Хрустальный город

— Он к вам на допрос просится. Говорит, важная информация есть.

— Кто он? Свиндич?

— Да.

— Немедленно ведите.

— Какую важную информацию вы хотели мне поведать? Хотите признаться в своих преступлениях? Или рассказать какое оружие вы используете? Почему ваши жертвы погибают от пулевых ранений, а входных отверстий от пуль нет? — спросил майор, отпустив конвой, доставивший арестованного.

На лице преступника Петр не видел ни следов страха, ни раскаянья. Свиндич смотрел на Подшивленко с сожалением и жалостью.

— Расскажите мне, откуда вы меня знаете? — попросил Саша.

— Забываешься, Свиндич. Здесь вопросы буду я задавать. За что вы убили сына Олега Никифоровича? Это была ваша первая жертва?

Свиндич устало вздохнул.

— О своей забывчивости я слышу уже второй раз за вечер. Признаюсь честно, первое напоминание впечатлило меня гораздо сильнее вашего. Вы сами ничего не забыли, товарищ майор? Первый раз слышу о сыне некого Олега Никифоровича, но думаю, дело было в Москве, а и вы, и я сейчас находимся в другом городе, в другой стране и даже в другом мире. Разве вы слышали до последнего времени о Лилии Сандовски? Разве в той стране, где вы живете, вся власть принадлежит корпорации 'Альтернативная реальность'?

— Не морочьте мне голову, — заявил Петр, но Саша уловил в его глазах легкую растерянность.

— Я не морочу вам голову, а пытаюсь помочь. Сейчас вы или спите на Земле или находитесь в состоянии не позволяющим контролировать себя. Надеюсь, вы не наркоман? Некто или нечто, правящее этим миром воспользовалось вашей беспомощностью, перенесло в город ваше сознание и заставило поверить в реальность происходящего. Вспомните, что вы делали перед тем как попасть в город.

— Пил коньяк и разговаривал с мамой маленького ребенка, — растерянно ответил Подшивленко.

— Пил коньяк? Уже хорошо. Значит не наркоман, а обычный пьяница. Скоро вы очнетесь и снова окажетесь в Москве. Проверьте, что случилось на самом деле с Сергеем Фирсановым. Это человек, на квартире которого меня арестовали. Не знаю, жив ли он в нашем мире. Здесь он умер от огнестрельного ранения в голову. Еще запомните одно имя — Лев Пачецкий. Скорее всего, он связан с убийством Фирсанова. Если найдете книгу 'Дело о первой крови', прочтите. Похоже, из-за нее Сергея и убили. Здесь книгу сожгли, но вдруг в Москве она еще существует. Больше мне ничего не известно. Может быть, эта информация как-то поможет вашему расследованию. А теперь отпустите меня. У меня слишком много неотложных дел.

— Отпустить?

— Да.

— Свиндич, вы меня за идиота считаете? Я не поверил ни одному вашему слову.

— Хорошо. Сейчас я попробую вас убедить в своей правоте. У вас наверняка есть оружие. Выстрелите в меня.

— Да, ты с ума сошел, — возмутился майор и хотел вызвать конвой, но Свиндич быстро перегнулся через стол и схватил Петра за горло.

Подшивленко попытался вырваться с помощью своей физической силы и навыков рукопашного боя, но на этот раз проверенные приемы почему-то не помогали. Тогда Петр вытащил пистолет и выстрелил Свиндичу в ногу. Тот немедленно отпустил майора.

— Товарищ майор, что случилось? — в кабинет влетело несколько милиционеров.

— Ничего. Все нормально. Оставьте нас, — успокоил их Подшивленко. Он, не отрываясь, смотрел, как расплавившийся кусочек металла стекал вниз по джинсам Свиндича и пытался освоиться с мыслью, назойливо вертевшейся в голове: 'Это не человек'. Мысль эта заполняла весь мозг и заставляла впадать в оцепенения.

— Извините за нападение, но у меня не было другого способа убедить вас в моей правоте. Выведите меня из Управления, — распорядился Свиндич.

— Конечно. Только не причиняйте никому вред, — попросил майор.

Они вышли из кабинета.

— Задержанный поедет со мной, — опередил вопрос конвоира Подшивленко.

— Без охраны, товарищ майор? — удивился сержант.

— Да. В интересах следствия.

— Насколько подсказывает мне опыт, вы вернетесь в город и будете появляться здесь все чаще и чаще, — сказал Свиндич, когда он и Петр оказались на улице, — Не позволяйте околдовать себя. Это опасное место и от него следует держаться подальше, но если вернетесь, найдите меня. Надеюсь, в следующий раз вы будете больше доверять мне, и нам найдется, что рассказать друг другу. Запомните на всякий случай — кафе 'Чебурек для всей семьи'.

Свиндич повернулся и пошел по улице навстречу встающему над городом солнцу. Вдруг темнота встала перед глазами майора, земля ушла из-под ног и он словно начал падать в бездну.

— 7 —

На этот раз Петр пришел в себя в каком-то сарае. Сквозь неплотно подогнанные доски пробивались лучи солнца, но несмотря на это в сарае царил полумрак, и в этом сумраке глазам майора предстало зловещее нагромождение могильных крестов. Подшивленко поежился, картина была не из приятных. Он лежал на деревянных брусьях массивной чугунной скамьи. Сильно ломило спину. С трудом разогнувшись, Петр поднялся с жесткого ложа и обнаружил прямо за своей головой вертикально стоящую крышку гроба, облокотившуюся на ажурный каркас. Раздался громкий скрип, дверь открылась и на пороге сарая в ярких лучах солнца появилась темная тень. Майор уже не удивился бы, даже если бы тень оказалась восставшим из могилы мертвецом, но тень вошла внутрь и оказалась небритым мужчиной с лопатой в перепачканной землей одежде.

— Очухался? — обрадовано спросил Петра мужчина, — Видать хорошо ты вчера набрался.

— Где я?

— На кладбище. Мы тебя с напарником около могилки спящего нашли и в сарайчик свой от греха подальше отнесли. Мало ли чего. Одет ты прилично и денежки имеются. Уж не обессудь, проверили, но не брали. Ты же из полиции, а нам неприятности не нужны. И документы, и пистолет — все на месте. Опохмелиться не хочешь?

— Нет, спасибо.

— Понимаю. А я бы, так с удовольствием. Может, отсыплешь от щедрот своих за доброе дело?

— Бери, — Подшивленко достал из бумажника пару тысячных бумажек и передал могильщику.

Было раннее утро, и продавцы бумажных цветов только раскладывали свой товар на прилавках. 'Неужели я просто спал и видел сон, — думал майор, проходя мимо них к остановке автобуса, — Но ведь все было слишком явственным. Запахи, ощущения, вкус пищи. Я видел порез от бритвы под носом сержанта и чувствовал запах бензина, когда ехал в 'уазике'. Во сне так не бывает. Да и спать мне хочется так, словно я действительно всю ночь работал. О ком мне говорил Свиндич? Сергей Фирсанов? Надо проверить на всякий случай, хотя бы для того, чтобы разобраться что же со мной произошло ночью и не чувствовать себя идиотом'.

— 8 —

— Ты хочешь бросить меня? Хочешь оставить меня опять один на один с одиночеством? — Мила смотрела на Свиндича полными слез глазами.

— Но ведь это ради твоей безопасности. Я же объяснял, — смотреть на обиженную девушку было тяжело. Саша был уверен в собственной правоте, но все равно испытывал угрызения совести за свое поведение.

— Я слышала твои объяснения. Корпорация обещала погубить всех твоих друзей. Мы не живем в городе, он нам только снится, а по-настоящему мы живем в наших снах. В них происходят истинные события, а здесь только иллюзия. А если я не вижу снов? Понимаешь, у меня не бывает снов. Значит, я только иллюзия, а на самом деле не существую? Ты просто предатель.

— Почему ты не веришь мне. Я думал, мы друзья. Ты даже обещала показать мне свою комнату.

— Смотри, — Мила распахнула дверь.

В комнате девушки царил беспорядок. Прямо на смятой постели лежало несколько блузок. С висящей под потолком тарелке люстры свисали нити с привязанными к ним стеклянными рыбками и колокольчиками. На дуновения ветра от распахнутой двери они ответили раскачиванием и нежным перезвоном.

— Посмотрел, — девушка вновь захлопнула дверь, — Теперь убирайся.

— Я обязательно найду твоего брата.

— Я сказала, проваливай.

Свиндич пожал плечами и направился к выходу.

— Стой, — Мила догнала его, повернула лицом к себе и обняла за шею.

— Не уходи. Одиночество хуже смерти. Особенно сейчас, когда я почти поверила, будто кому-то нужна. Это подло. Дарить надежду и отбирать ее обратно. Лучше умереть.

— Прости, Мила. Я понимаю тебя. Сам недавно говорил те же слова, но ты тоже пойми меня. Ты неправильно все воспринимаешь. Я тебя не бросаю. Я просто не хочу подвергать тебя лишней опасности, и ведь ты не будешь одна. Ты будешь знать, что где-то в городе есть я, человек который помогает тебе. Ищет твоего брата. Я найду его, и вы снова будете вместе. Уж тогда одиночество точно никогда больше не вернется к тебе. Прости. Я должен идти.

— Убирайся, — девушка оттолкнула Сашу и повернула ручку замка, — Ты так ничего и не понял.

— 9 —

Петр стоял около невзрачной панельной девятиэтажкой под номером двадцать шесть по Второй Владимирской улице и смотрел на окна пятого этажа. За одним из них, в квартире восемнадцать его ждала мать Сергея Фирсанова, о встрече с которой договорился майор. Совсем недавно этой женщине пришлось похоронить сына, и Подшивленко шел на встречу без особого желания. По службе ему приходилось сталкиваться с родственниками погибших людей, и всегда после этого Петр чувствовал духовную опустошенность. На него накатывала глубокое ощущение собственной вины за человеческое несчастье, потом несколько дней не дававшее майору спокойно спать. Тяжело вздохнув, Петр открыл дверь со сломанным кодовым замком и вошел в подъезд.

Пожилая женщина с застывшей на лице печалью и в глухом черном платье встретила майора в прихожей.

— Чай будете? Проходите на кухню.

В комнате стояла уже знакомая Петру мебель, но не было осколков стекла на полу и нарисованного мелом контура человеческого тела. Еще одним отличием московской квартиры от той же квартиры в городе госпожи Сандовски было наличие двух комнат, вместо одной.

— Вы хотели о Сереженьки поговорить, а что случилось? — спросила женщина, разливая заварку в чашки, украшенные ярко синими цветами, — Он ведь от болезни умер. Врачи говорили кровоизлияние в мозг, причем здесь полиция.

— Мы расследуем дело о смерти нескольких человек вследствие применения контрафактного лекарства, изготовленного с нарушением технологии. Во всех случаях ставился диагноз 'инсульт' и все погибшие были сравнительно молодыми людьми. Сейчас мы занимаемся проверкой всех схожих случаев, — соврал Подшивленко.

— К Сереже это вряд ли подходит. Он и лекарств никаких и не принимал. Врач сказал, это у него случилось из-за нервного и физического истощения. Я знаю, кто во всем виноват. Бог ей не даст счастья, за то, что она сделала с моим сыном.

— Вы можете мне рассказать об этом подробней, — попросил Петр.

— Хорошо, — сразу согласилась женщина. Даже разговоры о сыне привносили в ее жизнь хоть какую-то радость. Так мать Сергея снова ощущала близость сына. Так он казался ей почти живым.

— Подождите немного, я на минутку, — женщина ушла из кухни, но вскоре вернулась с несколькими цветными листами.

— Вот, — она положила перед майором листы, оказавшиеся почетными грамотами. Петр взял одну из них в руки и прочел: 'Награждается ученик шестого 'Б' класса Фирсанов Сергей за активное участие в школьной художественной самодеятельности'.

— Это Сереженька получил за стихи. Он их очень выразительно читал. Его даже на районный конкурс чтецов посылали. А остальные — спортивные награды. Сережа стрельбой из пневматического пистолета занимался. Третье место на первенстве Москвы занял. Он рос у меня послушным, серьезным мальчиком. Жили мы без отца, у меня пенсия по инвалидности — разве это деньги. Уборщицей еще подрабатывала, подъезды мыла. Кое-как концы с концами сводили, вот Сережа в колледж после восьмого класса и пошел учиться, хотя всю жизнь мечтал в институт в Бауманский институт поступить. Закончил колледж, получил специальность техника-электромеханика и устроился на завод, где иностранные машины собирают. Знаете, может быть, где-то в районе 'Текстильщиков' находится?

— Знаю.

— Вот так жизнь и стала потихоньку налаживаться, но тут Сережа на нашу беду свою Светлану встретил, — при упоминании девушки черты лица женщины как-то сразу заострились и приобрели хищное, жестокое выражение, — Не хочу никого обидеть, но не пара она ему была. Сереженьки бы простую хозяйственную девочку встретить, а эта? Наглая, из богатой семьи, волосы крашенные, спереди пупок наружу смотрит, сзади попа. Да еще и курит. Как сын с ней связался, так и началось. Все ночи напролет с этой Светой где-то пропадал, а с утра на завод шел. Все деньги с этой, не знаю даже как назвать, проматывал. А однажды утром прибегает весь взлохмаченный, лицо бледное и синяк под глазом. Бегом в свою комнату и сразу обратно на улицу. Я ему вслед кричу: 'Что случилось?', а он только рукой махнул. С этого дня совсем плохо стало. Стал по ночам дома оставаться, но лучше бы на танцы ходил. Сидит всю ночь у окна, как сыч. Спрашиваю: 'Чего не спишь?'. 'Бессонница' — отвечает. Исхудал, лицо бледное. На тренировки в секцию ходить перестал. Должен был на первенство России ехать, не поехал. И все время из баночек пил. Такие черные, узкие и высокие.

— Энергетики?

— Наверно. Я в них не разбираюсь. А однажды признался: 'Я, мама, спать боюсь'. Хотела расспросить, да куда там. Взял баночку из холодильника и в своей комнате заперся.

— В день гибели тоже так было.

— Нет. Незадолго до смерти Сереженька немного повеселел и даже спать хорошо стал. И в день тот злополучный веселый домой пришел. Правда, немного выпивши. Сказал после работы с ребятами немного посидел, чтобы спалось лучше. 'А то мне сегодня пораньше надо лечь спать', — сказал. Заснул и уже больше не проснулся, — на глаза женщины навернулись слезы, — Сыночек мой миленький. Зачем ты меня в старости одну бросил. Горе-то, какое.

— Извините, я пойду. Спасибо за чай, — Подшивленко поднялся с табуретки.

— Это вы меня извините, — ответила женщина, шмыгая носом и вытирая носовым платком слезы, — Занятого человека своей болтовней отвлекаю. Извините. Мне и поговорить-то теперь не с кем.

— 10 —

— Вставайте немедленно, мужчина, — женщина лет пятидесяти, с когда-то красивым, но сейчас расплывшимся, словно тесто лицом, назойливо трясла Свиндича за плечо, пока тот спросонья озирался по сторонам и не понимал, как он оказался на ступеньках лестницы незнакомого парадного. Постепенно вспомнился разговор с Людмилой и то, как он покинул ее дом ради безопасности девушки. 'Плохо покинул, похоже, она обиделась, но ничего. Подуется и успокоиться, зато останется жива', — решил Саша. Некоторое время он бесцельно болтался по городу, но скоро усталость взяла свое. Хотелось спать и Свиндич, воспользовавшись подвернувшимся случаем, нырнул вслед за припозднившимся жильцом в подъезд. На скамейке сквера он ночевать не решился, опасаясь милицейского патруля.

— Да что же это такое! — женщина перестала трясти Сашу и стала тянуть его вверх за рукав ветровки, — Вставайте, иначе я сейчас милицию вызову.

— Чем я вам помешал? — спросил Свиндич, поднимаясь со ступенек.