Ленивый засранец

— Я чувствую в тебе силу. Злую. — Танбад добавила щепотку перца. — И добрую. — На донышко упали крупинки соли. — Мы не верим в ваших богов, но даже духи чтят тех, кого зовут Избранными. И ты один из них — великий посланник.

Я закутался в плащ и проворчал:

— Но это не точно.

Шаманка одарила меня томным взором и шепнула:

— Сомнений нет. И быть не может. Скажи, чего ты хочешь?

— Ну... лодку. А лучше две. Еще еды, вина, золота... И ватагу ушкуйников. Сотни две где-то.

Лира снова меня пнула, но Танбад улыбнулась.

— У меня есть все, что вам нужно. Но в дар ничего не дам.

Разумный и справедливый ответ. Бойтесь данайцев с халявой, но не бегите от взаимовыгодных сделок.

— Цена вопроса?

Ожидал услышать что угодно — убить вражеского шамана, наслать мор на соседей, приманить тучные косяки рыб и прочей животины, да хоть размножить золота в любых количествах, но ответ, признаться честно, малость ошарашил:

— Ребенок.

Я тряхнул головой и нахмурился:

— Чей?

— Мой, — с гипнотическим спокойствием сказала женщина, еще глубже вогнав в ступор.

— А что с ним?

— Его нет.

А, так вот в чем дело. Ну, тут уж ничего не попишешь. Развел руками и с напускной скорбью произнес:

— Мои соболезнования. Но я не умею воскрешать мертвых.

Танбад запрокинула голову и гортанно расхохоталась:

— Ну и глупые же Избранные нынче пошли. Он не умер. Он еще не родился.

— Так а я тут при че... а-а-а! — озарение молотом ударило в затылок. Пазл наконец сложился и все тайное стало явным. Впрочем, могла бы сразу сказать, а не ходить кругами.

— Именно, — владычица племени склонила голову. — Сын Избранного станет могучим шаманом. Сильнейшим из живущих.

— Да без проблем! А то уж думал, с соседями воевать пошлете или еще чего. Сына заделать — это всегда пожа...

— Нам надо подумать, — встряла Лира.

— Ах, — Танбад цокнула языком и с легким огорчением добавила: — Вы пара?..

— Нет. — Девушка чуть смутилась. — Просто могут возникнуть... сложности.

Красотка с пониманием кивнула:

— От непосильной ноши зачах стебель?

Я обиженно проворчал:

— Все нормально со стеблем... Но у кого-то скоро язык отсохнет.

— Тогда в чем проблема?

— Избранный может лишиться дара. У него и так... не весь на месте.

— Знаю. Чтобы этого избежать, мои древние предки придумали особый ритуал — оковы Духов. Его не раз проводили в далеком прошлом. Шаманы — потомки первых Избранных.

Лира тихо вздохнула.

— При всем моем уважении, мы дадим ответ завтра.

— Ваше право, — Танбад медленно кивнула, хотя я ожидал приступа ярости — вряд ли эта особа привыкла к отказам, да еще и от какой-то безродной чужачки. — Жду на рассвете. А пока вас проводят в свободную ярангу. Отдыхайте и ни в чем себе не отказывайте.

* * *

Вместо долгожданного отдыха спутница принялась в спешке собирать вещи.

— Ты куда? — сонно спросил я, кажется, пустив корни на мягких теплых и ни разу не вонючих шкурах.

— Ночью уходим, — прорычала Лира.

— Пешком?

— Пешком.

— Эй, нам дадут лодку, припасы и пиратов. И золотишка отсыплют.

Подруга смерила меня гневным взглядом и с презрением спросила:

— Как называют шлюху-мужчину?

Без задней мысли сказал:

— Альфонс.

— Красиво. Теперь так и буду тебя величать.

— Да перестань, — я кое-как сел и почесал отросшие сальные патлы. — Это же не блуд, а благое дело по разведению маленьких шаманят.

Она фыркнула и сунула меховую накидку в мешок с таким остервенением, что тот затрещал по швам.

— Тебе лишь бы шишку погреть, а причина найдется. Один раз дар потерял, хочешь вообще его лишиться?

— Есть же ритуал, — сказал я голосом сына, убеждающего родителей-пуритан, что вписка — это совершенно безопасно и точно не кончится серьезными проблемами.

— А ты его проверял?! — коршуном накинулась воительница. — Или веришь на слово любой полуголой бабище?

— Мне кажется, или ты ревнуешь?

— Мне кажется, ты идиот! И думаешь только о своем хрене. Воистину, пути богов неисповедимы. Это ж надо было сделать Избранным тебя. Не меня. Не его! — Лира ткнула куда-то в стену. — А тебя — похотливого придурка. Судьба мира? Жизни миллионов? Пффф... Запрыгнуть бы на любую охочую сучку, и хоть трава не расти!

— Между прочим, я взвесил риски. Шанс потерять дар гораздо меньше, чем сгинуть по дороге в столицу.

— Да-да, — девушка усмехнулась. — Ты и законы мироздания перепишешь, если приспичит перепихнуться.

— Ты и меня в мешок засунешь?

Она замерла в недоумении.

— То есть?

— То есть я никуда не пойду. Хоть волоком тащи.

Линн какое-то время молчала, неотрывно смотря прямо на меня. Я не отвел взгляд, всем своим видом выражая непоколебимую решимость.

— Нет, дружочек. Пойдешь, — Лира стиснула зубы и плюнула под ноги. — И знаешь куда? На хер! Отныне забудь мое имя и не попадайся на глаза.

Девушка закинула мешок на плечи и выскочила из яранги. По камням застучали удаляющиеся шаги.

— Ну и черт с тобой! — рявкнул вслед. — Только нудишь по поводу и без. Обломщица!

Расстроился ли я? Да фигушки. Словно камень с души. Уж теперь-то никто не помешает заниматься тем, что действительно люблю, а мир пусть спасают старики в остроконечных шляпах или стриженные под горшок качки. Те, кто готов к подвигам и достаточно силен для борьбы со злом. Одним словом — квалифицирован. Хочешь приличную работу — будь добр отучиться энное количество лет. Хочешь стать чемпионом мира — тренируйся, пока пот из жопы не польется. А драться с Темными Властелинами — вот вам встречный поперечный, получите распишитесь. К черту такие расклады. Не я кашу заваривал, не мне и расхлебывать, я тут вообще мимо проходил.

* * *

— Передай Танбад, — строго сказал стражнику, — Избранный Леонид пришел. Обсудить ритуал желает.

Хмурый эйн кивнул и скрылся за пологом.

— Входи, Избранный Леонид. Танбад ждет.

Женщина приветливо улыбнулась и жестом предложила сесть подле нее. Передав пиалу ароматного напитка, беззастенчиво положила голову мне на колени.

— Итак, твой ответ.

— Да.

— Но еще не утро. Твоя спутница согласна?

Резко произнес:

— У меня больше нет спутницы.

— Хм... — Кажется, эти слова ее озадачили. — Значит пора готовиться. Стража! Пошлите за слугами!

— А мне что делать?

— Для начала разденься.

— Полностью?

— А ты стесняешься? — Шаманка улыбнулась и провела мне пальцем от груди до пояса.

Пока стягивал вещи, Танбад цедила северный чай и внимательно наблюдала за моими потугами. Ей-то легко, а мне возиться со всеми этими шнурками и пряжками. Когда дело дошло до штанов, отвернулся, и тут уже услышал требовательный возглас:

— Повернись. Хм... — женщина долго молчала, разглядывая причинное место без тени смущения. — Знаешь, прости за те слова о стебле. Тут у нас даже не корешок, а целое корневище.

Таких комплиментов мне еще не делали, и остатки сомнений смыло как сахар кипятком.

— Да ерунда... — судя по жару на скулах, я покраснел как анимешный школьник.

В ярангу вошли четыре молоденькие девушки, неся глубокие каменные чаши. В одной трепыхалась рыбешка, во второй лежала густая земля, в третьей тлели угли, в последней звенели золотые кисточки и крохотный кинжал. Служанки расселись вокруг жаровни и поставили на огонь пустой сосуд.

— Жизнь, — строго произнесла шаманка.

Прислужница одним движением отсекла рыбке голову и сцедила немного крови.

— Смерть.

Сверху упала земля.

— Свет.

Посыпались угли.

— Сила!

Танбад накрыла чашу ладонью и зажмурилась. Камень успел нагреться, женщина наверняка испытывала сильную боль, но не выдала муку ни звуком, ни жестом. Внутри чаши что-то клубилось, бурлило, звенело, а зарождавшаяся мощь пропитала воздух магией.

Наконец шаманка отдернула руку, открыв взору кипящую жидкость цвета и густоты домашнего кетчупа. Пока служанки мешали ее кисточками, Танбад развязала ленту и бросила на пол. С тихим шелестом по бедру скатилась цепь со шкурками.

Грудь у нее была просто сногсшибательная. Дышать забыл, глядя на крепко сбитые холмики с маленькими каштановыми пятнами. Помощницы обступили госпожу и стали рисовать знакомые орнаменты и фигурки, покрывая кожу пядь за пядью, не оставляя зазоров и пустых мест. Когда закончили с лобком, женщина повернулась ко мне спиной и привстала на цыпочки, показав во всей красе крепкую попку опытной бегуньи.

— Нравится? — кокетливо спросила владычица племени.

Не придумав ничего остроумного и подходящего моменту, просто сказал:

— Да. Очень.

Когда ее раскрасили, Танбад взяла кисточку и опустилась предо мной на колени.

— Твоя очередь. — Жаркое дыхание обдало набухшую плоть. — И начну, пожалуй, отсюда.

Часть II

Я, Свет

Глава 7

На рассвете нам подали легкий завтрак — кусочки печеной рыбы и свернутые клубками бурые водоросли, похожие по вкусу на морскую капусту. После трапезы слуги принесли пушистые серые шубы и волчьи шапки — больше никакой одежды нам не полагалось.

В сопровождении дюжины лучших воинов — самых крепких, умелых и суровых — я и Танбад взошли на широкую ладью с такими низкими бортами, что вода не перехлестывала через них лишь потому, что Саммерен этим утром во всей красе проявила свой неспешный северный норов. По сути это был грузовой плот с носом, кормой и мачтой, к которой привязали двух белых косматых лошадок.

Ушкуйники с гулким уханьем оттолкнулись баграми от берега и быстрее перебирающего лапками паука поставили косые паруса. Лодка (или плот, или что бы то ни было) плавно пошла вниз по течению к ледяной синеве Брилльского моря. Мы с шаманкой устроились рядышком в плетеных креслах, похожих на перевернутые корзины со спинками: я с любопытством разглядывал стойбища эйнов, женщина неотрывно смотрела вперед.

— Кстати, а что мне делать надо? — решил уточнить на всякий случай то, что стоило выяснить еще вчера, прежде чем соглашаться, но зудящее желание поскорее убраться из этого безумного мира в который раз толкнуло на необдуманный поступок.

— Узнаешь на месте, — с легким раздражением ответила Танбад.

— Ну, ладно, — проворчал я, малость опешив от резкой смены настроения. Женщины... у них такое постоянно.

— Не злись, — ладонь владычицы — жесткая и грубая — накрыла мою, и от злости не осталось и следа — как (простите за глупый каламбур) рукой сняло. Мысли о доме померкли, сознание затянуло зыбким маревом, сквозь которое проступали лишь похотливые фантазии о грядущем таинстве.

Где-то через час ладья причалила в устье реки. Мы запрыгнули в седла и поскакали к торчащему из воды здоровенному валуну, воины же разбили небольшой лагерь подле вытянутого на хрустящий галечный берег плота. То ли бугаи больше заботились о сохранности ладьи, то ли не имели права даже издали наблюдать за священнодействием.

Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась мертвая каменная пустошь, накрытая жидкими перистыми облаками, похожими на мазню белой краской по пронзительно-голубому холсту. Большие и маленькие глыбы вразнобой валялись тут и там, то складываясь в запутанные лабиринты, то подобно аляповатым стенам окружая широкие поросшие лишайником проплешины. Одни камни до покатой глади облизал древний ледник, прежде чем навеки отступить дальше на север, другие заострил свистящий ветер. С высоты птичьего полета побережье напоминало россыпь колотой щебенки вперемешку с галькой, будто некий великан взял по горсти того и другого, швырнул под ноги и в беспорядке разровнял.

Созерцание заснеженных пейзажей навевало всякие разные думы, в основном далекие от приятных. Еще бы — вон у японцев сады камней на задних двориках, и то умудряются по полдня медитировать, а предо мной раскинулось целая каменная равнина — поди попробуй очистить голову от всякой ереси.

Лира.

Правильно ли поступил, послав спутницу лесом и, по сути, променяв на ту, кто без выкрутасов согреет моего изрядно околевшего на морозе младшего приятеля? Не скажут ли потом, что променял товарища на влагалище? Но что я вообще знаю о Линн, кроме пары мутных фактов из не менее мутной биографии? Да, девушка верна мне, но это не преданность старого друга, а слепой фанатизм, причем основанный на очевидном заблуждении.

Сейчас валькирия считает меня Избранным, но что если природа колдовских сил не имеет ничего общего с замыслом Тенеды и Марзала? Как поступит закаленная в боях солдатка, когда узнает правду? Думаю, никакая магия не удержит мою дурную головушку на плечах, так зачем жалеть о том, что сбросил с возу бомбу замедленного действия — непредсказуемую и крайне опасную?

И пусть мы прошли через огонь и воду (а точнее через плен, пытки и чертей), но никакие злоключения, никакая добрая (или не очень) память не вернут наши отношения в былое русло. Встретились врагами и разбежались врагами, а недолгий и непрочный союз — всего лишь результат недопонимания.

Ну да и хрен с ней, все равно никакого проку нет. Из всех передряг ее вытаскивал я, а в благодарность получал одни замечания: это не так, то не эдак... Тут уж простая и понятная сделка с Танбад выглядела куда более предпочтительным вариантом, чем споры с поехавшей сектанткой.

От размышлений о делах насущных как по щелчку переключился на тяготы родного мира, о котором в суматошной гонке со смертью успел почти позабыть. Это ж сколько уже времени прошло с моего исчезновения? Около недели? Надеюсь, господа полицейские не спустили на Леху с Катькой всех собак, обвинив в убийстве и выпытывая, где спрятано несуществующее тело...

Как там мама? Отважилась ли рассказать о пропаже отцу после долгих лет без единого контакта? Ох, лучше об этом даже не думать, и так на душе погано. И вообще, а что если все вокруг — предсмертные переживания, а сам я с пробитым черепом валяюсь в коме? А пусть лучше так, ведь это самый благоприятный исход из возможных: ни друзей никто мучить не станет, да и родне проще — хотя бы знают, где их непутевый отпрыск и что он в какой-то степени жив...

А, к черту все! Ломать репу надо о чем-то полезном — например, как добраться до столицы и свинтить отсюда, а все эти "а что если?" или "а вдруг все иначе?" еще никому не помогли. Буду решать проблемы по мере поступления, и на носу как раз таинственный ритуал — на нем и сосредоточусь.

* * *

Серая громада, к которой мы подъехали, возвышалась над соседями как небоскреб над избушками. Настоящий исполин, отец всех камней, царь-валун. Не знаю, от какой скалы он откололся и как попал на берег, но на его горбу можно дом построить, да не абы какой, а трехэтажный особняк, да еще место под гараж останется.

Издали реликт напоминал прилегшего отдохнуть медведя — мордой к суше, к морю задом. Когда подобрались ближе, заметил ступени, высеченные от уткнувшегося в берег "носа" до выпирающего над водой "крупа". Слева и справа виднелись длинные цепи орнаментов и рисунков — за ночь бы их не нанесли, даже работая всем племенем, значит на камне проводят ритуалы испокон веков, а значит Танбад не врет.