Ужин со звездой

— Нет.

Анне показалось, что в голосе мужчины прозвучало презрение, поэтому она предпочла больше не развивать эту тему. Карусель остановилась, и дети стали выходить за ограждение. Хэллинг, улыбаясь, раскрыл объятия белокурой девчушке лет пяти-шести. Подхватив ее на руки и прижимая к себе, он нежно чмокнул ее в пухлую щечку и сказал:

— Ты — большая умница, легко справилась с управлением космическим кораблем.

— Пап, ты что! Это же всего-навсего карусель. Там просто сидишь и едешь, а рулить ничем не дают.

— В самом деле? А мне показалось...

— Ничего тебе не показалось! Я уже не маленькая, меня не обманешь.

— Прости, больше не буду... Ева, я хочу тебя кое с кем познакомить. Мисс Томина, это — моя дочь Ева. Ева, это — мисс Томина, знакомая дяди Лэндона

— Привет! — дружелюбно улыбнувшись, сказала Анна.

— О!.. Здравствуйте!— девочка внимательно посмотрела на Анну, — вы очень красивая, еще лучше, чем на фото. Дядя Лэндон говорил, что вы, к тому же, добрая и умная. Наконец-то он женится, и мне будет с кем посекретничать, когда я буду у него гостить. А то ведь эти мужчины совсем не понимают нас, женщин!

Проговорив с серьезным видом все это, девочка заерзала на руках у отца, требуя опустить ее на землю. Трое взрослых, пребывая в легком шоке от услышанного, молча взирали на то, как юная леди, с достоинством расправив платье, крепко взяла за руку Анну и, увлекая ее за собой, зашагала к следующему аттракциону.

На нем разрешалось кататься детям до семи лет только в сопровождении взрослых. Стоя у заграждения и наблюдая, как отец и дочь Хэллинги катаются на детском колесе обозрения, Анна наконец решилась спросить у Хорста:

— Так Ева не твоя дочь?

— Нет, как видишь. Я предполагал, что ее мать могла наговорить тебе нечто подобное, но понял, что слушать мои объяснения ты не будешь. Прости, но мне пришлось подстроить эту встречу, чтобы ты убедилась во всем сама.

Хорст помолчал, а затем продолжил:

— С матерью Евы мы встречались два месяца. На тот момент она уже год была в разводе с Хэллингом, Еве тогда исполнилось четыре. Если бы не она, наши отношения с ее матерью не продлились бы и недели. Думаю, чтобы охарактеризовать ее, достаточно сказать, что она оставила Еву в моем доме, увлекшись очередным фитнестренером, и сбежала с ним отдыхать на Кипр, прихватив деньги из моего сейфа. Это была точка в наших отношениях. Но она довольно часто отправляла Еву ко мне в дом погостить. Я полюбил девочку и был не против, тем более, что там она могла свободно видеться со своим отцом. Мать об этом не знала, потому что даже не интересовалась, чем ее дочь занимается, ей важно было лишь получать деньги. Подумать только, а ведь из-за нее чуть не прекратилась наша многолетняя дружба с Артуром. Чего только она мне не наговорила! Ей бы романы писать или политикой заниматься. Я горел желанием убить Хэллинга за его, якобы, жестокое обращение с женой и дочерью. Слава Богу, теперь все закончилось.

— Что это значит?

— Мать фактически продала Еву отцу. Отказалась от прав на дочь за крупное вознаграждение.

Анна пораженно молчала.

— Ты расстроилась? — заботливо взяв за руку любимую, спросил Хорст.

— Бедный ребенок...

— Надеюсь, Хэллинг своей любовью сможет залечить ее раны.

Пара постояла молча. Наконец, Анна, не поднимая глаз, тихо спросила:

— Ты сердишься?

— За что?

— Я такая глупая.

— Глупая, согласен, — усмехнулся Хорст, — но я не сержусь. Я люблю тебя и глупую, и упрямую! — затем, склонившись к Анне, прошептал ей в волосы: — Я так соскучился!

Часто заморгав, чтобы прогнать подступившие слезы, женщина так же тихо ответила:

— Я тоже!

Немного помолчав, Лэндон сказал:

— Ты не против, если мы уйдем отсюда?

— А как же обед, Хэллинги не обидятся?

— Думаю, Ева в своей детской непосредственности высказала нам свое разрешение сбежать. Мы удалимся по-английски, не прощаясь. Я потом позвоню Артуру.

В нежном молчании они доехали до гостиницы, где остановилась Анна, поднялись к ней в номер.

— Я... закрою дверь на ключ? — хрипло спросил мужчина.

— Да, — шепнула Анна и услышала тихий двойной щелчок.

Хорст, засунув большие пальцы рук в карманы джинсов, прошел по комнате, осматриваясь, остановился у окна. Женщина, чувствуя слабость от близости любимого, опустилась в кресло и сложила руки на коленях, пытаясь унять сладкую дрожь, сотрясавшую тело. Лэндон медленно приблизился, встал на колени рядом с Анной, взял ее ладони в свои и, склонив голову, прильнул к ним долгим поцелуем. Женщина жадно вдыхала аромат его волос и желанный запах сильного мужчины.

— Я хочу тебя, — они прошептали это одновременно на своих родных языках. Лэндону не нужен был перевод, он немедленно поднял голову и впился своими губами в ее рот. Анна обняла его за плечи, теснее прижимаясь к любимому. Тот подхватил ее на руки, перенес на кровать и опустился сам, накрывая своим телом. Он целовал ее в сумасшедшем ритме, одновременно избавляя их обоих от одежды. Женщина извивалась, всеми силами стараясь помочь побыстрее убрать все преграды между их телами...

Когда они утомленные, но довольные лежали, плотно прижавшись друг к другу, Лэндон заговорил:

— Я больше никуда тебя не отпущу. После второй разлуки мне было еще хуже, чем в первый раз, ведь я уже точно знал, что ты — моя судьба, что больше никого и никогда я не смогу так полюбить. Я хочу познакомить тебя с моими родными. Думаю, они наконец-то вздохнут с облегчением, ведь я своим мрачным видом порчу им все настроение. Сестра сказала, что с профессиональной точки зрения я напоминаю ей лабрадора, чья хозяйка уехала в длительную командировку. Он лежит на коврике возле двери, в которую она вышла, ничего не ест и печальными влажными глазами смотрит на проходящих мимо людей. Его черный нос судорожно втягивает окружающий воздух в поисках родного запаха, а уши подрагивают в надежде услышать знакомые шаги...

Анна хихикнула:

— Очень романтично — лабрадор Лэндон!

Хорст зарылся лицом в ее пушистые волосы и пробормотал:

— Я — твой лабрадор, и ты, как хорошая хозяйка, не должна оставлять меня надолго одного. Иначе я лягу на коврике у дверей и буду пугать соседей тоскливым воем...

Позже, когда они ужинали прямо в номере, Лэндон повторил:

— Я хочу познакомить тебя со своими родными.

Анна, потупившись, ковыряла вилкой содержимое тарелки и молчала.

— Энн?

— Лэндон, я боюсь.

Мужчина уронил вилку и уставился на собеседницу.

-Что?!

— Понимаешь, я не знаю, как это — общаться с родителями, братьями, сестрами. Вдруг я сделаю что-то не так, вдруг я им не понравлюсь, и они не захотят, чтобы мы были вместе? Вообще, зачем тебе нужна женщина без роду, без племени, когда ты можешь назвать своих родственников до десятого колена.

— До восьмого, — машинально уточнил Хорст.

— Что до восьмого? — несколько сбитая с толку, спросила Анна

— Я могу назвать своих родственников до восьмого колена. Ну, не наизусть, конечно, но еще мой прадед начал исследование истории нашей семьи и составил генеалогическое древо. Отец сейчас продолжает традицию, потом этим займется мой старший брат. Я покажу тебе результаты их труда, когда мы поедем в гости к моей семье. Я покажу тебе свою детскую комнату и свое "тайное место" на высоком старом дереве в саду. Оттуда, кстати, замечательный вид. Но ты все это увидишь, только если прекратишь говорить ерунду. Я вообще начинаю сомневаться в твоих умственных способностях, по-моему, они явно преувеличены. Впрочем, теперь уже ничего не поделаешь, люблю я тебя такую, какая есть. Может быть, удастся немного исправить положение, если буду читать тебе на ночь детскую энциклопедию? — говоря все это, Лэндон с теплой улыбкой смотрел на Анну.

— Не обижай, пожалуйста, моих родственников недоверием, — уже серьезно продолжил Хорст, — Они очень рады, что я наконец-то нашел свое счастье, и с нетерпением ждут встречи с тобой.

— Правда?

— Конечно! Но даже если бы это было не так, ты для меня важнее всех. Ты — моя жизнь, мой воздух. И, чтобы ты не сомневалась...

Мужчина поднялся с колен и велел:

— Сиди, никуда не уходи, я — быстро! Ешь пока клубнику, ты ведь любишь ее.

Хорст быстро накинул легкую куртку поверх рубашки, поднял с пола ключи от машины и сунул их в карман спешно натянутых джинсов. Чмокнув Анну в рыжую макушку, он быстрыми шагами покинул номер.

До его возвращения прошло чуть больше получаса. За это время Анна приняла скорый душ и нарядилась в симпатичную пижамку, справедливо рассудив, что время позднее и в любом случае они останутся в номере. Она устроилась в кресле, по-детски подобрав под себя ноги, и бездумно щелкала пультом телевизора, перебирая каналы.

Наконец, дверь открылась, и вошел Лэндон. Он нес огромный букет роз глубокого алого цвета и выглядел очень торжественно. Широкими шагами подойдя к креслу, в котором сидела Анна, Хорст опустился на одно колено, протянул женщине букет и достал из кармана куртки черную бархатную коробочку. Открыв ее, он взволнованным голосом на ломаном русском произнес:

— Мисс Анна Сергеевна, я люблю Вас всем сердцем и прошу оказать мне честь стать моей женой, — с этими словами он протянул любимой коробочку.

На черном бархате, сверкая бриллиантами, лежало кольцо белого золота. Казалось, что два направленных навстречу друг другу листочка удерживают ряд звездочек — камней. Ювелирное изделие удивительно напоминало закрученную в колечко веточку ландыша.

В комнате повисла тишина, нарушаемая негромким бормотанием телевизора. Еще сильнее заволновавшись, Хорст шумно втянул ртом воздух и хрипло выдохнул:

— Энн?

— О-о-о... Лэндон, я... я... согласна, — прошептала Анна, не замечая как по щекам бегут слезы.

Мужчина облегченно вздохнул и нежно поцеловал любимую, затем губами собрал слезинки, которые хрусталиками блестели на ее щеках. Улыбаясь, он сказал:

— Я планировал сделать тебе предложение в торжественной обстановке в кругу моей семьи, но раз тебе трудно решиться на поездку к ним в качестве моей любимой, возможно это легче сделать в качестве невесты.

— Я люблю тебя! — улыбнувшись в ответ, прошептала Аня, — и я готова быть с тобой где угодно и в каком угодно качестве.

Затем, покаянно вздохнув, она поправила прядку его непокорной челки и добавила:

— Наверное, ты станешь хуже думать обо мне, но я готова была на все в тот первый вечер знакомства, когда мы катались в парке, и если бы...

— Тшш, — Лэндон приложил палец к ее губам, — ты — моя звезда, и еще большой вопрос, кто из нас выиграл у судьбы тот ужин. Кроме того, — будничным тоном добавил он, — я захотел тебя раньше, еще в ресторане, так что тебе уже было не спастись.

— Я и не собиралась спасаться, меня вполне устраивает такой плен, — счастливо прошептала Анна.

Она посмотрела любимому в глаза. В этом взгляде были отчаяние и боль, которые она так долго скрывала от окружающих, и радость уже нежданной встречи, и вновь расцветшая надежда. У Хорста перехватило дыхание от понимания всех этих чувств и от счастья быть снова рядом с самым дорогим человеком.

Эпилог.

— Приехали!!! — крик несся по всем коридорам детского дома — Приехали!!!

На крыльцо один за другим выбегали воспитанники, все возбужденно галдели и приветственно махали руками. Сентябрь выдался очень теплым и солнечным, что весьма редко бывает в Питере.

У ворот остановился роскошный черный автомобиль. Задняя дверка распахнулась, и наружу выбрался высокий, стройный до худобы, брюнет, одетый в джинсы, футболку и кроссовки неизменного черного цвета. Быстро обогнув машину, он распахнул дверку с противоположной стороны и принял на руки сверток в голубом махровом конверте, затем — еще один такой же. Следом вышла маленькая хрупкая, похожая на подростка, женщина. Она была одета под стать своему спутнику, но в своих любимых бежево-зеленых тонах, рыжие волосы стянуты резинкой в задорный хвост. Повернувшись лицом к встречающим, она радостно улыбнулась и помахала рукой.

От общей группы отделилась стайка девчонок и бегом направилась к машине. Приблизившись, они возбужденным шепотом стали шикать друг на друга:

— Тише, вы! Спят же.

Затем все разом кинулись к женщине:

— Анечка Сергеевна! Мы так рады вас видеть. Поздравляем! Вы такая молодец. Сразу двое — надо же! А можно нам их подержать? Мы аккуратно, честное слово.

— Здравствуйте, мои дорогие! Я тоже рада вас видеть. Спасибо! И, конечно, вы можете их подержать. — улыбаясь ответила их бывшая директриса — Анна Сергеевна Томина, а ныне — миссис Хорст. Затем она обратилась к своему мужу:

— Лэндон, дай, пожалуйста, девочкам подержать близнецов. Не волнуйся, они будут осторожны.

Мужчина бережно передал два голубых свертка на руки подружек. При этом было очевидно, что он не разделяет оптимизма жены, и готов в любую минуту подхватить свои сокровища обратно.

Девчонки умильно уставились на два розовых личика, обрамленных кудряшками, и зашептались:

— Волосики черные — в папу пошли.

В этот момент малыши одновременно забеспокоились, возможно, почувствовав незнакомые руки, державшие их. Крохотные носики смешно сморщились, и младенцы открыли глаза.

— О-о-о! — восторженно протянули девчонки.

На них смотрели две пары миндалевидных зеленых глаз.