Экологическая тропа

-Расписку можно будет получить? — осведомился у него Валерий.

-Да запросто,— ответил тот, протягивая ему потрепанный паспорт.

Он вынул из бардачка помятые, отпечатанные на компьютере, листки, отделил один и протянул Валерию:

-Сумму прописью напишите...

'Я, Кондратьев Алексей Юрьевич... года рождения... паспорт серии... выдан... получил от... сумму... для передачи по назначению' — пробежал глазами Валерий бумагу, и заполнив, протянул парню вместе с деньгами.

-Мерси, — усмехнулся тот, небрежно пересчитав и засунув деньги вместе с паспортом в нагрудный карман.

Он черканул свою подпись, протянул листок Валерию и молча дал по газам. Вслед за ним тронулся в другую сторону ожидавший окончания инцидента джип. Валерий остался совершенно один на пустой улице перед своим домом, на который у него не глядели глаза.

Они уехали все вместе, спустя час, едва собрав вещи. Оставаться здесь после всего происшедшего никому не хотелось. Они даже не попили на дорогу чаю. В машине все тоже хранили молчание.

За окном уже промелькнула Апрелевка, когда сзади послышался глухой твердый голос Марии Ильиничны:

-Никогда не думала, что доживу до таких времен, когда меня, сове... русскую женщину, на своей земле какой-то грязный цыган сможет так... — она опять запнулась и выкрикнула истерическим голосом, — Где наш Сталин?!

-Блин, ну при чем здесь Сталин?! — воскликнула Людмила, — Вы все прям помешаны на своем Сталине, другого разговора нет.

-А при том, что при нем бы такого не было! Надо расстреливать всю эту шваль! Они отбирают у нас родину!!! Расстреливать! Расстреливать!

Валерий скосил глаза в зеркало и поймал бледное, искаженное злобной судорогой лицо Марии Ильиничны с гневно горящими глазами.

-Да русских везде ненавидят! — подхватила Людмила, — Вон, Нинка наша... Ей хохлы дороже родной сестры, родной матери! Только и слышишь, как позвонит, да если бы не ваша Россия, если бы не ваш Путин... А что, неправильно, что мы там этих натовских гадов лупим? Еще не хватало, чтобы у нас стало, как на Украине!

-В Украине, — спокойно поправил Валерий.

-Чего? — не поняла Людмила.

-Трудно рассчитывать на любовь, лупя кого-то против его воли, — спокойно заметил Валерий, — Любое действие рождает противодействие...

-Ну, конечно! — истерически хохотнула Людмила, — Ты у нас пацифист! Что же ты не возмущаешься, что америкосы Ирак бомбили, Югославию?! Женщин и детей...

-Хватит! — выкрикнула Мария Ильинична, — Хватит про политику.

-Ты же сама и начала со своим Сталиным, — недовольно ответила Людмила.

-Хватит, — согласился Валерий, — Только то, что произошло с нами сегодня, это тоже, по большому счету, результат политики.

Он ткнул пальцем в панель и в машине заиграл веселый шлягер.

Валерий глядел на несущуюся под колеса дорогу, а продолжал видеть глаза Женьки, которые только что поймал в зеркале. Вспомнил он и его реакцию на события сегодняшнего дня. Валерию вдруг показалось, что он упускает в сыне что-то гораздо большее и важное, чем то, о чем думал все последнее время.

7.

Вот уже третий день Валерий пытался дозвониться до Саши, но телефон не отвечал. Автоответчик каждый раз сообщал бесстрастным голосом на русском и английском языках, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания.

Валерия охватила тревога. Исчезнуть просто так из его жизни Саша не могла. Последний раз они простились сердечно и договорились о встрече на следующей неделе. Валерий терялся в догадках и ругал себя за то, что за четыре месяца не поинтересовался точным адресом и фамилией Саши — знал только дом, поскольку несколько раз провожал ее.

После того, как они перешли на ты, их отношения обрели новую степень откровенности — разговоры стали касаться личных сторон жизни. Валерий узнал, что Саша была замужем, но недолго. В подробности она не вдавалась, сказав только, что сама во всем виновата. Да она и всегда винила в первую очередь себя. Исповедь Валерия об отношениях с Людмилой, выслушала сдержанно и посоветовала ему не принимать все близко к сердцу.

-Терпи хотя бы ради сына, — сказала она, — Мне всегда бывает жалко детей. Мы имеем то, что заслужили, а они страдают невинно.

-Ты считаешь — всегда имеем, что заслужили? — переспросил Валерий.

-В любом случае, есть что-то такое, в чем виноваты мы сами. Хотя бы в собственной неосмотрительности.

-Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, — возразил он.

-Но еще чаще мы любим все сваливать на обстоятельства. Слышишь? — приостановилась она.

-Что? — не понял Валерий.

Они шли опять по своей тропе.

-Вокруг шумный город, но люди сохранили кусочек леса и построили эту тропу. Жизнь каждого человека тоже похожа на тропу, и от каждого во многом зависит, чтобы она оказалась не пыльной и грязной, как все вокруг, а экологической.

-К сожалению, не всегда это понимаешь во время, — задумчиво проговорил Валерий, — а за ошибки иной раз приходится дорого платить.

-Все равно, никогда не поздно что-то исправить, смирившись лишь с тем, что не от нас зависит.

Валерию показалось, что пришел самый подходящий момент, чтобы сделать то, что давно собирался.

-Может быть, попробуем исправить вместе? — спросил он, останавливаясь и обнимая ее.

Саша подняла на него свои чистые глаза и долго-долго смотрела. Смотрела ласково, добро и в то же время пристально. Валерий приблизил свое лицо, почувствовав ее дыхание. Саша не шевелилась и только крепче сжала его руки, обнимавшие ее.

-Валера... — еле слышно прошептали ее губы, прежде чем он поцеловал их долгим и нежным поцелуем.

Валерий посылал очередной вызов на мобильном, когда к его столу подошел директор.

-Тебя шеф вызывает, — сообщил он Валерию.

Облик директора напоминал чем-то вид побитой собачонки, но Валерий не стал ничего спрашивать, лишь уточнил, поднимаясь с места:

-Он в баре?

-Да, — кивнул тот.

Валерий вышел из кабинета и приблизился к столику, за которым сидел шеф. Следом за ним плелся директор, но когда они подошли, шеф глянул на него так, что тот предпочел молча ретироваться.

Николай Егорович протянул Валерию руку и указал взглядом на стул напротив себя.

-Как считаешь, — начал он без предисловий, — имеет смысл держать Михалева?

Это была фамилия директора, но вопрос прозвучал так, как будто речь шла о какой-то лишней мебели. Валерий воздержался от ответа, неопределенно пожав плечами.

-Ты что, не имеешь собственного мнения? — чуть насмешливо спросил шеф.

-Я не достаточно информирован о его функциональных обязанностях, — ответил Валерий.

-А я тебя проинформирую. Его функциональные обязанности — сидеть на жопе ровно. Плюс — информировать меня о нестандартных ситуациях, что с недавних пор делаешь ты. Причем, гораздо оперативнее и конкретнее. Скажи, разумно платить ему полторы стохи штук в месяц, или лучше заплатить тебе, поскольку ты можешь при этом и еще что-то?

К такому повороту событий Валерий готов не был, но виду не подал. На его лице не дрогнул ни один мускул, а глаза смотрели, не моргая, в надбровные дуги шефа.

-А отчетность, рабочие моменты? — поинтересовался Валерий.

-Отчетностью занимается Гаевская, с ней я сам разберусь, а ты, что — напрячь кого надо не сумеешь, а кого надо — выгнать?

-Я могу подумать? — спросил Валерий.

-До завтра, — ответил шеф, выпустив два луча из холодных темно-серых глаз, — И без трепа.

Валерий понял, что разговор окончен. Он молча встал и направился на свое рабочее место, встретившись по пути с устремленными на него, полными животного страха, глазами Михалева. Валерий прошел мимо, как бы не заметив его, и несчастный директор сник окончательно.

Однако сам Валерий внутренне сник еще больше, хотя внешне об этом догадаться было невозможно. Предложение означало, что 'подводной части айсберга' ему не избежать, а это влекло за собой японское положение дел, где говорят не 'я работаю в фирме', а 'я принадлежу фирме', только в русской интерпретации. Соблазн, безусловно, был велик, но и Валерий был уже не мальчик, чтобы не уметь предвидеть последствий. Однако последствия от его отказа могли быть еще более непредсказуемыми. На дурика здесь проскочить не получалось, поскольку шеф знал его в деле. Надо было срочно выдумать что-то правдоподобное, а на раздумья оставалось несколько часов.

На неожиданно завибрировашем мобильнике высветился номер Людмилы.

-Да, — коротко ответил Валерий.

-С Женькой беда! — выпалила та.

Голос ее дрожал от волнения.

-Говори спокойно, в чем дело?

-Мне из полиции звонили, его избили до полусмерти, сейчас в реанимации, ты можешь поехать?

-В какой больнице?

-Я не знаю, вот телефон следователя...

-Говори.

Валерий записал телефон.

-Прекрати истерику, — строго проговорил Валерий, — Ехать никуда не надо, в реанимацию все равно не пустят, а о его состоянии я постараюсь узнать.

Он дал отбой, тут же перезвонил по записанному телефону, представился и договорился о встрече.

Пожилой следователь принял Валерия сдержанно. Он сухо сообщил, что его сын был избит сегодня в тринадцать двадцать группой подростков, двое из которых им известны, состоят на учете, и отправлен в больницу. Состояние средней тяжести, угрозы для жизни нет.

-Как это произошло? — спросил Валерий.

-Кто ж его знает — как? Пишите заявление, будем разбираться. Свидетелей нет.

-Как — нет? Где это случилось?

-За гаражами между школьным стадионом и детской площадкой на улице Крупской...

-Крупской? — переспросил Валерий.

-Крупской, — кивнул головой следователь и назвал номер дома, — А что, адрес знакомый?

-Нет... — ответил Валерий.

Следователь пристально взглянул на него:

-Тут какая-то петрушка получается. Подобный случай был в марте, а до этого — в декабре. Этих двоих мы бы уже давно отправили, куда следует, но родители потерпевших сначала пишут заявления, а потом забирают. Получается, никто никого не избивал...

-Вы можете показать мне на карте, где это произошло, и фото ваших подопечных?

-Конечно, покажу. И опознание проведем по всей форме. Для начала мне допросить вас требуется...

Выйдя из полиции, Валерий не поехал сразу в больницу. Он заехал во двор дома, где скрылся в тот день парень, за которым он следил после его встречи с Женькой в парке. На той самой улице Крупской...

Валерий припарковал машину, вышел и огляделся по сторонам. В середине дня народу вокруг почти не было. Гуляли на детской площадке под надзором бабушек двое карапузов, спешили по своим делам одиночные прохожие, да на скамейке возле детского сада курили четверо парней лет по шестнадцати. Эти сразу повернули головы в его сторону.

Валерий не пошел к дому, а направился в противоположную сторону. Он разыскал место, где избивали Женьку, и внимательно осмотрел его. Да, свидетелей, действительно, могло не быть. Хотя в двух шагах проходила довольно оживленная пешеходная дорожка, этот небольшой пустырь между школьным стадионом и детской площадкой выглядел глухим местом из-за настроенных кустарным способом личных гаражей, ограничивающих его пространство своими разномастными задними стенками.

Валерий прошелся по пустырю. Пахло мочой и гнилью. Увидеть, что здесь происходит, можно было лишь из окон домов, да и те стояли на приличном расстоянии. Было ясно одно — придти сюда сам Женька не мог, а единственная ниточка, тянувшаяся к этому достаточно отдаленному от их дома району, был тот парень с нагловатыми глазами, длинными стройными ногами и короткой стрижкой. На учете он не состоял и по показаниям не проходил...

Валерий задумчиво обошел пустырь по периметру, перешагивая через кучи экскрементов, и вышел на дорожку, куда ползком выбрался избитый Женька и где был обнаружен прохожими. Место отстояло от того дома достаточно далеко. Валерий шел около пяти минут, пока оказался там, где они смотрели с парнем друг на друга через застекленные лестничные пролеты.

Он подошел к двери подъезда. Путь внутрь прикрывал домофон. Он был исправным, ухоженным и даже кнопки на панели не имели характерных потертостей от частого нажимания, по которым можно было при желании вычислить код. Однако парень тогда вошел сразу, это Валерий помнил. Вошел один, и навстречу из подъезда никто не выходил. Стало быть, кто-то открыл ему, или же он знал код...

Группа парней продолжала сидеть возле детского сада и наблюдать за ним. Неторопливой, уверенной и чуть пружинящей походкой он направился в их сторону.

-Закурить угостите кто-нибудь, — подойдя, проговорил Валерий тихо, но с интонациями, подразумевающими отсутствие сомнений в исполнении просьбы.

Двое парней одновременно протянули ему: один сигарету, а другой приоткрытую пачку. Валерий не спеша закурил, выпустил струю дыма, и оглядывая прищуренным взглядом окрестности, спросил все тем же голосом, ни к кому не обращаясь, а как бы уточняя что-то для себя:

-Чекалкин здесь живет?

Он кивнул на ближайший подъезд дома.

-Чекалкин не здесь живет, — несмело проговорил один из парней, — Чекалкин на Вернадского живет, возле АТС.

-Ну, да, — поморщился Валерий, как бы что-то вспомнив, — Купряшин здесь.

-Купряшин здесь, но не в этом подъезде, а в том, к которому вы подходили.

Валерий едва заметно кивнул головой, и как бы погруженный в раздумья, неспешно двинулся в сторону своей машины.

-На х...я ж ты ему все растрепал-то? — расслышал он за спиной.

-Из ментуры, я его видел там сегодня...

-Будут теперь шарить. Они с Торчком вчера опять какого-то пидора замочили.

-Не замочили. Жив, падла. В больничку свезли, я сёк...

О чем говорили парни дальше, Валерий не слышал, поскольку успел отойти уже достаточно далеко. Он сел в машину, развернулся и поехал в больницу.

-Не переживайте особо, — утешил его молодой врач, вышедший после получасового ожидания в коридоре возле двери в реанимацию.

Он начал сыпать медицинскими терминами, перечисляя нанесенные сыну травмы и их последствия, но завершил разговор на оптимистической ноте:

-Прогноз благоприятный, все это лечится, да и парень он у вас крепкий, терпеливый. Завтра переведем его в травматологию, там сможете навестить.

-От меня что-то требуется? — осведомился Валерий.

-Памперсы, салфетки влажные привезите — у нас нет никаких средств гигиены — и воды питьевой. Напишите фамилию и передайте дежурной сестре.

-Это все? — уточнил он на всякий случай.

-Все, — отрезал врач и отошел к следующему посетителю.

Валерий сходил в ближайший магазин и купил все необходимое.

Вернувшись домой, он рассказал все подробно Людмиле и призвал не волноваться, не суетиться без толку, и не увлекаться домыслами, когда вызовут на допрос ее. Договорились, что как только Женьку переведут из реанимации, Валерий навестит его. Он категорически настоял на том, что первый сделает это сам, оставив Людмилу в недоумении.

Утро началось с того, что приехав на работу, Валерий не увидел Михалева. И не увидел уже никогда, как и никто другой из сотрудников. Шеф объявился в середине дня, и как только Валерий показался в баре, поманил его пальцем. Валерий подошел, будучи готовым к тому, что этот разговор может изменить в его судьбе многое.