Чистильщик

Хотя опять же — я такой армии-то и не увижу, стоит только заявить, что являюсь неоднократным чемпионом города и страны! Пусть и в юношеской группе, но какая разница? Перейду во "взросляк", и там всем тоже набуздаю!

Обдумать нужно. А пока — запах спортзала, запах мужского пота, крики и удары о ковер. Школа карате — вот она!

Я сел на длинную деревянную скамью, стоявшую вдоль стены, предварительно вытерев о коврик при входе грязные после дождя кроссовки, остатки былой своей роскоши. Они уже истрепались, но пока еще держались, не позволяя моим растущим лапам прорвать фирменную кожу обувки и вырваться на волю. Сорок четвертый размер — они мне были тесноваты. В 17 с половиной лет — сорок четвертый!

Это мама так ужасалась. Мол, какие теперь акселераты, аж плюнуть некуда — прямо в акселерата попадешь.

Преувеличивала, конечно. Полным-полно ребят задохлых, едва достающих мне до плеча. Это я такой уродился, увы, не знаю — в кого. Когда-нибудь может и найду свою родню — только ради того, чтобы узнать — откуда же я все-таки взялся, такой монстр!

Интересно было бы посмотреть на семью монстров — эдакая семейка убийц, которые темными ночами промышляют на улицах городов. Или деревень. Или в лесах. Или в полях! В общем — где-нибудь, да промышляют, точно!

Меня заметили не сразу. Когда хочу, я могу оставаться незаметным — ставосьмидесятипятисантиметровый столб, с плечами, как у грузчика. Мускулы, конечно, у меня очень неплохие — и девчонки говорили, и даже мама — бицепсы рукава рубашки рвут, на груди пуговицы отлетают. Ну да, тесновато...увы. Вырос уже из одежды. Ничего, вот заработаю, оденусь как надо — в университет-то в чем идти? Честно сказать, на собеседование когда ходил — слегка расстроился. Все такие нарядные, все в импорте, а я как лох — донашиваю свое короткое и старое. Ну да — не надо было бокс бросать, все бы было, ага.

Минут пятнадцать я сидел, смотрел, как парни отрабатывают удары. Старшая группа, точно. Опытные — ноги так и летают, бойцы двигаются точно, экономно, без лишних движений. Так-то мне понравилось, но...все-таки что-то не то. Барьер в восприятии! Петрович сказал, что все это балет — значит балет! Баловство одно.

Но интересно, правда! Я бы так ногу не задрал — вишь, как машет красиво! Гимнаст!

— Эй, парень!

Я вначале не понял, что обращаются ко мне, и не среагировал. "На "эй" откликается только дуралей!" — говаривал Петрович.

— Ты! Что хотел?!

Я посмотрел вверх, на того, кто передо мной стоял — парень лет двадцати, с коричневым поясом вокруг талии. Что-то вроде кандидата в мастера — как я понимаю их табель о рангах.

Помощник тренера — он подавал команды, а тренер только проходил между рядами, и поправлял, если ему казалось, что движение делается неверно.

— Посмотреть хотел... — медленно ответил я, чувствуя, как в голове вспыхивает тревожный сигнал. Почему я раньше не увидел? Это же Тварь! И тренер — Тварь! Они же ясно светятся, даже на солнце! И среди учеников три Твари — тусклые, не такие, как тренер, и его помощник, но Твари!

Что со мной сталось? Теряю хватку? Способности? И это после трех убитых Бесов? После десятков выпитых?

— Нечего тут смотреть! Вали отсюда! — парень указал пальцем, чтобы у меня не осталось сомнений, куда именно валить — Прежде чем войти, надо спросить разрешения поприсутствовать, потом поздороваться со всеми, и только потом садиться! Если тебе разрешат! И вообще — у нас в группе места нет, здесь очередь на год вперед! Так что давай отсюда, сваливай!

Я вообще-то неконфликтный человек. Зачем мне быть конфликтным, если знаю, что могу свалить любого хулигана, что мне нипочем такие нагрузки, от которых другой человек может просто упасть без сил и помереть. Это мелкие шавки злобны, кидаются на всех без разбора. А мне зачем?

К тому же Петрович предупреждал — не дай Боже применить в драке наши умения — посадят, как за владение холодным оружием! Это не шутки! Это отягчающее обстоятельство!

Но вот тут что-то заело. Не люблю хамов!

Я встал, прошел несколько шагов к двери, и уже почти дойдя до нее, обернулся:

— Я просто хотел посмотреть, действительно ли ваше карате что-то из себя представляет. Теперь вижу — ничего хорошего. С таким тренерством — точно ничего хорошего!

— Да ты...да я тебя...пошел отсюда, ублюдок! — парень зашагал ко мне, я тут же мгновенно развернулся, привычно встав в боевую стойку, но прозвучал мягкий, бесцветный голос:

— Игорь, не надо. Молодой человек, а почему ты решил, что разбираешься в том, хорошо карате, или нет, посидев в зале пятнадцать минут? Потому, что твой тренер тебе так сказал, да? Мол, балет, да? Балеруны?

Я опешил. Не от того, что в тоне тренера послышалась издевка, просто он точно повторил то, что говорил Петрович. Откуда знает? И вообще — знает?!

— Не удивляйся, я же вижу — боксерская стойка, тебе привычная. Бицепсы-трицепсы крепкие, тренированные. Рост для боксера идеальный — можно держать противника на длинной дистанции. Двигаешься уверенно, легко, видно тренированность. Ну и главное — все боксерские тренеры говорят одно и то же. Мы, каратеки, балеруны, а вы настоящие бойцы. А если вы настоящие — так зачем надо было приходить к нам? Посмотреть, так ли мы плохи, как рассказывал тебе твой многоумный тренер?

— Не трогай моего тренера! Он бы тебя в землю по шею забил! — я сам не ожидал, что у меня вырвется такое, по отношению к человеку, старше меня раза в два. Это просто недопустимо по отношению к старшему! Но не надо было ему трогать тренера своими грязными лапами!

— Да я щас тебя самого в землю заколочу! Как ты смеешь, на тренера!— помощник тренера напрягся, но я уже одернул себя:

— Простите. Я не хотел вас оскорбить. Но не нужно вам было трогать моего тренера!

— Игорь, остынь! — тренер не повысил голоса, но "Игорь" тут же обмяк, и как-то съежился. Видно было, что этот невысокий человек с черными поясом на талии здесь — непререкаемый авторитет. Фараон! Император! Бог!

— Заколотил...бы! — тренер задумчиво посмотрел на меня, слегка прищурив глаза — Значит сейчас он не может заколотить. А почему? Или сидит, или мертв. Сидит — вряд ли. Мне так кажется. А вот насчет мертв...кого не так давно похоронили? Год назад? Солодкого. Ты из питомцев Солодкого, да?

Я охренел. Вот это дедукция, черт подери! Я как-то даже и забыл, что передо мной Тварь! Я был восхищен!

— Я прав, да? — тренер слегка улыбнулся, видимо довольный произведенным эффектом. Удивлен был и "Игорь", смотревший на тренера влюбленными глазами. Да, эффектно!

— Еще раз простите, вырвалось! — буркнул я, и повернувшись, открыл дверь, намереваясь выйти. И тут же услышал голос тренера:

— Погоди. Хочешь на самом деле узнать, балет это, или не балет? Ведь ты мастер, я вижу. Солодкий был хорошим тренером, одним из лучших. А я один из лучших среди наших.

— Вы лучший, тренер! — Игорь был искренен в своем порыве, но тренер слегка поморщился, и парень увял — Простите, что вмешался...

— Итак, без предисловий — хочешь попробовать спарринг с кем-то из наших? Например — с ним!

Тренер кивнул на Игоря, и тот слегка улыбнулся, довольно кивнул.

Я понял — парень совсем не слаб. Не зря он помощник тренера, совсем не зря! Мастер спорта, не меньше. То есть — по их квалификации — первый дан. Коричневый пояс он носит до экзамена, а экзаимен принимают трое черных поясов — по крайней мере, это я вычитал из книг, газет и журналов. Когда идешь с каким-то делом, нужно выяснить все досконально. Или НА дело.

Мне сейчас предстоит показательная порка. "Чтобы не зазнавался!" "Боксеры — они ведь такие задаваки! И болтуны — все знают!"

— Впрочем, можешь выбрать для боя любого — тренер вроде как смягчился, и сделался снисходительно, до тошноты любезным — Если не хочешь с ним...с Игорем...боишься...выбери любого ученика!

А! Вот оно как! Меня берут на "слабо"! Ты еще добавь, что я не должен посрамить имя покойного тренера, и тогда последний гвоздь будет забит!

— Солодкий готовил хороших бойцов, и сам работал на арене очень недурно. Я не думаю, что ты посрамишь его имя.

Вот оно! Молоток стукнул по крышке гроба, и посыпались комья земли. Ах, ты Тварь!

— Условия? — мой голос был холоден, и спокоен — Сколько раундов? Как определить, кто победил? Я ведь не балетный танцор, касания не считаю (Лицо тренера окаменело, Игорь же подался вперед — зацепило!). И каков будет приз? Тому, кто выиграет?

— Приз? — тренер слегка поднял брови, искренне удивляясь вопросу — А какой приз? Победишь — будешь знать, что ты прав, и боксеры сильнее нас, балерунов. Не победишь — значит твой тренер тебе врал. Специально принижал нас, чтобы выглядеть значительнее. Приз...ну что же...пятьсот рублей! Тот, кто выиграет — получит пятьсот рублей! Но тогда поединщика тебе выберу я. Игорь, ты готов?

— Всегда готов! — по пионерски ответил Игорь, и я невольно усмехнулся. Собачка! Ну — чисто дрессированная собачка!

И тут же вдруг задумался, вспоминая слова тренера — "на арене"! Какая арена? Где он его видел? Черт! Подпольные бои, с тотализатором?

— Сейчас? — спросил я бесстрастно, лихорадочно обдумывая ситуацию. Деньги мне очень нужны, очень! А в себе не сомневался — после стольких боев? И после стольких избиений и убийств... Они-то думают, что я простой боксер среднего уровня, а я чемпион, да еще и уличный боец, который не боится ничего!

Тренер вдруг задумался. После нескольких секунд размышления, сказал:

— А если вечером? Я приглашу друзей, они посмотрят на бой! В самом деле, ведь интересно — боксер, против каратеки. Кто сильнее? Ведь ты не просто боксер, правда? Небось — чемпион? Можешь не говорить, я по твоему лицу все вижу. Итак, мое предложение: 21.00, здесь. Приз будет не пятьсот рублей, а много больше... Несколько тысяч рублей. И все победителю. Нет, не все — даже если ты проиграешь...я дам тебе те самые пятьсот рублей, что обещал победителю. А если выиграешь — несколько тысяч. Как ты, согласен, Анатолий Карпов? И вот что еще — если ты даешь согласие, ты должен прийти в 20.30. Обязательно прийти. Тебя будут ждать серьезные люди, и не дай бог ты обманешь их ожидания, сбежишь...

Глаза тренера сделались колючими, и мне показалось, что он интенсивнее засветился зеленым светом. Нет, не показалось — Тварь просто воссияла, будто предвкушая кровь, боль, страдания. Ей-ей, они меня совершенно не берут в расчет! И еще угрожают!

Лихо он меня вычислил, лихо!

— Правила? — слегка охрипшим голосом спросил я, прищурившись, будто смотрел в прицел снайперской винтовки — По каким правилам будет проходить бой?

— Никаких правил — пожал плечами тренер — Бьетесь до тех пор, пока можете продолжать бой. Не переживай, это не какие-то глупые киношные смертоубийства с тупыми звероподобными коротышками-китайцами. Это красивый бой, в котором каждый из вас покажет все, что может, все, что умеет. Зрители — обеспеченные люди с деньгами, которые обеспечат приз. А я гарантирую, что никто у тебя ничего не заберет. Если ты не обманешь, конечно, и придешь, как обещаешь!

Снова в голосе с трудом скрываемая угроза, и снова свет Твари запульсировал, замерцал. Бесу нравится ситуация! Он наслаждается! Жрет! Ну что же, поживем — увидим....Бес!

— Я приду.

Я повернулся, вышел в коридор — такой знакомый, такой...родной. Вот тут кладовка, в которой мы с Юлькой впервые занялись сексом. А вон там зал, где мы давали представления. Детдомовцы были такими забавными, такими восторженными...

Сердце кольнуло сожаление — хорошо все-таки было! И "Сестренки"...где они сейчас? Увижу ли? Дурочки все время скрывали, что — любовницы. Друг другу любовницы, не только мне. Потом раскололись. Говорили, что вначале думали — я их прогоню. Смешные!

Не о том думаю, совсем не о том! К бою надо готовиться! А как в тему деньги-то, ох, как в тему! На мели ведь мы с мамой. Даже не на мели, а налетели на рифы! Несколько тысяч! Отлично.

И тут же внутренний голос: "Не кажи гоп, Толя! Ты год без тренировок — лох, лохом! А этот Игорь в прекрасной физической форме! Начистит он тебе рыло, и все на этом закончится!"

С этими жизнеутверждающими, оптимистичными мыслями я и вышел из Дворца пионеров, не подозревая, что эта встреча многое поменяет в моей жизни. Можно сказать — станет в ней переломной.

Глава 4

Я посмотрел в зеркало, повертелся вокруг оси — мышцы играют, ни грамма жира, все как на картинке: "Культурист". Годы тренировок, да еще с детского возраста, сделали из меня настоящую живую машину, максимально приспособленную для боя. Разве я могу проиграть? Деньги, нам так нужны деньги!

А Бес тихонько светится. Тускло так...и вроде бы больше не подрос. Я ведь не кормлю! Или кормлю? Если бы кормил, он точно бы вырос! Нет?

Вздохнул, отвернулся, начал одеваться. Что с собой взять? Капу? Смешно как-то...бои-то без правил! И какие там капы? Это настоящий бой, как на улице! Но руки надо защитить, это точно. Руки — мое оружие, беречь их — первое дело. А значит — бинты.

Оделся в спортивный костюм, оставшийся с прежних времен, снова оглядел себя со всех сторон — нет ли дырки на ткани. Вроде нет, только выцвел немного. Или мне кажется? При свете тусклой лампочки? Черт бы ее побрал! Надо "сотку" вставить! Все мама! "На электричество много уходит, выключай везде, лампочку вставь "сороковку"! И что ей скажешь? Что хочу яркого света, не хочу бродить в темноте? Она ничего не ответит, но почувствуешь себя таким ослом...живешь на ее пенсию, так как можешь выдвигать какие-то претензии? Вот заработаю денег, тогда...

Я не знал, что "тогда", но знал, что после того, как заработаю нормальных денег — все будет хорошо. И что заработаю — знал наверняка.

Уже когда возился у двери, надевая кроссовки, вышла мама. Оглядела меня с ног до головы, помотала головой:

— Неужели на тренировку собрался? Так поздно? Время-то видал сколько?

— Мам, я сегодня задержусь...ночью приеду — я не смотрел матери в глаза, занятый зашнуровыванием кроссовок, но мне казалось, что она видит меня насквозь, и сейчас же разоблачит. И чтобы выбить оружие из рук, тут же добавил:

— Я хочу попробовать спарринг с ребятами. Засиделся, хочу себя проверить! Так что не переживай, все будет в порядке.

Мама ничего не сказала, только молча, пристально смотрела мне вслед, когда я выходил. А потом я почувствовал ее взгляд, когда был уже на улице. Она стояла у окна, наверное — думала, что я ее не вижу. Темная фигура, с накинутым на плечи старым оренбургским платком.

Мама почему-то всегда мерзла, всегда укутывалась — даже в жару. Говорила, что за ней гоняются сквозняки, чтобы загнать ее в могилу. Смешно — летом, какие сквозняки? Разве летний вечерний ветерок, пробравшийся через открытое окно — опасный сквозняк?

Вечный наш повод к спорам. У мамы был пунктик — запирать, закрывать все окна, двери, затыкать все щели — не дай бог проберется этот ужасный, страшный Сквозняк и набросится на нее, и на ее драгоценного сына! Которого — и оглоблей не перешибешь.

Мне вдруг стало смешно, и тепло на душе, я остановился и помахал "невидимой" маме. Она тоже помахала, но так и осталась стоять — как иллюстрация к стихам Есенина.