Вилли. Вигнолийский замок 2 (рабочее название)

— А ты готов к расчлененке? — спросил я и, одним движением размотав серый сверток, достал меч.

Мой меч солидно переливался желтыми бликами от электрических ламп. Он давно не был в деле и наверняка завидовал кинжалу. Оба оружия были выкованы одним и тем же кузнецом и отлично знали друг друга.

Голем отпрянул, даже слегка вжался в угол между стеной и потолком. Впрочем, его замешательство продолжалось недолго. Он снова вытянул щупальца, будто старался дотянуться до меня.

— У тебя серьезное оружие, человек! Пистолеты мне не страшны, но с мечами я пока не сталкивался, — проскрежетал мой неприятный собеседник. — А умеешь ли ты им пользоваться? Вы, люди, часто хватаетесь за оружие, о котором не имеете никакого представления. Думаю, ты такой же. Схватился за блестящую штуковину и машешь ей. Ты неловко машешь мечом!

Смех за стальной дверью возобновился с удвоенной силой. Голем уже не мог его не замечать.

— Почему твой друг смеется? — насторожился обладатель сорока глаз.

— Он жизнерадостный, — пояснил я. — А мечом, конечно, я машу неловко. Где мне. Только что его раздобыл. Видишь, даже ножн нет. Понятно, что ты сразу меня убьешь. Спустись только пониже, чтобы удобнее было убивать.

Мне показалось, что Дюпон бьется головой о дверь от смеха. Голема это явно беспокоило. Он заворочался и протянул одно щупальце, чтобы зафиксировать ручку двери в дополнение к замку.

— Ты — странный. Я таких еще не видел, — произнес голем. — И твой друг тоже странный.

— Да, одно его пальто чего стоит, — я не сводил с противника глаз, мне казалось, что он вот-вот бросится. — Ходит в черном пальто в такую жару. Вот чудак. И все-таки, где прячутся деймолиты?

Вместо того, чтобы откровенно ответить на мой вопрос, проклятый голем все-таки прыгнул. Два его щупальца первыми оказались рядом со мной. Меч описал серебристый полукруг и начало бою было положено. Я так и не понял, чувствовал ли голем боль от потери конечностей, но он атаковал самоотверженно и яростно. Вслед за первыми щупальцами потянулись другие, такие же быстрые и... мягкие. Может, голем действительно мог противостоять огнестрельному оружию, но против меча он был как мышь на льду против хоккейной клюшки. Пока я наносил свои замечательные удары, две мысли не покидали меня. Во-первых, вопрос о местоположении деймолитов, а во-вторых, соображения о том, откуда Дюпон узнал, что нам понадобится меч. Точнее, никаких соображений на этот счет у меня не было.

Глава 18

Вилли не любил, когда его умоляют о пощаде заранее, до того, как наступит момент истины. Он вообще не понимал, что значит сжалиться или проникнуться сочувствием к просителю. Жалобные вопли Вилли ощущал как отвлекающий фактор, если они исходили от еще живого человека. Но, конечно, потом, после смерти, такие же вопли могли Вилли порадовать, ведь они указывали бы на успешность процедур, которым подвергнется человек.

Однако сейчас все трое новых знакомых были еще живы, хотя в сознании находился лишь один, тот самый обладатель бакенбардов. Он катался по полу и громко рыдал, перемежая вопли со стонами. Его черные кучерявые волосы были покрыты пылью и мелким мусором.

— Не надо так шуметь, — произнес Вилли и удобно расположился на стуле. — Ишь ты, какой впечатлительный. Я тебе показал то, что будет еще нескоро, лишь после твоей смерти. А умрешь ты... не знаю, когда ты умрешь. Точно не сейчас. Тебе еще придется на меня поработать.

Крики стихли. Чернокожий поднял голову и уставился на дядюшку мутными слезящимися глазами. Ему пришлось многое пережить сегодня, а это расстроило и без того слабые мыслительные процессы закоренелого бандита.

— Поработать, — повторил Вилли и поднял матовую крышку ноута. — Ты с моими заданиями справишься. Но не потому, что они легкие, а потому, что я помогу тебе. Буду тобой управлять.

Глава 19

На этот раз после смерти уродца почему-то получилось слишком уж много коричневой жижи. Она разлилась по полу в виде озерца и нам пришлось ходить по всему этому. А ходить было нужно, ведь первым делом мы с Дюпоном наскоро обыскали помещения. Я охотился за какими-нибудь указаниями или намеками насчет деймолитов, а сыщик изучал все подряд.

В той комнате, где ждал взаперти Дюпон, мне удалось обнаружить запертый зеленый сундук весьма старинного и подозрительного вида. Прочные доски крышки удерживались вместе с помощью железных скоб, а внутренний замок не позволял так просто ознакомиться с содержимым.

Пока я возился с сундуком, Дюпон вызвал подмогу, чтобы облегчить нам обыск. Замок оказался хитрым и прочным, и я позвал на помощь сыщика.

— Дюпон, откроете сундук? Мне не хочется ломать об него меч, а топора нет поблизости.

Я ожидал, что сыщик приблизится, пошарит по карманам и извлечет набор отмычек, тщательно уложенных в футляр. А затем быстро откроет замок. Ведь, с моей точки зрения, именно так должно были вести себя детективы-профессионалы.

И действительно, Дюпон подошел ко мне, сунул руку за пазуху, но вместо отмычек достал небольшой ломик. Сопровождаемый моим удивленным взглядом, сыщик вставил его в щель под крышкой сундука и сразу же сломал замок.

Я ничего не сказал, только подумал, что наверное современные детективы работают без изысков и предпочитают быстрое решение проблем.

Когда мы откинули крышку, выяснилось, что в сундуке хранится кипа бумаг и нечто напоминающее медаль или большую серебряную монету. На одной стороне этого изделия красовался котел для приготовления пищи, а на другой была выбита цифра двенадцать. Я недоуменно повертел монету и обратил внимание на пожелтевшие от времени бумаги.

Это были накладные на груз, пришедший в порт Чикаго около пятидесяти лет назад. В них говорилось о каких-то чугунных емкостях непонятного мне предназначения.

Но самое интересное хранилось на дне сундука и представляло собой потертый лист с рукописным шрифтом. 'Манифест' гласил заголовок, предваряющий текст, разбитый на пункты. У меня появилось нехорошее ощущение еще до того, как я начал читать эти дурацкие пункты.

'Мы рождены для одной цели — борьбы', — гласила первая же фраза.

'Пока у нас нет сил для открытого выступления, мы будем сражаться тайно', — второе предложение мало чем отличалось от первого.

'Мы остановимся только тогда, когда победим'. 'Затем будем строить новую жизнь, свободную от дефектных существ, населявших Землю до нас'.

В принципе, дальше можно было и не читать, но я все-таки прочел, чтобы убедиться, что там нет ничего существенного, кроме раздражительных лозунгов. Зато мне удалось узнать, что эти творения называли себя 'лугалы'. Это все выглядело настолько серьезно, что я ни на шутку встревожился.

— Что тут? — поинтересовался Дюпон, заглядывая через мое плечо.

— Манифест о том, как уничтожить род людской и остаться на этой планете в гордом одиночестве, — с вымученной усмешкой пояснил я. — Теперь даже не знаю, кто хуже: деймолиты или их создания. Деймолиты хотят просто поработить людей, а эти — стереть с лица Земли. Интересно еще, что бумага выглядит старой. Получается, что эти существа... лугалы... давно здесь появились.

— Манифест — это скверно. Неожиданно и скверно, — задумчиво сказал Дюпон и сунул ломик обратно под необъятный черный плащ.

Я кивнул, полностью соглашаясь с сыщиком.

— Лугалы..., — после запинки продолжил Дюпон. — Это название напоминает мне шумерское словечко. Кажется, так обозначались представители царского рода.

Это замечание переполнило чашу моего терпения. Только знатока шумерского языка мне и не хватало в довершение ко всем проблемам! Я уже не мог молчать. Разве кто-нибудь сумел отыскать бы сыщика, знающего шумерский язык? А если прибавить к этому другие странности, то картина получалась весьма неприглядной.

— Дюпон, у меня накопились к вам вопросы, — я оторвался от сундука и теперь пристально вглядывался в смуглое лицо. — Не подумайте, что я всегда лезу в чужие дела, но мы сейчас связаны общей целью и хотелось бы точно знать, кто рядом с тобой. Откуда вам известен шумерский язык?

Дюпон с интересом взглянул на меня и рассмеялся. Я подозревал заранее, что он рассмеется. Вот такой смешливый напарник мне попался.

— Я знаю много языков, Арт. Увлекался ими много лет назад. У меня были хорошие учителя, которые очень ценили мои способности к языкам. Можно сказать, что я — полиглот.

— Какие такие учителя могут научить ребенка шумерскому? — с нескрываемым недоверием спросил я. — Уж не те ли, которые учат фехтованию?

Лицо Дюпона сделалось серьезным.

— Нет, это были разные люди, — ответил он.

Судя по интонации сказанного, сыщик не собирался вдаваться в подробности, но я решил зайти с другой стороны.

— Хорошо, тогда ответьте мне, откуда вы заранее узнали, что нам для сражения с этими существами понадобится меч? Не огнестрельное оружие, а именно меч. И только не говорите мне, что вам эта мысль пришла в голову случайно. Я в такие случайности никогда не поверю.

Дюпон подошел к стене, выкрашенной в зеленый цвет, и стал изучать пятна на краске. Он, очевидно, раздумывал над ответом, и это сразу сказало мне, что правду здесь придется вылавливать по крупицам.

— Я знал, чем их лучше всего убивать и как, — вдруг ответил сыщик. — Знал задолго до встречи с вами. Простите, что не сказал этого заранее, но я не ожидал такой развязки. Не думал, что у них есть Манифест и прочее. Полагал, что дело менее серьезно.

Это заявление меня снова озадачило. Дюпон обладал информацией об агрессивных монстрах, которые могут превращаться в людей и наоборот, и считал это несерьезным делом?

— Откуда вы это знали? — холодно поинтересовался я.

Дюпон отошел от стены и подобрал Манифест, брошенный мной на дно ящика.

— Это случилось в Канаде два года назад, — сказал сыщик. — В нашей организации есть маг, настоящий кудесник. Он чувствует хилу за милю. Очень редкий дар. Мы даже хотели отправить его к Вилли вместо вас, но, увы, несмотря на магический талант, он не подходит.

— Почему это? — мне доводилось слышать рассказы, что существуют маги, которые не просто способны превращать големов в глину, но и чувствовать хилу так, будто она часть их самих. Этих супермагов я лично не встречал, да и никто из моих знакомых не встречал. И вот, пожалуйста, Дюпон рассказывает мне, что на технологической Земле живет такой человек!

— Потому что, несмотря на редкий дар, у него нет силы духа, — объяснил сыщик, кисло взирая на желтый Манифест. — Он трусоват и нерешителен. Такого нельзя посылать. Тепличный господин. Настоящий сын своего времени.

Я пока оценил правдивость рассказа на 'удовлетворительно'. Однако интересно, что будет дальше.

— Так что случилось в Канаде два года назад? — спросил я.

Дюпон гладил пальцами края Манифеста, будто стараясь убедиться, что это не подделка.

— В Канаде этот маг неожиданно обнаружил голема. Почувствовал, что перед ним не настоящий человек. Это случилось в автобусе. Маг перепугался ни на шутку и позвонил начальству. Ведь до этого считалось, что на нашей Земле големов нет. Тут присутствуют только жалкие человеческие поделки из-за недостатка в хиле. Магу дали указание выследить голема, но недотепа не справился. Страх помешал. Потом вызвали меня, чтобы я напал на след. Мне пришлось потратить месяц. Как выяснилось, голем обитал где-то в лесу. Вы никогда не выслеживали никого в лесу?

Я отрицательно покачал головой.

— Это трудно, — вздохнул Дюпон. — Гораздо труднее, чем в городе. Ведь в лесу нет толп и случайных прохожих. Можно легко потерять след или же попасться. Я попался. Голем обнаружил нас и атаковал. Я потерял двух своих людей и сам спасся только чудом. Мне повезло прикончить голема после того, как он превратился. Его логово я так и не нашел, но зато получил представление о том, как нужно вести бой с такими, как он.

Мне и самому не было ясно, поверил ли я в эту историю или нет. Она могла произойти. Но чтобы убедиться в ее истинности окончательно, не помешало бы встретиться с этим 'супермагом'.

Манифест произвел на Дюпона такое впечатление, что он решил устроить совещание с руководством в этот же день. Конечно, сыщик был прав в том, что товарищи с Манифестом и товарищи без Манифеста — это совсем разные товарищи. Первые более организованы, идейны и опасны.

— Что вы так встревожились? — спросил я, когда Дюпон закончил говорить по телефону с руководством местного отделения Организации. — Вроде бы вы с этими лугалами никак не пересекаетесь. У вас различные цели.

Сыщик аккуратно сложил телефон во внутренний карман плаща и только тогда ответил:

— Если лугалы добьются своего, то что делать нам? Мы нуждаемся в людях, чтобы сделать их счастливее. Из нашей затеи ничего не выйдет, если людей не останется.

Мне показалось, что Дюпон так мрачно шутит, но его лицо было совершенно серьезно.

Вскоре приехали люди Дюпона и серьезно помогли нам с обыском. Они перерыли все, что можно, простучали стены, полы, потолки, затем привезли ультразвуковой томограф и приступили к более тщательной проверке. Затем сыщик собирался дать делу официальный ход, чтобы зарегистрировать смерти как положено. Я уже и не стал дожидаться конца этого мероприятия, оставил завернутый меч у Дюпона и вышел на улицу проветриться.

Около подъезда стояло несколько машин, принадлежащих армии сыщика. Потихоньку собиралась толпа. Люди группировались в небольшие кучки и оживленно обсуждали причины суматохи и небывалого скопления товарищей, одетых в штатское, но обладающих цепкими глазами полицейских.

Солнце немного покраснело, день двигался к концу. Он получился суматошным и не очень хорошим. Я не переживал насчет двух сегодняшних боев — мне попадались передряги и похуже. А вот уход Эмилии меня сильно огорчил. Зачем она ушла и куда? Это же Эмилия! Она не могла испугаться. Для моей Эмилии не существовало преград. Она жила затем, чтобы решать логические задачки и думать о глобальных вещах. И эта Эмилия казалась такой же. Что побудило ее уйти? Неужели технологический мир настолько портит наш дух, что даже лучшие отступают перед серьезными препятствиями?

Пока я размышлял над вопросами духа, ко мне приблизилась темнокожая девушка, одетая в вызывающую ярко-красную куртку. Ее лицо было вполне красивым, вероятно, за счет больших карих глаз и чувственных губ.

— Что здесь такое? — она почему-то заговорила со мной и кивнула на машины.

— А вы кто? — поинтересовался я, внимательно разглядывая незнакомку.

— Я ищу брата. Он часто бывает здесь. Ты с ними? С копами?

— С ними, но не совсем, — уклончиво ответил я.

— Я так и подумала. Ты не похож на копа. Поможешь мне?

Меня позабавил тот факт, что девушка сразу заподозрила, что к сословию детективов я не принадлежу.

Но я не испытывал никакого энтузиазма от того, что красивая девушка просит меня о помощи. Вдруг ее брат — один из тех, кого пристрелил Дюпон? Тогда я окажусь вестником скверных новостей. Я привык к этому в своих владениях, но тут-то зачем мне взваливать на себя неприятные функции?