Я невольно перевела дух и, вытерев пот со лба, одернула куртку. Спасибо Создателю, и здесь я справилась, с помощью Найлы, конечно же. Я поискала взглядом щенка. Полная золотисто-рыжая луна озаряла долину, и отражающийся от тонкого слоя снега свет позволял прекрасно видеть окружающий мир. Чудесный, необыкновенный, загадочный и волшебный мир. Особенно — для меня: за всю свою я долгую жизнь ни разу не видела гор.

Бесконечные горные хребты, тонущие в густых облаках, образовывали небольшую круглую долинку, а на их вершинах мерцали далекие звезды. Оставшийся позади лес затерялся меж сомкнувшихся скал. Отвесные каменные стены, покрытые где снегом, где — сухой желтовато-белой травой, где — темно-зеленым мхом, выглядели неприступными, однако я рассмотрела на одной из гор высокие, выщербленные временем ступеньки. Горная лестница, сотворенная неведомыми руками, узкой змеей петляла вдоль склона, уводя за собой наверх, к вершине. И на первой же ступеньке обнаружилась моя пушистая проводница. Найла, незаметная на фоне белого снега, смирно сидела на жестком камне и терпеливо поджидала меня.

Я неспешно побрела к ней, восстанавливая дыхание и любуясь великолепным видом. После дикого бега отчаянно колотилось сердце, ныли все мышцы в живой половине тела, при каждом вдохе и выдохе в груди что-то надрывно хрипело и клокотало. Иногда все же так удобно быть душой... Я прижала руку к правому боку. Надеюсь, Касси тоже придется побегать... Хотя, наверно, ее уже ничто не спасет: она в своих безделье и лени безнадежна и вне конкуренции. Острая боль в боку постепенно утихала, но дышать по-прежнему было тяжело — из-за разреженного, головокружительно чистого воздуха. Впрочем, ко всему привыкаешь, и я скоро привыкну к этому временному неудобству.

Размышляя ни о чем, я подошла к подножию лестницы и остановилась, натолкнувшись на невидимый барьер. Хм... Я задумчиво склонила голову набок. Оказывается, ступеньки не выточены из цельной скалы, а искусно выложены плоскими камнями, испещренными древними рунами. И именно руны излучали странное колдовство с незнакомым мне цветочным запахом. И именно руны создавали защитный барьер, через которые не пройти простому смертному, если он не знает ключевых слов. И именно руны становились моим следующим испытанием. И будь я проклята, если за слугой метели, кусачими растениями, палящим солнцем и рунами не стоит безликая по имени Таррита, больше известная под прозвищем...

— Страж сердца мира, — едва слышно прошептала я и более уверенно добавила: — Замыкающая пройденный круг жизни.

На рунах вспыхнули и заплясали крошечные, тусклые язычки серого пламени. Я провела рукой по воздуху и, не встретив преграды, осторожно перешагнула через огонь, быстро преодолев несколько ступенек. Пока — ничего страшного не происходит, и предчувствие молчит. Но и хватит, наверно, ставить на каждом шагу ловушки? Я оглянулась через правое плечо. Пламя догорало, превращаясь в грязно-белый туман, который медленно растекался по долине. Или — не хватит: не мне же их придумывать.

Я продолжила путь, поднимаясь вверх по древним, отполированным временем и ветрами ступенькам, когда туман поднялся до моего уровня, укутывая влажным покрывалом лестницу и нас с Найлой. Предчувствие по-прежнему молчало. Тогда — идем дальше.

— Что же ты еще задумала, а, Таррита? — бормотала вполголоса я, прислушиваясь к шагам щенка.

Коготки маленьких лапок бордо стучали о камни, то удаляясь, то приближаясь. Куда же ты меня ведешь, а, Найла? Не с руки тебе и твоей хозяйке, Начинающей новый круг жизни, помогать мне, ох не с руки... Судьба, стань она хоть трижды тенью, всегда заботится лишь о себе, помогать кому-то — не в ее правилах. Тем более — добираться до Клубка, который она однажды потеряла.

Бледное личико знакомого мальчишки мелькнуло в сером мареве тумана, улыбнувшись мне, и растаяло. Начинающая новый круг жизни и Замыкающая пройденный круг жизни...

Проклятье.

Глава 7

— Кого еще несет на мою голову?

— Это свои!

— Я не могу оставить вас наедине,

мне дорога честь сестры!

"Необыкновенные приключения

итальянцев в России"

Кассандра

— Эй, есть кто дома? — Яшка громко стучал в деревянную дверь, пока я, стоя поодаль, в сомнении изучала нелепое строение.

Домик неизвестного аборигена действительно стоял на сваях, вернее — на узком деревянном плотике, который и покоился на сваях. В высоту (я по-прежнему говорю о доме) — метра полтора, шаткий и корявый, с ненормально изогнутыми песчаными стенами бледно-желтого цвета, завядшими пальмовыми листьями вместо крыши, узкими окошками и низким входом, который ненадежно закрывала ветхая, грубо сколоченная дверь.

Кто бы здесь ни обитал, ему определенно не повезло при распределении вида на жительство. Жить посреди моря, да еще и в такой развалюхе, плюнь — она рассыплется на запчасти... И в гордом одиночестве, попрошу заметить, шторм налетит — и за помощью обратиться не к кому.

— Касси, нас не хотят! — с досадой заметил Яшка, отбив о дверь и кулаки, и босые пятки.

— Тебя мало хотели в соседней деревне? — хихикнула я и в ответ на обиженный взгляд поспешно уточнила: — А может, дома никого нету?

Приятель заглянул в окно и сердито сплюнул:

— Занавешено пальмовым листом, — и мрачно постучал в окно. — Эй, поимейте совесть, у вас тут гости на пороге мерзнут!

— Это ты-то мерзнешь? В такую-то жару? — я ухмыльнулась живой половиной лица.

Моего спутника от созерцания подобной мимики почему-то перекосило.

— Не делай так больше, — предупредил он.

Я скорчила кислую рожицу.

— И так тоже!

Я уныло вздохнула. Приятель поспешил извиниться:

— Кась, не обижайся, я же это... В общем...

— Да, со стороны смотрится не слишком приятно, — скрепя сердце согласилась я. — Я постараюсь...

— Вы к Магистру? — перебил меня звонкий голосок, прозвучавший со стороны моря.

Мы с Яшкой синхронно подпрыгнули от неожиданности и одновременно обернулись. Приятель при виде говорившей восхищенно выпучил глаза, а я — насторожилась. И не подозревайте меня в ревности и прочем непотребстве. С недавних пор я настороженно отношусь к вайлинам, а именно одна из них сейчас смотрела на нас из воды. Смотрела с любопытством, удивлением и без тени страха. А ведь павших воинов до икоты боялись всегда и везде... И чуть иначе относились к дейте — с почтением и опасением... Что-то в мире изменилось...

— Так вы к Магистру? — повторила вайлина, поправляя упавшую на лоб прядь, заплетенную в несколько мелких косичек.

— К нему самому, красавица, — дружелюбно заулыбался Яшка и, наклонившись к моему левому уху, прошептал: — Глазам своим не верю, Ась, это же русалка!..

— А кто она такая? — вайлина, видимо, обладала невероятным слухом, если разобрала бормотание моего спутника.

— Ну? — я насмешливо улыбнулась. — Так кто она такая, Яш?

— Что, не угадал?

— Нет, это не русалка. Это вайлина.

— Какая разница? — пожал плечами приятель, продолжая неприлично пялиться на нашу случайную собеседницу.

Я объяснила. Во-первых, вместо рыбьих хвостов у вайлин были обычные человечески ноги. Во-вторых, вместо хвостов же, — полупрозрачные плавники: по два соответственно на локтях и кистях, столько же — на ногах у коленей и ступней и два больших плавника на спине. В-третьих, у вайлин есть вторая ипостась, при которой безобидные на вид существа обзаводятся клыками и когтями, а заплетенные в косички длинные волосы превращаются в живых водяных змей. Правда, живут и те, и другие преимущественно под водой, только вайлины никого туда своим пением не заманивают. Яшка с интересом выслушал краткую лекцию о водных аборигенах, впечатлился и уставился на предмет нашего обсуждения уже не как на привлекательное существо женского пола, а как на одушевленное восьмое чудо света.

А вайлина, опершись тонкими руками о борт "островка" и расправив голубовато-зеленые плавники на кистях рук, безмятежно смотрела вдаль и ждала, когда мы обратим на нее свое внимание. В ее бледно-голубых глазах отражалось ясное небо, а беспорядочно спутанные светлые косички небрежно спадали на хрупкие обнаженные плечи и спину. Я невольно поежилась, вспоминая девушку из колодца. Надеюсь, меня не вынудят повторять давний "подвиг", да и не факт, что я в нынешнем своем состоянии и без Райлит смогу с существом справиться...

Я откашлялась, продолжая начатый разговор:

— Мы...

— Так кто такая русалка? — перебила меня вайлина.

Еще одна...

— Водяное создание из другого мира, с рыбьим хвостом вместо ног, — кратко ответила я. — Магистр дома?

— Должна быть дома, — звонкий голосок нашей собеседницы лился, как журчание горного ручейка, успокаивая и завораживая. — А если не отвечает на стук, значит, не слышит.

Яшка поднял брови, и я понимала его удивление. Пару минут назад он чуть дверь не выломал, отчаянно пытаясь достучаться до обитателя хижины, а нас, оказывается, попросту не слышали!

— Дубль два, — приятель вернулся к посту у двери и решительно в нее забарабанил.

Мы с вайлиной, не сговариваясь, зажали уши. Яшка забарабанил еще сильнее. Дверь в ответ жалобно заскрипела и заходила ходуном, но реакции Магистра опять никакой не последовало. Приятель, задумчиво почесав затылок, со всей дури врезался в дверь плечом. Но та либо на магии держалась, либо на вредности хозяйки, и опять выстояла. И Яшке только и оставалось, что с досадой потирать ушибленное плечо.

— Будь оно все...

— Яша!

Мой спутник вовремя прикусил язык и с нескрываемой злостью покосился на дверь. Я, кстати, тоже подумывала о том, чтобы проклясть дверь, когда свою помощь неожиданно предложила вайлина:

— Давайте я позову Магистра.

— А как? — резонно вопросила я.

Вайлина приподнялась на руках, высунувшись из воды по пояс, распрямила большие плавники на спине и издала громкий крик, постепенно переходящий в ультразвук. Хорошо иногда не слышать одним ухом... Я как раз стояла к вайлине правым боком, и от подобного вопля точно бы оглохла.

Яшке тоже досталось: зажмурившись, зажав уши и втянув голову в плечи, он громко ругался, требуя прекратить это безобразие. Но вайлина, похоже, кроме себя, никого не слышала и слышать не желала. Она не затыкалась до тех пор, пока под нашими ногами не завибрировали доски, пока не распахнулась многострадальная дверь, и пока на пороге дома не показалась его хозяйка.

Мы с Яшкой от изумления даже руки опустили, слава богу, вайлина одновременно с этим прекратила верещать. Отзвуки дикого визга, эхом разносящиеся по округе, несколько мгновений сбивали с толку, вводя в состояние прострации. Тряхнув головой, мой спутник яростно заколотил ладонями по ушам, и я только тогда поняла, что он, похоже, ничего не слышит. Как, собственно, и я. Уши заложило напрочь. Я свирепо посмотрела на виновницу нашего неважного состояния, но та лишь очаровательно улыбнулась, пожала плечиками и исчезла под водой. Только босые пятки, покрытые голубоватой чешуей, сверкнули в лучах расцветающего дня.

Хозяйка дома взмахнула рукой, привлекая к себе наше внимание. И, повернувшись к ней, я снова удивленно моргнула. Представьте себе, товарищи, перед нами стояла цыганка. Самая натуральная цыганка! Или аферистка гражданской наружности, отлично знающая нравы моего мертвого мира, поэтому отлично под цыганку косящая. Словом, все атрибуты бродячего народа были при ней: блестящие, черные, вьющиеся волосы, пресловутые очи жгучие и прекрасные, смуглая кожа, с килограмм звякающих украшений от серег до колец, браслетов и подвесок, а из одежды — местный сарафан с большим количеством пышных юбок. Дополняли любопытный образ босые ноги, ярко-красная косынка, повязанная ободком и недовольно нахмуренные соболиные брови.

И факт оставался фактом: цыганка, которую вайлина называла Магистром, стояла перед нами и бурно жестикулировала, видимо, сообразив, что докричаться до наших оглохших персон проблематично. Судя по жестам, она предлагала нам свою посильную помощь и приглашала в гости. Мы с Яшкой переглянулись и утвердительно кивнули друг другу. Цыганка хлопнула в ладоши, и наш слух непривычно резанул звон многочисленных браслетов. И громче запели волны, бьющиеся об основание "острова", и отчаяннее заголосило гнездящееся на крыше семейство чаек, и мы оба невольно вздрогнули и съежились.

А цыганка меж тем продолжала болтать:

— ...сильно? Касатики вы мои! Простите уж старуху, не расслышала сперва...

"Старухе" с большой натяжкой можно было дать лет тридцать пять, а с еще больше натяжкой — тридцать шесть. И то — если пристально рассмотреть лицо и обнаружить сеть тонких морщинок в уголках чуть раскосых озорных глаз. И плохим слухом она явно не страдала, если даже я с одним рабочим ухом едва стерпела тот грохот, который учинил мой спутник.

— А ведь жду я вас, птенчики мои золотые, давным-давно жду! — задорно трещала цыганка, втискиваясь между мной и Яшкой и беря нас под руки.

— Правда? — ненатурально удивился приятель.

— Карты предрекли мне встречу нашу, мой цыпленочек, а карты все-все знают! — подмигнула ему хозяйка дома.

"Цыпленочек" в ответ пробормотал что-то неразборчивое, а я тихо хихикнула. Яшка, пропуская дам вперед, показал мне кулак. Я прикрыла ухмылку ладошкой и прошмыгнула в дом следом за цыганкой, привычно пробормотав на пороге:

— Мир этому дому...

— Шо цэ таке, моя бриллиантовая? — встрепенулась хозяйка, зачем-то имитируя украинский акцент.

— Ась? — неудачно выпрямившись, я стукнулась макушкой о низкий потолок и вновь пригнулась.

— Шо ты гуторишь? — на смуглом лице цыганки читалось любопытство

— Мир этому дому, — повторила я терпеливо и удивленно. — Это значит, что я пришла с миром и вредить хозяевам дома в его пределах не могу.

— Как интересно! — моя собеседница просияла, и ее акцента как ни бывало. — А мы и не знали о таком заклятье! Надо людям моим драгоценным посоветовать говорить так везде...

Я кашлянула и неуверенно перепросила:

— А разве тут так не принято говорить?..

— Нынче — нет, но вскоре — будет, — жизнерадостно пообещала хозяйка избы и засуетилась вокруг нас. — Проходите, котяточки мои, проходите, присаживайтесь, где Создатель повелит.

Яшка позади меня зашелся в хриплом кашле, тоже стукнулся головой о низкий потолок и поспешно плюхнулся на ближайшую лавку у печи. Я, попятившись, уселась рядом. Меня терзали смутные сомненья. Марфа с Яти долго и нудно объясняли мне важность фразы "мир этом дому", хором уверяя, что ее произносили всегда и всюду, испокон веков, а теперь оказывается...

Я нервно поерзала. Не нравится мне все это... И обстановка в избе опять кажется подозрительно знакомой... И белая в красный цветочек печь, и устеленные цыганскими одеялами лавки, и старенький аляповатый ковер на деревянном полу, и лоскутные шторы, и стол с самоваром посреди небольшой комнатки с кривыми стенами, и полочки с кадушками, и свисающие с потолка веники сушеных трав, и запах пряностей... И не потому она знакома, что я раньше видела похожую, а потому что я здесь уже была. Когда-то. И не так давно. Ничегошеньки не понимаю!