Взгляд Василиска

— Берите выше, за спасение "Боярина". Прошу любить и жаловать, я теперь георгиевский кавалер, а вы моншер, помимо второго ранга еще клюкву и Станислава с мечами. Не вижу повода не выпить!

Услышав о наградах, стоящий рядом Никитин заметно помрачнел. Балк, обратив внимание на его состояние, посочувствовал.

— Не журитесь, Дмитрий Васильевич, будут кресты и на вашу долю!

— Ваши бы слова, да богу в уши, Сергей Захарович, а то мне иногда кажется что мы до конца войны в ремонте простоим.

— Что, "Паллада" док заняла? — правильно все понял Балк, — послушайте, может вам кессон сделать?

— Кессон?

— Ну, а что "Боевого" давеча чуть не разрезало другим миноносцем, слава богу, успел к "Полтаве" подойти, так там помощь оказали. Ничего, кессон уже сделали — чинят. С Греве вы, полагаю, о материалах договоритесь, попросите по старой дружбе мастеровых у Успенского, да и сделаете. А я вам с установкой пособлю.

— А ведь мысль, право, недурна, — воскликнул с воодушевлением Никитин, но тут же сник, — только качество будет соответствующее. А для нас обводы важны.

— Как знаете, господа. Так что, гуляем? Учтите Алексей Михайлович, отказа я не приму!

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Алеша, — ну коли выхода никакого нет, то гуляем.

— В "Ласточке"?

— Может лучше у меня, — поморщился великий князь, — заодно офицеров с "Боярина" пригласим.

— Возражений нет! Командуйте своим камер-лакеям, чтобы готовились к пирушке.

Вечером в доме великого князя был накрыт великолепный стол. Федор Михайлович превзошел самого себя, и запах от приготовленных им блюд сводил с ума. Прохор, Семен и Ванька в дворцовых ливреях играли роль официантов, а Архипыч занял боевую позицию у ледника приготовившись подавать напитки. Алеша пригласил всех свободных от вахты офицеров "Боярина", но прийти смогли только три мичмана и младший судовой механик Орлов. Остальные были заняты службой. Никитин не без иронии ответил на приглашение, что отпустить старшего офицера на берег может только командир, а вот командира то у них и нет, Балк в свою очередь захватил с собой уже знакомых ему мичмана Якубовского и доктора Августовского. Так что компания подобралась, может и небольшая, но душевная.

— Ну что, господа, — взял слово первым командир "Силача", — давайте поздравим нашего гостеприимного хозяина с первой боевой наградой и со следующим чином. Дай бог, как говорится, не в последний раз!

С этими словами виновнику торжества был поднесен полный бокал шампанского на дне которого лежали звезды только что вынутые из эполет преподнесённых в дар офицерами "Боярина". Алеша, как полагалось по обычаю, выпил содержимое залпом и, задержав в зубах звездочки, выложил их тут же на эполеты.

— Господа офицеры! — Громко провозгласил великий князь, — Представляюсь вам по поводу присвоения очередного звания. Аминь!

При первых его словах присутствующие дружно встали, держа в руках бокалы и немного замешкались. Дело в том, что по обычаю ответ должен был держать самый старший офицер из присутствующих, но таким сейчас был сам Алеша. Однако хитрый Балк, как оказалось все предусмотрел и незаметно подтолкнул вперед Августовского. Доктор, имевший классный чин надворного советника, нимало не конфузясь, поднял бокал и провозгласил:

— Нашего полку прибыло, господа, прошу любить и жаловать!

Собравшиеся дружно выпили, после чего растроганный Алеша тепло всех поблагодарил.

— Чудесное "Клико", — проговорил Августовский, смакуя вино, — право не думал, что в нашей дыре можно достать такое.

— Старые запасы, Николай Иосифович, — улыбнулся великий князь, — сам я не большой любитель возлияний, но для гостей небольшой погребок есть.

— И правильно делаете, молодой человек, — похвалил его доктор, — умеренность самый короткий путь к здоровью и долголетию. Кстати, а ведь и у нас есть презент для вашего императорского высочества!

— Презент?

— Ну, да, так сказать от экипажа "Силача" на память о знакомстве! Благоволите принять.

С этими словами Августовский протянул Алеше небольшую сделанную в китайском стиле шкатулку. Тот с благодарностью принял ее, и хотел было отдать Прохору, но доктор остановил его.

— А открыть? Просим Алексей Михайлович!

Раскрыв шкатулку, великий князь посмотрел в нее с некоторым недоумением. В отделанном ярко-красным шелком коробке блестя воронением, лежал аккуратный бельгийский браунинг. На одной из щечек рукояти была выгравирована дарственная надпись: "ВК Алексею Михайловичу в ознаменование чудесного спасения крейсера "Боярин" на долгую память". Увидев, что именно подарено Алеше присутствующие разразились довольным смехом и потребовали еще шампанского, каковое было немедленно разлито.

Воздав должное кулинарным талантам Федора Михайловича, гости пришли в благодушное настроение.

— Право, господа, — мечтательно проговорил штурман крейсера мичман Безкровный, — здесь не хватает только дам!

— Чудесная мысль, — поддержал его слова Якубовский, — но, полагаю, это досадное недоразумение легко можно исправить. Заведение мамаши Фуань совсем недалеко, ведь так?

— Давайте, молодые люди, я лучше расскажу вам — благодушно заявил на это доктор, — о профилактике венерических заболеваний. Ей богу от этого будет больше пользы.

— Ах, Николай Иосифович, — вздохнул Якубовский, — вы, как всякий доктор — циник, и совершенно лишены чувства прекрасного!

— Поверьте дорогой мой Александр Антонович, в твердом шанкре ничего прекрасного нет!

— Фу, как вам не совестно говорить такие вещи за столом!

В этот момент внимание присутствующих привлекла Кейко, грациозно проскользнувшая в столовую и с поклоном предложившая присутствующим чай.

— О, я вижу уважаемому хозяину дома нет никакой надобности посещать мамашу Фуань, — засмеялся Балк, — посмотрите какой дивный цветок украшает эту оранжерею!

— Прекрати Сергей Захарович, — немного смутился Алеша, — эта милая девушка всего лишь служанка.

— Да уж я вижу, что не дворник! — под всеобщий смех отвечал тот ему.

— Не смущайтесь Алексей Михайлович, — усмехнулся Августовский, — вам все равно никто не поверит. Даже зная вашу непревзойденную скромность. Точнее благодаря ей.

— А чай не дурен, — пробасил Балк, попробовав принесенное девушкой угощение, — ей богу не хуже водки. Право, если у хозяина нет на эту красавицу видов, то я на ней женюсь! Может, пить брошу.

Заявление командира "Силача" было встречено всеобщим смехом, но еще больший смех вызвала реакция китаянки. Лукаво улыбнувшись, она сделала шаг за спину великого князя и, прыснув от смеха, выпалила:

— Моя Ареса рюбить!

Сказав это, девушка выбежала вон, оставив Алешу красным от смущения, а его гостей донельзя довольными.

Вечер, не смотря на отсутствие дам, прошел очень весело и непринужденно. Еще раз поздравив виновников торжества гости разошлись, причем если Балк и Августовский, отправились на корабль, то молодые офицеры решили таки навестить заведение неподалеку. Новоиспеченный капитан второго ранга, проводив гостей, направился к себе и сев на кресло прикрыл глаза. Слова Кейко до крайности смутили его, но вместе с тем были невообразимо приятны. Выпитое вино немного будоражило кровь, и он даже не сразу сообразил, что это были первые слышанные им слова, сказанные миниатюрной китаянкой по-русски. Рядом послышался какой-то шорох и Алеша открыл глаза. Рядом с ним стояла Кейко с немного странным выражением на лице. Он хотел было что-то спросить у нее, но девушка решительно приложила к его губам палец, не дав сказать ни слова. Затем она задула свечу и комната погрузилась в темноту.

Проснувшись поутру, он долго не мог понять, не приснился ли ему вчерашний день. Награждение, производство в следующий чин, гости и ... Кейко. Встав, Алеша с удовольствием умылся, затем Прохор побрил его. Съев под ворчание Архипыча завтрак, он попросил чаю. Кейко с всегдашней бесстрастной улыбкой подала ему ароматный напиток и поклонилась. Великий князь еще раз усомнился в реальности вчерашнего дня, но новенькие эполеты на мундире красноречиво намекали, что это не сон. Впрочем, долго раздумывать было некогда, капитана второго ранга Романова ждала служба.

Едва наш герой ступил на палубу "Боярина" исправлявший должность старшего офицера лейтенант Никитин подошел к нему с докладом. С удивлением приняв его, великий князь шепнул минеру:

— Вы чего это, Дмитрий Васильевич?

— Ну, во-первых, вы, Алексей Михайлович, нынче старший по званию, на нашем богом спасаемом крейсере, а во-вторых, благоволите... — с этими словами Никитин протянул Алеше приказ.

Тот взял в руки бумагу и, прочитав, с крайним недоумением переспросил:

— Что значит "исправлять должность командира"?

— Что поделаешь, я не выплавал ценз, чтобы быть полноценным старшим офицером, а вы, чтобы быть командиром крейсера.

— Да, — согласился Алеша, — с цензом у меня плоховато.

— Зато энергии в избытке и, судя по всему, начальство полагает, что лучшего применения ей не найти.

— И что же делать?

— Как это что? Принимайте "Боярина", впрочем, вы и так его у Нептуна практически отвоевали. Вполне можете истребовать у казны двадцать пять процентов его цены, как за ничейное имущество.

— Иронизируете?

— Ну, а что мне остается? Вот прибудет настоящий старший офицер, и я сдам ему должность, став настоящим минером.

Высказав это, Никитин дважды подчеркнул слово "настоящий", как бы намекая, что великому князю таковым никогда не бывать. Услышав слова лейтенанта, с которым у него еще вчера были приятельские отношения, Алеша вспыхнул и, не отвечая, приложил руку к козырьку. Минер также отдал ему честь и отошел. На какую-то минуту великий князь растерялся, пока его внимание не привлекло деликатное покашливание Архипыча.

— Ваше высокоблагородие, — заявил старый матрос, о котором он успел позабыть, — пожалуйте в салон.

Построенный в Дании крейсер был не слишком сильно вооружен, и нельзя сказать, что очень уж быстроходен. Но вот об экипаже его строители побеспокоились. Даже у матросов были вполне сносные для столь небольшого корабля условия существования, а уж каюты офицеров были и вовсе выше всяких похвал. Не был исключением и роскошный командирский салон, ставший волею судьбы пристанищем великого князя. Когда Алеша зашел в него, Архипыч снял с головы бескозырку и очень серьезно глядя ему в глаза сказал:

— Алексей Михайлович, дозвольте слово молвить?

— Конечно...

— Ваше императорское высочество, — начал тот, — я уж более пятидесяти годов на службе и командиров всяких повидал. Вы уж не обессудьте на словах моих, а только коли уж вас командиром назначили, то не годится у других спрашивать что делать. Потому как командир на корабле, он первый после бога. Его дело другим говорить что делать, да спрашивать за то, как сделали. И ни в каком разе не могите сказать, что не знаете чего делать! Потому как пока командир командует — значит все хорошо, а как командовать перестал — считай, что все пропало. А что в службе иных и прочих обошли, так то -порядок такой. Я и вашего дядю Константин Николаевича помню, он еще совсем сопливый был: стаксель с кливером путал, а уж генерал-адмирал! И брат ваш двоюродный, Алексей Александрович, в ваши годы уже орла на эполетах* имел, да и Александр Михайлович в первом ранге находились. Тут уж ничего не поделаешь — судьба у вас такая! А потому несите крест свой и не жалуйтесь. Никто не пожалеет!

Слова Архипыча произвели на великого князя совершенно ошеломляющее впечатление. От них веяло какой-то незнакомой ему до сих пор сермяжной правдой. В один миг сознание его перевернулось и стало стыдно за проявленную минуту назад слабость. Одернув мундир, он решительно вышел из салона, сказав своему вестовому на прощание: — "спасибо".

— На здоровье, Алешка, — хмыкнул вслед вышедшему офицеру старик, — кушай не обляпайся, а то распустил нюни!

— — — — — — — — — — — —

*То есть был адмиралом.

Выйдя на палубу, он приказал первому попавшемуся матросу позвать к нему механиков.

— Господа, какие материалы необходимы для постройки кессона? — Спросил командир, как только они, донельзя удивленные явились.

— А что есть, распоряжение о его постройке? — вздумал было спросить старший инженер-механик Онищенко.

В ответ великий князь так посмотрел на него, что дед* невольно переменился в лице и вытянулся во фрунт.

— Тес, парусина, полосовое железо, уголки, мочало и пакля для уплотнений, возможно, отруби, — четко отрапортовал младший механик Орлов, быстрее сообразивший, что вопрос не праздный.

— Отруби? — немного удивился великий князь.

— Так точно, — отрапортовал пришедший в себя старший механик. — Щели между кессоном и бортами заделывать.

— Извольте составить рапортичку.

— Есть! А как скоро?

— Вчера! Старшего офицера ко мне.

— Есть!

Новое приказание было выполнено мгновенно, и скоро Никитин предстал перед исправляющим обязанности командира крейсера.

— Построить экипаж по случаю моего представления!

— Есть!

Немедленно засвистели дудки боцманов, и вскоре команда была выстроена на верхней палубе. Заменяющий старшего офицера минер сделал доклад, и великий князь громко поздоровался с экипажем.

— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — громко рявкнуло почти две с половиной сотни глоток.

Затем последовал опрос претензий и осмотр крейсера. Всякий раз, находя какую либо неисправность, каких было немало на стоящем в ремонте корабле, Алексей Михайлович пристально смотрел на присутствующих при осмотре офицеров, но не говорил ни слова. Наконец, окончив осмотр, он кивнул присутствующим и, не обращаясь ни к кому конкретно, заявил:

— Даже всего лишь исправляя должность, надобно ее исправлять!

— Есть, — приложил к козырьку руку Никитин, прекрасно понявший, в чей огород камешек.

— Рапортичка готова? — спросил Алеша и механиков, не обращая внимания на своего старшего офицера.

— Так точно-с, — передал тот сложенный вчетверо листок бумаги, — но осмелюсь доложить, что сделать кессон не такая простая инженерная задача. Нужны расчеты и, хотя бы эскиз...

— Прекрасно, значит вам есть чем заняться. Я отправляюсь в порт, за материалами. Категорически настаиваю, что бы к моему возвращению был готов хотя бы черновой проект.

Когда великий князь покинул крейсер, офицеры переглянулись.

— А ловко он нас разделал! — почти восхищенно заявил присутствовавший на обмывании эполет мичман Денисов. — Право, я и не думал, что наш Алеша может эдак фитили** раздавать!

— Фитили раздавать много ума не надо, — философски ответил ему ревизор мичман Рихтер, — хотя, конечно, умение необходимое. Но вот что его высочество быстро получит необходимые для постройки материалы, простите великодушно, весьма сомневаюсь! В ведомстве Греве такие зубры... их браунингом не запугаешь.

— Господа, — вспомнил о долге старшего офицера Никитин, — я прошу вас не обсуждать приказы исполняющего обязанности командира.

— — — — — — — — — — —