Опасная черта

— Почему? — заинтересовалась я.

— На всякий случай, — лаконично отрезал муженёк, возмутив меня.

— Так он же не железный, — язвительно протянула Ауза.

— Именно, — кивнул головой Ги.

— Вы о чём? — совсем запуталась я в этих намёках и недоговоренностях.

— Ты, горюшко луковое... — начала было Ауза.

— Я бы попросила! — прервала я магичку.

— И не проси, магнит неприятностей, я тебе сейчас всю правду выскажу и не промолчу, — завёлся призрак. — Ги, у тебя в герцогстве, например, бандиты есть? — неожиданно сменила она тему и собеседника.

— Конечно, как и во всяком уважающем себя герцогстве, — пожал он плечами.

— Это ещё почему? — удивилась я. — Я думала, что в уважающем себя герцогстве как раз нет преступности.

— Вот ещё, — фыркнул муж. — Преступность есть всегда и чем богаче страна, тем больше искушения для тех, кто почему-то остался не у дел. У меня при дворе есть несколько воровитых стряпчих, но они не зарываются и следят друг за другом, чтобы остальные тоже не сильно зарывались.

— И ты это терпишь? — удивилась я.

— Не терплю, а не вмешиваюсь пока.

— Пока что? — но ответить он не успел.

— Ги, женись на ней! — вмешалась Ауза по-новой, заставив меня подпрыгнуть.

— С чего такие заявления? — удивился муженёк.

— Так у тебя же есть бандиты, которых ты поймать не можешь. А если заслать нашу Литочку, к которой все гадости липнут, то они сами повылазят и тебе останется только их повязать, — с лаской закончила эта негодяйка. У меня от такой наглости даже речь отбило.

— Ну зачем же так кардинально управляться с преступностью? — улыбнулся муж. — Они не так много натворили ещё, чтобы на них Литу спускать.

— Убью, — только и смогла просипеть я.

— Вот видишь, какая она кровожадная, — изголялся муженёк надо мною. — А ты сразу их под высшую степень наказания подводишь, Ауза. Так нельзя.

Пошарив по седельным сумкам, я нашла наконец-то нечто подходящее: наспех засунутую туда толстенную книгу о приключениях, бессовествно спионеренную из императорской библиотеки. Думала почитать по пути, если станет скучно, а тут представилась другая, не менее заманчивая идея использования увесистого тома.

— Вот видишь, Ауза, — уворачиваясь и посмеиваясь, продолжил Ги, — какая Лита буйная. Таких нужно держать в крепких руках, — последние слова он легко перетягивая меня с лёгкостью к себе в седло и обнимая так, что я едва могла вздыхать, но это не помешало мне начать ругаться. Я даже испугаться не успела, настолько легко он провернул этот цирковой трюк. Это ж сколько силищи в Ги!

— Совсем ошалели...

— Совсем забыл, что и рот надо прикрыть, — произнёс муж, улыбаясь, и наклонился ко мне, властно накрывая мои губы своими, подчиняя и завоёвывая. Уверенные и не терпящие сопротивления поцелуи сменились нежностью и лаской, как только он почувствовал мой отклик. А не ответить на такую пылкость, щедро приправленную опытом, было невозможно. Я плавилась в его руках, хватаясь за его плечи как за последнюю соломинку перед тем, как утонуть в омуте ощущений и жара. Хотелось прижаться к нему полностью, впитывая его всей кожей, стать с ним одним целым... Быть...

— Я жду твой положительный ответ, — промурлыкал муж мне на ухо, прервав поцелуй и вырвав меня из обволакивающего разум безумия.

— Что? — я всё ещё не могла сконцентрироваться и понять, что он говорит.

— Ты же принимаешь моё предложение, хорошая моя, — прошептал муж, легкими поцелуями обводя нижнюю половину лица.

— Предложение..., — бездумно повторила я, млея от ласки.

— Скажи 'да', Лита, — голос Ги завораживал, изгоняя любые посторонние мысли из головы. Да и вообще все мысли. Я могла только чувствовать и отвечать каждой частичкой души. Мне не хотелось, чтобы это мгновение кончалось и если для этого надо только согласиться с таким родным и тёплым голосом, то я со..

— Ги, чтоб тебя перевернуло и прихлопнуло, — раздался сварливый визг Аузы. — Мы так не договаривались. Я тебе на ней жениться предлагала, а не разложить тут прямо на краю Старого Леса.

Тряхнув головой, как лошадь, огоняющая назойливого слепня, я собрала осколки мозга и мыслей в одно ведёрко, встряхнула эту мешанину и запихнула обратно в черепную коробку. Естественно, это аллегория, но чувствовала я себя именно так, как если бы проделала всё это не символично, а очень даже на яву. Голова болела и работать отказывалась. На уговоры она реагировала лёгким кружением, переходящим в тяжёлые формы тошноты.

— Что это сейчас было, а? — схватилась я за свою многострадальную часть тела, которая сверху. За нижнюю многострадалицу я сейчас не так беспокоилась — не до того.

— Благодари Ги за применение заклинания 'Сирена', — ответила мне магичка.

— Ауза, не надо передёргивать, — нахмурился муженёк. — Это не от заклинания, а от прерывания контакта Лите сейчас плохо, — и уже обращаясь ко мне. — Лита, наклони немного голову я помогу.

— Отрубишь? — прошипела я. Каждое слово и движение отдавались в голове болью. Возражать или дёргаться сил не было, я просто сделала то, о чём он просил. Тёплые ладони легли мне на затылок и на лоб и постепенно боль отпустила.

— Спасибо, — искренне сказала я. — А теперь я хочу знать, что это было?

— Да заклинание он к тебе применил. Им можно воздействовать на собеседника, склоняя его к желаемому результату, — охотно проконсультировала меня магичка.

— Ты хотел меня заставить таким подлым образом? — холодно осведомилась я.

— Заставить с его помощью невозможно, только слегка подтолкнуть человека к решению, а уж каким оно будет, это не во власти заклинания, милая моя. Человек просто решает то, к чему склоняется сам, — ответил Ги, ни капельки не расскаиваясь из-за своего поведения, судя по его виду. 'Склоняется сам...'. Ага, если его настойчиво склоняют, то, конечно же, склоняется.

Хотелось его выматерить и иллюзорную корону герцогскую прямо на голове превратить в блин чем-то тяжёлым и очень реальным, но проще накричать на собаку — она хотя бы сделает виноватый вид, даже если не поймёт за что ругают. Я закрыла глаза, несколько раз вдохнула через нос и выдохнула через рот, чтобы успокоиться. Помогло. Теперь я в состоянии разговаривать, а не срываться на рык.

— Знаешь, Ги, ты меня разочаровал, — произнесла я с печалью. — Я считала тебя честнее, умнее и благороднее. Желаю тебе найти подходящую любовницу и жену, чтобы морочить им головы поочерёдно. Если ты будешь только с одной, она тебя слишком быстро раскусит и вышвырнет из своей жизни. А теперь я прошу тебя отпустить меня на землю, я хочу пересесть на свою лошадь. Впредь ты сильно обяжешь меня, если будешь соблюдать положенную дистанцию, — закончила я ледяным тоном.

В ответ же этот кобель сделал финт ушами: прижал меня к себе и прошептал таким голосом, что моё всё ещё неровно тикающее после поцелуя и шока от новостей сердце, по-моему, упало в обморок на несколько секунд, прихватив с собою работающий с перебоями мозг.

— Радость моя, можешь ставить условия, обливать меня холодом, поджимать в гневе свои губы, — он выразительно уставился на последние и нежно очертил их контур пальцем, а потом посмотрел так, что я подумала, что капюшона нет, и произнёс жёстко. — Если бы ты меня не хотела, то никакая 'Сирена' тебя бы не переубедила, так что ты уже моя, не зависимо от твоего формального согласия.

Я набрала было воздуха, чтобы наорать на него со всей дури, а её во мне немеряно, но он выбил из меня дух одним предложением, шепнутым с лукавой усмешкой.

— А кричать будешь в моей постели, — с этими словами он пересадил меня обратно в моё седло, упев ласково погладить по нижним окружностям. Пока я приходила в себя от такой наглости, он подмигнул мне и послал свою лошадь в галоп.

Злость и возмущение ушли. Смысл на него злиться? Как об стену горохом — непробиваемый он и уверенный в собственной неотразимости и правоте. Податься что ли в любовницы Рана? Нет, я дорогого друга тогда точно удушу и веснушки попытаюсь подрихтовать, он же кобеляка почище муженька. Я вздохнула с огорчением. Легко быть неприступной, когда никто не домогается, а тут такой мужик! Чего уж тут таить, нравится он мне, но переходить ту опасную черту, что отделяет меня от него я не намерена. Это черевато всё же неприятностями. Ну его такое счастье куда подальше. Меня сейчас другое волновало.

— Ауза, — позвала я.

— Да, Лита, — охотно отозвался призрак.

— Ты не могла бы мне объяснить, почему амулет не защитил меня от 'Сирены'?

— Ты не чувствововала опасности, а само заклинание слабое. Оно скорее воздействует опосредованно.

— Опосредованно? — не допоняла я.

— Оно сделало Ги крайне убедительным для тебя, — усмехнулась магичка, — а ты и так очень хотела быть убеждённой, — хихикнула она.

— Язва, — беззлобно бросила я.

— Ну вот, нет, чтобы поблагодарить, она ещё и обзывается, — возмутилась Ауза, но добродушно добавила, — пусть побегает, а то он слишком прытко взял тебя в оборот. Неплохой мужик, хоть и себе на уме. Надо брать, Лита, а то подберёт кто-то другой.

— Ты на что меня подбиваешь? — вскинулась я.

— Я тебя не подбиваю — Ги прекрасно справляется с этим и сам, — опять хихикнула эта зараза. — Я тебе правду жизни втолковываю, но в тебя она чего-то не идёт. Видимо, голова забита другим, а, зная тебя, готова поручиться, что это ерунда.

— Ауза, а не пошла бы ты, а? — ласково попросила я.

— Куда же это? — прикинулась она дурочкой.

— Куда нибудь, а то я сейчас выберу направление, куда тебя послать, — рыкнула я.

— Ладно, пойду к Ги, с ним поговорить хоть можно, — фыркнула эта пакостница.

— Нет, чтобы мне что-то полезное рассказать, она мне всё о ерунде вещает, — проворчала я.

— О чём это ты?

— Что это за Старый Лес? — спросила я.

— Ах, это, — протянула Ауза. — На этом месте раньше располагалась древняя столица эльфов и драконов.

— И что? — не поняла я.

— Место это странное, — непонятно объяснила магичка. — Его обходить просто долго, вот Ги и рискнул идти через него. Обычно там ничего не происходит необычного, но иногда люди пропадают, а те их них, кто всё же возвращаются, становятся не от мира сего: болтают ерунду, ведут себя непохоже на себя прежних и рвутся обратно и не безрезультатно. Большинство всё же возвращается туда, чтобы никогда больше не вернуться.

— Похоже на какую-то страшилку, — передёрнуло меня.

— Не знаю, как часто это происходит сегодня, но и в моё время такое было редкостью. Так что бояться, скорее всего, нечего.

— Но не тогда, когда с нами, Лита, — произнёс подъехавший Ги. — Ты же просто магнит для неприятностей. Прости, что я так настойчиво хотел получить твоё согласие, но у меня предчувствие какое-то нехорошее, — пожал он плечами.

— И как твоё предчувствие связано с моим согласием? — язвительно поинтересовалась я.

— Чем больше у меня будет прав на тебя, тем легче иногда защитить, — прямо и уже без улыбки произнёс муж, смутив меня таким простым объяснением.

— Хорошо..., — начала было я, но, заметив, с каким энтузиазмом вскинулся муженёк, поспешила продолжить, — хорошо, что мы всё расставили по своим местам. Прости, что я так бурно отреагировала.

— Твоё согласие будет лучшим извинением, — лукаво посмотрел на меня белобрысый.

— Не дождёшься, — фыркнула я.

— Посмотрим, — хитро усмехнулся этот венценосный лис.

— Смотрю я на вас и думаю, что на вашем фоне я совсем даже и нормальная, — с умилением произнесла Ауза.

— Помолчи, — хором высказались мы, переглянулись и рассмеялись.

— Я же говорила... Молчу, молчу...

В полном согласие друг с другом мы приближались к Старому Лесу.

Солнечные лучи золотом пробивались сквозь слишком голые для ранней осени ветви кряжестых деревьев, плотным куполом соединяясь над нашими головами. Было что-то магическое и в то же время пугающее в этом месте. Я казалась самой себе Алисой, уменьшившейся от странной жидкости, а это бесконечная нора кролика. Невольно я старалась держаться как можно ближе к Ги. Наверное, сюда часто наползают туманы и ощупывают своими белесыми щупальцами кору деревьев, как слепцы дорогу. Не слышно ни пения птиц, ни шелеста ветра. Только тишина: давящая, густая, цепкая. Обеспокоенно я повернулась к мужу, и хотя Ги и не видел моего перепуганного взгляда, он ободряюще улыбнулся и прижал палец к губам, напоминая мне о нашем уговоре молчать. Эта мёртвая полоса была своеобразной границей. Здесь лучше было соблюдать тишину, давая Лесу возможность присмотреться к посетителю. То, что до въезда под этот древесный свод, звучало для меня какой-то нелепицей, сейчас обернулось пониманием: за нами пристально наблюдают. Между лопатками зудело от чужого взгляда, но мой мечущийся взгляд ни разу не смог заметить никого и ничего. Становилось всё страшнее из-за собственной неуёмной фантазии. Казалось, что на меня что-то давит, всё ниже клоня к земле. Хотелось убежать с дикими воплями. Я посмотрела на Ги, в нитку сжавшему свои губы и прищурившему глаза. Заметив, что я почти уже плашмя лежу на лошади, он молча перетянул несопротивляющуюся меня к себе и я просто растеклась по его груди, чувствуя размеренный стук его сердца и тепло тела. Стало легче, как будто часть того, что давило на меня, забрал он. Оказывается, мне приятно чувствовать себя вот такой слабой и беспомощной, если обо мне заботяться и пытаются укрыть от всех невзгод. Если признаться самой себе, то я очень далека от того, чтобы защищать свои права с пеной у рта, как некоторые решительно настроенные женщины. Нда, Литочка, феминистка из тебя аховая.

Пока я размышляла над посторонними темами, мы выехали из мёртвой зоны. Давление пропало, давая возможность дышать полной грудью, а окружающий мир оглушал разнообразием звуков. Пели птицы, перешёптывались золотые деревья-исполины, живые родичи тех, что стояли стражами Леса, где-то тявкнула лиса, а по дереву пробежала любопытная и непуганная белка. Насколько ужасен был пейзаж до этого, настолько отличалось всё вокруг сейчас. Жизнь вокруг радовала душу. Я с улыбкой наблюдала за толстым ежом, который, пыхтя, копошился в листве, в поисках добычи.

— Перепугалась? — обнял меня Ги, поглаживая по спине.

Я только кивнула в ответ.

— Прости, я не знал, что Лес так сильно может повлиять на тебя.

— Ничего, — улыбнулась я. — Спасибо, что помог.

— Для тебя всё, что угодно, — муркнул Ги и пересадил меня обратно на мою лошадь. Чувствую себя просто цирковым акробатом. Скоро будем гастролировать с такими темпами. Представила себе лицо Рана, если я ему скажу, что у нас теперь семейное представление: скоморох Лита и гордый джигит Ги. Аузу возьмём духом-предсказателем в номере с хрустальным шаром, уж очень она бойка на язык — такая кому хочешь голову заморочит. Перед моими глазами, как живые, вставали картины, заставляя усмехаться.

— О чём ты думаешь? — вырвал меня из мира забавных видений голос мужа.

Нет, правду ему рассказывать нельзя.

— Да так, о том, что я буду рада вернуться к Рану, — не совсем погрешила я против истины, я скучала по нему.