Рута едва не заскрипела зубами. Потом она стала лихорадочно вспоминать какие вещи взяла с собой. "Халат, три комплекта нижнего белья, три пары колгот, халат, пижама, тапочки. Ура! Тапочки, какая же я молодец!"

— Отвернитесь! — коротко приказала Рута и стала переодеваться за спинами мужчин, нисколько их не стесняясь. Куча снятых вещей получилась внушительной. Рута осталась в футболке и коротких пижамных шортиках, надела тапочки и разрешила мужчинам повернуться. Гвидо она вручила тюк с зимними вещами, а когда он открыл рот, чтобы возразить, любезно напомнила ему, что поскольку он настолько забывчив, что не упомянул ей о таком важном обстоятельстве, как о другом времени года, то перенос этого тюка, как раз и поможет тренировке его памяти. Рута сначала хотела привести цитату из известного анекдота о таблетке номер девять. Но потом решила, что очень долго придется объяснять все сопутствующие анекдоту термины, и ограничилась только ехидным взглядом.

Ее внешний вид настолько шокировал Сомэрта, что он согласился ждать, недалеко от дворца, возвращения Гвидо, пока тот принесет женскую одежду соответствующую Рутиному новому статусу. Красивое платье с короткими рукавами-фонариками темно-зеленого шелка, украшенное кружевами по вороту, рукавам и подолу. Широкий атласный шарф такого же цвета, утягивающий платье по талии, в тон платью туфли. Рута надевала их с опаской, но ее недоверие оказалось напрасным, туфли подошли идеально, она даже заподозрила, что их шили специально для нее. Волосы ей предложили закрыть легкой вуалью, объяснив, что короткие волосы Руты шокируют дам, поскольку волосы дамам обрезались только по приговору суда, в качестве наказания за аморальные поступки. Рута повертела-повертела вуаль в руках... и решительно отказалась укрывать ею голову. Она подумала, что дамы все равно увидят ее короткую стрижку, пусть уж лучше сразу привыкают к ее внешнему виду.

Покои Руте очень понравились, и кровать мягкая, и окна большие, и вид из окна чудесный, вот только она не могла ни с кем разговаривать. Рута, в силу своей неопытности, не внесла в договор пункт о том, чтобы ей дали магический амулет, с помощью которого она могла бы общаться с подданными Сомэрта. Она о подобной мелочи не подумала, а вот Гвидо решил, что отсутствие амулета сможет, значительно, осложнить Руте жизнь, быть может, даже заставит удрать из дворца. Рута сначала очень расстроилась. Потом, немного успокоившись, подумала, что спрос создает предложение, иными словами надо ее невозможность общения с прислугой, возвести в такую степень создания опасных (и в первую очередь для принца и Гвидо) ситуаций, что они сами вручат ей этот амулет, да еще проследят, чтобы она не забывала им пользоваться. Для начала Руте необходимо было осмотреться.

Никаких препятствий в прогулках ей не чинили, поэтому все время между завтраками, обедами, ужинами и сном, она проводила в прогулках, осматривая окрестности дворца.

Надо сказать, что дворец, вернее дворцовый комплекс ее очень сильно впечатлил. Несколько красивых четырехэтажных зданий, соединенных между собой галереями. Внутренний двор украшен фонтаном, дорожки выложены плиткой. Несколько больших деревьев, в тени под ними скамьи. Сначала Рута взяла себе за обыкновение сидеть возле фонтана и любоваться на рыбок, но вскоре заметила, что за нею непрерывно следят почти из каждого окна. Тогда она стала уходить в парк, что окружал здания снаружи плотным и густым кольцом. Такого парка она еще никогда не видела. Его скорее можно было назвать тщательно ухоженным лесом. Высокие деревья, в кроне которых не было засушенных веток, и которые, тем не менее, не выглядели парковыми насаждениями. Аккуратные дорожки, скорее похожие на выложенные мелкими камнями тропинки. Очень глубокий и большой пруд, на который Рута набрела через несколько дней. На поверхности пруда плавали какие-то очень красивые цветы, немного напоминающие кувшинки. Деревья, похожие на ивы, склонились над водой. Скоро это место стало для Руты самым любимым, здесь она душевно отдыхала, приходя в себя после нервных стрессов, что ее преследовали во дворце. Она так и не смогла придумать, как же заставить Гвидо выдать ей амулет-переводчик. Зато она поняла, как правильно он поступил с точки зрения принца. Рута была почти что немая, а, значит, не могла никому ни о чем проболтаться. Гвидо был настоящий царедворец, просчитывающий шаги противника на много шагов вперед.

Руту ждало еще одно большое разочарование. Она по простоте душевной думала, что ее будут возить по городам на экскурсии. Рассказывать историю королевства и показывать самые невероятные диковинки и редкие вещи. Ничуть не бывало. Кроме дворца она не бывала нигде. Она не знала не только историю королевства, она даже не знала, как это королевство называлось, не знала где оно находилось, и были ли у него соседи. Она могла бы порыться в библиотеке, если бы могла читать. Рута злилась, но ее злость никого не интересовала, вернее, очень интересовала, поскольку все, словно сговорившись и постоянно вызывали всплески злости в Рутиной душе.

Глава 2

...Жизнь во дворце не задалась с самого начала. Рута непрерывно чувствовала пренебрежительное отношение со стороны дам, что были выделены ей во фрейлины, а потом неясное чувство перешло во вполне осязаемые болевые ощущения.

Скорее всего, Гвидо, не удержал язык за зубами и сообщил всем, что Рута будет только временной женой принца, всего на год, и что она этого добилась банальным шантажом. Хотя, в чем именно заключался шантаж он всё-таки смог сохранить в секрете. Конечно, такая информация недолго оставалась тайной для придворных, и, словно лесной пожар, разнеслась по окрестностям. Вот отсюда появилось и такое отношение обслуживающего персонала. Очень скоро мелкие пакости дам стали обычным явлением. То сильно дернут волосы, вырывая их с корнями во время причёсывания. То обольют ледяной водой вместо тёплой во время купания. А примерки платьев скоро вообще стали напоминать кадры из камеры пыток, все булавки, используемые портнихами, сначала обязательно, словно случайно, втыкались Руте в тело.

Делать замечания она не могла, только грозно зыркала глазами на виновных. Дамы так скромненько опускали глазки и что-то лепетали, Рута, примерно, понимала так: "Ах, миледи, простите!", а у самих губки ехидно поджаты и глазки злорадненько поблескивают.

К Сомэрту обращались — "Ваше Высочество", к Руте — "миледи". Она чувствовала, что это какая-то дискриминация, но какая конкретно — не знала, вроде, и "миледи" звучало вполне прилично. Правда, слово "миледи" они произносили с каким-то уж слишком большим удовольствием, значит, подвох всё-таки был. Рута настолько плохо и некомфортно чувствовала себя в таком недоброжелательном окружении, что уже несколько раз порывалась малодушно сбежать. Документ, который она подписала и который фактически сама подготовила, предусматривал трехмесячный срок ее нахождения в статусе невесты. Рута, когда его составляла, посчитала, что три месяца вполне хватит, чтобы решить нравится ей жить в этом королевстве или нет. Если ей очень сильно понравиться, то она оставляла за собой право пожить такой жизнью еще годик, чтоб потом это время можно было вспоминать до старости. А если ей не понравится, то, как она подозревала, удерживать ее никто не станет.

Сломали Руту, когда нащупали ее, по-настоящему, слабое место. У Руты оказалась страшная аллергия на местное растение, используемое для приправ практически всех мясных блюд. Фагри — растение, похожее на орех, тертую, ароматную и высушенную мякоть которого, обожали все. Все, кроме Руты. Сначала эта приправа ей очень понравилась, но на другой день появились красные пятна на лице. Рута не придала этому большого значения и продолжала лакомиться блюдами с этим ингредиентом. У нее начался зуд на шее, за ушами, появились крошечные прыщики, которые расчёсывались до сукровицы. Рута догадалась, на что у нее такая реакция и попросила больше эту приправу не добавлять в блюда, которые ей предназначались. Просьбу пришлось передавать через Гвидо, и он при этом так противно улыбнулся, что Руте стало не по себе. Она правильно забеспокоилась, поскольку эта ее просьба стала сигналом к началу военных действий, направленных против нее. Эту приправу теперь добавляли ей во все блюда, и зуд скоро перешел на части тела, которые в приличном обществе чесать не принято. А дамы всё никак не хотели угомониться.

Что ж, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, Рута с одного вдоха научилась определять, есть фагри в этом блюде или нет. Она сразу узнавала о его наличии и, каждый раз возвращая блюдо, вновь и вновь просила больше фарги ей не добавлять, но Гвидо, через которого она передавала свои просьбы, был, словно глухим или немым, поскольку ничего не менялось. Такое отношение бесило Руту, и она ему пригрозила, что если ей еще раз подсунут эту отраву, то тарелка с едой окажется у Гвидо на голове. Ее слова возымели действие, и некоторое время все было хорошо, а потом случилась беда. Рута, как обычно поужинала, этой мерзкой фарги в блюде не было, по крайней мере она ее не почувствовала, но через час ей стало плохо. Сначала появилось ощущение удушья, потом щиколотки ног и кисти рук стало печь огнем, потом появился такой чудовищный зуд, что Рута расцарапала кожу до крови. Она страшно испугалась, накинув халат, кое-как выбралась из комнаты. В коридоре никого не было, она дотащилась до комнаты кастелянши, распахнула дверь и почти истерично закричала:

— Позовите Гвидо!

Однако ее крики не впечатлили даму, она что-то сказала Руте в ответ холодно и жестко.

— Позовите Гвидо! — снова потребовала Рута, и снова в ответ получила, какие-то непонятные слова, сказанные тем же холодным равнодушным тоном. Рута пришла в ярость. Она понимала, что женщина знает, о чем она ее просит, и умышленно издевается над ней. Глаза Руты загорелись злым огнем. Она быстро осмотрела комнату кастелянши. Заметив на столике возле кровати какой-то портрет в рамочке, она схватила его и швырнула об пол.

— Позовите Гвидо!

Женщина дико завопила, но Рута больше не слушала ее и поковыляла в тронный зал. Она придумала, как ей вызвать этого козла. Рута хватала все предметы, что попадались под руку: вазы, подсвечники, статуэтки и кидала их об стены или об пол. Потом она стала хватать оружие, висевшее на стенах и разбивать им стекла, витражи, при этом, истошно вопя: "Позовите Гвидо!"

Когда Рута, наконец, увидела этого негодяя, то поняла, почему прислуга не желала его беспокоить. Осоловелые, после беспробудного пьянства глаза, с бессмысленным выражением смотрели на Руту. Их владелец явно не понимал, что от него хотят. Криво застегнутая рубашка, воротник в губной помаде и румянах, а главное мягкие домашние пушистые тапочки без задников, все говорило о том, что Гвидо подняли с постели, причем, скорее всего насильно. Рута набросилась на него с такими упреками и оскорблениями, что цензурными в них было только имя этого негодяя. Жизнь в подворотнях обогатила Рутин словарный запас подобными выражениями, правда она и не подозревала, что так хорошо их помнит. Видимо пережитый стресс, всколыхнул ее память, и когда-то полученные знания хлынули из нее на голову Гвидо мутным потоком.

Гвидо захлопал глазами, медленно, но неуклонно сознание возвращалось к нему. Взгляд прояснился, и даже после особенно витиеватого пожелания Руты, слегка нахмурился. Видимо взаимная любовь с тем животным, которую пожелала ему Рута, его совсем не устраивала. Но, как бы то ни было, Гвидо пришел в себя, и вполне вежливо поинтересовался, чем собственно вызван весь этот переполох. Вместо ответа Рута бесстыдно распахнула халат, показала опухшие и расчесанные лодыжки, живот в малиновых, словно от ожогов пятнах и кровавые полосы расчесов, что пересекали этот кошмар. Руте не было стыдно ни капельки. Нижнее белье было на месте, а оголенного живота она не стеснялась, зато окружающие дамы, дружно ахнули в предобморочном состоянии.

— Мне надо срочно домой! — уже без истерики, почти спокойно сказала Рута. — Мне надо в больницу. В нашу больницу, — подчеркнула она, — вашим шарлатанам я не верю.

— И как же я тебя туда доставлю? — искренне удивился Гвидо.

— Очень просто. Вы сейчас, прихватив мои зимние вещи, поедете со мной к месту Портала, потом довезете меня до дома. Поживете в моей квартире несколько деньков, пока я приду в себя и снова проведете обратно, — ласково, как душевно больному, объяснила Рута. Гвидо хотел возразить, даже открыл было рот, но еще раз взглянув в глаза Руты, видимо, прочел в них нечто такое, что заставило его немедленно развернуться и отправиться за вещами из Рутинного мира. Он честно сопроводил ее до квартиры, но ждать, пока Рута придет в норму, не стал. Вместо этого вручил ей два амулета и заклинание, написанное на листке бумаги. Объяснил, как проходить сквозь Портал и как активировать амулет, позволяющий Руте общаться с окружающими.

Глава 3

Рута проболела почти неделю. Врачу пришлось соврать, что такая аллергия появилась после того, как она выпила чай, привезенный из одной из экзотических стран. Она не знает состава этого чая, поскольку сразу выбросила упаковку. Лечение помогло, кожа, конечности и живот приобрели свою старую окраску и форму, а вот о душевном состоянии Руты этого сказать было нельзя. Злоба и обида душили ее, подталкивая к ответным ударам. Какие только планы мести не приходили ей в голову, вплоть до самых садистских, например, отыскать виновных и заставить их съесть по сырому маленькому осьминогу. Рута видела в какой-то передаче об экзотических блюдах, к тому же, кажется осьминог был живым. Бр-р-р-р, Рута содрогнулась, представив этот кошмар, и вот тогда-то и родился план, который она успешно претворила в жизнь. Обдумывая последние детали, она не могла сдержать улыбки, мысленно обращаясь к своим врагиням: "Радуетесь, что смогли накормить меня фарги, чтобы я этого не почувствовала? Посмотрим, как вам понравиться, когда я накормлю вас всех пургеном... в лошадиных дозах, о котором вы тоже не будете подозревать". Рута спешила. Лучше всего осуществить ее план можно было во время какого-нибудь праздника. Ближайшим, самым торжественным был Королевский бал Летнего Солнцестояния. Что это за праздник Рута не знала. Ей было не до этого. На подготовку акта возмездия было всего четыре дня после того, как она выписалась из больницы. В аптеке, ей объяснили, что пурген давно не используется как слабительное, и он снят в этом качестве с производства. Ей предложили множество других снадобий похожего действия, которыми Рута запаслась в таком количестве, что вызвала подозрение о запоре, случившимся у целой дивизии. Каких тут только препаратов не было, единственно от чего пришлось отказаться, так это от свеч, вводимых... ну в общем это место было для Руты недоступным. А жаль.

Она хорошо продумала, что надо делать. Таблетки растолочь и растворить в небольшом количестве жидкости, чтобы потом быстро разлить по чанам с лимонадом и размешать. Касторовое масло добавить в крем для торта и пирожных, какая вкусная будет ням-нямка. Порошочек смешать с сахарной пудрой. Ну, и так, по мелочам...