Не гадайте на ромашках. Книга 1

— Добрый день, бабуля. В чём дело?— насторожился он.

Та рассеянно развела руками.

— Не знаю, Ромушка, пришла после консультации заперлась в своей комнате и ревёт.

Роман потоптавшись сменил обувь на тапочки и пробурчал:

— Так спросите.

Естественно, она возмутилась:

— А то не спрашивала! Молчит, плачет, бедняжка, но не открывает.

Роман задумался: "Точно не порядок!"

— Надежде Фёдоровне позвоните.

Бабуля рассердилась на его непонятливость.

— Сидит уже под дверью, уговаривает.

Бугров заволновался: "Что там ещё с малой?!"

— Пойдёмте, посмотрим, что там с ребёнком стряслось.

Отстранив старушку, двинул он к Дашиной комнате, там периодически постукивая в дверь кулачком, пыталась прорваться к дочери Громова.

Оценив обстановку, он принял решение.

— Надежда Фёдоровна, шли бы вы отсюда, я сам попробую пообщаться, и бабулю прихватите, — отправил он женщин.

Дождавшись их ухода, он легонько постучал костяшками пальцев по косяку.

— Даш, я один, открывай, — попросил Бугор, подперев плечом дверь.

Всхлипы прекратились, но дверь не поддалась.

— Не упрямься, высажу сейчас эти доски плечом, кому, блин, лучше будет. Ну, считаю до трёх. Раз, два... До счёта три не дошло. Зарёванная Дашка упала ему на грудь.

— Ну, не фига себе, — обомлел он от такого водопада.— Маленькая, что случилось?

— М-м...,— мычала она, вытирая лицо его рубашкой.

Страшные догадки метались в голове. Бугров замер, словно неожиданно обнаружил такое, чего уж никак не рассчитывал. Но минуты тикали и он пришёл в себя. Надо заметить, хоть и растерялся, а марку рыцаря и плейбоя старался не терять.

— Так не пойдёт, цыплёнок. Моя рубашка промокла насквозь. Я не против пользуйся на здоровье, но ты залила меня всего слезами. В пупок течёт и дальше... С чего водопаду такому литься? — ворковал над Дашуткой он, гладя по волосам и вытирая сопливый нос.— Давай колись. Может, беда не стоит того, а?

"В пупок?" Дашка смутилась, пошмыгала, смахнула слёзы и пробормотала:

— Я зашла после консультации в парк, хотела посидеть на лавочке. Просто так... Захотелось... Там так тихо и красиво. Такое умиротворяющее спокойствие...

— Понятно, на нашей лавочке. Дальше?— догадавшись, перебив, уточнил он. Ему было уже невтерпёж слушать её казалось не относящиеся к делу моменты.

Даша, шмыгнув пару раз носом, согласно кивнула.

— Ну... А тут... тут мужик вывернулся и...

— Не отвлекайся, — похолодел Бугров. Мысль проскользнувшая в его мозгу не была приятной.— Ты уже месячный запас слёз выплакала, что там с мужиком, — поторопил он. Голова быстренько нарисовала десяток жутких картин.

— Схватил меня лапой своей за грудь, — выпалила с новым потоком слёз Даша.

"Фу! Фу! Фу!"— задышал он, как после ремонта паровоз.

— Всего-то делов, — отлегло от его за несколько минут истерзанной души.— И ты столько ревела. Себя истерзала. Мама с бабушкой валерьянку стаканами пьют. Моя голова вертолётом закрутилась. Думай что делаешь всех в гроб живыми загонишь.

Она, хоть и была сильно измученной, но все её чувства не притупились, а обострились, отчего наскреблись силы не только возражать, но и обвинять... Она решительно не была согласная с такими его легкомысленными рассуждениями. У неё был иной подход к любви и телу нежели у Бугрова.

— Ты не понимаешь? — горячилась Даша.— Это... Я не для него и его грязных лап. В жизни всё должно быть правильно...

"Горе луковое, должно быть, но не бывает!" Прижав вздрагивающее тельце поближе к себе, приятно же и повод железный, он с усердием принялся втирать руками в её спину и голову новые порции нежности. Его бархатный голос, воркоча где-то на шее, вползал через уши в самую душу.

— Всё я понимаю, но это жизнь, девочка. Нельзя из-за мелочи так убиваться. А это самая ерунда и есть, уж поверь мне. Ну, случилось и случилось. Ещё много чего в этой жизни произойдёт пострашнее лап того кретина. Нельзя ж по любому поводу нырять в панику и безнадёжность. Опять же, до тела-то не дотянулся, одну кофту полапал. Мама с бабушкой постирают, а хочешь выброси.

Из Даши вырвалась целая серенада всхлипов.

— Да-а-а-а... Обидно и неприятно, меня унизили, — захлёбывалась она слезами.

— Не скажи,— хмыкнул он.— Всё надо разворачивать в свою пользу.

— И это?

— А как же... Раз у мужика возникло пикантное желание, значит грудь у тебя действительно стоящая. Сколько лет было мужику?

— Лет тридцать... Ты издеваешься? — подняла она на него обиженные глаза.— Я тебе как другу, а ты смеёшься...

Он, с трудом сдерживая смех, вновь притиснул этого доверчивого котёнка к себе.

— Самый азарт для мужика, успокоилась? — Ему захотелось высушить слёзки в этих глазках поцелуями, но он сдержался.— В любой дрянной ситуации можно найти полезное звено.

Дарья подумала о том, как хорошо, что он в её жизни появился. Живой и сильный человек — не книга, подушка или компьютер. С ним можно общаться душами, говорить сердцами. Получилась дружба иного толка, чем с классикой или умной машиной.

— Это непросто, так себя жаль, — всхлипнула затухая девчонка. Он прав, нельзя же плакать вечно. Потом Бугров бабник и знает что говорит...

У парня вспыхнули озорством глаза. Выдвинув стул на середину комнаты и усадив её к себе на колени, он заявил:

— Дарья, ты меня доконаешь. Знаешь, чего мне больше всего хочется сделать?

Даша скосила глаза. Она догадалась.

— Сбегать за крапивой?

— Умница. Но есть одно...— с серьёзной миной заявил он.

— И что это?— заинтересовалась девочка.

Бугров и сам бы не мог понять, отчего чувствовал порой, что испытывает желание схватить и прижать к себе эту неказистую девчонку. Так прижать, так...

— Попробуем ещё одно средство, — чёртики запрыгали в его глазах.

Девочка, заметив перемену в нём, сползла. Бугор тоже поднялся, и отстранив тоненькое тельце от себя на длину вытянутой руки, вопрошал:

— Как он хватал, так? Так? Вот так? А может так?

Роман чудил на всю катушку. Слёзы высохли за одну секунду, ловя воздух открытым ртом не в силах прикрыться от сильных рук и остановить его, Дашка расширенными от ужаса глазами смотрела на Бугрова. Да-да... преспокойненько лапающего, как ему хочется, её грудь. В голову пришло только одно — очевидно, напряжённая атмосфера этого дня сказалась даже на всегда спокойном и невозмутимым Бугрове.

Даша оцепенела от такой бестактности.

— Что ты делаешь, с ума сошёл? — прежде чем он успел открыть рот, прошипела она, опомнившись, краснея и бледнея поочерёдно. В голове загнанной птицей кружило: "Чего он этим добивается?" Уползти не удалось. Просматривая такой вариант, он крепко держал второй лапой её за локоть.

— Видишь, все остались живы, и потолок не упал, и пол не провалился. Иди сюда, глупенькая, не скачи.— Бугор обнял притихшую девчонку, по ходу погрозив подсматривающей бабушке. "Хорошо хоть не Надежда Фёдоровна, — подумал он.— Надо быть осторожнее. Та бы сейчас показала мне психоанализ".

— Ой, ой, ой, — поойкала старая сконфуженно, не одобряя его метода успокоения. "Что это — ничего не значащая вспышка или тщательно продуманная стратегия?"— крутилось в её голове.— "Опытный же, зараза!"

Он и сам понимал, что на Макаренко не тянул, но выхода не было. Так что пусть извиняют и помалкивают. Покончив с одним, он с налёту взялся за другое:

— Привыкай себя защищать. Мужиков надо бить по мордасам. Это их в чувство приводит, когда глючит.

Дашка взгляд рассерженной рыси сменила на изумление:

— Как бить?

Бугров терпеливо принялся объяснять:

— Молча, рукой. Всю силу, какую наскребёшь, сконцентрируй в ладошке и двинь.

Он показал, как это делается наглядно, но девочка засомневалась:

— Это нехорошо,— шептала она еле шевеля губами.— А человеческое достоинство...

Бугров едва заметно пожав плечами подналёг с убеждением:

— Чего, чего? Достоинство? Я тупею... Мы о разных вещах говорим. Нормально всё пройдёт. А кое-кому даже в кайф будет. Всё закругляемся, хватит страдать, кончаем базар, давай заниматься.

Слова сопроводились лёгким шлепком по Дашкиной соблазнительной попе. Не удержался. Занесло. Казалось ничего особенного. Обычный жест. Тем более ему всегда хотелось провести вот так, как бы невзначай, рукой. Провёл. Но Дарья развернулась, и Роман, чуть не получил оплеуху. Правда, почти символическyю, но дело сделано, материал усвоен. Повезло то, что отличался отличной реакцией, а потому сумел перехватить её ладошку у своего лица.

— За что? — искренне возмутился он.

Искренность, конечно, изобразил. Знал кот, чьё мясо сожрал.

— За дело. Урок закрепляю, -поджала губы девочка.— Тоже мне учебный стенд нашёл.

— Ну, ты и язва,— буркнул сконфуженный Бугров, осторожно отпуская её руку.

Даша несколько раз глубоко вздохнула. При этом её грудь перед его носом прошлась туда сюда. Пришлось закатить глаза: "Терпи и не смотри!" Совершенно успокоившись в противовес ему, она объявила:

— Ещё какая. Не наглей.— Ещё раз вздохнула. Он опять не смог удержаться, от быстрого взгляда на её бурно вздымающуюся грудь. "Вот природа постаралась! Норму на трёх отдала одной". Теперь Бугров прикрыл горящие огнём глаза: "Что за наваждение!"— Заниматься сегодня будем?— совсем мягко по-домашнему спросила она.

Бугров обрадовавшись, что обошлось без "отдать швартовый!" быстренько согласился. Правда добавил:

— Будем, только в парк больше одна не ходи и по ночным улицам тоже. Ясно? Не слышу?

Вот придумал. Как будто она ходила когда-то по ночам. Но умничать не стала.

— Да. Только что ты мне сделаешь, если я не послушаюсь?— с любопытством уставилась она на него.

Ему немедленно захотелось поцеловать эти распахнутые в изумлении глаза. Нашёлся не сразу. Этот ребёнок его обезоруживает.

— То чего мне больше всего хочется. Отшлёпаю.

В комнате воцарилась тишина. Оставив за бортом эмоции, ребята занимались. Они нарисовали себе цель и шли к ней. Упорно, шаг за шагом, но шли. Вечером постучал в комнату дочери встревоженный жуткими рассказами жены Борис Викторович.

— Помешал, долго сидите сегодня?

— Нет. Уже закончили. Рома собирается уходить. Мы сегодня поздно начали, вот и задержались, — частила Дашка, целуя отца.

— Зайдёшь ко мне перед уходом, — попросил он Бугрова. И к дочери: — Как подготовка продвигается? Даша, надежда у него есть?

— Есть.

— Вот и славно.— И опять к Бугрову:— Ром, я жду.

Такой себе шахматный разговор. Вот это "жду" перевернуло в нём кишки. Устроив в животе догонялки и карусель. Парень топтался у кабинета Громова, гадая, что его там ждёт. "А если бабка про его фокусы рассказала, сейчас по харе дадут, а ещё хуже пинка под зад получит. Была, ни была, надо идти. Что уж теперь-то". Он пригладил для порядка короткие волосы и осторожно постучал.

— Слушаю вас, Борис Викторович, — толкнул он дверь.

Громов разговаривал по телефону, чему-то озабоченно хмурясь, махнул рукой на стул— садись. Роман не смог. Стоял. Едва трубка заняла своё место на рычаге Громов вскочил на встречу. Бугров заметил — волновался. Потому что поздоровался ещё раз. Пробежался по кабинету. Остановившись напротив него, принялся усаживать парня на стул около стола.

— Ты сядь, не спеши.

Роман пожал могучими плечами.

— Я и не спешу... Просто... вы не слишком заняты? Может быть, я в следующий раз загляну.

Городил, а в голове носилось: начало не было ни оригинальным, ни зловещим. Обыкновенное начало.

Тем временем Громов не слушая его продолжил:

— Скажи, что там с ней сегодня произошло? Так ведь никому ничего и не сказала. Так что скажешь?

Громов не поднимая глаз барабанил пальцами по столу, как бы наблюдая за собственными ногтями. Как будто важнее ничего нет. Бугров, успокаиваясь, откашлялся. Законный вопрос, а он насочинял... Он изо всех сил старался, чтоб его голос и поведение выглядели натурально.

— Да ничего страшного. Козёл какой-то за грудь цапнул. У неё истерика. Убивалась, аж жуть, я сам напугался.

— Неужели? Не врёшь?!

— Зачем мне... Как на духу...

К удивлению Бугрова Громов, шлёпнувшись на своё обычное место за столом, засмеялся, переводя дух.

— Подлец, конечно, но мы уже грешным делом думали её изнасиловали... Веришь дел было сегодня под самую крышу, а я заниматься ничем не мог.

Бугров ещё раз прокашлялся. Два раза уф! Раз — обошлось с Дашей, второй— не выгнали от Громовых. Это надо сегодня отметить.

— Я понимаю, что может быть важнее душевного состояния дочери... Я сам от такой чертовщины чуть не рехнулся... Обошлось, слава Богу. Грудь у неё действительно голливудская, натуральная. Не силикон. — Вздохнул с облегчением и Роман, поняв, что выгонять взашей его никто не собирается даже пустился в рассуждения.— У мальчишек в классе детство ещё играет, до Дашки расти, да расти. Это понятно. А мужик стоящее издалека приметил. Ну, и не удержался, попробовал на ощупь, вдруг подлог. Плохо, что у неё чувства страха совершенно нет. Запросто может в дерьмо въехать.

Громов, соглашаясь помотал головой:

— Я тронут тем, что тебя беспокоит моя дочь,— не глядя на Романа сказал он. И, принявшись на чистом листе выводить чёрные узоры о чём-то задумался. Потом, резко повернувшись, спросил:— Ром, а как ты её разглядел?

Бугров напрягся. "Как ловко Громов вывернул". Понятно, что то была попытка разговорить парня. Только Роман был на чеку.

— В смысле?— тянул он время собираясь с мыслями.

Громову пришлось растолковывать.

— Ну... что не телушка она...

— Хм... Случайность, — уклонился от ответа Роман.— Опять же, я не губошлёп, пацан. Цену бабам знаю.

Они изучая посматривали друг на друга. Каждый пытался разглядеть за фасадом другого. Что там спрятаны за камни? Но пробить оборону Бугрова оказалось не легко.

Правда Громов заметил, как разволновался из-за вызова к нему парень, однако ж, уточнять с ходу не стал. Присматриваясь и наводящими вопросами попробовал вытянуть истину.

— Дашку чем сегодня в чувство привёл? Матери с бабушкой как я понял, такого не удалось, — не торопился отпускать его Громов.

Бугров поморщился, придётся колоться. Бабуля всё видела. Картину нарисует, как пить дать, не в его пользу. Защита не поможет. Лучше самому выложить всё.

Он помучил пятернёй голову и смущённо улыбнулся:

— Чем? Схватил за другую, а что было делать, идиотов на свете много, не умирать же от каждого. Факт, мои руки переплюнули и выжгли её чужую обиду.

— Ну, ты даёшь, — упал на стол от смеха Борис Викторович.— А она?

Бугров попытался спрятать улыбку и тревогу за надутыми губами.

— По морде дать пыталась. Так, что всё в ажуре.

— Насмешил. Сам научил куда бить, сам и чуть не получил. Молодец!— хохотал Громов. Бугров развёл руками, мол, и там и там старался. А Громов переключил разговор на другое:— Скажи, Роман, ты работу бросил или как?

Роман поперхнулся, но быстро собрался с ответом:

— С чего вы взяли? В ночную попросился. Днём книжки листаю. Ночью машины ремонтирую. Сегодня отпросился, задержался...