Варяги: На гребне волны

И вот теперь этой преграды нет. Казалось бы, стоило порадоваться, да как-то не получалось. Оценивая ситуацию в настоящий момент, Ава воспринимала смерть графа Сальдании как обрушение стены, ограждающей Кастилию, её и сына Кастилию, от неудержимо накатывающейся волны, пришедшей с севера. Той, с которой не договориться уже потому, что эта стихия не желает договариваться, предпочитая получать желаемое силой.

Сила, она бывает разная. Сила слов и оружия, войск и хитрости, яда и интриг. Ставшие по собственным желаниям союзниками короля Леона идолопоклонники явно преследовали собственные цели, в которые Ава Рибагорская долгое время не стремилась вникать, о чём потом сильно пожалела. Ведь ясное дело, что не Бермудо Леонский и не его советники ещё до смерти Гарсии Фернандеса Лара распускали слухи о том, что стоит тому пасть в одной из битв или попасть в плен к маврам, как его жена, змея ядовитая и коварная, сразу же продаст маврам как саму Кастилию, как и кастильцев... в качестве галерных рабов, евнухов и гаремных наложниц.

Собственно, случившееся после гибели супруга Авы... во многом, пусть и не во всём, стало явью. Мать нынешнего графа Кастилии не собиралась обманывать саму себя, понимая, что для правительницы, пусть и стоящей за троном и шепчущей в ухо носителя короны. Самообман бывает чрезвычайно опасен. Но только сделав Кастилию вассалом халифата, она могла сохранить трон для своего сына, для Санчо. А неудачники и неудачницы, попавшие к маврам... В конце концов, смирение тоже добродетель, вот пусть этим они и утешаются.

Недовольство народа — это можно было пережить. Измену немалой части кастильского войска, что переметнулось к королю Наварры... тоже. Особенно учитывая, что халиф аль-Мансур вновь прислал немало своих воинов для поддержки важного для него сейчас вассала. Гораздо опаснее было то, что Онека, сестра Санчо и её, Авы, дочь, пользуясь суматохой, возникшей после смерти отца, улизнула в ту же самую Наварру. Под крыло Гарсии II Санчеса, короля Наваррского, где её приняли со всем почётом, уважением и явно строили далеко идущие планы.

Возвращаться обратно? О нет, Онека прямо и без каких-либо сомнений заявила, что скорее предпочтёт броситься к ногам пришельцев с севера с просьбой принять под своё покровительство, нежели вернётся в Бургос, к 'любимым' матери и брату, которые уже сподобились обещать одну из дочерей/сестёр в качестве очередного украшения гарема аль-Мансура.

Действительно, такая договорённость была, и Ава Рибагорская с сыном намеревались её выполнить, несмотря на все... сложности, которые возникали. Уже многие кабальерос, не говоря про простых инфансонов, открыто плевались в сторону Бургоса и особенно графа Кастилии с его матерью, которые даже родной сестрой и дочерью готовы были торговать. Контраст с покойным Гарсией Фернандесом был разительным... да и король Наварры на этом фоне смотрелся гораздо более благородно. Да что там, даже Бермудо Леонский, на которого раньше кастильские кабальерос посматривали сверху вниз, стал казаться не таким уж плохим монархом в их понимании. Что ни говори, но он вёл войну с халифатом и войну относительно успешную, особенно с учётом заключенного союза с далёкой Русью. Тем более сейчас, когда эти союзники прислали не просто войско, а войско большое, сильное, привыкшее побеждать.

Привыкшее, да. И доказавшее это только что, с ходу, без сколь-либо значимой задержки растоптав вроде бы хорошо укреплённую Сальданию. А графа Гарсию Гомеса, убитого при попытке бежать из обречённой крепости, и после смерти не оставили в покое, сделав из его хладного трупа пугало для всех, кто даже подумает о возможности вступать в какие-либо переговоры с маврами.

Чучело — вот какая участь была уготована тому, кто стал вассалом халифа аль-Мансура. С трупа Гарсии Гомеса была снята кожа, обработана на скорую руку, набита так, как это делают с охотничьими трофеями. После этого получившееся... распяли на воротах Сальдании как напоминание. Более того, запретили снимать, выставив стражу. И про то, чтобы разослать весть о случившемся по всем ближним и не очень землям позаботились. Ободряя одних, ввергая в панику других, заставляя всерьёз задуматься третьих. Ведь если одного из 'предателей' постигла такая судьба, то могут ли другие чувствовать себя в безопасности?

Ответ на этот вопрос был предельно прост. Не могут! Сама Ава Рибагорская словно бы ощутила лезвие хорошо заточенного охотничьего ножа, которым свежуют добычу. И ощущение это было из числа тех, которым место разве что в ночных кошмарах. Её же сын и вовсе не находил себе места, то пытаясь залить страх вином, то бросаясь к ней за советом. А что она могла сказать? Хотя нет, сказать как раз могла, но следовало хорошенько думать, прежде чем облекать мысли в слова. Положение их разом стало ещё более опасным, нежели было каких-то пару дней тому назад.

— Сын, перестань! — прикрикнула Ава на графа, который пусть и не метался взад-вперёд, но то пытался смять в руках кубок — к счастью, пустой — то пробовал на прочность висящую у него на шее золотую цепь. — Мы должны быть готовы к чему угодно, даже к самому худшему.

— Стать охотничьими трофеями этого варвара?! — передёрнуло Санчо, с трудом сдерживающегося, чтобы не сорваться на не подобающий положению крик. — Лучше уж бежать... Туда, где нас согласятся принять вместе с тем, что осталось в сокровищнице.

— Об этом я тоже думала. Там осталось достаточно. Вопрос лишь в том куда бежать, чтобы нас приняли как подобает а не для виду, чтобы потом выдать или отравить. Но я надеюсь, что до такого не дойдёт.

— Рибагорса?

Ава не то чтобы призадумалась, скорее заново вытащила из разума воспоминания, относящиеся к этому пути. Да, это была её родная земля, там, при всех сложностях, беглецов из Кастилии могли и принять, и укрыть сколь угодно долгое время. Родная кровь... Вместе с тем эту дорогу она хотела оставить напоследок, когда все иные закроются. Об этом и сообщила сыну:

— Только если не останется другого выхода. Графство Рибагорское не так сильно, чтобы действительно помочь нам. Не укрыть, а именно помочь. Ты ведь не хочешь окончательно потерять власть над Кастилией, сынок?

— Я не для того так долго шёл к этому, чтобы отдать так скоро и... так позорно.

— Тогда послушай свою мать, которая никогда не давала дурных советов, — уже привычным тоном, с добавлением естественного для неё нажима проговорила Ава. — У границ наших земель находятся верные нам люди, которые сразу же пришлют весть, как только заметят войско Леона и их северных союзников. Если такое случится — мы не уподобимся графу Сальдании, который решил отсидеться в крепости и проиграл всё, даже свою жизнь. Мы покинем Бургос сразу, взяв с собой золото и действительно верных нам воинов. И отправимся на юг... в халифат. Будем просить великого и могучего халифа аль-Мансура оказать нам помощь в войне не только с Леоном, но и с теми, кто доставил и ему множество печалей.

Вот тут Санчо Гарсия Лара искренне заинтересовался. Он и так оказался чересчур тесно связан с маврами, да и вообще немалую часть его войск, на которых он мог рассчитывать, составляли как раз присланные халифом отряды. Как предполагалось изначально — для присмотра и чтобы новый кастильский граф не попытался договориться с врагами халифа, особенно с Бермудо Леонским. Но теперь...

— А может нам не придётся бежать? Если халиф, поняв, наконец, всю опасность, грозящую его завоеваниям, успеет ударить по леонцам и другим. Или сначала соединится с нашими войсками. Мы же послали к нему людей, а в письмах... Там не простые слова, а и наши обещания, и объяснения, что может случиться, если падут Сальдания и Кастилия. Сальдания уже пала.

— Здесь от нас уже ничего не зависит, Санчо, — опечалилась Ава Рибагорская. — Новое письмо мы отправили почти сразу, как только весть о падении Сальдании донеслась до нас. Остаётся надеяться либо на разум халифа, либо на медлительность леонцев. И да поможет нам бог!

Говоря эти слова, Ава невесело улыбнулась. Сложно надеяться на бога тем. кто по существу предал его, будучи готов продать своих единоверцев правителю, враждебному не просто, но и по вере. Однако иного просто не оставалось... она считала именно так и даже не собиралась допускать мыслей, что можно было бы пойти иными дорогами.

А халиф Кордовы, на помощь которого она так рассчитывала... Аль-Мансур, за минувшие годы потерявший почти все свои корабли, получивший сожженные и ограбленные прибрежные поселения, не зря вёл войска на Леон. Понимал, что если не лишит северян их леонских союзников, то для подвластным ему земель наступят совсем чёрные дни. Впрочем, они уже почти наступили! Западное побережье халифата заметно обезлюдело, а пример взятого штурмом Лиссабона и ещё нескольких портов помельче напоминал, что противостоять росским кораблям, 'украшенным' головами чудовищ, и на море невозможно, и на суше проблемно. Держать же действительно многочисленное войско в каждой крепости в дне пути от моря... Подобное было бы чересчур расточительно даже для обогатившегося при аль-Мансуре халифата.

И торговля... та, которая морская. Теперь она сосредоточилась исключительно внутри Медитерранского моря, ведь корабли, осмелившиеся, пройдя через пролив, направиться в Нормандию, Бретань, Англию или в иные земли имели очень большие шансы попасться бороздящим водную гладь тем самым кораблям-драккарам. А после такой встречи оставались лишь сами корабли и перевозимые ими товары, но никак не торговцы и не команды. Россы вырезали всех мавров без исключения, даже в плен никого не брали. Удар по торговле был для халифата весьма чувствителен. Это помимо иных, тоже чувствительных, убытков. Следовательно, у аль-Мансура просто не было иного выбора. кроме как ударом по Леону укрепить свою не так давно взятую власть. Точнее сказать, трон, на который он сел, приказав удавить юного халифа Хишама II из династии Омейадов и сев на его место, пользуясь поддержкой почти всех знатных родов.

Узурпация власти, смена династии. С одной стороны, основатель династии имеет большие преимущества, не будучи связан прежними союзами и обязательствами. С другой, он просто не имеет права допускать серьёзных ошибок и терпеть болезненных поражений. Ведь тогда может образоваться другой молодой хищник, которому придёт в голову мысль, что и он с таким же успехом может сесть на трон, ещё толком не успевший укрепиться под нынешним властелином.

Не-ет, нынешний халиф Кордовы непременно постарается всеми силами обрушиться на Леон. А 'все силы' — это не только мавры, но и склонившиеся перед ним вассалы из числа христиан, среди которых сейчас наиболее значимым является граф Кастилии Санчо Гарсия Лара. А раз так, раз аль-Мансура можно было назвать кем угодно, но не неспособным смотерть в будущее, то... Он должен прийти им на помощь, ну или хотя бы не просто принять беглецов, а использовать их как важную фигуру в ведущейся игре.

Ава Рибагорская впервые за последнее время робко, но улыбалась. Ей казалось, что она нашла дорогу, ведущую к выходу из запутанного, полного опасностей лабиринта.

Глава 5

Июнь (кресень), 997 год. Королевство Леон, графство Сальдания

Гости бывают разные, но неожиданные — это отдельная статья. И слава Локи, что на сей раз это были довольно приятные неожиданности, пускай о них я мог бы подумать разве что в предпоследнюю очередь.

Когда в Сальданию прибыли опередившие гостей гонцы, я с трудом поверил услышанному. Про Магнуса и сестричек говорить и вовсе не приходилось — эти трое более всего напоминали вытащенных на берег рыб, настолько выразительно открывались и закрывались их рты, не в силах вымолвить что-либо членораздельное. Оно и понятно, потому как гости с острова Рюген, прямиком из храмов Арконы — это то ещё значимое событие, учитывая отсутствие у последних желания выбираться за пределы острова без крайней на то необходимости.

Согласен, я уже имел весьма значимую беседу сначала с одним из них, Гюрятой Молчальником, а затем и ещё несколько раз встречался, как собственно в Арконе, так и в Киеве. Но поводы, они были понятными и. как мне казалось, куда более весомыми с точки зрения жрецов Арконы.

В первый раз я встретился с одним из них, тем самым Гюрятой Молчальником, в самый разгар нашей войны против Дании, Польши и впрягшейся за них по религиозному принципу тогда ещё Священной Римской империи. Неудивительно, что арконские жрецы послали своего представителя уточнить кое-что для них важное. Война то, как ни крути. была под знаменем старых богов, чьи последователи в кои-то веки не просто защищались или атаковали с целью расширить свои владения, а делали это не в последнюю очередь для восстановления разрушенных жрецами распятого бога храмов и возрождения изначальной, исконной веры, царившей там ранее.

Во второй раз посланцы арконских затворников нагрянули уже в Киев, спустя некоторое время после окончания войны и заключения в Риме мирного договора между всеми участвующими сторонами. Причина? Окончательно оформившееся реформирование религии. Точнее сказать, слияние западно-славянского и скандинавского пантеонов в единое целое и связанные с этим изменения. Довольно важные, способные вызвать определённые... брожения, что было бы ой как нежелательно. Отсюда и визит в Киев арконцев, чьё влияние сложно было бы преуменьшать и тем паче оспаривать.

Делегация, да. Не просто так, а при полном при параде, внушающая, давящая наработанным за многие года и века авторитетом и... играющая как раз на нужной стороне. Подобная поддержка оказалась как нельзя более кстати, не дав некоторым особо борзым и резким перетянуть на себя одеяло. В частности, тому самому Богумилу Соловью, который. несмотря на всю свою реальную пользу, хотел подмять под себя слишком большую власть, пусть и исключительно в духовной сфере. Не вышло, подрезали крылья, пусть и со всей возможной в сложившейся ситуации вежливостью. Хоть и занял Соловей наиболее значимый пост в реформированной структуре, но оказался ограничен как со стороны других жрецов, так и со стороны власти светской.

Вот тогда более тесно пообщался как с уже знакомым Молчальником, так и с другими представителями этого весьма замкнутого жреческого сообщества. Заметно отличавшегося от уже привычных мне индивидов. В частности, более глубокими знаниями и... реальными возможностями, в том числе относящимися к взаимодействию со скрытой от многих гранью мира. Сложно было отмахиваться от того, что в моём родном времени называли паранормальным или сверхъестественным, когда именно благодаря его проявлению ты оказался в далёком таком прошлом

Разговоры были... те ещё. Достаточно сказать, что после каждого из них я, чтобы уж точно не забыть, записывал большую часть услышанного в предназначенную для особо важных заметок тетрадь. Слишком интересные темы затрагивались, причём такие. о которых тот же Магнус, Софья с Еленой, да и Богумил, мать его, Соловей имели куда более скромное представление.

Знания — сила. Особенно такие вот, затрагивающие тайны мира сего, а может и не только. Отсюда и случившиеся уже мои визиты в Аркону с целью выжать из тамошнего жречества очередные порции знаний. Получил ли я всё что хотел? Конечно же... нет. Но и сказать, что поездки оказались никчёмными, тоже язык не повернётся. Арконские затворники выдавали информацию дозировано, словно в аптеке, будто она в больших количествах могла уподобиться опасному яду. В последний раз и вовсе стали темнить, намекая, что должно произойти нечто важное. после чего многие их догадки подтвердятся либо опровергнутся. И вот тогда... Что именно они имели в виду под словом 'тогда', я так и не понял, ибо во главе войска отправился сюда в испанские земли. Рассчитывал уже по возвращении таки да вытрясти из любителей недоговаривать и сидеть на древних знаниях, словно кощей над сокровищами, нужное мне. Однако...