Не гадайте на ромашках. Книга 2

До дома добирались на такси.

— Впервые радуюсь квартире на первом этаже, — закатывая коляску с безногим парнем в свой подъезд, каждый раз веселилась Лиза.

Давая себе каждый раз зарок, мол, этот раз точно последний она опять забирала Мишу на выходные к себе. Соседки с лестничной площадки косо посматривали на такую её бесшабашность. Лиза ради вежливости поздоровавшись, отвернулась. Ну и пусть, плевать она на них хотела. Ей с ним хорошо. К тому же он перечинил ей множество нужных в хозяйстве вещей. Очень старался помочь на кухне, вероятно, она у него укладывалась в понятие семьи.

— Миша я сама, иди программы пощёлкай.

— Насмотрелся уже. Руки-то у меня целы. Давай я овощи тебе все перечищу. Мне нравится быть около тебя. Ты такая домашняя.

— Потереть морковку сможешь?

— Покажи, — посмотрев на то, как Лиза трёт морковь, обрадовался. — Смогу, конечно, запросто.

Он с удовольствием помогал ей готовить. Резал овощи для борща. Крутил фарш. Лепил пельмени и котлеты. Главное, чтоб Лиза показала, как это делается, дальше его уже можно было и не контролировать. Особенно ему нравилось стряпать с Лизой пироги.

— Запах семьи, дома навевают они. В школе, в младших классах, мальчик на какой-то праздник приглашал меня в семью, и там были пирожки. Запомнил на всю жизнь. — Погрустнел парень, рассказывая ей об этом. — Лиза, ты меня не бери больше, я привыкну. К хорошему быстро привыкаешь. Жалость плохо кончается.

Лиза старалась отмолчаться, пропускать его слова через себя. Забирая несчастного парня вновь и вновь. Но однажды он заартачился:

— Не пойду больше, на чёрт я тебе сдался, почти бомж, инвалид.

— Миш, я пироги с капустой затеяла. И одиноко одной, тоскливо. С тобой мне тепло и уютно. — Присела она к его коляске на корточки, умоляюще смотря в растревоженные глаза. — Тебе плохо со мной, противно?

— Лиза, ты меня не слышишь. Мне больно будет, тяжело, когда у тебя эта игра в благородство кончится. Пожалей. Я ж привыкну к тебе.

Лиза не объясняясь бралась за коляску.

— Поехали стряпать пирожки...

Опять пили чай с пахучими пирожками, гуляли и смотрели телевизор. Миша лежал на диване, проглатывая получаемую из ящика информацию с закрытыми, от удовольствия съеденных пирожков, глазами.

— Иди, покупайся, — предложила Лиза, помешав его состоянию сытого кота. — Вчера горячую воду включили. Сплошное балдение.

— Я не смогу, ванная, это не душ, в коляске не помоешься.

Она улыбнулась чему-то своему.

— Идём, я помогу,— поднялась она.

Подкатив коляску к самому краю, помогла перебраться в неё Михаилу.

— Лиза, зачем тебе такой обрубок. Ты молодая, красивая?— не выдержав проныл он.

— За надом, — отвела она глаза. — Снимай с себя всё. Да отвернусь я.— Продолжая отдавать команды она так и сделала.— Бросай вещи на пол. Включай воду. Осторожно, не ошпарься. Теперь напусти пены, зелёный бутылёк, за тобой. Получилось?

— Вроде бы.

— Поворачиваюсь. Коляску вывожу, чтоб не мешала. Буду скоблить тебя, Медведь.

— Мне такую кличку в детдоме дали, — отфыркивался он от мыльной пены, растирая глаза.— Лизонька, ты вся намочилась из-за меня.

— Нестрашно. Будем вылезать. Опять всё делаем по команде. Я отвернулась. Спусти воду и покупайся под чистой тёпленькой водичкой. Закутайся в простыню. На,— подала она ему махровую простынь. Когда он завернул своё обрубленное тело в неё, Лиза повернулась.— Теперь вылезай потихоньку, я каталку твою поставила к краю ванной опять.

— Где моё бельё, Лизавета?

— Бросила всё стирать, на постели всё новое оденешь.

— Ну, зачем я тебе? — взмолился парень. — Я ж привыкну, пожалей меня.

— Это важно для тебя? Хорошо, скажу. Хотя нет. Не сейчас, потом, — не решилась на разговор она. — Я отвезу тебя на кровать, там переоденешься.

Лиза привезла его в спальню, чем немало удивила парня, обычно ему стелилась постель на диване в проходной комнате.

— Это ж твоя постель, что ты надумала?

— Приведу в порядок ванную и искупаюсь. Я быстро. Не задавай так много вопросов.

Лиза с остервенением тёрла себя мочалкой, обливаясь пахучими гелями. Голову раздирали противоречивые мысли. "Закрутила карусель, привыкла, а если я ему не нужна? Рассмеётся мне в лицо, как тогда жить? Мамочка, прости и помоги. Бельё надо одеть-то, что вчера купила, и маленькую ночную сорочку. А вдруг я глупо выгляжу во всём этом? — напугалась она, увидев себя в зеркале. Раньше донашивала мамины старые ситцевые, не до красоты было, лишь бы концы с концами свести. Теперь в этой новой чувствовала себя неуютно.— Надо решаться, что будет, то и съем",— потоптавшись она толкнула она дверь спальни. Миша, отвлёкшись от телевизора на стук, открываемой двери не отрывал от неё удивлённых глаз. Откинув край одеяла, девушка нырнула в прохладную постель.

— Что ты делаешь, завтра пожалеешь обо всём? — сглотнул булькающий в горле комок парень.

Ничего не говоря, Лиза устроила голову на его плечо, обняв рукой широкую грудь. Погладив её скованное лицо и поцеловав закрытые от страха глаза, парень припал жадным ртом к её губам. Его истосковавшиеся по ласкам руки, давно не касавшиеся женского тела, дрожали.

— Лиза, есть ещё время передумать.

Она плотнее прижалась к нему.

— Пусть, я хочу.

Он сначала осторожно, а потом почти рыча целовал. Истерзав жаром её и свои губы откинулся на подушку. Рука скользнула жаром по её упругому телу.

— Ты мучаешься, я вижу, — лаская, пытался вызвать девчонку на разговор он.

— Это воспитание. Бабуля и мама строго настрого запрещали делать то, на что я сейчас решилась. "Девушка должна принадлежать мужу", так меня воспитывали. — Голос её дрожал.

— Ты никогда не была с мужчиной?

— И даже не целовалась. Пожалуйста, не мучай меня. — Спрятала она пылающее лицо у него на груди.— Если тебе непротивно, возьми меня.

— Я возьму тебя замуж. Ты пойдёшь за меня?

— Меня, замуж? Ты не шутишь?

— Да или нет, а-то я ничего не понимаю.

— Да! Да! Да!

После десятидневных процедур с ночными натираниями, Бугров почувствовал себя лучше. Даша ликуя, увеличила количество втираний. Не помер же— можно экспериментировать дальше. Роман и сам уже подгонял её. Ломота и боли прекратились. Он так расхорохорился, что попробовал сесть. За что нарвался на Лизину увесистую затрещину. Эксперимент над Ромкой девчонки проводили по собственной инициативе. На свой страх и риск, просто решили, терять-то все равно нечего. Перспектива неподвижности развязывает руки. Врачи принюхиваясь каждый раз спрашивали: — "Чем у вас ту пахнет? Так воняет спиртом, что будто вы его вёдрами пьёте?" Не пили, втирали с травами, но объясняться не стали. Димка, правда, был в курсе, но не очень верил в это, как он говорил "сомнительное мероприятие". Лишать девчонок надежды не решился. Маленький успех окрылил не только Бугрова, но и девчонок тоже. За Ромкой бдительно следили, не давая своевольничать. Чтоб ему было легче подтягиваться, привязали на противоположную спинку длинную петлю из бинта. Замаскировав от обходов полотенцем. Он начал с одного раза, с каждым днём увеличивая нагрузку. Но идею сажать его официально, так сказать, девчонки подсунули во время обхода лечащему врачу и начальнику отделения.

— Не дурите, это невозможно. — Замахали те руками. — Уже то, что с ним сейчас происходит — чудо! Больше из него ничего нельзя выжать.

Поймав брошенную Леной петлю, Ромка сел под открытые рты медицины.

— Такого просто не может быть, потому, как быть не может, — щупали парня они.

— А это? — демонстрировали счастливые девчонки своего больного.

— Ложись, немедленно и пока не злоупотребляй. Ну, ты даёшь, парень!

Глаза у медиков блестели. Слов не находилось. Но зато его быстро уложили и укрыв одеялом шушукаясь ушли.

За день в палате перебывал почти весь штат отделения. Безнадёжный выкидывал коленца. Оно непонятно откуда взяться таким закидонам, но приятно всем. Люди радовались за парня и подбадривали Дашу. Для всех впереди замаячила надежда.

— Малыш, а у нас ещё всё может быть, и первая брачная ночь — не такая уж утопия. — С надеждой прошёлся рукой по желанной груди жены Бугор.— Всё возможно. Я могу встать.

— Непременно. — С уверенностью убеждала она его. "Невозможно,— ел червь сомнения сердце.— Но надо стараться, так хочется ему и мне быть счастливыми". Ромка повеселел. И повеселел настолько, что сегодня готовя ему капельницу, Даша вдруг почувствовала, как его рука, пройдясь по её ногам нырнула под коротенький белый халат. От неожиданности, заверещав и пытаясь отпрыгнуть, была поймана за полу.

— Напугал? Извини, малыш.— Даша улыбнулась, но Бугров съев её улыбку, резко перешёл к другому.— Чтоб я тебя в этом пеньюаре больше не видел.

Дарья удивилась. "Вот тебе и на".

— А что тут такого, халат, как халат,— подёргала за полы она.

Но Бугров был с этим напрочь не согласен.

— Вы б на досуге задумались, почему у вас такой малюсенький процент выздоравливающих?

— Почему ты так решил?— заморгала она длинными ресницами.

— Тут и решать ничего не надо. Насмотревшись за день вашего медицинского стриптиза, остаются болеть на второй срок. Вот, бельё, как наяву. Из тонкой ткани коротенькие облегающие халатики ваши больше открывают нежели скрывают. Только руку протяни!... Не хочу, чтоб мужики глазели на твои трусики. Я понятно объяснил?

Дашка удивилась, с чего на него нашло.

— Ром, все ж девчонки в таких ходят. Спецзаказ.

— Завтра, чтоб зелёный брючный спецзаказ на тебе надет был и давай без базара.

— То ж для женщин в возрасте пошив был. Будь по — твоему, я переоденусь, если тебе от этого будет легче,— надула губки она.

— Ещё бы не легче. Я собственник. Всё моё — это только моё. Усекла?! Иди, уберу пятнышко со щёчки, цыплёнок, — врал он, притянув её к себе и усердно пытаясь, расстегнуть зубами пуговицы забракованного им халата. Дарья всё-таки оторвалась и выкрутилась. Он даже застонал и попытался дотянуться к ней, но она успела отскочить и показать ему язык. Дальнейшему развитию событий помешал вкатившийся в палату Миша.

— Даша, тебя в семнадцатой ждут, капельница кончается. Простите, что помешал вашим семейным отношениям, — съязвил он.

Снимая капельницу с пациента. Даша думала о том, что сейчас произошло. Она радовалась его возвращению к жизни и боялась этого. Ведь, когда не стоял вопрос о выздоровление Романа, не задумывалась и она над их отношениями. Лишь бы поднять и быть счастливыми. Всё было предельно просто, понятно и правильно. Растению, каким он был, требовался уход, и Даша честно себя на эту роль определила. Но сейчас, когда на горизонте забрезжила надежда на выздоровление, Дашку пугала реальность, которую она себе сама и створила. По документам, она его жена, а в жизни, она его на себе женила, воспользовавшись ситуацией. Быть женой инвалида, это одно, а свести в ЗАГС Бугрова, это совсем другое. Обрекать парня на то, чтоб из-за благодарности жить с ней она не сможет. "А что, если здоровый Бугор никогда не выбрал бы себе в жёны меня? — мучилась она, бегая с уколами по палатам. — Надо прекратить себя истязать, до выздоровления ещё далеко. Сначала надо поднять его, а там будь, что будет. Можно ж дать ему свободу на худой конец. Как у него глазки загорелись сегодня. Надо попробовать эту секс-ситуацию использовать, для его же пользы. Чем чёрт не шутит, потихоньку жизнь берёт своё".

Разобравшись с делами, утром и вечером самый напряг, побежала в палату. Там гудело чаепитие, компания из четырёх человек доедала торт.

— Дарья, я тебе кусочек спас, — похвастался Ромка, — очень вкусно, попробуй.

Даша одарив милого поцелуем, обернулась к ребятам:

— Обжоры, где взяли?

— Ухажёр угостил, — посмеивалась Лиза.

— Кто же это? — налила себе чаю Даша. Посмотрев на Романа,— будет ещё добавки или нет? Тот отрицательно покачал головой. Мол, я своё набрал.

А Лиза смеясь рассказывала:

— Пенсионер, из пятой. Всё норовил погладить меня по попе или ущипнуть. Старый шалун.

— Выпишите его к фени, — нахмурился Миша, отставляя кусок. — А пока я с тобой поезжу, у открытой двери подежурю.

— Уже выписался сегодня и торт подарил, что мы доедаем,— хрюкнула она.

— Чего раньше не сказала, я б его не ел,— бурчал Миша.

— По тому и не сказала, не пропадать же добру, — смеялась Лиза, слизывая крем.

— Даш, а тебя такое счастье не ждёт по палатам, — заёрзал Роман,— а то Миша сходит, разберётся?

— Нет, все ж знают, что я замужем. Это Лизе, свободной птичке, достаётся. Леночка, ласточка, ты чего такая сумная, — обняла подругу Даша.

— Я не сумная, а беременная,— вздохнула та.

— И, а, — подавилась куском Лиза, — какая ты?

— Беременная, — озлилась Лена.— Не притворяйся, что не поняла.

— Нормально, — обрадовался Бугров. — Скажи теперь об этом Диме. Только не испорть. Сделай всё правильно, не дави.

— Правильно, это как? — не поняла Лиза.

— Придумайте, лёгкий сюжет. Женщины сообразительнее на счёт "придумать". Главное, чтоб не догадался, что это я тебя научил. Иначе мне отсюда уже не выбраться, — захохотал он.

Девчонки переглянулись, это был уже почти прежний Бугров. Но разговор резво опять переключился на Лену. Там, у неё была главная интрига.

— Не переживай, если что, мы сообща вырастим, — обнадёжила подругу Лиза. — Рожай, Ленок.

— Вообще-то, эта новость тянет на шампанское, — посмеивался и Миша.

— Будет вам шампанское, в следующий раз, — пообещала, не разделяющая веселья ребят Лена. — Пойду я, а-то Дашке работать мешаем, а Роману отдыхать.

Конечно новость подруги тянула на десятку, но своё крутило больше. До вечера Даша катала и подбрасывала в головке мысль о стриптизе. Как проделать его не ведая, что это есть такое. Опять же, двадцать пять, как лучше использовать его на выздоровление Бугрова. Поздно вечером, заперев дверь и плотно зашторив окно, Дашка попыталась устроить в палате что-то похожее на него. Всё, что запомнила из фильмов и книг, попробовала воплотить перед несчастным парнем. Бугров, внимательно следивший за её манипуляциями с дверью и окном, заподозрил неладное. Но, когда это всё закрутилось, глаза его расширенные от ужаса, увлажнились смехом. Попытки ухватить жену или заманить к себе не привели к успеху. Постепенно смех сменила злость беспомощности.

— Зачем издеваешься? — обиделся он.

Но Дарья так не считала.

— Знай, что теряешь. Борись за всё это, оно твоё. Мужчина должен сказать в тебе. "Да".

— Это невозможно. Я сам надеялся, но...

— У тебя всё пошло не по правилам, значит, всё возможно. Дай руку, — разошлась она. — Под твоими пальцами пылает грудь, ноет живот и дрожат бёдра. Всё ждёт тебя. Ты захоти меня, сильно захоти.

А то он не хотел её. Вот придумает же. Бугров сделал ещё одну попытку поймать её, но Дашка, вывернувшись ужом, отпрыгнула на середину палаты.

— На сегодня шоу, окончено, пора спать, дорогой.

— Дашка, ты превратила меня в подопытного грызуна. Довела до белого колена, а теперь спи спокойно. Натри сначала своими вонючими травами, помогают же, мерзкие.