Завещание инора Бринкерхофа

— Рассказывай.

— Что? — я похлопала глазами, показывая полное недоумение.

— С чего ты взяла, что я буду бояться этого твоего жениха? Это, знаешь ли, несколько оскорбительно для меня, — заявил он мне.

— А что я должна была подумать, увидев тебя в окне? — перешла я в наступление. — С чего тебе в голову пришло так рисковать?

— Я хотел сделать тебе что-нибудь приятное, — смущенно ответил он.

— Оставив меня вдовой? — саркастически уточнила я.

— Просто на родине моей матери влюбленные часто доказывают свои чувства, забираясь к окну любимой, — пояснил он. — Вот я и подумал, почему бы не попробовать. Вдруг оценишь.

— Я очень испугалась, когда тебя там увидела, — призналась я. — Расстояние до земли ведь вон какое. Здесь можно и не отделаться сломанной ногой.

— Но ведь со мной ничего не случилось, — парировал он. — А вот что здесь с тобой произошло, пока меня не было?

— Это мое личное дело, — отрезала я. — Я не хочу тебя в него впутывать.

— Ты меня уже впутала, — заявил он, — когда замуж за меня вышла. Хотела ты этого или нет, теперь уже неважно. Теперь уже это наше, внутрисемейное дело. Так кто именно приходил и чем именно тебе угрожал?

— Рихард, давай все же про это не будем, а? — неуверенно предложила я. — Это даже не меня больше касается, а моего отца.

— А давай будем, — непреклонно сказал он. — Тем более, что ты с чего-то решила, что я так испугался угроз, что на стенку полез, лишь бы удрать. Я, к твоему сведению, еще никогда ни от кого не бегал.

Выглядел он при этом ужасно оскорбленным. Я его таким раньше никогда не видела. Да уж, похоже, гордость моего мужа задевать не следует.

— Рихард, вот ты хочешь тайны моего отца узнать, а я твоего даже не видела, — попыталась я перевести разговор. — Вот представь, что я сейчас начну секреты твоего отца выспрашивать.

— Я к делам моего отца никакого касательства не имею, — резко ответил он. — И иметь не собираюсь. Я порвал с ним всякие отношения, так как считаю его виновным в смерти матери.

— Он что, ее убил? — только и смогла сказать я. Да, на таком фоне мой папа будет выглядеть совершенно безгрешным. Уж на его совести ничьей смерти нет. Ну, насколько мне известно.

— Нет, но он не сделал ничего, чтобы ее спасти, а мог, — ответил Рихард. — Хотя он и утверждал, что это не так. Так что общение с ним тебе не грозит. Но вернемся к твоему отцу.

— Общение с ним тебе тоже не грозит, — заметила я. — Ты ему не понравился, и он вряд ли появится здесь в ближайшее время.

— Иви, даже твоя подруга считает, что ты сама не справишься, — сказал он. — Не тяни время, рассказывай. Что не так с твоим отцом? Обещаю, от меня никто ничего не узнает.

Он не сводил с меня внимательного взгляда, и мне вдруг так захотелось ему довериться. Сколько можно держать все в себе? Вот только, что он после этого будет думать обо мне, да и о нашей семье? Но Рихард отступать не собирался, он твердо был намерен получить от меня сегодня ответ.

— Мой отец — очень невезучий в плане сделок, — сдалась я. — Он умудряется потерять деньги даже там, где это кажется невозможным, но при этом считает себя гениальным дельцом. Дедушка в свое время был вынужден отстранить его от производства после того, как папа не только попытался внести изменения, чуть не приведшие к аварии, но и заключил несколько весьма сомнительных договоров, последствия от которых деду пришлось расхлебывать несколько лет. Отец тогда страшно обиделся, кричал, что его недооценили, и ему был выделен капитал для занятия торговлей. Весьма приличный, надо сказать.

Я замолчала. Рассказывать дальше не хотелось.

— Я так понимаю, что денег этих у него не осталось, — пришел мне на помощь Рихард. — Но я не вижу пока никаких оснований для угроз со стороны твоего бывшего жениха. Как его, кстати, зовут?

— Клаус Хайнрих, — ответила я. — Да, ты прав. Денег у отца не осталось, и он начал занимать у знакомых все более крупные суммы под гарантию возврата дедом. Сначала дед действительно возвращал, а потом заявил, что больше делать этого не будет, и пусть отец выкручивается сам, как может. Я так понимаю, что после этого отец начал занимать под наследство, тем более, что болезнь деда прогрессировала, и вылечить его никто не мог. Но после каких-то сумм занимать под это перестали. Ведь наследство предполагалось хоть и большое, но не бесконечное.

Я опять замолчала и поскребла ногтем незамеченное ранее пятнышко от клейстера на столе. Оно поддалось настолько быстро, что даже паузы никакой не получилось. Я вздохнула. Начиналась самая неприятная часть рассказа.

— Я тебя слушаю, — напомнил о себе Рихард.

— Тогда он занял деньги у Хайнрихов под меня, — продолжила я рассказ.

— В каком смысле? — пораженно спросил муж.

— Пообещал, что я выйду за Клауса, — пояснила я. — Оказывается, Клаус в меня влюблен уже довольно давно. А отца его я устраивала в качестве алхимика. У них косметическая фабрика, поэтому бесплатный специалист был бы не лишним.

— Что-то я не заметил, чтобы ты была особо послушной дочерью, — усомнился Рихард. — Как твой отец собирался заставить тебя выполнить это условие? Да и эти, Хайнрихи, должны были понимать, что от одного желания твоего отца ничего не зависит.

— После оглашения завещания я была в таком шоке, что попробуй они меня сразу в храм отвести, так, наверно, и согласилась бы, — заметила я.

— Но теперь-то ты стала моей женой.

— Так папа догадался, на каких условиях я за тебя вышла. Он же меня хорошо знает, — ответила я. — И пообещал Клаусу, что я выйду за него сразу, как с тобой разведусь. А чтобы это гарантировать, попытался мне подлить любовное зелье, данное ему Хайнрихами.

— Твой отец подлил тебе любовное зелье? — было видно, что в голове Рихарда понятия эти совмещаться никак не хотят.

— Но у него ничего не получилось, так как на мне было кольцо-артефакт, которое ты мне подарил, — торопливо добавила я. — Но тут я сделала большую глупость, согласившись подыграть папе и сделать вид перед Клаусом, что зелье подействовало.

— Зачем?

— Чтобы избежать скандала на свадьбе сестры. Да и проверить хотела, — потупилась я. — Ты же на мои взгляды не реагировал. Вот и...

— Руку ты об него отбила?

— Нет, — покрутила я головой. — Просто мне показалось, что одного для проверки мало, и я пару взглядов на Гюнтера бросила, который мой первый жених.

— А на него-то зачем? — устало спросил Рихард. — Если ты уже поняла с Клаусом, что работает.

— А он про тебя гадости говорил, — пожаловалась я. — Вот я и не выдержала.

— Лучше бы ты выдержала, — заметил муж. — Поверь, я за себя и сам постоять могу. И все же, почему этот Хайнрих уверен, что тебя получит?

— Не знаю. Думаю, у него что-то компрометирующее на отца есть. Я его не расспрашивала, да и при Аните он говорить ничего не стал бы. И вообще, я ужасно испугалась, когда он неожиданно стал таким грубым.

Я прикусила нижнюю губу, больше всего боясь разреветься. Да что это такое со мной делается? Похоже, совместное проживание с Рихардом делает из меня истеричную барышню, рыдающую по малейшему поводу. И что теперь он скажет о моей семье и о моем поведении? Мне страшно даже подумать об этом.

— Иви, давай договоримся, — мягко сказал Рихард. — В следующий раз ты сразу рассказываешь мне, а не пытаешься справиться своими силами. Уж дать отпор твоим бывшим женихам у меня получится намного лучше, чем у тебя. Думаю, что я смогу объяснить им более убедительно, почему не следует приставать к моей жене. Да и с твоим отцом стоит поговорить, чтобы он тебя больше не вмешивал в свои дела.

— Рихард, я ведь и сама виновата, — покаянно сказала я.

— Но ты же уже обещала ни на кого так больше не смотреть, — он улыбнулся и обнял меня.

А я все-таки не удержалась и разревелась. И чувствовала, как уходили слезы, а приходило облегчение. И что-то внутри меня, уже давно зачерствевшее, трескалось, выпуская нежный тоненький росток. Кто знает, что из него вырастет? Да и вырастет ли вообще? Мне казалось, что я могу стоять в объятьях Рихарда бесконечно, но нашу идиллию разрушил стук в дверь. Первая мысль была о том, что Клаус все-таки вернулся. Но мне тут же стало стыдно собственного испуга — не тот Хайнрих-младший человек, чтобы теперь прийти ко мне без серьезной поддержки. Так что я собралась с силами, оторвалась от мужа и направилась было впускать нежданного гостя.

— Постой, — остановил меня Рихард, — открою я.

Глава 15

То, что на пороге стоял не рыжий Клаус, меня совсем не обрадовало. Ибо с визитом, а точнее, с проверкой, к нам пожаловал представитель монастыря Святой Инессы, с трудом сдерживающий тяжелое дыхание после подъема по лестнице. Выглядел он этаким упитанным добрячком, но его цепкий взгляд в один момент уверенно охватил наше жилище и задержался на моем испуганном лице со следами недавних слез. И монах сделал для себя вывод. Жаль только, что совершенно неправильный.

— Вечер добрый, чада мои, — начал он разговор, едва немного отдышался.

Мы с Рихардои ответили несколько вразнобой, и я сразу спросила:

— А не рано ли вы, святой отец, пришли к нам? Ведь по условию завещания вы должны были сделать это не ранее, чем через два месяца после заключения брака.

— Дочь моя, — зажурчал он, — вашим дедом были оставлены дополнительные распоряжения к завещанию. Оглашены они должны были быть только через два месяца после похорон, но нас убедили сделать для вас исключение.

— Дополнительные распоряжения? Почему об этом не было сказано при оглашении завещания? — спросила я, уже чувствуя, что ничего хорошего ждать от этого визита не приходится.

— Чтобы это не повлияло на ваше решение, — веско сказал монах. — Ибо то, что я вам сейчас скажу, может полностью изменить существующее положение дел.

Он выразительно обвел нас глазами, нахмурившись при взгляде на Рихарда, и продолжил, обращаясь исключительно ко мне:

— Дед вас очень любил и боялся, что условие, им выдвинутое, окажется для вас непосильным. Более всего он хотел для вас счастья.

— Оригинальный способ он выбрал, — заметил Рихард. Выглядел он очень настороженным.

— Он не думал, что его внучка окажется столь глупа, чтобы вверить свою жизнь человеку, о котором она ничего не знает, — парировал монах. — В мечтах инор Бринкерхоф видел ее в счастливом браке с сыном близкого друга. У них были достигнуты определенные договоренности, которые вы, дочь моя, нарушили.

— Со мной никаких договоренностей достигнуто не было, — возмущенно сказала я, не чувствуя никакой вины из-за того, что не стала инорой Хайнрих. Более того, я была твердо уверена в том, что никакого счастливого брака с Клаусом у меня и быть не могло. Но напор монаха меня пугал, и поэтому я придвинулась поближе к Рихарду.

— Это так, — согласно наклонил голову монах, — но инор Бринкерхоф рассчитывал именно на то, о чем я вам только что сказал.

— Я не знаю, на что он рассчитывал, — перешла я в наступление. — Но я даже мысленно не могу представить себя женой того типа, на которого вы намекаете. Уж счастливой я с ним точно не была бы. Более того, его методы ухаживания, мягко говоря, недостойные.

— Не думаю, что имеет смысл обсуждать то, что лишь подразумевалось, — вмешался Рихард. — Ведь я правильно понимаю, что ни в завещании покойного инора, ни в дополнительных распоряжениях это не указано?

— Вы правильно понимаете, — недовольно сказал святой отец, — прямо об этом ни в одном документе не сказано. Но желание инора Бринкерхофа было именно таково, можете мне поверить.

Меня выступление монаха несколько озадачило. Ведь не думает же он всерьез, что я устыжусь его гневных слов, быстро разведусь с Рихардом и не менее быстро заключу новый брак с Клаусом, и все это только для того, чтобы не расстраивать покойного дедушку? А если еще учесть, что при таком повороте моя семья остается совершенно без средств к существованию, то ожидать от меня подобных действий святой отец никак не мог. Но он продолжал стоять и глядеть на меня так, как будто продолжал надеяться на мое чистосердечное раскаяние.

— Вы так ничего и не сказали о тех самых дополнительных распоряжениях, ради которых и проделали столь долгий путь, — наконец сказала я.

Монах посмотрел на меня столь укоризненно, как будто я не только не оправдала его ожиданий, но и цинично над ними надругалась. Я не устыдилась совершенно, ибо была уже полностью уверена в том, что все это происки семейки Хайнрихов, в которую я, слава богу, так и не успела влиться. Правда, совершенно непонятно, когда это Клаус успел пообщаться с кем-то из монастыря Святой Инессы, ведь времени после нашей встречи прошло не так уж и много. Возможно, это дело рук его отца. Хотя на свадьбе Барбары он выглядел очень мной недовольным, но чего не сделаешь из любви к собственному отпрыску.

— Как я уже говорил, ваш дед вас очень любил, — проникновенно сказал святой отец. — Он не был уверен в том, что вы сможете выполнить его условие. А в этом случае страдало благосостояние уже всей вашей семьи, не так ли?

— Но ведь я его выполнила, — отметила я.

— Выполнили, — согласился монах и так ласково улыбнулся, что я поежилась. — Но вы несчастливы. Ваш муж вас обижает.

— С чего это вы взяли? — удивленно спросила я. — Да лучшего человека, чем Рихард, и представить себе нельзя.

— Не лгите, ибо грех это, — строго ответил он. — Когда я пришел, у вас даже слезы на глазах еще не высохли. И после этого вы будете утверждать, что у вас все хорошо?

— Буду.

— Не упорствуйте. Инор Бринкерхоф оставил распоряжение именно на тот случай, если семейная жизнь не принесет вам ожидаемого им счастья. Или вы вообще не захотите выполнить это условие. Официальное оглашение состоится довольно скоро, но вы уже сейчас можете узнать, что же там написано, — и святой отец протянул мне лист бумаги, заверенный монастырской печатью.

И я с интересом начала изучать текст. Дед действительно не был уверен в том, что я соглашусь принести себя в жертву ради благосостояния семьи, и решил подстраховаться. Если в течении двух месяцев я так и не вышла бы замуж, или у меня появилось бы желание расторгнуть совершившийся к тому времени союз, то на распределение долей наследства это никак не влияло. Монастырю не отходило ничего, кроме уже перечисленной еще при жизни деда суммы, а перечисленные в завещании наследники все также получали по трети оставленного имущества. До меня донесся еле слышный вздох со стороны Рихарда. Да, выходит, теперь меня рядом с ним не будет удерживать ничего. Ничего, кроме моего собственного желания. Но он-то об этом не знает.

— А как это вы могли пойти на прямое нарушение воли умершего? — я помахала листочком и улыбнулась монаху не менее ласково, чем он мне незадолго до этого. — Ведь до оглашения распоряжений осталось не так уж много времени.

— Покровительница нашего ордена всегда считала, что брак должен быть добровольным и счастливым. Поэтому мы никак не можем наблюдать за чужим несчастьем, ничего при этом не пытаясь изменить, — пафосно заявил монах. Смущенным он не выглядел даже на чуть-чуть.