Возвращение

Сильная рука вцепилась в волосы, рванула вниз, и темный маг лихорадочно зашептал прямо на ухо:

— Я уничтожил его, как уничтожил твоих сородичей, как убил Ишенгу. Бедный, бедный, бедный светлый. Что же у тебя осталось?

Я бессильно царапал ногтями камни, задевая сковывающую печать. Шеннейр мог бы легко свернуть мне шею, но он лишь усилил хватку, с сочувствием просюсюкав:

— Но не плачь. Этому миру все равно придет конец.

Алин наконец активировал заклинание. Пленник скорчился на полу, захлебываясь кровью и хриплым смехом, и я с ужасом отшатнулся.

— Совершенно безумен, — прокомментировал высший. — Что ж, позвольте выразить соболезнования, Тсо Кэрэа Рейни. Светлым действительно больше не подняться, но это не ваша вина. Вы ничего не могли сделать.

И, пока мы поднимались, издевательский хохот несся нам вслед. И все бы ничего — но бывший темный магистр Шеннейр только что солгал.

Глава 6. Память

— Привычка темной гильдии оставлять врагов в живых не доведет до добра, — зловеще предрек Миль.

Я кивнул, продолжая отбивать на дверце машины сложный ритм. Произошедшее никак не желало укладываться в голове, слишком... неожиданно. Ошеломительно. Но Миль не был удивлен — скорее наоборот. Более того, магические печати на теле заключенного имели слишком знакомый почерк. Подозреваю, Миль участвовал в заговоре с готовностью и радостью; о том, что темный магистр Шеннейр и мастер проклятий не ладят, были в курсе даже те, кто в курсе быть не хотел.

Внутри зрело глухое недовольство. Мой заклятый враг был совсем рядом, а я не сделал ничего. Я просто оставил его за спиной, и сейчас память о тех, кто погиб по его вине, медленно разъедала сознание. Я бы уничтожил его, если бы это помогло, если бы это хоть что-то изменило.

Не изменит.

Ничего не изменит.

— Начать со светлых. Которых били-били и не добили. Вот скажите мне, Рейни, каким образом, как, имея на руках все карты, можно было этого не сделать?! — заклинатель обессиленно взмахнул рукой. — Позволить вам, я имею в виду конкретно вам, жить... я не могу этого понять.

Щадить врагов — изначально порочная стратегия. Но цели системы не всегда совпадают с целями ее винтиков.

— Кара Источников, Миль. Опасно убивать магистров.

Или, может быть, высшим показалось зазорным казнить ученика. Или зазорно показывать страх пред столь слабым противником в кругу собратьев. Я слишком плохо их знаю, чтобы утверждать точно.

— Весь мой опыт говорит, что лучше иметь дело с проклятием, чем с живыми людьми, — отвращение на последних словах Миль даже не пытался скрыть. Но в честь равновесия мира живые люди платили ему той же монетой. — Я не хочу представлять, что начнется, если этот монстр вырвется на свободу.

— Вы боитесь? Вы ведь предали его, Миль.

— Шеннейр никогда мне не нравился, — ничуть не смутился тот. — Война, кровь. Кровь, война. Война, война, война. И еще раз война. Я не предатель, но я хочу жить. А под конец он чокнулся совершенно, Рейни. Приказал перекрыть наши источники, от главного до тех, что в замковой долине. Вы явились к нам из ниоткуда, в своем белом плащике, и думаете, что можете судить?

Темный маг обвинительно уставился на меня, словно ожидая, что я взаправду начну корить его за плохое поведение. Странно, что он решил выговориться именно сейчас, хотя, с другой стороны, кто еще стал бы это слушать? Я никто и я смертник, и меня не стоило опасаться.

— ...И сделайте что-то со своей одеждой, вы, светлый магистр! Вы что, в ней кого-то зарезали?

— Так вот в чем дело. Покушение на личные источники маги не перенесли, — последний вопрос я решил оставить открытым.

— Маразм высших растет и крепнет, и мир с ним катится в пропасть, — подвел итог Миль, и я все же задал невинный вопрос:

— А вам часто достается за критику начальства?

Остаток дороги прошел в молчании.

О моем прибытии, видимо, уже знали все, и обратно Миль вел напрямик, через парадные залы. Теперь, когда не надо было торопиться и нервничать перед встречей с Вихрем, я мог спокойно вертеть головой, наслаждаясь обстановкой места, куда при других условиях вряд ли мог попасть. На мой взгляд, здесь было слегка... мрачновато. Да, окружающая местность красотой тоже не блистала, но башня Шэн даже на ее фоне выглядела унылой. И внутри куда унылей, чем снаружи. Тьма их знает, кто и как здесь жил. В сотый раз повторенное Милем "вы светлый, вы ничего не понимаете" не сделало жизнь проще, и больше я не перебивал, вникая в повествование о минувших днях.

Восхитительная история про то, почему трон гильдии пустует до сих пор, была восхитительной. Не секрет, что светлый и темный магистры, Ишенга и Шеннейр, делали все, чтобы превзойти друг друга. И если Ишенга выбрал наследником меня — плохая идея — то Шеннейр далеко его переплюнул. Когда его обвинили, он сломал посох об колено и проклял место магистра на десять поколений. И остались темные без посоха, без магистра и без наследника. Наверное, они тоже надеялись, что после уничтожения светлой гильдии будут жить весело и счастливо, но пока получалось только весело.

Красные ковры засохшей кровью покрывали пол. Стены уходили куда-то вверх, то ли черные, то ли фиолетовые, кое-где прикрытые полотнищами с неразличимым рисунком. Не помогало и то, что свет горел только на главных магистралях, еле-еле, оставляя боковые переходы во мраке. Похоже, темным и без того хватало места; раз за разом мелькали запечатанные залы, закрытые двери, и толстый слой пыли говорил, что к ним давно не приближались. И здесь было тихо. Ненормально тихо.

— Где сейчас остальные высшие? — с тревожным предчувствием спросил я, и, судя по реакции Миля, вопрос опять был глупым.

— В личных поместьях. Где, по-вашему, они должны быть?

Простые маги нам все же встречались. Останавливались, с неохотой освобождали дорогу и провожали долгими взглядами. Но интерес их был интересом хозяев к неведомо как забредшему на огонек светлому — не более. Ладно высшие, но здесь не было ни учеников, ни даже подмастерьев.

Не спорю, у нас магом быстро не стать. После инициации идет испытательный срок, за который тебе дают какую-то нормальную профессию и буквально самые основы, и только потом следует настоящее, второе посвящение. Тот, кто выдержал, чья искра не погасла, становится подмастерьем, и настоящее обучение начинается именно отсюда. Пусть у темных были тяжелые потери, но за столько лет и со всем, что они у нас нахапали, можно не только натаскать неофитов, но и завоевать соседей. Но все сидят смирно и никто ничего не делает. Заклинатели в башне, боевики в Хоре, и ждут Осеннего праздника. И чего ждут — непонятно. В моей памяти все должно было быть иначе.

Я ожидал встретить могущественную организацию, ведомую сильным лидером, а не аморфное нечто. И я не чувствовал себя последней надеждой. Я ощущал себя пятым колесом в телеге, которая при этом давно сломалась и стоит на месте.

— Послушайте, Миль... вы по-настоящему верите, что я проведу Осенний праздник, и все сразу наладится?

— Я вам что, светлый, чтобы верить в такую чушь? — развеселился тот.

— То есть вы предполагаете самый худший исход, — я стиснул пальцы, пристально разглядывая их в тусклом свете. — Что ничего не получится, не сработает, что источник Шэн выйдет из-под контроля, что врата откроются, но... почему никто не готовится?

Заклинатель раздраженно посмотрел на меня сверху вниз:

— Что вы ко мне прикопались, Рейни? Идите, капайте на мозги Алину. Мы все равно сдохнем, поэтому какая разница?

Я помедлил, осознавая глубину мысли, и пошел туда, куда послали.

Высшие маги всегда были слишком заняты, чтобы читать законы полностью, и потому в гильдию Алин перешел телепортом. После пустой прохлады залов его покои показались душными и давящими, быть может, из-за алых тонов, горящего камина и множества свечей. Хозяин что-то писал за столом, бросив через плечо:

— Нелюдя оставьте за дверью. То, что я позволяю твари бродить по моей гильдии, не означает, что я желаю видеть это здесь.

К моему удивлению, Матиас не стал возражать, хоть вряд ли заарн, выросший в Заарнее, был привычен к такому отношению. Алин запечатал конверт, оборачиваясь ко мне:

— Что вам нужно, Рейни?

Я еще сильнее стиснул пальцы, вновь ощущая свою полную бесполезность. Как будто не меня притащили сюда, а я нагло заявился сам и теперь отвлекаю окружающих от несомненно важных дел.

— По пути я не заметил ни одного ученика. Они обучаются где-то еще?

— Нет, — Алин вернулся к бумагам, словно потеряв ко мне интерес. Я припомнил слова Миля о людях, пустую гильдию, и решился продолжить:

— Как долго гильдия не проводила посвящений? Как долго не появлялось новых магов?

— Магов в Аринди вполне достаточно, — отрезал собеседник.

— Но раньше посвящения проводились каждый год, и принять в них участие мог каждый...

— И потому в гильдии принимали кого попало, — резкий росчерк пера заставил вздрогнуть. — Я не собираюсь допускать этого в дальнейшем. Маги — это элита, и все наши проблемы от того, что мы забыли это.

Как понятие элиты сочеталось с продажей мест в совете осталось для меня загадкой. Но я светлый и могу не понимать таких сложных вещей.

— Жаль. Я бы сейчас не отказался от армии боеспособных магов, пусть и темных. Те маги, что я видел... я не хочу сказать, что они не готовы к сражению, но все же... — я случайно пересекся взглядом с Алином и оборвал фразу, тихо спросив: — Они вообще знают?

И по его глазам прочел ответ.

— Но почему? Какой смысл держать это в секрете?!

— Вы хотите паники? — холодно осведомился высший. — Каждый должен заниматься своим делом. И если вы собираетесь кричать об этом на всех перекрестках и будоражить народ, я не стану это терпеть.

— Но...

— С чего вы взяли, Тсо Кэрэа Рейни, что ваше мнение что-то стоит? — с пугающими интонациями спросил он. — Помнится, ваша гильдия продержалась под вашим правлением ровно три недели. А потом вы сами ее сдали. Все ваши товарищи погибли из-за вас, светлый магистр. Или не так?

Перед глазами потемнело; я вцепился в спинку кресла, и голос Алина отдалился, словно пробиваясь через толстую пелену:

— Все, что от вас требуется — принять участие в празднике. Все. Не думайте, что я не смогу вас заставить. И мне не обязательно даже причинять вред вам; вы ведь по-прежнему эмпат, Кэрэа. Но пока с вами говорят по-хорошему, так что не испытывайте судьбу.

— Как жаль, что все мои товарищи мертвы, — я слабо улыбнулся темному магу. — Как жаль, что вам некем меня шантажировать, правда?

Прошлое, это прекрасное прошлое. Если бы они могли меня заставить, они бы давно сделали это. Мне было не так просто этого достичь, но все же. Теперь мы смотрели друг на друга — мой вопрос был опасен, более того, бесполезен, ведь я уже узнал все, что хотел — но Алин и не стал отвечать:

— Это не относится к делу. Вас ждут в архивах. Прошу вас прекратить тратить мое время и заняться тем, для чего вы здесь.

* * *

В архивах меня ждали не особо, но я уже начал привыкать. Худой заклинатель с изумрудной лентой через плечо — Информационный отдел? — неохотно выдал стопку бумаг и, после короткого препирательства, ключи от хранилища. Доступ к архивам был одним из моих условий; ничего особенного, потому что я просто искал любую информацию о ритуале. Я, конечно, видел его со стороны, но Ишенга и Шеннейр просто стояли рядом и трепались.

Создавалось впечатление, что Информационный отдел запихнули в самый дальний угол запутанного лабиринта. Официально инфоры вели учет магов, по нашим данным — следили за ними, но дальше мои знания кончались. У гильдии же должно быть множество внутренних служб, чтобы поддерживать в Шэн порядок, поставлять еду, одежду, материалы, вести бухгалтерию, лечить... что там еще? И опять множество людей, о которых я не имею ни малейшего понятия.

— Мы собрали все, что вам нужно, — занудно произнес над ухом проводник.

— Но ритуал берет начало во времена Единой гильдии. Мне нужен доступ к старым записям, чтобы знать причины и как оно работает, — Свет знает, зачем я это говорил. Спутнику было фиолетово.

— Мы собрали все. Но если Алин так решил... — маг с сомнением открыл дверь. Его скептицизм стал понятен сразу: маленькую комнату сплошь занимали стеллажи, доверху набитые папками, и картонные коробки, громоздящиеся друг на друга. Судя по всему, архив переезжал, а потом его свалили в одну кучу, не став разбирать. А я надеялся на каталог. Наивный я.

— Что здесь за бардак?

— Был пожар, многое пострадало. Нет времени, — сухо ответил заклинатель и ушел, оставив лампу.

И огонь любезно уничтожил все, что гильдия посчитала лишним. Или не захотела отдавать светлым, хотя в итоге мы все равно не получили ни странички, когда переехали.

Разумеется, ни к чему важному и тайному меня не допустили. Рядышком лежали гроссбухи с рядами невнятных цифр, отчеты без начала и конца, хозяйственные списки, какие-то приказы и жалобы, но лучше было провести ночь здесь, чем вновь бессмысленно лежать и смотреть в потолок, пытаясь уснуть. Поэтому я прошелся между стеллажами, наугад вытаскивая документы и зачитывая случайные строчки:

— О, снова жалоба. Нарушение техники безопасности... жертвы... Отдел Контроля требует прекратить эксперименты с объектом "темный источник"... А что, был шанс?

Как я помню, темная магия с самого начала применялась для военки, а то, что в Аринди идет на военные цели, запрещенным быть не может в принципе. Отпечатанные на машинке буквы почти выцвели от старости, и я быстро сунул папку обратно, решив к той коробке больше не прикасаться. Всегда подозревал, что Единая гильдия разделилась на светлую и темную из-за ерунды, но не хотел найти подтверждение.

— Матиас, может быть, ты знаешь, как с этим разобраться? — все это время заарн простоял у стенки, по-моему, даже не шевелясь. — Разве тебя не готовили на шпиона?

— Какого шпиона? — наконец отреагировал нелюдь.

— Ты же пробная версия гельда. А гельд переходит между мирами. То есть Заарней может засылать к нам экспериментальные образцы, чтобы те изучали обстановку перед вторжением.

— А ты зна-а-аешь, что у нас убивают контрактеров? — насмешливо протянул заарн. — Тех, кого призывали ваши маги?

— И... при чем здесь это?

— Гельд — наше знамя, — в голосе Матиаса болезненная гордость мешалась с ядовитой злобой. — Он единственный, кто ведет вторжение и кто должен пройти между мирами, даже если не только он может это сделать. Все остальное — святотатство.

— То есть те, кто перешел границу сами по себе, не с гельдом, уже не могут вернуться назад? — я дождался кивка, и искренне посочувствовал: — Понятно, профессия разведчика так популярности не получит. И у вас традиции заменяют здравый смысл?

И это закономерно. Замкнутое статичное общество на вечной грани вымирания.

Заарн двумя пальцами поднял листок, подержал и отпустил, позволяя тому спланировать на пол. На этом энтузиазм иномирника и закончился; я ожидал признания в том, что он ничего не желает знать о людях, но прозвучало иное: