Роман "Графиня по вызову"

Арман без колебаний снял с камзола упомянутую мной вещицу и положил на стол.

— Что ставишь ты?

Я промолчала, с улыбкой предоставляя ему оглядеть мой наряд.

— Например, серьги? — предложил он.

— Собираешься носить их сам? — сострила я. — Впрочем, ладно, если захочешь, можешь подарить Лидии. — Я сняла серёжку и повертела её в руках. — Хотя... Знаешь ли, эти серьги мне всё-таки дороги. Люблю этот оттенок зелёного. Если не возражаешь, я принесу другие.

Арман не возражал. Через пару минут я возвратилась со шкатулкой, в которой хранилась пара серёжек — тех самых, что я надевала накануне, в форме цветов.

— Устраивает? — уточнила я.

После того, как Арман кивнул, захлопнула крышку и отодвинула шкатулку, чтобы она не мешала играть.

Распечатав колоду, Арман принялся тасовать карты. Поручить это занятие мне он не рискнул. В принципе, конечно, правильно сделал. Вот только главное он уже пропустил. Ибо, отодвигая шкатулку, я незаметно надавила на пружину, запустив бесшумно работающий механизм. Поверхность крышки частично сдвинулась внутрь шкатулки, сменившись другой, зеркальной. Благодаря нынешнему расположению шкатулки я видела отражение сдающихся карт.

Партию, разумеется, выиграла.

— Эти карты никак не могли быть краплёными, — пробубнил Арман, сверля меня взглядом.

— Никогда не будь в этом уверен, даже если покупаешь новую запечатанную колоду — посоветовала я, принимая подвеску.

Нет, данная конкретная колода была на момент продажи "чиста". Вот только к моменту окончания партии я успела пометить приличную часть карт. Так что теперь потребности в зеркале не было, и, едва она отпала, я так же осторожно нажала на пружину во второй раз, возвращая шкатулке прежний вид.

— Хочешь сыграть ещё? — поинтересовалась я у Армана.

— Пожалуй, с меня хватит, — мрачновато ответил тот.

Расстраивал его не столько проигрыш, сколько отсутствие разгадки. Но тут я ничем ему помочь не могла. Я не раскрываю своих секретов.

Глава 7

Широкий балкон, на который я вышла из гостиной, объединял несколько комнат второго этажа. Он был таким просторным, что отчасти походил на зал, расположенный под открытым небом и лишённый одной из стен. И мебель здесь была вполне внушительная, хоть и отличалась от установленной во внутренних помещениях. Отличалась главным образом материалом, более устойчивым к сырости. Но это влекло за собой и различия в стиле.

Потолок прикрывал площадь балкона только на треть, и был украшен искусной резьбой. Кроме того, его якобы подпирали декоративные в действительности колонны, обвитые лианами. Последние хоть и нарисованные, но исполнены настолько натурально, что смотрятся, как живые.

— Любуетесь красотами?

Рэм подошёл бесшумно и теперь остановился рядом, опираясь локтем о бортик и окидывая сад небрежным взглядом.

— Решила немного отдохнуть в одиночестве.

Интересно, поймёт ли он намёк?

Конечно же, не понял. Или не захотел понять.

— Вы не выглядите усталой. — Что это, констатация или комплимент? — У вас, напротив, цветущий вид.

— Да, я знаю, он у меня такой всегда, — заверила я, приглядываясь к его собственному лицу. — А вот вы выглядите не очень. Что с вами приключилось? Неужели пчела ужалила в губу?

Царапина уже заживала, хотя по-прежнему просматривалась на щеке тончайшей полоской. А вот укус на нижней губе был виден вполне отчётливо.

— Ещё какая пчела!

Теперь обе его руки покоились на бортике, а сам он, чуть наклонив голову, разглядывал не сад, а меня.

— Наверное, вы это заслужили, — хмыкнула я.

— Не будьте так жестоки, — притворно огорчился он. — Я же побитый жизнью, изломанный человек.

— О! — впечатлилась я. — И откуда вы так хорошо осведомлены о содержании разговоров, ведущихся на женской половине? Что, подслушивали, согнувшись в три погибели перед замочной скважиной? Или какая-то придворная дама, вхожая в этот тесный круг, регулярно пересказывает вам все подробности? Впрочем, можете не отвечать: уверена, что второе.

— Всех подробностей я бы не вынес, — рассмеялся Рэм. — Но не могла же она пропустить такое. Однако мы отвлеклись. Теперь мы знаем, что я страдаю от душевного излома и, значит, со мной следует обходиться трепетно.

Говоря всё это проникновенным голосом, он взял мою руку в свою и принялся потихоньку перебирать пальцы.

— Не льстите себе, — фыркнула я. И, ласково ему улыбнувшись, добавила: — Вас ещё можно ломать и ломать.

После чего извлекла свою руку из его пальцев и демонстративно положила её на бортик.

— А я-то думал, вы меня пожалеете, — разочарованно вздохнул Рэм. И подмигнул: — Чисто по-женски.

— Увы. Вы не подходите на роль жертвы, лорд Монтерей. — Мой тон приобрёл бОльшую серьёзность. — Кстати сказать, так же, как и я. Мы с вами не из тех, кого жалеют. Есть люди, к которым начинают испытывать сочувствие ещё прежде, чем с ними хоть что-то случится. Оберегают, отгоняют мух, окружают заботой. Причитают и смотрят глазами, полными тревоги. А уж если что-нибудь действительно случится, и вовсе сбиваются с ног. Но если что-то плохое случается с такими, как мы с вами, люди просто пожимают плечами и говорят: они сами виноваты. Так что лучше нам на чужую жалость не рассчитывать. И решать свои проблемы самостоятельно.

— Любопытно. — Рэм изучающе смотрел на моё лицо, склонив голову набок. — Леди Аделина, а как насчёт того, чтобы встретиться, ну, скажем, завтра за лёгким ужином и поговорить?

— Поговорить? — изумилась я. — Вы хотите сказать, что с вами можно ещё и РАЗГОВАРИВАТЬ?! — Я восхищённо всплеснула руками. — Граф, вы буквально открываетесь передо мной с совершенно новой стороны. Сказать по правде, даже не верится. Впрочем, кажется, я догадываюсь! Наверное, "поговорить" — это просто такой тайный код. Секретное слово, означающее совершенно другое. Помнится, пару раз вы уже использовали это слово именно в таком значении.

— Можете не беспокоиться, — хмыкнул, ничуть не обидевшись, Рэм. — Вы здесь недавно и потому, возможно, не в курсе, но завтра мой День Воина. Так что это будет исключительно разговор. Даже есть будете только вы. А я разве что выпью стакан воды.

Вот оно что. Действительно не знала. Для каждого мужчины, имеющего воинское звание, священнослужители действительно определяют День Воина — один день в году, когда человек должен поститься и всячески себя ограничивать, посвящая эти двадцать четыре часа богам. Запрещено не только есть, но и пить что-либо, кроме воды, играть в азартные игры, охотиться, танцевать и так далее. Недопустимы практически любые развлечения. И, уж конечно, заниматься любовью запрещено категорически. Нарушение правил такого дня грозит гневом богов. Как правило, воины не рискуют расположением высших сил.

К слову, когда-то День Воина был единым для всех. И именно в этот день, ближе к вечеру, враги вторглись на территорию Эрталии, рассудив, что это удобнее всего будет сделать, когда защитники королевства ослаблены постом. Отбить атаку в итоге удалось, но больше эрталийцы решили не рисковать. Действовавший тогда кардинал лично объявил об изменении правил. И вот, как только что выяснилось, завтрашний день ограничивал непосредственно Рэма.

— Так что, — повторил миньон, — я действительно приглашаю вас поговорить. Так как? Придёте?

— Почему бы и нет? — ответила я, встретив его взгляд.

— Ты что, собираешься на свидание? — поинтересовался Арман, с любопытством наблюдая за тем, как я изучаю собственный гардероб.

К данному вопросу я подошла серьёзно. Дверца шкафа (в моей спальне это был предмет мебели, а не отдельная гардеробная комнатка) распахнута, несколько платьев разложены на кровати, остальные я то и дело вытаскивала, разглядывала, перевешивала и сравнивала с висящими по соседству. На той же самой кровати, бесцеремонно сдвинув часть нарядов, нагло расположился и "супруг". Полулёжа, он следил за процессом нелёгкого выбора.

— Ты очень умный, — сказала я. И, когда Арман самодовольно ухмыльнулся, веско добавила: — Такие долго не живут.

— И кто он такой? — прокашлявшись, полюбопытствовал "рогатый муж".

— Тебе-то какая разница? — удивилась я.

— Что значит "какая"?! — возмутился он. — Муж хочет знать, какие у его жены интересы, чем она живёт, как проводит время! Что тут плохого?

— Знаешь, из нас с тобой действительно могла бы получиться отличная семья! — отметила я. — Ладно, так и быть. Я иду на свидание к Монтерею.

— Что, к кардиналу? — хмыкнул Арман.

— А вот за такие шуточки можно сгореть на костре, — предупредила я. — Говорила же: ты долго не проживёшь. Кардинал, да будет тебе известно, давал обет целомудрия. К тому же, хоть он и красивый мужчина, мы принадлежим к слишком разным возрастным категориям. Нет, я встречаюсь с его племянником.

— И как же ты его называешь? — с искренним интересом спросил Арман. — Рэм или Ринольд? Или, может быть, формально, "лорд Монтерей"?

— Никак не называю, — фыркнула я. — Зачем мне?

— Понятно. — Арман откинулся назад и подпёр голову ладонью. — Очень трогательные и глубокие отношения.

— Если хочешь читать мораль, переодевайся в платье и ступай на женскую половину, — посоветовала я. — До Лидии вряд ли доберёшься, но леди Милони и леди Крэнбери расцелуют тебя в обе щеки.

Впечатлённый угрозой, Арман ненадолго притих, и это позволило мне окончательно определиться с выбором одежды. Оставалось дождаться времени встречи.

— Леди Аделина, — галантно проговорил Рэм, встретив меня на пороге... и замер.

Глаза миньона расширились, потом сузились, а губы сжались в узкую и весьма недовольную полоску. Подать мне руку он не успел, а теперь явно не соберётся, поэтому я самостоятельно прошла к накрытому столу, на котором стояли блюда с лёгкими закусками, ваза с тюльпанами и два бокала — один наполнен вином, другой водой.

— Выпороть бы тебя не мешало, — процедил Рэм.

Я улыбнулась и недоумённо повела обнажённым плечом. После чего поправила оборки платья и принялась с интересом разглядывать висевший на стене портрет.

Это было красно-белое платье, сшитое на заказ, из тех, что имеют отдалённое сходство с простонародными. Шнуровка спереди, широкая юбка до щиколотки, создающая ощущение лёгкости, вызывающе открытый верх с полуобнажёнными плечами... И, что самое главное, платье совершенно не предполагает корсета. В таких хорошо выезжать на природу, дабы играть там в пастушку и настойчивого дворянина.

— Не понимаю вас, граф, — заметила я, дабы не оставлять его реплику без ответа. — Разве я сделала что-то предосудительное?

Я даже не успела понять, как это произошло. В долю секунды Рэм оказался рядом и прижал меня к стене, приставив одну руку к горлу.

— Ты так уверена, что я сдержусь? — грозно спросил он.

Я пожала плечами, насколько того позволяло моё положение.

— Меня это совершенно не пугает, — сообщила я. — Ведь это не на меня в случае чего разгневаются боги.

Стиснув зубы, Рэм отпустил меня так резко, что я чуть не упала, на миг потеряв равновесие, и отошёл к противоположной стороне стола. Сел на стул, не считая нужным проявлять галантность.

— Можете присоединяться к трапезе, — сердито бросил он.

Я воодушевлённо заняла место напротив.

— Кажется, вы собирались со мной поговорить? — напомнила я, приступая к салату.

— У меня как-то пропало настроение для разговоров, — огрызнулся Рэм.

— Жаль.

Вилка выскользнула из моих пальцев и со звоном упала на пол.

— Ох, какая я неловкая!

Отодвинув стул, я вышла из-за стола и нагнулась, поднимая "сбежавший" предмет. В широком вырезе платья появилась почти вся нескованная корсетом грудь. Рэм шёпотом выругался. Я с улыбкой продемонстрировала ему подобранную вилку и вернулась на своё место.

Вообще-то я собиралась просто прийти в этом платье. Но за недавнюю выходку с прижиманием меня к стене кое-кому придётся ответить.

— И всё-таки, может быть, мы с вами побеседуем? — осведомилась я, расправившись с салатом и приступая к рыбе в томатном соусе.

Вкус был потрясающий.

— Беседуйте, если у вас есть такое желание, — буркнул Рэм.

— Может быть, расскажете мне немного о завтрашнем ужине? — Я заискивающе улыбнулась. — Говорят, сюда съедутся чуть ли не все герцоги королевства?

— Всего двое, — безразлично отозвался Рэм. То ли тема герцогов его не интересовала, то ли он был не слишком настроен на подобные разговоры в данный конкретный момент. — Это не такая уж редкость: эрталийские герцоги хоть и не питают друг к другу тёплых родственных чувств, но периодически встречаются, когда есть повод.

— Мне просто любопытно, — призналась я. — Нас с мужем тоже пригласили на этот ужин. Какой-то маркиз, с которым муж успел сдружиться. Поэтому мне хочется знать, кто будет присутствовать.

Арман действительно умудрился раздобыть приглашение на этот ужин, присутствовать на котором должны были далеко не все гости. Всё-таки романтика романтикой, а заводить полезные связи дипломат не забывал.

— Герцог Кальво, как вы наверняка знаете, — кузен короля, — снизошёл до объяснений Рэм. — Их отцы были родными братьями. А на завтрашний ужин приедут также герцог Монварод и герцог Отарийский. Оба приходятся королю троюродными братьями.

Я слушала и одновременно накручивала на палец локон. Потом прикусила губу и потихоньку провела пальцем вниз по шее. Погладила подушечкой собственную ключицу и спустилась ещё ниже, почти до самого декольте. Теперь палец плавно двигался туда-сюда вдоль выреза платья. Всё это время я смотрела на Рэма, выражая высшую степень интереса к его рассказу.

Миньон же неотрывно наблюдал за движением моего пальца, и его речь стала в какой-то момент сбивчивой. Мотнув головой, он сверкнул на меня злым взглядом и снова сосредоточился на разговоре.

— Дед нынешнего герцога Отарийского приходился родным братом деду его величества.

— А Монварод?

— Там то же самое. У них с Отарийским общий дед, а сами они — двоюродные братья. Так что они имеют одинаковое отношение к нынешней правящей династии.

Я кивнула, мысленно рисуя семейное древо эрталийских монархов. Стало быть, у прадеда короля было двое сыновей. Внуками одного из них являлись Отарийский и Монварод. Внуками второго — Кальво и, собственно, сам король.

— У обоих герцогов есть дома как в столице, так и в этих краях. Так что, как я уже говорил, встречи родственников — не редкость.

— Но и отношения между ними не отличаются теплотой.

— Было бы странно, если бы они обожали друг друга, учитывая, что, с точки зрения каждого, все остальные стоят между ним и королевским троном, — флегматично заметил Рэм. — Разве что Кальво в силу своего характера не заинтересован в правлении. Так он, во всяком случае утверждает, да и ведёт себя соответственно.

Он глотнул воды, поморщился и отставил бокал подальше.

— У них есть дети? Я имею в виду герцогов? — осведомилась я.

— У Кальво — только Лидия, ты её знаешь. У Отарийского — двое сыновей и дочь, ты их завтра увидишь. Кроме младшего сына. Ему ещё нет и пятнадцати, и, кажется, герцог не собирается брать его с собой. А сын Монварода — маркиз Рагийский.