Не в себе

— Точно. Гостиниц таких у нас не так уж и много.

— Давай в наглую, обзвоним все, спросим, не остановился ли у них Калаганов? — Предложила Света. — С твоего нелегального номера?

— Давай, только из дома выедем куда-нибудь в город.

Мы выехали на объездную дорогу, остановились у обочины. Света обзвонила все гостиницы по очереди. Она представлялась секретарем помощника депутата Госдумы. Это позволяло ей получать нужную информацию в строго внятной форме.

— Есть! Знаю я это место! Как и положено, в заповедной зоне, в домиках с саунами и молодыми "кобылками".

— Не устаю поражаться направленности твоих знаний. Хорошо, что от них случилась хоть какая-то польза.

— Мы с тобой жили в параллельных мирах, просто случайность, что пересеклись. Что теперь будем делать?

— Поедем в другую вселенную. Приступим к плану превращения бомжа в миллионера и наоборот.

Уговорить просто так бродягу исполнить роль за деньги не получилось. Пришлось обойти кучу палаток, чтобы кто-нибудь согласился. К нам отнеслись настороженно, хоть мы и не походили на опасных людей.

— Я пойду! — Старик с седой бородой и грязными седыми космами выбивающимися из-под драной фуражки, поднял руку. — Я, актер, Данишевский, может, слышали, гремел когда-то?

Мы со Светой переглянулись.

— Нет, извините, не припомним. — Ответил я.

— Обидно. Ладно она, ну а ты-то пожил уже, должен помнить? Драмтеатр. Я, Собакевич. Усы, мундир, бакенбарды. Все женщины были моими.

— А, вспомнил, так это вы в Ревизоре играли?

— Я. — Бродяга встал и приосанился.

— Это очень хорошо. Ваши таланты нам как раз и нужны. Вы готовы?

— Несите текст.

Атмосфера моего автомобиля слега испортилась "ароматом" немытого тела. Мы объясняли Данишевскому роль прямо по дороге к гостиничному комплексу, где остановился Калаганов.

— Я прошу отнестись к этой роли серьезно. Вас придется стать миллионером, и вести себя подобающе. Делайте, что хотите, только не вопите, что вам надо возвращаться в лес, к товарищам. Ешьте от пуза, щупайте девиц, пейте сколько влезет, короче, ведите себя, как человек привыкший получать от жизни все. Договорились?

— Договорились. Только я не пойму, как это произойдет?

— Это я беру на себя. Вы не заметите, как это произойдет. Будьте готовы.

— Хорошо, сколько заплатите?

— Десять тысяч? — Бывший актер вытаращил глаза. — Это нам с друзьями на месяц шикарной жизни хватит.

Света открыла окно и улыбнулась.

Перед въездом на территорию комплекса стоял шлагбаум. Я не доехал до него и свернул на еле видимую тропинку в лес. Я посмотрел на бродягу.

— Сейчас, друг мы с тобой поменяемся телами. — Я пристегнул себя наручником к рулю. — Я доверяю тебе свое тело и надеюсь, что ты отнесешься к нему бережно. Будешь молчать и сидеть спокойно.

Бомж посмотрел на нас со Светой испуганно. Я "нырнул" в него и ощутил всю тяжесть бродячей жизни. Суставы болели, в горле жгло, не то инфекция, не то суррогатный алкоголь разъел. Печень лезла наружу.

— Ну что? — Прохрипел я чужим голосом. — Будешь вести себя, как я просил.

— Аха. — Испуганно произнесло мое тело. — Как это понимать?

— Понимай, как хочешь. Но это еще не все. Через некоторое время, ты перескочишь в другое тело, ради которого мы все и затеяли. Предупреждаю, чтобы не было эффекта неожиданности.

— А мое-то вам зачем? — Поинтересовалось мое тело рассудком бродяги.

— Надо. — Прохрипел я.

— Вы там с ним осторожнее, оно очень хрупкое.

— Я понял уже. Не волнуйся, это все ненадолго.

Я вынул из бардачка второй комплект наручников и скотч. Под тяжкие вздохи испуганного сознания в моем теле, исчезли со Светой в лесу. Вышли к лагерю, когда стемнело. Между рядами аккуратных домиков шумело веселье. На открытой площадке, рядом с подсвеченным бассейном, под девичьи визги, гуляла мужская компания. Пьяные мужики бросали девиц в воду, прыгали следом и в воде тискали их. Кто из них являлся Калагановым, я не знал.

— Придется у охраны спросить. — Обратился я к Свете. — Придержи меня.

"Нырнул" в охранника стоявшего в тени веселья.

— Эй, а кто из них Калаганов? — Спросил я напарника, не сводившего глаз с полуголых девиц.

— Ты чего? — Он посмотрел на меня удивленно. — Вон, за столом сидит, в очечках.

За столом действительно сидел один мужчина и читал книгу под светом яркой иллюминации.

— А понятно. — Я тут же нырнул обратно. — Я здесь. — Ответил уже Свете.

— Кто он? — Спросила она.

— Вон тот, очкарик, за столом. Ему неинтересны мирские утехи, книгу из рук не выпускает. — Прохрипел я.

— Вот такие и опаснее всего. Не знаешь, что от них ждать.

Я установил связь с Калаганоым и мы со Светой ушли вглубь леса. Я встал спиной к дереву и протянул руки назад. Света прихватила их наручниками. Обмотала скотч вокруг головы, чтобы не было шанса открыть рот.

— Нормально — Спросила она.

Я покивал головой.

— Давай!

Я нырнул в тело Калаганова на долю секунды и снова вернулся в свое. Подождал, когда Света вернется в машину.

— Как он там? — Спросил я.

— Похрен. Глаза лупит, мычит. Я со спины стояла, чтобы он меня не видел. Подумала, что общаться с ним надо будет в масках, на всякий случай.

— Домой?

— Домой.

Мы вернулись в город. Я уснул сразу, а Света легла спать, только после того, как сделала из моей старой майки две маски. Встали рано утром, наскоро позавтракав, и сразу отправились проведать нашу жертву.

— А если его волки съели? — Забеспокоилась по дороге Света.

— Значит, наш бомж Данишевский, останется навсегда в теле миллионера Калаганова. То есть, мы дадим человеку еще один шанс.

— Прям, как тебе.

— У меня все наоборот, как раз. Был в теле миллионера, а оказался в престарелом враче-алкоголике.

— Не такой уж ты и старый, как рисуешь. Зрелый интересный мужчина, с большим человеческим достоинством.

Света рассмеялась над своей шуткой.

— Забыла, в бабку подселю. — Напомнил я Свете.

Наш пленник стоял на своем месте, пристегнутым к дереву. Его голова склонилась вперед. Кажется, он умудрился уснуть. По штанинам вниз шло большое мокрое пятно. С этим справиться ему не удалось. Меня даже кольнул укор совести, за то, что мы так жестоко обошлись с человеком. Человек не слышал, как мы подошли.

— Антон, а он не умер? — Тихо спросила Света.

Бомж зашевелился и поднял голову. Мы натянули маски на голову. Света подошла к Калаганову и разрезала скотч, едва не выколов ему глаза. У пленника забегали глаза.

— Вы кто такие, что вам нужно? — Хрипло спросил он и осекся.

Света вынула из кармана заранее приготовленное зеркало и поднесла его к лицу бомжа.

— Узнаешь? — Света дала ему полюбоваться собой.

— Кто это? Что происходит? Вы кто такие? Я кликну охрану?

— Да кто же послушает бомжа? — Спросил я.

Калаганов повернул голову в мою сторону.

— Я сплю, почему это происходит? — Снова захрипел бомж.

— Это не сон. — Света подергала за бороду и подняла ее конец к глазам Калаганова. — Ты в теле бомжа, и если не сделаешь то, о чем мы тебя попросим, останешься в нем, до конца жизни.

— Я вам не верю! Вы ввели мне психотропные вещества!

— Твое право сомневаться. Но время не на твоей стороне.

— Вы понимаете, с чем вы связались? Вы представляете, какая машина за моими плечами? Вас закатают в асфальт и даже не заметят.

— Только ты этого не узнаешь. Ты или сдохнешь к тому времени от цирроза печени, или будешь делить последний глоток метиловой водки с таким же бомжом, как ты. — Зло ответила Света.

— Отпустите меня, уроды! — Не выдержал Калаганов.

— Мне кажется, напарник, что мы зря развязали ему рот. — Произнесла Света, доставая скотч.

— Или слишком рано приехали. — Подыграл я.

— Стоять! — Бомж попытался уклониться от протянутой к его лицу липкой ленты. — Что вам надо?

— Нам надо немного. — Произнес я. — Всего-то рассказать, кого вы подкупили в городе и какие суммы заплатили, чтобы они закрыли глаза на ваш рейдерский захват строительного бизнеса.

— Ах, вот оно что. Вот откуда ветер дует. Местные Дубровские выискались.

— Слушай, олень, ты еще не понял, что мы с тобой можем сотворить? — Света приняла иронию близко к сердцу. — А хочешь, мы тебя переселим в свинью, ждущую свою очередь на скотобойне. Вот ты будешь визжать!

— У вас тут что, колдовство какое-то, или все-таки психотропные препараты?

— Ни то и ни другое. Просто вы в своей Москве немного отстали от жизни. Скоро мы вас всех в бомжей переселим.

— Ну, Калаганов, будешь говорить, или нам придти попозже? — Света снова протянула скотч.

— Так, хорош! Отстегните меня, мне по большой нужде надо.

Света убрала руки. Я подошел к Калаганову и отстегнул наручники. Бомж потер руки, натертые наручниками и, ни с того, ни с сего, бросился бежать. Он не рассчитал, что тело бомжа не готово к спринтерским забегам, да и ноги должны были затечь от долгого стояния на одном месте. Я догнал его в три шага и сделал подсечку. Бомж растянулся на мягкой листве.

— Ты переоцениваешь себя, человек. — Я помог ему подняться. — Сделай то, о чем мы тебя просим и возвращайся назад, в свое холеное тело.

— Это ведь..., невозможно..., — Калаганов задыхался после пробежки. — Такого быть..., не может..., в принципе.

— Думай, что хочешь, но только ты никуда не денешься из этого тела, пока не расскажешь нам обо всем.

— Ты не прав. — Произнесла Света. — Он может деться от нас, на тот свет.

— Хм, я забыл об этом. Отличный выход из создавшейся ситуации. Ну, ты готов?

Бомж уселся на листву. Рассмотрел свои корявые пальцы, с длинными грязными ногтями, рваную вонючую одежду, ботинки, выброшенные на помойку, до того, как одели на эти ноги.

— Что вам надо знать?

— Имена и суммы взяток должностным лицам нашего города, выданные для покрытия рейдерского захвата строительной фирмы.

— Хорошо, я скажу, но знайте, что в суде уже все готово и вам не хватит времени изменить приговор. К тому же, все заинтересованные лица сразу окажутся под подозрением. В их интересах молчать.

— Это не твоя забота. Ты же видишь, на что мы способны. — Света произнесла фразу грозным голосом.

Бомж согласно махнул головой. Света села напротив него, наставила камеру телефона.

— Бухти, скотина.

— Но меня же...

— Тебя же никто не признает в этом наряде, так, что не волнуйся.

Бомж, а вернее Калаганов, обладал фотографической памятью. Он перечислил всех чиновников, которым перепали взятки, и назвал суммы до рубля.

— Это всё. — В глазах бомжа застыл страх. Видимо, он решил, что теперь может стать бесполезным свидетелем.

— Не ссы, мы своих слов на ветер не бросаем. — Света убрала телефон в карман. — Если вдруг, с какого-то перепуга, ты подумаешь, что все, что с тобой случилось, игра воображения, и ты можешь продолжить рейдерский захват, помни, что второй раз мы тебя из этого тела не выпустим. Усек?

Бомж закивал головой, не в силах выдавить из себя вразумительный звук. Мы со Светой переглянулись. Она моргнула, через прорези маски. Я "нырнул" в тело бомжа, тут же в родное тело Калаганова и снова вернулся в себя. Все герои сценки должны были оказаться при своих телах.

— Я здесь! — Произнес по привычке.

Бомж крутил головой и рассматривал себя.

— Опять напрудил в штаны. Зачем вы меня вернули? Я только начал входить в роль. — В его голосе чувствовалось сожаление.

— Спасибо, что помогли нам. — Поблагодарил я его. — Вот ваши деньги. — Протянул ему две купюры по пять тысяч.

— Спасибо, а у вас более мелкими, нет? У нас непринято возвращать сдачу.

— У меня есть. — Света отсчитала тысячными бумажками.

— Поехали. — Приказал я.

В минуты, когда я оставался один, вместе с чувством сопричастности к чужой беде и желанием помочь, наполняющими меня смыслом, нет-нет, да и пробивалась червоточащая мысль, что я проживаю не свою жизнь. Не знаю, откуда она бралась. То ли дело было в том, что я не до конца принял свою новую сущность. То ли в том, что я занимался не тем, чем стоило. Света наполняла мою тихую обитель шумом и движением. Это было радостно и я не сопротивлялся этому, но все равно, где-то во мне сидело сомнение, не дающее получить от жизни беззаботной радости.

Калаганов, как ни странно, не внял нашим угрозам. Перед самым началом судебного заседания стало известно, что оно будет закрытым. Это преподнесли, как возможность избежать давления на суд. Якобы, сторона подсудимого осуществляет попытки запугивания. Сам Калаганов затаился неизвестно где. В том комплексе его не оказалось, и скорее всего, он исчез из города.

— Не надо было его отпускать до суда. — Сожалела Света.

Наш план рушился на глазах.

— Кто же знал, что он настолько непуганный. Ничего, придумаем что-нибудь.

— Времени почти не осталось.

— Я проникну в суд, в теле судьи, прокурора или еще кого-нибудь. Не знаю, конечно, как я там буду успокаивать всех, кто в меня переселится. Авось, обойдется.

— Спасибо, Антон, но не хотелось бы "на авось" надеяться.

— Я придумаю.

Я был женщиной предпенсионного возраста. Света, не намного младше. Мы были техническим персоналом, работающим в здании суда. Настоящие сознания из этих тел, лежали в наших, под воздействием препаратов, прикованные наручниками в моем автомобиле. На нас не обращали никакого внимания. А мы, под видом влажной уборки, пристраивались к кучкам работников суда, чтобы услышать ценную информацию.

— И не на то пойдешь, ради семьи. — Сокрушалась Света, всякий раз, когда видела свое новое отражение.

Заседание уже шло. В коридор выпроводили свидетелей по делу Светиного отца. Мужчины и женщины, с придуманными историями с волнением ждали, когда их вызовут. Я понимал, что у них могли быть причины, оклеветать невиновного человека. Как и всякий крупный бизнесмен, он отец Светы мог иметь врагов, недоброжелателей и просто людей нечаянно обиженных какими-то своими действиями. Но морально, я не мог принять этого. Света, так вообще, испытывала к ним неприкрытое отвращение.

Она не сдержалась, подошла к ним и начала активно махать шваброй, залепляя мокрой тряпкой по ногам не успевших увернуться.

— Осторожнее, женщина! — Не удержалась свидетельница с шикарной прической.

— Это тебе надо быть осторожнее. Думаете, собрались тут человека оговорить и вам это сойдет с рук. Лжесвидетельство — уголовно наказуемое деяние. Никакие москвичи вам не помогут, когда вас за жопу возьмут, и не ждите благодарности от них. Знаете пословицу — Рим предателям не платит.

Мне пришлось увести Свету от свидетелей, пока она не разошлась сильнее.

— Клав, пошли отсюда, уволят же?

— Сам ты, Клава! — Огрызнулась она в запале.

Она смогла взять себя в руки и уйти. Свидетели, и без того испытывающие муки совести, остались в еще большем смятении чувств.

Заседание плавно подходило к моменту, когда прокурор должен был привести доказательства вины обвиняемого. Мне пришлось заглянуть в зал, чтобы установить связь. Затем, мы со Светой ушли в комнату технического персонала, где мне заклеили рот и привязали швабру к рукам за спиной. Получилось такое пугало огородное.