"Твердь‟.

— Ну всё ма. Я побежал. За мной уже приехали. — Ринч уже стоял возле двери, а его мать, всё продолжала возиться на кухне, собирая в матерчатую сумку ему еду.

— Ничего, подождут! — Бескомпромиссно ответила женщина, продолжая укладывать в самодельную сумку кульки со снедью. — Ты бы так на работу рвался. Ой, смотри, доиграетесь! — Мать Ринча сама испугалась своих слов, и, поплевав через плечо, тихонечко перекрестилась.

Что творилось в душе женщины, можно было понять по её последней фразе. По тому, как сорвался и задрожал её голос. Умом она понимала и поддерживала решение сына, то что он пожелал стать на защиту Имани от разгулявшейся революционной гвардии, — от этой пьяни подзаборной. Но материнское сердце, болело и страдало от переживаний за его жизнь. Да тут ещё и младшенький — Борька, всё время порывается, как и его старший брат, стать бойцом самообороны. А про работу было сказано в сердцах: так как шахта стояла, задолженность по жалованию так и не была выплачена, а княжьи тиуны⁸, от греха подальше сбежали в Ринлев — пока обобранный при их посредничестве народ, не растерзал оных.

— Ма. Ну всё, пока. Ребята ждут. Нас там и без того кормят от пуза. Лучше сами всё это поешьте.

С этими словами, Васка ушёл, тихо хлопнул дверью. Он видел, как страдала мать, и как мог, старался щадить её нервы. Но отсиживаться под её юбкой парень тоже не собирался. Именно по этому, он строго контролировал все слова: прекрасно помня, как она отреагировала на одну из его любимых фраз. Это произошло две недели назад, и тогда он 'ляпнул‟: — 'Да нас там кормят как на убой‟. — Тогда Ринч впервые, и как он надеялся, что последний раз, видел, как его мама побледнела, сильно шатнулась, и за малым не упала без чувств. Как от ужаса округлились её глаза и задрожали губы, как она обессиленно села на старенький кухонный табурет, уронила на пол уже собранный узелок с ещё горячей картошкой в мундире, и еле слышно прошептала:

— Не смей так говорить. Ты слышишь? Больше никогда не смей так говорить. Иначе накличешь беду.

Он до сих пор помнит тот момент, и не может себя за него простить. Вот и сейчас, как впрочем, и каждый раз, у него саднило в душе, как будто там, по-настоящему скреблись кошки. И как всегда, он садился в машину своего товарища Володьки — того который не так давно просил у него патроны к своему нелегально приобретённому ружью, Васка усиленно хохмил; а когда старое, скрипуче-тарахтящее авто поехало, проимитировал усталость и притворился спящим. Уж больно Ринчу не хотелось, чтоб кто-либо из товарищей видел его немного растерянным, или догадался об его переживаниях.

Глава 10

Глобальная сеть в буквальном смысле 'взбесилась‟. Снятое на улицах Ратянска видео, било все рекорды по просмотру, и не только их. Было огромное количество репостов и нескончаемый поток комментариев. Люди смотрели, писали, ожесточённо ругались — оскорбляя тех, с чьими высказываниями они были не согласны, и всё это говорило только об одном — Житица уже разделилась на два враждебных лагеря. И если одна из сторон, была более или менее терпима к своим оппонентам, то другая сторона, буквально исходила 'ядом‟ от переполняющей её ненависти и злобы. Не остались в стороне от этого события и телевизионщики — они как хотели, так и 'резали‟ сюжет, и, дополняя получившуюся нарезку определёнными комментариями, подпитывали этим чувство страха и ненависти у рядовых обывателей.

В действительности, в демонстрируемом сюжете, говорилось и показывалось о том, что у сил самообороны появились первые боевые машины. Неизвестный репортёр, снимая сюжет на бытовую видеокамеру, рассказывал за кадром о том, как под посёлком Разлив, невооружёнными жителями была остановлена некая армейская колонна — где-то около двадцати машин, включая несколько САУ и три танка. После двухчасовых переговоров, бойцы N-ского подразделения, добровольно отдали своё вооружение и были 'отпущены на все четыре стороны‟, автор особенно акцентировал: — 'Не один из участников этого противостояния не получил даже малюсенького фингала — не говоря о большем‟. — При этих словах, в кадре очень лихо крутилась небольшая бронированная машина с весело развивающимся самодельным стягом сил самообороны. БМДшка резко останавливалась, вращалась на месте, и при этом из люка была видна голова улыбающегося механика-водителя. По словам того же блогера, этот отважный парень только недавно уволился с войск, и поэтому не успел утратить навыков вождения этой техники. Так что, эта машина попала в правильные и надёжные руки....

Посмаковала эти кадры и пресса подотчётная Ринлеву. Правда выпустила их после сильных купюр — вырезались моменты, где хоть слегка, но просматривалась недавно закрашенная символика Житицы; а сидевшие в студии дикторы, 'авторитетно‟ утверждали, что это соседняя Ижмань, начала поставлять 'бандитам‟ своё старое вооружение. На следующий день — без формального опровержения своих вчерашних заявлений, и уже, без какого либо сопутствующего видеоряда, дикторы клеймили позором неких 'струсивших‟ воинов, которые, при встрече с бандитствующими сепаратистами, отступили, побросав своё оружие и технику. Также сообщалось, что силы правопорядка уже начали по этому факту расследование. ... И прочее, бла-бла-бла.

На фоне начавшаяся ещё перед переворотом всеобщей истерии, и сообщениях о первых жертвах в борьбе с 'грязными сепарами‟, вражда к 'неправильным‟ согражданам, продолжала набирать остроту ненависти. Что не говори, но сотрудники 'конторы‟ возглавляемой Лордом Лорэ были профессионалами своего дела, они уже давно сеяли в многонациональном княжестве зёрна ненависти и расизма, и эти сорняки, после соответствующей подпитки, давали свои обильные 'всходы‟. Сейчас, авторам Ринлевского переворота, нужно было только умело подливать масло в огонь разгорающейся междоусобицы. Ведь отныне, население этой страны верило всему — даже самому нелепому заявлению, главное чтоб оно чётко указывало на 'виновника‟ их бедственного положения.

Это была непримиримая информационная баталия. Но параллельно этой 'битве‟ за управление сознанием граждан небольшого княжества, начали разгораться и самые настоящие кровавые схватки. В день, когда снималось видео с трофейной техникой, двадцать человек, под командованием некого полевого командира Станислава Быкова, подъехали на нескольких микроавтобусах к местному аэродрому и просто, не встретив никакого сопротивления, заняли его.

И произошло это до безобразия легко и буднично. В полдень, несколько машин подъехали к местному аэродрому и остановились перед его шлагбаумом. В первом микроавтобусе открылась дверь, и три человека, в гражданской одежде и шапках балаклавах на лицах, держа ружья на охотничий манер, выскочили из салона. Убедившись, что им никто не собирается противодействовать (в пяти метрах от незваных гостей, растеряно стоял охранник, он испуганно косился на незваных 'гостей‟, и что-то докладывал по рации своему начальству). Убедившись, что со стороны сторожа ничего не угрожает, троица, обернулась к машинам и бодро замахала руками, и, сразу после этого, из остальных машин, как 'черти из табакерки‟, начали выскакивать их товарищи — тоже скрывая свои лица под балаклавами. У одного из них, того чьё лицо закрывала белая вязаная шапка, в руках был автомат с откидным прикладом. И именно этот человек, по-хозяйски оглядевшись и внимательно выслушав попавшую первой на объект троицу, начал отдавать приказы:

— Вы двое, к вышке! — Указал он на пару бойцов в кожаных куртках и потёртых джинсах. — С неё, можно наблюдать всё поле и округу. — Хорошо Стас. — Отозвался крепыш в чёрной заношенной кожанке и на удивление бодро, побежал в указанном направлении. Кум, а ты со своими пацанами проверь все административные и складские помещения: позднее, устроим там штаб.

Как говорится, 'дело пошло‟ — вооружённый автоматическим оружием человек, начав оживлённо жестикулировать руками, продолжил отдавать указания:

— Вы трое, остаётесь со мною: пока будем охранять КПП. Остальным прочесать все вертолёты и самолёты (на аэродроме было много всей этой старой техники). Только равномерно рассредоточитесь, а не бегайте по полю всею толпой. И только после того, как убедитесь что посторонних здесь нет, рассредоточьтесь по периметру этой базы. А ты отец, — обратился к растерянно стоящему охраннику тот, к кому все обращались как к Стасу, — Вали отсель. Иди со своими сослуживцами по домам! Теперь мы будем здесь стоять, и не позволим фашиствующей хунте завладеть этим важным плацдармом.

Вид вооружённых людей, да ещё и скрывающих свои лица — пусть они ни на кого его не направляли, не сильно-то способствовал оказывать им противодействие. Поэтому, пожилой охранник — по рации, созвал всех сослуживцев, включая свободную смену: и те, полушно сдав ополченцам имеющиеся при них пистолеты и средства связи, спешно покинули объект.

Не прошло и пяти минут, как один из оставшихся на КПП бойцов, — судя по комплекции и голосу, самый молодой в команде, подошёл к командиру и долго, эмоционально чего-то объяснял. Стас его слушал, и, судя по всему, не соглашался. Затем, видимо устал сопротивляться, и махнул рукой, — это больше всего походило на то, что человек отогнал рукой назойливую муху, а не дал на что-то своё согласие. А назойливый боец, бегом помчался к красному микроавтобусу, — одному из тех, на которых эти люди сюда приехали и почти не замедляясь, заскочил в него. Не прошло и двух минут, как юнец 'вынырнул‟ из недр машины, уже без своего старенького помпового ружья — держа в руке любительскую видеокамеру. Также, ещё в микроавтобусе, новоявленный папарацци, снял свою зимнюю шапку, до этого момента, надёжно скрывавшую его лицо, и с ходу обратился к своему командиру:

— Сергеевич, ну ты, стало быть, это... ну, скажи этим Урчикам⁹, хай по добру, по-здорову это..., ну, по домам стало быть расходятся. Скажи, что нефиг им здеся ловить. И я, прямо сейчас, всё это в сети выложу — хай, гады смотрят и боятся.

Судя по детскому лицу и только начавшему пробиваться над верхней губой пушку, парнишка, решивший сделать репортаж о сегодняшнем событии, был не просто молодым человеком — а даже являлся 'неоперившимся юнцом‟. Поэтому можно было сделать умозаключение, что он пришёл сюда вместе со старшим родичем — отцом, или старшим братом. Так как гадать по этому поводу дело неблагодарное, поэтому и мы не будем этим заниматься.

— Ты неучи 'отца‟ .... — Вяло огрызнулся Быков: до путча, в мирной жизни, он был инженером по технике безопасности районной теплосети — а сейчас забросил работу, взявшись за оружие. — Иначе, погоню тебя домой — вместе с этой камерой, и батяня твой не поможет — не заставит меня передумать и вернуть тебя назад.

Угроза эта подействовала, парнишка стушевался — сник, замолчал, а после того как камера была включена, прокашлялся и начал комментировать:

— Вот. Стало быть, это мы отбили у Урчиков аэродром. Он наш. А вот и наши герои ....

Разномастно одетые люди в балаклавах, позировали, смеялись. Предлагали путчистам не соваться на их территорию: — 'Это наша земля. И мы никому её не отдадим. — Рассуждали они. — Наши предки жили здесь и завещали нам одно. Мол. 'Охраняйте наш дом от разного рода посягательств‟, вот мы и‟.... — Люди берущие под свой контроль городскую инфраструктуру, пребывали в лёгкой эйфории. Как-никак, у повстанцев всё получалось. Отсюда у многих из них, в голове зарождалась иллюзия собственной непобедимости. Нет. Они небыли глупыми людьми: просто среди ополченцев почти не было обстрелянных бойцов, и люди о многом судили по книгам, или фильмам.

Следующее утро показало, что для победы мало одного лишь чувства патриотизма и личной храбрости: для того чтоб противостоять врагу, нужно боевое, а не охотничье оружие, необходим боевой опыт, и слаженность бойцов служащих в одном подразделении. Воины, должны понимать друг друга с полуслова — в любой ситуации, действуя как единый организм. И это только минимум необходимых навыков. А в эту ночь, до последней клетки организма гражданские люди, как могли, так закреплялись на захваченном ими объекте: делая это крайне неэффективно и неумело.

Солнце только начало пробиваться через обложные облака, освещая своим рассеянным светом ровные ряды самолётов и другой авиатехники, как в воздухе послышался характерный рокот двигателей приближающихся винтокрылых машин. Силы самообороны всполошились — не стоит недооценивать влияние рёва современной боевой техники на неподготовленного человека. И вслед за этим, почти сразу, над городком стал барражировать штурмовик с полной боевой подвеской: боевая машина то взвивалась ввысь, то развернувшись, снова устремлялась к земле — имитируя атаку удерживаемого силами местной самообороны аэродрома. И так повторялось раз за разом — заход за заходом. От такой демонстрации силы было жутковато не только тем, на кого с очередной атакой летела эта железная птица. Натерпелись страха и жители находящихся рядом с аэродромом жилых многоэтажек. От жуткого гула, заставляющего вибрировать не только оконные стёкла близстоящих строений, но, кажется и стены домов. Через минуту, почти на каждом балконы большей части городской окраины вышли люди. Те, чьи дома стояли слишком близко — были в ночных рубашках или просто в белье, прикрываясь большими полотенцами, простынями, — и это несмотря на холод. Кто жил на изрядном удалении, те уже более или менее одевшись, стояли и как кролики на удава, смотрели на хищный полёт железной птицы.

— Ну ... твари! Ну что творят с...!? — Кричал белобрысый парнишка: параллельно снимая происходящее на свой продвинутый планшет. — Что там вообще происходит? — Рядом с ним стояла девушка — одетая в яркий спортивный костюм, и с недоумением наблюдавшая за очередным разворотом штурмовика. — Гля-гля! Да они же ..., по-настоящему атакуют! ...

Такие умозаключения парнишка делал по своей неопытности, и относительной удалённости его дома от места происходящих событий. Да и что можно было подумать, если с его балкона было видно только то, как маленький силуэт самолёта взлетал в небо после очередной имитации атаки, описывал полукруг, и непонятно зачем, отстреливая тепловые ловушки, снова устремлялся вниз.

Те же, кто жил рядом с аэродромом, в основном стояли молча и растерянно наблюдали за тем, как по периметру лётного поля кружила пара штурмовых вертолётов, и с пугающей регулярностью, с жутким гулом проносился самолёт. Здесь уже почти никто не снимал видео, а если и занимался этим, то делал это молча, — смотря на это шоу, широко открытыми от ужаса глазами.

Хуже всего было людям Быкова. Несмотря на то, что он относительно быстро привёл чувство своих подчинённых. Но, когда вокруг тебя кружат и рокочут вооружённые вертолёты, а штурмовик проносится так низко, что от звука работы его двигателя у всех под ногами вибрирует даже земля. В эти моменты, человек понимает, насколько он ничтожно мал и беззащитен — особенно если осознаёшь, что тебе нечем ответить на все эти агрессивные выпады со стороны абсолютно реального противника.