Квартал второй. Живая мёртвая девочка

Круг замкнулся.

Я ощутила, как вдоль крыльев носа ползут тяжёлые капли — слёзы. Такие же, как у Киары, Ника, Джо и самого Майка. Мы прятали взгляд и не решались посмотреть друг другу в глаза, зачарованные теплом костра, друг друга и чувством единства, сросшегося гранитным кольцом в костях и жилах наших рук.

— ... and light it up forever *12, — голос Ника от волнения искрил неверными нотками. Но я полушёпотом подхватила строчку:

— ... and never go to sleep.

Голова и плечо сестры теснее прижались к моим, когда она присоединилась к маленькому хору вместе с Джо и Майком:

— My best unbeaten brother, this isn't all I see.

Oh, no, I see a darkness,

Oh, no, I see a darkness.

Пение и привкус крови на языке делали нас раскованней — мы сомкнули круг ещё теснее, словно опять сидели у костра в летнем лагере возле бабушки и дедушки Холдер, по очереди играющих на старой гитаре.

— Did you know how much I love you?

Is a hope that somehow you

Can save me from this darkness?

— Так, — вполголоса скомандовал Тур, — осторожно разжимаем пальцы, и всё.

Это оказалось не так-то просто: пальцы, свои собственные пальцы, ещё надо было отыскать в сросшемся рукопожатии. Но медленно и неохотно, мы разомкнули круг и тут же забросили друг другу руки на затылки и плечи, сжавшись над костром в один человеческий шалаш.

— Блин, идиоты, да мы ж не прощаемся, — кажется, Майк плакал.

Или, может, плакали все.

И мне хотелось рыдать громче всех от предчувствия неотвратимой грозы.

Я ещё не видела тьму, но очень явственно её ощущала.

— Не прощаемся, — хрипло подтвердил Ник. — Мы месяц будем друг другу глаза мозолить... ну, в Академии, да, придётся на несколько лет расстаться, но потом мы опять сможем видеться.

Разговор медленно возвращал чувство реальности.

— А работать? — посмотрела я на него. — Ты — полевой медик Боевого отдела, Джо — учёный, Майк — чистильщик, мы с Киарой — патрульные.

— Ты не забывай, что это условно, — подал голос Джо, — и только в рамках городских структур. У нас как раз очень хороший состав, нужна только ведьма для образования полноценной группы... и я рассчитывал, что этой ведьмой станет Сью Баркер, — он сглотнул. — Мы ведь можем отказаться от работы в населённых пунктах и отправиться сопровождать исследовательские экспедиции куда-нибудь в глушь или вообще в другую страну. Если, конечно, нас согласятся включить в одну команду.

— Откуда ты знаешь?

— Спрашивал после экзамена в Академии. Мне сказали, что добровольная работа за чертой города даже приветствуется, но лучше нам определяться с ней заранее, потому что придётся пройти дополнительную подготовку.

— То есть, — подытожил Тур, — это либо порознь, но с тёплым сортиром, либо вместе, но левый носок у троллей отбивать?

— Именно.

— По крайней мере, — философски заметила Киара, — психологическая совместимость у нас на высоте. Если только лысый и рыжий не начнут бузить.

Мы расхохотались.

Эта ночь казалась лучшей в нашей никому не нужной жизни.

— Эх! — тоном ценителя произнёс Майк. — Такой позывной на поверхности пролежал без дела. Значит, договорились? Мы встретимся в Академии и, если ничего не изменится, будем работать вместе где-нибудь в тайге?

Мы покивали вразнобой и отстранились.

— Тур, — произнесла Киара, — у тебя ещё осталась водка?

— Полфляги.

— Раз уж Сьюзен должна была стать нашей шестой, выпьем в память о ней. Это будет справедливо.

Фляга кочевала между нами по траектории пятиконечной звезды: Сью, несомненно, понравился бы этот красивый жест. Первый глоток сделала моя сестра, последний достался мне и, стряхнув последние капли в огонь, я вернула согретый нашими руками сосуд Майку.

— Поздравляю, — торжественно ответил он, закручивая пробку, — вы, алкаши, выдули весь антисептик, так что шагайте за подорожником.

Мы захохотали.

Ночь была восхитительной.

Пока Ник сноровисто бинтовал мне ладонь, а остальные искали друг на друге пятна крови, я вглядывалась в ночной Роман-Сити, наслаждаясь пьяной расслабленностью. Может, виной тому спиртное, но задетое ветром дерево шептало на выдохе моё имя, повторял его ветер, ползущий в траве. И я уже начала ощущать, как сонм электрических огней плывёт и затягивает меня в трясину, когда над нашими головами пронеслась чёрная тень и, с треском проломив кроны, исчезла в стороне приюта.

Твою мать.

Смех и болтовня смолкли. Придвинувшись поближе к костерку, мы уставились туда, где скрылось странное создание.

— Я, — медленно произнёс Джо, — не хочу нагнетать обстановку, но это вряд ли была сова: слишком крупная. К тому же, прилетела со стороны города.

— Думаешь, — ответила я, — летяга?

— Может быть.

Летяги — настолько редкая разновидность не-мертвецов, что о них обычно не вспоминают до встречи лично. По какой причине они оказались не в почёте, никто не знал, ведь вряд ли Порча может руководствоваться хоть чем-то в выборе формы. Но факт остаётся фактом: летяги, напоминающие что-то среднее между летучей мышью и гулем, встречаются нечасто. И это при том, что вместе с плющавками являются самым опасным видом не-мертвецов, поскольку нападают на человека со спины и сразу же впиваются зубами в шейные позвонки.

Никита продолжал спокойно накладывать повязки.

— Если это не-мертвец, — заметил он, — то лучше вернуться к актовому залу, потому что от нас пахнет кровью.

Дельная мысль.

— Майк, погаси-ка костёр.

13.

— Потрудитесь, пожалуйста, объяснить, молодые люди, где вы были таким составом, — скороговоркой проговорил мистер Майл, слегка взъерошенный и помятый. — Неприлично вдруг удаляться с праздника.

Мы переглянулись. Может, сказать ему правду и посмотреть на его реакцию?

— А что? — недоумённо пожал плечами Майк. — Мы тут все братья!

— Среди вас две девушки, — мягко уточнил воспитатель.

— Девушки — тоже наши братья! — провозгласил Тур, хлопнув нам с сестрой руки на плечи. — Вы не считаете, что девушки наши братья? Вы что, сексист?

Джо подавил смешок, а мистер Майл со вздохом покачал головой.

— Как с вами иногда бывает тяжело, Майкл, — произнёс он, поправляя очки. — Но вы хотя бы почтили нас своим присутствием да ещё и нарядились... пусть и, — мужчина неопределённо повёл рукой, — таким образом. А Эдуард вообще проигнорировал торжество. Хотя, конечно, у него особый случай.

— Когтеточка сломалась? — уточнила я.

— Неважно.

— О! — с таким кратким возгласом Тур отправился навстречу Сесиль, которая, судя по сложенным на груди рукам, желала поломать ему ребро — одно или два. Клара от неё не отставала, и Никита, испустив тяжкий вздох, поплёлся в ту же сторону.

— Незачем оставлять барышень скучать, — прокомментировал воспитатель.

И тут я опомнилась.

— Сэр...

В игре бликов его взгляд показался пронизывающе-пристальным и абсолютно трезвым — всего мгновенье.

Это водка с кровью.

Я просто пьяна.

— Кейни, — обычно-опасливым тоном произнёс мистер Майл. Один из немногих людей в приюте, которых сначала я приучила к моему имени, а потом остальные переучивали к тому, что в написано документах.

— Мы видели существо, похожее на летягу, у западной ограды, — я на нашла причин что-то скрывать, поскольку не хотела обнаружить утром чей-нибудь труп. То есть, чей-нибудь кроме самого не-мертвеца.

Поджав губы, мужчина с расстроенным видом допил содержимое стакана и только потом скороговоркой пробормотал:

— С-спасибо, мы этим займёмся.

Сунув руку в карман, он вытащил мобильный телефон и неспешно направился к дальнему столу, за которым вовсю угощались мисс Келсих, Осенев и, как ни странно, мистер Джоунз.

— Как он понял, кто из нас кто? — шепнула Киара, провожая взглядом воспитателя. — Никогда в жизни не мог меня от тебя отличить.

Пожав плечами, я ответила:

— Просто угадал.

И добавила:

— К тому же, к Джо стоишь ближе ты.

Меня настиг шутливый удар по почкам.

Праздник тем временем набирал обороты. Из открытых дверей актового зала на поляну лилась музыка, от которой мне хотелось повеситься или проколоть себе барабанные перепонки. Наша маленькая местная дискотека со вполне приличной светотехникой, хотя мне, в общем-то, не с чем сравнивать: в клубе я была один раз с Ким за компанию. Или, может, на меня всё действует угнетающе потому, что я не танцую?

— Мужики, спасайте! — позвал Майк, размахивая руками как утопающий. — Пошли медляк плясать!

Помяни чёрта.

Киара и Джо посмотрели друг на друга, а я нежно уставилась на закуски с креветками.

— Ты идёшь? — сестра повернулась ко мне, но я подхватила блюдо и изобразила с ним несколько танцевальных движений.

— Нет, с этими ребятами можно и тут повальсировать, — я сунула одну из закусок в рот.

— Мужики!!! — нетерпеливо рявкнул Майк, выделывая на месте па из "Лихорадки субботнего вечера". Выходило у него на удивление ладно.

— Ну, ты же никуда? — сестра вопросительно посмотрела мне в глаза. Я с невинным видом пожала плечами и указала на ряды столов:

— У меня ещё весь ужин впереди. Идите, мне больше достанется.

— Ты столько не съешь.

— Что не съем, то надкушу.

Они ушли об руку — эдакая контрастно-гармоничная пара. Интересно, что им мешает действительно стать парой?

Покачав головой, я налила стакан ананасового сока и принялась набивать желудок. Мне было если не весело, то хорошо — лучше, чем я представляла накануне праздника. Все неприятности, которые жизнь помоями выплеснула за шиворот, медленно выцветали в памяти — даже образ сероглазого человека казался неважным, и я, поглядывая в звёздное небо, уже вовсю мечтала о далёкой волшебной тундре, в которой мы с ребятами начнём работать после Академии. Кроме меня вдоль столов паслось ещё десятка два ребят, и многие прежде, чем спросить, сочла ли я вкусной ту или иную закуску, говорили: "Клёвый костюм. А ты кто?"

Но по мере того, как чувство сытости подминало интерес к еде, в груди сильней и сильней нарастало тянущее чувство — непонятная и необъяснимая потребность встать и идти.

Идти прочь.

В город.

У меня бывали, конечно, приступы тоски по ночным улицам Кварталов, Сердцевине, небоскрёбам Нового Центра и красивым улицам Старого Города, но сейчас началась настоящая мания.

Я влила в себя ещё немного сока и хлопнулась на стул. Так иногда бывало, когда накатывал приступ боли — сосредоточенность и напряжение, направленные на то, чтобы переждать спазм.

Но ничего не прекращалось.

Мысли путались и уводили к тому же: встать и идти прочь, встать и иди прочь.

Подчиняясь наитию, я встала, но потом опять заставила себя сесть.

Чёрт возьми, что происходит?

Люди вокруг вели себя абсолютно естественно. Сили и Нетти налегли на еду, Мажуа, вероятно, жаловалась подругам на отсутствие Эдуарда и старательно заедала каждую жалобу. Алекс таращился на Мажуа, Берт пил из горла стеклянной бутылки на брудершафт с Рут, а Ксения заклеивала пластырем свежую мозоль над пяткой. Мистер Майл, правда, время от времени вытягивал шею и нервно оглядывал выпускников, но это ненадолго, судя по тому, сколько Осенев подлил ему в бокал сразу из двух бутылок.

Ребята не возвращались, хотя за это время можно было станцевать не то что танец — целый балет.

В актовом зале кто-то включил "Afterburner" ZZ Top.

М-да, и теперь ещё долго не вернутся.

Каждая секунда вытягивалась на милю длинней предыдущей.

Я заёрзала на стуле.

Но ведь не случится ничего плохого, если я позволю себе пройтись до ограды и посмотреть на город, да?

Нет. Дерьмо случается, даже если я ничего не делаю. В прошлый раз мне на голову свалился гексаморфный зоаклабрид. В этот раз наверняка свалится летяга.

Тоном дрессировщика я велела себе оставаться на месте и медленно встала.

Взрослых поглотили разговоры, вино, еда, а некоторых, вероятно, и танцы. По крайней мере, Лили потянула мистера Майла танцевать — вывернув шею, воспитатель застал меня за поглощением мидий, пересчитал присутствующих и только после этого втащился за девушкой в актовый зал.

Всего хорошего, сэр, развлекайтесь.

Прогулочным шагом я двинулась вдоль столов, сунула в рот бутерброд с паштетом и, улучив момент, нырнула за пределы освещённой территории.

Стоило позволить себе делать то, к чему тянуло, и я сразу почувствовала себя хорошо — почти весело. Меня не смущал даже полумрак, который густел по мере того, как я отдалялась от электрического света и музыки. Сегодня я не боялась темноты и не ждала от неё ничего плохого, а может, мне просто не до ожиданий.

Кто-то звал меня, и это важнее.

Музыка почти стихла, и стало так темно, что пришлось сбавить шаг, чтобы не врезаться в какую-нибудь сосну. Я шла мимо спящих коттеджей, и лишь в нескольких, самых далёких, горел тусклый свет. Ещё сто шагов, и он пропал. Нащупав шершавый ствол, я запнулась о корень, но взмахом рук сохранила равновесие.

Что-то не так.

Что-то совсем не так.

Треск хвои раздался всего один раз, и нечто тяжёлое налетело мне на спину, обвив худыми ногами. Я попыталась скинуть это его же собственной инерцией, но повторно споткнулась о корягу и приземлилась на колени и локти. Холодные мокрые пальцы, дёргаясь пригоршней головастиков, мгновенье шарили по лицу, а потом на глаза опустились влажные ладошки. Над ухом что-то требовательно шипело и бормотало.

Ни слова не разобрать.

Чужие руки, маленькие, но неожиданно сильные, как вожжи стали дёргать мою голову влево.

Бормотание — или просто бессвязный набор губных звуков — стало громче, зловещей.

Грудь обожгло, и, растопырив пальцы как когти, я быстро выскребла что-то из-под ворота платья. В ту же секунду существо слетело с моей спины, и в метре от меня к земле припали два близко посаженных огонька.

М-м-мать твою...

Хлопнувшись задницей на хвою, я поняла, что окончательно протрезвела.

... бьягга. Чёрт, это же бьягга, какой её описывал Осенев.

Круглые глаза таращились на меня, время от времени подаваясь то в одну сторону, то в другую по мере того, как покачивалась в моих руках раскалённая древесина амулета.

Я заставила себя собраться. Внутренности скручивались в один тугой узел.

Ну же.

Это всего лишь бьягга, младший дух из категории контактных — одна из тех, кого мы кормили молоком и творогом. Миссис Холдер никогда не объясняла, зачем мы угощаем духов едой. Это была таинственная игра, в которой мы охотно принимали участие и по-детски уверенно говорили друг другу, что в деревьях живут бьягги, мшистые девы или папоротниковые сироты — души тех девочек, которых давным-давно в голодные годы родители оставили умирать в лесу. Мы объясняли, что бьягги благоволят к тем, кто кормит их молоком: они скучают по пище со времён жизни среди людей. Потом, уже после смерти Холдер, Осенев рассказал, что эта "игра" — древняя языческая традиция задабривать силы природы, чтобы получить их расположение и покровительство. Прикармливаемые духи могут защитить человека, не позволяя сделать ему то, что в будущем обернётся во вред. Бьягги охотнее всего охраняют детей, являясь им в виде лесной кошки или запрыгивая на спину.