Зимняя сказка Главы 1-5

Последний вопрос девушки мужчина откровенно проигнорировал, да и к чему распинаться перед девчонкой, она все равно не поймет того, что он чувствовал там на плато.

— О да. Ты признаешь, что "в чисто техническом плане" с меня стоит брать пример... Но, конечно же, я хоть и Ловец, ничего не понимаю. Где уж нам, бедным и несчастным, за вами-то... — саркастически улыбнулась Сильва, — Вот и опять ты сам себе противоречишь. Говоришь, что я должна понимать, и что не пойму. Ты уж определись, кем ты меня считаешь, Ловцом или невыдержанной девчонкой?

Шоколад таял. Чтобы как-то заполнить паузу, Сильва съела его, запила чаем и стала тщательно облизывать пальцы.

— Мне хотелось верить, что ты понимаешь, — ложка чуть громче обычного звякнула о стенку чашки, — Но ты либо не понимаешь, либо не хочешь — что, в сущности равновелико. Так что оставим эту тему.

"Нет, вы только посмотрите на нее! Опять за свое!" — искренне возмутился про себя Норманн, но это только про себя. На деле поставил локти на стол, сплел пальцы рук, опустив на них подбородок, и с умилительнейшим выражением лица и чуть хищной улыбкой на губах принялся наблюдать за "представлением".

Слизнув последнюю каплю со сгиба большого пальца, девушка вдруг спросила:

— А ну скажи, как будет правильно — "у рыбей нет зубей", "у рыбов нет зубов" или "у рыб нет зуб"?

— Прости, что? — немного недоуменно переспросил Норманн в ответ на эпатажное "вдруг" принцессы, — Это что такой своеобразный юмор с биркой "Сделано на Плутоне"?

— Да, это такой юмор. Отвечай, быстро, не думая. Отвечай, как, по-твоему, правильно, — "у рыбей нет зубей", "у рыбов нет зубов" или "у рыб нет зуб"?

Не понимает она... Это он не понимает. Хотя, конечно же, у каждого обретение силы приходит по-своему. Но смысл и наполнение всегда одно — испытание. Испытание недоступностью, испытание изобилием... Испытание страхом и удовольствием... Но у нее было немного иначе. Наверное, ей было проще. А может, и нет.

И вообще, это будет последняя попытка достучаться до здравого смысла этого айсберга.

— Ни то, ни другое, ни третье, — пожал плечами Норманн и взял в руки чашку, подумал и все-таки добавил в него коньяка. Не пропадать же добру, раз Сильвиана оказалась из почетных рядов трезвенниц и язвенниц.

— А к чему вообще был этот вопрос, интересно?

Ему на самом деле было интересно. И вообще эта девчонка напротив, демоны ее разбери, сама по себе была ему интересна...

Нахмурившись от посетившей его мысли, мужчина отпил из кружки. Подержав пару секунд напиток во рту, пока не защипало обожженные неба, он сглотнул.

Что ему до нее? Что ей до него? Завтра, а может даже сегодня он напишет ответ, наиболее полно мотивируя свой отказ, и отправит, наконец, восвояси вместе с пакетом и с ее глазами... и с криками во сне. И вообще, ему до нее нет дела.

— А ты ответь. Говоришь — никак не правильно... А как правильно? — ее почему-то очень радовало, что Норманн не попался на первый крючок. Но она запрещала себе испытывать какие-либо чувства.

Он называет меня невоздержанной. Но как он не может понять, что я не могла стать Ловцом, не обуздав это чувство? У меня ведь огромное множество желаний...

Например, чтобы он передумал и согласился.

Ну не хотелось ей тащить бесчувственное тело по равнине.

Хотя эта причина, конечно, не была ни главной, ни единственной.

— У рыб есть зубы. Твоя очередь отвечать на вопрос, — Норманн тоже умел быть настойчивым, когда чего-либо хотел.

Например, первый раз получая Силу, едва не угробился, изменяя ее, но не отступил.

Да... Получить Силу, а потом через три года, так бездарно ее лишиться... Но то был тоже опыт, болезненный, но все-таки очень поучительный.

Печать разломлена, магия обретена вновь... Осталось только расправить крылья, как бабочке, только что выбравшейся из кокона, и отважиться на первый полет...

— Почему я спрашиваю? Потому что загадку ты решил, а вот в жизни ведешь себя, как будто "у рыб нет зуб" — делаешь выбор из заведомо неверных вариантов. Жить, скованным печатью, или погибнуть, обретя силу... Почему сразу не настроиться на то, чтобы и силу получить, и живым остаться? Ну не умеешь ты брать Силу, иначе, как с бою, но зачем было так по-глупому рисковать?

Сильва говорила уже гораздо спокойнее. Почему-то загадка ее успокоила. Хотя... Она ведь нарушала закон, фактически помогая предателю. С другой стороны, она — Ловец. А значит, облечена доверием всего Воинского сообщества. Она будет поступать так, как считает нужным.

— Ты тоже так себя ведешь. Например, на Альканоре и у Ганай.

Наверное, не стоило заговаривать с ней об этом, а уж тем более затрагивать тему Ганай. Лучше было бы отправить ее спать, а завтра по утру снабдить бумагами и — скатертью дорога. Но с другой стороны, у него, возможно, не будет больше возможности высказать ей то, что он думал о ее поступке. А еще Норманна "несло"...

— Ты ведь тоже считаешь себя правой, ведь так? Особенно на Альканоре. Совсем как я сегодня, согласись. А история с Ганай — очень смахивает по авантюризму на мое предательство. Зачем ты сунулась туда одна, без прикрытия? Тебе так хотелось сгинуть покрытой славой вместе с экипажем?

Угол губ Сильвианы дернулся. А в остальном лицо стало напоминать маску. Краска с лица отхлынула, сделав его из смуглого болезненно-желтоватым.

— Да. Я считаю себя правой. Оба раза, — Сильва заставила себя посмотреть прямо и ответить спокойно. Как заклинание, она повторяла про себя "он не знал". Он не знал, что они ведут бой, он не слышал их, просто не слышал.

— Потому что у меня не было выбора. То есть, конечно, был... Но я не могла провалить задание, понимаешь? Просто не могла.

Сильвиана изо всех сил старалась, чтобы голос не был полуплачущим, просящим, и кажется, ей это удавалось. Только надтреснутость никуда не убиралась.

— Вспомни особенность Альканорской аномалии. К рации полагается один штатный кристалл. Еще один был у меня запасной. А искали вы меня трое суток. Я шла на точку встречи, и успевала ко времени. Но промахнулась на сто метров по азимуту и провалилась. Глупая оплошность. Пустяковый промах. Но я бы все равно не погибла. А Ганай... — угол рта снова дернулся, на этот раз сильнее. Хотя она просто пыталась улыбнуться. Только лицо напрочь отказывалось слушаться, мышцы закаменели, будто она стала на половину статуей. Больше даже, чем на половину.

Одним слитным, резким движением, Сильва нагнулась, выдернула из ботинка нож и метнула его в стол. Серо-голубой клинок с косой черной полосой замер в плотной древесине. Нож был довольно новый, и явно самодельный. Рукоять оплетал тисненый портупейный ремень, а в основании клинка красовались пять букв и девятиконечная звезда.

— Я не буду ничего говорить. Просто посмотри. Надеюсь, ты еще не забыл, как пробуждать такие вещи.

После чего принцесса встала и с тем же мертвым лицом сгребла со стола початую упаковку шоколада. Встала и молча направилась к выходу из кухни.

"Надо просто знать, куда бить"... Отец Кунсайта прекрасно знал, как двумя словами выбить из колеи даже самого закостенелого циника. И, похоже, Норманн унаследовал это свойство своего родителя. Он вообще многое унаследовал от отца и по большей части не самые привлекательные стороны его души.

И теперь просто сидел напротив разом побледневшей Сильвианы с невозмутимым выражением лица. Он не сочувствовал, не пытался успокоить или извиниться за свои слова, которые она столь остро восприняла... Вовсе нет. Просто сидел, манерно сжав чашку и смотрел в темнеющие глаза девушки, не чувствуя ни жалости, ни сочувствия.

Она воин. А воин не имеет права на сочувствие, как и предатель на милосердие. Вот и все.

Нож все еще дрожал в дереве стола, когда Сильвиана поднялась и вышла, оставляя за собой словно шлейф, едва уловимое надрывное пульсирование нити боли в полотне ее Силы.

Она вышла... А Норманн выдернул из стола нож. Взвесил в руке, проверив на баланс, и сунул за пояс.

Он посмотрит, обязательно посмотрит... Может в другой раз, если бы не слышал ее криков, вернул бы тут же его со словами: "Прекрасный баланс — хороший нож". Почему-то он был уверен, что во сне она была там, заново переживая случившееся у Ганай. Он посмотрит позже... и не здесь.

Сначала нужно убрать со стола и прихватить из кабинета кое-что...

Глава 5.

Придерживая плащ на плечах, Норманн взлетел вверх по винтовой лестнице и вошел в "рубку" маяка, располагавшегося на вершине сторожевой башни. До этого он зашел в свой кабинет в западном крыле и в свою спальню за плащом, где, стараясь не задерживаться долго, прислушался к звукам за стеной. Там было тихо... Наверное, это было хорошо. А может, и нет. Но Норманн чувствовал, что не имеет права нарушать ее уединение. Поэтому он тихо вышел, прямиком направившись к входу на центральную башню.

Маяк... Это было ЕГО место, его и ничье больше. Морские пути уже давно огибали стороной мыс, на котором располагалось поместье Кунсайтов, так что маяк уже более пятидесяти лет бездействовал. Но иногда... Иногда Норманн зажигал его. Два раза в год девятнадцать лет подряд — в день рождения и смерти своей матери... А еще, когда на душе становилось совсем сумрачно.

Мать хоронили в море. Она так хотела...

Тогда была зима. И плот с ее телом тащили несколько километров по льду. Позже спустили на воду и подожгли. Все думали, что маленький герцог не видел похорон. Но на самом деле он простоял на маяке, на ветру больше трех часов подряд, до тех пор, пока пламенеющий плот не скрылся за линей горизонта. А потом... Потом он сам в первый раз в жизни, примерзая ладонями к железу, включил маяк... Чтобы мама не заблудилась, когда будет возвращаться назад...

С тех пор огромная лампа маяка стала единственным свидетелем смятения, творящегося в душе герцога Норманна Кунсайта.

Мужчина наконец оторвал туманный взгляд от темнеющего за ломаной кромкой льда моря и прошел к "сердцу" маяка. Упруго подпрыгнув, он взлетел на металлическое навершие лампы и сел на колени. Ветер крепчал, взлохмачивая распущенные волосы мужчины, но тот этого не замечал. Просто крепко сжимал ладонью лезвие ножа Сильвианы, окропляя металл горячей кровью, и смотрел сквозь время и пространство на то, что "помнил" клинок, и пережила Сильвиана...

Интермедия.

За два года до описываемых событий

Астероидное скопление в системе Ганай

9-я эскадра Военно-Космических Сил Альянса

— 00: 05.

Центральная рубка крейсера "Звезда Аида".

— Пять минут до входа в скопление, — бесстрастный женский голос, модулированный акустическим модулем корабля, — Флагман-комнадор.

— Сонарам слушать. Пилотам АРК — трехминутная готовность к виртуальному контакту.

Фигура в черном мундире со стрижкой "под гермошлем" — затылок почти выбрит, сверху оставлены длинные волосы, сейчас собранные в хвост, остановилась у капитанского пульта.

00-00

Точка входа в астероидное скопление

— Леста, мне это не нравится. Слишком тихо, — диалог с корабельным мозгом был не слышен для прочего экипажа. Но записи вел как раз ИИ корабля. Сейчас, когда нейросенсорного контакта не было, шел просто аудиовизуальный ряд.