Опасная черта

Опасная черта

А зритель скажет: сказка раздражает,

Что жизнь она никак не отражает.

Но у меня есть тоже возраженье:

На кой вам черт такое отраженье?

Ей-Богу же, грешно у нас в Отчизне

Глядеть на сцене отраженье жизни.

Вы жизненных сюжетов до хрена

Из собственного видите окна.

Л. Филатов 'Любовь к трём апельсинам'

Пролог

Если с утра съесть лягушку, остаток дня обещает

быть чудесным, поскольку худшее на сегодня уже позади.

Марк Твен

День не задался с самого утра, но я не унывала, впрочем я этим особо и не занималась никогда в жизни. А чего унывать? Я здорова, у меня есть хорошие друзья, родители живы и здоровы, меня любят и ценят на работе, у меня есть прекрасная сестра и племянники. Да, я так и осталась старой девой, пусть и не в классическом понимании: у меня были молодые и не очень люди, так что девицей я не была, а вот замуж выйти не сложилось до моих тридцати пяти лет. Детей не было и как-то одной их заводить не тянуло, но, с детьми друзей и племянниками я с удовольствием проводила свободное от работы время.

Иногда меня накрывало тоской после очередного несбывшегося романа с героем, который оборачивался ещё одним разочарованием. Годам к тридцати я поняла, что встретить свою половинку мне, видимо, не суждено и приняла это. Стало легче. Пропало давление на саму себя: 'Ищи скорее. Кому ты потом старая нужна будешь? Да и детей к сорока кто рожает?'. Желание судорожно вцепиться в очередного партнёра исчезло, казалось, что вот именно этим и были заняты всё время мои руки, а теперь я наконец-то отложила груз в сторону и у меня появилась возможность вот эти самые руки занять кучей других дел: жить в своё удовольствие, работать, брать от других любовь и возвращать её, не ожидая ничего в ответ. Да, моя жизнь была не идеальна, но по-своему прекрасна. До сегоднешнего утра.

К слову, мироздание предупредило меня всеми возможными средствами. Как всегда в пять утра я собиралась на утреннюю пробежку: ключи от квартиры нашла с трудом, потом порвался новый шнурок на кроссовках. Когда я нагнулась, то мои шорты треснули по шву и последним штрихом к этому неудачному утру стала моя смерть. И надо же было этой глупой вороне каркнуть у меня над ухом, когда я спускалась по покрытой мокрыми осенними листьями лестнице. Я даже не успела ничего толком почувствовать, как полетела вперёд ногами и громкий хруст в собственной шее, стал последним, что я слышала в этой жизни.

Глава 1

Деятельность — единственный путь к знанию.

Джордж Бернард Шоу

Глаза резало от света, бьющего мне прямо в лицо. С трудом разлепив глаза, я удивилась, что совершенно не помню, как заснула, да и моя спальня окнами на запад. Тело ломило и я чувствовала каждую мышцу. Странно, обычно у меня ничего так не болит, только если переусердствую со спортом. Наконец-то я рассмотрела окружающую обстановку. Закрыла глаза, открыла заново. Ничего не изменилось. Это место было мне совершенно не знакомо: тяжёлые бархатные шторы на огромных стрельчатых окнах, кровать с балдахином, тёмные шёлковые обои. Мрачно и попахивает средневековьем. В моём родном городе ничего подобного я не помнила. Встав с этого огромного ложа, я подошла к зеркалу: оно было вполне современного качества и не вписывалось своей чистотой отражения в эту антикварную атмосферу. Я машинально поправила причёску и отображение в зеркале послушно повторило моё движение, привлекая к себе внимание. Сердце оборвалось: отражение было не моим. Тонкая, прозрачная фигурка с лицом фарфоровой куклы, не знающей эмоций и морщин не было моим, как и пепельные волосы. Только серые глаза напоминали мои по цвету, но не были моими по форме. Я протянула руку к своим глазам, а потом к зеркалу: тонкие пальцы идеально повторяли своего отображённого двойника.

К истерикам я не была склонна и решила для начала осмотреться, а истерить уже потом: со смаком, удовольствием и даже, возможно, по большому поводу, а в том, что жизнь повод подкинет, я даже не сомневалась. Пока же я ничего не понимала.

В комнату молча зашла девушка. Посмотрела на меня с печальной и сочувствующей улыбкой:

— Ты уже проснулась, Лита? — и не дожидаясь ответа, продолжила. — Я принесу тебе завтрак, но сначала причешу тебя и переодену. Хорошо?

Что-то в её обращении ко мне настораживало. Она подошла ко мне и начала помогать мне переодеваться, вводя меня в ступор своими словами:

— А теперь левую ручку.... Молодец. Теперь правую. Умница, Литочка.

Так не разговаривают со девицами, а скорее с детьми. Что-то здесь нечисто. Я молча выполняла приказы, надеясь, что всё делаю так, как и хозяйка тела до этого. Обращать на себя внимание пока что было нерационально.

Дверь моей спальни открылась и вошла ещё одна девушка в похожем платье, как и у первой.

— Ну как она сегодня? — без особого любопытства поинтересовалась она, начиная убираться в моей комнате. Похоже, она и спросила-то просто так, чтобы было чем занять время работы.

— Как всегда, — пожала плечами первая, занимаясь моей причёской. — Молчит. Иногда улыбается чему-то. Жаль её.

— Мне хозяина жальче, — возразила вторая с еле заметной гримаской. — Жить с такой вот обузой. Никому бы не пожелала.

— Тара, — укоризненно произнесла первая. — По-твоему, упасть в день собственной свадьбы с лестницы и встать после этого с разумом трёхлетнего ребёнка лучше?

— Что Тара? — проворчала убирающая комнату девушка. — Это ты, Фаила, о ней думаешь, а каково леру Садрону? Двадцать лет жить с такой женой? Если бы она тогда умерла, то он хоть бы жениться опять мог. А так живёт с нею под одной крышей, даже любовниц сюда не водит.

— Твоя правда, что хозяину не сладко, — согласилась Фаила. — Говорят, что от неё даже родные отказались, а её мать сказала, что у них слабоумных в роду ещё не было. Да и лер тоже мог бы отказаться, ведь брак-то толком и не состоялся, брачной ночи-то и не было, — уже почти шёпотом сказала девушка.

— А я слышала, что и любви-то особой не было меж ними, а просто семьи договорились, — так же тихо ответила Тара и тут же одёрнула саму себя. — Что-то мы совсем с тобой заболтались, а нас за это по голове не погладят.

Обе вернулись к работе, как ни в чём не бывало. Я же молча переваривала услышанное. Получается, что я в теле повредившейся умом девицы, которая вот уже двадцать лет замужем. Что-то странное происходит. Зачем кому-то такая жена, даже если родственники от неё отказались? Как я могу выглядеть двадцатилетней, если брак заключили примерно двадцать лет назад? Не в младенчестве же меня выдали замуж? Ничего не понимаю. Хорошо, что от меня пока ничего не требуется и есть время присмотреться к происходящему. Надо бы ещё понять, что это за мир и как здесь всё устроено. Я же не наивная девочка, чтобы думать, что я попала в сказку, стала принцессой и теперь у меня будет мужем король соседней державы, с которыми у нас и так мир, дружба и пряники напополам. Нужно искать библиотеку. Язык я, к счастью, понимаю, надеюсь, что и чтение мне дастся. Должно же быть хоть какое-то утешение от моего положения.

За мной опять зашла Фаила и повела на прогулку в сад. Обращалась она со мною и правда, как с малым дитятком, только что леденцы в руки не совала и не гладила по голове. Меня уже начинало бесить это обращение, но деваться было пока некуда. Сад же меня покорил. В этом мире стояло позднее лето и незнакомые растения радовали глаз глубокими яркими красками и пышной зеленью. Похоже, что здесь естественность стояла во главе угла: никаких геометрических форм, прямых дорожек или фигурно подрезанных растений. Это было похоже на викторианский английский сад: продуманные переходы форм, кажущаяся небрежность и хаотичность в посадке растений, но создающая упорядоченную дикость и гармонию, мазки красок, создающие вместе единую картину сада. Я ходила по этому великолепию и думала, что, пожалуй, есть вот такие райские места. Осталось только понять, есть ли тут змеи и яблоки или грабители, раздевающие посетителей до последней нитки, чтобы те чувствовали себя Адамом или Евой.

Беседка, сначала незамеченная мною, стояла на краю обрыва, который уходил к морю. Теперь я чувствовала солёный влажный воздух, пропитывающий всё вокруг и неуловимо щекочущий ноздри. Настоящий рай. И где же главный змей? Уж не мужинёк ли это мой? Кстати, а что это за мужик там у моря. Конечно, с такого расстояния было сложно рассматреть всё в деталях, но то, что как раз из воды выходил здоровенный бугай с широченными плечами, развитой грудной клеткой и узкими бёдрами, не прикрытыми штанами. Я с сожалением отметила, что отсюда мне плохо видно и порадовалась, что меня и моё нездоровое внимание тоже сложно заметить. Этот светловолосый гигант начал медленно одеваться, к моему безмерному разочарованию. Чувстуя себя законченной вуайеристкой, я продолжила обход сада, но перед глазами стояли совсем другие картины. Так я и бродила по саду, как привидение, пока не наткнулась на моё недавнее, к моему сожалению, уже одетое видение. Вблизи он выглядет ещё притягательнее: насмешливые светлоголубые глаза, довольно полные губы с кривоватым изгибом и сильные руки с длинными хорошо вылепленными пальцами. Хорош стервец, вздохнула я мысленно.

— Лита, доброе утро, — поздоровался со мною блондин и обернулся к Фаиле, уже почти нагнавшей меня и присевшей при взгляде на мужчину в реверансе. — Как она сегодня? — дежурно поинтересовался он, мыслями уже витая где-то ещё.

— Без изменений, лер Садрон, — односложно ответила девушка. А я сражу же уткнулась взглядом в землю, чтобы не выдать себя. Итак, вот это всё моё? И он ещё не бросил меня ради другой юбки? Ха, да тут что-то так сильно не так во всей истории, что меня даже мутит. С такой внешностью за ним бабы же должны носиться табунами, размахивая нижним белым бельём, как флагом при добровольной сдаче в плен. А он женат на полоумной и не чешется от меня сбегать? Ну-ну.

— Хорошо, Фаила, — он повернулся и продолжил свой путь. А я размышляла о том, что хорошего в том, что в моём состоянии нет изменений. Мало было попаданства, так теперь ещё и попадалово с мужем. Мысленно вздохнув, я начала прикидывать, что мне делать дальше.

Начать я решила с библиотеки. Мне как филологу всегда были близки книги. В них я искала ответы на вопросы, волновавшие меня, с ними я не расставалась и у них же я находила знания, мудрость и утешение. Вот и сейчас первым делом мне пришло в голову, что свои пробелы я могу заполнить именно с их помощью. Мысли о том, что я, возможно, не буду знать язык, я старалась гнать от себя. В конце-концов, я знаю почти в совершенстве четыре языка и понимаю ещё дюжину. Разберусь. Надо же хоть понять, где я и с чем меня могут в этом месте съесть. Библиотеку я приметила ещё днём, проходя с Фаилой мимо приоткрытой двери. Я дождалась, когда дом затихнет и заснёт поглубже. Свечей здесь не было, а были магические огоньки-фонарики, которые зажигались лёгким щелчком по стекляной сфере, остовавшейся холодной. Один такой огонёк я запрятала в кулак, не зажигая, и потянулась пустым тёмным коридором к знаниям. К счастью, в доме моего благоверного двери не запирали, только закрывали. Прямо безграничное доверие к любому и каждому. Что ж будем пользоваться этим на собственное благо.

Мне уже не сиделось на месте последние несколько часов в ожидании, когда везде утихнут последние шаги. Но вот уже последние слуги разошлись на покой, а служанки разбежались по своим комнатам. Похоже, здесь никто не собирался на посиделки, чтобы поработать языками, создавая причудливые узоры сплетен. Я вышла в темный проход, освещенный каждые десять шагов небольшими светильниками с плящущим золотым магическим огоньком. Я чувствова себя преступницей. От каждого звука я замирала, казалось, что стук моего сердца должен быть слышен во всем доме, сотрясая стены. Но никто не прибегал на этот грохот, раздававшийся в моих ушах.

Добравшись до двери библиотеки, я впервые задумалась о том, что двери могут быть и заперты. Затаив дыхание, я толкнула деревянную преграду к вожделенным знаниям. С легким скрипом открылась пасть в темное чрево библиотеки.

Прикрыв за собой дверь, я оказалась в кромешной, пахнущей книгами темноте, которая обнимала меня плотной пеленой. Но уже через некоторое время можно было различить темные полки с книгами, зажигать фонарик я пока не торопилась.

Я не могла сказать, какая из книг мне нужна. Ближайший ряд книг я осветила своим огоньком и чуть было не взвизгнула от радости. Я могла читать. Такого восторга я не испытывала уже давненько. Шкафы тянулись бесконечно: поэзия, химия, математика, история... История! Вот оно. Что же выбрать? Прикасаясь к потемневшим от старости потрёпанным переплётам, я неожиданно почувствовала тепло. Одна из книг, казалось, потянулась ко мне. Тонкая, неприметная брошюрка с истёртым золотым тиснением на когда-то вишнёвой обложке. Я бы её и не заметила, если бы не тепло: она была надёжно спрятана между своими двумя массивными соседками.

Книга все так же ласкалась и жалась ко мне, как кошка, подтверждая, что я ничего себе не напридумывала. Казалось, что она живое существо, которое наконец-то обрело свою хозяйку. Я поддалась порыву и открыла ее, не выбирая страницу.

Из книги брызнул свет, ослепив меня. Библиотека и пол ушли из под ног — я зависла во вневременье. Странно, но страха я не испытывала, скорее любопытство, которое обычно губит кошек, а я-то чем лучше.

— Здравствуй, Хозяйка! Наконец-то ты пришла, — услышала я голос, но не могла понять, откуда он шел.

— Ээээ, — начала мямлить я.

— Першит в горле? Может быть, водички? — услужливо, но с какой-то издевкой произнес голос.

Перед моим носом появился стакан с бесцветной жидкостью. Я взяла его и принюхалась.

— Что воду нюхаешь? Она ничем не пахнет, если только не протухшая и не застоявшаяся, но тогда и цвет бы появился. А это хрустальная вода из чистейшего родника в Светлолесье.

— В чем? — выдавиля я.

— О, голос прорезался. Но с головой все так же плохо. Забудь и пей — не отрава.

Да, выпить мне стоило. Но только настойки какой-нибудь от всяких голосов. Бабка моя очень зверобой для этого дела хвалила. Желательно на спирту. И побольше. Хуже мне уже не будет. Вон уже и голоса слышу, и свет из книг вижу, мало мне попаданства. Я опрокинула стакан, как бывалый пьянчужка.

Холод перехватил горло стальным обручем, не давая дышать. Книга выпала из рук, свет из нее пропал, да мне он был и не нужен — перед глазами плыли разноцветные круги.

Неожиданно приступ удушья закончился. Я не могла надышаться воздухом, захватывая его, как скряга хватает деньги. Мир вокруг перестал кружиться. Я начала осознавать, что лежу на полу библиотеки, я четко видела все предметы не хуже кошки ночью, хотя было все так же темно.

Села и подняла книгу, опасаясь открывать ее. Ничего особенного не произошло, только какой-то лист выпал из нее. Неужели она так неудачно упала, что она испортилась и теперь будут выпадать страницы. Оставлять так книгу я не могла и, поколебавшись, открыла её, чтобы вложить назад страницу.

— Экая ты, трусиха! — проговорила книга, но уже без особых световых эффектов.

— Ты кто?

— Книга! Или у тебя что-то с глазами, — ехидство лилось водопадом.

— Будешь ёрничать — кину в камин, — расставила я все точки над i. Никогда не поступила бы так с книгой, но этой нахалке такое знать не обязательно.

— Да, ладно. Я уже больше двух тысяч лет с одарёнными не говорила, — обиженно выдала эта язва. — Хотела пошутить и показать себя с лучшей стороны, а ты сразу — в камин.

— Давай по порядку, а то у меня голова от тебя кругом? — попросила я.

— Ну хорошо, я — наставница, которую один из бывших Садронов создал для своей дочери. Артефакт, между прочим, — с гордостью выдала книга. — Он вложил даже часть своей души в меня, чтобы я стала личностью.

— Интересно, что за часть это была? — пробормотала я.

— Что ты там бормочешь? — насторожилась книга.

— Говорю, что интересно получилось, — убеждённо соврала я. — Ты рассказывай дальше.

— Так вот, у меня есть доступ ко всем напечатанным книгам этого мира. Нужно только дать правильный запрос и выудить нужное.

Поисковая система просто. Чудесно, то что нужно. Я уже мысленно потирала руки.

— Но дочка герцога Садрона...

— Как герцога? — опешила я. Вот только герцога мне и не хватало для полного счастья. Мало того что он смазлив безмерно, до сведенных, как от сладкого, зубов, так он ещё и при не самом последнем титуле. Или герцоги здесь валяются под каждым кустом и по будням, а не после больших гуляний?

— Садроны — наследные герцоги вот уже много тысячилетий. Ты что не знала? — удивилась книга.

— А я память потеряла, поэтому и пошла искать книги, чтобы восполнить пробелы. Ты не отвлекайся. Что там с дочкой герцога вышло?

— Ну она непотребства всякие искала и всё лезла не в свои дела и секретные архивы, — смущённо продолжила книга, — вот герцог и поставил ограничение на поиск. Я теперь только по академическим вопросам могу выдавать сведения. А она меня после этого 'потеряла', пока ты вот не нашла.

— А воду, как ты наколдовала?

— Так я могу материализовывать предметы до целовеческого кулака размером, чтобы показывать на деле, как что устроено. Обычно всё только иллюзия, а с едой вышло странно — получается настоящей, но могу только раз в месяц что-то такое сделать, — вздохнула книга.

Интересненькая книжица, но для меня бесценное приобретение, хотя...

— А к каким знаниям у тебя доступ? — поинтересовалась я, опасаясь, что знания устаревшие и буду я считать, что их мир плоский и стоит на черепахе.

— К любым, — удивилась книга.

— Даже если книга только вчера была написана? — уточнила я.

— А мне всё равно, когда. Я не имею доступа только к личным записям, а всё что есть в библиотеках, есть и у меня в доступе.

Всё, я в восторге. Надо быстро её отсюда выносить и прятать у меня. Теперь я точно со всем разберусь.

К счастью, на пути обратно я опять не встретила никого. Везёт пока, что закономерно после того невезения, что было. Значит, следующим номером нашей программы...

— Лита?!

Чёрт. Накаркала. Невезение во весь огромный рост муженька стояло прямо около моей комнаты и смотрело на меня с недоверием. Что делать? Извечный вопрос я решила по-женски: промолчала, сделала пустыми глаза, глядя в светлое будущее, и пошла по коридору дальше, делая вид, что я лунатик. Я полоумная? Ну вот и буду соответствовать ожиданиям. Нечего беспокоить близких своей нормальностью, они такое плохо переносят на трезвую голову.

— Вот ведь демоны, только этого ещё не хватало, — пробормотал муж, но я услышала. — Теперь она ещё и по дому привидением будет бродить.

Блондин подхватил меня на руки, как пушинку. Что ж, с этим моим телом такие фокусы можно было проделать довольно легко, но вот я настоящая не была столь эфимерна, да и мужики не спешили что-то носить меня на руках, как в прямом, так и в переносном смысле, так что я наслаждалась непривычными, но невероятно приятными для меня ощущениями. Притворяться спящей было удобно, можно, вот как я, уткнуться носом в отворот рубашки и вдыхать свежий и терпкий запах мужского тела с лёгкой ноткой сандала и бергамота. Я всегда ценила запахи людей, они будили во мне эмоции, вызывали воспоминания и заставляли тело жить свой жизнью, откликаясь на что-то глубоко во мне. Моё сердце забилось сильнее, мне захотелось уткнуться носом в шею мужа, чтобы вдохнуть привлекательный запах поглубже и заполнить ими лёгкие до отказа. Хотелось потереться о его твёрдую грудь собственным телом. Надо прекращать и дальше фантазировать, а то так недолго и на собственного мужа начать бросаться, а это черевато непонятными последствиями. Хорошо, что он ещё не почувствовал моего состояния. Кобелям я ещё никогда не доверяла, а этот экземпляр выглядит как раз как образцовый жеребец. Только не надо мне рассказывать, что я сумею его перевоспитать как законная супруга. Ага, я наивностью не страдаю, чтобы надеяться на чудо и верить в свои несуществующие таланты дрессировки блудных кобелей. Он слишком привлекательный, чтобы иметь справку, что он добропорядочный и верный муж. Ну его. Мне бы со своим положением разобраться и устраивать свою жизнь так, чтобы она была подальше от всяких, способных разбить мне серце и вывернуть мой мозг пустыми думами об отношениях.

Под такие вот мысли муж заботливо уложил меня в постель, к счастью, не заметив, что у меня за пазухой есть книжка из его библиотеки.

— Спи, Лита, — шепнул он и легко погладил меня по голове, как ребёнка. Дверь за ним закрылась почти неслышно. Странно, неужели он испытывает ко мне хоть немного тепла?

Глава 2

И пинок в задницу может стать толчком к развитию.

Валентин Домиль

Оставшись одна, я сразу же начала пополнять свои знания об этом мире. Потребность в этом стала довольно настоятельной — мне нравился собственный муж, а это не к добру. Не создана я для отношений, как показал мой опыт прошлой жизни. Разбитое сердце мне не к чему. Плавали в собственных слезах, знаем, в повторении не нуждаемся — я хорошо обучаема.

Если коротко сложить выясненное у Фаерцоль или Фая, как представилась моя проводница в новом мире, то этот мир прекрасно укладывался в фентезийные рамки. Выяснилось, что когда-то здесь обитали и драконы, и эльфы, но от них остались только легенды и капельки магии, растворённые в крови аристократии. Именно их потомки стали верхушкой здешнего общества, что неудивительно, если именно они унаследовали магию и частично долголетие своих предков. Кровь старались не разбавлять, ведь положение зависело напрямую от собственного магического потенциала. Род моего муж когда-то был в тройке сильнейших после королевской семьи, но именно предыдущая хозяйка Фаи напортачила: вышла за мелкого и слабенького аристократишку. К сожалению, она была единственной дочерью и род потерял своё особое положение. Нет, они всё ещё были сильны и находились на вершине властьимущих. Но прабабке этого не простили потомки и даже её портрет более не украшал фамильную галерею. Плевать, что от этого брака внешне они все только выиграли, если судить по моему муженьку, но вот сила была уже не та в руках их семьи и они утратили былое влияние.

Сведенья, сообщённые Фаей, были собраны ею из различных источников, кропотливо и бережно, как и всё, что касалось Сандронов.

— Я не понимаю, ты такая полезная, но тебя засунули в самый дальний угол? — не поняла я.

— Так я ж с этой самой прабабкой не сошлась характерами, — вздохнула книга. — Она никого не слушала, а я считала, что она совершает ошибку. Поругались мы.

Всё ясно. Хорошо, что хоть в камин не бросила. Что бы я сейчас одна делала? И так мне было не по себе: что делать переводчику с немецкого и английского в мире, в котором эти языки и даром никому не сдались? Говорила мне мама: иди на фармацевта, но я благополучно упёрлась всеми своими копытными конечностями против. И папа был прав, говоря, что филолог, это не профессия, а безвозмездное и безхлебное искусство. Если у себя дома, я бы ещё с этим поспорила, но в мире Квентар с этим спорить было бессмысленно.

— Ты не знаешь, с чего бы это мой муж на мне женился? — спросила я Фаю, не особо надеясь на успех. Но книга меня удивила.

— Лита, я понимаю, что ты всё забыла, но своё девичье имя помнить стоит, а то мало ли. Ты же Эльгиньро. Магически вы ничем не уступаете Садронам, но только вот производите девочек чаще, чем мальчиков, и с другими родами уже благополучно породнились, остались только вот герцоги неохваченными.

Попутно выяснилось, что живут маги около пятисот лет, а простой люд с трудом дотягивает до ста. Чем сильнее магически, тем дольше здравствуют. Теперь стало понятно, как я могу быть замужем двадцать лет и выглядеть при этом не особым перестарком.

Следующие дни я благополучно впитывала дальнейшие знания об этом мире и изучала дом, притворяясь немой куклой. Фаила просто сопровождала меня, не задаваясь вопросом, чего это я хожу по думу тенью. Так мы забрели однажды в портретную галерею. Сейчас не представлялось возможным рассмотреть родню мужа, но мне захотелось вернуться сюда позже одной.

Вечером я тихонько пробралась к картинам, прихватив с собою Фаю, которую можно было распросить о родне. Я просто лучше запоминаю, если вижу и слышу что-то. Просто так я бы всех родственников перепутала. А мне хотелось на примере этой семьи, понять, как и что устроено в этом мире и начать изучать историю с частности.

Портреты оправдали мои ожидания, как живые рассказы книги об этих личностях. Очередной исторический анекдот о гулящем муже, говорила же я, что у них наследственность дурная, прервался ещё отдалёнными шагами и голосами. Напороться на кого-то мне не хотелось и я спряталась за тяжёлыми шторами.

Подслушивать, конечно, нехорошо, но по-моему иногда жизненно необходимо и правильно. Вот и на сей раз я порадовалась, что меня не терзали высокоморальные тараканы и слушала, стоя за шторой прелюбопытнейший диалог моего благоверного с незнакомым басом.

— Ты же понимаешь, Ги, что тебе придётся это сделать? — приближающийся голос остановился недалеко от меня, значительно облегчая мой тяжелый крест шпионки по собственному желанию.

— Это низко, — раздражённо выплюнул муженёк.

— Мы говорим не о том, что тебе на том свете будут потом выговаривать, а том, как тебе жить сейчас, — парировал бас. — Тебе нужны дети, ты последний в роду. Если не озаботишься сейчас, то все твои усилия по возвращению роду былого величия пропадут втуне.

— Но она же ничего не понимает. Это так же гадко, как приставать к ребёнку, — с почти осязаемым отвращением произнёс муж.

— Тебе от неё нужен ребёнок. Она — лучший выбор, который поможет тебе усилить кровь. Оракул никогда не ошибается, — отрезал бас, не стремясь запутаться в зарослях морали и этики.

— Дядя, ты требуешь невозможного, — сопротивлялся муженёк, невольно вызывая мою признательностью своей принципиальностью, но в то же время я возмущалась такой родне.

— А кто виноват, что я оказался бесплоден? — тон баса был пронизан ядом. — Нет, мальчик мой, только на тебя теперь вся надежда. И не мне тебе говорить, что...

Голоса удалялись всё дальше, пока окончательно не затихли. А я так и стояла за шторой, кусая губы. Именно боль и солоноватый привкус собственной крови привели меня в чувство. Вот оно что. Брак по рассчёту. Только вот никто не рассчитывал на попаданку, которой совсем не хотелось вот так неожиданно стать мамой для маленьких герцогов. Да, муж сопротивляется к его чести, только вот настырный дядушка настроен крайне решительно и рано или поздно муженька он переупрямит. И если в общем-то я против собственных детей я ничего не имела, даже наоброт. Но не от незнакомого мужика в приказном порядке, а ещё я была категорически против того, чтобы меня использовали, а потом благополучно устранили, в лучшем случае не в радикальном смысле этого слова, от воспитания собственных детей. Кто же допустить полоумную до наследника герцогства. Даже если бы мужёк изредка и показывал мне дитё с безопасного расстояния, то дядюшка не внушал мне вообще никакого доверия. Получается, что нужно отсюда уходить и искать пути вернуться обратно домой или на худой конец устраиваться здесь как-то, но по моему усмотрению и с тем, кого я сама выберу, а не так вот вынужденно. Только уходить нужно так, чтобы не искали.

План был простой, но проверенный временем: зря я что ли читала в юности запоем приключенческую литературу, в которой герои через одного инсценируют собственную смерть. Вот и я подошла к вопросу творчески и с мелодраматизмом. Уже несколько недель я собирала различные долгохранящиеся съестные запасы и прочие мелочи за замком, унося их через забыты всеми, кроме Фаи, подземный ход. Кстати, Фаю я так и не посвятила пока в свои планы. Потом расскажу. Она отходчивая. Тем более, что я её привязала к себе капелькой крови, по её собственному же совету, чтобы она не потерялась и я могла отовсюду просто позвать её к себе. Знала бы она, что я задумала. В облюбованном месте в лесу уже лежали деньги, найденные в кошельке в моей гардеробной, и прибрала несколько самых неказистых нитей жемчуга и пару простеньких колец. Деньги были, видимо, остатками тех, что выдавались на булавки. Фая сказала, что денежных реформ не было вот уже много лет, так что за их хождение беспокоиться не приходилось. Здесь не считалось важным каждому новому монарху увековечиться хотя бы на золоте и тем самым стать ближе к народу, находясь в его кошельке. Одежду я стащила у мужа, когда его не было одну ночь дома, о чём он и предупредил дворецкого, а я честно подслушала и сделала выводы. У него, по-моему, хранилась вся его одежда со времён младенчеста: гардеробная, примыкающая к его покоям была просто огромной и содержалась в идеальной чистоте. Так что выбор у меня был, да и не хватится муженёк своих портков, которые он носил в подростковом возрасте, а мне они пришлись более чем впору. Мою решимость уйти подстёгивали задумчивые взгляды мужа, которые я ловила при встрече. Похоже, гадский дядюшка заронил всё же зерно сомнения в душу моего мужа. Подозреваю, что счастье с попаданством мне приплыло, как и всё что прилично само плавает, ведь хорошее надо доставать, как сундуки с золотом погибших кораблей.

Всё было готово в один прекрасный день. Хотя, это для меня он был прекрасным, а остальным так скоро не покажется. Я уже разузнала, что за хозяйственными постройками живут собаки. Все они были на привязи и я уже издалека заметила, до какой черты хватает их поводка. Когда меня причёсывала и одевала Фаила, я только порадовалась, что сегодня солнечный день и на мне будет шляпка, которую благополучно можно потом оставить как доказательство.

Прохаживаясь рядом с Фаилой по саду, я свернула в сторону к работающим садовникам.

— Доброе утро, Фаила, — широко улыбнулся, сверкая белыми зубами, младший садовник Никлас, к которому моя горничная неровно дышала. Уже не в первый раз она оставалась переброситься с ним парой слов, а потом догоняла меня, неспешно бродившую по саду. Никто за мной особо не присматривал, привыкнув к тому, что неожиданностей от спокойной герцогини-ребёнка можно и не ждать.

Вот и сегодня я шла по саду к хозяйственным помещениям и никто особо не обращал на меня внимание. А вот и собаки. Не подведите. Я сделал вид, что не замечаю, как насторожились огромные детины и не рванули в мою сторону с огромной скоростью.

— Лита! — испуганно закричала Фаила, которая уже спешила ко мне. Я подняла глаза на собак и заорала, что было мочи и кинулась изо всех сил к морю, как будто за мною гнались адские псы.

— Стой, Лита! — голос мужа раздался откуда-то сзади и я припустила ещё быстрее, стараясь преодолеть оставшиеся пару метров между мною и водой. Он прекрасный пловец, как я уже могла неоднократно наблюдать...хм... хорошо, подсматривать. Лёгкие разрывались и казались наполненными жидким огнём, но я бежала. Наверное, даже не от мужа, а от самой себя и страха, что влюблюсь в него и останусь в этом доме такой вот полоумной герцогинюшкой только, чтобы быть с ним рядом, слышать его голос, видеть его лицо, вдыхать его запах и иногда чувствовать его прикосновения.

Нет! Я хочу сама выбирать свою путь и делать ошибки, а не проживать чужую, навязанную мне жизнь и судьбу. Последний рывок и я прыгаю с обрыва прямо в воду. Муж тоже уже не раз прыгал с него и я знала, что шею на мелководье мне не сломать. Хорошо, что я умею нырять, хотя после такого забега было сложно задерживать дыхание, лёгкие были близки к тому, чтобы разорваться и грудь болела нещадно, но я плыла всё дальше и дальше, стараясь уйти в сторону соснового леса, который полого спускался к самому берегу. По моим рассчётам пора было всплывать, да и если я этого не сделаю сама, то скоро потону точно и потом всплыву или сети рыбаков выловят меня.

Я сбросила шляпку и быстро огляделась, с ликованием отметив, что поставила свой личный рекорд и заплыла даже дальше, чем думалось. Прямо напротив были кусты, в которые я и юркнула под прикрытием двух огромных валунов. Двигаться дальше не было никаких сил и я позволила себе присесть, чтобы перевести дух. Со стороны поместья раздавался неясный шум, крики и лай собак.

Заставив себя подняться, я побежала дальше к месту, в котором спрятала свои вещи. Это было дупло огромного дуба, или какого-то дерева, похожего на него. Я влезла в него и, переодевшись, решила позвать Фаю.

— Ой, а что ты делаешь в таком странном месте? — удивилась книга.

— Фая, я тебе сейчас расскажу всё и ты решишь, можешь ли мне помогать дальше?

Естественно, факт собственного попаданства я решила не оглашать, а вот остальная история была немного подправлена мною: ничего не помню, очнулась, а тут хотят осчастливить ребёнком. Книга замолчала, а потом выдала немного неожиданно:

— Я помогу, Лита. Ты теперь моя подруга и мы связаны, а то меня опять поставят в библиотеку, а я так не могу. Я же живая. Пообещай, что ты меня никогда не бросишь, пожалуйста, и я буду верой и правдой служить тебе как официальной представительнице семьи Садрон?

— Не брошу, Фая, обещаю, — прошептала я и погладила её шершавую обложку.

— И я тебя не брошу, Лита, — ответила моя новоя подруга. — Давай решать, что делать дальше. Что ты умеешь?

— Если честно, то сама не знаю, — пожала я плечами.

— Сложный случай, — хмыкнула книга. — Так чем жить будем?

— Ага, надо подумать, пораскинуть мозгами, — подтвердила я.

— Только не усердствуй сильно, их же надо потом обратно собирать, — съязвила моя единственная подруга в этом мире.

— А что могут делать девушки? — спросила я.

— Благородные не работают, а из простого народа зарабатывают самыми разнообразными способами, но тут нужно хоть что-то уметь. Ты же не пойдёшь в весёлый дом?

— Нет, — передёрнуло меня от такой возможности.

— Для какой-то работы получше нужны поручительства или грамоты об обучении. А у тебя этого всего нет.

— Кстати, а как быть с документами?

— Какими документами? — удивилась Фая.

— Удостоверяющими мою личность, — прояснила я.

— Зачем?

— Как это зачем, чтобы знать, что я не вру, — мне казалось, что я объясняю очевидное.

— Да кому нужно это знать, если ты из простых? Живи, как хочешь. Только магически одарённые зарегистрированны в палате Ковена, который собирает оттиски их аур в артефакт истины.

— А если кто-то убъёт, например, лавочника и займёт его место, выдавая себя за него?

— Слушай, Лита, что за ужасы ты рассказываешь? А семья на что, а соседи? Заметят, приведут к артефакту истины, который реагирует на ложь и всё выяснится, — удивилась книга. — Тебе бы сказки и байки писать, вот ведь воображение, — явная усмешка была слышна в её голосе, а я задумалась. Истории я сочиняла с раннего детства, как и запоем читала книги, поэтому и выбрала филологию. Дома я писала в стол, а что если здесь мне представится возможность именно этим зарабатывать себе на хлеб? Хотя, это сложно, не зная их действительности. Даже выдуманные истории должны опираться на правду, а то получится ерунда и никто читать не будет.

— Ты серьёзно спросила я?

— Нет, — подумав, ответила Фая. — Простой люд книг почти не читает, а маги крайне привередливы. Хотя... У меня есть мысль.

А я как-то некстати припомнила, что многие мои неприятности в прошлой жизни начинались именно с этих слов. Посмотрим, как с этим обстоит дело в этом мире: я не о неприятностях, уж их-то найти можно везде, а о магических словах 'у меня есть мысль', которые предворяют странный жизненный казус: у кого-то есть идея, а у меня почему-то потом есть неприятности.

Добрая сестричка — смерть моя,

Пожалей уж ты, милая, меня,

Почти что выучился на лекаря,

Тебе отдам половину пациентов я.

Именно эту песенку я пела, выступая в очередном трактире, одетая странствующим мальчиком-скоморохом. Фая сказала, что на Квентаре бродячих артистов любят и считают даже своеобразной кастой, почти служителями богов, дарящих радость людям. Мне это подходило как нельзя лучше: переодетая мальчиком, с шутовскими бубунцами на колпаке, скрывающем мои пепельные волосы и с лицом-маской, раскрашенной краской. Кто меня будет искать такую? Никто не узнает, что меня совершенно устраивает. А так вот путешествовать легче лёгкого и не вызывает никаких подозрений.

Мы уже пару недель путешествовали по королевству, приближаясь постепенно к столице — Аринкве. Пока что никто ничего не заподозрил, а я впитывала этот мир, как умирающий от жажды пьёт кристально чистую и холодную до ломоты в зубах родниковую воду. Если бы придумывала мир, в котором бы хотела оказатьсь, то это был бы именно Квентар. Это было идеализированное средневековье нашего мира: чистое, без моровых болезней, благодаря магии и наследию эльфов и драконов, незначительная преступность, наследственная монархия, которая заботилась о собственных подданных, как основе своего многолетнего благополучия, да и владения нужно было передавать собственным детям отлаженным механизмом. Естественно, это была только обёртка, но за две недели мне не пришлось ни разу задуматься о собственной безопасности. Нет, были и драки в трактирах по пьяни и слышала рассказы об орудующей на большой дороге банде. На фоне же общего благоденствия все эти мелочи смотрелись, как тёмные штрихи, которые ещё более резко подчёркивают светлые краски на холсте. Демократия, свобода, равенство. Слова. Пустые слова, подтверждения которым я не видела в своём мире ни в одной стране. Быть свободной можно только в системе. Все мы винтики одной системы и если болтаться свободно или слишком выступать, то или прикрутят на место или выкинут, чтобы не мешала своим тарахтением. На Квентаре тоже была своя система: единый монарх во всём мире, одна страна-конфедерация из множества герцогств-стран, которые существовали почти автономно и отсутсвие рабовладельческого строя. Остаться тут жить что ли? Надо бы разобраться с их законами, а то слишком мало знаю, хотя вот уже более месяца усердно впитывала в себя страноведение Квентара, как опохмеляющийся утром воду. Но это потом, как всегда после работы, а сейчас я играю дальше.

Сегодняшний трактир назывался 'У приветливой вдовы'. Сама хозяйка, нера Ворима была дамой среднего возраста и далеко не средней комплекции. На своём внушительном бюсте она могла пронести литров двенадцать эля, не надрываясь от тяжести. Ей бы самой в бродячие артистки податься и показывать достопочтимой публике силовые номера.

— Нер капитан, разрешите обратиться?

Как солдату умом не повредиться?

Нет ни девок, ни вина. Скукота одна.

— Брагу бочками приказываю пить тогда!

Дайте вы солдату браги поскорей,

Будет счастлив он без пустых затей.

Посетители бодро подхватывают припев, улыбаясь и поднимая пудовые кружки с напитками:

Дайте вы солдату браги поскорей,

Будет счастлив он без пустых затей.

Монетки самого разного достоинства летели в мою сумку, стоявшею открытой около сцены, на которой я сидела, напевая песни и подыгрывая сама себе на пятиструнном подобии гуслей. Пять струн и были моим личным потолком при игре на музыкальных инструментах, но зато из них я выжимала всё. Ну не музыкант я, но для простого народа в трактире было достаточно и этого простого сопровождения. Заработанные деньги я честно делила на пополам с хозяевами трактиров, в которых мне позволяли выступать. И почти всегда они разрешали мне поужинать и переночевать бесплатно. Казалось бы, удача наконец-то вспомнила и обо мне, ведь так удачно всё складывается, но я была тёртым калачём и верила скорее в то, что это родная сестрица удачи — невезение в особо крупных размерах — просто отвела от меня взгляд. Поэтому я не расслаблялась и вела себя тихо, чтобы ничем не обратить её внимание на себя опять. Авось, она на кого-то другого сейчас смотрит и я согласна, что бы всё так и продолжалось.

Вышла девушка во двор,

За спиною у ней вор,

Тихо на траве лежит,

А на лбу синяк горит.

Ещё пару частушек и можно на сегодня заканчивать. А песенки сочинялись сами, а идеи я без затей черпала в прошлой жизни. У меня были песенки грустные и смешные, с подтекстом и на гране приличий, с душою и наполненные бесшабашнастью. Все грани прожитого мною находили в них отклик и, наверное, это чувствовалось, раз уж меня довольно радушно принимали и щедро платили звонкую монету. Равнодушных было мало.

Особенно всем нравились застольные песни, под которые все посетители дружно размахивали в такт кружками с самыми разнообразными напитками, подпевали и братались даже с соседями, с которыми вот уже по нескольку лет не разговаривали. Я жила под девизом бременских музыкантов: 'Смех и радость мы приносим людям'.

Сегодня что-то пошло не так. Вроде бы все пели и весились, но вот пара мужиков начала выяснять отношения, которых уже несколько лет как таковых-то и не было. А были мелкие пакости: потоптанный огород сапогами, подкованными точь как у соседа, открытый засов на свинарнике и как следствие хрюшки, испачкавшие сушившееся бельё и объеденный сад с травами и плодоносными кустами.

— Это ты был, я точно знаю и не отпирайся, — ревел раненным медведем здоровенный Брог. — Кум всё видел и может подтвердить.

— Да побойся Богов, — верещал юркий и взьерошенный Филег. — Твой кум...

— Не трожь кума, — рявкнул Брог.

— Неры, — попытался было встрять молодой веснушчатый парень, зашедший только несколько песен назад в таверню. Он сидел до этого и просто слушал, ничего не заказывая. А теперь вот решил вмешаться с чего-то на свою голову, на которую кто-то и опустил полупустую кружку с пивом. Рыжий упал, как подкошенный, и это послужило посетителям сигналом начала игры 'стенка на стенку, а потом отскребаем от пола'. И понеслось. Я рывком вытащила рыжего из-под ног и бодро потащила за стойку, за которой держала оборону нера Ворима, вооружённая чугуннной сковородой, её племянница со скалкой и упитанный младший сын повара с кастрюлькой, которую он страсно обнимал и к содержимому которой он постоянно прикладывался, соловея всё больше с каждым глотком живительной влаги. А с другой стороны стойки шли полновесные военные действия, с применением горячительных напитков не по назначению, а по головам противника и с нецензурными выражениями.

— Хорошо сказал, — прокомментировал поварёнок одну из особо изощрённых матерных тирад и опять приложился к кастрюльке. — Душевно сидим, — икнул он и, по-моему, отключился.

— Тира, — обратилась нера Ворима к племяннице, — ты всех запомнила?

— Да, тётя, список такой же, как и в прошлый раз.

— Добавь туда ещё окна и кувшин, который я грохнула на прошлой неделе, — приказала хозяйка.

— Так окна ещё целы, — удивилась Тира и тут раздался характерный звон. — Добавлю, — проговорила она, уважительно глядя на тётушку-провидицу.

Рыжий застонал и начал приходить в себя, привлекая к себе наше внимание.

— Слабак, — подвела итог нера Ворима, коротко посмотрев на спасённого, и опять полностью ушла в свои мысли и подсчёты.

Мне же стало интересно, кого это так приложили по рыжей голове.

Глава 3

Указать человеку верный путь можно по-разному:

направить или послать.

С. Янковский

— Что происходит? — спросил рыжий, принимая вертикальное положение и поглаживая ушибленный затылок.

— Привет, герой, — улыбнулась я. — Твоя голова неудачно встретилась с пивной кружкой одного из посетителей. Победила кружка, но голова выжила. Болит что-то? Подташнивает?

Рыжий прислушался к себе.

— Нет, всё хорошо, — отрицательно покочал он головой. — А что там...

Его попытка высунуться из-за стойки была прервана полётом очередной пустой посудины. Рыжий резво увернулся, а я его просто зауважала.

— Счёт один — один, — прокомментировала я с улыбкой. — Там идут предварительные работы по восстановлению этого трактира.

— Так он же стоит?

— Вот поэтому и предварительные: сначала развалят, а потом восстановят, — съязвила я.

— Меня, кстати, зовут Ран, — представился рыжий.

— Эл, — ответила я и не соврала. Моё настоящее имя Аэлита, а здесь же я стала Литаэль. Оба имени созвучны и я оставила это короткое общее для обоих имя. Мы пожали друг другу руки. — Так чего тебе не сиделось тихо и мирно и ты полез к нашим забиякам?

Рыжий немного смутился, но потом объяснил.

— Мне показалось, что они сейчас начнут ссориться, а мне ещё хотелось послушать тебя и твои песни. Я тут случайно оказался и твоё выступление понравилось, — улыбнулся он обезоруживающе. — Хотел просто, чтобы достопочтенные неры продолжили выяснение отношений где-то в другом месте, но ошибся.

— Ну почему сразу же ошибся? — усмехнулась я. — Если бы была другая ситуация, другие люди и не такой накал страстей под влиянием возлияний, то возможно это было бы правильное решение.

— А ты язва, — с каким-то восхищением протянул Ран.

— Хроническая по жизни и воспаляющаяся от злоупотреблений и неумеренности, — подмигнула я.

— Тебе сколько лет? — спросил Ран.

— Семнадцать, — пожала я плечами. По здешним законам я совершеннолетняя.

— Врёшь, — уверенно осадил меня рыжий.

— А тебе-то что? — прищурилась я. — Я совершеннолетний.

— Ладно, вот это правда, — кивнул он кам-то своим мыслям. — У тебя родня есть?

— Я совершенно одинок в этом мире, — тщательно подбирая слова, ответила я, раз уж мой собеседник чувствует ложь.

— Живёшь ты этими выступлениями, — полуутвердительно произнёс Ран и, дождавшись моего кивка, продолжил. — Дом у тебя есть? — я только отрицательно помотала головой. — Хорошо.

— Чего уж тут хорошего? — оскалилась я и пропела тихонько:

Ни кола, ни двора,

Ни скотины, ни угла,

Только ноги для ходьбы,

Да струны для игры.

— Как тебе мысль стать шутом, Эл? — спросил мой собеседник странное.

— А я кто? — удивилась я.

— Ты бездомный скоморох, а я тебе предлагаю работу, содержание и место проживания, — заметил рыжий.

— С чего бы это тебе предлагать мне такое? — с подозрением протянула я.

— Так я довольно хорошо вижу людей, а ты мне нравишься, — с улыбкой ответил Ран.

Что-то тут было сильно не так. Просто так хлебными местами не разбрасываются, как кричал мой заядлый скептицизм, выпестованный в родном мире криминальной хроникой и житейским опытом.

— Но я-то людей насквозь не вижу, — прищурилась я. — Мне бы тебя немного получше узнать, чтобы понять, что ты за зверь, — при этих словах Ран странно дёрнулся и теперь уже он подозрительно смотрел на меня.

— А вот теперь ты точно пойдёшь со мною, — от добродушного рыжика не осталось и следа. Ледяной взгляд, сжатые челюсти и губы принадлежали человеку со сложным характером. Мне бы испугаться, но я почему-то совершенно не чувствовала страха. Даже мыслей, что он мне может навредить у меня не появлялось. — Где твои вещи?

Я молча указала на сумку с монетками, стояющую у сцены. Не выпуская моей руки из своей, Ран быстро рванул к моим единственным пожиткам, подхватил их свободной рукой и с той же молниеносной стремительностью покинул трактир. За его дверями была глубокая ночь. Пахло свежестью трав и прохлада разливалась в воздухе.

— Ты не сопротивляешься? — с удивлением посмотрел на меня Ран.

— Почему-то мне кажется, что ты мне ничего не сделаешь, — пожала я плечами. — Да и нера Ворима с племянницей видели, что ты меня утаскивал, хотя и не слышали наш разговор.

Так что, если что, есть свидетели.

— Свидетели чего? — удивился рыжий.

— Похищения, конечно же, — ответила я.

— Вот ещё, — возмутился Ран. — Я тебя просто забираю с собою.

— А меня спросить?

— Так я спрашивал и ответ мне не понравился. Так что у тебя есть возможность ответить ещё раз сейчас. Идёшь?

— Нет, — мне становилось смешно от этого разговора и я, и до этого не боявшеяся рыжего, теперь окончательно поверила, что ничего он мне не сделает.

— Тогда поедешь, — усмехнулся Ран и одним махом закинул меня к себе на плечо.

Прямо перед нами открылся портал и мы в него шагнули, вернее, шагнул рыжий, а я в него влетела вперёд тем местом, что обычно появляется последним.

Место нашего прибытия было само по себе примечательно: огромная спальня, отделанная со вкусом и без экономии средств, но так что выглядело всё просто и не броско. Очень мужское место в спокойных и тёмных тонах коричневого и мшистого цветов. Меня сгрузили в кресло и теперь уже буравили взглядом серых глаз.

— Попытка номер два. Кто ты? — произнёс Ран, нависая надо мной. — И не вздумай врать.

— А с чего бы это мне говорить правду гнусному похитителю? — вздёрнула я бровь вверх.

— Ты что меня совсем не боишься? — опешил рыжий.

— А чего тебя бояться?

— Странно, — нахмурился он и позвонил в колокольчик. Потайная дверь открылась и вошёл слуга в ливрее.

— Ваше Величество, чего пожелаете? — произнёс он, не поднимая глаз на Рана.

— Посмотри на меня, — приказал рыжий.

Лакей с трудом поднял взгляд на лицо рыжего и сразу же опустил его, как будто уронил пудовую гирю, которую с трудом до этого удерживал навесу.

— Иди досыпай, Ванр, сегодня ты больше не понадобишься, — отпустил его Ран.

Я же всё ещё прибывала в ступоре. Ваше Величество? Император Араниэль Второй, втупивший в права наследования пять лет назад? Рыжий — король? Нет, ну надо же так вляпаться. Причём вляпываюсь я умеючи, но это ещё не значить, что я знаю, как вылипнуть из всего этого.

— Значит, ты меня совсем не боишься, — задумчиво произнёс самый могущественный человек в этом мире.

— Теперь боюсь, Ваше Величество, — решила я не шутить по этому поводу. А то и он может ответить мне шуткой, которая мне не покажется смешной: казнь или пытки. У всех свои забавы. А с сильными мира сего лучше не связываться. Чем меньше с ними точек соприкосновения, тем спокойнее и длиннее жизнь. А ведь какие хорошее житьё было скоморохом, с тоской подумала я. Не ценим мы того, что у нас есть. Совсем не ценим.

— Кто же ты такая? — вскинул вверх правую бровь Ран. А я застыла, понимая, что моя комедия с переодеванием закончена, не продлившись слишком долго. Неожиданно, я подумала, что вот он мой шанс вернуться домой. Если сам император не сможет ничего сделать, то тогда и барахтаться не стоит. А стоит устраиваться в этом мире. Да и в этом случае заручиться его поддержкой стоило бы. Была-ни была.

— Можно я умоюсь? — спросила я и получила утвердительный ответ. Мне казалось правильным не только рассказать ему правду, но сделать это с открытым лицом.

Ран молча подошел к ковшу с водой для утреннего омовения.

— Полейте мне, пожалуйста, — попросила я, поражённая собственной наглостью, как впрочем и император.

— Нет, чтобы рассказывать, так она тут умываться задумала, — пробурчал рыжий, но помог. Вода,омывшая моё лицо, стекала грязными струйками в чашу из благородного резного серебра, придавая ей сходство с обычным помойным ведром.

— Спасибо, — поблагодарила я искренне.

Уже без всяких разговоров император подал мне мягкое полотно. Скоро я из короля камердинера сделаю, если так и дальше пойдёт. Я промокнула лицо и выпрямилась, снимая колпак с бубенцами. Ран рассматривал моё нынешнее тонкое девичье лицо, в обрамлении пепельных волос.

— Твоё лицо мне кажется знакомым, — слегка нахмурился правитель, будто бы силясь припомнить, откуда он меня может знать.

— Я Лита Садрон, урождённая Эльгиньро, — заметила я удивление в глазах рыжего. Ничего сейчас ты удивишься ещё больше. — Но так меня называли только последние месяцы, когда я попала в это тело. На самом деле меня зовут Аэлита Стрельцова.

Ну вот, я же говорила, что смогу его удивить. Я рассказала ему полностью свою историю и теперь молча ждала своей участи, опустив глаза в пол. Не знаю, права ли я была, вот так доверяясь ему, но, по-моему, иногда стоит рискнуть. О правителях я слышала много хорошего, да и если бы я начала врать, то потом было бы сложнее выпутываться и его величество уже ни на грош бы мне не поверил потом.

Молчание затягивалось, повисая грузом на моих плечах и склоняя голову всё ниже. Наконец-то я не выдержала и посмотрела в серые глаза правителя. Он же просто рассматривал меня.

— И что теперь со мною будет? — спросила я тихо.

— А что ты сама думаешь на сей счёт? — поднял бровь вверх правитель.

— Да чтоб я знала, что мне сейчас будет, — возмутилась я. — Я домой хочу: к маме и родным.

Взгляд Рана потеплел и немного подёрнулся печалью.

— Боюсь, что у нас неизвестен способ вернуть тебя обратно. Прости.

— Но что же мне тогда делать? — потерянно спросила я.

— А чем тебе плохо моё предложение? — поинтересовался рыжий.

— Какое предложение? — удивилась я.

— Стать моим шутом, — терпели пояснил мне будущий работодатель.

— Эээ, вы...

— Ты, — усмехнулся Ран. — Шуту правила приличия не писаны. Можешь говорить мне ты наедине. Впрочем, на публике тоже.

Я окончательно запуталась.

— Что-то я не успеваю за твоей мыслью, — покаялась я.

— Я сам не успеваю иногда, — улыбнулся Ран. — Но тут всё просто. Ты остаёшься моим шутом, ведь идти тебе некуда. Я вижу истину и ты мне ни разу не соврала, кроме своего возраста тогда в таверне. А ещё тебе я не подавляю каким-то чудом. Обычно, люди в моём присутвии подавлены и я стараюсь закрываться от окружающих, но пока ещё не всегда получается, — он устало потёр переносицу. — Чем меньше силы в человеке, тем сильнее он чувствует давление на себя. Даже иногда просто поговорить не с кем, знаешь ли. Хотелось бы просто знать, что есть кто-то, с кем можно просто общаться и всё.

— А что ты в таверне забыл? — полюбопытствовала я.

— Да я давно уже, ещё до коронации начал ходить вот так по государству. Слушаю разговоры, надо же знать, что говорит народ и чем он живет. А иногда, как вчера отдыхаю...

— Ага, прекрасный отдых: кружкой по голове получил и отдыхай, сколько хочешь, — съязвила я.

— Вот именно об этом я и говорю: такого замечания в моём окружении мне не услышать. А иногда нужно просто разрядить обстановку, — кивнул каким-то своим мыслям император, который никак не укладывался в мою голову как властьимущий.

— Если тебя так все боятся, как же тебя тогда огрели в таверне? — решила я прояснить непонятный мне момент.

Ран поморщился, как от зубной боли.

— Так я же специально закрылся, чтобы послушать тебя. Да и пьяным море по колено, они волкодава погладить лезут, приговаривая что-то про милую собачку с большими зубками, — прояснил мне работодатель происшедшее в таверне.

— И люди тебя не узнают вот так вот запросто? — изумилась я.

— А откуда простым людям знать, как я выгляжу? — поднял брови вверх Ран.

— Неужели нет портертов с тобой, монет с твоим профилем и прочих товаров, чтоб народ знал начальство в лицо?

— А кому это нужно? — пожал плечами Ран. — Меня знают в лицо знать и слуги. Остальным это не к чему. Даже мэра вон вчера торговка на базаре пыталась рыбой, которую он назвал протухшей, отколотить. А он уж личность более примечательная, чем я.

— Чем же это?

— Ну если тебя и меня сложить и ещё взять троих таких же, то мы достигнем где-то трети его объёма, да и ростом он не подкачал. Так и его не узнают, не то что меня, — пожал он плечами. Ладно, с этим разобрались. Но одна вещь меня всё же волновала.

— Зачем ты меня вообще похитил?

— Сначала я думал тебя просто уговорить пойти со мной: не дело талантливому ребёнку без присмотра по тавернам шататься, но потом ты сама себя загнала в ловушку, — огорошил меня рыжий.

— Чем это? — удивилась я.

— Давай-ка ты сначала принесёшь мне магическую клятву верности и неразглашения.

Как же я не люблю любые обещания. Своё слово я держу обычно, а тут ещё и магическая клятва, грозящая мне неизвестно чем. Эти размышления я и озвучила.

— Почему это неизвестно чем? — удивился Ран. — Нарушение клятвы несёт с собою смерть, — обыденно объяснил он, а я решила отпереться.

— Тогда лучше не надо, а то мало ли, — отнекивалась я.

— Поздно, Лита, поздно. Я уже всё решил, — совсем не успокоил меня император. Это же надо: из огня да в полымя. Свобода, ага, была да сплыла. Добро пожаловать, Литочка, в очередную клетку.

Пока я думы думала, рыжий не терял времени напрасно. Схватив меня за руку, он сделал небольшой надрез на моей и своей руке руке неожиданно острым ногтем и произнёс, прижимая наши раны друг к другу:

— Я, Араниэль из рода Ортерия, беру девицу Аэлиту Стрельцову в теле Литаэль Садрон, урождённой Эльгиньро, под свою опеку. Залог тому — моя кровь. Теперь ты, Лита, — приказал он мне и я не смогла сопротивляться прямому давлению его силы.

— Я — Аэлита Стрельцова, в теле Литаэль Садрон, урождённой Эльгиньро, признаю опеку Араниэля из рода Ортерия. Обязуюсь хранить в тайне всё, что он посчитает нужным потребовать от меня, ценою собственной жизни. Залог тому — моя кровь, — произнесла я, сама не зная, откуда беря слова клятвы.

— Ну вот, а ты боялась, — усмехнулся Ран, подув мне и себе на ладонь и раны начали затягиваться на глазах. — Теперь я тебе расскажу всё.

Естественно я хотела знать голую и непреукрашенную правду, но не хотела вляпаться в её обнажённые прелести сзади, а именно это чувство посетило меня, когда я услышала то, что Ран так хотел обезопасить клятвой.

— Несколько месяцев назад Оракул предсказал мне, что для меня будет важно найти шута, которого пошлют мне чужие звёзды. Он ничего больше не объяснил, лишь сказал, чтобы я доверился луне и принял найденного под свою защиту. И добавил, что это важно для моего будущего.

— Бред какой-то, — искренне изумилась я.

— Не скажи, — покачал головой Ран. — Оракул просто так ничего не говорит.

— Да кто он вообще этот Оракул? — возмутилась я.

— В горах на Востоке есть скала, которая и является Оракулом с начала времён. Он ещё никогда не ошибался и его советы идут только на благо нашему миру.

— А с чего ты прицепился ко мне? Может быть, я не тот шут, что тебе нужен, — решила биться я до последнего.

— Тот, -усмехнулся рыжий. — Сегодня как раз полнолуние, ты родилась под другими звёздами и именно ты узнала, что у меня есть другая ипостась.

— Я что?! — вытаращилась я на императора совсем невоспитанно. — Я ничего такого не знаю.

— Нет, именно ты сказала, что нужно понять, что я за зверь, — объяснил Ран.

— Аааа, — я уронила голову на руки и помотала ею, как бы стараясь отогнать дурные мысли. — У нас такое выражение дома есть. Я его просто прямо перевела.

Рыжий достал склянку с чем-то булькающем высокими градусами, достал небольшие стеклянные напёрстки-стопки и налил нам обоим. Отказываться я не стала, мне и так хотелось выпить или утопиться. Воды рядом не было, а вот алкоголь сам шёл в руки. Единственный глоток огненной жидкости так перехватил горло и ударил повыше, что в голове наступила просто кристальная ясность. Такое состояние пугало своей непривычностью.

— По-моему, всё правильно получилось, — подумав, выдал Ран. А я со вздохом посмотрела на него. Берёт под свою опеку неизвестно кого и в ус не дует. Наверное, правильно ему меня подсунули — за ним глаз да глаз нужен.

— Ну и что ты за зверь? — подпёрла я тяжёлую голову обеими руками и посмотрела на Владыку.

— Дракон, — ответил он мне.

— Честно? — обрадовалась я.

— Ты чему радуешься? — с подозрением посмотрел на меня рыжий.

— Ну как это чему? Единственным проявлением эльфов и драконов в моём мире были ролевые игры: чудные люди бегали по лесам, притворялись эльфами и другими невиданными созданьями и разыгрывали постановочные битвы, — пояснила я. — А тут живой и настоящий дракон! Покажешь? — деловито спросила я, уже обдумывая, как бы потом уговорить рыжего дать мне на нём потрогать. Но императорское величество только выразительно покрутило пальцем у виска и тут же спросило то, что его заинтересовало.

— Постановочные битвы? Но зачем?

— Я тоже этого не понимала, — пожала я плечами. — Хочешь подраться — сходи поздно вечером через городской парк: будут тебе и драка, и приключения, и даже лечебная магия, если скорая помощь каким-то чудом успеет спасти. Кстати о смерти...., — вспомнила я. — Официально я умерла, — взяла я нить разговора в собственные руки.

— Нет, ты пропала без вести, а не умерла, — поправил меня Ран.

— И что мы теперь будем делать и как меня представлять? — не отставала я.

— Как, как? Как моего шута, — отмахнулся от меня мой работодатель.

— Слушай, я не могу весь день дурака валять и быть скоморохом, — возмутилась я.

— Ну и чего ты хочешь? — закатил глаза рыжий и пробормотал. — Началось. Так и знал, что от баб одни неприятности.

— Я тебя не просила меня утаскивать и перенимать опеку надо мною, — возмутилась я. — Мне и так было неплохо. Утащил — теперь женись.

Всё, сейчас императорская линия власти прервётся. Оракул точно был липовый и захотел убрать рыжего чужими руками.

— Да пошутила я, — решила я привести его в чувство. Вот, уже лучше выглядит.

— Ты, конечно, шут, но всё же будь поосторожней с шуточками, — проворчал Ран. — Я ещё лет двести хотел похолостяковать, а тут такое под руку говорить.

— А тебе сколько? — полюбопытствовала я.

— Только вот полторы сотни исполнилось. А что?

— Ты же по меркам вашего мира ещё совсем молодой, как же ты до власти-то дошёл? — объяснила я свой вопрос.

— Так мои родители оба драконы и они решили, что хотят исследовать мир и просто скинули на меня всё и сказали, что собираются жить с этих пор в своё удовольствие и хомут... тьфу... корону торжественно переложили мне на голову, посоветовав поскорей жениться, обзавестись собственными детьми и проделать с ними этот же фокус, что они проделали и со мной.

— Вот гады, — с чувством выдала я.

— Но-но, — укоризенно помахал пальцем у моего носа Ран, но потом махнул на меня рукой в прямом смысле этого слова. — Ты права.

— Так что мы будем делать со мной и моим замужеством? — решила я вернуться к теме.

— Да ничего мы не будем делать, — пожал плечами рыжий. — Твой муженёк вот отписался недавно и заявил, что ты пропала, но он не верит в то, что ты утопла. Так что поживём-увидим.

— Ага, пожуём и выплюнем, — пробормотала я в ответ. — А развод ты дать не можешь? — спросила я с надеждой.

— Эл, какой развод, а? Ты ж вроде померла. Если ты будешь живой и здоровой, то муж имеет право тебя тут же потребовать назад, так как ты у меня не можешь находиться при живом-то муже. Даже с подачи прошения о разводе нужно прожить год вместе и год порознь, чтобы доказать, что намерение это серьёзно. И это только, если оба супруга желают развода. В противном случае, срок увеличивается до пяти лет для обеих стадий.

— Десять лет, если муженёк против, его терпеть? — взвыла я.

— А чего ты хотела? Не надо было замуж выходить, — пожал плечами сюзерен.

Так, мне срочно надо настроить муженька против себя, чтобы он сам запросил развода. Два года я как-то ещё переживу. Нужен план.

— Хотя... если подождать три года, то тебя официально признают умершей, — произнёс задумчиво Ран.

— Ты знаешь, я ещё никогда так не любила власть, как тебя сейчас, — с чувством произнесла я, улыбаясь.

Глава 4

К дуракам и шутам я отношусь с огромным почтением:

даже превосходное воспитание им не помеха.

Ф. Д. Стэнхоуп

— Я вас внимательно слушаю, — Ран стрался и преуспевал в попытках, придать своему голосу звучание искренней заботы повелителя о судьбах подданных, заботы, которой не было и впомине в этом разбираемом случае, уж я-то изучила его интонации за три года до мельчайших оттенков.

— Ваше Величество, вот этот змей оттяпал у меня кусок земли, — раздалось двоеголосие, сменившееся сбивчивыми обвинениями и оскорблениями друг друга и родни противника на несколько колен назад.

В зеркальном потолке тронного зала было видно, что его Императорское Величество прикрыло глаза: было непонятно, устал ли государь выслушивать подобные дрязги целый день или даже заслушался — при нем все же редко позволяли себе так ругаться. Особенно, если незлым словом поминали и его предков за наделение всякого сброда землёй по соседству с порядочными семьями. Нельзя было и предположить, что в двух щуплых стариках есть столько сил на брань и ор. Если так и дальше пойдет, то скоро начнется побоище — у них, похоже, и на это запала хватит с лихвой.

— Ставлю на левого в синей рубахе — у него клюка, — прошептала я из-за трона, видимо, вторя мыслям рыжего, который поперхнулся смехом и закашлялся.

— Прекратите! — величество решило, что оно и так слишком отвлеклось, надо бы и о деле подумать и выпустил часть силы. Я уже довольно неплохо чувствовала эти проявления.

— Но Ваше Величество..., — разочарованние было велико, хотя оба просителя и чувствовали себя неуютно. Но набуянить во дворце, а потом бесконечно смаковать всё новые и невероятные подробности при свете свечей долгими зимними вечерами, переругиваясь из-за всё новых приплетённых к повествованию мелочей, было очень заманчиво, а тут так резко осадили.

— Сколько у каждого из вас земли без этого спорного участка? — но Ран был непримирим и, видимо, решил покончить с сегоднешним представлением под названием 'отец народа и его нерадивые чада', выпустив часть своец подавляющей силы на волю. За последнее время он научился прекрасно её скрывать, благодаря тому, что смог так расслабиться из-за меня. Я его смешила, отвлекала от дел и даже стала личным секретарём, о чём никто не догадывался. У двора мнения о мой личности разделились, так и не попав и близко в цель. Одни считали меня просто паяцом, которого император терпит из-за каких-то неизвестных заслуг, а другие — дурачком-юродивым, которого Ран приютил из жалости. Оба слуха были мне только на руку, ведь я ничем не хотела выдавать, что стала другом рыжего за эти годы, и тем самым, давать кому-то малейшее средство давления на императора.

Не смотря на всю атмосферу змеиного гнезда, жизнь при дворе шутом мне неожиданно понравилась: всегда в гуще событий и с небольшой возможностью повлиять на них, высказав Рану своё честное мнение. Сейчас же я опять обратилась в слух.

— Ну примерно одинаково: по сотне ар, — спорщики переглянулись, еще не понимая, куда заведут эти вопросы.

— А детей у вас сколько? — продолжал венценосец расспросы.

— Десять, — ответил один из просителей, что был в синей рубахе.

— Семь, — произнес второй.

— Что ж подданные в твоей империи не переведуться так быстро, — опять тихонько хихикнула я из-за трона.

— Вот так и поделите участок — на семнадцать частей, взяв себе по части на каждого ребенка, — спокойно ответил Ран. Чувствую, что мои шуточки его немного успокоили. Что делать, если драконы в период взросления наделены взрывным темпераментом и им нужен своеобразный эмоциональный якорь, который их будет постоянно удерживать от эмоциональных вспышек. Видимо, сущность дракона оказалась сильна в Ране и Оракул, предвидя такое, дал ему на голову меня. — А теперь ступайте, — тем временем распрощался Император со старикашками и выпуслил ещё немного силы для ускорения.

Просители низко поклонились и заспешили к дверям, похлопывая друг друга по плечам и громко, совершенно без стеснения обсуждая и императора, и место празднования такого события, и уже начиная препираться по новым мелочам.

— Я думаю, нам стоит ждать их снова, — высказалась я перед тем, как показаться из-за трона.

— У меня тоже уже мелькнуло такое подозрение, — улыбнулся повелитель в ответ.

Потянувшись всем своим телом, чтобы сбросить напряжение, накопившееся за бесконечно утомительные часы сидения на ступеньках перед и за троном, я произнесла:

— Как хорошо, что прием закончился, а не то я бы и сам пришел к тебе с жалобой на слишком затянувшийся день, — конечно, моё постоянное присутствие было необязательно, но ничто не заставило бы меня покинуть друга.

— Ты хоть мне можешь выразить свое недовольство, а мне-то что прикажешь делать? — император тоже потягивался, сбросив бардовый плащ для приемов посетителей, расшитый серебряными узорами, на мраморный пол. Вместе с плащом слетела и вся его надменность и величие, оставив просто молодого еще мужчину, а не венценосца. Да и внешность у него была простецкая — рыжий, он и есть рыжий. Вот только ростом повелитель действительно удался — далеко выше среднего. — Кому жаловаться королю на свои обязанности и собственных подданных, которые меня не сильно боятся последние пару лет?

— Своему шуту, конечно, — лихо отвесила я поклон и подобострасно уставилась на Рана, показав ему на деле, что такое 'есть глазами начальство'. — А зачем тебе еще нужен шут? Давая сейчас мы тебе устроим приём? Сяду на трон, выслушаю тебя и надаю кучу советов, которые тебе придётся исполнять — я за этим лично прослежу и буду тебя нервировать, если не будешь мне подчиняться.

— А если я не буду следовать твоим высокомудрым повеленьям? — решил уточнить будущий заложник прихотей собственного лицедея, уже присоединившись мысленно к этой игре, что можно было заметить по блеску его глаз. Я же внутренне потёрла руки: Ран начал расслабляться и приходить в хорошее настроение. Растить дракона, доложу я вам, — нелёгкая задача.

— Нууу...., — протянула я, как бы размышляя над невероятно тяжёлой задачей, — тебе будет ведь не сложно провести пару дней в темнице на хлебе и воде? — вопросительно приподняла я брови.

— На что это ты намекаешь? — повелитель состроил самое невинное выражение на лице, на которое был способен, а он в этом довольно талантлив. Всё он понял. Как слухи о подвалах дворца для особо непокорных пускать в народ, так Ран случая не упустит.

— Нет, прямо говорю, — хихикнула я и продолжила. — Если бы я знал, что ты за личность, сбежал бы от тебя ещё тогда в таверне и кочевал бы и дальше.., — вру и не краснею, и Ран это прекрасно знает. Кстати, даже наедине я была для него мужчиной, чтобы случайно не вырвалось в разговоре обращение к женщине.

— Пока тебя бы кто-то не узнал и не вернули муженьку, — проворчал император. — Или ещё куда б не влез своими шаловливыми ручками. Я тебя знаю, как и твоё неуёмное любопытство.

— Да меня и родные бы теперь не узнали!

Это было не так уж далеко от правды — разукрашенное лицо могло принадлежать кому угодно и в то же время никому. А волос не видно, как у женщин на далёкой южной окраине империи, которые носят огромные платки, оставляя открытыми только глаза, хотя могли и их прикрыть: особо по сторонам им смотреть не разрешается — муж может за такие вольности и прибить. Ходят слухи, что под платками у них такие страшные лица, что по другому нельзя. Но южане воспевают красоту собсвенных жён, при этом без устали приставая к женщинам, если оказываются одни где-то в других частях мира.

— Нда, так себя разукрасить мечтают, наверное, престарелые женщины — не видно стар ты или млад, — продолжил повелитель. — Ты хоть иногда смываешь всю краску?

— Не, я ее только подновляю, когда уже кусками отваливается, — ухмыльнулась я.

— Но твоя мысль о темнице не так уж и плоха, — задумался повелитель о планах на вечер.

— Что опять пойдем пугать бедных крыс?

— Будешь издеваться — познакомишься с ними поближе, — пригрозил Ран, напуская на себя грозный вид, но в глазах сверкали озорные искорки.

— Мы поладим — еды на всех хватит. Они мне точно расскажут и покажут все тайники, а то карта твоя ни на что не годится.

Недавно нашлась карта прапрапра...прадеда Рана — тоже дракона, который эти тайники и построил. Видимо, Рану досталось от прародителя не только имя, но и страсть к подобным сооружениям. Беда вот только, что весь замок, не исключая и подвалы, перестраивался с тех пор уже не раз. А новшества часто строили без учета тайных ходов, вот карта и стала почти бесполезной.

В народе ходили байки о пыточных подвалах императора и Ран их усердно поддерживал. Не смотря на всю свою давящую силу, он был слишком мягким правителем в силу своей молодости. Видимо, его родители поэтому и решили на него оставить царство в надежде, что сынок заматереет и станет пожёсче. Если бы народ знал, что дворцовые темницы уже несколько столетий используются исключительно как прекрасное хранилище припасов — летом в меру прохладно, а зимой не слишком холодно — то они бы с радостью согласились там остаться на всё лето, выдавшееся в этом году крайне знойным и душным. Да что там простые смертные — Ран бы и сам не отказался пересидеть эту жару с ними, но опасение не быть понятым собственными подданными остановливало его и тут я его понимала. Да если бы народ узнал, что темниц, которыми его время от времени пугают, впрочем, как и палача, как таковых и нет, то он бы точно на шею сел и так слишком уж мягкому правителю. Его счастье, что тут о смене династии, похоже, и не думали, зная, что род императора сильнейший магически и что он мог отпускать силу и подавлять любого, кроме странной меня. А то давно бы свергли и остатки империи поделили бы. Хотя, что-то подсказывает мне, что мягкий-то Ран мягкий, но вот, если что-то пойдёт не так, то он вполне оправдает все легенды, описываюшие драконов как безжалостных, хитрых и холоднокровных бестий. Не стоит будить лихо, тем более чешуйчатое!

Как бы ни хотелось Рану пуститься в приключения, но приход придворного распорядителя Милди перечеркнул все надежды.

— Ваше Величество, Вы, естественно, помните, что осталось совсем немного времени на то, чтобы Вы переоделись к званому вечеру с представителями знати, — с чувством глубоко удовлетворяния несчастным видом повелителя выдал этот надутый индюк Милди.

— А почему никто не напоминает, что мне тоже нужно переодеться? — выкатив грудь колесом и напустив на себя разобиженный вид, прошагал я Милди.

Распорядитель не обратил ни малейшего внимания на мои выбрыки и решил подлить масла в огонь, забыв уже, как раньше ему было тяжко в присутствие императора:

— Я думаю, не стоит напоминать Вам о важности этого ужина, Вашей ответственности перед государством, о представительской обязанности Вашего Величества перед нашим дворянством и послами, гостящими здесь и о.....

— Нет, не надо, — холодно ответил Ран, прерывая зачитывание списка, содержание которого не представляло для него ничего нового с тринадцати лет. По глазам я видела, что он уже раздумыет, не выпустить ли часть силы, чтобы напомнить зарвавшемуся индюку о прошлых временвах. Нет, решил остановиться. — Я и так знаю, что напиться в обществе собственных подданных на глазах гостей страны — моя святая обязанность, без которой государство завтра же рухнет на мою голову, — уже с издевкой закончил повелитель.

— Вот и прекрасно, — с чувством исполненного долга произнес распорядитель, не замечая издёвки и только что прошедшей мимо бури. И, не выдержав, добавил, — Ваша Матушка будет крайне довольна тем, что Вы и в ее отсутствие не забывали о делах короны.

У повелителя немного сжались руки, только вот было не очень понятно, чью бы шею они с удовольствием сдавили. Нет, надо ему всё же иногда давить на своих подданных, а то совсем распоясались и стали забываться.

Ужин шел своим чередом: слуги сбились с ног, принося следующую перемену блюд и подливая вино в чарки гостей и не забывая и о своем горле. Некоторые гости, забыв, что они непримиримые противники, после совместного распития крепких напитков спив..., кхм, спевались как никогда или лежали вместе под столом, где собаки сидели в ожидании того упоительного мгновения, когда сладкий кусок падает на пол. Казалось, что придворные оставили чувство меры дома со своими жёнами, а с собой захватили только непомерную жажду и голод. Другой мир не был таким уж особенным. Наши миры роднили эмоции, чувства и даже частично нормы. Естественно, были отличия, но совместимость была на лицо.

Мы с Раном наблюдали за этим представлением с легким пренебрежением трезвого за захмелевшим — и смешно и противно.

Разнообразие вносили истории дядюшки Бьёра о прежних временах. Никто уже не знал, с чьей стороны императорской семьи это был родственник (да и родственник ли вообще), но при дворе он прижился так давно, что никто уже и не помнил историю его появления, как никто и не сомневался, что всё так и должно быть. Он уже выпил столько, что пытался петь после того, как встать потанцевать он более не смог после возлияний.

— Дядюшке больше не подливать, — приказал Ран виночерпию.

— А если он будет требовать? — наморщился виночерпий, представив себе медведеобразного дядюшку в пьяном раже.

— Конечно, будет, если ему вообще ничего не подливать, — ухмыльнулся рыжий. — А ты ему разбавленного вина доливай.

— А не проветриться ли нам, Эл? — обратился он ко мне.

— Со всей нашей шутовской охотой, — улыбнулась я. — Куда пойдём?

— Мне не дает покоя та дверь в конце прохода, которую мы не смогли открыть в прошлый раз.

— Опять в подвал пойдем? — вздохнула я.

— А у тебя есть другие предложения?

— Да, не против я, не против! Тем более, время подходящее — туда никто ночью не пойдет кроме таких одаренный небесами умом, как мы.

Мы покинули пир. Если кто-то и заметил наше отсутствие, то не придал этому никакого значения: может государственная какая нужда приключилась, что требует уединения и спокойного размышления о бытие, хотя, вроде, всё было, вроде, свежее...

До подвала мы не добрались: Рана срочно вызвали на переговоры с герцоством Тауре. А у них правитель-зануда: отчёты, цифры, статистика, графики, рассчёты. Брррр. Меня даже передёрнуло от воспоминаний. Пару раз я по глупости осталась на таких переговорах, а потом мне снились страшные сны гуманитария, что я сдаю госэкзамены в университете по статистике и нельзя пользоваться ничем, кроме как своей головой. Нет, я туда точно не пойду. А рыжему императору, по-моему, эта гадость по душе. Извращенец чешуйчатый.

Подумав, что спать я пока не хочу, а вот от прогуляться на любимое озеро я бы не отказалась. При такой жаре, я бы вообще из воды не вылазила, а отращивала бы себе плавники и хвост.

Забежав к себе, я переоделась в неприметное платье. Если кто-то меня и встретит, посчитает служанкой. За три года я поправилась, округлилась и немного осветлила волосы настоями трав. Теперь даже в женском обличье меня бы никто из прошлых знакомых и родных Литы не узнал. Это было кстати, ведь скоро должен прибыть ко двору мой муженёк, который последние три года провёл в своём герцогстве, объезжая его и придерживаясь официального траура. Он часто разговаривал с Раном по магической связи и я уже привыкла видеть его, прячась во время разговоров так, чтобы он меня не видел. За это время я начала уважать мужа: он был справедливым и разумным правителем, да и Ран его ценил, как и советы, данные им. Я выбросила мысли о муженьке из головы и пошла переодеваться. Мне нравилось опять надевать женскую одежду, чтобы окончательно не забыть, кто я такая. Немного поболтав с Фаей, которая стала настоящей подругой за эти годы, я порадовалась, что она у меня есть уже в который раз. Всё же только Рана, как друга, мне было мало, тем более, что неравенство наших положений всё же было. С Фаей я была сама собой, а не шутом и не громоотводом. Но иногда, как сегодня, мне просто хотелось побыть одной, что не так уж часто случалось.

Выйдя через потайной ход из моей комнаты прямо в лесу, я вдохнула влажный и немного терпкий запах. До дальнего озера было около часа ходьбы, но для меня движение всегда было в радость. Тем более, что сегодня лес был наполнен какой-то негой и ожиданием волшебства. Ветерок легко нашептывал деревьям что-то забавное, а те отвечали ему нежным смехом-шелестом. Где-то в траве между деревьями мелькнул зайчишка с посеребренной луною спинкой. Я даже подавила в себе желание проверить, не приведет ли он меня к источнику со средством от всех болезней, который по поверьям охраняется Лунным Зайцем. В такую ночь казалось возможным все...

А вот и редкие деревьея, между которыми блестело озеро. Я затаила дыхание, стараясь впитать в себя волшебство окружающего мира, стать одной из невидимых обитателей ночи.

И тут на другом берегу что-то блеснуло. Любопытством я страдала всегда и, затаившись в кустах, я посматривала на противоположный берег, который лежал как на ладони, но пока ничего интересного не происходило. Может быть, я ошиблась и ничего там нет. От воды тянуло прохладой, и я поежилась. Всё же вот так сидеть в кустах не весело. Вдруг ночной лес затих: на другом берегу показались какие-то блики между деревьями, через несколько секунд перед водой стояло несколько белых животных, которые напоминали смесь лошади и оленя. Их лоб был украшен витым рогом, который казался вырезанным из цельного адаманта. Единороги не замечали ничего вокруг, они были поглащенны своим танцем в лунном свете, частью которого они по своей сути и были. Неожиданно самец насторожился и заржал, пять самок бросились назад в лес, а за ними поскакал и сам единорог.

В соседних кустах послышалась возня и прямо перед моим схороном появился какой-то мужчина, судя по массивной тени. Он огляделся по сторонам, выругался и сбросил с руки остатки заклинания, ослепившие меня на мгновенье вспышкой. Я взвизгнула от неожиданности, а незнакомец подпрыгнул на месте, как бодливый козел. Его взгляд остановился на камышах, служивших мне до этого таким надёжным убежищем. Я попыталась броситься в противоположную от него сторону. Мужчину я не видела, но слышала его прерывистое дыхание, похожее на рык, и треск кустов. Этот треск был всё ближе.Не поворачиваясь к преследователю, я опрометью мчалась от этого звука и преследователя, не задумываюсь, чего убегаю. Но почему-то в моей голове встречи в тёмном лесу с огромными незнакомыми мужчинами стояли где-то рядом с опастностью, маньяками и различными ужастиками. Вот я и бежала, не разбирая дороги и не чувствуя боли от бьющих прямо в лицо веток и впивавшихся в босые ноги мелких камешков.

Неожиданно что-то пребольно дернуло меня за косу, да так, что слёзы брызнули из глаз, хорошо хоть, искры не посыпались. Волосы намотались на сучок, крепко вцепившийся в свою жертву. Рык слышался всё ближе. Вот только я никак не могла вырваться из цепких обьятий, но вот наконец-то дерево поддалось — свободна. Но радость и ликование были недолгими. Преследователь быстро приближался, как будто нутром чуя, где я. Чувствуя себя загнанной в угол мышью, я замерла, сжалась в тугой комок и постаралась вести себя не громче мелкого грызуна. Тишина давила на уши и только собственное сердце громыхало набатом. Я не смела поднять голову от колен, чтобы посмотреть, а прошла ли опасность стороной, как ребёнок боится посмотреть в шкаф и проверить, есть ли там чудовище. Страх уже пролился в душе и расползался по конечностям, холодя и лишая их жизни, делая их ватными. Теперь я не могла бы убежать, даже если бы захотела. Но неизвестность страшила меня всё же не меньше. Я решилась поднять голову и тут же пожалела об этом. Прямо передо мною стоял огромного роста и прекрасного сложения мужчина, как я отметила автоматически и немного отстранённо.

Луна светила ему в затылок и я не смогла рассмотреть его лицо, но мне почему-то казалось, что он неотрывно смотрит на меня. Неожиданно незнакомец подался ко мне всем телом и я взгнула тихонько, набирая воздух, чтобы заорать со всей силы. Никто, естественно, не услышит, но другого-то ничего нельзя было поделать. Его руки железной хваткой сомкнулись на моих предплечьях. Он поднял меня так, что моё лицо оказалось прямо перед его глазами и луна светила мне прямо в глаза. Вот так висящей перед ним, как балаганная кукла на верёвочках, я раздумала кричать: ледянящий мою душу ужас изгонял любые мысли из головы. Я почувствовала, что мир вертится звёздным хороводом и как-то удаляется. Я задела какое-то украшение на его шее рукой и непроизвольно сжала его изо всех сил. Лицо незнакомца неожиданно прорезала белозубая улыбка. От этого оскала хотелось оказаться подальше. Стоп!

У меня неожиданно заработали мозги, которые до этого были в обмороке от страха. Со всей силы дёрнув второй рукой за шнурок на своей шее, я выпала в спальне Рана, сжимая в руках украшение незнакомца. Экстренный портал сработал прекрасно, жаль, что вспомнила я о нём так поздно, но что поделаешь, если я выросла в мире без магии и мне не приходят автоматически в голову мысли о её применении. Спальня императора была не самым обычным местом для выхода, но Ран настоял на этом конечном пункте, чтобы знать, что я действительно в самом защищённом месте империи и он всегда может уйти к себе, а вот объяснить, почему он бежит ко мне или куда-то ещё, было бы проблематично. Что ж определённая логика в его рассуждениях была и я тогда не стала спорить, думая, что мне всё равно никогда не понадобится им воспользоваться. Нет же, сижу теперь в спальне рыжего, защищеной похлеще бункера разными магическими плетениями. С благодарностью погладила артефакт телепортации, запитанный на мою ауру, и решила наконец-то рассмотреть другой медальон.

Поднеся к глазам украшение, сорванное с шеи преследователя, я заметила, что пластина из золота с узорной вязью уже слегка потёрлась от старости. Видимо, этой вещи немало лет.

Дверь в спальню открылась и в неё быстрым шагом зашёл Ран.

— Эл, что произошло? — сразу же подошёл ко мне император и начал крутить меня, высматривая, видимо, увечья. — Почему ты восспользовалсь экстренным порталом?

А я просто шагнула к нему в объятья, чувствуя, что вот теперь напряжение отпускает меня и сбивчиво рассказала о случившемся.

— Дай-ка сюда подвеску, — протянул руку Ран и я с охотой отдала ему украшение.

Он повертел драгоценность в руках, потом посмотрел на меня и неожиданно звонко рассмеялся.

— Ох, Эл, — простонал император и я уже подумала, что ему плохо, но он продолжил, задыхаясь от смеха, — я тебя поздравляю, ты опять сбежала от мужа и при этом умудрилась у него стянуть родовой артефакт, безболезненно прикасаться к которому могут только наречённые и жёны.

Я так и села на пушстый бежевый ковёр, не ощущая его мягкости, а лишь раздумывая над тем, что так вот влипнуть, когда я была в шаге от того, чтобы избавиться от собственного муженька, надо уметь. Чёрт!

Глава 5

Гарантия мира: закопать топор войны вместе с врагом.

С. Лец

Ночь после неожиданной встречи с обожаемым супругом выдалась нервная: я просыпалась от любого звука, опасаясь, что это мой благоверный станет ломиться ко мне, сны тоже не радовали разнообразием, хотя... это как посмотреть. Снилось, что меня то сажали на цепь, то в клетку, то приковывали к какой-то холодной глыбе, скорее всего, символизировавшей мужа. Проснулась я разбитой и несчастной. Но вот что стоило этому гаду повременить пару недель? Ему ничего, а мне радость и свобода. Принесла его нелёгкая. Ворча подобным образом и портя самой себе этими мыслями настроение, я уже привычно нацепила на себя образ шута. Сегодня перезвон бубенцов казался мне не задорным, а каким-то грустным и жалобным. Даже с Фаей мне не хотелось разговаривать.

Взглянув на свою кислую мину, которую не могла скрыть даже боевая шутовская раскраска, я наконец-то встряхнула саму себя. Да неужели я не смогу продержаться эти пару недель? Смогу! Я и не такое выдерживала. Вот ещё горе! Самоедство и апатия сменились злостью и даже азартом, пугая уже меня таким непривычным поворотом. Да я эту ледышку так проведу и ему устрою, что он ко мне и близко не подойдёт потом всю жизнь. Я шут, вот и буду его доводить, а он ещё сам сбежит и развода запросит.

Настроение выровнялось и я почувствовала, что вполне готова встретиться со своим 'ещё супругом' и даже жажду этого. Тело зажатое в угол не просто сопротивляется: оно кусается, царапается, орёт и брыкается. Ну погоди, муженёк, сейчас будет и в нашем дурдоме праздник: успокоительное вёдрами и смирительные рубашки живеньких расцветок и модного покроя!

— Так Вы, герцог, утверждаете, что Ваша жена мертва? — с лёгким недоумением смотрел на муженька рыжий.

Слегка помятый и какой-то растрёпанный благоверный заявился на приём к сюзерену с самого утра и огорошил Рана известием, что герцогинюшка таки ушла к предкам, поразив нас с императором до глубины души. Он что, меня вчера за тень отца Гамлета принял?

— А не Вы ли, Садрон, утверждали всё это время, что герцогиня жива? — скептично приподнял бровь Ран, а его тон выразил всю гамму чувст от удивления до даже лёгкого возмущения таким коварством женатого мужчины. Мне даже пришлось сдержаться, чтобы не зааплодировать гениальности друга и выразить живейшую поддержку. — А теперь неожиданно утверждаете обратное. Извольте объясниться, — холодно повелел император.

— Дело в том, что я вчера встретил женщину, которая смогла дотронуться до фамильного артефакта. А Вам, Ваше Величество, естественно, известно, что только предназначенные судьбою могут это сделать. Если бы была жива моя супруга, то никакая другая женщина не смогла бы дотронуться до него, — терпеливо пояснил муж.

Так и знала, что он меня безумно любил. С такой радостью сразу же принял, что первая жена скончалась и замена поспела. Желание выразить свои чувства художественной гжелью в виде синяков по лицу мужа стало почти непреодалимым. Он же ничего обо мне ещё не знает, а уже так рад. Зря. Очень зря.

— Не могли бы Вы, герцог, показать свою семейную реликвию, чтобы я смог проверить Ваше утверждение? — так спокойно произнёс Ран, что я даже не усомнилась бы в его неведение относительно судьбы артефакта.

Муж поморщился, как если бы откусил кусочек лимона.

— К сожалению, прекрасная незнакомка прихватила его с собою, — наконец-то сжато объяснил муженёк, не вдаваясь в подробности.

— Где же Вы встретили свою новую избранницу? — поинтересовался император. Я-то уже знала его, как облупленного, и лёгкий оттенок тона, обычно предвосхищающий пакость со стороны властьимущего, заставил меня насторожиться.

— Вчера в Большом Императорском Заповеднике, — отвёл глаза благоверный.

— И что же Вы, герцог, забыли в нашем Заповеднике? — с крокодильей лаской в голосе продолжил Ран.

— Гулял? — предложил герцог вариант, стараясь выглядеть абсолютно невинным.

— Сандрон, прекратите ломать комедию. В полнолуние допуск в Заповедник ограничен. Только члены моей семьи имеют право там находиться, — гаркнул Ран так, что я даже пожалела, что сижу так близко к нему: теперь в ухе точно будет ещё долго звенеть.

— Ваше Величество, Оракул предсказал, что для будущего моего рода мне необходимо в это время находиться в Заповеднике, — твёрдо глядя в глаза сюзерена, пояснил муж. — Я не успевал связаться с Вами, чтобы получить Ваше разрешение, хотя и искал Вас вчера вечером.

Ну да, Ран ушёл на совещание, а его беспокоить в такой момент, видимо, не посчитали целесообразным даже ради герцога. Да и знали о заседании единицы. Меня больше беспокоит этот Оракул. Вот кому я бы с удовольствием высказала пару ласковых по-русски, из тех, что отличаются непереводимой игрой слов.

— Оракул, — задумчиво произнёс Ран. — Что же, герцог, это смягчает, но не снимает Вашу вину. Но я вполне могу забыть об этом происшествии за небольшую службу с Вашей стороны.

Ох, рыжий, что-то мне уже нехорошо, когда ты такой ласковый. А муж мне всё же не чужой — жалко его.

— Ваше Величество, Вы же знаете, что мой долг перед короной выше всего, — по-военному вытянулась жертва императорских интриг. — Приказываете.

Наивный. Как есть наивный.

— Всему своё время, герцог, всему своё время, — заулыбался рыжий поднося руки со сложенными домиком указательными пальцами к нижней губе.

Дурак всё же благоверный, хотя и с герцогским гербом. Титулованный осёл откланялся.

— Ни. За. Что, — раздельно произнесла я и с гневом уставилась на интригана.

— Эл, прекрасти артачиться, — не обратил внимание на мои эмоции этот рыжий.

— Что значит, прекрати артачиться? — возмутилась я. — Мне что, тебе ещё и верёвку намылить, на которой ты меня собираешься повесить?

— Эл, ну проводит он тебя к Оракулу, что в этом плохого? Тебе давно пора выяснить, как жить дальше, — попытался утихомирить меня Ран и опять завёл разговор, который мне уже приелся за последние пару месяцев. — Не можешь же ты всю жизнь быть шутом.

— А меня спросить, как я хочу жить, не нужно? — возмутилась я.

— Хорошо, какие у тебя планы? — миролюбиво предложил император, поглядывая из-под рыжих вихров хитрыми глазами.

— Ээээ, просто жить? — предположила застигнутая врасплох я. Нет, я, конечно, иногда задумывалась о том, как жить дальше, но пока ничего путнего не придумала, кроме как купить себе домик где-то в глуши, желательно, на одиноком острове и жить там отшельницей, выращивая коз и обрабатывая огородик. Но это, наверное, было утопией и глупостью, у меня даже дачи никогда не было, а козу вживую я видела только в зоопарке и пару раз в сельской местности. Все встречи с рогатой живностью закончились с нулевым счётом: живность не догнала меня, а я отделалась лёгким испугом. Хм... не будем об этом больше. Да и не тот у меня характер, чтобы долго уединяться. Естественно, о моём нелепом плане я Рану ничего не говорила, а то ещё к лекарям потащит, опасаясь, что у меня какая-то болячка, у которой одним из симптомов является бред. Так что на вопрос рыжего я ответить не могла.

— Как именно? — уже промурлыкал интриган, предчувствуя, что ловушка захлопывается.

— Хорошо, ты меня поймал, — сдаваясь подняла я ладони вверх. Забавно, такой земной жест был понятен и здесь. — Я подумывала о разном эти годы, изучала вашу историю с Фаей, обычаи, многое увидела, благодаря тебе, своими глазами, но я так и не нашла себе дела по душе.

— Когда ты не упрямишься, то с тобой вполне можно договориться, — подмигнул мне рыжий и посерьёзнел. — Я не могу тебя туда отвести, ты же знаешь, что первый путь к Оракулу у каждого свой. Можно взять только одного попутчика.

Естественно, сам Ран меня сопровождать не мог, хотя его бы я с удовольствием увидела в этой роли, если я уж останусь один на один с вражиной.

— А как же Фая? — вырвалось у меня.

— Её можешь взять, но только вот на таких одушевлённых артефактов часто плохо влияет близость Оракула. Решать тебе, идти ли на этот риск, — пожал он плечами.

Скрепив сердце, я согласилась с ним, что рисковать моей подругой глупо.

— Я думаю, что через пару недель я смогу подготовиться к поездке, — кинула я пробный камень, впрочем, не надеясь на особый успех. Если Ран что-то вбивал себе в голову, то он шёл к цели тараном, которым уже размахнулись от души: останавливать такого — дать себя размазать только.

— Сегодня, — припечатал он, приподняв в усмешке уголок губ. Естественно, он понял, к чему я хотела потянуть время.

— Ну пожалуйста, — просительно прошептала я, заглядывая ему в глаза.

— На меня это не действует, — улыбнулся Ран.

— Я знаю, но попробывать-то надо было, — проворчала я.

— Эл, я же тебе зла не желаю, но мне что-то говорит мне, что надо поспешить, — объяснил он. В этом рыжему можно верить, у него в роду был дар предвиденья и я часто наблюдала его действие в государственных масштабах. Теперь понятно, с чего он завёл эти разговоры несколько месяцев назад. — Тем более, что через шесть недель у нас неделя Солнцестояния. Вся высшая знать будет обязана прибыть ко двору и твоему ещё супругу тоже придётся присутствовать. И если вы не выедете сейчас, то следующая возможность будет не ранее чем пару месяцев. Я же так долго откладывать это дело я не намерен, а вы как раз точно за полтора месяца дойдёте до Оракула, — поставил он точку в разговоре.

— А обратно? — не сдавалась я.

— Порталом, — пожал он плечами. — Это туда так нельзя в первый раз, а обратно можно. Прекращай упрямиться и собирайся. Теперь я хоть знаю, что тебе не одной туда идти. Хорошо, что твой муж так задолжался.

Пришлось внять, хотя меня не оставляло чувство, что этот рыжий надо мною издевается.

Определённо убью. Казнят потом за преступление против короны, но я всё же получу моральное удовлетворение, когда буду душить рыжего. Или оттаскать его просто за огненные патлы? Очень женский вариант. Я представила себе, как буду самозабвенно визжать, вцепившись ему в гриву, а он будет меня оттаскивать от себя, как пиявку, и бубенцы будут истошно звенеть в такт с его попытками меня оторвать от венценосного тела. Потом подтянутся придворные и будет сказка о репке, которой будет работать рыжий. Сцена вышла в моём воображении довольно яркая и я даже на мгновение забыла, что сижу на коне, а рядом едет муженёк, чтоб ему икалось до конца его долгой жизни.

Обрядив меня женщиной и закутав с ног до голову в плащ с низко надвинутым на лицо капюшоном, император представил меня муженьку как леру Ноамут. Так как встреча с благоверным проходила в императорских покоях без свидетелей, а сам венценосец с чувством и расстановкий попросил позаботиться обо мне как о собственной половине, то у моего супруга сложилось — естественно, не без усилий рыжего — мнение обо мне как о любовнице сюзерена. А то, что обо мне он ещё ничего не слышал, как не знал и моего имени, только убедило его, что я какая-то дворяночка, которую император пустил к себе в постель и в сердце, но сделал это тайно. Значит, официально я не подхожу ему по статусу даже любовницей или я замужем и мы нашу связь скрываем. Муж, конечно же, был сама любезность, но вот на дне его глаз было лёгкое неодобрение, смешанное с презрением, если не ошибаюсь. Просто чудесно, дожилась. Я теперь фаворитка Рана в глазах собственного мужа. Кажется, он судит о распущенности остальных по себе, хотя, что это я, каждый же знает только себя на самом деле, вот и судит по знакомой мерке. Так что не мне его осуждать.

Вот и получается, что едем мы теперь к Оракулу куда-то на восток, в горы. Мне Фая примерно рассказала, что меня ждёт. Путешествие начинается с самого первого момента и служит своеобразным испытанием. Если ищущий достоин, то он дойдёт и сможет потом ещё не раз обратиться к провидцу, о самой личносте которого не было сведений почти вообще. Он никому не являлся в человеческом обличье. Просто Гудвин, великий и ужасный, какой-то. А я себя чувствую Элли, а Страшила вот он рядом едет на коне и не обращает на меня внимание, что меня крайне устраивает.

— Лери, Вы не устали? — обратился через несколько часов ко мне муж. То, что он неуважительно опустил моё имя, я отметила.

— Устала, — не стала отрицать очевидное. Да, я научилась ездить верхом за три года, но всё равно уставала довольно быстро. А тут ещё и непривычная посадка в дамском седле. Шутом я привыкла к обычному седлу, но сейчас мне оно не полагалось. — Спасибо за заботу, лер Сандрон.

— Я бы хотел сделать привал через час в трактире. Вы не против? — муж был сама любезность, хотя чего это я: он был прекрасно воспитан и хамящим я его не могла представить. Хотя довести его до такого состояния было чем-то вроде вызова моей шутовской натуре, любящей проверять нервы людей на прочность. Хм... должно же у него быть слабое место. Надо проверить. Мысленно я уже потирала руки и прикидывала, что можно сделать и с чего начать.

— Не против, — односложно ответила я, погружённая в собственные мысли по доведению муженька до невменяемости подумала я. Зачем мне это, я и сама не понимала, но очень хотелось, а себе отказывать я не привыкла, тем более в таких мелочах.

До отдыха мы не перекинулись более ни словом. Трактир не разочаровал меня: добротное бревенчатое здание на отшибе деревни Дювелевы кочки, которую огибал тракт как раз между обширным торфяным болотом и деревней на несколько сот дворов. Выбор снеди соответствовал ранней осени и окружающей местности: грибы, ягоды, рыба и овощи в самых разнообразных сочетаниях. Я не привередничала и решила заказать пирог с грибами и жаренную рыбу.

Герцог, видимо, не был любителем грибов и рыбы и долго морщился, выбирая себе что-то по вкусу. Не подколоть его было выше моих слабых женских сил.

— Вам помочь? — самым невинным голосом поинтересовалась я.

— Чем же? — поднял бровь вверх муж, опаливая ледяным тоном.

— Вы так сосредосточенно изучали меню, что мне показалось, что Вы чего-то не понимаете, — сладко улыбнулась я.

— И Вы, лери, считаете, что чем-то можете мне послужить, хотя .... ? — с какой-то похабной интонацей произнёс муж и окинул меня оценивающим взглядом. Гад и бабник — диагноз давно ясен и был подтверждён ещё раз.

— А разве Вы не связаны, что Вы ведёте себя столь вольно? — удивлённо спросила я.

— Я вдовец, — искривились губы муженька в улыбке. Радуйся, пока можешь, кобеляка. Я ещё воскресну и таки сама стану вдовой, если ты будешь напрашиваться.

— Ах, так Вы подыскиваете себе жену, — я изобразила заинтересованность да так хорошо, что муженёк подавился только что поданным элем.

Я так нежно похлопала его по спине, что точно наставила синяков.

— Спасибо, лери, — выдавил он наконец-то. — У Вас твёрдая рука.

— Ну что Вы, Ваша светлость, в женщинах, в отличие от мужчин, твёрдость — это не главное, — улыбнулась я, присаживаясь на своё место.

— А Вы замужем, что так прекрасно разбираетесь в мужчинах? — спросил муж, возвращаясь к прежней ехидности.

— Не довелось, — пожала я плечами.

— Что ж никто не покусился? — а вот это уже наглость и невоспитанность, но тут он продолжил и предыдущие слова показались мне верхом приличия. — Понимаю, слишком много перепроб... перебирали.

Нет, это невыносимо. Я тебе такое... нет такое... даже ТАКОЕ... хотя, нет, на ТАКОЕ я не решусь. Вдох. Выдох. Что-то мы скатились к банальному пререканию, как две базарных бабки.Всё же он меня считает просто императорской подстилкой, что осмеливается общаться со мною таким образом. Надо это прекращать.

— Вы забываетесь, — холодно отбрила я.

— Простите великодушно, лери, — произнёс муж, но в его голосе не было ни капли расскаянья, а только бездна издёвки.

Что ж я сама виновата, привыкла молоть языком, что думаю, вот и договорилась.

— Естественно, Ваше Сиятельсто, ведь моё великодушие так же велико, как и прекрасно Ваше воспитание, — не смогла я удержаться от ядовитой шпильки, которую собеседник принял к сведенью, судя по тому, как блеснули его глаза. Ну и хорошо, а то так вот оскорбишь человека, а потом поймёшь с разочарованием, мы друг друга не поняли и он и не заметил ничего.

Дальшейшее препирательство было прервано приходом разносчицы, принявшей заказ. После этого муженёк решил ещё раз пройтись по моей личности.

— А Вы не боитесь столько есть, лери? — с самым невинным видом полюбопытствовал он.

— С чего бы это? — удивилась я наигранно, хотя уже и подозревала, к чему он клонит и он меня не разочаровал.

— Раздобреете и наш император разочаруется в Вас, — протянул он, с каким-то непонятным предвкушением смотрел он на меня. Что-то я ничего не понимаю. У него вид человека, который наслаждается ситуацией. Ему что нравится, когда ему хамят?

— Не думаю, что он будет против, — улыбнулась я по-настоящему тепло, вспомнив о Ране. А вот муженёк нахмурился, а я решила добить. — Нашим отношениям это не помешает.

— Вы так уверены в своей привлекательности? — удивился он.

В ответ же я просто пожала плечами, предоставляя ему самому решать этот вопрос.

— Почему Вы прячете лицо? — решил всё же спросить муж.

— Дала обет, что по дороге к Оракулу не покажу ни одному мужчине своего лица, — ответила я так, как мы обговорили с Раном. Это было не редкостью. Многие принимали странные обеты на пути к Оракулу, надеясь, что уже это зачтётся им как испытание и сам путь не будет слишком тяжёлым. Так ли это, не знал никто, но многие пытались таким вот образом провести судьбу. С другой стороны, доказать, что такие обеты ничего не приносили, было почти невозможно, ведь неизвестно, как тяжёл был бы путь без этого. А плащ — не вериги, переживу как-то, он зачарован, как от холода, так и от жары, так что особого неудобства не доставлял.

Так что нет ничего удивительного, что муж принял это объяснение.

Принесли наш заказ, который оказался выше всяких похвал, и на досужие обсуждения и подколки не осталось времени. Его Светлость тоже не жаловалась на пирог с травами и козьим сыром. Козы и козлы, угу. Это вернуло меня опять к мыслям о том, что я хочу делать дальше в жизни и самой жизнью. Новых мыслей не было. Я вздохнула, всё же Ран прав — к Оракулу надо идти.

После трапезы герцог не подобрел, хотя должен был бы, если верить молве, приписывающей еде волшебное действие на настроение мужчин, но, видимо, некоторым ничто не может помочь, кроме гильотины.

Герцог подозвал подавальщицу, чтобы расплатиться. Смешливая пухленькая девушка, поблагодарила за щедрые чаевые и, видимо, на радостях разговорилась.

— А вы, леры, к нам на праздник, да? — и, не дожидаясь ответа, продолжила, — у нас и комната как раз одна ещё есть на сдачу. К нам со всей округи съезжаются в этот день.

— Не..., — начал было муженёк, но я заинтересовалась.

— А что за праздник?

— Так Осеннее Благославение сегодня, — улыбнулась девушка.

После сбора урожая было принято искать себе пару и на Осеннее Благославение получать одобрение Богов своему выбору. Во дворце к этому празднику просто приурочили один из балов, так что всей архаики я прочувствовать не могла: для меня это было ещё одно из череды обычных представлений, за которым я наблюдала из-за трона. Стало немного горько, моя жизнь последних три года была более созерцательной: жизнь проходила перед моим носом, не задевая меня. Прав Ран, надо искать своё место, ведь до смерти просто смотреть за другими живущими нельзя. Мне захотелось почувствовать себя живой, стать частью окружающего мира, выйти из-за трона и влиться в ряды танцующих.

— Я хотела бы пойти, — повернулась я к Садрону, когда служанка отошла.

— Лери? — вопросительно поднял брови вверх герцог, с удивлением глядя на меня. — Вам не кажется, что это не входит в цели нашего путешествия? Вынужден Вам отказать.

— Хм, Ваша Светлость, а Вам не кажется, что это Вы сопровождаете меня, а не я Вас? — патока лилась из меня потоком, щедро приправленным ядом собственного изготовления.

— Я позволю себе всё же заметить, что в этом заведении свободна только одна комната, — криво улыбнулся белобрысый.

— Что Вы, глубокоува.... нет, меня учили не врать, Ваша светлость, Вы же уступите эту комнату мне. — произнесла я утвердительно, заставив муженька заткнуться на несколько мгновений от такой беспардонности.

— И где же, позвольте, тогда ночевать мне, следуя Вашей прихоти? — наконец-то спросил муж, отошедший от моей наглости. Очень хотелось выдать ему, что он вполне может найти на празднике дуру, которая пустит его на постой не только в избу, но и в кровать, но я сдержалась. Не понимаю, чем он меня так раздражает. Обычно я терпимее к людям. Что-то, похожее на совесть шевельнулось во мне и начало больно покусывать.

— Вы правы, Ваша светлость, что разозлились на меня — смиренно начала я. — Но я никогда не была на этом празднике и мне действительно очень хотело бы увидеть всё своими глазами. Я, естественно, не имею права настаивать, если учесть, что нам негде ночевать без неудобств для обоих. Мне не хотелось Вас ставить в неловкое положение и раздражать своими нелепыми требованиями, — закончила я примирительно.

Герцог ещё немного посверлил меня требовательным взглядом, надеясь докопаться до моих потайных мыслей. В этом нелёгком и неблагодарном деле я могла пожелать ему только удачи — я и сама себя часто не понимала, куда уж ему. Искать во мне логику так же бесполезно, как и в любовных романах. Те, кто этим страдают, нуждаются в квалифицированной помощи, если не сказать чего похуже. Так что если муженёк найдёт у меня в голове что-то ценное или нужное, то пусть скажет, я с удовольствием послушаю. Хотя пусть только не сильно настойчиво ищет, а то можно такое откопать, что потом сам не рад такой находке потом будет.

— Лери, я понимаю и даже могу войти в Ваше положение, — наконец-то решил осчастливить муженёк меня своим решением, — и я согласен даже остаться на этот вечер, но вот только вопрос с ночёвкой придётся решать Вам.

В это мгновенье в его глазах блеснуло что-то такое хитрое, что я насторожилась. И не зря.

— Я предлагаю Вам поделить комнату на двоих, — продолжил он. — Нам, скорее всего, придётся прибегать к этому не раз в нашем путешествии.

— Почему же? — решила спросить его я.

— Лери, наверное, было ошибкой не обговорить заранее некоторые нюансы, но времени на подготовку у нас собственно и не было, — улыбнулся он, но меня никак не успокоило его добродушие.

— Да, Вы правы, — решила и я не выбиваться из рядов покладистых и вежливых, — всё произошло несколько спонтанно.

— Именно. Иногда и дальше не будет возможности взять отдельные комнаты, а в некоторых случаях Вы и сами для собственной защиты попросите меня представиться Вашим супругом, а в таких вот случаях принято размещаться вместе, чтобы не вызывать ненужных вопросов и не привлекать нездоровое внимание, — пожал он плечами, объясняя вроде бы элементарное, но хитринки в его глазах заставляли меня напрягаться и искать второе дно в его рассуждениях. Я решила не лезть в бутылку и просто принять его слова без оценки. Разберёмся.

— Что ж, Вы правы, — мою покладистость можно было намазывать на хлеб вместо масла, такой осязаемой она казалась даже мне, — давайте тогда привыкать к неудобствам путешествия уже сейчас. Спасибо, Ваша светлость, что Вы пошли навстречу моим желаниям, — как можно любезнее выговорила я.

— Что Вы, лери, я иду навстречу и собственным желаниям, — как-то уж очень довольно произнёс титулованный гад эти двусмысленность и тут же добавил, — ведь исполнение монаршей воли для меня крайне важно. И чтобы поддержать эту легенду о муже и жене предлагаю перейти на неофициальное общение. Меня зовут Гинваэль, — муж легко склонил голову, как бы представляясь заново. — Вы можете называть меня Ги.

— Меня зовут Аэлита, для просто общения Вы можете называть меня Литой, — я цепко следила за его реакцией и его слегка расширившиеся глаза и поджатые губы не прошли незамеченными.

Ничего, дорогой муж, тебя ждут и другие открытия. Погоди немного.

Глава 6

Я не хочу от счастья умирать!..

Мне изо мной же созданного рая,

Как ни прискорбно, надо удирать!..

Л. Филатов 'Новый Декамерон, или Рассказы чумного города'

Всё, что я знала об Осеннем Благославении, можно было ужать до нескольких предложений, похожих на выдержку из энциклопедии: народный праздник после сбора урожая, посвящённый Богам, на котором пары находят друг друга и получают благословение Богов. Фая ещё немного рассказала об обычаях, но от местности к местности ритуалы разнились и были скорее интересны фольклористам, чем мне, старающейся понять этот мир и принять его как своё неизбежное будущее.

Кстати, о неизбежном. Номер на постоялом дворе оказался не так уж плох: большой, с двумя сдвинутыми в одну кроватями, которые мы бодро сразу же растащили в разные стороны. Такие вот номера не были редкостью и я порадовалась, что и в этот раз нам повезло. Да отгородить можно будет перегородкой, скрывающей сейчас лохань для мытья. Всё не так уж и страшно, если рассудить трезво.

Мы договорились не стеснять друг друга и на праздник отправиться порознь. По-моему, его светлейшая заносчивость была не в восторге, но говорить мне и слова поперёк не стала, за что я ему была безмерно благодарна. Он первым переоделся и покинул нашу комнату, прихватив один из двух ключей. А я просто сменила мой неприметный зачарованный плащ на тёплую шаль, которую повязала так, как здесь принято носить: накинутой на плечи и накрест перехватывающей грудь с узлом на пояснице. Так вот накинутый платок показывал, что носящая его не связана никакими обещаниями и только тот, кто по сердцу мог бы обнять и ослабить узел на талии, заставив свисать обе половины шали. Если бы я накинула его свободно на плечи, то показала бы тем самым, что уже обещана, а одна перекинутая через плечо пола означала помолвку. Накинутую же на голову шаль носили замужние женщины.

Странный немного, но вполне понятный код для остальных. С этим я разобралась ещё во времена странствования скоморохом, при дворе эти условности простого народа не соблюдали. Волосы я собрала вверх так, как было принято в этой местности, что сделало моё лицо каким-то простецким и немного чужим, но мне понравилось — меньше буду выбиваться из толпы.

Осторожно выглянув за двери, я не заметила никого и выскользнула на чёрную лестницу. На улицах раздавался смех и музыка, то тут, то там раздавались приветственные возгласы. Воздух был наполнен запахами жаренного на вертелах мяса, калёных каштанов и свежей выпечки. И хотя я была сыта, но тут же почувствовала желание пройтись по лавкам с едой. Если столько есть, то через меня будет проще перепрыгнуть, чем обойти, так что не стоит увлекаться. Вечер был безветренным и прогретая солнцем земля щедро отдавала накопленное за день тепло.

Уже несколько часов я с удовольствием бродила от лавки к лавке, рассматривая нехитрые украшения и одежду, пробуя местные напитки и слушая песни скоморохов, которых я одаривала монеткой, помня о своих похождениях. Сегодня они зарабатывают хорошо, а что будет завтра и в лютую зиму, то только Богам и известно.

Постепенно смеркалось и люди уже не бродили хаотично, а целенаправленно двигались к околице, на которой высились огромные связки хвороста, дожидающиеся ночи, чтобы их зажгли и снопы искр могли взметнуться в тёмный бархат небес.

Перед огороженным пространством стояли лавки жрецов, продающих за символический медяк колечки, освящённые в храме. Такие вот колечки нужно было обнести вокруг костра три раза, а потом бросить на землю. Если суженый был недалеко, то кольцо катилось к нему под ноги, где и останавливалось. Забавная традиция, которую исполняли как девушки, так и парни. Парни подмигивали своим зазнобам, пряча купленное у жрецов, а девушки, сбившись в кучки с подругами, перешептывались, подталкивали друг друга локтыми и сверкали белозубыми улыбками, ослепляя своих избранников. Беззаботность, предвкушение, радость... они были разлиты в воздухе. Как давно я не чувствовала таких чистых эмоций. При дворе чувства были подчинены разуму и расчёту, их не было принято выказывать, на все случаи жизни существовали правила поведения, сплетающие клетку для участников спектакля под названием 'Жизнь высшего света'. Я опять поймала себя на том, что хочу стать частью вот такой незатейливой жизни. Вот и я не выдержала, поддавшись всеобщему веселью, и купила простенький тоненький ободок из меди, похожий на наши обручальные кольца. Пусть это только иллюзия принадлежности к этим людям, пусть.

Перед ещё не зажжёнными кострами появился старик, одетый в жреческую одежду, и поднял руку вверх, призывая к тишине.

— Славьтесь Боги! — поприветствовал он толпу и в ответ раздался нестройный хор голосов, повторивший традиционное приветствие.

— Пусть сегодня ночью огненная нить соединит предназначенные друг другу сердца, — произнёс старик и опустил факел к первому костру. В ответ раздался оглушительный восторженный крик.

Что и это вся торжественная речь? Хм, если краткость — сестра таланта, то перед нами выступал гений.

Начались танцы вокруг костра и я с удовольствием присоединилась, прокружившись положенные три раза и покинув вместе с остальными круг, чтобы бросить кольцо на землю. До последнего мгновения я, даже видевшая уже множество проявлений магии и даже немного привыкшая к этому, всё же ожидала, что кольца просто упадут или прокатятся пару метров до ближайших кустов. Так в общем-то и было, но моё кольцо, как и несколько других, неожиданно блеснули золотом и покатились, оставляя за собой золотую путеводную нить, которая затухала сразу же за следующим ею человеком. Во мне боролся заядлый скептицизм пионера и детская вера в Деда Мороза, принёсшего мои первые акварельные краски, именно на которые я с вожделением смотрела на витрине, когда мне было от силы годика три.

Теперь же, как осёл за морковкой, я шла по ниточки, не замечая ничего перед собою, пока не упёрлась лбом во что-то довольно твёрдое.

— Нери, я надеюсь, вы не ушиблись? — проворковал голос надо мною. Голос, который я отлично знала. Муж! Моему прыжку могли бы позавидовать многие спортсмены, вот так, без подготовки отпрыгнуть на пару метров.

Муженёк выглядел обычным зажиточным горожанином. В нём ничего не выдавало благородного лера, кроме, пожалуй, слишком уверенного и прямого взгляда и не слишком мозолистых рук. Не узнал, значит. Что ж, это неудивительно в таком виде ночью, а и я изменилась за три года и не являюсь больше тенью или скелетиком. Ну и хорошо, что так повернулось.

— Нет, нер, я просто смотрела только себе под ноги, чтобы не упустить кольцо, — ответила я и только теперь заметила, что кольцо наворачивало круги вокруг мужа. Мне только мигающей неоновой вывески со стрелкой, указывающей на счастье всей моей жизни, не хватало для полного удовлетворения. Это просто издевательсво, а не праздник.

Проследив за моим взглядом, муж хмыкнул и поднял кольцо, которое сразу же заблестело золотом и по нему пошла вязь символов. Вчитавшись в написанное, муж пробормотал:

— Как их может быть две? Разберусь.

Он поднял на меня глаза и улыбнулся:

— Милая нери, как я вижу, Вы не связаны пока ни с кем словом? — улыбка мужа была самой приятной, но меня так не проведёшь. Этот кобель решил ловить момент, а я решила делать ноги, чтобы не дать ему ничего поймать.

— Не могли бы Вы показать мне кольцо? — попросила я невинно.

— А Вы умеете читать? — удивился благоверный, протягивая мне медь, светившуюся золотом, но померкшую в моих руках до тусклого блеска. Что ж я его понимаю: читать и писать могли не все и не из-за недостатка возможностей обучения, вот об этом как раз-то Ран позаботился, а просто часто не видели особого смысла.

— Нет, что Вы, — отнекалась я, — я дядьке своему хотела показать. Вот он умеет и всем соседям читает.

— Что читает?

— Морали, — пожала я плечами. — Он мне заместо отца, с тех пор как родители от лихорадки померли, — вдохновенно врала я, чуть было не сказав про кузнеца, сеновал и светлую любовь, но сумела сдержаться. — Мы туточки живём, на соседней улице. Я за дядькой сбегаю. Погодите чуток, я туда и обратно мигом, — стрельнула я в него глазами и пока он не опомнился и не задался вопросом, куда и зачем мне нужно идти, я сбежала. Туда и обратно, как же. Только туда, туда и туда, а обратно — дур нет.

Быстренько забежав к нам в комнату я переоделась, привела себя в порядок и повязала голову платком, скрывая лицо. Юркнув в постель, я наконец-то решила рассмотреть кольцо и чуть не подпрыгнула на месте. Оно стало золотым и по нему шла вязь из слов: 'Любовь до гроба и за ним'. Нет, Боги здесь определённо с извращённым чувством юмора. Я повесила кольцо на цепочку, на которой уже была родовая реликвия муженька. Если так и дальше пойдёт, то в речку мне лучше не соваться — камнем пойду ко дну с таким грузом на шее.

Кстати, а на ком теперь муженёк думает жениться: на незнакомке, свиснувшей реликвию, или на селянке, жаждущей большой и светлой? Или он решит завести гарем, чтоб не заморачиваться выбором? Представила себе, как буду бегать переодеваться, вживаясь в очередной образ: нет, таки скоморошество — это не профессия, а призвание и судьба, ведь даже в гареме, хм, в браке от неё никуда не деться.

Постепенно я задремала, а когда проснулась, обнаружила, что всё ещё одна в комнате.

Что-то муженёк долго не идёт. Неужели ждёт меня там, где я его оставила? Мысленно я аж присвистнула, это ж надо, какой он стойкий. Он там случаем корни не пустит в ожидание? Или он подался искать меня под чужими одеялами, да сам там и сгинул в неравной борьбе с какой чаровницей. Почему-то мысли о возможной измене взволновали меня. Пока я пыталась разобраться, с чего бы это мне так нервничать из-за чужого в общем-то человека, я окончательно проснулась и расслышала приглушённые голоса в коридоре. Тихонько подкравшись к двери, я прислушалась.

— ...не знаю, — раздался незнакомых мужской голос с раболепными интонациями.

— А что ты знаешь? — прорычал муж. — Неужели сложно найти одну девицу, живущую с дядушкой?

— Помилуйте, Ваша Светлость, но у нас таких сроду не было, — пролепетал голос. — Я всех у нас знаю. Живу уж который десяток лет в селе, а половина дворов мне роднёю приходится. Обманула вас какая-то приезжая вертихвостка. Вы бы посмотрели, не украла ль чего у Вас, а то всякое случается.

Раздались шаги мужа и я белкой метнулась в кровать, не забыв поправить сбившийся платок. Дверь отворилась и муж зашёл в комнату, за его спиною маячил хозяин постоялого двора.

— Лита, ты не спишь? — негромко позвал муж.

— Ги, что случилось? — вскинулась я, делая вид, что перепугана со сна. Говорила мне мама, что во мне гены бабушки-артистки есть, а я не верила. Зря.

— Дорогая, ты когда вернулась обратно? — спросил муженёк, исправно играя роль мужа перед трактирщиком.

— А я и не выходила сегодня, — пожала я плечами, с внутренним удовлетворением наблюдая, как у мужа удивлённо расширяются глаза.

— Как не выходила? — нахмурился он и прикрыл дверь. Умный человек: чувствует, что сейчас будет скандал и принимает меры, чтобы не было свидетелий внутренних разборок. Я прямо умилилась такой прозорливости.

— А у меня так разболелась голова после твоего ухода, что я просто прилегла на минутку и вот сейчас ты меня разбудил, — невинно произнесла я. — Что уже пора и праздник начинается? И ты поэтому зашёл за мной?

Муж молча хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. В руках у него был изрядно потрёпанный букет типа 'веник-надранный-на-ближайшей-клумбе-у-соседей'.

— Ой, а это мне? — с детской непосредственностью улыбнулась я, уставившись на цветы.

Нет, вот куда ему с такими нервами жениться, а? Он же вон как бурно реагирует на такие мелочи. Бледнеет до синевы, а потом багровеет. Такие перепады давления точно не доведут до добра. Сводить его к врачам что ли: проверить сердце, нервы и прочее, а то помрёт вот так, а я буду виновата. Мне его ещё будущей жене с рук на руки надо передать в приемлимом и дееспособном состоянии.

Муж молча подал мне букет и вышел из комнаты. Куда это он? Если топиться, то тут болота, говорят, зело подходящие для этого...

Покрутившись ещё с боку на бок, я так и не смогла заснуть, мучаясь мыслями о муже. Вот какого чёрта я его вообще жалею? И кто пожалеет меня? Хотя, если разобраться, я тоже не совсем права: сбежала от него, оставив на три года соломенным вдовцом, ему приходится сопровождать и терпеть меня, хотя у него и своих дел полно, теперь вот я ещё и фиглярничаю и язвлю. Моральная самопорка привела к тому, что я сама себе клятвенно пообщала быть паинькой и не трепать ему нервы.

В конце-то концов, решила я, что надо поиметь и совесть. 'Ага, с особым извращением', — высказалось моё незасыпающие ехидство. Я только вздохнула и решила подняться и отправится на поиски мужа, как объявился он сам, родимый.

Расхристанный, с подбитым глазом, взъерошенный, а на сидалище не хватало куска ткани, зато в руках он держал роскошный букет и бутылку, правда початую, вина.

— Вот, Лита, ик... это тебе, вместо того веника, ик, — протянул мне муженёк цветочки.

Сказать, что у меня не было слов, это просто подло занизить уровень моего ошарашенности этой сценой.

— Я тут подумал, — продолжил муж, не дождавшись ответа, — что был неправ, ик... и хотел сделать тебе приятное, ик... Кто знал, что садовник ушёл на праздник, ик... а вместо себя оставил собаку. Ик...Злющая зараза, — муженёк потёр укушенное место.

— Ты хочешь сказать, что влез в магазин садовника и ограбил его?! — поразилась я до глубины души, но ещё глубже была обида мужа.

— Как ты можешь? Я же аристо...ик.. аристократ, — с негодованием уставился он на меня, прижая к груди бутылку, как самое дорогое в жизни. — Я оставил ему десять золотых на столе, — вздёрнул он подбородок, окатывая меня своей герцогской надменностью с ног до головы.

— А синяк под глазом откуда? — решила я уточнить, совершенно не впечатлившись светлейшим гневом.

— Хм, упал я неудачно, — нахмурился муж. — Не будем об этом.

— Что это за вино? — спросила я.

— Император подарил при отъезде, сказав, что это твоё любимое вино и при случае стоит вместе распить бутылочку, если между нами будет недопонимание, — чистосердечно выдал герцог.

— Ги, не мог бы ты мне подать ээээ.... моё любимое вино? — попросила я, как можно спокойнее, внутри же ощущала клёкот лавы эмоций.

С готовностью протянув мне вино и цветы, муж уселся на край моей кровати. А я понюхала содержимое. Так и есть — зелье правды с парой капель какого-то возбудителя. Ну, Ран, теперь я тебя точно прибью. Какого чёрта ты выдал такое вино мужу? Был бы император здесь — вытрясла бы из него всю правду. Если не принюхиваться, то можно этих добавок и не заметить, тем более, что я сама случайно узнала, как они пахнут. Один из придворных однажды пошутил со знакомым и влил ему это зелье на балу. Весело было всем по началу, а потом было скандал и смена главы одного из кабинетов за мошенничество и множество разводов как следствие неувядающего правдолюбия. Я у лекаря потом попросила перенюхать все возможные элексиры и попыталась запомнить наиболее ходовые, чтобы так глупо не попасться. Но Ран же об этом не знал.

— Ги, а почему ты сам почал бутылку? — спросила я.

— Так я хотел выпить, а хозяин после нескольких чарок мне отказался наливать и посоветовал идти спать. Он сказал, что у него уже час как закрыто. А я вспомнил об этой бутылке, оставшейся в седловой сумке, и решил выпить, — чистосердечно рассказывал муж, заплетающимся языком. Он уже улёгся на спину на моей кровати и поглаживал мне щиколотки, всё дальше поднимаясь по ногам, а я всё дальше отползала от благоверного, рискуя свалиться и свернуть себе шею. — А потом подумал, что был несправедлив к тебе сегодня и решил исправить...

Продолжения не последовало — муж спал. Дожили: семейной жизни ещё и не было, а пьяный муж уже спит у меня в кровати. Вздохнув с облегчением или с досадой, я с трудом уложила этого лося на своей кровати поудобнее и укрыла его, чтоб не простыл. Надо же было так напиться. Алкоголик он что ли? Не замечала раньше, но всё ведь меняется.

Спать я ушла на его кровать, решив, что сегодня случилось и так много чего и с меня достаточно на один день событий, да и не хватало, чтобы он продолжил ко мне приставать ещё. Хотя... Нет, не надо.

Ночью мне снился ПиПеЦ (Петр Петрович Царицин) — всефакультетно горячо нелюбимый профессор, преподававший у нас языкознание и известный своей ненавистью к женскому полу, что на инязе можно было смело приравнивать к ненависти ко всем окружающим. Хотя вру, перед ректором, Татьяной Павловной, он стелился и лебезил, вызывая этим больше отвращения, чем своим женоненавистничеством. Ещё с первого курса я чётко усвоила примету, что он снится мне исключительно к гадостям, впрочем, как и встречается в реальности. Так что утром я поднялась пораньше, быстро привела себя в порядок и решила подстелить соломку, везде, куда смогу дотянуться.

Первым делом я рассмотрела вчерашнюю бутылку с вином. На дне была выведена руна непреодолимой жажды. Так-так, теперь понятно, почему Ги приложился к ней. А силён муж — противостоять этому знаку не так просто, как я уже поняла, нагулявшись скоморохом. Некоторые нечистые на руку владельцы таверн рисовали такие руны на кружках, вплетая в узоры, чтобы не были так заметны. Вообще-то это было наказуемо, но что делать с императором-нарушителем, кроме как выщипать ему по одной чешуйки из хвоста за такие шуточки. Гад он, пока ещё чешуйчатый, но это поправимо и я буду очень стараться. Бутылку я заныкала в своих вещах на всякий случай, не боясь этой руны — на меня это почему-то не дейстовало, что побуждала Фаю к экспериментам надо мною. Факт оставался неизменным — рунной магии я не поддавалась.

Ги ещё спал, к его чести, он не храпел и не разговаривал во сне и я решила поправить ему настроение и голову с самого пробуждения, чтобы не опасаться с его стороны каверз из-за похмелья, ухудшающего настроение.

Спустившись вниз, я заказала завтрак себе и лёгкий завтрак для белобрысого и для него же рассол. Вчерашняя подавальщика покосилась на меня с недоумением, но ничего не сказала, естественно. Я прихватила всё это и принесла наверх, нечаянно разбудив Ги.

— Лита, — хрипло прокаркал муженёк и схватился за белобрысую голову. — Что вчера было?

— А ты не помнишь? — хмыкнула я, плавно поддерживая панибратское общение, начатое вчера. — Выпей вот.

Покорно выпив рассол и даже не поморщившись, муж затих на несколько минут. Он что проверяет, всё ли у него на месте?

— Ги, вернись, я всё прощу, — выдала я, не задумываясь. Муж же, не знакомый с русской идиоматикой, даже дёрнулся, как от удара хлыста.

— Лита, что было ночью? Я обязан знать, — наконец-то твёрдо произнёс белобрысый, а я начала мучиться вопросом, что делать. С одной стороны, очень хотелось мужу подложить свинью и попортить нервы, с другой стороны, он же не виноват, что у меня характер пакостный и он ещё и ухудшился за ночь, повидавшись в астрале с профессором. Воспоминание о сне было той каплей, что перевесила пакостливость: не буду своими руками сегодня рыть себе могилу.

— А что ты помнишь? — не смогла я всё же удержаться от небольшого трепания нервов через ожидание.

— Ничего, в том-то и дело, — похоронным тоном выдал муж.

— Так и помнить нечего собственно, — улыбнулась я. — Ты где-то бродил полночи, а потом пришёл с букетом цветов, приобретённым у собаки садовника, и предлагал мне выйти за тебя замуж, — глаза мужа по мере моего повествования становились всё больше. Видя его замешательство, я рассмеялась.

— Да шучу я. Ничего не было и ничего ты не предлагал, хотя про собаку я и не соврала.

На его лице было написано такое облегчение, что я даже обиделась. Нельзя же так явно радоваться, что я не стану его женой. Ну, да ладно.

— Ги, ты лучше объясни, чего это тебя вчера так на выпивку потянуло?

— Сам не знаю, — пожал он плечами.

— И часто не знаешь, а тебя тянет? — съязвила я.

— Лита, если ты намекаешь, что я пьянчуга, то ты не права, — миролюбиво ответил муж. — Я и выпил-то всего пару кружек эля, перед тем, как хозяин решил закрыть таверну. Вот с этого момента я ничего и не помню.

Ясненько, чего-то там Ран с зельями перемудрил, вот и результат. Делиться своим знанием я не спешила.

— Ты согласна выехать через полчаса? — спросил муж.

— Конечно, — улыбнулась я. — Только давай позавтракаем перед этим.

Ги с благодарностью принял у меня поднос и мы мирно подкрепились перед дорогой.

После Дювелевых кочек местность шла довольно населённая, но всё мелкими деревнями, которые на карте даже постеснялись помечать, чтобы не вводить путников в заблуждение относительно обжитости данной местности. Перед нами раскинулась вересковая пустошь, с чахлыми берёзками то тут, то там. Голубое небо, тишина, отцветающий вереск... Я умиротворённо посматривала по сторонам, находясь в медитативно-блаженном состоянии пустой головы. Хотя, голова у меня и так пустая, даже иногда подумываю затычки в уши пристороить, чтоб так не свиствело между ушами и последнее не выдувало, но сейчас не было даже мыслей. Просто тишина. Неожиданно меня погрузили во мрак. Я чувствовала себя в смоле: что-то затягивает в темноту и нет даже возможности крикнуть. Моё сердце билось, как сумасшедшее, под подбородком, а конечностей я не чувствовала.

— Кто ты? — шипящий шёпот, прошёлся наждаком по и так оголённым нервам.

Ответить я не могла и чувствовала себя ещё беспомощней. Почему-то стала вспоминать свою земную жизнь. Вот я, трёхлетняя, лезу к тигрёнку в клетку молодняка в зоопарке и даже успеваю схватить добычу за хвост, а родители сзади не успевают меня перехватить на пути к полосатику. Пятилетней зависла на карусели вверх ногами, изображая перед благодарными зрителями летучую мышь и падаю, ломая ключицу. Ухожу под лёд на соседней речке у самого берега и сама выбираюсь в промокшей насквозь шубке, а потом прошу бабушку и сестру, стуча зубами от холода, чтобы они не говорили родителям и не расстраивали их. Воспоминания детства сменились университетскими эпизодами. Зачёт у Клавы Васильевны по зарубежной литературе XIX века с учебником, закреплённым под столом. Походы с друзьями в горы. Лев Владимирович Щерба — полный тёзка известного лингвиста и мечта девиц всего факультета, читающий лекции на одном дыхании со взглядом, направленным в небытиё, что он там видел, так и осталось загадкой. Экзамен, который ПиПеЦ... Вот к чему он снился! Я так и знала, что этот нехороший человек меня и в другом мире достанет своей пакостностью. Одна надежда на мир загробный — было бы хорошо хоть там с ним не столкнуться.

— Ты так жаждешь увидеть загробный мир? — проскрежетал тот же голос.

— Вот прямо мечтаю, — подумала я с сарказмом, говорить я всё так же не могла.

— Так посмотри, — хмыкнул голос. Теперь в неверном свете факелов я видела, что нахожусь в каких-то катакомбах, а передо мной соткалася прямо из воздуха мумия.

— Мама, — только и смогла выдавить я из себя.

— Но-но, я тебе даже не родственница, — сварливо проворчал призрак и помахал пальцем в воздухе прямо перед моим носом.

Глава 7

Чаще всего выход там, где был вход.

С. Лец

— И чего вам не сидится дома? — миролюбиво расспрашивала меня Ауза, ставшая призраком лет так двадцать тысяц назад. Она просыпалась только на Осеннее Благославление, которое было днём её смерти. История тогда получилась пренеприятнейшая. Дочка придворного мага, проезжавшего вместе с дочерью через вересковые пустоши, попросила отца остановится здесь на ночь как раз в этот день. Сначала всё было обыденно, но потом начались неприятности: в этот день как раз на этом месте собирались духи старейшин, похороненных здесь так давно, что даже памяти об их могилах не осталось. Осталась лишь традиция затягивать всех живых, проходящих здесь, к себе, пополняя ряды. Отец Аузы всё не лыком был шит и смог успешно развеять злобных призраков, а дочь, бывшая его лучшей ученицей, помогала родителю по мере своих сил. Только вот такая незадача: сам он умер от полного истощения сил, но не стал призраком, а Аузу, так же исчерпавшую себя, защитил амулет. Беда в том, что он привязал её своей остаточной силой к этому месту. Обычно, люди в этот день не совались на этот вересковый пустырь, а уж если кто и совался, то подпадал под рунную магию, над которой Ауза теперь была невластна, и уходил в небытиё, как бы бывшая магичка не жалела несчастного. Амулет высасывал жизнь несчастных, пополняя свою энергию, необходимую на защиту своей подопечной. Меня же затянуло в это межмирье, но по странному стечению обстоятельст я была жива. А на мужа, занятый мною, амулет особо и не покусился. Если верить призраку, то Ги лежит среди вереска без сознания, но особой потери сил нет. Наверное, моё непростое отношение с рунами и тут вышло таким вот образом боком. Впервые на памяти Аузы случился такой казус и она теперь сама не знала, что со мной делать.

— Отпустить, — высказала я робко предложение.

— Так я с радостью, — махнула рукой уже не пугавшая меня своей иссушенностью мумия. Теперь стало понятно, как она стала такой. — Только бы ещё знать как.

— А ты мне не покажешь амулет? — попросила я неожиданно.

— Покажу, — пожал призрак плечами. — А что есть какие-то идеи?

— Пока нет, но надо же посмотреть из-за чего всё это случилось, — объяснила я.

Передо мною лежал кулон в форме листочка гинкго из серебра. Вроде бы ничем не примечательная штука, а столько людей извёл. На обратной стороне подвески была вязь из рун. Прочесть их я не могла.

— Ауза, а ты их прочесть можешь? — спросила я свою новую знакомую.

— Конечно. Это отец вывел формулу для моей защиты, — пожала она плечами и не глядя на подпись по памяти прочла. — Капля крови привяжет и защитит. Подарит уменье и за край не отпустит.

— Получается, что этот артефакт, получив твою кровь, считает тебя хозяйкой и бережёт изо всех сил? — уточнила я.

— Да, я когда-то капнула на неё и взамен получила защиту и открытие способностей к частичной трансформации, ведь у нас в роду были драконы. Я смогла отращивать когти и даже бронировать кожу чешуёй.

— Если я капну на неё кровью, то что будет? — спросила я.

— Ничего, естественно. Ты же не знаешь вторую, закрепляющую часть формулы, которая активиру..., — призрак уставилась на меня, как на новое чудо света. — Лита — ты гений!

— Конечно, гений, — согласилась я, но тут же решила не сильно задаваться, ещё не понимаю, куда клонит призрак. — А что я такое сделала?

— Ещё ничего, но у меня есть мысль, — чуть ли не прыгала бывшая магичка. — Если амулет признает тебя хозяйкой, то я буду наконец-то свободна! — пояснила она своё воодушевление.

— А если не признает? — нахмурилась я, обдумывая возможные неприятности.

— Хм... давай не будем думать о плохом? — предложила Ауза.

— Я так не согласна, — упёрлась я похлеще барана. — Что будет?

— Помрёшь, — пожала плечами мёртвая паршивка. — А другого пути всё равно нет, так что выбирать-то не из чего.

— Ты меня утешила, — с сарказмом высказалась я.

— Если хочешь утешение, то могу тебе сказать, что с большой вероятностью всё получится. Так что прекращай упрямиться и давай заниматься делом.

— Погоди, — остановила я призрака, так и горящего энтузиазмом, и предприняла последнюю попытку отбояриться. — Мы же идём к Оракулу, а он, говорят, плохо действует на всякие артефакты.

— Да, ладно, — отмахнулась она, — я же была и ничего с ним не случилось. Прекращай выискивать препятствия и иди за мной.

Ауза показала, как начертить круг с рунами. Я попыталась было объяснить, что я и руническая магия — это несочетающиеся понятия, но Ауза только отмахнулась. Во мне же росло нехорошее предчувствие, что всё пойдёт не так, как себе представляет бывшая магичка.

— Немного подправить вот этот угол... ага... а вот тут немного чётче провести линию... да... здесь же недостаёт штриха..., — послушно я выполняла руководства.

Получалась причудливая вязь рун в круге и вокруг него: а я, наверное, смотрелась со стороны Хомой Брутом в церкви. Ведьма же не оставляла меня в покое и коммандовала дальше, штурмуя не хуже панночки мой обережный круг.

— Так, теперь достань вот из того сундука ритульный кинжал, — ткнула она в один из сундуков в углу пещеры, которым выглядело это старанное полуматериальное место между мирами.

Прекрасное изделие из серебра, золота и меди лежало передо мною. Сам ритуальный нож был прост по форме и не украшен самоцветами, но вот переплетение металлов в одном изделии было невероятно. Тут точно без магии не обошлось, я не могла себе представить, что можно так соединить в одном три таких разных по своим физическим качествам металла. На первый взгляд абстрактный узор складывался в лица, фигуры, сплетения рук и тел. Казалось, что картина эта живая и движется в свете магических факелов подземелья.

— Лита, ты что заснула? — позвала меня магичка.

— Ауза, откуда это чудо? — благоговейно произнесла я.

— Предки-драконы выковали, — пожала она плечами. — Только они способны так соединить несоединимое своим огнём и магией.

— Это невероятно, — прошептала я, всё ещё не в силах оторвать взгляд от острого клинка.

— Он и так останется твоим — ещё налюбуешься, — прервала меня мумия.

— А ты-то после стольких лет куда торопишься? — пробурчала я.

— Посидела бы ты с моё — тоже бы торопилась, — ухмыльнулась она. — Надоело, а тут освождение так близко.

— Освобождение, — хмыкнула я. — Ты уверена, что не неприятности на наши головы?

— Опять ты за своё! — возмутилась Ауза.

— Я осторожная, — оправдывалась я. — Ты ещё не знаешь моих счастливых способностей влипать в неприятности.

— Вот и будет тебе что-то действительно стоящее из способностей, а не только неприятности, — попыталась утихомирить меня магичка.

— У меня уже одна есть такая счастливая особенность, — возмутилась я.

— Какая же?

— Ну место пониже спины у меня чувствует неприятности и на данный момент оно так и вопит!

Призрак заглянула мне за спину и хмыкнула.

— Ничего не слышу! У тебя галлюцинации!

— Галлюцинации или нет, не знаю. А вот иллюзий я не питаю, — завелась я опять, проявляя какой-то нездоровый для меня пессимизм, и удивляясь сама собственному бурчанию.

Видимо, Аузе тоже надоело со мной возиться.

— А ну становись в круг и повторяй за мной! — рявкнула она, придав щелчком зубов неожиданно по-акульи зубастого рта мне ускорение.

Меня как ветром снесло в середину собственного художества и торжества криворукости. Призрак улыбнулась, не обнаруживая больше никаких признаков родства с опасным морским хищником.

— Вот так бы и давно, а то надоела ты мне своим брюзжанием, — миролюбиво высказалась она.

— А что это было? — слегка запинаясь спросила я.

— Ну на такие фокусы-иллюзии у меня ещё иногда хватает сил, — пояснила она. — Ничего бы я тебе, естественно не сделала, но ты меня просто довела.

— Ага, и в ответ ты решила меня довести до сердечного приступа, — возмутилась я.

— Всё, хватит, а то я тебя ещё покусаю, хотя и нечем, — прекратила очередную волну моих причитаний Ауза. — Повторяй за мной! Капля крови привяжет и защитит. Подарит уменье и за край не отпустит.

Я покорно повторила первую часть формулы.

— Теперь наколи немного правый средниц палец. Растяпа, я тебе не руку прошу располосовать и истечь кровью, а палец.

— А..., — хотела я было открыть рот.

— Молчать! Капни на амулет... прекрасно... на вот этот символ... да.... на этот... да.... и на этот....ну куда ты столько льёшь?... не хватало потом ещё за Гранью с тобою няньчиться и заботиться о такой одарённой, но не мозгами.... Молчать!... теперь повторяй.... Моя кровь — жизнь, основа, связь.

Слова давались мне немного тяжелее, чем до этого: всё же я раздолбайка, в том смысле, что так руку себе раздолбать только с моим везением.

— Повторяй, — требовательно произнесла Ауза, заметив, что руны начали наливаться кровавым светом, образуя коралловое ожерелье. — Земля — моя мать, воздух — брат, вода — сестрица, огонь — отец. Выхожу на крутой берег бурного моря и становлюсь с вами единой!

— ... на крутой берег бурного моря и становлюсь с вами единой! — из последних сил произнесла я: перед глазами вертелся хоровод вспыхивающих всеми цветами радуги рун, уводящих меня к свету. Откуда-то издалека нёсся отборный мат.

Мне снилось, что я сижу на колокольне, прямо надо мною висит огромный колокол, в который звонит гнусно хихикающий и подмигивающий мне ПиПеЦ, висящий на манер обезьяны на канате. Каждый удар разрывается у меня в голове атомным взрывом. Проснулась я от собственного стона. Рядом тоже кто-то похожим образом радовался жизни. Разлепив с трудом глаза, меня хватило на подвиг — скосить их на соседа-страдальца. Естественно, стонал Ги.

— Проснулась наконец-то, мерзавка, — раздался знакомый голос рядом.

— Ауза? — огляделась я вокруг, но пейзаж из мужа в вереске не изменился и даже не двигался.

— Я, проблематичная ты наша, — прошипел голос.

— Где ты?

— С тобой, зараза наша ненаглядная, — продолжала обзываться магичка.

— Что значит, со мной? — безуспешно пыталась разобраться я.

— Да тут я, талантливое безручище моё.

— Как тут? — не поняла я.

— Невидимая я теперь, благодаря некоторым безруким. А ты, ходячая неприятность, привязала и амулет к себе, а я всё ещё связана с ним, а через него и с тобою, — ласково произнесла Ауза, я было начала расслабляться, как она заорала пожарной сиреной. — Чтоб тебе икалось за Чертой!

— Погоди, как могло такое получиться? — удивилась я.

— Если б я знала, болезная ты наша.

— Прекрати обзываться, — решила я защититься от беспочвенных выпадов в мою сторону.

— Так что обзывается, горюшко наше? — делано удивился голос. — Я теперь невидима и бестелесна, но зато тебе теперь плешь проем, не беспокойся.

— Что здесь происходит? — грозный голос мужа прервал наши дальнейшие препирания. Белобрысый стоял рядом, нависая надо мною домокловым мечом. Я машинально потянулась к капюшону и вздохнула с облегчением: лицо закрыто надёжно.

— А ты не переживай, красавчик, — выдала Ауза. — Тебе вредно: морщины появятся, вместо заигрывающего подмигивания только нервный тик будет получаться, да вообще дёрганый будешь и бабы перед тобой больше плашмя падать не будут.

У мужа потемнели от злости глаза. Нет, это свинство. Аузу не отколотишь, а я буду крайней, как и положено шутам. Что делать? А, правильно!

— Ги, она и тебя даже обзывает! — обиженно выдала я и метнулась к растерянному мужу, обнимая его. А ничего так муж, приятно прижиматься и пахнет он сосновым лесом, как на берегу Балтики. Хм.. не будем думать обо всяком и всяких, особенно остолбеневших от такого напора.

— Лита, — осторожно отодвигая меня, начал муж, — кто тебя обзывает?

— Ауза, — сдала я свою новую попутчицу.

— Я тебя просто обожаю, а не обзываюсь, недотёпа ты наша, — поучительно произнесла магичка и продолжила. — А на тебя, красава, я вообще не собиралась напраслину возводить: такой мужик и без дела. Да я б тебя всего... ух, — выдала Ауза, — если б тело было, конечно. Так что не переживай, белобрысенький, я тебе ничего не сделаю, к сожалению.

— Лита, кто это? — завёлся муж по-новой.

Я вздохнула и рассказала сильно сокращённую историю с амулетом, приправленную ядовитыми замечаниями Аузы и моими вялыми огрызаниями.

— Вот и получилось, что мои сложные отношения с рунной магией привели к этой катастрофе, — со вздохом закончила я.

Нахмурившись уже в который раз за время моего рассказа, до этого момента молчавший муж наконец-то заговорил.

— Не вижу ничего страшного.

— Конечно, здоровяк, ты живее всех живых и тебе не нужно проводить вечность рядом с нашей шальной Литой, — завелась Ауза. — А я молодая и красивая теперь даже на перерождение не пойду.

— Фух, если моё соседство — единственное, что тебя волнует, — начала я сарказмом. — А то я уж было испугалась.

— Ты чего испугалась? — с подозрением спросила Ауза.

— Да я подумала..

— Аааа, это просто с непривычки думать, — тут же осадила меня эта мымра.

— Всё, замолчали, — рявкнул муж, не выдержав наших бабских скандалов. — Мы и так идём к Оракулу. А кто сказал, что нельзя призракам задавать вопросы? — отрубил он.

— Ладно, подожду, но тебе это ещё акунется, припомнится и долго будет икаться, — высказалась магичка напоследок и тут же сменила тон. — Красава, а ты женат? А то вдруг у меня тут тело нечейное подвернётся, так я...

— Не стоит, — оборвал посягательства муж.

— Что совсем ничего с тобой не стоит? — с обидой выдала Ауза. — Ну вот опять: красивая обёртка, а внутри какая-то чепуха, которая ничего не стоит.

Мужа сейчас точно родимчик хватит. Нет бы нашему приведению помолчать, а то я потом не отмоюсь, когда она перейдёт и на мою личность!

— Или ты замолкаешь, или я применю к тебе 'Бич духа', — с крокодильей лаской предложил муж.

В ответ стояла тишина. Ги хмыкнул и повернулся ко мне.

— Лита, если она тебе будет слишком досаждать, ты мне говори, — улыбнулся он довольно приветливо.

— 'Бич духа'? — спросила я.

— Заклинание для временного успокоения духа, — пожал плечами Ги.

— А просто развеять эту даму? — понадеялась наивная русская девушка.

— Она связана с тобой через амулет, а уж что ты там навертела с рунной магией, только Боги и знают, как, надеюсь, и Оракул. Не хотелось бы навредить тебе, — ответил муж. — Не знаю, как ты, а я не против продолжить путь.

Естественно, я согласилась.

— Нет, каков хам, а я к нему со всей душой, — не успокаивалась уже битый час Ауза и высказывала мне всё, что думает об этом 'кобеляке' гневным шёпотом, чтобы едущий впереди муж не услышал. Оказывается, Бич был штукой довольно своеобразной: обычно духи не чувствуют боли, а это заклинание заставляло их переживать смертельные муки, но при этом они не могли издать ни звука. Ужасная штука, если задуматься. Брр.

— Ауза, я тебе, конечно, сочувствую...

— Лита, начало вроде неплохое, но что-то мне говорит, что продолжение мне не понравится, — сварливо прервала меня магичка.

— Так, мне от тебя уже худо, — честно высказалась я.

— В каком смысле?

— Ты столько на меня вывалила за это время, что я, похоже, переела общения с тобою и меня может с такой скоростью даже стошнить, — прошипела я в раздражении.

— А ты не беременная, что тебя тошнит? — с сомнением протянула Ауза. — А то тошнит тебя, а виноватая вовсе и не я.

В этот момент я заметила, что муж деятельно прислушивается к нашему разговору. Нет, только подозрений, что у меня будет маленький императорский бастардик, мне только и не хватало.

— Ауза, не городи глупости, пожалуйста, — жёстко оборвала я её.

— Да, пожалуйста, только когда у тебя живот дальше носа будет, отговариваться будет поздно, — решила оставить за собой последнее слово магичка. — Теперь пока не позовешь — не появлюсь, и даже тогда, я ещё подумаю, — разобиделся призрак.

Ну замолчала и хорошо, а то мало ли, во что весь этот разговор мог вылиться. Но тут муж двинулся в мою сторону и я просто и без сверхестественных способностей поняла, что уже вылился.

— Лита, а тебе не опасно в таком положении путешествовать? — спросил муж строго.

Нет, это просто прекрасно: муж заботится о беременной от любовника жене. Совсем ошалели все вокруг.

— Ги, Ауза болтает чепуху, а тебе не стоит прислушиваться к её вымыслам, — расставила я всё по своим местам, хотя, судя по скептическому взгляду мужа, он на своей точке зрения так и остался. Вот странно, что он так легко поверил, что я могла понести от императора, учитывая их странности с браком и рождением магически одарённых детей. Надо будет распросить Аузу.

Последующие часы стали для меня серьёзным испытанием: муж, с подачи невидимой и неудавимой Аузы решивший, что у меня намечается маленький императрёнок, следил за моим состоянием и старался облегчить путешествие. Я медленно, но уверенно сатанела и грезила о собственной уютной пыточной для призраков. Потом я посмотрела на это под другим углом. Заботится в дороге? Прекрасно! Больше не дёргает, а Ауза замолчала и больше не показывается? Немного скучновато, но терпимо, тем более, что от магички, кроме мотания нервов, ничего не дождёшься. Если она и так дальше будет мне мотать нервы, то я точно чокнусь, потом сведу всех лекарей с ума, а потом меня торжественно выпрут из лечебницы и не пустят обратно, даже если помирать буду. Так что нечего заморачиваться, у меня всё прекрасно.

— Лита, ты не хочешь передохнуть? — спросил муж.

— С удовольствием, — ответила я, глядя на приближающуюся деревню с милым наванием 'Швиневеды'. Никакой живности с пятаками поблизости замечено не было, что разжигало моё топонимическое любопытство. Поселение было небольшим и выглядело не особенно зажиточным. — А тут постоялый двор точно есть? — с сомнением протянула я.

— Посмотрим. В крайнем случае, попросимся на постой. День уже близится к вечеру и мне не хотелось бы ночевать под открытым небом.

Через несколько минут поиска стало понятно, что постоялого двора нет, а пускать нас к себе никто не спешит, даже слыша привлекательный звон монет. Ни за что бы не сказала, что эти деньги кому-то из деревни лишние. Странно это.

— Лита, если ты не против, я бы хотел проехать ещё немного сегодня. Через час пути должна быть ещё одна деревушка. Я надеюсь, что там нам повезёт немного больше, — обратился ко мне Ги.

Не смотря на всю разумность такого решения, что-то не давало мне так спокойно собраться и поехать дальше. Где-то на краю сознания мелькало воспоминание, связанное с этим местом, но ухватить его не удавалось. В моей голове было столько всего, нечаянно, чаянно или даже отчаянно подслушанного при дворе, что до некоторых вещей нужно было ещё добираться через завалы разной ерунды, а кое-что всплывало из памяти совершенно несвоевременно, как наспех засунутые вещи из шкафа, пытающиеся выпасть неаккуратной кучей.

Может быть, это и глупости, но я решила, что мне важно остаться именно здесь. Осталась мелочь — объяснить герцогу, почему я хочу здесь остаться. Будем придерживаться того, что он и так обо мне думает: чем ближе ложь к тому, чему сам человек верит, тем проще поверить в невероятное, но так удобно укладывающееся в картину мира.

— Ги, — как можно мягче начала я. — Прости пожалуйста, но я, похоже, переоценила свои силы и боюсь, что сегодня уже не в состоянии двигаться дальше. Ты столько раз предлагал уже удачные возможности для постоя, а я отнекивалась, что теперь мне стыдно так вот расклеиваться, когда ты меня просишь о мелочи, — сделала я вид, что мне действительно не по себе. — Чувствую себя капризным ребёнком при этом.

— Лита, глупости, — пожал он плечами. — Посмотрим, нельзя ли уговорить ту последнюю старушку. Мне кажется, что она немного колебалась, отказывая нам. Ты не против, если я скажу, что ты ждёшь ребёнка и мне бы не хотелось им рисковать, так как тебе стало плохо?

Упомянутая старушка мне совершенно не понравилась: старая высушенная вобла со злыми глазами и сжатым в куриную гузку губами. Неприятная она и даже весёленькие тапочки с красными помпонами не спасали дела, а скорее подчёркивали какую-то неправильность этой неры. Но делать нечего, а мужу я ответила совсем иное.

— Спасибо, Ги, ты так добр, — улыбнулась я и напустила в голос мурлыканья, заставив мужа странно на меня посмотреть.

Старуха сначала и слышать ничего не хотела, но упоминание о моей 'беременности' неожиданно заставило её сменить гнев на милость.

— Конечно, неры, конечно, — заулыбалась она так, что мне стало страшно за неимеющегося ребёнка. — Нельзя же нере так переутомляться.

Эта неожиданная любезность разила на версту притворством и злобой. Захотелось развернуться и уехать прямо сейчас, а Рану послать весточку с просьбой провести в этом селении масштабную проверку с перетряхиванием подполов и последнего исподнего у каждого гражданина. Благо дело, тут не демократии разводят и кричать о произволе, сотрапах и прочем обычно никто не решается, тем более, что такие вот ревизии дело редкое.

Старуха постелила нам на сеновале, выдав одеяло и подушки. Ужина, правда, нам она не предложила, сославшись на то, что сегодня печь не топила, а самой осталось немного еды со вчерашнего дня. На том и разошлись с нею.

Сено было старым, похоже, прошлогодним. Странно. Только теперь мне пришла другая странность в голову: во всём селе не было живности. Люди были, а животных не было. Не стоял гомон гусей, не лаяли собаки, не было мычания недоенных коров. Даже птицы не чирикали. Тишина, как на вересковой пустоше, разрывалась изредко скрипом калиток на ветру или шелестом ещё не облетевшей листвы.

Рядом размеренно дышал муж, похоже, уснувший сразу, положив голову на подушку. Постепенно дремота заволакивала и мои глаза. В голове несколько раз повернулось название деревни и выволокло за собою хвостом воспоминания об этом месте, мгновенно согнавшие сонливость и заставившие меня застонать. Какая же я самонадеянная дура!

Глава 8

Ты не одинокий: рядом за углом

Ждут тебя с надеждой человек и лом.

С. Лем

Мне вспомнились последние доклады как раз из этой местности. Пропал какой-то караван, посчитавшийся утопшим в болотах. Говорят, что как раз в тот день было дождливо и даже дороги развезло до состояния топей. Потом пришли на ум новости полугодичной давности, что были жалобы на пропадавших понемного людей, но стража не нашла ничего подозрительного и опять списали всё на случай: утопли, задрали звери в лесу, подались в чужие края. Совсем уж безосновательными таки рассуждения не были. Частенько так и случалось, но, по-моему, я с моим невезением таки допрыгалась. Всё же ПиПеЦ в таких количествах был мощным аргументом в пользу больших неприятностей, а я человек, умеющий делать выводы из очевидного опыта. Накрутив себя до состояния 'сейчас взвою', я решила поделиться с окружающими своими печалями. Гадский муж спал, оставалась магичка. Я уже было открыла рот, чтобы позвать Аузу и хоть с нею обсудить какой-никакой план, как рука Ги плотно закрыла мне рот.

— Лита, успокойся, — прошептал он мне на ухо. — Сделай вид, что спишь.

Послушавшись его сиятельную блондинистость, я расслабилась рядом с ним. Со стороны мы, наверняка, выглядели как обнимающаяся во сне парочка, лежащая лицом друг ко другу.

— Умница. Я всё тебе потом объясню. Как только я скажу 'сейчас', ты хватаешь амулет Аузы и произносишь 'Варнассэ э метья улуг', — прошептал он. — Запомнила?

Кивнув, я прикоснулась свободной рукой к амулету. Моё сердце билось где-то под горлом и меня начало потряхивать от напряжения. Я уже поняла, что в деревне поселилась какая-то гадость. К сожалению, такое встречалось в этом мире, хорошо, что очень редко. Если я правильно поняла объяснения Рана и Фаи, то всяческие твари были результат горе-экспериментов учёных-магов. Всё же думать, а потом делать не у всех получается. Скорее, наделают всякого, а потом, если это 'всякое' не съест, то думают. Житейская история для обоих миров. От дальнейшего философствования меня отвлек скрип входных ворот.

В кромешной темноте зажглись красные глаза в лучших традициях ужастиков. Только я вот и дома-то не очень жаловала этот жанр, сидя в безопасности в собственной квартире. Тут же речь шла о реальности и я чуть было не рассталась с душой, ушедшей сначала в пятки, а оттуда уже жаждущей отправиться куда подальше от этой жути и только вперёд и вперёд в неизвестные дали, что очень даже правильно. Вперёд нам по-любому: либо грудью с орденами от Рана за усекновение какой-то твари, либо белыми тапками. Заберите меня отсюда! Домой в одинокую и холодную постель, не согретую разными монстрами!

— Сейчас, — рыкнул муж и, потхватившись с нашего ложа, выпустил струю чистого пламени, ослепившую меня после темноты. Со стороны красных глаз послышался вой, но не обречённый или предсмертный, как по мне, а какой-то разозлённый.

— Варнассэ э метья улуг, — заорала я с перепугу, хватаясь за амулет, который ответил мне сияющим золотом щупом, который устремился вслед за огнём. Золото опутало странную фигуру, состоящую из ломанных углов и как бы схлопнуло её в шар, который щуп бодренько затянул в амелет. Мне даже послышалось сытое икание артефакта, но это было явной галлюцинацией.

В сарае зажёгся магический огонёк, осветивший всё вокруг. С большой опаской я бросила взгляд в ту сторону, где были красные глаза. Там сиротливо лежала кучка пепла на забавных тапочках с красными помпонами. Теперь картина тоже была неправильная, но действовала на сей раз крайне успокоительно на мои расшатанные нервы.

— Лита, ты как? — обеспокоенно поинтересовался муж.

— Со мной всё хорошо, — искренне ответила я, с удивлением осознавая, что это правда. Ничего не случилось плохого, но теперь на меня накатило такое облегчение, что меня начало потряхивать. — Не быть мне героиней и грудью с ординами не щеголять, — попыталась я отшутиться, но получилось плохо и как-то даже жалобно.

В ответ Ги просто шагнул ко мне и обнял, поглаживая успокаивающе по спине.

— Ты молодец, Лита, — наконец-то сказал он, когда я немного отогрелась в его объятьях и перестала подрагивать. В его руках я чувствовала себя спокойно и надёжно укрытой от всех невзгод. Было просто приятно чувствовать, что кто-то сильнее тебя о тебе заботится. Я уже и забыла, что так бывает. Ран меня, естественно, иногда по-дружески коротко обнимал, но это случалось так редко, что я могла сосчитать их по пальцем одной руки. — Не каждый мужчина бы не испугался морканта, — продолжил между тем муж.

Мне стало горько, что я одна на всём белом свете, и даже мелькнула мысль, что, наверное, не так уж плохо было бы три года тому назад остаться с Ги. Но такие мысли я быстренько выкинула из головы: не стоит думать о том, что уже прошло. Вместо этого я сосредоточилась на насущном.

— Моркант? — спросила я. Что-то мелькало на самом краю сознания, но уловить воспоминание я не могла.

— Да, пренеприятнейшая старуха оказалась именно им, — кивнул Ги, всё ещё поглаживая меня по плечам и не отпуская. А я по своей дурости и не стремилась отодвигаться. — Этих тварей вывели несколько тысячилетий назад и, к счастью, почти совсем истребили. Я и сам считал, что их уже нет. Но нам повезло на такого посмотреть, — с энтузиазмом закончил мужинёк, а я посмотрела на него с подозрением.

— Что значит 'повезло посмотреть'?

— Так это же редкость, — простодушно пустился в объяснения муж. — Может быть, последний экземпляр, — с живостью он продолжил, а я начала внутренне заводиться от его воодушевления.

— Ээээ, Ги..., — начала я издалека, — ты что рад, что встетил морканта?

— Конечно, — с удивлением посмотрел муж на меня. — А ты разве нет?

— Ги, да я чуть не померла от разрыва сердца, — прошипела я. — Какая уж тут радость.

— Ой, Лита, не городи чепуху, — отмахнулся муж. — Ну испугалась, что понятно, но ты же совсем не растерялась и прекрасно справилась с управление амулетом. Тем более, я более чем уверен, что амулет тебя бы спас. Такое потом детям можно рассказывать, как страшную сказку, — Ги искренне недоумевал.

— Ги, ты точно здоровый? — скривилась я.

— Если это намёк на моё душевное здоровье...

— Не намёк! — перебила я. — А прямой вопрос. Ты чему радуешься?

— Что выжили, посмотрев на это чудище и успешно подтвердив мою гипотезу, что это чудище нельзя взять магическим огнём и что только, забрав у него полностью энергетическую сущность, можно разрушить связи, — охотно объяснил мне этот маг-теоретик. Всё, задумываться о будущем и идти к Оракулу смысла больше нет: сейчас я этого энтузиаста от науки прихлопну, меня посадят и жить я буду недолго, но счастливо, что избавила мир от этого горе-учёного.

— Ги, а что нам грозило, если бы твоя теория не подтвердилась и амулет меня бы не защитил? — ласково спросила я. Знающие люди бы уже искали убежище от Литы в гневе, но муженёк-то меня толком ещё не знал.

— Морканты высасывают жизнь, а тела оставляют своими марионетками, поселяясь в одно из них и командуя остальными, обеспечивая себе защиту, — начал объяснять он.

— А мы ему зачем понадобились?

— Он, скорее всего, набрал достаточно энергии, чтобы размножиться, а сделать это проще всего с эмбрионом, который будет тянуть силу матери, чтобы родиться полноценным моркантом.

— А что теперь с жителями деревни?

— Я надеюсь, что они просто обессилены и сейчас приходят в себя. Не думаю, что нам ещё что-то сегодня может грозить.

— То есть ты уже с самого начала заподозрил, что за гадость тут завелась? — шипение мне удавалось сейчас, как никогда раньше. Гадюшное настроение сказывается, видимо.

— Конечно, — кивнул он. — Сначала я просто хотел поехать дальше и просто сообщить столичным магам, но когда ты попросила остаться, то решил, что, наверное, так даже лучше и это редкая возможность.

Это стало последней каплей. Оглядевшись вокруг, я зацепилась взглядом за какую-то палку непонятного назначения. Схватив это нехитрое оружие, я пошла на мужа, смотревшего на меня с интересом энтомолога, заметившего неизвестное науке насекомое. Занести палку мне дали, но воть стукнуть от души — нет. Ги перехватил, смеясь, орудие возмездия и дёрнул за него слегка, так что я влетела в него со всей души, врезавшись в его крепкое тело. Из меня выбило воздух при ударе, а теперь я не дышала, ощущая, как муж меня обнимает. Он стащил с моей головы капюшон, а я уткнулась ему в грудь, пряча лицо и чувствуя, как он гладит и перебирает мои волосы.

— Ты такая забавная, когда злишься, — промырлыкал голос надо мной и нежно взъерошил мне волосы. Не устояв, я потёрлась щекой о его грудь. Вот почему именно с ним мне хочется быть просто слабой и полностью полагающейся на него? 'Может быть, именно потому, что он привык власти и в нём чувствуется сила, помогающая ему справляться с трудностями и бедами?', — шепнул предательский голосок. Нет, я не за этим три года скоморошила, чтобы меня опять поймали. Загнав поглубже слабость, я нащупала капюшон и накинула его обратно, скрывая лицо и отступая от него на шаг. Мне хотелось возвести между нами хоть какую-то преграду, предотвращая его опасные нежности, которые помогали ему подобраться ко мне слишком близко. Под кожу. В сердце. В душу.

— Лита, ты задумывалась, что будешь делать, когда надоешь Императору? — раздался в тишине голос Ги.

— Ты меня так замуж зовёшь? — съязвила я, перепугавшись собственных мыслей.

— Нет, — просто ответил муж. — Но ты мне нравишься и пока я не женился и не принёс обет верности супруге, я бы хотел быть рядом, даже после женитьбы я бы желал позаботиться о тебе.

Значит, зовёт содержанкой. Стало противно и из-за себя, играющей роль фаворитки, и из-за мужа, зовущего первую встречную в свою постель.

— А потом? — с каким-то нездоровым любопытством спросила я. Мне казалось, что я с ног до головы в грязи и ещё немного гадости на мой счёт ничего не изменит. Я ошиблась.

— Прости, но у меня уже есть кандидатка на роль жены и тут уж ничего не попишешь, — пожал он плечами. — Я бы просто знал, что ты и ребёнок ни в чём не нуждаетесь.

— А место любовницы, значит, ещё вакантно? — спросила я.

— Да, — односложно ответил муж.

— И давно? — не могла угомониться я.

— Да вот уже года три, — пожал он плечами.

— А что ж так?

— У меня три года назад погибла жена, с которой я прожил двадцать лет.

— Мои соболезнования, — автоматически произнесла я, а потом мысленно усмехнулась такой вот иронии: соболезновать печали мужа о собственной смерти.

— Спасибо, — пожал он плечами, — но это был брак по договорённости да и мы с женою были по сути чужими.

Какое дипломатическое описание нашего брака! Да тут прослезиться недолго от умиления таким перевиранием правды. Нет, теперь я точно хочу его крови и желательно из яремной вены вёдрами. Внешне же я постаралась не выказывать своего раздражения и вести и дальше непринуждённую беседу, радуясь, что моё лицо надёжно скрыто и жажда убийства, написанная на моём лице, не может быть замечена. Всё же интересно услышать иногда альтернативную версию собственной истории.

— Если у вас были такие неважные отношения, то было бы совершенно естественно на твоём месте завести себе постоянную любовницу, — произнесла я, надеясь, что в моём голосе сквозит бесконечное понимание, а не язвительность.

— Да как-то не складывалось, — пожал плечами муж. — Управление землями, надежда, что в браке всё образуется и просто иногда черезмерная переборчивость не давали.

Беееедненький! Ага. Сейчас всплакну и утрусь белоснежным батистовым платочком, которым ему очень хочется помахать в последний путь. Преположим, что он не врёт, но зачем ему я? Только если.... Нет, не может же он быть таким гадом.

— Ги, но ты же мог бы предложить это любой женщине и она бы с радостью согласилась, — начала я издалека, стараясь выиграть время, чтобы успокоиться и задать интересующий меня вопрос как можно более ровно.

— Пока что никто мне настолько не понравился, — улыбнулся муж.

— Ты же меня пока ещё не видел даже, — попыталась зайти я с другой стороны.

В ответ же муж притянул меня к себе и обнял, поглаживая меня по спине и положив подбородок мне на голову.

— Мне нравится в тебе другое. Ты очень разная, смелая, но ранимая и заботливая, — вот и отливается мне рассол, — ты умна и остра на язык, с тобой не скучно, — уже и пошутить нельзя, — мне с тобой приятно даже молчать и почему-то в тебе есть что-то знакомое, но давно потерянное, заставляющее заботится о тебе. А ещё ты приятно пахнешь.

— А как быть с ребёнком Рана? — решила я всё же продолжить распрос, встряхнувшись и старательно собрав плавящееся в его руках тело обратно, хотя и не хотелось. Мне нравилось вот так вот прижиматься к его сильному телу, чувствовать тепло и принимать незатейливую ласку.

— Он знает о ребёнке?

— Нет, — честно ответила я. Ран не может знать о том, чего нет и быть не может, но этого мужу я, естественно, не сказала, устав доказывать что-то.

— Ну и прекрасно, скажем, что это мой, — просто ответил он, подтверждая мои худшие подозрения. Всё же жизнь при дворе доделала то, что успешно начала жизнь в капиталистическом обществе с его меркантильностью.

— Вот так просто признаешь чужого ребёнка наследником? — отодвинулась я от него, холодея душой.

— Если я не женюсь и не произведу наследников, то могу назначить этого ребёнка в таким случае своим приемником, — спокойно объяснил он. Его ровный тон отличался от той бури, что драла мою душу.

— Как благородно с твоей стороны, — произнесла я холодно. — Давай спать, я ужасно устала.

— А твой ответ?

— Я подумаю.

Ложь. Тут и думать нечего. Ги решил подстраховаться и обеспечить себе сильного приемника. А кто может быть сильнее потомка императора? Может быть, со временем он и замахнётся даже на императорский трон с таким-то козырем в руке. Нет, всё же политика — это грязное дело. Винить мужа я не могла. Всё же он герцог и должен думать о том, как укрепить положение своего рода. Понимать-то я понимала, но соглашаться не буду. Горько было попасть в то же самое положение, что и три года тому назад, — кобылы для производства благополучного потомства. Правда, теперь мне ещё прилагается и некоторая благосклонность и интерес мужа, но вот только в качестве содержанки, а не герцогини. Естественно, глупо было бы считать, что я могу жить вне всей этой политической возни. Государство привязывает людей самыми различными способами к себе и к исполнению законов: работой, безопасностью, обеспечением детей, собственностью. Тот же, кто не нуждается ни в чём этом, государству не просто не нужен, а такой человек опасен, ведь только он и свободен. Я же нуждалась во всём этом, становясь зависимым винтиком. Наверное, стоит поразмыслить над тем, как я сама хочу строить дальше свою жизнь и какую ответственность готова перенять.

Рядом спал теперь уже по-настоящему Ги, своим равномерным дыханием убаюкивая и меня.

Проснулась я в тепле, в коконе объятий Ги, который своим дыханием щекотал мне шею. Его рука стальным обручем сжала меня за талию, но неудобно мне не было. Всё же я давно не просыпалась вот так с мужчиной и уже забыла, как это приятно и наполнено чувственными моментами: тепло кожи, биение сердца и запах. Неосознанно я поёрзала, прижимаясь спиною к мужу плотнее.

— Лита, — прошептал муж, — если ты продолжишь, то озвучивать своё решение тебе уже не будет необходимости, — усмешка пробилась в голосе, — ты примешь моё предложение самым приятным способом, который я только могу себе представить.

Остатки сна мигом улетучились и я бодро подпрыгнула с нашего соломенного ложа. Жажда деятельности заставляла меня двигаться очень быстро и подальше от мужа, который вторил моим мыслям негромким приятным смехом, отзывавшимся на мне неблагоприятным образом: желанием вернуться к нему обратно и припомнить картинки из Камасутры, чтобы их все применить на практике и, желательно, не по одному разу. Разозлилась я, естественно, на себя за собственные неприемлимые мечты, но аукнулось, как водится, окружению.

— Я прошу Вас обращаться со мной уважительно, — вздёрнула я нос.

Ги с удовольствием наблюдал за мной, заставив задуматься о том, что же он такое видит. Осмотр закончился моим визгом и судорожной попыткой стянуть вместе приспущенный корсет. Нет, ничего достойного специфических журналов для мужчин всех возрастов не было заметно, но всё же было заметно больше, чем пристало аристократке, задирающей нос и отчитывающей своего собеседника за неуважение. Представив себе, как я смотрелась со стороны ещё пару минут назад, меня затопило чувство стыда, опалив щёки огнём. Я уже и забыла, когда так краснела в последний раз. Моё счастье, что лицо так и осталось закрытым, а цепочка с кольцом и родовым артефактом очень длинная и её не было видно.

— Лита, твоя попытка была успешной, — с удовольствием произнёс Ги.

— Какая попытка? — буркнула я, всё ещё переживая за свой моральный облик. Совершенно зря, как мне тут же доказал Ги.

— Ты же хотела расшевелить мою совесть? — с усмешкой спросил муженёк и, дождавшись моего кивка, продолжил. — Но боюсь тебе придётся ограничется шевелением других моих частей тела, — закончил он с такой похабной усмешкой, что я невольно опять покраснела. Если дело и дальше пойдёт так, то мне точно грозит родимчик. Продолжать разговоры меня не тянуло, а вот свежего воздуха не хватало: грудь спирало желанием совершать действия, грозящий наказанием по уголовному кодексу, сердце стучало в такт пулёметных очередей и перед глазами невольно вырисовывались круги мешени в тире с центром на лбу дорогого супруга.

Молча развернувшись, я направилась к выходу. Мир за воротами сеновала разил наповал: сначала ярким светом,а потом приветственным рёвом жителей деревни, принятым мною по началу за народное восстание. Дверь я захлопнула обратно, прижавшись к нею спиной и переваривая увиденное. Последовательное исследование зрительных воспоминаний успокоили меня: ни вил, ни лопат, не говоря уже о другом оружии, у народа не было. Разве что цветы в руках.... 'Но не венки же!', — проснулся здравый смысл.

— Лита, что случилось? — тут же подлетел ко мне Ги, обнимая и прижимая к себе.

— Там.... там.... , — я затруднялась объясниться. — Вот.

— Хм... не очень понятно, но разберёмся, — хмыкнул Ли и отодвинул меня за свою спину перед тем, как распахнуть дверь повторно. На его ладони лежало живое пламя.

Повторная встреча с народом сначала пошла по накатанному мною сценарию, но приветственные крики сменились довольно быстро недоумённым молчанием. Я с интересом выглянула из-за Ги на народ, который с удивлением смотрел на архимага. Надо разрядить обстановку, а то что-то мне уже не нравятся шарящие в поисках вил взгляды.

— Здравствуйте, люди добрые, — вышла я уже полностью из тени и склонила голову. На плечо легла тяжёлая рука мужа и сжала его. — Простите, что мы так неприветливо встретили вас сейчас, — произнесла я как можно мягче и пнула локтём назад, встречая твёрдый торс мужа. К счастью, сигнал был понят правильно и магический огонь потух, — но мы немного переволновались ночью и просто не выспались, — закончила я с милой улыбкой, которая только и была видна из-под капюшона.

В ответ на мою душевную и проникновенную речь люди только переглядывались, но обнимать нас и бросать в воздух чепчики не спешили. Впрочем, за вилами гонцов не посылали — и на том спасибо. Через некоторое время началось брожение масс, от которых отделился народный представитель — невысокий, худенький старикан с выдающимся во всех смыслах носом. Не удивительно, что он такой мелкий сам, ведь вся сила ушла в рост этой гордости.

— И мы приветствуем вас, неры, — неожиданно пробасил старикашка. — Это вы ночью извели старуху?

— Мы, — ответил Ги и я почувствовала, что рука на моём плече слегка сжалась, как бы приготовившись в случае опасности дать отпор.

В ответ народ дружно начали кланяться, а кто-то даже бухнулся на колени от избытка чувств, смутив и даже возмотив таким поведением мою душу, выращенную в официально внеклассовом и несословном обществе. Ги же никак не проявил внешне неприятия такого раболепия. Первым выпрямился носатый и за ним и остальные.

— Мы вам благодарны за избавление от этой страховыдлы, — поблагодарил он искренне.

Спиной я чувствовала расслабление Ги.

— Вы не расскажите нам, что произошло, что у вас завелось чудище? — спросил муж. Правильно, надо выяснить, откуда это безобразие здесь объявилось.

— Ох, долгий это разговор, — пробасил старик. — В ногах правды нет. Пойдёмте ко мне в избу, там и расскажу вам всё, что сам знаю.

Изба носатого старосты была немного неухоженной, но был хлеб и травяной взвар. Видимо, еда начала заканчиваться, а тут зима на носу. Я забеспокоилась, но решила пока не делать преждевременных выводов и послушать, что расскажут. История была нехитрой. Мальцы соседские забрели в начале лета в лес довольно далеко и наткнулись на руины, в которых лежал стеклянный сосуд, запечатанный намертво воском с рунами. Решив, что это какие-то снадобья, мальчишки оттащили находку знахарке, той самой старушенции с красными помпонами. Ги немного прищурился. Я, конечно, не умею читать мысли, но, по-моему, муженёк как раз сейчас задумался, что было нарушено одно из правил короны, гласящих, что такие вот находки в руинах подлежат контролю мага на вредоносность. Хотя и с Аузой у меня получилось не по правилам. Кстати, она не показывается совсем. Может исчезла? Потом проверю. И я опять сосредоточилась на разговоре.

Оказывается, после того, как моркант занял тело старухи, он тихой сапой начал тянуть энергию со всего живого в деревне. Люди всё видели и понимали, но противоставить ничего не могли. Даже пожаловаться было невозможно. Реальность как бы двоилась: с одной стороны — они занимались ежедневным трудом, но как-то медленно и бездумно, а с другой — видели всё, что видела старуха, а она плотно держала нити их жизней в своих руках. Первыми подохли животные, выпитые до дна. С ужасом и бессилием жители наблюдали, как слабеют их дети, но сделать ничего не могли. Меня поразило, что одним из подлых свойств этой связи с этой дрянью была и взаимная эмоциональная связь людей. Они чувствовали отчаянье и боль друг друга и таким образом ещё больше питали эту гадость. У меня похолодело в груди от осознания того, что они пережили, ощущая боль друг друга, как свою, и как близко находились живущие здесь от ещё большей беды — потери детей и полного вымирания. Я сжала под столом руку Ги, чтобы почувствовать тепло в моих заледеневших руках. Ласковое пожатие и поглаживание моих оледеневших пальцев принесло тепло и на душу.

Когда мы вчера пришли и остались, жители уже совершенно отчаялись. Жалость и тоска затопили их, но сделать они ничего не могли. А ночью они с ликованием наблюдали конец твари и почувствовали, что наконец-то свободны.

Дальнейшее было нам известно, но меня волновал другой вопрос, который однако первым успел задать муж, до того, как я открыла рот.

— Как вы намереваетесь перезимовать? — спросил он. Эта тема волновала и меня. Запасы они подъели, а новых за лето не наготовили почти, находясь в этом кошмаре. Животных не осталось.

— Подадимся, наверное, к родне на зиму, — вздохнул он. — А весною начнём всё сызнова.

Он не жаловался и ничего не просил, вызывая ещё больше уважения к себе.

Муж поднялся и без слов покинул избу. Старик остался сидеть, погружённый в свои мысли. Через несколько минут Ги вернулся.

— Завтра прибудут возы с продовольствием и каждому двору выдадут безпроцентный займ на пятьдесят лет на покупку живности, — муж положил на стол гербовую бумагу. — Вот личный приказ императора на сей счёт.

Я исполнила то, о чём мечтал сейчас старик, глядящий на благодетеля глазами, полными непролитыми старческими слезами: я бросилась на шею мужу и обняла его.

— Спасибо, Ги, — прошептала я.

— Может быть, ещё что-то сделать для людей и ты меня поцелуешь и примешь моё предложение? — прошептал мне на ухо муж, улыбаясь. В ответ я только отстранилась, но муж всё равно как-то странно улыбался, посматривая на меня.

Глава 9

Перпетум кобеле.

Ф. Раневская

С жителями деревни мы распрощались в самых тёплых выражениях и с заверениями вечной благодарности. Выехав за пределы поселения, я решила позвать Аузу. Мне было неловко оставаться с Ги наедине, да и пора было выяснить, куда делась эта мерзавка.

— Ауза, — нет ответа. — Зараза моя дорогая, — добавила я ласки в голос и после продолжительной паузы обратилась к мужу. — Ги, похоже, у нас счастье — эта невозможная магичка нас покинула, — радостно заявила я, не особо рассчитывая на успех

— Не дождётесь, — буркнула Ауза. — Я за вами и так наблюдала, просто молчала.

— О, блудный дух объявился, — хмыкнул Ги.

— Не объявился, — улыбнулась я, — её, к счастью, не видно.

— Да на вашем фоне, даже если бы я была материальна, не бросалась бы в глаза, с вашей-то дуростью, — прошипела Ауза.

— Зато её хорошо слышно, — добавила я.

— И не говори, — поддержал меня Ги.

— Спелись, — подытожила магичка со вздохом. — Вы когда амулету ещё какую-то гадость скормите в следующий раз, то подумайте обо мне: меня от морканта до сих пор мутит — такая он мерзость.

— Так это ты его съела? — удивилась я.

— Не я, а амулет, но он поделился энергией и со мною, видимо, по старой памяти. Да и многовато ему одному было — он мне излишки сбросил.

— Ауза..., — начал Ги теоретический разговор с магичкой о такой возможности. Нет, некоторые слова из их беседы я понимала: энергия, вектор, направление приложения, коэффициент, гиперактивация энергетических каналов, корреляция, независимые вариабельные составляющие.... Бррр, жуть какая, так можно и инсульт от перенапряжения гуманитарию обеспечить. Эта парочка же, по-моему, прекрасно понимала, о чём они так самозабвенно спорили. Если так и дальше пойдёт, то я заткну себе уши и будет мне счастье: не услышу больше этой жути и остатки мозга сквозняком не выдует.

Наконец-то эти двое закончили эту интеллектуальную пытку и Ги обратился ко мне.

— Лита, мы сейчас приближаемся к Старому Лесу. Я тебя прошу далеко от меня не отъезжать, — попросил меня муж.

— Почему? — заинтересовалась я.

— На всякий случай, — лаконично отрезал муженёк, возмутив меня.

— Так он же не железный, — язвительно протянула Ауза.

— Именно, — кивнул головой Ги.

— Вы о чём? — совсем запуталась я в этих намёках и недоговоренностях.

— Ты, горюшко луковое... — начала было Ауза.

— Я бы попросила! — прервала я магичку.

— И не проси, магнит неприятностей, я тебе сейчас всю правду выскажу и не промолчу, — завёлся призрак. — Ги, у тебя в герцогстве, например, бандиты есть? — неожиданно сменила она тему и собеседника.

— Конечно, как и во всяком уважающем себя герцогстве, — пожал он плечами.

— Это ещё почему? — удивилась я. — Я думала, что в уважающем себя герцогстве как раз нет преступности.

— Вот ещё, — фыркнул муж. — Преступность есть всегда и чем богаче страна, тем больше искушения для тех, кто почему-то остался не у дел. У меня при дворе есть несколько воровитых стряпчих, но они не зарываются и следят друг за другом, чтобы остальные тоже не сильно зарывались.

— И ты это терпишь? — удивилась я.

— Не терплю, а не вмешиваюсь пока.

— Пока что? — но ответить он не успел.

— Ги, женись на ней! — вмешалась Ауза по-новой, заставив меня подпрыгнуть.

— С чего такие заявления? — удивился муженёк.

— Так у тебя же есть бандиты, которых ты поймать не можешь. А если заслать нашу Литочку, к которой все гадости липнут, то они сами повылазят и тебе останется только их повязать, — с лаской закончила эта негодяйка. У меня от такой наглости даже речь отбило.

— Ну зачем же так кардинально управляться с преступностью? — улыбнулся муж. — Они не так много натворили ещё, чтобы на них Литу спускать.

— Убью, — только и смогла просипеть я.

— Вот видишь, какая она кровожадная, — изголялся муженёк надо мною. — А ты сразу их под высшую степень наказания подводишь, Ауза. Так нельзя.

Пошарив по седельным сумкам, я нашла наконец-то нечто подходящее: наспех засунутую туда толстенную книгу о приключениях, бессовествно спионеренную из императорской библиотеки. Думала почитать по пути, если станет скучно, а тут представилась другая, не менее заманчивая идея использования увесистого тома.

— Вот видишь, Ауза, — уворачиваясь и посмеиваясь, продолжил Ги, — какая Лита буйная. Таких нужно держать в крепких руках, — последние слова он легко перетягивая меня с лёгкостью к себе в седло и обнимая так, что я едва могла вздыхать, но это не помешало мне начать ругаться. Я даже испугаться не успела, настолько легко он провернул этот цирковой трюк. Это ж сколько силищи в Ги!

— Совсем ошалели...

— Совсем забыл, что и рот надо прикрыть, — произнёс муж, улыбаясь, и наклонился ко мне, властно накрывая мои губы своими, подчиняя и завоёвывая. Уверенные и не терпящие сопротивления поцелуи сменились нежностью и лаской, как только он почувствовал мой отклик. А не ответить на такую пылкость, щедро приправленную опытом, было невозможно. Я плавилась в его руках, хватаясь за его плечи как за последнюю соломинку перед тем, как утонуть в омуте ощущений и жара. Хотелось прижаться к нему полностью, впитывая его всей кожей, стать с ним одним целым... Быть...

— Я жду твой положительный ответ, — промурлыкал муж мне на ухо, прервав поцелуй и вырвав меня из обволакивающего разум безумия.

— Что? — я всё ещё не могла сконцентрироваться и понять, что он говорит.

— Ты же принимаешь моё предложение, хорошая моя, — прошептал муж, легкими поцелуями обводя нижнюю половину лица.

— Предложение..., — бездумно повторила я, млея от ласки.

— Скажи 'да', Лита, — голос Ги завораживал, изгоняя любые посторонние мысли из головы. Да и вообще все мысли. Я могла только чувствовать и отвечать каждой частичкой души. Мне не хотелось, чтобы это мгновение кончалось и если для этого надо только согласиться с таким родным и тёплым голосом, то я со..

— Ги, чтоб тебя перевернуло и прихлопнуло, — раздался сварливый визг Аузы. — Мы так не договаривались. Я тебе на ней жениться предлагала, а не разложить тут прямо на краю Старого Леса.

Тряхнув головой, как лошадь, огоняющая назойливого слепня, я собрала осколки мозга и мыслей в одно ведёрко, встряхнула эту мешанину и запихнула обратно в черепную коробку. Естественно, это аллегория, но чувствовала я себя именно так, как если бы проделала всё это не символично, а очень даже на яву. Голова болела и работать отказывалась. На уговоры она реагировала лёгким кружением, переходящим в тяжёлые формы тошноты.

— Что это сейчас было, а? — схватилась я за свою многострадальную часть тела, которая сверху. За нижнюю многострадалицу я сейчас не так беспокоилась — не до того.

— Благодари Ги за применение заклинания 'Сирена', — ответила мне магичка.

— Ауза, не надо передёргивать, — нахмурился муженёк. — Это не от заклинания, а от прерывания контакта Лите сейчас плохо, — и уже обращаясь ко мне. — Лита, наклони немного голову я помогу.

— Отрубишь? — прошипела я. Каждое слово и движение отдавались в голове болью. Возражать или дёргаться сил не было, я просто сделала то, о чём он просил. Тёплые ладони легли мне на затылок и на лоб и постепенно боль отпустила.

— Спасибо, — искренне сказала я. — А теперь я хочу знать, что это было?

— Да заклинание он к тебе применил. Им можно воздействовать на собеседника, склоняя его к желаемому результату, — охотно проконсультировала меня магичка.

— Ты хотел меня заставить таким подлым образом? — холодно осведомилась я.

— Заставить с его помощью невозможно, только слегка подтолкнуть человека к решению, а уж каким оно будет, это не во власти заклинания, милая моя. Человек просто решает то, к чему склоняется сам, — ответил Ги, ни капельки не расскаиваясь из-за своего поведения, судя по его виду. 'Склоняется сам...'. Ага, если его настойчиво склоняют, то, конечно же, склоняется.

Хотелось его выматерить и иллюзорную корону герцогскую прямо на голове превратить в блин чем-то тяжёлым и очень реальным, но проще накричать на собаку — она хотя бы сделает виноватый вид, даже если не поймёт за что ругают. Я закрыла глаза, несколько раз вдохнула через нос и выдохнула через рот, чтобы успокоиться. Помогло. Теперь я в состоянии разговаривать, а не срываться на рык.

— Знаешь, Ги, ты меня разочаровал, — произнесла я с печалью. — Я считала тебя честнее, умнее и благороднее. Желаю тебе найти подходящую любовницу и жену, чтобы морочить им головы поочерёдно. Если ты будешь только с одной, она тебя слишком быстро раскусит и вышвырнет из своей жизни. А теперь я прошу тебя отпустить меня на землю, я хочу пересесть на свою лошадь. Впредь ты сильно обяжешь меня, если будешь соблюдать положенную дистанцию, — закончила я ледяным тоном.

В ответ же этот кобель сделал финт ушами: прижал меня к себе и прошептал таким голосом, что моё всё ещё неровно тикающее после поцелуя и шока от новостей сердце, по-моему, упало в обморок на несколько секунд, прихватив с собою работающий с перебоями мозг.

— Радость моя, можешь ставить условия, обливать меня холодом, поджимать в гневе свои губы, — он выразительно уставился на последние и нежно очертил их контур пальцем, а потом посмотрел так, что я подумала, что капюшона нет, и произнёс жёстко. — Если бы ты меня не хотела, то никакая 'Сирена' тебя бы не переубедила, так что ты уже моя, не зависимо от твоего формального согласия.

Я набрала было воздуха, чтобы наорать на него со всей дури, а её во мне немеряно, но он выбил из меня дух одним предложением, шепнутым с лукавой усмешкой.

— А кричать будешь в моей постели, — с этими словами он пересадил меня обратно в моё седло, упев ласково погладить по нижним окружностям. Пока я приходила в себя от такой наглости, он подмигнул мне и послал свою лошадь в галоп.

Злость и возмущение ушли. Смысл на него злиться? Как об стену горохом — непробиваемый он и уверенный в собственной неотразимости и правоте. Податься что ли в любовницы Рана? Нет, я дорогого друга тогда точно удушу и веснушки попытаюсь подрихтовать, он же кобеляка почище муженька. Я вздохнула с огорчением. Легко быть неприступной, когда никто не домогается, а тут такой мужик! Чего уж тут таить, нравится он мне, но переходить ту опасную черту, что отделяет меня от него я не намерена. Это черевато всё же неприятностями. Ну его такое счастье куда подальше. Меня сейчас другое волновало.

— Ауза, — позвала я.

— Да, Лита, — охотно отозвался призрак.

— Ты не могла бы мне объяснить, почему амулет не защитил меня от 'Сирены'?

— Ты не чувствововала опасности, а само заклинание слабое. Оно скорее воздействует опосредованно.

— Опосредованно? — не допоняла я.

— Оно сделало Ги крайне убедительным для тебя, — усмехнулась магичка, — а ты и так очень хотела быть убеждённой, — хихикнула она.

— Язва, — беззлобно бросила я.

— Ну вот, нет, чтобы поблагодарить, она ещё и обзывается, — возмутилась Ауза, но добродушно добавила, — пусть побегает, а то он слишком прытко взял тебя в оборот. Неплохой мужик, хоть и себе на уме. Надо брать, Лита, а то подберёт кто-то другой.

— Ты на что меня подбиваешь? — вскинулась я.

— Я тебя не подбиваю — Ги прекрасно справляется с этим и сам, — опять хихикнула эта зараза. — Я тебе правду жизни втолковываю, но в тебя она чего-то не идёт. Видимо, голова забита другим, а, зная тебя, готова поручиться, что это ерунда.

— Ауза, а не пошла бы ты, а? — ласково попросила я.

— Куда же это? — прикинулась она дурочкой.

— Куда нибудь, а то я сейчас выберу направление, куда тебя послать, — рыкнула я.

— Ладно, пойду к Ги, с ним поговорить хоть можно, — фыркнула эта пакостница.

— Нет, чтобы мне что-то полезное рассказать, она мне всё о ерунде вещает, — проворчала я.

— О чём это ты?

— Что это за Старый Лес? — спросила я.

— Ах, это, — протянула Ауза. — На этом месте раньше располагалась древняя столица эльфов и драконов.

— И что? — не поняла я.

— Место это странное, — непонятно объяснила магичка. — Его обходить просто долго, вот Ги и рискнул идти через него. Обычно там ничего не происходит необычного, но иногда люди пропадают, а те их них, кто всё же возвращаются, становятся не от мира сего: болтают ерунду, ведут себя непохоже на себя прежних и рвутся обратно и не безрезультатно. Большинство всё же возвращается туда, чтобы никогда больше не вернуться.

— Похоже на какую-то страшилку, — передёрнуло меня.

— Не знаю, как часто это происходит сегодня, но и в моё время такое было редкостью. Так что бояться, скорее всего, нечего.

— Но не тогда, когда с нами, Лита, — произнёс подъехавший Ги. — Ты же просто магнит для неприятностей. Прости, что я так настойчиво хотел получить твоё согласие, но у меня предчувствие какое-то нехорошее, — пожал он плечами.

— И как твоё предчувствие связано с моим согласием? — язвительно поинтересовалась я.

— Чем больше у меня будет прав на тебя, тем легче иногда защитить, — прямо и уже без улыбки произнёс муж, смутив меня таким простым объяснением.

— Хорошо..., — начала было я, но, заметив, с каким энтузиазмом вскинулся муженёк, поспешила продолжить, — хорошо, что мы всё расставили по своим местам. Прости, что я так бурно отреагировала.

— Твоё согласие будет лучшим извинением, — лукаво посмотрел на меня белобрысый.

— Не дождёшься, — фыркнула я.

— Посмотрим, — хитро усмехнулся этот венценосный лис.

— Смотрю я на вас и думаю, что на вашем фоне я совсем даже и нормальная, — с умилением произнесла Ауза.

— Помолчи, — хором высказались мы, переглянулись и рассмеялись.

— Я же говорила... Молчу, молчу...

В полном согласие друг с другом мы приближались к Старому Лесу.

Солнечные лучи золотом пробивались сквозь слишком голые для ранней осени ветви кряжестых деревьев, плотным куполом соединяясь над нашими головами. Было что-то магическое и в то же время пугающее в этом месте. Я казалась самой себе Алисой, уменьшившейся от странной жидкости, а это бесконечная нора кролика. Невольно я старалась держаться как можно ближе к Ги. Наверное, сюда часто наползают туманы и ощупывают своими белесыми щупальцами кору деревьев, как слепцы дорогу. Не слышно ни пения птиц, ни шелеста ветра. Только тишина: давящая, густая, цепкая. Обеспокоенно я повернулась к мужу, и хотя Ги и не видел моего перепуганного взгляда, он ободряюще улыбнулся и прижал палец к губам, напоминая мне о нашем уговоре молчать. Эта мёртвая полоса была своеобразной границей. Здесь лучше было соблюдать тишину, давая Лесу возможность присмотреться к посетителю. То, что до въезда под этот древесный свод, звучало для меня какой-то нелепицей, сейчас обернулось пониманием: за нами пристально наблюдают. Между лопатками зудело от чужого взгляда, но мой мечущийся взгляд ни разу не смог заметить никого и ничего. Становилось всё страшнее из-за собственной неуёмной фантазии. Казалось, что на меня что-то давит, всё ниже клоня к земле. Хотелось убежать с дикими воплями. Я посмотрела на Ги, в нитку сжавшему свои губы и прищурившему глаза. Заметив, что я почти уже плашмя лежу на лошади, он молча перетянул несопротивляющуюся меня к себе и я просто растеклась по его груди, чувствуя размеренный стук его сердца и тепло тела. Стало легче, как будто часть того, что давило на меня, забрал он. Оказывается, мне приятно чувствовать себя вот такой слабой и беспомощной, если обо мне заботяться и пытаются укрыть от всех невзгод. Если признаться самой себе, то я очень далека от того, чтобы защищать свои права с пеной у рта, как некоторые решительно настроенные женщины. Нда, Литочка, феминистка из тебя аховая.

Пока я размышляла над посторонними темами, мы выехали из мёртвой зоны. Давление пропало, давая возможность дышать полной грудью, а окружающий мир оглушал разнообразием звуков. Пели птицы, перешёптывались золотые деревья-исполины, живые родичи тех, что стояли стражами Леса, где-то тявкнула лиса, а по дереву пробежала любопытная и непуганная белка. Насколько ужасен был пейзаж до этого, настолько отличалось всё вокруг сейчас. Жизнь вокруг радовала душу. Я с улыбкой наблюдала за толстым ежом, который, пыхтя, копошился в листве, в поисках добычи.

— Перепугалась? — обнял меня Ги, поглаживая по спине.

Я только кивнула в ответ.

— Прости, я не знал, что Лес так сильно может повлиять на тебя.

— Ничего, — улыбнулась я. — Спасибо, что помог.

— Для тебя всё, что угодно, — муркнул Ги и пересадил меня обратно на мою лошадь. Чувствую себя просто цирковым акробатом. Скоро будем гастролировать с такими темпами. Представила себе лицо Рана, если я ему скажу, что у нас теперь семейное представление: скоморох Лита и гордый джигит Ги. Аузу возьмём духом-предсказателем в номере с хрустальным шаром, уж очень она бойка на язык — такая кому хочешь голову заморочит. Перед моими глазами, как живые, вставали картины, заставляя усмехаться.

— О чём ты думаешь? — вырвал меня из мира забавных видений голос мужа.

Нет, правду ему рассказывать нельзя.

— Да так, о том, что я буду рада вернуться к Рану, — не совсем погрешила я против истины, я скучала по нему.

В ответ муж нахмурился, но ничего не сказал.

Если дорога через мёртвую полосу была почти что обычной, то постепенно она сузилась до тропы, пока не исчезла в самых настоящих джунглях, по которым были разбросаны валуны, поросшие мхом. Я бы с удовольствием сфотографировала это место, настолько красивым и атмосферным оно было, но мне было не до эстетиского любования окружающим ландшафтом. Лошади всё же не горные козы и не могут прилежно скакать с камня на камень. Мы почти что не продвигались вперёд. Скорее, наш путь походил с высоты на пируэты вдребезги пьяного в голом поле. Наконец-то мы выехали к берегу мелкой и спокойной речушки. Её воды за тысячилетия перемололи камни в мелкую гальку и мы с наслаждением двинулись по её руслу вброд. В кристально чистой воде мелькали испуганные рыбки, а на берегу за нами наблюдали обитатели леса, пришедшие на водопой: на удивление непугливые олени, спокойные лоси, любопытные выдры. Меня уже давно удивляло, что флора и фауна наших миров были настолько похожи. Казалось бы, даже в моём мире различия от континента к континенту огромны. Иногда, мне казалось, что я сплю или лежу в коме, а всё происходящее со мною — игра моего ума, который не смог придумать ничего другого и взялся творить новый мир, используя знакомые реалии. Видимо, не мне решить эту задачу.

— Лита, — тихо позвал меня Ги, вырывая из размышлений и потускневших воспоминаний о прошлой жизни.

Обернувшись к остановившемуся белобрысому, я удивилась его серьёзному виду и тоже остановилась. Он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию и опять c тровогой посмотрел вперёд. Там река круто поворачивала направо, с левой строны лука реки была ограничена крутым песчаным кряжем, поросшим соснами, а с другой же стороны видимость ограничивалась лесом. Что там так обеспокоило Ли, заставляя всматриваться вдаль, я пока что не понимала. Наконец-то он обернулся ко мне.

— Странно это, — поджал он губы.

— Что именно? — решила я уточнить, а то странное я пока наблюдаю за ним, но высказаться не решилась.

— Сложно объяснить, — нахмурился он. — За поворотом магическая аномалия и заметил её я только случайно. Кажется, что мои поисковые заклинания проходят через неё и просто пропадают. Такого не может быть. Ауза?

— Да, Ги, — охотно отозвалась предательница.

— Ты не могла бы посмотреть, что там?

— Конечно.

Заметив напряжение мужчины, мне захотелось хоть как-то поддержать его. Он, оказывается, всё это время сканировал местность и следил за тем, чтобы с нами не произошло ничего неожиданного.

Подъехав поближе, я взяла его за руку, переплетая пальцы.

— Сейчас, Ауза всё выяснит и мы решим, как быть дальше, — улыбнулась я. — Я рада, что ты всё время следил за нашей безопасностью. Спасибо, Ги, — искренне поблагодарила я его.

На мгновенье его взгляд блеснул хитринкой, показывая, что герцог подумывает о более весомой благодарности с моей стороны и я даже внутренне уже приготовилась к перепалке, но тут вернулась Ауза.

— Ги, ты прав, — начала она, — там какая-то аномалия, но я прошла её насквозь и ничего не случилось. Кажется, это просто одно из таких вот особенных мест Леса.

— Считаешь, что это не опасно? — задумчиво спросил Ги.

— Скорее всего, это просто остаточная магия, — так и не ответила на вопрос магичка.

— Лита, — обратился он ко мне, — как ты считаешь, стоит ли нам рискнуть?

От удивления, что он спрашивает у меня совета, я даже замерла с открытым ртом.

— Ну вот, — хихикнула Ауза, — у неё перенапряжение от непривычного занятия.

Стервозничение призрака вывело меня из лёгкого ступора.

— Ги, я просто удивилась, что ты просишь у меня совета, — честно ответила я.

— Просто мы ничего не знаем об этом месте, — пожал он плечами. — Моя интуиция молчит и я понадеялся на твою.

Тогда понятно: ему просто было нужно больше данных. А я уже подумала было, что ему важно моё мнение. Внутренне я даже хмыкнула из-за своей наивности.

— А у нас есть выбор? — спросила я.

— Только оставить лошадей и пробираться по камням и дальше, — развёл руками Ги.

— Тогда я согласна рискнуть, — улыбнулась я. — Не думаю, что там что-то страшно опасное.

Последующие события доказали обратное, но мы об этом ещё не догадывались и двинулись вперёд.

Глава 10

Нельзя знать всё, достаточно понимать.

Ж. Санд

За излучиной реки мерцала и переливалась всеми цветами радуги, как мыльный пузырь, магическая граница, теряющаяся где-то в лесу. Чем больше я смотрела на неё, тем больше чувствовала беспокойство: мои конечности заледенели, а сердце бухало, как молот по наковальне. Я неосознанно придвинулась ближе к Ги. Мы подъезжали к перламутровой плёнке, хотя мне бы хотелось отсюда сбежать. Неужели, никто не чувствует того же. Белобрысый выглядел как всегда невозмутимо, Ауза помалкивала, а животные... Тут-то мне и пришло в голову, что так часто до этого мелькавшей живности нет и впомине. Пузырь уже был прямо перед нами, уходя в воду, которая без препятствия бежала за магической границей дальше. А вот рыбки, пересекая почти незаметный рубеж, исчезали!

— Ги, сто..., — закончить мне не удалось, мы ступили в сферу и я почувствовала себя падающей куда-то, хотя и крепко сидела в седле.

— Что за ерунда, — где-то чертыхнулся Ги, но слышала я его как сквозь вату.

— Лита, держись, — крикнула магичка рядом со мною.

Дальнейшее запомнилось только ударом, по-моему, по самому болезненному моему месту — голове.

Лучик солнца погладил меня по щеке и скользнул под веки, разгоняя сон. Я повернулась на другой бок, с удовольствием вдыхая свежесть постельного белья. В полудрёме ко мне начали возвращаться сноведения: я, урождённая Иримиэль из рода Ясеня, замужем за наследником Рода Дубов, танцую и пою в каком-то странном месте перед безухими эльфами... а вот кто-то, неуловимо похожий на моего любимого мужа, предлагает мне стать его любовницей... Были ещё обрывки пострашнее: какие-то завывающие железные дымящие монстры в местах из металла и камня. Наверное, так выглядит кошмар любого эльфа: нет ни леса, ни собратьев, ничего, на чём бы мог остановиться и отдохнуть взгляд. Меня предёрнуло от этих образов, подаренных мне воображением. Раньше мне, к счастью, такого не снилось.

Рядом беспокойно пошевелился муж. Видимо, я разбудила его своим вороченьем, а спит он чутко, как и положено потомственному воину. С улыбкой я рассматривала его такое родное и знакомое за столетия лицо. Вот светлая прядка волос ещё чётче очертила не по-эльфийски резкую скулу, а густые ресницы (вот зачем мужчине такие?) отбрасывали...

— Если ты и дальше будешь так пристально рассматривать меня, то я ни за что не ручаюсь, — шепнул муж, подминая меня под себя мгновенно. Я и пискнуть не успела, а дальше просто не представилось возможности из-за поцелуев. Тягучих, нежный, по-утреннему ленивых и медленных.

— Мама, папа, — входная дверь хлопнула о стену. Мы с мужем ткнулись лбами в друг друга и вздохнули. Хорошо, что лёгкое летнее одеяло прекрасно скрывает нас от великовозрастных балбесов, влетевших в нашу спальню. Двойняшки были растрёпаны и держали по подушке. Дочкина была разорвана и теряла пух деревьев тиуа, который был мягче и легче любого пера.

— Прекращайте целоваться и скажите Теру, чтобы он меня больше не дразнил, — с порога высказалась дочь.

Столетний балбес в ответ стукнул сестричку по голове своей целой ещё полушкой и показал ей язык.

— А нечего на мне новые снадобья испытывать, Эста, — так похоже на своего отца он вскинул бровь вверх.

— Родная, ты уверена, что всё ещё хочешь опять стать мамой? — прошептал мне на ухо муж, но дети услышали, ушастые проходимцы.

— У нас будет сестричка? — вскинулась почти совершеннолетняя дочь.

— Надеюсь, отец, что будет братик, а то я помру молодым, если этих заноз будет две, — проворчал Тер.

— Если вы не успокоитесь и не покинете нас с мамой, то детей у нас вообще сейчас не станет, — как медведь проворчал муж. Дети послали нам пару воздушных поцелуев и вышли из комнаты, выясняя, кто лучше — братик или сестричка. Новый виток ссоры начинался.

Обычное эльфийское утро в нашей сумасшедшей семейке. Даром, что мы гостили у моих родителей сейчас.

Игривое настроение пропало и я поднялась с постели и натянула лёгкий утренний халат, распахнув окна, впуская в комнату свежий осенний воздух, который после такого странного сна о загаженном воздухе хотелось вдыхать и вдыхать. За окном раскинулся родительский сад с позолоченной осенью листвой. Казалось, что природа как красавица-девица готовится ко сну: умывается дождём, снимает роскошные одежды, укрывается сначала тёплой пеленой туманов, а потом снегов.

— Ирими? — муж обнял меня.

— Задумалась просто, прости, Гар, — отозвалась я, отворачиваясь от окна. Муж уже был одет в лёгкие домашние брюки. Жаль. Я люблю смотреть на него. Проследив за моим взглядом, муж порочно усмехнулся и притянул меня к себе. Раздался стук в дверь, мы одновременно застонали и рассмеялись.

— Не судьба сегодня, — шепнул любимый.

— Проходите, — откликнулась я на стук.

В комнату вплыла моя любимая родительница. Я засмотрелась на неё: тоненькая пепельная красавица с добрыми лучистыми зелёными глазами. Неудивительно, что они с отцом до сих пор любят друг друга. Как бы в ответ на мои мысли, за нею шагнул ко мне в комнату отец, глава нашего рода и член Совета.

— Доброе утро, засони, — улыбнулся этот великан. Он был, действительно, высок для эльфа и слишком широк в плечах. Если бы я не знала наверняка, что у нас в роду не было драконов, то я могла бы подумать, что один из крылатых собратьев всё же пролетал там, но наша кровь была чиста да мы и хранили условности, завещанные предками.

Мы с мамочкой с улыбкой посмотрели на отца. Родители ласково переглянулись, а во мне поднялась волна теплоты к ним. Я бы хотела и через тысячу лет сохранить с мужем тёплые отношения и любовь, какие я видела между моими родителями.

— Вы помните, что сегодня у нас гости? — спросил отец.

— Конечно, дорогой, — кивнула мама

— Ири..., — начал было отец.

— Папочка, я уже провела беседу с нею,— перебила я его, зная, что хочет сказать отец, — Эста всё поняла, осознала и не будет больше шутить так. Она же почти взрослая, — добавила я.

В ответ он улыбнулся, с кивком принимая мои уверения. Всё же папа иногда отличается слишком хорошей памятью для его возраста. Нужно всё же забывать такие мелкие детские шалости, как лягушки в кармане штанов одного из членов совета, который сказал детке лет сто назад, что она 'миленький лягушёнок'. Я, конечно же, сразу же шепнула ей на ухо, страясь сгладить впечатление и притушить опасный блеск глаз, что имелись в виду её зелёные глаза, а не что-то иное, но тшетно: у неё память дедушкина, а злопамятность своя, природная. Хотя говорят, что моя далёкая прабабка была так же быстра на расправу. Всё может быть. Наследственность, как утверждал давным-давно мой учитель естественных наук, — вещь ещё не до конца изученная и она стремится вылезти боком в самый неподходящий миг. Его говорящие взгляды на меня я приметила и следующий урок он начал с того, что отряхивал мел со своей безупречно чистой туники тёмно-синего цвета: раскрошить мел и заклинанием для уборки пыли, смести меловую крошку, стараясь придать ей схожесть с изначальным состоянием. Хм, наверное, что-то она получила и от меня. Не буду отпираться. Мы вместе спустились к завтраку.

Весь дом целый день был похож на разворошенное осиное гнездо: приготовления к приезду таких важных гостей шли полным ходом и все домочадцы уже сбились с ног. Я же, по-моему, больше мешала, чем помогала. Нет, я, конечно же, внесла свою небольшую лепту в украшение стола иллюзиями диковенных и никем не виданных цветов, которые у меня получались великолепно, и внесла несколькими своими предложениями ешё больше неразберихи. Мамочка, посмотрев на это, попросила меня присмотреть за состоянием сада. Благовидный предлог, чтобы я не досаждала окружающим умными предложениями, и крайне умиротворяющими высказываниями.

Среди густых ветвей деревьев, которые служили мне уютным прибежищем и одновременно беседкой с самого детства, я привычно устроилась с книгой по лечебной магии. Особенно раздел о работе с животными заинтересовал меня безмерно. Я когда-то давно подумывала о том, чтобы стать лекарем братьев наших меньших, и с удовольствием и усердием проглатывала все доступные мне источники об этом, но стала я всё же обычным лекарем. В книге вскользь шла речь о возможностях трансформации живой материи для скорейшего выздоравления. Никаких полезных выкладок не приводилось, а было только предостережение об ограниченном пользовании этим видом врачевания. Я вполне могла себе представить причины. Всё же работа с живым организмом требовала немалых сил, а уж о моральных гранях этого и говорить не приходится.

— Выгнали тебя? — спросил муж с улыбкой, легко запрыгивая ко мне на широкую ветку и протягивая крупное румяное яблоко. От точно такого же он с хрустом откусил сам.

— Угу, — кивнула я, следуя примеру мужа. Сладость с лёгкой кислинкой и терпкость. — Великолепно, любимый, ты сам себя каждый раз превосходишь, — искренне похвалила я его, щурясь от удовольствия. Одним из его увлечений были как раз разведение новых видов растений и даже у родителей он что-то магичил в саду. А яблоками радовал он только меня, большую их любительницу, стараясь удивить меня чем-то новым. — Особенно кислинка и терпкость.

— Твоё терпкое? — деланно удивился он. — Ты не дашь мне попробывать? — с лукавой усмешкой посмотрел он на меня.

Я поднесла к его губам яблоко. Гар надкусил плод так, что по моей руке потёк сок.

— Ой, прости, я сейчас всё исправлю, — с крайне хитрым видом произнёс муж и не обманул моих ожиданий. Его губы ласково прошли по моей руке, собирая сок губами и языком и медленно, с расстановкой пропутешествовали дальше по руке к плечу, а оттуда к шее.

— Что и туда попало? — хрипло рассмеялась я.

— Не знаю, но проверить надо, — промурлыкал муж.

Проверка была основательной и заняла довольно продолжительное время, но я и не подумала жаловаться, с такой же дотошностью решив проверить и мужа.

Спиной облокатившись на мужа, обнимавшего меня, я наконец-то решила рассказать ему о своём сегодняшнем сне.

— Ты знаешь, мне сегодня снилась какая-то чепуха, — произнесла я и насторожилась, почувствовав, что руки мужа напряглись.

— Что тебе снилось, Ири? — спросил муж.

— Ерунда какая-то, — потёрла я лоб. — Как будто я прожила несколько чужих жизней и даже в незнакомых мирах. Я точно не была эльфом.

— Наверное, не такая уж это ерунда, — произнёс муж. — Мне тоже снилось что-то такое. Но знаешь, что меня радует?

— Что же? — спросила я.

— Во всех этих жизнях моей женой была всегда ты, — и муж ещё крепче прижал меня к себе, губами припадая к ложбинке между шеей и плечом.

— А я тебя тоже помню, — улыбнулась я. — Только в одном из снов...

Я тряхнула головой, стараясь прийти в себя. Голова разрывалась от новой информации о чужой жизни, воспоминаний, знаний и чувств.

— Лита, ты как? — спросил Ги. Я обернулась к нему, чувствуя, что моё сердце сжимается от отголоска чувств, только что так реалистично пережитых в этом странном сне-мираже.

— Что это было? — не выдержала я.

— Если я не ошибаюсь, то нам показали нашу прошлую жизнь, — пожал плечами Ги, делая вид, что ничего не произошло. Выглядил он задумчиво и даже немного подавленно.

— Ги, всё хорошо? — потянулась я к нему, всё ещё чувствуя себя связанной с ним, как во сне, но он отстранился, хотя и улыбнулся

— Да, Лита, всё хорошо. Мне нужно просто увиденное разложить по полочкам, — вроде бы и добродушно сказал он, но я почувствовала стену, возведённую между нами. Он как бы ушёл туда, назад, к Ири, сам не зная, что я — это она.

Допрыгалась я, ревную собственного мужа к себе самой в прошлой жизни. Что ж мне тоже есть, о чём подумать и что разложить по своим местам. Никак не получалось отделить пережитое от себя настоящей. Казалось, что я раздвоилась: одна часть меня тянулась к любимому мужу, а вторая часть настаивала, что глупости всё это и у меня просто голова замороченная, а с этим аргументом было сложно поспорить — всё правда. А ещё меня волновало, что стало с моими детьми. Неожиданно, я поняла, что скучаю по ним отчаянно и хотела бы их видеть.

— Ауза, — позвала я, отстав на пару шагов от Ги.

— Да, Лита, — окликнулась магичка.

— Ты видела? — спросила я немного расплывчато, надеясь, что она меня поймёт.

— Да, я была всё время рядом, но не могла ничего сделать, меня спутывали как бы нити в силовой кокон. Видимо, не моё время и у меня не было связи в нём с тобою, — задумчиво прояснила она.

— Что это было?

— Аномалия, тебе же Ги сказал.

— И что мне теперь с этим знанием и эмоциями 'той' меня делать? — прошипела я сквозь зубы. По-моему, мне становится всё хуже. Пришло понимание, что детей я своих, как и родителей, никогда не увижу. Это знание раздирало меня на части, оставляя пустоту, в которую с охотой выплёскивались волны боли. Я второй раз теряю свою жизнь и родных. Вот за что мне это?

— Погоди, Лита, — тепло и сочувствующе шепнула Ауза. — Я видела немного больше вашего. Я же дух. Всё будет хорошо. Просто поверь, Лит.

Мне хотелось верить и обманываться, чтобы хоть так убрать боль и отчаянье. По-моему, я ещё какие-то потери тех, кого я люблю, меня просто убьют. Зачем мне эти кошмарные чувства, если от них только беды?

— Лита, прекрати, пожалуйста, — немного сторого произнесла Ауза. Видимо, последнюю мысль я произнесла вслух, так как она продолжила, — чувства — это важнейший источник информации в этом мире.

— Я тебя не понимаю, — нахмурилась я.

— Вот что ты чувствуешь сейчас? — спросила магичка.

— Боль, — ответила я.

— А ещё? Что стоит за этой болью?

— Отчаянье, печаль, одиночество, — прислушалась я к себе. — И чем мне это знание может помочь? — с неудовольствием спросила я.

— Если ты не будешь купаться в этих чувствах, жалея сама себя, то ты поймёшь, что они тебе говорят, — поучительно начала Ауза.

— Ну и что же они мне говорят? — было б у неё тело, я бы её двинула за выворачивание мне мозга.

— Они тебе говорят, что тебе нужно, чтобы опять обрести душевное равновесие, — отрезала Ауза. — Больше я тебе ничего не скажу. Думай сама.

Последовав совету начинающего мозгоправа, я всё же через некоторое время должна была признать её правоту. Мне сейчас нужно душевное тепло, чтобы отогреться и растопить тот ледяной кристалик, который сковал болью потери всё внутри. Когда пришло время очередного привала, я молча подошла к Ги и просто обняла его.

— Ги, мне просто нужно почувствовать, что я не всё потеряла и что и здесь есть тепло и дружба, — попросила я, своими словами, видимо, тронув что-то в его душе. Муж не просто перестал стоять столбом, а мягко обнял меня в ответ. Постепенно боль отпустила меня. Я смогла наконец-то преодолеть это раздвоение души и почувствовать опять, что живу я сейчас и здесь, именно в этом времени, а не осталась висеть между мирами. А те воспоминания я смогла просто положить без их оценки в уголок своей души, где лежало всё то прекрасное, что я пережила и помнила. Это была моя сокровищница. Теперь я окончательно успокоилась.

— Спасибо, — шепнула я Ги, мазнув его легонько по щеке губами.

— И тебе спасибо, Лита, — поцеловал он кончики моих пальцев.

Понимание было опять установлено между нами. Казалось, пережитое прошлое соединило нас какой-то невидимой цепью, отдалив нас друг от друга в то же время. Парадокс. Пожалуй. Но лучше объяснить происшедшее я бы не смогла. Всё же я жуткая эгоистка — не одной же мне больно от потери близких. Даже шевельнулось слабое чувство вины, что я скрываюсь от него, но я решила не заострять своё внимание на этом, а то так я скоро кинусь ему на шею с криком: 'Ги, я навеки твоя!'. Мысленно покачав головой на свои нездоровые видения, я успокоилась.

Теперь истории о тех сумасшедших, что вернулись другими из Старого Леса и отчаянно рвались обратно, приобрели для меня смысл. Не каждый выдержит такое: попасть именно в ту из своих прошлых жизней, в которой всё было прекрасно, а потом безжалостно быть выкинутым в реальность. Страшное место и непонятное. Зачем оно нужно? Пока что у меня не было ответов. А Старый Лес не спешил заканчиваться и мы продолжали наш путь.

Ночь в лесу оказалось ничем не примечательной. Мы с Ги разожгли костёр и долго разговаривали обо всём на свете, находя друг в друге приятных собеседников. Всё же, наверное, не зря мы были женаты и в прошлых жизнях. Мысль о том, что возможно во всей этой истории со второй половинкой что-то есть, иногда мелькала в моей голове, но я тут же вспоминала афоризм Раневской о наличие второй половинки у мозга, седалища и таблетки. Себя я к вышеозначенным вещам не относила и поэтому охотно подхватывала вывод актриссы о своей целостности. Но от этих попыток саму себя убедить мои чувства к мужу почему-то не менялись. После аномалии я поняла, что он мне важен и я уже привязалась к нему за время нашего путешествия. Всё же он умён, добр, заботлив и привлекателен. А я не железная и не совсем слепая к тем знакам, которые судьба щедро разбрасывала на нашем пути, сталкивая нас лбами, явно надеясь, что лёгкое сотрясение внутренностей черепов поставит их на нужное место. Только вот ослиной упрямости мне не занимать да и теперь я уже боялась признаться мужу, что я та самая потеряшка-герцогиня. Я не сомневалась, что он примет меня обратно, но... Да, чёрт побери, мне хочется быть любимой не за то, что я его 'половинка' или магически наиболее подходящая ему пара, а потому, что ему нужна именно я.

Погружённая в свои размышления, я начала невпопад отвечать мужу.

— Лита, по-моему, ты устала и уже клюёшь носом, — усмехнулся Ги. — Давай-ка укладываться спать.

В ответ я просто кивнула и залезла в кокон своеобразного спального мешка из магической ткани, но заснуть я не могла и молча смотрела на звёзды, такие чужие на этом небосводе. Где-то далеко, я верила в это, живут мои родные. Я надеюсь, что у них всё хорошо и они счастливы и здоровы. Под подмигивание далёких миров я наконец-то провалилась в сон, полный воспоминаний Ири: детство, знакомство с несносным белобрысым, рождение двойни калейдоскопом проходили перед моим взглядом. А потом я провалилась и в свои другие жизни до Ири. Гар был прав — мы всегда были вместе. Жизнь за жизнью. Обрывочные воспоминания заставляли меня метаться во сне и плакать от печали, пока я не почувствовала, как меня крепко обнимают и утешают, прижимая к тёплому и сильному телу. Не выныривая из сна, я наконец-то забылась без изнуряющих видений.

На следующее утро я встала с какой-то пустой головой. Сны почти выветрилесь из моей головы, оставив только неясные образы. А объятья я посчитала просто их частью, ведь проснулась-то я в одиночестве. Нет, конечно, можно было спросить Аузу, но она же может нарассказывать такого, что я тогда точно уйду топиться. Ну её, эту правду. Иногда можно прожить и без этого, а уж спать точно будешь намного спокойней.

Дружелюбно обменявшись приветствиями с Ги, о чём-то переговарившимся с магичкой, я отправилась к ручью, чтобы умыться и привести себя в порядок. К счастью, было ещё не так холодно, чтобы возникла необходимость пользоваться магическим обогревом. Вода была кристально чистой и свежей. Я заметила, что ручеёк опускаятся откуда-то слева и на дне, украшенном, золотыми опавшими листьями лежали переливающиеся серебристые камушки. Я вытянула один из них и он заблестел на солнце. Это был не металл, а именно камень. Любопытство, которое сгубило кошку, наметило следующей жертвой меня и я с удовольствием надела удавку на собственную шею и отдала другой конец в руки любопытства. Естественно, умнее было бы предупредить Ги или, на крайний случай, позвать с собою Аузу. Но я так увлеклась источником этих осколков, что шла, как охотник, по следу, не задумываясь, что на другом конце сидит не добыча, а охотник. Всё чаще в русле ручка мелкали искорки камня, пока я наконец-то не вышла к озеру, из которого вытекал наш ручеёк.

Это озеро лежало прямо у подножья впечатляющих скал, зубьями раскалывающих окружающий лес. Казалось, что какой-то волшебник просто перенёс этих гигантов сюда и установил так, чтобы с одной стороны их омывало озеро, а с другой — густой лес. Небольшая поляна перед ними только добавляла сказочности. Если бы сейчас была лунная ночь, то я бы ожидала каждую минуту, что феи прилетят сюда, чтобы танцевать и петь на этой поляне, вдали от глаз смертных. Что-то детское шевельнулось во мне и я двинулась к поляне. В голове звучала мелодия — заводная ирландская джига. И пусть у меня не было пары, это не было помехой: я кружилась и подпевала, смеялась и закидывала голову к солнцу. Где-то на краю сознания чей-то обеспокоенный голос звал меня, но я отмахивалась от него, как от назойливой мухи.

Иступлённый танец неожиданно сменился неподвижностью и я рухнула на землю, как кукла, к которой одним махом обрубили ниточки, которые до этого держали её в воздухе. Я почувствовала, как Ги подхватил меня на руки, вынося с поляны, и тут усталость накатила на меня. Неподвижность сковывала меня ледяным панцырем, но я слышала и видела всё, что происходило. Хотя как раз со слухом я бы с удовольствием на данный момент распрощалась. Ги материл меня в таких выражениях, а Ауза ему поддакивала, что я пожалела о собственной неподвижности, а то бы начала записывать за ним особо удавшиеся обороты. Весь путь до нашей стоянки он на одном дыхании высказывался, ни разу не повторившись. Нет, он определённо талантлив.

Меня уложили около костра.

— Лита, я думаю, что ты меня слышишь, — наконец-то перешёл муженёк от оскорблений к полезной информации и я обратилась в слух, — ты ещё несколько часов пробудешь в стазисе. Прости, но по-другому я не смог бы тебя вытащить с поляны. Это же надо было попасть в круг Лиларурэ, — покачал он головой. — Странно, что он подействовал на тебя. Для этого должна быть сильна эльфийская кровь, — проговорил он задумчиво и с интересом покосился на меня.

Его изучающие взгляды мне не понравились, от слова 'совершенно'. Не надо на меня так смотреть, я всё скажу, как только язык заработает, а до этого я как раз придумаю очередную байку, чтобы выкрутиться.

— Знаешь, Лита, а мне нравится, что ты такая беспомощная сейчас, — прошептал муж с нехорошей улыбкой, наклоняясь ко мне. — Я могу сделать с тобой всё, что посчитаю нужным...

Рука Ги очертила видимую часть моего лица, заставив сердце зайтись в бешенном галопе.

— Такая нежная и бархатистая..., — его палец бабочкой скользнул по моим губам. — Сладкая. — Ги склонился и легко коснулся своими губами по моим. — Просто мёд с летнего луга, — усмехулся он. — Если бы ты знала, как мне хочется сдёрнуть этот капюшон и посмотреть в твои глаза.

Он провел по контуру ткани, драпирующей лицо.

— Да и не только его, но и этот плащ...

Я почувствовала, как его рука скользила лёгким движением сверху вниз, почти невесомо проходясь по телу и задевая грудь, живот, бёдро, колено, щиколотку, на которой его пальцы сомкнулись железным капканом. Рука двинулась в обратное путешествие, чтобы замереть на моей щеке, посылая тепло и покалывание вниз. Ги наклонился и произнёс с каким-то ожесточением.

— Жаль, что меня хорошо воспитали. Но я умею ждать и добиваться своего, Лита. Запомни это.

С этими словами он поднялся и покинул меня один на один с Аузой. Лучше бы забрал с собою.

Глава 11

Ни в ревматизм, ни в любовь мы не верим до первого приступа.

Мария фон Эбнер-Эшенбах

— Вот смотрю я на тебя, Литочка, и думаю, как ты до таких лет дожила? — начала Ауза издалека, а потом добралась до моего мозга вплотную.

Нет, на них никаких конвенций по защите прав военнопленных и против пыток. Муженёк меня точно специально один на один с нею оставил, чтобы она в мозге дыру прогрызла для прямого контакта с космосом и проветривания черепной коробки.

Магичка так долго высказывалась, что постепенно онемение проходило и я уже могла шевелить пальцами, создавая из них самые разные комбинации, закатывать глаза и морщить нос, что я и проделывала в ответ на особо обидные тирады. Нет, полезное из её слов я тоже вынесла. Оказывается, круг Лиларурэ — это особое место в Лесу. Эльфы приходили на него, чтобы отдать Лесу часть собственной энергии как благодарность за его заботу и защиту. Место это приводило эльфов в транс и они, как и я танцевали, делясь своими силами. Только вот они-то могли прервать этот процесс, а я нет. А амулет только подпитывал меня, ведь мне ничего не грозило пока что. Получается, что Ги немного переусердствовал. Кстати, этот хвалёный амулет пропустил заклинание оцепенения из-за того, что оно из арсенала лекарей и у него как раз есть своеобразный ключик к таким амулетам, если верить магичке. Всё же чудно: да таким лекарским приёмом вполне можно воспользоваться и на поле боя. Надо будет спросить, как они с этим справляются. А пока Ауза пошла на новый витой оскорблений, вместо выдачи полезных сведений.

Когда вернулся уже успокоившийся Ги, я могла даже показывать язык и этим обогатила арсенал моего вооружения против нападок магички.

— Развлекаетесь, девочки? — спросил Ги и, не дожидаясь нашего ответа, продолжил. — Лита, я подумал и решил, что я на тебе таки женюсь.

От шока у меня восстановились все двигательные функции. Вот что стресс животворящий делает. Неловко усевшись, всё же такие разговоры лучше вести сидя: лёжа и стоя — черевато, хотя и по-разному.

— Я надеюсь, ты шутишь. С чего бы это такая милость? — выдала я всё ещё заплетающимся языком.

С задумчивым видом посасывающий какую-то травинуку Ги откинулся на землю, всматриваясь в далёкое безоблачное небо.

— Я просто понял, что моя первая жена и была той самой суженой, которую я встречал все мои предыдущие жизни, — тихо произнёс он. — Но она умерла.

Не шутит, значит. Я тоже размышляла под бубнение Аузы о происшедшем. Мне кажется, что наши души с настоящей Литой каким-то образом заняли неправильные тела. Поэтому меня и утянуло сюда, как только представилась возможность: душа моей предшественницы уже не была толком связана с телом и я смогла занять своё место. В пользу моей теории говорит и то, что я видела сны с Ги о предыдущих жизнях.

— И что теперь? — решила я выслушать сначала аргументы вражеской стороны.

— Получается, что, по большому счёту, я свободен. Я получил подтверждение её смерти. Когда она там ещё переродится — неясно. Так что я могу поступать так, как пожелаю, — пожал он плечами, так и не посмотрев на меня.

— Но у тебя же уже наметилась жена? — полюбопытствовала я осторожно. — Как же быть с этим?

— Это тоже говорит в пользу того, что моя половинка в этой жизни уже не вернётся, а иначе бы других женщин на роль моей жены мироздание бы мне не показало. — пожал он плечами. — Только одна — какая-то неизвестная полоумная, шатающаяся по императорскому парку в одиночку ночью, а вторая — селянка на роль герцогини, — хмыкнул он и повернулся ко мне лицом и впервые открыто улыбнулся, заставив моё сердце споткнуться. — Другое дело ты.

— Так что со мной не так?

— Всё так, — улыбнулся он. — Даже слишком. Ты кажешься мне такой знакомой...

— Откуда ты знаешь, что я не полоумная селянка? — нахмурилась я. Разговор принимал неприятный мне оборот, но сделать вид, что на меня напала глухота, как делают некоторые дамы, в ответ на неловкий вопрос, я не могла.

— Я бы заметил уже, — улыбнулся проходимец с посаженным зрением. — Хотя неприятности ты к себе и притягиваешь.

Муж сел и подвинулся ко мне.

— Что скажешь, Лита?

— Она согласна, — вмешалась Ауза.

— Ауза, — начала было я раздражённо, но муж опередил.

— Бич? — с обманчивым спокойствием задал всего один вопрос муж.

— Я уже ушла, — сразу же охотно отозвалась магичка.

— Лита? — повернулся он ко мне.

Отвечать, конечно, было нужно, но не очень-то хотелось на сделанное таким образом предложение.

— Знаешь, Ги, — решила я быть честно и помирать если что с музыкой, а похороны за его счёт, как удушителя, — ты сделал мне предложение в такой, мягко говоря, отвратительной форме, что принять его — себя не уважать.

— Я тебя не понимаю, — нахмурился он.

— Хорошо, объясняю, — усмехнулась я невесело. — Сначала я годилась только для того, чтобы быть твоей любовницей. Причём твоя выгода прослеживалась очень чётко, а моя личность шла дополнением. Теперь же ты выяснил, что твоей половинки тебе, наверное, в ближайшее время не видать, а на её фоне возможные жёны казались не такими уж привлекательными, а я стала просто меньшим из зол: не совсем дура, не совсем уж необразованная, да и выгода от меня в качестве возможной жены никуда не делась, — муж улыбнулся и я поняла, что этот гад и не думает раскаиваться. Вот зла на него не хватает. Быстро же он забыл Ири и отказался от своей первой жены, даже зная, что она его половинка. Захотелось хоть как-то его осадить. — Знаешь, я, конечно, не совсем дура, чтобы мечтать о любви до гроба и прочем, но есть одно но. Я тоже видела моего любимого в аномалии и поняла, что хочу быть с ним. Так что прости, Ги, но твои предложения мне не подходят, — развела я руками.

Лицо Ги окаменело.

— Ты была с Раном? — холодно полоснул он меня взглядом.

— Нет, — не видела я смысла врать. — Он не моя половинка.

В ответ муж расслабился и задумался.

— Что ж, какой-то смысл в твоих словах имеется, — посмотрел на меня Ги с новым выражением лица. Наверное, так бы он смотрел на любимое домашнее животное, которое, конечно же, подозреваешь в недюженном уме, но вот однажды застукать его за решением задач по высшей математики всё же не рассчитываешь. — Возможно, ты права.

Как-то слишком легко он отступился и согласился со мною. Я с подозрением всматривалась в его лицо, пытаясь рассмотреть его истинные чувства и намерения. Не удалось. Мне отвечали невинным взглядом и приподнятой в удивлении бровью.

— Что-то не так, Лита?

— Нет, всё хорошо, — пошла я на попятный.

— Ну и прекрасно, — встал Ги, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться. — У нас есть ещё пара часов, чтобы продвинуться немного вперёд до темноты.

Поблагодарив за помощь, я тронулась к лошади.

Вечером мы опять устроились на ночлег, как и вчера. Только вот на этот раз мы не беззаботно общались друг с другом, а просто поужинали, обмениваясь ничего не значащими фразами, и разошлись по спальникам. Можно было бы подумать, что два чужих человека разделили стоянку у костра, чтобы на следующий день разъехаться в разные стороны. Хотя так оно и есть: мы чужие-то на самом деле и после посещения Оракула наши пути разойдутся. Я повертелась ещё немного в спальнике, устраиваясь поудобнее. Хорошо, что не было холодно. Мне кажется, что в этом лесу немного теплее даже сейчас в середине осени, чем где-то в округе.

Со стороны Ги раздовалось равномерное дыхание, а я всё никак не могла угнездиться. В голову лезли всякие мысли, воспоминания, как мои, так и чужие, которые, как по ниточке, вытаскивались иногда бусинами из памяти. Они были неясными, туманными, как полузабытый сон, но они были. Попытки затолкать их в дальние уголки памяти оканчивались плачевно. Казалось, что я уминаю вещи в переполненный шкаф, который уже тревожно трещит, а находящееся в шкафу вываливается на меня всё новыми подробностями. Я пыталась отвлечься, представляя себе одинокий остров на севере России: поросший соснами, с березняком, виднеющимся на делёком берегу, и огромными серыми валунами в воде, голубым бездонным небом, шумом ветра в пахнущих терпкой смолою на солнце соснах, шёпотом воды, криком чаек и плёском волн об одинокую лодку на берегу... Грудь сдавило тоской по родным и дому. Вместо того, чтобы расслабиться и уснуть, я почувствовала себя сжатой пружиной. Лежать стало невыносимо и я осторожно выбралась из спальника, чтобы прогуляться и сбросить напряжение.

— Ты куда? — тихо окликнула меня Ауза.

— В кустики, — отмахнулась я.

— Хм...

Я и правда прошла в ближайшие кусты, перебравшись через которые, я отправилась дальше, решив намотать пару кругов вокруг стоянки. Отдаляться не хотелось, а то влипну опять во что-то или заблужусь. А муженёк же облазил всё вокруг до этого и сказал, что в радиусе нескольких сот локтей ничего особенного не замечено. Так что я чувствовала себя в полной сохранности. Зайдя на третий круг, я почувствовала себя лучше: расслабилась и перестала самоедствовать, чему немало поспособствовали булыжники на пути. Некогда дурью маятся, когда надо внимательно смотреть под ноги даже при ярком свете полной луны, чтобы не свернуть шею.

Так, ещё один круг и я иду спать. С этими благими намереньеми я пошла уже почти привычным путём, когда моё внимание привлёк какой-то слабый блеск среди камней. Наученная горьким опытом, что в неприятности влипаю я быстрее, чем успеваю мяукнуть, я решила позвать Аузу. Магичка отозвалась мгновенно.

— Ничего себе у тебя разброс по кустикам, — съязвила она. Эту подколку я пропустила мимо ушей.

— Ты не знаешь, что это? — спросила я, указывая на находку.

— Хм..., — задумалась эта язва. — Интересненький артефакт. Литочка, а ты всё же дура.

— С чего бы это? — вскинулась я, даже опешив от такого перехода на мою личность.

— Так только дуракам везёт наткнуться ночью в лесу на древний артефакт смены внешности да ещё и с какой-то полезностью.... а, теперь вижу, какое-то ментальное умение.

— В нём есть что-то опасное, — решила я перестраховаться по полной программе.

— Ну, он вообще-то настроен на определённого владельца и может просто не даться тебе в руки или не сработать, но вреда тебе не будет в любом случае, — уверенно проговорила она.

— Рискнуть что ли? — вслух подумала я.

— Ты ещё раздумываешь?! — удивилась магичка. — Говорю же — дура дурой. Да даже если он абсолютно бесполезный, за такую древность тебе руки оторвут вместе с головой или завалят золотом.

— Главное, чтобы потом откопать не забыли из-под него, — проворчала я. — Что, он такой ценный?

— Уже и в моё время их было мало, а в вашем, думаю, и подавно мало что осталось от тех старых сокровищ. Бери, убогая умом. Эх, вот на что таким тело, — вздохнула магичка. — Ни мужика она к себе не подпускает, ни мозгом не пользуется. Даже к побрякушкам равнодушна. Совсем сдурела. Хотя чего это я. Ты точно всегда такая и была, — разошлась магичка, но я слушала её только вполуха, раздумывая, брать находку или перебиться на всякий случай, а то мало ли. Наконец-то авантюрная жилка победила и победно ударила ладошками по рукам с бесшабашностью. Разум вместе с осторожностью, гордо задрав нос, удалились под ручку с поля действия.

Наклонившись, я подобрала с земли браслет. Тонкая ковка создала непередаваемое произведение искусства из летящих золотых бабочек. Я зачарованно рассматривала это сокровище. Браслет ластился к руке, как бездомный котёнок. Казалось, что ещё чуть-чуть и он замурлыкает. Мой амулет никак не реагировал на нового знакомца. Хотя он, по-моему, вообще старую эльфийскую магию вредоносной не считает и в Старом Лесу никак себя пока не проявлял. Я погладила ажурных бабочек, украшенных мелкими камнями, которые и блестели в свете луны.

— Можешь надевать, — раздался голос Аузы, разбивающий этот странный момент, когда останавливается время. — Теперь он точно тебе ничего не сделает.

— Ауза, — угрожающе начала я. — Я чего-то не знаю?

— Очень многого, — охотно съязвила магичка.

— А поконкретней об этом браслете? — начала я злиться.

— Я тебе говорила, что он мог бы тебя не принять, — открестилась магичка.

— А что мог бы сделать?

— Ой, ну оно тебе надо? — притворно возмутилась эта зараза. — Всё же обошлось.

— Я Ги попрошу Бич использовать! — пригрозила я.

— Ничего ты такого не сделаешь, я тебя знаю уже, хотя это и подлый приём, — проворчала она. — Он мог тебя стукнуть разрядом, стать горячим, как пламя, мог превратиться в кусок льда, мог... да много он чего мог. Вооброжение у эльфов было богатое и развитое за время долгой жизни.

— Я таки попрошу Ги о Биче, — прошипела я.

— За что? — возмутилась она.

— Да так, чтобы не повадно было.

Нет, от неё больше вреда, чем пользы. И даже прибить нельзя. Естественно, ни о чём я Ги просить не буду, я же не настолько жестока, но сама бы я с удвольствием этой заразе надавала тумаков.

— Лита? — послышался совсем рядом голос Ги.

Я быстро скользнула тонкой рукой в браслет и он, слегка потеплев, охватил моё запястье. Острые крылья бабочек не мешали и не задевали нежную кожу. Я одёрнула рукав наместо, скрывая своё новое украшение.

— Ги, мы здесь, — отозвалась я в то же время, не запнувшись о свои действия с браслетом.

Буквально через мгновенье рядом выросла огромная фигура мужа.

— Что случилось? — спросил он немного обеспокоенно.

— Не могла заснуть и пошла прогуляться, — пожала я плечами, стараясь казаться как можно равнодушнее. — А чего ты всполошился?

— Ты прошла три круга вокруг нашей стоянки, но вот тут-то застряла, — пояснил мой сверхвнимательный муженёк.

— Я думала, что слышу что-то в лесу и позвала Аузу, чтобы та посмотрела, — легко соврала я. — Ничего там не было — просто лес.

Если Ауза сейчас...

— Ауза, — позвал муж.

— В лесу всё спокойно, Ги, — отозвалась магичка спокойно.

Муж ещё немного посперлил меня взглядом, поморщился и мы пошли обратно к стоянке. Не могу сказать, что мне поверили, но и расспрашивать дальше он не стал. И на том спасибо.

Бабочки переливались всеми цветами радуги на утреннем солнце. Даже несколько выпавших самоцветов не портили эту красоту, а лишь делали её более живой и тёплой в её неполном совершенстве. Я опустила руки в прохладную воду ручья и полюбовалась матовым сиянием драгоценности сквозь кристальную воду. Интересно, а как я могу поменять внешность? Я задумалась, что хотела бы стать мужиком и подойти к Ги, дать ему себя поцеловать, а потом откинуть капюшон. Представив эту картину, я мысленно захихикала, но тут же поняла, что делать такое не буду: ни сердечных капель, ни реанимационного аппарата тут нет, а Ги жалко. Но разузнать возможности этой вещички и её пределы мне хотелось. Через полчаса попыток и пыток над самой собой и браслетом мне пришлось прийти к неутешительным выводам: я совершенный неуч в магии и браслет, наверняка, из-за недостающих камней утратил пару своих свойств. Я могла менять цвет волос и не слишком кардинально изменять внешность. Эти изменения, если честно, не на много были более впечатляющими, чем можно было бы добиться при умелом использовании косметики, краски для волос и линз. Я не могла менять пол и структуру тела. Наибольшей непохожести на себя я добилась, став ещё немного темнее, черты лица утончились, немного изменился разлёт бровей и глаз, которые теперь отдавали зеленью. Миленько, непохоже на прежнюю Литу, но только и всего. Зато теперь не стоит бояться, что меня могут узнать. К счастью, с возращением в первоначальному виду тоже не было сложностей и я могла почти играючи переходить от одного к другому образу. Ментальных особенностей я пока за собой не заметила, что было не очень-то удивительно — в свои обычные умственные способности я и так не верила, а уж даже разукрашенного осла не выдашь ни то что за арабского скакуна, а даже за лошадь. Так что все попытки воздействовать на Ги с разными пожеланиями закончились закономерным провалом. А других полезностей, по выражению Аузы, я пока не открыла и решила завязывать с экспериментами, пока уже окончательно не перетрудила непривычный к такому обращению мозг. Я быстро скрыла свой новый образ капюшоном, решив проверить, как долго он продержится, и вернулась к стоянке, чтобы пуститься в путь.

По дороге я размышляла о том, что хотела бы делать дальше. Происшествие в аномалии не выходило из моей головы ещё по другой причине: интерес Ири к медицине, её увлечённость этой темой было для меня неожиданностью. Я задумалась о возможностях помогать людям и животным. Чем больше я размышляла об этом, тем интереснее мне казалась идея стать не целителем — кровь, болезни, страдания людей...нееееет, ни за что — но кем-то, кто мог бы делать чуть больше для окружающих, облегчая им жизнь, даря надежду и немного радости.

— О чём задумалась? — спросил Ги.

— Да так, — потянула я время, обдумывая ответ, а потом решила ответить. — В своей прошлой жизни я, оказывается, увлекалась медициной и магией. Это воспоминание что-то затронуло во мне и я теперь подумываю, а не заняться ли мне чем-то полезным для других людей в жизни, — объяснила я и посмотрела на Ги, со странной задумчивостью разглядывающего меня.

— Ги?

— Да? — ответил он спокойно.

— Хм.... Это и всё, что ты можешь мне сказать? — я почувствовала возмущение. Я тут перед ним наизнанку выворачиваюсь, а он смотрит на меня отсутствующе.

— Лита, я понимаю твоё возмущение, но я задумался о возможностях, — произнёс он примирительно.

— И до чего додумался? — я уже почти успокоилась, но тон остался всё ещё немного сварливым.

— Если бы ты согласилась стать герцогиней... — начал было Ги, но заметив мой уже открытый в протесте рот, спешно договорил, — я знаю, что это тебе не подходит, Лита. Но если бы ты согласилась, было бы проще простого решить этот вопрос. В герцогстве довольно много дел, направленных на благотворительность и связанных с помощью подданным. Жаль, что это так идеально подходящее занятие отпадает, — вздохнул он довольно достоверно, что заподозрить его в манипулировании было сложно. Но я ему не верила. Не тот он человек, чтобы просто так говорить такие вещи. Гад. — Остаётся ещё, конечно, возможность стать лекарем...

— Ни за что! — чётко произнесла я.

— Я так и думал, а иначе бы ты не задумывалась о выборе, — тонко улыбнулся этот белобрысый гад. — Есть ещё должность при моём дворе...— протянул он, как бы сомневаясь.

С одной стороны, я ему не верила ни на грош, с другой стороны — любопытство потянуло меня за язык.

— А всё же?

— Да ну, это, наверное, не для тебя, — отмахнулся он. — Слишком много ответственности и нужно отчитываться только передо мною. Нет, это не для тебя.

— Ги, можно я тебя стукну? — не выдержала я.

— За что это? — деланно удивился белобрысый, убеждая меня в его вине. Он меня дразнил.

— За нервотрёпку, — честно ответила я.

— Так я ещё и не начинал, — заразительно улыбнулся он и посерьёзнел. — Мне и правда нужен кто-то, кто будет заниматься распределением детей по возможным приёмным родителям. Не знаю только, сможешь ли ты совмещать это с воспитанием собственного ребёнка.

Опять он об этой глупости с беременностью.

— Смогу, — отмахнулась я. Меня больше занимал вопрос с работой. — Ги, у тебя нет сиротских приютов, я правильно понимаю?

— Ещё есть, как и во всех империи, — ответил он, — но я уже несколько лет подумываю о том, чтобы дать детям возможность расти в полноценной семье. Всё же приют не заменит её. Но мне не хватает женского такта и чутья для такой работы. Да и дел у меня много, кроме этого. Так что, Лита? — хитро посмотрел он на меня.

Нет, всё же так нечестно. Он предлагает мне будущее во всех смыслах этого слова. Но я точно рехнусь рядом с ним. Постоянно видеть перед собой и не иметь возможности затянуть его в собственную постель. Нет, сопротивляться он не будет, даже наоборот, он меня сам будет подталкивать, но вот что мне делать потом, после постели, с ним? Такое общение мне точно не пойдёт на пользу.

— Прости, Ги, — улыбнулась я, — но на тебя работать я не хочу. Хотя и благодарна за идею. Я переговорю с Раном о возможности воплощения этой прекрасной мысли во всей империи.

Он на мгновение нахмурился, но тут же безмятежно улыбнулся.

— Рад, что смог тебе помочь, Лита, — любезно ответил он.

— А как плату за твою помощь я приготовлю сегодня обед, — улыбнулась я, чувствуя себя немного виноватой, что вот так ограбила его на идею и ничего не дала взамен. — Ты любишь грибы?

— Если они не похожи на медуз, то да, — ответил Ги и, не выдержав, всё же полюбопытствовал. — А ты что, умеешь готовить?

— Увидишь, — улыбнулась я.

— Я бы хотел попробывать.

— Даже это исполнимо, — усмехнулась я.

— Тогда пойдём собирать грибы, я тут как раз видел многообещающую полянку.

Грибы мы собирали общими усилиями. К счастью, я могла отличить белые от всех остальных и поэтому остановилась именно на них, растущих здесь в изобилии. Между делом надёргала дикого лука и чеснока и ущё несколько пряных, но не резких трав, знакомых по местной кухне. Ги же по моей просьбе нашёл корневища, похожие по вкусу на картофель. Так что на ужин у нас была картошка с грибами.

— Лита, я передумал, — произнёс Ги, посматривая на меня.

— Ты о чём? — удивилась я.

— Тебе не лекарем идти работать надо, а поваром, — улыбнулся он. — Я сам к тебе буду каждый день на ужин приходить.

— Угу, и оставаться до завтрака? — улыбнулась я.

— Если пригласишь, конечно, останусь, — подмигнул он мне.

Странно, казалось, что Ги теперь общается со мною только дружески, но мне хватало его поцелуев и подыгрывания моим провокациям. Вот и сплыл его интерес. Недолго же он продержался. Эти мысли меня расстроили. Если я расстраиваюсь, то мне нужно участие, утешение и тепло, но их взять негде, а выносить собственную печаль и жалость к себе самой было неприятно. Как это часто бывает, расстройство показало другую сторону медали, которую гораздо проще выпустить, вернее спустить, на окружающих — раздражение.

— Естественно, кто бы сомневался, — фыркнула я раздражённой кошкой и встала, чтобы уйти от него подальше.

— Ты бы определилась, что тебе нужно, — прошипела на меня Ауза, когда я отошла подальше.

— О чём это ты?

— Он тебе нравится, вот и хватай его, пока кто-то другой не позарился, — высказала простую житейскую мудрость магичка.

— Никто мне не нравится, — попыталась отнекаться я, чтобы не обсуждать темы, разговаривать на которые я была ещё не готова.

— Лита, я считала тебя умнее, — проворчала эта зараза. — Потом пожалеешь ведь.

— Ауза...

— Делай, что хочешь, — обиделась она и замолчала.

Глупости это всё. Никто мне не нужен. Одной легче. Ни потерь, ни разочарований, ни боли. Осталось только убедить саму себя в этом и выбросить собственного мужа из сердца, куда он забрался потихонку.

Глава 12

Убегай, если хочешь, чтобы тебя любили.

Мэрилин Монро

На следующий день мы покинули Старый Лес. Мне даже жаль было расставаться с ним. Казалось, что в нём оставалась частичка меня. В какой-то мере это было правдой: когда-то там был мой дом, в нём я встретилась с самою собой и своим прошлым. Только вот запуталась ещё больше. Я вздохнула, немного поёжилась из-за резкого перепада температур — в Лесу было значительно теплее — и огляделась. Мы ехали по одной из довольно заброшенных дорог, хотя удивительного в этом-то и не было, ведь никто особо в Лес не совался, да и до ближайшего поселения, по уверениям Ги было ещё около нескольких часов езды. По большому счёту, я уже не видела смысла ехать к Оракулу. Идея Ги о попечительской деятельности захватила меня. Сам Ран когда-то обсуждал с советниками, что нужно что-то менять в этой области, но другие дела перетянули внимание на себя и тема как-то отошла в тень и забылась. Я вспомнила, всё что знала об этом из родного мира о благотворительности, приютах, попечительстве, и поняла, что у меня есть уже множество идей, как это можно обставить так, чтобы и Совет Рана не возражал, ведь казну я трогать не собираюсь, и чтобы люди поверили. Внутренне потирая от предвкушения руки, я стороила большие планы на рыжего, которого у нас любят, ведь именно его я бы хотела видеть лицом всего, сама же я буду заниматься именно делом и мелочами. Рану добавится народной любви, хотя куда уж больше, а мне радость от собственной полезности и работа по душе. Хорошо бы у него появилась жена и дети, тогда вообще можно будет развернуться. Хотя жена и может стать проблемой, если я не сойдусь с нею характерами. Ладно, что-то я совсем углубилась в мысли о будущем: Ран сам разберётся со своей личной жизнью. Вон уже и Ги поглядывает на меня задумчиво.

— Лита, — муж заметил, что я вынырнула из дум. — Впереди деревня. Будем оставаться на ночлег?

— Если пустят, с удовольствием, — кивнула я.

— Хорошо, тогда заедем.

Заехали. Нет, ничего страшного не произошло, но мы попали с корабля на бал, точнее, с лошади — на свадьбу. Замуж выдавали дочку старосты — девку невероятной красоты. Если бы я обладала хоть сотой долей её привлекательности, то мужики бы штабелями ложились передо мною. Невеста, конечно, красавица с прекрасными формами и рыжей косой, но вот жениха, видимо, во всей округе под стать не нашлось. Нет, немолодой выглядел солидно, добротно одетым и смотрелся для своих немалых лет молодцом и парнем хоть куда. На молодую он посматривал не с любовью, а с хитринкой и немного оценивающе, как на породистую лошадь. Казалось, что он что-то просчитывает в уме и отвешивает полноценные монеты.

Если судить по перешёптываниям мои ближайших соседей, то ситуация вырисовывалась обычная: женишок был старостой соседнего села, зажиточным и известным крутым нравом мужиком. Он уже был пару раз женат, да вот остался вдовцом и желающих стать его супругой, не смотря на все достоинства, что-то в родном селе не находилось. Дочь же здешнего старосты была по-своему известна тоже, но только любвиобильностью. Отец уже не чаял её сбыть с рук и каждый день почти находил новые седые волосинки после очередной выходки доченьки. В родном селе на неё тоже никто не польстился с честными намереньями, а тут посватался такой видный жених. После битья всех хрупких и не намертво прикрученных после последней ссоры предметов утвари, скандала с побегом, который тщательно скрывали, и множественных прилюдных выяснений глубоко интимных вопросов дело пошло на лад и доладилось до самой свадьбы. Люди искренне не понимали, чего ей не хватает: не старый, не урод и с достатком. Невеста особо недовольной своей судьбиношкой не выглядела, но я не стала и дальше задумываться над тем, что меня вообще-то не касается. В конце-то концов награда нашла своего героя — они достойны друг друга. Совет им да любовь, а остальным — железных нервов и тугих ушей на время выяснения отношений между голубками.

По-моему, они праздновали уже не первый день или рано начали сегодня, судя по тому, с какой бесшабашной радостью нас приняли как дорогих гостей. Все косились на нашу парочку с интересом, что было вполне понятно: не каждый день новые люди появляются в таких вот отдалённых селениях. Да и моё закрытое лицо выглядело немного не к месту, но моё объяснение быстро разошлось по толпе, судя по тому, что перешёптывания и недоумённые взгляды сошли на нет.

Усадили недалеко от брачующихся, начали закармливать и попытались споить. Скоро мы браво распивали горячительные напитки, пели песни, говорили шуточные поздравления и кричали вместе со всеми 'горько'.

Ура-ура, наливай скорей сюда,

Меня перепить тебе никогда,

Закинули голову верх, друзья,

И выпили бочку всю до дна.

Невеста тоже с любопытством рассматривала нас. И если мой капюшон не смог надолго привлечь её внимание, то вот Ги ещё как смог. Было заметно, что белобрысый ей пришёлся по вкусу и она чаще, чем на ком-либо ещё останавливалась на статном мужчине взглядом. Сначала это меня позабавило, потом начало раздражать, видя, что муженёк с удовольствием произносит здравницы и улыбается, глядя на молодых, а мне казалось, что при этом больше -на красавицу-невесту, чем на жениха. Я ревновала, понимая что прав на него у меня никаких не было. Эта ревность разъедала то хорошое, что мне подарил лес в аномалии, и положительное таяло, как льдинка в тёплой воде. Вокруг шумели гости и шло веселье полным ходом, а я ушла в себя. Я что-то отвечала, улыбалась и кивала головой, но в этот миг я была далеко и решала сложную задачу, с которой уже когда-то сталкивалась в земной жизни, и только после аномалии в Лесу ко мне пришло озарение. Все мои эльфийские жизни с Ги были прекрасны не потому, что мы были мифическими половинками друг друга или из-за особой остроухости и безмятежности жизни. Нет, мы просто бережно относились к друг другу и тому чувству, что нас связывало, не портя жизнь склоками, выяснениями отношений и беспочвенной ревностью. Всем тем, что рано или поздно губит любовь и уважение, исчерпывая их до дна. Эльфы поэтому-то и чувствуют природу так прекрасно, что живут здесь и сейчас, принимая происходящее вокруг и стараясь понять, а не скразу же противодействовать. Наоборот, мы с Ги подпитывали, как хрупкое и капризное растение, нашу взаимную любовь всю долгую жизнь. Ранить друг друга легко, а вот заживает эта обида долго и даже может нагноиться. Меня передёрнуло от неприятия некоторых собственных поступков, которые совсем в другом свете виделись теперь.

— Лита, тебе холодно? — тут же склонился ко мне Ги.

Тёмная бархатная ночь опустилась на землю, резко похолодало и под навесом, неудивительно, что он подумал, что меня знобит. Оказывается, он наблюдал за мною, а не строил глазки невесте.

— Немного, — ответила я с улыбкой, чувствуя, что внутри собирается комок тепла и благодарности за такой небольшой, но приятный жест внимания. — Спасибо за заботу.

Я осмотрела вокруг, замечая, что гости налегли на горячительные напитки или пошли танцевать.

— Лита, хочешь потанцевать? — склонился ко мне Ги. Что ж, он назвал второй способ хорошо согреться и я с удовольствием согласилась, тем более что мне хотелось быть побиже к нему. Я всё ещё не хотела задумываться о совместном будущем, но решила узнать и понять собственного мужа получше, раз уж он мне нравился и многое говорило в его пользу.

Народные танцы не так затейливы, как придворные, и особых фигур знать не надо было, чтобы веселиться со всеми вместе. Пары стремительно менялись партнёрами и нам было не до разговоров. Я с удовольствием отплясывала с незнакомыми мужчинами, изредка посматривая на мужа. Когда прозвучали последние ноты и самодеятельный оркестр пошёл промочить горло, я раскланялась со своим партнёром, которым по чистой случайности оказался медведеподобный жених. Краем же глаза заметила, что невеста, с которой танцевал Ги, увлекает его куда-то в сторону, в темноту. Ревность колючим ежом ткнулась в грудь. Не будь я наслышана об этой красотке и её подвигах, возможно, моя реакция и не была бы столько болезненной. Но этой крале я бы не доверила ни одного представителя сильного пола от младенчества до гробовой доски. Я отошла немного в сторону.

— Ауза, — позвала я тихонько, делая вид, что дышу воздухом.

— Лита?

— Ты не могла бы посмотреть, что там происходит у Ги? — попросила я.

— Хорошо, но ты будешь должна, — легко согласилась магичка.

Я осталась стоять, стараясь не накручивать саму себя различными картинками, которые подходили скорее как иллюстрации эротических романов. Только герои были сплошь и рядом рыжими и белобрысыми. Что-то давно она не появляется?

— Лита, — раздался рядом голос Ги. Я обернулась к нему, машинально отмечая, что муженёк выглядел каким-то взьерошенным и взбудораженным.

— Да, Ги, — меня удивило, как ровно звучит мой голос при такой буре не душе.

— Мне нужно отлучиться ненадолго в столицу вместе с Рутой.

— Рутой? — притворилась я непонимающей, хотя прекрасно догадалась, что это была рыжая. Отлучиться в столицу... неплохой эвфемизм для всего того, о чём я думала, накручивая себя.

— Да, это невеста, — поморщился он. — Я тебе потом объясню, сейчас спешу.

— Конечно, Ги, — кивнула я, в который раз радуясь, что моё лицо надёжно скрыто.

Скомканно попрощавшись, белобрысый скрылся в темноте.

— Ауза, — окликнула я магичку.

— Да, Лита.

— Ты не могла бы мне объяснить, что происходит, — попросила я, всё ещё надеясь, что я ревную напрасно.

— Прости, но я появилась слишком поздно, — виновато произнесла она.

— Что ты видела и слышала? — решила я узнать хоть что-то.

— Когда я пришла, они как раз договорились уйти сегодня порталом в столицу.

— Мне нужны подробности, — отрезала я. — Как они стояли? Что именно было сказанно? Каким тоном?

— Ох, Лита, да ничего там особенного не было...

— Ауза, я тебя прошу, — произнесла я с нажимом.

— Хорошо, но только не делай преждевременных выводов, — вздохнула магичка.

Не к месту я подумала, что странно слышать, как дух, у которого нет тела, вздыхает.

— Когда я появилась, рыжая висела на груди твоего Ги, — проговорила Ауза.

— А он?

— Обнимал её, а потом сказал, что нужно сейчас же уходить в столицу и он только предупредит тебя. На этом они разошлись, договорившись встретиться у калитке в саду, — тихо произнесла она. — Лита, я...

— Ауза, не надо, — остановила я её. Выслушивать что-то ещё не было сил. Возвращаться за стол я не стала и прошла дальше в сад к той самой калитке, где договорились встретиться эти двое. Рядом послышались шаги и я спряталась в темноте.

— Рута? — позвал прекрасно знакомый мне голос.

— Я уже здесь, — откликнулась рыжая, появляясь из темноты. Ей навстречу вышел белобрысый и она сразу же повисла на нём.

— Нам стоит поспешить, — произнёс Ги, подхватывая рыжую под локоток.

— А куда мы идём? — тут же обратила красотка на него свои огромные глаза.

— В мой дом в столице, я поселю тебя пока что там. Не бойся, я позабочусь о тебе, а позже и о ребёнке, — окликнулся Ги.

Совсем недалеко неярко блеснул портал вспышками переходов и всё стихло в ночи. Я так и сидела под деревом, сквозь слёзы глядя в чистое звёздное небо. На душе было гадко и противно да и самоедство из-за собственной легковерности настроения не добавляло. Постепенно же все другие чувства вытеснила обида и злость на собственную доверчивость и на кобелизм муженька. Может быть, я ничего и не поняла правильно, но оставлять меня здесь одну с чужими людьми из-за того, что ему нужно увести невесту со свадьбы, — это уже черезчур. Кстати, а что будет, когда их хватятся и найдут только меня? Как я буду объясняться с брошенным женишком, который мне кажется скорым на расправу, и отцом беглянки? Спасибо, Ги, что свалил мне на голову всё это. Я встала и быстро прошла на конюшню, прихватив наших лошадей.

Всю ночь я проехала почти без отдыха, когда на рассвете показался небольшой городок. Я отдала животных на постой, заплатив за месяц вперёд, рассчитав, что за это время успею обернуться и забрать их обратно. Всю дорогу Ауза пыталась достучаться до моего разума, говоря, что нам ничего неизвестно и у Ги скорее всего были веские причины так поступить. Я её слышала, принимала её правоту, но не могла простить, что он оставил меня вот так одну ради какой-то рыжей. Допускаю, что у него были причины помочь невесте уйти с её свадьбы, но селить её в собственном доме и заботиться, давать себя однимать этой, разговоры о ребёнке... Так, вдохнула, выдохнула. Не стоит так заводиться из-за мелочей. Может быть, что-то там когда и было между нами с Ги, но сейчас всё поменялось. Жизнь — вообще штука непредсказуемая. Я рванула кулон экстренного переноса и ушла в спальню Рана.

— Ты уверена? — спросил император.

Мы пили чай у него в кабинете и я рассказывала подробно о происшедшем. Я была накрашена как шут и сидела на подоконнике болтая ногами, обутыми в разноцветные тапочки, попивая из своей любимой фарфоровой чашки.

— Нет, — честно ответила я. — Я не знаю, что там произошло и из-за чего он очертя голову понёсся вместе с этой девкой в столицу.

— Вот и я не понимаю, чего ты взбесилась? — задумчиво посмотрел друг на меня.

— Да ревнует она, — влезла Ауза, заставив меня поморщиться.

— Ауза, иди-ка ты к Фае, ей без тебя скучно, — с лаской в голосе произнесла я. Эти две красотки сошлись характерами, как алкоголик и бутылка, и я подозревала, что для меня скоро наступят чёрные времена, если они возьмутся за меня вдвоём.

— Иду, иду, — пробурчала она. — Уже и правду-матку нельзя резать, сразу убийцей клеймят.

— Лита? — с лёгкой улыбкой обратился Ран ко мне.

— Ревную, — пожала я плечами, признавая очевидное. — Я же тебе не железная, чтобы не влюбиться в этого кобеля. Только у меня хватает ума для понимания, что друг другу мы не подходим.

— Чем же это, позволь узнать? — заинтересовался друг ситный.

— Ран, да ты и сам всё знаешь и понимаешь, — отмахнулась я от него.

— Не скажи, — улыбнулся рыжий. — Женская логика... она такая... специфическая.

— Да ладно тебе, — фыркнула я. — Не специфичней мужской, заставляющей бросать женщину, которой только сделал предложение, ради грудастой, смазливой девахи.

— Мы не знаем пока что, из-за чего он так спешно сорвался с нею в бега.

— Но с тем, что он оставил меня одну, ты же не будешь спорить? — упорствовала я, а император только пожал плечами в ответ, не ввязываясь с обиженой мною в разборки.

— И что теперь? — спросил он. — К Оракулу-то ты не попала.

— Не попала, — согласилась я. — Но вот дело для себя я нашла с помощью Ги, хоть на что-то он хорошее сгодился.

Сжато пересказала идею Рану и сама удивилась собственному энтузиазму. Видимо, мне действительно нужно сейчас чем-то отвлечься от неудачной влюблённости. Время лечит всё.

— А что..., — задучиво произнёс рыжий. — Идея мне нравится. Я давно сам об этом думал, да всё руки не доходили да времени на неё у меня нет.

Я было уже открыла рот, как Ран меня перебил.

— Но у меня есть на примете одна незамужняя дама, которая с удовольствием займётся всем этим.

— Ран, так нечестно! Это моя идея! — вспылила я, чувствуя себя в очередной раз преданной.

— Вот и займёшься ею, — спокойно ответил рыжий, с удовлетворением наблюдая, как я хватаю ртом воздух, как рыба на суше. — Состряпаем тебе подходящую биографию и будешь этим заниматься.

— Погоди, а это? — я обвела рукой свой шутовской наряд.

— И этим тоже будешь заниматься, — подмигнул он мне. — Я без тебя не могу. Вон пока тебя не было, думал, что от скуки взвою.

И принялся рассказывать мне о двух новых членах Совета, которые своей неуёмной активностью раздражали окружающих, хотя и Совет тоже отличился в последнюю неделю, вынеся на повестку несколько вопросов, противоречащих друг другу. Я искренне смеялась, слушая рассказ друга.

— Они и правда все совсем рехнулись за те пару недель, пока я их не видела? — смеясь спросила я.

— Ты что, — наигранно возмутился рыжий. — Вот двое новеньких только через лет двадцать дойдут до состояния своих коллег.

— Ран, — сквозь смех выдавила я, — стоит быть добрее с ближними, а то скоро ближних не останется.

— У меня есть ты, — улыбнулся друг.

Я только хотела встать, чтобы обнять друга от избытка чувств, как за дверью раздались громкие голоса и тут же постучали. Я шмыгнула в тень шторы.

— Войдите, — отозвался император, подав мне мою чашку, которую я по рассеянности оставила на столе.

— Ваше Величество, — Милди поклонился как-то уж очень почтительно. Хм, похоже в моё отсутствие некоторых воспитывали. — Герцог Сандрон просит Вас об аудиенции?

— Впусти его, — махнул рукой Ран. Он повернулся в сторону портьеры, за которой я пряталась, и улыбнулся лишь на долю секунды, чтобы тут же с самым невозмутимым видом поприветствовать моего благоверного. Вошедший вылядел не лучшим образом: растрёпанный, помятый, с кругами под глазами. Прямо бальзам на моё израненное сердце. Надеюсь, его кто-то хорошо потрепал.

— Сандрон, я удивлён Вашим присутствием, — поднял бровь вверх Ран.

— Ваше Величество, боюсь, я с плохими новостями. Лери Ноамут пропала, — произнёс муженёк. — Я готов понести любое наказание за то, что не выполнил свои обязанности проводника.

— Наказание от Вас никуда не денется, но для начала я хотел бы узнать, как это могло случится, — ровно произнёс Ран.

— Мы заехали в село, чтобы переночевать, и попали прямо на сельскую свадьбу. Невеста попросила меня о помощи, показав мне проявившуюся с беременностью печать драконов.

Ран заинтересованно подался вперёд.

— Продолжайте!

— Она опасалась, что её жених, узнав об этой беременности, заставит её избавиться от ребёнка.

— Кто отец?

— Она не уверена, но по срокам готова поручиться, что это был трактирщик, у которого она останавливалась во время побега от жениха, — пожал плечами муж. — Я его уже проверил, в нём действительно есть капля драконьей крови, как и в ней. Так что ребёнок будет одарённым, но очень слабо.

— Всё равно, это важно для нас, — кивнул Ран. — Где она сейчас?

— В моём особняке на Садовой. Я приказал отвести ей комнаты старшей прислуги, пока Вы не решите её судьбу.

— Её приймут прислугой во дворец, — просто решил это дело Ран.

— К сожалению, за несколько часов моего отсутсвия, пропала лери Ноамут. Она оставила лошадей в ближайшем городке и ушла порталом в сторону столицы, — муж пытливо помотрел на невозмутимого рыжего.

Пауза затягивалась.

— Ваше Величество, я хотел бы попросить Вашего согласия на мой брак с лери Ноамут, — выдал муженёк, а я чуть с подоконника не выпала, хорошо хоть в комнату, а не наружу, прямо в кусты роз. Хорошо хоть чашка просто рядом стояла, а то бы я её выронила.

— Сандрон, извольте объяснить своё странное намерение. Перед Вашим отъездом у Вас были подобные планы на другую женщину, которую я Вам, кстати, нашёл и хотел бы завтра представить.

Сейчас я точно выпрыгну из окна или на шею другу, чтобы удушить. Что он творит? О, у мужа схожие с моими чувства. Какое у нас иногда бывает единение душ, просто удивительно.

— Ваше Величество, к сожалению, это невозможно, лери Ноамут скорее всего уже носит моего ребёнка, — пошёл Ги напролом. От такой наглости я так и замерла с вытаращенными глазами. Мне надо чего-то глотнуть, с сожалением я посмотрела на бутылку с крепким румом, который так и остался стоять на столе после чаёвничания. Мне бы сейчас чашечку руму с капелькой чая, сахар можно не добавлять.

— Вы хотите сказать, что совратили девушку, отданную Вам на попечение? — Ран потемнел лицом и привстал из-за стола, упираясь на него обеими руками. Казалось, что ещё мгновенье, и император перемахнёт через стол и вцепится кой-кому в горло. Муженёк же сцепил зубы, играя желваками и набычился.

— Я сделал лери предложение и она скорее всего ответит согласием, — настаивал на своём этот самоубийца.

Закрыв глаза, я вздохнула пару раз и уже совсем было решила вмешиваться, чтобы предотвратить убийство или поучаствовать в нём, как раздался спойный голос Рана.

— Вы женитесь на той лери, что получила Ваш семейный артефакт, — сидит, смотрит спокойно. — Я уже дал ей своё слово, что Вы станете её мужем. От своих слов я не намерен отказываться. А Ваши обязательства по отношению к лери Ноамут я как вышестоящее лицо перенимаю и обязываюсь выполнить, если она найдётся и окажется действительно беременна.

— Вы усыновите моего ребёнка?! — изумился муж.

Нет, они точно моего сердечного приступа дождутся. Дайте руму, а то я ничего не гарантирую больше.

— А мы ещё не знаем, есть ли там ребёнок и чей он, — хищно улыбнулся Ран. — В любом случае данная девушка более не Ваша забота. Вы свободны.

Молча поклонившись, муж покинул комнату с такой стремительностью, что можно подумать, что за ним гнались. Как только за ним закрылась дверь, я вышла из своего убежища. Ран изучающе смотрел на меня. Я же потянулась за бутылкой рума.

— Это правда? — спросил друг, резво пряча моё лекарство в заветной стекляшке.

— Что именно? — решила я уточнить, со страданием во взгляде провожая исчезающее спасение для своей раскалывающейся от новостей головы, которая напрочь отказывалась думать.

— Что ты возможно носишь ребёнка Сандрона? — нахмурился друг и тут же, прищурившись, всмотрелся в мою ауру. Ран расслабился уже до того, как я опровергнула несуществующую беременность.

— Если в этом мире не практикуют непорочные зачатия, то нет, — развела я руками. — Мы с ним всё же не настолько близки.

Коротко описав, как произошло недоразумение с беременностью я просительно посмотрела на друга.

— Ран, налей мне руму? — протянула я другу чашку.

— Беременным не положено, — ядовито улыбнулся рыжий.

— Так я не...

— Это вопрос времени, — ехидничал друг. — Тебе пить нельзя, а нужно готовиться. Лит, а он тебе точно нужен? — он пытливо посмотрел на разобиженную меня.

— Не знаю, — поджала я губы. — Скорее да, чем нет, — выжала я наконец-то из себя.

Казалось, что лицо Рана разгладилось. Он улыбнулся.

— Тогда будет весело, — подмигнул он мне.

— Ты что надумал? — нахмурилась я.

— Доверься мне, Эл, я знаю, что делаю, — широкая улыбка осветила лицо рыжего.

Нет, он точно моей смерти хочет!

— Вот, кстати, дарственная на поместье Норнринде, которое осталось без наследников, — сказал Ран, протягивая мне какие-то бумажки. Я взглянула на дату. Оказывается, я уже два года как важная дама и наследница.

— Ран, ты это датировал задним числом?

— Нет, всё верно, — осклабился рыжий. — Род Норнринде угас, а они были нам родственниками. И я уже тогда решил, что нужно использовать случай. С этого момента ты — наследница и, кстати, моя очень дальняя родственница.

— Как родственница? — посмотрела я на новоиспечённую родню.

— Объяснить затруднюсь, очень уж там запутанно всё, — ухмыльнулся рыжий. — Зато и другие не разберутся.

— Погоди, а как же быть с артефактом истины? — удивилась я.

— Оттиск твоей ауры я уже года два назад внёс в него, — улыбнулся интриган.

— А разве так можно?

— Мне можно всё, — подмигнул он мне. — Только наш род имеет власть над этим артефактом, как и может считывать ауры. К счастью для тебя, а то твой муженёк давно бы тебя вычислил.

Я рад, что ты додумалась и без Оракула до того, что тебе нужно заботиться о ком-то, а то я уже не знал, как тебе эту мысль вложить в голову.

В полном изумлении я смотрела на друга, как будто видела его впервые. Оказывается, он уже давно позаботился обо всём, не считая нужным в своей венценосной заносчивости проинформировать об изменениях моего статуса и о других мелочах.

— Эл, прекращай рассматривать меня с таким удивлением, — улыбнулся Ран. — Лучше бы обняла и поблагодарила.

— Знаешь, мне тебя очень хочется удушить, — искренне сказала я. — Но я не буду этого делать!

— Почему же? — он встал рядом со мною. — Можешь подушить, я не против.

— Не буду. Я тебя обожаю, Ран, — с этими словами я повисла у него на шее, а друг рассмеялся, обнял за талию и закружил по комнате.

— И я обожаю тебя, Лита. Будем вдвоём портить нервы твоему муженьку, а то он оказался слишком резвым. Надо же, каков интриган: хотел моего ребёнка усыновить и укрепить род, — проворчал он. — Ничего, мы ему устроим весёлую жизнь, чтобы не плёл интриги, — подмигнул он мне, когда мы остановились. — Слушай, как мы поступим...

Глава 13

— Она ведь обручена с главным палачом империи.

— И как?

— Ну, судя по их отношениям, то на палача больше похожа она, а не он.

Н. Косухина 'О вкусах не спорят, о вкусах кричат'

Ги неистерпимо хотелось меня прибить. Вот и глаз уже начал дёргаться. Я изо всех сил старалась не рассмеяться и не выйти из роли Элиэль Ценедриль, мелкопоместной дворяночки.

Рыжий с умильным выражением лица посматривал на нашу беседу в его кабинете, подрабатывая дуэньей и искренне веселясь. Зря я думала, что моя карьера шута может закончиться. Наоборот, лицедействование заиграло новыми гранями с получением браслета из бабочек.

Посмотрев на историю со свадьбой, я решила проверить, как муженёк относится к рыженьким и подкорректировала свою внешность. Рыжая копна волос, веснушчатый слегка курносый нос, большие голубые глаза и довольно хорошо заполненное совсем не с помощью амулета низкое декольте, видимо, от зависти к Руте. Даже голос удалось сделать немного пописклявее. Когда Ран меня увидел в новом образе, у него случилась истерика, постепенно переходящая в судорожные всхлипы.

— Слушай, тебе ещё посох с бантиком в руки и пару овечек и будешь идельной пастушкой, — вытирая слёзы, выступившие от смеха, смог наконец-то членораздельно произнести друг.

Ги объявился в положенное время и был представлен мне со всею возможной куртуазностью, несмотря на некоторую оторопь, вызванную моею внешностью.

— Лери, не могли бы Вы показать герцогу его родовой артефакт? — попросил меня Ран.

— Конечно, — я протянула Ги золотую пластину. — Вы меня так напугали, Ваша Светлость, в Заповеднике, — произнесла я, прижимая руку к груди, чтобы привлечь внимание к декольте. Я что зря эту красоту ватой создавала почти на голом месте? Муженёк, к сожалению, только мельком отметил мои достоинства, а я так старалась.

— Лери Ценедриль, а что Вы делали в такое время в Заповеднике? — спросил Ги.

— Ваша Светлость, как можно задавать такие вопросы незамужней девушке? — манерно охнула я, прикрывая рот рукой.

— Что же неприличного Вы видите в этом вопросе, лери? — холодно осведомился муженёк.

— Как же, — возмутилась я, — нельзя же спрашивать девицу о том, что она делала ночью.

У Рана дёрнулась губа, как от смеха, но он сдержался, а вот муж бы с удовольствием ушёл.

— Хорошо, оставим эту тему, лери, — вздохнул муж. Он бы с удовольствием оставил и кабинет, если бы представилась возможность. — Этот артефакт принадлежит нашему роду уже тысячи лет.

— Да, Ваша Светлость, мы передадим его и нашим детям, — серьёзно кивнула я, важно задрав нос. — Я готова исполнить предназначенную мне роль герцогини со всем рвением.

Так, сейчас у нашего императора случится внеочередной приступ смеха, а у Ги, по-моему, открывается родимчик, вот глаз дёргается. Ги же рассчитывал, что встреченная им в Заповеднике незнакомка с причудами, вот и не будем разочаровывать человека. Если так и дальше пойдёт, то он на мне женится, а потом будет не о разводе думать, а решать дело кардинально — убийством.

— Позвольте пригласить Вас, лери Ценедриль, завтра вечером на прогулку по оранжереям моего особняка, — предложил Ги.

— А удобно ли? — засмущалась я, тщательно строя из себя отсталую провинциалку в самом расцвете синеносочного возраста.

— Удобно, — припечатал император. — Вас, лери, жених приглашает, а ему можно.

— Ваше Величество, — охнула я, прикрывая веером якобы вспыхнувшее лицо, а на самом деле ухмылку, которую Рану было заметно. А муженьку только силой воли удалось не скривиться. Силён всё же Ги, не мужик, а скала: так лицо-то контролировать и руки, сжатые мысленно на моей шейке, вон смог даже разжать.

— Если Его Величество разрешает, — с придыханием произнесла я, — то я не буду противиться и готова на любые жертвы.

Можно было подумать, что меня приглашают на ужин главным блюдом, с таким мученическим видом я произнесла всё это. На том и порешили. Ги с такой радостью и облегчением откланялся, что мне стало его жалко, пока я не заметила, что артефакт-то белобрысый прикарманил. Жульё вокруг сплошное.

Я повернулась к другу.

— Что там следующим шагом у нас?

— Как что? Будем добивать твоего муженька, — рассмеялся Ран.

Вечером я, науськанная дорогим другом-интриганом, не без помощи Аузы-шпионки подкараулила Ги, выходящего от своего портного, чтобы налететь на него, якобы случайно.

— Ох, простите велико..., — начала я и тут же прервалась, выдохнув удивлённо, — Ги!

— Лита, — схватил меня за плечи муженёк. — С тобой всё хорошо?

— Да, Ги, конечно, — улыбнулась я. — Я рада, что и с тобой всё хорошо, — и не смогла сдержаться, чтобы не отпустить шпильку. — Ты так внезапно пропал при нашей последней встрече.

Муж посмотрел на меня взглядом медведя, разбуженного посреди зимы, и теперь решающего, кого сожрать первым. Хм, а он прав, кто ещё внезапно пропал тогда, это хороший вопрос, который лучше оставить без ответа. Видимо, к этому же выводу пришёл и Ги.

— Лита, нам нужно поговорить, — белобрысый плотно перехватил мою ладошку и потащил куда-то. Если верить рассчётам Рана, то тащит он меня к себе домой.

— Ги...

— Лита, не сейчас, — только отмахнулся от моих робких попыток быть услышанной герцог.

Так, что-то идёт не так. Если я правильно запомнила, то к нему домой нам направо, а он повернул налево. Да, точно, на этой улице и главный Храм столицы. Именно туда целенаправленно и тащил меня муженёк, как я поняла через несколько минут.

— Ги! — теперь уже паника была не напускной. Герцог даже не потрудился ответить и уверенно шёл у цели, со мною на абордаже.

Храм встретил нас сумраком и почти зимним холодом. Я поёжилась. А служителей не видно, наверное, перемёрзли.

— Ги, что всё это значит? — попыталась я получить ответ, но тут появился один из служителей.

— Дети мои, что привело Вас в Храм? — благостно начал он.

— Мы хотели бы пожениться прямо сейчас, — выдал Ги, а я от шока даже слова не могла вымолвить.

— Конечно, дети мои, проходите к алтарю, — провёл он нас к огромному белому камню с синими и золотыми прожилками. — Положите руки на Камень предков, чтобы они дали своё согласие.

Моё сопротивление было быстро пресечено Ги, который положил наши соединённые руки на ледяной алтарь. Попытки вырваться ни к чему не приводили, время шло, но ничего не менялось. Сейчас прилипну намертво и потом меня только ломом можно будет отделить от святыни.

— Дети мои, — мягко начал служитель. — Боги не дают Вам своего благославления.

— В чём причина отказа? — напрягся Ги.

— К сожалению, мне не дано этого знать, — пожал плечами старик. — Некоторые приходят не со своими сужеными, другие уже связаны словом...

Услышав последнюю причину, Ги дёрнулся, как от удара хлыстом, и отпустил мою руку.

— Спасибо, отец, — ответил муженёк, опуская в чашу с пожертвованиями щедрый дар.

Я молча кивнула служителю и мы вышли под его сочувствующим взглядом из церкви. Я-то знала, почему мы не получили благославения: женатые второй раз его и не получат. А вот Ги точно подумал, что всему виной слово, данное Элиэль. Я взглянула на молчаливого муженька, который сжал губы в твёрдую линию. На площади перед Храмом он обернулся ко мне.

— Лита, прости, что я поспешил, но мне не хотелось тебя потерять ещё раз, — улыбнулся он обезоруживающе.

— Странный у тебя способ поговорить, — съязвила я, а муж в ответ только поморщился.

— И всё же поговорить нам необходимо, — произнёс он с нажимом.

— Если ты меня ещё раз не потащишь в Храм, то я согласна, — улыбнулась я.

— Не буду, обещаю. Я приглашаю тебя к себе на обед. Нам нужно разобраться во всём в тишине.

Дом Ги мне понравился своей элегантной простотой, которая стоит намного дороже громоздкого богатства напоказ. Прекрасная мебель из редких сортов дерева, почти без украшений, только отвлекающих взгляд от самого материала, создающего единственный в своём роде узор. Картины известных мастеров со вкусом подобраны и украшают дом, не перегружая его, а дополняя и создавая атмосферу. Нам накрыли на двоих не в парадной столовой, а в личной уютной обеденной комнате герцога. Здесь не нужно было сидеть на расстоянии пушечного выстрела друг от друга и общаться только отрывистыми словами, как командами в бою. Слуги не выказали никакого удивления моим присутствием, показав свою вышколенность или привычность ко всему.

Теперь сюжет развивался так, как предсказал Ран, и я могла действовать по нашему уговору. Ещё до этого я немного подправила свою внешность, но не слишком, и была неуловимо похожа на прежнюю Лита, как её родная сестра, но не близнец. Я была больше похожа на Ири, чем на Литу, если честно.

— Ги, ты не мог бы помочь мне снять плащ, — обратилась я к мужу, поворачиваясь к нему спиной.

— А как же обет? — удивился муж, но подошёл ко мне сзади, чтобы подхватить плащ.

— Нет, я не собираюсь более к Оракулу. Я уже выяснила всё, что нужно. И плащ ношу просто на улице, — ответила я, сбросила плащ и повернулась к мужу.

Каждый из нас с жадностью уставился в лицо собеседника. Муженёк наконец-то получил возможность взглянуть на меня, а я очень хотела видеть его лицо при этом. И он меня не разочаровал.

— Лита, — прошептал он, протягивая руку к моему лицу и обводя его, как слепец.

— Что-то не так, Ги? — спросила я как можно мягче, делая вид, что не понимаю, что с ним.

Изумление в глазах Ги сменилось нехорошим блеском. Муженёк испытующе уставился на меня, прищурив глаза:

— Лера Сандрон, извольте объясниться, — прошипел он.

— Ги? — спросила я испуганно, придерживаясь плана, валяла я дурочку. — Почему ты называешь меня Сандрон?

— Лита, прекрати, валять дурака, — сражу же раскусил меня муженёк. Вот уважаю я его умение сразу же переходить к делу и телу. Он мою мысль сразу же доказал, вцепившись мне в плечи. — Где ты была три года?

— Да что с тобой? — не сдавалась я, играя в несознанку, хотя испуг в голосе и не был напускным. — Я тебя не понимаю.

Начать звать лекаря? Нет, ещё рано. Герцог молчал и рассматривал меня так пристолько, что я начала опасаться, что он меня ещё и попробует на вкус или начнёт обнюхивать, как собака, взявшая след.

— Лита, что происходит? — раздельно и чётко произнёс он, давя на меня всем своим видом, хотя с такими темпами скоро перейдёт на давление отдельных моих частей тела, отвестственных за жизнеобеспечение.

— Что значит, что происходит? — возмутилась я. — Это тебя надо спросить, что происходит. Ты хватаешь меня, называешь лерой Сандрон, смотришь странно. Ты меня просто пугаешь этим!

Тут же меня перестали удерживать и Ги как-то потух и осунулся. Он потёр свой лоб и пробормотал что-то вроде 'невероятно'.

Мне было стыдно вот так обманывать мужа, но так нужно, Ран прав, а иначе он приведёт жену в дом и ещё долго будут судачить, что я сумасшедшая или ещё чего похуже. Да и тогда придётся объяснять неверояное 'выздоравление' Литы, свой побег, дружбу с Раном и всё прочее. Я же пока не была готова всем этим делиться, да и не была уверена, что нужно. Стоит строить свою жизнь с ним с нуля, а я не та, на ком от женился в конце-то концов. И просто донашивать жизнь с чужого плеча я не намерена.

— Ги, — прикоснулась я к его плечу, испытывая искреннее сожаление из-за устроенного мною, пусть и по необходимости, спектакля.

Он молча накрыл мои пальцы рукой и погладил. Всё теперь мне стало ещё больше стыдно, что я его обманываю. Вот и что теперь делать? Пока я размышляла, муженёк не терял времени зря и притянул меня к себе, уткнувшись в волосы лицом.

— Послушай..., — попыталась я вырваться, решившись наконец-то во всём покаяться. Было неуютно чувствовать себя обманщицей.

— Нет, — остановил меня Ги, прикрывая мой рот ладонью. — Прости, что напугал. Я сейчас тебе всё объясню. — Муженёк сел и притянул меня к себе на колени. — Ты похожа на мою первую жену, как родная сестра, — поморщился он, — вот и отреагировал так бурно. Прости.

Мысли проносились в моей голове со скоростью истребителя по мирному небу: только голова гудит, а я даже ничего рассмотреть не успела. Пока я так размышляла, мне рассказали короткую версию нашей жизни с Ги до того, как я утопла. Момент для признания был упущен и пока я собиралась с мыслями и силами для признания, муженёк учудил.

— Лита, а ты когда познакомилась с императором? — как бы между прочим полюбопытствовал супруг.

— Да года три уже, — погружённая в свои мысли, ответила я правду, не задумываясь.

— До этого вы не были знакомы? — расспрашивал благоверный.

— Нет.

— Нам нужно срочно идти к императору, — помолчав, выдал муж.

— Зачем это? — прищурилась я, наконец-то проклюнулся в мой мозг тревожный звоночек.

— Так скажем, что ты моя пропавшая жена, — объяснил непонятливой мне на пальцах муженёк. — Мне не надо жениться на этой безмозглой дуре, а...

— Гииии, — начала я, чувствуя себя вулканом за несколько минут до извержения: и не остановить, и жертвы сейчас будут.

— Да? — кристально чистый взгляд младенца, с хвостом орущей благим матом кошки во рту.

— Ты рехнулся? — понадеялась я на лучшее.

— Почему это? — даже обиделся белобрысый. — Я к тебе с честными намереньями. Жениться вот хочу, прямо не могу. Не понять мне женщин с их мозгами набекрень, — пробурчал он.

— Это у мужиков мозги набекрень, а у нас они с изящными загогулинами, — оскорбилась я за весь женский род. — Ты мне загогулин не добавляй. Император прекрасно осведомлён откуда я, так что ты ему ничего не сможешь доказать, — вернулась я к теме разговора. — Что там за история с женитьбой на безмозглой дуре, которой ты предпочёл меня...

— Дуру с мозгами, — хихикнула Ауза.

— И ты здесь, — проворчал Ги.

— Ты не отвлекайся, — встала я и упёрла руки в боки, как торговка на базаре, — я тоже тут.

— Лита, — поморщился Ги, тоже вставая, — нашлась полоумная, которая у меня умыкнула родовой артефакт. Ты, кстати, его не хочешь примерить? — произнёс муж таким добрым голосом, вытаскивая кулон, и продолжил уже совсем другим, сварливым тоном. — А нашёл эту болезную наш дорогой император. Что б ему...

— Но-но, о Ране ни..., — не сводя с амулета, как с ядовитой змеи в одной маленькой комнате со мною, глаз, отступила я на шаг.

— Ах, он уже тебе Ран, — завёлся муженёк, наступая на меня.

— Он уже три года мне как Ран, — взъелась я, чувствуя настоятельную потребность поскандалить или даже побуянить, чтобы как-то уйти от примерки и возможных последствий неадекватного мужа. Так я и пятилась от мужа, наступающего на меня.

И тут я представила, как выглядит вся эта сцена со стороны, и рассмеялась. Ги сразу же застыл, с удивлением глядя на меня.

— Ой... ты... ой... не могу..., — смеялась я до слёз, — а я...

— Ауза, что с ней? — требовательно произнёс Ги.

— Да ты за ней так сейчас по комнате метался, как будто удушить хотел, — хихикнула Ауза.

— Какие глупости... хотя... придушить её иногда меня тянет, — усмехнулся белобрысый.

— Удушение отменяется? — спросила магичка.

— Нет, только откладывается, — отрезал муженёк. — Я Литу успел изучить и не собираюсь обещать невыполнимое.

— Тогда я пошла, — решила я уйти, пока муж забыл, зачем за мною бегал.

— Лита, — начал он было и я решила сделать гадость.

— Хорошо, давай сюда свой амулет, — протянула я руку.

— Только аккуратно, он.., — начал было Ги объяснять, протягивая мне кулон, а я вырвала его из мужниных рук одной рукой, а другой одновременно активировала переход во дворец, успев только услышать в изумлённое оханье мужа. Так, обед и разговор с Ги коту под хвост.

— Вот не можешь ты ничего не натворить, — выговаривал мне Ран.

— Так ведь он бы не отстал, — оправдывалась я.

— И что ты думаешь теперь делать? — склонил друг голову, с интересом рассматривая меня. — Сандрон ведь не дурак.

— Я? Ничего, — искренне ответила я и подхалимисто улыбнулась императору, — ты ведь точно что-то придумаешь. Ты же умный.

— Выдам тебя обратно замуж за герцога и все дела, — оскалился довольно этот самодур.

— И тебе меня не жалко? — сделала я лицо понесчастнее и даже пустила слезу. — Сироту одинокую во всём мире.

— Тьфу на тебя, — не выдержал Ран. — Если казна опустеет, то я тебя вместо поднятия налогов народу покажу — они тоже прослезятся и принесут сами деньги.

— Что, так жалко меня станет?

— Меня им жалко будет! Меня! На такое ежедневно смотреть — это ж никаких нервов не хватит, — съехидничал он, а я надулась, как мышь на крупу. — Послушай, а чего это ты придираешься к мужу?

От такой наглости я даже не знала, что сказать.

— Видишь, у тебя даже аргументов против него нет, — начал издеваться рыжий.

— Как это нет? — возмутилась я. — Он наглый, самовлюблённый кобель!

— Вот! — поднял вверх указательный палец наш самодержавец. — Всё мелочи какие-то.

— Мелочи? — я задохнулась от возмущения.

— Конечно, — пожал он плечами. — А это говорит, что больших недостатков у него нет, раз ты к таким вот мелочам цепляешься.

Впору хвататься за голову от такой логики, что я и сделала.

— А ты зато слабонервная какая-то, — издевался дальше этот бестыжий конопатый, которого я бы с удовольствием приложила лопатой.

— С тобой я сильно нервной стану, как же, — прошипела я.

— Скажи честно, — посерьёзнел Ран, — что тебя не устраивает в Сандроне?

— Ран, он же бабник, а я ищу заботу, нежность, ласку...

— С ним ты точно это нашла, вон как мужика проняло, — улыбнулся друг, — он тебя в Храм потянул. Всё же надо его в Тайный Совет брать — такой ум, нестандартные решения, решительность и моментальное воплощение планов..., — пел моему белобрысому этот предатель дифирамбы. — А ты нос вот воротишь, — опять обратился ко мне рыжий.

— Так я ищу кого-то не только для постели, — развела я руками. — У вас жизни длинные, а разводов практически нет, только убийства. А мне хочется жить долго, счастливо и на свободе.

— Привереда, — улыбнулся Ран. — Ладно, будем тебе устраивать счастливую жизнь, но сначала осчастливим Сандрона. Кстати, дай-ка мне свой браслет.

— Зачем? — удивилась я.

— Хочу кое-что попробовать, — озорно улыбнулся император-мальчишка.

— А он тебя точно не стукнет? — с опаской протянула я ему браслет.

— Вот и проверим!

Браслет никак не проявил свою вредность. Предатель! Ран же беспрепятственно застегнул его у себя на запястье.

— А теперь посмотрим, — промурлыкал рыжий.

Посмотреть было действительно на что: он лепил свою внешность, как ему вздумалось. Вот уже передо мною стоит настоящий жилистый эльф, а этот коротышка похож на нашего министра финансов, только у настоящего взгляд ещё хитрее, а вот этот громила точно бы пригодился в одном из захолустных кабаков вышибалой. На лице написано 'интелекта нет, он ушёл в кулаки безвозвратно'. Вот ведь какие шикарные уши-лапухи можно было бы рыжему за...

— Такие? — усмехнулся он, отращивая себе почти что слоновьи лопухи.

Оторопев, я раздумывала, что я же не сказала ничего вслух.

— А тебе и не надо, он усиливает мои ментальные способности и я теперь даже мысли могу читать.

Пока я отходила от шока, Ран решил меня там оставить навсегда, огорошив вторично мой неокрепший ум. Передо мною стояла лери Элиэль Ценедриль. Этот рыжий даже пол может менять?

— Только не пробуй посмотреть, что там под платьем, — подмигнула мне эта красотка с противным манерным писком. — Полезная вещица, — вернул Ран свою внешность на положенное место и протянул мне украшение. — Когда всё закончится, подаришь?

Отказать другу я не могла, да и он ему как облечённому властью человеку, всё же нужнее, чем мне для баловства. Так что вполне естественно, что я безоговорочно согласилась.

— Кстати, а как ты умудрился ещё и одежду менять? — спросила я, осознавая, что каждый из созданных образов был одет по-другому.

— Вот всё тебе надо знать, — пробурчал Ран. — Вот это кольцо, — показал он неприметное серебряное узорчатое кольцо, с которым никогда не расставалася. Я не спрашивала, а друг не говорил, чем оно ему так дорого. — Этот артефакт я нашёл ещё ребёнком в нашем заповеднике. С тех пор оно со мною.

— Это тоже наследие прошлых времён? — в ответ друг только пожал плечами.

— Оно позволяет мне менять одежду, чем я иногда и пользовался до этого во время своих прогулок в народ. А теперь такая удача с браслетом. Кстати, я у тебя его одолжу на завтра, чтобы пойти на свидение с твоим благоверным.

— Как это? — оторопела я.

— А так, побуду вечером Элиэль, — шаловливо блеснули глаза рыжего. — Должен же я лично ему помотать нервы и выяснить, что он понял.

— Но завтра же вечером фейерверк, который ты торжественно открываешь? — изумилась я.

— Успею, — отмахнулся Ран. — Я твоего Ги десять раз до сердечного приступа доведу, пока стемнеет и начнётся гулянье. Заодно присмотрюсь, так ли он стрессоустойчив, чтобы заседать в Совете.

— Знаешь, Ран, — наконец-то решила я оформить в слова то, что вертелось в ней со встречи с Ги, — я не хочу больше обманывать Сандрона, — твёрдо закончила я, гордясь сама собою.

— Не волнуйся, — похлопал друг меня по плечу, — этим займусь я. Мне нужно понять, что он за фрукт.

Хотелось схватиться рукой за голову, за сердце и за что-то, что поустойчивее, чтобы не упасть. Но трёх рук у меня не было и я ограничилась хватанием за голову. Бедный Ги. Надеюсь, что после всего, что может прийти рыжему в голову, герцог не разорится на душевных целителей и успокаивающие снадобья лошадиными дозами, которые ему неприменно понадобятся.

Глава 14

А ну к порядку, юноша, к порядку!

Ты влез уже почти на полстены!

Теперь остановись. Люби вприглядку!

Оттуда все подробности видны...

Л. Филатов 'Лизистрата'

Последнее обновление 20.12.16 Окончание в комментариях