Не гадайте на ромашках. Книга 1

Для тех, кому пришлись ко двору "Курсантки" и "Машка".

Хотите отдохнуть— читайте. Гарантирую. Сюжет на тему— барышня и хулиган. Нет людей только хороших и только плохих. Мы все разноцветные. В один момент что-то щёлкает в нас, и мы идём на такое, на что ещё минуту назад не предполагали. Все мы знаем, что чей-то перст управляет нашей судьбой, но не знаем, на какие тропки— дорожки нас в результате этого вынесет. На какого цвета облаках, промчит наши ветреные головы, над землёю — жизнь... Вот и тихоня, зубрилка и отличница Даша, возвращаясь поздно весенним вечером с празднования "последнего звонка", натолкнувшись на группу подвыпивших парней, не предполагала, что среди таких обормотов найдёт свою судьбу. Дорога во взрослую жизнь у неё и подруг не будет лёгкой, встретятся, как водится, и друзья, и враги. Книга о любви, счастье, сексе, дружбе и, конечно, ромашках. Любовь — это сказка и "наркотик" для взрослых. Если вам выпала в жизни такая удача любить, постарайтесь не споткнуться, выронив её из рук. Иначе, испив однажды напиток счастья, всю жизнь будете его искать и чувствовать себя обманутыми.

Женский роман, сексуальный и весёлый с приключениями.

Цель: Написать историю любви интересную нескольким поколениям женщин. Просто хотелось напомнить, что в жизни существуют ещё такие чудаки, какие способны на любовь, дружбу и у нас. И рассказать об этом не скучно.

Людмила Сурская.

НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ.

Книга 1.КУДА КАТИЛСЯ КОЛОБОК?

(Книга 2. Я рядом. — стр. 95. Книга 3. Семейная крепость. — стр. 214).

Ветерок гонял по лугу белые волны. Точно пенные гребни они перекатывались по траве. Ромашки. Белые, нежные, жёлтоглазые. Мои любимые. Они в унисон склоняли головки и, встретив поток ветра, тут же гордо расправляли их. Я смотрела, смотрела и не могла насмотреться. Они напоминали мне женщин. Те тоже, как бы жизнь не давила, а, поймав глоток спасительного счастья, непременно расправят плечи и улыбнуться... Египтяне были не дураки, они первые распознали секрет ромашек — любить и лечить. Рамзес был ярым поклонником ромашек, другие тоже не гнушались. Их знания и любовь к такому загадочному цветку переняли греки. Всех дальше пошли англосаксонцы, они считали её вообще священным растением. А разве глядя на этот волшебный цветок можно думать иначе... По мне так точно нет: красавица, волшебница, чудесница...

Домашние любили повторять, что выпускной класс— это очень серьёзно. Могли бы и не напоминать, Даша и без них догадывалась об этом. Для неё не только этот, последний год был серьёзным, а вся учёба в школе не шутейный процесс. Вообще-то Даша старалась на первое сентября и прощальные мероприятия не ходить, не любила торжественные линейки и напыщенные речи. Радости от таких мероприятий никогда не испытывала. Но тут иное... Конец учёбы. Тот самый конец, за которым начинается взрослая, самостоятельная жизнь. Ура! Ура! Ура! Восторг разрывает грудь. У Дашеньки последний звонок, самый последний. Всё — со школой покончено! Сегодня школьные дворы огласила трель этого многострадального звоночка. Он выводил мелодию радости и грусти одновременно, вползая в души и сердца участников и зрителей этого ежегодного трогательного спектакля. Щурясь на солнце Дарья шепчет одними губами: — "Прощай беззаботное детство, до чертиков надоевшие одноклассники. И ты, звоночек, так весело рассказывающий о школьных беззаботных деньках, прощай!". Она не любила школу, равнодушно относилась к одноклассникам. Головы которых были забиты от косметики и секса до низкопробных боевиков и любовного мыла. Её не волновало кто куда поедет на каникулы и как и в чём будет выглядеть после лета. В классе ни друзей, ни подружек у неё не было,— были ровные товарищеские отношения со всеми. Точнее их не было вообще никаких. Училась себе и всё. Образование очень многое для неё значило. Школьные вечера не посещала. Всё больше читала дома книги и слыла отшельницей. Ей было не понятно, как можно так не рационально расходовать своё время. Она не была высокомерной и заносчивой гордячкой. Просто понимала, что воспитана была по иному, знала больше них: литературу, музыку, живопись... Она стремилась всё-всё познать. Поэтому развитием опережала свой возраст. И рассуждала она давно как взрослая. Только это отдаляло от неё детей, а саму её загоняло в оболочку страха. Часто во время игры, девочки обидевшись на неё, кричали в лицо обидные слова и Даша стала всё чаще уединяясь играть с собой. По мере взросления, ей всё больше нравились таинственность и серьёзность. Вот и сегодня, когда учебный процесс позади, Даша, не любительница шумных театрализованных представлений, с неохотой собиралась на это торжество. Если честно, то сначала она вообще не хотела идти, но мама взмолилась:— "Дарья, как можно, это ж последний звонок! Такое раз в жизни бывает..." Согласилась. Ладно. Отбуду. Достала из шкафа вешалку с заранее приготовленной на это событие формой. Три месяца назад при бурных обсуждениях с кровью и потом родилась идея пошить по старым образцам такое диво. Даша была против. Зачем на один день форма? Но класс горел идеями. Одобрили, уж за один присест, ленты выпускников через плечо и колокольчики на грудь. Размахались с размахом. Платить-то родителям так чего бы и быть мелочными. Фантазировали на всю катушку. Дашке не нравилась вся эта мещанская карусель, она бы с удовольствием обошлась белыми бантами и воздушными шариками. Шарики — детство, банты — школа: всё логично. Только кто её слушал... Все проголосовали, она подчинилась. Собственно, ей всё равно как это будет, лишь бы быстрее всё кончилось. Повздыхав, облачилась в тёмное платье с белым воротничком. Покрутилась — ничего, сойдёт. Надо было такое придумать?! Следующим был белый кружевной фартук. Справилась и с ним. Дальше привязала огромные белые банты. Заранее приготовленные на этот случай они теперь нарядными шарами красовались сейчас на ней. Последний урок. Последний звонок. Последняя линейка. Печальный день для многих, но только не для неё. Она не любила школу, а та её. Ларчик просто открывался. Девочке было невдомёк, что дело не в одноклассниках, а в ней самой. Только в ней и ни в ком ином. Многих такие проблемы крутили из-за учёбы, но это не Дашин случай. Училась Дашка, как раз на "отлично" и даже, одна из всех выпускных классов города, претендовала на золотую медаль. Причина крылась совсем в другом. Маленькая, некрасивая девочка, сопровождаемая везде и всюду бабушкой, опекаемая мамой, ко всему ещё неактивная, вечно болезненная, не подарок для школы и не лидер для класса. Скорее объект насмешек и приколов. Год летел за годом, а в её жизни ничего не менялось. Музыкальная, школа танца, художественная школа, репетиторы по языкам: так однобоко и росла. Одноклассники откровенно издевались, дворовые просто не замечали. Отсутствие подруг и друзей восполняли книги. Позже первый же появившийся в городской продаже компьютер был куплен ей. Эта адская машина быстро оттеснила одиночество и расширив углубила пропасть между девочкой и ровесниками. Мама слишком поздно поняла свою ошибку, но в своей жизни Даша уже ничего не хотела рушить. Так и жила без школьных вечеров и зажигательных дискотек, нисколько не чувствуя себя на этот счет ущербной. Вот такой экземпляр стоял перед зеркалом. Дарья расправила банты. Поправила кружево на фартучке. Не решительно взглянула в матовое стекло. "Всё нормально! Всё путём!" Дашка впервые сегодня задержалась у зеркала. Вздохнула — выросла, но красивее не стала. Обыкновенное лицо, большая грудь, несформировавшиеся худые бёдра, ноги как ноги, всего и росточка-то метр шестьдесят. Правда, тонкая талия. Но всё равно — тоска, а не внешность. Но возможно яркая и не нужна ей, живут же люди и ничего не умирают...

— Ну, что полюбовалась, теперь можно еще год не смотреться, — показала она язык своему отражению. — Не могла родиться поинтереснее при таких симпатичных родителях. Кому нужны умные, когда есть красивые?— выговаривала она своему двойнику за матовым стеклом. "Может и не стоит идти на это шоу, что я там не видела? Всё ж известно заранее. Расписано на все годы под копирку. Первоклашка с колокольчиком, дурацкие ленты через плечо, длинные речи и гуляние по городским улицам до петухов". Представив себе, что придётся пройти через артистические заготовки, ложные улыбки и крокодильи слёзы, её аж перекоробило. Ух!

— Даша, ты готова? Пора, опаздываем, папа ждёт в машине,— заглянула к ней, торопя, мама. Она смотрела на дочь озабоченно. С детства в семье относились к девочке с некоторой мягкостью и осторожностью, словно боялись сделать неосторожное движение, которое может ей повредить или даже разбить на тысячу осколков, как хрупкую хрустальную вазу. Как же теперь такую стеклянную выпускать её в жизнь...

"Не отвертеться, придётся поприсутствовать, не обижать же родителей,— подмигнула она зеркалу — мама новый костюм пошила ради такого случая". Естественно, линейка прошла по накатанному сценарию. Не пропустили ничего: цветы, слёзы, поцелуи и даже общая фотография на память. Было огромное желание сесть в родительскую машину и вернуться домой, избежав дальнейшей бестолковой потери времени. Но папа с мамой рассудили иначе, оставив чадо отгулять с классом всю программу до конца. "Ничего не попишешь, придется подчиниться и остаться страдать, изучая городские достопримечательности",— сдалась она. Сумасшедший день. Толпами бесцельно шаталась по улицам молодёжь, убивая время, мотая шарами и оря всякую ерунду: "Наш год! Мы лучшие! Всем повезёт! Жизнь у наших ног!..." Всё это сдабривалось и воодушевлялось громким и многоголосым: "Ура!!!" Гремела музыка и бренчали гитары, тут и там вспыхивали стихийные танцульки. Догулялись до первых звёзд на чернеющем небе и зажигающихся как группа поддержки выпускникам фонарей. Незаметно вечер подкрался свежестью с реки. Обалденно пахло черемухой. Новые безумные желания развлечений во славу последнего звонка накатило на выпускников у входа ревевшего музыкой бара. "Ну, уж нет, дудки, по барам ходить не буду, не моё, поворачиваю немедленно домой, — решила для себя Дарья.— Им надо, пусть катятся! Мне не надо! Каждому своё кино!" К радости Дарьи — отряд не заметил потери бойца. Ура! Свобода! Но, но, но... Впервые, она осталась одна на ночной улице. А до этого — никаких сомнительных компаний, знакомых... Поэтому друзей у неё не было. Все её считали занудной из-за зашкаливающей правильности и главного желания жизни — книжки почитать. Да и вообще, считалось — боже упаси — находиться так далеко от дома в такой час! А тут ночь, сбоку парк, неизвестно на что можно нарваться. Только, это её сейчас не смутило. Оно и понятно — не зная жизни, не ведала и страха. Шла, наслаждаясь чудным вечером, напевая себе под нос. Хмельное вино черёмухи, щедро одаривая, пьянило редких прохожих на ночных улицах. Ветерок не скупясь носил этот глоток весны по городу. Девочка пересекла площадь и уже доходила до почты, когда впереди услышала голоса. Налетев лбом на большую группу ребят, человек из десяти, Даша заволновалась. Извиняясь, пыталась проморгавшись дать задний ход. Парни о чём-то тихо переговаривались. Над всеми возвышался один. Даше показался он старшим.

— О, колобок прикатил, — заржал, разглядев приобретение, рыжий парень с поросячьими глазами.

— И что такая красавица делает в наших краях? Может заблудилась?— услышала она за спиной чей-то басок.

— Да уж экземпляр...— неопределённо тянул чернявый, расшаркавшись на её извинение.

Хохот перешёл в ржание.

Вообще-то у Дарьи были непонимания с мальчиками. Несколько раз её даже пытались побить. Но в классе это не получалось, поскольку она реагировала нестандартно: начинала говорить на отвлечённые темы, причём по-доброму, по— хорошему, а иногда даже прикидывалась слегка сумасшедшей. Те крутили у виска и отступали. А во дворе школы её ждала бабуля.

Хотя внутренний голос и подсказывал Даше, что она должна молчать, девочка, не успев ещё сильно испугаться решила воспользоваться тем же приёмом и вкрадчиво поинтересовалась:

— А если заблудилась, что тогда?

Прибалдевшие парни проржали:

— Покажем дорогу...

Неожиданно даже для себя у неё выскочило:

— Ну покажите.

Нападение тоже бой, который вывел их из равновесия, но они нашлись:

— Покажем...если сладкой будешь...

Новый взрыв хохота резанул по ушам. Поняла: ответ собрата понравился всем, но чем?

"Что их так рассмешило?"— озадачилась она. Вообще-то она знала, ей вбивали с детства, что нельзя разговаривать с незнакомым человеком ни днём ни ночью. Это помогает уберечься от беды. Но это тот самый случай или нет, она не знала.

А ночные возмутители спокойствия знай себе хохотали, заводя высказываниями друг друга. Рассмешила же их её напрочь обалдевшая физиономия. Мужики, они ж до старости дети. Нашли забаву. Ржут.

Только Даша не знала тех тонкостей мужской психики и съёжилась от страха, который заползал длинной лапой под школьную форму. Похолодела. Ещё бы! Боялась жуть как, но всё ещё пыталась варить головой, строить планы. Надо было срочно что-то предпринимать! Мысль обойти их оказалась неудачной. Пробы прорваться вызывали гиканье и новый мерзкий хрюкающий смех. Хлопцы развлекались, не утруждая себя в разнообразии средств. Это произошло не вдруг, но произошло и она, наконец, сообразила, во что вляпалась. Ооо!... Лучше бы ей подольше находиться в неведении... Ноги, сначала от непонимания, а потом и от парализующего страха, приросли к земле. Руки вспотели, а зубы противно выбивали тарахтенье. Даша покрутила головой, ища помощи, но улицы были пусты. В голове молоточком забивали три слова и вопросительный знак: "Что это такое?" Её мучителей, страдание жертвы привели в неописуемый восторг. Естественно, маленький напуганный цыплёнок и куча лбов -это такое веселье, что впору уписаться. Но такова действительность. Слезы, лившиеся рекой и жалобные причитания, только поддали жару. Дашка понимала — первые шаги взрослой жизни и первый экзамен на неё. Глупый, страшный, но какой уж есть. "Да, что это я за гусыня такая, у меня есть ум надо попробовать воспользоваться им, — обозлившись на свою беспомощность, приказала она себе, даже вгорячах топнув ногой. — Иначе, зачем он вообще нужен. Мало читать психологов, нужно уметь применить их головную боль на свою ситуацию, соображай быстрее Дашка, — торопила она себя.— В первую очередь, надо успокоиться и взять инициативу в свои руки. Хорошо сказано, но как? Это тебе, Дашка, не олимпиады, там ты королева, а тут пасуешь перед рядовой ситуацией. Думай цыпка, думай. Попробую пойти на контакт".

— Мальчики, что вам надо? — срывающимся голосом промямлила она, ничего другого просто не пришло в голову. Дашу отличала от одноклассников очень мягкая манера общения, в такой ситуации она вряд ли ей окажет услугу. Здесь больше подошла бы скандальная речь. Так и есть, сказала и пожалела: "Лучше б придумала что-то другое и как жаль, что не умею ругаться и быть жёсткой. Топнуть бы на них или послать куда подальше. Вон как хохочут". Ночь расколол дикий мужской хохот. Мужики галдели разом. "Что-то с контактом не получилось. Психологам хорошо советовать, попивая чай дома". Ей стало не по себе.

— А ты, как думаешь, курица? — прошелся перед ней чернявенький крепыш, засунув глубоко руки в карманы,— какой выбор мужиков, выбирай квочка.

"Курица, квочка, что за беда обижаться, — это не то чтобы мне хотелось, но уже диалог, — пронеслось в её умной головушке. Собственно за этим она его и затеяла.— Ну вот, обругала психологов, а они правы!"

И тут она уловила, что в разговор встрял ещё один.

— Да отпустите вы девчонку, описается ещё,— голос, говорившего парня, ленив до безобразия, а ещё вкрадчивый, но такого приятного низкого тембра, такой бархатный, такой красивый, что не забыть. Она не знает, но ей кажется, что такой голос непременно магически действует на женское воображение. А он прерывая её мысли добавил:— На что она годится.

Вот и хорошо, не надо ей ни на что годиться. У Дарьи зародилась какая ни какая, а надежда. Но такая благотворительность не понравилась толпе.

— Как на что?... Да хотя бы на пугало огородное сгодится. Нельзя отказываться от того, что само в руки идёт.

— Ты что Бугор, такой кайф, какая Манька, — зашумели недовольные ребята.

"Вот, радоваться раньше времени делать вред себе!" Дашка плотнее зажмурила глаза. "Ничего не видишь, меньше трясёт. Психологи мало помогли, но, может быть, этот, который Бугор, вытянет",— всё-таки колыхнулась надежда. "Кто в наше время надеется -одни дураки". Хотя полной уверенности не было ни в чём. Вообще-то она читала о лидерстве в таких стаях и кое-что поняла: как во всех стаях был лидирующий самец. Противопоставить ему себя осмелится не каждый из стаи. Хотя случается, что один, двое в любой момент готовы при его ошибке оспорить это место для себя. Она надеялась на то, что именно Бугор был вожаком. Даша слушая очень внимательно, покусывала губы, было видно, эту историю она приняла близко к сердцу. А для потешающихся парней то новая порция веселья.

— Скукотища, сыроежка конопатая, на что время тратите, — огрызнулся Бугор, — отвяньте от девчонки. Заняться что ли больше нечем... Тоже мне развлечение нашли.

"Вот, опять он,— обрадовалась Даша, пропуская даже мимо ушей его отступление про сыроежку.— Мне показалось или я слышала голос в свою защиту. Обладатель такого голоса просто обязан быть не негодяем. Да и дальше стоять столбом — просто аморально, надо точно что-то сказать, сделать, топнуть ногой, завизжать". Она так и сделала. Её визг даже не был похож на кошачий, что-то дикое.

— Сами вы котяры майские, дети помойки, дуралейные, мурзилки — вот, — озлилась Даша, придумывая на ходу ругательства. Круто не получалось. Все книжные заготовки от страха фьють, испарились из взъерошенной головы её. Жизненных пока не скопила, а задетые за живое женские струны изливали негодование и рвались, переходя в бабий визг.

Парни рисуясь изображали скоротечную глухоту. Кто пальцем сверлил ухо, кто запечатал свои лопухи ладонями. Игра игрой, но не забывали и про словесный оборот:

— Правда, Сивый. На чёрт нам зубрилка сдалась. Прижаться и то не к чему, — гудел кто-то рядом с ней басом.

Дашка напрягла слух, но глаз не открыла. "Кажется, это ругательно. У меня, что на лбу написано про отличницу", — расстроилась ещё больше девчонка.

— Ну, не скажи Колян, а буфера, — почмокал гадко обладатель хриплого баса, намекая на её приличную грудь.

"Что? Что?" Отмерев, Дашка попробовала вжать второй размер в себя, правда, у неё это плохо получилось. Но зато, вдох-выдох плодотворно подействовал на организм, поразительно, но её перестало трясти. Хорошо бы сбежать, но непослушные ноги не захотели отлепляться от места, словно им мёдом там намазали. "Значит, страх не полностью ослабил хватку. Что же делать, что делать?" — колотилось в груди.

А толпа накручивала обороты веселья. Народ пробовал навалиться на обладателя бархатного голоса. Это Дашка сумела понять без подсказки.

— Бугор, у тебя таких ещё не было. Бери для коллекции, не ломайся, — ржали подначивая парни.

"Ага, опять Бугор, — отметила она для себя, — кажется, он в этой шайке главный".

Ответ не заставил себя ждать. Правда совершенно не пришёлся к сердцу Дашке.

— На кой ляд она мне сдалась, воробей общипанный, развлекайтесь сами, раз тормознули.

Дашка не знала, что ей делать. Повернуться, прорвать круг и бежать?... Но кто её выпустит, да и бегают они наверняка быстрее её. В два прыжка догонят. Страх зашевелился на спине. Она опять похолодела: "Он сейчас отдаст меня этим недоноскам, а сам ещё чего доброго и уйдёт. Такой глупости нельзя допустить. Какое мне дело до его скуки и настроения, если я в опасности и моё самолюбие задето за больное место. Да я не красавица, но это только моя проблема и больше ничья. Ой, чего это я распетушилась",— испугалась Дарья своей смелости. Её, вдруг, такую не продвинутую и молчаливую, понесло:

— Вы не только глупы, но ещё и слепы. Такой подснежник, как я не про вас валенки с галошами. Вам, как и вашим предкам, свиньям грязь подавай. Я красива! Просто у вас неправильные представления о красоте,— голос её предательски дрогнул, но она лепила все, что не попадя, лишь бы не молчать.— А вы пиявки мокрохвостые, черви дождевые, трутни на спине у общества...— Забросив куда подальше всю свою образованность и блестящий интеллект, она выдавала непочтительно и безумно всё, что приходило сейчас ей на ум. Получите!

С разинутыми ртами, парни торчали не долго. Проглотив наступление и похмыкав они быстро организовав защиту перешли в наступление.

— У нее чё, я торчу, крыша поехала? — присвистнул Колян — Нет, так точно не покатит. Я, обижен например:

— С чего бы это? — подал голос, хохотнув, опять Бугор.

— В натуре, к предкам валенок больше бараны подходят, шерсть как ни как, а свиньи-то при чём? Нет, я решительно возражаю.

— Угореть можно. Еще скажи, что тебе хрюшек жалко, — потешались ребята.

— Не без этого, — тянул Колька, подначивая и распаляя друзей.— Даже обидно.

Со всех сторон неслось:

— Шизофреничка, по ней видно.

— Ясно, чокнутая.

"Как они меня катают..." Понятно, что по кругу шел обмен мнениями. Дашкино самолюбие страдало. Так не могло продолжаться бесконечно и она взорвалась:

— Вши тифозные, лягушки болотные, фашисты недорезанные... "Всё подряд несу, мамочка родная, помоги. А, всё равно пропадать, болтай, — благословила она себя. — Главное — не молчать, может, надоем им, дадут пинка, да отпустят. Или к Бугру на шею прыгнуть, ну, а вдруг поможет? — гадала она, на что кинуть свою судьбу.— Только, не открывать глаз, окажется противным червяком, раздумаю скакать, а спасение от этого пострадать не должно".

— О, как!... — лупила глаза обалдев ребятня.— Интеллигенция...

"Кажется, меня ругают",— пронеслось в голове. Но пылу это открытие у Дашки не убавило, она наступала:

— Тебя решила взять в провожатые,— ткнула она пальцем на голос Бугра, — и потом у жертвы есть право выбора.

Дашка явно цитировала героя какой-то книжки, удивляясь, что в такой жути еще чего-то вспоминается.

— Она точно ненормальная, Бугор, — согнулся от очерёдной порции смеха с поросячьими глазками и писклявым голосом парень.

Все остальные тоже захихикали.

— Ой, умора, я сам сейчас уписаюсь, — гоготал чернявый, — откуда ты такая юродивая взялась на наши головы?

— Ха-ха, Бугра осчастливила, — рыдала ребятня от хохота,— чучундра, а губа не дура. С закрытыми ж глазами же стояла.

— Точно с закрытыми... Когда ж она его рассмотрела?— бил себя по ляжкам от смеха Колян.

— На нюх взяла, — хихикнул Сивый.— У таких особые способности хорошо развиты. В роли овчарки она будет неповторима. И уши торчат. Вам никому не надо? Занятный экземпляр...

Девушка понимала, что все эти изыскания в кривлянии для вожака. Он для них кумир, которому они подражали и на которого старались быть во всём похожи. Выламывались на все лады, создавали обстановку.

Скучающий великан вяло отмахнулся от друзей, надеясь на несерьёзность болтовни девчонки. Ах, как он ошибался. Страх почти отпустил, самую малость знобило. Собрав всё самообладание и наконец, оторвав от земли непослушные ноги, Дашка прыжком долетела до парня, намертво вцепясь в его руку повыше локтя. Именно туда она допрыгнула. Вот так! Повисла мешком, не оторвёшь, разве только с мясом. Ничего подобного не ожидавший парень, опешив от такой неслыханной наглости, пробовал брыкаться.

— Да, отцепись зараза. На хрен ты мне сдалась, козявка. Чёрт, кино и немцы.

Но поздно. Всё поздно, пальчики не разжать, они просто слились с его рукавом. "О, как я их, отцепи теперь! Я горжусь собой!"— похвалила она себя.

Каждый думал о своём:

"Дьявольщина пропала новая рубашка. Откуда эту ненормальную занесло?"— молнией пролетело в его настроенном на хороший вечер мозгу. Поняв, что оторвать девчонку можно только с ним, Бугор, пожалев очень нравившуюся ему рубашку, двинул к парку. Радение за рубашку объяснимо, она была очень модная, одел её в первый раз, и он жутко расстроился. Волоча сумасшедшую за собой, он торопливо удалялся от друзей. Он не сомневался, очевидно, в её согласии топать именно в этом направлении, поэтому и повёл её, не дожидаясь какого-то мычания с её стороны. Естественно, сделал он это без особых затруднений. Дашка без энтузиазма семенила рядом, стараясь хоть как-то успевать за ногами парня, чтоб уж не волоком совсем. Бугор, видя её кренделя выписываемые ногами, шага не убавил, даже наоборот. Грохнется, отстанет сама. Со стороны, это выглядело забавно. Можно было подумать, что мужик ведёт пьяную девчонку. Ребятня потешалась, напутствуя вожака, на весёлую дорожку. Есть с чего угорать, обласканный красивыми бабами Бугор, так запросто вляпался в случай.

— Развлеклись, ё-моё. — Помахал он кулачищем, на прощание.— Вернусь, вот этого понюхаете.

Бугор почесал загривок: наедине надо будет сделать выволочку: смеяться над ним, Бугром, в присутствии посторонних, даже таких несуразных, не позволяется.

Но друзья, не умеющие читать его мыслей, не смолчали и в след ему неслось:

— На ней печатки из психушки не было...— хихикали одни.

— Кто же знал, что она того, тронутая, — оправдывались другие.

— Дерзай, тебе девка вложила в руки право первой ночи, а ты лаешься, — веселились третьи дружбаны, ломаясь от смеха пополам.

Бугор и сам бы поржал, если б не рукав новой рубашки. Матушка неделю упрёками жизни не даст. А ребятня не угомонилась. Каждый желал высказаться.

— Можешь поделиться, — гукал чернявенький. Мы не гордые на второй заход съедим. Бугор, тебе так сказочно повезло. Такой балдеж. Не иначе, как красавицу Фёклой зовут, ты поинтересуйся?

— Бугор, поторопись, мы в нетерпении.

— Дорогу от счастья обратно найди, не заблудись.

— Не забывай, тебя там ждут. Ритуля на парах,— в последнюю очередь напомнили ему.

— Сукины дети, — беззлобно ругался Бугор, не меняя маршрута, — втравили в историю и рады.

Скосив взгляд на неопознанный объект, тащившийся с боку, он быстренько взял себя в руки и настроил на развязку. С такой пигалицей не проблема разобраться. Покруче пугануть!

Дашка в свою очередь тоже покосилась на него: с вида ничего, высокий, красивый, мускулистый... Более подробно разглядеть было мудрено: темновато. Но почему бандит? Она достала свободной рукой платок и стала вытирать нос, хлюпая и всхлипывая. Бугор не сменил направление ни ног, ни глаз. Она стараясь не свалиться в обморок и стойко возвращая закатывающиеся под лоб белки на место, волочилась рядом. Ей всё время казалось что кричали они, те оставшиеся за её спиной, про неё лишь одно: "Дура справа, дура слева. Дура спереди и сзади" О! Но потихоньку лирика отступила и в голове заскакал реализм: "Главное уйти от этой кучи, а там видно будет... Один это лучше, чем много".

"Девчонка, от страха головой, по-видимому, заморочилась",— искоса поглядывал парень, на тащащуюся волоком за ним пацанку. Совсем некстати ему эта обуза, но, похоже, просто так от неё не отделаться. И надо же, как раз сегодня, навернулась эта беда, когда он уже обо всём договорился с симпатяшкой Ритой. Намеченный горячий вечерок трещит по всем швам из-за какой-то ненормальной. Придётся добавить ей дополнительную порцию страхитства, чтоб отвалилась от рукава хотя бы в обморок. Он специально шел к парку, надеясь, что эта ненормальная, испугавшись, отцепится и сбежит сама, но Дашка до такого простого объяснения не додумалась. В голове прыгали картинки одна страшнее другой. Сообразительность, на какую он рассчитывал, не включилась. Волочилась себе с боку, не чувствуя от страха ног. Ещё бы — парк приближался. "А вдруг он, и правда, исполнит всё, что я ему с больной головы наболтала", — похолодело у неё внутри, а спина тут же пошла мурашками. "Не могла язык прикусить". А он сверкнув глазами, страшным, страшным голосом загудел:

— Ох, развлечёмся мы сейчас... Славно вечерок проведём.

Даша вытаращила, как рыба глаза и подавилась дыханием. Она смотрела на него с таким неподдельным страхом, что он засомневался, стоит ли продолжать и дальше ужастики. Всё-таки ночь на дворе.

Навстречу неслась машина. Свет фар на мгновение ослепил их. Оба инстинктивно прикрыли глаза ладонью. Даша попыталась сделать шаг в сторону и оступилась.

— Ты ногами ходить обучена или тебя от дури скрутило? — недовольно разворчался Бугор.

Это до неё разума дошло. Она даже на скорую руку сочинила ответ:

— Извините, я их просто не чувствую, поверьте, это не нарочно, — хорошее воспитание взяло верх.

— Да? — засомневался Бугор,— по тому, как ты на меня сиганула, не скажешь.

Это так несправедливо, что Дашка принялась объясняться:

— Я сама с трудом в это верю, простите, но у меня не было другого выхода. То есть он, конечно, есть, но я его не нашла.

Зато на Бугра нашло благодушие.

— А знаешь, чудо, слезай-ка с моей руки, и разойдёмся каждый в свою жизнь, — раздобрился парень,— катись, сосиска, на все четыре стороны пока я добрый.

Обрадованный таким оборотом своей сообразительности Бугор, раздумав пугать такое зелёное и глупое существо до обморока, был щедр.

"Интуиция меня не подвела, большие — всегда добрые", — ликовала Даша. На радостях ноги уже не плутали, а летали. И вот вспорхнув, зацепившись за корень березы, торчащей на поверхности, туфлёй, она рухнула на колено. — Ой! "Долеталась!"

— Что ещё за беда?— встал столбом он.

— Нога, — простонала девчонка.

— Расшиблась?— в его голосе послышались не то заинтересованность, не то сочувствие.

— Вы ещё и чувства имеете? Забавно! — озлилась Даша.— Содрала вон.

Понятно, что Дашка смелела. А чего ей? Парни остались далеко позади, страх прошел, она не пленница, ей объявлена амнистия, ноги уверенно держались за землю. Всё путём! И Бугор не таким уж злодеем оказался... "Одного-то я точно обману, — окрылилась она. — Самой добираться домой страшновато, а что, если ещё влечу в беду. Этот, как никак уже знакомый овощ. Почти свой..." Воспользовавшись ситуацией, Дашутка импровизировала. Жалобно причитая, похныкивая и подпрыгивая на одной ноге, она крепко держала его рукав.

— Ой, Ой, мамочка, больно, ноженька-а...— вопила она во всю мочь и на весь парк. Язык -то, слава Богу, не прикусила.

Бугор замер, он не понял и следственно не оценил её усердия и в следствии этого промычал:

— Чего так орешь, словно голову оторвало. Ничего страшного не случилось, поймал же, не летела мордой в ствол.

Дашка тоже обмерла, такой столбняк напал от его речей. "Вот это да! Вот это благородство!" Помолчать бы в самый, но разве стерпишь, когда слова бурлят в животе и лезут через горло. Как же тут смолчишь... нельзя. И помотав у него под носом пальчиком она гордая собой, заявила:

— У меня, вообще, ничего не случилось бы, не подвернись со своей шайкой вы. А сейчас, возможно, ногу сломала. Ой-ой-ой... как больно.

Бугрову это очень-очень не понравилось. Блоха кашляет. Пресечь. Особенно его задели намёки на "шайку" и озадачило обращение на "вы". Странно малявочка лопочет...

— Отвянь, колбаса, — гаркнул он, нависая над ней. Такой ответ ему показался самым правильным.— Расчирикалась тут. Тебе слово дали?

Дашка проморгалась. А разве разбитое колено и подвернувшаяся нога ей его не дали... Ну вот! И чуток отстранившись, пошла нападать дальше:

— Расту из сосиски до колбасы, — перекривясь заявила она.— Опять же новый сорт колбасы вывелся — чирикает.

— Что?— гаркнул озадаченный парень. Этот недомерок рот не то что не запечатала, а даже не закрыла и, опять же, говорит непонятно.

Бугрову ситуация совсем переставала нравиться и он уже начал подумывать, как бы быстрее избавиться от наглеющей на глазах девчонки. А она, уловив его сомнения, прибавила нытья. В её планы его побег не входил. "Ага, если дрогнул, значит, победим!"

— Как не крути, а идти не смогу,— не обращая внимание на грубость, ныла своё Дашка.

— Это как понимать?

Даша аж рассердилась: "Вот бестолковый!"

— Что тут непонятного — больно оно и есть больно,— и в подтверждении своей правоты она вновь завопила:— Ой, как больно! Это вы виноваты. Так бежали. Видели же, что не успеваю за вашими длинными ногами. Больно, сил нет терпеть! Вот как я теперь пойду?

"Вот это поворот! Палец в рот не клади — враз схрумкает,— изумился он.— Называется пожалел. А с виду не то, не сё".

— Лучше б тебе язык прикусить. Пусть бы поболел...

— А-а-а...— вопила Даша, приглядывая за парнем. Ещё как даст...

Бугор на репрессии не перешёл, но терпение уже терял:

— Цыц, малявка. А то сейчас мне тут дуба дашь, поняла?

— Про "дуба" не совсем...— пискнула она, всё же прикрываясь рукой. "Кто его знает? Голос голосом, а возьмёт и лупанёт, то есть пристукнет..."

Косила так, что устал глаз и заболела шея. Это окончательно вывело из себя парня.

— И откуда ты на мою шею навязалась? — в сердцах плюнул он.

Это он зря сказал. Плевал пусть, но сказал зря. Больное место лучше не трогать. Как?!— подпрыгнула она на одной ноге, показательно выставляя вперёд травмированную.

— Навязалась?— обомлела Даша, маханув опять по его носу грязным пальчиком, — это спорный вопрос.

Её подмывало немедленно восстановить справедливость. А как же, так нагло врать! Мешала лишь выдумка с ногой, а то б она ему всё рассказала и показала...

— Закрой рот, расчирикалась, прыгай до лавочки, разберёмся,— вяло отбиваясь пробормотал он, удачно отвернувшись от сопливого платка.

Возмущению Дарьи не было предела. Ага, она будет прыгать, а он удерёт. Отпускать рукав нельзя. Но он и сам попавшись на крючок обхватил её за талию, а она на законном основании опёршись вцепилась ему в руку, усиленно хромая и при этом громко охая продвигалась к скамейке. Сценка получилась ещё та, ей бы на любой театральной сцене позавидовали.

— Вы очень любезны, а у нас сегодня последний звонок был, — ляпнула она, совсем уж разговорившись и желая перевести разговор в иное русло, сразу же как только подошли к лавочке. Наверное, неудачно. Потому что его лицо сразу расплылось в ядовитой улыбке.

— Да, что ты говоришь, век бы не догадался? — бесцеремонно пихнув её на лавочку, парень принялся прощупывать пострадавшую ступню и колено. Дашка взвизгнула от щекотки.

— Так! Идти не сможешь. Дальше попрыгаешь на одной ноге. Похоже вывих,— с умным видом объявил он.

— Как? — удивилась она его познаниям в медицине.

— А вот так, брошу тебя тут собакам на забаву,— свёл брови на переносице он.— Самое время глушить базар. Надоела вот как,— махнул он ребром ладони по горлу.

Ооо! Дашка отшатнулась, но надуваться шариком не торопилась. "Какой с того толк?!" Она взяла себя в руки и продолжила дальше уже самым мягким и жалобным тоном, на который была только способна:

— Собаки не люди, двуногие пострашнее, — пищала она, захлёбываясь, выкатившимися очень кстати от жалости к себе, слезами.

Даша угадала. Слёзы враз обезоружили парня, согнав с него спесь, и подтолкнув на милосердие.

— Не реви, промокнешь, козявка, — буркнул он почти миролюбиво.

Дашка резво бросилась закреплять успех. А как же не зря говорят: куй железо пока горячо, а пирожки ешь горячими, а то холодными подавишься. Тут же вспомнила о волшебном слове— "пожалуйста".

— Да, до вас шла не боялась, а сейчас ужас сковывает. Одной страшно, помогите, пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. Я буду очень благодарна.

Бугор был польщён. Ещё бы, такие расшаркивания и реверансы...

— И что ты всё, выкаешь, старым кажусь? — раздумывал он, что делать ему со всей этой канителью дальше.

— Ну, не то чтобы старым, скорее взрослым и потом, мы не знакомы.

— Понятно, этикет не позволяет, сколько тебе, воробей, годочков-то?

— Шестнадцать.

Подозрительно обсмотрев объект, Бугор хмыкнув продолжил нравоучения.

— Взрослая же девочка, а по тебе не скажешь. Я всего, лишь на каких-то шесть лет старше, малявочка, так, что давай без "выканья", чтоб за шляпой домой для солидности не бежать. Хватит, впрочем, трепаться: время идёт, заболтался я не по делу. У меня жизнь стоит... Где ты живёшь?

Даша ожила: "Ага, это уже на что-то похоже! Рыбка заглотнула крючок!"

— Там, — поторопилась она махнуть в сторону выхода из парка, лишь бы поскорее уйти отсюда.

Бугров, подумав и поморщив нос, подвёл ручищи ей под колени и спину. Рывком, как пушинку поднял к себе на грудь.

Расчёт безусловно был, но чтоб на такое... Нет, она на езду на Бугре не могла мечтать. Растерянная Даша спрятала улыбку в уголке губ.

Какая полезная идея передвижения пришла ей в голову. Бугор, пристроив поудобнее руки, хмыкнул:

— Ясно. Ну, пошли, весу в тебе килограмм тридцать, не кормят дома? — для наглядности подбросил он её на руках.— Сначала рукав чуть не оторвала, потом на шею забралась, что дальше будет, а? Вот, малолетки пошли.

— Воображала. Зачем ты мне нужен. Даже, если бы оказался единственным мужчиной на земле — время бы на тебя не тратила. Не надо было меня ловить, — попробовала оправдаться сконфуженная Дашка.

Дожатый её упрёками, да ещё такими, фартовый Бугор оскорбился, а потом принялся, как бы огрызаясь путано, объяснять:

— Нет, ты не права... Если б я знал с кем связался. Раскудахталась ля-ля... "последний мужчина". Кому ты нужна муха— цокотуха... Кто тебя ловил, интересно. Сама к нам впёрлась, в самую середину причём. Ох, умора! Шли себе с проводов и шли балдели. В армию друга провожали. Выпили самую малость, не без этого, конечно. Бац, ты летишь. Трали— вали... Затаранилась, коза, в круг и базаришь. Ребята и прикольнулись. Уж поверь мне, ты нам на фиг не была нужна. Точнее точного.

Она скосила сконфуженный взгляд на него.

— Обманываешь?

Бугор оскорбился:

— Вот ещё, привычки не имею. Баб у нас и без твоих мослов хватает на любой вкус. Добровольно, желающих помочь пацанам в ласке. Да, ты и на бабу-то мало похожа, так цыплёнок жареный.

Нельзя утверждать, что она про себя думает тоже самое, но взволнованная Дарья пропустив мимо ушей не совсем лестные выражения о её данных, правда превыше всего, решительно потребовала:

— Поклянись?

— Век воли не видать, — хохотнул Бугор.

Дашка приуныла. "Какой же идиоткой выглядела, должно быть только что, еще и тащить себя нахалка заставила", — терзалась честным раскаянием она.

— Это все нервы, спусти,— застыдилась девчонка, — я сама пойду.

— Сама, сама... Как жизнь показала, сама ходить-то не можешь, спотыкаешься и на людей бросаешься. Держись за шею, коза, — не понял её колебаний парень,— а то грохнешься, дурёха. И не тычь мне своими туфлями в нос, а то выброшу их на фиг. Подол, опять же, оставь в покое. У меня шея не гусиная, я не заглядываю под него. Добровольно демонстрирующих хватает.

Задумалась: похоже ей ничего не угрожает. Можно расслабиться, продолжить путь и поговорить.

— Почему вы обзываетесь всё время?— задавая вопрос, сама удивлялась своей болтливости она, объясняя это новоё состояние не иначе, как стрессом. Ещё бы такое пережить... Сначала думала, что шпана. Потом умывалась стыдом от того, что дура. И то, и другое — надо переварить и выкрутиться. После того, как он подбросил её ещё раз, предложила:— Может, тебе отдохнуть?

— Детсад, — покрутил головой парень, опять подбросив её на руках.

Звёзды свесив свои красивые царственные головы, с удивлением наблюдали за их перемещением, светя дорожку. Парк остался позади, Дашка повеселела, дальнейший путь не так страшен. "Если даже бросит, доберусь сама",— радовалась она.

— Куда двигаем? — пробасил он над самым её ухом.

— В сторону "Машзавода", — махнула она неопределённо рукой.

— Эй, нет, — упёрся парень, — такая даль. Выдерну для тебя из забора ганку, допрыгаешь сама.

Как сама? Она уже привыкла на руках. Лошадка явно срывалась с привязи. Нужны срочные и не совсем стандартные меры. "А если не отпущу, что он сделает, не будет же драться?"

— Ну и ладно, ну и пусть, чудовище, — ныла Дашка, тем не менее, намертво, замком защелкнув руки на его шее. Наверное, опять сработала стрессовая защита.

Бугор, почувствовав удавку, завертел той шеей:

— Задушишь, психованная, руки отклей.

— Несёшь девушку, как дрова, — не к месту ляпнула вместо благодарности она, теперь похоже со страха.— Мужчина должен всё делать красиво.

— Что? Да я... Ну, ты даешь, соплячка, сейчас точняк, попрыгаешь по забору и даже без палочки,— вызверился он.

Но от таких жестоких слов, она, помогая рукам, ещё и сама вся вдавилась в него, не отскоблишь только с одеждой, пусть попробует, если не жалко. Дуракам везёт. Не кинул, понес дальше. "Может, пожалел рубашку или меня — не разберёшь, всё равно добрый парень попался, другой бы на его месте давно уже в ухо дал за мои фокусы",— улыбалась она, пряча лицо за его головой. А вслух проныла:

— Возможно, ты даже не подозреваешь, что ужасный зануда.

— Да-а?!... Я?

Так, препираясь, кто ногами, а кто и верхом, они дошли до Дашкиного подъезда.

— Ну не я же. Здесь ходьбы -то моими ногами полчаса, а твоими,— она выкрутила шею и рассмотрела его сорок пятый. Ого-го!... И добавила,— твоими... двадцать минут. А ты ныл, ныл...

Он так скрипнул зубами и зыркнул глазами, что она поняла— лучше прикусить язык и помалкивать до самого дома. Если, конечно, хочет с комфортом доехать. Тем более что он на разговоры не нарывался. Молчал себе. Так и шли молча, но каждый при своём деле. Она крепко держась. Он работая доставкой.

— Приехали, — обрадовалась она, заёрзав на его руках, при виде родного подъезда. Так хорошо ей было только когда-то в детстве на руках отца. Оттого и чувства сейчас были смешанные. С одной стороны— почти дома. С другой, как и у любой дороги обозначился конец.

— Отлично, — с облегчением вздохнул парень, — до этажа допрыгаешь сама, слазь, чучело.

Это он зря. "Честно, без сочинений, на чай приглашать не планировала, а вот хотела поблагодарить и уйти точно по-доброму. Планировала, быть вежливой до конца, но вот это его последнее слово взбаламутило всю мою сущность",— оправдывалась она сама перед собой. Должно быть откуда-то из глубины накатило, у женщин эта глубина имеется, и она завелась. Никак не суждено им было расстаться цивилизованно. "Сам виноват, обзывается зачем",— с новым вдохновением оправдывала она себя.

— Могу вторую сломать, пока допрыгаю, чурбан бесчувственный, — заявила она, не собираясь ослаблять петлю на его шеи и сползать с тёплых рук. Пусть попробует, отцепит?! Оказавшись в безопасности, она фантазировала. Её растрепанный вид, перемазанные локти, лицо, колено и фартук, располагали к жалости. Да ещё как! Грех не воспользоваться этим. "Я женщина в конце-то концов".

— Ну, ты калека и нахалка! — выпучил глаза он, задохнувшись от негодования,— а с виду рохля, рохлей. Кисель...

Дашка, при бурной оценке её скромных способностей потупившись, промолчала. Говори-говори, там видно будет. И за калеку получишь. Мстительно загибала пальцы его грехов она. Зачем дразнить крокодила раньше времени: "Вот дотащишь до квартиры, там будет понятно, кто, есть карась!"

Понёс! "Это чтоб не выглядеть в её глазах не джентльменом",— оправдывался он.. "Какая прелесть, как в гамаке!"— ликовала Дашка. Она наслаждалась последними минутами райской доставки и считала ступени: одна, две... пять, десять, двадцать... Приехали!

— Теперь всё, — опустил он её у указанной кивком головы двери, поднявшись на второй этаж. — Через порог перепрыгнешь или прямо на унитаз отнести.

Ооо! При слове "унитаз" она подрастерялась маленько. Про интимные места вот так запросто говорить не приходилось. Но очень скоро наглая ухмылка носильщика вернула всё на свои места. Голова включилась и заработала. Обдумывая пришедшую ей только что мысль, Дашка ликовала: "Отлично! Так и сделаю! Вот так умников учат. А то сами с усами: сила есть ума не надо... Получи!"

— А, как же! — влезла она в туфли, притопывая обеими ногами. — Без проблем! Мерси за доставку! Женщине с мужчиной надо бороться тоже красиво, а?!

Такого парень не ожидал. Чтоб его Бугра, да какая-то там дурнушка-малявка кинула. Не девчонка, а шнурок какой-то... Позор его авторитету. Это уже ни в какие ворота.

— Зараза, — выдохнул он со смутным интересом перешибающим злость. И одним прыжком спускающийся по лестнице Бугор подлетел к симулянтке. Такая гора костей и мускулов нависла над ней, что ой, ой...

Ой, ой, ой... "Сейчас, как даст, голова отвалится", — сообразила она, скоренько приложив пальчик к кнопочке дверного звонка. Но нажать не торопилась.

Отпрянув и помахав у её носа кулаком, парень развернулся на скрипнувших кроссовках и потопал бормоча себе должно быть ругательства под нос. Даже во сне он не мог увидеть такого— его, Бугра, и так кинули. А главное кто? Пигалица какая-то. Поглядеть-то не на что. Замарашка. Не оглядываясь сбежал по ступеням вниз: "Чёрт с ней, козой. Она ещё попадётся мне!"

Дашке стало стыдно за свою неблагодарность. Донёс же... А она с ним как не честно обошлась... Тяга к справедливости взяла верх над сомнениями.

— Эй, не торопитесь, не кипятитесь, — крикнула она, свесившись в лестничный пролёт.— Подождите!— забыв о страхах, помчала за ним она. Естественно, лишь с одной целью — не желая выглядеть свиньёй не благодарной.

Стоп! Так и быть он встал.

— Ну что?— отозвался парень, не поднимая на неё головы.

Топ-топ по ступеням... и она рядом.

— Я не успела поблагодарить вас за доставку,— застыла она возле него.

— Издеваешься ду...,— вероятно, Бугор хотел сказать дура, но передумал, замолчав на полуслове. В данной ситуации дураком был кто-то другой. А если уж совсем точно, то он лично. А ведь всего-то на всего мухомор какой-то. Спасибо бы сказала, что посмотрел в её сторону! А уж за то, что донёс... Какого чёрта он в эту канитель с ней влез. Ох уж пацаны получат...

Бугор исподлобья, мрачно рассматривал доставший его до печёнок объект. Девчонка встала в ступеньке от него. Протянуть руку и ввалить не составляет труда. Эх с каким бы удовольствием он ту процедуру произвёл. Не сильно, не чудовище же он, в самом деле, легонько припугнуть для своего удовольствия. О-о-о... так и зыркает глазульками жалобно и губы жуёт. Похоже волнуется и смотрит покаянно... Хотя кто её аферистку знает.

— Нет, я серьёзно. — Голова точно в тумане. Но пристав на цыпочки, она чмокнула ошарашенного парня в щеку, а может в подбородок, очень волновалась, не разобрала. — Вот!— Довольная собой, от выполненного долга, посмотрела огромными глазищами на него, проверяя, оценил или нет. У неё самой например в районе сердца пели какие-то неведомые струны.

— Это всё, — развеселился Бугор, не оценивший её жертву, — больше ничего не добавишь, чтоб не возвращаться ещё раз.

"Смеётся?!"— у Дашки от обиды дрогнули губы. От всего же сердца. Всё-таки первый поцелуй. Нелепый, глупый, но первый. Мог бы проявить чуткость.

— Извините, хотела, как лучше... Я... я по-другому не умею целоваться, — разволновалась Даша, уличённая в неуплате долга.

— Вот как!... Ну, уж дудки, моё какое дело, обещала, так целуй, — издевался он, решив отыграться на хитрой девчонке хотя бы так.

— Хорошо, — уступила она, приняв всё за чистую монету.— Как-то глупо всё получается, несправедливо, поцелуй сам. Терять, так терять, — великодушно разрешила она.

Он присмотрелся пытаясь разглядеть, что за экземпляр перед ним. Ему достаточно взглянуть в глаза напротив, чтоб угадать. Так боксёры оценивают взглядом друг друга и ещё до начала боя предполагают, кто из них выйдет победителем. Метод до этой пичужки работал безотказно, а с ней дал сбой. Смотри не смотри — ничего не понять. Очерёдной победой не запишешь. На притворство это не похоже... Но таких дур давно уж нет. Если нет, то что это? А вдруг ловушка? Хитрая же бестия, сообразительная... С такой поспешать самый раз осторожно.

— С ума от тебя сойти можно, какой кавардак в твоей кастрюльке. Поцеловать? А ты соседей позовёшь. С тебя станется. Развопишься тут "пожаркой".— Дашка возила концом туфли по ступеньке и ждала. Наговорив кучу глупостей, он вкрадчиво про всякий случай спросил:— Ты что, ни с кем не целовалась? Только честно и смотреть в глаза...

Она развернулась. На, мол, смотри пока я добрая.

— По мне что не видно...

Видно, но он про всякий случай пробурчал:

— Кто тебя знает...

— Какая тебе разница, — озлилась Даша.— Будешь целовать или нет?— Она зажмурилась, вся враз скукожившись в ожидании неизвестного. Парень же не торопился получать награду, тянул.— Целуй уж, обещала, давай. Уговор дороже репутации, — поторопила она его.

Запутавшись, бравый Бугор страдальчески проворчал:

— Точно чебурашка, на кого вечер трачу, а ты не хитришь?

— Ох, как я тебе имидж подпортила, — в сердцах сказанула Дашка.— Заработал. Целуй и разбежимся. Трусишь что ли?

О! Обвинение в трусости его, Бугра, это уж слишком.

— Уймись, ребёнок. Я поцелую. Не пожалей только потом, — вскипел он и сразу в горячке решив поцеловать так, так... чтоб знала своё место, а не базарила напраслину на честных людей.

Дотягивая Дашку до своего лица, на цыпочках она уже не болталась, первое что сделал это хорошо развернул её к себе, прошелся играючи по сцепленным губам нежно и легко. О месть сладка! Отстранив и поудивлявшись на притихшую, таинственно молчащую девчонку, решил в отместку за её художество с ногой блеснуть мастерством. Сильно прижав её к себе, он целовал долго, страстно... и отпустил. Это был первый в её жизни взрослый поцелуй. О других подвохах она не догадывалась. Задохнувшись, она почти не чувствовала ног, чтоб не упасть ухватилась за его многострадальную шею и повисла на нём в прямом смысле слова. Уцепилась руками за шею и подогнула ноги. Такой себе висяк. Он обхватил её за спину, чтобы удобнее виселось и какое-то время не спускал глаз. Потом чуть-чуть отпустил её от себя, насмешливо наблюдая за реакцией девчонки, раскачивающейся в его руках.

"Что это было?! Я жива и не жива? Я куда-то летала или всё сон?" В висках Дашки стучали тысячи молоточков, а сердце, сделавшись враз сумасшедшим, выскакивало из груди. Так-так-так...

— А это весьма приятное занятие, очень романтическое, — затуманились глазенки девчонки.

Бугор верил и не верил.

— Да, что ты говоришь? — в его голосе слышалась насмешка, — тебе понравилось?

— Очень, — не чувствуя подвоха выдала, привыкшая говорить правду, Дарья.— Только, мне показалось, безумно и немного откровенно.

Но он жестоко опустил её на землю.

— Я рад, вставай на свои лапы наконец-то и слезь с моей шеи. Похоже, не врала, действительно не целовалась. Думал, такие неандертальцы уже не водятся. Вот прикол!

Ах, как ужасно. Раз и ты на земле... Что за человек, какой-то шеи ему жалко.

— Получай свою шею — рассердилась на собственную слабость Даша, — подумаешь невидаль. Я вот думаю — хорошо или плохо человеку бывает в зависимости от наложения друг на друга двух составляющих: разума и чувства. Понятно?

Озадаченный Бугор почесал макушку: "О чём эта сумасшедшая говорит..." Но срамиться не стал.

— Ясно, тебе как? — как бы, между прочим, поинтересовался он.

Она помолчала, решая сказать правду или солгать, а потом выдала оторопевшему парню:

— Как ни странно хорошо, а ты не мог бы обучить меня этому? — Незаметно для себя перешла на твёрдое "ты" после поцелуя Даша. Чего уж теперь церемониться-то. Вон пошли какие пляски. Губы в губы— почти родня.

— Чему этому, конкретно? — куражился Бугор.

Даша подумала как всё, что они сейчас делали покультурнее назвать и по доходчивее и для начала вздохнула. Вздох непременно должен был помочь, но получилось куце.

— Тому, чем мы занимались сейчас.

— А чем мы занимались сейчас? — угорал парень.

Даша наконец выдавила из себя и то шёпотом:

— Целовались...— И бегом погнала про научный подход.— Вот теоретически я всё про поцелуи знаю, а практически, как сейчас выяснилось ноль. Чувства реальные совсем другие.

— Слушаю, — уже не зная смеяться ему или плакать Бугор.— И ты считаешь, золотко, что этому можно теоретически научиться.

— Ты не хочешь понять главного— учиться надо всему. А как же иначе, — горячо защебетала, уверенная в своей правоте Дашка.

Час от часу не легче. Он с шумом выпустил воздух из груди. Это позволило удержать хиханьки.

— Хым! Неужели?! Никогда бы не подумал... Ты сама-то понимаешь что говоришь?

Как он мог усомниться в её знаниях? Доказывая свою правоту девчонка бросилась в объяснения:

— Послушай,— потрепала она его за локоть,— виной всему гормон — тестостерон и романтика, конечно. На гормональном уровне нами руководят доламин и нейролинефирин, благодаря которым мы и взлетаем на волне эйфории и головокружительного счастья...

— А ты взлетела сейчас? — перебил Бугор с уточнениями.

Этот вопрос заставил её поднять глаза вверх. Её полные удивления большие глаза встретили его взгляд так искренне, так бесхитростно, что он смутился.

— Да,— призналась она честно и серьёзно.

В нём, вернее в его груди, что-то такое необычное зашевелилось, но не собираясь вязать себя по рукам и ногам какими-то там чувствами, он между прочим заметил:

— Валяй дальше...

Она минуту постояла с открытым ртом, раздумывая над словом "валяй" и дойдя до понимания, кивнув продолжила:

— Поцелуями человек пытается выразить всю глубину своих чувств к партнёру. Целоваться нужно со вкусом, не спеша, наслаждаясь каждой секундой этого потрясающего процесса. С любимым человеком можно целоваться бесконечно долго, и это не надоедает.

— Мама моя, ты точно ходячий кошмар, какой хренотенью твоя голова набита. Тебе, и, правда, надо помочь. Но, наверное, это сделать медицине проще,— съязвил он.

Ему было смешно и непонятно. Этот живой и симпатичный ребёнок был не из сего мира. А она покончив с теорией и пропустив мимо ушей уколы, нажала на уговоры.

— Вот— вот. Помоги. Пойми, у кого я ещё научусь, — вздохнула Даша, — а ты человек чужой, уйдёшь, только тебя и видели. Никто об этом моём падении не узнает. Опять же уже целовались и та процедура не противна обоим, — уговаривала она его.— Ну как?

Он почесал макушку. С таким переворотом с ног на голову, ему встречаться не приходилось. Смех смехом, но как-то совсем незаметно он поддался её обаянию. Хорошо, что его не просто соблазнить. Вот была бы для друзей потеха: Бугор подсел на малявочку.

— А не проще завести себе парня?— добродушно заметил он, пожимая её непоняткам плечами.

У девчонки упал азарт. Она поскучнела.

— Нет времени и скучно мне с мальчишками,— отмахнулась Дашка.

— Ну, со мной ты, похоже, не скучала, — ухмыльнулся парень, убирая ей волосы со лба и поправляя упавшее кружевное крыло некогда белого фартука. Стараниями девчонки он сейчас напоминал камуфляж. — Чего вы это старьё на себя напялили?

Даша поняла, что он перевёл разговор на школьную форму советского периода и тайны из этого делать не стала:

— Девчонки так решили. Понравилось. Проголосовали. Подумали, что так действительно детством и праздником пахнет... Я поняла, раз виляешь — учить не будешь. Спасибо, что проводил, — поскучнела Даша. Перспектива остаться в неучах ей испортила настроение.

Он тут же, против воли, поторопился с объяснениями:

— Ничего ты, горе луковое, не поняла. Я научу. Вечер всё равно пропал.

— Правда, — с радости маханула ему опять на шею Даша. — Ой, извини.

— Да, ладно, чего там...— ухмыльнулся он, смутив её потрясающей улыбкой.

Чего тянуть и откладывать, к занятиям решено приступить прямо сейчас. Так сказать пока обе стороны не дали задний ход. Мало ли... Остальное уточняли по ходу. Бугор, посмеиваясь, вошел во вкус. От репетиторства его явно распирало. В такой правильной роли ему пребывать ещё не доводилось. Поэтому он подумав и прикинув начал со школы:

— Ты в школе всегда была отличницей? — уточнил он.

— Да. Это что так плохо?— насторожилась Даша.

— Ну что ты ощетинилась... Просто пытаюсь тебя понять, нам придётся общаться, как не крути,— спрятав улыбку миролюбиво заявил он. И скоренько, чтоб не повернула назад, добавил:— Где будем учиться?

Даша на минуту задумалась прежде чем очертила учебное пространство.

— Мудрить не будем, на этих ступеньках. Спустись на две ниже.

— Почему? — веселился он.

— Ты очень высокий, у меня голова устанет, и я опять на твоих руках висеть буду.

Его ответ был несколько иным, чем минут двадцать назад.

— Мои проблемы, подумаешь, у меня гири тяжелее. Что дальше?

— Получается поцелуй — спускаемся на одну ступеньку. Нет — стоим, тренируемся и так — до победы. Хорошо? — ознакомила она его с только что придуманным планом. Вот чего, чего, а планы придумывать она умела.

— Замётано. Последний вопрос — что я буду за это иметь? — с серьёзным видом поинтересовался он, сверля её личико взглядом.— Любой труд должен быть оплачен.

Дашка опять подумала и согласилась. Действительно законное требование.

— Справедливое требование. У меня есть свои накопления, я расплачусь, — предложила она изумлённому парню. Он-то пошутил, а она за чистую монету погнала. А девочка продолжила: — Я понимаю, репетиторство должно быть оплачено.

— Прикольно, так я ещё не развлекался.

— Что ты этим хочешь сказать? — не поняла его Даша.

Бугор развёл руками:

— Не важно. Сверим часы.

Даша по инерции кивнула, потом изумилась:

— Зачем?

Бугор сообразил, что шутка опять не дошла до девчонки и пробурчал:

— Проехали и поехали.

Даша взяла под пионерский салют, мол, всегда готова!

Сориентировавшись на счёт ступенек и выбрав правильное положение носов и рук, в общем, не отбрасывая на дальний стеллаж учебник, с азартом взялись за познавательный процесс. Как говорится, колесо обучения закрутилось. Очень боялась, что передумает и откажется, поэтому старалась изо всех силёнок быть внимательной, понятливой и послушной.

— В учение, я ухожу с головой, — заверяла она репетитора, — новое всегда увлекает. Нужно начать с лёгких касаний, провести губами по губам любимого человека, затем сделать несколько скользящих движений, как бы дразня его, а потом прижаться зубками к его рту, начиная нежно целовать губы партнера. Видишь, я знаю, — посвящала Даша его в теорию. — Только вот не умею.

— Я уже не удивлён, — вздохнул он, глядя жалобно на девчонку, — теперь давай реально сделаем весь этот салат.

Ему легко сказать "давай сделаем". Дашка бы с радостью, но ничегошеньки не получается. Оказалось, наука о поцелуях — это не физика, у Дашки полный завал, а тут ещё отвлекали его руки, ползающие по её спине. Очень было похоже на объятия.

— А без рук нельзя? — не вытерпела, кипя, она.

Он оторопел: "Как без рук-то? Бред!" Бугор горой встал за свою манеру целоваться:

— Возможно, кто-то и может, но я точно, нет.

— Придётся потерпеть, — уговаривала она себя, — ничего, почти получается. Говорила ж тебе, я быстро учусь. Вопрос можно?

— Валяй,— подобрел он отстояв в процессе работу рук.

А она новый вопросик припасла:

— Я что-то должна чувствовать?

— А...— раскрыл было он от удивления рот, но быстро сориентировавшись вспомнив о репетиторстве в обязанности которого входит не только целовать, но и объяснять, бодро заявил:— Безусловно, если тебе нравится человек и его поцелуи, то должна чувствовать.

Он говорил почти уверенно, но девчонка всё равно нашла лазейку чтоб посомневаться.

— Поцелуи разве, могут, не нравится?— взлетели её брови вверх.

— Если партнёр не приятен, то, естественно, не нравятся и его поцелуи. Тебе как, нормально? — поинтересовался он осторожно.

Мог бы так и не стараться с маскировочкой. Она всё равно ничего не поняла. Бестолковая Дашутка, не почувствовав хитрости, выдала, как на духу.

— Нравится, и даже очень, — радостно заявила она, — словно горячей водой окатывает меня, от макушки и до пяточек. А в сердце колокольчики звенят.

И тут же наглядно показала, как это происходит с ней.

Бугор диву давался и на всякий случай почесал опять макушку.

— Угу, полный порядок,— ухмыльнулся он. Такой забавный материал ему ещё не попадался.— Подожди, — отстранил он её от себя, — кто-то спускается с верхнего этажа.

— Не отвлекайся, это сосед, — в азарте махнула она рукой, занятая очень важным делом, но, опомнившись, заволновалась.— Ой, что теперь будет, соседи, это серьёзно.

У соседа округлились от удивления глаза. Сбегал оглядываясь. Не понятно, как оступившись, не упал. Дочка Громовых тихоня и отличница, во всю целуется на лестнице, подпирая стены подъезда с каким-то верзилой. Глюки, да и только.

Бугор же такой глупости девчонки, как страх из-за ерунды, не понимал. Сам он жил как хотел и делал что хотел. Народ возле него обитал такой же. Но ради принципа решил поумничать.

— Сама виновата, не надо так забываться, но теперь уж ничего не поделаешь. Успокойся, — прицыкнул он, — пусть привыкают. Не маленькая чай. Решила учиться, так учись.

Учитывая, что объём изучения материала велик, а ученик не подготовлен, учились аж до первого этажа. Для закрепления и повторения пошли тем же путём наверх. Увлёкшись, больше чем позволительно учителю, Бугор вдруг прижал сильно девчонку к себе и резко отпустил. Дашка ойкнула, подняв на него два огромных зелёных глаза.

— Ты чего?

Он и сам не знал чего. Увлёкся. Захотелось ощутить её сердечко в себе...

— Не рассчитал силушку маленько...,— отвёл глаза он.

— Вот Илья Муромец вымахал. Косточки у меня такусенькие, — показала она свой мизинчик, — переломаешь.

— Много говоришь. Время впустую уходит, — попенял он ей сконфуженно.— Продолжим.

Она не возражала. Продолжили, чего там, раз уж начали надо довести до точки. Отпалировать. Вот и доводили. Мимо прокатилось пушистое существо, посопело, лизнув Дашкину ногу, и помчалось вниз. "Наш пудель,— промелькнуло в занятой новыми познаниями Дашкиной голове.— Наверное, его выпустила мама, проветриться". Пёс выгуливается один, главное, выпустить из квартиры, а возвращаясь, лает у двери, извещая хозяев о своём прибытии. Бугор хозяйку пуделя заметил первым. Даже пытался отлепить азартную девчонку от себя, но это удалось ему не сразу. Очень уж втянулась в понравившуюся науку. Пытаясь довести начатое учение до блеска Дарья старалась. Первым желанием её, когда она поняла, что попалась, было кинуться и объяснить всё. Она привыкла жить правильно. Вести себя правильно. Говорить правильно. А сейчас ей даже пришлось зажать рот ладонью, чтобы не вырвалось ни звука. Осознав, что влипла, девочка запаниковала, но бывалый парень рывком закинул её за свою широкую спину. Там она лихорадочно и соображала, как выкрутится из этого щекотливого эпизода. Не говорить же, в самом деле, правду...

— Дрожишь чего, птенец? — шепотом поинтересовался он.— Колись, пока маменька приходит в себя.

Тут он прав. Маменька действительно застыла соляным столбом. И ей лучше поторопиться с объяснениями.

— Ты не понимаешь, меня просто прихлопнут, как муху, и весь Макаренко,— зашипела она.

Бугор наморщил лоб. Задумался.

— Да-а... Жестоко.

— А то,— пискнула Даша.— Конец мне.

— Цыц у меня... Разберусь.

Достав носовой платок и вытерев подмокший нос девчонки, Бугор со всем интересом уставился на пышущую гневом женщину.

Онемев, мамочка взирала на происходящее. Не привыкшая врать Даша старалась, но ничего не успела сочинить для своего оправдания. Да и как тут сориентируешься, если опомнившаяся от только что увиденного материала мамуля всё еще больше взяла и запутала. Как? А очень просто: решив, что у дочери появился друг, а она подлая скрывала его от неё. "Интересно, что она ещё могла подумать, видя меня висящей на мужике. Ой, что-то не то я делаю, как-то неправильно начинается моя взрослая жизнь", — закрыла она горевшее лицо руками, уткнувшись, в широченную спину Бугра, маячившую у неё перед глазами.— "Кошмар!"

Слава Богу, сирена не гудела. Мамуля, ухватившись на все силёнки за перила, понятно для чего, чтоб не упасть, шипела змеёй:

— Дарья, как это понимать? Объяснись. Я тебя не слышу, будь добра, отвечай, когда тебя спрашивают?

Маменька старалась сдерживать своё раздражение, чтоб случившийся конфуз не дошёл до ушей соседей, но карательные нотки всё равно проскальзывали.

Послушав нечленораздельное мычание за своей спиной, парень держа девчонку там и придерживая про всякий случай за руку, чтоб не выскочила, отправился на эшафот.

— Извините, это я виноват, — решил заняться её спасением Бугор.— Даша ещё ребёнок. Я виноват, меня и наказывайте.

Дашка задёргалась. Он прижал. Ша! Мужчина говорит— женщина бантики поправляет. Силой, продолжая удерживать трепыхающуюся девчонку на безопасном расстоянии от расправы за своей спиной, подтянул за собой на второй этаж и навис скалой над несчастной мамочкой.

Грозная родительница растерялась.

— Что-что?

— Только то, что все её грехи я беру на себя. С меня за неё спрос,— уточнил наглый парень.

Даша прошипела, стараясь чтоб он услышал:

— Ты то тут при чём...

Но он тут же прикрыл ей рот ладошкой: "Не суйся в разговоры старших".

У мамочки взлетели вверх брови, но она сдержалась. Чувства, конечно, выпирали, не без того, но жизненный опыт подсказал правильное направление.

— Нам многое надо сказать друг другу. Тут до правды не дойдём, — оглядываясь по сторонам, не слышит ли кто и оценив его богатырский рост, опять же по морде не влепишь. С какой стороны не смотри, а слишком людное место. К тому же совершенно не подходящий для нравоучения возраст наглеца, она отступила, но попросила:— Прошу, пройдёмте в дом. Разберёмся. Заходите, молодой человек. Ну, — распахнула она дверь в квартиру, обрубая ходы к отступлению.

"Кто против-то!"— именно такую позу занял он.

Вот такого продолжения Даша никак не ожидала. Тащить его домой... Но... Что ж теперь делать? Как выкручиваться? Опять же, ни к чему лишать маменьку сна, она такая впечатлительная особа.

В это время вернулся пудель и ухватив командную волну хозяйки принялся лаять наскакивая на Бугра. Тот отпихнул пару раз здоровущей кроссовкой старательную собачку. Та заголосила ещё громче. Создалась угроза появление и участие в сцене соседей. Сориентировавшись Бугор и скомандовал:

— Уберите наконец своего волкодава. Пока я его не придушил или она меня не съела. И так и эдак ей конец.

Возмущённая такой наглостью, родительница открыла дверь и впихнула в образовавшуюся щель упирающегося пуделя. "Сидеть!"

— Мамуля, — заныла Даша, не представляя дальнейшее развитие случившегося конфуза и надеясь ещё что-то в сложившейся картинке поменять.

Но мать уже не унять. Закусив удила, она мчала вперёд. Дарью колотила паника: "Что будет?! Какой кошмар!"

— Бегом, — тоном старшины, приказала мамочка. — Пришла пора нам познакомиться с твоим другом. Ловко ж ты его от нас прятала.

Говорить Дарья уже не могла, она только открывала рот и хлопала ресницами.

— Так ловко, что я сам не был в курсе, — прошептал на Дашкино и так малиновое ушко он.— Но надо подчиниться в конце концов матери всегда считают себя правыми. Я своей не перечу.

Дарья уже попыталась описать своё состояние с помощью пальцев, но голос взял и прорезался.

— Ой, Боженька, что же теперь будет? — поскуливая за его спиной она подумывала о бегстве. Именно в тот момент он сжал сильнее в своих пальцах-клещах её холодную ладонь. Почувствовав, что девочка пытается вырвать руки и может быть сотворить какую-нибудь глупость, он сильнее стиснул пальцы. Догадаться ему не сложно, что сейчас девочке нужна будет поддержка. Ситуация на глазах выходила из-под контроля. Вот Бугор ни смутившись, двинул в открытую дверь, тяня за собой, как хвостик замешкавшуюся девчонку. "Вот день, всё волоком, да волоком..."— стонала про себя Дарья. Он приложил палец к её губам и прошептал:

— Тс-с... Я составлю тебе компанию. И большую часть возьму на себя.

— Что? Куда? — вцепилась она опять мёртвой хваткой в его карман на джинсах, — нельзя, не ходи.

Он так и разбежался, послушал. Более того, он немедленно спровоцировал пока ещё только намечающийся конфликт. Даша понятия не имела об устройстве мужчин и винтика в них всё делать наоборот даже не подозревала. Её слова раззадорили парня. Достав Дашку из-за спины и оторвав от несчастного кармана, он не церемонясь, подтолкнул её к квартире: "Шагай!" Она б и не шагала, да он толчком помог. Не хочешь, да полетишь. Даша больше не возражала и позволила проделать ему это. А что ей оставалось?... Теперь она догадалась: её протест всё ещё больше бы запутал и усложнил. Через порог перелетела и застряла у косяка. Дверь он предусмотрительно закрыл сам. Естественно, с благородной целью, чтоб не убежала. Ищи потом ненормальную. Ещё эта мамаша с командным голосом старшины и обвинит. А Дашка, прилипнув к закрывшейся за ней двери, спиной, лихорадочно соображала, что же будет дальше, и куда это ещё заведёт. Дорого же ей обойдётся использование его рук для передвижения. Это не иначе как бог старается с наказанием за грех. С каким бы удовольствием она придушила его сейчас собственными руками.

Маменька рассматривая вошедшего поймала себя на мысли, что просторная прихожая как бы стала тесна. Сообразила: это Дашин гигант собой уменьшил её размеры. Короткая стрижка, правильные черты лица, а какой взгляд... Наглый, весёлый. Красивый чертяка!

Погасив улыбку он отпустил руку девочки и не поворачиваясь к ней двинул в сторону её матери. Настрой у него был самый боевой. Даша закрыла глаза: "О, господи!" А в столовой, куда пригласила парня хозяйка, полным ходом шло знакомство. Стороны вполне обошлись и без участия Даши. Может и к лучшему, потому что ничего вразумительного она произнести сейчас не могла.

— Надежда Федоровна, мама Дашеньки, — буркнула рассерженная хозяйка.

— Роман Бугров, — представился ни сколько не смущаясь, парень.

Минута напряжённых гляделок не прояснила ситуации, но сбавила нервные обороты.

— Чай, кофе, — стараясь быть гостеприимной, предложила хозяйка, пододвигая ему стул. — Согласитесь, нам надо поговорить. Дарья, где ты там? — вспомнили и о ней наконец. — Приведи себя в порядок, посмотри в зеркало, на что ты похожа, я в ужасе...

Даша вздрогнула. "А я то в каком ужасе",— хотелось воскликнуть ей, но нельзя. Лучше в её положении помалкивать об этом. Грустно вздохнула и уставилась в них. Голова перекладывала на язык слова:

— Ничего страшного, — лепетала она пытаясь остаться при них. Ещё бы... сгорая от любопытства, она понимала, что разговор пойдёт о ней Ей стало интересно чем ещё удивит непробиваемый Бугор. И как только решилась перечить. Она просто не узнавала саму себя.

— Постыдись Романа, марш отсюда...

Бугров не встревал, добродушно усмехаясь, сторонне наблюдая за матерью и дочерью. Пока угрозы для девочки он не видел. А Дашка напрягая силёнки, пыталась отбиться.

— Он уже меня такой видел, ты тоже, не понимаю, кому это надо, — канючила она, надеясь поприсутствовать. "Матушка настоит на своём,— с горечью отметила она про себя.— Не соглашусь, что это разумно".

— Дашка, без возражений, ты пугало больше сейчас напоминаешь, а ни девушку.

"Вот, точно, ей меня лишь бы выпихнуть. Как будто в другом виде я напоминаю что-то другое",— крутилось в голове, но всё же после таких аргументов мамочки, она нехотя поплелась в свою комнату. Жалея о том, что выкинули на самом интересном месте, а очень хотелось послушать их разговор. "Как же всё-таки будет выкручиваться Бугор и что плести". Но пришлось подчиниться, а что тут поделаешь. Хотя насторожённость и недоверие не покидали её, они почти незнакомы, поэтому она хотела бы последить за каждым его движением и каждое сказанное слово тоже бы не мешало послушать.

— Кажется, ушла, — прислушалась к удаляющимся шагам дочери Надежда Фёдоровна.— Можем говорить. Только не рассказывайте мне сказочку про любовь. Не поверю, — помахала холёным пальцем перед его носом она. Сорвавшись на "ты" заявила:— Выкладывай ваш ребус. Для всех нас будет лучше, если мы объяснимся начистоту.

Он не торопился с ответом, подвинул чашку с кофе, сделал глоток. Только уж потом...

— Почему ж так то, что вас смущает? — нагло заявил он. Понятно — Бугров развлекался.

Но Надежда Фёдоровна этого не знала. Вот и устроила ему промывку не только души, но и мозгов.

— Достаточно взрослый, красивый парень и моя Дашка — нонсенс. Серая довольно-таки страшненькая. Оторванная от ровесников и зарытая в книгах и компьютере девочка. Согласитесь, это что-то невероятное. Скорее из области фантастики, чем из реальной жизни сюжет.

Бугров ещё отхлебнул, кинул в рот печенье, пожевал, глоточком запил. Она ждала, но не подгоняла. Ладно, он скажет, только ей это не понравится.

— Вы меня озадачили своей прозорливостью. Я в непонятках, ведь она ваша дочь, как же вы можете так говорить о ней? — причём искренне удивился Бугор.

Она разозлилась.

— Молодой человек, у нас серьёзный разговор. Надеюсь откровенный. Я реально оцениваю возможности дочери. И потом, не вчера рождена, пожила, слава Богу, на белом свете.

Мир из чёрно белого в этот вечер сделался цветным и сам он тоже стал — разноцветный. Он делал и говорил то, что ещё несколько часов назад посчитал бы сущим бредом.

— Давайте поговорим, — завёлся, не возражая, он. — Любовь, вот именно такого парня, как я, к своей дочери вы напрочь отбрасываете?

Чего он добивался Роман и сам не знал. Он вообще впервые за свою жизнь произнёс это слово. Вырвалось. Красивые бабы быстро надоедают. Приедаются. Поэтому любовь он представлял чем-то сказочным и очень-очень далёким. От любимой женщины ему будет непременно нужно что-то большее. Он и сам опешил, только вот отступать было некуда. Раньше просто не было необходимости, и сейчас удивлялся случившемуся с ним не меньше Надежды Фёдоровны. Комедия! С чего понесло в такую лирику, ведь ничего подобного не планировал. Просто ему стало, сначала жаль неказистую девчонку, потом обидно за неё. За что её так? Ведь не в смазливой мордашке счастье. Если присмотреться она даже и ничего. Опять же, обычно же, с чем он благополучно и сталкивался каждый день, родители верят в своё дитя. Ах, оно самоё лучшее. Ах, оно самое красивое, а здесь трах, бах и родительница делает всё с точностью до наоборот. Надо же такое исправить, наказать, но уж не терпеть — это точно. Само собой он забыл, как час назад сам называл её чучелом. Если он когда-нибудь женится, то непременно на такой. "Ой! Куда-то не туда занесло". Многие девчонки пытались женить его на себе, но дудки. Бугров ещё не нашёл ту, что ему подходит, даже не представлял, какая она может быть, и был совершенно удовлетворён холостяцким образом жизни. Из раздумий его вывела настроенная воинственно Надежда Фёдоровна.

— Извините, нет, — решительно возразила ему она, не собираясь верить в ту чепуху.— Перед тобой устоять действительно женщине невозможно. Я и то была потрясена. Красота -это непобедимая сила! Но разрушительная. Ослепил её своей обворожительной красотой. Полонил обаянием. Моя дочь цыплёнок, прошу, пожалейте её... Как мать прошу. Хочешь денег дам?

Бугор, недовольно морщась, поморгал глазами. "Вот даёт! Да Дарья, кажется, вообще не заметила моего лица, а мышцы и рост в минус сыграли. Настолько не знать свою дочь". Эти рассуждения только добавили ему гонору.

— Не верите?... А, тем не менее, это так, — заупрямился Роман, придумывая, по ходу убедительные слова, только где их найти, если книжек давно никаких не читал. — Вот посмотрел и утонул в её зелёных глазищах, похожих на колдовской омут. Захмелел от детской чистоты и непосредственности,— нерешительно произнёс он. Но получилось неплохо. "Ай, да я молодец!" — взглядом победителя он посмотрел в такие же как у Дарьи глаза, только принадлежащие сейчас её матери— строгие и неверящие. Насторожённо и внимательно, а не посредственно и чисто они смотрели на него.

Оказалось достаточно его, казалось бы невинной болтовни, чтоб женщина вспыхнула. Она поднялась и пройдя с противоположного края стола к нему, резко наклонилась и зашептала:

— Это хорошо раз понимаете, что она ещё ребёнок, — уцепилась она за слова — и очень надеюсь, что вы ничего такого не успели натворить. Я отрежу вам яйца, если с ней ЭТО случиться. Надеюсь, мы поняли друг друга. А ещё лучше, если ваши отношения будут носить случайный характер и вы испаритесь с нашего горизонта.

"Как официально. Вот это я влип,— поморщился он, поглядывая на нож на углу стола и интуитивно отодвигая его подальше.— Баба настроена решительно, голыми руками тут не возьмешь, придётся попотеть, пока обломается".

— Мне уйти? Прямо сейчас?— паясничал он.— Хорошо, обещаю. Дашу не трону, для такого дела у меня кандидатур предостаточно. Беспокоиться вам нечего, но за неё буду бороться, — предупредил Бугор. Приходя в ужас от собственных слов: "С этим я пожалуй переборщил. Зачем я в такие сложности лезу?"

— Вот и договорились, но меня вы не убедили, молодой человек, — гнула она своё, возвращаясь на своё место.— Что-то во всём этом напутано. Дайте срок, я разберусь.

Бугров пожал крутыми плечами, мол, кто против...

А Дарья старалась. Переодевшись и приведя себя в порядок, она покрутилась перед зеркалом. И впервые получила от этого удовольствие. Случаются же такие непонятные превращения и чудеса. "Может, сказочные чудеса, это не совсем сказки?"

Потоптавшись на пороге, она всё же набравшись мужества, шагнула в столовую.

— А мне кофе, про меня забыли, — напомнила она, о себе вернувшись к спорщикам.

О ней действительно забыли, интересное кино получается, разговор шел о ней, а о Дашке они даже не вспомнили. Рассмотрев девушку, Роман удивлённо приподнял брови. Он и не подозревал, что девочка обладала благодатной внешностью: могла из незаметной серой мышки превратиться в ослепительную красавицу... По— видимому это превращение в ней зависело от внутреннего настроя и свечения, а не как у других— косметики, причёсок и нарядов.

— Маленькая, ты совсем другая, — шепнул он ей.

Распущенные длинные волосы делали её личико интересным. Модная трикотажная кофточка, выгодно обтягивающая полную грудь и тонюсенькую талию, а короткие капри вырисовывали её попу аппетитной, а фигурку премиленькой. В плюсе всё это саму девчонку неузнаваемой. Бугор, подвинув свободный стул к себе, пригласил Дашку занять место рядом. Девочка, как примерная ученица повиновалась. Он довольно ухмылялся. Но... планы его опять затрещали по швам с новым вступлением в игру Надежды Фёдоровны. Подзаправившись чайком и набравшись новых сил, она пошла в атаку, теперь уже на обоих сразу.

— Странно всё это... Очень странно. Скажите мне лучше, где вы познакомились? Я так понимаю, общих точек соприкосновения у вас нет.

Бугров объединяя силы, обнял девчонку. Дашка задёргалась. От его прикосновений горели плечи... Он поймал губами её завиток и потянул на себя. Дашка затихла: "Будет только хуже! А тут ещё и думать надо...Такие вещи непременно выходят наружу и будет лучше, если это случится попозже".

— На олимпиаде по математике, — придумывала на ходу Даша. С укорой глянув на него: "Это ты виноват со своими фокусами".

"Вот это выдала!"— прикрыл глаза рукой Бугор.

Надежда Фёдоровна усмехнулась:

— Ты, возможно, а что там делал он?

"С первых шагов и такой прокол!" Дашка со всем старанием напрягала мозги, торопясь хоть что-то придумать, чтоб реабилитироваться.

— А он? Он в спортзале тренировался, — обрадовалась находке она.

Роман опустил руку под стол и нащупав на её колене совершенно холодную ладонь сжал её. Даша не сделала ни малейшей попытки освободиться. Наоборот, кажется, даже была благодарна за поддержку. Словно подавая ей пример, он улыбался. А наклонившись к ней нежно проворковал:— "Маленькая, ты чудо!" Он уже плохо понимал, что это было: всё ещё доставляющая ему удовольствие игра или уже что-то другое.

— Пусть так, — не очень поверила Надежда Федоровна, — кажется мне всё же, что-то с вашей историей не так. Когда же это таинство ваше произошло?

— Полгода уже. — Дашка старалась не смотреть на ухмыляющегося Бугрова. "Вру матери первый раз в своей коротенькой жизни, до чего дошла и что за день не везучий сегодня".

Хором помолчали.

— Ну, хорошо,— сдалась маменька,— разрешаю ему приходить к нам в дом, а там посмотрим. Вам лучше не толкаться в подъезде, это неприлично.

— Нет,— вскрикнула Даша высверливая лицо Бугрова. "Господи, какое ещё продолжение!" А тот лишь загадочно улыбался в ответ.

— Что нет?— не поняла мамочка.— Так что же ты всё-таки имела в виду? Не станешь же ты утверждать...

Дарья не дала её договорить подняв обе руки вверх. Мол, подожди делать выводы всё не так. Она уже пожалела о своём неожиданном порыве. Ведь правду Даша открыть не могла, поэтому закашлялась, клубок вранья накатывался, как снежный ком. Такого размаха она не предполагала. Как теперь выпутываться? Ромка легонько постучал ладонью по худенькой спине несчастной девчонки. "Замордовали за вечер ребёнка".

— Осторожно детка. Думай что говоришь,— прошептал он, и, развернувшись к женщине, заторопился с объяснениями:— Это, Надежда Фёдоровна, она хотела сказать, что нет необходимости беспокоиться за неё вам. Она под моей надёжной защитой. Везде!

Дашка потеряла дар речи.

— Ты, змей. Что тут без меня наплёл? — прошипела она. — Уходи уже. Пожалуйста!

— Обижаешь. Молчал, как рыба,— прижал он её к себе и маскируясь под лаской, старался говорить шёпотом, в самое ушко.

Со стороны это выглядело любовным воркованием. Только им опять не поверили.

— Очень сомневаюсь...,— поджала губы мамочка. Высказав своё нелицеприятное для Бугрова мнение о "надёжности защиты", она ждала продолжения разговора. Но Даша не желая этого самого продолжения решительно уводила беседу в иное русло.

— Мамуля, ночь, извини нас, пожалуйста, его дом далеко отсюда, пусть идёт. Понимаешь, ему будет страшно возвращаться по темным улицам, — сочиняла всё, что лезло в голову она, лишь бы под приличным предлогом выпереть не торопящегося никуда Бугра.— Вы ж всё выяснили, уяснили, чего уж...

Она осеклась и страшно покраснела.

— Страшно будет тому, кто его встретит на темной дорожке, а не наоборот,— прерывая дочь, скривилась Громова. — Хорошо, я не задерживаю. Мы более-менее поговорили. Хотя у меня к тебе масса вопросов...

Вот именно из-за этих вопросов Даше и хотелось, чтобы Роман и убрался из её дома. Она принялась с усердием тормошить его нацеливая на выход. Ему это не очень нравилось, но не полезешь на рога. Она мигала, пихала, крякала: "Давай, давай, давай вали!" Бугров сжалившись поднялся. Тень насмешки мелькала в его улыбке, но Дарье было не до этого. Как бы разговор с маменькой пережить.

— Мне не нравится, что ты так волнуешься, малышка. Для этого нет повода, твоя мама права со мной всё будет в порядке.— Заключая её в объятия, сказал туша несерьёзный тон он. А на ушко прошептал: — Тебе придётся поцеловать меня на глазах твоей сомневающейся мамочки, чтоб не разрушать легенду, — он с лукавым блеском глаз, притянул Дашу к себе, обжигая горячим шепотом шейку и нагло улыбаясь. Её губы дрогнули, но она ничего не ответила. Думала-гадала.

Насторожившись: всё же сдалась. Ничего не поделаешь он прав, чтоб не вызывать подозрения пришлось чмокнуть этого самодовольного гада в губы, прежде чем вытолкала из квартиры и закрыла дверь. "Всё-таки хоть какое-то закрепление пройденного материала",— облегченно вздохнула она, обрадовавшись концу приключениям.

Она приняла душ и избегая разговора с мамой нырнула в кроватку, но заснуть не смогла. Почему-то перед глазами так и стоял нагло улыбающийся Бугор. "Прилипчивый какой!" Осторожно встала, приготовила себе чай. Выпила его со вкусным печеньем. Попробовала ещё раз заснуть. Но заснуть по-прежнему не могла. Ни в одном глазу! Ох-хо-хо!... А думала после такого ЧП сон будет крепким и безмятежным. Выпуталась же из всего. Только дудки... Нет, она, конечно, постаралась выкинуть из головы то головокружительное приключение. Да, старалась, только с последним было труднее. Она то и дело вспоминала огромные насмешливые, наполненные страстью в тени длиннющих ресниц глаза его, его тёплые требовательные губы, ну и их поцелуи... Конечно, то было понарошку. Была тренировка, обучение, но всё же... Опять же, приятно. А что если она в первый раз в жизни по-настоящему влюбилась?! С первого взгляда? Разве бывает другая любовь? Ведь при первом взгляде зажигается божья искра, открываются каналы для приёма и передачи. Вот она увидела его и вся горит. О, куда занесло. Как тут уснёшь... Не уснёшь, зато под утро провалилась. Да так, что проспала. "Вот это поспала!"— схватилась она. Может быть потому что по крыше шелестел дождь, подушка казалась особенно тёплой и очень, очень хотелось ещё хоть минуту поспать, ранний рассвет поднял её на ноги. Но паутины сна не отпускали. Ещё бы даже сквозь сон она чувствовала, что её грудь разрывает тяжесть. Даже сквозь сон ужаснулась— враньё. Но все кончается вот и туча уползла, а первый яркий луч, полыхнул по лицу. Распахнула слипающиеся глаза...О Боже!... и не просто проснулась, а в холодном поту. Весь вчерашний кошмар привиделся вновь. "Это ж надо!" Порозовевшей щекой отлепилась от руки на которой спала. "Пора вставать, консультации!" Мылась, причёсывалась, одевалась и даже трясла головой, чтоб то наваждение отвязалось. Кыш-кыш!... Ан нет! Тряси головой, не тряси, а сон не торопился выходить из головы. Мама улучив момент несмотря на её старания успела задать вопрос:

— Даша, ты что и правда влюбилась?

"Вот придумала!" Она начищая зубы отвернулась. Лучше промолчать. Промолчала, но ощутила непонятную тоску. Ощущения реальности не было. Мама опять что-то спросила, она ответила. Что не помнила. Понятно— мама сердилась, разговора по душам не выходило. Позавтракав и впервые ловко уйдя от объяснений с мамой, заторопилась в школу. Та не задерживала зная, что с утра у Дашки консультация. Хотя грела надежду поговорить с ней во второй половине дня. Всё так непонятно и запутано. Появившийся возле Даши ниоткуда новый человек не вызывал доверие. Ещё как не вызывал. И поведение его не понравилось. Совсем, совсем...

Выпускной класс. Экзамены. Безумная пора, ни на что не хватает времени. Прилетев, засела за учебники. О вечернем вчерашнем спектакле постаралась забыть, почти удалось, но только голова освобождалась от дела, выползая из книг, как здоровенный детинушка, нависал над ней, целуя в губы, как наяву. Заставляя алеть поярче маков её щёки и ужасаться содеянному вчера. Неужели ж это была она, и всё случившееся реальность, а не сон? "Брысь, брысь, брысь!"— гнала она видение. Оно материализовалось вечером. Дверь открылась и на пороге возник Роман. С огромным букетом цветов. Великан, сменивший джинсы на парадный наряд. В тончайшем чёрном джемпере, до невероятных стрелочек выглаженных брюках и зеркального блеска начищенных полуботинках, он выглядел не просто замечательно, а обалденно. Привалившись к косяку он изучал её растрёпанную, от долгого сидения за книгами, внешность. Огромные тёмные глаза его в бархате густых ресниц смеялись:

— Привет малыш!

"Он сказал это так, как будто был век знаком со мной", — хлопала своими глазами Даша. Изумлению девчонки не было конца: красивый, до чертиков наглый парень с букетом роз и на пороге её квартиры. Его сильные руки, приподняли глупышку, поднося к губам для поцелуя. "Вот это да!"

Посмеивающийся вечером над весёлым приключением возвращающийся домой Бугор, ничего такого больше не предполагал. Прошло и пока! Правда, с последним не сложилось. В голову то и дело лезли её удивлённые глаза, мягкие губы, грудь, которой она касалась его. Бугров помял подушку и улыбнулся — что-то невероятное с ним происходит. А днём, обкатывая только что отремонтированную тачку клиента, сам не ожидая того тормознул у школы. Из дверей её как раз выкатывались с шумом и гамом без какой либо солидности выпускные классы. "Наверное, была консультация"— подумал он. Они шумели, строили друг другу глазки, толкались и задирались. Всё как обычно. Дашу он заметил сразу. Шла отдельно, что-то сосредоточенно рассматривая у себя под ногами. Захотелось выбежать на встречу, подхватить девочку на руки, покружить и усадив рядом, умчать. На зависть этим самодовольным козам. Да, они с каждым годом длиннее и красивее, но Даша нежнее и милее. Хотеть хотел, но не смог. За себя побоялся. Дарья не поймёт, не подыграет, а начнёт дёргаться и отбрыкиваться, а его авторитет сердцееда... Вот помучившись (это он Бугор-то) и решил интеллигентно продолжить нелепое знакомство. Штурмовавшую его голову мысль, что он, пожалуй, первый раз в жизни по — настоящему влюбился, с негодованием откинул: чтоб он, Бугор, да никогда. И вот он вновь у неё, естественно, с одной лишь благородной целью: подыграть спектаклю, что начали вчера. Для мамаши. Спасти, так сказать, её...

— Маленькая, собирайся, мы идём на дискотеку, — никак не реагируя на её смущение, заявил он. Бугров подумав с ходу решил брать быка за рога. Именно поэтому не давая девчонке опомниться и поторопил:— Собирайся, собирайся и желательно бегом.

"Боженька, только не это! Он что с катушки свинтился?" Дашка метнулась в сторону, потом назад и не рассчитав села на тумбочку прямо на телефон, с трудом приходя в себя. В ней всё бурлило и кипело: "Что этот козёл себе позволяет?" Забыв поздороваться, ей было сейчас не до светских любезностей, она молча таращилась на него.

— Что ты здесь делаешь? И это кто решил? — дёрнув его за рукав, сердито прошипела обретя, наконец, она вновь способность говорить и сразу пустилась в возмущение:— Что-то не помню своего участия ни в каком совещании!

— Я, детка,— весело заметил он.— Я!

Её бровки сошлись на переносице и затопорщились ежом.

— Я тебя серьёзно спрашиваю! "Ну надо же какой болван!!— пронеслось по ней горячим ветерком.— Временем забито— красивые все с приветом начинённом самолюбием!"

Бугор пожал могучими плечами, словно бы обижаясь на такое недоверие с её стороны и прошептал:

— Шевелись малышка, время тикает.

— Ага, вот прям сейчас и разбежалась, — не сдвинулась с места она.

Не рассчитывающий на такое сопротивление парень (девчонкам только свисни) малость подрастерялся, но из седла не выпал.

— Вот я и прошу скоренько, мышонок, — опять чмокнул он её, осветив белозубой улыбкой.

Влюблённость испарилась, парень разочаровывал её. Правда, не совсем. Произошло такое раздвоение. Одна половина -ЗА. Вторая— против. "С ума сойти какая наглость, — надулась Дашкина вторая половина. — Надо вытолкать его взашей". Она стиснула кулаки и повернулась к нему, чтоб немедленно осуществить половинчатую инструкцию. Причина вполне понятна. Но ситуация слона и моськи сомнительная. Злость моментом отпечаталась на лице, а рука потянулась к его лицу. Заметив её воинственный жест, он тут же перехватил её запястья и стиснув их полушутя— полусерьёзно предупредил:

— Если вздумаешь на меня броситься, то немедленно получишь сдачи.

Ооо! В глазомер попала его рука большая и тяжёлая. Даша отступила: "Кто его знает на что он способен. Притащила в дом мужика с улицы. Чужого. Непонятного. Может быть опасного".

— Я просто не могу в это поверить!— развела руками возмущённо она.

Он тоже по такому нестандартному случаю покумекал и для себя подумал, что с нежностями лезть больше пока не стоит, а то, без сомнения, пустит кулачки в ход и всё испортит. Ему б не хотелось такого. А ей с весёлой развязанностью заявил:

— А тебе и не надо. Ишь распрыгалась. Иди одевайся, я подожду. И не рассчитывай на то, что я уйду. Не дождёшься. Для тебя же стараюсь, дурёха. Сама кашу заварила...

— Я тебя ненавижу!— в бессилии выпалила её вторая половинка, та, что против.

Бугор только усмехнулся:

— Эка новость... К тому же говорят, что от ненависти до той самой любви один лишь шаг!

— Я ногу сломаю, но его не сделаю. Можешь быть уверен,— выпалила она.

Бугор явно потешался.

— Кто знает... Знаешь, как говорят— не зарекайся. К тому же, я могу носить на руках... Разве тебе вчера было плохо?

"Нет не плохо, но не с переломанными же ногами..." Дашка, принимающая всё за чистую монету, собралась уже сделать новый рывок, но мешали его цветы, да и опоздала. Появившаяся на шумок Надежда Фёдоровна прервав их тет-а-тет, всё вернула в реальность.

— Это вам, — протянул Роман цветы Громовой, — вчера наше знакомство получилось не совсем правильным.

Даша поморщилась: "Какой актёр!" И если б знала мамочка на сколько неправильным, то он отсюда живым бы не ушёл. А если по правде, то на эти цветы она рассчитывала сама. Ей как-то не случалось получать букеты от мужского пола, но не улыбнулось и сейчас.

— Благодарю, очень приятно, проходите Роман.— Расшаркалась Громова.— Даша, что ж это ты парня держишь в прихожей. Нехорошо.

Они мило улыбались друг другу. Как будто и не кололи вчера друг друга шипами. Даша проглотив язык пожала плечами: "Надо же!"

Да она б его не только не держала, а выгнала взашей, неизвестно ещё что это за фрукт. До вчерашних событий она знать о нём ничегошеньки не знала и сейчас не больше. А вдруг он вор, убийца, бандит? Сама удивилась пришедшему на ум: "Вот это выдала!" Но уж если честно, то в Даше сейчас боролись два человека. Один — мечтал, чтоб этот сильный, необычный парень был. Второй — боялся его, желая скорейшего испарения. Тогда всё останется, как и прежде размеренно, просчитано и спокойно. Тем более игры, затеянной им сейчас, она не понимала. Успокаивало одно, она хорошо знала свою мамочку. "Сейчас ох, будет ему дискотека", — наслаждалась предстоящим действом она. Но всегда осторожная, практичная и прозорливая мамочка с милой улыбкой сообщила, что посчитает за счастье увидеть дочь там. "Ну, и дела-а! Что же это происходит такое с ней, второй день система её защиты даёт сбой".— Ущипнула Дашка для верности себя незаметно за руку. А Надежда Фёдоровна выставляя цветы в высокую вазу, пела:

— Проветри голову, отдохни от книг. Надо же когда-то начинать познавать жизнь, — улыбнулась мило мамочка, в один миг разрушив её надежды.

"Кто бы спорил, но не с дискотеки же и необязательно сегодня", — хотелось возразить ей Даше, но промолчала. Тоже мозговой центр... Куда ещё этот тип её мог пригласить? Он кроме танцулек ничего и не знает. Опять же, начни она сейчас пятиться -будет выглядеть подозрительно. Объяснений тогда на год не оберёшься. И правда, с какой стати отказываться? По дороге у неё будет возможность высказать ему всё, что она о нём думает и поставить жирную точку в их "отношениях". "И потом всё правильно, мне действительно надо отвлечься, голова идёт кругом от кавардака начавшегося вчера вечером", — не стала спорить она. Тем более мама и Роман стояли друг против друга с лицами разведчиков, враждующих сторон. "Ах, если б слышать их вчерашний разговор, знать, что они задумали? Кто я в их непонятной игре. Победа для Бугрова далась довольно-таки легко. С чего бы это? О чарах на маму не может быть и речи, значит, ему расставляют ловушки. Сколько, много вопросов? Чего собственно ломать голову, поживём, увидим". Она плюнула на свою участь и больше не сопротивлялась. Пусть всё идёт, как идёт. Ну их! В конце концов один раз можно и потерпеть.

Принципиально, в противоположность ему, Даша вырядилась: в белого цвета, тонкой вязки свитерок со спущенными плечами и чёрную маленькую юбочку в складку от талии. Туфельки-лодочки на крохотной шпильке украсили её стройные ножки. Распустив и тщательно расчесав волосы, подошла к зеркалу. Оно улыбнулось ей растерянной улыбкой симпатичной девушки. "И угораздило тебя во всё это вляпаться", — погрозила она той, другой Даше.

Её отсутствие позволило противникам, вновь скрестив шпаги, обменяться колкостями, не предназначенными для Дашкиных ушей. У Громовой вмиг сползла с лица улыбка. Нет Даши нечего и притворяться. Она сверлила его пронзительным взглядом стараясь добраться до правды. Казалось, что поднажми она до него чуток и вывернет его наизнанку. Но парень, ухмыляясь, не собирался выворачивать ей своё нутро наружу. Она села на диван и пригласила его. Заметно помрачневший Бугор плюхнулся на другой конец.

— О чём пойдёт разговор на этот раз? Я верну её в целости и сохранности, обещаю— насторожился он.

— С ума сойти, какой артист.

— Я подумаю о смене профессии. Говорим или разбегаемся?

— Ты ведёшь себя нагло...,— повела она букетом, так и не поставив цветы в вазу.

Бугров насторожился: "Воды в вазу налила, а веник на место не определила. Чёрт, она въедет сейчас мне им по морде и будь здоров, но отступать нельзя".

— Потому что, это только наши с Дашей дела и никому лезть носом в них, я не позволю. Даже будущим родственникам.

— Что? Да я... Да ты...

— Я. Ты. Вы. Мы. Нам лучше договориться,— не скрывая любопытства, воззрился он на неё.

О как ей хотелось его прибить, но она, вспомнив о том, что она умная и интеллигентная женщина, справилась с эмоциями и через минуту спокойно продолжила разговор в правовом русле:

— Она не совершеннолетняя и родительское слово решающее.

— Я знаю, но годочки идут вперёд и... очень скоро мы обойдёмся своими силами.

Она похрустела пальцами, предположив:

— Похоже, Дашка очень увлечена тобой...

— Непонятно,— вскинул он подбородок.

— Иначе заметила бы, что ты ей не пара, она умная девочка. А увлечение застлало глаза романтическим туманом, где все коты розовой окраски. Жаль мне её.

Всё должно быть реально. Играть так играть. Бугров хмыкнул и не отступил.

— Я докажу, что вы ошибаетесь.

С трудом сдерживая раздражение, которое всё равно прорывалось из всех щелей, она спросила:

— Скажи честно, зачем она тебе?

— Отвечаю честно,— ухмыльнулся он.— Пока сам не знаю, но что нужна — это точно.

Её глаза победно вспыхнули: "Вот!" Но Роман тут же согнал её оптимизм, заявив, что это его "пока" ничего не значит и он не оставит её. Отчаявшись и не зная как говорить с ним, она пригрозила:

— Муж вернётся из командировки сегодня, разберётся с вашей головоломкой.

Бугров развернув свои крутые плечи нагло посмотрел ей в глаза.

— Вы, думаете, напугали меня, а ничуть.

Сколько б этот раунд продолжался и чем кончилось знает один Бог. Их "дружескую" беседу прервало появлении Дарьи. Вот ведь... канонаду Даши прервала маменька, а маменьки— Дарья. Чик и обстрел прекратился. Как близнецов этих двоих спорщиков объединяла улыбка. Но каждая из сторон осталась при своём. Громова — не желая принимать и понимать происходящее, а Бугров — уступать. Ещё бы! Парень забавлялся, развлекая себя в потерянное время хоть так. Он знал, что видит эту женщину второй и последний раз, поэтому вёл себя с переменным успехом, то нагло, то героем чужого романа. Бугров упускал, что вчера был первый и последний раз... Даша переводя взгляд с одного на другого изнывала от желания узнать, о чём шёл разговор, однако спросить об этом напрямик не решалась. В том что мама затеяла разговор нет ничего удивительного, но Роман... как он влез в это? При её появлении, Бугров резко поднялся и круто развернулся на каблуках к ней: — Готова? Она кивнула. Он опустив свою мощную руку на её плечи и не давая опомниться, повёл к двери.

Провожая их, Надежда Фёдоровна, собрав всю выдержку мило улыбаясь, махала у распахнутой двери рукой. Как не ответить мамочке, ответила, махнула и, поскользнувшись на ступеньке, упала на руки Бугрова.

— Осторожно, так можно шею свернуть, — прошептал он над самыми её губами, легко сбегая с ношей вниз.— Мы ушли, Надежда Фёдоровна, — прокричал Бугор, достигнув выхода.— Охрана у тебя, малышка, будь здоров.

— Хорошего вам отдыха, — донеслось до их ушей.

А про себя маменька наверняка подумала: "И откуда тебя черт принёс в нашу жизнь, что тебе от нас надо? Чтоб ты шею свернул". Представив всё это, Даша прыснула.

— Чему веселимся? — покосился Роман. — Представила, куда она меня послала? Красочно и смешно, похоже, получилось, раз тебе так весело.— Прижал он её к себе, покачав на руках.

Дашку раздирало опять противоречивое чувство. Ей было тепло и волнующе спокойно на этих руках, а его улыбающиеся губы и белые зубы просто хотелось потрогать. В то же время она понимала, что находится на них незаконно. Всё — игра.

— Отпусти, — попросила парня она, соображая, как он догадался. — Просто маму вспомнила с раскрытым ртом вчера на ступеньках. Бедная. Мы её совсем запутали. — Ром, пусти. Бабки на лавочке уже себе шею свернули. И Макаровна с Антоновной в угловых, как на пост заступают в окне, как на работу. Они знают и расскажут всё. Бабки, понимаешь?!

Роман захохотал: "Бабки -это вещь!"

— Пожалуйста, — вернул он её на свои двои. — Без базара. Только руку дай, в окошке наверняка наблюдательный пункт.

Пропустив про "базар". Дашка подняла глаза на окно, там действительно стояла мама. "Вот оно ей надо?!" А он на ходу, ориентируясь по обстановке, приподняв её подбородок поцеловал в губы. Даша собралась было совсем уж возмутиться, но вспомнив про наблюдательный пункт в окне отнеслась к самодеятельности с терпением.

— Хорошо, я поняла, но идём отсюда скорее, здесь неудобно, весь двор со всех сторон, как рентгеном просвечивается, могут увидеть соседи и вообще... Под присмотром общественности живём.

Это он заметил.

На противоположной стороне дороги объект выпадает из зоны видимости, и Дашка, облегчённо вздохнув с чувством выполненного долга, попыталась высвободить руку, но тут же неуклюже налетела на прохожего.

Бугров шустро воспользовался промахом. Реакция у него фантастическая. Что есть, то есть.

— Беда с тобой, маленькая, ходить и то не умеешь. Я обещал вернуть тебя целиком твоей сердитой матушке, поэтому пойдёшь со страховкой. И чего интересно знать ты молчишь?

— Вообще-то, я мало говорю, — вздохнула она, подчиняясь его силе.

— О, как! А кто вчера болтал безумолку или мне померещилось?

Девчонка смутилась, смешно поморгала и вздохнув выложила:

— Это от стресса, а так я не говорливая, даже наоборот.

Бугров прищурил глаз.

— Второй день байками о стрессе кормишь. Обычная реакция людей на испуг — потеря речи, а у тебя болтливость.

Даша опустила глаза, повозила носком модной туфли по траве и сказала то, что цеплялось за мысль:

— По правилам только у нормальных всё получается, а я ненормальная, — поэтому, и наоборот.

Вот тут Бугров, вероятно, соглашаясь промолчал. Но долго тянуть молчанку у него не получилось, слишком много вопросов к этой девочке болталось у него на языке. И сжав её тоненькие пальчики в свой мощной кулак, он пошёл в атаку.

— Одеваешься ты клёво, что ж во всём остальном такая заторможенность?

— Наряды мама покупала, моей заслуги в этом нет,— призналась честно она.

— Ах вот даже как!— он помолчал, вероятно передохнул от её бестолковщины и вопросы посыпались на неё вновь.— Чем ты, маленькая, увлекаешься?

— Ничем.

— Чем же занимаешься?

— Живу, — она улыбнулась его растерянности и продолжила:— Тебе надо было спросить про то, что мне интересно? А вот интересно мне абсолютно всё.

— Смешная ты, на танцевальную площадку не доводилось заскакивать?

"Чего нет, того нет" Даша отрицательно помотала головой, соображая, правильно ли она делает, выкладывая мало знакомому человеку всю правду о себе. "Хотя на мне и так всё нарисовано, как на уличном плакате".

— Я так примерно и думал. Ну, что будем смотреть.

Дашка изумилась.

— Ты сказал дискотека? Я что-то слышала... в разговорах одноклассников.

— В "разговорах"?!... А это в нашей местности одно и тоже. Летняя танцплощадка — собственной картинкой, уже пришли,— посмеивался он.

— Это обезьянник какой то, — засомневалась в выборе развлечения Даша, косо посматривая туда, где одна часть публики дёргалась и извивалась в такт завывающей музыки, а остальная стоя вдоль стен притопывала и подпевала.

— Нормально.— Не разделил её уныния Бугор.— Эй, Колян,— свистнул он парню, стоящему под берёзами с девчонками, — слетай до кассы, возьми два билета.

— Два?— уточнил тот.

Бугров выкинул в его сторону два оттопыренных пальца.

Даша, не поверила в столь казалось ей дикую идею пойти туда. Неужели он поведёт её туда? Бугор именно это и собрался сделать. Придерживая её руками, чтобы не сбежала, он ждал билетов. Она попыталась высвободиться, но безуспешно. Поняв, что это надолго Даша, привыкшая использовать время с толком, принялась осматривать толпы снующей вокруг молодёжи. "Похоже, им всем это интересно", — не понимала такого расточительства времени она. Поглядывая на спокойного Бугра, она разнервничалась. Он заметив это небрежно приобнял и наклонясь нежно шепнул:

— Дашунь, не бойся. Я тебя не обижу. Не ершись так, я ей бог, тебе не враг.

— Не уверена...

— Почему?— посмеивался он над её серьёзностью.

— Да потому что, всё что ты натворил переступив порог моего дома, вместе с твоей идеей притащить сюда, мне не нравится,— не на шутку злясь, попробовала огрызнуться она.

Играя с девчонкой в её же серьёзную игру, он попробовал говорить с ней на той же волне — серьёзно. Это выглядело забавно. Ирония не смотря на старания всё равно лезла во все щели.

— Ты просто настроена против меня не дружелюбно. Согласись, у нас не было выхода...— распространялся он поддерживая её за талию. От объятий, чтоб не накалять обстановку, он благополучно отказался.— Я делал, что мог, ты сама виновата...

— Выход всегда есть,— отрезала она отвернувшись и чуть при этом не упав, вовремя подхваченная им, она опять принявшись рассматривать молодёжь старательно делала вид, что ей всё равно рядом он или нет.

Бугров благоразумно помалкивал. Прислонившись к берёзе, он с усмешкой наблюдал за ней: "Смешная, вон как носик сморщила строго. Выкручивается из рук, как юла, а ведь не удержишь — шлёпнется".

Ждать пришлось на радость Дашки недолго. Хоть здесь повезло. Хотя по ней, то век бы тех билетов никто не приносил. Глядишь обошлись бы без дискотеки. А радовалась она по одной причине — не торчать у людей на глазах. Ей казалось, что все только и делают, что смотрят на неё.

— Там что очереди нет, больно ты быстро? — удивился такой расторопности Роман. Он только пристроился рядом с девчонкой, намыливаясь поговорить. А Колян уже тут, как тут.

— А на хрена мне та очередь, я так, пацанов попросил, — вскинулся хохотом он.

— Я в эту клетку не пойду — упёрлась Даша, пытаясь остановить мероприятие на самом взлёте.— Я не хочу и не пойду. Понял, Роман?!— наверное, она впервые назвала его по имени и это шокировало её саму.

"Вот придумала?!"— таращил глаза он.

Её упрямство вдребезги разбилось о силу рук Бугрова.

— Но тогда полетим, вот так, удобно,— подбросил он её на ручищах.

Дашка точно крыльями взмахнула руками. Ненормальный, что он делает...

— Ой, юбка,— схватилась она за складки подола. — Ты с ума сошёл, пусти — это неприлично. Прекрати!

Бугор не мог не хохотать. Он забавлялся.

— Ладно, только не сердись. Хотя вчера залезть на мою шею и использовать за извозчика было в самый раз?

Ох уж тот вечер последнего звонка, он ещё не раз икнётся ей.

— Сравнил тоже... Обстоятельства... и была ночь, никто не видел же — оправдывалась Даша.

— А, сейчас, это, моё желание, сиди, цыплёнок, не рыпайся, -прищурив в смехе глаза, объявил он.

— У тебя голова есть?

Он опять с трудом сдержал улыбку.

— Голова, малыш, это коробочка для соплей. Так что катайся пока катаю добровольно и даже свой нос в счёт платы не заставляю вытирать.

Ему смешно! Наверное, действительно смешно. Попробовала надуться, не помогло. Махнула рукой: "Пусть всё идёт, как идёт". А Бугров сделав шаг навстречу попробовал договориться.

— Послушай, малышка, давай хотя бы на этот вечер заключим перемирие,— предложил он.— Что плохого в том, если мы хорошо проведём время.

Даша поморщилась: понятие "тихо и хорошо" у них с Бугром наверняка разные.

Она не ошиблась. Тихо и не заметно с Бугровым войти не удалось. У входа, развозмущалась, встретив в штыки такое безобразие, контролёрша. Ещё бы ей не пылить...

— Совсем распустилась молодёжь, делает, что ей вздумается, — вопила она, собирая зрителей,— никакого приличия. Ни каких тормозов.

Тут она права,— подумала страшно смущаясь Даша.— Тормозов у Бугрова ни каких не имеется, совсем.

— Я билеты дал, и не выступай. Ничего плохого мы не делаем или завидуешь, что не тебя? — не злобно огрызался Роман.

Против этого точно не попрёшь. Их пропустили. Бугров, не торопливо оглядевшись, выбрал место "постояв" вернул её на ноги. Глаза его смеялись: "ну вот, а ты боялась!" "Вот ведь весельчак какой!"— отвела взгляд Даша. А зря, цирк только начинался. Не успели найти себе уголок в этом содоме, как повалила к Бугру женская половина танцплощадки. Девчонки, со счастливыми глазёнками прыгая около кумира, старались подержаться хоть за что-то, вешаясь на руки и плечи. Визжа, чмокали парня в уши, щеки и кому куда достанется. Он стоял обсыпанный бабьём, как ёлка шарами в новогоднюю ночь. Женский пол явно млел в лучах его обаяния.

Дашка отошла от толкучки в сторону, чтоб не мешать такому бурному общению. "Ба! Какое-то коллективное схождение с ума. Не иначе эпидемия,— отвернулась она от Бугрова. — И всё-таки он чем-то выделяется из толпы. Зачем гадать, тем и выделяется, что не такой, как все. От улыбки и внешности, до поведения — другой!"

— Дарья, не сбегай — предупредил тут же он, цапнув за руку. Как получается не выпускающий её из поля зрения при всём том балагане, крутящимся около него, Бугров, был на стрёме. Это притушило немного её неудовольствие. Значит, она ценнее для него их всех.

— Я просто не хочу мешать, — буркнула она.— Общайся на здоровье. Вон их сколько, пока то да сё...

Он, засунув руки в карманы брюк, пожал плечами и промурлыкал:

— Знаешь, детка, ты и не мешаешь — это знакомые девчонки.

Дашка копируя его тоже пожала плечами.

— Я поняла.

Посверлив её горящим взглядом, в своём желании разобраться, он проявил упрямство.

— Что именно?

"Надо же, а то не понимает. Придётся объяснить непонятливому-то".

— Ты бабник, так это называется,— выпалила она.

Бугров ухмыльнулся:

— Не так! Бабник — это когда мужик баб любит, а у меня наоборот. Бабы меня. Разве я не прав.

"Наверное, прав",— подумала она, но, не желая проигрывать, выпалила:

— Значит, ты КИНБАБ.

— Это что за бублик?— вытянулось лицо у него. Так подурацки его ещё никто не называл.

— А это бабник наоборот — кинбаб. Кинул бабу, и привет.

Бугор опешил и в очерёдный раз просмеявшись, буркнул:

— Надо же такое придумать. Неужели я в твоих глазах так опасен? Ты вот почему вчера, маленькая, за мой рукав цапнула, нас же много стояло?

Серьёзный вопрос. Дашка задумалась: "И правда, почему?" Но ответ нашла быстро. Сказала правду.

— Я на голос шла с закрытыми глазами, когда расплющила, то увидела большого парня, а большие все добрые, так бабуля говорила.

"Золотая ты моя, золотая!" Бугров обрадовался и с ходу пустился в пространные объяснения. Естественно, в свою пользу.

— Психолог. Женская интуиция тебе подсказала. Она у баб на высоте. Вот и эти девчонки всеми женскими потрохами чувствуют, со мной надёжно и нескучно. Поэтому и тянутся, — весело прикончил исповедь в свою защиту Роман.

Но на Дашку это не произвело впечатления и она задиристо вскинув носик парировала удар.

— А ты всех осчастливить хочешь?

— По силе и возможности, — хохотнул не откидывая такую возможность Бугров.

— Ну да. Немного потребностей, немного удовольствия... Всего понемножку, а на выходе пустота.

— Маленькая ты ещё о таких вещах рассуждать... Вот и всё. И больше ничего.

Опять улыбка осветила и так красивое лицо. Она пыталась рассмотреть, наконец-то его, вчера было не до этого. "Высокий, широкоплечий, очень хорошо сложенный, приятное мужское лицо, короткая стрижка, задорный взгляд, пушистые ресницы. Наверное, всё здорово. Да точно всё здорово. Но, похоже, решающую роль для женщин играет что-то другое. Не вешаются же они на всех смазливых подряд? Может быть виной тому внутреннее тепло, что греет или нежность что льётся водопадом? А может он прав и это надёжность?" — ломала она свою головушку над проблемой, ураганом ворвавшуюся в её жизнь. Сказала, естественно, всё поперёк.

— А ты не много о себе воображаешь? Мне так абсолютно всё равно сколько у тебя девиц. Хоть табун — мне — то что за дело.

Довольная собой, она мстительно улыбнулась.

Бугор понимающе хмыкнул. Его её красноречие совершенно не тронуло. Был уверен— притворяется. Его, Бугра, и игнорировать...

— Ну-ка пойдём потанцуем, — предложил он, обнимая её за талию и заставляя оторваться девчоночьим ногам от плит.

— Боюсь, это невозможно,— бестолково пыталась сопротивляться такому силовому натиску она.

— Вот те раз! Это ещё почему?— сверля удивлением и вопросами: всё же подтянул он её к себе.

— Я так не умею, — заупрямилась Даша.

Бугров сморщил лоб. Похлопал глазами. И стараясь быть терпеливым спросил:

— А как умеешь?

— Как я умею, не умеешь ты, я в школу танцев ходила,— гордо вскинула подбородок она.

Бугров почесал затылок: "Да, тогда капец. Впрочем, выход есть".

— Хорошо, идём, я тебя научу моим танцам,— объявил он ей.— А ты при случае меня своим.

И, чтоб долго не раздумывала, Бугров подтолкнул её в круг танцующих пар. Хотела возмутиться: "Как он может?! Что за поведение?!" Но на это уже не было времени. С права и слева суетился в свободных конвульсиях народ. Дашка заметила странную вещь: "Потихоньку перестаю ему сопротивляться. Это уже никуда не годиться!" Понаблюдав за толкающимися рядом парами, быстро усвоила нехитрую науку танцующих. Топчись и топчись себе на здоровье, главное — не навредить партнёру. Руки пришлось пристроить на его плечах, кто знает, куда их вообще девать. Бугор же постоянно елозил своими по её спине. Протест против этого был придушен на корню. Её, как котёнка, просто прижали к груди, ещё и со смехом. "Больше танцевать не пойду,— решила она для себя.— И вообще, это последняя встреча. Сегодня же мамочке покаюсь. Что, в самом деле, за беда. Не убила же никого. Зато с головной болью по имени Бугор будет покончено".

— Что за танец, если мне тебя всё время стукнуть хотелось — по возвращению на место пробурчала Даша.

— Да-а? — с комической серьёзностью, удивился он. — Я тебе наступал на ноги, и ты умеешь драться? Что-то я вчера твоих бойцовских качеств не заметил?

— У тебя нахальные руки, — не замечая сарказма в его словах, пыталась сопротивляться Даша, — А драться — я научусь.

— Прости, малыш, привычка, — миролюбиво шепнул Бугров, у её и так горевшей щеки. — Тебе неприятно?

"Как ни странно, приятно", — хотел обронить её язык, но она вовремя прикусила его, отвернувшись. "Вывернулся. Вот ведь какой кисуньчик и по моське не влепишь, уже и не хочется". А вообще-то с Бугровым она установила ещё одну истину: "Любой пинок под зад, нельзя воспринимать, как обиду или личную трагедию. Только, как урок, этап, ступеньку. Зафиксировал с пользой и живи дальше".

В раздумьях не заметила, как подошли и остальные вчерашние её мучители. Опять шумная толпа окружила Романа. Она растерявшись не знала куда себя деть, поэтому беспомощно топталась рядом.

— Привет Бугор, ты, куда пропал со вчерашнего дня?— хлопнули по рукам в приветствии кореша.

— Привет, привет...— лыбился Бугров.

— Расскажи, как от сумасшедшей отделался?— трахнули они ему в лоб вопрос.

Ромка, ухмыляясь, уже привычным жестом, задвинул Дашу себе за спину. Должно быть для предосторожности. Но, похоже, это было лишнее, её и так не узнали. "Вчера у меня был точно ненормальный вид", — ужаснулась она, разглаживая джемпер на широкой спине парня. А компания гнула своё:

— Вот шизофреничка попала, ну, и что молчишь?

Бугров, придерживая Дашу рукой, чтоб от бредней мужиков не рванула на все четыре стороны, старательно тянул:

— Да ладно вам, нормальная девчонка была только маленькая, ещё и перепуганная.

— Ну, это вопрос кто кого перепугал? — гоготали парни. — Я б и поспорить мог на этот счёт, — заявил Дрот.— Зануда та ещё. У нас всё было на мази, влезла и испортила.

Естественно, всех интересовал финал.

— Куда ты её сбагрил?

— До дома проводил,— признался немного подрастерявшийся от напора и присутствия Даши Роман.

— Не отстала, ну такая шиза,— сочувствовали дружки.

— Факт зануда,— влез опять Дрот.

Вяло оправдываясь, знал, что друзья ему всё равно не поверят. Им приятнее верить в свою легенду о Бугре, а по ней с девчонками у Бугрова должны быть исключительно любовные отношения и возможно даже с такой балалайкой, как вчерашняя. Он бы не разочаровал их сказкой, но одно но... Даша за спиной. Именно поэтому он не отходил от правды.

— Жалко было. Если помните— ночь на дворе песни пела. — Тянул он. Однако, Бугров, нащупав похолодевшие пальчики Даши, угрожающе повёл могучими плечами:— И что вы привязались "шиза, да зануда", забудьте, — рявкнул на приятелей Роман. И не дожидаясь ответа отвернулся.

"Вот это номер!" Друзья, отойдя от столбняка, погрозили пальцем,— финтишь что-то. Вот про свои дела с ними Бугор трепаться не собирался и потому, наклонившись к уху послал их куда подальше. По-видимому это не было так далеко, как надо было. Побыв пару минут в прострации, парни принялись хохотать.

— Ты чего, Бугор, она тебя не укусила часом? Может, это заразно? — веселились ребята.

Это было уже слишком, стратегической ошибкой ребят. Почувствовав дрожь в конечностях девчонки, Роман нахмурился и не дав им больше раскрыть рот пресёк их прения:

— Хватит прикалываться, надоело. По уху получить хотите?...

Дружное: — О-о! вывело Бугрова окончательно из себя. Почуяв это, дружки заторопились. С Бугром шутки плохи и лучше им знать меру. Враз на берёзах все будут болтаться, а менты здесь танец с палками танцевать. Перестраивались в темпе.

— Ты с нами или вот с этими прелестными ручками останешься? — ткнул Сивый. В сторону забранных в плен Бугровым Дашкиных пальчиков.

— Видишь, сам всё понял, чего язык натруждать, идите уже, пока по кумполу не получили. Сматывайтесь, сматывайтесь или мозги вправить...

Насчёт "вправить" это они поняли. Это им дважды напоминать не надо. Каждый в той или иной мере с кулаком Бугрова знаком.

Дарья застыла ледяной сосулькой. Только что мяукавший котёнком Бугров превратился на глазах в грозного тигра. Поймав страх в её глазах, он мучился и стыдился себя: "Малыш, ты не смотри, что я такой...— у меня в душе подснежники цветут".

Даша чудесным образом растаяла, её сейчас волновало срочно иное: "Ушли, не узнали. Господи, как стыдно", — прятала Дашка горевшее лицо, уткнувшись в его спину. Раз прогулялась и сразу в приключение въехала. Таким как она лучше на привязи сидеть. Перебивая её панические мысли, на землю закапал первый, весенний дождь.

— Ой, капнуло, — обрадовалась перемене она.

Неожиданно к неудовольствию Романа стал накрапывать дождь.

— Похоже, дождичек шелестит, пойдём к сетке под навес, — потянул он её за собой.

Так оно и было. На раскалённый за день бетон и железные крыши сеял дождь. Тёплый, весенний, непродолжительный, он скорее был в радость, чем в огорчение. Небо располосовали яростные молнии, и топот струй, бьющих наотмашь, заглушил все другие звуки. Шуму-то, шуму, а пыль только и прибил, так обычно говорят о таком в народе. Зато как освежил. Горьковатая духота сменилась позволяющей вольно и глубоко дышать прохладой. Капли собирались на крыше навеса, потоками сбегая вниз, разбиваясь, разлетались фонтанчиком по ногам и брюкам зябко ёжившихся друг к другу танцоров. Многие стояли под дождём, глядя друг на друга, не замечая ненастья, что-то оживлённо обсуждая или просто целуясь. Даша, наверное, тоже бы вот так хотела чувствовать и любить. Она бы хотела любить, как свою жизнь и готовой эту самую жизнь за него отдать. Но бывает ли так?

— Ай, — дрожь пробежала по телу, капля угодила прямо на голое плечо Дашутки.

— Меняемся местами, малышка.— Бугор, представляющий собой образец спокойствия и невозмутимости, переместил Дашу лицом к сетке, спиной к себе, мужественно принимая летящие сверху струйки на свой шикарный джемпер и моднячие брюки. Любая бы пришла в восторг, а Дарья шумела:

— Пусти, — дернулась она, пытаясь высвободиться из кольца могучих рук всеми четырьмя лапами. Однако сердце неровно билось, а тело мучила дрожь.

— Так теплее, не брыкайся, маленькая. Дрожишь уже.

"Опять он прав, ради пользы можно и потерпеть, всё едино — игра. Спина, прижатая к его жаркому джемперу, не отвалится, и грудь от его рук, сцепленных под ней, не отсохнет. Ох, Дашка так можно оправдать всё!— горячим угольком пронеслось в голове.— Вот нахал, больше никогда с ним ни за что никуда не пойду. Сейчас потерплю, а больше ни-ни", — успокаивала себя девчонка.

Дождь оказался непродолжительный и на её радость затих так же неожиданно, как и начался. Умытое небо выгнуло луной брови и нарядилось ожерельями звёзд. Из парка потянуло ароматом первых цветов. Где-то далеко-далеко громыхнул уставший гром, как будто небесные грузчики двигали планеты.

— Ром, идём отсюда, — попросила парня Даша.

— Не впечатлило? — наклонился через плечо он, не спеша её отпускать. Улыбка и горячее дыхание обожгли щёку.

"С чего я всё-таки ему всё спускаю? Что со мной происходит? Он никак не должен меня волновать, это такой тип..."

— Угадал. Лучше погуляем, так красиво. Посмотри, берёзки купаются. Сами себя купают. Ну, смотри же, — повернула она пальчиком его лицо в нужном направлении.— Теперь видишь?

Он чуть не взбрыкнулся от её вольности, мол, в чём дело-то? Только как не странно, но теперь он видел то, на что она ему указывала. А её "вольность" сразу приобрела статус милой и нежной.

— Никогда бы не подумал, действительно купаются. Хорошо идём, уже прогресс, вечерний город тебя вчера, как я понял, подзавёл, — посмеивался он, уводя её с танцплощадки.

Мокрый асфальт блестел зеркальными лужами.

— Лужи,— обрадовалась Даша, захлопав в ладоши, — а звёзды по ним прыгают. Смотри, — прыг, прыг. Дождик звёзды в лужах искупал и обратно на небо бросил. Сияют загляденье.

— Точно, — согласился Роман, — когда ветерок гуляет, звёзды в прыжках тренируются.

— Ой!— влетела девчонка в лужу. Хорошо только одной ногой. Второй не успела, Бугров выхватил. И тут же разворчался:

— Смотри под ноги, малышка. Звёзды искупаются и попрыгают дальше, а ты с мокрыми ногами пошлёпаешь.

— Ах, всё равно, — легкомысленно махнула она рукой, крутясь на своих лодочках-шпильках.— Черёмуха цветёт, я ещё вчера заметила,— потянула носиком Дашутка.— Такой пьянящий аромат, такая заморочка для голов. Чувствуешь?!

Он чувствовал, а ещё так чудно и необычно ему не было ни с кем. В девчонках существует что-то большее, чем внешность, и это никак не связано со стандартами красоты. Выходит, он это "что то" во всех пропустил или оно не у всех, а только у избранных и в их числе Дашка... Ему жаль бедных девчонок, которые стремятся к полному соответствию модному типажу. Интереснее нестандарт, индивидуальность. Скрывая свои мысли пробурчал:

— Обалдеть с тобой в самый раз. Поражаешь забубонами, как пришелец вон с той звезды.

Он удивлялся всем её таким речам, всё же приглядывая за ногами девчонки и вовремя выхватывая из луж. Ему на самом краю удавалось, приподнимая за локти, переносить её на безопасное место.

Дашка из его содержательной речи ровно ничего не поняла. Но это не важно. Главное — это состояние безумной лёгкости и полёта. С ним ей было так же легко и надёжно, как с отцом. Из головы совершенно вылетело то, что он чужой неизведанный объект. Она и думать уже об этом забыла.

Гуляя, набрели на знакомую со вчерашней ночи скамейку. Сегодня она разглядела около паркового инвентаря клумбы цветущих тюльпанов. Где-то, совсем рядом, уводили в мир грёз ландыши и выкинувшая стрелки цветов сирень.

"Как меняет человека страх: всю эту красотищу я вчера просто пропустила", -удивилась Даша.

— Посидим, — с удовольствием шлёпнулась она на скамейку. — Такой прекрасный вечер...

— Куда? — рявкнул Бугров. — Вы кенгуру видели? Лавочка мокрая и холодная. Ох, шустрая какая! Лишь бы прыгать...

— Не растаю, — беспечно отмахнулась она, игнорируя предупреждение.

Бугрову такой легкомысленный подход не понравился.

— Дурёха, — выдернул её уже из насиженного места парень. — Юбка до пупа, попа голая. Математика и физика в голове, а что бабе требуется знать, не ведаешь. Анатомию учить надо было лучше.

Обиженная Дашка пробовала огрызнуться.

— А ты всё знаешь, чего же сам садишься?

Бугров рассевшись и даже облокотившись на спинку скамьи уставился на непонятливый субъект: "Неужели надо объяснять?!"

— Я мужик, мне не рожать, садись ко мне на колени — тепло и сухо. Ох, сколько с тобой мороки, малая!

Дарья слушала внимательно, надеясь почерпнуть от него те знания, что пропустила сама. Слегка наклонив голову и хлопая большими пушистыми ресницами она искоса поглядывала на него. Его ответ ей совсем не понравился.

— Не смешно, — надулась Дашка такой наглости, бестолково топчась рядом.

— Вот и договорились. Иди сюда. — Без церемоний Бугор усадил девчонку к себе на наведённые стрелками брюки и слизнул мимоходом упавшую с ветки на её щёчку каплю давно отшуршавшего по земле дождя.

Выкатив глаза и прикусив язык, она всё же нашла в себе силы выдавить:

— Пусти.

Ага, разбежался. С чего это ему отпускать, если она уже посиживает. Дураков нет.

— Ну-ка тихо, маленькая, — придавил он её возмущение. — Я тебя не съем. Сама же сказала, вечер — сказка. Наслаждайся.

— Руки убери, — простонала Даша, цепляясь хотя бы за это.

— О чём разговор, только замёрзнешь ведь.

"И опять этот наглец был прав. Ночная свежесть покушалась на её голые плечи. С чего так вырядилась. Мёрзни теперь. Так уж пусть это будут его теплые руки",— уступила она его нахальству, конечно же, по необходимости, ну теперь уже точно последний раз. Фонарь мигнул, раз, другой и погас. Зато луна спустилась так низко, как будто собиралась светить только для них двоих. Она огромным шаром висела за их спиной. Как же он красив — спокойный, насмешливо смотрящий на неё. "Нет, так нельзя!" Дарья отрывает от него взгляд и устремляет его в первый же попавший на глаза куст. Глаза выхватывают рассыпанный по листьям жемчуг. Он играет в лунных лучах, отливая голубизной и тайнами...

— Ромаша, смотри, капелька с листочка сирени скатилась в стаканчик тюльпана, — теребила она его, напрочь забыв обиду, через минуту. — А вдруг утром там настоится приворотное зелье или эликсир красоты. Представляешь!— Её сморщенный носик смеялся, а зелёные глаза горели мечтательным азартным огнём.

Бугров растёкся в нежности, свежевыкаченным мёдом.

— Воробушек, ты меня удивляешь?

— Но почему... Представляешь, каждая бы дурнушка знала, что есть шанс выпив этого чудесного напитка стать красивой. Люди ж страдают из-за ерунды.

— Чудная ты какая-то...

— Дурочка думаешь?...— дрогнул её голосок.

Бугров спохватился. "С этим малым ребёнком, в самый раз следить за своим языком".

— Да нет... В другом роде... В другом смысле... Чёрт! Я не то имел в виду.

Даша, посчитав себя не понятой, обиделась. Поэтому враз залезла опять в свою защитную молчаливую скорлупу. "Пусть смеётся раз он такой". Бугров поняв свой промах разволновался: "Обиделась. Вот ведь, с таким чудом, надо быть всегда начеку".

— Не сердись, малыш. Ну, мир? — прижал он её к себе. — Я тебе вчера ещё французский поцелуй не показал, научить? — Он уже понял, как её переключать, главное, подсунуть какую-нибудь учёбу. Ты наверняка о нём ничего не знаешь? — хитрил Роман, но Дашка даже не заметила подвоха, так ей было хорошо. Долго не мудря выложила всё:

— Знаю.

— Откуда? — искренне удивился Бугров. С утра до вечера, что они не виделись большой срок, но не для неё... Недоумение и напряжение, застывшие на его лице, поторопили Дашу с объяснениями.

— Из книжек, конечно, откуда же ещё-то, — надулась она на его непонятливость, правда, вновь быстро забыв об этом. — Слушай. Кончиком языка надо прижаться к губам партнера и если он откроет навстречу рот, подразнить его языком. Позволяя и его языку проникнуть к тебе в ротик.— Цитировала она чужие мысли.— Ну, правильно?

Книги его голова садовая не взяла в расчёт. Это ж полное извращение учить обнимать и целовать бабу по книгам.

— Ты ходячий кошмар, попробую тебя научить, предупреждаю сразу, это не вчерашний урок, будет сложнее, — с трудом сдерживал он смех. — Твоя теория без практики, чушь с хреном. Извиняюсь. Обалдеть можно, каким мусором ты свою маленькую головку засорила.

Даша задумалась, куда он клонит. Уж слишком расторопен и прыток её новый знакомый. Но с другой стороны...

— Бабушка говорит, если налила тесто на сковороду, жарь блин, — согласилась и на это бестолковая девчонка. "Подкинула судьба случай, надо использовать его, когда ещё такой учитель упадёт в её руки".

— Какой блин?— запутался Бугров.

Дашка отмахнулась:

— Никакой, показывай свой французский и попонятливее. Пропадать — так с толком.— Она вскинула на него заинтригованный взгляд.

Он ухмыльнулся: "Будет толк!" Его руки ещё теснее сомкнулись вокруг неё, язык, очертя контуры губ, метнулся внутрь, исследуя полость рта. Всё это Дашку смешило, хотелось защёлкнуть зубы и откусить ему наглый кончик.

— Так. Чего смеёмся? — насторожился Бугор, отстраняясь. Эта обезьянка не вписывалась ни во что. Поэтому её смех может обозначать что угодно.

— Смешной поцелуй, — уклонилась от ответа она.

— Это ещё почему? — опешил Бугор. Так его ещё никто не оскорблял.

— Сказать?

Он осторожно кивнул:

— Ну.

— Мне всё время хочется укусить тебе вот это,— уцепилась она пальчиками за кончик языка, по-свойски раздвинув его губы.

Бугров, наконец, понял, что девчонка не принимает его всерьёз. Для неё это игра, учёба, но не больше. "Она меня просто использует — вот дела!" Он свёл челюсть и прищемил её пальчики. Она нет, не взвизгнула, а непонимающе заморгала. А он сведя брови и глотая смешинки гудел:

— Ущипните меня. Это я тут сижу или не я. Мы целуемся или в КВН играем?

— Учимся, — уточнила Даша назидательно подняв прикушенный палец вверх. Ей это слово нравилось больше других.

Бугров, понимая, что его план рассыпается как сухой песок, попытался всё вернуть в правильное русло с другого боку. Голосом разгневанного репетитора он объявил:

— Детка, будь внимательнее, теперь ты всё это проделаешь, на мне сама. Продолжим.

Продолжим, так продолжим. Дашка прилежно выполняла всё то, что он ей объяснял, но угодить не могла, Бугор был недоволен. Девочке, конечно же, было невдомёк, что всё игра. Она старалась, а он был критичен и решительно недоволен её успехами.

— Совсем не так, не то, нет чувства, руки тебе на что, помогай себе, — ворчал он, заставляя повторять это раз за разом.

Дарья старательно пыхтела, но его критика ей порядком надоела. Она взяла тайм аут. Но время зря не теряла. "Будут тебе чувства, кровосос!" — мстительно прокручивала она варианты в своей взъерошенной голове. Прикидывая, как реальнее это осуществить сейчас. Как, переложив сцены из книг и фильмов на данный случай, достичь поставленной задачи. Интересно откуда же ещё брать познания про чувства. "YES! Я сделаю это", — прищурила она хитрющие глаза, уложив нужные картинки на только что полученный урок.

— Я готова,— заявила она усмехающемуся Бугрову.

— Тогда в бой!— чуть-чуть разжал он объятия, давая ей возможность для маневра.

Набрав побольше воздуха, поцеловала, руки непроизвольно метнулись тонкими пальчиками в его густые волосы... Она застонала почувствовав как встала под ней его плоть, огнем полыхнули наглые руки парня по ней... И Дашка, не успев сориентироваться и прийти в себя, свалилась в лужу с колен вскочившего с лавочки Бугрова. Попав обоими, ногами в лужу, она даже не пыталась выбраться из неё, лихорадочно соображая, что ещё такого натворила. Всё ж делала, как в кино, как учил сам и чувства были...

— Чёрт! Ещё раз убедился в том, что, находясь рядом с тобой, ни на минуту нельзя расслабляться,— выругался он, рывком выдёргивая её к себе на грудь.

"Я ещё и виновата?!— проползло змеёй в голове.— А что я такого сделала?"

— На сегодня мы, что больше не будем тренироваться? — несла она околесицу со страхом заглядывая в его лицо. Вон как разошёлся, а ведь непонятно из-за чего.

Вот про что он забыл так это про занятия. Выдернув её из лужи, Бугров не зная, что с ней делать, держал на весу. С её лакированных лодочек стекала вода. Подумав, отнёс на скамейку. Смотрел виновато и вообще глаза отводил, будто провинился в чём-то перед ней так, что ой-ой... Это Даша сразу заметила. А вообще-то не так уж и плохо всё. Пусть чувствует за что угодно виноватым себя, чем её.

— Извини, маленькая, похоже, ты промокла насквозь. Не переживай, что-нибудь придумаем. Вот так, — наконец посадил Роман её на спинку лавочки, ногами на сидение.— Снимай мокрые колготки,— приказал он, ткнув в ноги. Заметив её нерешительность и сомнение буркнул: — Господи, да я отвернусь, чего там у тебя не видел.

Даша подумав согласилась, но всё же предупредила:

— Не подсматривай.

— Затылком?— буркнул он, рассеянно смотря куда-то вдаль...

Дашка, занявшись делом, отмолчалась.

— Всё?— тряхнул головой он.

— Да.

Он развернулся.

— Давай сюда ножки, я платком разотру,— поставил он её ступни на свои колени. — Нормально? Потерпи, малыш. В руках ещё погрею. Вот так. Не морщись.

Дашка морщилась от щекотки, а вовсе не от его рук. Пусть себе греет сколько хочется. Вон они у него какие большие и тёплые.

А Бугор совсем по-свойски предложил:

— Дашунь, колготки в карман моих брюк опусти, напомни вернуть тебе их, когда придём домой.

Даша не поверила своим ушам. Карман, это почти сумка.

— Это мне самой сделать? — напугалась она.

Бугор скосил глаз и хмыкнул:

— А кому же? У меня других рук нет. Давай, малая, давай не робей...

С сопением, но одним пальчиком затолкала, до этого чужими карманами ей распоряжаться не доводилось.

Бугров растерянно вздохнул. Девочка не подводилась под стандартную черту. Его распирало любопытство и, воспользовавшись благоприятным моментом, он решил поговорить.

— Маленькая, а почему у тебя нет подруг? — спросил он вдруг. Он со своей колокольни догадывался почему, но хотелось бы услышать от неё.

Дашка покачалась на спинке туда-сюда, решая надо откровенничать с ним или погодить и вздохнув, сказала:

— Непривлекательна я для ровесников. Домашняя вся, бабушкина и мамина. Одноклассники старательно списывали у меня, больше ничем я не была им интересна. Мне скучно с ними, им со мной. Всё честно.

Бугров подёргал собственный нос: жизненных навыков не имеется. Чиста и откровенна, как первый снег. А что собственно он от неё ожидал... Если не крутить перед собой, то как раз этого.

— Ну не знаю, девчонкам же надо о чём-то трещать: косметика там, тряпки, парни, секс?— заспорил он больше для того, чтоб заспорить.

Не задумываясь она возмутилась узкой направленности его ума.

— Мне было не до глупостей, не было совсем времени на всякую там ерунду. Три школы: музыкальная, танцев, нормальная и ещё репетитор по языкам.

У Романа аж отвалилась челюсть. Но он, ловко справившись со своим удивлением, продолжил пытку.

— Интересный расклад, зачем тебе такая канитель? Это ж лопнуть можно.

— Спроси чего полегче, — не стала углубляться в объяснения она. Всё равно же не поймёт.

— Из ребят тебе кто-то нравился, в классе там или во дворе?— стараясь равнодушно, для чего то спросил он.

Дашка удивилась: "Зачем ему это?" Но ответила:

— Внимания не обращала, они ещё маленькие.

Роман хмыкнул и с новым азартом потёр её и так красные ноги.

— Своеобразный подход, а они на тебя?— не отставал Бугров, углубляясь и углубляясь в познание необычного объекта, как крот.

Дашка пожала плечами и попробовала поболтать ножкой: "Вот пристал!" С ножкой номер не выгорел. Бугров держал крепко. Вздохнув выложила всё, что думала по этому поводу. Естественно, правду, по другому она не могла. Опять же чего скрывать, сам с глазами.

— А разве в таких, как я, влюбляются? Всем красивых дур подавай. Я так думаю, умные-то зачем? С ними скучно и напрягаться опять же требуется.

— Это как?

— Догонять и перерастать.

Бугров поморщился: "Перспектива!"

— Солянка получилась из твоего воспитания

— Почему?

— По кочану. Ножки согрелись?

Дашка мотнула не только головой, но и туловищем. Бугров отвлёкся и выпустил ступни. Раз! И девчонка кувырком перевалилась через спинку лавочки, сверкнув перед его носом не только голыми ногами, но и кружевными трусиками. Бугров оцепенел. Отойдя от лёгкого обалдения, закрыв рот, метнулся за лавочку. Дашка уже стояла на карачках. Выхватив её из травы, он усадил летунью к себе на колени. Проверив и убедившись, что повреждений нет, захохотал.

— Японский городовой!... Дашка, ты сведёшь меня с ума. Глазом не успел моргнуть и брык! Где болит?

Даша от обиды всхлипнула и замотала головой.

— Нигде не болит. Свитер вот в полосочку стал, что мамочке скажу и руки грязные, надо в луже помыть.

Да! Ситуация! Об этом он подумать не успел. Белый свитер теперь напоминал камуфляж. Колени чёрно-зелёные. Точно скажет — по кустам валял. Но деваться некуда, придётся идти. Никогда Бугор ни перед чем не отступал. Он, наклоняясь к её щеке, говорит:

— Пора домой, детка, на первый раз с тебя хватит познаний жизни. Давай лапки ототру.

Дашка кивает. Покорно протягивает грязные ручонки. Бугров намочив в листве сирени платок принялся за дело. Оттереть ладони — самое простое дело. Следом досталось коленям. Они аж горели фонарями. Но вот что делать со свитером, они не знали оба. Да уж, с познанием похоже переборщили. Оправдываться перед мамочкой до конца жизни хватит. Дашка представив что будет, вздохнула. Слизнула набежавшую слезу. Бугров заметил.

— Ты чего, детка, рвёшь себе сердечко? Из-за этого что ли?— оттянул он грязный свитер.— Объясним.

— Это будет не просто. Я подставила тебя...

— Ерунда. Я взрослый лоб, могу жениться. Будут наседать, пойдём в загс, распишемся. Кто нам указ.

Он остолбенел аж сам от своих слов. С чего это эта малявка так его перекособочила. Он вообще жениться не собирался так скоро. Может потом когда... хотя бы стукнет сорок. Это же надо было ляпнуть. Но Дашка прыснула и замахала руками. Мол, не городи огород. На Рейхстаге все места заняты ещё в отечественную. Полная чепуха. Придумал тоже. Бугор почувствовал разочарование. Ему и отказали, что-то неправдоподобное. Опять же, пожалел себя за то, что девчонка, которую выбрало его сердце оказалась такой ещё зелёной. Но теперь заговорила в нём нежность. Точно к ребёнку.

— Поехали, маленькая, — подхватил он упирающуюся девчонку на руки.

— Не надо, я дойду, пусти — отбивалась от его рук Дашка, — маленькая что ли...

Но Бугор предупредил непререкаемым тоном, таким, что лучше не спорить:

— Ша, девочка, сиди тихо, лучше держись покрепче.

"Какой колючий и самолюбивый, придётся объясняться".

— Мне не хотелось бы так возвращаться... Это было бы совсем не правильным. Тяжело же...— оправдывалась хоть этим она. Хотя довольна была до жути. Чего бы не покататься коли катают. Выясняется, что Бугров не такой уж примитивный и неинтересный тип, как казалось раньше. С ним, как раз весело и интересно.

Он смягчившись тоже попробовал объясниться вполне по его прикиду сносно:

— Осенью в армию. Там тяжести настоящие придётся ворочать, а ты так физзарядка,

пушинка.

— Какая армия, — удивилась она — ты же уже взрослый?

Дарья так посмотрела, что он споткнулся: "Ой, мать..." Опомнившись Бугор прикусил язык. Даша не нашла ничего умного, как посоветовала быть осторожным. Он пряча улыбку тут же сообщил ей, что, если она не хочет, чтобы он вместе с ней растянулся на мокром асфальте, пусть не хлопает на него своими большущими глазищами. Как вести себя в такой ситуации она не знала, возможно девушке позволительно раскрыть их ещё шире. Но Даша выбрала другой способ, она припечатала ему пальчиком нос, как свистулечку, просвистела паровозиком и поторопила:

— Так что там с армией?

"Детсад!" Он замерев как снеговик ухмыльнулся и перекривился, как будто откусил лимон. Это было так заразительно, что она почувствовала вкус того лимона на своём языке. Бугров же объяснял своё аховое положение.

— А я косил, потом техникум заканчивал, отсрочку давали. Так что аты-баты и автомат через плечо мне обеспечен в этом году. Крепко держат. Не вырваться.

Не согласная с таким выводом Дашка тут же вышла с предложением.

— До осени есть время, можно в институт поступить.

Бугров аж охнул:

— Придумала, чтоб учиться мозги надо иметь, а я техникум еле дотянул.

— Учился сам, никто не помогал?— заинтересовалась Даша.

— Как на духу,— сознался он.— Сам пыхтел.

Даша воодушевилась:

— Тогда дело поправимое. У меня идея.

— Против армии все идеи блекнут, думай — не думай, — вздохнул Бугров,— я уже и проводы прикинул.

— Вот-вот, подождут твои проводы, а если военное училище? Десантное, например? Оно недалеко, кстати, от мединститута, куда я собралась.

Бугров чуть не выронил её из рук.

— Из меня офицер? Ты точно ненормальная. Придумать такое. Обхохочешься. Наши менты животы надорвут.

— Это точно твоё, — не слушая его, неслись Дашкины мысли на пришпоренных конях.— Твой рост, ручищи, темперамент, впишутся в профессиональное русло. Очень важна в жизни правильно выбранная профессия. Это небесный промысел Боженька всегда подсказывает, и если человек услышит его совет, всё начинает складываться.

— Да я плохой.

— Как говорится, тьфу— тьфу. Вот уж не так... Просто в тебе душа не живёт в ладу с поступками. Надо поработать над этим.

— Вот придумала... Опять же, больше пары не получу, — уже слабее сопротивлялся её сумасшествию Бугор.

Почувствовав слабинку, она подналегла с уговорами, на его руках ей не казалось это сложным. Вот он, вот она и приятное покачивание. Говори себе и говори, обсуждай, возражай. Удобно.

— Ерунда, я подготовлю. Всё равно готовлюсь к экзаменам в школе и тебя параллельно натаскаю. Ну, что слабо?

— Ничего из твоего базара не накапает, — сомневался всё ещё он, — я тупой.

Запас прочности, всё ещё держал его на плаву.

— Кто сказал?— прищурилась Даша.

Бугров выложил всё и безутайки.

— Так в школе рассказывали, в техникуме уточнили. Я ж не могу профессионалам не верить...

Дашка бы запросто протестуя топнула ногой, но на весу это оказалось проблематично. Подумав, она всё же нашла как выразить своё возмущение. Она свела руки на груди, ничего что отпустила его шею, не упадёт, он же держит. И объявила:

— Какая глупость. Трусишь, как все мужики, а я подумала, что ты другой.

Что— что? В трусости его ещё никто не упрекал.

— Эх, ма! Ну и что мне делать? — клюнул он на Дашкину заморочку. Бугров, раззадоренный её низкой оценкой его характера, ничего так не хотел сейчас, как доказать бестолковой девчонке её ошибку и своё превосходство над ней.

А Дарья уцепилась за это. Цап— царап! И быстренько под черту:

— Сходи завтра в военкомат, наши мальчишки так делали. Напиши там заявление или как оно там называется. Возьми обязательно программу поступления. Про медкомиссию, справки и характеристики тебе объяснят. Всего и делов-то — захотеть.

— В мою голову такая белиберда прийти не могла, — посмеивался Ромка, — друзья засмеют. Но ладно, я подумаю...

Осмелевшая до безобразия Дашка не согласилась с таким подходом.

— Не подумаю, а поторопись сделать. Время тикает. Вот! И почему белиберда? Твою бешеную энергию надо использовать в мирных целях, постоянно держа под колпаком. Это в гражданской жизни довольно-таки трудно. А там, спецы, направят её в нужное русло и научат пользоваться с толком. Адреналин будешь гонять в безопасном для мирных жителей Земли месте. По— моему, всё правильно.

— Ты ж хотела на завтра запланировать ссору? — хитро сощурил глазищи Бугров, слизнув с её щеки капельку, упавшую с мокрой листвы. И, естественно, надеясь под благовидным предлогом, не ущемляющим его самолюбие отвертеться.

Дашка схватилась: "Ох, точно так!" Надо же было объяснить маме хоть как-то отсутствие Романа. Вот она и придумала ссору. Поссорились и всё. Разошлись и никаких вопросов. Не пустится же она их мирить в самом-то деле.

— Забыла, точно, вылетело из головы, извини, но мы можем её перенести на месяц. Поссоримся позднее, какая разница, а сейчас оставим всё, как есть и займёмся подготовкой. Тебе решать. Ты хозяин своей жизни.

Ох как он мучился: "Что хозяин — нет базара, но а если она над моими знаниями будет хихикать?— размышлял он.— Нет, Дарья не должна. К тому же задето моё самолюбие? Должен доказать. Ну а вдруг облажаюсь? Ох, какое это будет поражение для меня!"

Шли, шли и пришли. Дорога привела во двор. Задрав голову, она нашла окна их квартиры. Они светились приглушённым уютным светом.

— Ой! Смотри. Свет горит во всех окнах, папка приехал, — разволновалась она, — может тебе не заходить в квартиру? Давай я одна, а?

"Подумаешь!" Крутой Бугор готов и к такому раскладу событий. Неправильно сказать, что ему очень нравилась компания её отца. Но чего только не стерпишь ради пользы дела и поддержки своего имиджа. Поэтому он и разбурчался:

— Ну, вот ещё, немаленький. Обещал твоей маменьке на руки сдать. Она тебя получит. Ну учинит твой папа мне смотрины по всем родительским хотениям и правилам. Ну поворчит, что раскопала и выбрала ты полное ничтожество, ты ж не поверишь... К тому же, я тебя уверяю и мамочка твоя рано или поздно смириться...— не дрогнул парень, втолковывая ей свою точку зрения на вырисовывающуюся проблему. И главное — сам не понимал, зачем лезет в тот лабиринт. В отличии от его губ расплывшихся в мягкой улыбке, её поджатые не открылись даже на его нежное: — Трусишка.

На этаж влетел бегом, бежал, прыгая через две ступеньки.

— Упадёшь, — вцепилась в него Дашка, совсем не желая грохнуться на пару.

— С моими-то ногами...— Его взгляд упал на её голые ноги.— Малышка, достань из кармана свои колготки, а то у меня руки тобой заняты. — Спохватившись, попросил он, стоя перед дверью.

Дарья про всякий случай уточнила:

— Мне, самой туда залезть, это же твой карман?

— Считай, что ты получила на это моё разрешение. И надо натянуть их на ноги, а то крику не оберёшься.

— Здесь,— удивилась Даша.

— А что... Я прикрою...

Больше не соря и ничего не уточняя, Дашка запустила руку за колготками, но её пальцы скользнули совсем по-другому.

Ооо! Схватив жару, выдернула руку, со страхом глянула в смеющиеся, нахальные, глаза Бугрова.

— Глубоко не лезь, они рядом, попробуй ещё раз.

Она решительно отказываясь замотала и так растрёпанной головой. Весь её вид говорил: "Ни за что!"

Бугров хмыкнул:

— Останутся мне подарком.

Да что же это такое! Ладно, она залезет, чего уж там. Осторожно скользнула вытянутой в щепочку ладошкой в карман. Всё получилось удачно, но вместе с колготками Дашка выудила и презерватив.

— Ой, что это? — подсунула она ему пакетик под нос.— Это не моё.

— Естественно, не твоё. Это моё. И тебе ещё рано знать для чего сей предмет. Засунь обратно.

Дарья засунула. Требует. Пусть. Но решительно отказалась тянуть сейчас колготки на себя.

Бугров было вскипел, но вдруг пошёл на уступки.

— Может и правильно. Мокрую тряпку на ноги... Бырр... Собственно какое, малыш, им до нас дело. С чего мы должны оправдываться.— И уже строже:— Ну что смотришь! Давай звони.

Старательно вытерев ноги о половичок, он ждал, когда Дашка нажмёт на кнопку дверного звонка. Ждал предвкушая бурную встречу— спектакль. Догадка оказалась точна.

— Что случилось? — изумилась Надежда Фёдоровна, увидев дочь на руках Романа.— А присмотревшись внимательнее от изумления раскрыла рот.— Господи, что ты с ней негодяй сделал? Я ж предупреждала... Да я тебя...

"Ну вот, к гадалке не ходи!" Бугров, не дождавшись конца, не вежливо оттеснив пышущую гневом женщину прошёл в дом, ногой закрыл дверь и прервал её верещание:

— Ничего особенного, не досмотрел, в лужу угодила. Попарьте ей ноги в горчице, — не пожалел он совета, покачивая девчонку на руках. При ярком свете, он краем глаза рассмотрел, что как не вытирал лицо и руки малышки, а на них остались разводы. Только и успел подумать: "О! Счас начнётся". Как оно и началось.

— Какая лужа... Я что слепая. А то не разглядеть следы травы... Где ты её, подлец,, валял?

Бугров только собрался намекнуть на то, что раз так, он женится на ней и тем самым искупит вину, но Дашка, разгадав его манёвр и предвидя последствия такого шага, влезла без предупреждения в горячий разговор:

— Мам, не смотри ты так на него, случайно получилось. Дождь, я курица неуклюжая оступилась.

— Какая лужа, если на тебе грязь и сок травы... Слепому видно что валялась. Ох, Господи! Знала, чувствовала, что добром это не кончится.

Дарья решила не отрицать доказанный факт.

— Ну валялась. Сама свалилась со спинки лавочки. Бух! и всё. Роман сам напугался. Он и подумать не мог, что я бултыхнусь. Впрочем, я тоже не могла про себя такого подумать. Он уж точно не при чём. Пожалуйста, оставь его в покое, — взмолилась Дарья.

Бугров лыбясь на стушевавшуюся Надежду Фёдоровну, аккуратно, словно хрустальную, опуская на ковёр Дашу, пропел:

— Жили у бабуси, два весёлых гуся... Пока, малышка, — чмокнул он её в губы на прощание. В роли "жениха" имел право.— Вопрос снят. Казнь отстрочена. Я пожалуй пойду. Ах да... в следующий раз разговор взрослых не прерывать и без разрешения не влезать. Ясно!

— Так она ж тебя...— пыталась оправдаться обалдевшая Даша.

— Это дело мужчины. Ясно?— ещё раз и строже переспросил он.

— Ясно...

— Тогда покойной ночи и сладких снов,— он опять, чтоб не нарушать картинки и не разочаровывать Громову, приложился к её губам прощальным поцелуем. Не жарким, лёгким. Закатил глаза— не плохо. Ещё раз чмок— чмок и к двери.

Но уйти ему не дала именно она, Громова. Бугров решил, что его ждут её извинения. Но он ошибся. Взяв, парня за локоть, она вкрадчиво попросила:

— Задержись Роман, с тобой желает поговорить Дашин папа.

"Боженька!" Дашка напряглась. Отец не мама, может и до правды добеседоваться. Её испуганный взгляд метнулся на Бугрова. Невозмутимый Бугор улыбался её страхам. "А чего... Поговорим". "Ему всё по барабану", — подумала она, не разделяя его веселья. Но в разговор, учитывая его предупреждение, не влезла.

— Иди-ка, в ванную, всё будет хорошо,— шепнул он ей, укусив между делом горящую мочку её ушка. Переборщил. Громова в знак неудовольствия отвернулась. Не воспитанный нахал.

— Ведите Надежда Фёдоровна, — сложил он руки за спиной.

— Паяц, — пробурчала недовольно Громова.

Идти не далеко. По коридору и направо. Мог бы, конечно, и сам разобраться это ж не служебные коридоры, где можно заплутать разыскивая нужную дверь, но раз хозяйка конвоирует сама, значит, ей зачем-то это надо.

— Борис Викторович, — постучала та в кабинет мужа. — Можно? Это...

Отстранив женщину— сам разберусь, Бугров шагнул через порог. Два раза не убьют.

— Роман Бугров, — первым представился парень, с вызовом глянув в глаза Громова.

— Я оставлю вас, извините, — выскользнула она, изо всех сил, вероятно в знак протеста, захлопнув за собой дверь.

Оба вздрогнули от этого звука, но сделали вид, что не заметили её такого громкого ухода. Мужчины вопросительно посмотрели друг на друга. Оба были в непростом положении. Каждый испытывал и беспокойство и движение друг к другу.

— Борис Викторович Громов, — удивлённо пожал протянутую руку хозяин кабинета. Даже и не знаю с чего начать,— помучил он подбородок.— Вернулся из командировки, и вдруг такая новость. У Даши появился молодой человек, да ещё такой взрослый, согласись, есть над чем задуматься.

— А что вас так удивляет, ей семнадцатый год, страшного ничего не вижу, — не труханул Бугров.— Самый возраст погулять. Не малолетка. Опять же школу закончила, вчера последний звоночек прозвенел— вольный человек. Она и так от сверстников отстала — дикая. Со мной безопасно и надёжно.

— Так-то оно так, — не возражал Громов, внимательно не только слушая, но и рассматривая собеседника, — но Дашка не совсем обычный ребёнок и семнадцать — не двадцать. Ребёнок она, понимаешь меня?

— Не совсем, — признался честно Роман, не понимая, к чему он клонит. На легкомысленную особу Дарья совершенно не была похожа. Так о чём печаль.

Сердясь на непонятливость собеседника Громов вынужден был объясняться:

— У неё не было никогда подруг, не то чтоб мальчиков. И вдруг, бац, ты, такой взрослый, раскованный... симпатичный... В общем, не про неё. Опять же откуда? Ничего общего. Никаких точек соприкосновения.

Громов хотел добавить ещё, что, и наверняка, опытный. Такой мужик просто не может быть другим. Хотел, но промолчал: "Непонятно пока ничего, так чего же лезть на рожон. Да и сомнительно, что парень одарит откровенностью".

То что у Дарьи никогда не было мальчиков Бугров знал, но всё равно было приятно услышать это от её отца. Наверное, так уж устроены мужчины. Каждый желает быть единственным хозяином, владельцем, хотя и не прочь ко всему чужому протянуть руки.

— Надо же когда-то начинать, — хмыкнул Роман. — У нас мужской разговор?

— Да, конечно,— согласился Громов, пока не понимая куда он клонит.

— Тогда поговорим... Вы сами виноваты в Дашкином одиночестве, перепоручив дочь двум женщинам, которые отгородили её от жизни. В чём-то девчонку такой подход уберег от соблазнов, я согласен, но это же ей не даёт полноценно дышать. Ей скучно со сверстниками. Развитием она унеслась вперёд, а её держат на верёвочке. Я ответил на ваш вопрос?

Громов сжал ладони в крепкий кулак. Он вынужден был признать.

— Не думал об этом, может ты и прав.

"Отлично!" Из Бугрова хлынули потоком эмоции. Он торопился высказать всё, что беспокоило его:

— Да прав я, прав, а как вы собираетесь отправлять её учиться одну в другой город. Без опеки, что с ней будет?

Громов опустил кулак на стол.

— Может бабушку уговорить сопровождать её, — вздохнул он, понимая, что парень угодил в правильный вопрос.

Бугров же замотал головой.

— Чушь, а вне дома кто её будет опекать? Она ж как с облака упала...

Громов, потерев щёку, поморщился.

— Что ты предлагаешь?

Роман развёл руками.

— Пока ничего. Попробую её хоть немного окунуть в реальную, а не книжную жизнь. Научить самостоятельности.— Он помялся, помял пальцы и продолжил:— Вы не спросили, как ваша жена, что я нашёл в вашей дочери?

Громов, с рассеянным видом походив по кабинету, встал напротив Романа.

— Она чудесная девочка, стройная и симпатичная. Один изъян — умная чересчур. Просто ей нужен был настоящий мужик, и он у неё появился, так я понимаю.— Громов минутой назад хотел сказать ему совершенно другое, но передумал. — Я лучше спрошу про дело. Чем ты занимаешься Роман?

Напряжённо ожидавший ответа и может быть разгона Бугров удовлетворённо хмыкнул:

— Ремонтом машин. Кончил техникум. Дашутка предлагает пойти в военное училище, оно рядом с мединститутом. Но думаю, глупость это. Поздно всё. Старый я для учения, да и армия в затылок дышит.

Громов задумался, а потом возбуждённо опустил ладонь на его плечо.

— Постой, это не такая уж и глупость. Учиться никогда не поздно, это ещё дедушка Ленин сказал. И главное — будешь с ней рядом. Я помогу тебе в военкомате, завтра же. И в десантном твоём тоже. Только уговор Дарье ни слова. Вот и славненько, и мне спокойнее, когда она под твоим присмотром будет.

— А ведь и правда, я не додумался, — повеселел Бугров, сам не зная почему. Хотя должно быть, лукавил и просто не хотелось отпускать от себя девочку. Ведь если их пути разойдутся, если она поступит в свой медицинский, а поступит она в него непременно, то ему не видать её как своих ушей.

А Дашка маялась под дверью, прикладывая к щели то ухо, то глаз попеременно, пытаясь хоть самую малость узнать. Слишком надолго затянулась беседа. Она не только приняла душ, но и успела соскоблить с себя зелень, а они всё говорят и говорят. Сколько можно? Она так хотела бы узнать, чем закончилась та их беседа. Во всяком случае шума, кажется, не было. Ни тот ни другой не проявлял ни малейшей агрессивности — одно это уже радовало. И вдруг...

— Я с тебя, паршивца, шкуру спущу, — кулаки отца нависли над сидящим на диване Бугровым. До стоящего он бы просто не достал. Об том Даше подумать было недосуг.

"Наших бьют!" Тут уж не до законов приличия и анализа картинки.

— Папка, — влетела Даша, — не надо, я сама во всём виновата. Папулечка, не бей его, —

кинулась она между отцом и Романом и вместо гнева увидела смеющиеся лица мужчин. Бугров дёрнул её к себе на колени.

— Сиди смирно, а лучше улыбайся, — горячие губы опалили щеку.— А то твой отец может о нас чёрт знает что подумать. Например, что ты не рада моему присутствию.

Достойный совет лицемера. Даша косила на вполне спокойного родителя. В голове копошилось: "Не надо бы им при отце так заигрываться".

— Отец же, — пыталась выбраться Даша, считая, что он уже переигрывает.— Спелись. Разыграли, — обиделась она. — Я уже взрослая, а вы смеётесь.

— Не сердись дочка, пошутили. Очень уж ты старалась подслушать и подсмотреть, вертясь за дверью. Нужно было наказать. Увы, не стерпели, каемся.

Воспользовавшись моментом Дарья соскользнула с его колен.

— Я прощаюсь, Борис Викторович, поздно, — поднялся Роман и тут же обнял её за плечи.

Даша поморщилась: "Ну никак не может обойтись без "жеста собственника". Она с трудом сдержалась, чтоб не сбросить руку. Но пока длилась церемония прощания, то да сё, она под ловким предлогом выскользнула и отошла под безопасное крыло отца. Так ей казалось. Но получился конфуз.

— Даша, проводи парня, — подтолкнул дочь за гостем отец.

Даша опять поморщилась: "А то он выход без неё не найдёт, ещё и заставит опять целоваться". Но краем глаза она успела захватить то, с какой лукавой улыбкой смотрел на неё отец. Казалось он раскусил их игру насквозь. Или подозревает её во влюблённости и посмеивается. А разве не это она демонстрирует. Короче, запуталась совсем. Самое лучшее по жизни — не врать. Она так честно и жила, пока не случилось встретить вот это... Её взгляд упёрся в мощную спину Бугрова. Шаг, два... и она принялась искать себе оправдание. Разве она в корыстных целях или по злому умыслу... Но, возможно, что всё это ей только показалось. Да и что тут во всём этом страшного? Разве она не взрослая и не может иметь своих секретов и тайн.

Дарья шла его провожать и шипела: — Неужели не соображаешь, что твоё настырное присутствие в моей семье порождает для меня массу проблем.

— Глупости,— отбивался Бугор.— По-моему, ты, как всегда, всё преувеличиваешь.— Он поцеловал её ладошку, а потом нос.— Я лучше своего образа.

— И всё же не надо было...— упорствовала она.

Бугров опять улыбнулся.

— Ну должен же был я познакомиться более близко с твоими родителями. Боюсь сглазить, но твоему отцу я, кажется, понравился,— словно бы вскользь добавил он.

Даша прикусила губу и прекратила препирательство. Сегодняшний день она пережила и на этом пора кончать "отношения".

Надежда Федоровна мучилась на просторах кухни в ожидании конца затянувшейся беседы не меньше дочери. Выпив не одну стопку успокоительных капель, она не находила себе места. Услышав Дашкино воркотание в прихожей и стук закрываемой двери, ринулась в кабинет.

— Боря, ну что скажешь?

Он обнял жену и усадил рядом с собой на диван, как раз на то место, где только что сидел Роман. Пожимая пальчики жены, он подбирал слова.

— Трудно с одного разговора решить, но понравился, настоящий мужик.

— Мне так не показалось, — рассердилась таким поворотом жена.

Красавец— это один минус. Почему не плюс она знает по себе. У неё муж тоже красавец. Сначала ей нравилось, что в него влюблены все женщины, потом не очень. Сейчас она научилась относиться к этому спокойно. Но между этими вехами прошла жизнь. Второй минус — уж очень раскованный, необразованный и бесшабашный.

Понимая её состояние он мягко возразил:

— Надя, ты не о том с ним говорила, не тем мерилом мерила. Догадываюсь, что тебя в нем беспокоит. Парень до чертиков красив и статен. Прикажешь ему себя изувечить, чтоб тебе угодить?

Надежда Фёдоровна от собственного мужа такого разворота не ожидала.

— Ну, ты и придумал, Борис. Не только в этом же дело. Дашеньке нужен утончённый молодой человек, а не такой мужлан. Что он ей может предложить?

Громов поморщился.

— А чем обогатит её твой, тонкочувствующий? Она тепличное создание, и он такой же или близкий к этому. Дальше как жить? Давай не будем путаться в её судьбу. Пусть всё идёт, как идёт. Это уже чудо, что он у неё появился.

— Ну, я не знаю, — совсем растерялась она.

Громов опять вступился за Романа.

— Парень он неплохой, ты присмотрись. И, похоже, Дашку нашу любит, хотя что-то меня в их отношениях настораживает.

— Вот и меня тоже,— взбодрилась она, словно получив глоток воздуха.— Нет у них точек соприкосновения. Скажи мне, где они могли так сблизиться, чтоб мы пропустили это мимо глаз?

Громов задумался: жена права, но это ещё больше всё запутывает. Нет рубить с плеча нельзя, можно навредить.

— Я согласен, там не всё чисто, но ребята не хотят открывать нам все карты, и это их право. Хотят тайну — пусть имеют, что за беда. Наличие тайны сближает.

Бугров, выйдя из подъезда Громовых, помотался на пятках решая куда податься: в парк к друзьям или домой... Первый раз перевесила дорога домой. Он шёл насвистывая весёлую мелодию, когда на углу в ста метрах от дома, его окликнули как раз друзья, отправившиеся на его поиски, с ними хихикали и девчонки.

— Бугор, где тебя носит? Мы с девочками обыскались...

— Гулял...— неопределённо буркнул Роман.

Ребята с хаханьками подтолкнули друга к симпатичной красотке. Бугор узнал Риту. Сейчас она не казалась ему такой неприступной и желанной. Такая же как и все, разве что похитрее и половчее. А Колян, желая прогнуться перед вожаком, подмигивал.

— Подарок! Прогнись, покажи товар лицом.

Бугров отвёл соседа за шею в сторонку и просвистел, а не прошипел в ухо:

— Какие у этих метёлок чувства могут быть... Деревяшки.— Тот лупил глаза, но слушал, а Роман продолжал:— Чувства светятся у таких, как вчерашняя замарашка— чебурашка. Да разве ей такая дубина как я нужна...

Услышав про вчерашнюю полоумную и ещё такое его сравнение той мартышки с Ритулей, Колька не просто выпучил глаза, он икнул пару раз.

— Ха, Бугор, ну, ты и даёшь!

— А чё... я всё понимаю.

— Ну и что теперь делать?

— Топать мимо меня. Устал я спать хочу. Завтра в военкомат пойду...

— Куда?...

Но Бугров махнув ладонью, не слушая топал к своей калитке.

День пронёсся весенним ветерком. Даша всё девичье, что грезилось в подушку, в себе зажала. Ни к чему! И думать о нём себе запретила. Надобности нет! Ох, как правильно и верно. Утром консультации, потом зарылась в учебники, готовясь за раз к школьным экзаменам и в институт. Но долго держать такую правильную линию не получилось. А всему виной женская слабость. Мысли сами перескакивают куда хотят. Листая конспекты и гоняя по справочникам в поиске нужной информации, немножко отошла от вчерашнего разговора Бугрова с отцом. Ах, если б можно было знать, о чём они так долго беседовали. У Романа не спросишь, он вообще пропал, исчез с её горизонта. "Смутный объект" не объявился ни днём, ни вечером. А почему он собственно должен был приходить, ведь всё всего лишь игра. Похоже, он наигрался, и это ему надоело. Всё возвращалось на круги своя, маленькое, случайное приключение. Надо забыть. "Успокоилась и занялась делом", — уговаривала она себя. Компьютер пашет целый день, загружена, под самую завязку, а в голову всё равно проникает, процарапываясь, он. Даша ставит заслоны, а он проникает. Вот, мол, я любуйся. Но всё же почему не пришёл? Почему? Струсил или лень учиться? А может всё проще, повеселился над дурочкой. Ну, зачем ей, Даше, эта дребедень?! Упав на кровать, накрыв голову подушкой, она злилась. Естественно, на себя. Как там, говорят, не было печали, черти накачали. Ой, как накачали. Куча вопросов и ни одного стоящего ответа. "Надо лезть под холодный душ, смывать эту чертовщину и жить, как прежде", — приказывала она себе, морозясь под ледяными струями.

Прошло два дня: всё, как в старые устоявшиеся времена. Книги, компьютер. Компьютер, книги, а был ли он Бугров-то этот или всё померещилось: экзамены нервное время...

— Даша, к тебе пришли, — позвала, вернувшаяся из деревни, бабуля.

Отлепив от ушей ладони она объявила:

— Я занимаюсь и никого не жду.

— Дарья, это я, — отстранив старушку, в комнату вошёл виновато улыбающийся Бугров с учебниками под мышкой.— Учи, профессор, если не передумала. Только учти: взятки с меня гладки. Вот программа поступления. Медкомиссию я вчера уже прошёл.

Дарья как-то не ждала, что он тут же начнёт носом землю рыть. "В мою бедную голову лезло, что угодно, но только не это, — потёрла виски Даша.— Оказывается, он зря время не терял. К тому же, характер имеет". Девушка повнимательнее присмотрелась к парню, заметила застывшую, словно спрятанную смущённую улыбку, с которой он к ней подошёл. Удовлетворённо подумала: "Ага трусит! Самоуверенная улыбочка тю-тю".

Ученье свет! Бабуля тут же подала тапочки, он разулся. Даша поблагодарила бабулю и закрыла перед её носом дверь.

— Что-то с медициной ты быстро разделался, — недоверчиво, после осмотра объекта, заметила она ему.

— Уметь надо, — хохотнул, как всегда Бугор. И тут она эту самоуверенность враз разглядела. Ну надо же, как он быстро стал самим собой! А тот уже подталкивал её. — Не тяни время, и так два дня потеряли.

Бабушка постучала и самую малость приоткрыла дверь, вдруг они там чем-нибудь занимаются... И понятие не имея почему шёпотом, спросила, мол, не хотят ли они чаю. Отлепившись от учебников, он посмотрел вопрошающе на Дашу. "Что за дела? Этот контроль не даст нам заниматься". Девочка поднялась и что-то прошептала бабули на ушко. Та исчезла. Занятие продолжили. Чай пили с горячим пирогом после...

Первые десять дней было совсем не просто. Мешала Дашкина скованность и огромная разница в знаниях. Шла притирка. "Если сейчас не бросит, то прорвёмся",— прикидывала Даша. Его усидчивости можно было позавидовать. Учился он, как прилежный ученик, с утра до вечера. Вёл себя, как застенчивый школьник. Много не болтал, только по делу. "Чего ему в школе-то не хватало?" — удивлялась такому рвению Дашка. Аж целую неделю Бугров вёл себя паинькой. Но вдруг его как подменили. С самого утра ему явно что-то мешало, крутится, как чёрт на сковороде. "Может стукнуть книжкой по спине для порядка",— косилась на него Даша.

— Тебе что-то мешает,— не выдержала такого свинства к своему труду она, — может, отменить занятия?

Бугров помялся и всё же выдал, как на духу.

— Иди, переоденься, не могу смотреть на твою голую попу, шорты сними, — не глядя на неё, попросил Бугров.— И волосы прибери на голове, я не железный, наверное.

Девчонка залилась краской. "Боже мой, как стыдно, вырядилась!"

— Ты вогнал меня в краску, болван, — чуть не плакала сконфуженная Дашка. Она так старалась красиво одеться, чтоб ничем не отличаться от своих сверстниц.

— Ну, не могу я, — взмолился он, — не учение лезет в голову, а гормоны. И майку замени, а то грудь на книгах лежит, это выше моих сил. Тебе никто не говорил, что она у тебя лучше чем на картинках. Могла бы и сама догадаться. Не сверли меня глазами. Да, я такой... Такой я... Мужик, понимаешь?!

Разве Даша думала, что его понятие "любви" может не совпадать с понятием изложенным в теоретических рукописях. Она таращила глаза и не понимала про такие отклонения у мужиков. Когда тычешь пальцем в книгу о чём другом можно ещё думать.

Детсад! Бугров кинул тетрадь и отошёл подальше. В близости от неё мысли его начинали путаться, голова тупеть, зато тянулись руки и разгоралось желание. Вот так! А самое обидное то, что эта матрёшка ни про какую любовь не думала, учительствовала себе... Прям насмешка природы.

"Это какой же линейкой измеряются его силы. Бабник, даже мои ничтожные данные его от дела отвлекают, — мучилась она, злясь, но переодеваясь в своей комнате.— Никогда у такого экземпляра даже намёка на любовь не бывает. А может он издевается или не вынося всё некрасивое злится именно из-за того, а я приписала ему... Ладно, желание учащегося закон, но сейчас я тебя точно напугаю".

— О, это то, что надо, продолжим, — обрадовался он, видя на ней отцовскую просторную футболку с глухим воротом и широкие спортивные штаны не малого размера. Голова, замотанная бабушкиным цветным платком, напоминала арбуз.— Отлично! Пошли дальше точить науку.

Почти месяц Дашка парилась в том наряде, сбивая с толка Надежду Фёдоровну, достающую дочь вопросами:

— Что это за наряд на тебе Дарья?— не понимала она происходящего.— Постыдилась бы. Такой цирк устроила...

Ей было невдомёк, что Дарья и стыдилась, но ради дела терпела.

— Мне так нравится, — отбивалась всегда послушная дочь.— Хочу я так одеваться.

— Чудишь, — обижалась Громова. Она считала, что Даша рядом с этим мужланом изменилась и не в лучшую сторону. Дерзит. Одевается же опять неформально.

Но Даше не до объяснений. Зачудишь тут. Пойдёшь на всё, лишь бы учился. Обещала же. А упрямства в объекте хоть ковшом вычерпывай, а запас знаний минимальный. Догнать и перегнать за короткий срок не просто. Даша на ходу конструировала учебные программы и дело сдвинулось с мёртвой точки.

А Бугров учился себе и учился. Со всем прилежанием. Ему даже понравилось. Заупрямился лишь однажды. Сели на интегралах. Не понял. Раз, второй... Она терпеливо объясняла, а он ни туда и ни сюда. Заело. Застрял. Её усердие не оценив, грубо заявил:

— Может, хватит понты колотить? Шибко умной хочешь показаться?

Нарвавшись на хамство и злость, казавшегося ей не чужого человека, Даша сначала съёжившись молчала. Она не привыкла к таким грубостям. Но потом ничего пообвыкнув к мысли, уговорив себя и уложив его злость и грубость на определённую полку памяти, рассматривала его взъерошенность с любопытством. Ведь он прежде всего человек. Симпатичный, но самый обыкновенный. У людей всякое бывает...

А он психанув, больше на себя за тупость и несдержанность, собрал учебники и дошёл уже до двери, но помешал уйти Громов. Дашка и не догоняла. Пусть решает сам. Это нужно прежде всего ему.

— Роман, как хорошо, что я тебя застал, — стиснул Дашин родитель в приветствии его руку, столкнувшись с ним у дверей. — Ты говорил, что разбираешься в машинах? Посмотри. Копались вчера в мастерских. Но, сукины дети, похоже, не доделали. Кое-как дотянули до подъезда. Ты, что домой собрался? — Увидел, наконец, учебники у завязывающего с учением и спешно отваливающего Бугрова, Борис Викторович. — Я задерживаю?

— Нет, я посмотрю, — заторопился Роман, сунув книги в Дашины руки, пошел показывать свой класс мастерства.

"Глядишь, поостынет и опять к свету потянется", — обрадовалась Дарья.

Так и произошло. Он вернулся через полчаса, вымазанный и опять весёлый:

— Борис Викторович, всё о, кей. Мелочь была, механики нарочно вас мариновали. Вероятно за премию.

— Правда, спасибо Роман, — обрадовался Громов. — Дарья, помоги парню помыть руки. Полотенце подай, поухаживай в общем, побежал я. Заодно и бабушку до магазина подброшу.

Отец с бабулей ушли. Та было поартачилась не желая внучку оставлять одну с парнем, но Громов посмеиваясь увёл. Дашка, стоя с полотенцем около молчаливо хлюпающегося у крана водой Бугрова, приготовилась ко всему, но только не к тому, что услышала от него.

— Картошки хочу с золотистой корочкой, — помечтал парень.

— Холестериновой?— сорвалось с языка девочки.

— Дурилка, вкуснятинка, — закатил глаза он, сожалея, что такая зелёная и бестолковая девчонка рядом.

Дашка поняла — псих прошёл и он остаётся. "Бугор переломил себя — это что-то новенькое". В голове забилась колокольчиком мысль: "Блаженны те, кто умеет не обращать внимания на "эмоциональные вспышки", забывают образы и обиды..." Наверное так, но Даша подумала и о тех, кто серьёзно и философски относится даже к мелочам отделяя зёрна от плевер. Вот и она постаралась рассмотреть настоящего Бугрова за фасадом взрыва. Желая угодить, оправдываясь предложила:

— Бабушка уехала, я жарить не умею. Давай голубцы разогрею?

Бугров, забрав из её рук полотенце, миролюбиво предложил:

— Зачем нам бабушка, я сам пожарю и тебя научу. Показывай, где картошка.

— А я смогу? — засомневалась Дашка.

Он усмехнулся:

— Осилишь, ты же любишь учиться, дерзай.

— Ну, я не знаю,— в нерешительности топталась она. Девчонка, конечно, была благодарна ему за такое участие, но в своих кулинарных способностях сомневалась.

— Пошли — ка в кухню, там и разберёмся. Какой-то трутень из твоего воспитания получился.

"Трутень?!" Даша мигом скуксилась. Кухонная возня не её стихия. С неё всегда требовалось одно — есть. И даже это она делала с неохотой. Именно в таком разрезе она её и воспринимала. Не дожидаясь согласия, он после лёгкого препирательства, подталкивая в спину, повёл её именно туда. Нашли картошку, лук, масло. Бугров, перемыв клубни, достал ведро для мусора и, расставив по обе стороны от него два стула, устроил на один Дашу, а на второй сел сам. Процесс пошёл.

— Всё просто, — объяснял теперь уже он. — Снимаем шкурочку. Аккуратно с ножом. Ставим на плиту сковороду, пусть калиться. Иди, лей масло.

Дашка налила. Повернулась за советом:

— Хватит?

— Ещё чуть-чуть.— Про "чуть— чуть" — это он отрывался держа форс по вредности, за интегралы.— Отойди, а то брызнет. Всё, шинкуем картофель. Бери в руки нож. Не бойся, длиннее, короче, без разницы. Смотри как я.— Дашка, прикусив кончик языка, старалась во всю.— Получалось в отличие от Романа вкривь и вкось. Но он хвалит.— Готово, кидаем на сковороду. Жарим. Проще не бывает. Перевернули, посыпали лучком. Ну, как?

Дашка, чувствуя его внимательный взгляд, пощёлкала язычком:

— Вкусно, мне понравилось. Ты талант.

— О, во мне столько талантов, столько..., что они в мой рост не вмещаются. Давай тарелки, поищи в холодильники солёненького к ней, — командовал Дашкой Роман.

Ей было не в напряг, она крутилась, но уточнила:

— Например?

— Рыбку, огурчики или грибки, можно и сосиски, я б поел.

— Есть и первое, второе, и даже третье, что подавать?

Бугров долго не думал:

— Всё. Поесть я люблю.

Даша вывалила всё на стол, но Роману показалось мало:

— И это всё?

Она развела руки. Мол, да! Он подёргал носом и предложил:

— Садись.

Чужой, ершистый Бугров постепенно становился пушистым и своим. Даша еле сдерживая улыбку и не портя торжественности момента, присела на кончик стула, но тут же подскочила:

— Кажется, бабуля вернулась.

Бугор поперхнулся: "Этого только не хватало!" Закашлялся. Даша постучала его по спине. Когда он прокашлялся она пододвинула ему компот:— Запей!

Так и есть. Несмотря на заверения Громова в благонадёжности ученика, бабушка постаралась повернуться, как можно быстрее. Этот парень в её представлении шибко смахивает на блудливого кота. Бросив, сумки она потянула носом.

— Запахи, язык проглотишь, кто кошеварил?

Дашка тут же восторженно завопила:

— Роман картошку пожарил. Правда, класс!

— Садитесь с нами, — подвинул он аккуратно стул. И мигнул Даше: — Дашунь, давай-ка, подсуетись с тарелочкой.

Даша тут же сорвалась с места, а бабушка проводила её недоверчивым взглядом. "О как!"

— Роман? — удивилась бабуля. — Это на него совсем непохоже...

Романа такое недоверие нисколько не смутило. Его здесь познают и хорошо, когда маятник колышется в лучшую сторону. Наоборот, Бугров, уплетая за обе щёки, по ходу умудрился ещё и рассуждать:

— Почему? Что тут невероятного, мужик должен уметь себя обслужить, хотя бы по минимуму. Деликатесы не моя планка, так, по мелочам умею всё.

Рассматривая его как неопознанный объект, бабушка присела к столу. Попробовала еду и повернувшись к ним подтвердила, ожидающей Дашке похвалы, мол, точнюсенько — класс!

— Спасибо вкусно!

Даша тут же загорелась: "А я что говорила!"

— Может, ты и прав, — согласилась старушка, обращаясь к так насторожившему её поначалу парню. — Стою сегодня в очереди за колбаской, балычком. Киоск у завода открыли, свеженьким торгуют. Впереди, мужчина лет шестидесяти. Продавец ему предлагает филе рыбки, гуляш из индюшки, а он головой качает. Не надо. Жена умерла, а сам приготовить не могу. Сыр, колбаску, сосиски отварить— куда ни шло. Присмотрелась я к нему, а у него сердечного и рубашка грязная. Дорогая одежонка, начальником должно быть был когда-то большим, а не ухоженная. Беда с нашими мужиками. Жён не ценят, а без них никуда.

— Жаль, но сам виноват, нельзя так от женщины зависеть, — рассуждал Бугров, лопая картошку и хрустя огурцом.— Получается, что некоторым мужчинам на самом деле нужны не жёны, а няньки. Не стало жены, остался — большой беспомощный ребёнок.— Он запил соком и повернулся к бабушке. Бабушка поразительно умела владеть собой, но на этот раз она так впечатлилась, что застыла над тарелкой каменным изваянием. А Роман продолжал: — Надо было проявить чуткость, познакомиться со старичком. Замуж бы ещё вышли. Вы женщина привлекательная. Личная жизнь могла бы ещё быть. Это расточительство только для сына и внучки жить.

Она не обиделась на его дурь. Посмотрела в окно, вздохнула, а потом тихо так проговорила:

— Ох, милый, если б я хотела замуж, давно вышла. После смерти мужа женихи не давали мне прохода. Только после Виктора мне никто не был нужен. Я и сейчас вижу его во снах... так и остался для меня светом в окошке. Однолюбы мы все. Витя меня там ждёт, — подняла она глаза на воображаемое небо, — как же я к нему чужой женой явлюсь. Соскучилась по нему, сил нет. Да ведь живой в землю не ляжешь. Приходится доживать свой земной век. Не сжаливается Бог надо мной, не забирает. Уходят молодые, а я не желая того живу. Тут ведь как,... или силу терпения во мне испытывает или грехи заставляет на земле искупить таким вот мучением.

Роман молча смотрел на Дашу, словно пытаясь запомнить или что-то понять про неё. Ведь она тоже Громова и, значит, однолюбка. В нём всё заметалось от противоположных чувств. Он боялся увязнуть в ней и потерять тоже боялся. Чтоб вывернуться, из-под его рентгена, девочка рванулась к раковине:

— Чур, я посуду мою, я умею это делать.

Замечтавшись Роман промедлил. Но бабуля опередила её. Немного отдышалась. Оглянулась. Поднялась. Обняла за плечи, увлекла с кухни и следом подтолкнула его:

— Бог с вами, идите, учитесь, я всё сделаю сама, занимайтесь только. Сейчас без учения никуда. А Роман и так уже припозднился. Идите, идите.

Так Бугров вновь вернулся к учебникам. Занимались, возвращаясь по десять раз к непонятному, лишь бы усвоил, добил... Когда нервы сдавали, он кидался на Дашкину кровать и закрывал глаза, предупреждая: "Не подходи!" Девчонка мирно, тихонько занималась своим делом, дожидаясь пока псих пройдёт и Бугор станет прежним.

Надо сказать, что от общения была обоюдная польза. Критически осмотрев свою фигуру, Дарья решила заняться собой. Сразу же помчалась в спорт товары. Обратно домой возвращалась счастливая с диском грация и колесом. Составила для себя план занятий. Сначала ей понравилось, но на двадцатой минуте тренировки потеряла равновесие и с грохотом упала, при этом больно ударившись локтём о пол и головой о диван.

— Что случилось?— в комнату забежал отец и застыл с выражением ужаса на лице, когда увидел дочь, распростёршуюся на полу.

— Пресс...— пояснила Даша.

— Мда -а-а,— задвинул отец очки на переносицу и добавил прибежавшей жене.— Проследи, чтобы без травм.

— Это абсолютно безопасно и очень полезно,— ныла Дарья. Ей кивали, но самостоятельности не дали.

Солнце жарило на всю катушку выталкивая на арену лето. Бугров вышагивая по улицам крутил по сторонам головой и не торопился. Хорошо! Он с этим крепостным правом— учёбой полжизни пропустил. Кинуть бы всё, но нельзя. Что скажет эта малявочка — слабак. Нет, Роман добьёт программу, а потом пошлёт всю эту затею в... Он шёл и развлекал себя думами. Оно понятно не спешил. На сегодня занятия начинались попозже. Дашка была на своей консультации. Вот он и не торопился. Вообще-то у каждого из них была своя жизнь: у него взрослая с работой, друзьями и девчонками. У неё своя с компьютером, книгами и своими подростковыми интересами. Никто друг другу не мешал. Только стал он замечать за собой странность, что всё тяжелее ему уходить из этого дома, оставляя Дашу и он иногда специально подольше затягивал урок. Наверное он хитрит с собой и понял что влюблён в девочку. Но признаться ей в своих чувствах или хотя бы намекнуть... Это было невозможно. Страхов набиралось ой-ой сколько: испугать, быть отвергнутым, слово данное её отцу и ещё много чего. Собирал храбрость, собирал, но так и не набрал. Потеха. И это я— Бугор! Надо признать, что были случаи срывался, пошаливал, но это всё. Дверь открыла взволнованная бабушка.

— Добрый день, бабуля. В чём дело?— насторожился он.

Та рассеянно развела руками.

— Не знаю, Ромушка, пришла после консультации заперлась в своей комнате и ревёт.

Роман потоптавшись сменил обувь на тапочки и пробурчал:

— Так спросите.

Естественно, она возмутилась:

— А то не спрашивала! Молчит, плачет, бедняжка, но не открывает.

Роман задумался: "Точно не порядок!"

— Надежде Фёдоровне позвоните.

Бабуля рассердилась на его непонятливость.

— Сидит уже под дверью, уговаривает.

Бугров заволновался: "Что там ещё с малой?!"

— Пойдёмте, посмотрим, что там с ребёнком стряслось.

Отстранив старушку, двинул он к Дашиной комнате, там периодически постукивая в дверь кулачком, пыталась прорваться к дочери Громова.

Оценив обстановку, он принял решение.

— Надежда Фёдоровна, шли бы вы отсюда, я сам попробую пообщаться, и бабулю прихватите, — отправил он женщин.

Дождавшись их ухода, он легонько постучал костяшками пальцев по косяку.

— Даш, я один, открывай, — попросил Бугор, подперев плечом дверь.

Всхлипы прекратились, но дверь не поддалась.

— Не упрямься, высажу сейчас эти доски плечом, кому, блин, лучше будет. Ну, считаю до трёх. Раз, два... До счёта три не дошло. Зарёванная Дашка упала ему на грудь.

— Ну, не фига себе, — обомлел он от такого водопада.— Маленькая, что случилось?

— М-м...,— мычала она, вытирая лицо его рубашкой.

Страшные догадки метались в голове. Бугров замер, словно неожиданно обнаружил такое, чего уж никак не рассчитывал. Но минуты тикали и он пришёл в себя. Надо заметить, хоть и растерялся, а марку рыцаря и плейбоя старался не терять.

— Так не пойдёт, цыплёнок. Моя рубашка промокла насквозь. Я не против пользуйся на здоровье, но ты залила меня всего слезами. В пупок течёт и дальше... С чего водопаду такому литься? — ворковал над Дашуткой он, гладя по волосам и вытирая сопливый нос.— Давай колись. Может, беда не стоит того, а?

"В пупок?" Дашка смутилась, пошмыгала, смахнула слёзы и пробормотала:

— Я зашла после консультации в парк, хотела посидеть на лавочке. Просто так... Захотелось... Там так тихо и красиво. Такое умиротворяющее спокойствие...

— Понятно, на нашей лавочке. Дальше?— догадавшись, перебив, уточнил он. Ему было уже невтерпёж слушать её казалось не относящиеся к делу моменты.

Даша, шмыгнув пару раз носом, согласно кивнула.

— Ну... А тут... тут мужик вывернулся и...

— Не отвлекайся, — похолодел Бугров. Мысль проскользнувшая в его мозгу не была приятной.— Ты уже месячный запас слёз выплакала, что там с мужиком, — поторопил он. Голова быстренько нарисовала десяток жутких картин.

— Схватил меня лапой своей за грудь, — выпалила с новым потоком слёз Даша.

"Фу! Фу! Фу!"— задышал он, как после ремонта паровоз.

— Всего-то делов, — отлегло от его за несколько минут истерзанной души.— И ты столько ревела. Себя истерзала. Мама с бабушкой валерьянку стаканами пьют. Моя голова вертолётом закрутилась. Думай что делаешь всех в гроб живыми загонишь.

Она, хоть и была сильно измученной, но все её чувства не притупились, а обострились, отчего наскреблись силы не только возражать, но и обвинять... Она решительно не была согласная с такими его легкомысленными рассуждениями. У неё был иной подход к любви и телу нежели у Бугрова.

— Ты не понимаешь? — горячилась Даша.— Это... Я не для него и его грязных лап. В жизни всё должно быть правильно...

"Горе луковое, должно быть, но не бывает!" Прижав вздрагивающее тельце поближе к себе, приятно же и повод железный, он с усердием принялся втирать руками в её спину и голову новые порции нежности. Его бархатный голос, воркоча где-то на шее, вползал через уши в самую душу.

— Всё я понимаю, но это жизнь, девочка. Нельзя из-за мелочи так убиваться. А это самая ерунда и есть, уж поверь мне. Ну, случилось и случилось. Ещё много чего в этой жизни произойдёт пострашнее лап того кретина. Нельзя ж по любому поводу нырять в панику и безнадёжность. Опять же, до тела-то не дотянулся, одну кофту полапал. Мама с бабушкой постирают, а хочешь выброси.

Из Даши вырвалась целая серенада всхлипов.

— Да-а-а-а... Обидно и неприятно, меня унизили, — захлёбывалась она слезами.

— Не скажи,— хмыкнул он.— Всё надо разворачивать в свою пользу.

— И это?

— А как же... Раз у мужика возникло пикантное желание, значит грудь у тебя действительно стоящая. Сколько лет было мужику?

— Лет тридцать... Ты издеваешься? — подняла она на него обиженные глаза.— Я тебе как другу, а ты смеёшься...

Он, с трудом сдерживая смех, вновь притиснул этого доверчивого котёнка к себе.

— Самый азарт для мужика, успокоилась? — Ему захотелось высушить слёзки в этих глазках поцелуями, но он сдержался.— В любой дрянной ситуации можно найти полезное звено.

Дарья подумала о том, как хорошо, что он в её жизни появился. Живой и сильный человек — не книга, подушка или компьютер. С ним можно общаться душами, говорить сердцами. Получилась дружба иного толка, чем с классикой или умной машиной.

— Это непросто, так себя жаль, — всхлипнула затухая девчонка. Он прав, нельзя же плакать вечно. Потом Бугров бабник и знает что говорит...

У парня вспыхнули озорством глаза. Выдвинув стул на середину комнаты и усадив её к себе на колени, он заявил:

— Дарья, ты меня доконаешь. Знаешь, чего мне больше всего хочется сделать?

Даша скосила глаза. Она догадалась.

— Сбегать за крапивой?

— Умница. Но есть одно...— с серьёзной миной заявил он.

— И что это?— заинтересовалась девочка.

Бугров и сам бы не мог понять, отчего чувствовал порой, что испытывает желание схватить и прижать к себе эту неказистую девчонку. Так прижать, так...

— Попробуем ещё одно средство, — чёртики запрыгали в его глазах.

Девочка, заметив перемену в нём, сползла. Бугор тоже поднялся, и отстранив тоненькое тельце от себя на длину вытянутой руки, вопрошал:

— Как он хватал, так? Так? Вот так? А может так?

Роман чудил на всю катушку. Слёзы высохли за одну секунду, ловя воздух открытым ртом не в силах прикрыться от сильных рук и остановить его, Дашка расширенными от ужаса глазами смотрела на Бугрова. Да-да... преспокойненько лапающего, как ему хочется, её грудь. В голову пришло только одно — очевидно, напряжённая атмосфера этого дня сказалась даже на всегда спокойном и невозмутимым Бугрове.

Даша оцепенела от такой бестактности.

— Что ты делаешь, с ума сошёл? — прежде чем он успел открыть рот, прошипела она, опомнившись, краснея и бледнея поочерёдно. В голове загнанной птицей кружило: "Чего он этим добивается?" Уползти не удалось. Просматривая такой вариант, он крепко держал второй лапой её за локоть.

— Видишь, все остались живы, и потолок не упал, и пол не провалился. Иди сюда, глупенькая, не скачи.— Бугор обнял притихшую девчонку, по ходу погрозив подсматривающей бабушке. "Хорошо хоть не Надежда Фёдоровна, — подумал он.— Надо быть осторожнее. Та бы сейчас показала мне психоанализ".

— Ой, ой, ой, — поойкала старая сконфуженно, не одобряя его метода успокоения. "Что это — ничего не значащая вспышка или тщательно продуманная стратегия?"— крутилось в её голове.— "Опытный же, зараза!"

Он и сам понимал, что на Макаренко не тянул, но выхода не было. Так что пусть извиняют и помалкивают. Покончив с одним, он с налёту взялся за другое:

— Привыкай себя защищать. Мужиков надо бить по мордасам. Это их в чувство приводит, когда глючит.

Дашка взгляд рассерженной рыси сменила на изумление:

— Как бить?

Бугров терпеливо принялся объяснять:

— Молча, рукой. Всю силу, какую наскребёшь, сконцентрируй в ладошке и двинь.

Он показал, как это делается наглядно, но девочка засомневалась:

— Это нехорошо,— шептала она еле шевеля губами.— А человеческое достоинство...

Бугров едва заметно пожав плечами подналёг с убеждением:

— Чего, чего? Достоинство? Я тупею... Мы о разных вещах говорим. Нормально всё пройдёт. А кое-кому даже в кайф будет. Всё закругляемся, хватит страдать, кончаем базар, давай заниматься.

Слова сопроводились лёгким шлепком по Дашкиной соблазнительной попе. Не удержался. Занесло. Казалось ничего особенного. Обычный жест. Тем более ему всегда хотелось провести вот так, как бы невзначай, рукой. Провёл. Но Дарья развернулась, и Роман, чуть не получил оплеуху. Правда, почти символическyю, но дело сделано, материал усвоен. Повезло то, что отличался отличной реакцией, а потому сумел перехватить её ладошку у своего лица.

— За что? — искренне возмутился он.

Искренность, конечно, изобразил. Знал кот, чьё мясо сожрал.

— За дело. Урок закрепляю, -поджала губы девочка.— Тоже мне учебный стенд нашёл.

— Ну, ты и язва,— буркнул сконфуженный Бугров, осторожно отпуская её руку.

Даша несколько раз глубоко вздохнула. При этом её грудь перед его носом прошлась туда сюда. Пришлось закатить глаза: "Терпи и не смотри!" Совершенно успокоившись в противовес ему, она объявила:

— Ещё какая. Не наглей.— Ещё раз вздохнула. Он опять не смог удержаться, от быстрого взгляда на её бурно вздымающуюся грудь. "Вот природа постаралась! Норму на трёх отдала одной". Теперь Бугров прикрыл горящие огнём глаза: "Что за наваждение!"— Заниматься сегодня будем?— совсем мягко по-домашнему спросила она.

Бугров обрадовавшись, что обошлось без "отдать швартовый!" быстренько согласился. Правда добавил:

— Будем, только в парк больше одна не ходи и по ночным улицам тоже. Ясно? Не слышу?

Вот придумал. Как будто она ходила когда-то по ночам. Но умничать не стала.

— Да. Только что ты мне сделаешь, если я не послушаюсь?— с любопытством уставилась она на него.

Ему немедленно захотелось поцеловать эти распахнутые в изумлении глаза. Нашёлся не сразу. Этот ребёнок его обезоруживает.

— То чего мне больше всего хочется. Отшлёпаю.

В комнате воцарилась тишина. Оставив за бортом эмоции, ребята занимались. Они нарисовали себе цель и шли к ней. Упорно, шаг за шагом, но шли. Вечером постучал в комнату дочери встревоженный жуткими рассказами жены Борис Викторович.

— Помешал, долго сидите сегодня?

— Нет. Уже закончили. Рома собирается уходить. Мы сегодня поздно начали, вот и задержались, — частила Дашка, целуя отца.

— Зайдёшь ко мне перед уходом, — попросил он Бугрова. И к дочери: — Как подготовка продвигается? Даша, надежда у него есть?

— Есть.

— Вот и славно.— И опять к Бугрову:— Ром, я жду.

Такой себе шахматный разговор. Вот это "жду" перевернуло в нём кишки. Устроив в животе догонялки и карусель. Парень топтался у кабинета Громова, гадая, что его там ждёт. "А если бабка про его фокусы рассказала, сейчас по харе дадут, а ещё хуже пинка под зад получит. Была, ни была, надо идти. Что уж теперь-то". Он пригладил для порядка короткие волосы и осторожно постучал.

— Слушаю вас, Борис Викторович, — толкнул он дверь.

Громов разговаривал по телефону, чему-то озабоченно хмурясь, махнул рукой на стул— садись. Роман не смог. Стоял. Едва трубка заняла своё место на рычаге Громов вскочил на встречу. Бугров заметил — волновался. Потому что поздоровался ещё раз. Пробежался по кабинету. Остановившись напротив него, принялся усаживать парня на стул около стола.

— Ты сядь, не спеши.

Роман пожал могучими плечами.

— Я и не спешу... Просто... вы не слишком заняты? Может быть, я в следующий раз загляну.

Городил, а в голове носилось: начало не было ни оригинальным, ни зловещим. Обыкновенное начало.

Тем временем Громов не слушая его продолжил:

— Скажи, что там с ней сегодня произошло? Так ведь никому ничего и не сказала. Так что скажешь?

Громов не поднимая глаз барабанил пальцами по столу, как бы наблюдая за собственными ногтями. Как будто важнее ничего нет. Бугров, успокаиваясь, откашлялся. Законный вопрос, а он насочинял... Он изо всех сил старался, чтоб его голос и поведение выглядели натурально.

— Да ничего страшного. Козёл какой-то за грудь цапнул. У неё истерика. Убивалась, аж жуть, я сам напугался.

— Неужели? Не врёшь?!

— Зачем мне... Как на духу...

К удивлению Бугрова Громов, шлёпнувшись на своё обычное место за столом, засмеялся, переводя дух.

— Подлец, конечно, но мы уже грешным делом думали её изнасиловали... Веришь дел было сегодня под самую крышу, а я заниматься ничем не мог.

Бугров ещё раз прокашлялся. Два раза уф! Раз — обошлось с Дашей, второй— не выгнали от Громовых. Это надо сегодня отметить.

— Я понимаю, что может быть важнее душевного состояния дочери... Я сам от такой чертовщины чуть не рехнулся... Обошлось, слава Богу. Грудь у неё действительно голливудская, натуральная. Не силикон. — Вздохнул с облегчением и Роман, поняв, что выгонять взашей его никто не собирается даже пустился в рассуждения.— У мальчишек в классе детство ещё играет, до Дашки расти, да расти. Это понятно. А мужик стоящее издалека приметил. Ну, и не удержался, попробовал на ощупь, вдруг подлог. Плохо, что у неё чувства страха совершенно нет. Запросто может в дерьмо въехать.

Громов, соглашаясь помотал головой:

— Я тронут тем, что тебя беспокоит моя дочь,— не глядя на Романа сказал он. И, принявшись на чистом листе выводить чёрные узоры о чём-то задумался. Потом, резко повернувшись, спросил:— Ром, а как ты её разглядел?

Бугров напрягся. "Как ловко Громов вывернул". Понятно, что то была попытка разговорить парня. Только Роман был на чеку.

— В смысле?— тянул он время собираясь с мыслями.

Громову пришлось растолковывать.

— Ну... что не телушка она...

— Хм... Случайность, — уклонился от ответа Роман.— Опять же, я не губошлёп, пацан. Цену бабам знаю.

Они изучая посматривали друг на друга. Каждый пытался разглядеть за фасадом другого. Что там спрятаны за камни? Но пробить оборону Бугрова оказалось не легко.

Правда Громов заметил, как разволновался из-за вызова к нему парень, однако ж, уточнять с ходу не стал. Присматриваясь и наводящими вопросами попробовал вытянуть истину.

— Дашку чем сегодня в чувство привёл? Матери с бабушкой как я понял, такого не удалось, — не торопился отпускать его Громов.

Бугров поморщился, придётся колоться. Бабуля всё видела. Картину нарисует, как пить дать, не в его пользу. Защита не поможет. Лучше самому выложить всё.

Он помучил пятернёй голову и смущённо улыбнулся:

— Чем? Схватил за другую, а что было делать, идиотов на свете много, не умирать же от каждого. Факт, мои руки переплюнули и выжгли её чужую обиду.

— Ну, ты даёшь, — упал на стол от смеха Борис Викторович.— А она?

Бугров попытался спрятать улыбку и тревогу за надутыми губами.

— По морде дать пыталась. Так, что всё в ажуре.

— Насмешил. Сам научил куда бить, сам и чуть не получил. Молодец!— хохотал Громов. Бугров развёл руками, мол, и там и там старался. А Громов переключил разговор на другое:— Скажи, Роман, ты работу бросил или как?

Роман поперхнулся, но быстро собрался с ответом:

— С чего вы взяли? В ночную попросился. Днём книжки листаю. Ночью машины ремонтирую. Сегодня отпросился, задержался...

Громов, водрузив локоть на стол и подперев им щёку, удивлённо спросил:

— Когда же ты спишь?

— Когда сон застанет. Прорвусь.

Бугров кривил душой, не договаривая, что ночью у него набиралось силёнок и времени ещё и на подружек. Не находя кумира на танцах и не встречая слоняющимся парня по городским улицам, поклонницы двинули на поиски. Оказалось, дома его почти не застать, опять же, мать с метёлкой надёжно перекрывала вход. Оставалось одно, — подкатиться на работу. Это было то, что надо. Бугор хоть и был по горло занят, но в ласках не отказывал, урывая сладкие минуты у трудового ритма. Старые мастера понимающе посмеивались. Заметив мощный ночной наплыв ползающих по мастерским девчонок, неведомо как просачивающихся туда, ворчал отец:

— Смотри, стервец, дотрахаешься, заразу поймаешь.

Бугор лениво ухмыляясь и потягиваясь, как сытый кот, нехотя объяснялся с заблудившимся во времени отцом:

— Ха, я без страховки — не боец. Отец, не старые времена. Презервативов навалом, каких душеньке угодно.

Родитель хватался в сердцах за первую же подвернувшуюся под руку железяку, Роман нырял от греха подальше в сторону. "Ещё чего доброго приложит в сердцах".

— Да, оставь ты его, Фёдор, — вступались механики, — не малец уже, пусть гуляет, пока гуляется. Успеет тягарь на шею посадить. Привяжет какая, насидится ещё на цепи Бобиком. Дело он своё делает, от работы не отлынивает, а бабы? Куда от них деться, дело такое, молодое.

— Круговая порука, — махал рукой отец.

Бугор, слушая все эти песни в своём укрытии, хихикал: "Прям сейчас, привяжет! Бугор вольная единица".

Даша возвращалась с консультации, когда заморосивший дождь перешёл в ливень. Прежде чем успела забежать под козырёк гастронома, вымокла. Стоит дрожит и тут из дверей вывалил Бугров с охапкой пива. Крашеная перьями девица раскрыла над ним зонт. Даше случись чихнуть. Бугров обратил внимание на тот чих и узнал Дарью. Мокрую, несчастную... Пиво перекочевало девице. Девица двинула к пошкрябанной перед покраской машине, а Роман зажав девчонку под мышку и держа над ней зонт полетел к ней же. Даша только и успела, что мяукнуть: Ай! Бугор велев убраться с переднего места девице, пристроил под улюлюканье мужиков на заднем сидении туда Дарью и велел всем заткнуться. Зубы у девчонки стучали. Дождь был холодный. Бугров ругался. Как могла выйти без зонта, когда всё небо в хмарах. Дарья сжала челюсти и молчала. Он довёз её до самого подъезда. Велел сидеть. Вышел с зонтом. Проводил. Спросил дома ли бабуля и узнав, что да, велел показаться ей. Вдогонку крикнул: "Сейчас же под горячий душ".

Когда он вернулся в машину, девица сидела рядом, а от мужиков последовал вопрос: "Что это было?"

— Родственница,— отсёк разговор Роман.

Послышалось дружное: "Ооо!" и больше к тому не возвращались. К четырём часам Бугров был у Громовых. Даша лежала на кровати в пижаме и носках, раскрасневшаяся от жара и капризничала. "Простыла, — подвёл итог он.— Будем лечить". Он не успокоился до тех пор пока не впихнул в неё все бабушкины настои и лекарства. Дашка плакала от беспомощности, а он забрав её на руки принялся расхаживать по комнатам и укачивать, как ребёнка. Только разве что "а-а-а" не пел. Это продолжалось до тех пор, пока она не уснула. Бабушка не выдержав ткнула его в бок:

— Роман, тебе надо найти хорошую девушку, жениться и завести ребёнка, по-моему ты созрел?

— Мне Дарьи одной хватит в двух лицах,— ухмыльнулся он.— Принесите одеяло, а то вся спина у малышки голая.

— Так положи на кровать...

— Так теплее. Я горячий. Быстрее выздоровеет.

Проснулась она действительно здоровой. Что уж тут помогло: бабушкины травы, лекарства или тепло Романа, то вопрос. Но факт— выздоровела.

Люди часто и не заслуженно ругают время, мол, оно такое сякое разводит людей навеки по разные стороны судьбы. Это оно, гадкое, старит нас, ветшает здания, и стирается из памяти напрочь прожитые отрезки жизни. Наверно так. Но оно же, как не крути и сводит их, подталкивая друг к другу, давая возможность притереться. Притирались и ребята. Перемены в уроках заполнялись не менее важными мероприятиями. Бугров учил Дашку готовить, отправляя с кухни, её коренной территории, бабушку, непременно вмешивающуюся в его дела. "Мы сами",— твердил он, хлопая перед носом той дверь. Дарья, же не теряя времени зря, — его своим танцам. Против чего он с упорством быка долго сопротивлялся. Но сломить его это упорство помогла именно бабушка.

— Роман, ты хорошо смотришься и превосходно двигаешься. Чудесно! Просто чудесно!— объявила восторженно она.

— Ага, как корова с самоваром, — сомневался в её словах он. Однако эта мысль пришлась ему приятной.

— Ничего, молодой человек, как там, в фильме "и зайца можно научить курить...". Такая породистая особь во всём должна быть не отразима. Крути его Даша. Крути.

Бугров хмыкал и без особой охоты, но со старанием двигал ногами. Как бы там ни было, но один танец за месяц они всё-таки освоили. "Лиха беда начало, — бодрилась Дашка.— Он ещё будет неплохим танцором. Мы ещё удивим народ". Даше было невдомёк, что народ и так был удивлённый. Бугор — завсегдатай, танцплощадок, кафе и организатор всех драк взял и исчез. Кто б подумал, что Роман грыз науку. И грыз добросовестно. Иногда Бугров засыпал просто сидя, положив голову на книги, он слегка похрапывал. Дашку такие минуты приводили в отчаяние. "Шашни до рассвета", — злилась она, не подозревая о ночных сменах.

Потекла последняя неделя перед завершением школьных экзаменов. Они, тоже спеша, добивали свою программу. Нагрузки были не приведи Бог, но парень терпеливо решал задачки. Высчитывал чертя теоремы и мудрил над интегралами.

— Как дела, школяры, — заглянул в комнату Борис Викторович, — уроки ещё учите?

— Могу уже в первый класс смело идти. Буду точно отличником. Добрый день, — шутил Роман, поднимаясь и протягивая руку на приветствие.

Дарья тут же сунула свой нос с комментариями.

— Не прибедняйся, у тебя есть в наличии всё, чтоб учиться в школе и техникуме на отлично. Что помешало, не пойму.

— Малыш, не труди мозги. Всё проще простого, улица и лень, — ухмылялся Бугор.

Громов взяв его за локоть отвёл в сторонку.

— Ничего, если я вас прерву, Роман?

— Всё путём, слушаю вас, Борис Викторович.

— Посмотри машину, притянули меня, а я пока пообедаю. Даша, бабушка дома?

— Уехала на дачу. Я сама тебя покормлю, меня Ромка многому научил.

Громов, покрякивая от удивления, потопал за ней. "Надо же, какие перемены, как изменилась девочка, но, кажется, и Роман тоже". Бугров вернулся через десять минут. Попросил тряпок и старую одежду для работы.

— Быстро не получится, — это уже серьёзно,— объявил он.

Громов отложил ложку и проглотил надкушенный хлеб.

— Сколько?

— Час, два, может и больше. Отдохните пока. Мне водитель ваш поможет.

Вздохнул и заворчал:

— Ломаться часто стала, придётся менять старушку,— потом поднял глаза от тарелки на дочь.— Даша, подбери ему всё, что просит парень.

Роясь в шкафу, она шипела на обоих сразу:

— Не торопите меня, брюки надо обрезать, твои ему будут коротки, и тряпки надо насобирать.

— Не мельтеши, — притушил её пыл Роман, — не надо ничего резать, я заверну, ищи тряпки.

Искать долго не пришлось. Тряпьё у бабули всё лежало в мешке, в кладовке. Вцепившись ему в руку она потянула его в свою комнату.

— На, — сунула она ему вещи, — переоденься здесь. Я выйду.

— Ты мне не мешаешь, — хмыкнул он, потешаясь её смущению.

Дашка, громче чем бы хотелось, хлопнула дверью.

Бугров вернулся через час, усталый и вымазанный, грязнее не бывает. Выскочив на стук двери и увидев его такого в прихожей, Дашка застыла в оцепенении. Бугров стараясь ни к чему не прикасаться, объявил:

— Готово, где отец, Дарья?

— Отдыхает, на кого ты похож?

— На механика-ремонтника. Поднимай родителя.

Поднимать не пришлось. Громов, услышав разговор, вышел сам.

— Я слышу, иду Роман. Сделал? Вот молодец! Разморило что-то меня. Ну, я помчал. Водитель на месте?

— Да. Куда ему деваться.

Развернувшись от дверей к девочке, он попросил:

— Роману помоги.

Она послушно кивнула: "Помогу".

— Дарья, мне б умыться, можно?— тут же подал голос тот.

Проводив в ванную и критически обсмотрев Бугрова, она фыркнула:

— Кажется, тебе лучше принять душ. Я сбегаю отсюда, полотенца в шкафчике.

— А спинку потереть? — пошутил, вдогонку Бугор.

— Не привередничай,— заливаясь краской прошипела она.

Ему доставляло удовольствие заставлять её краснеть. Это было так трогательно. Его окружение уже давно разучилось это делать. Все крепко держались за землю ногами, расталкивали друг друга локтями и давно уже не летали на облаках. Стыд давно отсутствовал у девчат. Все при цели, уверенные в себе, знающие чего хотят и как это добиться. А тут такая беззащитная ранимая лапушка. Эх!

Копошась в пределах кухни, она не заметила, как он вырос за её спиной.

— Малыш, куда грязную одежду определить? Что напугал?— догадался он по её вздрогнувшим плечам.

А как он думал, конечно, напугал. Дашкины глаза просто выпали из глазниц, упёршись в здоровенного, голого парня с полотенцем на бёдрах рядом с собой. Влажные мускулы отливали бронзой. Кинув в него салфетку, она унеслась к себе, защёлкнув дверь.

— Не понял? — крутил в руках тряпку, опешивший Бугров. Постоял, поварил котелком и пошел на поиски сумасшедшей девчонки. "Чего такого сказал?"

— Даш, ты где? — тыкался он во все комнаты, пока не нашёл. Дарья была у себя. — Заперлась зачем? Меня боишься? Открой, блин, у меня одежда там. Даш, ей Богу, смешно. Ты, что мужика голого не видела?

Пыл проходил. Дашка, осознавая глупость содеянного, запаниковала ещё больше. "Дура недоделанная, с чего унеслась?! Теперь Бугров обхохочется".

— Вот ещё, никого я не боюсь. Понятно?! Одевайся, воображала, — выкинула она его вещи за дверь, отворачиваясь.— Просто в глаз соринка попала.

— Понятно, как не понять, — посмеивался Бугров, влезая в свои джинсы.— Соринку вынула?

— Да,— донеслось из-за компьютера.

Чтоб лучше слышать, допрыгал в одной штанине в комнату. Дарья ни гу-гу. Одеваясь, он косил на неё глазом.

— А ведь ты всё врёшь... Комплексуешь? Дашка, а хочешь, я сейчас разденусь весь, догола, — запрыгали вновь чёртики в глазах Романа, — и ты обследуешь меня вдоль и поперёк, чтоб так не шарахаться от мужского тела. Ё, моё! Это ж надо, я обалдел пока допёр, куда и зачем тебя нелёгкая унесла.

"Только этого не хватало!"— заметалась она, приняв весь его трёп за чистую монету и тем самым предоставив ему возможность для нового потока веселья.

— Не подходи, не буду смотреть, — плотно закрыла она руками лицо. Перестраховавшись, чтоб уж наверняка, уткнулась головой в стол.

— Даша, — наклонился над ней Роман, — я пошутил. Дай руку. Потрогай, я одет. Отлепляйся от мебели.

— С тебя, бабника, станется, — боязливо расплющила глаза девчонка.— У меня нет времени на глупости. Видишь, занята я. Тебе лучше сейчас уйти.

Это она так считала, а он, заведясь, думал иначе.

— Да, оторвись ты от этого ящика. — Бугров, устроившись на диване, наклонил её кресло на себя. Голова девушки лежала на уровне его губ. Она ничего не успела сделать, даже удивиться. Страстные губы, не давая возможности опомниться, впились в полуоткрытый рот. Скользнувшая под майку рука сжала полыхнувшую грудь. Она ойкнула и напряглась, упёршись руками в его плечи. Но Бугров не дал отстраниться. Подведя руку под талию притиснул к себе. Даша забившись, попыталась оторвать губы от его ненасытного рта. Он прижал её затылок не позволяя дёргаться. Несколько минут длилась та борьба, но не с Дашиными силёнками скрутить Бугрова. Безумный поцелуй отнимал силы. Но неожиданно Бугров сам резко поднялся с дивана, отпустив кресло. Очумевшая Дашка, качнувшись, упала на монитор.

— Ты права, мне действительно лучше сейчас уйти, малышка,— прохрипел он.

Дашка опомнилась. "Что этот наглец творит?!"

— Не смей делать из меня одну из своих девок, — прорезывающимся противным визгом кричала она ему вдогонку. Зажигаясь и горя от нового неведомого чувства, бурлящего сейчас в ней, от его чумных рук и сладких губ, она совсем не понимала себя.

— О! Размечталась. Кто претендует-то на тебя. Кому ты коза нужна. До моих девок у тебя и нос не дотягивает.

— Что?— метнулся её взгляд в зеркало.— Что ты сказал?

— Посуду не забудь домыть, — хохотнул Бугров у входной двери.

Она резво добежала до двери и выпалила ему в спину.

— Извращенец.

Бугров не обернулся. Боялся вернуться. Как ему хотелось заключить её в объятия и покрыть поцелуями разгневанное личико... Эта маленькая несведущая в любви чертовка свела его с ума. Он чуть не лишился рассудка от желания. И если б только с его стороны, а то ведь он почувствовал, как устав от борьбы дрогнули и раскрылись её губы. И эта упёртая в него её упругая грудь. Так ему долго не выдержать... Лучше сбежать. Вот он и заставил себя нахамить ей. Сработало! Сколько ещё ловушек рядом с ней установит ему жизнь и из скольких ему удастся выбраться победителем. Борьба с самим собой не лёгкая штука.

Даша в бессилии упёрлась руками и лбом в дверь. Она не сумела бы определить, когда и в какой момент это произошло, но этот непонятный Бугров стал для неё всем. У неё нет основания полагать, что его отношение к ней серьёзно. И ни малейший надежды, что это случится тоже. Такого не бывает. Как с этим жить, как?! Она опять стрельнула взглядом в зеркало: "Ужас! Бугров прав— размечталась. Вот дура!"

После его ухода Даша поставила кассету в магнитофон, бросилась на кровать и принялась смотреть в потолок. Все песни о любви. Они то рыдали, то обнимали, то кружили и уносили на облаках в неведомые дали, купали в тополином пуху... А думала— всё сказки.

Лето билось за окном. Солнце пекло землю на весь фитиль. Так хотелось расслабиться, съездить на речку, но не в это лето. В нём всё расписано по дням. Экзамены подошли к концу. Выпускной бал наступал на пятки. Дашка заработала золотую медаль, впереди её ждал выпускной бал и вступительные экзамены в вуз. Домашние со рвением готовились к торжественному событию. Шились наряды, подбирались туфли, перчатки, сумочки. Но, это ерунда, по сравнению с проведённой ночью на бигудях. На эту жертву Дашка пошла только после бурных уговоров.

И вот этот день настал. Естественно, он будет суетным. Чего от такого сумасшествия можно ещё ожидать. Дашка встала рано-рано. Да и как можно на таких колёсах спать. Приткнулась к монитору. Момент, когда мама вошла в комнату, проворонила.

— Дарья, ты пригласила Романа на свой выпуск, — смирилась с соседством Бугрова Громова. И как выясняется даже переживала за него. "Как быстро она капитулировала. Может Бугров обаять".

Долго переключаясь, Даша вороной смотрела на мать, совершенно не понимая, что от неё хотят.

— Думаю, он не заинтересуется моим предложением. Да, и не видела его со вчерашнего дня, — старалась казаться безразличной Дашка.

Это было правдой. Бугров на её глаза после вчерашней выходки не появлялся.

— Могла бы заранее поинтересоваться, но не поздно ещё и сейчас спросить,— чмокнула её в щёчку матушка.— Дашунь, вот ты и выросла. А Бугрова мы сейчас найдём.

Дашка удивлённо воззрилась на мать: "Откуда?" А та повернувшись к двери кабинета прокричала:

— Ром, хватит шифроваться, выходи. Дашка тебя на выпуск приглашает. Сегодня в шесть вечера. Ты как?

Долго ответа ждать не пришлось. Впрочем, и Романа тоже.

— С удовольствием, только пусть задачу по физике решит, а то мы с Борисом Викторовичем не осилим никак заразу. Зависли, — появился из кабинета Громова озадаченный Бугров.

Дашка подскочила как ужаленная. Распетушённый вид её выражал не иначе как: "Кругом предатели".

— Это что же получается, папочка, ты ему задачи решаешь, — рассердилась Дашка.

Громов с Бугровым переглянулись.

— Трудная же попалась, я сам голову ломал и ни черта не докумекал. Помоги парню. Иди Ром, она решит, — подтолкнул к дочери замешкавшегося ученика Громов.— Чем ты его так напугала. Нельзя ж так жестоко с учащимися обращаться можно запросто отбить всю тягу к знаниям.

Дашка опешила:

— Я?... Мне может быть ещё ему и домашнего задания не задавать?

Бугров не влезал в перепалку. Сама скромность. Забрав из кабинета учебник, Роман поплёлся за Дашкой, ворча:— И где ты, такую накопала. "Как будто и не было вчерашнего его выбрыка". Дарья обмерла: "Вот, нахал!" В ней всё клокотало. Только она заставила себя успокоиться, решив, что самое лучше — оставить всё как есть. Башку ему не переделаешь и руки не отрубишь. Значит, следует играть в его игру. Пропустив его в комнату, прикрыла дверь, чтоб не мешали и совсем спокойно сказала:

— Дай сюда, садись, будем решать...

Роман поглядывая на её сердитый профиль осторожно затронул больную тему:

— Даш, если ты передумала с моим приглашением на выпускной или тебя поторопили...

Она не дала ему договорить, резко оборвав, заявила:

— Я слишком хорошо воспитана, чтобы отменять уже принятое приглашение.

На его лбу разгладились морщины. Разошлись по своим местам брови и на губах нарисовалась улыбка.

Они б решали и решали все сложные задачи..., но поторопила их Надежда Фёдоровна. Долгожданный час этого незабываемого дня, в котором Даша была главным лицом, приближался. Роман нехотя ушёл. Хотя если честно, то ему очень хотелось по присутствовать при всей этой суете, но его выставили. А Дашу повели собираться. Время поджимает, а хлопот ещё полный рот: причёска, лицо, ноготочки...

— Хорошо! — крутила перед зеркалом дочь Надежда Фёдоровна.— Дарья, да ты красавица!

Бальзамом лились мамины слова на измученную Дашину душу. "Неужели?! А что-то Роман там про нос говорил..." Она улыбнулась зеркалу, так долго прятавшему в своём сказочном тумане её тайну. Оно умное и хитрое это старое зеркало, доставшееся ещё бабушке в приданное, сегодня взяло и приоткрыло завесу, показав совсем другую Дашу. Загадочная красавица, гордая и недоступно обворожительная, улыбалась прищуренными зелёными глазами из него.

— Тебе нравится? — суетилась мама, расправляя шифон.

Ей нравилось. Впервые. Очень, очень! Как такое может не нравится. Безумно нравится! У Даши навернулись на глаза слёзы: "Неужели ж это я?!"

— Спасибо мамочка, бабуленька, родненькие мои. Я так счастлива,— обнимает она их.

— А мы-то внученька, как рады. С Богом, иди, а-то опоздаешь. Папа с мамой попозже приедут, — перекрестила внучку она.

С улицы, в открытые окна проник призывной гудок.

— Дочка, такси подъехало, — поторопила и мама — пойдём, я помогу тебе, устроится в машине.

Двор школы потихоньку заполнялся гостями и зрителями. А как же без этого, в каком-то роде — это тот же спектакль. Приближались последние минуты пребывания виновников торжества в школе. Под звуки всем известной школьной песни, завязывающей в узелок сердца и заставляющей плакать душу, они выходили из школьных дверей парами. Красивые, тревожные, встречаемые добрыми, счастливыми улыбками родителей, друзей и учителей, они шли, махая в приветствии цветами. В небо взмывают ярким серпантином шары. Громкий, но нестройный хор считает: один, два, пять, десять, сотня... Их много, очень много. Грустно. Улетает, бередя души детство. Куда несёт его ветерок, может быть в последнюю сказку? Здравствуй взрослая жизнь. Какая ты?

Она уже сегодня многих поразила и получила целый букет комплиментов от одноклассников. "Ничего себе! Предупреждать надо!"— пришёл в себя завидев её первый дамский угодник класса. "Сразила наповал",— прогудел низким голосом второй одноклассник, который пользовался у девочек большим вниманием. Даша пожала плечиком и улыбнулась: "Я такая!"

Дашка крутила головой, ища своих, найдя, помахала рукой. — "Привет, я тут". Папуля и Ромка в строгих костюмах при галстуках. Мама в чудесном голубом наряде. У каждого цветы. Как торжественно и забавно. Прошли речёвки, пожелания и поздравления, которые она страшно не любила и уже пожалела, что согласилась участвовать в подобной ерунде. Отгорели в руках свечи. Пришла пора вручения аттестатов. Дашка получала первой, с отличием. Медаль вручат на городской площади, в час ночи, где обычно собирается весь выпуск города. Пока она ломала голову, слушая напутствие директора школы, как удержать три букета, цветы ушли, сменив направление. Розы отца — директору. Мамин букет — классной. Ей достались Ромкины весёлые колокольчики. Огромный голубой, бело-розовый букет с трудом уместился на руках счастливой Дашки.

— Какая красотища! — сияла она.

— Угодил? — прохрипел, должно быть от волнения всегда невозмутимый Бугор, целуя Дашу в щёчку. На глазах у всех Роман заробел.

— Сам знаешь, что да. Такая сказка!— краснея прошептала она.

Он наклоняется к её головке ещё раз:

— Дашунь, улыбнись, а то ты среди всех присутствующих выглядишь самой серьёзной.

Она поднимает сияющие глазки к его лицу:

— Это от того, что я страшно волнуюсь.

За Романом -обступили родители.

— Дарья, чтоб тебя не заваливать до макушки, мы веники раздарили, — Прижал её к себе объятиями Громов. — Решили, что тебе приятнее получить Романа цветочки. Поздравляем дочка!

Даша чувствуя себя принцессой смущённо улыбается.

— Хитрюги.

— Дашенька, лёгкой дороги тебе во взрослую жизнь и бабьего счастья, — всхлипнула мамочка, поправляя ей в причёске белый цветочек.

— Мамуля, не переживай ты так, — прижалась к её щеке дочь.

— Всё нормально, солнышко, беги к своим.

Выпускники стояли в линейку, все на виду, получая аттестаты и принимая поздравления. А Даше казалось, что она одна. Она не видела ни косых, ни любопытных взглядов. Одно счастье вокруг. Только так не бывает и школьные красавицы рядом с ней захлёбывались не только злостью, но и неизвестностью. По классам шёл непонятный шумок. Сначала позлорадствовали над Дашей, потом всех мучил более важный и интересный вопрос: к кому пришёл Бугор? Известная в городе личность — местная достопримечательность, красавец, буян и ловелас. Это женскую половину праздника ни на шутку подзавело и озадачило.

— К кому он мог прийти, может к англичанке, та красивых мужиков коллекционирует? — шушукались девчонки.

В обсуждении принимали участие все. Высказывали кого чем осенит и в голову придёт:

— А если к ребятам?

— Придумали, с букетом?

— Чего гадать, сейчас узнаем, подарит же он свою метёлку кому-то.

— Может чей-то родственник?

— Всё возможно в нашем колхозе. Придётся потерпеть.

Терпеть пришлось недолго. Бугров шёл к Даше.

— О, зубрилка, контуженная попрыгала за аттестатом. Глюки, смотрите, Бугров с цветами к ней идёт.

Народ смотрел на Бугрова, потом на Дашу, и на их лицах проступали следы усилий: видимо, они пытались объединить этих двоих в одну компанию, но у них оно не объединялось. Такого предположить никто не мог. Это был нокаут, но не объяснение. Бугров и Зубрилка — ерунда на постном масле. Вывод напрашивался один, и Светик его озвучила:

— Похоже, действительно он её родственник. Вот это номер!

Натали тут же буркнула:

— Везёт же корове... Надо попросить, чтоб познакомила.

— Дельное предложение. Девки пищат от него. Чего ты, Натали, взъелась на пацанку. Медаль ею честно заработана, а сегодня она даже и ничего. Платье, причёска, всё на уровне, — заступилась Светочка за Дашу.

— Хватит расписывать её прелести. Я сама с глазами. Узнайте о Бугрове только по-аккуратнее.

Народ поняв задание дружно кивнул: "Угу! Сделаем!" И тут налетели новые девчонки с шушуканьем.

— Девчонки видели, Бугор чокнутой цветы подарил, с её предками стоит.

Света с шипением оборвала и тут же постаралась разжиться информацией:

— Не слепые, родственник что ли?

Но те по птичьи защебетали:

— Не знаем, у вас хотели расспросить. Вы же на счёт всего в курсе.

Света перекривилась: "Оказалось, что не насчёт всего" Слушая рядом трескотню одноклассниц, Дашка впервые получала удовольствие: "Как я вас таких крутых и подвинутых наколола. Такую заморочку для вас соорудила. Лопнете, а не догадаетесь". Так и случилось. Разобраться в происходящем классу было слабо. Бугров рядом с Дашей в плюсе с родителями не вписывался ни в одну картину. Он вообще не вписывался рядом с ней никак.

Кружение школьного вальса плавно перешло в банкет. Много танцевали. Громов вальсировал дочь. Роман Надежду Фёдоровну, по ходу меняясь партнёршами. Бугров неплохо на Дашкиных переменах научился танцевать и вот сейчас, чувствуя себя не иначе как принцем на балу, получая удовольствие, крутил счастливую Дашку. Пара смотрелась на фоне серенького топтания потрясающе. Её одноклассники так красиво себя подать, явно не умели. "А бабуля права. Надо ещё чему — нибудь научиться, я неплохо смотрюсь",— прикидывал танцуя Бугров.

Естественно, за ними во все глаза наблюдали. Притащить на вечер Бугрова — было не рядовым событием. А то что это сделала серенькая мышка Дашка — вообще был выстрел в космос.

— А ваша Даша — та ещё штучка, — заметила Громовой эффектная англичанка. — Ах, какая загадочная девочка, недооценили мы её. "Чокнута, ненормальная"... А она вон, как всем нос утёрла...

— Может быть, — растерялась Надежда Фёдоровна, каясь минутой позже. "Надо было послать её куда подальше. Они все вместе у моей девочки мизинца не стоят".

Вечер шёл своим чередом, а знойные красавицы шипели от злости, как растревоженный клубок змей. Такого перевоплощения от чокнутой никто не ждал. И увидеть за кавалера рядом с ней Бугра — не предполагал.

— Бугров и Дашка? Такого просто не может быть, потому что, не может, — гудели по углам и ребята.

— Бугор и Дашка — непонятно. Если да, то что в этой анчутке он нашёл? Посмотреть-то не на что, — напрягали мозги одноклассники.

Одни согласно кивали, соглашаясь с одноклассником, другие сомневались. Ведь если с ней Бугор, то так ли она не интересна?

Она сразу попала под обстрел мужской половины выпускников. Ещё бы! Что в ней такого необыкновенного разглядел Бугор, чего не заметили они?

— Можно без гаданий, пойду Дашку приглашу и спрошу, — решил классный Ромео.

— Смотри, с Бугром шутки плохи, не советую, — предупредил друга Толик.

Тот с засунутыми в карманы брюк руками застыл.

— Ну да! Что он мне сделает?

— Ноги переломает, и все танцы,— куражились ребята.

Интеллигентный Толик, далёкий от уличной жизни явно трусил.

— Серьёзно, может, треплитесь?

— А ты попробуй, раз собрался и нам расскажешь,— хихикал класс.

— Ну, её в... Пойду, потопчусь с Натали или Светиком, красиво и предсказуемо.

Оказалось не совсем. У девчонок были свои планы, и, вообще, присутствие Бугра изменило всё. Зачем глупые мальчишки, когда здесь такой субъект. Счастливый случай. Один. Они ещё надеялись на то, что Бугров является не иначе, как родственником Громовой. Но их интерес перебили одноклассники, те ринулись толпой приглашать. Разъярённые девчонки расшугали в горячке незадачливых кавалеров, помешавших их планам.

— Брысь с дороги. Белый танец заказала. Проваливайте от меня, — отмахивалась от приглашения Натали. Они небольшим отрядом желающих и любопытных прошествовали мимо обиженных одноклассников к Бугрову. Те сомкнули ряды и отошли в сторону. "А ну их к лешему!"

— Натали развернула боевые действия. Отваливаем к стенке. Будет интересно, — насторожились ребята.

Так и было. Развёрнутой цепью яркого серпантина, они подошли к Бугрову. Тот сидел рядом с Громовыми. Встали стеной за спиной. Он не обернулся. Не за чем. Не хотел. Но ему подсказала Надежда Фёдоровна: "Ром, по твою душу. Неудобно. Потанцуй". Она улыбнулась: "Цену себе знает!" "Какого чёрта им надо?!"— скривился Бугров, но встал. Получите. Вот он я во весь рост, во всей красе... не подавитесь.

— Вас приглашает первая красавица школы, — опустила в руку Бугрову цветок Натали.

Зная, до какой степени подобного типа девчонки могут быть настойчивы, Бугор, чтобы отвязаться, не скрывая раздражения, принял тот цветок -приглашение. Куда ж деваться от такой холеры, нет, он может, конечно, послать, но на глазах родителей Дарьи... Так что лучше было сразу уступить её капризам. Поэтому держался в рамках и ожидая продолжения уставился на окружившую его толпу выпускниц: "Что дальше?!"

— Королева бала, — добавила подруге титулов Светка.

Бугров, ловко изображая непонимание, перевёл взгляд на неё. Но тут в разговор впорхнула ещё и третья:— "Мы столько слышали о тебе, не откажи". Роман усмехнулся: "Подготовились на все колёса, твою мать..."

— Не откажите, гордость школы у ваших ног, — намекая на подругу, цвела с причёской под зебру четвёртая Лерочка.

— И где же та неотразимая, за которую вы хлопочете таким цветником? — прикинулся валенком ухмыляющийся Бугров. Такой сорт девиц ему был хорошо знаком, но скандала при Громовых устраивать не хотелось. Лучше простушки, чем кривляки жеманницы. Конечно же, он понял кто лезет к нему с приключением и для какого рожна устроен этот цирк.

— Это я, — потупилась Натали, проворно опережая подруг на шаг. Чего право дело медлить, если рука у него, то всему остальному тоже самое время подтянуться к объекту.

Бугров взял и напустил туману.

— Да, а я подумал, что эти титулы принадлежат совсем другой девушке? Как вы меня озадачили... Но хорошо. Ты, так ты. В такой праздничный день не возможно обидеть красавицу.

Он поднялся. Расправил плечи. Богатырь— красавец. Партнёрша под стать. Залюбуешься. Высокая и длинноногая Наташка гордо несла свою красивую головку рядом с Романом в круг. "Безумно красивая пара", — зашептались вокруг. Даша прикусила губу, сразу скукожившись: — "Что там я со своим метром шестьдесят четыре". Наташка, не теряя времени, запустила все свои чары в дело. А как же такой случай, на танцах до него не добраться, тут он полностью её, только надо постараться. Вися на Бугре вешалкой, пытаясь прилипнуть всей своей штукатуркой к его щеке, Натали, умудрялась ещё, двигая ногами, вести бесконечные беседы, блистая своей эрудицией. Подружки победно перемигивались: "Знай наших!" Но произошло то, что произошло. Поймав затравленный взгляд Даши, Роман сориентировался. Не до оценки родителей, когда в игре Даша. Сейчас он устроит... Пусть их короткий танец оставит этой кошке горькие, но поучительные воспоминания. Оторвав партнёршу от себя, без потерь для костюма, Бугор отправил её в раскрутке на самую середину залы. Танцуй себе дальше... Сообразив, что произошло, Натали походила на фурию, готовую разнести в щепу зал, она налетела на пару, одну, другую и метала такие искры, что ой — ой, а он преспокойно подсел к Громовым.

— После Дарьиных танцев топтаться на месте не в кайф, — объяснил он свои маневры, чтоб не рассказывать правду удивлённой его манерами Громовой.— Ну совершенно не умеет танцевать. Все ноги оттоптала. А форсу-то, форсу...

Борис Викторович усмехнулся метнув взгляд на довольную дочь. "Ага, Дарьина работа!" А немного сердитая Надежда Фёдоровна так ничего и не поняла.

Тем временем, довольная Дашка, ругая себя за неприличные манеры и злорадство, прыснула в кулачёк:— "Задаваке поделом! Мстительности раньше за собой не замечала. Это уже что-то новенькое со мной происходит", — поймала себя на странном чувстве. Похоже она начинает его ревновать. Неужели всё-таки влюбилась. От осознания этого она терялась, правда, собираясь в счёт поощрения за доставленное удовольствие, устроить Роману экскурсию по школе. Поднявшись из-за стола выпускников, который располагался возле сцены, она подошла к столу гостей, что был накрыт возле окон. Практически ей пришлось преодолеть ползала.

— Ромаша, тебе скучно, — наклонилась Дашка к нему, едва шевеля от смущения губками. — Пойдём, я тебе школой похвастаюсь.

Бугров был рад смыться с торжества, но стреножив своё "я" сделал уклон ей.

— Ты веселись, детка, не обращай на меня внимания.

Но Даша всё решила ещё тогда, когда поднялась.

— Идём.

На глазах замершего зала прошли на выход и вышли на лестничную площадку. Спустились на два этажа ниже. Взявшись за руки, они брели по коридорам. Даше было немного грустно: "Последний раз!"

— Ваша школа новее и больше, — делился он через пять минут впечатлениями. — Я в первой учился, там госпиталь был во время войны, представляешь, сколько ей набежало.

Даша знала сколько первой школе лет и поэтому кивнула.

— Это мой класс, — распахнула она дверь кабинета.

Они вошли. Он смело взялся за гадалки:

— Дай угадаю твою парту?

— Дерзай, — уверенная, что Роман в точку не попадёт, согласилась она.

Бугров просмотрев с умным видом класс, ткнул в ту первую, что у стола.

— Первая, у учительского стола.

— Так просто, я такая понятная и предсказуемая, — расстроилась она. В коридоре послышались шаги и шёпот: — Кто-то идёт? Девчонки. По голосу Света с Ларисой. Наверняка тебя ищут. Вот привязались.— Глаза её вспыхнули игривыми огоньками. "Что-то сейчас будет!"— подумал он. — Подыграй! — загорелась она озорством.

Бугров даже не успел обдумать это её "подыграй" и одарить ответным взором, как Дашка припала к его губам поцелуем: "Пусть понимает это, как домашнее задание".

Дверь распахнулась, но девчонки при такой картине не посмели войти.

— О! Помешали, извините, — пятились обомлевшие от увиденного одноклассницы. — Вот тебе и родственник. Ну и зубрилка, ну и жаба. Бежим, Натке расскажем.

— Не поверит,— повизгивала от возбуждения Светочка. Этот союз никак не желал влезать в её всклокоченную голову.

— Я сама себе не верю, ущипни. Ой, не так же! Больно!— вскрикнула Лариса.

Брызжа негодованием они спешно несли в зал жареную информацию. Топ-топ каблучки по паркету выстукивали тревогу. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Дашка попыталась, прекратить игру, но оказалось это не так просто сделать. Роман усердствовал используя случай на всю катушку.

— Не отвлекайся, они за дверью, — хитрил Бугор, беря её в кольцо своих сильных рук.— Эффект испортишь. Жёлтая пресса должна видеть больше, чем знать. Тогда это будет бомба.

Даша его хитрость шитую белыми нитками видела без лупы. Ей было приятно и страшно. Игра есть игра. С Бугровым не может быть настоящего, а заигрываться она не хочет.

— Не финти, они давно уже в зале Би-Би-Си подменяют. Пойдём, я тебе спортзал наш покажу.

Бугров скрепя сполз со стола. На кой чёрт он ему...

— Дарья, теперь мне понятно, чего ты в медицину двинула.

— Очень интересно, — вела она его за руку наверх мимо подоконников заставленных цветами.

— Трупы кромсать для тебя приятное занятие.

— С чего вдруг так решил?

— По живому режешь. Палач из тебя классный получится, — уклонился от ответа обиженный Бугров.

Они медленно и молча шли по коридору. Вернее она шла впереди, а он вышагивал за ней, следом, стараясь не нарушить мир её школьных воспоминаний. Дверь в зал была распахнута настежь. Зашли в пустой спортзал. Ярко-зелёные панели и белые стены с потолком, приелись за столько лет, но всё равно щемит. У Даши скатилась скупая слеза. Подержались за канат. Кинули мяч в кольцо. Громкое эхо заполнило весь зал. Увлекая его за руку за собой по широким коридорам и лестницам прошлись по этажам. Роман понял — Дарья прощалась. Детство ушло безвозвратно. В душе смятение и пустота. Она не будет скучать об одноклассниках, учителях, а именно по школе. Вернулись в зал, под грустную мелодию кружили пары. Бугров, понимая, что девчонке надо расслабиться, тоже потянул её в круг. Видя её грусть, шептал:

— Всему свой час. Ты же умница. На какой фиг, тебе та ностальгия. Впереди институт и новая жизнь.

Дашка молчала. Потом они вернулись к столу.

— Устала. Двенадцать часов уже, — присела на стульчик, вытянув ноги она.

И словно услышав её стон об усталости и времени, захлопал в ладоши, требуя внимания, директор.

— Закругляемся здесь и подтягиваемся к центру города. Праздник продолжается там.

Народу-то что, был бы приказ. Родительский комитет срочно паковал коробки с бутербродами и шампанским. В час ночи центральная площадь города собирала уставших выпускников со всех школ города. Администрация давала автобусы и, открывая второе дыхание, отправляла встречать рассвет за город, к реке.

Получив команду, выпускники шумной, воздушной толпой двинули в путь. Осколок луны плывя над городом удивлённо пялил на них глаза. Звёзды подмигивая и хохоча устроили догонялся. Оно и понятно не обычный щедрый на чудеса день. Он с родни, пожалуй, только Новому году. С ни его роднит и то, как по улицам тёплый ветерок гонял белый тополиный пух. Он снежинками кружил в воздухе ни дать ни взять похожий на снег От этого летний вечер и напоминал сказочную новогоднюю ночь с сумасшедшим снегопадом, когда небо разлиновано отвесными потоками нитей падающих хлопьев.

— Растяпа, — засуетилась расстроенная Даша, оказавшись со всеми вместе во дворе. — Я сменную обувь у родителей в машине оставила. Ром, посмотри, может быть, они ещё не уехали? Как теперь дойду...

Роман вытянул шею. Никого.

— Даже огней не видно, — присвистнул Бугров. Не расстраивайся, придумаем что-нибудь. Голова-то на что.

Ромкина голова, долго не напрягаясь, придумала подставить свою шею.

— Ну, я не знаю, такого делать нельзя, — растерялась Даша его предложению.

— Это ещё почему? Моя шея, как хочу, так и использую. Давай, долго не думай, залезай. Всё равно идти не можешь, — торопил он.— А так доедешь с ветерком.

Дашка потоптавшись согласилась. Если он везёт, то почему б и не ехать. Подоткнув платье, она взгромоздилась на широкие плечи. "Всё-таки, — замыливала она себе глаза, — это лучше, чем мозоли". А какое удивление и бурный восторг вызвала эта пирамида у выпускников и изумлённых учителей.

— Класс!— поднимая большой палец кричали одни.

— Обалденный прикол!— визжали другие.

— Дашка, на шарики для равновесия,— вложили ей в руки нитки третьи.

— Ни черта себе, Бугор даёт!— восторгом захлёбывались четвёртые

— Да, он полкласса на плечи посадит, не чихнёт,— охали пятые.

И так без конца. И только Натали разбирала досада и злость. По её понятиям: так не должно быть, но есть. Что он в такой коряге нашёл?

— Козлиха, — плевалась ядом, шипя она. Натка не заметив как напилась. И прихватив с собой умудрялась отхлёбывать спиртное на ходу. Распирала зависть. — Что эта дрянь думает, залезла себе на чужую шею...

А вот на счёт того, чтоб думать, она очень ошибалась. Дашка впервые думать не собиралась. Нет её немного мучили, конечно, угрызения совести по поводу того, что она использует Бугрова в роли транспорта, но на ум ей пришло посчитать это платой за репетиторство и успокоилась. Плывя над одноклассниками белым, светящимся от радости облачком, она плавилась от счастья. Тёплый летний вечер, наполненный запахами дня и звуками ночи, а ещё кружащего везде куда не глянь тополиного пуха. Площадь встречала "школьным вальсом". Играли вживую. Музыка наверняка держала сегодня в напряжении полгорода. Но это раз в году, наверное, можно потерпеть. К тому же, этот день был почти у всех. Каждый в этот час вспоминал своё. Дашка в такт музыки качалась. Бугров придерживая её руками, посмеивался:

— Смотри не переусердствуй, а то нырнёшь, как с лавочки, только здесь без парашюта будет бо-бо.

В таком экзотическом виде они и вкатились на площадь, напугав порядком Громовых.

— Даша, Роман, что за беда? — кинулись они к ребятам.

— Обувь сменную у вас в машине оставила, — помахала им дочь, сползая с присевшего на корточки Романа.

— Точно. — Хлопнул себя по лбу Громов.— Есть такой грех!

— Не волнуйтесь вы, обошлось. Покаталась немного,— чмокнула отца Даша.

— Ты то положим покаталась, а Бугров? Ром, ты как, выдюжил? — похлопал парня по крутым плечам Борис Викторович.

— Ерунда, сколько в ней весу-то.

— Иди, получай свою медаль, потом переобуешься, — подтолкнул Громов дочь.

Школы уже выстраиваясь занимали свои места. К медали, в подарок, на руки Даши опустился "ноутбук". Счастье падало в эту весну на её ладошки сказочными снежинками. Быстро завершившаяся торжественная часть плавно перешла в художественную. По десять пар с каждой школы приглашались на конкурс школьного вальса. Классная вытолкала и Дашу с Бугровым. "Давайте, давайте, отстаивайте честь школы". Они танцевали. Танцевали лучше всех.

— Рома, Даша, — орал класс в поддержку, хлопая не жалея ладоней. Старания не пропали, им подарили огромную мягкую игрушку. Дальше, кружили "школьный вальс" и пили шампанское из одноразовых стаканчиков под взлетающий к звёздам салют. Потом, грузились в подрулившие автобусы — встречать рассвет. Бугров терпеливо выслушивал все наставления неугомонной Надежды Фёдоровны на Дашкин счёт.

— Автобус уйдёт, — захныкала она, выручая парня.

— Не волнуйтесь вы так, сдам утром в целости и сохранности, с рук на руки.

Громов тянул жену за рукав, мол, куда она от его надзора денется.

Автобусы забиты до отказа. С большим трудом протиснулись в салон. Бугров старался не применять силу. Как водится, стояли в основном девчонки. Ребята, хорошо устроившись, посиживали на местах. Обласканные с самого рождения мужики не чувствовали себя виноватыми и обязанными быть джентльменами.

— Барышни, почему ноги не жалеем? Понятно, мужиков нет — одни школьники. — Оглядел он салон. Но мальчишки не желая вставать, отвернулись. Мол, не к ним это. Бугор добавил своему голосу накала: — А ну встали, кавалеры. Я дважды не повторяю. Сейчас вылетите через окно и рассвет поедут встречать одни девчонки.

Народ с шумом поднялся. С Бугром связываться себе дороже, ещё правда придётся за автобусом бежать. Девчонки, благодарно одаривая парня воздушными поцелуями, падали на освободившиеся сидения. "Какой чёрт этого Бугра принёс",— злились мальчишки, но воизбежании понюхать Бугровского кулака, слава о котором катается по всему городу, помалкивали. Бугров плюхнувшись к окну усадил Дашу на колени. Предупреждая её прения объявил:

— Мест мало, а так мы бьём двух зайцев.

Ну, если только из-за зайцев... Дашка промолчала. Чего в самом деле заедаться. На шее уже сидела, да и на коленях тоже было...

Вывалив из автобусов разбрелись по берегу. Роман поглядывая на часы со скучающим видом наблюдал за тем, как они таскаются вдоль воды туда-сюда. К утру промёрзшие, голодные и порядком подуставшие выпускники напоминали стайку всклокоченных воробьёв. А солнце всё не выходило. Ну что ж бывает. Их пробовали отговорить учителя от традиционной затеи. Но тщетно.

— Попрыгали на берегу и поехали домой.

— Хотим солнца! — гудели классы. — Хотим рассвет!

— А если пасмурный день, его вообще может не быть.

— Ничего мы подождём!

— Господи, да сжалься ты над этими дурёхами. Выпусти им солнце. Перемрут ведь на берегу от холода и голода, — не выдержав, взмолился и Бугор.

— Ура! Солнце! Ромка волшебник! Ура! — плясали выпускницы, приветствуя светило, словно по волшебству из плена туч, выкатившееся на небосвод.

— Всё, конец мучениям, поехали домой, давай в автобусы ребятня, — приказал повеселевший Бугров. По крайней мере Дарья явилась по первому зову и незамедлительно. Да и остальных тоже долго ждать не довелось. Притомились.

В пять часов любителей рассвета высадили на площади, там же где и забрали. Измученные выпускники, разбредались цветными стайками по улицам города к домам с тёплыми постельками. Бугров, подхватив Дашу на руки, под завистливые взгляды одноклассниц, понёс не сопротивляющуюся на этот раз ношу к папе с мамой. По дороге, согревшись, она уснула. Потрясённый видом спящей девушки на его плече, он пугливо и крадучись смотрел на её размягчённое лицо, наклоняясь поцеловать, чувствовал своей щекой, её раскрасневшуюся щёку и боялся разбудить. Романтическая трель в голове связала ноги, он споткнулся. Она, слегка приподняла вялую голову, что-то почмокала и посмотрев на него сонными не понимающими глазами, упала опять на его грудь. В ответ он пробубнил, мол, спи всё нормально. А где же нормально, когда нет. Её ровное сопение коснулось его щеки. Неведомое до селе чувство заполнило всего его тревогой, бившей фонтаном из тёплой глубины. Ох, как сильно забилось сердце, как будто птица крыльями затрепетала в груди и всё в нём заволновалось. Ноги бастовали и отказывались идти в знакомый дом, хотелось унести её к себе, лечь рядом... Но он дошёл, только и позволил себе, что прикоснуться бережно губами к розовой щечке и выполнив своё обещание, сдал её с рук на руки отцу.

— Смотри, как умаялась, выпускница, — принимая дочь, удивлялся Громов. — Спасибо Роман. Может кофе?

— Нет— нет, не могу, работа есть, побегу. Обещал одному хмырю тачку к обеду закончить. Привык слово держать.

Громов в благодарности тряхнул руку парня и Бугров рванул по ступенькам вниз. Бегом, бегом... от девочки, от соблазна...

По дорогам шли колонной моющие машины, очищая город от праздничной мишуры. Утро встретит спешащих горожан привычной чистотой. Как будто и не было никакого праздника. Он шёл домой, стараясь сохранить, как можно дольше на своей груди тепло её тела. А сердце стучало уже колоколом. Только что, его губы касались её лица, завитка волос на виске, её приоткрытых, влажных губ. Как смешно и сладко она спала на его руках. Он даже расстегнул свою рубашку, чтоб устроить её ручонки у себя на груди. Как он хочет эту девочку, но не имеет право взять. Если б это успокаивало, давало охлаждение, а-то ведь ещё больше разжигает. В какой-то миг ему показалось, что она его невеста. Вся в белом, от цветка в волосах до перчаток на её руках. Так похоже! Но это всего лишь иллюзия. Её губы прошептали его имя. Почмокали в сонном поцелуе. Сколько у него было баб, и каких. "Ни разу даже мысль не закрылась о женитьбе. Одно упоминание о свадебных путах делала жизнь невыносимой. А тут иду и мечтаю о брачных оковах. Мура! — От такого открытия Бугор притормозил. — Всё, Бугров, ты спёкся, пропал. Не сможешь без этой девочки больше, как ни крути. Скрутила, малявка, покрепче цепей. Его, Бугра... А если это только мираж?... А что если она возьмёт и выберет не меня, смогу ли я жить дальше без неё?... Как всё сложно".

Проспала Дашка почти сутки. Может быть, организм предложил свою дозу отдыха. Сказались большие затраты сил и нервов. В её жизни впервые было такое. Спала и спала... Ей казалось, что над ней парят надувные шарики с лицами родителей. Их длинные руки теребят её, не давая спать. "Откуда у шариков руки и голоса?" — С трудом находились здравые мысли в уставшей голове. Вечером с полузакрытыми глазами побрела по комнатам, натыкаясь на мебель и углы. В кабинете пили пиво с рыбкой, играя в шахматы, отец с Бугровым. Роман притёрся к дружной семье Громовых и она к нему привыкла тоже. Он чувствуя себя у них уютно, не мог не заметить, что в семье царила атмосфера любви и уважения. Нельзя было не видеть как они смотрели друг на друга, волновались... Теперь он приходил туда просто так, без какого — то дела.

— Привидение пришло к народу, мы думали, что ты заболела, — обрадовался отец, заметив дочь на пороге.

— Я сплю, ничего не помню, так устала, — не открывая глаз, несвязно лепетала, почти раздетая Дашутка.— Который сегодня день?

— Хороший, пойди, прими водные процедуры, легче станет. Ты, барышня, скоро будут сутки, как спишь. Сбрендить можно. — Ворчал Бугров, не в силах отвести глаз он воровато пялился на неё.

Громов возразил:

— Оставь её, Роман, завтра, как огурчик будет. Нервное перенапряжение сказалось. Впечатлений набралась. Пусть спит. Надя, — позвал он жену,— уложи её в постель, доспать ей надо.

Бугров метнулся к Дашке.

— Я сам её уложу, принесите стакан если можно то свежевыжатого сока, — подхватывая на руки безжизненную девчонку, попросил появившуюся Надежду Фёдоровну Роман. Конечно поспешил. Ему хотелось прикоснуться к ней, побыть рядышком.

Громова появилась, но была шокирована видом дочери.

— Сейчас принесу, но может "скорую" всё же, Борис, вызвать? Не упрощаешь ты ситуацию...

— Что за глупость ты придумала. До утра очухается.

Вся семья, к неудовольствию Романа, последовала за Бугровым в Дашкину комнату.

Устроив девчонку у себя на коленях, Роман поил её соком, под бурные комментарии Бориса Викторовича:

— Чудеса, пьёт и спит, как же ты про сок-то догадался?

— Надо же чем-то организм поддерживать, лучше всего сок. Теперь до утра проспит,— бубнил Роман, думая о том, как хорошо бы остаться с девочкой одному. Он бы только смотрел, ну ещё разве целовал. Как она хороша, как нежна её сонная вялость.

— Ну да если б ещё соску и памперс,— ухмыльнулся Громов.

— Чего несёшь, постыдился бы. Девчонке плохо, а они потешаются, — переживала за дочь Надежда Фёдоровна.

— Сладко спит,— вздохнул Роман.

— Сладко... Ты, попробуй, отлепи её от себя теперь, — хмыкнул Громов, пробуя отцепить пальчики дочери от Ромкиной шеи. — Как она чётко её у тебя угадывает.

— Подождите, не напрягайте её, прилягу рядом, сама отпадёт,— краснея варёным раком промычал он. Роман надеялся — Громовы деликатно уйдут. Ан нет. Проговорив своё:— "Ну-ну!" -остались на месте. В нем всё съёжилось, как от чего-то ужасного. Как будто его застукали на воровстве или вранье. А разве он не врал пытаясь остаться сейчас с ней... Нет-нет ничего такого плохого... Просто побыть с малышкой рядом хотелось.

Не тут-то было. Дашка, поелозив, потянулась и закинув ногу на него придвинулась к парню, так близко, что он перестал дышать. Как ребёнок, прижавшийся к тёплой груди, обвила всего парня горячими руками, подставив чмокающие губы для поцелуев. Бугров не просто был напряжён, а весь дрожал.

— С ума сойти,— охнул и Громов.— Да, с шеи сняла руки, это точно. Зато обмотала ими тебя всего. Выбирайся потихоньку, Ромаха.

Тот умоляюще заныл:

— Борис Викторович, пусть спит, останусь до утра. Я в одежде полежу рядом? Не верите что ли...

Ему хотелось просто побыть с ней рядом. Посмотреть, как откроет глаза, что скажет. Что тут такого. Но Громова не уломать. Борис Викторович походив по комнате и остановившись напротив него, засунув руки в карманы, знай себе переваливаясь с носок на пятки, объявил:

— И не проси. Она горит, как огонь в камине. Рядом с таким пламенем не устоишь, расплавишься. Не возражай, никто бы не утерпел. Выбирайся парень, от греха подальше.

— Жалко же тревожить,— пробурчал Роман, надеясь сам не зная на что.

— Жалко, знаешь, где и у кого? Пошли пиво допьём лучше и партию в шахматы доиграем.

Бугров чуть не взбрыкнул, но справился с собой. Ведь это ничего не решит.

Дашка недовольно поморщилась, подёргала носиком и почмокала губами, но не проснулась.

Но праздники выпускным балом не закончились. Ещё бы, великолепное утро будоражило городок. Солнце будило ребят весёлым щебетанием птиц и шаловливым лучиком. Денёк обещал быть жарким. Раннее небо не получив ещё голубого цвета было чистым-чистым. Без одного пушистого облачка. Естественно, всё это подтолкнуло выпускной народ к бурным фантазиям. Класс выспавшись и ожив, надумал идти в поход. А что — пару дней райской жизни, это то, что им не хватало для полного счастья. А чего: отдыхать, так уж отдыхать. Помозговав, решили уж совсем-то в романтические дебри не забираться. Выбрали турбазу у реки. Получилось не так уж и плохо. И романтика имеется, и кое-какой быт присутствует. Идея закружила, всех спешно обзвонили. Громовой долго не решались — не пойдёт, но всё-таки для приличия звякнули. Дашу подняла бабушка, отдёрнув штору и впустив в спальню солнце, которое ворвавшись залило всю кровать с ворочающейся девочкой, протянула трубку: — "Тебя!" Ей сообщили, что сбор на остановке автобуса, у школы и ей следует поторопиться. Надеялись откажется, но она приняла приглашение. Собиралась не просто торопливо, а бегом. Класс прибыл в полном составе. До турбазы добирались в два этапа. Полпути на рейсовом автобусе. Всех ждали на конечной, у реки. Вторая половина дороги досталась ногам. Куда ж деваться, захотелось, топай... Палаточный городок на берегу реки, был полностью в распоряжения класса. Это круто. Чьи-то родители постарались, но это не так важно. Главное — воздух, река и свобода.

— Ребята, слушай меня, — пыталась их как-то организовать классная. — Занимаем самую большую палатку. Справа мальчики, слева девочки. Посередине мы с Викторией Владимировной. Прошу вас, не разбредайтесь по всем палаткам...

Ну, где там... Кто её будет слушать. Народ ошалел совсем. Виктория Владимировна — учительница английского языка, или в миру просто "англичанка". Дама даст фору любой красавице и манекенщице. Больно ей надо караулить. Это классная перебарщивает. Придётся ей одной бдеть за мораль и беспокоиться за народ. При таком азарте она запросто может и надорваться. Все как с ума сошли. В палатках есть раскладушки, матрасы и подушки. Все удобства, отдыхай, не хочу, но раскладушки были сразу собраны, а матрасы выложены в ряд поперёк палатки. Так захотелось! Кучей! А что, свобода! Никто никому не указ.

Классная, устав спорить, махнула рукой. Всё так и осталось. Умоляла хотя бы не безобразничать.

— Осваиваемся и на пляж, — дал команду классный авторитет.

Уговаривать никого не пришлось. Побросали вещи и айда на песочек, к реке.

— Куда, — сорвала голос заметавшаяся англичанка, останавливая бегущую лавину. Наберите дров для костра. Не упирайтесь, потом не захочется по лесу бродить. Классная уже молчала проклиная свою уступчивость. "Зачем дала уговорить себя на этот поход?!"

В принципе, она права. Велели, — натаскали приличную кучу веток, трухлявых пней и всякого горящего мусора.

— Теперь, свободны, гуляйте, — разрешила она, — только дежурных оставьте, обед приготовить надо.

Опять двадцать пять! Кому охота. Это ж не пионер лагерь. Но разобрались и с этим. Теперь свободны. Все глубоко словно по команде вдохнули речной воздух и с воплем и гиканьем, рванули к воде. "Ура! А-а-а! Бух!"

Даша со всеми вместе пересиливая робость и стеснительность заставила себя раздеться и тоже неслась к воде. "И чего неслась к воде, кретинка, я ж её боюсь, — ругала Даша себя.— Плавать не умею. Правда говорят, за компанию и жид удавится. Ой, мамочка!— вода плещется у груди.— Ничего себе забежала, балда. Надо быстрее назад рулить, пока не смыло".— Ай, ой, кто это? — Запоздало взвизгнула она, пуская пузыри под водой.

На берегу спокойно общались уже откупавшиеся одноклассники, не собираясь кого-то спасать. Перебрасываясь ленивыми фразами, они наблюдали за водной гладью и ещё балдеющим там народом. Один вдруг прервав треплющегося с анекдотом товарища хмыкнул:

— Сейчас рыбы на уху наберём.

Недовольные ребята не отказали себе в удовольствии поворчать.

— С чего бы это ей на берег выпрыгивать?

Одноклассник, ухмыляясь, указал на реку.

— Бугор нырнул.

Ему тут же бурно возразили:

— Хохмишь, где ты Бугра увидел?

Глазастый парень твердил своё:

— Да вон, с Дашкой, поплавком торчит. Так что не надо искать вчерашний день, он сам тут как тут.

Разглядев картинку. парни присвистнули:

— И, правда, он, а с утра как будто ничего такого не предвиделось.

Кто-то из очень весёлых и бесстрашных захохотал:

— Тоже придумал "с утра", да сейчас обстановка будет меняться каждые полчаса, не уследишь. Это Дашка круто всех уколола Бугром. Смотрите у всех наших барышень уже ушки на макушке... А на училок посмотрите... ха-ха-ха!

Все не слепые, посмотрели и остались ужасно недовольны.

— Опять стихийное бедствие на нас свалилось. Девчонки с ума все посходят, отодвинув нас на задний план.

— Не обязательно, похоже, у них с Дашкой всё серьёзно,— возразил самый хиленький из них.

На него сразу зашикали:

— С чего ты взял. Так не бывает. Кикимора и Бугор — не смеши.

Но бывший староста и авторитет класса прекращая прения объявил:

— Всякое бывает, пойдёмте купаться, базарим, как бабы.

— Похоже Витёк прав, чего-то он опять за ней хвостом припёрся,— поддержал одноклассника Андрей.

Смутившись, ребята бегом отправились к воде, нырнули.

Её утопление для всех осталось не замеченным. А она так надеялась, что хоть кто-то её нырнёт спасать. Оказывается, никому до неё нет дела. Получается, человек должен надеяться только на себя. Придётся учиться плавать, если не хочет за дёшево живёшь потерять жизнь. Стоп! Но ведь кто-то всё же спас?! Она ж живая! Откашливаясь и отплёвываясь рассмотрела. Дарья висела на шее Бугрова. Которая спокойно выдержит с десяток таких как она. Да это был он собственной персоной. Кольцом ног обхватив его бёдра, она плотно прижалась к мощной груди. "Вот так!" От страха она залезла бы ему и на голову, лишь повыше от воды. Руки цепко с шеи прыгнули на уши и вцепились в них. Лучше, конечно б, в волосы, они повыше, но увы, Бугор стригся очень коротко, не захватить. Немного очухавшись сообразила и бегом искать виноватого:

— Ты утопил меня, я чуть не утонула... Чудовище!

Всё так и было. Раздевшись и отыскав глазами в воде Дашу, Бугров поднырнул.

От дошедших до его головы её плутающих речей и горевших собственных ушей Роман выпучил глаза и догадался:

— Плавать не умеешь?!

— Как т-ты д -догадался?— простучала зубами испуганная девчонка.

— Не трудно,— хмыкнул Роман.— Малыш, прости. Вот, козёл, не подумал. Хотел поиграть с тобой. Ну, как ты, легче? "Дурак, кретин, баран", — ругал он себя, прижимая девчонку к груди.

Мощное, голое тело Бугрова и она верхом на ним. Несмотря на пережитый страх Дарья очень смутилась. Она почувствовала, как к щекам, до самых волос, прилила горячая кровь. И потихоньку, потихоньку, чтоб, упаси бог, не задеть чего, принялась сползать...

На берегу про утопление, естественно, не подумали, зато внимательно наблюдали за всем остальным. Дарья, висящая на его шеи удавкой, плотно прижатая жарким кольцом рук к его телу, вызывала потрясающий интерес и змеиную зависть. Да и как могло быть по-другому. Это было бы неестественно. Сам Бугор тут. В двух шагах. А Натка так та просто как белены объелась. Бегала по берегу, ко всем приставала и что-то бессвязно орала. Если б могла она б ту Дашку на куски порвала, в песок навечно закопала или на облако закинула...

— Чего расселись. Добровольцы есть? — накинулась Натали на мирно наблюдающих за парочкой одноклассников.

— На что? — полюбопытствовал симпатизирующий ей Толик.

— Дашку утопить,— буркнула она.

— Уволь. Бугор за одну ногу на тот берег перекинет и чихнуть не успеешь, не то что "скорую" вызвать.

— Ха-ха. Идиоты, не смешно, — позеленела от злости девчонка.— Исполняю желание. Кто?

Ребята отвернулись. Им было жаль Натали. Заманчиво, конечно, но с Бугром шутки плохи. Он враз ноги всем одним узлом завяжет и моргнуть никто не успеет, не то, что воспользоваться. Так что спасибо, интересное предложение, но не надо. Кто их разберёт что между ними, вон он как на ту зубрилку смотрит, не то расцеловать, не то съесть готов... Ни то, ни другое ничего хорошего не сулит. Сунься -ка... Ооо!

Натка презрительно фыркнула на такую откровенную трусость. Она и не подозревала, как была близка к истине. Даша действительно нахлебалась воды и без её помощи.

Бугров приведя Дашку в чувство, после случайного утопления, загорелся идеей научить её плавать. Со всех сторон полезное дело. И не откладывая в долгий ящик со всем своим темпераментом объявил ей об этом:

— Прокашлялась? Отлично! Будем учиться плавать.

Дашка заволновалась. Конечно, здорово, но лучше не сейчас. На глазах всех одноклассников бестолково колотить ногами. Роман не отпустил.

— Ни за что, не надо, — забилась она в его руках.— Утону же.

— Давай, малыш, не бойся. Я держу тебя, не трусь. Голову подними. Ртом воду не хлебай, заразы нахватаешься.

Конечно, сдалась. Его упрямство не перебодаешь. "Выбору нет, всё равно же заставит", — вздыхала она, старательно гребя руками и бултыхая ногами. И опять же, поплавав на его руках, она на законном основании, периодически забиралась отдохнуть на многострадальную шею Бугрова. Народ на берегу недоумевая нервничал и балдел. То ещё кино. Девчонка крутит не кем-то там, а Бугром, как хочет. Дашка получала какую-то щенячью радость от этих их вытянутых лиц. Словно от игрушки, которой ни у кого нет. "Пусть, пусть половят мух!" От долгого пребывания в воде посинел подбородок, постукивали зубки. Но девчонка не собиралась вылезать. Ей понравилось.

— Всё, ша, вылезаем. Дарья, не ерепенься, в синюшку превратилась.

— Я ещё хочу, мне в удовольствие, — упрямилась она.

Нашла с кем настырничать. У него в одно ухо влетело, в другое вылетело. В общем, насквозь прошло.

— Отдохнёшь. Погреешься, только тогда. Не заводись и не уговаривай. Надутые губки не помогут, — ворчал он, неся её на руках и покусывая синий, дрожащий рот. Так. Где твоё полотенце?

— Вон, — ткнула она пальчиком на голубой лоскут раскинутый посреди жёлтого песка. У кромки воды песок образовал комфортные пляжики.

— Отлично! Почти угадал, своё рядом бросил. Полотенце в тон тебе. Стой на месте, не крутись, я своим тебя разотру. Куда? Не сходи с места.

— Твоя забота отцовская или братьина...— недовольно просипела она.

Он прищурил глаз.

— Естественно, для другой твой нос пока не дорос...

Дашка шмыгнула тем самым не доросшим носом: "Смеётся же..."

— Ромаша? — кричала она в след, убегающему парню.

— Я быстро. Горячего чая принесу. У меня термос с собой. Погреешься. Жара, а у тебя всё не как у людей,— донеслось до её ушей.

Больше не оглядываясь, он нёсся наверх к палаткам. Какая-то минута, и он вернулся, протягивая ей дымящуюся кружку.

— Держи. Только аккуратно.

— Я горячее не люблю.

— На, пей, не капризничай. Держи крепче. Попробую тебя разогреть. Встань.

Сильные руки ловко забегали по Дашкиному телу, отзываясь румянцем на её щеках. Она с трудом переживала то, что раздета, а тут ещё и такое... В голове запрыгало: "Совсем обалдел. Такое творить на глазах уже прибитого картинками народа!" Бугров, не замечая этого, крутил себе девчонку, как манекен. Не обращая внимания на удивлённо таращившихся и ничего не понимающих учителей, внимательно наблюдающим за всем этим копошением, делал своё дело. Складывалось впечатление, что он никого кроме Даши вокруг вообще не замечал. Необитаемый остров и они двое.

— Кожу сдерёшь живьём. Я уже согретая, — молила она.

— Я с тебя угораю, ничего с твоей кожей не случилось. Ожила вон, щёчки порозовели. Ух, какие пампушечки, так бы и съел!

"Съел бы он. К чему это сказано? Сказал и всё. Что за человек". Дашке хотелось разочаровать его, прояснив, что порозовели они совсем по другой причине, но она, как всегда, промолчала. А он заявив ей:

— Теперь посиди, а я пойду, поплаваю,— отправился к реке.

Став заложником своего слова, Бугров никак не мог решиться переступить собственноручно воздвигнутую стену. При мысли о том, какая девочка красивая, Роман немедленно, тут же, на полотенце, захотел заняться с ней любовью. Оттого и рванул к реке сходу уйдя под воду. Вынырнув почти на середине реки, мастерски поплыл по течению.

Даша вздохнула: что не делает, всё классно. Тем временем Роман перевернувшись на спину, помахал ей рукой. Она пожала плечами: "Это пожалуй выход для обоих".

Плюхнулась на колени. Потом растянулась. Приподнявшись на локтях, чтобы наблюдать, как Роман плывёт, Даша волновалась и вздыхала. Не за то, что утонет. Его тело скользило ровно. Загорелые, длинные руки делали регулярные гребки. Словно пытались захватить небо, лишённого туч. Смотрела, приложив ладонь к глазам до тех пор, пока он не скрылся за живописным изгибом реки. Стараясь ни на кого не смотреть, уткнулась носом в полотенце. Неужели не понятно, что все уставились на неё. "Ах, сколько я задала им загадок! Так запросто можно и мозги свернуть. Бедные они, бедные!" А ведь так оно и было! Из неинтересной серой мышки Даша в один день превратилась в изучаемый и наблюдаемый неопознанный объект. Кого-то это забавляло, кого-то раздражало, кто-то глотал зависть, но равнодушных точно не оставалось. На неё таращились не понимая, что происходит. Блаженно растянувшись на полотенце, Даша отдала на растерзание солнцу свой животик. Бугров появился через полчаса с рюкзаком, набитым едой. Плюхнувшись на колени рядом с ходу заявил:

— Голодный, как бродячая собака. Давай пообедаем.

— Ты чего так долго, я беспокоиться начала,— попеняла она.

Застыв на сморщенном Дашином носике, он сам не ожидая от себя ничего подобного принялся объясняться:

— Далеко заплыл. Возвращался берегом. Поляну нашёл, как в кино. Ковёр из ромашек, колокольчики, сказочное место. Как по твоему заказу. Ты любишь такую мелочь. Пожуём и поглядим.

— Ой, как здорово. Я тоже хочу посмотреть. И немедленно, — вскочила заинтригованная Дашка, готовая сию минуту нестись на просмотр.

— Сядь,— приказал он.— И не скачи. С охотой поделюсь находкой, но только попозже. Пообедаем. Пельмешки прелесть, садись.— Он расстелил салфетку и расставил по ней лотки. Даша лежала без признаков движения. Моргающий труп. Обернувшись к ней спросил:— Ты, почему не ешь?

"Ну во-первых непонятно, как можно красоте предпочесть еду, а во— вторых..." Это вот во вторых она и предпочла произнести вслух, упустив "во -первых":

— Так хорошо, что лень шевелиться, — потянулась она, из-под козырька руки посматривая на него: "Кто б подумал, что грозный Бугор, он же профессиональный соблазнитель, такая хозяюшка". То что ему всегда удавалось внести оживление в самую скучную компанию, она догадывалась, а вот про то, с чем столкнулась только что — нет.

— Открой рот, — положил он ей пельмешек за щёку, — а теперь делай "ам-ам".

"Ам-ам" — это легко. Правда учитывая то, каким взглядом на них смотрят девчонки, ей впору было подавиться. А англичанка ещё и хитро умудрялась мигать Бугрову. "На что, интересно знать, она намекает своим наглым подмигиванием?" Даша понаблюдала сквозь прищур ещё: учительница не унималась. Тогда она покраснев от того что делает, всё же развернулась так, чтоб закрыть собой парня и почмокав язычком полезла с отвлекающими вопросами:

— Вкусно, как ты меня нашёл?

Естественно, он должен был прозвучать и Бугров обязан был к нему приготовиться. А сейчас, застигнутый врасплох, Роман не подумавши брякнул правду матку:

— Борис Викторович подсказал. Открывай ротик, а-то я всё поем один.

— Могла бы и сама догадаться, — разочарованно тянула Даша. Она-то думала, что сам, по собственной инициативе, а он выполнял лишь просьбу отца. "Ладно, не меня, так класс потешил. Вон как народ шеи тянет. Теперь не класс, а стадо гусей будет". Шкала настроения упала. Но Бугор, занятый кормёшкой, не заметил. Знай себе: "Ам да ам!"

А было так — получив от взволнованной жены путанные объяснения по поводу спешного, школьного похода с ночёвками на турбазу, Громов насел на мобильный. До Бугрова он дозвонился не сразу, но всё же достал. Тот прижимая трубку к уху и крутя под днищем машины гайки гаркнул:

— Алло! Слушаю...

— Роман, ты очень занят?

Узнав голос Громова тот, естественно, удивился.

— В чём дело, с Дашкой плохо?

Громов поняв, что напугал, постарался ускорить с объяснениями:

— Пока нет, но может. Спящая красавица подалась с классом в поход на две ночи. Решила жизнь штурмовать.

— Ну, не хрена себе, когда же она успела?— забывшись присвистнул Бугров.

— Успела вот. Представляешь, что может случиться? Это в её жизни первое самостоятельное мероприятие. Оно и не плохо, но надо подстраховать.

— Где они? — только и спросил Бугров.

— На турбазе, у реки. Знаешь?

— Само собой.

— Пригляди, если можешь. Сам только без азарта.

О! Провести время с манюнечкой, к такому Бугров всегда готов.

— Полчаса, и я там. Не волнуйтесь. Я ж обещал...

— Ладно,— миролюбиво завершил разговор Громов.

Естественно, обо всём этом он промолчал, уплетая сейчас пельмени. Дашка и так чего-то надулась. Лично Романа встреча с этой девчонкой так понесла, в такое ошеломляюще огромное пространство неопознанного, где захватывает дух и царит неизвестность. Ведь всё было просто: дом, улица, девки, драки, так он жил... Он бы и дальше так жил, его устраивало, но всё изменилось, как по мановению волшебной палочки. А этой палочкой стала вот эта пичужка. Его высоко летающие мысли перебил Наташкин, изливающий яд, голос:

— Семейный обед.

Вот почему таким сучкам неймётся? Что они хотят и почему всех подряд жалят? Бугрову было непонятно. Он никому ничего не должен. Опять же никого не имеет привычки трогать... Девчонок старался по мере возможности не обижать, но с такой змеёй нельзя по-человечески. Она не понимает.

— О! Забила коза копытом...

— Что? Что?... Баран!— взвизгнула девчонка готовая наброситься на него с кулаками, но ловко перехваченная подружками не смогла этого сделать.

— Плыла бы ты щучка, куда подальше и держи хвост крепче, а то отклеится. — Лениво отреагировал на колкость и оскорбление Роман.

— Да я...да ты...— брызгала слюнями разгневанная девица.

— Шагай-шагай, а то у меня от твоих костей аппетит пропадает,— ухмыльнулся Бугров.

Вроде б ерунда, а ударил, по самому больному месту. Так следила за своей фигурой... Меняла диеты, выполняла специальные упражнения, а Бугров не оценил. Так непонятно и обидно...

— Хам, урод, придурок...,— захлебнулась в ругани девчонка вырываясь из рук подруг и убегая к реке.

С Бугрова, как с гуся вода. Даже нос не повернул. Даша проследила за Натали. Та рванула к плавающим шумно фыркая, и красуясь перед одноклассницами, ребятам.

— После обеда, что? — Сытно потянулся он, не реагируя на ругань, потому как привык. Отвергнутые дамы, частенько костили его сущность на право и налево. Он им разрешал получить этим за проигрыш компенсацию и благополучно жил дальше.

— Посуду помыть, — докончила Даша, кося на Натали глазом.

Бугров рывком скрутил потягушки.

— Дарья, ну нет в тебе романтики, одна проза. Отдыхаем и на осмотр поляны. Как план?— Он опять зевнул. Блаженная сонная истома расплылась по его усталому телу.

— Утверждается. Я пойду посуду помою.

Порыв был напрасным. Он, не дав ей подняться, властно прижал ладонью к полотенцу.

— Положи и не дёргайся. Её надо крапивой мыть, а ты не сможешь. Полежу и вымою сам.

"Ну, если так хочешь, карты тебе в руки" Согласившись, перевернулась на уже розовый животик, отдав на забаву солнышку спину. Быстрые пальцы Бугрова развязали шнурок на её купальнике.

— Зачем? — испугалась Дашка, упав носом в полотенце. "Совсем тю-тю!"

— Для ровного загара, я отвернусь ради твоего спокойствия,— хмыкнул он.

Он успел договорить и на последним слове уснул. А что там... Подставив лицо солнцу и с удовольствием расслабив тело. Рука под голову и счастливое сопение, переходящее в храп. Роман спал, и ничего ему в этом не мешало. "Как у него всё просто и быстро получается",— изумилась Дашка. Анатомия, которую она читала совсем не шла в голову.

— Даша, идём с нами купаться, — обходя распростёртое большое тело Бугрова, любезно пригласила классная.

Дарья помотала головой.

Разбуженный Роман приподнялся на локти, протирая глаза, зевнув, объявил:

— Хорошо отдохнул. Куда сманивают?

— Купаться. Какие сны снились?

— Никаких. Вырубился. Храпел?

— Немножко,— хотелось соврать, но делать этого она не умела, а вот на то, чтобы смягчить сил хватило.

— Ясно... У тебя спина сгорит, переворачивайся. Солнышко девственных целует и горячо любит.

"Вот это да?! Интересно как?— таращила на него глаза она.— И болтает, болтает..." Бугров намёков не понял, пришлось объяснить:

— Как? Ты бантик развязал.

Теперь дошло. Его глаза брызгали смехом.

— Ох, Дарья, умора с тобой. Бантик завяжем. Раз и готово. Меняй позу.

Дашка ожила. Встала на четвереньки. Вскочила. Бугров посматривая на неё со своего лежачего положения поймал себя на желании плюхнуться подле неё в песок и припасть губами к красивым коленям усыпанным золотистым песком. Но он улыбаясь своим желаниям отворачивается. "Можно, и народ потаращится, но напугаю малышку. Да и совсем не время шокировать учителей". Поднявшись он, замазал её плечи кремом и приобняв за талию, предложил:

— Пошли, принцесса, потихоньку погуляем по бережку.

Дашка всегда за. Гулять — не тонуть хлебая речную воду. Она всегда готова. С ним не скучно, не страшно и интересно.

— Фотоаппарат возьми, — подсказала она.

Бугров, почесав макушку, закрутился.

— Хорошо, что напомнила. Проверимся, ничего не забыли. Мобильный на плавках, фотоаппарат на руке. Кажется, порядок, идём.

Синхронно подав друг другу руки и получив с переплетением пальцев, незабываемое ощущение, они отправились вдоль реки. Не успели и десяти шагов сделать, как заверещал телефон.

— Проснулся соловей,— развеселился Роман. — Да. Я слушаю. Нашёл. Всё путём, идём ромашки смотреть. Я понял, Борис Викторович, не переживайте. Всё будет как надо.

Он подивился звонку Громова, но сделал это ненатурально.

— Что хотели мои родственники?— насторожилась Даша. Она смотрела прямо ему в лицо и не давая его глазам увернуться от её пристального и требующего только правды взгляда.

Он видел, что ему не верят, но стоически выдержал его и улыбнулся. Бугров есть Бугров.

— Пустяк... — сказал он встретив её встревоженный взгляд и тут же заморочил голову.— Убедиться, что ты жива. Имеет право, он твой отец.

Она видела, что он говорит неправду, скорее всего, ждал этого звонка и попробовала обидеться. Но с Бугровым обижаться не простое дело. Он чмокнул её в щёку и сдвинул брови:

— Но-но... Колючки спрятала. И вообще, хватит отвлекаться, пошли, а-то ромашки отцветут. О! шлёпки почему не одела?— оглядев её критически, заметил явный пробел он.

Забыв об обиде Даша разволновалась.

— Ты не сказал, и потом сам же босой.

Озадаченный Бугров похлопал глазами соображая чем крыть.

— Мои ноги не твои, лягушонок, беги за обувью.

Роман посмотрел ей вслед. "Сгорит, малышка. Беленький, цыплёнок". Попутно подкинул мячик упавший к его ногам ребятам. Получите!

Дашка забрала шлёпанцы и повязала вокруг себя, закрепив над грудью пляжный платок. Хоть и прозрачная тряпка, а всё-таки какая-то одежда. Обратно торопилась. Возвышающаяся у воды столбом мощная фигура Бугрова привлекала внимание.

— Лоскут на себя, зачем наматываешь. Тело дышать должно? — не понравилась Дашкина затея с платком Бугрову.

— Пляжный наряд,— оправдываясь оглядывала она себя. "Все ж носят, чего привязался?!"

Однако Бугров зудел:

— Бесполезная вещь, зачем в неё рядиться?

— Наклонись, скажу на ушко.

На его лице вели борьбу— любопытство и насмешливое непонимание.

— Ну?

— Например, можно скрыть изъяны фигуры,— решила быть откровенной она.

— Под этой тюлью, не смеши,— критически заметив, усмехнулся он.— И потом тебе-то чего скрывать, на подиум можно пускать. Опять комплексуешь?

— А грудь? — покраснела Дашка.

Роман аж споткнулся. "Придёт же в голову такое!"

— Ну, балда, я думал тебе всё объяснил, а ты опять ту же песню затягиваешь. Голливудские красотки миллионы отваливают за силикон, а тебя матушка природа наградила убогую такой красотой, которую ты бестолковая не ценишь, и пользоваться ей не умеешь. Расправь плечи, не мучай грудь. Думал с чего она сутулится... А она грудь в себя втягивает. Анекдот.

Даша совсем растерялась.

— Ага, на кого я так похожа...

— На бабу первый сорт. Секси...

— Я?!... Не выдумывай. Просто во всём сквозит твоя испорченность... увлечение сексом. Эта жизнь никуда не ведёт. Ведь есть столько куда более интересных вещей!— говорила она с умным видом.

Бугров улыбался. Что с ребёнка возьмёшь.

Дашкины щёки горели. Вся краска организма была сейчас на ней. Она представляла из себя факел. А это его выражение про "бабу" подкосило её ноги. "Вот это да! А если это насмешка? Или я всё же на мизинчик от этой бабы смотрюсь..."

— Когда ты врёшь твои глаза светлеют...

— Они такие у меня всегда,— хмыкнул Бугор, не понимая к чему она ведёт. И не заметил, как она от жизни без секса перешла к вранью.

— Значит, ты врёшь всегда, ежесекундно. Так талантливо сочиняют школьники.

Бугров смутился и прикрываясь смехом захохотал.

Они шли береговым песочком, держась за руки и оживлённо болтая. Им было и невдомёк, что верхом за ними увязались подсматривать девчонки. Но не могли одноклассницы пустить их прогулку на самотёк. В поисках приключений на лесной узкой тропинке они то и дело спотыкались, натыкались на куст, нецензурно комментируя качество тропинки, посадку кустов и всю мать природу. В выражениях они не стеснялись: всё равно ведь никто не слышит! Они не просто крались за парочкой, наступая друг другу на пятки и пугая в сковавшем их напряжении себя, а болтали, естественно, перемывая Дарье косточки. То что отмочила Громова было по их понятиям, ну просто — "ни в какие ворота". Просмотрели...

— Сколько идиоткой прикидывалась, кикимора, а какие кренделя выписывает. Вот сучка недоделанная, — шипела змеёй Натали. Её яд брызгал фонтаном в сторону ничего не подозревающих ребят.

— Тише ты, услышат,— цыкала Светка на подругу.— И под ноги смотри, ломишься слоном.

Сработала интуиция. Даша, почувствовав их присутствие, испугалась сначала. Но быстро перестроилась. "Хотя пусть мучаются, так даже интереснее",— решила она минутой позже. От девчонок отвлекла её вонючая лужа, преградившая им путь.

— Фу, я в эту мерзость не полезу. Головастики, пиявки тут живут, — топталась, она, высматривая в мутной воде живность.

— Бах, — хохотал Бугров, подхватывая её под мышки и изобразив кидание Дашки на самую середину.

Не ожидая подвоха, девчонка завизжала. И как всегда вцепилась в самое удобное место, шею. "Глаза рядом, губы рядом только не про мою честь",— подумали оба. Бывает и так.

— Что испугалась? Крокодила тут точно нет. Я проверял, — качая ношу на руках, веселился парень.

— Поросёнок, не бросишь же, а дразнишь, — подрагивала Дашка от возможности неприятного купания: "Вдруг нечаянно уронит". В то, что он сможет её туда бросить она не думала. Была уверена — никогда.

— А звучит, как дорогой...— промурчал он отводя глаза. Кому-то возможно и странно, но ему почему-то никогда не верилось, что он способен влюбиться по-настоящему. И дело не в лёгкодоступности и перенасыщении в его жизни женщин... В чём-то другом. Он пока не разобрал. Но вот то, что за всё это время и прошедших через его руки женщин не испытал ни к одной ничего подобного — факт! С чего же было ему ожидать, что это когда-нибудь всё же с ним случиться. И вот, словно в отмеску за весь бабий род, он ухитрился влюбиться в ту девушку-ребёнка, до которой его руки коротки. К тому же у неё есть все основания его игнорировать. Серьёзно не воспринимать. Бред!

Не прошло и нескольких минут, как разговор принял весьма неожиданное направление. Чтоб разрядить обстановку Даша предложила:

— Тебя надо постоянно чем-то занимать, чтоб в глупость не вползал. Давай я тебе расскажу о Тадж-Махале?

— Это что?— вытянулось лицо у Бугрова. "Вот ведь вляпался. С Дарьей ухо востро надо держать. Быстренько Махала какого-то впаяла".

— Понятно,— стрельнув по нему глазами промурлыкала она,— слушай. Южнее Дели лежит форт Агра — памятник династии Великих Моголов. Первоначально задумывалась, как крепость, но потом Агра превратилась в чудный дворец. Его жемчужиной стал мавзолей Тадж-Махал, построенный шахом Джаханом в память о своей умершей жене. Забыла спросить, Дели знаешь где?

Роман ухмыльнулся. Ну это-то уж запросто. Это он помнит. А вообще-то чего Дашка придирается: зачем ему, ковыряющемуся в машинах нужна была та история или литература. Не нужна. Бабки он и так не хилые зарабатывал.

— Обижаешь, Индия. Давай дальше, ходячая энциклопедия.

Дашка похлопав глазами, продолжила.

— Выстроенная из бело-розового мрамора в окружении садов и прудов, на заре светится нежно-розовым, а к вечеру переходит в нежно-голубой.

Бугров тут же вставил свои пять копеек:

— Должен быть секрет.

— Ты прав. Он прост. Стены дворца выложены драгоценными камнями и мозаикой из чёрного мрамора. Он считается одним из самых красивейших дворцов мира. К нему приходят люди ежедневно, чтобы воздать дань великой любви.

— Мужик запал не на шутку, если такое наворотил,— хохотнул он, прижав её к себе и тут же отпустив.— Хорошо ему было выражать сильные чувства, когда он царь и бог, наследство и денег куры не клюют.

Даша недовольно покачала головой.

— Вот непременно тебе всё надо к злату свести. Но не в этом дело... Это говорит, что настоящая любовь не миф и не сказка. Она встречается хоть и редко, поэтому и оставляет такой яркий след. А у тебя с женщинами всё к одному сводится... Где твоя сказочная поляна? — перевела Даша стрелки разговора, сползая с его рук.

Роман оторопел: "Что она сказала?" Ему хотелось сказать этой незрелой девчонке, что его любовь к ней посильнее шахской будет, а с бабами у него к одному сводит совсем не любовь, а другое, про что ей знать пока рано. Хотел сказать, но промолчал, не время ещё, зелёная совсем — напугать можно.

— Вон по той тропинке вверх, осторожно. Дайка руку. И чего тебе на моих руках не сидится, безопасно же. Нет, надо непременно спрыгнуть, — ворчал он, недовольный её упрямством, по всему пути тропинки. И Даша споткнулась. Кто вытерпит такое. Довольный, он, как котёнка перекинул её через плечо и домчал до самого верха: — Ну, как?— выпалил он поставив её на свои две и ожидая реакции.

Дашка не могла скрыть восторга:

— Чудесно! Какая красота! Ромаша, ты молодец!

— Эх, люблю я лето, оно прячет стрекоз в траве,— выдохнул он всей грудью потягиваясь и оглядывая ту земную красоту что лежала под ногами.

Надрывающееся от натуги солнце. Звенящий от чистоты воздух. О-о-о! кричит душа. А-а-а!— вторит эхо. Даша уже любит это всё. Да и как может быть иначе. Белое поле ромашек, разбавленное синевой колокольчиков, упало ковриком к Дашкиным ногам. Испуганные, округлённо удивлённые, желтые глаза цветов застыли в предостерегающем крике: "Не ходите, не топчите!" А ведь именно этого больше всего и хотелось. Упасть в то ромашковое великолепие и ни о чём не думать, а по небу синему, чтоб плыли и плыли облака туда, где их ждут. Жужжала пчела и бабочки, порхая с цветка на цветок, танцевали свой воздушный танец любви. Дашка упала на колени и прижала ручки к груди. Разве можно стряхнуть с себя их очарование. С этой поляны не хотелось уходить и наверняка захочется вернуться и не раз. Рассматривая эту красоту, Даша всё больше и больше подпадала под гипнотическую силу цветов. Бугров засмотрелся на застывшую в молельной позе девчонку.

— Ты, чего притихла, девочка? — осторожно обнял её Роман, присев рядом.

После долгой паузы, когда они перевели взгляд друг на друга, она проглотив перекрывающий горло комок тихо сказала:

— Получаю удовольствие. Лето любит всё. Смотри какие жёлтые, жёлтые серединки. Это солнышко тайно их целует в самые макушки. Сфотографируй меня среди этой цветочной невинности, — прислонилась она щекой к белым головкам. — Сколько про них написано нежных строк, а напишут ещё больше, каждое поколение своё. Источник нежности и любви к ним не иссякаем. Тебе кого они напоминают, Бугров? Ты так на них смотришь?

Он, щёлкая фотоаппаратом, усмехнулся:

— И как?

— Как будто хочешь их всех обнять.

Роман почесал за ухом. Не на ромашки он смотрит, а на неё в тех ромашках. И не просто мечтает обнять, а впиться в губы и целовать, целовать... Но надо отвечать. Она, лирическая душа, о чём-то спросила. Ах, да... "Кого они ему напоминают?"

— Женщин.

Кого ещё они могли ему напоминать. Ему много не надо.

Дарья удивилась и тут же поделилась своими фантазиями.

— Интересное решение. А мне девочек маленьких, глупышек невинных, жмущихся испуганной стайкой друг к дружке.

Он опустил фотоаппарат. А гори всё сумасшедшим огнём!

— Твоим глазуньям ещё и не такое привидится. Иди-ка ко мне.

— Зачем?— не поняла такой просьбы она, не собираясь покидать цветы.

Он огляделся и усмехаясь, сказал:

— Нос в ромашках напудрился, желтенький, как у цыплёнка.

— Ой, — замахала она рукой, очищая невинный носик.

Дашка не могла ему не верить. И заподозрить подвоха тоже не могла. Естественно, подошла и со всем старанием подставила свою мордашку. Стряхивай. Слишком поздно заметила азарт в смеющихся глазах его она. Верх купальника упал на бёдра, оголяя невинную белизну девичьей груди. Она онемела не в силах шевелиться, не то чтобы ещё и думать. "Что он со мной творит?"

А Бугров был в своей стихии. Его руки легли на её дрожащие плечи и сжали их.

— Этих ромашек вкус можно оценить губами, — припал он к соскам вдруг набухшей груди.

"Жива или уже нет?!" Дашка дрожала. Голос пропал, а на щеке замерла слеза обиды. Но бить его не хотелось. Её несмелая рука потянулась к его плечу. Уверенные руки Бугрова пробежали по её волосам, наклоняя голову назад, целуя почти жестоко. Мир разлетелся на миллион сверкающих брызг. Она висела на его руках, а душа плыла вон на том облаке к солнцу. Что она делает? Сгорит же? Роман, отстранившись, посмотрел в её обезумевшие глаза. Минута колебания... Она стояла перед ним такая девственно чистая, милая и нетронутая. Никем. Никогда. Ещё минута и уже ничего исправить бы было нельзя. "Идиот!" Чертыхнувшись, он разжал руки и отпустил её. Резко развернулся и побежал к реке. Нырнул, не думая о последствиях, лишь бы охладить свой пыл. Растерянная Дашка, прижимая кулачки к груди, потихоньку приходила в себя, включая голову, утрясая случившееся с ней. "Успокойся, приведи себя в порядок, — одаривала она сама себя по привычке советом. Других советчиков пока не приобрела.— Ещё и девчонки в кустах подсматривают. Главное не раскисать. Надо как-то отвлечься, можно пугнуть, конечно, и одноклассниц". Она шагнула в сторону леса. Туда, где ветки деревьев колебались под жарким ветерком, воздвигая сплошной зелёный забор.

Самое время. Потому что в кустах, на краю поляны, мучались любопытством, сгорали от нетерпения девчонки. Их просто распирало. Потому что то, что делали те двое было непонятно. Игра, не игра?! Им очень хотелось вывести парочку на чистую воду и доказать всем, что они дурачат народ. И как пить дать — всё срежиссированный спектакль. Уж очень разные были те, двое.

— Что они делают? Ты видишь? — толкала под локоть подругу Натали.

— Ничего не понятно, закрыл весь обзор своей широкой спиной, кажется, целуются.

— О, побежал к реке,— заметила первой такой его рывок с кроссом Светочка.

— Ау, чокнутая, сюда идёт,— поднимая тревогу, потянула подруг Аня.

Одноклассницы сорвались с места.

— Точно, к нам. Бежим.

Ломая кусты, и натыкаясь друг на друга, девчонки понеслись в лагерь.

А Дарья шла и шла в их направление.

— Дарья, ты куда? — догнал её дрожащий от холода Бугров. У него хватило ума, смелости и такта вернуться к ней и сделать вид, что ничего такого не произошло.

Она чувствуя себя неуверенно растерянно и даже стыдливо обернулась на голос и замерла судорожно соображая, что делать: начать обвинять и ругаться с ним или, свести всё к шутке. Ей казалось он не сможет смотреть ей в глаза не то, чтоб говорить. И она тоже не сможет... Конечно, самое правильное, превратить всё в иронию. С его приближением она схватилась за вспыхнувшие щёки и оторвала наконец-то от лужка с ромашками глаза. О! Она извелась, а ему хоть бы что... Как она не догадалась, Бугров не был бы самим собой, если б на чём-то долго задерживался. Дарья хорошо заметила его эту особенность, просто запамятовала. "Ни тени раскаяния, ни волнения. Ничего, — озлилась Дашка на невозмутимого парня. Но вскоре вспышка погасла и она уговаривала себя:— Хорошо, пусть будет, как всегда, то есть ничего не было". Но ведь её вина тоже есть в том, что произошло: ни оттолкнула, а потянулась. Имеет ли она право распинать так его. Что уж там... Она вздохнула и начала разговор первой:

— Там, девчонки за нами подсматривали,— кивнула она на лес.

Было похоже, что Роман обрадовался, уж очень весело он говорил о неприятных вещах. И вздохнул вроде бы как с облегчением.

— Вот, вороны, и не лень им было комаров по лесу кормить. Замёрз. Глубоко нырнул,— разогревал он себя, массируя руками. Даша ошибалась и невозмутимость Бугру давалась нелегко. Он страшно корил себя за несдержанность и ой как переживал: "Она вряд ли меня когда -нибудь простит... Хотя кто знает? Начала же она разговор со мной первая... Или это всё жест вежливости? Ведь лоб здоровущий, о чём только думал, идиот! Вот как я смогу жить без неё теперь, если она меня не простит?"

Даша честно терпела и притворялась, стараясь казаться равнодушной и невозмутимой, но всё же не выдержала:

— Бугров, когда у тебя гормоны "бабника" начинают играть, предупреждай, пожалуйста,— буркнула она, склонив голову на бок и прищурившись.

Бугров поморщился, стараясь держать марку недовольства, и она уже даже не удивилась, когда праведно возмущаясь, промычал:

— Всё, проехали. Случается с каждым заскоки. К тому же надо тебе учиться познавать жизнь.— И уже бодренько продолжил:— Зато ты теперь знаешь, что для мужика и для тебя значит, это сокровище. Горбиться больше не будешь, пряча такую ляльку.

О! Оказывается то был шаг в её пользу. Вот даёт! Она тронула щёки — ещё не сгорели. Но желание затевать ссору у неё внезапно исчезло совсем. Дашке стало даже стыдно, и она оттаяла. Всё-таки он для неё старался. Опять же с поучительной целью. Сама бы она никогда не решилась на такое. К тому же, похоже, он не так уж невозмутим, как хочет казаться. Подметив его состояние, а так же с целью помириться, чего уж теперь рычать, когда дело сделано, пролепетала:

— Ромаша, ты мурашками весь покрылся.

Обрадовавшись своей амнистии, он с готовностью пояснил:

— Вода на глубине ледяная. Как судорогой не свело, чудо просто. Утопленник бы был сто процентов.

Но факт оставался фактом— Дарья чуть не утопила его. Лучше бы он это не говорил. Лучше б промолчал. Дашка, обхватив парня, насколько хватило маленьких ручек, прижалась к его груди.

— Не пугай меня, Ромашечка. Это жестоко.— Бугров стоял не то не сё. Она добавила:— Ты мог утонуть, мог утонуть, понимаешь...

Он понимал: правда. Они скованы одной цепью. Их судьбы переплелись. Сообразив вдруг, что оказался своеобразным катализатором того процесса, который разрушил её прежнюю жизнь и сейчас ответственен за неё, он испугался. Именно так — испугался ответственности перед Дашей и самим собой. Не на шутку разволновавшись, и мало что понимая сейчас, он наивно округлив глаза, пробурчал:

— Я ничего такого не сказал. Нырнул глубоко и всё, больше ничего.

— Учти: если ты умрёшь, я тоже умру,— прошептала она. Она едва сдерживала слёзы.

Бугров поискал на чтобы перевести разговор и нашёл:

— Не говори ерунды... Возвращаемся, поздно уже, и выкинь ты эту тряпку, у тебя фигурка, как у куколки,— ополчился он на пляжную модную вещь.

— Ты успокаиваешь меня нарочно,— не поверила в его откровения она.

— Ну, с чего бы мне это было надо.

Всю обратную дорогу они не говорили — молчали.

Весь день жагарившее на всю печку солнце, устало сползало за лес. Но ещё во всю смеялись хохотушки стрекозы. Гудел в трудах шмель, и забавлялись догонялками бабочки. Даша бы осталась тут навечно. Но Роман поторопил: "Надо идти!" Надо так надо. Набрав немножко цветов, вернулись на базу. Класс в полном составе топтался у костра. Активно пытаясь его разжечь. И при положительном исходе чего-нибудь сварить. На обед выкрутились — обошлись сухим пайком. Вечером решили по полной походной программе, зря что ли тащили крупы, консервы, но пока это плохо получалось.

— Над чем колдуем таким большим коллективом? — прищурился Бугор.

— Кушать хочется,— ответствовал не стройный хор.

— Понятно. Сейчас поможем вашему горю. Только переоденусь.

Развернувшись к девушке, он попросил:— Даша, собери там, на берегу, наши полотенца и принеси мне спортивный костюм. Сама оденься потеплее, кровопийцы искусают.

Сказал и отвернулся. А Даша, приложив по военному ладонь к виску, мол, "есть!" помявшись для порядку, вдруг ещё что вспомнит, пошла выполнять приказ. Брела и думала, а куда от дум деться, если они хвостом тащились за ней. Ведь никто не знает рецепта приобретения счастья, а что если оно в руках самого человека. Только надо набраться смелости и броситься в бездну неизвестности за ним. Но таких называют ненормальными. А что если это одно и тоже? Только Даша никогда не сможет побороть себя и значит, останется навсегда несчастна. Вскоре он наверняка посчитает её занудой, ему будет с ней скучно и неинтересно...

Бугор же принялся за ребят. По его мнению: эти переростки больше тянули на малолеток, нежели на взрослеющих мужиков.

— А вы, что пацанва, рот раскрыли, картошку чистить надо. Так оно. Девчонки, брысь отсюда. Сколько имеется в наличии вёдер?

— Четыре,— недовольно раздалось из разных углов.

Бугров не замечая скрипа продолжал:

— Тащите воды, да из родника, а не с реки. Знаете где?

Они не знали. Бугрову пришлось объяснять народу ещё и это.

— Топайте вот по этой тропинке до ручья и налево вверх. Там увидите, мимо не проскочите. Смородины на обратной дороге наломайте.

Последнее сразу вызвало вопросы.

— Для чего?

— Это я знаю, чай классный получается, — обрадовался один из мальчишек.

Бугров развёл руками:

— Если всё всем ясно, тогда за дело.

Все разошлись по своим местам. Всем нашлось это самое "дело". С приходом к костру Бугра всё вокруг него ожило, закрутилось, заработало. Так бывает около людей с врождённым лидерством и обаянием.

Азарт прошёл. Ребята, недовольно гремя вёдрами, тащились по тропинке к роднику. Оно и понятно: есть хочется всем, работать же не очень. Они с удовольствием искали в Романе грехи и полоскали.

— Раскомандовался тут, "пацанва", — ворчал кое-кто из ребят, никак не желающий быть простаком, правда, почти шёпотом. В открытую с Бугром никто связываться не желал.

— Всё он наперёд про всех знает,— вторил первому и второй, но тоже не громко.

— Топайте молча, пока не схлопотали между глаз,— предупреждали, которые подальновиднее.— Оно не переломимся воды принести, опять же для себя.

По мере приближения к костру ропот утих. Успеть поиметь от Бугрова неприятные разъяснения и уточнения никто не желал.

Вскоре у весело потрескивающего огня слышался смех, возня и восторженные возгласы. "Ну и пусть себе!" Дашка не спешила к костру. Она оставалась одна на берегу до тех пор, пока красный диск солнца не погрузился в воду. Вокруг всё было таинственно красиво и спокойно. Река вся в золотой и алой от заката чешуе, ластилась к песчаному берегу. Вода, немного пахнущая илом и рыбой, плескалась у её ног. Было так тихо, что слышала, как пищал комар у уха. Даша, сидя на прибитой к берегу коряге издалека наблюдала за столпотворением у костра. Она с удивлением смотрела на скачущих возле Бугрова ребят. Оттуда доносилась музыка и хохот. Похоже всем хорошо вместе, а ей вот, наоборот, хотелось побыть одной... Речка прикрываясь ночью целует берега. Ласкается к ним. Вот бесстыжая! Даша отвела глаза. Наверное, потянуло в одиночество не зря. Она не хотела признаваться в этом даже себе, но Роман её притягивал, как магнитом к себе. Безусловно он ей нравился. И сколько бы она не врала себе или не сердилась на это чувство, ничего не могла с этим в себе поделать. Как же ей хотелось бы проникнуть в его душу, голову и понять, что он в действительности чувствует по отношению к ней. Чтоб не смотреть на костёр с веселящимся народом, развернулась к нему спиной. Время шло, а про неё забыли. Он в первую очередь. Само собой Дашу начал нервировать такой игнор с его стороны, однако сама проявлять инициативу для примирения она не хотела— гордость не позволяла. Ещё через часть она начала злиться— что он о себе думает? "Ему поручили за мной смотреть, а он бросил? Что он о себе возомнил? Да без него мне лучше! Мне отлично без него!" Увлёкшись, она не заметила, как подошёл сам виновник её дум— Роман. Заметив её отсутствие и перемену в её настроении он, догадываясь о причине, всё же сначала пошёл в обход:

— С тобой всё в порядке?

Даша пожала плечами. Тон ответа был не совсем естественный, но бодрящийся:

— Да, всё прекрасно!

— Можно узнать, о чём ты так сосредоточенно думаешь?

— Просто... думаю.

Чтобы он сказал узнав, что в её голове крутятся каруселью мысли о нём. Возможно, повеселился бы... Ещё одна дурища угодила в список поклонниц.

— Хм! Ты надулась на меня, малышка, за мою дурь? — присел перед ней на корточки Бугров.

Дашка с азартом замотала головой. Выдавать себя она не собиралась.

— Совсем нет. Ты прав, зарывшись в книги, я просмотрела реальную жизнь, а она совсем другая и далеко не книжная, с другим запахом и цветом. И потом, я знаю, что ты мне ничего плохого не сделаешь.

Он облегчённо вздохнув, спрятал улыбку в уголках губ и объявил:

— Так чего же ты тут мёрзнешь, не идёшь к костру? От воды тянет прохладой.

Даша решила не лукавить. Сказала честно. Что думала, и как дело было. Это же чисто дружеский жест. Так зачем же лукавить.

— За тобой наблюдаю. Около тебя всегда будет много женщин вертеться.

— Это плохо? — стараясь быть серьёзным, смахнул с неё комара Бугров. — Кровососа прикормила.

Не заметившая иронии Даша, продолжила на серьёзной ноте разговор:

— Пока не знаю, никогда не думала об этом. Вероятно, они в тебе находят что-то будоражащее их с разум, раз толпой топчутся около тебя.

Бугров же завёлся. Святая простота. Даже интересно. Он наклонился ближе и, гипнотизируя её взглядом, отчего вкрадчиво спросил:

— А что нашла ты?

Её глазки забегали и, найдя выход, уткнулись в кроссовок.

— Не путай в свой улей меня, — отмахнулась Дашка, которой совсем не понравился его переход на её личность. Врать она не могла, а правду говорить не хотела, оттого и нервничала.— Будь любезен не морочь мне голову и не учиняй допроса.

"Ага выкручивается! Учится помаленьку". Спрятав улыбку Бугров попробовал надавить.

— Так не годится, мадумазель. Кто эту тему поднял, а?— пристыдил он её.

Дашка уличённая в хитрости занервничала, но решила не мудрить и правильно над всем расставить ударения.

— Тебе же нельзя говорить, ты задавака.— поняв, что не отстанет, сдалась:— Ну, хорошо.— Она сделала паузу.— Доброту, нежность, верность и надёжность.

Бугров смахнул с неё ещё пару комаров и расплылся в улыбке:

— Ух, глазастая. Все слабости мои разглядела своими зелёными глазульками.

Её зелёные манящие и затягивающие глаза-омуты были рядом. В них отражался вечерний туман и нежность заката. Бугров с большим трудом подавил желание притянуть её к себе и впиться страстным поцелуем в невинные губки. Но придётся сдержаться, на сегодня уже хватит безумств. Он, баламут, напугал Дашку и завёл себя, надо быть осторожным. Какое счастье, что хватило ума и сил удержаться. Да, там в ромашках, девочка ответила и подалась к нему, но это, скорее всего, реакция тела, а не её самой. Только ему нужно другое, а именно— её чувство. Секса у него в жизни навалом, зачем в него втягивать малышку... У него хватит сил подождать. Чтоб не мучиться видениями и не доставать себя, он быстро сменил тему: — Пойдём ужинать,— прохрипел он, играя её пальчиками.

— Я не хочу,— заупрямилась она.

Он улыбнулся, слегка прищемив ей губами кончик носа, легко поднял девчонку и понёс к костру. Его козьими рогами не проколоть. Шкура дубовая.

— Зато я умираю от голода. Ужин — объеденье,— заявил он.— Ты ж не хочешь сотворить из меня труп?

Нет-нет. Такое в её планы не входит. Пусть живёт себе на здоровье.

До костра она так и доехала на его руках. Народ не смотря на то, что был по горло занят едой, всё ж не оставил их приход не замеченным. Естественно, отреагировал по-разному. Одни любопытничали, но не углублялись, другие перекривились, и захлебнулись злостью, их глаза нехорошо поблёскивали. Это уж как водится — сколько людей столько и мнений. Только одно но, все желания раскладываются на возможности. И это, кому хочется, можно понять. На бревне, служащим диваном белел, приляпанный скотчем, листок с меню. Даша, обрётшая почву под ногами, прочитала:

1. Суп с тушёнкой вермишелевый.

2. Картошка с сосисками и огурцом.

3. Чай с печеньем.

Ничего особенного, а вкусно. Объедаловка. Ребята ходили гордые собой, их так и распирало от похвал. Ещё бы такой ужин сварганили! Даша тоже попробовала и не удивилась речам своей классной.

— Роман, что бы мы без тебя делали? — передала все ребячьи лавры до Бугрова та.

Девчонки одобрительно загудели. Зато у мальчишек враз поубавилось спеси.

Роман даже бровью не повёл на такие фанфары.

— Есть захотели, придумали бы, — перекривился он, забирая у бренчащего на инструменте паренька гитару. Именно она занимала в данный момент его мысли. — Дайка, милый, её мне, она от тебя за вечер устала. Бугров пел красивым голосом, хорошо владея инструментом, приводя в восторг сидящих у костра ребят. Гитара в его руках рыдала и пела. "Ах, да Бугров! Кто б подумал",— слушая его прищурилась Даша. Ей было невдомёк, что старался он для неё. Пытаясь показать себя разносторонне. Зачем ему надрываться для кого-то. Важно раскрыться перед этой малявочкой. А она, словно услышав мольбы его души, шепнула на ушко, мол, кое в чём он неплохо разбирается. Бугор хмыкнул:— "Кое в чём? И на том спасибо". Зато от всех остальных, получил восторгов с вагон.

— Роман, да тебе цены нет, — проворковала восторженно англичанка, подсаживаясь под бочок парня и игриво попросила: — Спой ещё. Получила массу удовольствия и от ужина, и от твоего голоса. Играешь, опять же классно. Я на облаках!

Бархатный голос действительно покорял. Народ просил на сытый желудок зрелищ. Бугров, покосившись на восторженные лица с большой долей иронии всё же не ломаясь, пел. "Англичанка готова,— расстроилась Дашка,— уже и под бочок подсунулась и сияет как медный таз. Вообще-то трудно её упрекать в том, что не устояла перед столь привлекательным парнем. Любая лапки сложит, даже самая классная. А Роман шифровальщик, какой голос прятал. Выходит, ничего о нем не знаю, а он в курсе моих всех дел.— Она повела глазами вправо:— Натали явно затевает какую-то каверзу, постоянно шушукаясь со своими подружками. Этот допинг из песен, лишил их последнего разума". Даша не ошиблась. Света и Ларочка проявляя инициативу принялись, настойчиво приглашая с собой, уводить её к реке. Странное предложение не вызвало в ней никакого протеста. Наоборот, смекнув в чём дело, она разрешила себя уговорить. Глядя на этот спектакль, она с трудом сдерживала приступ подступающего смеха. Выбраться из ловушки -полпобеды. Загнать в неё любителей ловли — вот победа. "Даже забавно с одной стороны — Натали, с другой — англичанка. Пусть себе лбы разбивают. Но лучше б глаза мои не видели всего этого", — злилась Дашка уходя от костра подальше, но не настолько, чтоб уйти совсем. Всё произошло с точностью да наоборот. Разбилась она причём нарочно. Ловко зацепив корень ногой. Грохнулась, содрав локоть и колено. Довольная случившемся, но, глотая слёзы от боли под оханья девчат, вернулись к костру. Всё было честно. Какие у одноклассниц могут быть к ней претензии. Да ни каких. Уйти ушла, но вернулась по уважительной причине. Разве не так?! Ишь только и ждут её ошибки — сидят и пялятся на него. "А я вот она!"

— Кошмар! Представляете, Дашка ногу ободрала, — громко оповестила о трагедии ребят Светка.

— Да ну!— взвыл класс, правда, некоторые как-то не слишком сочувственно. Натали даже прогнусавила:

— Все нервы на верёвки порвала эта дура. На ровном месте ЧП найдёт.

Бугор, зажатый в женское кольцо, кинув гитару, рванул к Даше.

Натали недовольно перекривилась. Англичанка так же с не меньшим неудовольствием повернула в её сторону голову. Мол, зачем отвлекать. Упала себе и упала. Но Бугров так не считал. Кинув всё, он присел на корточках перед ней:

— Этого ещё не хватало! Что с тобой, малыш, покажи? — Её бедная нога в разорванных бриджах, крутилась в его руках, как резиновая.— Так больно, а так? Ничего страшного. Ссадины замажем.

На самом деле её разбирал смех. Хотелось смеяться много и весело, но надо потерпеть, весь спектакль следует доиграть до конца. Вот поэтому промычав в ответ что-то невразумительное и таким слабым голосом, что впору умирать, Дарья морщила носик и терпеливо сносила его метод лечения. А за одно со смешанным чувством горечи и радости осознавала насколько приятны ей его прикосновения. Мог бы, конечно, и осторожненько, но и так неплохо: сразу видно, что такое рвение от волнения. Поэтому она готова разбить ещё чего-нибудь, лишь бы он лечил и прикасался. Кто бы только знал, как ей хочется, чтоб он всегда был рядом.

— Ребята, принесите мой рюкзак, на высоком пеньке яркий такой. Увидите, поймёте, не сложно,— развернулся он к пацанам.

Несколько человек рвануло с мест. Теперь желание Бугра — закон. Пацаны, к концу вечера смотрели на него, как на героя американских боевиков и не иначе. Вот умеет он. Не прошло и пары минут, как рюкзак лёг у его ног.

— Этот?

— Он. Спасибо.

— На здоровье.

А Бугров, порывшись в боковом кармане, выудил на свет божий тюбики с мазями и уже занимался Дашкиной ногой.

— Вот так, потерпи, пожжёт немного, — старательно вымазывал он её ободранные места перекисью водорода. — Чего тебя туда понесло, темно же?— этот вопрос он задал после заклеивания ссадины пластырем.

— Плавающие звёзды в реке посмотреть хотела, — выкрутилась Даша.

Он внимательно уставился на неё:

— Посмотрела?

— Да. Только на те, что из глаз сыпались довелось лицезреть,— улыбнулась она.

Бугров засопел: "Детсад!"

— Что? Лягушонок с тобой проблемы, посажу я тебя на верёвочку, так надёжнее будет. Ты, что плакала?

— Одна слеза всего-то и выкатилась, — бодрилась Дашка, положив своё колено на жертвенник любви.— Больно самое чуть-чуть было...

Народ наблюдал издалека не вмешиваясь в процесс. Правда, всем было интересно о чём шепчутся эти двое. Но не спросишь же.

— Ром, что там с ней,— забеспокоилась долгим молчанием классная? Явно намекая что пора бы и озвучить происходящее...

— Нормально, жить будет,— откликнулся Роман.

— Если не будет, никто не заплачет от горя,— пробурчала недовольная сорванной операцией Наташка.— Ходить и то не может, как человек. Понятно с чего он её на руках всё время таскает...

— Зато мы старались, а лавры все ей достались,— хихикнула Светочка.

Все кто не слепой присматривался к интригам. Многовато их набиралось. Класс с интересом наблюдал за тем, что будет дальше.

Бугров же подвёл всю эту ночную возню под свой план. Властно положив ей руку на плечо он изрёк:

— Так! Кому как, а детям спать пора. Пошли-ка подушечку обнимать, малыш.

Даша удивлённо вскинула брови, ей не слишком-то хотелось уходить от веселья, однако она привыкнув полагаться на него не стала возражать. Да и спорить с Бугровым бесполезно, ещё и при народе. Опять же, увести его подальше от костра, от алчных глаз охотниц, совсем не плохо. Бугров же велев верным оруженосцам доставить рюкзак на место, и притянув девчонку к себе на руки, пошагал к лагерю. Он нёс её осторожно, как ребёнка. Она плыла на его руках. Чья-то рука от всей души сыпанула по ночному небу пригоршнями звёзды: колье, браслеты... Нате вам, шикуйте! А может от щедрот своих, сорвал покрывало из густых облаков, решив подарить землянам небо в алмазах, небесный властелин. Собственно, какая разница... Холодный серп луны, прячущейся в кронах деревьев, сопровождал их на всём пути до самого верху. Даша балдела. Как хорошо на его руках, таких сильных и таких тёплых. Жаль, что это удовольствие продлиться недолго. Вот она палатка, всего в двух шагах. Дашку качали только одни мужские руки, — это руки отца. И вот Ромка...

— О чём задумалась?— неожиданно спросил он, наклонившись к побледневшей Даше. — Нога болит?

От этих вопросов она инстинктивно напряглась, стараясь не выдать кружащих её чувств и боли в разодранной ноге, выхватив интересный объект быстро перевела на него разговор.

— Ты классно поёшь. Мог бы стать артистом.

— Мало ли чего в любом из нас намешано...

— Смотри, мотоцикл, шикарный какой, — показала она на стоящую у кустов блестящую машину.

— Это мой, — небрежно бросил Роман.

— Опять сюрприз, — удивилась Даша. — Откуда деньги на такого дорого коня?

Её маленький пальчик водил по его сросшимся бровям. "С этим Бугровым сплошные загадки".

— Заработал.

— Кто ты Бугров, я ничего про тебя не знаю? — неуверенный пальчик прочертил его нос и упёрся в губы.

— Много знать вообще вредно. Тем более ночью, когда все кошки серы. В кустики хочешь?

— Да, — помедлив, согласилась Даша.— А ты подсматривать не будешь?

Бугров спрятал улыбку: "Не Дашка, а сплошная юмореска!" Но в воспитательных целях строго сказал:

— Больно надо. Далеко не отходи, темно, мало ли что...

Над этим "мало ли что" Даша не задумывалась. Она так усердствовала в выборе места, что благополучно влезла в крапиву.

— Ой, мамочка, — почёсываясь, взвизгнув, верещала она.

"Какого чёрта!" Бугор лез, как медведь, ломясь напрямую через кусты.

— Крапива жжёт, негодяйка, — топталась, почёсываясь, виновато она.

Бугор встал, как вкопанный. Рухнувшее в пятки сердце, вернулось на место, с ним и способность шутить.

— Подуть? — предложил, ухмыляясь, свои услуги он.

— Совсем не смешно. Обойдусь.

— Тогда постой тут. Нельзя и на шаг отпустить, везде неприятность найдёт, — ворчал он, отойдя на пару шагов в кусты.

— Я глаза закрою руками, — пообещала она ему, но тут же услышанное журчание обдало её жаром и догадка застряла в ушах: "Надо было не глаза закрывать, а уши, дурёха".

Он потёр в пальцах листочки. "Мытьё рук,— догадалась Дарья.— Ишь, чистюля".

— Детсад какой-то. Пошли-ка спать, страдалица моя, — подхватил он её на руки. "Так вернее".— Всю программу на сегодня ты уже выполнила сполна: ногу ободрала, жопку крапивой подпалила...

— Ромка, ты бяка,— надулась она.

— Да ну?!— хохотнул парень, прижав её к груди.— Чему -то другому ещё досталось...

Решив, мудрее промолчать, Даша прильнула к его плечу, стараясь не задеть губы. Ей так нравилось быть рядом с ним совсем маленькой и беспомощной. Даже ещё меньше и беспомощнее чем она есть. Ах, как жаль, что дорога так коротка и не растянешь её, как резинку. Шли, шли и дошли. Палатки уже не пустовали. Кто ещё танцевал, кто искал звёзды в ветвях, а кто и сны смотрел. Такое дело на любителя. И на женской стороне, и на стороне ребят, доносилось сопение. Свежий воздух опьянял, тем кто спал, спалось сладко.

— Пойдём к стенке, — определил место Бугров, устраиваясь сам и указывая место ей. — Ложись рядом.

— Ром, нельзя рядом, палатку разделили на две половинки: мужскую и женскую,— усомнилась она.

— Мне что ли нельзя? — он сверкнул в темноте белыми зубами.— Мне что ли они будут нотации читать... Не бери на голову ерунду. Устраивайся.

Естественно, не поверить ему Даша не могла. Бугрова остановить невозможно. Да и ей кто указ, школа-то уже окончена. Опять же, разве они делают, что-то плохое...

Он старался не сходить с деловых рельсов и не терять головы. Запретный плод всегда сладок и он избалованный вниманием барышень пытался сейчас не сорваться голодным зверем на Дашу. Кто б подумал, что его так круто стреножит малявочка. А ведь он готов хоть сейчас пойти с ней вабанк: сделать предложение. Только нельзя... Не время. Он должен непременно быть достоин её... Да и Громов рог обломает. Надо ждать. Всему своё время.

Дашка взбила ватную подушку и приткнулась между брезентом и им. Но просто так тихонько лежать она не могла. То что-то торчало под матрасом, то мешало под головой. Разве она нарочно, совсем же нет. Так получается. А недовольный Бугров ворчит:

— Опять вертишься, не лежится тебе, что на сей раз?

Вот ведь какой. Не мог сразу угомониться. Если на пляже то раз, кувырк и храпака давил, а тут вот всё ему надо...

— Ноги замёрзли,— буркнула она.

Оценив её виноватый вид, участливо спросил:

— У тебя носки тёплые с собой есть?

Есть ли у неё носки, разве она знает, если не сама складывала вещи.

— Надо посмотреть в рюкзаке, бабушка собирала. Вон, он под головой.

— Раз бабуля упаковывала, значит, должны быть.— Бугров, приподняв её голову от подушки, с азартом принялся рыться. Не без толку. Вскоре объявил:— Нашёл. Давай утепляться. Дама, вашу ножку.

Его рука, сжимая ступню, скользнула по её лодыжке, затем выше, коснулась колена... Но ничего не произошло. Натянув ей носки Бугров завалился спать. Она невесело усмехнулась: "Настоящая семейная идиллия". И тут эта самая идиллия была нарушена.

— Даша, как нога? — поинтересовалась классная, вошедшая в палатку и недобро глянувшая в сторону Романа.

Бугров сразу же приподнялся на локти и внимательно наблюдал.

— Нормально, Алла Константиновна,— бодренько ответствовала Даша. Голос её после плавания его ладоней по ноге немного хрипел. Учительница не могла этого не заметить. Да и пожаловала она сюда уж точно не из-за царапины на ноге. Так и есть, после минуты молчания, классная заявила.

— Я бы хотела с тобой поговорить, если позволишь?

— Пожалуйста,— перекрестила с Бугровым взгляд Даша.

— Роман, выйди на минутку, — попросила Алла Константиновна.

— Это ещё зачем? — упёрся Бугор.

— М-м!...У нас женский разговор,— нашлась учительница.

— Подумаешь государственная тайна.

— Ромаша, пожалуйста, — поняв, что классная не отступит, и Бугров тоже, взмолилась и Даша, стараясь безболезненно сломить его сопротивления.

Подождав, пока он закроет проём, классная подсела к девушке поближе на только что освобождённое парнем место, и помучив своими пальцами рукава куртки, наконец-то, вымучила из себя:

— Это не моё дело, конечно. Вы окончили школу и сейчас вольные птицы. Но, но, но... Поосторожнее с ним, — наконец решилась она сказать то, зачем пришла.— Прошу тебя. Он взрослый парень, причём известная в городе личность, а ты не такая, как другие девочки. Ребёнок ещё. Будь по-другому, я б и не дёргалась. Не позволяй ничего этакого, взрослого, — тщательно подбирала она слова. — Не для тебя он, девочка. — Она ещё раз вздохнула и добавила:— И куда только твои родители смотрят.

Дашка, пощипывая одеяло, жалела учительницу. Она её понимала, и страх и заботу... только она не знала о Романе того, что знала о нём Даша. Вздохнув и погладив руку женщины, она прошептала:

— Не волнуйтесь вы так, Алла Константиновна, родители в курсе. К тому же я глупость не сделаю, Роман тоже нет...

Та опешила и не поверив растерялась, а потом обиженно буркнула:

— Я ничего такого не имела в виду. Ну, хорошо... Будем считать это вашим делом. Я совесть свою успокоила. Долг выполнила. А там, как знаешь. Родителям виднее. Спокойной ночи.

Недовольная классная прошла молча мимо стоящего у мотоцикла Романа. Он посмеиваясь засунув обе руки в карманы спортивных брюк, потопал назад.

— Предупреждала? — поинтересовался тут же вернувшись, он.

— Почти. Она неплохой классной дамой была, просто мы с тобой всех выбили из колеи. Спокойной ночи искуситель.

— Не понял, я кто?

— Спи.

— Сама чего тогда крутишься?

— Положение правильное выбираю. Так спина мёрзнет, так руки.

— Нерешаемых задач нет, сама говорила. Так теплее, — сгрёб он её под себя. — Теперь всё в тепле, и никаких проблем.

"Теперь другие проблемы, и покруче холода",— полыхнуло в Дашкиной голове. Жаром горит спина, вжатая в грудь Бугрова. Молоточками стучит шальная кровь в висках от его близкого дыхания. Горят щёки, и сохнут губы. "Почему бы ему сейчас не поцеловать меня, — страдала Дашка. — Так нет же, лежит, как бревно. Когда не надо, то, пожалуйста, а если очень хочется, не дождёшься. Мучение одно с ним непонятливым, и ведь не попросишь. Господи, ладони сейчас расплавятся в его огненных ручищах, а спина просто сгорит". Обидевшись на Романа, она скорая на расправу определила степень их отношений. "Всё ясно с ним. Наши отношения слишком легки и непонятны, чтоб надеяться на что-то серьёзное с его стороны. В таких, как я, не влюбляются, здесь классная права. Для него я только игра, смешная забава. Надо успокоиться и не желать несбыточного. Не дано, не моё". Так было легче и тяжелее. Не понятно, но бывает. А где-то рядом с палаткой пел соловей, надрывая Дарьино сердце. Ей хотелось вскочить, прогнать его, закричать громко, громко: "Летел бы уж отсюда серый, не бередил и так кровоточащую душу".

— Ром, а Ром, ты спишь? — донеслось от входа.

— Какого чёрта? — озлился Бугров, приподнимаясь.

— Выйди, поговорить надо.

— Опять? Уже одна была, говорила. Между нами, то есть между мной и ребёнком нет ничего такого чего бы следовало стыдиться. Между нами детская, кристально чистая любовь! — ворчал он, устраивая удобнее, как ему казалось спящую Дашку и пробираясь к выходу, где его ждала "англичанка". Его: — Ну, что ещё?— прозвучало раздражённо— холодно. Любезно— не назовёшь, но Даше они показались не бурчанием, а звоном.

Умеющая держаться и не выдававшая своих чувств на людях Даша, сейчас превратившись в слуховой аппарат, притворяясь спящей, крутилась на жёстком матрасе точно на гвоздях. Подслушивать, конечно, нехорошо. Всё правильно, но что делать, если очень хочется. "Англичанка" не классная, с советом не придёт. Ей совсем другое подавай. Молодая, красивая, его ровесница. Эта в кустики потащит. Даша так старалась, что ухо стояло почти торчком. О! Теперь можно и разобрать...

— Ромочка, из-за тебя все наши девочки подурели и перессорились,— сюсюкала "англичанка".— Тебе не говорили, что ты супер.

Дашку аж подбросило: "Вот ведьма!"

— Говорили... ещё и не такое. Не заливай, зачем пришла?— насмешливо рыкнул Бугров. Он не сразу понял зачем она тут объявилась. Но после её плетений и заливаний сообразил, что она имеет в виду. И принял свой обычный в таком деле образ. Насмешника -ловеласа.

"Англичанка" смело устроила свою ухоженную руку у него на груди.

— Посмотреть на тебя...

"Так я и поверила",— засопела Даша.

— Посмотрела... Пока!— присвистнул Бугров.

Даже такой ответ не смягчил настроение Даши. А "англичанка" от такой категоричности засуетилась:

— Пойдём, пройдёмся, — взяла она его под руку.— Дело у меня к тебе.

"О как! Дело у неё. Понятно, что за дело".— Потрясла кулаком Даша.

— Нет. Не хочу,— отказался Роман.— Я не могу менять своё график, а сейчас в нём стоит сон, а не прогулка.

— Не юродствуй. У меня серьёзный разговор. Дело.

Погружённый в раздумья Бугор смотрел в землю и молчал.

— Ну, пошли, коль такая охота до дела,— вдруг согласился он чувствуя себя, как всегда, непринуждённо и самоуверенно.

Раздираемая яростью и любопытством, Дарья прислушивалась к шарканью его кроссовок перед палаткой, к треску сухих веток под ногами на тропинке и её приглушённым шагам в шлёпанцах. Сердце разрывалось: было так хорошо и вот... Закравшиеся мысли бурно будоражили её воображение. "Всё, всё, всё!"— Дашка ткнулась в подушку лицом и беззвучно заплакала. "Всё шло замечательно, а "англичанка" взяла и вбила между нами клин. А он, бегемот, не может не знать куда и зачем она его потащила и всё же потопал. Противный, противный..." Оказывается, иногда бывает достаточно лишь одного нечаянного движения, чтоб жизнь сломалась точно хрупкая льдинка. Раз и в руке совершенно иное.

А парочка не ведая её страданий по тропинке удалялась в чащу.

— У меня есть то, что надо тебе, а у тебя наоборот,— загадочно начала "англичанка". Он хмыкнул, а она продолжила:— Мы можем оба получить удовольствие. Только не ври про любовь к Дашке. Или про то, что ты собираешься теперь на бантик завязать. Не надо ля-ля. Я кое-что поняла,— лукаво подмигивая, объясняла ему свою политику школьная дама.

— Например? — встал вкопанным кустом удивлённый Бугров.

Её ладони прошлись по его груди, как по барабану. Бам-бам...

— Пожалуйста. Нельзя же серьёзно относиться к тому, что мы сегодня наблюдали. Тебя наверняка наняли для неё в качестве кавалера или охраны.

— Какая поразительная интуиция, — усмехнулся Роман. — Ну, а вдруг...

— Вот уж нет. Никаких "вдруг". Она умная девочка, только на таких квочек, никто никогда не обращает внимание.

Бугров вспомнил Дашкино рассуждение о том, что кроме секса есть много интересных вещей и повторил это слово в слово ей. Не только подразнить, но и убедиться ещё раз— женщины разные и для разного. Та отмахнулась, как от назойливого комара и раздражённо добавила:

— ...Но мы отвлеклись и говорим всё не о том. Принимаешь моё предложение или как?

Бугров думал не долго. Право зачем себя обижать. Выбирать ему опять же не приходилось. Он гудел уже, как высоковольтный столб. В таком напряжении находиться возле Даши он не мог. Можно, конечно, сделать сброс на Натали или какую-нибудь ещё козочку, но молоденькие не столько романтические, сколько стервозные дуры, настучат же Даше, а с этой сексуально озабоченной мадам самое то... Нечего ломать голову, надо исходить из реальных возможностей.

— Почему бы и нет. Ты же сама определила параметры наших отношений. У тебя точно есть, что надо сейчас мне. Я ж поделюсь удовольствием с тобой,— резонно заметил Роман, определяя свою долю участия в договоре.

— Отлично! — обрадовалась такой сговорчивости собеседница.

— У нас есть пятнадцать минут, — помахивая презервативом, определил время удовольствия Бугор.

Она попробовала надуть полные губки и выторговать себе ещё время.

— К чему спешить, разогреться даже не успели.

А вот тут Бугров с ней не согласился.

— Ха, ты похоже давно в огне, а я за день около малышки так наразогревался, что ещё минута и взорвусь. Знаешь, боялся обмараться,— пооткровенничал он с ней.— Во время тебя принесло с твоим предложением.

— Какой же ты кобель,— надула губки она.

Только Бугра не прошибёшь. У него к таким делам подход определённый.

— Я жду извинений,— нагло заявил он.

— Прости, но...

Бугров с ухмылкой перебил её:

— Может быть, только для другого, ты мне не нужна. Трахаемся или разбегаемся? У меня нет времени на разговоры и это не я к тебе, а ты ко мне пришла.

Она перекривилась. Наглец. Сам себе цену знает. Ей предоставил выбор небольшой. Ладно. Секс с таким самцом — в любом случае подарок.

— Идём, — потянула она его за деревья.

— Только без базара, — предупредил Бугор.— У меня времени в обрез.

Быстро оно и есть быстро, но кому-то нужно и такое. Сейчас Ромке так даже очень. Обделав все дела, Роман заторопился в лагерь.

— Бугров, ты куда, а я? — возмутилась партнёрша.

Недовольно притормозив, Роман усмехнулся:

— Не понял? У нас уговор был? Был! Каждому своё. Ну вот. О чём базар! Моё в резинке кусты оплодотворяет, а твоё с тобой осталось. Без обид. Всё честно. Как в аптеке. Пока красавица. Дорогу обратно найдёшь, медведей тут нет, — больше не оборачиваясь, зашагал он к лагерю.

Но далеко не успел отойти. Дорогу преградил женский силуэт. "Это что такое? Неужели Дашка?"

— Бугор, возьми меня, — метнулась к нему тень Натали.

Роман не понял сразу, о чём речь. Куда её взять и за что?... Был рад только одному— это не Дарья.

— Оставь свои шуточки для сопливых поклонников,— пока ещё спокойно попросил он.

— Роман, милый,— повисла на его шее девчонка.

О! Бугор рванул те руки от себя.

— Блин, что за дела! Какого чёрта!— опешил, ругаясь он.— Вы что, с ума сбрендили сегодня. Тебе в куклы играть, а не под мужиков ложиться. Пошла прочь. Шляется она по кустам...

Но девчонка повиснув на руке волочилась за ним мешая идти. Боясь не успеть высказаться она тараторила:

— Зачем тебе перезрелая "англичанка". Посмотри на меня— сочное яблочко.

О! Бугров опешил от такой наглости. А придя в себя, решил прикрикнуть на зарвавшуюся нахальную девчонку и сказать ей что-нибудь вроде того, что не суй нос в чужие дела, а занимайся собой...

— Я сейчас, как нарву под кустом крапивы, да пройдусь по твоей жаждущей приключения жопе. Отведу душу,— сердито огрызнулся он.— Врежу так, что мало не покажется. Там посмотрим, что с твоего яблочка останется. Вот дети пошли. Папа с мамой воспитанием, похоже, совсем не занимались. Шалавой и выросла. Уйди с дороги. Молоко на губах не обсохло, а туда же: "Возьми..."

Завернув болевым приёмом руку, он отшвырнул верещащую девицу от себя.

— Ты пожалеешь, я Дашке расскажу об "англичанке",— пригрозила захлёбываясь злобой она. Её истошный вопль резанул ему ухо. Бугров вернулся и, встряхнув её на все силёнки, так что голова качнувшись болванчикам пару раз затряслась, и перейдя на шёпот зловеще проскрипел:

— Дрянь какая, я тебе расскажу, зубы ожерельем носить будешь. Маленькая ещё, а уже стерва. Я не шучу, только высуни язык... враз шепелявить будешь.

Та присела, от страха, таким Бугра видеть ей не приходилось.

Столкнув девицу с дороги, под куст, Бугров дошёл-таки до палатки. По дороге ругал нахалку, потом себя. Совесть строго заявила, что злиться на неё, если девчонка, в общем, права. Надо усмирять свои кошачьи потребы. Откинул полог, легко перепрыгивая через спящие тела, добрался до Даши.

"Спит, как сурок, слава Богу", — потягиваясь, как сытый кот, пристроился рядом. Девочка спросонья пробормотала что-то невнятное уткнувшись в его грудь. Он поцеловал её в макушку. Теперь ему ничего не мешало. Сжимая её в своих объятиях, он тут же заснул. Дашкины попытки, выбраться из кольца его замкнутых рук, к успеху не привели. И во сне его руки прижимали её к своему телу намертво. "Паразит, бабник, мучитель", — наслаждалась Даша немой руганью. Вроде бы от этого даже полегчало. Потихоньку сон победил злость. В нем она непременно увидит его. Разве кто может запретить ему ей сниться...

Рассвет встретил звенящей тишиной, нарушаемой только щебетанием птиц. Боясь пошевелиться, чтоб не разбудить сладко посапывающую девчонку, Бугров осмотрелся. Она безмятежно спала. Её щека доверчиво покоилась у него на плече. Губы слегка приоткрыты. Тени от длинных ресниц отброшены на веки. "Девочка моя! — волна нежности окатила его, заставляя переворачиваться сердце и наливаться плоть — Нет, надо выбираться наружу. Слишком заманчиво то, что лежит сейчас передо мной". Бугров не любил строить иллюзии и жить сказками — это не для него.

М-м-м! — Дашка сладко потянулась. Утро встретило её запахом кофе. Кружка плавала, покачиваясь у её носа, соблазняя ароматом. "Бугров?! Вот это да!"

— Вставай соня,— размазывал он капельки кофе на её губах.

Даша слизнула горькую каплю и опять закрыла глаза. "Может, мне приснилось всё это с "англичанкой", а ничего и не было. Мучаюсь только зачем-то. Плюнуть надо на неё и забыть". Привыкшая с детства разговаривать сама с собой Дашка, терзала сейчас себя и ничего не подозревающего Бугрова. Улыбаясь, он старался растормошить её. Роман даже представить не мог какие чёрные подозрения роятся в её голове.

— Дашунь, ты чего так расспалась. В палатке холодно, на бережку такой ласкунчик, поднимайся. Пей кофе с галетами и айда умываться. Я принёс воды из родника.

Перебарывая своё ужасное настроение и огромное желание приоткрыть чужую захлопнувшуюся дверь и зайти в его душу, Дашка выползла наружу. И, правда, как хорошо на солнышке. Птицы поют, а травы росой умываются. "Зачем мне головная боль из-за "англичанки", если он вот рядом, мой. Надо воспринимать Бугрова таким, какой он есть, не сверля свою голову иначе можно и дырку усердствуя заиметь". Ей хотелось забыть обо всём, что было связано с ночью и ни о чём не думать.

Бугров же косился на Дашу. Мало того, что молчаливой, она казалась внутренне замкнутой. Он не мог не заметить печаль в её глазах и терялся в догадках. Решил идти накатанной дорожкой. Наклонившись с бутылкой воды над ней, обжёг свежим дыханием.

— До обеда покупаемся и к вечеру вернёмся в город, — предупредил Роман, поливая ей на руки воду для умывания и ничего не подозревая о её таких жестоких терзаниях.

— Мы же на две ночи приехали? — не поверила Даша своим ушам. Это нежное, тёплое отношение опять пеленало её.

— Вынь щётку, когда разговариваешь, рот разорвёшь,— сделал он ей замечание по ходу.— Не могу остаться, вызов из училища пришёл. Завтра в четыре утра поезд, вещи ещё надо собрать.

— А я? — упало её сердечко.

— Тебя Борис Викторович не велел здесь оставлять. Поедешь со мной,— по деловому холодно распорядился он.

— Куда?— затаила дыхание она.

— Домой,— ухмыльнулся Бугров.

— Как вызов, почему мне никто ничего не сказал?— стараясь сухо спросила она.

— Для тебя это важно? — Вопросом на вопрос выкрутился Бугров. Даша смешалась, не найдя, что ответить. Откровенничать с ним она не могла. И они оба надолго замолчали. Оно и понятно, ответа не было ни у одного.

Даша потёрла ещё щёткой зубы и сплюнув пробурчала:

— Кстати, если ты когда-нибудь окажешься в районе моего общежития, то милости прошу, заходи... Чай, кофе...

Он хмыкнул и полив ей на руки расставил все точки.

— В скором будущем это маловероятно.

— Рома...— не выдержав на незаинтересованной волне, затянула Даша.

Бугор резко перебил. Оборвав девчонку он велел чище прополоскать рот, не жевать пасту и топать завтракать...

К трём часам дня, накупавшись и нажарившись на солнце, они засобирались домой. Утопив Дашу в своей кожаной куртке и оставив её около мотоцикла, Ромка пошёл уведомить о своём отъезде Дашкиных учителей. Встретили его без энтузиазма, но спокойно. Бугров улыбку не натягивал, под джентльмена не косил, сказал как есть:

— Уезжаю и забираю Дашеньку с собой, Громовы просили. Не верите, перезвоните, я дам телефон, — предупредил он классную даму. На "англичанку" он не смотрел. А та крутилась около Бугрова, мозоля Даше глаза, даже издалека. Ей с трудом приходилось бороться с собой, чтоб, упаси Бог, не оконфузиться, плюнув в её бесстыжую рожу. "Хорошо, что мы уезжаем, а они остаются с Натали, разъяренными, готовыми откусить друг у друга носы, тигрицами",— тешила себя маленькой местью она. Сидя за ним на мчащемся мотоцикле, Даша чувствовала себя в безопасности от этого хищного мирка. Устраивая голову на его широкой спине, радовалась, пусть и недолгому, но праву собственности на него. Мотоцикл катил по дорожке, то бегущей сквозь огромные, обвитые паутиной деревья, то вырывающейся на желтенький луг. Всё ближе и ближе город. Даша из последних силёнок вцепилась в него. "Я не хочу туда приезжать. Мне хорошо за ним, на его мотоцикле, просто ехать по земле". Но жизнь, есть жизнь. Она не считается с нашими желаниями. Дорога, попетляв по городу, привела к Дашкиному дому. Они простились у подъезда. Он высадил её именно там. "У каждой сказки бывает конец, а как же иначе. Настал и у моей", — с тоской посмотрела она на Бугрова. Сколько раз она твердила себе что это временно, не надолго и когда-нибудь кончится и вот сейчас он этот конец настанет, проститься с ней. Она это чувствует. Сейчас одна мысль об этом способна на клочки разорвать её сердце!

— Ну, пока, малыш, — помахал он рукой, не сходя со своего красивого коня.

Чувствуя, как к горлу подступают рыдания, ведь наступил момент прощания, Даша, чтоб не разрыдаться постаралась придать своему голосу безразличный тон. Только это плохо получилось и слова получились пропитанными нежностью.

— Пусть тебе сопутствует только удача! Пока! — с достоинством кивнула она и медленно пошла от него, всё время оглядываясь: не позовёт ли обратно? Но не выдержав накала побежала бегом, чтоб не показать ему своих слёз. "Вот и всё, вот и всё!"— тюкало в висках. Продолжение маловероятно. Очень похоже, что он уже окончательно всё для себя решил. Чтобы забыть его, ей потребуется много времени, а ведь знакомы-то они всего ничего...

Она слышала как взревел мотор, как рванул с бешеной скоростью с места мотоцикл, только икры из-под колёс сверкнули.

"Буду жить, как жила, — решила она, простояв полчаса под холодным душем, — готовиться к вступительным экзаменам в мединститут. Чтоб долго не мучиться, первый надо сдать на пять. На что жаловаться, надо благодарить небо за подаренные минуты радости и маленького счастья, которого никогда уже в жизни моей может не случиться".

14