Роман "Графиня по вызову"

Графиня по вызову

Ольга Куно

Глава 1

— Итак. — Я внимательно посмотрела на собеседника, сидевшего с противоположной стороны письменного стола. — Лорд Ортэго, теперь, пожалуйста, расскажите мне ещё раз суть вашего дела, с начала до конца и в подробностях. Насколько я поняла, вы желаете нанять меня, чтобы я поехала с вами в Эрталию и на протяжении месяца играла там роль вашей жены?

— Совершенно верно.

Если графа Армана Ортэго и раздражала моя дотошность, он не подал виду. Либо он действительно отдавал себе отчёт, что в подобном деле обладание точной информацией необходимо, либо идеально скрывал свои эмоции, что для дипломата совершенно неудивительно.

— Я прибыл в Ристонию с дипломатической миссией, — принялся рассказывать по порядку он. — Теперь эта миссия окончена, и я собираюсь вернуться на родину. Сразу по приезде мне предстоит посетить некое мероприятие... Точнее сказать, целую серию мероприятий, которая растянется примерно на месяц. Обстоятельства складываются так, что на протяжении этого времени все должны думать, будто я женат. Более того, моя жена должна сопровождать меня в этой поездке.

Я слушала и потихоньку разглядывала своего собеседника. Высокий, худой, с хорошей фигурой, темноволосый, кареглазый. Одет с иголочки, гладко выбрит. Удобно устроился на стуле, закинув ногу на ногу и опираясь локтем о спинку. Эдакий небрежно-расслабленный вид при обсуждении, без сомнения, важной для него темы. Весьма характерно для дипломата. Не подавать виду, что ты уязвим, находишься в непривычной для себя ситуации и испытываешь в связи с этим определённую неловкость.

— Где именно состоятся упомянутые вами мероприятия? — осведомилась я.

— Во дворце герцога Кальво.

Я многозначительно приподняла брови.

— Если не ошибаюсь, то герцог Кальво является двоюродным братом самого короля Боливера?

— Да, он близкий родственник эрталийского монарха, — нехотя подтвердил Ортэго.

Похоже, он был не в восторге от того, что я подняла эту тему. Оно и понятно: одно дело небольшая авантюра с переодеванием в каком-нибудь захолустном городке. И совсем другое — в герцогском дворце, в присутствии наиболее влиятельных особ государства. Не каждый на моём месте рискнёт ввязаться в подобную историю. Деньги деньгами, но рисковать головой не хочется никому.

— Кстати, лорд Ортэго, — проговорила я, прищурившись, — а какова суть упомянутых вами мероприятий и кто именно будет на них присутствовать?

Я не собиралась облегчать графу задачу. Вполне вероятно, что я соглашусь на его предложение, однако сначала мне надо знать все подробности предстоящего дела.

— Навестить герцога приехал король с частью своего двора, — признался Ортэго. — Его сопровождает принц. В их честь проводится череда мероприятий — балы, охота и тому подобное. Правда, насколько мне известно, его величество, в отличие от принца, не большой любитель светских развлечений. Как и сам герцог. Так что, вероятнее всего, встречаться с ними вам почти не придётся, хотя, конечно же, вначале вы будете представлены — как минимум герцогу.

Я задумчиво постучала кончиками пальцев по столешнице из красного дерева, принимая к сведению новую информацию. Опустила взгляд на дорогую чернильницу, выполненную в форме ящерицы с длинным извивающимся хвостом. Крышка легко откидывалась, являя два расположенных внутри сосуда с чернилами. Рядом аккуратно расположились футляр для перьев, чистые листы и нож для бумаг. Однако всё это оставалось нетронутым, являясь скорее декорацией, нежели необходимостью. В делах того рода, какими занималась я, было нужно запоминать и опасно — записывать.

— Итак, моей задачей будет изображать вашу жену в высшем свете Эрталии. — Я не без удовольствия проследила за тем, как граф поморщился: он-то стремился избежать столь точной формулировки. — И какой же именно образ вас интересует? Вы хотите, чтобы ваша жена блистала или, напротив, вела себя, как тихая серая мышка?

Лоб графа разгладился: по моему вопросу он понял, что я не собираюсь отказываться от его предложения, по крайней мере, пока.

— Это не имеет значения, — ответил он, вновь принимая более расслабленную позу. — Важен сам факт: чтобы я прибыл туда вместе с супругой.

— Кстати, а по какой причине? — поинтересовалась я. Между прочим, не последний по важности момент. — Почему вы должны непременно прибыть в гости к герцогу с женой?

Ортэго вздохнул и чуть раздражённо поджал губы. Однако раздражение было в данном случае направлено не на меня.

— Герцог Кальво — довольно своеобразный человек, — принялся пояснять он. — Со своими странностями. Возможно, вам известно, что у него есть дочь, Лидия Кальво, которой совсем недавно исполнилось восемнадцать лет.

Я неопределённо повела плечом. Мне приходилось слышать, что у герцога есть ребёнок, кажется, действительно дочка, но не более того. До сих пор у меня не было причин столь подробно интересоваться высшим светом Эрталии.

— Супруга герцога умерла много лет назад, и Лидия — его единственный ребёнок, — продолжал Ортэго. — Полагаю, это до определённой степени объясняет его странности. Одним словом, он в высшей степени рьяно оберегает свою дочь. Я бы даже сказал, маниакально. Он почти не выпускает её в свет, хотя не смог отказать ей в праве на первый бал. Но впечатление складывается такое, что первый бал стал и последним. Герцог безумно боится, что кто-нибудь соблазнит его дочь, но больше того, он безумно боится, что кто-нибудь на ней женится. И держит её чуть ли не взаперти. Якобы намерен дождаться, пока она вступит в более зрелый возраст, и уж тогда выдать её замуж, подобрав жениха по собственному усмотрению. А до тех пор вход в его дом практически закрыт холостым мужчинам. Вдруг кто-нибудь сумеет обойти все преграды и уведёт дочку. — Граф развёл руками и качнул головой, мол, да, понимаю, всё это — несусветная глупость, но я за герцога не в ответе. — Я вообще удивлён, что он согласился принимать у себя во дворце так много гостей. Но даже сейчас он настаивает на том, чтобы гости мужского пола были исключительно женатыми и, более того, прибыли во дворец вместе со своими супругами. Видимо, для того, чтобы те проследили за мужьями. Мне же очень важно попасть во дворец. Вот, собственно говоря, и всё.

Ну, это он думает, что всё. А мне хочется знать ещё очень много всякого.

— А почему вам так важно попасть во дворец?

Я, не моргая, встретила взгляд графа, делая вид, будто не замечаю его недовольства. Ортэго немного помолчал, то ли раздумывая, отвечать ли на мой вопрос, то ли решая, что бы соврать.

— Я хочу получить политическую должность в Эрталии, — произнёс он наконец. — Говоря точнее, войти в эрталийский альтинг . Я молод, однако государством приветствуется присутствие в альтинге людей, представляющих разные поколения политиков. Знаний у меня достаточно, опыт тоже есть, положение в обществе — подходящее. Но мне не хватает связей. Увы, я долгое время жил в провинции и просто не успел обзавестись достаточным числом важных знакомств. Затем служил за границей. А получить подобную должность без соответствующих связей в высшем свете Эрталии практически невозможно. Нынешний визит короля даёт мне возможность обзавестись полезными знакомствами и, если повезёт, даже успеть сойтись поближе с нужными людьми. Но для этого мне необходимо оказаться в числе гостей, а из-за странностей герцога последнее невозможно, если я не приведу с собой супругу. Надеюсь, вас удовлетворили мои объяснения?

"И не кажется ли вам, что вас вовсе не касаются такие детали?" — добавлял при этом его взгляд.

"Отнюдь, — ответили мои собственные глаза. — Кто знает, в какую авантюру вы собираетесь меня втравить?"

Авантюры — это, конечно, некоторым образом моя специальность, однако я намерена принять решение осознанно. Не люблю играть вслепую и по чужим правилам. А в данном случае меня не покидало ощущение, что посетитель чего-то недоговаривает. Сдаётся мне, не только альтинг заставил его обратиться к специалисту моего профиля.

— Ну что ж, если мы договоримся, я постараюсь поспособствовать тому, чтобы нужные люди пожелали вас продвинуть, — улыбнулась я. Одно из главных правил работы с людьми: рассердив клиента, постарайся его задобрить. Как говорится, тебе всё равно, а ему приятно. — Жена нередко играет в этом процессе не последнюю роль. Ну что ж, осталось обсудить ещё несколько нюансов. — Я перешла на прежний деловой тон. — Верно ли я полагаю, что нас поселят во дворце в одних покоях?

— Разумеется. — На сей раз Ортэго не колебался и с ответом не медлил. — Мы ведь будем изображать семейную пару.

Я согласно кивнула.

— В таком случае хочу уточнить сразу, дабы избежать недопонимания впоследствии. Я буду изображать вашу жену при посторонних. Но не в постели.

Светская улыбка слегка смягчила жёсткость моего тона. Ортэго казался не то чтобы расстроенным, скорее удивлённым. Видимо, не ожидал от женщины моего рода деятельности подобного ультиматума.

— У вас такие высокие моральные устои? — сыронизировал он.

— Мои моральные устои — самые что ни на есть низкие, — лучезарно улыбнулась я в ответ. — Но я не торгую своим телом. С кем и когда ложиться в постель, я решаю только сама.

— Меня это полностью устраивает, — не стал продолжать словесную дуэль Ортэго.

— Рада, что мы поняли друг друга. — Ещё одна лучезарная улыбка. — Кстати, в этой связи ещё один вопрос. Вправе ли я изменять вам в течение этого месяца, или же в мои обязанности входит играть роль абсолютно верной супруги?

Забавно. Ортэго колебался. Он явно не знал, что мне ответить.

— Пожалуй, стопроцентная верность не требуется, — через силу, словно по-прежнему не избавившись от сомнений, проговорил он затем. — Достаточно будет избегать огласки и действовать в меру осторожно — как поступают все.

Я отвела взгляд, скрывая таким образом пробудившееся любопытство. Казалось бы, самым естественным в этой ситуации было бы ответить: "Конечно, я настаиваю на стопроцентной верности". Нет, нельзя сказать, чтобы моральный облик супруги являлся ключевым фактором в продвижении по политической карьерной лестнице. Тут было важно другое — профессиональные навыки, ораторское искусство, опыт, и — превыше всего — те самые связи, об установлении которых и беспокоился в данный момент молодой граф. И тем не менее, почему бы не добавить себе лишний плюс в качестве репутации главы идеального семейства? Н-да, что-то тут нечисто. В принципе, тем лучше для меня. Голод на протяжении целого месяца не идёт на пользу хрупкому женскому здоровью. Однако следует учесть такую странность. Чего-то этот Ортэго определённо недоговаривает. Хотя чего ещё ожидать от дипломата?

— Как вы собираетесь объяснить обществу последующее исчезновение вашей супруги? Отправите её навестить родственников в Ристонии, а затем получите печальное известие о её безвременной кончине?

Мои губы изогнулись в ироничной ухмылке.

— Вероятнее всего да, — подтвердил Ортэго. — Впрочем, я ещё над этим думаю. Существует менее драматичный вариант: я могу получить развод.

— Это очень сложно, — не одобрила альтернативу я.

— Сложно, но осуществимо, — не согласился Ортэго. — Я сумею представить дело так, чтобы мне поверили. Я опасаюсь другого: что слухи дойдут до тех, кто якобы давал мне разрешение на развод. Выйдет, мягко говоря, неловко. Конечно, высшее духовное собрание заседает не в Эрталии. И всё-таки определённый риск существует. Одним словом, я ещё раздумываю над этой проблемой. Но я её решу.

И всё-таки он темнит. Определённо что-то скрывает. Нет, это не повод отказываться от дела, но мне придётся быть осторожной. Такие клиенты бывают порой плохо предсказуемы.

— Ну что ж. — Я небрежно погладила по голове ящерицу-чернильницу. — В таком случае теперь ваш черёд, лорд Ортэго. Я вижу, вас что-то смущает. Что именно?

Граф одобрительно хмыкнул. Его удивление заставило меня улыбнуться. Да, я хорошо разбираюсь в мимике. И отнюдь не интуитивно. Можно сказать, я обучалась этому искусству профессионально, хотя ни в одном институте благородных девиц таких уроков, разумеется, не дают.

— Как мне следует говорить — максимально вежливо или предельно откровенно? — ухмыльнувшись, осведомился Ортэго.

— Разумеется, откровенно, — откликнулась я. — Мне необходимо знать, что вас беспокоит. А умеренную невежливость я как-нибудь переживу.

— Ну хорошо. — Граф согласно склонил голову. — Видите ли, мне рекомендовали вас как высококлассного и редкого специалиста, который сумеет идеально справиться с такой задачей. Меня заверили, что вы без труда вольётесь в высшее общество и даже в присутствии самого короля станете вести себя, как рыба в воде. Но я смотрю на вас и, простите... мне сложно в это поверить. Вы слишком не похожи на светскую леди. У вас совершенно другие манеры, и даже одежда... Простите, но, говоря откровенно, вы выглядите скорее как синий чулок.

Я позволила себе короткую ухмылку. В том, чтобы бросать взгляд на собственную одежду, не было нужды: я и так отлично представляла свой нынешний образ. Длинное строгое тёмно-синее платье с узкой юбкой и верхом, сшитым наподобие мужского жилета. Разумеется, с добавлением рукавов, тоже узких и длинных, увенчанных ничем не примечательными манжетами. Синий чулок? Конечно. К слову, чулки к этому платью действительно прилагаются синие — а какие же ещё?

— Простите, граф, мне надо отлучиться на несколько минут. — Я виновато улыбнулась. — Надеюсь, вы не будете возражать? Не скучайте, чувствуйте себя, как дома.

Я окинула комнату беглым взглядом, приглашая посетителя осваиваться. Недолго задержалась на портрете узколицего мужчины в парике. Художник, у которого я приобрела эту картину, рассказывал, что использовал в качестве натурщика первого попавшегося нищего, которого одел в костюм аристократа. Дескать, он с кем-то поспорил, что портрет, нарисованный с ряженого нищего, ничем не будет отличаться от портрета благородного человека. Спор он выиграл. А нищему заплатил за работу бутылкой дорогого коньяка. Эта история настолько меня позабавила, что я не смогла пройти мимо картины. Приобрела её, повесила в своём доме и, когда посетители интересовались, является ли этот респектабельный мужчина моим предком, многозначительно улыбалась.

В кабинет я вернулась минут через десять. Ослепительно улыбнулась ошарашенному Ортэго, как раз стоявшему напротив портрета, подбежала к нему на носочках, описав по комнате полукруг в подобии танца, и, взяв его под руку, прощебетала:

— Дорогой, я только что получила письмо от кузины Лизетты! Ты знаешь, она в полном восторге от той шкатулки, которую мы подарили ей на именины! Пишет, что все её подруги, увидев эту вещицу, зеленеют от зависти.

Я весело рассмеялась, поведя оголёнными плечиками. Ортэго по-прежнему таращил глаза. Высокая причёска, из которой игриво выпадал один тёмный локон, открывала взгляду изящную шею. Белое платье, расшитое крупными цветами модного светло-коричневого оттенка, облегало высокий бюст и осиную (не без помощи корсета) талию, а затем, расширяясь книзу, спускалось почти до самого пола. Квадратное декольте было настолько глубоким, насколько того позволяли приличия (то есть весьма), лишь едва прикрывая корсет. "Лодочки" на высоком каблуке максимально обнажали стопу, как и было принято в высшем свете. В руке я держала роскошный белоснежный веер, состоявший из длинных пушистых перьев.

— Ещё она пишет, что все до сих пор вспоминают изумрудное колье, которое ты подарил мне на свадьбу. Арман, пожалуйста, — я молитвенно сложила руки, — пожалуйста, подари мне серьги к этому колье!

— Но, дорогая, — снисходительно улыбнулся Ортэго, вступая в игру, — у тебя ведь уже есть изумрудные серьги!

— Да, но это совсем не то. — Я обиженно поджала губки, а затем наклонила голову и улыбнулась, прикрывая подбородок, что на языке веера являлось знаком кокетства. — Те серьги совсем другие. А я уверена, что твой ювелир сможет сделать намного лучше.

— Ну хорошо. — Ортэго страдальчески вздохнул, после чего рассмеялся. — Раз ты так хочешь, закажем тебе новые серьги.

— Дорогой, ты — чудо!

Мой веер раскрылся в знак одобрения. Встав на цыпочки, я поцеловала графа в щёку. От него пахло весьма приятным парфюмом.

— Ну как, вы удовлетворены? — осведомилась я, отходя к столу и резко меня тон.

— Более чем, — склонил голову Ортэго.

— Прошу вас.

Я жестом предложила ему садиться и тоже вернулась на своё прежнее место за столом.

— Что ж, в таком случае, давайте теперь обговорим материальную сторону дела, — бодро предложила я. — Я готова принять ваше предложение, и это будет стоить пятьсот золотых. Плюс расходы.

— Сколько?!

Я совершенно бесстрастно наблюдала за тем, как глаза Ортэго расширились, а затем полезли на лоб.

— Но это же целое состояние! — возмутился граф.

— Не для такого человека, как вы, — возразила я, по-прежнему не впечатлённая его реакцией. — К тому же вы сами сказали, что я — редкий и высококвалифицированный специалист. Мои услуги стоят дорого. А ваше дело не такое уж простое. Придётся всё бросать, ехать за границу. Очень тщательно готовить легенду — так, чтобы она сработала, даже если меня захотят проверить весьма серьёзные люди. Как ни крути, присутствие во дворце короля и наследника усложняет работу и существенно увеличивает риск. Если обман раскроется, за такое, сами понимаете, по головке не погладят.

Ортэго смотрел на меня довольно-таки кисло. Он понимал: всё, что говорю, разумно, но всё ещё не мог смириться с названной мною суммой.

— К тому же жизнь нынче недешёвая, а я, как видите, привыкла жить хорошо, — ничуть не стесняясь такого признания, добавила я, и в знак подтверждения указала на ящерицу — пример моей любви к дорогим вещицам. — Нет, конечно, вы можете отправиться на Каштановую улицу и снять там первую попавшуюся девицу, — усмехнулась я. — Она возьмёт с вас за весь месяц не больше двадцати золотых, причём за эти деньги будет изображать вашу супругу как днём, так и ночью. Вот только ни то, ни другое не выйдет убедительно.

— Ладно, будем считать, что вы меня уговорили, — проворчал Ортэго. — Хотя я всё ещё считаю, что это самый настоящий грабёж.

— Адекватная плата за неординарные услуги, — с улыбкой поправила я. — И смею заверить, наше сотрудничество принесёт вам пользу. Я отношусь серьёзно не только к оплате.

— Хочется в это верить, — пробормотал Ортэго, всё ещё не до конца простивший мне "грабёж".

— Ах да, чуть не забыла.

Я вышла из-за стола и отвернулась, якобы рассматривая растущую в кадке пальму. Платье, сшитое на заказ отличной портнихой, выглядело, как обычное, но в действительности застёгивалось всего на несколько прятавшихся в ткани крючков. Сейчас я быстро расстегнула эти крючки и обернулась к Ортэго, скидывая платье. После чего прошлась по комнате, с удовольствием наблюдая за тем, как граф меняется в лице. Белая шёлковая камиза, едва касающаяся колен, тончайшие чулки и туго обтягивающий грудь корсет. Туфли на высоком каблуке я также не стала снимать. Немного взъерошив вьющиеся чёрные волосы, я прошествовала к столу и принялась задумчиво рассматривать содержимое ящика.

— И что же всё это означает? — полюбопытствовал граф, который, несмотря на мрачность тона, не отводил взгляда от моей фигуры.

Я улыбнулась, разом теряя интерес к ящику.

— Теперь я убедилась, что ты способен держать себя в руках. Всё-таки нас поселят в общих покоях, а мужа и жену придётся играть даже перед слугами. Так что спать в бальных платьях я не собираюсь. Да, кстати, нам следует перейти на "ты", чтобы привыкнуть к такому обращению до прибытия во дворец. Насколько мне известно, супруги, говорящие друг другу "вы", в Эрталии — нонсенс. Было бы очень обидно споткнуться на такой ерунде.

— Любопытно, и что же, ты всех клиентов проверяешь подобным образом? — внял моему призыву Арман.

— Нет, — рассмеялась я. — Мне просто захотелось посмотреть на выражение твоего лица.

Он смущённо отвёл глаза и пренебрежительно фыркнул. Всё ещё веселясь, я накинула платье и застегнула крючочки.

— Ну что ж, — вернулась к сути разговора я, — когда нам следует выезжать?

— Через несколько дней, — охотно откликнулся Арман, кажется, испытавший чувство облегчения, когда беседа приняла более традиционное русло. — Мне нужно закончить кое-какие дела и всё подготовить.

— Отлично. Этого времени мне хватит, чтобы обеспечить себе хорошую легенду. Родители, титул, город детства и тому подобное. Комар носа не подточит.

— А если кому-нибудь взбредёт в голову это проверить?

— Не сомневайся: всё подтвердится в лучшем виде. Поймать меня за руку ещё никому не удавалось. Разоблачить нас в течение такого короткого срока, как месяц, не сможет никто. — Я задумчиво сжала губы. — Дочь барона тебе подойдёт, или ты видишь в этом мезальянс? Не хотелось бы забираться слишком высоко: чем громче титул, тем труднее запутывать следы.

— Дочь барона — это отлично, — проявил демократичность Арман.

— Ну что ж, в таком случае, кажется, осталось самое последнее. Мне нужны деньги на новые платья.

Я многозначительно потёрла друг о друга подушечки пальцев правой руки.

— Зачем? — нахмурился граф. — Разве у тебя не хватает своих?

Он не менее многозначительно оглядел мой наряд.

— Хватает, — ничуть не смутилась я, — но если речь идёт о балах с участием короля и принца, необходимо подготовиться как должно. Платья, которые надевают на такие мероприятия, должны быть с иголочки и соответствовать самому последнему слову моды. Я бы сказала, даже не сегодняшнему, а завтрашнему. Так что...

Не договаривая, я повторила свой прежний жест. Арман нарочито вздохнул, но больше возражать не стал, и из его кошеля на стол перекочевала вполне достойная сумма.

Распрощавшись с графом, пообещавшим письменно известить меня о дне и времени, когда будет подана карета, я прошла в одно из внутренних помещений. Эта комната не предназначалась для визитёров, даже если они попадали в категорию приятелей, а не клиентов. Рассеянно проведя пальцем по каминной полке, я прошла по светлому ковру и остановилась напротив бюро. Лицевая сторона многочисленных ящичков была окрашена в мягкий оттенок розового. Рисунки, настолько мелкие, что даже неясно, как с ними справлялся художник, изображали девушек, идущих с кувшинами к реке, охотников с псами, а также пастухов и пастушек, присевших отдохнуть на зелёной лужайке. Такие же узоры украшали высокие ножки. Это бюро, изготовленное по специальному заказу, было чрезвычайно полезным. Оно не только позволяло хранить бумаги в должном порядке, но и помогало сохранять секретность, поскольку многие ящички здесь запирались, причём каждый — своим собственным способом. Было и несколько потайных, совершенно незаметных тому, кто не знал об их существовании изначально.

Впрочем, говоря откровенно, слишком уж тайных и компрометирующих бумаг здесь не водилось. Главное правило конспирации: не хочешь, чтобы письмо нашли, — пускай его не существует. Все остальные методы недостаточно надёжны. Я неуклонно следовала этому правилу. Однако теперь следовало разобраться с теми бумагами, которые всё же хранились в моём доме, и выяснить, какие из них взять с собой, какие на всякий случай сжечь, а какие — со спокойной совестью оставить на месте.

Как-никак я уезжала из страны надолго, вполне вероятно, значительно больше, чем на месяц. Предложенное Арманом дело обещало быть интересным: мне нравилась перспектива на время погрузиться в хитросплетения высшего света. К тому же мне предстояло получить за него хороший гонорар. Однако главная причина моего согласия заключалась не в этом. Поездка за границу была сейчас как нельзя кстати. До меня дошла информация, что граф Кэмерон Эстли, на протяжении последних пяти лет — правая рука короля Анри Пятого, а может быть, и правая, и левая вместе взятые, — заинтересовался моей скромной персоной. Это было чрезвычайно досадно. Людям моего образа жизни предпочтительно не привлекать внимание таких, как он. И главное, я ведь не сделала ничего такого уж противозаконного! Подумаешь, выиграла у барона Малено в карты право заходить в личные покои короля! Я же не виновата, что барон сделал такую ставку! Правда, к тому времени у него больше ничего не оставалось. Я успела выиграть всё, включая его родовой замок и титул. Но я же не попыталась этим воспользоваться! Не объявила себя баронессой Малено! Право слово, это было бы очень глупо с моей стороны. В этом случае Эстли уж точно схватил бы меня, перекинул через плечо и забрал к себе. Притом отнюдь не из романтических соображений: всем известно, что граф счастлив в браке. Нет, скорее мне предстоял бы очень серьёзный допрос, а что дальше — трудно предсказать заранее. Впрочем, тот факт, что я не воспользовалась собственным выигрышем, не сильно помог. Граф вознамерился выяснить, кто я такая, и меня разыскать. А, значит, пришло самое время покинуть Ристонию. Пускай всё немного поутихнет и успокоится.

Проведя пару часов за разбором бумаг, я отправилась к портнихе. С фасонами платьев и цветом ткани мы определились быстро. Я неплохо представляла себе, чего хочу, она же была отличным профессионалом. Мои пожелания в сочетании с её советами — и все решения были приняты без проволочек. Работать моя портниха и её помощницы умели быстро, и платья были готовы в срок. Они не только соответствовали последнему слову моды, но и обладали некоторыми дополнительными свойствами — такими, например, как многочисленные потайные карманы.

Ну что ж. Жаль, конечно, оставлять дом, не имея стопроцентной уверенности в том, что я смогу сюда вернуться. Но такова цена, которую приходится платить за мой приятный во многих отношениях образ жизни. Порой перемена мест оказывается необходима. Да и вообще, пора расширять горизонты. А, значит, здравствуй, Эрталия!

Глава 2

Эрталия встретила нас тёплой солнечной погодой и лёгким забавным ветерком, подхватывающим плащ и заигрывающим с волосами. Дворцовый фасад впечатлял своей горделивой торжественностью. Внушительных размеров здание было стилизовано под замок. Стены увенчивались многочисленными квадратными зубцами, между которыми, на равном расстоянии друг от друга, возвышались узкие декоративные башни. Наша карета остановилась возле высокого белоснежного фонтана, также украшенного несколькими башенками. Вода сначала падала в верхнюю чашу, затем переливалась через край и с мягким шуршанием стекала в нижний бассейн, более объёмный.

Нас не вышел поприветствовать ни герцог Кальво, ни его любимая и тщательно оберегаемая дочка. Оно и неудивительно: не будет же хозяин дворца, один из первых людей государства, лично встречать всякого завалящего графа. Тем не менее, на пороге нас ожидала целая делегация дворцовых обитателей, включая придворного, который представился как помощник герцога Кальво, дворецкого, а также одетого как аристократ мужчину, который не представился и вообще всё время держался в стороне. Мне он сразу не понравился. Слава богу, опыт у меня богатый, так что ищеек я чувствую за версту. Вопрос заключался в том, с какой стати они столь неприкрыто наблюдают за прибывающими гостями. Стандартная практика? Ох, сомневаюсь. Мне, во всяком случае, видеть подобное ни разу не доводилось.

Дальнейший проход по коридорам дворца, когда нас провожали в отведённые для нас покои, подтвердил мои подозрения. Стражи здесь было определённо больше, чем нужно.

Повышенное количество стражей порядка следовало учитывать, однако не могу сказать, чтобы я очень сильно встревожилась. По мою душу все эти люди здесь находиться не могли: не такая уж я большая птица, да и нет на мне ничего достаточно серьёзного, чтобы вызвать столь лестное внимание властей (обыгранный в карты барон не в счёт). Вопрос заключался в том, не имеет ли ко всему этому отношения мой мнимый муж. Не мог ли граф Ортэго оказаться замешанным в какую-то чрезвычайно опасную игру, и не мог ли он теперь впутать в эту игру меня?

Пока слуги распаковывали вещи, мы отправились осматривать покои, предоставленные в наше распоряжение на ближайший месяц. Здесь было три комнаты: гостиная, куда нас первым делом и привели, а также две спальни. Отдавая дань предпочтениям многих современных аристократов, отдельная комната была предоставлена мужу и отдельная — жене. Учитывая обстоятельства, это вполне меня устраивало, хотя я бы не стала рыдать, вздумай хозяева распорядиться иначе.

Я сосредоточилась на осмотре собственной спальни. Гардины приятного оттенка: жёлтый цвет плавно переходит в тёмно-красный. Те же цвета преобладают на ковре. Кровать с балдахином, трюмо. С противоположной стороны — бюро, совсем иное, чем в моём доме. Это было пониже и с меньшим количеством отделений, зато сделано из благородного красного дерева. Я наугад выдвинула пару ящичков. Не заперты и пусты.

Решётчатая каминная заслонка тоже навевала на мысль о замке: прутья, увенчанные острыми наконечниками, подозрительно напоминали копья. На каминной полке стояла музыкальная шкатулка. Я взяла её в руки, чтобы рассмотреть. Хрупкая фарфоровая балерина, такая бледная, будто страдает от чахотки, застыла в прервавшемся на середине танце, подняв руки вверх. Я завела шкатулку и вернула её на место. Хм, любопытно. Обычно все эти безделушки играют одну и ту же популярную мелодию, "Серенаду под луной". Но данный экземпляр исполнял совсем другую песенку, хоть и тоже известную. Поинтересовавшись у горничной, я выяснила, что леди Лидия, дочь герцога, коллекционирует музыкальные шкатулки. Она успела собрать полторы сотни экземпляров, в том числе редких и неординарных, и именно ей принадлежала идея расставить такие шкатулки в комнатах для развлечения гостей.

Приняв ванну, я вышла в гостиную в благодушном расположении духа. Арман как раз отпустил камердинера; горничную я отпустила раньше. Прихватив из вазы на столе аппетитное яблоко, я вольготно устроилась на диване.

— Ну, как тебе здесь нравится? — поинтересовался Арман, подсаживаясь ко мне.

В голосе "мужа" звучала гордость: дескать, смотри, как хорошо мы устроились моими стараниями. Я сочла нужным слегка его осадить.

— Жить можно. Ну, я не сомневаюсь, что в собственном замке ты занимаешь более роскошные покои.

Я мило улыбнулась. Он фыркнул, разгадав мои мотивы.

— Во всяком случае, нам выделили отдельные спальни, что весьма удобно, — добавила я на позитивной ноте.

— А если бы не выделили? — хитро прищурился Арман. Разделявшее нас расстояние немного уменьшилось. — Что бы ты стала делать тогда?

Я бесстрастно пожала плечами.

— То же самое, что собираюсь делать и так. — Я, глядя ему прямо в глаза, уточнила: — Спать.

Мои слова Армана не смутили.

— И ты не боишься? — полюбопытствовал он. — Всё-таки для всех мы здесь — муж и жена. Что ты станешь делать, если я вздумаю воспользоваться ситуацией?

— Боюсь? — переспросила я. — Вот уж точно нет. А если бы ты надумал воспользоваться ситуацией... — Я всерьёз задумалась и, наконец, честно сказала: — Не знаю. Возможно, тоже воспользовалась ситуацией и получила удовольствие. А возможно, наглядно бы тебе продемонстрировала, что лучше меня не злить. Всё зависело бы от того, нравишься ты мне или нет.

— А ты что, до сих пор с этим не определилась?

Похоже, мой ответ Армана позабавил.

Я пожала плечами.

— Вообще-то ты в моём вкусе. — Я склонила голову набок, беззастенчиво разглядывая собеседника. — Мне нравится такой тип мужчин. Темноволосые, высокие, с хорошей фигурой и в меру наглые. Правда, не в меру наглые мне нравятся больше. Но ты, конечно, не мой принц на белом коне. В крайнем случае, на вороном.

Я улыбнулась и хлопнула ладонью по подлокотнику, давая понять, что вердикт вынесен.

— Коня, если нужно, можно и перекрасить, — проникновенно взглянул на меня Арман.

— Оттенок будет не тот, — поморщилась я. — Лучше, знаешь ли, не принц и на вороном, чем принц на белом — но какой-то обшарпанный. Да и потом, можно-то можно, но вот надо ли?

— Может, и не надо, — неожиданно легко согласился он.

И в подтверждение своих слов даже пересел в кресло напротив. Я не преминула этим воспользоваться и вытянула ноги на диване.

— Если романтическая часть вечера окончена, расскажи-ка мне, что ты думаешь об обилии стражи во дворце.

Я сочла, что время для этого вопроса уже настало.

— Считаю, что тому есть какая-то причина, — разом посерьёзнел Арман. — Обстановка здесь тревожная. Конечно, приезд короля — всегда непростой период для службы охраны. Но на этот раз, кажется, есть что-то ещё.

— И это что-то имеет к тебе отношение?

Я сверлила Армана пронзительным взглядом и отводить глаза не собиралась.

— Нет, — ответил он. Довольно уверенно.

— Точно? — попыталась надавить я. — Видишь ли, Арман, скрывать что-то от меня сейчас бессмысленно. Я уже представилась здесь как твоя жена, следовательно, мы в одной лодке. Если тебя уличат в каком-либо преступлении, в мою невиновность всё равно не поверят. Так что топить тебя мне бессмысленно. А вот знать, что именно происходит, будет очень полезно, поскольку это позволит мне помочь тебе — а заодно и себе — выкарабкаться из передряги.

А кроме того, если ты втёмную втравил меня в излишне рискованную игру, я могу и рассердиться, в каковом случае тебе не поздоровится. Но этого я вслух не сказала.

— Нет, Аделина. — Он смотрел мне прямо в глаза. То ли был искренен, то ли хорошо играл. — Я так же, как и ты, понятия не имею, что здесь стряслось. Не исключено, что завтра мы с лёгкостью это выясним. Наверняка мы не единственные, кто заметил эти странности, стало быть, дворец полнится слухами. Но одно могу сказать абсолютно твёрдо: к цели моего приезда усиленная охрана отношения не имеет.

Говорил он действительно твёрдо, хоть и понизив голос: шанс что кто-нибудь, проходя мимо нашей гостиной, по чистой случайности надумает приложить ухо к скважине, всё-таки существовал.

Ну что ж, пока поверим на слово. А дальше поглядим.

На следующий же день после нашего приезда во дворце давался бал в честь его величества короля Боливера Третьего Эрталийского. Мы с "супругом", разумеется, были в числе приглашённых. Именно здесь мы рассчитывали начать обзаводиться знакомствами, а также по мере возможности выяснить, что же происходит во дворце. В течение дня мы успели лишь шапочно познакомиться кое с кем из гостей.

Именно на балу мы были впервые представлены хозяину дома. Герцог Кальво оказался крупным мужчиной лет пятидесяти, с широким подбородком и выдающимися скулами, почти совсем седым. Судя по внешнему виду и манере держать себя, человеком он был решительным, мало оглядывающимся на мнение окружающих и не слишком общительным. Однако сейчас обстоятельства вынуждали его отойти от некоторых своих привычек, и это явно вызывало в нём раздражение.

Тем не менее, вымещать оное на гостях герцог не спешил. После того, как нас с Арманом представил церемониймейстер, Кальво легонько склонил голову — как того требовал этикет, учитывая его высокий статус.

— А, граф! — Голос звучал ворчливо, но это была скорее манера говорить, нежели проявление неуважения к гостям. — Рад вас видеть. Надеюсь, вы хорошо устроились?

— О да! Благодарю вас, ваше сиятельство, всё просто прекрасно! — заверил Арман.

— А вы, графиня? Надеюсь, вам у нас нравится?

Жёсткие серые глаза, обрамлённые глубокими морщинами, впились в моё лицо. Я скромно улыбнулась.

— О да, ваше сиятельство, всё просто восхитительно! У вас удивительный дворец, и мне так понравилась музыкальная шкатулка! У вашей дочери изумительный вкус.

— Да, она у меня увлекается всякой ерундой, — не без удовольствия подтвердил герцог.

Несмотря на сомнительное содержание такого отзыва, дочерью он явно гордился. Даже его лицо стало на время менее суровым.

— Ой! — вдруг недопустимо громко воскликнула я, схватившись рукой за сердце. Герцог нахмурился, а "супруг" был, кажется, готов меня придушить. — Не может быть! Ваше сиятельство, умоляю, развейте мои сомнения: неужели это — Фраско Кинтана?

Я указала на возвышавшуюся по правую руку от нас скульптуру девушки, держащей кувшин.

— Да, это его работа, — не без удивления подтвердил Кальво. — Хотя она не значится в большинстве каталогов. Вы что же, так хорошо разбираетесь в скульптуре?

Ну, в большинстве каталогов она, может быть, и не значится. Зато в любом досье на герцога Кальво непременно будет упомянуто, что его сиятельство обожает скульптуру, в особенности творения рук Фраско Кинтаны, каковых в его дворце насчитывается двенадцать штук. Отыскать их описание совсем не сложно.

— Да, ваше сиятельство, это моя слабость. — Я улыбнулась, скромно опуская глаза, будто смущаясь от такого признания. — А уж работы Кинтаны! Воистину этого человека наградила талантом сама богиня творчества!

— Несомненно, — подтвердил герцог, теперь приглядывавшийся ко мне куда более доброжелательно.

— Вы только обратите внимание, какая точная работа, какое уважение к деталям! — продолжала ворковать я. — Несмотря на то, что эта лента, казалось бы, присутствует в композиции с исключительно орнаментальной целью, она прекрасно дополняет образ, работая на выражение индивидуального характера!

Герцог согласно покивал, продолжая присматриваться ко мне с возрастающим интересом.

— О, а вон то панно? — Я повернулась к огромному полотну, на котором был чрезвычайно натурально изображён сад с увитой виноградом беседкой. — Полагаю, это работа Пабло Эскатто?

— Вы совершенно правы, — кивнул Кальво. — Я к этим рисункам более равнодушен. Но их очень любит моя дочь. Полагаю, ей будет приятно с вами познакомиться. У вас хороший вкус, а в наши дни это — редкость. — Герцог обвёл зал с собирающимися постепенно гостями крайне неодобрительным взглядом. — Приходите завтра на женскую половину. Там регулярно собирается компания достойных и благородных дам.

— Благодарю вас, ваше сиятельство. — Я присела в реверансе. — Непременно приду.

— Что за чушь ты несла про орнаментальные цели? — тихо осведомился Арман, когда, покинув герцога, мы прошествовали вглубь зала.

Собственно бал ещё не начался. Как и обычно на подобных торжествах, танцы начинались лишь к концу первого часа. Пока же гости неспешно собирались, здоровались и знакомились. Музыканты наигрывали модные мотивы, создавая лёгкий, приятный фон. Лакеи разносили подносы с вином и угощениями. Дамы медленно прохаживались по залу, демонстрируя свои наряды и разглядывая чужие.

— Понятия не имею, — честно ответила я, тоже понизив голос. — Вычитала в какой-то книжке и заучила. Зато теперь герцог наш. Ты ведь хотел завести полезные связи, муженёк? Не находишь, что твоя жена заслужила поцелуй в щёку?

— Заслужила, и бесспорно!

Недолго думая, Арман подкрепил свои слова делом. Число устремлённых на нас любопытствующих взглядов на время увеличилось. Мы вообще привлекали внимание. Во-первых, для многих присутствующих мы были совершенно новыми людьми. Если у Армана здесь были знакомые и даже несколько приятелей, то меня все видели впервые. К тому же и парой мы были красивой. Арман отлично выглядел в тёмно-сером камзоле, интенсивно расшитом серебром, из-под рукавов которого выглядывали манжеты белоснежной рубашки. Вообще-то я не слишком люблю серый цвет, но данный оттенок действительно смотрелся весьма благородно. Брюки были того же цвета, что и камзол. Картину весьма удачно дополняли высокие сапоги и белый шейный платок.

На мне было платье моего любимого цвета — насыщенного зелёного, изумрудного оттенка. Открытый корсаж, широкая юбка благодаря контрасту подчёркивает тонкую талию, золотое шитьё, оплетающее платье ненавязчивым узором, хорошо сочетается с основным цветом. Узкие рукава плотно облегают руки от плеча до локтя, а затем резко расширяются, что позволяет, приподняв руку, продемонстрировать нежную кожу на предплечье. Изумрудное колье и такие же серьги якобы подарены любящим мужем. Белый веер висит на специальном обвивающем запястье шнурке, что оставляет свободными обе руки. Серые глаза томно взирают из-под объёмных чёрных ресниц.

— Ну что ж, рассказывай, кто здесь есть, — предложила я, когда мы остановились возле того самого панно работы Пабло Эскатто. — На кого стоит обратить внимание?

Я принялась плавно обмахиваться веером, заинтересованно оглядывая зал. Взгляд сам собой остановился на седовласом мужчине среднего роста, на вид ровеснике герцога, одетом в длинную тёмно-бордовую сутану.

— Это, как ты понимаешь, кардинал Эрталии, его высокопреосвященство Леандр Монтерей. — То ли Арман проследил за моим взглядом, то ли самостоятельно счёл, что этот человек заслуживает первенства. — Правая рука короля, хотя и себе на уме, человек весьма проницательный, властный и жёсткий. С ним, как ни с кем другим, следует держать ухо востро.

Я кивнула. В принципе, комментариев Армана не требовалось: всё было понятно и так, по одному только взгляду на кардинала. Не обманывал и тот факт, что его высокопреосвященство держался ненавязчиво, даже скромно, и по большей части стоял в стороне, не распоряжаясь, не вмешиваясь в разговоры и регулярно улыбаясь приветствующим его придворным.

— А это, — Арман коснулся моей руки и тихонько развернул мои пальцы, указывая направление, в котором смотреть, — наследный принц Эрталии, Рикардо Дельтаго. Единственный сын Боливера Третьего.

Я с интересом присмотрелась к высокому и, на мой вкус, излишне худому мужчине с узким лицом, облачённому в тёмные брюки и бордовый камзол, немного напоминавший своим оттенком сутану кардинала. Взгляд задержался на длинных пальцах и крупном рубине на одном из перстней. Для дани моде всё же слишком броско; должно быть, это семейная реликвия.

— У принца слава любителя развлечений. Они с друзьями — завсегдатаи увеселительных учреждений, репутация пары из которых основательно хромает, — продолжал просвещать меня Арман. — Рикардо любит попойки с приятелями, охоту, тесное общение с прекрасным полом.

— Что-то не похоже, — проговорила я, с сомнением глядя на принца.

Бледный цвет лица, напряжённость во взгляде, мрачный изгиб губ. Рикардо Дельтаго не производил впечатления любителя поразвлечься. Казалось, что присутствие на балу его тяготит или, по меньшей мере, не приносит радости.

Будто в подтверждение слов Армана принц и его спутник громко рассмеялись, едва последний закончить рассказывать его высочеству какую-то историю. Судя по выражению их лиц, наверняка это было что-то непристойное. Смеялись эти двое громче, чем предполагает дворцовый этикет, но ведь для принцев любые ограничения условны. Однако и тут я лишний раз убедилась в собственной правоте. Принц хоть и смеялся, но без огонька, и смех его оборвался очень быстро. После этого на лице не осталось даже тени улыбки, словно он вовсе не веселился секунду назад. Скорее смеялся по инерции, осознавая, что в подобных ситуациях люди смеются.

— Возможно, он успел остепениться, — пожал плечами Арман. — Я, как-никак, видел его мало, особенно за последний год. Большую часть времени меня не было в Эрталии.

— Любопытно, — тихо, обращаясь скорее сама к себе, проговорила я.

Не верю в то, что люди меняются. Во всяком случае, без очень веской причины.

— Рядом с ним — Ринольд Этьен Монтерей, — возобновил представление присутствующих Арман.

Теперь он говорил о высоком, широкоплечем молодом мужчине, только что рассказавшем принцу шутку и по-прежнему весело ухмылявшемся. Чёрные волосы, широкие скулы, более смуглая, чем у его высочества, кожа. Белизна небрежно повязанного шейного платка контрастирует с тёмным тоном камзола. Привлекателен, отлично эту привлекательность осознаёт и последнего не скрывает.

— Постой-ка... Монтерей? — переспросила я. Вроде бы я эту фамилию только что слышала. — Он, часом, не родственник ли кардинала?

— Племянник, — подтвердил Арман. — Насколько мне известно, они состоят в неплохих отношениях. Кроме того, он лучший друг принца.

— Хорошо устроился: протекция со всех сторон, — не то с презрением, не то с завистью отметила я.

— Да уж, у этого бы сложностей с попаданием в альтинг не возникло, — со вздохом признал мой "муж". — Но он туда и не рвётся. Вот так несправедлива жизнь.

Я с ухмылкой покосилась на Армана. Ни особо несчастным, ни снедаемым зелёной завистью он не казался.

— Приятелей у принца много, — продолжал граф, — но этот — самый близкий. Ещё со времён эркландской военной компании, когда они с Рэмом сражались бок о бок.

— С кем? — не поняла я.

— С Монтереем, — пояснил Арман. — Друзья называют его Рэм.

— Почему Рэм, если он Ринольд?

— Ринольд. Этьен. Монтерей, — с показной терпеливостью произнёс Арман.

— А-а-а, — протянула я и пренебрежительно закатила глаза. — Боже, как изысканно.

— Насчёт изысканности не знаю. Но насмехаться над ним мало кто рискнёт. Миньон — один из лучших фехтовальщиков Эрталии. Пожалуй, с ним может поспорить только маркиз Рагийский, сын герцога Монварода. Герцог — дальний родственник короля, но его здесь нет. У этого семейства не слишком тёплые отношения с Боливером. Впрочем, как я слышал, они ещё приедут во дворец, чтобы выразить королю своё почтение. Но не сегодня.

— А это кто? — поинтересовалась я, когда к принцу с Ринольдом подошёл ещё один молодой человек.

Этот был блондином. Светлые волосы то и дело падали на лицо, и он зачёсывал их назад пятернёй. Золотистый камзол с коричневым узором надет поверх коричневого жилета.

— Велэско Диас, — откликнулся Арман. — Тоже приятель принца. Не такой близкий друг, как Рэм, но вместе покутить — самое оно. Унаследовал от отца виконтство. Мы с ним немного знакомы. Человек он неплохой, но легкомысленный. Карты, вино, красивые женщины. Не столько даже красивые, сколько, я бы сказал, с изюминкой. Ну, а когда много выпьет, то и без изюминки сойдёт.

Я спрятала усмешку за раскрывшимся веером. И встретила взгляд светло-голубых глаз Диаса. Тот что-то коротко сказал принцу и обрадованно поспешил к нам с "супругом".

— Арман, дружище! — воскликнул он, пробираясь к нам через толпу осматривающих зал гостей. — Вот так сюрприз! А я думал, ты всё ещё в Ристонии!

Шагнув к нему навстречу, Арман ответил на энергичное рукопожатие.

— Я вернулся совсем недавно, — объяснил он.

— А что это с тобой за фея? — поинтересовался Диас, приветственно мне улыбаясь.

У него была очень открытая улыбка, да и вообще он производил впечатление человека жизнерадостного, бодрого и не слишком обременённого размышлениями о несовершенстве жизни. То есть данная Арманом характеристика снова себя оправдывала.

— Ну же, Арман, познакомь нас скорее! — воскликнул Диас. — Представь меня своей восхитительной спутнице.

Я вознаградила комплимент кокетливой улыбкой.

— Графиня Аделина Ортэго, моя жена, — представил меня Арман. — Дорогая, прошу любить и жаловать, это мой хороший друг виконт Велэско Диас.

Я усмехнулась про себя, мысленно отметив, как человек, с которым Арман "немного знаком" превратился в "хорошего друга".

— Очень рада, виконт.

Я протянула руку для поцелуя, и молодой человек с удовольствием припал к ней губами.

— Для вас просто Велэско, — сказал он затем. — Однако, Арман, ну, ты и хитрец! Когда ты успел жениться? Ничего никому не сказал! Впрочем, тут ты прав: такую красавицу могли бы и отбить.

Он послал мне очередную озорную улыбку.

— Мы познакомились в Ристонии, там же и поженились, — рассмеявшись, ответил Арман. — Поскольку мне было пора возвращаться в Эрталию, я не хотел затягивать со свадьбой, отсюда такая поспешность.

— И ты был совершенно прав, впрочем, кажется, я это уже говорил. — Велэско наградил меня ещё одним восхищённым взглядом. Стремления соблазнить чужую жену тут не было, скорее просто дань уважения эффектной женщине. — Пойдёмте, я познакомлю вас со своими друзьями.

Последние слова были произнесены не без гордости. Ещё бы, ведь в друзьях ходил сам принц.

Следуя за Велэско, мы приблизились к Рикардо Дельтаго и его спутнику.

— Ваше высочество, позвольте представить вам моего старинного друга...

"Ого! Уже и старинные друзья", — мысленно усмехнулась я.

— ...графа Армана Ортэго с супругой.

Представлять принца не было нужды, да и по правилам не полагалось. Арман поклонился, я присела в низком реверансе, отлично чувствуя, как мужские взгляды скрестились на моём декольте.

— Это большая честь для нас, ваше высочество, — заверил, оторвавшись от зрелища, Арман.

— Рад знакомству, господа.

Принц галантно поцеловал мне руку, хоть и не обязан был этого делать в силу своего статуса.

— А это граф Ринольд Монтерей, — представил Велэско.

— Рад знакомству, — склонил голову Арман.

— Взаимно.

Теперь я приседать в реверансе не стала: представленный и без того в прошлый раз заглядывал в пикантную зону с более откровенным интересом, чем остальные. Просто протянула руку для поцелуя, и Рэм прикоснулся к ней губами.

— Граф и графиня совсем недавно поженились в Ристонии, — "наябедничал" Велэско.

— Примите мои поздравления, — вежливо произнёс принц.

— Благодарю вас, ваше высочество, — ответил за двоих Арман.

— Отчего именно в Ристонии? — полюбопытствовал Рэм.

Я посмотрела на его лицо и сразу же встретила испытывающий взгляд зелёных глаз. Надо же, какой редкий цвет. Как раз под моё платье.

— Я родом из Ристонии, — пояснила я. — А мой супруг — дипломат. Он приезжал ко мне на родину с дипломатической миссией. Сказать по правде, я ничего в этом не смыслю, — доверительно улыбнулась Велэско я. — Но, кажется, это называется именно так. Все сослуживцы Армана в один голос утверждают, что он отличный дипломат.

— И, видимо, они правы, — заметил принц. — Вам, граф, следует выдать медаль за заслуги перед отечеством. Ведь вы похитили из Ристонии и перевезли в Эрталию такую жемчужину. И при этом не нарушили ни одного закона. Именно так и должен поступать дипломат.

Велэско рассмеялся шутке, я с ложной скромностью опустила глаза.

— И давно вы прибыли в Эрталию? — спросил Рэм.

— О, совсем недавно, — откликнулась я.

— Можно сказать, попали с корабля на бал, — подхватил Арман.

— Как же вы познакомились?

— О, это очень романтическая история!

Я приготовилась декламировать основательно зазубренный рассказ.

— Прошу меня простить, графиня, но ваша история точно не окажется романтической, — с усмешкой заметил Рэм.

— Отчего же? — удивилась я. — Разве вы её слышали?

— Нет, — беспечно откликнулся он. — Но мы уже знаем, что она заканчивается свадьбой. А истории, которые заканчиваются свадьбой, теряют на этом всю романтичность.

— Не обращайте на графа Монтерея внимания! — с ухмылкой призвал принц. — Он очень любит казаться циничным.

— Вот как. — Я стрельнула в Рэма любопытным взглядом. — Что вы, ваше высочество, я ни в коем случае не обижаюсь. Люди, которые стараются казаться циничными, обычно обладают тонкой душевной организацией, весьма сентиментальны и необычайно ранимы. Их чувства необходимо щадить.

Принц расхохотался так громко и весело, что я впервые была готова поверить той характеристике, которую дал ему Арман. Сейчас этот человек действительно выглядел как любитель мирских развлечений. Велэско тоже посмеивался. А вот сам Рэм лишь криво усмехнулся, но при этом наградил меня внимательным взглядом. "Ты мне за это ответишь", — говорили зелёные глаза, смотревшие так, как совершенно не подобает смотреть на замужних женщин. Я ответила светской улыбкой.

Если граф Монтерей и собирался ответить на мой выпад, то не успел. Церемониймейстер несколько раз ударил жезлом в пол, привлекая внимание присутствующих. Едва голоса смолкли, как он торжественно объявил:

— Его величество Боливер Третий Дельтаго, милостью богов король Эрталии!

Мужчины застыли в поклоне, дамы — в реверансе. Король вошёл в зал быстрым и совершенно не церемонным шагом. Рассеянно кивнул паре человек, остановился, оглядываясь, и, завидев его высочество, направился прямо к нам.

Должна сказать, что внешне король был человеком довольно невзрачным. Сорокапятилетний мужчина среднего роста, с брюшком, которое, по-видимому, начало проявляться с возрастом, и пока ещё чёрными, но начинающими седеть волосами. Если бы не регалии, мало кто обратил бы на него внимание в толпе. Однако сейчас корона, мантия, да и вообще всё одеяние не оставляло ни малейших сомнений касательно его статуса. К тому же короля сопровождало несколько человек, включая как придворных, так и охрану. Кардинал незаметно присоединился к свите и теперь следовал за королём, сцепив перед собой пальцы рук.

— Я вижу, вы уже здесь, сын мой, — произнёс Боливер, по-королевски игнорируя присутствие всех, кроме принца. — И, полагаю, намереваетесь задержаться до самого конца бала?

В его голосе мне почудилось неодобрение. Странно. Бал даётся в честь короля; отчего бы его единственному сыну и наследнику не прийти к началу и не уйти в конце?

— Не убеждён, — пожал плечами Рикардо, определённо не без раздражения. — Посмотрим, как пойдёт. Вы знакомы с графом и графиней Ортэго? Граф — подающий надежды дипломат, его супруга — уроженка Ристонии.

Я снова присела в реверансе. К списку мужчин, заинтересованно заглядывавших в моё декольте, прибавился эрталийский монарх.

— Возможно, граф уже был вам представлен, — заметил принц.

— Истинно так, ваше высочество, — с поклоном подтвердил Арман. — Два года назад, на Зимнем балу в столице.

— Да-да, кажется, припоминаю.

Король сопроводил эти слова дежурной улыбкой. Ничего подобного он, конечно, не припоминал.

— Сын мой, надеюсь, вы проводите меня к герцогу, — снова обратился он к принцу.

Тот послушно склонил голову, и оба они направились в ту часть зала, где приветствовал гостей герцог Кальво. Рэм и Велэско, не сговариваясь, последовали за принцем.

Вскоре после того, как король, герцог и принц, заняв подобающие им места, негромко о чём-то побеседовали, церемониймейстер возвестил о начале бала. Первым танцем, как и обычно, был полонез.

— Вы позволите вас пригласить, дорогая супруга? — протянул мне руку Арман.

— С радостью, милый супруг, — приняла приглашение я.

Ведущую пару составили король и какая-то женщина лет тридцати. Когда я спросила, кто она такая, Арман лишь пожал плечами. Во всяком случае, она не являлась ни королевой (Боливер был вдовцом), ни официальной фавориткой. Как и прочие танцующие, мы стали двигаться по кругу вслед за его величеством и его партнёршей. Движения неспешны и степенны. Расправленные плечи, идеальная осанка. Левый носок, правый носок, левая стопа.

— Ну как, ты доволен ходом бала? — осведомилась я.

Полонез, часто именуемый шествием, столь степенен и продолжителен, что вообще способствует разговорам.

— Чрезвычайно, — подтвердил Арман.

Однако выглядел он, напротив, неудовлетворённым. И то и дело бросал взгляды по сторонам, будто искал кого-то в зале, но не находил.

— Что-то не так? — поинтересовалась я.

— Нет-нет, всё прекрасно.

Ну что ж, если клиент считает, что его проблемы меня не касаются, спорить не буду.

— Я так тщательно продумывала трогательную историю нашего знакомства, — посетовала я минуту спустя, — а этот миньон всё испортил. Так и не дал мне рассказать её принцу.

— Жалеешь, что не успела поделиться с его высочеством должной порцией романтики? — тихо усмехнулся Арман. — Отчего? Принц произвёл на тебя столь сильное впечатление?

Подошло время следующей фигуры танца. Король с партнёршей дошли до середины зала и повернули налево. Следующие пары последовали за ними, и вскоре танцующие сформировали колонну, частью которой стали и мы.

— Смотря что ты имеешь в виду, — откликнулась я, устремив взгляд на принца. Тот шествовал впереди, ведя в танце некую графскую дочку, вроде бы тоже новенькую в эрталийском высшем свете. — Чисто внешне, пожалуй что, нет. К примеру, ты нравишься мне больше. Я уже говорила, что ты в моём вкусе. Но, согласись, в шансе завести интрижку с принцем крови есть нечто привлекательное. Представь себе, что на его месте была бы принцесса. Ты бы устоял? Уж если бы выпала столь редкая возможность?

"Супруг" неопределённо хмыкнул.

— За интрижку с принцессой недолго попасть на эшафот, — справедливо заметил он. — Вам, женщинам, в этом отношении проще.

— Пожалуй.

Было весьма занятно вести с ним такую беседу. Что самое любопытное, ни обиды, ни дискомфорта она в партнёре не вызывала. Будто я болтала с братом или, скажем, кузеном.

Продолжить разговор не получилось: танец развёл нас по разным сторонам зала. Дамы и кавалеры вышагивали теперь отдельно.

Когда же мы снова сошлись, нас почти сразу рассоединил принц.

— Вы позволите пригласить вашу даму? — осведомился он, обращаясь к Арману.

Вытянув шею, я увидела, что на месте Родрига с его недавней партнёршей теперь танцует Рэм.

— Ну конечно, ваше высочество, — вежливо уступил Арман.

Менять партнёров во время полонеза позволялось и некоторым образом даже приветствовалось. Танец длился долго — порой, тридцать и даже сорок минут, — и далеко не всем хотелось проводить столь продолжительное время с одним и тем же человеком. Ну, и, само собой, желание принца — закон. Так что Арман, моим мужем не являвшийся и инстинктов собственника в отношении меня не испытывавший, выбыл из рядов танцующих без малейших моральных метаний. Вскоре я заметила, что он шествует рядом с другой дамой, видимо, выставив из колонны очередного бедолагу.

— Надеюсь, вы на меня не в обиде за кратковременную разлуку с мужем, миледи? — улыбнулся принц.

Лёгкое приседание, за ним, напротив, полное распрямление. Взлёт, компенсирующий падение.

— Ну что вы, ваше высочество. — Опускаю глаза. — Для меня это большая честь.

— Я ещё не задал вам непременного вопроса местного жителя, — усмехнулся Рикардо. — Как вам нравится в Эрталии?

— О, чрезвычайно нравится, — заверила я.

— Непременный ответ гостя, — хмыкнул принц. — А как насчёт искреннего ответа?

"А как насчёт искреннего вопроса?" — чуть было не парировала я. Но — нет, с принцами так не разговаривают.

— Ваше высочество, можете не сомневаться, я говорила совершенно искренне. Мне действительно всё здесь нравится. От вида из окна и до партнёров по танцам.

— И вы совсем не скучаете по родине?

— Пока нет. Возможно, это прозвучит несколько бездушно, но такова правда. Думаю, при таком количестве новых впечатлений у меня ещё просто не было времени заскучать. У герцога такой прекрасный дворец. Великолепные произведения искусства, удивительный сад. А уж про бал я и вовсе молчу. Нет, ваше высочество, пока я не скучаю. Однако не сомневаюсь, что в будущем мне захочется навестить родину и встретиться с близкими людьми. Думаю, я буду уезжать туда время от времени. Муж уже сказал, что не станет возражать против таких поездок.

Отчего бы заблаговременно не подготовить почву для последующего исчезновения, уж коли мне выпадает сейчас такая возможность?

— Это весьма мудро с его стороны. У вас осталось в Ристонии много родных?

Что это, просто светская беседа или стремление мягко выяснить мою подноготную? Так или иначе, ответы на подобные вопросы у меня готовы. В противном случае глупо было бы сюда соваться.

— Нет, ваше высочество. Мои родители умерли, семьи у меня в Ристонии нет.

— Я очень сожалею. Простите, что поднял эту тему.

— Всё в порядке. — Я сдержанно улыбнулась. — Моя мать умерла, когда я была ещё совсем ребёнком. Отец, барон из Ристонийской провинции, отправил меня на воспитание в пансион для девочек при монастыре. Недавно он тоже скончался.

Про раннюю смерть матери и баронство отца — правда, хотя и случайное совпадение. Но мой отец и ныне здравствует — несколько это возможно для человека, пьющего в таких количествах, как он. Я с ним не общаюсь, так что в моей жизни он действительно отсутствует; тем не менее, тому, что он жив и здравствует, я рада.

На роль отца графини Ортэго я выбрала недавно скончавшегося барона, владевшего поместьем в одной из малопримечательных Ристонийских провинций. Его жена рано умерла. Случилось это ещё до того, как барон приобрёл данное поместье; к тому же он был человеком нелюдимым и мало общался соседями. В итоге вокруг его образа стали ходить всевозможные слухи — в частности про дочь, которая якобы была у барона, и которую он отчего-то отослал из дома. Правды никто не знал; подозреваю, что и дочери-то никакой не существовало. Зато проверить мою легенду было очень непросто, тем более что монастрыские пансионы традиционно не раскрывали информацию о своих ученицах. Так что если меня и возможно было уличить во лжи, то для этого потребовалось бы весьма продолжительное расследование, которое совсем непросто вести на территории другого государства. И заняло бы оно уж точно значительно дольше месяца.

— Так что близких родственников у меня в Ристонии не осталось, — заключила я. — В основном друзья.

— Это тоже важно, — заметил принц.

— Безусловно.

Далее разговор прервался. Мы с Рикардо не разошлись, а, напротив, объединились с ещё одной парой и некоторое время танцевали вчетвером, сомкнув вытянутые руки.

— Вы позволите, ваше высочество? — послышалось спустя всего минуту после того, как четвёрки расформировались, и танцующие продолжили двигаться в парах.

— А, Рэм. Если дама не возражает, — откликнулся принц.

— А если дама возражает? — решила повредничать я.

— Если не ошибаюсь, вы обещали щадить мою тонкую душевную организацию, — усмехнулся Рэм, неспешно двигаясь рядом с нашей парой — но обыкновенной, даже небрежной, походкой, а не торжественным шагом полонеза.

— И в самом деле, — сокрушённо "припомнила" я. — Мне следовало быть более осторожной в своих обещаниях.

Тяжко вздохнув, я виновато улыбнулась его высочеству. Рассмеявшись, принц выпустил мою руку.

— Надеюсь, вы оба получите от танца удовольствие.

Теперь рядом со мной вышагивал Рэм.

— Вы всегда танцуете с теми же женщинами, что и его высочество? — едко спросила я.

— Совсем наоборот, — ни капли не смутился миньон, — это его высочество танцует с теми же партнёршами, что и я. Он знает, что я хорошо разбираюсь в женщинах, и на мой вкус можно положиться.

— Неужели? Однако же со мной первым танцевал именно принц, а вовсе не вы, — указала я на логическую неувязку.

Но друга принца не смутило и это.

— Его высочество просто проследил за моим взглядом. А я рассматривал вас с немалым интересом.

Можно подумать, я этого не заметила!

— Вы ведь несомненно в курсе, что вы — чрезвычайно красивая женщина, леди Аделина?

Риторический вопрос. Для того, чтобы мужчины воспринимали женщину как красавицу, она должна прежде всего считать себя таковой сама. Всё остальное приложится. Но не говорить же ему этого напрямик! Тем более, подозреваю, Рэм из тех мужчин, которые и сами отлично это знают.

— По-моему, вы забываетесь, граф. — Строгому тону противоречил лукавый взгляд. — Спешу напомнить, что я замужем.

— Ваш муж нисколько мне не мешает. А вам?

Однако. Этот наглец умеет формулировать вопросы. Если я отвечу "да", получится, будто муж мне мешает. Если скажу "нет", это фактически будет означать, что я готова на интрижку. Хороший приём, ничего не скажешь. Надо будет взять его на вооружение.

— А мне любопытно: откуда у вас столь отрицательное отношение к институту брака? Вы что же, боитесь женщин?

— Вообще-то нет. Но вас начинаю побаиваться.

— И совершенно правильно делаете.

— Вы находите? А я-то как раз вознамерился перебороть этот страх.

Рэм смотрит на меня с высоты своего роста, и в глазах плещется азарт, которого он и не думает скрывать. Азарт, увы, вещь заразная, и я понимаю, что мой собственный взгляд отвечает ему той же монетой.

— В самом деле? И как же вы намерены бороться с этим чувством?

— Для начала хочу узнать вас получше.

Мы разошлись, чтобы почти сразу же встретиться. Его правая рука тянется к моей, лёгкий поклон — и мы опять отдаляемся друг от друга, чтобы на сей раз сойтись в танце с чужими партнёрами. Затем он возвращается и подаёт мне руку.

— Итак, может быть, мы перестанем обсуждать мою персону? Давайте поговорим о вас, — предложил Рэм, когда мы продолжили танцевать в паре.

— О чём же именно? — полюбопытствовала я.

— О чём угодно, — беззаботно откликнулся он. — Ну, например, как вам нравится в Эрталии?

— Вы неоригинальны, граф, — откровенно поморщилась я.

— Неужели принц и тут меня опередил? — наигранно посетовал Рэм. — В таком случае, может быть, расскажете мне о Ристонии? Например, откуда вы родом?

— Это небольшая провинция, вряд ли вы о ней слышали. Она называется Энкатта. Рассказывать о ней, признаться, особенно нечего.

— Но вы ведь не прожили в этой провинции всю жизнь?

— О нет, я немало ездила по стране.

— Отлично. В таком случае расскажите мне о других её достопримечательностях.

— А разве вы там не бывали?

— Увы. Знакомство с заграничными городами у меня как-то не сложилось.

— Вы что же, никогда не выезжали за пределы Эрталии? — умилилась такой неискушённости я.

— Ну почему же, не совсем. Выезжал. Три года назад мы вместе с его высочеством посетили Эркландию. Очень хотели взглянуть на достопримечательности, даю вам слово джентльмена.

— И что же вам помешало?

— Всякая ерунда. Пушки, мушкеты, сабли и прочие глупости. Мы трижды пытались пробиться поближе к столице — и к достопримечательностям, — но нас отбрасывали к границе. Потом пришлось переместиться на нашу территорию, потом мы снова пробились в Эркландию... А когда дело, казалось, пошло на лад, правители вдруг взяли, да и подписали мирный договор. Так что до достопримечательностей мы всё-таки не добрались. — Рэм тоскливо вздохнул. — Не повезло.

— Зато повезло достопримечательностям.

У него идеально выбрито лицо. Здоровая, гладкая, загорелая кожа. Наверное, очень удобно давать пощёчину: рука даже не оцарапается о щетину...

Зелёные глаза озорно блеснули.

— Вы считаете нас такими варварами?

— Нет, мне просто интересно, что мог делать на поле боя красивый избалованный папенькин сынок вроде вас. Вы хоть раз обнажили оружие? Или исключительно прятались за чужими спинами?

Я послала ему чарующую улыбку.

— Вы попали в точку. Я прятался за спиной у принца, — развеселился Рэм. — Знаете, я только для этого и взял его с собой в ту кампанию.

Я опустила глаза, невольно усмехнувшись. Даже визуально трудновато было представить себе эту картину: как-никак Рэм значительно шире в плечах, чем его высочество. А учитывая славу одной из первых шпаг Эрталии — если, конечно, верить рассказу Армана...

— Вы в самом деле считаете меня папенькиным сынком? — осведомился он чуть погодя.

— Ну, дядиным племянником, какая разница? — просияла я.

— Вот как. Ну что ж. Как минимум вы находите меня красивым. Или тут слух мне изменил?

— Отнюдь. Вы действительно красивы. — Я даже не думала опускать глаза или хотя бы деликатно покраснеть при таком утверждении. — Но вам совершенно нечем гордиться, — продолжила я, привнося в комплимент заранее подготовленную ложку дёгтя. — В этом нет ни капли вашей заслуги.

Шествовавшая перед нами пара, дойдя до конца зала, повернула направо. Мы, в свою очередь, повернули налево и продолжили движение в колонне.

— Я имею привычку пользоваться всеми своими преимуществами, — зачем-то просветил меня Рэм. — В том числе и теми, в которых нет моих заслуг. К слову, это первое правило воина.

— А разве у нас идёт война? — захлопала ресницами я.

Длинными, густыми и угольно-чёрными ресницами. И он определённо их оценил.

— Как знать? — загадочно откликнулся партнёр.

В этот момент к нам приблизился Арман, и Рэм незамедлительно уступил право со мной танцевать "законному супругу".

— Что они от тебя хотели? — поинтересовался дипломат после того, как мы немного продвинулись, следуя за шествующей впереди парой.

— Ревнуешь? — не удержалась от шпильки я.

— Имею право, — хмыкнул Арман. — Как-никак, я — твой законный супруг.

— Очень мило, что ты вспомнил о законности, — просияла я.

— Не отвлекайся. Так что же им было нужно?

— Не знаю, — честно ответила я, задумчиво нахмурив лоб. — Трудно так сразу сказать. Быть может, простой флирт. А может быть, они хотят раскусить незнакомого человека. Посмотрим, как пойдёт дальше. Месяц только начинается.

Сколь ни удивительно, но вскоре полонез подошёл к концу. За ним последовали менуэт и ригодон, которые я танцевала с Арманом. Как-никак следовало поддерживать легенду о том, что мы — молодожёны. Затем я удалилась из зала, намереваясь найти поблизости тихую комнатку, по возможности — с зеркалом, где можно было бы немного привести себя в порядок. Поправить причёску, добавить пудры, расправить оборки на платье. Если зеркало в помещении не найдётся, не беда: маленькое зеркальце было у меня при себе в небольшой сумочке.

Приблизительно представляя себе, как обыкновенно обстоят дела в подобных местах, я вела себя осторожно. Устремив взгляд на ничем не примечательную стену, обогнула пару, страстно целующуюся в тени очередной статуи (надеюсь, они её не разобьют, поскольку, вероятнее всего, это очередное бесценное произведение искусства). Мимо первой комнаты прошла, даже не проверяя, но успела услышать горячие стоны, подтвердившие моё предположение. Громко кашлянула, приблизившись ко второй, дверь которой была приоткрыта. Резкий стук — видимо, внутри от неожиданности уронили какой-то предмет (надеюсь, что не даму), — известил меня о том, что и здесь тоже занято. Третья дверь была заперта изнутри. В четвёртую не в меру активная парочка проскочила перед самым моим носом. Кажется, мужчина был представлен мне как муж и отец семейства, а женщина отнюдь не являлась его супругой.

Не поймите меня неправильно, до моральных устоев эрталийского дворянства мне нет никакого дела. Но я искала комнату для спокойного времяпрепровождения на короткий срок — и никак не могла её найти!

— Однако же нравы здесь похуже, чем на Каштановой улице! — пробормотала я в сердцах. — Думаю, тамошние девочки были бы рады услышать, что это сравнение определённо в их пользу.

— Увы, целомудрие действительно не является сильной стороной современного эрталийского дворянства, — спокойно произнесли у меня за спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась. Кардинал стоял совсем рядом, привычно сцепив перед собой пальцы рук. Как он сумел приблизиться настолько бесшумно? А также быстро: совсем недавно я оборачивалась, и тогда его ещё не было в поле моего зрения.

— Ваше высокопреосвященство.

Я склонилась перед кардиналом, и он на мгновение положил руку мне на голову в привычном жесте благословения. В моё декольте он — первым из имевших такую возможность мужчин — не заглянул.

— Полагаю, всё это не такой уж страшный грех, когда речь идёт о людях, не обременённых семейными узами, — осторожно произнесла я, распрямившись.

Моя интонация была скорее вопросительной, что выражало готовность безоговорочно уступить кардиналу в случае, если он вознамерится оспорить мои слова. Он, однако же, возражать не стал.

— Всё это верно. Однако же и люди, обременённые семейными узами, нередко бывают готовы пуститься в подобные приключения. В том числе и те, что присутствуют на сегодняшнем балу. Разве не так?

Пристальный проницательный взгляд, от которого чрезвычайно хочется бежать как можно дальше и без оглядки, не то докопается до того, что спрятано в самый потаённых глубинах сознания. Там, куда и самой-то не хочется лишний раз заглядывать без нужды.

Но я не из тех, кто отступает, так что выдерживаю его взгляд — ровно столько, сколько это допустимо, — затем скромно опускаю глаза в пол.

— Не знаю, ваше высокопреосвященство. Я полагаю, для уверенности в подобном необходимы очень точные сведения, не оставляющие сомнений в грехопадении.

"Не пойман, не вор". Обожаю этот принцип.

— Точные сведения? — Лёгкая ирония на дне холодных зелёных глаз. — Отнюдь. Для меня достаточно всего лишь посмотреть на человека.

— Ваше высокопреосвященство говорит о магических способностях?

Магов существует не так уж и много, но я не удивлюсь, если кардинал окажется из их числа.

Но нет, кажется, мои слова его позабавили.

— Вовсе нет, — с лёгкой улыбкой заверил кардинал. — Магия для этого не требуется. Поведение людей. Их взгляды. Этого достаточно, чтобы я мог безошибочно утверждать, кто из них внутренне готов к супружеской измене.

Камень в мой огород? Наверняка. Уж очень внимательно он смотрит. Но до чего же знакомые зелёные глаза! Воистину он очень похож на племянника. Вернее, племянник на него. Даже в свои пятьдесят лет кардинал весьма хорош собой. Воображаю, насколько он был красив в двадцать пять! Любопытно, что заставило этого человека ступить на путь богослужения. Разочарование в любви? Подлинное призвание? Или возможность небывалого карьерного роста?

— Это чрезвычайно завидная способность, ваше высокопреосвященство. — Я снова поклонилась, на этот раз не так низко. — Но, полагаю, это должно быть очень тягостно — постоянно, с такой лёгкостью, различать вокруг себя людские пороки.

Снова улыбка, сдержанная, но, по-моему, даже не такая уж холодная.

— Это совсем не так страшно, дитя моё. Да, изменять жене или мужу грешно, но это далеко не самый страшный грех из существующих.

— Каков же самый страшный грех? — полюбопытствовала я.

Что он сейчас назовёт? Убийство? Или всё же преступление против веры?

— Самый тяжёлый грех — это государственная измена, — отчеканил кардинал, снова внимательно глядя мне в глаза.

Которые, сказать по правде, после такого ответа округлились.

— В самом деле? — не стала скрывать удивления я. — Странно, я, право слово, не припомню, чтобы так было написано хотя бы в одном из знакомых мне толкований священных книг.

Кардинал тихонько рассмеялся. Очень необычный смех. Даже не знаешь: то ли весело улыбнуться в ответ, то ли бежать за тридевять земель.

— Не обращайте внимания, леди Ортэго, — впервые обратился ко мне по имени он. — У нас, кардиналов, особая религия.

И, как ни в чём не бывало, зашагал дальше по коридору.

В покои вернулись, как и ожидалось, под утро. Я устала настолько, что ванну отложила на потом. Горничная помогла мне раздеться, и, оставшись в предназначенной для сна камизе, я со стоном повалилась на кровать. После того, как мы отпустили слуг, Арман постучал по косяку моей двери.

— Можно войти? — спросил он.

Какой интеллигентный: даже не пытается вломиться под предлогом нашего мнимого брака. Сразу видно: дипломат.

— Можно, — отозвалась я, и не думая подниматься с кровати.

Равно как и прикрываться: лежала я поверх постели. Но я ведь подготовила к этому клиента при первой же нашей встрече.

— Ого!

Интеллигентность интеллигентностью, но пропустить такое зрелище Арман не мог.

— Даже не пытайся! — предупредила я.

— Неужели у меня нет никаких шансов? — шутливо осведомился "супруг". — А я-то думал, что после бала твоё сердце оттает.

— Сердце оттаяло, зато всё остальное тело одеревенело, — отрезала я. — И я настолько устала, что даже приди сюда сейчас сам король, отправила бы его восвояси. — И, ещё немного подумав, добавила: — Как ты думаешь, эти слова не тянут на государственную измену?

— А тут всё зависит от пожеланий самого короля, — не стал успокаивать меня Арман.

— Короля-то ладно, — махнула рукой я. — Главное — не перейти дорогу кардиналу.

— В высшей степени нежелательно, — согласился "муж".

— Послушай, — я приподнялась на локте, — ты же пришёл сюда не для того, чтобы стребовать с меня пару-тройку раз супружеский долг. Признавайся честно: что тебе надо?

— Возможно, ты не поверишь, но я хотел сказать "спасибо", — серьёзно ответил он. — Ты очень помогала мне сегодня, хотя по нашему уговору совершенно не обязана была этого делать. Я нанимал тебя на роль моей жены, но не для того, чтобы ты продвигала перед принцем и герцогом мои интересы.

— Расслабься, — благодушно откликнулась я. — Я ведь говорила, что наше сотрудничество пойдёт тебе на пользу. Это самое меньшее, что я могу сделать, учитывая, что беру с тебя втридорога.

— Втридорога?! — вскинул брови Арман, хотя, готова поклясться, особых страданий это признание ему не причинило. — Ты же утверждала, что это адекватная цена!

— Вовсе нет, — возразила я, перекатываясь набок. — Я сказала, что жизнь дорожает, и что я люблю жить красиво. Ни единого слова лжи. Только не делай рассерженное лицо. Ты же всё равно не собираешься требовать пересчёта оплаты. Но "спасибо", так и быть, можешь приберечь.

— "Спасибо" мне как раз не жалко, — фыркнул он, собираясь выходить.

— Эй, постой! — окликнула я. И изобразила жалостливое лицо. — Если ты такой не жадный, сделай для меня ещё одну вещь.

— Какую?

Арман заметно насторожился. Видимо, понял, что от меня можно ожидать чего угодно.

— Мне лень вставать, чтобы тушить все эти свечи, — капризно сообщила я.

Как-то странно усмехнувшись, он вышел из комнаты. Я подозрительно нахмурилась и даже приняла сидячее положение. Неужто решил повредничать? Или отправился звать слуг? Если последнее, то как бы они не подумали, что им поручат не тушить свечи, а держать...

Однако Арман вернулся быстро и в одиночестве. Если не считать того предмета, который он нёс в руках. Очень странного предмета, назначение которого я определить не смогла. Нечто совсем небольшое, раздваивающееся сверху и оттого напоминающее по форме рогатку.

— Дарю. Вместо "спасибо", — заявил он.

— Что это? — опасливо спросила я, принимая протянутый предмет.

— Там на ручке кнопка. Нажми, — предложил он.

Я покосилась на Армана с ещё большей опаской. Уж не взорвусь ли я вместе со всем дворцом, выполнив его указание? Впрочем, нет, в этом случае и от самого Армана мало что бы осталось, а на самоубийцу он не похож.

Я надавила большим пальцем на расположенный на ручке кружок, едва различимый на общем фоне. Комната мгновенно погрузилась в темноту, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

— Хм. И в чём фокус? — осведомилась я.

Глаза постепенно привыкали к темноте, и передо мной начал вырисовываться силуэт Армана.

— Гаситель. Работа Ристонийских магов, — объяснил он. — Более крупные экземпляры будут использоваться для тушения пожаров. Сейчас они находятся на стадии разработки. А эти, маленькие, с пожаром не справятся, зато с лёгкостью тушат свечи. Достаточно одного активирования, как ты имела возможность убедиться. Изначально они предназначались для вызова привидений, поскольку при этом в комнате должна гореть только одна свеча. При помощи гасителя можно мгновенно затушить все остальные, даже если их добрая сотня, а уж потом вручную зажечь единственную нужную.

— Разве привидения действительно существуют? — изогнула брови я.

Не люблю верить в то, чего не могу увидеть. Однако жизненный опыт убедил меня в том, что иногда то, во что не хочешь верить, существует. И, что самое худшее, верит в тебя.

— Не знаю, — пожал плечами Арман. — Лично я в этом сомневаюсь. Но даже если и существуют, мне их вызывать без надобности. Так что дарю. Отдыхай.

Он вышел из комнаты.

Я одобрительно хмыкнула. И быстро погрузилась в сон.

Глава 3

Разумеется, я воспользовалась приглашением герцога и отправилась на следующий день на женскую половину, знакомиться с его дочерью. Во-первых, не прийти было бы невежливо, во-вторых, мне самой было любопытно, а в-третьих, клиент не возражал, даже наоборот, отнёсся к такому ходу положительно. Что и неудивительно: полезные связи можно завести не только в мужской среде.

Женской половиной называлась череда комнат, где проводили большую часть своего времени дочь герцога, Лидия Кальво, и её фрейлины. Близких подруг у девушки, как я слышала, не было, и, попав в данное общество, я достаточно быстро поняла, почему. Здесь не оказалось ни одной ровесницы восемнадцатилетней Лидии. Из тех двадцати с небольшим женщин, что разговаривали, читали и вышивали сейчас на женской половине, не более пяти принадлежали к возрастной категории "двадцать плюс". Все остальные были существенно старше; преобладавший возраст — где-то между сорока и пятьюдесятью. По-видимому, таким своеобразным образом герцог заботился о поддержании у своей дочери должного морального облика. Это подтверждалось не только возрастом, но и стилем общения упомянутых дам.

— Как прошёл вчерашний бал? — с подчёркнутым и фальшивым безразличием осведомилась Лидия.

— Чудесно, — откликнулась одна из тех гостий, что помоложе.

— Преотвратно, — возразила леди Милони, представительница второй возрастной категории.

Я не могла припомнить, каков её семейный статус, но словосочетание "старая дева" было буквально написано у неё на лице. Давно заметила, что "старая дева" — это не возраст и не семейное положение. Это диагноз, который бывает порой свойственен как молодым, так и замужним. Правда, практически никогда — счастливым в браке. Не знаю только, где причина, а где следствие. То ли удачное замужество не позволяет женщине превратиться в старую деву, то ли женщины с характером старых дев неспособны построить удовлетворительную семейную жизнь.

— Падение нравов в сегодняшнем обществе просто отвратительно, — принялась развивать свою мысль леди Милони, отвечая на удивлённые взгляды более молодых женщин. — Во время танцев дамы и кавалеры прикасаются друг к другу совершенно недопустимым образом. К обеду подаются блюда, которые невозможно есть прилично. Кавалеры наблюдают за принимающими пищу дамами и думают совершенно не о том, о чём следует.

Одна из девушек прикрыла лицо веером, а заодно отвернулась, прыснув со смеху. А вот Лидию рассказ фрейлины не развеселил вовсе. В подчёркнуто вежливом выражении её лица мне почудилась усталость и ыстраданное равнодушие. Такое приходит на этапе, когда злость и раздражение попросту надоели.

— А уж что происходило за пределами бального зала — об этом я и вовсе умолчу, — припечатала напоследок леди Милони.

— И правильно сделаете, — недовольно вмешалась леди Крэнбери, судя по внешнему виду, вполне способная поспорить со своей собеседницей за звание старой девы года. — Вам совершенно не следовало поднимать подобные темы в обществе леди Лидии.

— Я только хотела сказать, что леди Лидия ровным счётом ничего не потеряла, пропустив этот бал, — огрызнулась леди Милони.

— Однако благородной и порядочной девушке вообще не пристало слышать о подобных вещах, — возразила леди Крэнбери.

Лично я в их беседу не вслушивалась и даже не хихикала, как иные юные барышни. Я сосредоточенно пыталась вспомнить, какое именно блюдо произвело на леди Милони столь неизгладимое впечатление. Быть может, подававшееся в качестве десерта сорбе? Воистину каждый видит в окружающем мире лишь то, что занимает его ум. Лично я во время еды была сосредоточена на её вкусе.

— А я вот думаю, можно ли считать нецеломудренным поведение леди Инберты, — проговорила одна из девушек, поднимая голову от шитья. — Она по очереди танцевала вчера с десятью партнёрами.

— С одиннадцатью, если быть точной, — подхватила фрейлина, сидевшая рядом.

— Тем более, — не стала спорить первая. — И при этом ни с одним она не танцевала дважды. Это говорит о её распущенности?

— Может быть, ни один из них просто не умел как следует танцевать? — предложила собственную интерпретацию я.

— Умение танцевать — далеко не главное качество в мужчине, — наставительно произнесла леди Милони.

— Разумеется, — не удержалась я. — Главная сила мужчины — вовсе не в ногах. Я имела в виду руки, которые держат шпагу, — с расстановкой добавила я, глядя в лицо леди Милони, успевшее покрыться пурпурными пятнами.

— В любом случае, данная тема разговора представляется мне неподобающей, — завела старую песню леди Крэнбери.

— Леди Ортэго, может быть, вы расскажете нам немного о Ристонии? — робко предложила та девушка, что прежде подняла "неподобающую" тему.

— С радостью. А что именно вас интересует? — осведомилась я, торопливо откладывая пяльцы.

Леди Милони вручила мне их прямо на входе с таким видом, что я сразу поняла: лучше взять. Беда заключалась в том, что я терпеть не могла портить себе зрение за вышиванием.

— Всё, что угодно, — откликнулась девушка, осторожно косясь на леди Милони и леди Крэнбери. Видимо, эти две дамы обладали здесь немалым авторитетом — наверняка, главным образом, волею герцога. — Новости. Сплетни. Мода.

— Охотно, — повторила я. — Вот, например, леди Мирейя Росар, покровительствующая людям культуры, недавно открыла новый театр, который уже пользуется весьма скандальной славой.

— Отчего же скандальной? — жадно спросила одна из фрейлин. Кстати сказать, из тех, что постарше, но, в отличие от некоторых, не имеющая на лице клейма старой девы.

— Дело в том, — объяснила я, для пущего эффекта понизив голос, — что в этом театре играют женщины.

— Как?! — слилось в едином восклицании несколько голосов.

Глаза леди Крэнбери метали молнии, леди Милони была на грани обморока, остальные чувствовали себя прекрасно и жаждали подробностей.

— Именно так, — развела руками я. — В труппе — две актрисы.

— Женщина на сцене, — прошептала леди Милони. — Какой ужас!

— Разврат! — согласилась леди Крэнбери. — Какие же роли они исполняют?!

— Полагаю, что женские.

В холодном и довольно-таки жёстком голосе Лидии сквозила ирония.

— Совершенно верно, — подтвердила я. — Не все, конечно: для этого актрис в труппе слишком мало. Однако же отличие от прочих театров налицо.

— И как же власти допустили подобное непотребство? — удивилась леди Крэнбери.

— Взгляды на этот счёт разделились, — поведала я. — Действительно были попытки пресечь данное начинание на корню. Но леди Мирейя получила весомую поддержку при дворе. За новый театр заступился сам Кэмерон Эстли.

Женщины изумлённо притихли: имя первого после короля Анри человека в Ристонии было известно всем.

— Но как же он мог поддержать такую мерзость?! — воскликнула леди Милони, едва к ней вернулся дар речи.

Я мысленно усмехнулась, отметив, что Кэмерону Эстли, вероятно, было бы глубоко безразлично разочарование, написанное сейчас на лице благородной дамы.

— Насколько мне известно, его супруга была в своё время первой фрейлиной леди Росар, урождённой Альмиконте, — сообщила я. — Возможно, причина кроется в этом. А может быть, дело в принципах самого лорда Эстли. Как знать? Ну, а кроме того, новый театр активно поддержала принцесса Лемма. Могу отметить, что на сегодняшний день леди Эстли является её первой фрейлиной. Но, думаю, дело не в этом или, по меньшей мере, не только в этом. Её высочество вообще славится экстравагантностью и любовью к новым и смелым начинаниям.

— Похоже на то, что леди Эстли обладает немалым влиянием при дворе, — заметила одна из слушательниц.

— О да, — согласилась я. — Некоторые люди очень надеялись, что с рождением ребёнка она перестанет интересоваться дворцовыми интригами, что предоставило бы им большую свободу действий. Но им не повезло. Когда у леди Инессы родилась девочка, она действительно отдалилась на некоторое время от дворцовых перипетий. Но пять месяцев спустя возобновила свою деятельность, притом вдвое активнее, чем прежде.

Я замолчала, но тишина не оказалась продолжительной.

— Я ездила в Ристонию на лето два года назад, — сказала одна из гостий. — И слышала, что в своё время взаимоотношения между леди Мирейей и Кэмероном Эстли были более чем сложными. Поэтому меня удивила упомянутая вами поддержка. Поговаривают, будто он помогал герцогу Альмиконте, когда тот пытался насильно выдать леди Мирейю замуж.

— Мне тоже доводилось об этом слышать, — кивнула я. — Что ж, это говорит лишь об одном: жизнь весьма непредсказуема. Вчерашний враг может превратиться в союзника — и наоборот.

Однако даму, сидевшую по левую руку от меня, похоже, интересовало совершенно другое.

— Герцог Альмиконте пытался выдать свою сестру замуж против воли?! Но... это же отвратительно! — воскликнула она.

— Что вы в этом понимаете? — поморщилась леди Милони. — Что значит "против воли"? Брат подобрал для своей младшей сестры достойного мужа. Я ни секунды не сомневаюсь, что тот прекрасно для неё подходил. Наверняка это был положительный мужчина высокого происхождения, обладающий большим состоянием, которое бы предоставило его жене возможность жить в тех условиях, к которым она привыкла.

— Некоторым образом так оно и было, — подтвердила я. — Я не знакома с леди Мирейей, а вот того жениха, маркиза Дориона, мне видеть доводилось. Сказать по правде, не самый приятный человек, да и умом не блещет. Думаю, я бы на месте леди Мирейи не пришла в восторг.

— Это всё ерунда, — скривилась леди Милони. — Блещет или нет... Дело вовсе не в этом. Опекун подобрал ей в мужья достойного, положительного мужчину. А она отнеслась к этому поступку без должной благодарности.

— Ну всё, довольно!

Голос Лидии прозвучал неожиданно резко. Эффект это возымело: леди Милони действительно осеклась. Всё-таки, как бы ни доверял этой женщине герцог, Лидия Кальво оставалась некоторым образом главным человеком на женской территории. Девушка, однако же, поспешила сгладить впечатление и, улыбнувшись, сказала:

— Признаться, мне немного наскучили разговоры о загранице. Давайте лучше во что-нибудь поиграем.

— Что вы предпочитаете, леди Лидия? — почтительно осведомилась леди Крэнбери. — Фанты? "Живые картины"?

— Шарады? — выдвинула ещё одно предложение более молодая гостья.

— Прятки, — твёрдо заявила Лидия.

— Вы уверены? — как-то не очень одобрительно уточнила леди Милони.

— Совершенно. — Дочь герцога изобразила наивный взгляд. — Откровенно говоря, я немного засиделась.

Признаюсь, я удивилась. В моём представлении прятки являлись сугубо детской игрой, плохо вязавшейся со светскими развлечениями. Право, трудно было представить леди Крэнбери быстро залезающей под кровать, чтобы её не обнаружила там леди Милони. Хотя я бы дорого заплатила за то, чтобы на это посмотреть...

Как вскоре выяснилось, определённая, несколько подправленная версия пряток действительно являлась в Эрталии допустимой альтернативой салонным играм. Суть заключается в том, что игра проводилась на сравнительно большой территории, охватывавшей по меньшей мере четыре комнаты. Это позволяло дамам прятаться за ширмами, гардинами или дверьми, что считалось вполне пристойным. Кроме того, некоторые шкафы во дворцах немногим отличались от крохотных комнатушек: порой там даже можно было стоять, не пригнувшись. Это добавляло несколько потенциальных укрытий.

Вопреки моей случайной фантазии, на роль "ищущей" была назначена леди Крэнбери. Леди Милони прятаться, разумеется, не стала; она просто осталась сидеть на прежнем месте, то и дело поджимая губы и думая о своём. Большинство же дам, хихикая, поспешили разбрестись по женской половине.

Я тоже пошла через комнаты, наугад, не слишком торопясь и с любопытством оглядываясь по сторонам. Добрела до одного из наиболее удалённых помещений и, сообразив, что, должно быть, вторглась в чьи-то покои, собралась вернуться. Но тут увидела леди Лидию, как раз открывающую дверцу одного из шкафов. Девушка тоже меня заметила и теперь жестом поманила к себе. Я замешкалась, не уверенная в том, что правильно её поняла, и Лидия нетерпеливо повторила свой жест. Что ж, более не заставляя себя ждать, я шагнула за ней в шкаф. Мне казалось, что игрокам полагается прятаться в одиночку, но, впрочем, что я знаю про светскую версию этой игры? Тем более что правила никогда не являлись для меня непреодолимым барьером.

Однако тут меня ожидал сюрприз. Едва дверца шкафа захлопнулась, как напротив открылась другая дверь. В ноздри ударил свежий воздух, а в глаза — яркий дневной свет. Сделав всего пару шагов, я оказалась во дворцовом саду.

— Об этом выходе мало кто знает, — пояснила остановившаяся, дожидаясь меня, Лидия. — Пройдёт не меньше двадцати минут, прежде чем они догадаются, что я схитрила. Вы ведь не возражаете против того, чтобы немного пройтись?

— Вовсе нет, — ответила я, улыбнувшись. Девушка определённо начинала мне нравиться.

Мы зашагали по скрипящему гравию вглубь сада. Лидия на правах хозяйки шла чуть впереди, и я получила возможность повнимательнее рассмотреть её со спины. Красивые золотистые волосы, извиваясь, падают на спину, прикрывая лопатки. Девушка худенькая, не слишком высокая — скорее среднего роста, и пышными формами не обладает, но сложена хорошо. Светло-жёлтое платье выгодно подчёркивает тонкую талию. Туфли на высоком каблуке не портят походку даже на усыпанной камушками дорожке: она привыкла ходить именно в такой обуви. Прямая спина, идеальная осанка. И всё-таки что-то по-детски угловатое в её образе пока присутствует, хотя ещё год-другой — и это пройдёт.

— Расскажите мне ещё немного о Ристонии, — попросила Лидия, замедлив шаг, чтобы поравняться со мной. Теперь мы шли в ногу. — В той атмосфере, как вы сами понимаете, нормально разговаривать невозможно. А я сразу заметила, что вы — другая. С вами можно просто спокойно пообщаться, без лицемерия и контроля над каждым произносимым словом. Признаться, я очень устала и от того, и от другого. Вас удивляет, что я так откровенно разговариваю с посторонним человеком?

— Скорее восхищает, — возразила я.

— Возможно, я кажусь вам наивной, — передёрнула плечиками девушка, проигнорировав мои слова. — Но, как мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях. Вы не из той породы женщин, что леди Крэнбери и леди Милони. И не из тех, кто станет впитывать, как губка, каждое их слово.

— В этом вы можете быть совершенно уверены, — усмехнулась я.

— Даже не знаю, как отец допустил вас на женскую половину, — хмыкнула Лидия. — Обычно он не совершает подобных оплошностей.

Я спрятала улыбку, оглянувшись на розовый куст. Красивые цветы, не однотонные, на каждом лепестке красный переплетается с розовым. Я вообще люблю всё не однотонное.

Герцога можно понять: он бы не совершил оплошность, если бы имел дело с менее подготовленным человеком.

— Не поймите меня неправильно, леди Аделина. Я люблю своего отца и ценю его заботу. Но даже для заботы должны существовать определённые рамки! Отец же словно намеренно пытается меня задушить. Ограждает от мужчин так, словно они — не обычные люди со своими достоинствами и недостатками, а самые настоящие гадюки, от которых нельзя ждать ничего, кроме ядовитого укуса. Я понимаю, он опасается за мою честь, но ведь и тут есть предел! Если он не доверяет мне до такой степени, стало быть, считает безнравственной изначально?

Я обратила внимание, что, хоть Лидия и начала с просьбы рассказать ей о Ристонии, в действительности не ждала от меня активного участия в беседе. Ей было нужно выговориться самой, и, видимо, она долго не могла найти человека, который был способен её понять, и которого при этом герцог подпустил бы к ней достаточно близко.

— Наверное, меня можно счесть недостаточно благодарной дочерью, но... Леди Аделина, вы ведь знаете, как девушки ждут своего первого бала?

Я ответила утвердительным кивком. О да, я знала. Правда, мой собственный первый бал состоялся при несколько нестандартных обстоятельствах. Я присутствовала там под чужим именем и раньше, чем мне исполнилось положенные восемнадцать лет. Однако до шестнадцати я была вполне обыкновенной девушкой из дворянского общества, и ожидала этого события с тем же трепетом, что и другие.

— Так вот, вы знаете, как проходил мой собственный первый бал? — горько усмехнулась Лидия. — Одежда, закрытая настолько, что больше напоминает броню, но это-то ерунда. Я находилась под постоянным присмотром отца и леди Милони, и у меня было ровно два танца! Всего два танца — и с теми партнёрами, которых выбирал мой отец. А потом меня отправили к себе под предлогом моей же мнимой усталости.

Девушка тяжко вздохнула. Я ответила сочувственным взглядом. Мой отец, в отличие от герцога, заботой не отличался. Наверное, он любил меня по-своему, но, кажется, по большому счёту ему было всё равно, что в доме крутится какая-то бойкая девчонка. Карты и выпивка занимали его значительно больше. Конечно, я имела к нему определённые претензии, и тем не менее сейчас мне казалось, что его безразличие было куда лучше, нежели забота герцога. Во всяком случае, в свои восемнадцать я была гораздо счастливее сегодняшней Лидии, хоть мне и пришлось пережить к тому моменту не самые приятные события.

— А нынешний приём гостей! — продолжила Лидия. Разговорившись, девушка немного раскрепостилась. Теперь она более живо жестикулировала, бледные щёки покрылись румянцем, а движения больше не казались угловатыми. — Как он додумался до такого ограничения — только женатые мужчины? Ну, посудите сами, насколько это противоречит его же собственным принципам. Да, отец не хочет, чтобы какой-нибудь молодой повеса увлёк меня и женился, чтобы получить таким образом доступ к большому приданому. Но, если уж он ожидает от мужчин лишь самого худшего, неужели считает, что будет лучше, если женатый сластолюбец соблазнит меня в одной из укромных комнат дворца без далеко идущих намерений? На первой попавшейся кушетке, если такая только найдётся, а то и вовсе на столе.

Она насмешливо скривила губы.

— На столе, может, и романтично, но жёстко, — машинально заметила я, и лишь потом повнимательнее пригляделась к девушке. — Однако вы, кажется, знаете об этих вещах куда больше, чем должны бы — с точки зрения вашего батюшки.

— Только в теории, — передёрнула плечами Лидия.

— И откуда же? — полюбопытствовала я. — Книги?

— Служанки, — поправила девушка. — Ну, разве не забавно? Отец так тщательно следит за моим окружением, приставил ко мне надсмотрщиц вроде леди Милони, но при этом совершенно забыл о слугах. А между тем горничные разбираются в подобных вопросах значительно лучше иных придворных дам и, главное, совершенно не стесняются говорить на эти темы. Даже наоборот, говорят долго, с удовольствием и во всех подробностях, лишь бы нашёлся кто-то, кто будет готов их слушать. Я уж молчу о том, что наличие в моём окружении слуг мужского пола отцом совершенно не ограничивается. И если бы мне действительно нельзя было доверять в этом вопросе, свою девственность я бы потеряла уже давно и при значительно худших обстоятельствах, чем те, которых отец так стремится не допустить.

Я беззвучно рассмеялась. Да, девушка чертовски права, и в умении логически мыслить ей не откажешь. Более того, похоже, она справляется с этой задачей значительно лучше, чем её отец. Интересно, в чём причина. Лидия пошла умом в мать? Или герцог от природы умён, но совершенно теряет голову, когда речь заходит о его драгоценной дочери, которую, не приведите боги, какой-нибудь мерзавец может у него отнять? При этом вполне очевидно, что брака Лидии герцог боится сильнее, чем всего остального. Если принять этот факт во внимание, все нелепости, которые так проницательно отметила девушка, становятся вполне объяснимыми, даже логичными. Женатый сластолюбец или слуга может, конечно, обесчестить Лидию — что, с точки зрения герцога, несомненно ужасно, — но зато никогда не уведёт её из дома, сделав своей женой. А такой поворот в глазах лорда Кальво, похоже, страшнее, хоть герцог наверняка и сам не отдаёт себе в этом отчёта.

— Что ж, если бы мы свами пили сейчас вино, я предложила бы поднять бокал за служанок, — усмехнулась я. — Мне даже было бы любопытно самой с ними побеседовать: вдруг они рассказали бы что-то такое, чего не знаю я.

Губы Лидии сами собой расцвели в улыбке. Красивой улыбке, надо сказать; вообще, этой серьёзной и рассудительной девушке был к лицу лёгкий налёт озорства.

— Позвольте мне в этом усомниться, — откликнулась она.

Ну вот. И эта туда же, вслед за кардиналом. Да, Аделина, не тянешь ты на целомудренную прелестницу. Хотя если бы поставила перед собой такую цель, изобразила бы оную легко — вспомнить хотя бы сомнения, которые смущали Армана в его первый визит.

— Боюсь, что нам пора возвращаться, — с нескрываемым сожалением произнесла Лидия, оборачиваясь в сторону дворца. — Надеюсь, вы ещё придёте на женскую половину, леди Аделина?

— С удовольствием, — заверила я.

Глава 4

Мы с Лидией вернулись во дворец как раз вовремя, чтобы притвориться, будто всё это время прятались в её покоях — девушка в шкафу, я — за гардиной. Вскоре я покинула дамское общество и направилась к нашим с Арманом комнатам.

Однако по дороге меня перехватили. Посреди коридора нарисовался Рэм.

— Леди Аделина! — приветливо окликнул меня он. — Вы не откажетесь немного со мной побеседовать?

Словно специально меня здесь поджидал.

— Не откажусь, — решила проявить покладистость я и вошла в гостеприимно распахнутую миньоном дверь.

А по дороге успела внимательно к нему приглядеться. Хорош. Так и тянет облизнуться. Сейчас он был одет чуть менее официально, чем на балу. Коричневый камзол, оттенок которого отлично гармонирует с зеленью глаз, расстёгнут и распахнут. Благодаря этому отлично виден высокий стоячий воротник белоснежной рубашки. А вот платок не повязан, что позволяет рассмотреть загорелую шею. Хм, если у него вся кожа такая же... Захотелось расстегнуть несколько пуговиц рубашки, чтобы заглянуть поглубже. А заодно можно было бы избавиться и от жилета.

А между тем Рэм закрыл за собой дверь.

— Не пугайтесь, — обезоруживающе улыбнулся он. — Я просто не хочу, чтобы нам помешали поговорить.

Не пугайтесь? Милый мальчик, требуется значительно большее, чтобы меня испугать.

Но я лишь умеренно улыбнулась и мягко склонила голову.

— Присаживайтесь. — Рэм указал мне на мягкий зелёный диван. — Хотите чего-нибудь? Может быть, налить вам вина?

— Нет, благодарю вас. Я только что с женской половины, меня напоили там чаем.

Чай был, но дело не в этом. Одно из правил, которых я стараюсь строго придерживаться: не есть и не пить наедине с малознакомыми людьми. Если, конечно, интуиция не говорит мне, что они безопасны: своей интуиции я, как и Лидия, доверяю. В данном случае интуиция ничего подобного не говорила.

Рэм переубеждать меня не стал. Опустился на диван рядом со мной. Широкий рукав его камзола коснулся моего платья.

— Вам понравился вчерашний бал? — поинтересовался он.

Улыбается, а глаза искрятся. И что же ты задумал?

— Очень понравился, — дала я правильный ответ на соответствующий этикету вопрос.

— А обед? — продолжил расспрашивать Рэм. — Как вы находите мастерство здешних поваров?

— О, превосходно! — откликнулась я, с трудом сдерживая смех. — Мне очень понравилось. Особенно сорбе.

Улыбка всё-таки заиграла на моих губах. Кавалер едва заметно нахмурился, не понимая, что именно могло меня насмешить. Мне же очень хотелось задать ему вопрос: "О чём вы думаете, когда смотрите, как леди Милони ест десерт?"

— Рад это слышать, — вернулся к стандартным формулировкам он, придя к выводу, что причину моего веселья всё равно сейчас не поймёт. Потом пристально прищурился и склонился чуть ближе к моему лицу. — И что же, вам абсолютно всё вчера понравилось? Или, может быть, чего-то всё же не хватало?

Дожидаться ответа он не стал. Зелёные глаза оказались так близко, что было нереально смотреть в оба сразу. Я ощутила на щеке тепло дыхания, а затем губы Рэма коснулись моих.

Я даже не думала возражать. Арману я не солгала: ну, нравятся мне не в меру наглые мужчины. А этот к тому же и вправду хорош. Кроме того, должна же я поддержать кардинала. Уж коли его высокопреосвященство недвусмысленно намекнул, что я способна на супружескую измену, следует подтвердить это фактически. Нехорошо, чтобы сам кардинал Эрталии ошибался. Ну, и, наконец, клиент против измены не возражал.

И я слегка приоткрыла рот, пока не слишком страстно, но всё же отвечая на поцелуй. Рэм обхватил мою нижнюю губу, затем легонько прикусил её и переключился на верхнюю. Мои руки сами собой обвили его шею. От него приятно пахло каким-то древесным парфюмом.

От этого конкретного мужчины я ожидала, что всё будет страстно, порывисто и быстро. Поэтому меня приятно удивило, что Рэм стал снимать мою одежду вместо того, чтобы просто задрать юбку. На стул полетело платье, нижняя юбка, корсет, камиза и даже чулки. Правда, последние приземлились на ковёр, так и не достигнув стула, но на это никто особого внимания не обратил. Характерно также и то, что Рэм умудрился, не замедляя темпа, избавиться параллельно и от собственной одежды. Меня всегда впечатляла такая способность; никогда не понимала, как некоторым мужчинам такое удаётся. Казалось бы, простейшая математика: на то, чтобы раздеть двоих, требуется вдвое больше времени, чем на одного. Ан нет!

Уложив меня на диван, Рэм опустился рядом на колени и принялся неспешно ласкать моё тело. Я предоставила ему право полностью взять инициативу на себя: было любопытно посмотреть, к чему это приведёт. И по мере того, как руки и губы мужчины плавно двигались по моей коже сверху вниз, становилось ясно: он не ласкает меня просто так, наугад, но и не выбирает те точки, прикосновение к которым доставляет особое удовольствие лично ему. Вместо этого он целенаправленно и методично исследовал моё тело в поисках особенно чувствительных зон. Удавалось ему совсем неплохо.

Его горячее дыхание коснулось моего уха, после чего язык мягко пощекотал ушную раковину. Удивительно, насколько сильно будоражила такая нехитрая ласка. Аккуратно прикусив напоследок мочку, Рэм приподнялся, и теперь в игру вступили его руки. Указательный палец коснулся моего подбородка, по-хозяйски его приподнял, а затем стал медленно спускаться вниз по шее. По телу пробежала волна предвкушения. Я довольно прикрыла глаза, откидывая голову назад. И снова ощутила тёплое дыхание на своей коже. На этот раз Рэм коснулся моего подбородка кончиком языка и провёл тонкую дорожку к расположенной в самом низу шеи впадинке. Чуть-чуть на неё надавил, заставив меня почувствовать, как в горле образовался ком, и сразу же отпустил. Здесь ему всё уже было ясно, и настало время передвинуться ниже.

Вытянув мою правую руку, Рэм пощекотал языком впадинку на локтевом изгибе. К этому прикосновению я осталась довольно-таки равнодушна. Ничего неприятного, но не более того. Он сразу же это понял и задерживаться не стал. Тем более что впереди было ещё столько вариантов. Плечи, запястья, ложбинки между пальцами. Именно последние оказались наиболее чувствительными.

Это "исследование" оказалось настолько приятным, что я продолжала вести себя пассивно, что в целом для меня нехарактерно, предоставляя ему пока полную свободу действий.

Ничуть не пожалела об этом, когда дело дошло до груди. Есть женщины, которым неприятны прикосновения к самым пикантным её зонам. Но я не относилась к их числу. И когда пальцы Рэма стали раз за разом смыкаться и размыкаться на набухшем соске, застонала в голос. Но этого Рэму показалось мало, и он обхватил второй сосок губами. Я с шумом втянула воздух, сложив губы трубочкой, а затем судорожно выдохнула, тоже через рот. А он всё продолжал играть, то целуя, то теребя языком, то едва ощутимо покусывая. В этот момент я была чрезвычайно близка к тому, чтобы перехватить инициативу, с рычанием затащить его на диван и незамедлительно взять своё. Но всё же сдержалась.

Его руки принялись ласково поглаживать низ живота. По телу побежали волны жара. Ещё немного спустившись, рука скользнула между моими бёдрами. Да! Я зажмурилась и сжала зубы, но эти всепоглощающие ощущения длились недолго. С этой зоной всё было понятно и так, а потому она словно не представляла для Рэма интереса. С лукавой улыбкой — дескать, мы сюда ещё вернёмся, — он резко переместился, на сей раз обхватывая мою стопу. Пятка... О нет, щекотно, а щекотку я не люблю! А вот поглаживания внутренней стороны бёдер, от колена и выше, кружили голову. Не столько за счёт чувствительности кожи самой по себе, сколько от чувства предвкушения. Приближение к заветной зоне, дразнящее обещание скорого блаженства, и снова спуск пальцев в сторону колена — такая череда предвкушений и разочарований сводила с ума.

Забравшись на диван, Рэм снова взял мою ладонь и поднёс к своим губам.

— У тебя холодные руки, — прошептал он, подув на ладонь и едва ощутимо коснувшись языком впадинки между средним и указательным пальцем. — Ты здесь мёрзнешь? Там, откуда ты приехала, теплее? Откуда ты родом, напомни?

Его вторая рука как бы между делом скользнула к моей груди. Изучив моё тело, он принялся играть на нём, словно на лютне. Ощущения охватили всё моё сознание, погружая разум в пелену тумана. Очень хотелось просто дать правдивый ответ, чтобы как можно скорее избавиться от необходимости разговаривать и сосредоточиться на гораздо более приятных вещах. Пальцы Рэма снова сомкнулись на моём соске, и всё-таки я заставила себя на мгновение вынырнуть из обволакивающего тумана и вспомнить свою легенду.

— Из Рэнтли.

— Никогда не слышал. — Голос звучал мягко и расслабляюще, а пальцы и не думали останавливаться. — Это маленький город?

— Очень маленький. Провинция на севере Ристонии.

Чёрт бы тебя побрал! Светскую беседу можно отложить на попозже.

— Вот как? И долго ты там жила?

Вторая рука выпустила мою ладонь и, тоже переместившись к груди, стала копировать движения первой.

Я замычала от всё больше накапливающегося напряжения. Я вообще никогда не жила в Рэнтли; просто отстань от меня со своими разговорами!

Что мы там придумывали?.. Чёрт, до чего трудно сосредоточиться. Ах, да.

— Совсем недолго, всего два года, — прошептала я. — Потом мы на время уехали за границу.

— Вот как? — Движения пальцев стали более интенсивными. — Тебе и правда больше повезло с заграничными поездками. И где вы жили?

Меня вдруг словно окатило холодной водой, и это купание моментально прочистило сознание. Слишком много вопросов вы задаёте, молодой человек, и, кажется, я начинаю понимать, что происходит. Рассчитываете, что, разомлев под вашими умелыми руками, я стану податлива, как воск? А дойдя до состояния исступления, не удержусь и, возможно, сама не заметив, сболтну какую-нибудь ерунду, благодаря которой меня можно будет уличить во лжи? Достаточно ведь мелкой нестыковки, расхождения в каких-нибудь сроках или названиях — а дальше меня можно будет на этом основании передать для проработки вашему дяде? Или вы думаете, что, проговорившись о какой-нибудь мелочи, я дам вам ниточку, которая доведёт умелого следопыта до истины? Любопытно, почему вы так заинтересовались именно моей персоной. Или вы всех гостий герцога проверяете подобным образом?

Что ж, ладно. Хотите поиграть, граф? Давайте поиграем.

— В Галте.

— Отличное место, как говорят. — Его язык проложил вертикальную дорожку по нижней части моего живота. — А в школу ты тоже ходила там?

— Нет, отец отдал меня в пансион после возвращения.

Было безумно трудно сосредоточиться на правильности ответов, в то время как тело билось в сладко-болезненной агонии. Но было в этом и своё очарование. Необходимость сдерживать чувства и не идти у них на поводу до конца по-своему обостряла впечатления.

— И какие предметы давались тебе лучше всего? — Одна рука продолжила ласкать мою грудь, другая же спустилась ниже и обосновалась в стратегической зоне между ног. — Попробую угадать. Танцы, магия и флористика?

— Мы не изучали магию.

— Прости, я перепутал.

Нет, ничего ты не перепутал. Скорее пытался прощупать меня. Но почему на предмет магии? Похоже, ты ищешь кого-то другого: к магам я не имею ни малейшего отношения. Но ты ведь не поверишь, если я так напрямую это и заявлю. Да и зачем? Мне нравится такая игра.

Его указательный палец поднимается и опускается всё чаще и чаще, касаясь одной и той же точки, и мыслить здраво становится практически нереально.

— А чем занимался в Галте твой отец?

И я перехожу в наступление. Теперь и моя рука, скользнув по его ногам, занимает позицию в стратегически важной зоне.

— Картинами, — отвечаю я, в то время как Рэм с шумом выдыхает воздух.

— Картинами? — переспрашивает он дрогнувшим голосом.

— Да. — Мои губы касаются его живота; язык вдавливается в кожу, словно пытается проделать в ней лунку. — Он рисовал картины и продавал их за большие деньги.

Рэм погладил меня по спине, и я прогнулась под его рукой.

— Разве он был известным художником?

Чёртов дознаватель. Какой соблазн — с силой сжать сейчас пальцы. Моя рука находится для этого в самом что ни на есть подходящем месте. Но, пожалуй, не буду. В конце-то концов, я намерена получить от тебя сегодня всё, что возможно, по максимуму. Зачем же рыть яму самой себе?

Я застонала, якобы теряя контроль над собой под бомбардировкой его прикосновений.

— Не совсем, — прошептала я. — Он подделывал чужие картины. Был в этом настоящим мастером. И продавал. За счёт этого мы и жили.

Я первая подалась вперёд, сжимая руки на плечах Рэма, не давая ему как следует вдуматься в сказанное. Его собственное тело давно стремилось к этому моменту, и удовольствие, которое я ощутила в миг долгожданного соединения, несомненно, было взаимным. Теперь мы двигались в общем ритме.

— Он занимался этим и в Ристонии?

Прошло некоторое время, прежде чем Рэм припомнил, для чего именно здесь находится.

— И даже в Эрталии, — шёпотом призналась я, ещё немного раздвигая бёдра — чем он не преминул незамедлительно воспользоваться. — Он продавал картины здешним богачам. Даже его высочество приобрёл пару штук.

Я закусила губу, запрокидывая голову. Долго накапливавшееся напряжение достигло своего апогея и взорвалось вихрем невообразимых ощущений, полностью поглотивших тело и разум. Затем я обессиленно уронила голову на сиденье дивана.

Надо отдать Рэму должное. Граф поступил ответственно: он помог мне одеться. Прежде, чем уйти, я опустила руку на спинку стоявшего на пути кресла и обернулась.

— Надеюсь, вам понравилась наша беседа, лорд Монтерей, — лучезарно улыбнулась я. — Чрезвычайно приятно в наш непростой век встретить молодого человека, который так стремится к знаниям. Я бы даже сказала, стремится душой и телом. Однако из нас двоих я осталась в большем выигрыше. В то время как вы собирали сведения, я получила удовольствие.

— Ошибаетесь, леди, — просиял в ответ Рэм, ни капли не смущённый тем, что его раскусили. И угрызений совести явно не испытывавший. — Вы получили удовольствие, я же получил удовольствие и информацию. Стало быть, в выигрыше именно я.

— Информацию, — повторила я с издевательской улыбкой. — Да, конечно. Надеюсь, вы не слишком сильно расстроитесь, если я скажу, что в полученной вами информации не было ни слова правды, и убедиться в этом будет элементарно? Так что удовольствие против удовольствия. Можете считать это ничьей. Если вам так легче.

Не дожидаясь ответа, я покинула комнату.

Не могу сказать, будто тот факт, что данная история получила продолжение, стал для меня неожиданностью. После свидания с Рэмом я благополучно вернулась в наши с Арманом покои. Подробно рассказала клиенту о времени, проведённом на женской половине, а вот о последовавшем за тем событии пока умолчала. Не то чтобы я считала такую скрытность обязательной: в конце концов, я действовала целиком и полностью в рамках нашего договора. Но существуют вещи, о которых я не имею привычки трепать языком, если на то нет хотя бы мало-мальски разумной причины.

В ту ночь я очень быстро уснула и, по понятным причинам, отлично спала. Мы с Арманом вместе позавтракали, а потом разошлись, и вот тут-то ко мне почти сразу приблизился незаметный мужчина среднего роста, в одежде невзрачного серого цвета и не обладавший никакими особыми приметами. Единственным, что выделялось в его образе, были глаза — тоже серые и очень проницательные.

— Леди Ортэго. — Интонация говорящего не была вопросительной. Он точно знал, к кому обращается. — Его высокопреосвященство хотел бы пригласить вас на непродолжительную беседу.

А вот и оно. Определённо, это было предсказуемо. Где племянник, там и дядя. Где дядя, там и племянник. Не так чтобы мне сильно хотелось идти. Непродолжительные беседы с кардиналами порой заканчиваются весьма продолжительным тюремным заключением. Впрочем, особых причин паниковать у меня пока нет. К тому же от таких приглашений не отказываются.

— Я могу предупредить своего супруга о том, что задержусь? — осведомилась я. — Он может волноваться.

— Не беспокойтесь, миледи. — Серые глаза иронично улыбнулись. — Вы не задержитесь надолго. Но его высокопреосвященство не любит ждать.

Ну, спорить я даже не пыталась. По этому типу сразу видно: непробиваем. Будет значительно проще пройти вместе с ним и послушать, чем моя скромная персона так заинтересовала высшее духовное лицо Эрталии.

Человек в сером удалился, едва я вошла в открытую им дверь. Ну, так я и знала! В просторной комнате лишь одно высокое окно. Правая его сторона прикрыта бардовой градиной, левая, напротив, свободно пропускает солнечный свет. Лицом ко входу в массивном кресле сидит кардинал. А позади него и немного сбоку, положив руку на спинку кресла, стоит Рэм.

Граф приветственно склонил голову. На лице играет лёгкая улыбка уверенного в себе человека. Похоже, мой вчерашний ход его не расстроил. Он вообще ведёт себя так, будто ничего особенного вчера не происходило, максимум — светская беседа за бокалом вина.

Намеренно проигнорировав Рэма, я присела в подобающем реверансе перед кардиналом. На этот раз декольте моего платья было более скромным, так что заглядываться мужчинам было особенно не на что.

— Леди Ортэго, — неспешно, как и подобало его статусу, — произнёс кардинал. — Благодарю за то, что вы откликнулись на моё приглашение.

— Это большая честь для меня, ваше высокопреосвященство.

Он понимающе кивнул.

— Полагаю, я не задержу вас надолго. Есть несколько вопросов, которые я бы хотел прояснить. Надеюсь, вы поможете мне это сделать. Вообще-то мой племянник взялся разобраться с этим в менее официальной обстановке. Но, как я понимаю, ему это не удалось.

— Конечно, не удалось, — откликнулась я, глядя теперь исключительно в глаза Рэму. — Ваш племянник работает бездарно и топорно. Если когда-нибудь он захочет стать дознавателем, я не рекомендовала бы вам брать его на службу.

Рэм без труда выдержал мой прямой взгляд. Я его не задела, но он принимал вызов. Кардинал лишь усмехнулся, оценив наш отчасти безмолвный обмен любезностями.

— Итак, леди Ортэго. — Как-либо реагировать на мои советы кардинал не стал и был абсолютно прав: кто я, в сущности, такая? — Пожалуй, я начну издалека. Думаю, это будет простительно человеку моих лет.

Я внимательно и в меру скромно смотрела в глубокие зелёные глаза. Ваших лет, милорд? Ох, что-то не хотелось бы мне бегать с вами наперегонки.

— Я вся внимание, ваше высокопреосвященство. Не сомневаюсь, что каждое произнесённое вами слово научит меня чему-то важному.

Конечно, я тщательно подбирала слова, но к собственному удивлению заметила, что не кривлю душой. Лицемеря, я говорила вполне искренне.

— Прошу, присаживайтесь, — предложил кардинал. Рэм выступил из-за кресла, чтобы пододвинуть мне стул. Затем снова вернулся на своё прежнее место. — История, которую я собираюсь вам поведать, не является пока достоянием гласности, — проговорил кардинал. — Однако же о ней знает достаточно людей, чтобы её нельзя было назвать тайной за семью печатями. Именно поэтому я считаю возможным пересказать её здесь и сейчас. Итак, полагаю, вам известно, леди Ортэго, что его высочество является большим любителем светских развлечений.

— Мне приходилось об этом слышать, — осторожно признала я. — Хотя, сказать по правде, принц не произвёл на меня такого впечатления.

Кардинал одобрительно кивнул.

— Тем не менее, до недавних пор он проводил много времени в различных увеселительных заведениях в обществе своих друзей. — Кардинал слегка повернул голову в сторону Рэма. — Около двух недель назад, в некоем городе, расположенном не слишком далеко отсюда, принц посетил салон гадалки, пользовавшийся среди местных жителей большой популярностью. На второй этаж, где принимает клиентов гадалка, он поднялся в обществе двух своих друзей, один из которых присутствует в данный момент при нашей беседе. А вот непосредственно в комнатку, где состоится собственно процесс гадания, он вошёл один.

Ещё один лёгкий поворот головы. Кажется, на этот раз кардинал посмотрел в сторону Рэма неодобрительно, чего я не заметила, когда речь заходила о светских утехах.

— Всё происходило, как обычно в подобных случаях, — продолжал рассказ кардинал. — Гадалка взяла руку принца и стала рассказывать его судьбу по ладони. Но её лицо быстро приняло мрачное выражение. Она сообщила его высочеству, что он умрёт через полтора месяца, в ночь Синей Луны.

Я нахмурилась. Ночь Синей Луны — кажется, это ближайшее полнолуние. И остаётся до него чуть менее месяца.

— Но стоит ли переживать из-за слов обычной гадалки? — спросила я, продолжая подбирать слова очень аккуратно. — Ведь большинство из них просто морочат клиентам голову. И порой нагадывают людям всевозможные ужасы лишь ради того, чтобы придать себе веса в глазах будущих посетителей.

— В чём-то вы правы, — кивнул кардинал. — Но сложность заключается в том, что именно эта гадалка уже предсказывала двоим своим клиентам смерть в синее полнолуние.

— И что же?

— В обоих случаях её предсказание сбылось, — жёстко произнёс кардинал.

Теперь многое вставало на свои места. И усиленная охрана, и особенно внимательное отношение к новым, незнакомым людям, и даже недовольство короля в связи с тем, что его сын рано прибыл на бал. Странно, что принца и вовсе не заперли до самого полнолуния в какой-нибудь башне. Впрочем, от судьбы не уйдёшь, она может настигнуть и в кольце каменных стен. Гадалка ведь не сказала, от чего именно должен умереть Рикардо. (Если, конечно, кардинал об этом не умолчал). Думаю, принц рассуждал так же, поэтому и настоял на том, чтобы продолжить вести нормальную жизнь. Королю же такое решение вряд ли понравилось, и он позаботился о том, чтобы его высочество во всяком случае окружало плотное кольцо охраны.

— Что вы об этом думаете, леди Ортэго? — полюбопытствовал кардинал так, будто мы находились сейчас на закрытом совещании. — Какие бы вы сделали выводы из этой информации?

Ну что ж, почему бы и не поделиться мнением.

— Думаю, вариантов два. Либо она — одна из немногих настоящих гадалок, и принцу действительно угрожает опасность, либо... Либо эта женщина сама приложила руку к смерти предыдущих клиентов. Не знаю, из каких соображений, но группа людей, в которой она состоит, могла обеспечить одним и тем же людям сначала предсказание, а потом и его исполнение. И в этом случае принцу тоже грозит опасность. Кстати, а знала ли гадалка, кто перед ней находится?

— Хороший вопрос, — одобрил кардинал. — И одновременно сложный. Его высочество не представился. Но и сказать, что он тщательно скрывал свою личность, тоже нельзя.

— Понятно, — кивнула я. — Ну что ж, в таком случае я бы не стала сбрасывать со счетов ни один из предложенных вариантов. Но почему бы вам не допросить эту гадалку и не выяснить всё у неё лично?

— И снова хороший вопрос. Быть может, вы захотите сами дать на него ответ?

— Она сбежала? — понимающе протянула я.

— Исчезла, — поправил кардинал. — Увы, прошло какое-то время, прежде чем это дело перешло в моё ведение и им занялись серьёзно. К тому моменту салон оказался заброшен. Сейчас о местонахождении гадалки ничего неизвестно. Более того, мы даже не знаем, как она выглядела. Во время общения с клиентами она, как и многие представительницы её профессии, прятала лицо под синей вуалью. Судя по голосу, она была женщиной молодой, вероятнее всего, не старше тридцати. Хорошо сложена. Приблизительно вашего роста.

— Понятно, — пробормотала я.

Интерес, проявляемый во дворце к незнакомым лицам женского пола, действительно получал некое объяснение. Но что-то всё ещё не складывалось. Всё же подозревать в каждой женщине сбежавшую гадалку — это перебор.

— И что же, — я подозрительно вскинула голову, — ваш племянник сообщил вам, что леди Аделина Ортэго является чрезвычайно подозрительной особой, которая наверняка замешана в государственных интригах?

— Племянник? — удивился кардинал. — Отнюдь. Мой племянник, напротив, считает, что, вероятнее всего, вы не имеете к произошедшему ни малейшего отношения. — Я изумлённо взглянула на стоящего за спиной кардинала Рэма; тот ответил короткой ухмылкой. — Больше того, я склонен разделить его точку зрения. Не думаю, что вы замешаны в данной истории. Если бы я считал иначе, мы с вами беседовали бы в другом месте и при других обстоятельствах. Однако, надеюсь, вы сами понимаете, что безопасность наследника престола требует от нас повышенной бдительности. Я не имею морального права не проверить любую версию, даже самую маловероятную. Итак, — его взгляд стал ещё более испытывающим, — я бы хотел, леди Ортэго, чтобы вы просветили меня по одному вопросу. Скажите, отчего мои люди обнаружили в ваших вещах три запечатанных колоды карт, две в обычном отделении сундука и одну — в потайном?

Он смотрел пристально, не моргая, не намеренный пропустить даже мельчайшей эмоции, которую я имела бы неосторожность проявить. Так вот оно что! Карты! Да, это было с моей стороны несколько неосмотрительно. Хотя кто же мог знать, что всё так сложится? Хм. Он сказал "три". Стало быть, четвёртую колоду они не обнаружили.

— Вы увлекаетесь гаданиями, леди Аделина? — настойчиво спросил кардинал, видя, что я медлю с ответом.

— Нет, ваше высокопреосвященство. Я использую карты исключительно для игры.

Тут меня нельзя было упрекнуть во лжи.

— Вот как? — изогнул бровь кардинал. — Ну что же. Это можно легко проверить. Как известно, гадалки не играют в карточные игры. Они опасаются, что столь неуважительное обращение с картами приведёт к утрате дара прорицания. Опасаются небезосновательно, ибо подобные случаи действительно имели место. Вы же не будете возражать против того, чтобы сыграть прямо здесь и сейчас?

Он по-прежнему смотрит очень внимательно, готовый уловить признак малейшего сомнения. Но я лишь удовлетворённо улыбаюсь.

— Ну что вы, ваше высокопреосвященство, конечно же, я ничего не имею против.

— Отлично.

Видимо, он надавил на какую-то пружину, вызывая слуг, но я этого не заметила. Однако дверь незамедлительно и бесшумно распахнулась, и в комнату внесли карточный столик, четыре стула соответствующего ему размера и колоду карт. Подобная подготовленность бесспорно впечатляла, однако я тайком поёжилась. Любопытно, какие ещё предметы были готовы столь же расторопно внести в помещение ожидавшие снаружи люди? И не было ли среди этих предметов, к примеру, щипцов или даже небольшой переносной дыбы?

— Во что будем играть? — повышенно бодро осведомилась я.

— Как вы относитесь к истансу? — поинтересовался в ответ кардинал.

Я согласно склонила голову. Что ж, хороший выбор. Истанс — достаточно сложная игра, и человека, который не знает правил и ориентируется наугад, сразу же будет видно. Более того, выиграть, совсем уж не имея опыта, полагаясь лишь на случай, почти невозможно. Прекрасно.

— Но ведь в Истанс положено играть вчетвером, — напомнила я.

— Конечно. Ринольд, ты не мог бы позвать Гратена? — обратился к племяннику кардинал.

Ни слова не говоря, Рэм вышел из комнаты и вскоре вернулся в компании того самого невзрачного человека, который привёл меня к кардиналу.

— Гратен, надеюсь, вы не будете возражать против партии в истанс? — спросил кардинал.

Я тихонько фыркнула, полуотвернувшись. Кто же будет возражать, когда приглашает кардинал? Уж неважно, будь то партия в истанс, оргия на восьмерых или полугодовое умерщвление плоти.

Гратен предсказуемо согласился. Рэм галантно пододвинул мне стул за карточным столом.

— Но надо пригласить четвёртого? — заметила я. — Нас ведь только трое.

— Если вы не возражаете, я сыграю с вами, — улыбнулся кардинал.

— О, ваше высокопреосвященство тоже играет...

По-моему, это противоречит законам религии. Духовное лицо не вправе играть в азартные игры, равно как не вправе, к примеру, танцевать на балах. Однако что-то подсказывало мне, что кардинал Монтерей нарушал подобные правила не единожды, да и вообще относился к ним как к малозначащим условностям.

— Чем меньше ненужных свидетелей, тем лучше, вы не находите? — проронил кардинал, усаживаясь напротив меня.

Рэм и Гратен также заняли свои места.

— Кто будет сдавать? — осведомился Гратен.

— Вы, — отозвался кардинал.

Каждый из нас получил по восемь карт. Игра началась.

— Пять треф.

— Валет.

— Беру.

— Пропускаю.

— Взятка.

— Десятка пик.

В обычной ситуации я начала бы с мелкого проигрыша, затем проиграла бы побольше, и только потом мне бы резко стало "везти". Но сейчас ставки были иные, и иная цель. Моя задача — не ободрать партнёров, как липку, а доказать, что я умею играть. Поэтому ходить вокруг да около я не стала. И выиграла три партии подряд.

— Думаю, этого достаточно, — произнёс кардинал, в то время как Рэм недоверчиво пялился на выложенные веером карты.

Не иначе, пытался понять, как я умудрилась в третий раз подряд собрать такую хорошую комбинацию. Что ж, пусть думает. Помогать ему я не собираюсь. И, кстати, молодой человек, вы ещё должны мне ответить за тот вероломный допрос, что устроили вчера вечером. Проигрыш в карты не в счёт: мы ведь даже не делали ставок. Но ничего, плату я с вас тем не менее возьму — нервными клетками. И, кажется, я уже знаю, как именно это сделаю.

— Удовлетворите моё любопытство, леди Аделина, — задумчиво проговорил кардинал после того, как стол унесли, а Гратен покинул наше общество вместе со слугами. — Обещаю, что, каким бы ни был ответ, я не стану использовать его вам во вред. Честно ли вы играли?

— А разве это имеет значение, ваше высокопреосвященство? — набравшись наглости, улыбнулась я. — Вы ведь хотели проверить, умею ли я играть в карты. Я доказала, что умею. А честно или нет, в данном случае не играет большой роли. Не правда ли?

По едва уловимой усмешке на красивом, хоть и немолодом, лице, я поняла, что мой ответ кардинала удовлетворил. Во всяком случае, пока.

Глава 5

На следующий день я долго работала над своей внешностью, прежде чем выйти в свет. Работа эта была несколько нестандартной, несмотря на то, что я орудовала теми же самыми кисточками и красками, что и ежедневно. Однако на сей раз мне требовался иной результат. Служанка уже одела меня в довольно-таки неброское и закрытое платье, меньше, чем обычно, затянув корсет. Теперь от меня требовалось придать должный вид своему лицу.

Бледность в наше время в моде, поэтому на цвете лица самом по себе не сыграть. Но остаётся немало других возможностей. Перво-наперво раздражаем глаза при помощи специального, безвредного в остальном, порошка, чтобы они раскраснелись и слегка припухли, как будто я долго плакала. Затем несколькими лёгкими движениями кисточки изображаем под глазами круги. Слегка припудриваем окрашенную таким образом кожу, словно я пыталась скрыть следы слёз и бессонницы, но это плохо у меня получилось. Ещё немного работаем с носом, чтобы он тоже казался слегка покрасневшим. Так, что теперь? Туфли на низком каблуке. Пожалуй, на этом можно считать образ завершённым.

В таком виде я и отправилась лицедействовать. Объясняться с Арманом не потребовалось: "супруг" был занят своими делами, якобы готовился к встрече с нужными людьми. У меня возникли кое-какие сомнения на предмет его подлинной цели, но в данный момент я была занята главным образом собственными планами. Побеседовать с Арманом успею и потом.

Время представления — полдень, место — зал, в котором регулярно собирались гости, чтобы пообщаться и развлечься. Если, конечно, в тот день не было предусмотрено особого развлечения вроде бала, торжественного приёма или выезда на охоту. Каждый занимался тем, что было ему по душе. Одни вели неторопливую беседу за бокалом вина, другие играли в карты, третьи предпочитали салонные игры вроде фантов, четвёртые просто сидели в уголке с модным романом в руках.

Я вошла в зал, теребя в руках маленький белый платочек с вышитыми на нём инициалами "А.О.". Заказала несколько таких платков ещё до выезда из Ристонии. Мелочь, конечно же, но именно такие мелочи придают легенде достоверность. Присела на стул, но быстро встала, будто не нахожу себе места, и прошла в другой конец зала. Взяла с поданного лакеем подноса бокал, но, едва пригубив, отставила в сторону, так резко, что чуть было не расплескала вино. Отошла к окну и, отвернувшись, приложила платочек к глазам.

— Что-то случилось, леди Ортэго?

Рэм приблизился совершенно бесшумно, но это не означает, что я не ждала его появления. Ведь именно ради него и затевался весь мой спектакль!

— Ничего, — холодно ответила я, поднимая на него красные глаза. — Благодарю вас, граф, всё в порядке.

И отвернулась к окну, давая понять, что разговор закончен. Разумеется, я знала, что он не захочет понять намёк!

— И всё-таки позвольте мне повторить свой вопрос. Что-то не так. Расскажите мне. Вас кто-то обидел?

— Ах, вы хотите это знать? — со злым смешком прошипела я, резко поднимая голову. — Вам интересно, кто меня обидел? Что ж, извольте.

Взяв Рэма за локоть, я почти оттащила его в дальний конец зала, туда, где нас никто не мог услышать.

— Если тебе так интересно это узнать, пожалуйста: я беременна, — сообщила я. — Могу сказать даже больше: беременна от тебя. — В моём голосе пылала ненависть.

Рэму потребовалось с полминуты на то, чтобы хоть как-то переварить эту новость.

— Но...откуда ты знаешь, что именно от меня? — шёпотом спросил он. — Может быть, это ребёнок твоего мужа!

О том, как я могла так быстро узнать, что беременна, он не спрашивал. Такое средство существовало, и было доступно любому материально обеспеченному человеку. Правда, изначально данное средство разрабатывалось с совершенно иной целью. На небольшом магическом диске загорались яркие белые точки, чем-то напоминающие звёзды. Число этих огоньков соответствовало числу находящихся в помещении людей. Это позволяло выявить шпиона, если он прятался где-нибудь в комнате в стремлении подслушать важный разговор или похитить секретный документ.

Однако такой способ наблюдения слишком легко было обойти. К примеру, если чужак подслушивал из соседней комнаты, приближался к окну по наружной стене или проникал в помещение, когда оно пустовало, прибор оказывался бессмысленным. Зато люди совершенно случайно обнаружили, что в присутствии беременной женщины на диске высвечивается две звёздочки, а не одна. Дальнейшие исследования показали, что прибор показывает присутствие ребёнка практически с самого момента зачатия. В итоге магическая разработка стала массово использоваться именно как средство проверки на беременность.

— Мы с мужем не спим, — скривила губы я. — У нас договорной брак, построенный исключительно на взаимной выгоде. Почему, ты думаешь, я так легко бросаюсь в объятия к совершенно незнакомому человеку? Так что можешь не сомневаться: ребёнок твой. И вот ещё что: я не собираюсь от него избавляться. Прикрывать тебя тоже не стану. Когда мою беременность нельзя будет дольше скрывать, я честно скажу мужу, кто отец.

Рэм слушал молча. Губы плотно сжались в напряжённую линию; расширенные глаза периодически прикрывались хлопающими ресницами.

— Впрочем, наверное, это не слишком сильно тебя смущает? — продолжала я, никак не показывая испытываемого удовольствия. — Возможно, Арману придётся вызвать тебя на дуэль, но куда ему до тебя? Ты ведь — первая шпага Эрталии!

— Вторая, — сухо прокомментировал Рэм. — Первая — маркиз Рагийский.

— Но не мой муж, — отрезала я. — Скажи, ты его убьёшь? Для тебя ведь это не составит особого труда. Мне интересно: тебя совсем не будут мучить угрызения совести?

Одарив его последним злым взглядом, я повернулась к выходу. Рэм попытался меня остановить, но, скинув его руку, я вылетела прочь из зала.

Танцующей походкой чрезвычайно довольного собой человека я впорхнула в наши с Арманом покои. И обнаружила сидящего на диване человека, очень похожего на садовника. Волосы скрывала характерная шляпа с широкими полями, призванная защищать своего обладателя от солнца. Широкие бежевые штаны, какие зачастую носят представители этой профессии, обладают многочисленными глубокими карманами, в которых удобно переносить инструменты. Из одного кармана как раз торчат садовые ножницы. Главная особая примета — рыжеватые усы, придающие лицу садовника хитрое выражение.

— Готовишься к балу-маскараду? — осведомилась я, опускаясь в кресло и вытягивая ноги.

— Не думал, что ты вернёшься так скоро, — раздосадованно отозвался Арман. — Но раз уж пришла, оцени профессиональным взглядом. Похож я на садовника?

— Похож, — ответила я. — На невероятно наглого садовника, вторгшегося в господскую гостиную.

— Наглый меня устраивает, — милостиво кивнул Арман. — Главное, чтобы садовник.

— Собираешься на свидание к Лидии Кальво? — как бы между прочим осведомилась я.

Арман, опешив, распрямил спину.

— Как ты догадалась?

Я пожала плечами.

— Это было нетрудно. Меня с самого начала насторожила та лёгкость, с которой ты дал мне добро на супружескую измену. Это плохо поддавалось объяснению, если только не предположить, что ты и сам не намеревался быть верным мужем. А если так, значит, тебя интересовал не альтинг, а какая-то женщина. Учитывая, что ты сам же рассказал мне историю дочери герцога, которую он фактически держит взаперти, именно она и была главной кандидатурой. Ну, а потом были и другие нюансы. К примеру, то, с каким интересом ты расспрашивал меня о времени, проведённом на женской половине. И ещё на балу. Ты явно кого-то искал, и этот кто-то так и не появился. А ведь Лидии действительно там не было, при том, что её присутствия можно было ожидать. Как-никак бал состоялся в доме её отца.

Закончив, я поёрзала в кресле, устраиваясь поудобнее.

— М-да, я тебя недооценил, — признал Арман.

— Весьма распространённая ошибка, — заметила я. — Поверь, ты не одинок. Некоторым людям пришлось заплатить за эту ошибку довольно дорого. Так, значит, альтинг тебя не интересует?

— Интересует, и даже очень, — возразил Арман. — Тут я не солгал. И тем не менее, главная причина моего пребывания здесь — это действительно Лидия. Если бы не она, вряд ли я бы пошёл на эту авантюру.

— Как ты умудрился с ней познакомиться, учитывая чрезмерную опеку со стороны её папочки?

Арман вздохнул и как-то странно посмотрел на меня исподлобья. Почти виновато.

— Я не умудрился, — признался он. — Мы с ней незнакомы. Точнее, я её видел, а она меня — нет.

— Вот это да! — Я нехорошо прищурилась. — Имей в виду: девочка мне понравилась. В ней есть стержень. А работать сводней я не нанималась. Если ты собираешься набросить ей мешок на голову и насильно увезти из дворца, я тебе не помощница.

— Что ты несёшь? — поморщился Арман. — Я не собираюсь её похищать.

— А что же тогда? Совратить под самым носом у папочки? Что-то в этом, конечно есть: красоту игры я оценить могу. Но девочка опять же заслуживает лучшего. Считай меня сентиментальной.

— Слушай, Аделина, что у тебя за идеи такие, одна лучше другой? — возмутился Арман. — Я просто хочу с ней познакомиться, посмотреть на неё поближе. Поухаживать, в конце-то концов! Что я могу поделать, если её папаша не даёт мне возможности сделать всё это нормально?!

— Ты же говоришь, что с ней незнаком, — с прежней подозрительностью напомнила я. — Стало быть, всё, что может тебя интересовать, — это её наследство.

— Я говорил, что я её видел! — вскинулся Арман. — Дважды. Первый раз — на том самом балу, на котором герцог всё-таки позволил ей танцевать. Конечно, пригласить её я не смог — при той-то опеке, которой он её окружил. Но я практически не отводил от неё глаз и, скажу честно... — он немного помялся, смутившись, но потом поднял на меня прямой взгляд. — Она произвела на меня сильное впечатление. Не только внешностью. Тем как себя держала. Тем, как отвечала тому же самому отцу. Как реагировала на чрезмерную опеку. С достоинством, за которым можно было различить её подлинное отношение. Раздражение и даже отчаяние. Ты упомянула похищение. Так вот: да, в тот момент я испытал жгучее желание увезти её подальше от всех этих переживаний. Чтобы она вообще не знала, что такое отрицательные эмоции.

Он снова покосился на меня исподлобья, явно не ожидая, что я сумею понять его реакцию. Что сказать? Я действительно не отношусь к романтически настроенным людям. Но я многое успела повидать в своей бурной жизни, и это была далеко не только грязь. Так что в целом я была готова дать ему шанс.

— А что во второй раз? — поинтересовалась я.

— Во второй раз я встретил её на приёме, — отозвался Арман. — На том приёме присутствовала принцесса соседнего государства. Герцог был приглашён вместе с дочерью и опять же не смог отказать. Я был там как представитель дипломатической миссии. Приблизиться к Лидии опять же не мог. Но впечатление, которое она произвела на меня на балу, при второй встрече только усилилось. Потом я искал способ с ней познакомиться и перепробовал достаточно много всего — хотя осторожничал, дабы не навлечь на себя гнев герцога. Как-никак такой поворот свёл бы все мои шансы к нулю. И в итоге придумал тот способ, с которым обратился к тебе.

— Хм. И ты хочешь сказать, что твой интерес так-таки бескорыстный? — недоверчиво спросила я. — И тебя не привлекает возможность стать зятем герцога, получить приданое, а также те связи и то положение в обществе, которое принёс бы такой брак?

— Приданое? Связи? — скептически хмыкнул Арман. — Знаешь, Аделина, я в принципе ничего не имею против. Но посуди сама. Допустим — допустим, ибо до этого ещё очень и очень далеко! — мне удалось бы добиться взаимности, я не разочаровался бы в Лидии после более близкого знакомства, а она согласилась бы выйти за меня замуж. Давай предположим, что всё это осуществилось. Полагаешь, герцог резко изменит своё отношение к браку дочери и с радостью нас благословит? Что-то заставляет меня в этом сомневаться. Как бы он, наоборот, не решил, что внезапная кончина зятя решит все его проблемы. Ладно, допустим, это тоже маловероятно: он всё-таки любит дочь; к тому же по принятым среди нашей аристократии правилам, вдова не возвращается в отцовский дом. Если она не может жить своим домом, то переезжает к родственникам мужа. Это герцога не устроит никак. Поэтому наиболее вероятен третий вариант, менее радикальный: он просто лишает дочь приданого. Положим, трагедии для меня в этом нет: я вполне неплохо обеспечен. Но — вот они, деньги и связи.

Я задумчиво и по-прежнему подозрительно разглядывала Армана. В образе садовника дипломат смотрелся забавно, но речь сейчас не об этом. В его словах был свой резон. Для охотника за богатыми и знатными невестами Лидия была не самой лучшей добычей. Никогда не знаешь, что можно получить в качестве приданого от такого папаши, как герцог Кальво. Не то огромное состояние, не то пулю в лоб.

— Ну так как? — испытывающе посмотрел на меня Арман. — Поможешь мне в этом деле? Я готов доплатить за него отдельно.

— Пока не стоит, — покачала головой я. — В конце концов, я ведь и так взяла с тебя втридорога, верно? Стребовать что-нибудь ещё всегда успею.

Арман подозрительно хмыкнул, но спорить, ясное дело, не стал.

В действительности, давая такой ответ, я руководствовалась вовсе не бескорыстным желанием помочь ближнему. Просто, возьми я у Армана дополнительную сумму, это наложило бы на меня обязательство всячески помогать ему в деле Лидии. А я пока не хотела давать подобных зароков. Кто знает, рассказал ли дипломат всю правду на этот раз. К тому же, пусть даже и рассказал, ещё неизвестно как отнесётся к его ухаживаниям сама Лидия. Мне не слишком свойственна сентиментальность, однако порой я позволяю себе проявлять чувствительность, когда дело касается молодых и неопытных, но умных девушек. Можно считать это моим слабым местом.

Под вечер Лидия вышла в сад, чтобы в очередной раз хоть немного отдохнуть от причитаний леди Милони, недовольной современным обществом, и нравоучений леди Крэнбери, уже давно набившим оскомину. Стараясь ненадолго забыть о том, что творилось на женской половине, она двинулась прочь от дворца, вглубь сада, мимо аккуратно подстриженной зелени и цветов, источающих в это время суток головокружительный аромат.

Минут через пять девушка остановилась, не зная, чем заняться. Книгу она прихватить забыла, а бесцельно бродить по саду, знакомому, как собственные пять пальцев, не хотела.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, миледи?

Садовник. Странно, Лидия как будто ни разу его не видела, хотя и проводила в саду достаточно много времени. Может быть, новичок? Девушка осторожно изучила его, делая вид, будто смотрит в сторону, — искусство, уже давно освоенное ею в совершенстве. Молодой, симпатичный, усатый, в смешной широкополой шляпе. Брюки, из кармана которых торчат крупные ножницы, на удивление чистые, будто их обладателю совсем не приходилось сегодня копаться в земле.

— Я просто задумалась, из каких цветов составить букет, — ответила она.

— Буду рад вам помочь. Этот букет — подарок какому-то человеку, или он нужен для украшения комнаты? — предупредительно осведомился садовник.

— Для украшения, — откликнулась Лидия. — В общем-то ни для какой особой цели. Просто так. Пожалуй, я выберу ноготки, — определилась она, назвав первые попавшиеся на глаза цветы.

Старший садовник как-то раз уже помогал ей собрать такой букет. Но этот отчего-то отрицательно помотал головой.

— Простите, леди, но это не самый лучший выбор, — заметил он, в результате чего у Лидии совершенно не по-светски вытянулось лицо от удивления. — Ноготки — символ отчаяния. Стоит ли вносить его в покои?

— И что же вы предлагаете внести вместо него? — осведомилась Лидия с пробудившимся любопытством.

— Существует масса вариантов, — с энтузиазмом откликнулся садовник. — Вот, например, розы. — Он подвёл Лидию к веренице благоухающих кустов. — Здесь многое зависит от цвета. Жёлтые символизируют дружбу, розовые — учтивость, бордовые — красоту.

— А красные? — поинтересовалась девушка.

— С красными всё просто, — улыбнулся садовник. И, неожиданно посмотрев ей прямо в глаза, объяснил: — Они означают любовь.

Лидия опустила глаза, но успела заметить, что и он тоже поспешил отвести взгляд.

— Не хочу розы, — сказала она, отворачиваясь и продолжая прохаживаться между клумбами. — Они слишком банальны. Куда ни пойдёшь — всюду розы. Есть что-нибудь другое?

— Конечно. — Розы остались позади, и присоединившийся к ней садовник указал на очередной цветок. — Лилии занимают в языке цветов важное место.

— Здесь тоже имеет значение цвет? — уточнила девушка.

— Разумеется. Цвет важен всегда. Белая лилия — это невинность, а жёлтая — веселье, но и легкомыслие. Оранжевая — символ ненависти.

— Надо же. А она очень красива, — заметил Лидия.

Садовник с обезоруживающей улыбкой развёл руками.

— Тигровая лилия — признак самонадеянности, — продолжил рассказывать он. — А вот алая — свидетельство возвышенных намерений.

Они миновали ещё несколько клумб.

— А что означают тюльпаны? — спросила Лидия, бросая взгляд на упомянутый цветок.

— Красные — признание в любви, — охотно ответил садовник.

— Красный цвет что же, всегда означает любовь?

— На языке цветов — почти всегда, — подтвердил он. Немного подумав, уточнил: — Разве что красный клевер. Он означает усердие.

— А белый?

Лидии припомнились усыпанные белым клевером луга.

— Клятву.

— Какую? — прищурилась она.

И снова эта обезоруживающая улыбка.

— А тут всё зависит от других цветов в букете. Герань означает дворянское происхождение, — продолжил он минутой позже. — Шиповник говорит о ранах. Гортензия — о бессердечности.

Увлекшись любопытным разговором, Лидия перестала следить за временем, но теперь сообразила, что скоро её начнут искать. А она не любила, когда её ищут в саду. Словно посторонние люди вторгались в её личное пространство.

— Мне пора идти, — с сожалением сказала она. — Соберите мне какой-нибудь букет, любой, на ваше усмотрение.

Она произнесла это с подчёркнутым пренебрежением, а сама приготовилась разгадывать, что именно будут означать цветы, выбранные странным садовником.

Принесённый им вскоре букет состоял из трёх алых лилий, двух лиловых роз и ненавязчивого вкрапления мелких цветов герани.

— А что означают лиловые розы? — нахмурилась Лидия.

— Я расскажу вам об этом завтра, — хитро пообещал он. — Если вы снова придёте за букетом.

Тем вечером я снова видела Рэма. Против обыкновения, у него был напряжённый и нервный вид. Конечно, можно было бы положить конец моей мести прямо сейчас, но я решила, что одна бессонная ночь пойдёт этому самодовольному типу на пользу.

На следующее утро я вновь пришла в зал, где собирались гости, на сей раз не посвящая своей внешности столько времени, сколько вчера. Рэм тоже пришёл сюда, хоть и немного позже, чем я. Увидев меня, направился в мою сторону решительным шагом.

— Послушай, Аделина, — начал он, отведя меня подальше от остальных гостей. — По поводу этого ребёнка...

— Какого ребёнка? — изумилась я, недоумённо хлопая глазками.

— То есть как... — нахмурился Рэм.

— Ты что, намекаешь на то, что у нас с тобой может быть ребёнок? — прошептала я. — Придёт же тебе в голову! Ты ещё скажи, будто мы с мужем не спим! — Я возмущённо фыркнула. — Да если хочешь знать, мы проводим вместе каждую ночь!

Передёрнув плечами, я собралась возвратиться к остальным гостям, но Рэм крепко перехватил моё запястье.

— Ты за это заплатишь, — пригрозил он, наклонившись к самому моему уху.

— Жду с нетерпением.

Лучезарно улыбнувшись, я высвободила руку из его хватки и направилась к центру зала.

Рэм очень быстро ушёл, я же задержалась, чтобы поиграть в карты. С очень низкими ставками, только ради того, чтобы не потерять форму. Я вообще крайне редко использовала это своё умение с целью обогащения.

На следующий день Лидия вышла в сад в тот же час, что и накануне. Отделаться от назойливой компании придворных дам было непросто, но она проявила настойчивость. И определённую жёсткость. Этому ей тоже пришлось научиться. Едва она свернула в ту часть сада, что пряталась от дворцовых окон за густой древесной листвой, как вчерашний садовник шагнул ей навстречу. И улыбнулся всё той же улыбкой, которая — Лидия была вынуждена признаться в этом сама себе, — опасно согревала онемевшую от холода душу девушки. Однако демонстрировать это незнакомцу она не стала.

— Лиловые розы означают любовь с первого взгляда, — твёрдо и даже с укоризной произнесла она вместо приветствия.

— Вы хорошо разобрались в языке цветов, — заметил садовник.

И протянул ей букет красных гвоздик, который всё это время прятал за спиной. Лидия приняла цветы, но подняла на него холодный взгляд.

— Что означают гвоздики? — осведомилась она, намеренно игнорируя в своём вопросе цвет. Что символизирует красный, девушка отлично помнила.

Садовник молча улыбнулся, давая понять: в общих чертах вы всё истолковали верно, а детали значения не имеют.

Его пальцы, отпустив букет, коснулись её руки. Лёгкое прикосновение отчего-то вызвало целый шквал эмоций. Не спеша отчитывать садовника за неподобающее поведение, Лидия однако же подняла на него неодобрительный взгляд, рассчитывая по глазам понять, что у мужчины на уме. Он чуть-чуть наклонил голову ей навстречу. Лидия тоже потянулась к нему, наверное, просто для того, чтобы он не мог смотреть на неё сверху вниз. Он приблизился ещё, и она тоже — чтобы как следует разобраться в его мотивах.

Разобралась. Вообще-то она целовалась впервые в жизни, но это оказалось несложно. Главное — начать, а дальше всё пошло как-то само собой. Что интересно, Лидия всегда была немного "ёжиком": она не любила чужих прикосновений. И вот теперь, казалось бы, речь шла о вопиющем вторжении в её личное пространство. Но оно не вызывало ни малейшего чувства протеста. Было непривычно, было немного страшно, но прерывать поцелуй Лидия не хотела. Возможно, благодаря тому, что мужчина действовал мягко и осторожно.

Однако когда поцелуй закончился, она не решилась посмотреть ему в глаза. Машинально прикусив губу, отвернулась и медленно пошла вдоль череды цветочных кустов. Садовник последовал за ней, отставая на полшага.

— Вы устроились на эту работу недавно? — спросила Лидия, скрывая своё смущение за разговором.

— Да.

— То есть вчера?

Она всё-таки решилась поднять на него глаза, благо сейчас наступила его очередь смущаться. Если, конечно, он на это способен.

Смущённым садовник не казался, но всё же ей удалось немного дезориентировать его этим вопросом.

— Почему вы так думаете? — откликнулся он.

— Вы знаете, — заговорила, не останавливаясь, Лидия, — я достаточно много общалась с нашим старшим садовником. Он, как и вы, рассказывал мне о цветах. И знаете, что он говорил? Бегонии и георгины надо регулярно поливать при засушливой погоде, а вот, к примеру, ноготки переносят засуху легче. Нельзя поливать цветы под палящим солнцем; в жару это следует делать рано утром или ближе к закату. Но он ни разу ни слова не сказал мне про язык цветов.

Теперь она сочла нужным остановиться; так же поступил и мужчина.

— Вы меня раскусили, — напряжённо констатировал он, выдавливая из себя усмешку.

Впервые за время их сегодняшней встречи губы девушки тронула слабая улыбка. Она бросила взгляд назад, на ту клумбу, возле которой они совсем недавно целовались.

— С садовником это было бы за гранью добра и зла, — с нервным смешком призналась она, подписываясь таким образом в собственной неромантичности. — В букете, который вы дали мне вчера, присутствовала герань. Вы сами сказали, что это — символ знатного рода.

— Вы оказались на редкость талантливой ученицей.

Лидия поморщилась.

— Не люблю учителей. У них есть свойство оказываться чрезвычайно занудными.

— Постараюсь всячески избегать этого порока.

К нему вернулась прежняя улыбка.

— Скажите, вы прибыли во дворец в свите короля? — спросила Лидия, продолжив неспешное шествие по дорожке.

— Нет.

Арман вновь подстроился под её шаг.

— В таком случае, в свите принца?

— Тоже нет.

Девушка нахмурилась; её взгляд, прежде блуждавший по не открывшимся розовым бутонам, опустился ниже и заскользил по зелёным шипам.

— Значит, вы просто приехали в числе гостей моего отца?

— Именно так, леди Лидия.

Она остановилась и подняла на него прямой взгляд.

— Стало быть, вы женаты?

Оборвавшийся скрип гравия погрузил сад в напряжённую тишину — если, конечно, можно говорить о тишине, когда ветер шуршит в траве, и переговариваются о чём-то своём прячущиеся среди листвы птицы.

Арман, улыбнувшись, покачал головой.

— Нет.

— Но мой отец не принимает у себя холостых мужчин. Приближённые короля и принца не в счёт, для них ему пришлось сделать исключение.

— Я знаю, — подтвердил Арман. — Поэтому я договорился с одной своей знакомой. Она согласилась изобразить мою жену. Это позволило мне попасть во дворец. Знаю, это не вполне честно, — виновато развёл руками он, — но пришлось пойти на маленькую хитрость.

Сообщать о том, что он не договорился со знакомой, а скорее нанял незнакомую авантюристку за крупную сумму, Арман благоразумно не стал.

— Кто она? — сразу же ухватилась за рассказанное Лидия. — Вернее, кто вы? Нет, не так. — Девушка раздражённо качнула головой. — Давайте лучше по порядку. Расскажите мне всё как есть.

И она решительно зашагала к маячившей впереди скамейке.

— Хорошо, — согласился Арман, усаживаясь подле неё. Не слишком далеко, но и не слишком близко, и это Лидии понравилось. — Только давайте договоримся так: я расскажу вам то, что касается лично меня, но не то, что может раскрыть мою знакомую. Она сама решит, открыться перед вами или нет.

Глава 6

— Леди Ортэго! — Слуга вежливо дождался, пока я остановлюсь и обернусь в его сторону. — Прошу простить за беспокойство. Вас хотела бы видеть леди Кальво.

— Ну конечно. — Я собиралась немного прогуляться по саду, но столь бесцельное занятие могло с лёгкостью подождать. — Где она?

— Прошу вас. Следуйте за мной.

Я опустила пониже длинную фиолетовую шаль, которую прежде набросила на плечи. Теперь она повисла на локтях: в помещении не было необходимости утепляться. Элегантное светло-лиловое платье тихо шуршало в такт моим шагам. Длинные серьги были выполнены в той же цветовой гамме и изображали фиалки, цветы которых крепились к мочке уха, а стебли изящной тонкой линией спускались вниз.

Шествуя следом за слугой, я думала о предстоящем разговоре. Арман рассказал мне о своей последней встрече с Лидией, и я намеревалась поговорить с девушкой напрямик. Вот только не факт, что мои слова будут полностью соответствовать пожеланиям Армана. Но тут уж я, как говорится, не нанималась. А потому действовать буду не так чтобы ему во вред, но на своё собственное усмотрение.

Войдя в распахнутую провожатым дверь, я увидела перед собой пустую комнату. Нет, с мебелью здесь всё было в полном порядке — диван, кресла, столик для напитков, на окнах — гардины, пол устилает огромный светлый ковёр с мягким ворсом. Но в комнате не было людей. Видимо, Лидия ещё только собиралась сюда прийти. Или...

Я резко обернулась, услышав стук закрывающейся двери. Щёлкнул засов. Теперь я поняла, что ошиблась. Один человек кроме меня в комнате всё-таки был. А именно — Рэм, которого, когда я вошла, скрыла открывшаяся дверь. Миньон был одет в чёрный камзол, расшитый по краям золотой нитью, такие же брюки и белую для контраста рубашку. Жилет отсутствовал; камзол был расстёгнут на все пуговицы.

— Я же предупреждал, что ты заплатишь, — широко улыбнулся Рэм, поворачиваясь к двери спиной.

И стал неспешно стягивать с себя камзол, после чего отбросил его прямо на пол, точнее сказать, на ковёр.

— Собираешься взять меня силой? — полюбопытствовала я, склонив голову набок.

— Тебя-то? — фыркнул Рэм. — Хочу посмотреть на того, кто попытается взять тебя силой. Мне заранее его жаль.

Между тем его пальцы пробежали сверху вниз по пуговицам рубашки, потихоньку обнажая грудь и живот. Признаюсь, тут было на что посмотреть. Не без труда оторвавшись от зрелища, я метнулась к двери. Главное не слишком торопиться — а то вдруг, чего доброго, успею!

Не успела. Рэм нагнал меня одним прыжком и оттеснил к стене.

— Не уйдёшь, — покачал головой он, обнажая в наглой улыбке белоснежные зубы.

После чего поцеловал меня, продолжая прижимать к стене собственным телом.

Я ответила на поцелуй. Впилась в него губами горячо-горячо, будто не хотела отпускать никогда в жизни, а потом внезапно укусила за нижнюю губу. Рэм зашипел и отпрянул, поднеся руку ко рту, я же устремилась к выходу.

— Ах ты... — Следующее произнесённое миньоном слово было не самым интеллигентным.

Метнувшись следом, он схватил меня за запястье. Я вырвалась. Тогда он ускорил бег и обхватил двумя руками мою талию. Теперь я чуть не потеряла равновесие, покачнувшись на каблуках. И потеряла бы, если бы не всё те же крепко держащие руки. Меня снова вернули к стене.

На сей раз Рэм поостерёгся приближаться к моим зубам. Вместо этого взял меня за подбородок, заставляя поднять голову выше, а потом впился губами в мою шею, не забывая при этом крепко удерживать на месте. Скользнул ниже, наткнулся на ткань и принялся бороться с платьем, опуская его и постепенно обнажая плечи. Шаль давно уже валялась на ковре. Рука Рэма беспардонно зашарила по моему телу, проникла под вырез платья и опустилась настолько глубоко, насколько того позволял корсет.

Я снова ощутила прежний древесный запах, немного дурманящий голову. Вдохнула поглубже. А потом, не подавая виду, что меня всё устраивает, попыталась вырваться. Он удержал. Я продолжила борьбу. Ткань затрещала по швам.

— Если ты будешь сопротивляться, я порву тебе платье. — Тёплое дыхание Рэма защекотало ухо. — Подумай сама, захочешь ли появиться в таком виде на людях. И что станет тогда с твоей репутацией.

У меня была масса возможных ответов на такую угрозу. Но я не стала озвучивать ни одного из них. Вместо этого прикусила губу и притихла в его руках, делая вид, что поддаюсь шантажу. При этом подняла на него взгляд, полный ненависти.

— Молодец, хорошая девочка, — прошептал Рэм, возобновив беспардонное изучение моего тела.

Его руки проникали под платье то спереди, то сзади. А поскольку моя спина чрезвычайно чувствительна, было очень непросто и дальше изображать ненависть, вместо того, чтобы наброситься, в свою очередь, на Рэма.

— А теперь, — снова прошептал он мне в самое ухо, — ложись на ковёр. И не вздумай сопротивляться. Ложись на спину и сама подними себе юбку.

Стрельнув на него злым взглядом, я исполнила приказ. Он удовлетворённо наблюдал за процессом, параллельно расстёгивая брюки. Потом тоже опустился на ковёр и навис надо мной.

Моё тело было готово к тому, чтобы его принять, так что это произошло практически мгновенно. Я не сопротивлялась, лёжа бревно бревном. Но едва Рэм утратил бдительность — а это произошло чрезвычайно быстро — и, запрокинув голову, сделал глубокий вдох, как я воспользовалась ситуацией, сбросила его с себя, перекатилась набок и вскочила на ноги. После чего опять рванула к выходу. Зарычав, Рэм бросился следом.

Он перехватил меня возле самой двери. Я с удовольствием ударила его по щеке — давно хотелось! Кажется, слегка расцарапала: всё-таки ногти у меня острые. Рэм схватил мои руки, отвёл их за спину и сгрёб меня в охапку. Оттащил вглубь комнаты, хотя я вырывалась изо всех сил, и швырнул в подвернувшееся под руку кресло. Вот как пить дать, появятся на теле синяки. И как, спрашивается, я буду объяснять сей факт законному мужу? Между тем, я не успела опомниться, а мои ноги уже оказались лежащими на подлокотниках. Ну, не для того делалась эта часть кресла, не для того! Держать на ней локти значительно удобнее.

Однако у кого-то было совершенно иное мнение относительно удобства такой позы. На этот раз Рэм был более бдителен, но и тут наступил момент, когда он перестал меня контролировать. Я просто дождалась, пока он окажется совсем близко к финалу — и вот тогда вывернулась, ударила его ногой, столкнула с кресла и соскочила сама.

— Ну всё! — Разгорячённый, Рэм снова нагнал меня и опрокинул на ковёр, впрочем, не забыв поддержать рукой мою спину. — Ты доигралась.

В его руках откуда-то появилась верёвка с кисточкой на конце, видимо, имевшая отношение к гардинам. С лёгкостью преодолев сопротивление, он отвёл мне руки за спину и обвязал запястья. Теперь я осталась лежать на ковре, совершенно беспомощная.

Как ни странно, Рэм не торопился воспользоваться этой выигрышной ситуацией. Вместо того чтобы поскорее получить то, чего ему никак не удавалось получить до сих пор, он посидел рядом, склонив голову набок с довольной ухмылкой, полноценно наслаждаясь моим положением. Пару раз провёл рукой по моему телу вверх и вниз, просто демонстрируя собственный контроль.

Затем Рэм неспешно раздвинул мои ноги. Я попыталась снова их свести, благо что ноги связаны не были. Но он зафиксировал их, придавив одну собственными коленями, а другую — левой рукой. После чего правая рука устроилась между ними.

Это было неожиданно. Его палец стал ласкать одну из самых чувствительных точек моего тела, и я изогнулась, кусая губы. Чувствуя, что проиграла и сдаюсь. Удивительно, но его рука словно точно знала, как действовать, хотя наверняка предпочтения разных женщин отличаются друг до друга. Подушечка пальца касалась заветной точки не слишком сильно и в то же время достаточно ощутимо. Не знаю, сколько прошло времени, поскольку моё сознание переместилось в мир умопомрачительных ощущений, но уверена, что приблизилась к пику невероятно быстро. Голова заметалась из стороны в сторону, связанные руки напряглись... А потом Рэм убрал палец.

Я кусала губы, отчаянно ожидая продолжения, но его не последовало. Борясь с искушением заплакать — настолько потрясающим должен был оказаться этот финал! — я приподняла голову и посмотрела на своего мучителя. Рэм сидел на полу, по-прежнему держа мои ноги раздвинутыми, и довольно ухмылялся. Умолять его продолжить? Сразу видно, что не поможет. Заорать, что он — сволочь и негодяй? Тоже не поможет. Тем более что, говоря откровенно, я сама поступила с ним примерно так же несколько минут назад...

Рэм, кажется, отлично понимал, какое смятение охватило сейчас мою душу и тело. Ещё немного поухмылявшись, сочувственно цокнул языком и, поднявшись на ноги, неспешно подошёл к столику. Налил в бокал вина, сделал несколько глотков.

— Хочешь пить? — невинно поинтересовался он.

Я предпочла ничего не говорить, чтобы не выдавать своих чувств в большей степени, чем это было неизбежно, и просто кивнула. Он подошёл всё с тем же бокалом, из которого пил сам. Опустился на колени и чуть наклонил бокал, в результате чего тонкая струйка потекла прямо мне в рот. Затем рука Рэма якобы случайно дрогнула, и вино потекло по моему подбородку и шее. Я почувствовала, как тоненькая струйка затекает под вырез платья.

Отставив бокал, Рэм поспешил позаботиться о том, чтобы такой изысканный напиток не пропал зря. Его губы мягко заскользили вниз по моей шее. Я не сдержала тихого стона. Наверное, со стороны Рэм выглядел сейчас, как вампир: впился в горло связанной женщины, на губах — красная жидкость и, главное, чертовски красив. Возможно, такое сравнение пришло в голову и ему самому, поскольку, вдоволь наработавшись губами и языком, он легонько прикусил мою шею. Потом подобрал мою собственную шаль и накинул на верхнюю часть моего лица, закрывая таким образом глаза. А затем всё-таки приступил к главному.

Хотелось сомкнуть кольцо рук вокруг шеи Рэма, чтобы не позволить ему в очередной раз сбежать. Не имея такой возможности, я обхватила его ногами. Но он на сей раз сбежать и не пытался. Что, впрочем, неудивительно, поскольку в данном случае у нас был общий интерес. А это — лучшая основа для продуктивного сотрудничества. Надеюсь, за дверью никто не подслушивал, поскольку кричали мы оба и, кажется, одновременно. Когда я наконец опустила голову и прижалась пылающей щекой к мягкому ковру, перед глазами плясали круги. Сердце колотилось с немыслимой скоростью, шаль сползла на пол, волосы налипли на вспотевший лоб.

— Сними с меня эту штуку или занимайся моей причёской сам, — заявила я Рэму, садясь на ковре и поворачиваясь к нему спиной.

Он взялся было за верёвку, но потом остановился с лукавой ухмылкой на лице.

— Я вот думаю: может, не снимать? — мечтательно проговорил Рэм. Его дыхание снова защекотало моё ухо. — Буду держать тебя где-нибудь в шкафу и приходить всякий раз, как мне захочется поиграться.

— Ты — очень наивный мальчик, — язвительно улыбнулась я, — если рассчитываешь удержать меня в качестве игрушки при помощи какого-то там шкафа.

— Я буду каждый день кормить тебя клубникой, — перешёл он от угроз к уговорам. — И взбитыми сливками. С ложечки.

— Не пойдёт, — просияла я. — Не люблю золотую клетку.

— Как знаешь.

Рэм всё-таки вернулся к верёвке, но она никак не желала развязываться. Ему пришлось потянуть узел зубами; лишь после этого мои руки удалось освободить. Я оглядела запястья. Остался красный след, но это быстро пройдёт.

Спешно приведя в порядок одежду и минимально поправив причёску, я обернулась к Рэму. Тот как раз потянулся к оставленному на ковре камзолу.

— Ты за это ответишь, — прошипела я, сощурив глаза.

И, весьма довольная собой, вышла из комнаты.

Разговор с Лидией всё-таки состоялся, но днём позже. Возможность побеседовать мы получили не сразу, поскольку это была не аудиенция, а встреча на женской половине, с традиционно прилагавшимся к ней клубом морально устойчивых придворных дам. Впрочем, и здесь, как я успела заметить, тема взаимоотношений с мужским полом поднималась неоднократно.

Сегодня по этой причине чуть не разгорелась ссора между леди Милони и леди Крэнбери. Дело в том, что одна из девушек помоложе решилась посетовать на нехватку во дворце неженатых мужчин. Леди Милони возмутилась столь вопиющему бесстыдству. А вот леди Крэнбери поддержала младую деву, отметив, что стремление выйти замуж развратным не является, а ведь именно для этого бывает нужно общество холостых молодых людей. А познакомиться с достойным женихом непросто, добавила она, и зачастую такие знакомства состоятся именно на подобных мероприятиях.

Заступничество леди Крэнбери позволило развить тему, и девушки, успевшие как следует заскучать, радостно ухватились за эту возможность.

— Вообще-то холостые молодые люди во дворце всё-таки гостят, — заметила одна из них. — Главным образом — друзья принца. Ну, и, конечно, сам принц.

— Да, но только потенциальных женихов среди них нет, — возразила другая.

— Отчего же?

— Его высочество, при всех его многочисленных достоинствах, жених не для нас с вами, — рассудительно приступила к объяснениям девушка. — Полагаю, вы и сами это понимаете. Велэско Диас — ну, такого мужа я не пожелаю никому.

— Почему? — полюбопытствовала я.

Мне было и вправду интересно услышать чужое мнение на этот счёт. Как-никак я находилась во дворце, да и вообще в Эрталии, совсем недавно, и знала о придворных меньше присутствующих.

— Он безалаберный и безответственный, — охотно откликнулась девушка. — Слишком любит вино и карты. Вряд ли это хорошо закончится. Может, он и остепенится со временем, но кто знает, когда это произойдёт?

Я кивнула, принимая к сведению, и задумалась о другом. Одного аристократа, слишком сильно увлекающегося вином и картами, я отлично знала. Он был моим отцом. И закончилось это действительно не слишком хорошо, во всяком случае, могло закончиться. Я вызвала в памяти образ Велэско Диаса. Улыбающегося, доброжелательного, обаятельного. В своё время я много раз задавалась вопросом, что нашла в моём отце моя мать. Возможно, сейчас я получала ответ.

— Ну, Ринольд Монтерей, — продолжала девушка, выразительно округлив глаза. — Он, конечно, хорош, но его моральный облик...

Она показательно поморщилась, и то же самое сделали несколько её ровесниц. При этом, приглядываясь к выражению их лиц, я готова была поклясться, что пришли аморальный Ринольд Монтерей любой из них письмо с предложением руки и сердца, она сделает стойку и побежит под венец, даже не задумываясь.

— То же вино, те же карты, да ещё и женщины, — сочла нужным внести ясность придворная дама.

"Ну не мужчины же!" — подумала я. Но, разумеется, это был комментарий для совершенно иного общества.

— А вы заметили, как он сегодня выглядел? — хихикнула ещё одна из девушек.

Одни восторженно закивали, лица других засветились любопытством.

— Как? — жадно спросила очередная фрейлина.

— У него царапина на щеке, и припухла губа. Наверняка от укуса.

— О боги! — всплеснула руками леди Милони. — Его что же, укусила в губу пчела?!

Женщины помоложе, да и некоторые постарше тоже, захихикали, прикрывшись веерами. "Ж-ж-ж", — мысленно прожужжала упомянутая пчела.

— Да, и она же ему лицо расцарапала, когда попытался отмахиваться, — подхватила ещё одна придворная дама, из смелых.

Ироничный тон последней не ускользнул от леди Милони. Да и не заметить смех окружающих было трудно. На то, чтобы сложить два и два, ушло не слишком много времени. После чего дама зарделась, потом побледнела и, откинувшись на спинку стула, принялась обмахиваться веером. Леди Крэнбери подсела к ней поближе и стала тоже энергично обмахивать бедняжку, глядя на неё со снисходительным превосходством. Дескать, мои моральные устои столь же высоки, сколь ваши, однако при этом я куда более устойчива к стрессовым ситуациям.

— Он что же, насильно взял какую-то женщину? — полушёпотом спросила леди Милони, когда ей чуть-чуть полегчало.

Я закатила глаза. Всё-таки, миледи, вы очень плохо разбираетесь в людях. Рэм действительно из тех мужчин, которые привыкли легко получать желаемых женщин, но женщины скрашивают их досуг совершенно добровольно.

— Насчёт насилия сильно сомневаюсь, — проявила бОльшую проницательность леди Крэнбери, — но вообще-то этот молодой человек заслуживает хорошей порки. Его нравственные устои оставляют желать лучшего. Он невероятно избалован и думает только о себе. Не понимаю, как только кардинал терпит подобное.

Прекрасная мысль насчёт порки. Леди Крэнбери, вы подали мне отличную идею. Надо бы воплотить её в жизнь.

Несмотря на открывшиеся перспективы, я сочла нужным вступить в разговор.

— Есть нечто, чего вы не учитываете, леди Крэнбери, — заметила я. — Граф Монтерей, конечно, не ангел во плоти и действительно страдает как самолюбием, так и повышенной степенью избалованности. Однако не стоит забывать, что и он, и его высочество, не просто имеют военное звание, но и действительно воевали. А подобные вещи никогда не проходят без последствий. Я недостаточно хорошо знакома с этими людьми и тем более не знаю, какими они были до эркландской кампании. Но война — это всегда излом.

— Для тех, кто по-настоящему воюет, — возразила леди Крэнбери. — А этот мальчишка наверняка весь год прятался за чужими спинами.

"Ну да, за спиной у принца", — припомнила я, но промолчала. Не нанималась же я, в самом деле, защищать Рэма!

Чуть позже нам с Лидией удалось выйти в сад без сопровождения.

— Леди Кальво, — без обиняков начала я, — я и есть та самая женщина, о которой говорил с вами один небезызвестный граф.

Лидия стрельнула в меня напряжённым взглядом, потом кивнула.

— Я это предполагала, — произнесла она, глядя на дорожку. — Стало быть, он — граф Ортэга. И вы действительно не его жена?

— Нет, — подтвердила я. — Граф холост, в этом вы можете не сомневаться. Но я хотела сказать вам другое. Леди Лидия, если этот прохвост докучает вам, препятствуя спокойной и счастливой жизни, просто пошлите его по тому адресу, который охотно подскажет вам на такой случай любая из служанок.

Девушка подняла на меня изумлённый взгляд.

— Сказать по правде, я ожидала от вас совсем других слов. — Теперь в выражение её глаз добавилось веселье. — Думала, вы станете убеждать меня что он — самый лучший мужчина на свете, и только его-то мне и надо.

— Самых лучших мужчин на свете не бывает по определению, — доверительно сообщила я. — Но это не повод для расстройства, поскольку среди худших находятся порой чрезвычайно стоящие экземпляры.

— Вы считаете Армана худшим? — улыбнулась кончиками губ Лидия.

— Я считаю Армана мужчиной, — немного подумав, объявила я то, в чём могла быть однозначно уверена. — Итак, леди Кальво, если вы того захотите, можете смело прогнать его прочь.

— А если не захочу? — проговорила она, глядя на меня в упор.

— А вот это уже другой разговор, — откликнулась я. — В этом случае я бы на вашем месте постаралась первым делом выяснить всю его подноготную.

— И как бы вы это сделали? — нахмурилась девушка. — Секретари моего отца, конечно, способны раздобыть информацию о ком угодно, но не могу же я к ним обратиться! В этом случае мой отец узнает, что я проявляю интерес к графу. А это может плохо закончиться.

— Нет, впутывать в это дело секретарей вашего отца нельзя ни в коем случае, — подтвердила я. — Но так уж сложилось, — я лукаво улыбнулась, — что у меня есть полное досье на вашего поклонника.

Ещё бы его не было! Я тщательно собираю информацию о своих клиентах, особенно в случае если собираюсь на целый месяц уезжать с ними за границу.

Лидия прикусила губу. Похоже, романтически настроенная девушка боролась в ней сейчас с прагматиком.

— И...где у вас хранится это досье?

Прагматик всё-таки победил.

— Вот здесь, — улыбнулась я, поднеся руку к собственной голове.

Ещё не хватало хранить подобную информацию в письменном виде!

В скором времени Лидия знала об Армане почти всё, от скарлатины, которой он переболел в пятилетнем возрасте, и до приёмов, при помощи которых ловко обводил вокруг пальца некоторых Ристонийских политиков. Про небольшую интрижку с маркизой Деколле я рассказывать не стала. Всё же Лидия получила довольно специфическое воспитание и потому может придать той истории большее значение, чем она в действительности заслуживает.

Зато никакой серьёзной информации, способной по-настоящему отвратить девушку от Армана, в досье не нашлось. Да, присутствовало некоторое жульничество, без которого невозможна работа дипломата, однако грязи не было. Так что я совершенно не удивилась, когда на следующий день ряженный садовником Арман влез в окно моей спальни в весьма хорошем настроении.

Тут следует кое-что прояснить. Дело в том, что окна наших покоев располагались совсем невысоко над землёй. Поэтому вместо того, чтобы переодеваться где-нибудь в кустах, рискуя быть застигнутым за этим занятием, Арман предпочитал забираться через окно. В вечерние часы, предварительно как следует оглядевшись, риск оказаться замеченным хоть и существовал, но был невысок. Ну, а определённой степени риска его игра требовала в любом случае.

— Привет, дорогая! — воскликнул он, плюхаясь в кресло, скидывая шляпу и отклеивая рыжеватые усы.

В мою кровать этот герой-любовник, к счастью, не лез, иначе погнала бы его оттуда поганой метлой, в таком-то виде.

— Привет, неверный муж! — благодушно откликнулась я. — Судя по твоему настроению, девушка всё ещё продолжает тебя терпеть?

— Представь себе: да.

Арман вальяжно вытянул ноги.

— И тебе хватает наглости после всего заявляться в спальню законной супруги! — попеняла я.

— Я не виноват, что окно именно твоей спальни выходит в сад, — высказался в собственную защиту "муж". И вдруг, что-то вспомнив, хищно подался вперёд. — И вообще, дорогая, прежде чем предъявлять претензии, проверь: вдруг мужу тоже найдётся, что тебе предъявить.

Я вопросительно изогнула брови. Неужто до Армана дошли сведения о моих развлечениях с Рэмом?

— До меня дошли слухи, что на днях ты играла в карты, — обличительно заявил "супруг". — Азартные игры это не то, чем должна увлекаться высоконравственная замужняя дама. В придачу, я ещё и слышал, что тебе невероятно везло! Знакомые мне все уши прожужжали шуточками, дескать, у нас с тобой семейные проблемы, ведь в карты везёт тем, кому не везёт в любви.

— Чепуха, — фыркнула я.

— Про любовь?

— Нет. Про то, что мне везло в карты.

— А что же, мне солгали? Разве ты не выиграла кучу партий?

— Выиграла. Но везения в этом не было ни капли.

— Ну, в картах всегда играет роль везение, — не согласился Арман.

— Только в случае, когда играет дилетант, — возразила я.

— А ты, стало быть, профессионал?

Я ухмыльнулась.

— А что, разве я похожа на дилетанта?

Полагаете, такое открытие вызвало в дипломате чувство презрения или брезгливости? Совсем наоборот, он смотрел на меня с таким выражением, будто перед ним стоял сундук с нежданно-негаданно обнаруженным кладом.

— Послушай, Аделина, поделись со мной своими секретами! — воскликнул он.

Я даже отвечать на это не стала, просто громко расхохоталась.

— Ты на меня работаешь! — Арман оказался не из обидчивых и попытался подойти с другой стороны.

— В мои обязанности не входит обучение клиента игре в карты, — напомнила я.

— Хорошо, я заплачу тебе за это отдельно. Сколько ты хочешь?

— Нисколько. Я не имею привычки делиться своими секретами.

— Аделина, пойми, мне это буквально необходимо! — На сей раз Арман попытался надавить на жалость.

— Зачем? — изогнула брови я. — Ты же дипломат, а не рыцарь туза и валета.

— В том-то и дело, что дипломат! Ты представляешь себе, какие можешь сейчас открыть для меня профессиональные горизонты?

— При чём тут дипломатия? — изобразила удивление я. — Ты ведь хочешь попасть в альтинг. Как, скажи на милость, ты собираешься использовать там умение выигрывать в карты? Что, будете играть с коллегами на новые законы? Все поддерживают тот указ, который предложит победитель? Хотя... — задумчиво протянула я. — Если припомнить некоторые законы, не исключено, что именно так их и принимают.

— Ладно, — сменил тактику Арман, — в таком случае давай сыграем?

— Не имею ничего против, — пожала плечами я. — Во что?

Поскольку нас было двое, истанс отпадал.

— В шута? — предложил Арман.

— Годится.

В шута было вполне реально играть вдвоём.

Мы сели за столик.

— На что играем? — осведомилась я.

— Просто на интерес? — предложил Арман.

— Э нет, — покачала головой я. — Профессионалы никогда не играют на интерес.

— Ладно, тогда на десять золотых? — резко поднял ставки Арман. — Если я проигрываю, добавляю их к твоему гонорару. Если выигрываю — вычитаю.

— Идёт.

Партия оказалась довольно-таки короткой и разгромной — последнее, разумеется, для моего партнёра.

— Ещё раз! — хлопнул ладонью по столу Арман. — Я выведу тебя на чистую воду.

Я благодушно передёрнула плечами. Добавляй каждый раз по десять золотых, и я готова играть с тобой хоть до утра.

— Но как?.. — Арман хмурился и шевелил губами, глядя на лежащие на столе карты.

Ясное дело, результат второй партии был таким же, как и в прошлый раз.

— Хочешь продолжить? — улыбнулась я, собирая карты и начиная их тасовать.

Арман, прищурившись, откинулся на спинку стула.

— У тебя карты краплёные! — выдал гениальное предположение он.

— Естественно! — рассмеялась я. — Об этом можно было догадаться прежде, чем расставаться с двадцатью золотыми.

Арман выхватил у меня из рук несколько карт и принялся пристально рассматривать рубашки. Ничего не нашёл и, хмурясь стал подносить карты одну за другой поближе к свету свечи.

— Смотри не сожги, — предупредила я. — Мне пришлось потратить на них кучу времени.

— Я ничего не вижу! — в раздражении воскликнул Арман. — Ты что, по запаху, что ли, их различаешь?!

И он действительно стал подносить карты к носу. Я весело рассмеялась.

— Можешь не сомневаться: запах тут ни при чём, — заверила я.

— А что же тогда?

— Даже и не пытайся, всё равно не скажу.

В действительности на рубашку каждой карты были нанесены помогавшие опознать её пятна. Вот только делалось это специальным прозрачным раствором, в результате чего их можно было разглядеть лишь при определённом освещении и под определённым углом.

— Я знаю! — воскликнул вдруг Арман.

И, непоследовательно откинув карты на стол, выскочил из комнаты.

Некоторое время спустя он вернулся, держа в руках новую колоду.

— Посмотрим, как ты справишься теперь, — заявил он.

Я только ухмыльнулась. Подавшись вперёд, осведомилась:

— На что будем играть на этот раз?

— Всё то же? — неуверенно пожал плечами Арман.

— Мне надоело играть на деньги, — капризно сказала я. — Скучно. Давай на какую-нибудь вещь. Дорогую или нет, мне всё равно. Ну, скажем... — Я обвела его оценивающим взглядом. — Скажем, вот эта подвеска?

Арман без колебаний снял с камзола упомянутую мной вещицу и положил на стол.

— Что ставишь ты?

Я промолчала, с улыбкой предоставляя ему оглядеть мой наряд.

— Например, серьги? — предложил он.

— Собираешься носить их сам? — сострила я. — Впрочем, ладно, если захочешь, можешь подарить Лидии. — Я сняла серёжку и повертела её в руках. — Хотя... Знаешь ли, эти серьги мне всё-таки дороги. Люблю этот оттенок зелёного. Если не возражаешь, я принесу другие.

Арман не возражал. Через пару минут я возвратилась со шкатулкой, в которой хранилась пара серёжек — тех самых, что я надевала накануне, в форме цветов.

— Устраивает? — уточнила я.

После того, как Арман кивнул, захлопнула крышку и отодвинула шкатулку, чтобы она не мешала играть.

Распечатав колоду, Арман принялся тасовать карты. Поручить это занятие мне он не рискнул. В принципе, конечно, правильно сделал. Вот только главное он уже пропустил. Ибо, отодвигая шкатулку, я незаметно надавила на пружину, запустив бесшумно работающий механизм. Поверхность крышки частично сдвинулась внутрь шкатулки, сменившись другой, зеркальной. Благодаря нынешнему расположению шкатулки я видела отражение сдающихся карт.

Партию, разумеется, выиграла.

— Эти карты никак не могли быть краплёными, — пробубнил Арман, сверля меня взглядом.

— Никогда не будь в этом уверен, даже если покупаешь новую запечатанную колоду — посоветовала я, принимая подвеску.

Нет, данная конкретная колода была на момент продажи "чиста". Вот только к моменту окончания партии я успела пометить приличную часть карт. Так что теперь потребности в зеркале не было, и, едва она отпала, я так же осторожно нажала на пружину во второй раз, возвращая шкатулке прежний вид.

— Хочешь сыграть ещё? — поинтересовалась я у Армана.

— Пожалуй, с меня хватит, — мрачновато ответил тот.

Расстраивал его не столько проигрыш, сколько отсутствие разгадки. Но тут я ничем ему помочь не могла. Я не раскрываю своих секретов.

Глава 7

Широкий балкон, на который я вышла из гостиной, объединял несколько комнат второго этажа. Он был таким просторным, что отчасти походил на зал, расположенный под открытым небом и лишённый одной из стен. И мебель здесь была вполне внушительная, хоть и отличалась от установленной во внутренних помещениях. Отличалась главным образом материалом, более устойчивым к сырости. Но это влекло за собой и различия в стиле.

Потолок прикрывал площадь балкона только на треть, и был украшен искусной резьбой. Кроме того, его якобы подпирали декоративные в действительности колонны, обвитые лианами. Последние хоть и нарисованные, но исполнены настолько натурально, что смотрятся, как живые.

— Любуетесь красотами?

Рэм подошёл бесшумно и теперь остановился рядом, опираясь локтем о бортик и окидывая сад небрежным взглядом.

— Решила немного отдохнуть в одиночестве.

Интересно, поймёт ли он намёк?

Конечно же, не понял. Или не захотел понять.

— Вы не выглядите усталой. — Что это, констатация или комплимент? — У вас, напротив, цветущий вид.

— Да, я знаю, он у меня такой всегда, — заверила я, приглядываясь к его собственному лицу. — А вот вы выглядите не очень. Что с вами приключилось? Неужели пчела ужалила в губу?

Царапина уже заживала, хотя по-прежнему просматривалась на щеке тончайшей полоской. А вот укус на нижней губе был виден вполне отчётливо.

— Ещё какая пчела!

Теперь обе его руки покоились на бортике, а сам он, чуть наклонив голову, разглядывал не сад, а меня.

— Наверное, вы это заслужили, — хмыкнула я.

— Не будьте так жестоки, — притворно огорчился он. — Я же побитый жизнью, изломанный человек.

— О! — впечатлилась я. — И откуда вы так хорошо осведомлены о содержании разговоров, ведущихся на женской половине? Что, подслушивали, согнувшись в три погибели перед замочной скважиной? Или какая-то придворная дама, вхожая в этот тесный круг, регулярно пересказывает вам все подробности? Впрочем, можете не отвечать: уверена, что второе.

— Всех подробностей я бы не вынес, — рассмеялся Рэм. — Но не могла же она пропустить такое. Однако мы отвлеклись. Теперь мы знаем, что я страдаю от душевного излома и, значит, со мной следует обходиться трепетно.

Говоря всё это проникновенным голосом, он взял мою руку в свою и принялся потихоньку перебирать пальцы.

— Не льстите себе, — фыркнула я. И, ласково ему улыбнувшись, добавила: — Вас ещё можно ломать и ломать.

После чего извлекла свою руку из его пальцев и демонстративно положила её на бортик.

— А я-то думал, вы меня пожалеете, — разочарованно вздохнул Рэм. И подмигнул: — Чисто по-женски.

— Увы. Вы не подходите на роль жертвы, лорд Монтерей. — Мой тон приобрёл бОльшую серьёзность. — Кстати сказать, так же, как и я. Мы с вами не из тех, кого жалеют. Есть люди, к которым начинают испытывать сочувствие ещё прежде, чем с ними хоть что-то случится. Оберегают, отгоняют мух, окружают заботой. Причитают и смотрят глазами, полными тревоги. А уж если что-нибудь действительно случится, и вовсе сбиваются с ног. Но если что-то плохое случается с такими, как мы с вами, люди просто пожимают плечами и говорят: они сами виноваты. Так что лучше нам на чужую жалость не рассчитывать. И решать свои проблемы самостоятельно.

— Любопытно. — Рэм изучающе смотрел на моё лицо, склонив голову набок. — Леди Аделина, а как насчёт того, чтобы встретиться, ну, скажем, завтра за лёгким ужином и поговорить?

— Поговорить? — изумилась я. — Вы хотите сказать, что с вами можно ещё и РАЗГОВАРИВАТЬ?! — Я восхищённо всплеснула руками. — Граф, вы буквально открываетесь передо мной с совершенно новой стороны. Сказать по правде, даже не верится. Впрочем, кажется, я догадываюсь! Наверное, "поговорить" — это просто такой тайный код. Секретное слово, означающее совершенно другое. Помнится, пару раз вы уже использовали это слово именно в таком значении.

— Можете не беспокоиться, — хмыкнул, ничуть не обидевшись, Рэм. — Вы здесь недавно и потому, возможно, не в курсе, но завтра мой День Воина. Так что это будет исключительно разговор. Даже есть будете только вы. А я разве что выпью стакан воды.

Вот оно что. Действительно не знала. Для каждого мужчины, имеющего воинское звание, священнослужители действительно определяют День Воина — один день в году, когда человек должен поститься и всячески себя ограничивать, посвящая эти двадцать четыре часа богам. Запрещено не только есть, но и пить что-либо, кроме воды, играть в азартные игры, охотиться, танцевать и так далее. Недопустимы практически любые развлечения. И, уж конечно, заниматься любовью запрещено категорически. Нарушение правил такого дня грозит гневом богов. Как правило, воины не рискуют расположением высших сил.

К слову, когда-то День Воина был единым для всех. И именно в этот день, ближе к вечеру, враги вторглись на территорию Эрталии, рассудив, что это удобнее всего будет сделать, когда защитники королевства ослаблены постом. Отбить атаку в итоге удалось, но больше эрталийцы решили не рисковать. Действовавший тогда кардинал лично объявил об изменении правил. И вот, как только что выяснилось, завтрашний день ограничивал непосредственно Рэма.

— Так что, — повторил миньон, — я действительно приглашаю вас поговорить. Так как? Придёте?

— Почему бы и нет? — ответила я, встретив его взгляд.

— Ты что, собираешься на свидание? — поинтересовался Арман, с любопытством наблюдая за тем, как я изучаю собственный гардероб.

К данному вопросу я подошла серьёзно. Дверца шкафа (в моей спальне это был предмет мебели, а не отдельная гардеробная комнатка) распахнута, несколько платьев разложены на кровати, остальные я то и дело вытаскивала, разглядывала, перевешивала и сравнивала с висящими по соседству. На той же самой кровати, бесцеремонно сдвинув часть нарядов, нагло расположился и "супруг". Полулёжа, он следил за процессом нелёгкого выбора.

— Ты очень умный, — сказала я. И, когда Арман самодовольно ухмыльнулся, веско добавила: — Такие долго не живут.

— И кто он такой? — прокашлявшись, полюбопытствовал "рогатый муж".

— Тебе-то какая разница? — удивилась я.

— Что значит "какая"?! — возмутился он. — Муж хочет знать, какие у его жены интересы, чем она живёт, как проводит время! Что тут плохого?

— Знаешь, из нас с тобой действительно могла бы получиться отличная семья! — отметила я. — Ладно, так и быть. Я иду на свидание к Монтерею.

— Что, к кардиналу? — хмыкнул Арман.

— А вот за такие шуточки можно сгореть на костре, — предупредила я. — Говорила же: ты долго не проживёшь. Кардинал, да будет тебе известно, давал обет целомудрия. К тому же, хоть он и красивый мужчина, мы принадлежим к слишком разным возрастным категориям. Нет, я встречаюсь с его племянником.

— И как же ты его называешь? — с искренним интересом спросил Арман. — Рэм или Ринольд? Или, может быть, формально, "лорд Монтерей"?

— Никак не называю, — фыркнула я. — Зачем мне?

— Понятно. — Арман откинулся назад и подпёр голову ладонью. — Очень трогательные и глубокие отношения.

— Если хочешь читать мораль, переодевайся в платье и ступай на женскую половину, — посоветовала я. — До Лидии вряд ли доберёшься, но леди Милони и леди Крэнбери расцелуют тебя в обе щеки.

Впечатлённый угрозой, Арман ненадолго притих, и это позволило мне окончательно определиться с выбором одежды. Оставалось дождаться времени встречи.

— Леди Аделина, — галантно проговорил Рэм, встретив меня на пороге... и замер.

Глаза миньона расширились, потом сузились, а губы сжались в узкую и весьма недовольную полоску. Подать мне руку он не успел, а теперь явно не соберётся, поэтому я самостоятельно прошла к накрытому столу, на котором стояли блюда с лёгкими закусками, ваза с тюльпанами и два бокала — один наполнен вином, другой водой.

— Выпороть бы тебя не мешало, — процедил Рэм.

Я улыбнулась и недоумённо повела обнажённым плечом. После чего поправила оборки платья и принялась с интересом разглядывать висевший на стене портрет.

Это было красно-белое платье, сшитое на заказ, из тех, что имеют отдалённое сходство с простонародными. Шнуровка спереди, широкая юбка до щиколотки, создающая ощущение лёгкости, вызывающе открытый верх с полуобнажёнными плечами... И, что самое главное, платье совершенно не предполагает корсета. В таких хорошо выезжать на природу, дабы играть там в пастушку и настойчивого дворянина.

— Не понимаю вас, граф, — заметила я, дабы не оставлять его реплику без ответа. — Разве я сделала что-то предосудительное?

Я даже не успела понять, как это произошло. В долю секунды Рэм оказался рядом и прижал меня к стене, приставив одну руку к горлу.

— Ты так уверена, что я сдержусь? — грозно спросил он.

Я пожала плечами, насколько того позволяло моё положение.

— Меня это совершенно не пугает, — сообщила я. — Ведь это не на меня в случае чего разгневаются боги.

Стиснув зубы, Рэм отпустил меня так резко, что я чуть не упала, на миг потеряв равновесие, и отошёл к противоположной стороне стола. Сел на стул, не считая нужным проявлять галантность.

— Можете присоединяться к трапезе, — сердито бросил он.

Я воодушевлённо заняла место напротив.

— Кажется, вы собирались со мной поговорить? — напомнила я, приступая к салату.

— У меня как-то пропало настроение для разговоров, — огрызнулся Рэм.

— Жаль.

Вилка выскользнула из моих пальцев и со звоном упала на пол.

— Ох, какая я неловкая!

Отодвинув стул, я вышла из-за стола и нагнулась, поднимая "сбежавший" предмет. В широком вырезе платья появилась почти вся нескованная корсетом грудь. Рэм шёпотом выругался. Я с улыбкой продемонстрировала ему подобранную вилку и вернулась на своё место.

Вообще-то я собиралась просто прийти в этом платье. Но за недавнюю выходку с прижиманием меня к стене кое-кому придётся ответить.

— И всё-таки, может быть, мы с вами побеседуем? — осведомилась я, расправившись с салатом и приступая к рыбе в томатном соусе.

Вкус был потрясающий.

— Беседуйте, если у вас есть такое желание, — буркнул Рэм.

— Может быть, расскажете мне немного о завтрашнем ужине? — Я заискивающе улыбнулась. — Говорят, сюда съедутся чуть ли не все герцоги королевства?

— Всего двое, — безразлично отозвался Рэм. То ли тема герцогов его не интересовала, то ли он был не слишком настроен на подобные разговоры в данный конкретный момент. — Это не такая уж редкость: эрталийские герцоги хоть и не питают друг к другу тёплых родственных чувств, но периодически встречаются, когда есть повод.

— Мне просто любопытно, — призналась я. — Нас с мужем тоже пригласили на этот ужин. Какой-то маркиз, с которым муж успел сдружиться. Поэтому мне хочется знать, кто будет присутствовать.

Арман действительно умудрился раздобыть приглашение на этот ужин, присутствовать на котором должны были далеко не все гости. Всё-таки романтика романтикой, а заводить полезные связи дипломат не забывал.

— Герцог Кальво, как вы наверняка знаете, — кузен короля, — снизошёл до объяснений Рэм. — Их отцы были родными братьями. А на завтрашний ужин приедут также герцог Монварод и герцог Отарийский. Оба приходятся королю троюродными братьями.

Я слушала и одновременно накручивала на палец локон. Потом прикусила губу и потихоньку провела пальцем вниз по шее. Погладила подушечкой собственную ключицу и спустилась ещё ниже, почти до самого декольте. Теперь палец плавно двигался туда-сюда вдоль выреза платья. Всё это время я смотрела на Рэма, выражая высшую степень интереса к его рассказу.

Миньон же неотрывно наблюдал за движением моего пальца, и его речь стала в какой-то момент сбивчивой. Мотнув головой, он сверкнул на меня злым взглядом и снова сосредоточился на разговоре.

— Дед нынешнего герцога Отарийского приходился родным братом деду его величества.

— А Монварод?

— Там то же самое. У них с Отарийским общий дед, а сами они — двоюродные братья. Так что они имеют одинаковое отношение к нынешней правящей династии.

Я кивнула, мысленно рисуя семейное древо эрталийских монархов. Стало быть, у прадеда короля было двое сыновей. Внуками одного из них являлись Отарийский и Монварод. Внуками второго — Кальво и, собственно, сам король.

— У обоих герцогов есть дома как в столице, так и в этих краях. Так что, как я уже говорил, встречи родственников — не редкость.

— Но и отношения между ними не отличаются теплотой.

— Было бы странно, если бы они обожали друг друга, учитывая, что, с точки зрения каждого, все остальные стоят между ним и королевским троном, — флегматично заметил Рэм. — Разве что Кальво в силу своего характера не заинтересован в правлении. Так он, во всяком случае утверждает, да и ведёт себя соответственно.

Он глотнул воды, поморщился и отставил бокал подальше.

— У них есть дети? Я имею в виду герцогов? — осведомилась я.

— У Кальво — только Лидия, ты её знаешь. У Отарийского — двое сыновей и дочь, ты их завтра увидишь. Кроме младшего сына. Ему ещё нет и пятнадцати, и, кажется, герцог не собирается брать его с собой. А сын Монварода — маркиз Рагийский.

— Это тот самый, который первая шпага королевства? — оживилась я, услышав знакомое имя.

— Тот самый, — без энтузиазма подтвердил Рэм.

— Ты когда-нибудь с ним дрался?

— С ним? Нет. А что мне с ним делить?

— Тогда откуда знаешь, что первая шпага — он, а не ты?

— Видел его в деле.

— Хм. — Вот теперь я действительно взглянула на Рэма по-новому. — Это дорогого стоит — вот так запросто признать чьё-то превосходство.

Особенно в значимой для тебя сфере. Особенно там, где ты — второй.

— Я всего лишь констатирую факты, — передёрнул плечами Рэм, делая вид, что ему безразлична похвала.

Подошедший слуга поставил передо мной чашечку с сорбе. Я просияла, вспомнив леди Милони.

— Его высочество действительно так серьёзно относится к истории с гадалкой? — сменила тему я, взяв в руки специальную длинную ложечку.

— Сначала мы все отнеслись к этому как к неудачной шутке. — Рэм обхватил пальцами ножку своего бокала, но поднимать его не спешил. — Потом немного забеспокоились. А когда выяснилось про прошлые гадания, да ещё и сама гадалка сделала ноги, пришлось отнестись к истории серьёзно.

— Но, может быть, она просто испугалась, узнав, кому именно так неудачно погадала.

— Может быть.

Я поднесла ложечку ко рту и осторожно лизнула сорбе. Холодное, но вкусное. Убедившись в том, что Рэм смотрит на меня, лизнула ещё раз и ещё. Блаженно сощурилась. Замороженный фруктовый напиток радовал изысканным вкусом. Теперь я взяла ложечку в рот и чувственно обхватила её губами. Медленно-медленно вытянула наружу. А потом столь же медленно облизнула губы языком.

Никогда не сердите раскрепощённую женщину, граф. Результат вам не понравится. Или понравится, но слишком сильно.

— А почему принцу было не пересидеть оставшееся до Синей Луны время в королевском дворце? — озвучила я вопрос, которым задалась почти сразу, как услышала эту историю из уст кардинала. — Отчего он не отменил поездку к герцогу?

— Потому что он уже находился недалеко отсюда, — объяснил Рэм. — До королевского дворца было гораздо дальше, и мы сочли, что возвращаться глупо. Сначала, как я уже говорил, мы не придали случившемуся большого значения. Но и потом решили, что уезжать не стоит. Дорога до столицы долгая, и уж если исходить из того, что Рикардо угрожает опасность, лучше переждать здесь. Защита у герцога ничем не хуже, чем в королевском дворце. А продолжительное путешествие — лишний риск.

— Понимаю. А заодно вы решили проверить местных дам — ну, разумеется, исключительно ради принца. И как, многих вы подобным образом допросили?

Я подалась вперёд, задавая этот вопрос, и Рэм, отвечая, тоже наклонился над столом мне навстречу.

— Допросил — нет, — вызывающе улыбнувшись, сообщил он. — А вот таким образом — многих.

"И тебе тоже как следует достанется, — говорил при этом его взгляд. — Подожди только, пока закончится этот день".

— Ну что ж. — Запустив в рот ложечку с последней порцией сорбе, я как следует посмаковала десерт, не отрывая при этом взгляда от Рэма. Затем встала и направилась к выходу. — Благодарю вас за ужин, граф. Очень радостно сознавать, что с вами действительно можно просто поговорить.

Рэм, как и положено, подошёл к двери, чтобы меня проводить. Поднеся руку к его лицу, я плавно обвела указательным пальцем контур его губ.

— Всего наилучшего.

— Увидимся завтра. — В его голосе отчётливо звучала угроза.

— Непременно.

Трапеза, на которую съехались родственники его величества, являла собой нечто среднее между ужином и обедом. По времени (первое блюдо подали в шесть часов вечера) это скорее был ужин, но вот разнообразные мясные блюда с овощными гарнирами навевали на мысль об обеде. Голодная смерть высокопоставленным гостям точно не грозила.

Учитывая количество гостей, посещавших прочие дворцовые мероприятия, этот ужин можно было смело назвать тихим и семейным, проходившим, так сказать, в тесном кругу близких людей. За длинным столом (а скорее, многочисленными составленными вместе столами) расположилось около сорока человек. Среди них, разумеется, сам король Боливер, его высочество принц Рикардо, герцог Кальво и троюродные братья короля, герцог Отарийский и герцог Монварод с семьями. В случае Отарийского семья состояла из супруги и двоих детей (третий, как и предположил Рэм, остался дома). Монварод, вдовец, прибыл со своим единственным сыном, маркизом Рагийским.

Личность маркиза меня, разумеется, заинтересовала, так что к нему я приглядывалась особенно внимательно. Возраст — лет двадцать пять. Интересный мужчина, брюнет, с чуть тонковатыми, аристократическими чертами лица. Держит себя высокомерно, я бы сказала, надменно. Но, впрочем, знает, с кем и когда это высокомерие следует придержать. С его величеством — сама любезность. Да и с одной дамой на моих глазах сумел договориться об интимном свидании при помощи одних только взглядов.

В самих герцогах внимание привлекало главным образом то, насколько разительно они отличались друг от друга. Герцог Монварод был крупным мужчиной с короткими тёмно-русыми волосами, бодрым, энергичным, обладателем громкого голоса. Его кузен, напротив, оказался человеком тщедушным, немногословным и даже нервозным. Во всяком случае, его манера постукивать кончиками пальцев по любой подворачивающейся под руку поверхности — будь то столешница, подлокотник или его собственное колено — наводила на мысль о нервном тике. Дочь и сын Отарийского на меня особого впечатления не произвели. Они следовали предписаниям этикета столь скрупулёзно, что за их движениями и словами совершенно не просматривался характер.

Помимо перечисленных выше людей, на ужине присутствовали друзья принца, Рэм и Велэско, а также кардинал Монтерей, двенадцать приглашённых супружеских пар (включая нас с Арманом) и несколько одиноких гостий женского пола.

Рэма я встретила почти сразу, едва мы с Арманом прошествовали в обеденный зал. Миньон как раз шёл к столу, о чём-то переговариваясь с Велэско. Увидев мой наряд, он резко остановился и замолчал. Глаза опасно сощурились.

Моё нынешнее одеяние наверняка бы одобрили как леди Милони, так и леди Крэнбери. Платье вполне можно было назвать монашеским. Тёмное, закрытое со всех сторон, никаких вырезов, никакого декольте. Длинные рукава, юбка в пол. "А...что, неужели мне следовало прийти в таком вчера?" — наивно спрашивал мой взгляд.

Гневно сузившиеся зелёные глаза не сулили мне ничего хорошего. Рэм прошёл мимо, не здороваясь; ничего не понявший Велэско, послав нам с Арманом приветственную улыбку, последовал за ним.

Трапеза проходила тихо, мирно, ничем не примечательно. Разговор в основном вели герцоги и король, остальные вмешиваться то ли не хотели, то ли не решались, а скорее всего, и то, и другое. В итоге особенно оживлённой назвать беседу было нельзя; то и дело она и вовсе затухала, хотя раз за разом кто-то из участников пытался её возобновить. Принц, Рэм и Велэско периодически вполголоса переговаривались о чём-то своём. В отличие от основного ведущегося за столом разговора это общение проходило весело; молодые люди нередко принимались смеяться, хотя продолжали при этом вести себя тихо.

Во время второй перемены блюд некоторые гости вышли из-за стола. Это дозволялось правилами этикета: трапезники получали возможность немного размяться перед продолжением приёма пищи, а заодно поговорить в менее формальной обстановке. Сев рядом с Арманом на одну из неудобных, но красивых кушеток, чередовавшихся с креслами вдоль стены, я неспешно обмахивалась веером, исправно играя роль графской жены. И тут заметила, как на точно такой же кушетке Рэм вдохновенно целуется с одной из незамужних гостий! Причём ею оказалась Эстара, та самая посетительница женской половины, что вдохновенно вещала на днях, насколько плохой муж получился бы из Монтерея.

Моему возмущению не было предела. Вот ведь мерзкий мальчишка! Решил таким образом мне отомстить?

Нехорошо прищурившись, я принялась оглядывать присутствующих в зале мужчин, ища средство для собственной мести. Герцогов я, разумеется, отмела сразу, короля и принца тоже. Не так чтобы я была неспособна на интрижку с мужчиной такого уровня. Но я достаточно умна, чтобы не использовать подобных людей в качестве слепого орудия в своей игре.

Мой взгляд остановился на маркизе Рагийском. Хм, а ведь это мысль. И как вы отнесётесь, лорд Монтерей, если через десять минут я стану не менее страстно целоваться с первой шпагой королевства?

Впрочем, от этой затеи я отказалась достаточно быстро. Не стоит разжигать лишние страсти там, где это может закончиться плохо.

Задумчиво мотнув головой, я задержала взгляд на оказавшемся в поле зрения Армане. Губы стали сами собой расползаться в торжествующей улыбке. Действительно, зачем ходить так далеко, когда рядом — мой собственный законный супруг?

Я нежно улыбнулась Арману. Он пока ещё не понял и ответил мне тёплой улыбкой. Я положила руки ему на шею и притянула к себе, прежде чем он успел сообразить, что происходит.

Наши губы соприкоснулись. Теперь Арман понял и даже попытался отстраниться, но было поздно: мои руки держали крепко. А губы были очень настойчивы. Несколько секунд спустя Арман снова попробовал высвободиться, и снова безуспешно. Конечно, он обладал для этого достаточной физической силой, однако полноценно сопротивляться не позволяла ситуация. Не кричать же при всём честном народе, что собственная супруга пытается совершить над ним насилие! Я же совершенно беззастенчиво пользовалась ситуацией.

— Аделина, что ты вытворяешь? — прошипел Арман, когда я всё-таки отпустила его для короткой передышки.

Точнее, позволила слегка отстраниться. Но мои пальчики по-прежнему крепко держали его шею.

— Просто не дёргайся, — тихо ответила я сквозь зубы. — Не то будет больно. И не размахивай руками. Лучше положи их мне на талию.

— Да что на тебя нашло, чёрт побери?! — всё так же шёпотом спросил Арман.

— Изображаю любящую жену, — съязвила я. — А ты не мешай мне добросовестно выполнять свою работу!

После чего я вторично поцеловала "супруга". Он всё ещё дёргался, но уже совсем слабо. Не то смирился со своей участью, не то просто слишком долго оставался без воздуха... На всякий случай я поспешила отстраниться.

Я ожидала новой волны возмущения, но вместо этого Арман на удивление спокойно осведомился:

— А на кого это ты так старательно не смотришь?

И обернулся, проверяя свою догадку.

— Ага, — удовлетворённо кивнул он, вновь поворачиваясь к Рэму и Эстаре спиной. — Ну, всё понятно. Нет, в целом я, конечно, не против помочь напарнице, но ты хоть понимаешь, что об этом может узнать Лидия?

— Лидии здесь нет, — спокойно ответила я. — А сплетничать о том, что муж целовался с собственной женой, никто не станет. Для сплетни это слишком скучно. Но в самом крайнем случае я беру разговор с Лидией на себя. Скажу, что тебе было противно, и ты всячески отбивался.

— Она молода, но совсем не глупа. Так что не переусердствуй.

— Не буду.

И я снова поцеловала его, демонстрируя, что усердствовать намерена совершенно в другой сфере.

— А что это ты такая довольная? — подозрительно поинтересовался в скором времени Арман. — Что, поняла, что я целуюсь гораздо лучше Монтерея?

Я, усмехнувшись, промолчала. Причина моего довольства заключалась в крайне сердитом взгляде чьих-то зелёных глаз, который мне только что удалось перехватить.

Вскоре мы снова заняли свои места за столом. Рэм проводил Эстару к её стулу, поцеловал руку и лишь после этого направился к принцу, справа от которого сидел. Я расценила как собственное преимущество тот факт, что и за столом продолжала сидеть рядом с Арманом.

Зазвенела передвигаемая посуда; лакеи засуетились, обслуживая ужинающих. Вновь полился спокойный, ничего не значащий разговор...

— А-а! Чёрт!

Громкий возглас Рикардо разорвал сонливую неспешность трапезы. Одновременно послышался звук падающего предмета. Король вскочил на ноги. Это заставило подняться и всех остальных. Послышались причитания и удивлённые восклицания тех, кто стоял поблизости.

Мы с Арманом не были в их числе, поэтому мне пришлось как следует вытянуть шею, чтобы наконец увидеть, что произошло.

— Всё в порядке! Ерунда.

Раздражённый голос принца достиг моих ушей как раз в тот момент, когда я сумела разглядеть кровь, стекающую по его руке. Видимо, поранена была ладонь, но кровотечение оказалось сильным, так что теперь тёмно-алая жидкость окрасила рукав и капала на скатерть и пол. Вокруг Рикардо началось столпотворение: к нему сбежались гости, охранники и лакеи с чистыми тряпицами.

Тем временем Рэм присел на корточки и поднял с пола какой-то предмет — как я заподозрила, тот самый, что недавно упал с таким громким звоном. Брови выпрямившегося миньона поползли вверх; рассмотрев находку, он передал её кардиналу. В этот момент и я сумела её разглядеть. Это был предмет, напоминавший столовый нож, какие лежали справа от каждой тарелки. Вот только по сути это было голое лезвие без ручки, к тому же обоюдоострое. Похоже, кто-то заменил на него обычный нож из прибора принца. Рикардо же взялся за нож, практически не глядя, и в результате предсказуемо поранился. Я нахмурилась. И для чего всё это было нужно?

— Прекратить панику.

Кардинал и не думал кричать, но его властный голос разом оборвал все прочие звуки. Даже король, подошедший к сыну, на миг замер, подчиняясь этому оклику, и лишь потом вспомнил, что кардинал приказывал никак не ему. Официально слова кардинала были обращены исключительно к слугам. Но, полагаю, в действительности они касались решительно всех присутствующих, не считая самого Рикардо и Боливера.

— Гратен! — Уже знакомый мне человек кардинала мгновенно выступил откуда-то из тени. — Материалы для перевязки принесёшь лично ты. Пусть сюда немедленно прибудут лекарь и королевский маг. Рядом с принцем останутся начальник охраны и камердинер. Остальные слуги вернутся к своим делам.

Распоряжения кардинала были выполнены неукоснительно. Гостей пока не просили разойтись, но продолжать ужин, понятное дело, никто и не думал. Постепенно приглашённые снова разговорились и, что характерно, на сей раз значительно более оживлённо.

— Что это за глупые шутки?

Хотя герцог Монварод пытался говорить не слишком громко, его зычный голос услышали все.

— Не глупые, а опасные, — возразил Отарийский.

— Если мы стали свидетелями чьей-то попытки пошутить, то у этого человека определённо отсутствуют мозги, — поморщился маркиз Рагийский.

Я слушала эту дискуссию краем уха. Нахмуренный взгляд кочевал с расположившегося на кушетке принца и колдовавшего над ним лекаря на кардинала, по-прежнему осторожно вертевшего в руках своеобразный нож. На шутку произошедшее действительно тянет с трудом. Но в чём смысл подмены ножа? Зарезать человека таким образом невозможно. Отравление? Лезвие смазано ядом? Именно этого больше всего опасался король и преданные принцу люди. И именно эту гипотезу проверял сейчас лекарь, равно как и королевский маг, которого вызвали на случай, если яд был изготовлен с применением чар.

А если всё-таки не яд, что тогда? Попытка покалечить принцу руку? Я сама же поморщилась от несостоятельности собственной версии. Запугивание? Возможно, хотя и в этом случае... Способ выбран какой-то уж очень странный.

— Господа, я сожалею, но ужин придётся прервать.

Король говорил быстро и недовольно, словно его раздражала необходимость высказывать прописные истины. Не будь в зале герцогов, он точно не стал бы разводить церемонии, но в данном случае гости оказались слишком высокопоставленными, чтобы выставить их за дверь посредством подчинённых вроде церемониймейстера.

Впрочем, гости были достаточно умны, чтобы им не понадобился повторный намёк. Все быстро разошлись. Рагийский напоследок порекомендовал Рикардо средство, хорошо останавливающее кровотечение. Герцоги пожелали принцу скорейшего выздоровления. Остальные ушли, ничего не говоря, как от них и ожидалось. В том числе и мы с Арманом. Рэм и Велеско остались при Рикардо.

Весть о случившемся быстро распространилась по дворцу. А вскоре за ней последовала и следующая новость: никакой яд ни в организме принца, ни на лезвии обнаружен не был.

Глава 8

Было, должно быть, около двух часов ночи. Я мирно спала в своей дамской постели, обхватив руками и прижав к себе одну из многочисленных подушек, как прижимала в детстве игрушечного зайчика.

Идиллия была самым беспардонным образом нарушена, когда некто резко стянул с меня одеяло. В следующую секунду всё тот же некто склонился надо мной, и его губы накрыли мои в отнюдь не целомудренном поцелуе.

Я не спешила его отталкивать по той единственной причине, что ощущения были довольно-таки приятными. Так, ну и кто это соизволил ко мне пожаловать? Легче всего это было бы сделать Арману. Неужто дипломату так понравились мои вчерашние ласки, что он решил пересмотреть приоритеты? Но нет, кажется, эти губы и руки уже были мне знакомы, и принадлежали они отнюдь не Арману.

Едва Рэм прервал поцелуй, я с силой оттолкнула его и села на кровати, кутаясь в одеяло.

— С ума сошёл? — возмущённо прошептала я. — В соседней комнате спит мой муж! А если он услышит? Тебя совсем не беспокоят подобные мелочи?

— Вот именно: в соседней комнате твой муж, — сладким голосом напомнил Рэм. Миньон снова приблизился к кровати и, поставив на неё одно колено, явно вознамерился возобновить свои действия. — Поэтому тебе лучше вести себя тихо.

Губы Рэма снова приблизились к моим, но на сей раз я оборвала поцелуй прежде, чем он успел толком начаться.

— Такой шантаж уже был, — сердито напомнила я. — Ты повторяешься.

— Тогда речь шла о платье, — уточнил он.

— Никакой разницы.

Я снова оттолкнула его от кровати.

— Ну ладно, прости. — Рэм огляделся (света было мало, но наши глаза успели привыкнуть к темноте) и сел на стул. — Я не хотел тебя обидеть. И действовал тихо, твой муж ничего не узнает.

— Как ты вообще сюда проник?

Он бросил взгляд на открытое окно. Отлично. Сначала садовники, теперь миньоны. Чего ожидать завтра? Может, принца или, например, короля?

— А что, леди Эстары тебе не хватило? — едко осведомилась я.

Рэм поморщился.

— Не было у меня ничего с леди Эстарой.

— Неужели? — фыркнула я.

— Представь себе.

Я снова посмотрела на окно. Тонкая занавеска покачивалась на ветру, то открывая, но снова пряча яркие огоньки звёзд. Снизу донеслось поскрипывание гравия — кто-то шагал по дорожке. Скорее всего, стражник, делающий обход территории.

— Ты ненормальный, — констатировала я. — Вот так ворваться к замужней женщине! А если бы тебя кто-то увидел? А если у моего мужа бессонница?

— Я ведь уже извинился, — хмуро напомнил Рэм. — Знаю, этот поступок немного за гранью. Но, чёрт возьми, — он продолжал говорить тихо, но от того не менее эмоционально, — каково мне, по-твоему, знать, что он всё время находится здесь, в одних покоях с тобой? Если бы я был на его месте, уж точно не проводил бы ночи напролёт в соседней комнате. И не давал бы тебе спокойно спать.

Я отвернулась, пряча улыбку. Пожалуй, эти слова заслуживали поощрения.

— И что бы ты делал всю ночь? — игриво спросила я.

— Уж точно нашёл бы что, — огрызнулся он.

— Покажешь?

До кровати он добрался в одно мгновение.

На то, чтобы стянуть через голову мою камизу, времени почти не ушло. Рэм, в отличие от меня, был одет, как положено, поэтому им пришлось заниматься дольше. Я нетерпеливо стянула с него рубашку, пока сам он избавлялся от брюк. Воспоминание о порывисто произнесённых словах Рэма, выдававших чувство, чрезвычайно похожее на ревность, то и дело вызывали улыбку у меня на губах. В этот раз я с чувством ответила на его поцелуй, увлекая любовника за собой на постель. Его руки и губы пробежались по моему телу в горячей, но короткой прелюдии.

Я вдруг подумала: а что будет, если в спальню и правда войдёт Арман? Кажется, я не запирала дверь на замок... Мысль о такой возможности заставила меня слегка напрячься, и, что удивительно, Рэм это почувствовал. Его поглаживания стали более мягкими, словно успокаивающими, а поцелуи — нежными и почти невесомыми. И я послала всё к чертям. В конце-то концов, нечего шастать по спальням посторонних женщин по ночам под тем единственным предлогом, что они, видите ли, исполняют роль вашей супруги. Да и потом, возможность появления Армана в самый неподходящий момент приятно горячила кровь. Придавала ситуации перчинку. А в скором времени действия Рэма заставили меня окончательно забыть об остальных мужчинах, да и вообще об окружающем мире.

Забавно, но именно сейчас мы впервые занимались любовью на кровати, и это словно отложило отпечаток на поведение Рэма. Он был в этот раз значительно более нежным; сильные, загоревшие во время тренировок руки ласково гладили мою светлую кожу, губы бережно касались моих волос, лица и шеи. Я тоже подстроилась под заданный им ритм, охотно подхватывая его инициативы. Но наступил момент, когда нежность стала тяготить обоих. Перекатившись на кровати, я рывком притянула его к себе, обхватывая ногами и руками, будто плющ, цепко обвивающий молодое дерево. Рэм прижал меня к кровати, двигаясь всё резче и быстрее; наклонился и прикусил мочку моего уха. Оказавшись совсем близко к финалу, я со всей силы сжала его плечи. Не рассчитала, и длинные ногти вспороли кожу, выдавливая наружу капельки крови. Впрочем, в тот момент Рэм вряд ли обратил на это особое внимание, поскольку был сосредоточен на значительно более ярких ощущениях. Минуту спустя он упал рядом со мной на кровать.

О том, чтобы остаться у меня до утра, речи, разумеется, не шло. Арман, как ни крути, находился в тех же самых покоях.

— Что с принцем? — спросила я, пока Рэм одевался. — Рана действительно неопасна?

— Все в один голос утверждают, что нет. Два лекаря, маг и алхимики изучили как рану, так и нож. Всё чисто. И никакого недомогания Рикардо не испытывает. Так что, по-видимому, обошлось.

— Очень странно, зачем кому-то понадобилось устраивать подобное? — нахмурилась я. — Не пойми меня неправильно: я рада, что с его высочеством всё в порядке. Но только в случае отравления в этом происшествии просматривался бы какой-то смысл.

— Зачем понадобилось, пока неясно, — подтвердил Рэм. — Но ничего. — Его глаза опасно сощурились. — Скоро мы всё узнаем. И зачем и, главное, кому.

Ответ на первый вопрос мы действительно узнали скоро. Значительно скорее, чем ожидал Рэм.

Концерт с участием знаменитых певцов и музыкантов, в том числе прибывших из-за границы, состоялся назавтра, как и было запланировано. По слухам, король хотел отменить мероприятие, но принц настоял на том, чтобы всё шло своим чередом. В итоге король уступил. Быть настойчивым Рикардо умел, а, главное, охрана была усилена, а все приглашённые исполнители — давно и тщательно проверены.

Музыкальный зал отличался особенно хорошей акустикой. Стулья были расставлены широким полукругом в несколько рядов. На отдельных почётных местах сидели Боливер и Рикардо. По левую руку от короля расположился кардинал, слушавший музыку весьма внимательно и, казалось бы, полностью погрузившийся в концерт. Но что-то мне подсказывало: это только видимость. Справа от принца сидел Рэм, с которым мы обменялись сегодня лишь мимолётным приветствием. Велэско расположился чуть дальше, что демонстрировало разницу в статусе между этими двумя друзьями принца.

Вообще здесь присутствовали все гости, находившиеся на вчерашнем ужине, не считая герцогов Отарийского и Монварода и членов их семей. Эти гости возвратились вчера в свои дома, и на сегодняшнее своего рода "домашнее" мероприятие приглашены, видимо, не были. Зато герцог Кальво сделал исключение и позволил своей дочери покинуть женскую половину, чтобы послушать концерт. При этом с правой стороны от девушки сидел он сам, а с левой — бдящая леди Милони. Так что, в отличие от нас с Рэмом, Арман с Лидией не обменялись даже мимолётным взглядом. Впрочем, эти двое нашли свой способ обмениваться знаками. В причёску герцогской дочери была вплетена розовая гвоздика, символизирующая первую любовь. Арман же приколол к своему камзолу другой цветок — красную розу, значение каковой вряд ли необходимо уточнять.

Вступительная часть концерта состояла из выступления двух композиторов, игравших свои произведения на клавесине. Первое показалось мне излишне торжественным, хотя я видела, что многие гости пришли в восторг. Впрочем, было много и таких, кто вовсе ничего не понимает в музыке, а присутствует здесь исключительно потому, что так положено. Или потому, что не грех показаться на мероприятии, которое посетил сам король. Выступление второго исполнителя понравилось мне больше. Здесь всего было в меру — сдержанности и страстей, напряжённости и отдыха. Этот композитор был совсем молод; тем не менее, слава пришла к нему ещё несколько лет назад. Молодой человек был моим соотечественником и приобрёл известность, выступая на концертах, которые устраивала Мирейя Альмиконте.

По окончании первой части гости получили возможность размять ноги, пройдясь по залу, поделиться друг с другом впечатлениями и выпить по бокалу вина.

Король беседовал о чём-то с хозяином дворца. Последний вообще, похоже, общался с Боливером со значительно большим удовольствием, чем с остальными. В целом Кальво был человеком относительно нелюдимым. Кардинал отошёл ближе к выходу и теперь, бесстрастно перебирая чётки, слушал донесения человека, чем-то похожего на Гратена. Мы с Арманом временно разошлись: он что-то рассказывал своему новому знакомому маркизу, я же болтала ни о чём с двумя дамами, знакомыми мне по женской половине. Я заметила, как Лидия поднесла веер ко лбу, поправляя с его помощью причёску. Это движение означало "Не забывай меня". Арман как бы невзначай коснулся приколотой к камзолу розы. Я раскрыла собственный веер, пряча за ним улыбку. Хорошо, что женщины вроде леди Милони менее внимательны, чем я, и, как правило, не разбираются в таких тонкостях, как язык веера и язык цветов.

Дальнейшее случилось так быстро, что мало кто успел сориентироваться и как следует осознать, что, собственно, происходит. Посреди зала вдруг возник столп чёрного смерча. В центре смутно просматривался контур портала. Рикардо, стоявшего ярдах в пятнадцати от смерча, почти мгновенно затянуло внутрь — при том, что многие из гостей изначально находились значительно ближе к чёрному столпу. На протяжении, должно быть, пары секунд принца, пытающегося сопротивляться стихии, ещё было видно сквозь пелену чёрного вихря.

— Чёрт! Рикардо!

В несколько прыжков одолев разделявшее их расстояние, Рэм вскочил в самый центр колышущегося столпа в тот момент, когда принц окончательно исчез в сверкнувшем белизной портале. Ещё мгновение — и то же самое произошло с Рэмом. А затем и сам смерч исчез, растворился в воздухе так же быстро и необъяснимо, как появился.

Зал окутала гробовая тишина. Слуги и господа, дамы и лорды, даже сам король, шокированно взирали на то место, где совсем недавно кружился чёрный вихрь. Первым всеобщее оцепенение разорвал Боливер. Начисто забыв о своём статусе и сопутствующих ему ограничениях, король с криком "Рикардо! Сын!" бросился туда, где совсем недавно исчез принц. Добежав, стал дезориентированно оглядывать пустое пространство, после чего даже опустился на корточки и принялся ощупывать руками пол.

Тут уж оцепенение было разорвано окончательно. К королю одновременно бросились кардинал, герцог, придворные и личные слуги. Все прочие, кажется, заговорили разом. Я приложила руки к вискам, чувствуя, что мозг вот-вот взорвётся от всеобщего гомона, как недавно был готов взорваться от удушающей тишины. Разум отказывался воспринимать то, что недавно произошло на моих глазах, но, вот беда, глазам я привыкла доверять. И куда, скажите на милость, отправился на свою голову Рэм? Что-то мне подсказывает: ничего хорошего ни его, ни принца там не ожидает...

— Королевского мага сюда! Немедленно!

На этот раз кардинал кричал. Сегодняшнее происшествие всё-таки выбило его из равновесия. Хотя прежний холодный тон вернулся быстро.

— Зал следует незамедлительно очистить, — сказал было он, обращаясь главным образом к королю и герцогу.

Но я услышала, поскольку к этому моменту подошла к ним достаточно близко. И постаралась прикинуться портьерой и не дышать, чтобы на меня не обратили внимания и не попросили отойти подальше.

— Нет! — неожиданно горячо возразил король. — Никто не выйдет из этого зал до тех пор, пока я не выясню, где мой сын, и кто из них поспособствовал его исчезновению!

— Того человека может уже здесь не быть, — пробормотал кардинал, несомненно и сам огорчённый этим фактом. — Хорошо, мы позаботимся о том, чтобы никто не покинул зал, и подождём, что скажет Вильер.

Августин Вильер, королевский маг, был сравнительно молодым для этой должности человеком, так высоко поднявшимся к своим тридцати пяти годам благодаря таланту и амбициозности. Он прибыл в зал без промедления и первым делом выслушал сбивчивый рассказ свидетелей. Кардинал предоставил возможность высказаться другим; сам же внимательно слушал и вступал в разговор лишь тогда, когда считал показания неточными.

Пока всеобщее внимание было сконцентрировано на маге и его собеседниках, я потихоньку, стараясь не производить ни малейшего шума, перебралась к стоявшей неподалёку ширме. Такие нередко устанавливали в подобных залах, чтобы концерт при желании мог послушать человек, по той или иной причине не желавший быть замеченным. К примеру, это позволяло мужчине насладиться выступлением, организованным для чисто женского общества. Осторожно нырнув за ширму, я почувствовала себя свободнее. Как раз на уровне моих глаз располагалось небольшое окошко, тёмная сетка, предоставлявшая скрывающемуся здесь человеку возможность худо-бедно наблюдать за ходом представления. Теперь у меня был шанс видеть и, главное, слышать, оставаясь при этом незамеченной.

Между тем маг перешёл к обследованию места происшествия. Он, как и король, присел на корточки и какое-то время ощупывал пол на том участке, где не так давно бушевал смерч. Затем встал и стал делать странные движения руками, словно ощупывал воздух. При этом, судя по движениям, размеры вихря Вильер определил на удивление точно.

Как и многие присутствующие, я наблюдала за ним с большим интересом. Не только потому, что очень хотела узнать результат трудов Вильера, но и потому, что возможность посмотреть на работу мага выдаётся нечасто. Магов не так уж много, сильных — и вовсе раз, два и обчёлся. Да и вообще, маги — не фокусники и не устраивают представлений для развлечения публики. Всё больше сидят в своих лабораториях и трудятся над разработками вроде того же гасителя.

Наконец, Вильер отступил от тщательно изученного участка и повернулся к королю.

— Портал, — сообщил маг. — Видимо, он был настроен на его высочество. Для того чтобы затянуть человека в портал против воли, требуется кровь жертвы. По-видимому, именно с этой целью был подстроен вчерашний инцидент.

— Первые несколько секунд в зале царила паника, и кто-то воспользовался этим, чтобы заполучить кровь принца, — проговорил, хмурясь, кардинал.

— Достаточно мельчайшей капли, — подтвердил Вильер. — И кровь должна быть свежая, пролитая в последние несколько дней, иначе связь с её обладателем становится слишком слабой. Я должен был догадаться, — раздосадованно покачал головой он. — Но подобное колдовство настолько сложно и применяется так редко... Это даже не пришло мне в голову.

— Сейчас не время сокрушаться о прошлых ошибках, — отрезал король, чем, признаться, заслужил моё уважение. Мало кто в его нынешней ситуации удержался бы от соблазна выместить на подчинённом своё отчаяние. — Вы можете определить, где мой сын?

— К сожалению, не могу. Здесь сработал портал огромной мощности. Такие перемещают людей на большие расстояния, от ста до восьмисот миль.

— Вы можете хотя бы определить приблизительное направление? — спросил кардинал.

— По остаточной магии — не могу, — развёл руками Вильер. — Но я могу сделать логическое умозаключение. Дело в том, что очень немногие маги способны создать портал такой мощности. И даже они могут сотворить его всего один раз.

— Почему? — удивился кардинал.

— За всё надо платить, — откликнулся маг. — На подобное колдовство тратятся серьёзные внутренние ресурсы. Некоторые из них не подлежат восстановлению.

— То есть некто потратил очень много сил на эту ловушку?

— Да, но...это не означает, что маг теперь ослаб и уязвим. Просто есть вещи, в которых он отныне будет ограничен. Но у него остаётся масса других ресурсов и возможностей.

— И вы знаете, кто этот некто? — уточнил Монтерей.

Голос кардинала звучал, как обычно, по-деловому и спокойно, и только узловатые пальцы сжимали неизменные чётки с такой силой, что грозили вот-вот разорвать прочную нить.

— Практически в этом уверен. Помимо всего прочего, у каждого из нас есть свой почерк. Думаю, это Орландо Ибарра. Он — один из тех немногих, что способны на подобное.

— Орландо Ибарра?

Судя по выражению лица короля, это имя ни о чём ему не говорило. Как, признаться, и мне. А вот кардинал явно знал больше.

— Эркландский маг, очень сильный, но излишнего внимания к себе не привлекающий, — проговорил он, суммируя имеющуюся информацию не столько для окружающих, сколько для самого себя. — В дела политики прежде не вмешивался, на благо трона Эркландии не служил.

— Что-то заставило его изменить своим принципам? — предположил герцог Кальво, до сих пор слушавший разговор молча, но от того не менее внимательно.

— Или эркландийский монарх здесь ни при чём, а Ибарра действует в соответствии с собственными, неизвестными нам мотивами, — возразил кардинал.

— В любом случае, это мы скоро выясним, — вмешался король. — Эркландского посла немедленно ко мне, — велел он, обернувшись к одному из своих помощников.

Тот поклонился и, не теряя времени, поспешил к выходу.

— Эркландцы заинтересованы в мире не меньше, чем мы, — с сомнением произнёс кардинал. — А подобный поступок — это фактически объявление войны. И даже в таком случае переходит все возможные рамки. Нет. Здесь интерес не эркландцев, а кого-то из местных.

— У вас есть конкретные соображения? — быстро спросил король.

— Есть, но я предпочитаю изложить их в другой обстановке.

Кардинал бегло оглядел полный гостей зал. Я уставилась на веер и снова постаралась не дышать. Всё же я успела подобраться к говорящим ближе, чем большинство присутствующих.

Король понимающе кивнул.

— Следует незамедлительно запросить информацию у наших людей, работающих в Эркландии. — Я мысленно хмыкнула, отметив обтекаемость формулировки. — Но это слишком долго! — воскликнул он, снова теряя самообладание. — Где искать этого Ибарру?

— Как вы полагаете, Вильер, с какой стороны портала находился Ибарра во время похищения? — обратился к магу кардинал.

Вильер кивнул, будто ожидал этого вопроса.

— Трудно знать точно. Он мог находиться здесь, но это маловероятно. Как я говорил, подобный портал можно открыть только один раз. Стало быть, Ибарра не смог бы вернуться в Эркландию тем же способом. А возвращаться обычным путём — это много времени и лишний риск. Нет, думаю, он действовал из своего логова. А здесь у него был сообщник — тот, кто вчера подменил его высочеству нож.

— Тоже маг?

— Совершенно необязательно. Просто человек, которому Ибарра объяснил, что именно следует сделать. При соблюдении определённых условий он мог открыть портал, находясь с той стороны. Двустороннее магическое вмешательство не требуется.

— Найдём, — ответил кардинал на молчаливый вопрос короля. — Но вряд ли это существенно поможет нам в данный момент. Маловероятно, чтобы этот человек знал по-настоящему много.

— Известно, где находится логово Ибарры? — хмурясь, спросил король.

— Как минимум мы знаем, где стоит его замок, — обнадёжил монарха кардинал. — Но это далеко... Господин маг, — пронзительный взгляд зелёных глаз устремился на Вильера, — можете ли вы открыть портал, ведущий к месту похищения принца?

— Я уже думал об этом, ваше высокопреосвященство. — Почтительность, с которой обращался к Монтерею Вильер, окончательно убедила меня в выводах касательно местной субординации. Кардинал явно стоял на несколько ступеней выше королевского мага. — Я мог бы воспользоваться остаточной магией и тем энергетическим следом, который оставило колдовство Ибарры, и открыть портал, в точности повторяющий свойства первого, включая точки входа и выхода. Но для этого мне необходима кровь принца.

— Кровь моего сына? — переспросил король.

— Да, ваше величество. Необходима кровь человека, прошедшего через первый портал. Без неё создание вторичного портала невозможно. Нужна путеводная нить, которая позволит пересечь пространство следом за теми, кто уже проделал этот путь.

— Хорошо, — кивнул кардинал, даже не дожидаясь решения короля. — Подробности расскажете позже. Ваше величество, я полагаю, следует незамедлительно отдать приказ найти что-нибудь из вещей, перепачкавшихся вчера кровью его высочества.

— Достаточно мельчайшей капли, — повторил Вильер. — И эту вещь я должен буду пронести с собой через портал.

— Хорошо, — повторил кардинал. — Будем надеяться на удачу.

Удача, однако, от кардинала отвернулась. Найти кровь принца не удалось.

Покинув зал вместе с прочими гостями, я поначалу отправилась в свои покои, но много времени там не провела: на месте не сиделось. Поэтому я отправилась бродить по дворцу. Ловила обрывки разговоров, расспрашивала знакомых, прислушивалась к болтовне слуг. Нервы походили на натянутую до предела струну. Зачем, скажите на милость, Рэм сломя голову бросился в портал? Разве у одного человека, пусть даже второго фехтовальщика Эрталии, был хоть малейший шанс противостоять тому, что ожидало с той стороны? Что, если их с принцем сразу же убили? А если даже оставили в живых, могли убить в любой момент. И чем дольше медлит королевский маг, тем меньше вероятность вернуть их назад живыми...

Видимо, кардинал рассуждал так же, как и я. На поиски перепачканных кровью вещей отправили массу народу: в данном конкретном случае его величество и его высокопреосвященство предпочли скорость соблюдению секретности. Поэтому и о результатах удалось узнать быстро.

Результаты не радовали. Слуги герцога Кальво оказались отвратительно расторопными. Вчерашняя скатерть была постирана, посуда вымыта, пол протёрт, пятна с рубашки принца выведены. Использованные повязки тоже не сохранились. Пока оставалось неясным, заключалась ли причина в добросовестности слуг или в чьём-то злом умысле, но, так или иначе, маг не имел возможности открыть вторичный портал. Король, по слухам, был в отчаянии.

Моё душевное состояние, как ни странно, недалеко ушло от королевского. Уж не знаю, какое мне было дело до одного не в меру наглого мальчишки, но почему-то мысль о том, что его последний поступок будет стоить ему жизни, не давала покоя. От чувства тревоги я, как часто бывало, начала разминать пальцы рук, с силой сдавливая то костяшки, то ногти. И случайно заметила маленькое бурое пятнышко.

Оно темнело под ногтем указательного пальца левой руки. Сразу вспомнилась согретая телами постель, лёгкий запах пота, смешавшийся с древесным ароматом, закушенная губа и поцелуи Рэма у меня на шее... "Необходима кровь человека, прошедшего через первый портал". "Достаточно мельчайшей капли".

Откинув голову назад, я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Всё бы хорошо, но как теперь прикажете об этом сообщить? Я шла по собственной спальне, поскользнулась на банановой кожуре, и, падая, совершенно случайно схватилась за пробегавшего мимо графа Монтерея? Он мирно направлялся вверх по стене, в сторону собственной спальни, и как раз пролезал через моё окно? А мои ногти оказались настолько острыми, что пропороли сначала камзол, затем рубашку и наконец добрались до кожи? Меня, конечно, не слишком сильно тревожит неодобрение здешнего высшего света, но есть ведь и обязательства перед Арманом...

Впрочем, раздумывала я лишь несколько секунд.

Добиться встречи с королевским магом оказалось несложно. Сперва слуга не хотел меня впускать, дескать, его господин чрезвычайно занят. Но стоило мне намекнуть, что мой приход как раз и призван помочь господину разобраться с его нынешним занятием, и вопрос был решён. Слуга доложил магу, и тот согласился меня принять.

— Я слушаю вас, миледи. — Маг выглядел устало, даже как будто постарел. И, кажется, совершенно не верил в то, что мой приход может принести хоть какую-то пользу. А принял меня просто от безнадёжности. — Мне сказали, что вы можете помочь в деле поисков принца.

— Надеюсь, что могу, — подтвердила я. — М-м-м... — Начать всё-таки было сложно. — Скажите, верно ли я понимаю, что для создания портала подходит не только кровь принца, но и кровь графа Монтерея?

— Верно. — На лице мага отразилось удивление: кажется, он не ожидал от меня такой осведомлённости.

— В таком случае... У меня к вам одна просьба, лорд Вильер. О том, что я вам сейчас расскажу, не должен узнать мой муж.

Это всё, что я могу сделать сейчас для Армана. Теперь легенда о супружестве поддержана. Напрягаться, изображая румянец стыда, не пришлось. Щёки и без того густо алели. Я считаю себя женщиной весьма раскрепощённой, однако же рассказ о настолько интимных деталях в такой официальной, не располагающей к фривольной болтовне обстановке выбивал из колеи даже меня.

— Словом... вот. — Я продемонстрировала магу свой палец. — Это кровь графа Монтерея. Вы ведь сказали, что достаточно даже капли?

Вильер не сразу понял, о чём идёт речь. Когда понял, глаза его расширились, и он схватился за мой палец с такой силой, что, казалось, вот-вот оторвёт.

— Вы уверены, что это кровь графа Монтерея? — спросил он в ажиотаже, по-прежнему жадно разглядывая палец.

— Господин Вильер, вы забываетесь, — холодно сказала я.

— Э... Простите.

Отчего-то бесцеремонный вопрос мага позволил мне, в свою очередь, раскрепоститься.

— Приличные женщины вроде меня, — произнесла я наставительным тоном, — занимаются любовью с мужьями значительно более осторожно.

Маг кашлянул, смутившись, но быстро взял себя в руки, точнее сказать, вспомнил о более насущных проблемах.

— Пойдёмте со мной!

С этими словами он буквально потащил меня за собой в зал, где проходил сегодня концерт. За всё время пути Вильер ни разу не выпустил мою руку, словно боялся, что я потеряю палец где-нибудь по дороге.

Оказавшись в зале, он незамедлительно подвёл меня к тому месту, где на полу был начерчен овал. Я стрельнула глазами на стоявшую неподалёку ширму. Да, видимо, это то самое место, где открылся портал.

Маг заставил меня стоять, вытянув над овалом руку, и принялся делать что-то, совершенно для меня непонятное. Водил руками по воздуху, замирал, прислушиваясь, хотя слушать, казалось бы, было нечего, снова принимался делать пассы, потом посыпал пол каким-то белым порошком... Вся процедура заняла минут десять; стоять всё это время с вытянутой рукой оказалось более чем утомительно. Я начала сочувствовать нищим: какая у них, оказывается, утомительная работа! Я бы предпочла целые сутки играть в карты, чем просить милостыню в течение часа.

Сам маг, однако же, уставшим не выглядел. К тому моменту, как он закончил своё занятие, в его глазах было не меньше воодушевления, чем вначале.

— Всё складывается отлично, — сообщил мне Вильер. — Я смогу открыть портал.

— Очень хорошо, — со вздохом облегчения улыбнулась я.

Пожалуй, ради такого результата стоило немного помучиться.

— Вы должны будете отправиться вместе со мной.

Улыбка разом сбежала с моего лица, как и чувство облегчения — из души. Я посмотрела на мага с укоризной. Нет, не так чтобы эта возможность не приходила мне в голову. Но ведь способность делать логические выводы не мешает человеку до последнего надеяться на лучшее.

— Это обязательно? — тоскливо уточнила я.

— Совершенно обязательно. — Маг был непреклонен. — Кровь графа нужна мне не только для того, чтобы открыть портал; она необходима на протяжении всего перехода. Извлечь же её с вашей кожи, сохранив все нужные свойства, не представляется возможным.

Я тяжело вздохнула и развела руками, дескать, раз так, то что же я могу поделать?

— Существует ещё один вариант, — заметил Вильер, видя, что перспектива не приводит меня в восторг. — Но вряд ли он вам понравится. Альтернатива проста: оставить вас здесь, но прихватить с собой ваш палец.

— Ваша деликатность приводит меня в восхищение второй раз за день, — мрачно откликнулась я. — Благодарю за предложение, но, пожалуй, я всё-таки предпочту отправиться с вами.

— Верное решение, — одобрил маг.

Спорный, кстати сказать, вопрос. Если передо мной стоит выбор остаться без пальца или потерять собственную жизнь в чрезвычайно сомнительной авантюре, логичнее предпочесть первое. Вот только палец я потеряю наверняка, в то время как за жизнь можно ещё побороться. К тому же я следую жизненному принципу, вещающему, что "Риск — благородное дело". Так что рискнём и на этот раз.

— Я могу взять с собой кое-какие вещи? — осведомилась я. И, видя ярко выраженное сомнение в глазах Вильера, с нажимом добавила: — Хотя бы переобуться?

Маг опустил глаза на мои туфли. Наверняка нам понадобится двигаться быстро и бесшумно, а на высоком, неустойчивом каблуке нереально ни то, ни другое.

— Хорошо, — нехотя согласился Вильер. — Могу дать вам десять минут, но не больше.

Я прикинула расстояние до наших с Арманом покоев. Ну, десять-не десять, а за пятнадцать постараюсь управиться.

— Вас будет сопровождать человек из королевской охраны, — предупредил маг. — Как-никак ваша жизнь сейчас является величайшей ценностью для эрталийской короны.

Я мрачно кивнула. Угу, мягко стелешь, да жёстко спать. Скажи лучше: с этого момента вы находитесь под стражей, а то вдруг надумаете сбежать и палец с собой прихватите. Сколь ни грустно это сознавать, но сейчас мою точку зрения никто не спрашивает. Ладно, признаем прямо: я впутала себя в это сама. Придётся самой и выкручиваться.

Дойдя до своих покоев, я быстро покидала в сумку несколько предметов, поменяла несколько украшений и переобулась в удобные туфли без каблука. При дворе такие не носили вовсе, но я всегда возила с собой одну пару, на всякий случай. Армана на месте, к счастью, не оказалось. Одним объяснением меньше, тем более что времени на объяснения всё равно не оставалось.

Вернувшись в зал, я обнаружила, что он уже не пустует, как прежде. Помимо мага здесь находились кардинал, его величество Боливер, два человека из личной охраны короля, один из приближённых к нему придворных, Гратен и незнакомый мне мужчина, которого я сразу определила для себя как профессионального воина. Он был одет не в форму, а в ничем не примечательные тёмные брюки, рубашку и короткую кожаную куртку. Однако воинская выправка не оставляла сомнений относительно его рода деятельности.

— Ну вот, все в сборе, — заметил кардинал, когда мы с не отходящим ни на шаг охранником присоединились к остальным. — Можем начинать.

— Через портал может пройти не более пяти человек, — приступил к объяснениям маг. — Поскольку в случае успеха на обратном пути к нам присоединятся его высочество и граф Монтерей, сейчас мы отправимся через портал втроём. Со мной пойдут господин Лангара, — кивок в сторону незнакомого мне военного, — и леди Ортэго.

— Не понимаю, с какой стати вы берёте с собой женщину, в то время как речь идёт об ответственном и опасном задании, а число переправляемых настолько ограничено, — возмутился придворный.

— Подробности не имеют значения, — отрезал кардинал, и я сразу поняла, что уж ему-то подробности точно известны. — Леди Ортэго отправляется через портал, и это данность. Продолжайте, Вильер.

Я тихонько хмыкнула. Данность, причём для самой леди Ортэго в том числе. Любопытно, не ждёт ли меня впоследствии ещё и "тёплое" объяснение с кардиналом. Кто знает, как он относится к женщинам, посягающим на тело его племянника? Впрочем, строго говоря, это племянник первым посягнул на моё тело, причём, если я правильно понимаю ситуацию, не без ведома того самого кардинала...

— Взять замок штурмом мы всё равно не сможем, — пояснил маг, обращаясь в первую очередь к придворному. — Наш единственный шанс — внезапность и осторожность. Нас не ждут. Во-первых, они уверены, что уничтожили все предметы, на которых оставалась кровь принца. Во-вторых, я слегка перенастроил портал. Он перенесёт нас не в то же место, что и принца, а немного в сторону. Окажется ли это лучше или хуже, предсказать невозможно, но во всяком случае мы не угодим непосредственно в ловушку, если она установлена на выходе из портала. И, наконец, я — маг высокой квалификации, а господин Лангара — преданный его величеству офицер и отличный воин. Ну, а леди Ортэго... будет нас сопровождать.

Я едва сдержала ухмылку. Скажи ещё "довесок" или "досадная обуза". Ничего, посмотрим, от кого окажется больше пользы.

Придворный не скрывал ничуть не угасшего удивления в связи с моим участием в операции, а вот кардинала последние слова мага, кажется, позабавили. Впрочем, он сразу же вернулся к серьёзным вопросам.

— Правильно ли я понимаю, что вы сможете воспользоваться порталом в обоих направлениях? — уточнил он у мага.

— Да, ваше высокопреосвященство, — подтвердил тот. — Как вы правильно сформулировали, это будет один и тот же портал, которым мы сможем воспользоваться дважды. Для того чтобы проделать обратный путь, я смогу активировать временно замороженный портал, не создавая новый. Последнее, увы, было бы невозможно.

— Я помню, — кивнул кардинал.

Видимо, маг уже сказал всё, что было нужно, поскольку теперь кардинал подал знак одному из королевских охранников. Тот выступил вперёд.

— К вопросу о вооружении, — произнёс он. — Его высочество и граф Монтерей хорошо фехтуют, поэтому мы решили, что будет целесообразным передать им через вас шпаги.

Он обернулся ко второму охраннику, являвшемуся, по-видимому, его подчинённым, и тот протянул две шпаги в ножнах.

Я бегло оглядела своих спутников на предмет оружия. Лангара был оснащён по всем правилам: на поясе сабля и два кинжала, плюс два пистолета на специальных кожаных ремнях. У Вильера — традиционная шпага; в остальном он, видимо, был намерен положиться на мастерство мага. У меня, говоря откровенно, тоже имелась пара кинжалов под юбками, но причин распространяться об этом я не видела.

— Я могу понести шпаги, — вызвалась я.

Мне без возражений вручили оружие, видимо, сочтя, что таким образом от меня будет хоть какая-то польза.

Тем временем маг уже принялся работать над порталом. Прошло не более двух минут — и над нарисованным на полу овалом образовался смерч, очень похожий на тот, что мы увидели во время концерта. Только на сей раз в кружащей черноте посверкивали зелёные вкрапления.

Мы с Лангарой приблизились к вихрю, над которым продолжал пока колдовать маг. Остальные, наоборот, отступили подальше.

— Когда мы окажемся с той стороны, не выходите из портала сразу, — негромко сказал нам Вильер. — Дождитесь моего знака. Если окажется, что мы попадаем прямо в ловушку и не можем ничего предпринять, я перенесу нас обратно во дворец.

Мы оба молча кивнули.

— Леди Ортэго, я попрошу вас войти первой, — сказал маг.

— До чего галантно, — хмыкнула я и не без внутреннего содрогания шагнула в центр смерча.

Следом шагнул воин, за ним — маг.

— Удачи!

Напутствие кардинала было последним, что я услышала во дворце. Кружащий со всех сторон вихрь стал плотнее, полностью заслоняя внешний мир. Уши заложила неестественная тишина. На короткий миг показалось, что я теряю равновесие. А потом смерч рассеялся, и я поняла, что мы перенеслись в совершенно другое место.

Глава 9

Было тихо, и я поначалу засомневалась, не продолжение ли это всё той же неестественной тишины, что сопровождала наше перемещение. Но вскоре слуха стали достигать какие-то шорохи, постукиванье, и даже звук голосов, приглушённый расстоянием. Следуя указанию мага, я не двигалась с места и воспользовалась краткой передышкой, чтобы осмотреться.

Разглядывать, сказать по правде, было особенно нечего. Судя по всему, мы действительно находились в замке, точнее — в той его части, что расположена под землёй. Каменные стены, низкий потолок, чадящий факел. Коридор, одной стороной ведущий куда-то в темноту, а другой — заворачивающий направо. Именно с той стороны и доносились голоса. Я ещё немного прислушалась. Должно быть, часовые или тюремщики играют в кости.

Что ж, это было вполне логично, думала я, когда маг шёпотом позволил нам покинуть портал. И, несмотря на мрачность обстановки, внушало оптимизм. Раз принц угодил непосредственно в тюрьму, значит, вероятнее всего, он жив. И существуют хорошие шансы, что его спутник тоже жив, хоть и попал в заточение.

Меня попросили ждать, не сходя с места, в то время как маг с воином отправились на короткую разведку. Я и не думала нарушать распоряжение. Вернулись они очень быстро.

— Там трое стражников, — наполовину шёпотом, наполовину знаками сообщил Лангара.

— Принц и граф в одной из камер, — сообщил в свою очередь маг. И продемонстрировал крепко зажатую в кулаке связку ключей. — Можем пройти незамеченными, но очень тихо.

Мы последовали за ним, в ту самую сторону, откуда доносились голоса. Как оказалось, за поворотом нас ждала развилка. Стражники сидели в конце правого коридора, мы же устремились в левый. Спрашивать у Вильера, как он достал ключи и откуда знает, где именно содержат пленников, я не стала. И так было понятно, что без магии здесь не обошлось.

Никого не встретив на нашем коротком пути, остановились возле двери камеры.

— Надо проверить, что дальше по коридору, — тихо сказал воин. — И избавиться от этих.

Он кивнул в том направлении, откуда доносились приглушённые голоса стражников.

— Вы правы. — Маг повернулся ко мне. — Леди Ортэго, вы сможете подобрать ключ и отпереть камеру? Только это надо сделать очень тихо.

— Смогу, — заверила я и, осторожно опустив на пол шпаги, приняла связку ключей.

Моментально зажала их пальцами, чтобы не звенели. Вильер посмотрел на меня с плохо скрываемым скептицизмом, и, невзирая на всю тревожность ситуации, я с трудом сдержала смешок. Чтобы я не сумела открыть замок, имея такую роскошь, как связка ключей? Право, лорд Вильер, лучше ступайте и занимайтесь своими магическими делами.

Кстати припомнилась одна шкатулка, отделанная разноцветными морскими раковинами и запертая на весьма хитрый замок. И письмо, которое хранилось в этой шкатулке, и которое мне совершенно необходимо было достать. Естественно, я его достала, хотя ни о каком подобии ключа речи не шло.

Маг и воин снова ушли, так бесшумно, будто растворились в воздухе, а я опустилась перед замком на колени. Не забывая время от времени поглядывать по сторонам, стала вставлять в скважину то один, то другой ключ, при этом по-прежнему аккуратно держа связку. После двух неудачных попыток принялась разглядывать ключи, щурясь в слабом свете факела и стараясь угадать, какой из ключей подойдёт к замку. И тут через скважину до меня донеслись голоса.

— Ты — идиот.

Сосредоточенно нахмурившись, я поднесла ухо ближе к замку. Кажется, голос принадлежал принцу.

— Ты уже говорил это трижды, — небрежно отозвался Рэм. Его голос я узнала сразу.

— И повторю ещё столько же.

Я продолжила своё занятие, одновременно прислушиваясь к разговору.

— Ладно, у меня не было выбора, — продолжал укорять Рэма принц. — Но ты-то мог бы сейчас преспокойно сидеть у себя в покоях, есть утку и пить рестонское!

— Ага, именно этим я бы и занимался, зная, что тебя похитили и держат незнамо где, — подхватил Рэм. — Брось, Рикардо, ты отлично понимаешь, что я должен был попытаться помочь.

— Попытался, — с горечью фыркнул принц. — И что теперь? Вместо того чтобы в цепях оказался я один, теперь прикованы мы оба. Так тебе легче?

— Знаешь, иногда составить компанию — это тоже чего-то стоит. — Голос Рэма прозвучал уверенно, но устало.

Очередной ключ не подошёл, и я, мысленно чертыхаясь, взялась за следующий.

— Забавно, — проговорил Рикардо после непродолжительной паузы, — впервые с тех пор, как было сделано то чёртово предсказание, оно меня радует. До Синей Луны больше двух недель. Приятно сознавать, что нас не прикончат сегодня же.

— Вот видишь. А ты говорил, что не умеешь находить во всём положительную сторону!

Очередной ключ, наконец-то, провернулся в замке. Я чуть не захлопала в ладоши от чувства облегчения. Замок скрипнул, и этот звук оказался услышанным в камере.

— Чёрт! Сдаётся мне, я оказался неправ, — глухо бросил Рикардо. С той стороны раздался шорох и позвякивание. — А знаешь, Рэм...стыдно в этом признаваться, но я всё-таки рад, что ты составляешь мне компанию. Хотя ты всё равно идиот.

— Четвёртый раз! — возмутился Рэм.

Дверь я открывала медленно, чтобы она не заскрипела слишком громко, привлекая внимание стражников. Подобрав шпаги, шагнула внутрь.

Порядочных размеров помещение, неровные каменные стены, возле одной из них сидят Рэм и принц. Руки обоих действительно скованны цепями.

— Молодые люди, вы здесь не засиделись? — тихо, но бодро осведомилась я.

— Ты?!

У Рэма вытянулось лицо. Челюсть отвисла, а глаза расширились.

— Как ты здесь оказалась?

А вот теперь к удивлению примешалась подозрительность. Всё-таки исходя из предположения, что я заодно с похитителями, объяснить моё появление значительно легче.

— Ну вы же не рассчитывали, что король и кардинал позволят вам долго прохлаждаться в камере? — хмыкнула я. — У них на этот счёт своя собственная точка зрения.

— Вас прислал король? — с не меньшим удивлением, чем Рэм, спросил Рикардо.

— В некотором роде, — подтвердила я.

— А это?..

Он вопросительно уставился на шпаги, которые я по-прежнему держала в руках.

— Я не очень хорошо фехтую, — призналась я, опуская шпаги на пол и принимаясь изучать замок на кандалах. — Вернее, совсем плохо. Вот и решила, что мне как начинающей будет лучше сражаться сразу двумя шпагами. А что вы смеётесь?

В очередной раз изучив связку ключей, я пришла к тому неутешительному выводу, что кандалы ни одним из них не открыть. Возможно, нужные мне ключи вообще хранятся лично у хозяина замка. А обращаться к нему за помощью как-то не хочется.

— Отвернитесь! — велела я.

Мужчины, ясное дело, и не подумали отвернуться. Так что это сделала я сама. Поставила левую ногу на первый попавшийся камень, задрала юбки до середины бедра и извлекла крепившуюся к чулку спицу. Одёрнула платье и, как ни в чём не бывало, возвратилась к молодым людям.

— Любая порядочная девушка всегда должна иметь при себе шитьё или вязанье, — наставительным тоном пояснила я.

Открыть замок при помощи спицы оказалось легко. Правда, справившись с одной парой кандалов, я вдруг сообразила, что начала с Рэма, хотя следовало бы первым освободить принца. Но исправлять положение было поздно: не сковывать же Рэма по новой.

— И всё-таки, почему мой отец отправил сюда именно вас? — спросил принц, когда я возилась с его кандалами.

— А вы ещё не видели меня с топором! — гордо сообщила я.

Железный браслет раскрылся, выпуская из захвата руку принца. Тот вскочил на ноги и подобрал с пола шпагу. Вторую уже взвешивал в руке Рэм.

В камеру вошли воин и маг.

— Вильер! Лангара!

"Стало быть, Лангара — не простой воин, — отметила я для себя. — Уж коли принц знает его по имени. Видимо, это человек давно проверенный и приближённый к особам королевской крови".

— Господа, нам надо как можно быстрее вернуться к порталу, — сказал Вильер. — Он расположен совсем недалеко отсюда. Постараемся производить как можно меньше шума. Господин Лангара пойдёт первым, я буду на всякий случай прикрывать вас сзади.

Мы вышли из камеры и пошли назад, в сторону знакомой развилки.

— Там стража, — шепнул принц, указывая на один из коридоров, но Лангара покачал головой:

— Уже нет, ваше высочество.

Мы продолжили двигаться в обратном направлении.

— И всё-таки, как ты попала в эту компанию? — проявил любопытство поравнявшийся со мной Рэм.

— Только ради эрталийской короны, — заверила я. — Я пришла на помощь принцу. Ради тебя не ударила бы и палец о палец. Даже наоборот. Воспользовалась бы ситуацией. Раза два или три.

— Можем это устроить, когда вернёмся, — предложил Рэм таким тоном, будто мы уже шагали по светлым коридором дворца, а не крались вдоль каменной стены вражеского замка. — Уверен, принц пойдёт нам навстречу и предоставит ненадолго дворцовые подвалы. Правда, не уверен, что в цепях окажешься не ты.

— А вот это уже будет повтор, — скривилась я.

Когда из-за поворота нам навстречу выскочили несколько стражников, мы попытались развернуться и побежать в другую сторону. Но это оказалось лишь способом выяснить, что мы окружены. На нас ощерился добрый десяток шпаг и дула нескольких пистолетов.

— Не пытайтесь колдовать, господин маг, — обратился непосредственно к Вильеру один из нападавших. — Во-первых, мои люди застрелят вас прежде, чем вы успеете завершить заклинание. А во-вторых, полагаю, вам известно, кто является хозяином этого замка?

— Известно, — мрачно согласился Вильер.

— Значит, вы понимаете, что с этим человеком лучше не шутить.

По выражению лица Вильера я поняла: маг признаёт своё поражение. Видимо, Ибарра гораздо сильнее его. Это оказалось для меня неприятной новостью. Отчего-то прежде я думала, что эти двое — вполне достойные соперники. Теперь же выяснилось, что мы сунулись в логово медведя, не имея оружия, которое могли бы ему противопоставить. Не слишком приятно осознавать подобное, когда вокруг видно лишь зубья клинков да глазницы пистолетов.

— Сдайте оружие, господа, — произнёс всё тот же охранник.

По тону это был даже не приказ, скорее призыв, дескать, давайте не будем нагнетать обстановку. Поскольку никаких шансов на победу в драке у нас всё равно не было, мои спутники не стали спорить, хотя Рэм и принц расставались с новообретёнными шпагами с огромным сожалением. Я покосилась на Рэма, не столько хмурого, сколько злого, бормочущего сквозь зубы что-то, очень похожее на ругательство. Кажется, настала его очередь сообщить мне, что я — идиотка. Поскольку, похоже, моя помощь тоже заключалась лишь в том, чтобы составить ему компанию.

Ладно, ничего. Мой собственный опыт, равно как и опыт некоторых моих знакомых, состоящих в несколько странных отношениях с законом, говорит, что хорошая компания решает зачастую многие проблемы. Так что подождём.

Меж тем Вильеру связали за спиной руки, хотя остальных не тронули. Видимо, мага всё-таки опасались и таким образом позаботились, чтобы он не смог применить свои способности. Пока нас вели по коридорам и лестницам, я осторожно поглядывала на мага. У меня ещё оставалась надежда, что он готовит для хозяев замка сюрприз, и я сумею прочитать это по его лицу. Но то ли Вильер был хорошим артистом, то ли никакого плана у него не было.

Комната, в которую нас провели, была просторной и настолько светлой, насколько это возможно в тёмное время суток — а за окнами давно сгустилась ночь. Многочисленные свечи весело горели как в люстре под потолком, так и в стоявших на столе канделябрах. Сам стол, массивный, крепкий и длинный, был уставлен яствами и винами так, будто за ним принимали гостей. Однако за ним сидел лишь один человек.

— Да-а, господа, — укоризненно и одновременно весело протянул он, откидываясь на спинку стула и обводя нас очень внимательным взглядом. — Не ожидал я от вас такого вероломства. Одни врываются в замок без приглашения, да ещё и пользуются для этой цели моим же собственным порталом! — Он шутливо изобразил возмущение. — Другие, напротив, не дорожат моим гостеприимством и норовят уйти, не попрощавшись. А ведь это невежливо, ваше высочество!

— Потрудитесь не паясничать, — поморщился принц.

— Да? А мне нравится, — пожал плечами Ибарра. — Впрочем, как хотите. Так или иначе, покинуть мой замок вам не удастся.

Я пристально рассматривала мага, пользуясь тем, что его внимание сосредоточено пока на мужчинах. Примерно сорока лет, высокий, широкий в плечах и довольно привлекательный внешне мужчина. Однако черты его лица были ценны для меня не привлекательностью, а тем, что довольно красноречиво рассказывали о характере сидящего передо мной человека. Уверенный в себе и, видимо, имеет для этого основания. Опасный. Рисковый. Любит брать от жизни всё.

— Если вас так беспокоят правила вежливости, — вступил в разговор Рэм, — отчего бы для начала не представиться и не объяснить, что вам от нас понадобилось?

— Хм, а я-то думал, что в представлении не нуждаюсь. Удар по моему самолюбию! — весело заметил маг. — Ну что ж. Меня зовут Орландо Ибарра, я — хозяин этого замка.

— И маг, — лаконично добавил Вильер.

— И маг, — подтвердил Ибарра. — Что же касается вашего второго вопроса... Говоря откровенно, лично мне вы совершенно не нужны. Вас-то — если не ошибаюсь, граф Монтерей? — я и не приглашал. Вы, как и другие, явились самовольно. Но и его высочество мне тоже в общем-то не нужен. Однако есть люди, для которых его исчезновение было важно, и эти люди заплатили мне очень хорошие деньги, так что я не счёл нужным им отказывать.

— Кто эти люди? — прищурился Рэм.

— Зачем мне вам об этом говорить? — поморщился Ибарра. — Да вам и самому это знание уже больше не понадобится. На данном этапе меня попросили только держать принца в заключении, но выпускать его живым, насколько я понимаю ситуацию, никто не собирается. Вас, повторюсь, сюда не приглашали, но раз уж вы самовольно вознамерились разделить судьбу своего сюзерена, кто я такой, чтобы вам в этом мешать? Тем более что я по-своему уважаю ваше решение. Оно, конечно, необдуманно и глупо, но тем не менее достойно уважения.

— Даже не знаю, что бы я делал без вашего уважения, — фыркнул Рэм.

Ибарра равнодушно пожал плечами.

— Уважение достаточно многого стоит, — заметил он. — Но, впрочем, где-то вы правы: в вашем нынешнем положении вообще мало что имеет подлинную ценность.

— Итак, вы делаете всё это исключительно ради денег? — уточнил Рэм.

— Главным образом да. Надеюсь, сейчас не последует продолжительное нравоучение о мерзости презренного металла? Вы ведь не духовное лицо, в отличие от вашего дяди. Могу заметить, что обычно меня не так уж легко купить. Но в данном случае я не видел причины для отказа. Задание было нетривиально и потому любопытно. Кроме того, вы будете смеяться, господа, но я по-своему патриот. Поэтому не испытываю тёплых чувств к эрталийской монархии. Мне вообще не характерен пиетет по отношению к людям королевской крови. А от Эрталии моя страна довольно сильно пострадала. И, между прочим, лично вы, ваше высочество, сыграли в той войне не последнюю роль.

— Полагаете, подобными действиями вы оказываете Эркландии услугу? — изогнул брови принц. — Не хотел бы вас разочаровывать, но результат будет прямо противоположный. Вашими стараниями мирный договор между нашими странами, заключённый с таким трудом, вероятнее всего, будет расторгнут.

— Всё зависит от того, кто окажется к тому моменту на эрталийском троне, — многозначительно произнёс Ибарра.

— Что вы хотите этим сказать?

— Да ничего особенного.

Распространяться на данную тему он явно не собирался. Вместо этого продолжил обводить взглядом нашу компанию. Оглядел Лангару, и, кажется, не увидев для себя ничего интересного, сосредоточил внимание на том, кто стоял следующим.

— Если не ошибаюсь, господин Вильер, придворный маг? — предположил он.

Вильер молча кивнул.

— Я польщён. Стало быть, это именно вы столь бесцеремонно воспользовались моей магией и возобновили работу портала?

— Что так сильно вас удивляет? — отозвался Вильер. — Естественно, мы должны были предпринять этот шаг.

— Да это-то понятно, — отмахнулся Ибарра. — Меня гораздо сильнее интересует, как вам это удалось. Неужели в ваших тайниках хранятся запасы свежей крови принца?

— Это вам знать необязательно, — отрезал королевский маг.

— Что ж, необязательно, так необязательно, — не стал настаивать Ибарра. — И что же теперь? Хотите вступить со мной в поединок?

— С вами? Я не настолько глуп, — отозвался Вильер.

Хозяин замка усмехнулся. Больше ничего не говоря своему коллеге, перевёл взгляд на меня.

— Прошу прощения, миледи! — воскликнул он, вставая со стула. — Меня справедливо упрекнули в невежливости. Разумеется, я должен был сначала поздороваться с вами и только потом общаться с вашими спутниками. Увы, ситуация оказалась несколько запутанной.

Он подошёл и поцеловал мне руку. Я, разумеется, не стала возражать.

— Не думаю, что я на вас в обиде за такую очерёдность, — призналась я.

— С кем я имею честь разговаривать? — осведомился Ибарра.

— Графиня Аделина Ортэго, — ответила я.

Причин называть иное имя я не видела. Эта легенда ничем не хуже любой другой. И даже лучше, поскольку она основательно проработана.

Маг вскинул брови, будто это имя о чём-то ему сказало, но объяснять свою реакцию не спешил.

— Счастлив вдвойне, — склонил голову он, после чего выпустил мою руку. — Позвольте полюбопытствовать: как столь очаровательная женщина оказалась в таком сомнительном обществе? По какой причине вы отправились через портал?

Я поджала губы, стараясь вызвать в памяти и по возможности усилить те чувства, которые испытала, поняв, что Вильер намеревается взять меня с собой даже против воли.

— Можно подумать, будто у меня был выбор, — наябедничала я. — Этот человек и кардинал решили, что я им зачем-то нужна. От меня ничего не зависело. Они даже приставили ко мне тюремщика, когда я вернулась в свои покои, чтобы собраться в дорогу!

На моих щеках сиял румянец праведного возмущения.

Ибарра крайне неодобрительно покачал головой, хотя особым сочувствием ко мне не проникся: в глазах по-прежнему плясали весёлые искорки.

— Таковы методы монархов и приближённых к ним людей, — развёл руками он, покосившись в сторону принца. — Зачастую ничем не лучше, чем у разбойников с большой дороги.

— Не могу с вами не согласиться, — пробормотала я, опуская глаза.

— Вот как? И что же, вы даже не попытаетесь заступиться за своих спутников?

Я изумлённо сдвинула брови. Затем облизнула губы и заговорила, осторожно подбирая слова.

— Лорд Ибарра, судя по вашей реакции на моё имя, вы что-то обо мне слышали. — Я подождала подтверждения и продолжила после того, как маг кивнул. — Стало быть, вы, наверное, знаете, что я не эрталийка. Точнее, подданной Эрталии я стала совсем недавно, меньше месяца назад. Своей же родиной я считаю Ристонию.

Ибарра не кивал, но по глазам мага я поняла, что ему это известно. Что ж, отлично. Опасливо обернувшись на стражников, я сделала осторожный шаг в сторону хозяина замка, таким образом отделяя себя от остальных узников.

— Так вот, вряд ли вы сочтёте удивительным тот факт, что мне нет никакого дела до эрталийской короны, — заявила я, глядя Ибарре прямо в глаза. — Не то чтобы я желала зла его высочеству, — я добавила в свой тон извиняющиеся нотки, — но мне действительно всё равно, кто взойдёт на престол Эрталии. Я не разбираюсь в политике этой страны и не знаю, хорош её нынешний король или плох. К тому же я очень мало знакома со всеми этими людьми, — я на мгновение обернулась к своим спутникам, — и не могу сказать, чтобы они много для меня значили. Не больше, чем любые незнакомцы. Тем более учитывая, что один из них меня оскорбил.

— В самом деле? — поднял брови Ибарра. — Кто этот мерзавец? Назовите, и я убью его прямо сейчас. Если только это не принц; заказчик пока не распоряжался лишать его жизни. Хотя... — Он обаятельно мне улыбнулся. — Не факт, что я стану во всём следовать пожеланиям заказчика.

— Это не то, что беспокоит меня в данную минуту, — качнула головой я, утомлённо прикрыв глаза. — Скажите лучше прямо: какая участь меня ожидает? Вы убьёте меня вместе с остальными?

Ибарра пристально посмотрел на меня, склонив голову набок.

— Мне бы крайне не хотелось этого делать, — сказал он. — Я не так кровожаден, как вы думаете, леди Ортэго. И лично против вас ничего не имею. Понимаю, что в данный момент вы видите во мне врага, но это не более чем случайное стечение обстоятельств.

— Почему вы всё это мне говорите?

— Потому что, в отличие от этих молокососов, я умею ценить красивых и умных женщин.

— Откуда вы знаете, что я умна? — осведомилась я, неспешно накручивая локон на палец.

Ибарра улыбнулся.

— Это видно по вашим глазам.

— И что же?

— Я думаю, мы с вами договоримся.

— Хм. — Я оценивающе посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. — У вас есть конкретные предложения?

— Есть. — В глазах мага загорелся азарт. Вернее, я бы сказала, он и не затухал на протяжении нашей встречи, но сейчас вспыхнул особенно ярко. — Мне доводилось слышать, будто вы отлично играете в карты. Даже более того, никогда не проигрываете.

— Ну, не так чтобы совсем никогда-а-а, — протянула я, опуская глаза в приливе ложной скромности.

— Вы не согласились бы составить мне партию? Ну, скажем, в шута?

Ибарра призывным жестом предложил мне присесть за стол.

— Почему бы и нет? — согласилась я, опускаясь на стул, который он любезно мне пододвинул. — Каковы ставки?

Маг сел на соседний стул; по его знаку лакей поставил передо мной столовый прибор.

— Как насчёт такого варианта? — прищурился Ибарра. — Если вы проиграете, то проведёте со мной ближайшую ночь.

Беззастенчивое предложение, ничего не скажешь. Но и я не из тех женщин, которые падают от подобного в обморок.

— Только одну ночь? — деловито уточнила я.

— В обязательном порядке — только одну, — подтвердил маг. — Дальнейшее будет целиком и полностью зависеть от вас. Я постараюсь добиться того, чтобы вы сами захотели провести со мной и последующие ночи. Думаю, мне это удастся. Но если нет, обещаю, что больше не стану вам докучать.

— Но не хотите же вы сказать, что отпустите меня на все четыре стороны?

— К сожалению, в ближайшее время я этого сделать не смогу. Но вы будете жить у меня в замке в отличных условиях. А как только ситуация с этими господами, — он кивнул в сторону принца и Рэма, — будет решена окончательно, я собираюсь ненадолго уехать из страны. С этого момента вы не будете представлять для меня опасности, и я со спокойной душой отпущу вас восвояси.

— Звучит заманчиво.

А ведь и правда, Аделина, чем тебе плох такой вариант? Он явно лучший из всех, что кажутся в данный момент реалистичными. Ты с самого начала заметила, что Ибарра — привлекательный мужчина, и наверняка опытный. Вряд ли проведённая с ним ночь окажется неприятной. Что будет дальше, конечно, покажет время, но во всяком случае ты останешься в живых. Да и вряд ли он сейчас хитрит. Конечно, такое решение идёт вразрез с интересами моего клиента, которому я нужна во дворце. Но, право же, бывают ситуации, в которых интересы клиента оказываются второстепенными. Я точно не из тех, кто поставит их превыше собственной жизни. Что же касается моих спутников, то их Ибарра, конечно, убьёт. Но с какой стати мне должно быть до этого дело? Кто они мне, в сущности? Я ведь действительно впервые увидела этих людей лишь около недели назад. И обвинить меня никто ни в чём не сможет: разве могла хоть что-нибудь предпринять слабая беззащитная женщина там, где не справились четверо вооружённых мужчин?

Так что разумнее всего будет согласиться на условия мага и проиграть ему в карты. Вот только...

— А знаете, леди, кажется, я догадываюсь, который из этих людей нанёс вам оскорбление, — усмехнулся Ибарра. — Думаю, это тот, кто в данный момент пытается испепелить меня гневным взглядом.

Я обернулась к своим спутникам, стоявшим на прежнем месте в окружении стражи. Рэм действительно смотрел на мага так, будто с большим удовольствием разорвал бы его на несколько равных частей. На скулах миньона играли желваки. Я поспешила повернуться к пленникам спиной. Это странно, но, несмотря на столь короткий срок, мне действительно было не всё равно. Не всё равно, что станется с Рэмом. Жутко подумать, что от него останется лишь бездыханное тело, лежащее лицом вниз на полу одной из здешних камер. И даже не всё равно, что будет с принцем. И, сколь ни удивительно, даже судьба оставшегося во дворце Армана мне небезразлична. Хочется узнать, чем закончится его роман с Лидией. Словно я и не была всю жизнь одиночкой...

— Хорошо, — решительно объявила я. — Я принимаю ваши условия. Но в случае, если я выиграю, вы отпускаете нас восвояси. Всех пятерых.

— Это очень высокая ставка, — усмехнулся Ибарра.

— Как и то, что предложили вы, — не моргнув глазом, ответила я.

— По-моему, совсем недавно вы сказали, что судьба этих людей вас не тревожит.

— Какая разница, что я сказала? — Я пренебрежительно повела плечом, которое успела оголить чуть сильнее, чем изначально предполагал фасон платья. — Быть может, я просто хочу посмотреть, насколько высоко вы цените мою ночь.

Не переставая улыбаться, Ибарра опустил взгляд на скатерть.

— Ну что ж, — постановил он, поднимая глаза, — да будет так. Играем пять партий. Победитель определяется по итоговому результату.

— Идёт. — На этом я оставила деловой тон и кокетливо улыбнулась. — А вы не предложите даме вина перед игрой? Честно говоря, от волнений пересохло в горле. А эти господа даже не подумали обеспечить спутницу водой.

— Невежи, — сочувственно сказал Ибарра. — Конечно, прошу вас.

По его знаку лакей налил мне в кубок вино. Я пригубила. Отличный букет, уж я-то разбираюсь в таких вещах.

— Угощайтесь, — гостеприимно добавил Ибарра, как бы между делом покосившись на пленников. Кажется, ему нравилось ухлёстывать за мной у них на глазах. — Всё, что есть на столе, в вашем распоряжении. И всё, чего нет, тоже, — добавил он, хитро прищурившись, после чего плавно провёл рукой по воздуху. В следующее мгновение в его развёрнутой кверху ладони появилась вазочка, наполненная сочными ягодами черешни. — Уже без косточек, — сообщил маг, ставя вазочку непосредственно передо мной.

Я улыбнулась и взяла первую попавшуюся ягоду. Покрутила её в пальцах. И, глядя Ибарре в глаза, положила черешню в рот.

— Очень вкусно, — произнесла я, съев ягоду, после чего медленно облизнула губы, не отрывая взгляда от глаз мага.

Конечно, существовал риск, что ягода пропитана какой-нибудь гадостью. Но это было маловероятно. Магу явно не чуждо чувство азарта; он испытывает интерес — и ко мне, и к предстоящей игре, и к ситуации в целом. А, значит, усыплять или тем более травить меня сейчас не будет. Ну, и потом, кто не рискует, тот не пьёт рестонского.

Ибарра пододвинулся поближе и положил руку мне на талию. Я обернулась (сейчас я фактически сидела к нему спиной) и вопросительно посмотрела на мага. Без возмущения, скорее, просто спрашивая: "И что это означает?" Не отнимая левой руки от моей талии, Ибарра взял мою правую руку и галантно поцеловал. Я милостиво склонила голову, стараясь не прислушиваться к тому шуму, что раздался со стороны узников.

— Ну что же, сыграем? — улыбнулась я.

— Если вы больше ничего не желаете.

— Пока нет, — многозначительно ответила я и перешла к карточному столику, на который указал маг.

За то время, что мы с Ибаррой занимались черешней и друг другом, слуги подготовили всё, что нужно для игры. Мы с магом сели по разные стороны столика, но он был настолько маленьким, что при желании мы вполне могли бы держаться за руки. Слуга подал Ибарре запечатанную колоду.

— Они действительно новые? — подозрительно спросила я. — Надеюсь, вы будете играть со мной честно?

— Вы меня обижаете, леди. Это совершенно новая колода, вы можете сами её проверить.

Я продолжила сверлить его недоверчивым взглядом. Дескать, кто вас знает, господин маг? Вдруг в вопросе карточной игры вы окажетесь таким же бесчестным, как... я? Думаю, мой учитель, один из лучших шулеров Ристонии, по-настоящему бы мной сейчас гордился.

Я действительно вскрыла колоду и бегло её осмотрела. Но проверять тщательно, конечно же, не стала, ибо такая проверка чересчур наглядно продемонстрировала бы мою собственную осведомлённость в данном вопросе. Затем вернула карты Ибарре.

— Начнём? — спросил он.

Я благосклонно кивнула. Положила руку на столик, чуть наклонилась в сторону мага, демонстрируя таким образом содержимое своего декольте. И начала медленно водить подушечкой указательного пальца по столешнице, вырисовывая на ней невидимую спираль. Разумеется, взгляд мага стал перескакивать с груди на палец и обратно. Зато на вторую мою руку, лежавшую на столе неподвижно, он внимания не обращал. А между тем перстень, надетый на средний палец этой руки, обладал весьма интересными свойствами. Одним из них являлось маленькое круглое зеркальце, венчавшее его вместо камня. Это, конечно, не зеркальная шкатулка, но, если правильно расположить руку, то и при помощи такого перстня можно совсем неплохо разглядеть, какие карты получает партнёр по игре. Что я и сделала.

Игра началась. Это было сложнее, чем несколько дней назад с Арманом. Во-первых, в тот раз в моём распоряжении была зеркальная шкатулка и, на первой партии, краплёные карты. Во-вторых, Арман, хоть и пытался разгадать мои секреты, всё же гораздо менее внимательный партнёр, чем Ибарра. И, самое главное, тогда я не нервничала ни капли. Теперь же от напряжения в горле стоял ком.

Впрочем, мне доводилось играть, рискуя куда большим. Так что я сосредоточилась и взялась за работу.

Зная все карты Ибарры, я благополучно выиграла партию. Но главным достижением была даже не промежуточная победа, а то, что к концу игры многие карты уже были мечеными. Сработало ещё одно свойство моего перстня — небольшая тонкая иголка, при помощи которой я наносила царапины на рубашку. Для каждой карты был свой знак, отличный от всех остальных и соответствовавший моей собственной, давно разработанной системе.

Мы приступили ко второй партии. Здесь меня ждала неудача: как следует рассмотреть карты Ибарры не удалось. С другой стороны, некоторые карты я теперь могла определить по рубашкам. Наступил момент, когда у каждого из нас осталось всего по три карты, а значит, игра подходила к концу. Две карты Ибарры я знала, а вот насчёт третьей уверена не была. Её я пометить не успела. То ли семёрка треф, то ли дама, тоже треф... Или десятка червей? Нет, десятка уже была... Значит, всё-таки трефы. Но которая карта? Если семёрка, мне имеет смысл ходить валетом. Если дама, то этого делать нельзя.

Я почувствовала, как вспотели ладони. Нет, я отлично понимала, что Ибарра вовсе не собирается держать слово. Если я выиграю, нас всё равно не отпустят из замка. Дело было совершенно в другом. Я не имела права проиграть, потому что должна была поддерживать интерес мага. А этот интерес не угаснет, лишь если я буду соответствовать своей репутации, репутации женщины, которая выигрывает всегда.

Поэтому, когда незнакомая карта оказалась семёркой, я украдкой выдохнула с облегчением, и торжественно объявила свою вторую победу.

Мы продолжили.

Теперь почти все карты были мечеными, хотя маг так ничего и не заподозрил. Но и большого значения это не имело, так как я уже затеяла совершенно иную игру. Ибарра в должной степени утратил бдительность, сосредоточившись на картах. И я поняла: сейчас или никогда.

Боюсь, я иду на большую глупость. Могла бы отделаться малой кровью, а вот если всё сорвётся, такого шанса уже не будет. Однако ещё глупее терзаться сомнениями, когда всё решено.

Сумку у меня не отобрали. Возможно, не сочли меня опасной как женщину, а скорее всего, просто не заметили, что у меня есть при себе какие-то вещи. Сумка очень удачно сливалась с платьем. Не случайно, разумеется; она специально была сшита именно так. И вот теперь я осторожно просунула в неё руку под столом, отыскала наощупь нужный предмет...и нажала кнопку подаренного Арманом гасителя.

Все свечи разом потухли, и комната погрузилась в кромешную темноту. Прошло несколько секунд, прежде чем удивлённые и даже испуганные возгласы сменились действиями. Несколько человек одновременно воспользовались огнивами и зажгли свечи. Но этого времени было достаточно. Я приготовилась заранее. Скинула туфли, чтобы двигаться совершенно бесшумно. Выдвинула одну ногу, чтобы мгновенно соскочить со стула. Точно запомнила, где заканчивается стол.

Поэтому к тому моменту, когда в комнате снова загорелся свет, я уже стояла за спиной у Ибарры. Тот собирался подняться со стула, но не успел: лезвие моего кинжала коснулось его горла.

— Сидите спокойно, — посоветовала я, наклонившись к его уху. — И положите руки на стол, ладонями вниз. Хочу быть уверена, что вы не предпримите попытку колдовать.

— Надо же. Скажу откровенно: не ожидал от вас такого коварства, — признался маг, выполняя мой приказ.

— Сожалею, что вынуждена вас разочаровать.

— Ну что вы, я нисколько не разочарован. Даже наоборот.

Как я уже говорила, свет был возвращён в комнату очень быстро. Оказалось, что Рэм, принц и Лангара не теряли времени даром. Рикардо и миньон метнулись в одну сторону, воин — в другую. Всем троим удалось отдалиться от стражников, однако дать отпор без оружия они, конечно же, не смогли бы. Но теперь в этом не было необходимости.

— Господа защитники замка, потрудитесь проявить гостеприимство, — громко сказала я, продолжая держать кинжал у горла Ибарры. — Верните гостям их оружие.

Стражники повиновались. Лангара освободил Вильера, и теперь все четверо собрались вокруг нас с хозяином замка.

— Надо связать ему руки, — сказал Вильер, и воин быстро выполнил эту рекомендацию.

Я тем временем обулась.

— Отходим к порталу, — распорядился маг. — Ибарру берём с собой.

— Держитесь подальше, иначе мы его убьём! — громко крикнул Рэм.

Стражники послушались и дали нам пройти. Однако же преследование продолжили. Держались на расстоянии, но не более того. Коридор за коридором, лестница за лестницей. Наконец, мы добрались до того самого места, куда попали, переместившись из дворца в замок.

Преследователи остановились на расстоянии десятка шагов от нас. Приблизиться пока не решались, но и уходить никуда не собирались. Вильер повернулся к ним лицом и стал сосредоточенно водить руками по воздуху. Стражники отшатнулись; теперь на их лицах отчётливо читался страх. Минуту спустя посреди коридора выросла стена, скрывшая нас от преследователей.

— Они не смогут пройти? — уточнил принц.

— Пока нет, — подтвердил маг, доставая из кармана мел и принимаясь рисовать овал на месте портала. — Но со временем стена истончает, а затем исчезнет. Надо торопиться.

Рикардо кивнул и больше не отвлекал Вильера вопросами. Тот немного поколдовал над порталом, потом обратился к нам.

— Мы должны подготовиться на случай, если страже удастся прорваться сюда прежде времени. Поэтому будет лучше, если все займут свои места прежде, чем я окончательно активирую портал. Тогда с момента возникновения смерча до нашего перемещения пройдёт не более десяти секунд.

Мы понимающе кивнули.

— Ваше высочество, пожалуйста, встаньте здесь.

Принц послушно занял указанное место внутри овала.

— Граф, вы — здесь, — продолжил распоряжаться маг.

Сейчас никто и не думал возражать. Было очевидно, что Вильер — единственный, кто знает, что нужно делать. За исключением, правда, Ибарры, но вряд ли кто-нибудь из нас рискнул бы последовать его советам.

Принц с Рэмом расположились в правой части овала, воин с Ибаррой — в левой. Вильер встал посередине. Я нахмурилась: места в пределах нарисованной на полу черты не оставалось.

— Сожалею, леди Ортэго, — сказал королевский маг, заметивший выражение моего лица, — но вы остаётесь.

— Что?!

— Увы. Сожалею, но я обязан заботиться в первую очередь об интересах короны. Через портал могут пройти только пять человек. Ибарра — слишком ценный пленник, я должен взять его с собой. Следовательно, одному из нас придётся остаться.

— И на этом основании вы делаете вывод, что остаться должна я?!

Мой голос задрожал от возмущения. А вот Ибарра весело расхохотался.

— Вильер, что ты несёшь? — рявкнул Рэм.

— Я действую в интересах короны, господин граф, — и глазом не моргнув, ответил тот.

— Если вы так печётесь об интересах короны, почему бы вам не остаться здесь самому? — с сарказмом спросила я. — Вы, во всяком случае, маг, вам есть что противопоставить всем этим людям.

Я кивнула в сторону наколдованной стены. Мне только показалось, или её очертания стали несколько зыбкими?

— Это вторичный портал, он отличается от того, который создал Ибарра, — снисходительно объяснил маг. — Я должен поддерживать его на протяжении всего перехода, иначе он не сработает. Так что если останусь я, останутся все.

Короткого взгляда на хозяина замка было достаточно, чтобы понять: тут Вильер не юлит.

— Разумеется, его высочество и его светлость должны возвратиться во дворец, — продолжал спокойно вещать маг. — Лангара — воин из личной гвардии его величества, имеющий многочисленные заслуги перед королём, выполняющий сложнейшие секретные задания. Его оставить я тоже не могу.

— Дальше можете не продолжать, — скривила губы я.

И так всё понятно. Я была нужна магу для того, чтобы перенестись в замок. А теперь, когда через портал проходили и Рэм, и принц, та капелька крови, что красовалась у меня под ногтем, начисто утратила ценность. Я очень живо представила себе, как Вильер небрежно выкидывает мой палец за пределы овала. А если к пальцу прицеплена ещё и его обладательница, тем хуже для неё. Не очень хорошо, конечно, что в ходе операции погибла графиня, но всё бывает, такова жизнь. Арману небось ещё и медаль на грудь нацепят за заслуги перед короной. А я сейчас — не более чем балласт, который необходимо сбросить, чтобы портал сработал как надо.

— Ну как, леди Ортэго, осознаёте теперь, какую ошибку совершили, столь самоотверженно защищая этих людей?

Кому в этот момент было весело, так это Ибарре.

— Я трепетно отношусь к своим ошибкам, — огрызнулась я. — Если хотите просветить меня насчёт того, что в последнем притоне люди оказываются порой благороднее, чем во дворцах, можете не трудиться. Мне это отлично известно без вас.

— Вы что же, имели возможность наблюдать и тех, и других? — с искренним любопытством осведомился Ибарра.

— Представьте себе, да, — бросила я.

Моя злость была, в сущности, направлена не на хозяина замка и даже не на Вильера, а на себя саму. Я действительно совершила большую глупость, позабыв, что за добрые дела зачастую приходится платить куда дороже, чем за преступления. Небось и все остальные сейчас согласятся с доводами королевского мага.

Ответом мне послужил громкий звук, когда Рэм ударил Вильера по лицу, да так, что тот не удержался на месте и вылетел за пределы овала.

— Аделина, иди сюда! — приказал Рэм, вытянув ко мне руку.

Это был именно приказ, и в данный момент я не была настроена пререкаться.

— Что вы себе позволяете? — завопил Вильер.

Ибарра продолжал с нескрываемым наслаждением наблюдать за разладом в наших рядах.

— Ваше высочество! — воззвал королевский маг. — Я прошу вашей поддержки.

— В данном конкретном вопросе я целиком и полностью на стороне графа, господин Вильер, — отрезал тот. — По-моему, вы забываете, что эта женщина спасла всем нам жизнь.

— Ваше высочество, позволю себе заметить, что господин граф защищает её по совершенно другой причине.

— Пообсуждай ещё мои причины! — пригрозил Рэм.

— Мотивы графа не имеют сейчас значения, — холодно отозвался принц. — В отсутствие короля вы подчиняетесь мне, и я говорю: леди Ортэго возвращается вместе с нами.

— Но, ваше высочество, портал не может перенести больше пяти человек...

— У меня всё в порядке со слухом, — перебил Вильера принц. — Я слышал это и в прошлый раз. Раз все присутствующие отправиться во дворец не могут, значит, пленника придётся оставить здесь.

— Я никак не могу допустить этого, ваше высочество! — продолжил гнуть свою линию Вильер. — Вы понимаете, насколько ценен для короны этот пленник? Сколько всего он может рассказать, а также какой вред может причинить, если останется здесь!

— Понимаю, — спокойно кивнул Рикардо, — и что же дальше? Если у нас нет возможности его арестовать, какое имеет значение, ценен он или не ценен? Для короны было бы чрезвычайно полезно взять в плен министров нескольких соседствующих с нами государств. Но мы не имеем такой возможности и прекрасно живём, не страдая по этому поводу.

— Но этот человек представляет прямую опасность для трона! — ломая руки, воскликнул Вильер.

— Помнится, во дворце вы утверждали, что никому не под силу открыть подобный портал дважды, — напомнила я. Маг устремил на меня рассерженный взгляд. — Это так?

— Так, — нехотя подтвердил Вильер.

— Стало быть, совершить повторное похищение прежним способом или воспользоваться им, чтобы проникнуть во дворец, он не может? — продолжила я задавать наводящие вопросы.

— Видимо, нет, — признал королевский маг.

— Если так, то, возможно, он не представляет такой уж большой опасности для трона?

Казалось маловероятным, что Ибарра пойдёт на огромный риск, отправившись в Эрталию обычным путём (и преодолев для этого нешуточное расстояние), затем попытается пробраться во дворец, что подразумевает немалую опасность даже для мага, и всё это только для того, чтобы отомстить своим пленникам, которые осмелились сбежать из его замка. Ну, а в подобную преданность заказчику я не верила вовсе.

— Возможно, риск невысок, но и не сведён к нулю, — настаивал маг.

— Значит, нам придётся удовольствоваться ненулевым риском, — отрезал принц.

— Я никак не могу этого допустить. Если совершенно необходимо оставить Ибарру здесь, значит, придётся его убить.

Спор оборвал громкий смешок Ибарры.

— А я-то всё думал, когда кому-нибудь придёт в голову эта свежая идея, — заметил он со смесью веселья, злости и, возможно, угрозы.

На эту реплику никто не отреагировал. Какое-то время мужчины стояли молча, и я, быть может, впервые со времени нашего знакомства увидела на лице Рэма выражение растерянности. Хотя нет, во второй: первый был, когда я сообщила ему о мнимой беременности.

— Я не смогу это сделать, — разорвал молчание голос Лангары. — Простите меня, ваше высочество. Я — воин, а не палач.

— Я подумал о том же, — признался Рэм.

— Значит, просто оставляем его здесь, — заключил принц.

Для себя я отметила, что Вильер не вызвался самолично разделаться с коллегой.

— Я не могу убить безоружного, — снова вступил в разговор Лангара, — но у меня есть другое решение проблемы. Вы возьмёте Ибарру с собой. А в замке останусь я.

Кажется, мы все воззрились на воина с равной степенью изумления.

— Ты понимаешь, что в этом случае идёшь на верную смерть?

Принц озвучил мысль, вертевшуюся сейчас в голове каждого из нас.

— Ваше высочество, я много лет служил вам и вашему отцу верой и правдой. — Лангара говорил спокойно, просто излагая факты, без пафоса и апломба. — Моя служба заключается именно в том, чтобы рисковать жизнью, когда это бывает нужно для блага короны. И если возникнет такая необходимость, заслонить вас от пуль и мечей собственным телом. Можно сказать, что сейчас сложилась именно такая ситуация. Когда я шёл на службу, то отлично знал, что она сопряжена с подобным риском. И уж точно не стану прятаться за спиной у женщины. Что же касается верной смерти, — он хищно ухмыльнулся, — посмотрим. Разумеется, я попытаюсь выбраться отсюда живым.

— Благородно, — кивнул Ибарра, — но, уверяю вас, уйти от моих людей вам не удастся.

— Значит, я постараюсь взять с собой как можно больше врагов, — не стал спорить Лангара.

— Стена! — воскликнула я, указывая рукой на созданную магом преграду.

Иллюзорные камни покачивались в воздухе, истончаясь на глазах.

— Времени не остаётся! — воскликнул Вильер. — Я не смогу наколдовать ещё одну стену и одновременно поддерживать портал! Я привожу его в действие. Лангара, прощайте!

Мы впятером встали в границах овала — Рэм, Ибарра, принц, Вильер и я. Лангара остался снаружи и, обнажив саблю, провожал нас взглядом. Вокруг завертелась чернота смерча. Возгласы стражников звучали всё громче из-за тающей на глазах стены.

Краем глаза я заметила, как переглянулись Рэм и принц. В следующую секунду они одновременно вытолкнули Ибарру за черту. Думаю, маг как следует приложился плечом о стену, но вряд ли он был в обиде за подобный итог. Мгновенно сориентировавшись, Лангара запрыгнул в портал. Сквозь кружащий вихрь уже почти ничего не было видно, поэтому он ненароком толкнул меня, и я, в свою очередь, схватилась за бормотавшего ругательства Вильера. А спустя мгновение мы переместились во дворец.

Глава 10

— Вы понимаете, что вы натворили?!

Голос мага нещадно бил по ушам, резко сменив непродолжительную тишь перехода. Я поморщилась, прижимая правую ладонь к левой руке. Лангара случайно оцарапал меня лезвием своей сабли, когда запрыгнул в портал.

— Господин маг, я очень надеюсь, что вы разговариваете сейчас со мной, а не с его высочеством, — подчёркнуто небрежно проговорил Рэм. — Потому как в первом случае вас ожидает всего лишь дуэль. А вот если вы позволяете себе говорить в таком тоне с наследником эрталийского престола, наказание будет куда более суровым.

Маг в запале открыл было рот, чтобы ответить, но осознал, что в словах миньона бесспорно присутствует зерно истины, и промолчал.

— Что здесь происходит?

Зычный голос кардинала разом оборвал пререкания. Вихрь исчез, и я утомлённо шагнула за пределы невидимой более границы. Только теперь я обратила внимание на собравшихся в зале людей. Король, как раз сейчас метнувшийся в сторону сына, кардинал, тоже только-только приблизившийся к грани портала, герцог Кальво, королевские охранники и несколько придворных, которых не было здесь, когда нас провожали в замок.

Поскольку отвечать на вопрос кардинала никто не спешил, его высокопреосвященство заменил его другим:

— Почему вас так долго не было?

Обращался он в первую очередь к Рэму, хотя, казалось, логичнее было бы задать этот вопрос одному из участников спасательной операции. В тоне кардинала звучало недовольство, наверняка призванное скрыть недавнюю тревогу. Видимо, Рэм это понимал, поскольку проявлять ответное раздражение не стал.

— Всё прошло не гладко, — пояснил он. — Хорошо, что вообще вернулись.

Ладонь кардинала коснулась локтя Рэма, миньон ответил ему тем же. Меж тем король крепко обнимал своего сына, но я не могла бы с уверенностью сказать, которое из приветствий было более тёплым. Зато меня встречать было некому, поэтому я, не дожидаясь приглашения, опустилась на ближайший стул.

— Что за пререкания я слышал, когда вы вышли из портала? — вернулся к своему первому вопросу кардинал.

— Кое-кто превысил свои полномочия, — процедил Рэм, устремляя на мага злой взгляд.

— Ничего подобного! — возмутился тот, абсолютно уверенный в своей правоте. — Ваше высокопреосвященство, я действовал исключительно в интересах короны.

— Опять ты завёл ту же песню? — На сей раз Рэм взглядами не ограничился и шагнул в сторону мага. — Учти: моё терпение на пределе. Сегодня я не в самом благодушном расположении духа.

— Вашими стараниями мы остались без ценнейшего пленного! Вы хотя бы понимаете, насколько важные данные мы могли от него получить?

— Очень в этом сомневаюсь. Ибарра не из разговорчивых.

— Так, прекратите оба! — распорядился кардинал. — Сейчас отправимся ко мне, и там вы расскажете всё в подробностях. Это касается всех, кто только что вышел из портала. За исключением его высочества, разумеется, — добавил он, повернувшись к королю с принцем.

— Ну уж нет, — возразил Рикардо. — Я намерен присутствовать при этом разговоре.

— Я уверен, что кардинал отлично разберётся во всём и без твоего участия, — возразил король.

Его величество не был настроен отступать. Какое-то время принц переводил взгляд с короля на кардинала и обратно. Затем сказал:

— Хорошо, отправляйтесь без меня, я присоединюсь к вам позже.

"Ну вот, отлично, — раздражённо думала я, шагая вместе со своими спутниками в кабинет кардинала. — Сначала меня чуть было не бросили в замке, теперь ведут на допрос. Прекрасно проведённая ночь, ничего не скажешь. Право слово, лучше бы осталась в гостях у Ибарры!"

Когда мы оказались в уже знакомом мне кабинете, кардинал сел за свой стол, а остальных — и на том спасибо! — устроили в специально расставленных удобных креслах.

— Итак, я вас слушаю, — сказал кардинал, положив руки на стол и сцепив пальцы.

Поскольку имело смысл начинать рассказ с момента похищения принца, первым заговорил Рэм.

— Пройдя через портал, мы сразу же оказались в каком-то замке, — сообщил он. — Нас поджидали. Их было семеро вооружённых воинов, так что дать отпор мы не смогли. Без особых объяснений нас отвели в камеру и там заперли. Вот собственно и всё — до прихода подкрепления.

Он с напускным равнодушием пожал плечами.

Дальше рассказывали главным образом Лангара и Вильер. Я не принимала участия принципиально, сочла, что и так уже достаточно сделала для эрталийской короны и заслужила право помолчать, а заодно по возможности и вздремнуть часиков восемь. Поскольку последнего обстоятельства не позволяли, я откинулась на спинку кресла и слушала, следя за присутствующими из-под полуопущенных ресниц. На каком-то этапе в комнату без предварительного оповещения вошёл принц. Ничего не говоря, занял место в одном из кресел.

В общем и целом события передали правильно. По существу, не вникая в излишние детали, но и не опуская по-настоящему важного. Разлад предсказуемо начался тогда, когда рассказ дошёл до самых последних событий, непосредственно предшествовавших нашему перемещению через портал. Взгляды на ситуацию мага и Рэма различались принципиально.

Наступил момент, когда кардинал оборвал споры, жёстко заявив:

— Меня интересуют только факты. Давать им оценку я буду сам.

Рассказчикам худо-бедно удалось передать суть, не скатываясь в спор и взаимные оскорбления. Я по-прежнему молчала, не поднимая ресниц. История подошла к концу.

— Ваше высочество, полагаю, вы хотите что-то добавить? — осведомился кардинал с почтительностью, какой не проявлял по отношению к предыдущим рассказчикам.

— Я хочу подчеркнуть, что решение касательно того, кто пройдёт через портал, было принято мной, — заявил Рикардо. — Остальные лишь последовали моему приказу.

То ли ресницы, через которые я смотрела сейчас на мир, сыграли со мной шутку, то ли кардинал действительно усмехнулся при этих словах. Будто говорил: "Ваше высочество, вы действительно полагаете, что эти люди нуждаются в вашем заступничестве?"

— Кроме того, — продолжал принц, — как вы, полагаю, уже заключили из услышанного, своим освобождением, равно как и жизнью, мы обязаны графине Ортэго. Если бы не её смекалка, отвага и самоотверженность, ни один из нас не разговаривал бы сейчас с вами в этом кабинете.

Я видела сквозь ресницы тот пристальный взгляд, который устремил на меня кардинал. Мои веки не дрогнули.

— Леди Ортэго спасала в первую очередь собственную жизнь, — пробурчал Вильер.

— В самом деле? — изогнул брови кардинал. И перевёл взгляд на мага, чем, признаться, серьёзно облегчил мне жизнь. Под его пристальным вниманием я чувствовала себя крайне некомфортно. — И когда пришла к вам, чтобы показать свой палец, тоже?

— Какой палец? — тут же вмешался Рэм.

Принц тоже смотрел непонимающе.

Однако ответа они не дождались.

— Тогда графиня не знала, чем это для неё обернётся, — нашёлся Вильер.

— Это действительно так, графиня? — обратился ко мне кардинал. Пришлось открыть глаза и всё-таки встретить его взгляд. — Вы не подозревали, обращаясь к господину Вильеру, что вам придётся пройти вместе с ним через портал?

— Разве мой ответ имеет значение, ваше преосвященство? — удивилась я. — Ведь что бы я ни сказала, доказать правдивость моих слов будет невозможно.

Кардинал вновь едва заметно усмехнулся, и на сей раз ресницы точно были ни при чём.

— Мы потеряли очень важного пленника, — продолжил отстаивать свою позицию маг. — И это чрезвычайно прискорбно. Учитывая ту опасность, которую он представляет, и всё то, что он мог бы нам рассказать... Он был бы невероятно ценен для короны.

— Зато мы возвратили в целости всех своих людей, — жёстко возразил Рэм.

Но кардинал реплику племянника проигнорировал.

— Тут я совершенно с вами согласен, господин Вильер, — кивнул он. — То, что Орландо Ибарра жив и на свободе, действительно чрезвычайно прискорбно. Для короны было бы значительно лучше, если бы вы привели его с собой. Такой пленник невероятно ценен. Вы абсолютно правы.

Рэм недовольно поджал губы, но вступать в спор с дядей не спешил. Рикардо тоже молчал, хотя вид имел весьма недовольный. А я подумала, что было бы глупо ожидать от второго (да простит меня принц!) лица в государстве другого ответа. Вот только почему-то казалось, что кардинал ещё не договорил. И действительно, стоило мне так подумать, как он снова обратился к магу.

— Скажите, господин Вильер, как вы полагаете, граф Монтерей представляет ценность для короны? Только, прошу вас, забудьте о нашем с ним родстве. Говорите прямо, так, как думаете на самом деле. Ведь перед вами духовное лицо.

— Разумеется, представляет.

Если маг и был обижен на Рэма, это никак не отразилось ни на сути его ответа, ни на интонации.

— И по какой же причине?

Признаться, я не вполне понимала, к чему именно ведёт кардинал. Было очевидно лишь одно: к чему-то он ведёт.

— Ну, например, он отличный фехтовальщик, и способен защитить принца.

— Нет, господин Вильер, — покачал головой кардинал. — Умение фехтовать — это, конечно, похвально, но ценным для короны графа делает вовсе не оно. Знаете, что именно? Преданность. Преданные люди — это самое ценное достояние, которое может — и даже обязана — оберегать корона.

Королевский маг предсказуемо промолчал.

Ещё некоторое время кардинал что-то обдумывал, сосредоточенно глядя то на одного, то на другого из присутствующих.

— Ваше высочество, — проговорил он наконец, — есть что-нибудь ещё, что вы желаете сказать присутствующим здесь людям?

— Нет, — ответил принц.

Кардинал вежливо склонил голову.

— В таком случае, господа, вы можете идти, — объявил он. — В дальнейшем каждого из вас пригласят ко мне или к его величеству. Граф, подождите меня в соседней комнате.

Рэм, уже поднявшийся со своего кресла, кивнул и прошёл к выходу следом за принцем.

— Леди Ортэго! — окликнул кардинал, едва я успела двинуться с места. — Будьте добры, задержитесь ещё на несколько минут.

Вот только этого мне не хватало. Мысленно проклиная всё на свете, я опустилась обратно в кресло. Что будет теперь? Меня станут расспрашивать о том, почему я всё время выигрываю в карты? Или кардинал поинтересуется подробностями моих отношений с его племянником?

Я подняла на Монтерея усталый взгляд.

— Графиня, мы прислушались к вашей просьбе и не стали уведомлять лорда Ортэго о причинах вашего участия в операции, — сообщил кардинал, доказав полную несостоятельность всех моих предположений. — Более того, о факте вашего участия в операции мы также ему не сообщили. На данном этапе ему было передано, что вас попросили сопровождать одну знатную даму во время непродолжительного выезда за пределы дворца. Я предоставляю вам возможность самостоятельно уведомить графа о том, о чём вы сочтёте нужным.

— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство.

— Не стоит.

— Я могу идти?

— Разумеется. Отдыхайте, леди Ортэго. Полагаю, это не последний наш разговор.

"Кто бы сомневался?" — со вздохом подумала я, выходя, наконец-то, из кабинета.

В соседней комнате у окна стоял Рэм. Едва я появилась, он сразу же направился в мою сторону.

— Как ты? — спросил он непривычным тоном. Кажется... сочувственным?

Я припомнила перспективы, который открыл было передо мной королевский маг, и, криво улыбнувшись, ответила:

— Сравнительно неплохо.

— У тебя усталый вид.

— Интересно, с чего бы это? — снова улыбнулась я.

За окном светало.

— Тебе необходимо отдохнуть. Постарайся как следует выспаться. Чего от тебя хотел мой дядя?

Я покачала головой.

— Ничего особенного.

Если он очень хочет узнать ответ, пусть расспрашивает самого кардинала. А у меня нет сейчас сил на обсуждение подобных деталей.

К счастью, настаивать Рэм не стал.

— В любом случае имей в виду, что если возникнут какие-либо проблемы, я их решу.

Я слабо улыбнулась и прикрыла глаза в знак согласия.

— Спокойной ночи.

Рэм посторонился, пропуская меня к выходу.

— Доброе утро! — фыркнула я, бросая взгляд на окно.

В свою спальню я пробралась на цыпочках и утомлённо опустилась на кровать. Но надежды сразу же приступить к заслуженному отдыху не оправдались: определённо, сегодня бог сна не был ко мне благосклонен. Ибо дверь без предварительного стука распахнулась, и в комнату вошёл Арман.

На секунду приподнявшись на локтях и убедившись, что по мою душу пришёл всего-навсего "муж", я снова разлеглась на кровати.

— Где ты была? — требовательно спросил он.

— У любовника, — не раздумывая, ответила я.

— Не ври! — возмутился "супруг". — Все видели, как твой любовник исчез в магическом портале. Потом мне передали невразумительное сообщение о том, что моя жена отправилась в какую-то непонятную поездку. Чёрт побери, я волновался!

— Извини, — ответила я, не отрывая головы от подушки. — Всё произошло очень быстро. Когда я заходила в покои, тебя здесь не было, а времени на то, чтобы написать записку, не оставалось.

— Так где ты была? — Тон Армана уже не звучал так требовательно, как в прошлый раз. — Я прав, это как-то связано с исчезновением принца?

— Клиент всегда прав, — изрекла я. — Связано, Арман. Меня привлекли к спасательной операции.

Дипломат округлил глаза.

— У них что, мужчин для этой цели не хватает? — спросил он некоторое время спустя.

Я вздохнула. На подробные объяснения не было сил, да и желания тоже.

— Надо было сыграть в карты, — выкрутилась я.

— А-а, — протянул Арман. — И как, сыграла?

Я кивнула.

— Удачно?

— Обижаешь.

— Ну ладно. Ложись спать, ты очень устало выглядишь.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Арман широко зевнул, прикрыв рот рукой.

— Вообще-то я тоже всю ночь не ложился, — признался он. — А можно я прямо тут пристроюсь, с краешку? Чтобы не бегать из комнаты в комнату? Домогаться тебя не буду, даю честное слово.

— Честное слово дипломата? — фыркнула я, совершенно впрочем не нервничая. — Ну уж нет. Мало ли что, вдруг ко мне любовник ночью заскочит? А тут муж со мной в одной кровати. Он же ревновать начнёт!

— А, ну если любовник, тогда конечно, — безоговорочно принял мою аргументацию "муж". — Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи!

Проснулась я далеко за полдень. Обед доставили прямо в нашу гостиную: на светскую жизнь у меня сегодня настроения не было, а никаких особенно важных мероприятий не намечалось. Арман отправился на свидание к Лидии, каковые уже стали вполне регулярными. Вернувшись, как водится, через окно, он переоделся и пошёл на какую-то деловую встречу.

Вечером, ни на секунду не задержавшись в гостиной, "супруг" проследовал ко мне в спальню. В руке он держал какую-то бумагу. Войдя, Арман прислонился плечом к двери и посмотрел на меня, с трудом сдерживая смех.

— Что так сильно тебя развеселило? — полюбопытствовала я.

— Вообще-то это мне впору задавать здесь вопросы. — Арман попытался придать своему тону серьёзность. Получилось довольно плохо. — Дорогая супруга, твоё поведение недопустимо! Уважаемые люди, беспокоясь о моей чести, передали мне чрезвычайно тревожные сведения.

Он помахал у меня перед носом листком бумаги.

— Что это?

Я попыталась выхватить у Армана бумагу, но он ловко отвёл её в сторону.

— Здесь вся правда о твоей супружеской неверности! — провозгласил он, снова срываясь на смех.

— Что, кто-то видел меня с Рэмом? — нахмурилась я.

Если так, то это было не слишком хорошо по отношению к Арману — не с точки зрения измены, конечно, а исключительно с точки зрения огласки. Однако мы с Рэмом не афишировали своих отношений на людях. Может быть, письмо написал Вильер? Уж он-то знает больше, чем другие, в силу обстоятельств...

— Позволь я зачитаю тебе это письмо. — Арман отошёл на пару шагов, чтобы у меня не возникло соблазна выхватить у него бумагу, и принялся декламировать. — "Многоуважаемый граф Ортэго! Прошу простить меня за то, что вторгаюсь в вашу частную жизнь. Меня вынуждает к этому уважение и искренняя симпатия, которые я испытываю по отношению к вам, а также радение о моральном облике современного высшего света. К моему глубочайшему сожалению, я должен сообщить вам об измене вашей супруги. Не далее как вчера я видел, как в окно её спальни забрался садовник. Расположение моих собственных окон позволило мне наблюдать за его продвижением. Надеюсь, вы примете необходимые меры. Барон Рохас".

Я хохотала, схватившись за спинку кресла, чтобы ненароком не потерять равновесие.

— Какой редкий талант попадать прямо в точку! — восхитилась я, отсмеявшись. — Написать тебе о том, что я изменяю тебе с тобой же, и это при том, что мы даже ни разу не занимались любовью!

— Вот об этом как раз барону знать необязательно, — заметил, по-прежнему веселясь, Арман. — Впрочем, не бери в голову: этот Рохас действительно денно и нощно бдит о моральном облике всего эрталийского дворянства. И регулярно рассылает такие вот письма. Правда, в некоторых случаях результат оказывается значительно менее смешным. Совсем недавно я видел плачущую леди Абри, о любовнике которой Рохас рассказал её мужу.

— Вот ведь мерзопакостный тип!

Я брезгливо поморщилась, мысленно делая заметку, что некоему барону надо будет отомстить. Не слишком жестоко, конечно, но так, чтобы на будущее он зарёкся доносить на окружающих.

— А супружеские измены, с которыми он так рьяно борется, покритиковать не хочешь? — хитро прищурился Арман.

— Не хочу, — отозвалась я. — Супружеская измена — это личное дело троих. А все остальные пускай держатся в стороне и занимаются собственными делами.

Учитывая, что проснулась я около двух часов пополудни, сна вечером не было ни в одном глазу. Поэтому, переодевшись в домашнее платье-неглиже, я зажгла побольше свечей и села читать книгу. Арман закрылся в собственной спальне и, вероятнее всего, уснул. Я же устроилась в кресле поудобнее, поджав ноги, и приготовилась бодрствовать до середины ночи.

Словом, когда через подоконник перемахнул Рэм, я не была застигнута врасплох. Спокойно отложила книгу и, поднявшись, шагнула ему навстречу, с любопытством поглядев на роскошный букет, который миньон держал в руке.

— Полночь, — округлила я: часы показывали пять минут первого. — По сравнению с прошлым разом это прогресс. Ещё неделя — и ты начнёшь являться, как все порядочные люди, к пятичасовому чаю.

— Я специально выжидал, чтобы твой муж заснул, — отозвался Рэм. — Я пришёл только на минуту.

Такое сообщение определённо удивляло, и я вопросительно приподняла бровь.

— Я пришёл, чтобы сказать тебе "спасибо". От себя и от принца тоже. За всё, что ты сделала для нас вчера.

В его тоне не было ни самодовольства, ни привычной иронии. Он был настолько серьёзен, что я невольно испытала чувство неловкости. А потому поспешила отшутиться:

— От тебя спасибо, так и быть, принимаю, а вот от принца — нет. Когда он сам влезет ко мне через окно, тогда и поговорим.

— Я ему передам, — пообещал Рэм.

В его голос вернулся привычный сарказм, и я почувствовала себя комфортнее. Но ненадолго, поскольку, сделав в мою сторону ещё один шаг, он серьёзно проговорил:

— И ещё. Я знаю, что в некоторых случаях поступал по отношению к тебе некрасиво. Я прошу прощения.

Мои глаза попросту вылезли из орбит. Либо я ничего не понимаю в людях, либо такие, как Рэм, не извиняются практически никогда, а если всё-таки извиняются, то это стоит им нескольких седых волос. Поэтому такое признание уж точно было необходимо перевести в шутку.

— Ты о том случае, когда влез ко мне в окно посреди ночи, рискуя испортить мою репутацию? — осведомилась я, наивно хлопая глазками.

Рэм укоризненно поджал губы.

— Я сейчас ухожу, — повторил он. — Просто хотел сказать всё это без свидетелей. — Он опустил глаза и будто только сейчас вспомнил про букет, который держал всё это время в левой руке. — Вот. Это тебе.

Он подошёл совсем близко и вручил мне цветы. Белые розы. Я приняла их, мысленно покачав головой. Неисправим. Букет, конечно, потрясающе красивый, но розы такого цвета символизируют тоску. А Рэм, похоже, об этом понятия не имеет.

Передав мне цветы, он поднёс к лицу мою левую руку и коснулся губами подушечки указательного пальца. Под ногтем всё ещё красовалось едва заметное пятнышко. Сколь ни глупо, но я так и не решилась его оттереть, словно оно всё ещё могло понадобиться.

— Я прекрасно понимаю, насколько тяжело было пойти с этим к магу, — тихо сказал он.

Вот как. Стало быть, кардинал всё-таки наябедничал. Интересно, как он к этому отнёсся и собирается ли ещё вернуться со мной к разговору на эту тему? Впрочем, на крайний случай у меня есть отличная и убедительная легенда про банановую кожуру...

Рэм ещё раз поцеловал кончики моих пальцев. Потом отпустил, и я медленно провела рукой по его щеке. Сквозь кожу начала едва ощутимо пробиваться щетина. Перехватив мою руку, он поцеловал сначала ладонь, потом запястье, а потом мои губы сами потянулись к его губам. Поцелуй становился всё более жарким. Пальцы Рэма проникли на несколько дюймов под ворот платья, мягко поглаживая мою шею и верх спины. Я отбросила букет на сиденье кресла.

— Чёрт, я ведь обещал, что пришёл только на минуту, — пробормотал Рэм, не отнимая руки от моей шеи.

— Ничего страшного: я с самого начала тебе не поверила, — заявила я, принимаясь расстёгивать пуговицы его рубашки.

— Но я-то себе верил, — покачал головой он.

— Очень глупо с твоей стороны, — попеняла я. — Видимо, ты плохо разбираешься в людях.

— Видимо, да, — прошептал он, коснувшись губами моей шеи и одновременно потянув шнуровку платья.

Расстегнув все пуговицы, я жадно прижалась ладонями к его коже, нащупывая мышцы, рискуя в очередной раз украсить его тело царапинами, а собственные пальцы — кровавыми пятнышками. Рэм уложил меня на кровать.

— Твой дядя случайно не велел тебе прекратить со мной всякие отношения? — полюбопытствовала я, пока он продолжал возиться со шнуровкой.

— Аделина, жаль тебя разочаровывать, но я уже взрослый мальчик, — прошептал мне на ухо Рэм. — Так что я сам решаю, с кем прекращать отношения, а с кем не прекращать. И дядя отлично это знает.

— Действительно жалко, — притворно вздохнула я. — Люблю молоденьких.

— Ерунда, — фыркнул он. — Такой, как ты, не нужны шестнадцатилетние юнцы. С таким ты заскучала бы в первый же вечер.

Это было вполне вероятно, но соглашаться вслух я не стала. Вместо этого прогнулась под смелыми ласками мужчины, знающего в них толк.

— Я был готов задушить этого мага голыми руками, когда он обнял тебя вчера вечером.

Работа над шнуровкой, наконец-то, была окончена.

— Он делал ровно то, что я ему позволяла, — зачем-то заступилась за Ибарру я.

— Я прекрасно это видел, — подтвердил Рэм. — Поэтому и тебя я тоже чуть было не задушил.

— Вообще-то я делала всё это для того, чтобы мы все смогли выбраться оттуда живыми, — напомнила я.

— Думаешь, я не понимал этого с самой первой секунды? — откликнулся он, опуская руки к подолу, чтобы стянуть с меня платье. — Отлично понимал. Но желание придушить кого-нибудь из вас от этого было не меньше.

Больше мы не разговаривали. Давно заметила, что мужчинам бывает трудно сосредоточиться на разговоре, когда они видят перед собой обнажённую женскую грудь.

Да, Рэм прав. С несовершеннолетним мальчиком я действительно быстро бы заскучала. С ним же мне это не грозило.

Тем не менее, остаться у меня на всю ночь он опять не мог. Поэтому наступил момент, когда Рэм стал одеваться, чтобы покинуть мою спальню тем же способом, каким он сюда и проник. Я же ограничилась тонкой камизой и забралась под одеяло.

Рэм уже надел брюки, обул сапоги и теперь застёгивал пуговицы рубашки, когда дверь распахнулась после короткого предупредительного стука. Патетически приложив руку ко лбу, Арман изобразил громкие рыдания.

— Несчастная! Как ты могла так поступить со мной! Ещё и пяти недель не прошло с тех пор, как мы принесли свои клятвы под сводом храма!

Я подпёрла рукой щёку, приготовившись к продолжительному представлению. Вот только в честь чего Арман его устроил?

— Как ты могла нарушить моё хрупкое доверие? — продолжал вдохновенно восклицать "супруг".

Я-то готова была слушать и дальше, но вот Рэм актёрский профессионализм Армана явно не оценил.

— Защищайся! — процедил он, извлекая шпагу из всё ещё не пристёгнутых к поясу ножен.

Сколь ни удивительно, Арман не растерялся.

— Что? — нахмурился он, и не думая касаться рукояти собственного оружия. — Э нет, так не годится! Это моя реплика. Это я — обманутый муж, поэтому именно я должен сказать: "Защищайтесь, сударь!".

Рэм слегка опешил и, пока ситуация не успела зайти слишком далеко, я взяла дело в свои руки.

— Дорогой, — вкрадчиво проговорила я, обращаясь к Арману, — мы ведь с тобой договорились, что каждый живёт так, как считает нужным. Брак браком, а личная жизнь у каждого своя. Что же тебе вдруг теперь не нравится?

Рэм очень медленно повернул ко мне голову и одарил меня весьма выразительным взглядом. "Ты не находишь, милая, что могла бы сообщить мне об этом несколько раньше?" Я не смутилась.

— Да? Ну и ладно, — мигом растерял весь свой запал Арман. — Между прочим, ты могла бы оценить мою деликатность. Я ведь имел возможность ворваться сюда и раньше, но вместо этого интеллигентно дождался, пока вы освободитесь.

Лицо Рэма стало приобретать пунцовый оттенок, а пальцы очень крепко сжали рукоять шпаги.

— Дорогой, так что же тебе понадобилось? — спросила я, стремясь в очередной раз сгладить ситуацию.

Что самое удивительное, ответ Армана был адресован не мне, а Рэму.

— Граф, как вы относитесь к тому, чтобы выпить? — поинтересовался "супруг", склонив голову набок. — У меня есть в запасе несколько бутылок отличного рестонского, и я ощущаю острую потребность с ними разделаться. Но для этого мне необходима компания: не имею привычки пить в одиночку.

Рэм задумчиво опустил взгляд в пол и снова поднял его на Армана.

— А с удовольствием, — постановил он затем.

Я откинула голову на подушку и, фыркнув, закатила глаза. Мужчины!

Как говорится, трезвый пьяного не поймёт. А напиваться вместе с мужчинами мне не хотелось. Поэтому я всё-таки привела себя в приемлемый вид и отправилась немножко прогуляться по дворцу.

Время было позднее, поэтому поначалу мне никто не встречался, за исключением дежуривших тут и там стражников. Но миновав лестничный пролёт, я увидела прогуливающееся впереди привидение в белых кружевных одеждах. Привидение приблизилось и на поверку оказалось леди Милони.

— Леди Ортэго! Я вижу, вам тоже не спится. А у меня бессонница. Мой лекарь рекомендует в таких случаях получасовые прогулки. Так что я хожу по коридору, туда и обратно. Прошла уже восемнадцать раз. А вы отчего не в постели?

— Вы понимаете, — доверительно проговорила я, — в данный момент мой муж пьёт вместе с моим любовником. И что вы прикажете бедной женщине делать в этой ситуации? Мне совершенно нечем заняться!

Рэм и Арман сидели в креслах и распивали четвёртую бутылку рестонского.

— Ты понимаешь, — раскрасневшийся Арман попытался жестикулировать с бокалом в руке, в результате чего вино выплеснулось через край, — моя любимая женщина — само совершенство, но её отец... У-у-у...

— Что, тяжёлый характер? — сочувственно спросил Рэм, в очередной раз прикладываясь к собственному бокалу.

— Не то слово! — воскликнул Арман. — Сидит над своей дочкой, как сыч, шагу ей не даёт ступить! И что мне прикажешь делать? С какой стороны к нему подойти?

— К нему тебе лучше не подходить, — рассудительно ответил Рэм, после чего встал, дабы налить себе ещё вина.

Пошатнулся, но равновесие удержал достаточно легко и снова устроился в кресле с наполненным на три четверти бокалом.

— И как же мне т-тогда быть дальше? Эх, я самый несчастный человек на свете! — заплетающимся языком пожаловался Арман.

— Вот и нет, — возразил Рэм, выныривая из опустошённого бокала. — Если хочешь знать, моё положение хуже твоего. Твоя зазноба хотя бы живёт с отцом. А женщина, которая нравится мне, замужем!

— Да ты что? — искренне расстроился Арман. — Бедняга, вот же тебе не повезло! Хотя подожди! — Его глаза радостно просияли. — Что может проще? Вызови мужа на дуэль и убей его. Ты же один из лучших фехтовальщиков Эрталии! Один удар — и она уже не жена, а вдова. А это совсем другое дело! — закончил он, хихикая и для пущей выразительности размахивая рукой с вытянутым указательным пальцем перед самым носом у Рэма.

Тот озадаченно поглядел на собутыльника, а затем перевёл нахмуренный взгляд на бокал, надеясь хотя бы там увидеть истину. Увы, даже такой надёжный источник решения всех вопросов не помог.

— Так ведь это... — протянул Рэм, снова поднимая взгляд на Армана. — Её муж — это ты.

— Да? — протянул тот. — Правда? Неожиданно... Да, действительно проблема.

И они потянулись за новой бутылкой.

Глава 11

На следующее утро, начавшееся в половине первого дня, Арман заглянул ко мне в спальню. Я сидела перед зеркалом и лениво причёсывалась.

— Прямо не знаю, как мне быть, — пожаловался Арман, скривив губы.

— Что случилось? Похмелье? — без особого сочувствия поинтересовалась я, продолжая глядеть в зеркало.

Я ничего не имею против употребления алкоголя в больших количествах, но человек, который на это идёт, отлично знает, какой результат ожидает его наутро. И, принимая решение напиться, должен быть морально и физически готов к расплате.

— У меня вообще практически не бывает похмелья, — отмахнулся Арман.

— Завидное качество для дипломата, — хмыкнула я.

— Ещё бы!

— Так что же тогда?

— Вот! — Арман помахал у меня перед носом листком бумаги, который мне сразу же что-то напомнил. — Барон Рохас не дремлет. Он бдит денно и особенно нощно, и его бдение начинает меня нервировать.

— Он снова написал тебе письмо? — оживлённо спросила я.

И попыталась забрать листок у Армана, но не тут-то было.

— Э нет! — возразил он, прытко отскакивая назад. — Только из моих рук. Здесь вся правда о тебе, о неверная, вероломная супруга!

— Ладно, пускай будет из твоих рук, — не стала возражать я. — Только читай, не томи!

— "Многоуважаемый граф Ортэго!" — принялся зачитывать с выражением Арман. — "Прошу простить меня за то, что, в силу глубочайшего уважения к вам, повторно вторгаюсь в вашу частную жизнь. Вчера ночью, распахнув окно, дабы подышать свежим воздухом, я лицезрел ужасную вещь. В спальню вашей супруги по стене снова забрался мужчина! Более всего меня ужаснуло то, что это был другой человек. Не садовник, которого я видел днём ранее".

— Стало быть, барон считает, что преданность одному любовнику — ценное качество, — прокомментировала я. — Если бы в окно опять лез садовник, это бы менее его шокировало. В чём-то он прав: ведь так выходит, что я изменяю не только мужу, но и первому любовнику!

— "По причине позднего времени суток я не имел возможности разглядеть лицо злоумышленника", — продолжал Арман.

— Почему сразу злоумышленника? — вновь перебила я. — Зачем так плохо думать о людях? И это только из-за того, что человек тёмной ночью забрался по стене в чужое окно!

Арман метнул на меня недовольный взгляд и продолжил:

— "Тем не менее, я вполне уверен, что это был другой человек. Его одежда и движения выдавали в нём аристократа".

— А что, аристократы лазают по стенам как-то по-особенному? — вновь не удержалась я. — Надо будет попросить Рэма несколько раз полазить туда-сюда, чтобы я присмотрелась. И вообще, не понимаю, что не устраивает этого Рохаса. От садовника к аристократу — это ведь прогресс! Он мог бы порадоваться за твою жену, ну, и за тебя заодно.

— Можно я дочитаю? — возмутился Арман.

— Да-да, конечно, прости, — повинилась я.

— Осталось совсем немного, — буркнул дипломат. — Итак, где я остановился... Ах, да. "Убедительно прошу вас как можно скорее принять меры. Поведение леди Ортэго позорит герцогский двор. С уважением, барон Рохас."

— Заверения в уважении звучат невероятно трогательно, — заметила я.

— Сказать по правде, всё это начинает меня беспокоить.

— Опасаешься за свою репутацию? — предположила я.

— Опасаюсь, что меня могут засечь. — Прикусив губу, Арман выглянул в злополучное окно. — Что, если барон надумает проследить за развратным садовником? Или расскажет обо всём герцогу, тот проявит подозрительность и, в конце концов, выйдет на меня? Боюсь, мне придётся переодеваться где-нибудь в саду и уж потом отправляться во дворец через двери. Конечно, существует риск, что кто-нибудь засечёт меня в процессе превращения из садовника в дворянина. Но если я продолжу лазить в твоё окно, риск будет не меньше.

— Надо присмотреть безлюдное место в саду, — деловито прищурившись, заметила я. — И продумать быстрый способ переодевания. Ты хорошо придумал усы. Снять их — дело нескольких секунд, а внешность уже производит совершенно иное впечатление. Спрятать в придачу шляпу — и ты уже другой человек. Что же касается одежды... Тебе нужна куртка — ну, или что-то в этом роде, — которая снаружи подходила бы для дворянина, а вот с изнанки смотрелась как одежда слуги. И надевать под неё неброскую рубашку. Вывернул рукава — вот и всё переодевание. Жаль, что моя Ристонийская портниха далеко. Но, думаю, я и сама смогу смастерить тебе такую куртку. Главное найти в твоём гардеробе основу.

— Ты — воистину незаменимый союзник.

Арман благодарно поцеловал мне руку. Я небрежно повела плечом.

— Так или иначе, с бароном необходимо разобраться. Я не люблю спускать подобные вещи. Так что этим я чуть позже займусь. И кстати, по поводу лазания в окна. Надеюсь, Рэм вчера ночью ушёл через дверь?

Когда я вернулась после прогулки по коридорам дворца, мужчины всё ещё сидели в гостиной и пили. Я отправилась в спальню и уснула прежде, чем они разошлись.

— Рэм? — переспросил Арман. — Нет, не через дверь. Мы попрощались, и он вышел в окно.

— Что значит "вышел в окно"? — нахмурилась я.

— Ну, он забрался на подоконник, а затем шагнул в окно, — объяснил Арман. — По-моему, Рэм просто перепутал его с дверью. После пятой бутылки такое, знаешь ли, бывает.

— Боги! — Я приложила руку к груди и судорожно сглотнула. — Надеюсь, он ничего себе не сломал?

— Сломал? — удивился Арман. — Да нет, готов поспорить, он даже не ушибся.

Теперь я тоже подошла к окну и выглянула вниз. Высота, конечно, не слишком впечатляющая, но если "выйти в окно", даже не подготовившись к прыжку...

— Если бы он был трезв, то наверняка переломал бы руки или ноги, — согласно кивнул Арман. — Но, Аделина, он-то был пьян! А пьяному такая высота нипочём. Он просто поднялся на ноги, отряхнул ладони и пошёл дальше. По-моему, даже не заметив, что что-то прошло не так, как надо.

Я рассмеялась. Что ж, надо надеяться, что больше он не повторит такой маршрут. Тем более что после вчерашней попойки с Арманом Рэм явно понял, что необходимость в использовании окна отпадает.

Как выяснилось, я жестоко ошибалась. Правда, на сей раз миньон не застал меня врасплох. Около девяти часов вечера (прогресс, как я и предсказывала, был налицо) я услышала шум со стороны окна и распахнула его как раз вовремя, чтобы впустить собиравшегося постучаться Рэма.

— Что ты делаешь? — не оценила романтичности порыва я. — Неужели ты до сих пор не понял, что если войдёшь через дверь, ничего страшного не произойдёт?

— Прости, Аделина, но это было твоё желание, — отметил Рэм.

— Моё? — изумилась я.

Но не успела я договорить это слово, как Рэм снова повернулся к окну и сказал куда-то вниз:

— Рикардо, залезай.

Хлопая ресницами, я наблюдала за тем, как на подоконник забирается наследный принц Эрталии.

— Ваше высочество?! — выдохнула я, когда Рикардо соскочил на пол и оправил камзол.

На большее у меня дара речи пока не хватило.

— Вы ведь сказали графу, что примете заверения в моей благодарности лишь в том случае, если я сам влезу к вам в окно, — проявил осведомлённость принц. — И вот я здесь.

Я стала шарить рукой по воздуху в поисках стула, какового, увы, в пределах моей досягаемости не было.

— Вообще-то я пошутила, ваше высочество.

— Вообще-то я тоже, — усмехнулся принц.

— Ваша шутка определённо производит большее впечатление, — нервно сглотнув, признала я.

Принц отошёл от окна и огляделся. Время было позднее, но свечи успешно разгоняли темноту.

— А теперь будем говорить серьёзно, — заявил Рикардо. — Я действительно пришёл сюда, чтобы поблагодарить вас, леди Ортэго. За то, что вы спасли мою жизнь, и за то, что спасли жизнь этого шалопая, что для меня тоже крайне ценно. — Принц покосился на Рэма. — Хоть он, конечно, и сам виноват, что оказался в такой ситуации.

Да-да, ваше высочество, но только если бы этот шалопай не ринулся за вами очертя голову, то королевский маг никогда бы не смог открыть портал, чтобы спасти вас из плена.

— Я помню, вы назвали его идиотом... кажется, пять раз?

— Сколько бы ни было, он получил по заслугам, — отмахнулся принц.

Рэм отнёсся к этим словам благодушно.

— Примите мои заверения в глубочайшей признательности, леди Ортэго, — серьёзно повторил Рикардо.

— Не стоит, ваше высочество.

— Имейте в виду, что всегда можете рассчитывать на моё расположение и содействие, — продолжал принц.

Я присела в реверансе. В данном случае возражать было бы глупо. Не так уж много вариантов более ценной награды мог бы предложить наследник престола.

— Как жаль, что граф уже положил на вас глаз, — на более легкомысленной ноте заметил принц. — Если бы вы были моей фавориткой, я мог бы уговорить отца снять большую часть моей личной охраны.

— Боги, ваше высочество, только не говорите, что у меня был шанс стать фавориткой наследника престола, и я утратила этот шанс по вине графа! — взмолилась я, перенимая у Рикардо шутливый тон.

— Что там наследник престола, — отозвался принц. — Полагаю, вы могли бы стать фавориткой самого короля, если бы задались такой целью.

Рэм обхватил меня за талию и притянул к себе. Похоже, уступать он не собирался даже особам королевской крови.

Меж тем принц подошёл к окну и, слегка отодвинув гардину, выглянул наружу.

— Кажется, никого, — сказал он Рэму.

— Вы чего-то опасаетесь? — нахмурилась я.

— Да. Опасаюсь увидеть под окнами дюжину гвардейцев, которую выделил для моей охраны его величество, — с раздражением отозвался принц. — Насилу удалось от них отделаться. А то в закрытых помещениях я начинаю побаиваться умереть от нехватки воздуха.

— Беспокойство его величества вполне понятно, — осторожно заметила я.

— Понятно, — согласился принц. — Но от судьбы не убежишь. А всё говорит о том, что та гадалка действительно знала своё дело.

— Чушь, — отрезал Рэм, куда более жёстко, чем, казалось бы, допустимо по отношению к наследнику престола. — Мы уже не один раз это обсуждали.

— Не стоит докучать леди Ортэго этой дискуссией, — поморщился принц, явно оставшийся при своём мнении.

Сама я послушала бы данную дискуссию с большим интересом, однако признаться в этом было бы бестактно. Поэтому я промолчала и, отдёрнув гардину, в свою очередь высунулась в открытое окно.

— Вы что-то заметили? — нахмурился принц.

Они с Рэмом разом подобрались, словно хищники, готовые к прыжку. Оба сжали в пальцах рукояти, а шпага Рэма на треть выехала из ножен.

— Нет-нет, — поспешила объясниться я, пока накал страстей не достиг апогея, — я просто полюбопытствовала... Вы случайно не знаете, где расположены окна барона Рохаса?

— А почему тебя это интересует? — нахмурился Рэм, возвращая шпагу в ножны.

Принц тоже с облегчением отпустил рукоять.

— Хочу спеть ему серенаду, — съязвила я.

— Напрасно вы так шутите, — рассмеялся Рикардо. — Будь барон чуточку помоложе, и граф уже отправил бы к нему секунданта.

— Думаю, это вполне бы меня устроило, — призналась я.

— А в чём, собственно, дело? — поинтересовался Рэм. — Барон тебя чем-то обидел?

— Обидел? — Я мысленно оценила такое определение. — Нет. Скорее, рассердил. Он взял привычку наблюдать за моими окнами, а затем писать моему мужу сочинения о том, что видел. Сегодня Арман получил письмо, извещающее о твоём вчерашнем посещении.

— Вот ведь... — Бранное слово чуть не сорвалось с губ миньона, но он в самый последний момент удержался.

— К счастью, как ты сам понимаешь, ничего нового мой муж не узнал, — продолжила я. — Но подобные письма не поднимают ему настроение.

— Этот барон Рохас со своей патологической тягой к эпистолярному жанру уже осточертел всему дворцу, — процедил Рэм. — Я лично знаю людей, которым порядком надоело его бумагомарательство.

— Я тоже об этом наслышан, — подтвердил принц. — Полагаю, что рано или поздно один из раскрытых бароном любовников попросту вызовет его на дуэль под предлогом клеветы. И на этом всё закончится.

— Учитывая возраст и физическую форму барона, это маловероятно, — не согласился Рэм. — Как следует защищаться он не сможет. Вряд ли кто-нибудь решится марать руки. Я бы, например, его вызывать не стал.

— Мне кажется, я уже нашла способ отомстить барону без кровопролития, — вмешалась я. — Так что дуэль не понадобится.

— В самом деле? — оживился принц. — А нельзя ли принять в этом участие?

— Вообще-то, — задумчиво проговорила я, — ваша помощь могла бы оказаться очень полезной. Для того чтобы сделать месть по-настоящему запоминающейся, нужно будет провести кое-кого на территорию дворца. А вы ведь обладаете такими полномочиями.

— Это начинает мне нравиться.

Рикардо поцеловал мне руку.

В этот момент дверь распахнулась. Арман застыл на пороге, разинув рот. Открытое окно, в спальне трое — Рэм, принц и я. Первый по-прежнему обнимает меня за талию. Губы второго касаются моей руки. Молчание длилось секунд десять. Никто не находил слов.

— Э... Граф, это совсем не то, что вы подумали, — проговорил наконец принц.

И прикусил губу, чувствуя, что его слова прозвучали не слишком оригинально, а также не особенно убедительно.

Напряжённая тишина продолжалась ещё несколько секунд. На сей раз её нарушил Арман.

— Ваше высочество... А как вы относитесь к тому, чтобы выпить?

Тем вечером я снова гуляла по дворцу и снова повстречала леди Милони. Та рьяно выполняла предписание лекаря, прохаживаясь вперёд-назад по длинному коридору.

— Леди Ортэго? Вы что же, опять прогуливаетесь? — осведомилась она.

— Да, леди Милони, — подтвердила очевидное я.

И развела руками, дескать, ничего тут не попишешь.

— Хотите сказать, что ваш супруг снова пьёт вино с вашим любовником? — скептически спросила дама.

— Хуже того, — доверительно прошептала я, многозначительно округлив глаза и наклоняясь к ней поближе. — Сегодня к ним присоединился ещё и принц.

— Принц? — непонимающе нахмурилась леди Милони.

Я энергично кивнула.

— Его высочество Рикардо Дельгато.

— Как он мог появиться в ваших покоях? — недоверчиво фыркнула придворная.

Я заговорила ещё тише.

— Влез через окно. Представляете? Он и мой любовник. Поднялись по стене, забрались в комнату. Только для того, чтобы поговорить, вы ничего плохого не подумайте. А тут в спальню вошёл муж! И вот теперь они пьют втроём. Ужас, правда?

Судя по взгляду леди Милони, с последним она действительно была согласна. Вот только в мою историю не поверила ни на грош. Но то, как разыгралось моё воображение, действительно казалось ей ужасным.

Следующим вечером барон Рохас был занят своим любимым занятием. Как и все прочие вечера (а также многие дневные часы), он переходил от окна к окну, бдительно следя за тем, что происходит снаружи. Кто к кому пошёл, кто с кем встречается, не целуется ли кто, укрывшись среди кустов дворцового сада. Особенный интерес барона с некоторых пор вызывало окно спальни графини Ортэго. Подумать только! Сначала туда влез один мужчина, затем другой, а вот вчера — сразу двое! Какая жалость, что он не смог разглядеть их лица и теперь не знает, те же двое это были, что прежде приходили по отдельности, или же это совершенно другие люди! Второй вариант, пожалуй, нравился барону даже больше. Ведь в этом случае выходило, что у графини целых четыре любовника! Разумеется, он уже написал графу третье письмо с подробным изложением вчерашних событий. Однако этот простак, похоже, никак не мог справиться с безнравственностью собственной супруги. Хоть бы решётку на окно распорядился поставить, что ли!

Тем не менее, в глубине души барон радовался, что графу Ортэго не пришло в голову столь элементарное решение проблемы. Ведь это давало ему, барону, шанс увидеть сегодня ещё что-нибудь интересное.

И всё же он не ограничивался лишь тем окном, из которого мог наблюдать забирающихся к графине гостей. Барон не терял бдительности и, стоя на страже морального облика герцогского двора (тяжёлая обязанность, которую он возложил на себя совершенно добровольно), регулярно обходил все окна в своих покоях.

И вот теперь, когда он зашёл в спальню, его внезапно отвлёк от важного и всепоглощающего занятия голос супруги.

— Ах ты, мерзавец! — вскричала она, врываясь в помещение за ним следом. — Негодяй! Старый развратник!

Барон непонимающе нахмурил брови, одновременно прикрывая ухо ладонью: голос у супруги был зычный. Упрёки баронессы казались тем более странными. Во-первых, женщинами барон Рохас не интересовался довольно-таки давно. А во-вторых, его супруге было крайне нехарактерно проявление сильных эмоций. Как правило, ей было свойственно перманентное состояние лёгкого недовольства. Барон мог припомнить лишь один случай, когда лёгкое недовольство переросло в тяжёлое, и произошло это, когда горничная случайно разбила чашку из дорогого сервиза.

— В чём дело, дорогая? — осведомился он, стараясь придать своему тону максимальную мягкость и заботливость.

— Ах, у тебя ещё хватает наглости спрашивать, в чём дело?! — возмутилась супруга. — Развратник, ловелас и сластолюбец! Изволь объяснить, что это делало на столе в твоём кабинете? Когда я получила письмо, извещающее, что ты завёл любовницу, сперва не поверила! И тут обнаружила это!

И баронесса грозно потрясла корсетом, который сжимала в кулаке правой руки. Барон, хорошо знавший свою жену, сразу понял намёк: она была бы не против с той же силой сжать в кулаке чью-то шею.

— Дорогая, я представления не имею, что это такое, — поспешил заверить, пятясь, барон. — То есть я представляю себе, что это такое... — Жена грозно насупила брови, и он поспешил добавить: — ...но не имею представления, как оно могло оказаться в моём кабинете. А может быть, это горничная забыла? — с надеждой предположил он.

— Ах, горничная? Значит, ты признаёшься? — воскликнула супруга.

— Нет-нет-нет! — пятиться больше было некуда, и, прижавшись спиной к стене, барон молитвенно сложил перед собой руки. — Я имел в виду, ну, может быть, она здесь прибиралась, ей стало жарко, мало ли...

— Горничные, к твоему сведению, таких корсетов не носят! — припечатала супруга. — Равно как и вот таких чулок!

И она извлекла на свет вышеозначенный предмет одежды.

— А... это откуда? — боязливо спросил Рохас.

— Из ящика твоего секретера! — грозно сообщила баронесса.

— Не понимаю, как оно могло там оказаться! — всхлипнул Рохас.

Баронесса уже открыла рот, чтобы высказать ему всё, что она думает на этот счёт, но то, что произошло дальше, на время лишило её дара речи. Ибо в окне возникла взлохмаченная голова молодой темноволосой женщины. Следом за головой появилось и всё остальное, и, надо сказать, выглядело это остальное весьма привлекательно.

Спрыгнув с подоконника, брюнетка сразу же бросилась к Рохасу. На то, чтобы сориентироваться в помещении, ей потребовалось не более пары секунд.

— Любимый! — воскликнула она, обнимая барона. Тот попытался сопротивляться, но девушка оказалась напористой. — Как же я без тебя соскучилась! Надеюсь, сегодня мы сможем весело провести время?

— Весело провести время! — прорычала супруга, к которой вернулась способность говорить. — И после этого ты продолжишь утверждать, что не знаешь, как те вещи оказались у тебя в кабинете?

— Дорогая, но я и правда... — попытался было оправдаться Рохас, но девушка его перебила.

— В кабинете? Но, дорогой, мы с тобой никогда не делали этого в кабинете. Какое досадное упущение...

— Дорогая, не слушай её! — воскликнул барон, в очередной раз пытаясь освободиться из объятий. — Я вижу эту женщину впервые в жизни. И потом, она брюнетка! Ты же знаешь, мне всегда нравились только блондинки!

И он устремил взгляд на невзрачные, но светлые волосы супруги.

Обсуждение этого щекотливого вопроса прервалось, поскольку в оконном проёме возник силуэт ещё одной девушки.

— Значит, блондинки, — процедила жена, разглядывая светлые волосы забирающейся в окно гостьи.

Оказавшись в спальне, та подбежала к Рохасу не менее резво, чем брюнетка.

— Дорогой, ты без меня скучал? — кокетливо поинтересовалась она, ничуть не смущаясь из-за присутствия двух конкуренток.

Последние, однако же, отреагировали на её появление значительно менее лояльно.

— А это что ещё такое? — упёрла руки в бока баронесса.

— Да! — поддержала её брюнетка. — Вот, значит, с кем ты развлекался в кабинете? Меня ты, между прочим, туда не приглашал!

Трудно было не различить в последних словах упрёка.

Однако барона недовольство брюнетки особенно не взволновало, поскольку значительно более сильно он переживал из-за реакции супруги, пускай не то чтобы любимой, но во всяком случае привычной.

— Дорогая, умоляю тебя, не слушай ты их! — снова воззвал он. — В конце-то концов, ты же меня знаешь. Меня вообще давно уже не интересуют женщины. Зачем бы мне было их сюда приглашать?

Шум, раздавшийся со стороны окна, разом привлёк внимание всех четверых. С подоконника спрыгнул щуплый, изысканно одетый мужчина лет тридцати.

— Возлюбленный! — воскликнул он, бросаясь к Рохасу. Воспользовавшись тем, что женщины при его приближении отпрянули, гость радостно обнял барона. — Как давно мы не виделись! Но можешь даже не сомневаться: я всю неделю хранил тебе верность, — жеманно добавил он. — А ты? Тебе было без меня хоть немного грустно?

Широко раскрыв глаза, барон беззвучно шевелил губами, видимо, желая хоть что-нибудь сказать, но при этом не вполне представляя себе, что именно.

— Ах, вот, значит, как! — Первой нашлась супруга. — Значит, женщины тебя давно не интересуют. А кто интересует, мы теперь отлично видим.

Местоимение "мы" наглядно демонстрировало, что леди Рохас уже мысленно объединила себя с блондинкой и брюнеткой, движимая инстинктом женской солидарности.

— Это никуда не годится! — охотно поддержала её темноволосая девушка. — Ты что же, и в моих объятиях думал вот о нём?

Она брезгливо наморщила носик, указывая на вновь прибывшего.

Последний изумлённо воззрился на Рохаса.

— Ты что же, — взвизгнул он, — изменял мне с...с... — его губы задрожали, будто он никак не мог выговорить последнее слово, — с женщинами?!

Барон вжался в стену и молчал, пусть с опозданием, но всё же сообразив, что теперь каждое слово может быть использовано против него. Остальные переругивались между собой, всё сильнее повышая голос, но разом притихли, когда влезший в окно последним мужчина внезапно ринулся к кровати.

— Здесь кто-то есть! — объяснил своё поведение он. — В твоей постели! Сейчас мы наконец узнаем, с кем ты нам изменяешь!

И он резким движением сбросил одеяло. После чего все надолго застыли без движения. В постели барона, положив голову на подушку, лежала полутораметровая игуана, взиравшая на суетящихся двуногих немигающим взглядом маленьких тёмных глаз.

На следующий день принц и Рэм, с разрешения Армана, залезли ко мне в окно, дабы проверить, воспоследует ли за этим письмо от барона. Арман разрешил, правда, с условием, что они возьмут его с собой, так что в окно забирались втроём. Я махнула рукой. Когда в окно девушки забирается один мужчина, она воспринимает это как романтику. Когда двое, она удивляется, особенно если один из них — наследник престола. А дальше число перестаёт иметь значение.

Письма от барона не воспоследовало.

А ещё через день меня вызвали к кардиналу.

За мной, как и в прошлый раз, пришёл Гратен. Теперь я сразу поняла, что ему нужно.

— Его высокопреосвященство желает меня видеть? — обречённо осведомилась я.

— Именно так.

Гратен вежливо склонил голову.

"С вещами?" — чуть было не спросила я. Но сдержалась. И, изобразив на лице выражение "Я всегда счастлива лицезреть главу эрталийской церкви", проследовала по уже привычному маршруту.

Кардинал вновь сидел за рабочим столом и как раз вскрывал толстый конверт при помощи мельхиорового ножа для бумаг, рукоять которого изображала голову грифона. Я невольно засмотрелась на этот предмет: учитывая, что грифон — животное мифическое, было весьма любопытно увидеть такую вещь именно у кардинала.

— Присаживайтесь, леди Ортэго, — произнёс Монтерей, не поднимая глаз.

Я послушалась. Опустилась в кресло и скромно сложила руки на коленях, приняв умеренно виноватый вид.

— Итак, леди Ортэго, — проговорил кардинал, откладывая вскрытый конверт, — я наслышан о том, как вы обошлись с бароном Рохасом.

"Если от вашего племянника, то он — ябеда", — подумала я. И изобразила на лице ещё более виноватое выражение.

— Я готова исповедаться, ваше высокопреосвященство.

— С огромным интересом выслушал бы вашу исповедь, дочь моя, — ответил кардинал, — но только не в том, о чём мне и так досконально известно. А что-то подсказывает мне, что в другом вы исповедоваться не станете.

Сделать лицо ещё более виноватым было бы трудно, поэтому я в знак раскаяния опустила глаза.

— Известно ли вам, — сурово произнёс кардинал, поднимаясь со стула, — что происшествие двухдневной давности произвело на барона Рохаса сильное впечатление?

Я молчала, продолжая держать голову опущенной. Что, впрочем, не мешало мне внимательно следить за каждым движением Монтерея. Повернувшись ко мне спиной, он прошёл к располагавшемуся за столом бюро и открыл дверцу, за которой располагались многочисленные выдвижные ящички.

— С супругой барон помирился, — продолжал кардинал, — однако в корне пересмотрел своё отношение к разоблачительным письмам и принял решение воздержаться отныне от их написания. И вот за это, — он повернулся ко мне, — я должен выразить вам свою благодарность.

Напускное выражение раскаяния слетело с моего лица, и я подняла голову, удивлённо уставившись на Монтерея.

— Вот, — сказал кардинал, извлекая из ящичка толстую стопку бумаг, перевязанную лентой, и небрежно кидая её на стол. — Все эти письма я получил от барона Рохаса за последние полторы недели.

— Барон писал письма ВАМ? — изумилась я.

— Что вас в этом удивляет? — Кардинал снова занял своё место за столом. — Барон радел о моральном облике эрталийского дворянства. Кому же как не пастырю следует сообщать о духовном разложении вверенной ему паствы?

Я понимающе кивнула. Должно быть, Рохасу кардинал не сообщал, что государственная измена интересует его значительно сильнее измены супружеской.

— Как вы, наверное, понимаете, у меня есть масса более важных дел, чем просмотр вот этого, пусть даже и беглый. — Кардинал бросил взгляд на толстую пачку писем. — Впрочем, давайте перейдём к другому вопросу.

К другому?! На всякий случай я снова изобразила виноватое лицо.

— Вы оказали эрталийской монархии неоценимую услугу, отправившись в замок Орландо Ибарры, — отметил кардинал. Я облегчённо выдохнула. — Что вы хотите получить в качестве вознаграждения? Нередко в подобных случаях женщины просят привилегий для своего мужа, которые естественным образом распространяются и на них самих. Однако предполагаю, что это не тот случай?

Я всерьёз задумалась. Нет, разумеется, это не тот случай, хоть и не по тем причинам, о которых думает кардинал. При всём уважении к клиенту, уж если я серьёзно рискнула жизнью, то и награду получать мне. С другой стороны, что я могу попросить? Собственный, не зависящий от мужа, титул женщинам в Эрталии не полагается. Какой-нибудь уютный особняк на берегу озера? Было бы очень неплохо, но при моём роде занятий опасно долго задерживаться по адресу, так хорошо известному местным властям. Я просто не буду там появляться... Деньги? Конечно же, можно, но уж больно банально. Мне казалось, кардинал разочаруется, услышав такой ответ. А я с удивлением поняла, что не хочу его разочаровывать.

— Ваше высокопреосвященство, — решилась я, — что, если я откажусь от награды... но попрошу в будущем вашего содействия в случае, если буду в таковом нуждаться? Разумеется, при условии, что это не будет идти вразрез с государственными интересами Эрталии, — поспешила добавить я.

Кардинал постучал кончиками пальцев по столу, пристально меня разглядывая.

— Значит, содействия... — повторил он. — Ну что ж. Я вижу, вы умеете выбирать то, что по-настоящему ценно. Хорошо... Я обеспечу вам поддержку по вашей просьбе, одноразово, при условии, что моё содействие не будет идти вразрез с интересами государства, с личными интересами представителей династии Дельтаго, а также с моими личными интересами. Устраивает вас такая формулировка?

— Более чем, ваше высокопреосвященство.

— Хорошо. В таком случае вы можете идти.

Я поднялась с кресла и шагнула к двери.

— И всё-таки с игуаной вы слегка перегнули палку, — заметил мне в спину кардинал.

Я остановилась и обернулась.

— Согласна, ваше высокопреосвященство. Я несколько увлеклась.

— Это свойственно молодости, — кивнул он. — С годами пройдёт.

Я вышла из кабинета, раздумывая над скрытым смыслом последних слов.

Глава 12

Рэм откинул голову на подушку, тяжело дыша после нашего тесного и продолжительного общения. Сейчас мы лежали "валетом", так что его голова почти касалась моей правой лодыжки. Я тоже смотрела в потолок, выравнивая дыхание. Сегодня мы с энтузиазмом доказывали друг другу, кто главнее — мужчина или женщина, и перепробовали массу аргументов, но, кажется, в итоге сыграли в ничью.

Впрочем, я ещё попыталась сказать своё веское слово и, согнув ногу в колене, поставила ступню Рэму на грудь. Провела ею вверх и вниз, прежде чем рука любовника перехватила мою ногу. Снова ничья.

Я ещё немного полежала, свесив руку с кровати и глядя в потолок.

— Почему "Рэм"? — спросила я, приподнимая голову.

— Что? — не понял он.

— Инициалами обычно не пользуются в качестве имени, — уточнила я. — Представь себе, что я стала бы называть себя "А.О.". Так почему не Ринольд, а именно Рэм?

Он усмехнулся, услышав альтернативный вариант моего имени, и инстинктивно погладил меня по ноге, на которой так и продолжал держать руку.

— Я не люблю имя "Ринольд", — пояснил он. — Возможно, потому, что получил его относительно поздно. Когда был подростком, кто-то из сверстников придумал это "Р.Э.М.". Так и прижилось.

— И тебе нравится?

— Да. Ринольдом я стал где-то в год, а Рэмом — в двенадцать. Но, как ни странно, именно второе быстро стало привычным, будто так и должно быть.

Он пожал плечами.

Я поднялась и, развернувшись, улеглась рядом с ним, на этот раз головой на подушку.

— Кстати о приятелях. Как поживает принц? — осведомилась я. — Удалось что-нибудь выяснить о покушении? Кто-то ведь подменил ему нож. А этот человек может вывести на главного недоброжелателя.

— К сожалению, нет гарантий, что исполнитель знает его имя, — скептически проговорил Рэм. — Такие люди обычно стараются оставаться в тени, действуя через подставных лиц.

— Понимаю, — кивнула я. — Но ведь вариантов не слишком много?

— Если речь идёт о борьбе за престол, то вариантов немного. Но всё равно слишком многое непонятно, — поморщился Рэм. — Допустим, кто-то пытается отделаться от Рикардо, а уже следом и от его отца. Но кому это выгодно? Ближайший родственник — герцог Кальво. Но он уже имел возможность занять престол и добровольно от неё отказался.

— В самом деле? — удивилась я. — Когда?

— Это не секрет, хоть лишний раз и не афишируется, — отозвался Рэм. — После смерти предыдущего короля именно герцог должен был унаследовать трон. Боливер был вторым наследником.

— И что же?

— Кальво заявил, что его полностью устраивает быть герцогом и править страной он не желает. На тот момент уже было понятно, что детей мужского пола у него не будет, следовательно, передать трон своему ребёнку он не сможет. Что же касается самого герцога, учитывая его нелюдимый характер, не так уж странно, что он не горел желанием царствовать. Это только со стороны кажется, будто жизнь монарха — одно сплошное удовольствие.

— Либо у этой истории — двойное дно, и отказаться от престола ему помогли? — заметила я, обратив внимание, что Рэм напряжённо хмурит брови.

— Возможно, — не стал спорить он. — Но так или иначе, Кальво отказался от трона в пользу кузена. В таких случаях престол обычно повторно не наследуют.

— И кто же, если не Кальво?

— Тогда правление переходит к ветви, к которой принадлежат Монварод и Отарийский. Но тут всё опять-таки сложно. Во-первых, не слишком очевидно, кто из этих двоих получит власть. По законам выходит неоднозначно. Одни считают, что первый на очереди — Монварод, поскольку он старше. Другие — что Отарийский, поскольку из их отцов старшим братом был именно отец Отарийского. Следовательно, если бы правление перешло к этой ветви при предыдущем поколении, именно Отарийские унаследовали бы престол. А во-вторых, не исключена возможность, что троном всё же захочет завладеть Кальво. В любом случае, кто бы ни злоумышлял против Дельтаго, существует риск, что он расчищает дорогу к престолу совершенно другому человеку.

— Сложно, — согласилась я. — Но раз так, то наиболее вероятная кандидатура — именно Кальво.

— Король доверяет герцогу безоговорочно.

По тону, которым это было произнесено, я поняла, что Рэм не испытывает той же уверенности, что и король. Тут я была склонна согласиться с Рэмом. По мне, так то, что он сказал, скорее свидетельствовало против Кальво, нежели наоборот.

— В любом случае, человека, который завладел за обедом кровью Рикардо, выследить надо, — подытожил Рэм. В его глазах заплясал азарт охотника. — И как раз сегодня я этим займусь. Хочешь присоединиться?

Я не могла видеть себя в зеркало, но почувствовала, что в моём взгляде колышется пламя точно такого же азарта.

— Мы всё как следует проверили, — вполголоса говорил Рэм, пока мы шагали по длинному пустому коридору. Лишь в самом конце лениво дежурил охранник, принявший позу бдительного стража при нашем приближении. — Нож мог подменить и кто-то из обедающих. А вот похитить тряпку с кровью мог только слуга. Список кандидатов удалось сузить до пяти лакеев. Один из них спешно уволился и уехал из города почти сразу после тех событий.

— И он, разумеется, здесь ни при чём, — высказала свою точку зрения я. — Либо он — идиот.

— Первое, — усмехнулся Рэм. — К отъезду его подтолкнули, но сделали это достаточно аккуратно, чтобы нельзя было выяснить, кто за всем стоит. Однако мы притворились, что клюнули, так что того лакея "тщательно разыскивают", а во дворце расследование якобы приостановлено.

— А вы присматриваетесь к оставшейся четвёрке? — одобрительно хмыкнула я.

— Именно. Но присматриваться мало. Поэтому вчера каждый из них получил анонимное письмо, якобы от шантажиста. Там сказано, что автор письма видел, как лакей совершил во время памятного обеда нечто крайне подозрительное. Лакею предлагается прийти в определённый час в определённую комнату, чтобы обсудить условия молчания.

— Преступник может и не прийти, — заметила я.

— Конечно. А может, наоборот, прийти невиновный, дабы разобраться, что к чему. И тем не менее это способ заставить их зашевелиться. К тому же шанс, что преступник придёт, достаточно высок.

— И ты собираешься встретиться сейчас с одним из лакеев? — догадалась я.

— Почти. Для начала я собираюсь заранее прийти на место встречи, найти укрытие и подождать. Если лакей придёт, понаблюдать за ним немного. А уж тогда решу, выходить к нему на встречу и побеседовать или сразу передать соответствующим людям.

— Поэтому ты и берёшь меня с собой? Поскольку ждать придётся в укрытии, и соответственно особенного риска нет?

— Именно, — ухмыльнулся он. — А ты полагала, я позвал тебя, чтобы укрываться твоим телом от пуль?

Комната, в которую мы попали, была чисто убрана, и всё же нетрудно было догадаться, что пользуются ею нечасто. Здесь отсутствовали какие-либо вещи, за исключением предметов мебели, ковра, пары картин на стенах и тому подобного. Ничего, что свидетельствовало бы о регулярном присутствии людей. Свечи в канделябрах — нетронутые. Ни по одной не начал стекать воск. Ни одного огарка. Что ж, именно в таком месте разумно назначать встречу сомнительного характера.

Мы осмотрелись в поисках подходящего укрытия. Гардины доходили до пола, но вариант всё равно плохой: слишком высок шанс, что они выдадут нас, покачнувшись от малейшего движения. Зато не подвёл шкаф. Как и многие во дворце, высокий, в каком легко можно выпрямиться в полный рост, фактически крохотная комнатка. В дверце предусмотрен замок, но ключ отсутствует, и через скважину можно подсматривать за происходящим снаружи. А можно и приоткрыть дверцу, оставив узкую щель, но это чуть более рискованно.

Мы забрались внутрь, и мне сразу же вспомнился похожий шкаф в комнате Лидии. Но здесь потайного выхода как будто не было. Да и куда он мог бы вести? Просто в коридор, как и более традиционная дверь.

Вдвоём внутри оказалось тесно. Но вполне приемлемо, учитывая, что физическая близость друг к другу в нашем конкретном случае не была в тягость. Мы ждали. И наступил момент, когда через оставленную пока щёлку до нашего слуха донесся шум шагов. Шаги звучали со стороны входа в комнату. Неспешные, как будто неуверенные. Стихли. И снова послышались, уже совсем рядом. Мы поспешили закрыться. Скрипнула дверь...

— Сюда? Я даже не знала, что здесь есть ещё одна комната!

Громкий женский голос и последовавший за ним смех раздались с противоположной стороны. Я с опозданием сообразила, что там действительно находилась ещё одна дверь. Кто-то, нисколько не таясь, вошёл в комнату. Скрипнул сдвигаемый стул. А первая дверь осторожно закрылась, и нам удалось расслышать быстро удаляющиеся шаги.

— Чёрт! — практически беззвучно выругался Рэм.

Я отлично понимала его чувства. Кому так неудачно понадобилась давно пустующая комната?!

— Ваше величество, вы такой проказник! — хихикнула женщина. — А вы уверены, что сюда никто не войдёт?

— Пусть это беспокоит того, кто войдёт, а не вас, — заверил голос Боливера.

Мы с Рэмом как-то разом подняли головы и переглянулись.

Снова послышался женский смех, но нам было значительно менее весело. По-хорошему, отсюда следовало бы незамедлительно убираться. Однако это невозможно было сделать незаметно. Стало быть, всё, что нам оставалось, — это пересидеть в шкафу до того момента, когда комната вновь опустеет, и лишь тогда уйти. Находись снаружи кто угодно, кроме короля, и можно было бы посмеяться над ситуацией. Но учитывая, что любовницу сюда привёл не кто иной, как Боливер Дельтаго, положение принимало потенциально трагический оттенок. Оставалось застыть без движения и по возможности даже не дышать.

— На кровать? — весело спросила женщина.

Видимо, снаружи происходило нечто бурное, поскольку мы то и дело слышали стук, скрип и скрежет, словно кто-то натыкался на разные предметы мебели.

— Нет, постой! — жарко сказал Боливер. — Лучше в кресло.

Ого, какие интересные у короля предпочтения! Кажется, я бы дорого дала, чтобы заглянуть в скважину. Но не факт, что хоть что-нибудь увижу, а вот двигаться страшновато. Малейший скрип с нашей стороны — и можно потерять свободу, а то и голову. Нет, Рэма-то кардинал, конечно, выгородит, но у меня шансов куда как меньше, невзирая даже на обещанное содействие. В данном случае Леандр Монтерей вполне может решить, что в его личных интересах пожертвовать мной ради того, чтобы вытащить собственного племянника.

Стоило мне об этом подумать, как горячие губы Рэма накрыли мои. Он обнял меня и целовал меня всё более страстно, пока бесшумно, но отчаянно рискуя в любую секунду неосторожным движением выдать наше присутствие. И от этого риска сердце замирало особенно сладко.

А Рэм и вовсе стал творить нечто невероятное. Опустился на корточки и, подняв на меня короткий лукавый взгляд, исчез с головой под моими юбками. Последовавшие за этим ощущения заставили меня расширить глаза, глубоко вдохнуть, и сдержать стон просто неимоверным усилием воли. Причём этот сумасшедший не останавливался, а лишь, наоборот, усиливал напор. Я же почти не имела возможности пошевелиться. Ни отодвинуться, ни кардинально изменить положение, ни громко дышать, ни тем более стонать в голос — словом, напряжение нельзя было выпустить попросту никак. Даже схватиться в пустом шкафу было не за что.

Я до боли закусила губу. Язык Рэма творил с моим телом такое, что в пору было бы сминать постель и кричать, но никак не стоять без движения. Напряжение накатывало волнами, перехлёстывало через край, я сжала руки в кулаки и тряслась всем телом. Почувствовав во рту солёный привкус крови, отпустила губу и прикусила палец. Позволила себе откинуться на заднюю стенку шкафа — и он предательски скрипнул. Пришлось снова встать ровно и продолжать терпеть эту невероятную по своей изощрённости пытку.

Пальцы Рэма погладили мои бёдра, затем скользнули к низу спины, смешивая ощущения и не позволяя мне сосредоточиться на чём-то одном. Я почувствовала, что вот-вот взорвусь и всё-таки закричу, наплевав на присутствие короля за тончайшей стенкой. Какие короли, какие кардиналы, когда с моим телом происходит подобное? Да ради такого, кажется, можно потом и на эшафот. Во всяком случае, лучше рано закончить жизнь, испытав яркие ощущения, чем дожить до глубокой старости, так ничего подобного и не познав, в духе леди Милони.

Мысли спутались, напряжение достигло своего пика. Я едва успела выпустить из зубов палец и закусить вместо него целый кулак, когда мир взорвался на тысячи мелких осколков. Тело сотрясали волны наслаждения, кажется, непохожие ни на что, что мне доводилось испытывать до сих пор. Длилось это достаточно долго. И когда закончилось, я не сразу решилась выпустить кулак, опасаясь, что даже моё безумно частое дыхание окажется сейчас чересчур громким.

Рэм выбрался из-под платья и на удивление бесшумно поднялся на ноги. Ухмыльнувшись, отвёл мою руку и в качестве компенсации занял мои губы поцелуем. Я беззвучно — и, соответственно, к сожалению, не больно, — стукнула его кулаком по спине. Видимо, удар вышел слишком слабым, поскольку эффекта не возымел. Расстегнув собственные брюки, Рэм развернул меня к себе спиной, поднял мои юбки и перешёл, если можно так выразиться, к более тесному общению.

— Ты сумасшедший! — тихо произнесла я.

— Тс-с-с! — Этот наглец поднёс палец к губам, будто именно я рисковала драгоценной тишиной, ставя нас на грань разоблачения.

Теперь всё-таки пришлось облокотиться руками о стенку, и вряд ли наше поведение было совсем уж бесшумным, но, судя, по скрипу и возгласам, доносившимся из комнаты, находившимся там людям было не до нас. А к тому моменту, когда снаружи воцарилась тишина, мы тоже успели притихнуть.

Сквозь отчаянно стучащую в ушах кровь прислушиваться было крайне сложно. Но некоторое время спустя я смогла различить шорох ткани — видимо, снаружи приводили в порядок одежду. Ещё несколько слов, звук передвигаемого стула или кресла, и наконец снаружи открылась и закрылась дверь. Всё стихло.

Я хотела выйти из шкафа, но Рэм сжал мою руку. Качнул головой, давая понять, что надо ещё немного подождать, и продолжил прислушиваться, сосредоточенно хмуря брови. Наконец, сделав мне знак оставаться внутри, он осторожно приоткрыл дверцу шкафа. Выглянул наружу, немного подождал, открыл дверцу шире и, только после вторичного осмотра комнаты, всё-таки выбрался наружу.

— Можно выходить, — вполголоса сообщил он мне пару секунд спустя.

Я с радостью воспользовалась такой возможностью. Вздохнула с облегчением, воочию убедившись, что в комнате никого нет. Всё-таки зрению мы доверяем значительно больше, чем прочим чувствам, в том числе и слуху.

— Ты не-нор-маль-ный!

Произнося каждый слог, я колотила Рэма кулаками по плечам.

Самое ужасное, что этот мерзавец не чувствовал себя ни капли виноватым.

— Хочешь, повторим? — проникновенно прошептал он мне на ухо.

— Без короля в соседней комнате будет неинтересно, — язвительно скривилась я.

— Я могу это устроить, — нагло предложил Рэм. — На что только не пойдёшь, дабы угодить даме.

Я подняла на него донельзя скептический взгляд. Каков джентльмен, вы на него только посмотрите!

— Лучше припомни, что ты упустил своего подозреваемого, — фыркнула я, намеренная вернуть его с небес на грешную землю.

— Вовсе нет, — безмятежно возразил Рэм.

— Что значит "нет"? — нахмурилась я.

— То и значит. — Рэм загадочно мне подмигнул, но потом всё же снизошёл до объяснений. — Лакей приходил. Мы оба это слышали. Король и его пассия его спугнули, но это уже не так важно.

— Да, но откуда ты знаешь, который из четверых это был? — удивилась я.

— Знаю, — улыбнулся Рэм. — Им всем были назначены встречи в разных местах.

Теперь я начинала понимать.

— И в трёх других комнатах дежурили другие люди?

— Именно.

Хм. А он не так уж прост. Вроде бы и доверяет мне, но обо всех деталях расставленной ловушки рассказывать прежде времени не стал. Пожалуй, такой штрих мне понравился.

Лакея вычислить удалось. Его арестовали и заставили разговориться, но результата это не дало. Как и предполагал Рэм, человек, тянувший за ниточки, не счёл нужным проинформировать исполнителя о своей личности и своих целях. Поэтому максимум, что удалось получить от лакея, — это имя Орландо Ибарры, которое нам и без того уже было известно.

Орландо Ибарра...

Это был даже не смерч. Резкое колебание воздуха, продлившееся всего лишь несколько мгновений. Огоньки свечей задрожали и легли почти горизонтально, в комнате ненадолго потемнело. А когда всё вернулось к своему обычному состоянию, я уже была не одна.

— Леди Ортэго, — приветственно склонил голову маг. — Счастлив видеть вас снова.

— Лорд Ибарра. — Я присела в реверансе. — Чем обязана?

Я говорила бодрым голосом, хотя, что скрывать, у меня тряслись поджилки. Перехитрить такого человека, как Орландо Ибарра, можно только один раз. Да и это — сочетание большого мастерства с большим везением. Так что если маг явился теперь по мою душу, противопоставить ему, увы, мне будет нечего.

— Рад видеть вас в добром здравии. — Маг говорил и одновременно внимательно оглядывал комнату. — Мы ведь находимся сейчас во дворце герцога Кальво?

— Именно там, — мрачно согласилась я.

Арман сейчас в соседней комнате. Он уже должен был услышать наши голоса. Надеюсь, ему хватит сообразительности не распахивать дверь, а, немного послушав, побежать за подмогой? Быть может, в этом случае у меня есть хоть какие-то шансы?

— Вы как будто не рады меня видеть. — Маг перестал осматриваться и сосредоточился на моей скромной персоне.

— Вы невероятно проницательны, — буркнула я.

— Отчего так? — удивился маг. — Мне казалось, мы с вами отлично ладим.

— Возможно, — признала я. — Так что давайте не будем лицемерить. Вы пришли сюда, чтобы меня убить?

— Убить? — Ибарра выглядел ещё более удивлённым, вот только я не знала, было ли его удивление искренним или притворным. — С чего бы мне задаваться такой целью?

— По-моему, причин вполне достаточно. — Не хотелось, конечно, в этом его убеждать, но вряд ли маг забыл хоть какие-то подробности нашей предыдущей встречи. А, стало быть, я не рисковала пробудить в нём жажду мести именно сейчас. — Если не ошибаюсь, в прошлый раз я основательно сорвала ваши планы.

— Что правда, то правда, — подтвердил Ибарра. Выглядел он при этом чрезвычайно довольным. — Можно сказать, вы разбили меня в пух и прах. Хотя партию мы так и не закончили.

— Только не говорите, будто пришли сюда, чтобы поиграть в карты, — попросила я.

Ибарра рассмеялся.

— А что, это было бы забавно! Вы напрасно волнуетесь, леди Ортэго, — посерьёзнел он. — Я прибыл во дворец не из-за вас. Я действительно был не прочь с вами увидеться, но исключительно ради того, чтобы выразить своё восхищение.

— Я, конечно, польщена, но как-то с трудом верится, что после всего случившегося вы испытываете ко мне столь добрые чувства.

— Почему вы так думаете? Право, вы обижаете меня, леди Ортэго. — Обиженным маг, к слову, совершенно не выглядел. — Мы с вами действительно оказались в разных лагерях, но, как я уже говорил, это чистой воды случайность. А в остальном... Нет ничего удивительного или зазорного в том, что вы хотели спасти свою жизнь. Конечно, я сказал, что не собираюсь вас убивать, и, между прочим, совершенно искренне, но вряд ли вы мне поверили. Кроме того, вы хотели спасти своих друзей — что ж, как я уже говорил, я умею ценить преданность. А уж то, как вы всё провернули, не может вызвать иного чувства, кроме как восхищение. Пожалуй, я мог бы на вас жениться, если бы вообще был готов пожертвовать своей свободой.

— Мне это безусловно очень льстит, лорд Ибарра, хотя я никогда не считала себя человеком, склонным к браку. Пока не встретила графа Ортэго, — поспешила добавить я.

— Вот видите, у нас и здесь много общего, — просиял маг.

— Лорд Ибарра...

— Можете звать меня Орландо. Мы не слишком давно знакомы, но обстоятельства уж больно своеобразны.

— Лорд Орландо, — я не стала возражать, но и излишне фамильярничать тоже сочла нецелесообразным, — вы ведь не хотите сказать, что прибыли во дворец исключительно для того, чтобы выразить мне своё восхищение?

— Нет, — усмехнулся он. — Не только за этим. У меня есть один долг, и я очень хочу его вернуть. Однако к вам, леди Аделина, я зашёл исключительно по упомянутой мной причине... Ну и ещё потому, что именно ваша кровь позволила мне сюда проникнуть. Она послужила той ниточкой, при помощи которой я открыл портал. Было очень любезно с вашей стороны оставить немного своей крови у меня в замке.

В том, чтобы спрашивать его, как и когда это произошло, не было нужды. Я отлично помнила, как поранилась о саблю Лангары.

— То есть вы настроили портал на меня, как в прошлый раз — на принца? — мрачно уточнила я.

— Именно так, леди Аделина.

Я нахмурилась, припомнив кое-что важное.

— Постойте! Но королевский маг утверждал, что человек способен открыть портал только один раз! — воскликнула я. — Вроде бы этим исчерпываются какие-то внутренние ресурсы.

— Королевский маг прав, — подтвердил Ибарра, произнеся два первых слова каким-то очень нехорошим тоном.

— Как же в таком случае вам удалось повторно проложить дорогу во дворец?

Маг многозначительно улыбнулся.

— Пожертвовав чем-то другим. — Он говорил так, будто это было элементарно, как дважды два. — За возможность повторить колдовство пришлось заплатить определённую цену. Но я из тех людей, которые готовы платить за то, что считают достаточно важным.

Выходит, королевский маг знал далеко не всё о возможностях некоторых своих коллег. Очень существенный пробел в знаниях, чреватый серьёзными последствиями.

— Вы сказали, что вас привёл сюда долг, — припомнила я. — Не хотите уточнить, какой именно?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Ибарра. — Хочу пообщаться с вашим магом.

— Вы имеете в виду Вильера?

— Именно. У меня есть к нему разговор. Считаю, что во время нашей прошлой встречи он мне слегка задолжал.

— Вот как.

— Попробуете мне помешать? — прищурился Ибарра.

— С какой стати? — изогнула бровь я. — Это ваши с ним дела. Меня они не касаются. До Вильера мне нет никакого дела. Он мне не друг.

— Что ж, это радует.

Но я не была готова так просто завершить разговор.

— Вы собираетесь навестить кого-нибудь ещё? — спросила я, стараясь скрыть терзавшее меня беспокойство.

— Кого, например?

Ибарра изобразил удивление, и это слегка меня разозлило.

— Например, принца. Вы ведь затеяли всю эту историю с порталом, чтобы похитить его, разве не так? По-моему, вполне логично предположить, что и сейчас вы явились сюда по его душу.

— С какой стати? — Маг небрежно передёрнул плечами. — В прошлый раз я согласился на некую предложенную сделку, не столько даже из-за денег, сколько из интереса. Мне было любопытно разработать технические детали этого плана. И в этом отношении, заметьте, мне всё удалось. А дальше план не сработал. — Он снова пожал плечами, ещё более пренебрежительно. — Такое случается. И мы с заказчиком полюбовно разошлись. Заказчик — слишком высокопоставленное лицо, чтобы мне захотелось портить с ним отношения без уважительной причины. Он тоже не горит желанием поссориться со мной, поскольку и мне есть что противопоставить ему в таком случае. Так что мы просто вежливо распрощались. И против принца я ничего не имею. Пожалуй, даже наоборот: я стал о нём более высокого мнения после нашей последней встречи.

— И не собираетесь мстить? — напряжённо уточнила я. — Ни ему, ни другим его спутникам, не считая Вильера?

— Беспокоитесь о вашем любовнике, племяннике кардинала?

— Откуда вы знаете, что он — мой любовник? — спросила я, раздражённая проницательностью мага.

— Догадаться было несложно, особенно после того, как эффектно он заступился за вас возле портала. Так или иначе, ни ему, ни принцу не стоит меня опасаться. Даже наоборот. Они проявили благородство, когда не пожелали убить человека, не имеющего возможности защищаться. А я умею ценить подобные вещи.

Не могу сказать, что он убедил меня на сто процентов, но что ещё я могла поделать? Продолжить настойчиво спрашивать "А точно ли вы говорите правду?" Это было бы глупо и, что значительно хуже, бессмысленно.

— Что ж, леди Аделина, пожалуй, мне пора. — Маг бросил на часы обеспокоенный взгляд. Похоже, он был ограничен во времени. — Надеюсь, вы действительно не станете мне мешать. Очень рекомендую вам не покидать свои покои в течение ближайшего получаса. Потом можете делать всё, что пожелаете. Сюда я больше не вернусь: портал в обратную сторону открою из другой части дворца. Да, и ещё: не тревожьтесь, если ваш супруг будет спать несколько дольше и крепче, чем обычно. Я позаботился о том, чтобы он не помешал нашему разговору.

Я судорожно сглотнула, инстинктивно покосившись на дверь в соседнюю комнату. Вот они, мои надежды на помощь со стороны Армана. Если бы Ибарра захотел причинить мне вред, остановить его было бы некому.

Напоследок мне улыбнувшись, маг бесшумно, как кошка, выскользнул за дверь. Вильеру можно было только посочувствовать.

Однако беспокоила меня отнюдь не судьба королевского мага. Я действительно волновалась о Рэме и, хоть и в меньшей степени, о принце тоже. И никакой уверенности в том, что Ибарра сказал на их счёт правду, у меня не было.

Выждав для верности пару минут, я тихонько вышла в соседнюю комнату. Арман мирно спал, лёжа на диване. Я прислушалась к его дыханию: ровное и спокойное. Пересекла гостиную и попыталась открыть дверь, ведущую в коридор.

Меня резко отбросило назад. Будто вход перекрывала мягкая пружинящая стенка. Устоять на ногах, правда, смогла.

"Леди Аделина, мы ведь договорились!" — отдался в ушах укоризненный голос Ибарры.

Я вздохнула и негромко выругалась сквозь зубы. Пришлось честно ждать вышеозначенные полчаса. По прошествии этого времени никаких сложностей с выходом в коридор не возникло.

Назавтра стало известно, что королевский маг ночью скончался, якобы от сердечного приступа. Ни с Рэмом, ни с принцем ничего не произошло. Ибарра сдержал своё слово.

Глава 13

Шарады считались в высшем свете не менее популярной салонной игрой, чем фанты или те же карты. В целом мне нравилась эта игра, требующая от участников недюжинной смекалки. Но за последнее время она несколько приелась. Поэтому я просто сидела в сторонке и, обмахиваясь веером, периодически наблюдала за ходом действа. Тем более что и игра выходила на сей раз не слишком удачной. Нет, команда барона Абриля представила весьма недурные стихи — талант, лично мне абсолютно неподвластный. Однако слово было выбрано проблемное. Игроки загадали "картину", поделив её на две части — воронье карканье и "тину". И теперь команды отчаянно спорили о том, является ли сочетание звуков "кар" словом и можно ли загадывать его в игре.

Споры мне наскучили, и я вышла через высокие распахнутые двери на полукруглый балкон. Подошла к перилам и посмотрела вниз. Подо мной извивалась усыпанная гравием дорожка, огибая клумбы ухоженного герцогского сада.

Услышав за спиной шум шагов, я неспешно обернулась. По моему расслабленному виду никому и в голову бы не пришло, что я готова, как кошка, сигануть с балкона вниз или, как та же кошка, выпустить коготки навстречу пришедшему. Если, конечно, в том возникнет необходимость. Хотя в данной конкретной ситуации это было маловероятно.

— Ваше высочество!

Опознав в приблизившемся человеке Рикардо, я собралась присесть в реверансе, но принц меня остановил.

— Умоляю вас, не обращайте внимания на мой приход, леди Ортэго, — попросил он, морщась. — Ведите себя, как ни в чём не бывало. Терпеть не могу, когда в моём присутствии все начинают вскакивать, суетиться и чуть ли не падать ниц.

Я улыбнулась и, придержав юбки, демонстративно уселась на один из расставленных для гостей стульев, грубо нарушая тем самым строжайшие правила дворцового этикета. Принц одобрительно усмехнулся.

— Возможно, именно поэтому я с таким рвением предавался разгульному образу жизни, — проговорил он, опираясь руками о перила и устремив невидящий взгляд в глубину сада. — Люди, с которыми пьёшь, буянишь и ходишь к доступным женщинам, не смотрят на тебя с трепетом, будто на икону. Хотя, возможно, я просто оправдываю таким образом собственные поступки. Конечно, я всегда понимал, что однажды остепенюсь. Вот только не знал, что после этого у меня останется так мало времени.

Улыбка сбежала с моего лица. Я не знала, что сказать. Просто посоветовать не обращать внимания на предсказания? Уверена, что до меня это уже говорили достаточно многие.

— Впрочем, я совсем не об этом хотел с вами поговорить.

Принц повернулся ко мне, а я подумала, что, стало быть, он не случайно вышел на балкон именно сейчас.

— Скажите, леди Аделина... — Выражение его лица было как нельзя более серьёзным. — Вы могли бы выйти замуж за графа Монтерея?

От неожиданности я выпучила глаза и, кажется, даже неприлично разинула рот.

— Ваше высочество, почему вы об этом спрашиваете?

— Буду с вами откровенен, леди Аделина. Мне кажется, вы — именно та женщина, с которой граф будет счастлив в браке. С остальными ему очень быстро становится скучно. Но не с вами. Позволю себе предположить, что вы идеально подходите друг другу.

— Но... ваше высочество, я ведь уже замужем, — напомнила я.

— Я знаю, — кивнул принц, давая понять, что ни на секунду не забывал об этой незначительной детали моей биографии. — Однако от мужа при желании можно избавиться.

— Вы предлагаете мне его убить? — удивилась ещё сильнее я.

— Ну зачем же прибегать к таким кардинальным мерам? — возразил принц. — Можно ведь просто развестись.

— Насколько мне известно, получить развод невероятно сложно, и для этого требуются чрезвычайно весомые причины.

— Это действительно так. Но, леди Аделина, вы ведь наверняка догадываетесь, что если за дело возьмусь я, а также кардинал Монтерей, вряд ли высшее собрание духовенства ответит нам отказом. Кроме того, я постараюсь устроить всё так, чтобы ваш нынешний муж остался не в обиде. Мы даже можем найти для него новую невесту.

Хм, любопытный вариант. Предложить принцу сделку? "Отдайте в жёны Арману Лидию Кальво, и я соглашусь на развод". Однако такая просьба прозвучит весьма подозрительно и, полагаю, выдаст Армана с потрохами. А учитывая то, как трясётся над своей дочерью герцог, вряд ли принц обладает достаточным влиянием на него в этом вопросе.

— Я обдумаю ваше предложение, ваше высочество.

Я постаралась как минимум временно выкрутиться из ситуации, не дав на вопрос никакого ответа.

— Обдумайте, леди Аделина.

— Скажите, это граф Монтерей попросил вас сделать мне такое предложение?

Принц, улыбнувшись, покачал головой.

— Граф? Вовсе нет. Думаю, он бы очень сильно разозлился, если бы узнал об этом разговоре. И только мой статус наследника престола удержал бы его от дуэли.

Сколь ни удивительно, я испытала чувство глубокого облегчения при этих словах, хотя к нему и примешивался лёгкий привкус досады. Но это если быть с собой совсем уж честной. В целом подобный ход со стороны Рэма показался бы мне невероятно странным и плохо поддающимся объяснению.

— В таком случае, почему же вы решили задать мне этот вопрос, ваше высочество?

Принц скривил губы в слабом подобии улыбки, вновь устремив свой взор в сторону сада.

— Леди Аделина, — с ощутимой горечью в голосе проговорил он, — как известно, я скоро умру. Как бы мои друзья ни пытались свалить всё на злой умысел гадалки, факты налицо. Она хорошо знала своё дело, и её предсказания сбывались регулярно. Так что я не считаю нужным тешить себя беспочвенными надеждами. И если есть что-то, что я могу сделать для близких мне людей прежде, чем покину этот мир, то, разумеется, я приложу для этого все усилия. А Рэм — один из самых близких мне людей.

Покачав головой, я встала и решительно подошла к принцу.

— Ваше высочество, — сказала я, вынуждая его отвести взгляд от сада и посмотреть в мою сторону, — сейчас я поведаю вам то, что крайне не люблю рассказывать. Этого не знает обо мне почти никто. Но я считаю, что в данном конкретном случае моя откровенность будет оправдана. Мой отец, ваше высочество, очень много пил и увлечённо играл в карты. И вот однажды, проиграв в истанс всё своё состояние и родовое поместье, он поставил на кон свою единственную дочь. И проиграл. Проиграл человеку, не знающему и не желающему знать, что такое честь, который уж точно не выпустил бы из своих лап юную красивую леди, в сущности превратившуюся в его рабыню. На тот момент мне было шестнадцать.

Принц больше не поглядывал в сторону сада; он слушал, широко раскрыв глаза, в которых отражалась целая гамма чувств, включавшая и удивление, и сочувствие, и отвращение.

— И что же было дальше? — хмурясь, спросил он.

Взгляд принца не оставлял сомнений: он ожидал услышать жестокую историю о надругательстве и бесчестии. Но тут мне было чем его удивить. Иначе бы я не стала заводить этот разговор.

— Дальше, — я говорила твёрдо, даже жёстко, чеканя слова, — я надела плащ и отправилась в славящийся на весь город притон. Подошла к хозяину и заявила, что разыскиваю некоего высококлассного шулера. Хозяин очень удивился, но, как ни странно, пошёл мне навстречу. Оказавшись с тем шулером один на один, я заявила, что сделаю всё, что он захочет, если только он обучит меня своему мастерству. И, знаете, ваше высочество, он согласился и обучил меня, не взяв за это никакой платы. Просто за смелость. С тех пор я знаю, что в притонах порой можно встретить больше благородства, чем в высшем свете. Неделю я почти не ела и не спала, осваивая науку, которая оказалась совсем не лёгкой. Выучила столько, сколько реально было запомнить за такой короткий срок. А потом отправилась в аристократический клуб, где так любил играть мой отец. Подошла к выигравшему меня человеку и заявила, что требую возможности отыграться. Наверное, он бы отказался, но я выдвинула своё требование при всех, и, поскольку сложившаяся ситуация и без того вызвала возмущение многих, он вынужден был согласиться.

— И вы выиграли?

— И я выиграла. Не только свою свободу, но и наше поместье, а также приличную сумму денег. Большую часть которых всё-таки отдала тому шулеру. Это было моё собственное решение. А остальные деньги отнесла в тот самый притон. Там ещё долго пили за моё здоровье. Сама я пользоваться теми деньгами не захотела, испытывая при одной мысли об этом стойкое чувство брезгливости.

— Я не знал, леди Аделина, — проговорил принц, впечатлённо качая головой.

— Вы и не должны были этого знать, — ответила я, улыбнувшись лишь самыми уголками губ. — Ваше высочество, я рассказала вам эту историю только по одной причине. Нельзя опускаться на колени перед судьбой, даже если кажется, что она настроена против вас. Она положила на стол убийственно хорошие карты? Побейте их козырным тузом, который извлечёте из рукава!

Какое-то время принц стоял, ничего не говоря, просто смотрел на меня, склонив голову набок.

— Вы — удивительная женщина, леди Аделина, — проговорил он наконец.

— Я стараюсь ею быть, ваше высочество, — рассмеялась в ответ я.

— А ваш отец? Что с ним сталось?

— Он всё так же живёт в нашем старом поместье, — откликнулась я. — Всё так же пьёт и всё так же играет в карты, когда выпадает такая возможность. И всё так же проигрывает. К счастью, поставить на кон меня он больше не может, равно как и поместье: оно ведь теперь официально принадлежит мне. Я настояла на том, чтобы не переоформлять бумаги на его имя — для его же блага. Сама я в том поместье почти не бываю. Почти не вижусь с отцом. Но предпочитаю знать, что у него всё в порядке. В той степени, в которой это возможно, учитывая его образ жизни. Но это — его выбор.

Принц покивал, не отводя взгляда, но его заставило обернуться негромкое покашливание, раздавшееся со стороны ведущих в зал дверей.

— Ваше высочество!

Стоявший на входе придворный знаками давал понять, что ему нужно обсудить с принцем нечто важное.

— Я буду рад продолжить разговор, — сказал мне Рикардо. — Но позже. Быть может, я приду вас навестить. Если вы и граф Ортэго не будете возражать.

— Ну что вы, ваше высочество.

Я присела на прощание в реверансе. Принц удалился вслед за придворным. Вскоре я тоже направилась в зал. На балконе становилось зябко.

Когда вечером я вернулась в наши покои, Армана на месте ещё не было. Я неодобрительно покачала головой. Судя по тому, что и в гостевом зале я видела его в последний раз довольно давно, дипломат явно проводил время в обществе Лидии. А учитывая поздний час, его поведение подпадало под определение неосторожного. Миновав гостиную, я вошла в свою спальню. Кто-то резко схватил меня за плечи, и я сразу же ощутила холод стального лезвия, прижатого к моему горлу.

— Один неосторожный звук — и вы умрёте, — сказали мне на ухо.

Голос был незнакомый. Разглядеть его обладателя я по понятным причинам не могла, но быстро увидела в комнате ещё двоих мужчин. Первый стоял совсем рядом, второй, лицо которого было усыпано веснушками, нагло расселся на моей кровати.

— Что вам угодно, господа? — осведомилась я, стараясь скрыть напряжение за нарочито светским тоном.

— Там всё чисто? — спросил сидевший на кровати у своих соучастников, начисто проигнорировав мой вопрос.

— Всё в порядке. — Второй как раз успел быстро обойти соседнюю комнату и вернулся, закрыв за собой дверь. — Она была одна.

— Графиня Ортэго, верно? — спросил у меня первый.

— Простите, что не могу кивнуть, — с сарказмом откликнулась я.

— Прощаем. От вас нам ничего не надо, — сообщил веснушчатый, снизойдя наконец до ответа. — Нам нужен принц, и мы рассчитываем заполучить его с вашей помощью.

— С моей помощью? — переспросила я. — И что конкретно вы хотите, чтобы я сделала?

Пусть выдвинут свои условия и уберут наконец этот кинжал, а уж дальше я найду способ выкрутиться.

— Ничего, — ухмыльнулся второй. — Всё, что нужно, вы уже сделали.

— Вы здесь, а это единственное, что нам требовалось, — подхватил веснушчатый. — Теперь мы просто подождём, пока Рикардо Дельтаго придёт сюда сам.

— С чего вы взяли, что он сюда придёт?

— Придёт, — заверил второй. — Мы хорошо осведомлены о его планах. Он собирается нанести вам визит сегодня вечером. И не в первый раз. Вы — его любовница, и вместо того, чтобы вызывать вас в свои покои, он приходит к вам сам. А это для нас чрезвычайно удобно. Сюда ведь он не тащит всю свою охрану. Не правда ли, леди? — Он хрипло хохотнул. — Вам ведь было бы тяжеловато справиться с ними со всеми.

Я ответила ему ледяным взглядом, какового такая реплика и заслуживала. Можно было, конечно, сконцентрироваться на его более ранних словах и заявить, что я вовсе не любовница Рикардо. Но зачем? Скорее всего, мне просто не поверят. Но даже если мне удастся быть убедительной...мне же хуже. В этом случае меня просто-напросто убьют. Причём даже не для того, чтобы избавиться от свидетельницы. А просто от злости, что разрушились их планы. Я знаю эту породу людей.

— Может быть, всё-таки уберёте этот предмет? — брезгливо поинтересовалась я, имея в виду кинжал, который был всё ещё приставлен к моему горлу.

— Что, не нравится? — с насмешкой осведомился державший его мужчина.

— Боюсь, что у вас рука затечёт, — скривилась в ответ я.

Видимо, они переглянулись, поскольку второй посмотрел непосредственно мне за спину. После чего вытащил пистолет, взвёл курок и поднёс дуло к самому моему лбу. Я ответила ему спокойным мрачным взглядом, хотя, что скрывать, душа в этот момент ушла в пятки. Понятно было, конечно, что стрелять он не собирается. Но легко понимать подобные вещи, когда речь идёт не о тебе, а о ком-нибудь другом. В конце концов, и случайные выстрелы бывают.

— Всё ясно? — поинтересовался второй.

— Приблизительно, — огрызнулась я.

Тот, что стоял сзади, убрал лезвие. Первый отвёл пистолет, но продолжил держать его наготове. Я заметила, что и на кровати возле веснушчатого тоже лежит пистолет. Плохо дело. В закрытом помещении от них так просто не улизнуть.

Обведя всех троих холодным взглядом, я села на стул. Тот, что прежде стоял у меня за спиной, оказался молодым светловолосым парнем, наверное, довольно смазливым, хоть и не в моём вкусе, но излишне тощим, что придавало ему почти болезненный вид.

— Зачем вам понадобился принц? — поинтересовалась я.

— Это не твоё дело, — перешёл на фамильярный тон веснушчатый.

Похоже, он был у этой троицы за главного.

— Вы понимаете, что сюда в любой момент может вернуться мой муж? — попыталась подойти с другой стороны я.

— Вряд ли. Не собирались же вы проводить время с принцем в его присутствии, — возразил второй. — А даже если придёт... Уж как-нибудь сумеем с ним справиться.

Он помахал пистолетом, и я с трудом удержалась от желания вжать голову в плечи. Какой идиот будет так неосторожно вести себя с заряженным оружием?

— А если принц всё-таки не придёт? — продолжила гнуть свою линию я. — Что вы станете делать в этом случае?

— Ждать, пока он всё-таки придёт, — обнажил зубы в нехорошей улыбке веснушчатый.

— И в ваших интересах, чтобы ожидание не продлилось долго, — подхватил второй. — До прихода принца вы всё время будете под нашим присмотром. Под присмотром будете есть, пить, справлять нужду. А если мы соскучимся без женщины, то, уж простите, кроме вас здесь тоже никого не найти.

— Если на то пошло, то я намерен взять её прямо сейчас! — вмешался блондин. — Раз принц надругался над моей невестой, будет только справедливо, если теперь я отымею его любовницу!

— Ваша невеста несомненно придёт в восторг от такого самопожертвования, — заметила я.

— Помолчи, Альфред! — огрызнулся веснушчатый. — Мы уже решили, как отомстим, так что знай своё место и не суетись.

— Вы намерены отомстить принцу за какую-то девушку? — выловила из сказанного нужную информацию я.

— Это не твоё дело! — повторил веснушчатый. Но, совершенно непоследовательно, принялся объяснять. — Рикардо Дельтаго надругался над нашей сестрой, его невестой, — он кивнул в сторону блондина, — и теперь должен понести наказание.

— Надругался? — переспросила я. — С чего вы взяли?

— С того, что у неё есть жених, — отрезал веснушчатый. — И блудливые принцы ей не нужны.

Надо было бы усмехнуться, но по понятным причинам я этого не сделала. Надругался, конечно. Свечку эта троица, надо полагать, не держала. Судя по тому, как выглядит женишок, нет ничего удивительного в том, что девица стала искать развлечения на стороне, не говоря уж о том, что наследный принц — это немалое искушение. Видимо, братья прознали про эту историю, и, не имея возможности отпираться, она поспешила снять с себя вину, обвинив любовника в насилии.

В любом случае, надо быть круглыми идиотами, чтобы проникнуть во дворец, дабы свести счёты с наследником престола... Однако самая большая глупость заключается в том, что таким идиотам не так уж редко удаётся осуществить свои планы. Другое дело, что шансов выйти сухими из воды у них нет, а этого они, похоже, по своему скудоумию не понимают.

Стук в дверь был достаточно тихим, но мне показалось, будто в комнате прогремел гром. Мужчины сразу подобрались; веснушчатый вскочил с кровати. Я сидела без движения, лишь подняла на него вопросительный взгляд.

Стук повторился, на этот раз более громкий и настойчивый.

— Спроси, кто там, — шёпотом сказал главарь, направляя на меня пистолет. — Одно лишнее слово — сама понимаешь.

Смерив его недовольным взглядом, я поднялась со стула и подошла к двери.

— Кто там? — громко спросила я.

— Это я, — послышался голос Рэма.

Я до боли сжала пальцы рук.

— Я занята, Ринольд. Увидимся завтра.

Я специально использовала это имя. Не знаю, на что рассчитывала, но во всяком случае он должен был понять, что дело нечисто. Может быть, догадается, что меня удерживают силой, и вернётся с подкреплением? Хотя даже в этом случае я слишком серьёзно рискую.

К моему удивлению, Рэм проявил настойчивость.

— Аделина, открой. Нам надо поговорить.

Боги, не ожидала от него такой непонятливости! От раздражения и волнения я чуть не притопнула ногой.

— Я же уже сказала, Ринольд! Я занята.

— Аделина, меня не интересует, что ты сказала, — жёстко отозвался Рэм, и я нахмурилась от непривычного тона. — К тебе скоро придёт принц. Возможно, он уже по дороге сюда. Я должен дать тебе некоторые рекомендации по поводу вашего с ним общения. Потом сразу уйду. Мне нужно две минуты.

Рекомендации? Я обернулась к мужчинам, делая вид, что разговор идёт, как надо.

— Пусть заходит, — еле слышно шепнул веснушчатый, отступая к ширме. — Если ничего не заметит, уйдёт. Нам нужен не он. Заметит — ему же хуже.

— Впусти и без глупостей. Ни одного лишнего слова, — прошептал мне в самое ухо Альфред, отступая к гардине.

— Имей в виду: ты у меня под прицелом, — добавил второй.

Все трое держали в руках оружие. У двоих — пистолеты, у Альфреда — обнажённая шпага и кинжал. Когда они скрылись из виду, каждый в своём убежище, я открыла дверь.

— Привет.

Рэм вошёл и, прежде чем я успела хоть что-то сказать, обнял меня и поцеловал в губы. Это было крайне несвоевременно, и я попыталась вырваться, но он держал крепко.

— До прихода принца есть ещё немного времени, и, я думаю, нам следует использовать его, дабы отрепетировать то, чем вы займётесь, — самодовольно произнёс он.

И выпустил меня из объятий, но лишь для того, чтобы скинуть камзол и начать расстёгивать рубашку.

— Что ты себе позволяешь? — воскликнула я, ещё не совсем понимая, что происходит.

— Всё, что положено принцу, перепадает и миньону, — ухмыльнулся Рэм, скидывая рубашку и демонстрируя мне свой обнажённый торс. — Это непреложный закон двора. Ты разве не знала?

Он стянул с меня шаль, поцеловал в оголившееся плечо и, скользнув рукой между лопатками, запустил её под платье.

— Мы не одни, — сумела я шепнуть ему в этот момент.

— Знаю, — лаконично ответил Рэм.

В этот момент у меня отлегло от сердца. Ну что ж, играть, так играть.

— Мне нет никакого дела до ваших законов, — заявила я, пытаясь высвободиться.

— Напрасно, дорогая, очень напрасно! — заявил Рэм, удерживая меня в своих объятиях и принимаясь покрывать мою шею и лицо поцелуями.

При этом его взгляд ненавязчиво скользил по комнате, на долю секунды задержавшись то на чуть качнувшейся гардине, то на ширме.

— Сегодня ты сделаешь мне то, на что не согласилась в прошлый раз, — нагло заявил он.

— Даже и не подумаю! Я не такая.

— Все вы такие, если как следует надавить, — возразил он, укладывая меня прямо на ковёр.

На этот раз качнулась не только гардина, но и ширма. Устроенный нами спектакль определённо имел успех.

Рэм склонился надо мной, и я вдруг поняла, что он прикрывает меня от злоумышленников собственным телом.

— Может вернуться мой муж, — выдвинула новый аргумент я.

— Пускай возвращается, — ответил Рэм. — Выдадим ему орден за заслуги перед королевством. Он останется доволен.

А потом послышался резкий шум со стороны окна. Рэм прижал меня к полу, надавив своим весом. Я ничего не видела, кроме его плеча и куска потолка, но услышала несколько выстрелов, а затем — звон стали. Где-то разбилось стекло. И, кажется, кто-то опрокинул стул или кресло.

После того, как выстрелы стихли, Рэм приподнял голову, а затем бросил мне: "Беги за дверь!" и вскочил на ноги. Он помог мне встать, и я действительно отскочила ближе к двери, но даже не думала покидать комнату.

В этом не было необходимости. Даже Рэм, подхвативший с пола шпагу (и весьма впечатляюще смотревшийся с оружием и обнажённым торсом), увидел, что здесь справляются и без него, а потому вступать в бой не стал. Я насчитала пятерых гвардейцев, явно пробравшихся в комнату через окно. Помимо недавнего шума об этом свидетельствовала и покорёженная оконная рама, и сорванная гардина, и покачивающаяся снаружи верёвка: похоже, как минимум некоторые из гвардейцев спустились по ней с третьего этажа.

Один гвардеец отступил, прижимая руку к простреленному плечу, но и способных сражаться злоумышленников осталось только двое: Альфред был ранен в правый бок. Сражение ещё продолжалось, но обещало быть коротким. Четверо против двоих — не самый удачный расклад для последних, а тут в комнату стали вбегать новые гвардейцы, на этот раз через дверь. Минута, максимум полторы — и сдавшиеся братья были повязаны.

— Лекаря! — распорядился Рэм, склонившись над раненным гвардейцем.

В сторону Альфреда он лишний раз даже не посмотрел.

— Отлично сработали!

Он обращался ко всем гвардейцам, но ответил за них капитан:

— Рады стараться! Что теперь делать с этими?

Губы подхватившего с пола рубашку Рэма скривились в нехорошей улыбке.

— Отведите их к кардиналу. Нехорошо заставлять его преосвященство долго ждать.

Накинув рубашку, он стал застёгивать пуговицы.

— В кабинет? — уточнил капитан.

Улыбка Рэма стала ещё более нехорошей.

— Зачем же в кабинет? — удивился он. — Это не те люди, которых следует принимать в кабинете. Его высокопреосвященство ждёт их внизу.

Последнего слова явно оказалось достаточно, чтобы капитан и другие гвардейцы всё поняли. Дополнительных вопросов не было, так что всех троих быстро вывели из спальни. Последним шёл раненый, его поддерживал ещё один гвардеец.

Я окинула взглядом опустевшую комнату. На полу валялись осколки, отбившиеся от фарфоровой музыкальной шкатулки. Гардина порвана в двух местах, к тому же на ней отчётливо видны серые следы мужских сапог. Стол сдвинут с места, один стул перевёрнут. Впрочем, я отмечала всё это без эмоций, просто из привычки к наблюдательности. Такие мелочи, как устроенный в спальне беспорядок, всерьёз обеспокоить меня сейчас точно не могли.

— Аделина, пойдём.

Я не сразу отреагировала на слова, и Рэм просто вывел меня в гостиную. Горничных, по-видимому, уже кто-то вызвал, поскольку они сразу же зашли в спальню и принялись ликвидировать свидетельства недавней схватки. Я крикнула, чтобы заодно сменили постельное бельё.

— Что?

Рэм с такой силой сжал моё запястье и так резко развернул к себе лицом, что я чуть не вскрикнула.

— Один из них сидел на кровати, я просто брезгую туда теперь ложиться, — отозвалась я.

Рэм облегчённо выдохнул.

— Им сильно повезло, — пробормотал он.

Повезло? Учитывая то, где и с кем они в данный момент встречаются? Не думаю. И кстати сильно подозреваю, что Альфреду, в отличие от гвардейца, никто не спешит оказывать медицинскую помощь.

Рэм усадил меня на диван. Управлять мной в данный момент было до обидного легко; собственно говоря, я поняла, что он сделал, лишь оказавшись на сиденье. А он, не задавая вопросов, прошёл к столу, налил в бокал воды из графина и протянул мне.

Я машинально выпила. Вода была прохладной, и это оказалось кстати. Рэм всё так же молча забрал опустевший бокал, поставил на стол и сел рядом со мной.

— Тебе основательно досталось, — проговорил он, вглядываясь в моё лицо.

Я промолчала. Могло быть существенно хуже, да и в любом случае, я не привыкла жаловаться и проявлять слабость. Моя жизнь во многом построена на том, чтобы демонстрировать окружающим собственную беззаботность, спокойствие и неуязвимость, психологическую и не только. Чуть-чуть лукавства, изрядная порция жизнерадостности и много шарма. Такой коктейль срабатывает всегда.

Но Рэм продолжал смотреть на меня обеспокоенным взглядом, просто, без всякого подтекста, и мне внезапно захотелось послать всё к чертям. Кто сказал, что я обязана беспрерывно держать лицо? И, не слишком хорошо осознавая, что делаю, я потянулась к нему навстречу, уткнулась носом в недавно надетую рубашку, крепко сжала пальцами его плечи. Не заплакала, нет; я вообще плохо помню, когда в последний раз это делала. Просто позволила прорваться наружу нервной дрожи, которую сдерживала до сих пор.

Рэм крепко прижал меня к себе и, продолжая обнимать одной рукой, погладил другой по волосам. Дрожь стала ещё более сильной и, сколь ни удивительно, глаза слегка увлажнились.

— Прости, что не пришёл быстрее, — сказал он.

От удивления у меня даже остановились слёзы.

— "Прости"? — переспросила я, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть Рэму в глаза. — Мне повезло, что ты вообще пришёл. Кстати, откуда ты узнал, что происходит?

— Просто я тоже собирался навестить тебя сегодня вечером, — объяснил он, снова мягко привлекая меня к себе. На этот раз я устроила голову на его плече, что позволяло время от времени следить за выражением его лица. — И решил отправиться не совсем стандартным способом — или уже, наоборот, стандартным, тут уж решай сама.

— Словом, полез в окно? — догадалась я.

— Угу.

— Но зачем?

— Просто решил, что так будет забавно, — усмехнулся Рэм. — Однако забавно не оказалось. Добравшись до окна, я услышал мужские голоса и затаился. Вскоре услышал достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. У меня было желание сразу ворваться в комнату, Аделина, но что бы это дало? Я даже не был уверен в том, сколько их, и, главное, ты была их заложницей. Пришлось спускаться и бегом мчаться обратно во дворец. Поднимать людей и на ходу придумывать план. К появлению гостей через дверь они были готовы, поэтому наиболее логичным представлялось использовать именно окно. Но было необходимо защитить тебя и хоть ненадолго отвлечь их внимание, давая гвардейцам хотя бы минимальную фору. Я не знал, есть ли у этих мерзавцев пистолеты, но это представлялось вполне вероятным.

— И ты придумал спектакль, — нервно усмехнулась я.

— Надеюсь, ты не станешь на меня за него злиться, — усмехнулся он в ответ.

— Пожалуй что нет. Тем более, результата ты добился. Бдительность они точно потеряли.

— Чем ребята своевременно и воспользовались, — подытожил Рэм. — Это была отличная идея — назвать меня Ринольдом, — добавил он. — Если бы я ни о чём не знал, после этого точно понял бы, что дело неладно.

— Твоя вдохновенная речь про права миньонов имела примерно такой же эффект, — ответила я похвалой на похвалу.

Дверь распахнулась, и я невольно вздрогнула, но Рэм успокаивающе прижал меня к себе.

— Сейчас сюда даже мышь не проберётся, — заверил он, но я уже сама сообразила, что иначе и быть не могло.

Конечно, сейчас мои покои охраняются как никогда.

— А я вот пробрался, — послышался голос Армана. — Аделина! — воскликнул он, опускаясь перед диваном на колени и беря меня за руку. — Я только пять минут назад обо всём узнал. Как ты? Цела?

— Цела, — ответил за меня Рэм. — С ней всё в порядке. Арман, будь другом, оставь нас наедине. Вы с Аделиной сможете обо всём поговорить завтра.

Дипломат вопросительно посмотрел мне в глаза. Я прикрыла веки в знак согласия и лёгкой улыбкой продемонстрировала, что со мной всё в порядке.

— Дожили! — демонстративно пробурчал Арман, поднимаясь на ноги и отряхивая колени от несуществующей пыли — а скорее, просто разглаживая брюки. — Вошёл в собственную гостиную, чтобы поговорить с собственной женой. Так нет же, её любовник заявляет мне, чтобы я оставил их одних, а она реагирует, как будто так и должно быть! Ладно-ладно, оставляю вас до завтра.

Подмигнув мне, он удалился в свою спальню.

Я лениво покачала головой, беззвучно смеясь над мальчишеской выходкой "супруга". Потом обессиленно откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. И тут же почувствовала у себя на плече руку Рэма.

— У тебя великолепное самообладание, — сказал он.

Я рассмеялась похвале, которую сочла совершенно неуместной.

— Ну да, особенно сейчас, — фыркнула я, утирая влажные всё-таки глаза.

— Ты отлично понимаешь, о чём я, — не оценил шутку Рэм. — Сейчас ты можешь себе позволить расслабиться. Выдержка тоже не всегда бывает уместной.

— Вот как? А тебе когда-нибудь доводилось терять самообладание? — заинтересовалась я.

Мы оба понимали, о чём идёт речь. Я не имела в виду ситуации вроде той, когда он прижал меня к стене в День Воина или ударил в челюсть Вильера. В тех случаях Рэм не столько терял самообладание, сколько позволял себе его потерять. Я же говорила о ситуциях, когда выдержка отказывает по-настоящему, против воли.

— Каждому человеку хоть когда-то, а доводилось терять самообладание, — заметил Рэм.

— И всё-таки?

Он пожал плечами.

— Во время эркландской кампании я получил довольно неприятное ранение. Принимать меры нужно было срочно, и лекарю пришлось штопать меня в полевых условиях. Я тогда плакал от боли. Куда уж хуже, в отношении выдержки. Рикардо, к слову, может подтвердить: он при этом присутствовал. Держал меня за руку от начала и до конца. Думаю, это было совсем не просто, так что ему остаётся лишь посочувствовать.

— Ну, в этой ситуации сочувствие вызывает в первую очередь не он, — хмыкнула я. — Хотя... Один мой знакомый, отец двоих детей, с пеной у рта утверждал, что мужу приходится во время родов значительно труднее, чем жене. Жена всего-то мучается от схваток и собственно рожает. А он, муж, волнуется, переживает и при этом ничего не может поделать. Я, конечно, высмеяла его, когда он это заявил, но... Кое-какая правда в его словах, наверное, есть.

— Возможно, — усмехнулся Рэм. — Хотя я слишком далёк от этой темы, чтобы иметь определённое мнение на сей счёт. Думать об отцовстве серьёзно мне пришлось только один раз, благодаря одной не в меру дерзкой барышне.

— Смею тебе напомнить, что это была месть, — дерзко ответила я. — Не надо было меня допрашивать.

— Только не говори, что тебе не понравилось.

— Это несущественно, — поспешила выкрутиться я. — Тут дело принципа.

Немного подумав, я полюбопытствовала:

— И к каким же выводам ты тогда пришёл?

Я действительно спрашивала из любопытства, поскольку и сама была крайне далека от этой темы.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — насмешливо и одновременно безапелляционно ответил Рэм.

В этот момент дверь моей спальни открылась, и оттуда стали выходить служанки. Одна несла мешок с позвякивающим на ходу мусором, другая — ведро с водой, третья — несколько тряпок. Последней шла моя здешняя горничная. Остановившись напротив нас с Рэмом, она присела в реверансе и сказала:

— Комната готова, госпожа. Я нужна вам?

Намёк был на помощь в раздевании, но вслух она этого говорить при кавалере не стала.

— Нет, спасибо, — ответила я. — Можешь идти спать.

Не хочу никаких горничных и никаких предшествующих укладыванию ритуалов. Хочу просто лечь. Как-нибудь справлюсь и без слуг.

— Пойдёшь спать? — спросил Рэм, когда за горничной тихо закрылась дверь.

Я кивнула.

— Пожалуй, немного отдыха мне не повредит.

— Хочешь, чтобы я ушёл?

Я как раз думала о том, как бы помягче намекнуть ему, что в данный момент не настроена на тесное общение в постели, а потому нам будет лучше распрощаться до завтра. Каково же было моё удивление, когда губы сами ответили: "Нет".

— Побудь со мной немного?

Это была просьба, но я произнесла её с вопросительной интонацией, поскольку откровенно сомневалась в том, что это хорошая идея.

— Пойдём.

Рэм встал с дивана и протянул мне руку.

— Готов охранять твой сон. — Не выпуская моей ладони, он прошёл в спальню. — Буду отгонять от тебя комаров, мух и мужей.

— Последнее особенно ценно, — сонно заметила я.

И принялась избавляться от платья, благо шнуровка была спереди.

— Ой, чёрт! — воскликнула я затем. — Кажется, я рано отпустила горничную...

Я обречённо схватилась за голову.

— В чём дело? — полюбопытствовал Рэм.

— Причёска! Мне никогда в жизни не разобрать её самостоятельно. — У меня бессильно опустились руки. — А спать с ней крайне неудобно.

— Так в чём проблема? — с видом рыцаря, обнаружившего впереди драконью пещеру, произнёс Рэм.

И предвкушающе потёр руки. Я вздрогнула. В этом жесте мне почудилось нечто садистское.

— Садись! — велел он.

Подозрительно на него покосившись, я всё же со вздохом опустилась на стоявший перед зеркалом стул.

— Так... — Рэм увлечённо запустил мне в волосы обе руки.

И принялся ощупывать голову.

— Эй, осторожнее! — прикрикнула я. — У тебя на лице выражение такого охотничьего азарта, будто ты там насекомых ловишь.

— Как знать, как знать... — многозначительно протянул этот наглец.

— К твоему сведению, насекомых там нет и с роду не бывало, — осадила его я.

— А мы заведём! — оптимистично предложил он. — Чего не сделаешь ради охотничьего азарта?

— Мужа позову, — пригрозила я.

— Ладно.

Судя по вздоху Рэма, аргумент подействовал. С его точки зрения муж явно являлся значительно более серьёзным вредителем, чем потенциальные блохи или вши в волосах у дамы сердца. Рэм приступил к делу и быстро (а также на удивление аккуратно) извлёк из моей причёски булавку. Затем вторую... третью...

— Ух ты! — воскликнул он, оглядывая плоды своих трудов, лежащие на узком столике под зеркалом. — Раз, два, три... семь!

— Можешь не сомневаться, это только начало, — откликнулась я, куда менее воодушевлённо. — Вот потому-то я и сказала, что ни за что не справлюсь с этим сама.

Рэм собрал булавки и взвесил их в руке.

— Хм. Прилично! — заметил он. — Я-то считал, что многие женщины легкомысленны. А оказывается, вам ежедневно приходится тяжело работать головой!

— Много разговариваешь, — язвительно улыбнулась я. — А впереди ещё половина работы!

Впрочем, Рэма это, кажется, не расстроило. Он и правда отыскивал булавки в недрах причёски с азартом охотника или, как минимум, грибника.

После того, как процесс подошёл к концу, и волосы многочисленными локонами упали на плечи и спину, я всё-таки легла под одеяло. Глаза закрывались сами собой: сказывалось напряжение последних дней.

Рэм и тут проявил чудеса выдержки.

— Спи, — сказал он, подходя к канделябру, чтобы потушить свечи. — Я немного здесь посижу.

В воцарившейся вокруг темноте я услышала, как он садится в пододвинутое к кровати кресло. И почти сразу уснула.

В ту ночь барону Рохасу не спалось. Хотя барон и перестал после памятных событий писать разоблачающие письма, время от времени он всё же подходил к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Вот и сегодняшним вечером он распахнул ставни, чтобы выглянуть в сад, и... Открывшееся ему зрелище было более чем шокирующим. В окно графини Ортэго, один за другим, забрались целых пятеро мужчин в военной форме!

"Вот это женщина!" — с невольным восхищением подумал барон, плотно закрывая ставни, чтобы не допустить в комнате сквозняка.

Когда я проснулась на следующее утро, то обнаружила Рэма, спящего всё в том же кресле, уронив голову на грудь. В спальню почти сразу же вошёл Арман, и я поднесла палец к губам, чтобы он не потревожил гостя.

— Куда это годится?! — Дипломат пылал праведным возмущением, но говорил всё-таки шёпотом. — По-твоему, это нормально, что я прихожу сюда — и вижу такое?

Я вынуждена была признать, что это и правда не самый лучший поступок по отношению к клиенту, и собиралась было кое-как оправдаться и сгладить ситуацию. Однако Арман не позволил мне заговорить и продолжил:

— Как ты могла столь негостеприимно обойтись с любовником?! Заставить его всю ночь спать в неудобном кресле! Что он теперь о нас подумает? Это же урон для репутации нашей семьи! Как я теперь буду смотреть ему в глаза? — Резким движением стянув с кровати одеяло, Арман заботливо укрыл им Рэма. — В следующий раз изволь уделить человеку хотя бы кусочек кровати!

Я пообещала, что исправлюсь. Как говорится, клиент всегда прав.

Глава 14

Допрос пробравшейся в мою комнату троицы особых результатов не дал. Как нетрудно было предположить, кто-то ловко направил этих людей, использовав их ненависть к принцу в собственных интересах. Их снабжали информацией, сообщили о том, что я якобы являюсь любовницей Рикардо, известили о его намерении посетить меня в моих покоях. Последнее не было большим секретом: в большинстве случаев, передвижения принца были известны многим, в частности личным слугам и доброй дюжине его охранников. История, когда наследник с Рэмом забрались ко мне в окно, не в счёт.

Оказали горе-мстителям и помощь более осязаемого характера, а именно — помогли проникнуть во дворец. Передали одежду, в которой это проще было сделать. Сообщили, какому стражнику на каких воротах можно дать взятку, чтобы пройти на охраняемую территорию без соответствующего разрешения. И даже план дворца предоставили.

Всё это быстро выяснилось в ходе допроса. Беда заключалась в том, что этими фактами полученная информация более-менее исчерпывалась. Отсутствовала главная деталь — имя злоумышленника. Этот человек работал достаточно осторожно и своё инкогнито не раскрыл. Сведения передавались в виде анонимных писем. Не было ни одной встречи не то что с самим "информатором", но даже с его представителем, которого можно было бы опознать.

Также оставался открытым вопрос целей человека, подтолкнувшего троицу к действию. Рассчитывал избавиться их руками от принца? Это казалось маловероятным. Вряд ли этим идиотам удалось бы осуществить свой план. Риск, конечно, существовал, но гораздо больше шансов имел совсем другой итог: резня посреди дворца, несколько убитых (включая небезызвестную графиню Ортэго), а далее — арест или гибель этих троих. Сам принц бы не пострадал. Тогда зачем всё это было нужно? Злоумышленник понадеялся на авось? Раз есть невысокий риск избавиться от наследника престола, почему бы не попробовать? Вряд ли. Ведь он не мог не понимать, что после этого случая охрана принца только усилится. Что же тогда? Мне лично казался наиболее вероятным другой вариант: Рикардо просто хотели запугать, продолжая таким образом то, что было начато несколько недель назад, в салоне гадалки. Но кто и зачем — этого я, понятное дело, не знала.

Однако от мыслей на эту тему я отвлеклась очень быстро. И отвлёк меня от них Арман, предложивший мне ни больше, ни меньше... работу!

— Аделина, мне нужно поговорить с тобой об одном деле, — сказал он, когда мы сидели за столом в гостиной и по-семейному пили чай. Немного помялся, подбирая слова, и продолжил: — Одним словом, я хотел бы тебя нанять.

— Вот как? — Это показалось мне любопытным. — А ты, оказывается, ведёшь чрезвычайно бурную жизнь! Возникло что-то ещё, помимо альтинга и Лидии?

— Нет, — покачал головой Арман, — дело не в этом. Откровенно говоря, помощь нужна не лично мне, а другому человеку.

— Ещё интереснее! — воодушевилась я. — И что ему понадобилось? Ты только предупреди своего знакомого: если он хочет, чтобы я изображала его жену, может выйти конфуз.

— Вообще-то это не мужчина, а женщина, — фыркнул Арман.

— В таком случае я даже боюсь предположить, что потребуется ей, — отозвалась я, но затем вернулась к серьёзному тону. Всё-таки клиентура и дела требуют серьёзного подхода. — Расскажи, кто это, и о чём идёт речь. И, кстати, ты вполне уверен, что данное дело не вступает в противоречие с твоими интересами?

— Уверен, — подтвердил Арман. — Ладно, я всё объясню, а ты решай, захочешь в этом участвовать или нет. Вчера я разговаривал с Лидией, — принялся рассказывать он, — и она попросила меня о помощи. Не для неё самой. Для одной её приятельницы, здешней фрейлины, дочери некоего виконта. Её выдают замуж за местного дворянина, графа Мурильо. Решение приняли родители, помолвка уже состоялась, но сама девушка категорически против этого брака, и Лидия на её стороне. Подробностей я, честно говоря, не знаю и сам. Просто, сама понимаешь, слухи распространяются быстро. О том, как ты разобралась с бароном Рохасом, знают уже достаточно многие. Лидия в их числе. Она-то и подумала, что, быть может, ты сумела бы помочь и этой её подруге. Я ничего ей не обещал, но сказал, что поговорю об этом с тобой.

— Надо же, обрастаю клиентами прямо во дворце, притом не успев закончить первое дело! — гордо констатировала я.

— Только есть один нюанс. — Арман прикусил губу. — Видишь ли, Лидия не знает, что я нанял тебя как профессионала. Она думает, ты просто моя знакомая, согласившаяся оказать мне услугу. Соответственно и подруга Лидии тоже не знает, чем ты занимаешься. Собственно, в её представлении ты и вовсе моя законная жена. Было бы несвоевременно раскрывать сейчас все карты...

Последняя мысль была красиво сформулирована, но глаза говорили значительно проще: "Не выдавай меня".

— Поэтому с ними речь о найме и о деньгах не пойдёт, — завершил свою мысль Арман. — Думаю, фрейлина вполне готова заплатить, но ей будет элементарным образом неловко заговаривать о деньгах с графиней. Так что на женской половине речь пойдёт просто о помощи. Но я готов тебе заплатить, если ты возьмёшься за это дело.

— С чего бы это? — удивилась я.

— Ради Лидии. Она принимает эту историю близко к сердцу. А я вполне могу себе такое позволить. Но, — Арман вытянул вверх указательный палец, и его взгляд стал строгим, — только при условии, что ты не станешь заламывать тройную цену.

— Ну что ты, — рассмеялась я, — не стану, можешь быть в этом уверен.

— Почему? — подозрительно нахмурился он, помня о нашей первой (и основной) сделке.

— Клиент, который приводит других клиентов, чрезвычайно ценен, — наставительным тоном объяснила я. — Ему, наоборот, полагается скидка.

— А-а, — разочарованно протянул Арман. — А я-то думал, ты скажешь, что делаешь мне скидку как другу.

Я усмехнулась.

— Как другу я тебе вообще, по-хорошему, должна была отказать.

— Почему? — удивился он.

— Потому что вести дела с друзьями нельзя, — пояснила я. Но тут же махнула рукой, оставив наставительный тон. — Ладно, давай я встречусь и поговорю с этой несчастливой невестой. Посмотрим, что у неё за проблема и как ей помочь. Лидия сказала, где и когда мы сможем встретиться?

Правила правилами, но нельзя забывать и того, что это они работают на нас, а не мы на них.

Приятельницей Лидии, желающей отделаться от жениха, оказалась леди Иветта Кальдерон, знакомая мне по женской половине. Одна из более молодых фрейлин, старавшихся вести себя как можно тише и скромнее в обществе леди Милони и леди Крэнбери. Затягивать с помощью подруге леди Кальво не хотела, и мы втроём встретились вечером того же дня, когда Арман рассказал мне о сути дела в общих чертах. Теперь мы с девушками пили чай за круглым столом, застеленным белоснежной скатертью, и обсуждали подробности. Точнее сказать, я довольно-таки дотошно расспрашивала Иветту.

— Кто договаривался о вашем браке?

— Мои родители, главным образом отец, виконт Кальдерон. Мать полностью его поддерживает, но все предварительные переговоры с графом вёл именно он.

Я хмыкнула. Звучит, словно речь идёт о деловом соглашении. Впрочем, так ли это далеко от истины?

— В чём интерес ваших родителей? — продолжила расспрашивать я.

Раз это деловая сделка, то и вопросы нужно задавать соответствующие.

Иветта поморщилась.

— Во-первых, он граф, а это хоть небольшое, но повышение социального статуса. Им лестно заключить такой союз. К тому же они считают, что меня пора выдавать замуж, а граф — подходящая кандидатура. Холостой, состоятельный, знатный. Живёт в этом городе, стало быть, я далеко не уеду после свадьбы. С их точки зрения, всего этого достаточно.

— А с вашей — нет? — прищурилась я. — Леди Иветта, вы не могли бы уточнить: а почему вы, собственно, не хотите выходить замуж за лорда Мурильо?

Это был непраздный вопрос. О подобных вещах лучше знать, прежде чем ввязываться в историю с расторжением помолвки. Браки, договорённость о которых заключается родителями, далеко не всегда неудачны. Даже напротив. Родители по-настоящему заботятся о счастье своих детей значительно чаще, чем принято думать. Однако в данном случае — вряд ли. Иначе мнение дочери хоть сколько-то бы их интересовало.

Так или иначе, пока я понятия не имела, чем именно не устраивает Иветту этот брак. Что, если причины совершенно нелепы? Быть может, девушке просто не нравится тот факт, что жених — не принц на белом коне, а всего-навсего завалящий граф? Стоит ли в этом случае идти у неё на поводу? В конце-то концов, принц в Эрталии всего один, и отдавать его в мужья кому попало мы не собираемся.

Лицо Иветты приобрело брезгливое выражение.

— Во-первых, он на девятнадцать лет старше меня. Мы с графом знакомы, и я отлично вижу, что у нас даже нет общих тем для разговора. И уж ни о каком уважении по отношению ко мне с его стороны не идёт и речи. Он относится ко мне, как к забавному маленькому ребёнку. Или зверушке, вроде кошки, которых он так любит. Это, кстати сказать, тоже причина, хоть и второстепенная. У него в доме четыре или пять кошек, а я их терпеть не могу, к тому же у меня от кошачьей шерсти начинают слезиться глаза. Но главное другое. Он неприятен мне чисто физически, — призналась она, понизив голос. — Мне страшно даже подумать о том, чтобы оказаться с ним в одной постели. Даже объятие будет неприятным, а уж остальное... — Её передёрнуло. — У него потные ладони и блестящая лысина, а ещё он толстый и вообще... Словом, я не хочу выходить за него замуж, — заключила она, чеканя слова.

Я кивнула. Что ж, кому-то её причины покажутся несерьёзными, кому-то, наоборот, весомыми. Но замуж-то выдают именно Иветту, и, следовательно, именно её приоритеты имеют значение в данном случае. Да и потом, мне платят деньги не за то, чтобы я решала, следует ли ей вступать в брак с графом, а за то, чтобы я этот брак сорвала, совершенно независимо от его целесообразности.

— Ну что ж. Скажите, а предпринимали ли вы что-нибудь, чтобы отменить свадьбу?

— Конечно, — последовал ответ. — Я говорила с родителями.

— И что же?

— Всё как всегда. Мы печёмся о твоих интересах, а ты и сама не понимаешь, чего хочешь.

Девушка произнесла это равнодушным тоном человека, не желающего раз за разом страдать из-за того, что изменить не способен.

— Вы пробовали что-нибудь ещё?

— Говорила с тётями, сёстрами моего отца.

— Что же они?

— Одна ответила то же, что и родители. Вторая приняла мою сторону и попыталась поговорить с отцом, но безуспешно. Я пробовала действовать сама. Встретилась с графом наедине и сказала напрямик, что не желаю этого брака.

— И какова была реакция?

Впрочем, этот вопрос я задала скорее из вежливости. Ответ и без того понятен. Если бы граф пошёл Иветте навстречу, мы бы сейчас не обсуждали способы аннулирования помолвки.

— Предсказуемая. Такая, словно я — маленький ребёнок, или котёнок, забавный, но ничего не понимающий в жизни, а потому решать всё следует за меня. Впрочем, не забывая при этом накормить меня чем-нибудь вкусным.

— Граф — гурман?

Это было не праздное любопытство. О будущей жертве (а в том, что граф Мурильо в самое ближайшее время превратится в мою жертву, я не сомневалась) следовало узнать как можно больше. Интересы, предпочтения, любимые занятия, склад характера. Вот к этому-то обсуждению мы и приступили. Выяснилось, что Иветта даже подкупила одного лакея, служившего в доме Мурильо. Так что помимо личного знакомства с графом, у неё был и другой источник информации.

Наконец, мы разошлись. Перед тем, как попрощаться, я обнадёжила девушку, сказав, что попытаюсь что-нибудь придумать. Лидия, просияв, отметила, что ни секунды во мне не сомневалась. Отметила почти с благоговением, что, признаться, немного меня испугало.

Договорившись с Арманом об оплате (цену я действительно заламывать не стала), я сосредоточилась на исполнении задачи. Обдумывать варианты я начала ещё во время беседы с девушками, так что некоторые намётки уже были. Теперь следовало выбрать наилучший способ. То есть наиболее действенный, наименее затратный (тут учитывается время, деньги и силы) и наименее рискованный лично для меня. Вот такая нехитрая формула.

Один из вариантов, простой и старый, как мир, заключался в том, чтобы соблазнить графа. Влюбить его в себя, заставить забыть о невесте и в конечном итоге расторгнуть помолвку, чтобы жениться не на Иветте, а на мне. Добиться, чтобы он подписал письменный отказ от брака с леди Кальдерон. А потом исчезнуть в неизвестном направлении. К счастью, граф не был вхож во дворец герцога Кальво. Поэтому знакомы мы не были, и вероятность случайно повстречаться впоследствии была невысока.

Однако такой способ не слишком мне нравился. Пришлось бы потратить на него кучу времени и сил. Одной-двумя встречами тут не ограничиться. Понадобится дом, в котором я якобы обитаю, полноценная легенда, соблюдение конспирации, чтобы граф не обнаружил, что в действительности я живу во дворце под другим именем и даже числюсь замужней дамой, и так далее. К тому же если судить по данному Иветтой описанию, вряд ли тесное общение с Мурильо доставит мне удовольствие. Нет, я предпочитала пусть менее законный, но зато и более короткий путь. Тем более что во время одной из немногочисленных прогулок по городу я видела нужную мне вывеску. Точнее, вывеска была самая обыкновенная, но один знак сбоку от неё информировал тех, кто способен был правильно его истолковать, о подлинном занятии хозяина заведения. Тогда его услуги мне не требовались, но я запомнила нужное место, так как имею привычку отмечать для себя подобные вещи.

Поэтому, как следует подготовившись, одним прекрасным утром я отправилась в город. Уже там отпустила экипаж, любезно предоставленный герцогом в распоряжение гостей, и пересела в другую карету. Кучер заранее знал, что именно от него потребуется. Я мгновенно опознала карету по большим сундукам, стоявшим один на другом и обвязанным крепкой верёвкой. Ещё несколько сундуков поменьше располагались внутри. Но и для меня места хватило.

По моему знаку мы тронулись с места, но путь продолжался недолго. Мы как раз проезжали мимо дома графа Мурильо, и тут, как на грех, колесо соскочило с оси. Кучер ехал медленно и почувствовал неладное. Только благодаря этому карета не опрокинулась на полном ходу, а лишь успела сильно накрениться, когда мы остановились.

Кучер помог мне выбраться наружу. Всё это время я чередовала причитания с возмущёнными возгласами, охала и вздыхала.

— Куда же это годится?! — воскликнула я, ступив на землю и вырывая свою ручку из руки кучера. — Ты что, не мог как следует проверить карету, прежде чем трогаться в путь? Это просто неслыханно! Что же мне теперь делать?

— Да вроде бы всё в порядке было, госпожа! — оправдывался кучер, вжимая голову в плечи.

— В порядке? — Я всплеснула руками в приливе эмоций. — Как подобное могло случиться, если всё было, как ты говоришь, в порядке?

— Госпожа, я всё починю. Карета скоро будет как новенькая. Мне только понадобятся кое-какие инструменты и помощник. Недалеко отсюда живёт мой двоюродный племянник, умелец на все руки, он точно справится. Дозвольте сбегать и позвать его на помощь?

— А я что здесь, одна буду прозябать? — не то сердито, не то растерянно пробормотала я. Но, поняв, что сидя на одном месте, ничего не исправить, приняла решение: — Ладно, ступай. Только чтобы одна нога здесь, другая там! Имей в виду: долго я ждать не стану. Найму экипаж — и можешь искать себе другое место! Если бы не все эти вещи, прямо сейчас так бы и поступила.

Кучер поспешил прочь, бормоча заверения в том, что всё будет в порядке в кратчайшие сроки. Я тоскливо оглядела карету, не поворачивая головы в сторону дома, напротив которого приключилось "несчастье". Я и без того отлично знала, что произошедшее не осталось без внимания.

— Добрый день, миледи! Что произошло? Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Я как раз ходила из стороны в сторону мимо входной двери, заламывая руки. Мужчина, вышедший мне навстречу, явно являлся, ни больше, ни меньше, хозяином дома. В этом не было ничего из ряда вон выходящего. В городских домах церемоний соблюдается несколько меньше, чем в поместьях и тем более дворцах. Здесь не столь многочисленный штат слуг, и хотя дверь гостям обычно открывает лакей, хозяин вполне может сам выйти навстречу оказавшейся в беде даме вроде меня.

Опять же и завести разговор, не будучи представленным, считалось недопустимым при других обстоятельствах, но когда речь шла об оказании помощи, правила этикета становились более гибкими.

— Да вот, с самого утра сплошное невезение! — пожаловалась я. — То одно, то другое. Я как будто чувствовала: не хотела переезжать. Сначала моя любимая ваза разбилась, потом помялась Ристонийская шляпка, а теперь вот, видите, колесо!

Граф Мурильо сочувственно покачал абсолютно лысой головой.

— С этими переездами сплошная морока, — заметил он.

— О, как вы правы, как вы правы! — воскликнула я. — И, как на грех, даже горничной со мной нет: я отправила её в новый дом, чтобы она проследила за остальными слугами. Знаете, как это бывает? Новый дом — новый штат, и никогда не знаешь заранее, что натворят эти неопытные люди.

— За новыми слугами непременно нужен глаз да глаз, — продолжил сыпать неоригинальными истинами граф.

— О да! — снова поддержала его я. — Вот, кучер отправился за помощником, а я осталась тут одна посреди улицы...

— Я как раз спустился, чтобы пригласить вас в дом, — сообщил Мурильо. — И правда, негоже молодой леди в одиночестве ожидать на улице, пока починят карету. Посидите, попьёте чаю. А как только всё будет готово, продолжите путь.

— Благодарю вас, милорд, я вам, в самом деле, очень признательна. — В знак собственной искренности я прижала руку к сердцу, заодно заставив платье поплотнее облегать грудь. — Но я никак не могу принять ваше предложение. Все эти вещи... Я просто не могу оставить их без присмотра. В карете масса ценностей, а люди по городу ходят разные... Вы ведь понимаете, — доверительно добавила я, понизив голос.

— Можете об этом не тревожиться, — заверил Мурильо, не без труда отрывая взгляд от моего декольте. — Я сейчас же позову своих слуг, они побудут здесь и проследят за тем, чтобы с вашей каретой ничего не случилось. Это проверенные люди. Можете не сомневаться, вернувшись, вы найдёте всё в целости и сохранности.

— Я право не знаю... — пробормотала я, потихоньку сдавая позиции. — Это неудобно... Мы ведь даже незнакомы.

— Простите мне мою неотёсанность! — воскликнул хозяин дома, хлопнув себя рукой по лысине. Получилось весьма звонко. — Разрешите представиться: граф Бартоломью Мурильо. А вы?..

— Леди Бибиэна Амадо.

Я улыбнулась и протянула руку для поцелуя.

— Очень рад. Ну так как же, вы принимаете моё приглашение?

Я в последний раз поджала губы, изображая сомнение.

— Благодарю вас. С радостью воспользуюсь вашим гостеприимством.

Мурильо отдал вышедшим как раз слугам соответствующие распоряжения.

— Одну минуту! — Не дойдя пары шагов до двери, я поспешила обратно к карете. Распахнула дверцу и нырнула внутрь. — Я не могу оставить её здесь!

Через полминуты я вынырнула обратно, держа в руке крупную клетку с полукруглой крышкой, к которой, для удобства переноски, сверху крепилось прочное кольцо. В клетке, свернувшись калачиком, мирно спала необыкновенной красоты кошка. Довольно крупная, с роскошной, пушистой шерстью и идеально белая, без единого пятнышка.

— Что это за чудо? — воскликнул Мурильо.

Кошка явно впечатлила его ещё сильнее, чем моё декольте.

Вместе мы вошли в дом. Лакей показывал дорогу, граф галантно пропускал меня вперёд. Я продолжала нести клетку.

— Подарок, — грустно сообщила я. — Прислала моя тётушка из Эркландии, ко дню рождения.

— Никогда не видел ничего подобного! — восхищённо произнёс Мурильо. — Что это за порода?

— Насколько я поняла, этот вид совсем недавно вывели эркландские учёные, — совершенно не разделяя его энтузиазма, откликнулась я. — Он так и называется: белая эркландская.

Мы прошли в гостиную. Я села в кресло и поставила по-прежнему спящий подарок перед собой, предоставляя графу возможность и дальше его рассматривать.

— Прошу вас, при случае передайте мои комплименты вашей тётушке, — сказал он, усаживаясь напротив. — Поистине прекрасный подарок!

— Вот и тётушка решила так же, — с тоской в голосе протянула я. — Но, честно говоря, такие подарки не для меня. Я не слишком сильно жалую кошек. — Я вздохнула, наблюдая за тем, как служанка разливает по чашкам крепкий чай малинового оттенка. Видимо, в него были добавлены сушёные ягоды или даже свежий ягодный сок. — Кошка — животное капризное и своевольное, и не каждому человеку подходит такое соседство. Лично я больше люблю собак. Раньше по моему дому свободно разгуливали две борзые, а после того, как тётя прислала мне Мурку, — я мрачно взглянула на клетку, — пришлось определить их на псарню. А уж чего мне стоило загнать её в клетку, чтобы перевезти в новый дом! — Я округлила глаза и устало покачала головой. — Вы себе не представляете. Даже не знаю, почему я до сих пор цела.

— Ещё как представляю, — рассмеялся Мурильо. Мой рассказ не заставил его содрогнуться, а, напротив, умилил. — Кошки очень не любят, когда кто-либо посягает на их свободу.

"Так же, как и девушки, — подумала я. — Уж коли вы так хорошо разбираетесь в кошках, вам не мешало бы перенести некоторые свои познания и на людей".

— Не любят, — подтвердила я. — И попробуй объясни им, что это делается для их же блага!

Белая эркландская продолжала мирно спать, словно демонстрируя тем самым идеальный характер. "Не знаю, зачем на меня наговаривает хозяйка. На самом деле я белая и пушистая".

— О, а я смотрю, вы как раз любитель кошек! — воскликнула я, увидев, как две представительницы данного семейства неспешно вошли в гостиную.

Одна кошка была серой, другая — бело-рыжего окраса. Первая отнеслась к гостям крайне подозрительно, недовольно выгнула спину, и почти сразу ретировалась обратно за дверь. А вот вторая оказалась более дружелюбной. Отреагировала на меня с большим интересом, потёрлась о ногу, предварительно тщательно её обнюхав, а потом переключила своё внимание на дальнюю родственницу, спящую в клетке.

— О да, — радостно сообщил Мурильо. — У меня их шесть.

Шесть! Стало быть, дело обстоит ещё серьёзнее, чем предполагает бедняжка Иветта.

— Невероятно! — с вымученной улыбкой покачала головой я. — Воистину все люди разные. Мне бы вот с одной справиться.

Я вздохнула и сделала несколько глотков предложенного чая.

— Очень вкусно!

— Попробуйте абрикосовый мармелад, — порекомендовал хозяин дома. — А заодно вот эти медовые конфеты. У меня собственный кондитер, отличный мастер своего дела!

— Благодарю вас.

Я послушно взяла мармеладку. Хм, кондитер и правда хорош. Кое-что Иветта всё-таки теряет.

— А знаете, что я подумал? — как бы между прочим проговорил граф. — Если вам в тягость эта кошка, может быть, вы могли бы мне её продать? Думаю, мы сумеем договориться о цене.

— Продать?! — Я сделала вид, будто такая мысль никогда не приходила мне в голову. — Я, право, не знаю... Всё-таки это подарок...

— Я могу предложить очень хорошую цену, — принялся настаивать Мурильо. — Как вы справедливо отметили, содержать кошку нелегко. А у меня в этой области богатый опыт.

— Ну... может быть, и так... Правда, тётя может обидеться.

— Как насчёт тридцати золотых?

Я невольно прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Тридцать золотых? За животное редчайшей породы, только-только выведенной за границей и, если судить по сделанным мною намёкам, не без помощи магов? Да, лорд Мурильо, рыцарь из вас получается средненький. Кров даме вы, конечно, предоставили, зато теперь пытаетесь обмануть, воспользовавшись тем, что она ничего не понимает в вопросе. Конечно, я могла бы с вами поторговаться и продемонстрировать, что не настолько несведуща в ценах. Но, вот беда, продавать белую экрландскую мне никак нельзя, на то есть весьма веские причины.

Поэтому я ответила так:

— Нет-нет-нет, граф. Я ни в коем случае не стану брать с вас денег. В конце концов, она досталась мне совершенно бесплатно, а вы к тому же очень меня сегодня выручили. Будет только справедливо, если я подарю вам её в благодарность.

— Ну, если вы настаиваете...

Идея сэкономить тридцать золотых графу без сомнения понравилась, хоть он и был готов расстаться с этими деньгами ради удовольствия владения столь редкой кошкой.

— Значит, договорились? — на всякий случай уточнил он.

Я сосредоточенно посмотрела в пол, якобы борясь с последними сомнениями, и наконец рассмеялась.

— По рукам!

— Вот и прекрасно! Жанет, унесите кошку в южную гостиную.

Служанка подняла с пола клетку, послушно выполняя приказ. Граф хотел как можно скорее удалить животное с моих глаз, чтобы я, чего доброго, не передумала. Но у меня таких планов и не было. Вместо этого я продолжила угощаться с удвоенным аппетитом.

Вскоре лакей сообщил хорошую новость: карету удалось починить. Задерживаться я не стала. Хозяин, хоть и заглядывал многозначительно в моё декольте, отпустил меня достаточно легко. Женские прелести женскими прелестями, однако ему не терпелось воссоединиться со своим новым приобретением. Именно поэтому я велела кучеру трогаться, не мешкая.

Два дня спустя мы с Иветтой встретились на женской половине, как и планировалось.

— Ну, как идут дела? — поинтересовалась я, усаживаясь за столик.

В центре белоснежной скатерти стояла хрупкая вазочка с букетиком столь же хрупких ландышей.

— Это совершенно невероятно, — с восторгом сказала девушка. — Похоже, граф согласится на что угодно, лишь бы избавиться от вашего подарка. Леди Аделина, как вам это удалось?

Я многозначительно улыбнулась.

— Рассказывайте подробности.

— Я говорила со слугой графа, тем, которого подкупила. Он в красках расписал мне, что происходит сейчас в доме. Эта кошка, кажется... белая эркландская?

— Неважно, — отмахнулась я. — Можно с таким же успехом назвать её чёрной Ристонийской.

— Словом, первые несколько часов она спала, и граф никак не мог её добудиться.

— Я об этом позаботилась.

Ещё бы нет. Если бы "кошка" бодрствовала или случайно проснулась до окончания моего визита, граф мог бы обрадоваться прежде времени.

— Потом она проснулась, — продолжала рассказывать Иветта, — и вот после этого в доме начался переполох. Кошка оказалась необыкновенно прыгучей и почти сразу разодрала в клочья несколько дорогих картин и гобеленов. Короткого движения лапами оказалось достаточно, чтобы оставить рваные дорожки на ценном ковре. А потом выяснилось, что она умеет изрыгать огонь!

— Ну, что значит "изрыгать огонь", — скептически протянула я. — Дом она не спалит. Так, слабенькие струйки.

Есть у котолаков такое свойство. Что ж поделаешь? Это ведь не домашние кошки, а редкие магические животные. Огненное дыхание — одна из их характерных особенностей. Особенно когда они нервничают или просто оказываются в непривычной обстановке. Можно сказать, это их способ пометить территорию.

— Может быть, — не менее скептически отозвалась Иветта, просто не желавшая спорить со мной из вежливости. — Так или иначе, этими слабенькими струйками кошка сожгла несколько ковров и любимые сапоги графа. А также подпалила ножки бюро, в результате чего оно рухнуло на пол вместе со всем содержимым. Ну, и дальше в том же духе.

Я кивнула. Продолжать не было необходимости. Что конкретно может натворить котолак в доме у необученного человека, я представляла себе вполне неплохо.

— Полагаю, граф попытался избавиться от зверюшки? — осведомилась я.

— Конечно, — подтвердила Иветта. — Первым делом он попытался схватить кошку и выставить её за дверь.

— Как не стыдно! — поморщилась я. — Так нехорошо обращаться с живым существом! К тому же ещё и с чужим подарком.

— Но это оказалось совершенно невозможным. У кошки обнаружились невероятно длинные когти, почти как у медведя. Прежде она благополучно их прятала, но, как только её попытались схватить, продемонстрировала весьма наглядно. Кроме того, она рычала, как тигр, и один раз направила струю пламени прямо на графа! Он едва успел увернуться.

Я умилилась. Какое деликатное животное! Самка котолака могла бы с лёгкостью покрыть ожогами тело графа и нескольких слуг, однако она действовала мягко и осторожно, демонстрируя свою силу, но и не злоупотребляя ею. Просто давала понять, что лучше к ней не прикасаться.

— Словом, как граф ни пытался избавиться от животного, ему это не удалось, — заключила Иветта.

— Конечно, — ничуть не удивилась я. — Ведь котолаки — это близкие родственники кошек. И, так же, как и кошки, они очень привязаны к дому. А тут вдруг взять — и выгнать!

Я возмущённо фыркнула.

— И что же теперь? — воодушевлённо спросила Иветта.

— Теперь, — я поправила выбившийся из причёски локон и извлекла из потайного кармана (такие имеются у меня на любом платье) конверт, — нужно переправить графу это письмо.

— А что там сказано? — полюбопытствовала девушка.

Секретом ответ не являлся. Собственно, я и не запечатывала конверт, чтобы Иветта получила возможность просмотреть его содержимое, прежде чем отправить.

— Сказано, что если граф хочет, чтобы в его дом вернулся мир и покой, ему придётся официально отказаться от брака с вами. После того, как он в письменной форме известит родственников невесты о расторжении помолвки, а также даст обязательство не возобновлять помолвку в будущем, к нему в дом пришлют человека, умеющего обращаться с котолаками. Этот человек уведёт животное туда, где ему будет более комфортно.

— Вы гениальны! — Иветта захлопала в ладоши от радости. — Лидия была права.

Я пожала плечами. Слышать похвалы в свой адрес приятно, но в данном конкретном случае я не считала, что совершила нечто из ряда вон выходящее. Схема была довольно-таки простой.

— А граф не может сам найти человека, который сумеет вывести котолака? — заволновалась Иветта.

— Разве что вывести котолака из себя, — откликнулась я. — Такого — сумеет, и легко. А вот на остальное шансов нет. Людей, умеющих правильно обращаться с магическими животными, раз, два и обчёлся. И они не стремятся афишировать свои умения. Как-никак разведение подобных кошечек уже давно объявлено вне закона.

— Понимаю. — Иветта снова взяла конверт и не без удовольствия повертела его в руках. — А...вы сами написали это письмо? — с очередным приливом беспокойства уточнила она.

— На этот счёт можете не тревожиться, — улыбнулась я.

Письмо я действительно писала сама, но левой рукой, основательно изменив почерк. Элементарная мера предосторожности.

К моменту получения графом письма белая эркландская успела сжечь приличное количество картин, гобеленов, ковров и прочих ценных безделушек. Так что граф долго не раздумывал. Отец Иветты к своему немалому удивлению получил уведомление об окончательном и бесповоротном расторжении помолвки. В тот же день к Мурильо прибыл человек, не посвящённый в подробности, но отлично умеющий ладить с котолаками, и забрал кошечку. На этом дело могло бы считаться законченным. Но...

Я нисколько не удивилась, увидев голову Рэма в оконном проёме. Распахнула створки и отступила, предоставляя ему возможность забраться в комнату. И лишь потом безразличным тоном поинтересовалась:

— Ты ещё долго намереваешься пробираться ко мне таким экстравагантным способом? По правде говоря, я начинаю волноваться.

— Боишься, что я упаду? — растроганно спросил Рэм.

— Нет. Боюсь, что ты разучишься заходить в комнаты через двери. Я-то привыкла, но что скажут кардинал или, тем более, король? Представь: вызывает тебя его величество на аудиенцию, а ты запрыгиваешь в тронный зал через окно!

— Самое главное — чтобы не из шкафа, — отозвался Рэм.

На этих словах мы оба дружно расхохотались.

— На самом деле недавний опыт показал, что приходить к тебе таким способом бывает полезно, — немного посерьёзнев, заметил Рэм.

После чего вручил мне букет оранжевых цветов, который каким-то образом ухитрился протащить наверх, ничуть не испортив. Я посмотрела на него исподлобья.

— Рэм, ты неисправим! — простонала я, принимая цветы. — Это, конечно, очень красиво, но ты хоть знаешь, что означают оранжевые лилии?

— Понятия не имею, — беззаботно откликнулся Рэм. — А они что-то означают?

— Угу, — хмуро кивнула я. — Ненависть и отвращение.

— Надо же. — Особого впечатления мои слова на Рэма не произвели. — Ну, хочешь, я выброшу их в окошко?

— Не надо. — Я полуотвернулась, прижимая к груди букет. Поддеть мужчину — святое дело, но в действительности-то значение цветов лично для меня не играло ни малейшей роли! А вот то, что они красивы и к тому же подарены от чистого сердца, — дело другое. — Мало ли, вдруг упадут кому-нибудь на голову!

— Это точно, тогда бедолага и вправду возненавидит оранжевые лилии, — согласился Рэм. — Особенно если выбросить их вместе с вазой. Кстати, предполагаю, что именно при таких обстоятельствах они и получили своё значение.

Пожав плечами, я кликнула горничную, чтобы поставила цветы в вазу.

Не успела горничная выйти, а я — обвить руками шею Рэма и поцеловать его в губы, как в дверь постучали.

— Леди Аделина! Тут к вам господин Гратен, — сообщила из-за двери горничная. — Пустить?

— Пусти! — со вздохом распорядилась я.

Гратен из тех людей, которые в любом случае до вас доберутся, и лучше, чтобы он вошёл в дверь, а не проник через окно. В противном случае я точно начну плохо спать по ночам.

— Леди Ортэго, лорд Монтерей. — Если присутствие Рэма Гратена и смутило, виду он не подал. Впрочем, вряд ли смутило: во-первых, такие люди как правило очень много знают о происходящем вокруг, а во-вторых, их вообще невероятно сложно выбить из колеи. — Госпожа графиня, вас приглашает к себе его высокопреосвященство. Он хотел бы переговорить с вами в своём кабинете.

— Хорошо, — вздохнула я. А что толку спорить? — Сейчас соберусь и приду. Передайте его высокопреосвященству, что я буду в течение десяти минут.

Я замерла в ожидании ответа. Устроит Гратена такой вариант? Или он скажет, что я обязана следовать за ним немедленно, а на случай, если буду упорствовать, прихватил с собой кандалы?

— Благодарю вас, леди Ортэго.

К моему удивлению и огромному облегчению, спорить Гратен не стал и после вежливого поклона сразу же удалился.

Я подозрительно посмотрела на Рэма.

— Ты поэтому здесь?

Он покачал головой.

— Понятия не имел, что дядя собирается тебя вызвать. Ты хоть знаешь, о чём пойдёт речь?

Я отвела глаза и принялась нарочито внимательно разглядывать висящую на стене картину.

— Понятно, — усмехнулся Рэм. — Надеюсь, хотя бы ничего совсем уж вопиющего ты не натворила?

— Вроде массового убийства с последующим расчленением трупов? — предположила я, невинно похлопав глазками. — Нет... Во всяком случае, не в этом месяце.

— Ладно, — хмыкнул Рэм, — в таком случае, я попытаюсь это уладить. Сделаем так: ты собирайся, а я пойду к кардиналу прямо сейчас и выясню, о чём идёт речь.

— Спасибо.

Я сочла, что заступничество и вправду может оказаться нелишним. Конечно, ничего такого уж страшного я не совершила, но...посмотрим, как пойдёт разговор.

Приблизившись к кабинету кардинала, я увидела стражника, дежурившего у закрытой двери. Неподалёку неспешно прохаживался туда-сюда Гратен. Он приветственно мне кивнул и продолжил свои передвижения. Внутрь меня пока не звали, и я уселась в мягкое красное кресло, наверняка установленное здесь специально для таких, как я, посетителей. Хотя больше всего на свете мне хотелось, конечно, прижаться ухом к замочной скважине. Предполагаю, что точно такое же желание испытывало большинство когда-либо сидевших здесь в ожидании людей, пусть даже они были тысячу раз почтенными придворными, а не авантюристами вроде меня.

Увы, голосов изнутри не доносилось...пока наконец я не услышала громкий хохот Рэма. Вскоре после этого охранник, по одному ему известному знаку, распахнул дверь и предложил мне войти. Что я и сделала.

Кардинал, как и обычно, сидел за своим столом. Рэм стоял посреди комнаты, но, поприветствовав меня кивком головы, отошёл к стене и сел на низкую кушетку, как бы подчёркивая тем самым, что находится здесь в качестве наблюдателя.

— Леди Ортэго, — сурово проговорил кардинал, едва я опустилась в кресло, — не соблаговолите ли объяснить, почему мне приходится столь регулярно вызывать вас в этот кабинет? У меня начинает складываться впечатление, что со своими шпионами я разговариваю реже, чем с вами.

Я сочла предпочтительным промолчать, виновато опустив глаза.

Видя мой манёвр и не желая дать мне отмолчаться, кардинал перевёл разговор на другой уровень.

— Чем вам помешало бракосочетание графа Мурильо с леди Кальдерон? — спросил он напрямик. — Сами вы замужем, стало быть, на роль его супруги не метите. Хотите пристроить на это место какую-то свою родственницу? Или, наоборот, вознамерились женить своего родственника на дочери виконта?

Я подняла на него честный взгляд.

— Ваше высокопреосвященство, я готова поклясться перед лицом всех богов, что у меня нет никакого личного интереса в этом вопросе.

— Есть нечто, заставляющее меня в этом сомневаться, — жёстко ответил кардинал. — Иначе зачем бы ещё вы навязали графу Мурильо котолака?

— Кто? Я?

Глаза кардинала опасно сощурились.

— Леди Ортэго, — медленно проговорил он, смотря так, словно собирался пригвоздить меня взглядом к стене, — предлагаю вам не юлить и не изворачиваться. Я очень этого не люблю. Мне прекрасно известно, что именно ваша карета остановилась возле дома графа, якобы по причине сломанного колеса. И именно вы в течение сорока пяти минут гостили у графа в доме, после чего ушли, оставив ему в качестве благодарности котолака.

В целом я была готова к такому развитию событий. Прикидываться дурочкой и притворяться, будто я здесь ни при чём, было бы глупо. Раз кардинал уже знает, что история с котолаком — моих рук дело, найти доказательства ему труда не составит. Зато мои попытки состроить из себя поруганную невинность могут быть им восприняты крайне отрицательно. В частности, Монтерей может решить, что я пытаюсь выставить его идиотом, а такие люди подобного не прощают. Признание же вряд ли будет стоить мне дорого. Во-первых, ничего такого уж серьёзного в моих действиях не было. Во-вторых...а что мне, собственно говоря, можно предъявить?

— Ваше высокопреосвященство, я вовсе не пытаюсь отпираться, — заверила я. — Как вы совершенно справедливо отметили, я действительно гостила некоторое время в доме графа Мурильо и, уходя, оставила у него своё животное. Но, ваше высокопреосвященство, я вовсе не навязывала графу этого зверя! Совсем напротив, граф сам настаивал на том, чтобы я уступила ему своего питомца. Даже предлагал мне деньги.

— Допустим, — не стал возражать кардинал. — Но вы ввели его в заблуждение, будто речь идёт не о котолаке, а об обыкновенной кошке.

— Простите, ваше высокопреосвященство, но это не так, — горячо возразила я. — Я ни разу прямо не сказала, что зверь является кошкой. Лорд Мурильо сделал все выводы сам. Если он принял котолака за кошку, я чрезвычайно об этом сожалею. Но, согласитесь, меня никак нельзя в этом обвинить.

Я позволила лёгкой хитринке проскользнуть во взгляде. Со стороны кушетки раздался смешок. Монтерей-старший устремил в сторону племянника крайне неодобрительный взгляд.

— Хорошо. — Его высокопреосвященство снова сосредоточил внимание на моей персоне. — А известно ли вам, леди Ортэго, что по закону торговля магическими животными на территории Эрталии строжайше запрещена? И кстати, насколько мне известно, на территории Ристонии тоже.

— Я, кажется, припоминаю нечто подобное, ваше высокопреосвященство, — кивнула я. — Но разве это имеет ко мне отношение? Ведь я не продавала графу котолака. А дарить магических животных, насколько мне известно, законом не воспрещается.

— Графу Мурильо вы животное подарили, — согласился кардинал. — Но перед этим вы должны были где-то купить котолака. И эта сделка без сомнения была незаконной.

— Я, право, не знаю, ваше высокопреосвященство, — проговорила я, теребя украшающие платье рюши. — Это, конечно, вполне вероятно. Однако, — более уверенно продолжила я, поднимая глаза, — когда я мельком слышала про запрещающий торговлю закон, там, кажется, упоминалось, что данный запрет касается только продающей стороны. В случае заключения подобной сделки покупатель ответственности не несёт. Пункт 3б, если не ошибаюсь.

Я склонила голову набок, ожидая следующей реплики кардинала.

— У вас удивительно тонкий слух и хорошая память, — отметил он с непроницаемым лицом.

Я подумала, что сказать "Благодарю вас" будет чрезмерной наглостью, и промолчала. Вместо меня заговорил Рэм.

— Я бы хотел сделать одно замечание, — негромко произнёс он со своего места. — Думаю, леди Ортэго говорит правду.

— О том, что не имеет отношения к торговле котолаками? — скептически переспросил кардинал, не отводя от моего лица испытывающего взгляда.

— Нет, — отозвался Рэм с лёгкой усмешкой. — О том, что не имеет личной заинтересованности в вопросе женитьбы графа Мурильо. Моя осведомительница с женской половины неоднократно говорила о том, что леди Иветта не желает выходить за графа замуж. Рискну предположить, что леди Аделина просто пошла новой подруге навстречу и решила помочь ей из женской солидарности.

— Это правда, леди Ортэго? — поинтересовался кардинал.

Я прикинула, можно ли считать скромный мешочек золотых, заплаченный мне Арманом, аналогом женской солидарности. Засомневалась и потому пробубнила что-то вроде:

— Некоторым образом.

— Ну что ж. — Кардинал дважды стукнул костяшками пальцев по столу. — В таком случае сообщите мне имя и адрес человека, у которого приобрели котолака, и на этом мы будем считать инцидент исчерпанным.

— Его имени я никогда не знала, а адрес забыла, — соврала я, даже не считая нужным скрывать, что вру.

— У вас отличная память, — поморщился Монтерей. — Потрудитесь напрячь её ещё раз.

— Ваше высокопреосвященство, — окончательно перестав играть, я устремила на кардинала взгляд той, кем являлась на самом деле, — за кого вы меня принимаете?

Своих не сдают. Это одно из главных правил, которым необходимо следовать, если не хочешь и сам сгинуть прежде, чем наступит ближайшая осень. Это не означает, конечно, что я бы стала молчать под пытками. Всему есть свой, обоснованный логикой предел. Если бы меня отвели, как выразился недавно Рэм, "вниз", я бы рассказала всё, что знаю, прежде чем палач начал бы применять существующие там доводы. Позаботившись таким образом о том, чтобы до этих самых доводов дело не дошло. Однако в данном случае столь крутой поворот казался чрезвычайно маловероятным. Дело было недостаточно серьёзным. Да, я нередко нарушаю закон, но делаю это умеренно, имея богатый опыт хождения по грани.

В данный момент я находилась именно на ней, на грани, и опасливо замерла, гадая, не совершила ли уже роковой шаг в бездну.

— Леди Ортэго, — голос кардинала прозвучал устало, — вы всерьёз полагаете, что мне нечего больше делать, кроме как гоняться с кандалами наперевес за мелкими нарушителями, которые торгуют магическими животными?

Это прозвучало так неожиданно, а возникшая в голове картинка выглядела настолько нелепо, что мне стоило большого труда сдержать улыбку. Рэм проявлять подобную сдержанность нужным не счёл.

— Кроме того, не забывайте, что я — духовное лицо, а не глава тайной полиции, — продолжал кардинал. Я очень старалась сделать вид, будто поверила. — А с точки зрения богов, магические звери — это такие же живые твари, как и прочие, и имеют точно такое же право на существование. Так что с религиозной точки зрения, эти правонарушители некоторым образом делают благое дело. Леди Ортэго, — продолжил кардинал, видя, что я не вполне понимаю, куда он клонит, — в этом королевстве есть пара-тройка аристократов, которым не помешало бы преподнести в подарок белую и пушистую кошку эркландской породы.

Потребовалось секунд десять, чтобы я пришла в себя от удивления.

— Понимаю, — сказала я наконец. — Ваше высокопреосвященство, а вы не будете возражать против небольшого компромисса? Всё-таки эти люди чрезвычайно мнительны. Что, если на первых порах я выступлю в роли посредника при переговорах? Когда же они удостоверятся в безопасности сотрудничества, полагаю, с ними можно будет общаться напрямую.

— Хорошо, — отмахнулся кардинал, для которого этот момент был явно непринципиален. — Вам же больше забот, но как знаете. С вами свяжутся соответствующие люди и сообщат о дальнейших шагах.

— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Я могу идти?

Спрашивать "Что, даже чаю не попьёте?" кардинал не стал.

— Идите, — кивнул он. — И... леди Ортэго! Постарайтесь немного умерить свой пыл. Близится ночь Синей Луны, в связи с этим у меня чрезвычайно много дел и совершенно нет времени на то, чтобы разбираться ещё и с вашими художествами.

Я присела в реверансе.

— Приложу все усилия, ваше высокопреосвященство.

Я бы и вправду их приложила. До окончания моего договора с Арманом оставалось не так много времени. Вполне можно было бы провести эти дни спокойно, чинно и мирно изображая обыкновенную замужнюю аристократку. Не моя вина, что этому плану суждено было сорваться. И первым, кто поспособствовал срыву, был именно кардинал.

Глава 15

Кардинал вызвал меня к себе на следующий же день; правда, на сей раз мне было предложено выбрать удобное время для аудиенции. Всю дорогу я гадала, что же такого страшного успела совершить меньше, чем за сутки. В голову ничего не приходило. Танцевала на небольшом импровизированном балу в Малом зале. Играла в фанты с другими гостями. Моё задание заключалось в том, чтобы спеть куплет одной популярной песни; всё вроде бы вполне невинно. Ужинала в обществе всё тех же гостей. Читала книгу. Единственным предосудительным поступком можно было считать мнимую супружескую измену. Но кардинал ведь и сам говорил, что этот грех не является в его глазах таким уж существенным.

Всё объяснилось, стоило мне занять привычное уже кресло напротив стола кардинала.

— Леди Ортэго, — приступил к делу его высокопреосвященство, — я пригласил вас сюда, чтобы обратиться к вам за помощью.

Вот как? Это было любопытно, и я вся обратилась в слух.

— Ночь Синей Луны наступит через четыре дня, — заметил Монтерей. — А вам известно, с чем связана для нас эта дата. Найти интересующую нас гадалку до сих пор не удалось и, полагаю, уже не удастся. Разумеется, наши действия не ограничиваются поисками. К принцу давно была приставлена серьёзная охрана, с сегодняшнего же дня она удвоена.

Я содрогнулась от сочувствия. Бедный принц! Кажется, он говорил о дюжине охранников. Каково ему теперь, когда вокруг постоянно бдят целых две дюжины?

— И тем не менее этого недостаточно, — продолжал Монтерей. — Нам неизвестны точные планы злоумышленников, но готовиться всегда необходимо к худшему. Предположим, что они замыслили покушение на принца. При этом они не могут не знать, насколько серьёзно мы подошли к вопросу охраны. Кроме того, они несомненно понимают, что лишь усугубили ситуацию историей с гадальным салоном, равно как и двумя предыдущими покушениями. И если злоумышленники тем не менее рассчитывают добиться результата, это свидетельствует о том, что как минимум один из них...

— ...очень близкий к принцу человек, — закончила я.

Кардинал одобрительно кивнул.

— Именно так. Некто, находящийся к принцу настолько близко, что даже охрана для него не помеха. Этот человек необязательно должен быть убийцей. Не исключено, что его роль — помочь заговорщикам иным способом. Так или иначе, ясно одно: этого человека необходимо вычислить. И вычислить срочно.

Я согласно кивнула. Кардинал был абсолютно прав, вот только я не понимала одного: какое отношение имею ко всему этому я сама? Или меня снова подозревают в причастности к данной истории? А может быть, кардинал подозревает Армана? Дипломат хоть и не является ближайшим другом принца, но в последнее время им доводилось выпивать вместе в неформальной обстановке, а это — при известных обстоятельствах — могло навести на подозрения...

— Один из людей, которых нам в срочном порядке необходимо проверить, — это виконт Велэско Диас, — продолжил кардинал, разбивая оба моих предположения в прах. — Разумеется, его биография нам известна, и уже давно. За ним не числится каких-либо преступлений, но всё когда-то случается в первый раз. Принц и виконт Диас познакомились три года назад и с тех пор немало времени проводят вместе. Основные точки соприкосновения — любовь к разного рода развлечениям. При этом виконт — человек легкомысленный, не самый умный и азартный. Такое сочетание характеристик заставляет отнестись к нему с определённой степенью подозрительности. До сих пор у нас не возникало повода сомневаться на его счёт. Однако подобные люди нередко оказываются слабым звеном, сравнительно легко поддаваясь давлению. Именно с этой стороны мне необходимо его проверить. И я хотел бы попросить вас помочь мне в этом вопросе.

— Но каким образом? — удивилась я.

— Сыграть с ним в карты, — как ни в чём не бывало, сказал Монтерей.

— Сыграть в карты? — переспросила я.

Кардинал кивнул и даже обаятельно улыбнулся. Эта улыбка, чрезвычайно напомнившая мне его племянника, очень быстро слетела с лица, которое приняло прежнее бесстрастное выражение.

— И выиграть, — дополнил он.

— Полагаю, крупную сумму?

Я начинала понимать, куда клонит кардинал.

— Очень крупную, — подтвердил он. И жёстко добавил: — Всё, что у него есть. Справитесь?

Я прикинула характер Велэско — насколько была с ним знакома. Не столько даже характер, сколько типаж.

— Справлюсь, — кивнула я. — И что же дальше?

— А это мы с вами сейчас подробно обсудим.

Я приготовилась слушать. Мне уже и самой становилось интересно.

В зале, предназначенном для развлечения гостей, было людно. Велэско я заметила почти сразу. Его вообще очень легко было выделить из общей толпы по яркому пятну непослушных светлых волос, неплохо сочетавшихся с золотистой вышивкой на камзолах. А также по широкой обаятельной улыбке, которую виконт не скупился раздавать окружающим.

— Леди Ортэго! — воскликнул он, поймав мой взгляд, и сам направился ко мне. — Как я рад вас видеть! А что, разве граф вас не сопровождает?

— У него какая-то встреча, — рассеянно ответила я и протянула молодому человеку руку для поцелуя.

— О да, Арман Ортэго — человек невероятно деловой, — рассмеялся Велэско. После чего нахмурился, присматриваясь к моему лицу. — Леди Ортэго, вы сегодня очень бледны. Что-нибудь случилось?

Конечно, бледна. Мои запасы пудры уже на исходе.

— Так... Ничего особенно важного, — помявшись, проговорила я. — Просто плохое настроение. Видите ли, — я понизила голос и приблизила губы к его уху, — вчера я была в гостях и основательно проигралась там в карты.

— В самом деле? А мне доводилось слышать, что вы хорошо играете.

— Вы же знаете, как это бывает с картами, — вздохнула я. — Всё зависит от везения. Сегодня вы на пьедестале, а завтра удача поворачивается к вам спиной.

— О да, это хорошо мне известно! — заверил Велэско с видом знатока. — Хотите проверить свою удачу сегодня?

Я прикусила губу, глядя на него с сомнением и одновременно с надеждой.

— По правде сказать, вчерашний вечер заставил меня порядком разувериться в собственных силах, — робко проговорила я. — Однако, если говорить совсем откровенно, сыграть я всё же не прочь.

— Давайте попробуем, — беззаботно предложил Велэско. — Посмотрим, кому сегодня благоволит удача — вам или мне.

— Ну что ж, давайте попробуем, — согласилась я.

Велэско повёл меня к одному из свободных карточных столиков.

— Сыграем в шута? — предложил он.

— Хорошая мысль.

Виконт взялся сдавать карты.

— Семёрка треф.

— Козырная девятка.

— Карта бита.

— Две дамы.

Первую партию я проиграла.

— Вот видите!

Я вручила виконту проигранное кольцо.

— Хотите сыграть ещё раз?

— Конечно. Я всё ещё надеюсь отыграться.

Среди гостей мелькнула сутана. Кардинал неспешно прошёл между столами, не обращая особого внимания на играющих. А на стуле возле окна сидел Рэм, небрежно держа в руке полупустой бокал.

Во второй раз я снова проиграла. К кольцу присоединилась подвеска. А вот на третий раз мне "повезло". Украшения вернулись ко мне, а к ним вдобавок — изысканная табакерка Велэско. Теперь уже виконт высказал желание отыграться.

Далее мне "везло" практически беспрерывно. Виконт проиграл крупную сумму, большей частью состоявшую из недавно полученного им наследства. Пытаясь получить назад хотя бы часть денег, поставил на кон свой городской дом — и проиграл. Теперь проигрыш был настолько серьёзным, что Велэско рискнул поставить против него своё родовое поместье. Кардинал оказался прав: остановиться виконт в силу своего характера просто не мог.

По мере того как ставки возрастали, росло и число обступивших нас придворных. Перешёптывания, возгласы, азарт в глазах. Но призывать виконта к благоразумию почти никто не спешил. А те немногие, кто всё-таки попробовал посоветовать ему остановиться, делали это слишком ненавязчиво, сильно не давили, так что и достичь своей цели, ясное дело, не смогли.

— Туз червей! — торжествующе объявила я, резким движением кидая названную карту на стол.

Виконт, побледнев, выронил из пальцев веер собственных карт. Игра была окончена.

Кто-то подал Велэско бокал. Сразу стало заметно, как сильно тряслись пальцы юноши: жидкость едва не выплёскивалась через край.

— Прошу прощения, господа, но мне надо идти, — извинилась я перед всеми, вставая. — Я слишком задержалась. Господин виконт, я знаю, что вы — человек чести, и потому не стану требовать от вас никаких гарантий. Давайте встретимся через два часа в Жёлтой гостиной и всё обсудим, — шепнула я Велэско, после чего удалилась, провожаемая взглядами многочисленных гостей.

По плану кардинала я должна была провести беседу с Велэско именно в Жёлтой гостиной благодаря одной её особенности. Причина проста: в смежной комнате располагалось окошко, через которое можно было наблюдать за тем, что происходит в гостиной. При этом окошко было "односторонним": прозрачным с одной стороны и совершенно незаметным с другой. Искусная совместная работа стекольщиков и магов. Большая редкость, увидеть которую, пожалуй, только и можно было, что в подобных дворцах. И хотя я, казалось бы, находилась здесь сейчас в полном одиночестве, мне было отлично известно, что это — не более чем видимость. В соседней комнате, у невидимого с этой стороны окна, стояли кардинал и Рэм, ожидая появления Велэско.

Ещё несколько человек находились поблизости на случай, если виконта придётся задержать по окончании нашей встречи (а быть может, и в самом её разгаре). Однако слышать наш разговор они не могли. Слишком секретная информация могла во время этой беседы выплыть наружу. Я не знала, где именно расположили этих людей, но не сомневалась, что коридор в данный момент пуст. Жёлтая гостиная находилась в тихой, малопосещаемой части дворца, наиболее подходившей для тайных аудиенций.

Вскоре дверь распахнулась, и в комнату вошёл Велэско. Я сидела за столом, будто находилась в собственном кабинете. Идеально уложенная причёска, макияж, более не заставляющий моё лицо казаться бледным, рука чуть небрежно расположилась на подлокотнике. И в то же время — деловой вид и цепкий, пронизывающий насквозь взгляд.

Велэско остановился у входа. Переступил с ноги на ногу, явно чувствуя себя крайне некомфортно. Его лицо было по-прежнему белым, как мел, под глазами за столь короткий срок пролегли круги, будто он не спал несколько ночей. В руках он держал какие-то бумаги, видимо, документы о передачи собственности.

— Проходите, лорд Диас. — Я улыбнулась, приветливо, но одновременно по-деловому холодно. — Присаживайтесь. Нам предстоит продолжительный разговор.

— В самом деле?

Голос Велэско прозвучал неожиданно хрипло.

— Присаживайтесь, — повторила я.

Он держался с достоинством. Ровно держа спину и высоко — голову, прошёл к столу и сел на стул напротив меня.

— Вы принесли документы, переводящие на моё имя проигранное имущество? — спросила я вежливым и одновременно бесцветным тоном чиновника.

Велэско кивнул, положил бумаги на стол и передвинул ближе ко мне. Я кивнула, приняла документы, но скользнула по ним лишь беглым взглядом. И без проверки было понятно, что здесь всё в порядке.

— Очень хорошо, — сказала я. — А теперь давайте обсудим условия, на которых вы сможете получить всё это назад.

Виконт крайне недоверчиво нахмурился.

— Вы хотите предоставить мне возможность отыграться?

Я рассмеялась столь наивному предположению.

— Нет. Но есть кое-что, что вы могли бы сделать, дабы получить всё это, — я помахала документами, — назад.

— Что же?

В его глазах появился огонёк надежды, но нельзя сказать, что он обрадовался. Скорее напрягся. Возможно, Велэско не самый проницательный человек на свете, однако и не настолько глуп, чтобы не понимать: сейчас его втягивают в чрезвычайно сомнительную историю.

— Не так быстро. — Я бегло улыбнулась, но глаза оставались холодными. — Скажем так: я бы хотела предложить вам сотрудничество. Учитывая ваше положение в обществе и связи, это не составит для вас большого труда. Зато помимо этого, — я снова взялась за бумаги, — будут и другие преимущества, которые вы без сомнения скоро сможете оценить.

— Кажется, я не вполне понимаю, о чём идёт речь, — хмурясь, проговорил Велэско.

Но по его внешнему виду нетрудно было увидеть: он понимал. Бледность лица сменилась теперь нездоровым румянцем, а губы сжались в тонкую линию.

— Вы ведь знаете, лорд Диас, что я лишь недавно приехала в Эрталию, — мягко напомнила я. — Почти всю свою жизнь я прожила в Ристонии. И, несмотря на то, что теперь я являюсь подданной Эрталии, мои, скажем так, симпатии находятся на несколько иной стороне.

— Понимаю, — криво усмехнулся Велэско.

Нет, он всё-таки не глуп. Не семи пядей во лбу, конечно, наивен, безрассуден, но не глуп.

— Скажу прямо, — продолжала я, — более всего нас интересует Рикардо Дельтаго. А ведь у вас с ним довольно близкие отношения, насколько я имела возможность наблюдать. Не так ли?

Он промолчал, сверля меня крайне неприязненным взглядом. Я решила счесть это за знак согласия.

— Ну вот, поэтому ваша близость к принцу — это именно то, что важно для нас в первую очередь.

Велэско молчал. Для себя я отметила, что он не спрашивает, какие именно услуги от него потребуются, хотя, казалось бы, в данной ситуации это весьма насущный вопрос. Вместо этого виконт спросил совершенно другое.

— Скажите, леди Аделина, а граф Ортэго... Он тоже... вместе с вами?

Я многозначительно улыбнулась.

— Вы ведь знаете, виконт, что мой муж — дипломат. А дипломаты практически всегда ведут двойную игру. Скажем так: пребывание в Ристонии не прошло для него бесследно. Равно как и знакомство со мной. — Моя улыбка приобрела оттенок самодовольства. — Сформулирую так: нас с Арманом связывают не только семейные, но и партнёрские отношения.

— Понятно.

Многословный обычно виконт был сейчас очень лаконичен.

— Так что вы скажете, лорд Велэско? Могу я вас так называть?

— Нет, — рассеянно ответил он, глядя куда-то в сторону. — Не можете.

— Вот как? — Я изогнула брови. — Ну что ж. Так мы договорились с вами, лорд Диас?

— Нет. — Виконт по-прежнему смотрел в сторону и говорил рассеянно, будто речь шла о ерунде, а он был сосредоточен на чём-то совершенно другом. Затем он поднял голову и всё-таки устремил на меня взгляд. — Мы не договорились.

— Подумайте как следует, виконт. И не принимайте поспешных решений, о которых в скором будущем пожалеете. Вы же понимаете, чем чревато для вас всё это.

И я в третий раз помахала документами. В результате проигрыша Велэско я становилась хозяйкой всего его имущества, включая родовое поместье и прилагающиеся к нему земли. Теряя последнее, молодой человек лишался по закону своего титула.

Велэско слабо улыбнулся.

— Знаю, — подтвердил он. — Разорение и позор. Я знаю. И хорошо понимаю, что мне надо делать.

Велэско не намеревался вдаваться в подробности, но я и так поняла, что именно он имеет в виду. Дело было не только во взгляде, хотя лично мне с лихвой хватило бы и его. Но кроме того, я видела, как пальцы виконта инстинктивно потянулись к пистолету, спрятанному в поясной кобуре. Оружие вполне распространённое, однако дворяне редко носили его при себе без особой необходимости, тем более на территории дворца. Наводил на определённые мысли и конверт, край которого торчал из внутреннего кармана камзола.

Похоже, прежде чем идти на встречу со мной, Велэско подготовился к следующему шагу. Не удивлюсь, если выстрел прогремит сразу после того, как за ним закроется дверь.

Мне вдруг стало невероятно тошно от всей сложившейся ситуации. Стало жалко этого парня, конечно, взбалмошного и безалаберного, но одновременно благородного и преданного. Страдающего в сущности лишь от того, что его друг оказался слишком близким к короне человеком.

Я покосилась на невидимое с этой стороны окошко. Ну что, господин кардинал? Вы так и продолжите молча наблюдать? Дождётесь, пока парень спустит курок, дабы окончательно убедиться в его невиновности? А потом разведёте руками и скажете: "Да, жаль молодого человека, но так было нужно эрталийской короне"? И даже вознесёте богам молитву за упокой его души?

Моё лицо исказила гримаса отвращения, что полностью нарушало конспирацию, но Велэско этого не видел. Он уже поднялся на ноги и направлялся к выходу из гостиной. Потом словно неожиданно вспомнил о моём присутствии и обернулся.

— Всего хорошего, леди Ортэго. Передавайте привет Арману. Если увидите графа Монтерея, скажите ему... Впрочем, нет. Ничего говорить не надо.

Это правильно. Что бы ты сказал, узнав, что граф Монтерей находится в данный момент в соседней комнате и слышит каждое произносимое здесь слово? И что бы ты захотел ему передать в этом случае?

Он снова отвернулся и пошёл к двери. Нет, господин кардинал. Мне и так противно от собственной роли в вашей игре. А если сейчас я позволю ему уйти, это будет чертой, из-за которой я уже никогда не смогу вернуться. Я обещала вам обыграть виконта в карты и продемонстрировать, как он отреагирует на моё предложение. Но ничего больше. Так что...

— Виконт! — окликнула я.

Велэско остановился и обернулся.

Я взяла со стола стопку документов и молча разорвала их на две половины. Потом сложила листки вместе и разорвала ещё раз. После чего отбросила на противоположную сторону стола.

— Забирайте, — мрачно сказала я виконту, шокированно взиравшему на смертный приговор, только что уничтоженный на его глазах. — Ваш проигрыш мне не нужен.

Велэско медленно подошёл к столу. Поднёс руку к бумагам, но замер, так их и не взяв.

— Вы... что-то за это хотите? — подозрительно спросил он, подняв на меня глаза.

— Просто забирайте и уходите, — отрезала я, желая лишь одного: чтобы он как можно скорее покинул комнату.

Виконт наконец взялся за бумаги. Быстро собрав их в одну стопку, поднял и отступил от стола.

— Спасибо, леди Аделина! — прошептал он.

Я поморщилась, чувствуя себя так, словно мне только что дали пощёчину.

— Только не надо меня благодарить! — грубо сказала я. — Идите и запомните одну вещь. Не играйте в карты. Такому человеку, как вы, играть в карты нельзя!

Виконт ещё немного постоял, глядя на меня, обуреваемый целой гаммой эмоций. А затем, что-то беззвучно проговорив одними губами, ушёл. Точнее, практически выбежал из комнаты.

Я посидела ещё немного. Затем утомлённо поднялась со стула. Вышла в коридор. Велэско уже ушёл, и теперь здесь стало людно. Рэм что-то говорил людям в форме, а я решительно шагнула к кардиналу. В тот момент мне было глубоко плевать, пусть даже я прочитаю по его лицу высшую степень гнева. Но, к моему удивлению, кардинал вовсе не выглядел недовольным.

— Благодарю вас, леди Аделина, — сказал он. — Вы всё сделали так, как надо.

Я тщательно сдерживалась, чтобы не сказать тех слов, какие люди вроде Монтерея никогда не прощают.

— Ваше высокопреосвященство, — проговорила я, — вы помните об услуге, которую я попросила вместо награды за помощь короне?

— Разумеется, — кивнул кардинал. — Вы хотите определиться с ней прямо сейчас?

— Именно так, — подтвердила я и заявила, чётко выговаривая слова: — Я хочу, чтобы вы больше никогда не привлекали меня к государственным делам. — Я хотела сказать "к вашим делам", но в последний момент всё же заменила формулировку на менее грубую. — Я не желаю более участвовать в чём-либо подобном.

Даже не сказав слов прощания, я развернулась и зашагала прочь по коридору.

В тот вечер я напилась. Мне повезло: у Армана оставались неплохие запасы рестонского. Или он успел их пополнить в надежде на очередной ночной приход принца? Так или иначе, бутылки имелись в наличии, а вот самого Армана в наличии не имелось, соответственно и запретить мне прикладываться к чужому алкоголю никто не мог.

Приятное тепло разлилось по телу очень быстро. А вот на душе оставалось всё так же паршиво. Сколь ни печально было это осознавать, выпитые бокалы не помогли мне достичь цели.

Поэтому, когда в дверь постучали, я пребывала в отвратительном расположении духа. На пороге стоял Рэм. Я посмотрела на него исподлобья и отвернулась, в очередной раз прикладываясь к опустевшему наполовину бокалу.

— Аделина!

Я не отреагировала.

— Я хотел с тобой поговорить.

На сей раз я всё-таки к нему повернулась.

— А я не желаю с тобой разговаривать.

Кажется, по моему голосу слышно, что я пьяна. Впрочем, не всё ли равно?

Рэм подошёл и взял меня за локоть, но я выдернула руку таким резким движением, что чуть было не заработала себе вывих.

— Убирайся! Мне тошно от вашего семейства. И от тебя, и от твоего дяди. Знаешь, я сама не ангелочек. Не высокоморальная девочка, скажем прямо. Но от ваших методов меня всё равно передёргивает от отвращения.

— Аделина, ты ведь сама согласилась участвовать в этой проверке.

Рэм почему-то всё никак не уходил.

— Согласилась. Именно поэтому мне тошно в первую очередь от себя самой. Доволен? А теперь убирайся. Нет, постой. Скажи, каково это — наблюдать со стороны, как твой друг собирается пустить себе пулю в лоб?

Судя по тому, с каким шумом Рэм втянул воздух, мои слова сильно его задели, но он приложил усилия, чтобы сохранить хладнокровие.

— Во-первых, — выдохнув, произнёс он, — Велэско мне не друг. У нас нет практически ничего общего. Он — приятель Рикардо, и за счёт этого мы периодически проводим время вместе, не более того. Я никогда не притворялся его другом и не вводил его в заблуждение на этот счёт. Во-вторых, никто бы не дал ему пустить себе пулю в лоб. А в-третьих, ты, когда соглашалась на это дело, не думала о том, что Велэско может пойти на самоубийство. И я, чёрт побери, тоже об этом не подумал!

Последние слова он практически прокричал. Но на меня это не подействовало.

— Ты, может быть, и не подумал. Зато твой дядюшка несомненно продумал решительно всё.

— Даже если так, причём здесь я? — мрачно поинтересовался Рэм.

— А притом. Яблоко от яблони недалеко падает. Ты просто моложе, а со временем станешь таким же, как он.

Рэм постоял, прикрыв глаза.

— Аделина, попробуй понять одну вещь. Рикардо для меня — действительно друг. И ему угрожает смертельная опасность. Если ты забыла, то напомню: сам он себя уже похоронил. Но я этого делать не намерен. И должен предпринять всё, что требуется, чтобы его уберечь.

— Подставляя под удар чужие жизни? — скривилась я.

Это стало последней каплей.

— По-моему, у тебя была возможность убедиться, что я не имею привычки прикрываться чужими спинами. И способен поставить под удар собственную жизнь ради близких мне людей.

Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Я пожала плечами и продолжила пить.

Я была не слишком настроена на общение, но некоторое время спустя моё одиночество нарушил возвратившийся Арман.

— Слышала новость? — полюбопытствовал он, заходя ко мне в спальню.

— Ты не мог бы предварительно стучать? — поморщилась я. Настроение по-прежнему было паршивое. — В конце-то концов, вдруг я не одна?

— А с кем тебе быть, если я точно знаю, что твой любовник сейчас совсем в другом месте?

— А почему я обязательно должна быть именно с Рэмом? — Степень моего раздражения возрастала. — Может, я завела нового любовника?

— Хм. Об этом я как-то не подумал, — признался Арман. — Ты что, изменяешь нам с Рэмом с кем-то третьим?!

— Давай лучше вернёмся к твоей новости, — отмахнулась я. — Что там случилось?

Неужели история с Велэско стала достоянием гласности или получила какое-то продолжение?

— Похоже, Рэм поцапался с кардиналом.

— В каком смысле "поцапался"? — нахмурилась я.

— Скажем так: они вели разговор на повышенных тонах. Как минимум, повышенных со стороны племянника. Разговор был короткий, но эмоциональный. Содержания никто не знает, но вроде бы под конец Рэм чуть ли не накричал на дядю. Такого, говорят, ещё не бывало. Признайся, ты имеешь к этому отношение?

Последнее предположение меня разозлило.

— А почему я непременно должна иметь к этому отношение?

Арман пожал плечами, явно не убеждённый эмоциональностью моего ответа. Но спорить не стал и вскоре оставил меня одну. А на следующий день моё одиночество нарушил другой визитёр.

Я чрезвычайно удивилась, узнав, что меня хочет видеть Велэско Диас. Удивилась и, признаться, напряглась, но, разумеется, не настолько, чтобы отказать ему в разговоре. Армана в покоях не было, и я приняла виконта в гостиной.

На сей раз встреча проходила совсем иначе, чем вчера. Я сидела на диване, Велэско расположился в кресле. Никаких столов, разделяющих собеседников на хозяина положения и жертву. Но напряжение, пусть и другого рода, витало в воздухе, и казалось, будто его можно пощупать.

Я первой прервала молчание.

— Слушаю вас, виконт.

Я постаралась гостеприимно улыбнуться, но, думаю, улыбка вышла довольно-таки кривая.

— Леди Аделина, — начал Велэско. — Кардинал всё мне рассказал. И о проверке, и о вашей роли.

Он замолчал. Я тоже не торопилась что-либо говорить, напряжённо ожидая продолжения. Просить прощения я точно не собиралась. Но и как себя вести, представляла плохо. Да, я хорошая актриса, но в данном конкретном случае я просто не знала, какую маску следует надеть.

— Я пришёл вам сказать... — Видно было, что Велэско нелегко даётся это разговор, хотя несомненно легче, чем мне. — Сказать, что не держу на вас зла. Наоборот, я благодарен вам за то, как вы поступили.

Я поморщилась.

— Это граф Монтерей попросил вас прийти и сказать мне всё это? — спросила я напрямик.

— Нет. Уверяю вас, что граф Монтерей совершенно здесь ни при чём.

Велэско говорил так искренне, что я сразу поняла: что-то нечисто.

— Значит, вас послал кардинал?

Лицо виконта утратило кристально невинное выражение. Стало быть, я попала в точку.

— Меня действительно попросил прийти сюда кардинал, — признался Велэско. — Но это не имеет значения, леди Аделина. Кардинал не поручал мне лгать. Всё, что я сказал, — чистая правда.

Я скептически хмыкнула.

— Вас чуть было не довели до самоубийства, а вы не держите за это зла? В таком случае должна отметить, что это поистине неординарная способность к всепрощению.

Велэско криво усмехнулся моей иронии.

— Леди Аделина, — он подался вперёд, опираясь локтями о бёдра, — я, конечно, склонен к беспечности и совершил в своей жизни немало необдуманных поступков. Но я действительно считаю себя другом принца и понимаю, что это подразумевает не только кутежи и удовольствия. А в числе прочего и ответственность. Хотя до этой стороны вопроса дело как-то не доходило... до сих пор. Но сейчас Рикардо угрожает серьёзная опасность. Вчера мне действительно пришлось совсем не сладко, но... Если бы я должен был пройти через то же самое во второй раз ради спасения Рикардо, поверьте, я бы не колебался.

Виконт вскоре раскланялся, и я не стала его задерживать.

С того момента, как я вернулась в свои покои вчерашним вечером, я так и сидела здесь в самовольном заточении, не желая никуда выходить. Однако в середине дня решила, что настала пора немного развеяться. А, следовательно, вместо того, чтобы приказать подать еду в нашу с Арманом гостиную, направилась обедать в трапезную. Немного пообщаюсь с гостями; пожалуй, сейчас мне это будет невредно.

Я успела пройти не больше двадцати шагов, когда из темноты ответвляющегося коридора мне навстречу выступил кардинал. Я вздрогнула и резко остановилась.

— Леди Ортэго.

— Ваше высокопреосвященство.

Я присела в реверансе, одновременно восстанавливая самообладание. Уж очень внезапно он появился.

— Как удачно, что мы встретились. Я как раз хотел с вами поговорить.

Удачно? Готова поспорить, что он поджидал меня здесь специально. А с другой стороны, откуда он мог знать, когда я покину свою комнату и в какую сторону пойду? Я далеко не всегда спускаюсь к обеду, к тому же никто не обязан появляться в трапезной с первым ударом гонга. Впрочем, в том, что касалось кардинала, меня, кажется, не могло удивить практически ничто. Я была почти готова предположить, что его преосвященство ожидал меня в нескольких местах одновременно, готовый вынырнуть из небытия перед самым моим носом, куда бы я ни направилась.

Я тряхнула головой, отгоняя разгулявшееся воображение. Определённо, мне вредно долго засиживаться взаперти.

— Вы не будете против, если мы побеседуем несколько минут... ну, например, здесь?

Кардинал распахнул, казалось бы, первую попавшуюся дверь, хотя мне уже казалось, что и место нашего разговора он выбрал заранее. Что это, паранойя? Или я всё-таки права?

Пробежавший по помещению взгляд ответа не дал. Комната как комната. Красно-коричневые тона. Кресла, кушетка, стол, камин. На стенах — несколько натюрмортов.

Кардинал устроился в широком кресле с высокой спинкой и массивными подлокотниками. Я тоже выбрала себе кресло и села, внутренне напряжённая, как натянутая струна. Удобно устроила руки на подлокотниках, стараясь не выдавать собственную нервозность.

— Я вижу, вы немного успокоились после вчерашних впечатлений? — заметил кардинал, глядя своим обычным пристальным взглядом.

— Немного, — сдержанно ответила я.

Сердить кардинала не хотелось, но и давать понять, будто моё вчерашнее настроение было не более чем капризом, я не намеревалась.

— Вот и хорошо, — откликнулся Монтерей. — И всё-таки что-то вам по-прежнему мешает.

Утвердительная интонация в сочетании с испытующим взглядом. Впрочем, я и не собиралась юлить.

— Вы вполне можете прямо мне об этом сказать, — заметил кардинал. — Не забывайте, что я в первую очередь — духовное лицо. Так что передо мной смело можно исповедоваться.

Зелёные глаза заставили меня подумать про гипнотизирующего мышь удава. "Откройся мне, дитя моё, иначе я тебя съем".

Что ж, прямо, так прямо.

— Вы не находите, что вчерашнее испытание было слишком жестоким? — осведомилась я, не отводя взгляда.

— Может быть. — Кардинал посмотрел на свои пальцы, постучал ими по подлокотнику и снова поднял голову. — Даже вполне вероятно.

Этот ответ меня удивил, а предельно спокойный тон, которым он был произнесён, окончательно ставил в тупик. Понять, что именно думает, а тем более чувствует, этот человек, было решительно невозможно.

Кардинал улыбнулся, кажется, разгадав моё замешательство.

— Видите ли, леди Аделина, я не сторонник неразборчивости в средствах. Однако средства определяются обстоятельствами. Вероятность того, что именно виконт Диас является предателем, действующим против принца, была невысока. И при других обстоятельствах проверка была бы значительно более аккуратной. Вероятнее всего, виконт бы о ней даже не заподозрил. Однако реальное положение вещей — иное. Принцу, благополучие которого, насколько я успел заметить, вам небезразлично, угрожает смертельная опасность, и речь идёт о считанных днях. А, следовательно, необходимо действовать быстро и эффективно. Даже если это окажется излишне жестоко.

— И всё же, полагаю, своего собственного племянника вы не подвергали подобной проверке.

Слова кардинала звучали вполне логично. Однако легко рассуждать, когда речь идёт о совершенно постороннем человеке.

Монтерей прищурился, и только теперь я впервые разглядела тонкие бороздинки едва заметных морщин, пролегших вокруг глаз. Обычно они не были заметны.

— А почему вы так уверены, что я не подвергал его проверке? — осведомился кардинал.

Я сглотнула. Такого ответа я ожидала меньше всего, пусть он и был весьма лаконичным.

— Если так, то я действительно вам не завидую, ваше высокопреосвященство.

Возможно, мои слова несколько выходили за рамки дозволенного, но кардинал сам задал тон нашего разговора. И сейчас он улыбнулся так, будто мои слова в определённой степени его позабавили.

— Не думаю, что зависть — это именно то чувство, которое следует испытывать по отношению ко мне, — заметил он, снова прищурившись. — Что ж, я полагаю, можно считать наш разговор законченным. Жизнь многогранна, леди Ортэго, и вы только выиграете, если научитесь оценивать её с разных сторон. К примеру, вы не задумывались о том, насколько важный и полезный урок сможет извлечь из вчерашних событий виконт Диас? Кто знает, как скоро бы он встретил человека, который оказался бы таким же хорошим игроком, как вы, но при этом даже не подумал возвращать свой выигрыш?

— Ваше высокопреосвященство, но ведь и я могла этот самый выигрыш не вернуть, — справедливости ради заметила я. — В нашей договорённости на этот счёт не было ни единого слова. Что, если бы я решила оставить всё имущество Велэско Диаса себе? В таком случае это вышел бы не урок, а самая настоящая реальность.

Кардинал снисходительно улыбнулся.

— Леди Аделина, я с самого начала ни секунды не сомневался, что вы поступите именно так, как поступили.

Тут настал мой черёд усмехнуться и недоверчиво покачать головой.

— Ваше высокопреосвященство, при всём уважении, даже я сама не знала заранее, как именно решу поступить с этим выигрышем.

Кардинал, уже поднявшийся с кресла, лишь усмехнулся моему ответу. "Вы, леди Аделина, конечно, могли этого и не знать, — говорил его взгляд. — Но я-то знал совершенно точно".

Глава 16

Леди Бруэно застыла посреди комнаты в неестественной позе, высоко держа плетёную корзину с фруктами и повернув голову вправо. Свободная от корзины рука была причудливо изогнута и указывала куда-то вверх. Причёска состояла из многочисленных светло-рыжих кудряшек. Белое платье с завышенной талией, при полном отсутствии нижних юбок, разительно отличалось от той одежды, какую можно было увидеть на сегодняшний день не только на аристократках, но даже на крестьянках. Такие носили очень и очень давно. В те времена, когда знаменитый художник Франческо Летто написал картину "Девушка с фруктами". Которую, собственно говоря, и изображала сейчас баронесса Бруэно.

Игра, которой предавались в данный момент на женской половине, называлась "Живые картины". Суть её заключалась в том, чтобы изобразить то или иное знаменитое полотно как можно более точно. Зрителям предлагалось угадать, какую именно картину показывает участница, и оценить исполнение, исходя из степени сходства демонстрации с оригиналом.

Готовились к таким играм долго и тщательно. Шили одежду, подбирали реквизит вроде нынешней корзины, работали с краской для лица, добивались нужного цвета кожи. Если кожа изображённых на картине людей была бледной, сложности не было. А вот создать видимость загара было куда сложнее. Загар в наш век не в моде. Считается, что кожа истинного аристократа должна быть белой; загорелые же руки и лицо — черта простолюдинов. Кстати сказать, жаль: на мой вкус, излишняя бледность порой не позволяет человеку подчеркнуть индивидуальные черты.

— Браво!

— Превосходно!

Женщины сдержанно поаплодировали, отдавая дань как артистизму баронессы, так и качеству её костюма. Леди Бруэно зарделась, и выступивший на её щеках румянец удовольствия немного уменьшил сходство с оригиналом. Исполнительница вышла навстречу зрительницам из-за массивной рамы, которую для пущего сходства с картиной удерживали двое лакеев.

— Это было просто восхитительно! — всё ещё аплодируя, воскликнула леди Бонита Альдо, младшая дочь виконта Альдо и фрейлина Лидии. — Восхитительно!

— Ну что ж, дамы, я объявляю небольшой перерыв, — громко произнесла леди Крэнбери. — Дадим следующей исполнительнице возможность как следует приготовиться. Леди Бруэно, благодарю вас. Ваше исполнение действительно было чудесным.

Очередная фрейлина удалилась в соседнюю комнату, чтобы при помощи двух горничных привести себя в должный вид. Я, как и многие, прошлась по помещению, разминая ноги. А когда вернулась к стульям, ко мне приблизилась Лидия.

— Леди Аделина, если вы не против, я бы хотела кое о чём с вами посоветоваться, — тихо сказала она, беря меня под локоть.

— Конечно.

Мы продолжили прохаживаться по комнате, потихоньку удаляясь от прочих дам.

— Это касается известного вам человека, — негромко продолжила Лидия. — И моего отца. Всё это не может тянуться бесконечно. С отцом следует поговорить. Но я всерьёз опасаюсь его реакции...

Закончить свою мысль она не успела: к нам приблизилась Бонита.

— Леди Лидия, я могла бы сказать вам несколько слов наедине? — спросила она, посмотрев на меня с некоторой опаской.

— Да.

Лидия была раздосадована тем, что нас прервали, но всё-таки взяла себя в руки. Это она как дочь герцога умела делать отлично.

Они с Бонитой отошли на несколько шагов и о чём-то зашептались. Затем, не переставая говорить, Лидия посмотрела в мою сторону. Бонита нахмурилась и закачала головой, но дочка герцога уже возвращалась ко мне.

— Леди Аделина, мы с леди Бонитой ненадолго пройдём в мои покои. Вы не возражаете против того, чтобы нас сопровождать? Я бы хотела закончить наш разговор в спокойной обстановке.

— Конечно, — согласилась я.

— Но, леди Лидия, это ведь секретное дело, — попыталась воспротивиться Бонита.

Лидия пренебрежительно поморщилась.

— Я даже не представляю, от кого может быть это письмо. В любом случае, я всецело доверяю леди Аделине: она умеет хранить тайны. Кто-то передал для меня с леди Бонитой секретное послание, — пояснила она для меня. — Брать его здесь при всех было бы неразумно, учитывая чрезмерное любопытство некоторых из присутствующих. Поэтому мы пройдём в мои личные покои, и там леди Бонита вручит мне письмо. А потом мы с вами сможем завершить разговор.

На том и порешили.

Оказавшись в покоях Лидии, я испытала острое ощущение дежавю. Ибо на нас с дочерью герцога были направлены дула пистолетов. Мы с девушкой застыли на месте. А вот Бонита, в отличие от нас, ни малейшего дискомфорта не ощущала. Напротив, она совершенно спокойно закрыла дверь и заперла её изнутри на засов. Стало быть, мы глупейшим образом угодили в ловушку.

В комнате находились мужчины, одетые в форму герцогской стражи. Я насчитала пятерых.

— А это кто такая? — недовольно спросил у Бониты один из них, не слишком вежливо указывая на меня.

— Графиня Ортэго, увязалась за нами, — девушка развела руками, извиняясь.

— Что ж... — Мужчина, высокий брюнет с аристократическими чертами лица, поджал губы. — Придётся вам поехать вместе с нами, — приняв решение, сказал он мне.

— Куда поехать? — спросила Лидия.

Девушка заметно побледнела, но старалась говорить хладнокровно.

— Я объясню по дороге. Здесь и у стен могут быть уши. Итак, леди, настоятельно прошу вас не шуметь, не звать на помощь, не пытаться сбежать и вообще вести себя спокойно. В противном случае я не могу гарантировать вашу безопасность. Это понятно? — осведомился брюнет.

— Вполне, — отозвалась я.

— Далее, — продолжил он. — Сейчас мы пойдём через сад. Возможно, встретим по дороге людей. Никаких попыток привлечь внимание, криков, знаков и прочего. Я слежу очень внимательно, и наши кинжалы — наготове. Три дамы гуляют по саду, их сопровождает охрана. Ничего странного. Идёте не медленно, но и не слишком быстро, ведёте себя непринуждённо. Надеюсь, всё понятно?

Мы промолчали, но он, видимо, счёл это за знак согласия.

— Этот ход — просто находка, дорогая! — заметил он, улыбнувшись Боните.

Та просияла, подбежала к нему и, встав на цыпочки, поцеловала в губы.

Только теперь я заметила, что дверь шкафа распахнута настежь. И вспомнила, как однажды мы с Лидией выходили этим путём в сад.

— Идёмте.

Долго поцелуй не продлился. Брюнет первым шагнул в шкаф, за ним последовала Бонита, дальше ещё один мужчина, затем мы с Лидией и, наконец, все остальные.

— Вы обещали сказать, куда нас ведёте, — напомнила Лидия.

Мы шли по пустому саду. Вечерело, погода стояла прохладная, и желающих прогуляться почти не было. Лидия шла, нервно касаясь пальцами закрывающихся на ночь бутонов. От этого стебли принимались тихонько раскачиваться. Иногда девушка резким, нервозным движением срывала цветы и продолжала сжимать их в пальцах.

— Вам нечего опасаться, леди Кальво, — почтительно произнёс всё тот же брюнет. В отличие от своих спутников, он чрезвычайно нелепо выглядел в форме стражника. Слишком высокое происхождение было написано у него на лице. — Вас приглашает в гости ваш дальний родственник, герцог Монварод.

— В самом деле? Отчего бы ему в таком случае не пригласить меня более традиционным способом? — холодно осведомилась Лидия.

Всё-таки у девушки отличная выдержка. Я понимала, насколько ей должно быть страшно.

— Главным образом из-за вашего отца, — откликнулся брюнет. — Он не хочет выдавать вас замуж. А между тем герцог желает видеть вас своей женой.

— Что?!

Тут выдержка всё-таки изменила Лидии. Она резко остановилась. Лезвие кинжала, прикрытого от потенциальных прохожих плащом, незамедлительно упёрлось ей в спину.

— А ваш герцог — мужчина не промах, — перехватила инициативу я. Мы продолжили двигаться по тропинке. — Отчего же он надумал жениться сам, а не женить своего сына? Согласитесь, по возрасту они с леди Кальво подходят друг другу значительно лучше. Глядишь, и девушка отнеслась бы к такому браку более благосклонно.

— Вот у самого герцога и спросите, — огрызнулся похититель. — Скоро вам представится такая возможность. До малого дворца не более трёх часов езды.

Малого дворца? Я понятия не имела, где такой находится. Впрочем, судя по словам брюнета, не слишком далеко.

Я посмотрела на небо. Солнце медленно, но верно опускалось к горизонту. Именно сегодня наступает ночь Синей Луны, на которую была предсказана смерть принца. Странное совпадение. Впрочем, совпадение ли?

— Леди Кальво!

Нас окликнула пожилая фрейлина, прежде разглядывавшая розовый куст.

— Продолжаем идти, — сквозь зубы приказал брюнет. — С ней разберётся леди Бонита.

Дочь виконта действительно направилась к фрейлине с приветливой улыбкой. А я почувствовала, как остриё кинжала коснулось спины чуть пониже лопатки.

— Леди Лидия немного занята, — жизнерадостно сказала Бонита. — Вроде бы в дальнем конце сада упало дерево и испортило несколько клумб. Мы идём проверить, что к чему, пока окончательно не стемнело.

— Понимаю.

Повстречавшаяся фрейлина сказала ещё несколько слов, но их мы уже не расслышали, поскольку успели уйти достаточно далеко. Вскоре нас нагнала Бонита.

— Молодец. — Брюнет послал ей чарующую улыбку.

Девушка зарделась, но тут же смешалась под моим пристальным взглядом. Всё же в нашем с Лидией обществе она чувствовала себя несколько неловко.

— А не боитесь, что нам повстречается настоящая охрана? — осведомилась я у похитителя.

— Не повстречается, — ответил тот. — Видите вот этого человека? — Он указал на одного из сопровождавших нас мужчин. — Он и есть настоящая охрана.

— Настоящая охрана обычно не состоит из одного стражника, — продолжала гнуть свою линию я.

— Не беспокойтесь, с остальными он разобрался, — заверил меня брюнет.

Я поморщилась. Ничего не скажешь, хорошая причина "не беспокоиться".

Между тем в руках у Лидии скопился целый букет. Она рассеянно повертела его в руках.

— Могу я хотя бы оставить где-нибудь цветы? — спросила она. — Их найдут и положат в вазу. Жалко будет, если они завянут.

— Хотите, чтобы их заметили на тропинке прежде, чем мы успеем уехать? — ухмыльнулся брюнет.

— Я просто не имею привычки поступать жестоко, даже с цветами, — отрезала Лидия. — Если боитесь, что они слишком заметны, давайте я оставлю их в беседке. Там должна быть ваза. Это ведь вам не помешает?

— Ладно, кладите, — отмахнулся брюнет. Мы как раз проходили мимо беседки, так что задержки это не подразумевало. — Только не вздумайте бежать.

— Хотела бы я знать, каким образом, — холодно отозвалась Лидия.

Цветы остались в беседке, а мы продолжили путь и вскоре вышли к ограде. С наружной стороны стоял человек в форме местной охраны. Слабая надежда, что это настоящий стражник, быстро погасла. Он коротко переговорил с нашими сопровождающими, после чего двое из них ловко перелезли через ограду. Брюнет же не торопился. Сперва он извлёк из кармана какой-то блестящий предмет — не то брошь, не то металлическую нашивку. Положил возле ограды, а затем, наступив сапогом, втоптал в рыхлую землю. Улика по-прежнему была видна, но и не выглядела аккуратно оставленной на виду.

— Теперь во дворце решат, что за похищением стоит Отарийский, — удовлетворённо ухмыльнувшись, объяснил он.

Я недовольно поджала губы. Слишком многое у них продумано, и это плохо. Не знаю, как хорошо охраняется малый дворец герцога Монварода, но, полагаю, если туда ринется вся королевская гвардия, похитителям не поздоровится. Однако после находки, указывающей на причастность к похищению герцога Отарийского, люди короля и кардинала будут направлены по ложному следу. К тому же моменту, когда они разберутся, что к чему, Лидия уже будет замужем, во всяком случае, на это несомненно рассчитывает похититель. Конечно, теоретически, даже герцога можно впоследствии убить, да и разводы существуют, однако добиться как первого, так и второго наверняка будет совсем не просто.

Между тем нас с Лидией без особого труда переправили через ограду. Когда все покинули сад, мы почти бегом обогнули несколько деревьев и вышли к проезжей дороге. Ещё пока мы бежали, один из похитителей громко свистнул, и теперь к нам выехала карета. Извозчик резко осадил лошадей.

— Садитесь.

Это был приказ, и нам с Лидией пришлось подчиниться.

— Ты едешь с ними, — распорядился брюнет, обращаясь к Боните.

Такого девушка явно никак не ожидала.

— Как с ними? — испуганно переспросила она.

Я злорадно ухмыльнулась. Отлично, хоть на ком-то можно будет отвести душу!

— А как ещё? — отозвался брюнет, совершенно равнодушный к её испугу. — Ты же не хочешь проскакать весь путь верхом?

Бонита опустила взгляд на своё платье, подходящее для дворца, но никак не для верховой езды. Снова подняла несчастные глаза на брюнета, но тот уже даже не смотрел в её сторону. Поняв, что деваться некуда, Бонита с обречённым видом села в карету. В ту же секунду дверцы захлопнулись, снаружи щёлкнули засовы, и карета тронулась с места.

После того, как выяснилось, что леди Лидия Кальво, графиня Ортэго и леди Бонита Альдо похищены из собственных покоев герцогской дочери, во дворце воцарился переполох. Герцог рвал и метал. Горе и страх за любимую дочь проявлялись в гневе и агрессии. Он кричал на всех, кто подворачивался под руку, и требовал срочных решительных действий, несмотря на то, что не слишком хорошо представлял, какими именно эти самые действия должны быть.

Разумеется, случившееся затронуло далеко не только герцога. Леди Кальво была близкой родственницей короля и принца, поэтому её исчезновение взбудоражило весь дворец. Королевские гвардейцы и воины герцога были наготове, ожидая приказа. Кардинал, принц, военные советники и их ближайшие помощники были полностью поглощены случившимся. Сад, через который, как выяснилось, похитители самым наглым образом увели женщин, перерыли в поисках улик. Искали хоть что-нибудь, что указало бы на имя похитителя или направление, в котором увезли пленниц. И, наконец, нашли. Один из людей кардинала обнаружил возле ограды втоптанную в землю нашивку, какую носили воины из личной гвардии герцога Отарийского. Поскольку герцог предположительно находился в данный момент в своей резиденции, расположенной к северу от владений Кальво, именно туда намеревались отправить воинов. Сейчас проводились последние проверки и принимались последние решения. Приказ о выступлении мог быть отдан в любую минуту.

Арман не находил себе места от беспокойства и чувства собственной никчемности. В определённом смысле дипломату "повезло". Поскольку он считался мужем одной из похищенных, его не держали в неведении. Напротив, Армана регулярно информировали о ходе расследования и принимаемых решениях и даже позволили присутствовать на одном тайном совещании. Однако помочь он на данном этапе ничем не мог. Невозможность сосредоточиться на действиях лишь усиливало беспокойство, которое он испытывал за двух женщин. Неприкаянный, он бесцельно бродил по саду, через который увели девушек и который одновременно являлся главным местом, связывавшим дипломата с Лидией. Многочисленные слуги и стражники, прочёсывавшие территорию, не обращали на него особого внимания. Ноги сами понесли Армана вглубь сада, туда, где они с Лидией проводили больше всего времени. Он инстинктивно вошёл в беседку, где они так подолгу сидели и разговаривали. И резко остановился, нахмурив брови. Взгляд его был прикован к скамейке, на которой лежали в ряд несколько цветков.

Арман медленно подошёл поближе и, не прекращая хмуриться, осторожно провёл пальцами по стеблям. Слева направо, будто читал строку. Поднял голову, беззвучно пожевал губами, и снова опустил взгляд на цветы. Веточка гамамелиса. Герань. Ветка плюща. Розовая роза. Красная гвоздика, повёрнутая цветком вниз.

Арман взволнованно сжал пальцы, так сильно, что побелели костяшки. В том, что перед ним — послание от Лидии, он не сомневался ни секунды. Равно как и в том, что это послание — лично для него, и именно он должен понять, что означает это сочетание цветов.

Но тут-то и заключалась загвоздка. Хотя значение каждого цветка было ему известно, общий смысл ускользал.

Итак, ещё раз. Гамамелис — тут всё просто, это растение означает заговор и похищение. В любовных посланиях зачастую используется, когда речь идёт о похищении невесты, не в преступном, а романтическом контексте. Однако в данном случае речь идёт о подлинном похищении. Пока всё понятно. Герань — символ знатности. Видимо, намёк на то, что похититель — благородного происхождения. Тут тоже нет ничего неожиданного. А вот дальше... Плющ, растение, которое обвивает дерево, не отпуская его от себя, — символ собственности. На любовном языке — "Ты принадлежишь мне", "Ты моя и только моя". Что это могло означать в данном случае? Допустим, снова похищение. Злоумышленник хочет, чтобы Лидия принадлежала ему. Странно, что девушка решила повториться; наверняка на составление этого букета у неё было очень мало времени. Но предположим, что дело именно в этом: в сложившихся обстоятельствах ей было не до того, чтобы проверять своё послание на предмет повторов. Затем розовая роза. Означает учтивость и любезность. Похититель ведёт себя учтиво? Даже если и так, разве это настолько важно, чтобы сообщать в послании? Или Лидия хотела таким образом успокоить его, Армана, чтобы не волновался слишком сильно? Непонятно. С гвоздикой всё проще. Перевёрнутые цветы используют, чтобы указать направление, когда назначают свидание. Обычное значение цветка в этом случае перестаёт играть роль. Если цветок перевёрнут лепестками вниз, значит, автор послания указывает на юг. А это совсем не то направление, в котором собираются ехать спасатели.

Что ж, это уже кое-что. Необходимо как можно скорее переговорить с кардиналом. По меньшей мере, Арман знает, в каком направлении увезли похищенных, пусть это и недостаточно подробная информация. Но, может быть, Монтерей сумеет сделать из неё выводы, до которых не додумался сам Арман?

Дипломат беззвучно пошевелил губами, глядя на непонятую часть послания. Плющ и розовая роза. Плющ и роза... "Ты принадлежишь мне". Собственность, принадлежность. "Ты моя". "Ты мой". Мой...

Глаза Армана расширились, и он быстрее зашевелил губами, словно придавая таким образом больше веса собственным мыслям. Не зря в высшем свете так популярна игра в шарады! Ну конечно! "Мой"! Лидия не могла напрямую назвать имя похитителя на языке цветов, и поэтому зашифровала его, поделив на части! На эркландском языке, изучение которого являлось непременной частью обучения любого аристократа, "мой" звучит как "мон"! А слово "варод" существует на другом языке, древнерестонском, том самом, на котором написаны священные книги. И означает оно розовый цвет! А "веред" на том же самом языке — роза! На всякий случай Лидия совместила два этих однокоренных слова в одном цветке.

Теперь всё становилось на свои места. Итак. "Похищение. Дворянин Монварод. Южное направление". Кажется, у Монвародов есть особняк к югу от дворца герцога Кальво? В любом случае, срочно к кардиналу!

Отыскать Рэма не составило труда. Он чрезвычайно эмоционально разговаривал с одной из фрейлин Лидии, стоя у окна в конце пустого коридора.

— Для чего в таком случае ты вообще там находишься? — распекал девушку он.

— Моё дело слушать разговоры, — оправдывалась она, чуть не плача. — Я не должна была следить за леди Кальво!

— Рэм!

Арман сперва окликнул графа, а уж потом сообразил, что, возможно, такое обращение было не вполне уместным. Фамильярность, устанавливающуюся во время совместной попойки, не всегда следует переносить на последующее общение. Но менять что-то было поздно, к тому же Рэм негативной реакции не выказал, лишь поднял глаза, переключив своё внимание с фрейлины на дипломата.

— Мне необходимо срочно видеть кардинала, — сказал Арман. — Я, кажется, знаю, куда их увезли, и это отнюдь не резиденция Отарийского.

— Идём.

Рэм словно забыл о своей собеседнице и без дальнейших расспросов зашагал в сторону кабинета кардинала. Лишь бросил короткий удивлённый взгляд на подвядший букет в руках у Армана, но тратить время на обсуждение этого факта не стал.

Здесь дежурила охрана, но одного взгляда Рэма оказалось достаточно, чтобы стражники расступились и пропустили обоих.

— У графа Ортэго появилась новая информация, — с порога сообщил Монтерей-младший, жестом предлагая Арману приблизиться к кардиналу.

— Вот. — Облизнув пересохшие от волнения губы, дипломат прошёл в комнату и остановился возле рабочего стола. Его высокопреосвященство всем своим видом показал, что внимательно слушает. — Девушки оставили сообщение о том, куда их увезли. Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, он принялся раскладывать на столе цветы, в том самом порядке, в котором расположила их Лидия.

И лишь закончив и отступив на шаг, понял, насколько нелепо выглядит такой гербарий на столе одного из самых могущественных людей королевства. Да что там, не факт, что будет преувеличением сказать "самого могущественного". Здесь было место для важных документов, ножа для бумаг, массивной бронзовой чернильницы, изображающей голову льва с раскрытой пастью. Никак не для роз и веток плюща с увядающими листьями. Должно быть, кардинал и не подумает воспринять всерьёз такое послание.

Пока, однако же, никто не высказывал возмущения и не поднимал дипломата на смех. Рэм подошёл поближе, серьёзно посмотрел на цветы и поднял вопросительный взгляд сначала на Армана, потом на кардинала. Последний прищурился, разглядывая растения, затем неспешно произнёс:

— Похищение. Аристократ.

— Монварод, — быстро подсказал Арман в наступившей паузе.

— Монварод, — согласно повторил кардинал не более секунды спустя. — Малый дворец. — Сказав это, он поднялся со стула. — Подождите меня здесь.

После чего вышел из кабинета. Рэм и Арман остались вдвоём.

— Он...поверил? — спросил дипломат.

По лицу кардинала он не смог понять ровным счётом ничего.

— Конечно, — без малейших колебаний ответил Рэм. — Он счёл твоё сообщение в высшей степени серьёзным. Иначе не ушёл бы лично отдавать распоряжения.

Арман облегчённо выдохнул.

— У нас появляется надежда, — сказал Рэм, стоя к дипломату спиной и глядя в широко распахнутое окно.

Арман поднял глаза и присмотрелся к племяннику кардинала. Тот сохранял внешнее спокойствие, и тем не менее нечто в его облике свидетельствовало о высшей степени напряжения. И взгляд, когда Рэм повернул к Арману голову. В этом взгляде спокойствия не было ни капли. Дипломату подумалось, что сейчас они оказались в весьма похожем положении. У каждого из них похитили любимую женщину. И ни один не может публично признаться в этом, назвав её своей.

— Повезло, что я обучил её языку цветов, — пробормотал Арман, чтобы как-то разбавить становившееся тяжёлым молчание.

— Аделину? — глухо переспросил Рэм.

В этот момент Арман испытал по отношению к нему искреннее сочувствие, и солгать не смог.

— Не Аделину, — проговорил он, тоже глядя в окно.

Он не видел выражение лица собеседника, но чувствовал, как внимательно тот на него смотрит.

— Отец с тяжёлым характером, который шагу не даёт ступить своей дочери... — поражённо прошептал Рэм, связав то, что услышал сейчас с разговором, который они когда-то вели за бутылкой рестонского.

В этот момент их прервали. Кабинет начал наполняться людьми.

— И всё равно я не понимаю.

Герцог Кальво сжал в кулаке подвернувшуюся под руку бумагу. Но этого оказалось недостаточно, чтобы успокоить его расшатавшиеся нервы, и, отбросив на пол смятый листок, он принялся мерить шагами комнату.

— У нас была улика, однозначно указывавшая на причастность Отарийского. Почему теперь мы полностью меняем планы и разворачиваем солдат, из-за какого-то дурацкого букета?

Арман вздохнул, не без раздражения покосившись на герцога. Именно такой реакции на свою находку он и ожидал, но, чёрт побери, из-за этих разглагольствований они теряют драгоценное время! Оставалось надеяться, что кардинал сумеет быстро урезонить герцога. Всё-таки кардинал для Кальво — авторитет, в отличие от какого-то дипломата.

Кардинал не обманул его ожиданий.

— Потому что этот дурацкий букет — послание от похищенных, — спокойно ответил он. — Нашивка же вполне может оказаться умело подброшенной уликой, призванной направить нас по ложному следу.

— Я доверяю уликам больше, чем цветам, — проворчал герцог.

— Весьма разумный подход, — и не подумал спорить Монтерей. — Случай, с которым мы имеем дело, — исключительный.

— Моя дочь никогда не разбиралась в этой ерунде! — воскликнул Кальво, стукнув кулаком по столу. — Я всегда старался держать её подальше от подобных вещей.

— Кузен, прошу вас, сядьте и постарайтесь успокоиться, — подал голос король. — Наша общая цель — как можно скорее помочь вашей дочери. Именно о её благе беспокоится сейчас кардинал Монтерей.

Герцог пару раз гневно сверкнул глазами, но всё-таки сел.

— Моя жена хорошо разбирается в языке цветов, — подал голос Арман.

Послание, конечно же, оставила Лидия, но сейчас не время открывать глаза её отцу.

— А что если цветы и являются как раз ложным следом? — предположил один из советников.

Кардинал улыбнулся уголками губ.

— Это возможный вариант, — признал он. — И мы не можем исключить его полностью. Врагов вообще опасно недооценивать. Однако... — он как-то ненавязчиво выделил это слово, заставив всех слушать особенно внимательно, — ...переоценивать их тоже бывает вредно.

— Стало быть, мы отправляем людей на юг? — уточнил советник по военным вопросам.

— Почему мы не можем хотя бы разделить их? — Кальво хотел было снова вскочить на ноги, но, встретив взгляд короля, недовольно нахмурился и остался на своём месте. — Пускай один отряд отправится в малый дворец Монвародов, а другой, как и планировали, в резиденцию Отарийского.

— Потому что для этого у нас недостаточно людей, — вступил в обсуждение Рэм. — Здесь всё же не столица и не один из приграничных районов, а именно там сосредоточены основные силы армии. В нашем распоряжении только местные воины и гвардия его величества. Мы, конечно, можем отправить в разных направлениях два небольших отряда. Но что это даст? У герцогов будет что им противопоставить.

— Людей ещё меньше, — заметил король. — Гвардия на поиски похищенных не отправляется. Она занимается охраной принца.

— То есть как?!

На сей раз герцог всё-таки вскочил на ноги.

— Возможно, вы забыли, кузен, но сегодня — ночь Синей Луны. — Король, в отличие от герцога, остался сидеть на месте, но было очевидно, что в его душе тоже закипает гнев. — Именно сейчас моему сыну, как никогда, необходима охрана. Скажите спасибо, что я не требую оставить во дворце ваших людей. Возможно, вы забыли, но изначально и они должны были сосредоточиться на защите Рикардо.

— Сказать "спасибо"?! — вскричал герцог. — Моя дочь находится в смертельной опасности!

— Как и мой сын! — парировал Боливер.

— Вы... Вы...

Герцог то ли сумел сдержаться, понимая, что перед ним король, то ли просто не нашёл слов, чтобы выразить своё возмущение.

— Полагаю, я могу разрешить ваш спор, — хладнокровно произнёс Рикардо Дельтаго, также присутствовавший на совещании. И так же спокойно, словно не замечая, что на нём скрестились все взгляды, продолжил: — Я отправлюсь на поиски похищенных женщин вместе с отрядом. Гвардейцы будут меня охранять. Таким образом, они отправятся вместе с воинами герцога.

Король сперва смотрел на сына удивленно, затем сдвинул брови и решительно сжал кулаки.

— Это исключено, — веско сказал он.

— Ну почему же? — отозвался Рикардо. — Именно так я намерен поступить.

— Это слишком опасно, — отрезал Боливер. — Или ты забыл, какая сегодня ночь?

Принц усмехнулся.

— Куда уж там? Отлично помню. И если гадание было правдивым, я предпочитаю умереть в бою, а не сидя здесь взаперти, из-за какой-нибудь нелепой случайности вроде скользкой ступени или ненароком опрокинувшейся свечи.

— Если ты не будешь делать глупостей и станешь соблюдать осторожность, этой ночью ничего не случится! — рявкнул король.

— Если я должен умереть, то судьба найдёт меня в любом месте, — отрезал принц. — Если же нет, поездка в сопровождении отряда гвардейцев — не такое уж опасное предприятие.

— Если ты не способен проявить разумность, это сделаю я, — процедил король. — Ты не покинешь сегодня пределов дворца. Стража! — крикнул он, и двое доверенных воинов, дежуривших за дверью, мгновенно вошли в кабинет. — Проводите принца в его покои. И проследите за тем, чтобы он не покидал их до утра.

Воины заметно колебались, но, под тяжёлым взглядом монарха, всё-таки сделали несколько шагов в сторону Рикардо.

— Предупреждаю сразу, — по-прежнему спокойно произнёс тот, не вставая с кресла, — тот, кто попытается меня остановить, будет казнён, как только я взойду на престол.

Стражники замерли: угроза возымела действие. Никому не хотелось заработать смертный приговор, пусть и отсроченный.

Король возмущённо открыл было рот, но затем понял, что спорить с решительно настроенным принцем в присутствии подчинённых — не самая лучшая идея.

— Ваше величество, почему бы нам не обсудить этот вопрос без посторонних? — предложил кардинал, будто прочитав мысли Боливера.

Король согласился.

В число посторонних были зачислены практически все. На завершающей части совещания присутствовали лишь трое — король, принц и кардинал. Обсуждение проходило за закрытыми дверьми. По окончании разговора выяснилось, что принц отправляется с гвардией к малому дворцу.