Скрамасакс

Я несколько мандражирую, наверное, это ощущение, хоть и с натяжкой, но можно охарактеризовать как страх. Впрочем, к животным эмоциям оно не имеет ни малейшего отношения, присутствуют переживания не за шкуру, а как на экзамене, справлюсь — не справлюсь. Кстати, недавно заметил странность — в этом мире о безопасности жизни я как-то не парюсь. Видимо, стресс заблокировал инстинкт самосохранения, или ещё что, но себе я объяснил это, именно так.

Бойцы, проворно организовав круг, устроили тотализатор. На меня поставил лишь воевода, вероятно, шпионы донесли о лесных моих упражнениях: "Как бы не осрамить столь высокое доверие..."

Ранее, учитель вскользь упоминал о воздействии эмоций на организм человека. И позже, копаясь в куче его знаний, я натолкнулся на следующую вещь: сильные чувства в изменённом состоянии сознания, творят чудеса. А страх, как известно, очень мощная эмоция и вот, сейчас эта дедова аксиома вдруг стала предельно ясна. Порция адреналина, попав в кровь, сделала дело — отрешившись от окружающего, я видел только соперника. Всё остальное подёрнулось дымкой, а движения воина казались чрезвычайно замедленными.

Удар — шаг в сторону и лёгкий толчок саблей по катане — противник прощупывает оборону.

"Надо наказать этого черепашонка", — приходит озорная мысль, на данный момент для моих органов чувств татарин двигается, словно стоя по шею в воде и смотрится абсолютно комично. Я улыбаюсь, он грозно рычит.

— Ой!.. Ой!.. боюся, боюся...

Выпад, полшага вперёд, посыл энергии скрамасаксу — боец обезоружен. Давая понять, что надо продолжить киваю на саблю. Тот молниеносно её поднимает и заново выпад. Всё как в замедленной съёмке, я уже совершенно спокоен.

Несколько атак идут одна за другой, тупо рассматриваю вялые потуги воина и в последний момент, на каждой из них, обезоруживаю противника.

Татарин, видимо, нагибаться за клинком — заколебался, поскольку, отбросив бесполезные финты, пару раз глубоко вдохнул, и с бешенством в глазах, попёр на меня прямолинейно — как трактор, постепенно разгоняясь и изо всех сил вращая оружие. Мельница, накручиваемая соперником, выглядит вялой.

Резко ныряю сквозь мелькающую сталь и бью рукоятью меча тому между глаз. Бой закончен — дымка рассеивается, окружающая картина принимает привычный облик. Татарин лежит в глубоком нокауте, дружинники стоят поражённые, а воевода ухмыляется.

Убрав оружие, обращаюсь к главе ошарашенного войска:

— Надеюсь, все вопросы разрешены?..

— Определённо, — изрекает он и начинает собирать выигрыш с незадачливых спорщиков.

— Тогда я пойду?..

— Иди, но ни шагу из города, Касим всё же был ханом, да и князю не раз помогал — будем думать. Я тебя позже найду.

"Опять засада — не жизнь, а сплошное попадалово. Череда событий, накативших на меня в этом мире, имеет поистине пугающую плотность, дома за всю сознательную жизнь, столько не произошло, а тут за какую-то неделю — навалило выше крыши..."

Пока я отсутствовал, дед почти всё продал. Оружие и воинскую амуницию, не много поторговавшись, забрал знакомец наш дьяк. Домашний скарб да татарскую одежду по халявным ценам расхватали горожане, осталась телега и так — по мелочи.

— Ну, где ты шляешься? Я вкалываю в поте лица, а он, видите ли, прохлаждается. Сейчас от воеводы люди придут, а мы ещё не решили, что будешь тому говорить, — сразу же стал бурчать старик.

— Не придут, я с ним уже виделся, теперь и нам не мешало бы перемолвиться.

— Об этом позднее, ныне иди с Аникеем к травникам, скоро рынок закроется, нужно купить кое-что — он знает. Поможешь — чтоб не обдурили.

Вечером, поужинав на постоялом дворе и отправив мальчишку приглядеть за лошадьми, мы начали беседу. Кратко обрисовав свой поединок, я поведал учителю о вердикте воеводы, он же воспринял это хладнокровно:

— Выкрутимся, как-нибудь.

— Выкрутимся, значит, выкрутимся, — успокоился и я.

В красках, рассказав увиденное в Успенском соборе, задаю засевший в мозгу вопрос:

— Прохор Алексеевич, что это было — что за сияние?

— В незапамятные времена, — начал дед повествование, — Знающие люди обратили внимание на места земной поверхности, где концентрировалась энергия мира, они их назвали — точками силы. Позже, там появились капища, а с приходом христианства их заменили на церкви. Вот, ты и прочувствовал силу данного места, к тому же, лежащая на престоле частичка мощей тоже обладает огромной энергией, ну, и мировой эгрегор православия завершает увиденное. Это зримый аспект веры. Вера очень сильная штука — имеющий её, способен на многое. Ты, если поверишь, то сможешь вернуться домой, — попытавшись вселить надежду, старик закончил рассказ.

Мне же никак не унять своё любопытство, и я задаю очередной вопрос:

— Ещё хотел я разузнать по поводу этих самых эгрегоров — к личной вере, какое они имеют касательство?

— Почти никакого, то есть, вера людей для них значима — благодаря ей они становятся больше, а вот, наоборот — спорный вопрос... Эгрегоры только делятся с людьми информацией да силой, до всего остального доходишь сам. Они именно информационно-энергетические образования — помощники, не более...

Непонимающе смотрю на рассказчика. Тот, чуть помолчав, продолжает:

— Поясню, эгрегоры от одного человека получают энергию, взамен делясь информацией, с другим же, обмен происходит обратный, если кратко, то суть в этом.

— Как это делается?! — восторженно восклицаю, вообразив картину разговора с умной тучкой, именно так, представились мне эти эгрегоры.

Однако старик, прочитав обуявшие меня эмоции, спешит обломить:

— Ничего такого, что ты напридумывал — нет, всё прозаично — просто нужная информация становится доступной, причём, незаметным для тебя образом — думаешь, случайность, ан нет.

Например — встречаешь знающего человека, и тот всё объясняет, или в нужное время на глаза попадается потребная книга, или движимый внутренним чувством избегаешь неприятностей — это по поводу знаний. Тоже с энергией — нежданно-негаданно приходят силы, и отчаявшийся получает импульс к дальнейшим свершениям. Люди, как правило, называют помощь эгрегора счастливым стечением обстоятельств. Содействие его незаметно, но действенно.

— А как они выглядят, эти помощники?

— Задам тебе встречный вопрос, — чуть поразмыслив, задаёт дед задачу, — На что похоже произнесённое слово?

Да... в тупик старый загоняет, на раз. Но мне нужна информация, и я опять переспрашиваю:

— Вообще, не имеют облика?.. А как же протуберанцы света, виденные мною в соборе?

— Это потоки энергии, к интенсивности которой приложил руку эгрегор... как бы тебе объяснить, чтоб отстал?.. В христианстве эгрегоров называют ангелами-хранителями, хоть и вкладывают в это понятие несколько иной смысл, но мне думается, что они — суть одно. При таинстве крещения к новообращённому прикрепляется помощник, связанный именно с идеей православия, он, если человек идёт путём веры, его поддерживает, посылая, в зависимости от обстоятельств, либо знания, либо душевную силу.

Я подзавис, сравнение было уже более-менее вразумительным. Однако дед, ставшую собираться картинку, моментально разрушил:

— Не путай ангела-хранителя с ангелом, ибо последний — является личностью, эгрегоры же напротив, не имеют собственного эго — они просто помощники, незримо пребывающие с верующим всю его жизнь.

Понятие личности заключается, прежде всего, в наличии свободной воли, а заставлять кого-либо кому-либо непрестанно помогать, согласись — не гуманно. Знаешь, что у ангелов-хранителей нет собственных имён и отдельных дней памяти? Чествование небесных сил бесплотных происходит в один день, догадываешься почему?.. — дед задал вопрос и сам же ответил, — Потому что помощник один, у разных конфессий он свой, и я его называю эгрегор, но можно и ангел-хранитель.

И вообще, не беги впереди паровоза. Эгрегоры относятся к слову, то есть, связаны с внутренним слухом и речью, а на сегодняшний день мы с тобой изучаем образы, они соответствуют зрению. Скажем, есть ещё обоняние, тактильные ощущения и так далее. Все органы чувств падшего человека нуждаются в исправлении и это не так просто, как может казаться. В своё время — всё узнаешь, — хлопнув рукой по столу, дед замолчал.

— Постой, с подлинным зрением я чуть разобрался, а вот, про истинную речь слышу впервые, хотя бы намекни, что это такое?

Прохор нахмурился, но всё же ответил:

— Слово.

Моё лицо, судя по всему, приняло придурковатое выражение и старик ухмыльнувшись, пояснил, — Совесть, внутренний голос, интуиция, но только истинные их проявления.

От мыслительного процесса крыша чуть сдвинулась, опять я ничего не уяснил, но от темы эгрегоров решил отойти, однако не успокоился:

— Так, что же такое — эта личная вера?

— Не объяснить, на то она вера. Как познаешь её — сам всё поймёшь, станешь навеки другим, и возврата не будет...

— А что скажешь про мой поединок, — перехожу в своём списке к следующему вопросу, — Как такое стало возможным?

— Как стало возможным это для тебя — большая загадка. Видимо, всё дело в двух неудачных смертях. Технология происшедшего очевидна — впитанная в храме и сконцентрированная страхом энергия, сама всё сделала, а ты, лишь умудрился ей не мешать...

Глава 10. Халиль

Постепенно народ прибывал, свободных столов не осталось, но к нам — так никто не подсел, то ли дед их смущал, то ли мои татарские доспехи — не знаю. Люд гомонил, обсуждая прожитый день или просто болтая, поднялся гул, и пришлось говорить громче.

— Опиши-ка мне лучше, дружок, своего соперника, что-то на татар тебе уж больно везёт, — сменил тему учитель.

— Навскидку — лет тридцати, худощав, жилист, бородка на испанский манер, чертовски быстр, а вот он сам... — осёкся я, указав на появившегося в дверях воина. Видок тот имел колоритный: кровавый синяк, начинаясь со лба, перетекал на оба глаза постепенно становясь, иссини жёлтым.

— Эка ты его приголубил... — крякнул Прохор и помахал рукой вошедшему, приглашая того к столу.

— Здрав будь, Прохор Алексеевич, — низко поклонившись, промолвил воин.

— И тебе не хворать, — бросил дед, — Расскажи, Халиль, что не поделил с моим учеником? — старик задал вопрос и, подвинувшись, освободил татарину место.

— Ученик, значит... Ну, это многое объясняет, родича моего он убил. Конечно, дерьмом был Касим, однако — воин сильный, вот я и решил проверить — не лжёт ли чужак, рассказывая как всё случилось, — заканчивая фразу, собеседник кивнул на меня.

— Вижу — проверил... — констатировал Прохор и положил свою длань на синяк воина... секунд через десять, прямо на глазах, гематома стала светлеть, постепенно делаясь незаметной.

Учитель закончил манипуляции, пациент удивлённо ощупал щёку, покорчил рожу — проверяя на наличие болевых ощущений и удовлетворённо кивнув, поблагодарил доктора. Спустя пару неловких секунд он, протягивая мне ладонь, произнёс:

— Будем знакомы, меня Халиль зовут.

— Роман, — отвечая рукопожатием, представился я.

— Ну, вот и познакомились, скажи-ка Халиль как дома дела, как батюшка достопочтенный хан Махмудек поживает — не болеет ли? — приступил к расспросам старик.

Халиль скривился лицом, тема, явно ему была не приятна, но он всё же ответил:

— Давно не слышал из дома вестей, отец, наверняка, хорошо поживает — что ему станется?

"Отношения папаши с сыном довольно-таки напряжённые, — поставил я галочку, — Надо узнать — в чём собственно дело?" Поболтав ещё какое-то время, дед заявил: "Старикам пора спать", — и, оставив нас, удалился.

— По пивку? — как только вышел учитель, загорелся новый товарищ, — Надо отметить знакомство.

— Давай, — соглашаясь, обращаюсь к харчевнику, — Эй, хозяин, пива принеси и рыбки сушёной, для доброго разговора — самое то.

Через пару минут мы пили весьма недурственный пенный напиток.

— Можно, друг, я буду Халом тебя величать? — для моего языка это как-то привычней, — задаю вопрос, решив прервать затянувшуюся паузу.

— Можно, — отвечает тот задумчиво, — Меня так матушка называла...

Славно побеседовали. Первым делом я выяснил, откуда он знает учителя. Оказывается — во время одной из стычек Хал тяжелораненым был взят в плен и едва не помер. Но на его счастье в деревню, где он лежал, случайно забрёл дед и, вмешавшись в лекарские дела местной знахарки, выходил пострадавшего. Татарин приходился средним сыном Казанского хана и, после выкупа его из неволи, был отправлен отцом обратно, только уже в качестве союзника — дабы набраться опыта... Хал за это на папашу сильно обиделся.

— Во как!.. — Вообще, мне местные нравы всё больше и больше напоминают наши девяностые. Два пахана повздорили — друг друга немного порезали, попутно уничтожив несколько сотен ни в чём не повинных людей, затем помирились, перетёрли вопросы и до поры до времени стали друзьями — не разлей вода, да вместе попёрли войной на третьего...

Хал, в свою очередь, поинтересовался — как обстоят дела в Матрике и каким образом я добирался. Пришлось лгать, что бывшая Тмутаракань ещё под Генуэзцами, но турки не дремлют и, думаю, вскорости хозяева там поменяются.

Нагородил с три короба — под пивко, байки из меня сыпались как из рога изобилия. Так что впечатление, своим мнимым переходом через половину известного мира, на собеседника я произвёл. Поговорили и об оружии, в частности о катане. А поскольку, знания в данной области у меня практически отсутствовали, то пришлось ограничиться общими фразами о Японском её происхождении, самураях и далёкой стране восходящего солнца. Короче, враньём и многозначительным молчанием, мне всё-таки удалось соскочить с неудобной темы.

Так за болтовнёй, я не сразу заметил явления двух знакомых норманнов. Они же, увидев своего обидчика, то есть меня, оттолкнули замешкавшегося служку и решительно направились к нам. Хал сидел к входу спиной, и энергично жестикулируя руками что-то вещал. Я же, собрался, тихонько отодвинул лавку, тем самым добавив оперативного простора и перешёл в изменённое состояние — в последнее время мне это удавалось достаточно быстро.

Один из викингов подойдя к нам и смахнув со стола недопитое пиво, активно брызгая слюной, проорал, что я, якобы должен коня, денег и извинений, но если, прямо сейчас начну вылизывать его сапоги, то он, может быть, смилостивится — меня простит, и сильно наказывать не будет. Такой, вот, типично натовский подход.

Ещё с детства, мне запомнилась очевидная истина — если драки не избежать бей первым, и я, мысленно послав кулаку энергетический импульс, ударил. Видимо, перестарался, ибо противник, пролетев метров пять в направлении двери, распахнул её своим телом, хоть и открывалась она внутрь помещения: "Ну, вспылил чуток, с кем не бывает, впрочем, горячий норвежский парень сам напросился".

В харчевне вмиг стало тихо, как в Гоголевском "Ревизоре" воцарилась немая сцена.

Нерастерявшийся Хал, локтем — из положения сидя, заехал его другу в пах. Только после этого появился первый звук — тоненькое и протяжное: "Ааа..."