Наследники (часть 2)

— Получилось?

— Вообще-то да, — признался некромант после паузы. — Но то был единичный случай в моей жизни, когда упрямство оказалось результативнее здравого смысла. Ясон, я прошу вас еще раз подумать.

Пришел черед чернокнижника вздыхать.

— Это излишне, потому что логика на вашей стороне. Поэтому я не буду думать о рисках, а просто полезу в драку как мальчишка. Мне нужен этот бой. Я не могу рационально объяснить причину. Со мной иногда такое происходит, я просто чувствую как надо поступить и неизменно оказываюсь прав. Возможно, я действительно пророк.

Некромант окинул собеседника скептическим взглядом.

— Вы не пророк. Вы необычайно удачливый колдун, которому подыгрывает сама Вселенная. Но я больше не буду вас отговаривать. В конце концов, я стал чародеем, потому что хотел увидеть чудеса. Но магия стала сплошным разочарованием, а чудеса — ложью. Повсюду есть какие-то законы.

— Просто верьте в меня, и я покажу вам долгожданное чудо, — усмехнулся чернокнижник.

— Слышал я про одного человека, который просил верить в чудеса...

— И что с ним стало?

— Сожгли. Чудеса — от лукавого. Создатель даровал нам магию и ее законы, а нарушать сии законы — идти против воли Его.

— Печально, когда религию создают бюрократы.

— Аминь.

Колдуны взмыли по белому склону холма на вершину. Их глазам открылся дивный пейзаж: две лавины людей схлестнулись в борьбе, забрызгивая кровью белоснежный холст долины меж рядами пологих возвышенностей. Вернее, лавина людей и неподвижная ограда нежити, стоящая на пути варварской конницы. И, вопреки логике, тонкая цепочка мертвецов отлично сдерживала натиск облака кочевников, оберегая два вытянутых прямоугольника живых легионов. Скользкие от снега холмы мешали варварам обойти мертвецов с флангов и напасть сразу на живую силу врага. До поры до времени казалось, что варвары совершили глупость, согласившись на битву при таких условиях, но чернокнижник понимал их мотивы. Если мертвецы вдруг перестанут сражаться, легионы дю Магнифа окажутся в ловушке, практически в замкнутом пространстве против почти десятикратно превосходящих числом сил противника.

— Граф все-таки увлекся атакой, — сказал некромант, тоже заметивший неудачную позицию легионов.

— Он надеется на меня, — ответил чернокнижник. — Он тоже хочет поверить в чудо.

И миг настал. Расстояние не помешало колдунам почувствовать холодное прикосновение чужой могущественной магии, когда Легион Смерти перестал существовать. Мертвецы попадали в снег, и кочевники с боевым кличем на устах направили своих коней к живым легионам.

— Там! — указал некромант, вычислив источник заклятия.

Его подсказка оказалась излишней, чернокнижник уже обернулся вспышкой света, ослепив своего спутника окончательно. В условиях зимы и без того яркое световое перемещение можно было использовать как гуманное оружие. Впрочем, некромант быстро протер глаза и принялся напряженно следить за тем местом, где, предположительно, должен был начаться поединок между сильнейшими чародеями столетия.

То был еще один безымянный холм, на вершине которого стояли пятеро человек. С чернокнижником, выскочившим, словно демон из шкатулки, их стало шестеро. Спустя мгновение, ушедшее у колдуна на осуществление заклятия, число людей сократилось до двух. Остальных просто сдуло с холма, словно пушинок порывом урагана.

— Грубо, но эффектно, — оценил Залмоксис.

Чернокнижник с недоброй ухмылкой взирал на стоящую пред ним знакомую фигуру в сером балахоне. Капюшон снова скрывал лицо хана, но колдун не сомневался, что видит именно повелителя кочевников. Ни от кого другого не могло тянуть такой неприятной, вязкой и угрожающе чуждой мощью.

— Мы снова встретились.

— К несчастью для тебя, — голос хана звучал будто из колодца.

Фигура в балахоне не шевельнулась, но чернокнижник на миг почувствовал себя так, словно его тело сжал в огромном кулаке невидимый великан. Напрягшись, колдун сумел оттолкнуть эту силу.

— Как-то не впечатляет, — усмехнулся чернокнижник и попытался ударить хана молнией.

Ничего не произошло. На вытянутой вперед руке колдуна не возникло даже мельчайшей искры.

— Как я и думал, — весело воскликнул колдун.

После этих страшных слов фигура в балахоне дернулась и двинулась вперед. Трудно сказать, о чем подумал хан, но любое разумное существо ощутило бы, как минимум, беспокойство, увидев, что его, несомненно, успешная атака вызывает у врага приступ веселья.

Однако чернокнижник опередил хана.

Широкий конус золотого света сорвался с ладони колдуна, без остатка поглотив хана. Снег, попавший в поле луча, моментально вскипел. Сражавшиеся внизу войска замерли, но тут же продолжили битву. Приказа отступать не прозвучало, а всякие погодные феномены солдат не касаются.

— Да, это немного похоже на чудо, — задумчиво пробормотал некромант вдали, безуспешно пытаясь распознать знаки неведомого заклятья.

Тем временем чернокнижник остановил поток света и опустил руку. Фигуры в темном балахоне больше не было, вместо нее в луже из растопленного снега плавала мокрая обугленная тряпка.

Чернокнижник с сомнение поглядел на нее.

— Да быть того не может.

И снова оказался прав. Тряпку вмиг окутало клубами черного дыма, которые, поднимаясь, сплетались в плотное облако, мало-помалу принимающее антропоморфный облик. Спустя несколько секунд перед колдуном снова неподвижно стоял хан, неповрежденный, если не считать промокшего нижнего края балахона.

Вот теперь чернокнижнику стало жутко. Он рассчитывал хотя бы ранить владыку востока, но тот по-прежнему сочился мрачной силой, ничуть не сократившейся после обращения в прах и восстания из пепла. Кем бы ни был хан, его мощь далеко превосходила человеческую. Но агрессии он больше не проявлял, и колдун попытался возобновить диалог.

— Хан, что ты вообще такое?

— Я опоздал, — невпопад ответил Шойта.

— Прости, что? — переспросил колдун.

— Ты уже существуешь.

Чернокнижник задумчиво почесал бородку.

— Полагаю, что да, хотя на сей счет есть различные философские гипотезы. Но, хан, я тебя не понимаю. О чем ты говоришь?

Шойта Рала-Адах не слушал колдуна. Он ссутулился, словно на его плечи внезапно упало небо, и продолжал изрекать непонятные фразы на разных языках. Тело его отчетливо дымило. Чернокнижник некоторое время слушал монолог, но на исходе второй минуты понял, что таким способом успеха не достигнет.

— Хан! — громко крикнул колдун. — Услышь меня!

Повелитель всех кочевников замолк и приподнял голову.

— Хан, ты развязал мировую войну, погубил тысячи жизней! Ты в ответе за бойню, прямо сейчас идущую под нами! Я требую ответа во имя всех жертв войны!

— Ты? — в голосе хана зазвучала смесь ярости и презрения. — Ты требуешь?! Чудовище, нечеловек! Кровожадный монстр!

— Кто? Я? — растерялся колдун и тут же разозлился. — Ты, должно быть, говоришь о самом себе! Ты сам нечеловек, ибо люди не могут владеть твоей силой. Ты кровожадный монстр, ибо по твоей воле отдают жизни люди! Это ты пришел к нам с войной!

Хан затрясся. Чернокнижник не сразу понял, что Шойта смеется.

— Безумие, это все безумие! — хохотал хан. — Ты прав, о чудовище, я сам стал подобен тебе. Да, демон сказал правду: сила сведет меня с ума.

— Я был бы очень признателен, если бы ты выражался яснее, — заметил колдун.

— О да, я буду. Я все скажу, чудовище. Раз я не успел спасти мир силой, возможно, это удастся моему слову... Возможно...

— Я слушаю.

— Да, слушай. Я, тот, чьего имени никто не знал, безымянный раладан, однажды прозрел. Волею Единого мне было видение.

— Что-то мне это напоминает, — пробормотал чернокнижник. — Но, прошу, продолжай.

— Я видел запад, величественный и надменный, вонючий и разлагающийся. Я видел вашу нечестивую Империю. И там, среди мертвых камней, на ложе из трупов лежал младенец. Свет ласкал его крошечное, жалкое тельце.

— Милая картинка, — оценил колдун.

— Вы верите в великих владык. Вы осуждаете их и боитесь, и поступаете правильно. Девять владык тайного мира — злобные и хитроумные твари, их жадность непомерна, их скука велика, они играют с миром и людьми в жестокие игры. Ребенок, которого я видел, это десятый.

Чернокнижник не подавал виду, но его волосы медленно вставали дыбом. Когда чародей уровня хана пророчествует о пришествии Десятого Демона, это определенно нельзя просто послушать и забыть.

— Единый открыл мне, что десятый владыка будет создан благодаря западной магии. Теперь ты понимаешь?

— Кажется, да, — неуверенно кивнул колдун. — Ты собрал армию и решил уничтожить нас до того, как это произойдет. И что важнее всего, ты научился обращать нашу магию в ничто.

— Научился? — горько переспросил Шойта. — Смотри!

Хан резко выпрямился, капюшон отдернулся с его головы, обнажая воздух. Никакого тела под вертикально стоящим пустым балахоном не было.

— Занятно, — сдержанно заметил чернокнижник, куда более впечатленный новостью о Десятом Демоне. — Ты не человек, какая неожиданность. И теперь мы возвращаемся к первоначальному вопросу: что ты такое?

— Я был человеком, — ответила пустота низким голосом хана. — И заключил сделку с одним из девяти владык.

— Сделку? — с сомнением переспросил колдун. — И что, как ты говоришь, безымянный раладан мог предложить Демону?

— Этого ты не узнаешь. Но владыка принял мои дары и наделил силой, достаточной для исполнения плана. То было сорок лет назад. Я быстро достиг власти, ибо власть позволяет черпать знания, но сразу начал собирать войска, сначала я хотел просто убить создателей десятого владыки. Около двух десятков лет ушло только на то, чтобы опознать этих людей. Я боялся неправильно истолковать пророчество и не напрасно, множество ошибок было совершено, прежде чем смысл видения стал ясен. Мой поиск был завершен.

— И что же пошло не так?

— Те люди были мертвы. Как будто кто-то, подобный мне, вмешался и предотвратил катастрофу.

Чернокнижник вспомнил, что примерно два десятилетия назад кочевники действительно уже развязывали крупную войну, отличную от обычных пограничных грабежей, но затем подозрительно быстро отступили. Шойта вряд ли собирался ограничиться одним лишь убийством неверных колдунов, но в главном, похоже, не врал.

— Но, полагаю, потом ты узнал нечто такое, что побудило тебя бросить все силы на запад, — вслух рассудил колдун. — И на сей раз ты не мог точно установить угрозу, и потому решил просто вырезать Империю с ее магией из истории. Как интересно. А теперь, увидев мою силу, ты решил, что проиграл. У меня возникает резонный вопрос: я Десятый Демон?

Повелитель востока безмолвствовал.

— Хан, похоже, мы оба в тупике, и твое молчание ничего не меняет.

— Я не отказываюсь от ответа. Я думаю.

— Следовательно, ты не знаешь, — решил чернокнижник.

— Твой свет — тот самый, что благословлял младенца в моем видении, это сияние владык. Я узнал его, как только ты переместился сюда, но не захотел поверить сразу. Я бессилен против тебя, как и ты против меня. Седьмой владыка, даровавший мне свою мощь, сказал, что великие владыки не могут биться между собой, их силы просто гасят друг друга.

— Значит, я либо сам Десятый, либо, вероятнее, как ты, носитель силы Демона, — подытожил колдун. — И поэтому твоя затея теряет смысл, ведь вне зависимости от того, чем я являюсь на самом деле, Десятый Демон уже существует. Я, как минимум, свидетельство этого.

— Я опоздал, — тихо сказал хан, и шум все еще шедший внизу битвы заглушил его слова.

— Ты опоздал, — продолжил чернокнижник, не вслушиваясь.

Отсутствие у хана лица мешало внимательно следить за его речью, поэтому колдун не обращал внимания на неразличимое бормотание владыки кочевников.

— Но ты все еще можешь сделать доброе дело. Отзови войска, останови войну. Пусть люди живут.

— Ради чего? — в голосе невидимого хана звучало усталое равнодушие. — Я пожертвовал всем ради победы и проиграл. Мне нет дела до того, что будет дальше. Я ухожу.

— Стой! — воскликнул чернокнижник, но хан уже обернулся черным дымом и растаял в воздухе. — Гм. И что дальше?

Колдун потерянно посмотрел на зажатые в тиски остатки легионов дю Магнифа, потерявших, похоже, уже не меньше трети бойцов. Условия местности не позволяли маневрировать, и битва превратилась в беспорядочную свару, где конница и пехота сражались в одном неровном ряду. Однако, легионеры снова продемонстрировали холодную дисциплину отчаяния и страху не поддавались. Поневоле чернокнижник ощутил непривычную патриотическую гордость за державу, воспитывающую таких людей.

Рассудок подсказывал, что для графа все кончено, и рациональнее всего будет просто уйти, но тогда остальные планы чернокнижника оказывались под угрозой. Колдуну нужно было не просто завершить войну, ему требовалась благодарная победоносная армия, возвращающаяся в Империю с именем имперского чародея на устах. Героями не становятся сами по себе, всегда требуется кто-то посторонний, кто тебя им наречет.

— Когда все закончится, буду отдыхать лет пять, не меньше, — пообещал себе чернокнижник, разминая пальцы.

Неведомая противомагическая печать исчезла вместе с ханом, и колдуну ничто больше не мешало применять обычные заклинания. Проблема заключалась в том, что физически истребить громадную орду кочевников, скопившуюся в долине, не представлялось возможным. Ученик магии может убить пару человек, опытный чародей прикончит несколько десятков, а великий мастер оборвет жизни двух-трех сотен, прежде чем все трое свалятся от усталости. Требовалось быть поистине одним из великих Демонов, чтобы истребить тысячи, но, что бы там ни говорил хан, чернокнижник в себе сил на такие подвиги не находил.

На ум пришла схватка с черным драконом и резкий крик Октавиана: "Отрубить голову!"

Действительно, необязательно убивать всех, надо лишь прикончить тех, кто отдает приказы.

Вычислить полевых полководцев не составило большого труда. Восточная традиция не требует, чтобы генерал несся в бой впереди всех, напротив, он должен бережно относиться к своей жизни, слишком ценной, чтобы рисковать ей понапрасну.

Чернокнижник переместился к группе конных воинов в цветных доспехах, над головами которых развевались пышные знамена. Несколько коротких однообразных заклятий заставили несчастных захлебнуться собственной кровью, а колдун перенесся к следующему подозрительному отряду. Конечно, чародей мог действовать издалека, но ему требовалось одновременно экономить силы и привлекать внимание, чтобы поселить панику среди варваров. Световое перемещение не требовало особых усилий, а его вспышки заставляли воинов оборачиваться и с ужасом наблюдать, как генералы и их телохранители один за другим гибнут от ударов чернокнижника. Без прикрытия хана варвары оказались полностью беззащитны против магии.

Ситуация окончательно переломилась, когда чернокнижник начал телекинезом забрасывать убитых кочевников в гущу схватки. Узнавая своих генералов, падающих с неба, варвары пали духом. Легионеры, тоже заметив поддержку колдуна, наоборот, взбодрились.