Воин. Приключения начинаются

Я стоял, тяжело дыша, возле остатков твари, тряся головой: от вспышки я отвернулся, уши уберечь не удалось, и я чувствовал, как по шее, уже с двух сторон, течет что-то теплое и липкое. Скорее всего, творение местного инженера повредило мне барабанные перепонки. Бросив гранату, ослепленную и оглушенную тварь я нашинковал мечом, и теперь боролся с желанием опустошить желудок. По крайней мере, одно было хорошо: я больше не слышал звуков этого кошмарного места. Уловив краем глаза шевеление в клетке справа, держа меч наготове, я осторожно, боком приблизился: в ней корчилось неимоверно грязное тело в обрывках одежды, прижимая руки к ушам. Меня потряхивало, адреналин из крови еще не выветрился, и взгляд, бегая по сторонам, фиксировал детали. Торс и конечности — не тронутые мутациями, гноящиеся раны на теле говорили о перенесенных пытках. Длинные волосы грязными лохмами прилипли к плечам, и длинные уши... Эльф? Тело перестало дергаться, застыло, лишь вздрагивая: да, эльф. Передо мной лежало истощенное, израненное тело представителя Син'Дорай. Ко мне сначала несмело, а затем все быстрее начал возвращаться слух, какофония из стона, скрежета и воя заполонила подвал, и я понял, что больше не выдержу. Не отдавая себе отчета, я несколькими ударами меча разрубил веревки, ногой отбросил покосившуюся дверь и вошел в клетку. Постоял, потряс головой, стараясь отрешиться от звуков, затем взвалил тщедушное тело узника на здоровое плечо и побрел искать выход.

Закатное солнце осветило пустую крепость. Из ее ворот вышел воин. Он шел, сутулясь под грузом тела на спине, его меч в правой руке острием волочился по земле, оставляя неровную кривую. Воин остановился, осторожно сгрузил тело со спины и рухнул рядом. Его тело скрутил кашель, он долго отплевывался и все не мог надышаться чистым воздухом. Возле него опустился грифон, постоял перебирая лапами. Воин, стоя на карачках, поднял свою ношу, перекинул через седло, с трудом залез сам и спустя время его питомец скрылся из глаз. Он уже не видел, как с другой стороны к крепости летит стая драконов. Стая распалась, закружила, затем драконы выпустили струи ярко-белого пламени и крепость утонула в огне. И уж тем более он не мог слышать дикий вой, раздавшийся с верхнего этажа крепости. Вой, впрочем, быстро захлебнулся, и до участников доносился только всеочищающий рев пламени.

Глава 8. Спонтанный концерт, неожиданный учитель

С момента, как вместо крепости осталась лишь выжженная земля, прошла неделя. За это время произошло несколько событий: во-первых, в Астранаар прибыл огромный отряд из Тельдрассила, и ночные эльфы быстро кинулись наводить порядок в своем священном лесу. С ними была особо твердолобая группа высокорожденных, которые потребовали в кратчайшие сроки убраться вон всем, кто не носил длинные уши и не почитал Элуну. Во-вторых, прибыли трое агентов ШРУ, которых очень заинтересовал мой рассказ, а особенно — спасенный эльф. Она поглазели на него, попытались разговорить, и особо не преуспев, улетели. Буквально на следующий день принесло начальство в лице Боудрика. Он, запершись в комнате с ушастым, выходил оттуда только поесть и перекинуться парой словечек с Лансом и Эратраном. Еду он носил эльфу сам, никого к нему не пуская. В-третьих, Ланс, узнав, что я таки сунулся в крепость, пришел в бешенство, и от немедленной расправы его останавливали только мои раны. Оказывается, мне крупно повезло: Тень плохо переносит свет и была кем-то ранена до меня. Расспросив о том, что я видел, Ланс глухо буркнул: 'Заклятье крови', и пообещал, что второй урок не за горами. Эратран только потирал руки, предвкушая новый аттракцион под названием 'Пни Стриба посильнее'.

В комнате, раскрашенной нежно-зеленым цветом, царил полумрак, хотя день давно вступил в свои права: ее постоялец отвык от ярких, солнечных лучей. Худое тело эльфа, укрытое мягкой шкурой, вытянувшись на кровати, пыталось насладится покоем, впервые за долгие месяцы. Не удавалось. Напротив кровати сидел, облокотившись на спинку стула, человек и задавал вопросы. Вопросы были неудобны, отвечать не хотелось, но в его состоянии выбора не было: королевской разведке были необходимы ответы. Говорил эльф трудом, слегка заикаясь.

— Подытожим. Ты утверждаешь, что пошел погулять, тебя ударили по голове и очнулся ты уже в клетке, так?

— Д-да.

— Опять же, ты утверждаешь, что пробыл там несколько недель, хотя твой вид говорит об обратном.

— Я д-д-делал з-з-зарубк-к-ки.

— Угу. Зарубки, значит. Интересно чем, зубами? Но ближе к делу. Ты так же утверждаешь, что ты обычный, ничем не примечательный законопослушный житель Луносвета?

— Им-м-менно. — Обозначил кивок эльф.

— Угу. А что такой ничем не примечательный, весь из себя 'законопослушный' представитель Син'Дорай делал в Фераласе?

— В-в-вы м-меня с к-к-ем-то п-путаете.

Вместо ответа Боудрик протянул эльфу лист бумаги, отчеркнув пальцем нужное. Дождавшись, пока тот дочитает, глава разведки убрал лист.

— Так что?

— Г-г-гулял. — Эльф пожал плечами.

— Угу, гулял. Возле Забытого Города, от которого ты и не вернулся, не так-ли?

Допрашиваемый закатил глаза.

— М-м-места т-т-там кр-к-красивые.

— Красивые, значит. А почему на твоем теле не обнаружено следов мутаций? По крайней мере, видимых? — изогнул бровь Боудрик, сменив тему.

— Н-н-не знаю. В-в-видимо я б-б-был им н-н-неинтересен.

— Неинтересен, ага. Несколько недель был им неинтересен. По ТВОИМ словам. — Сделал ударение на слове разведчик.

Эльф никак не отреагировал. Разведчик встал, подошел к лежавшей на столе сумке, достал из нее папку, и вытянув из нее несколько листов, снова уселся напротив эльфа.

— Итак. Тебя я выслушал, фантазию оценил. Не хочешь теперь послушать мою историю?

Эльф пожал плечами, и изобразил легкий интерес. Боудрик слегка потасовал листы, исписанные убористым почерком, кашлянул и начал.

— Итак, несколько лет назад дварфы закатили грандиозную пьянку: к ним вернулась Чаша Горных Королей. Нашедшего достойно наградили, королева отпустила шпильку в адрес Лиги Исследователей, так как принес Чашу эльф. Память не всколыхнулась, нет?

Эльф поджал губы и легонько покачал головой.

— Хм, хорошо, дальше. — Боудрик поменял листы местами, поводил пальцем и продолжил. — Ага, вот. Необычные шевеления у троллей. Племя Зан'Далар получило в свои руки интересное оружие, а именно — свежескованный меч Зин'Рок. По легенде, это меч Свежевателя Душ, за которым может однажды придти его хозяин. Тролли оказались умными, созвали совет, на который позвали ученых и Орды, и Альянса. Ученые мужи, наслушавшись легенд и окосев от дыма курительных трубок, власть перепились тролльей бормотухи, и довольные, разъехались. Решения они не приняли. Тролли, почесав маковку, меч от греха снова расколотили на части, и дальнейшая его судьба неизвестна.

— З-з-забавные у В-в-вас сведения.

— Это еще не все! Я много чего могу перечислить, однако есть еще более забавный случай. Интересно? — Боудрик поднял глаза от бумаги.

— П-п-прошу. — Эльф слегка шевельнул кистью, лежавшей поверх шкуры.

— Итак, бал в Штормграде, дату опустим. Одну дренейку, светскую львицу, славящуюся своей эпатажностью и довольно странными выходками, попытался соблазнить один эльф. Но не тут-то было: дама публично его высмеяла, ехидно прокомментировав телосложение, родословную, и тонко пройдясь по постельным возможностям. Эльф, будучи достаточно хорошо воспитан, даме ничего не сказал, и покраснев от кончиков ушей, тихонько сбежал. В принципе, история никого бы не заинтересовала, но она имела продолжение. — Боудрик бросил короткий взгляд на лежавшего. — Через некоторое время, Кель'Дорай устраивали празднества, подробности — опустим. Среди приглашенных оказалась и наша дренейка. И надо же такому случиться, что в ее любимом магазине оказалось роскошное платье, как гласила табличка — 'Последний писк моды ночнорожденных', и уж конечно она не могла пройти мимо такого. А вот на самих празднествах ее ждал сюрприз: платье кричащей расцветки оказалось по сути ночным пеньюаром, вышедшим из моды тысячи лет назад, и над дренейкой не смеялся только ленивый. Разъяренная рогатая порвала платье на куски, и судя по всему у эльфов ее увидят очень нескоро. Но! — И тут Боудрик воздел указательный палец вверх. Приглашенные после эксперты как один заявили, что порванный пеньюар является раритетом: такое, по слухам носила сама королева Азшара, и возраст у него соответствующий. Разведчик, наклонившись, положил листы на пол, и уставился в глаза лежавшему.

— Ну что? Мне продолжать, или хватит? Про твои исследования в области инженерного дела, вроде четырехколесного средства передвижения на базе анжинерского чоппера? Как ты там его назвал? — Боудрик пощелкал пальцами. — Ква-дро-цикл, кажется. Ну?

Эльф не ответил, сохраняя невозмутимый вид, однако его выдавало частое, неровное дыхание.

— Что от тебя хотели эти живодеры?

Боудрик сжал пальцы в кулак.

— Ты им должен был что-то достать и не достал? Или не сделал?

Эльф молчал, стараясь ничем не выдавать волнение. Глава разведки начал постукивать кулаком по спинке стула, на котором сидел.

— Они получили, что хотели?

Стук стал сильнее. Эльф не отвечал.

— Ты им был для чего-то нужен, нутром чую. Не может быть, чтобы обычный пленник протянул у них почти целый год, не став химерой!

— Я... не... — эльфу не хватало воздуха.

— Что они от тебя хотели... Ирьян?

Эльф вздрогнул. Боудрик саданул ни в чем не повинный стул кулаком со всей силы, и встал.

В таверне было многолюдно. Хотя, применительно к месту, правильнее было бы сказать — многоэльфно. Стоял легкий гул, возле стойки один из звезднорожденных играл на местном струнном инструменте что-то лирическое. Пока Ланс и Эратран насыщались, я сидел, тихонько потягивая вино из кружки, и наблюдал за бардом. 'На гитару слегка похоже, струн по крайней мере столько же', — отметил расслабившийся после съеденного и выпитого мозг. 'Чуть вытянутый гриф, заужена дека, ладов — примерно пятнадцать', — продолжал замечать я: мы сидели почти рядом. До того как... я попал сюда, у меня была гитара. Обычная, шестиструнка, на которой я играл почти каждый вечер. От воспоминаний руки чуть вскинулись, пальцы левой руки заныли фантомной болью от прижима струн...

Игравший эльф посмотрел на меня, доиграл мелодию и с улыбкой сказал:

— Может, уважаемый воин сыграет нам что-нибудь?

— Не вздумай. — Раздался шепот Ланса. — Он тебя провоцирует.

— Ну же? — эльф, продолжая улыбаться, сделал приглашающий жест.

К нашему столику, где сидели я, Ланс и Эратран, нетвердой походкой подошел Кель'Дорей.

— Не их кривыми пальцами что-то играть на ситаре, — произнес он заплетающимся языком, видимо, успев хорошо заложить за воротник.

Эратран открыл было рот, но получив под столом тычок от Ланса, резко его захлопнул и мрачно уставился в тарелку.

— Сиди. — Одними губами произнес Ланс.

— Берите, я же вижу, вы хотите сыграть! — улыбка ночнорожденного превратилась в оскал.

Я встал, подошел к ушастому барду и взял инструмент у него из рук. Тот, уступив мне место, стал рядом, наблюдая, как я перебираю струны, вслушиваясь в звук. Высокорожденный у нашего стола отпустил довольно грубую колкость в мою сторону, пройдясь по музыкальным особенностям людей, и зал ответил ему смехом. Ланс начал глухо ворчать, Эратран шипел как раскаленная сковородка: видимо, получил еще один тычок. Улыбка стоявшего рядом эльфа стала презрительной, и в конце-концов происходящее меня взбесило.

— Уважаемый, возможно ли перестроить инструмент под себя? Я привык к другому строю.

Эльф, разрешающе махнул рукой.

— Порвешь струны — ты покойник. — Не переставая улыбаться, тихо сквозь зубы прошипел он.

Я вздохнул, отрешился от всего. 'Eddy Ate Dynamyte, Good Bye Eddy'*, — сразу же пришло в голову. Не отвлекаясь на гомон в зале, я настраивал гитару методом пятого лада*. Гомон усиливался. Закончив, я бросил взгляд в зал и выпустил воздух сквозь сжатые зубы: эльфы смеялись, показывали на меня пальцами, а лицо стоявшего рядом барда превратилось в каменную маску: больше он не улыбался. 'Тебе конец' — недвусмысленно читалось в глазах Ланса и Эратрана.

— Ты мне вот что скажи: как бывший легионер смог попасться в ловушку? — Допрос зашел в тупик, и Боудрик сменил тактику, стараясь сломить Ирьяна, топчась по самой больной мозоли: эльфийскому самолюбию.

— Т-т-так ведь б-б-бывший же. — Пожал плечами тот.

Грей, сжал до боли кулаки, подошел и низко наклонился над постелью. Встретившись с лежавшим глазами, он тихо прошептал:

— А лучший ученик Горта — тоже бывший?

— К-капитана Горта! — вылетело у Ирьяна, и он тут же скривился, словно наевшись лимона. — Отк-куда вы...

— Один знакомый гоблин нашептал, — прищурил глаз Боудрик, и резко выпрямился.

— З-знаете, к-какой стиль б-боя с-самый лучший при пр-превосходящей с-силе прот-тивника? — эльф глядел на него широко распахнутыми глазами, в них играли бесенята.

— И какой же? — нахмурился разведчик.

— Бег! — выдохнул Ирьян, и хрипло засмеялся. — В-впрочем, он мне не п-помог.

— Что. Ты. Им. Был. Должен? — Отчеканил Боудрик.

Ответы эльфа его бесили, и уже очередной раз он с трудом взял себя в руки: Ирьян травил анекдоты, иногда нес откровенную чушь, и, казалось, наслаждался.

Закрыв глаза, я взял несколько аккордов, прислушиваясь к звуку. Гомон притих, эльфы начали прислушиваться. Рассердившись сам на себя, я глубоко вдохнул, медленно выпустил воздух, сжав гриф руками, снимая дрожь. Пальцы привычно легли на лады, и в притихшей таверне поплыли первые звуки вступления 'Лестницы в небо'. Мне дико повезло: слух с переносом никуда не пропал. Я часто пел, давно, еще ТОГДА. Что же теперь у меня с голосом? Сначала тихо и несмело, а затем, поняв, что все идет нормально, я запел, подражая Роберту Планту*: 'There's a lady who's sure All that glitters is gold And she's buying a stairway to heaven.' — пел я, наблюдая, как глаза побратимов все больше напоминают мышку в кустах. После первого куплета в зале стояла абсолютная тишина. 'In a tree by the brook There's a songbird who sings, Sometimes all of our thoughts are misgiven' — я старался изо всех сил, понимая, чем может грозить провал.

— Почему ты не хочешь ответить прямо? — разведчик ходил взад-вперед по комнате. — Почему из тебя надо вытаскивать все клещами? Неужели нужны пытки? Отвечай! Что от тебя хотели эти два кровавых выкидыша! — Под конец он уже почти орал.

Эльф, лежа на кровати, к чему-то прислушивался.

Подвыпивший высокорожденный тихо сел за наш стол на мое место, стараясь не издавать ни звука; ушастый бард, наблюдая за мной из-под полуприкрытых век, шевелил пальцами, но я этого уже не видел: здесь и сейчас был только инструмент и музыка. Струнный перебор и бой меняли друг друга, но вскоре песня подошла к завершению: 'When all are one and one is all To be a rock and not to roll. And she's buying a stairway to heaven.' — допел я и поднял глаза. Ответом мне была оглушительная тишина, и множество широко раскрытых глаз. Справа раздалось тихое покашливание, и слегка хриплый голос барда произнес: