— Хм, получилось, — не ожидала Наталья. — Ты в Армии служил?
— Нет, бог пока миловал.
— Больной что ли или как?
— Или... — улыбнулся Сергей. — Просто с кем общаешься, от того и набираешься.
— А с тобой нескучно.
— А то! Я весёлый. Скоро поймёшь это и не только.
— Уже и давно, — появилась улыбка на лице у Натальи. И они забыли о разногласии, словно между ними ничего плохого и не было да и быть не могло.
Соперницы с завистницами завидовали им. Они крутились как белки в колесе подле покупателей, а в отделе по соседству с ними царило спокойствие и благодать.
9. СЕТИ ЛЮБВИ.
— И как вам это удалось? — не удержалась одна из продавщиц.
— А у нас самообслуживание, — заявила Наталья. Раньше бы она с ног сбилась, а нынче получала эстетическое удовольствие, наблюдая со стороны вкупе с Сергеем за посетителями — их семейными сценами, которые не прекращались. И если женщины ссорились, то мужчины в этот момент отдыхали сами, и, не встревая, кучковались, стараясь делать это незаметно от них.
— Поди, о новом годе говорят, — стал комментировать Сергей развивающиеся события для Натальи. — Договариваются где, когда и как встретиться, чтобы отметить это дело сообща, сообразив на троих, или как получится. Мало того, что мужики, так ещё и военные.
И не прогадал. У одного кое-что было с собой.
— Духи?! — не поверила Наталья.
— Фляжка, — не удержался Сергей от смеха, когда один из них пригубил её и передал другому, а тот дальше.
— Неужели пьют и у меня в отделе, да ещё на твоих глазах — охранника?!
— Одеколон, — молвил Сергей. — Разве запрещено дегустировать его любым доступным способом? По-моему ограничений на этот счёт я нигде не видел и ничего о том не слышал!
Военные люди подстать его замечанию пошли на хитрость, благо не были обделены армейской смекалкой, что больше смахивала на закалку в суровых условиях жизни любого офицера в кругу семьи. Они воспользовались флаконом одеколона, оказавшимся у одного из них, который тот прикупил, словно нарочно для этой цели. И принялись брызгать им на себя, и чаще в рот, чем на одежду, заглушая запах спиртного, делали вид, будто апробируют ароматы парфюмерии на себе. А сами под это дело опустошили фляжку.
— Чем это вы там занимаетесь? — опомнились слишком поздно их жёны.
— Тем же, чем и вы? — ответили мужья без тени сомнения, по-прежнему держась кучно, словно ратники Древней Руси при окружении в степи кочевниками, стоя насмерть. — Получаем удовольствие от посещения торгового центра.
— Токсикоманы они что ли? — заметила Наталья.
— И ничего ты не понимаешь, как женщина в тонкостях мужской души, которая для тебя потёмки. Хотя всё ещё впереди, — молвил Сергей.
— Ты о чём это, а? На что намекаешь?
— Да ни на что! У меня и в мыслях ничего плохого не было!
— О замужестве, да?
— Уж если на то пошло, то в моём случае о женитьбе!
Наталья смутилась.
— К чему это сказал?
— Извини, ляпнул не подумавши! Вырвалось!
— Ик... — подтвердил один из толпы посетителей мужской половины.
— О, один клиент уже готов, — отметил Сергей.
— Нет, не готов, — уведомила Наталья. — А вот дома — да.
— Чего?
— Будет из него великолепная отбивная.
Она точно в воду смотрела.
— А ну дыхни, — подскочила жена к мужу.
— Фу... — задрал тот вверх голову.
— На меня-а-а...
— Не могу.
— Почему?
— Ты ж у меня ходячий шедевр. А на них дышать запрещается. Только любоваться, Любаша.
— Да, — согласился Сергей. — Любовь сильная штука и злая.
— Ты опять о чём-то своём, козлик?
— Почти, Наталья. Тут ведь как в жизни, — решил он отплатить ей неосознанно за прежний разговор в кабинке. — "Любовь зла — полюбишь и козла", — промычала корова за неимением быка.
— А ты оказывается пошляк!
— Нет, я дурак! Сама ведь сказала, а после и козлом обозвала.
— Нет, ты не козёл...
— А кто?
— Ну, то, что рогатый — сомнению не подлежит. Ты — чёрт!
— Вот те на! А сама думаешь лучше?
— Что ты сказал?
— Ангел во плоти, но чёрт в юбке! Вы, женщины, все такие!
— Вот ты какой, северный олень! Смотри, а то рога быстро отшибу!
— Это предложение? — поймал Сергей Наталью на слове, для чего и затевал с ней данный спонтанный разговор, не являющийся для него таковым по определению.
Наталья слишком поздно спохватилась.
— Вон ты куда! Ишь о чём заговорил!
— Неужели тебе свобода дороже?
— А зачем мне клетка, даже золотая? Я птица вольная! Куда хочу, туда лечу!
— Я, в принципе, тоже, но сейчас никуда не полечу.
— Что, думаешь: застолбил гнездо? — вмешалась в очередной раз иная продавщица из соседнего отдела. — Так учти: с Натальей этот номер не пройдёт!
— А вот это уже не твоего ума дело! — вступилась та сама за него.
Сергей осознал: явно перестарался. Следовало остановиться на миг и призадуматься над происходящим — что с ним твориться, и взаимны ли его чувства, ибо любовь окрыляет, если ответна и убивает, коль безответна.
Вид его стал потерянным. Наталья в то же мгновение уловила нехарактерные ему прежде изменения в поведении.
— Иди, прогуляйся, и немножко развейся...
— Прогоняешь? Уже!
— Дурачок! После зайдёшь, когда разберёшься...
— С чем или с кем?
— Уж и не знаю, но лучше сам с собой.
— А ты? И люди?
— Куда они денутся, да и я из отдела. Ведь тут как на подводной лодке без скафандра, который выдают по окончании смены.
— Нет, я ещё тут немного постою.
— Стойкий оловянный солдатик что ли?
— Нет, я уже говорил: в Армии не служил...
— Помню. Ты больной на голову.
— Нет, я — пацифист!
— И с такими замашками в охрану подался?
— Иного выбора не было. Пришлось наступить на горло совести, дабы желудок не подвести. Сама же говорила: главное правило одинокого мужчины — пожрать!
— То есть?!
— Глядя на женатых мужчин, — кивнул Сергей в сторону военных, — начинаешь понимать народную мудрость...
— Это какую же? — оказалась заинтригована Наталья.
— Была бы баба, а мужик напьётся!
Сергей ожидал бурного протеста с возмущением, а она напротив рассмеялась. Шутка в его исполнении была доступна ей.
— Это всё на что ты способен или...
— Хочешь узнать меня поближе, тогда предложение об ужине остаётся в силе.
— Сегодня? Настаиваешь?
— Нет, просто хочу получить одобрение на него.
— Ага, зарплаты ждёшь? Тогда это надолго — на целый месяц! Права?
— У нас аванс положен, что премиальные, и в конце месяца. А тут год завершается.
— Так ты работаешь всего второй день!
— Зато уже на хорошем счету. Думаю: инспектор не откажет самому выдающемуся работнику на данном объекте в материальной помощи.
— Обещать ничего не стану, Серёжа, но подумаю...
— Как озадачить меня?
— Нет, я не отказываюсь...
— Но и не вижу согласия в твоих глазах.
Наталья потупила взор в пол.
— Не всё так просто, Серёжа, но...
— Говори, не томи!
— Придёт время... Всему свой срок... И тогда... быть может...
— Успокойся. Я всё понял! Не расстраивайся. Я не этого хотел... — сам спал с лица Сергей.
— А чего? И как тебя понимать — твои слова: всё понял? Что именно? Когда я сама ещё не разобралась...
— В чём?
— Во всём! И прошу время.
— Понял. Не буду настаивать! Я не такой!
— А какой?
— Глупый по молодости.
Что-либо говорить им далее не было необходимости. Они молча посмотрели друг на друга. Их сердца бились в унисон. Они это поняли по взгляду друг на друга.
— Всё будет хорошо... — не сдержалась Наталья.
— Не сомневаюсь, — подтвердил Сергей её слова. — И приложу для этого все усилия!
Последнюю фразу он произнёс мысленно про себя. Ему следовало разобраться с валютчиками, дабы в первую очередь обезопасить Наталью, а не себя, чтобы они не направили в будущем свой гнев на неё, нащупав у него самое слабое звено в цепи тех событий, в которые он окунулся с головой, и они завертели и закружили его.
"Всё будет хорошо, — мысленно повторил Сергей про себя в один миг полюбившуюся фразу в исполнении Натальи. И присовокупил: — А иначе и быть не может!"
Наконец покупательницы и их мужья удовлетворили каждый свои потребности, и довольные покинули отдел верхнего женского белья, проследовав далее "повзводно" в иные — за иными "тряпками".
— Чтобы там кто про них, и они сами не говорили, им нескучно жить...
— Потому что некогда, — прибавила Наталья. — И можно только по-хорошему позавидовать.
— Тогда не будем этого делать, а лучше отомстим друг другу.
— А ты мстительный!
— Только в одном месте! Сказать каком?
— Нет... — встрепенулась Наталья. Она поняла, куда клонит Сергей. — Очередная пошлость в твоём исполнении?
— Ты про что?!
— А ты — про кровать?
Ответом от Сергея послужило молчание как знак немого согласия.
— Тогда скажи мне, если у нас с тобой сегодня получился столь откровенный разговор...
— Смотря что...
— Тебе, какие больше девушки нравятся?
— В смысле возраста или ещё каким-то критериям внешних данных?
— Блондинки или брюнетки?
— Честно?
— Обязательно!
— Ты... — выдал Сергей.
— А как бы ответил, скажем: им, — кивнула Наталья в сторону соперниц. — Только честно!
— Обнажённые.
— Я так и знала — догадывалась.
— Что раскусила меня?
— Нет, я не злая, но у меня дома имеется собака.
— Вот так сюрприз! А табличка на двери, предупреждающая об опасности?
— Да она у меня ручная.
— Как граната?
Наталья засмеялась.
— Ох, Серёжа! Одно слово — рожа! Тебе в цирке следовало работу искать.
— Я не профессионал, а скорее любитель. Так что за собачка? Какого роста и веса?
— Да побольше тебя будет.
— Сенбернар?
— Не угадал.
— Кавказской национальности овчарка? — уморил Сергей Наталью.
— Нет...
— А кто? Что за зверь?
— Карликовой породы, но фору иной раз даст бойцовой собаке.
— Кажется, понял. Знаю кто у тебя.
— Ну и...
— Как говорил один мой знакомый ребёнок в возрасте трёх лет, когда его спросили женщины: "Кто это у тебя?" Он без тени сомнения ответил...
— И что же?
— Точно хочешь, чтобы я продолжил?
— Да!
— Сюка...
Наталья на миг смутилась, а после завистницы были готовы выть от зависти на её реакцию. Сергей столь сильно рассмешил Наталью, что та была не в силах сама остановиться. Для одних ситуация оказалась верхом блаженства, для иных — подобна смерти.
— Во красавчик даёт, — выдала обиженно продавщица по соседству.
— Ишь гарцует... кобель! — вторила ей иная.
А третья прибавила:
— И Наталья ведёт себя так, как тот обозвал её собаку!
Они намеренно переговаривались громко и открыто, но Сергею с Натальей не было никакого дела до них. Они по-прежнему, не взирая ни на что — все жизненные обстоятельства и трудности, ожидающие их впереди — радовались встрече друг с другом, словно она была предначертана им свыше самим проведением. И им ещё только предстояло пройти в будущем проверку на прочность, поскольку они оказались одни и открыты, а кроме соперниц и завистниц были и те люди, что радовались чужому несчастью, и это для них стало смыслом жизни, но не приносило счастья, и даже удовлетворение со временем отпало само собой. То был человеческий порок и не один из десяти основных, о которых говорилось в библии. За что им обоим молва и приклеила ярлыки прилюбодейства.
Сергей, как и Наталья, придерживались иного жизненного принципа: "Что естественно, то небезобразно!" А безобразием с их стороны и не пахло. Так казалось им, однако действительность оказалась иной и не столь приятной.
Тучи по-прежнему продолжали сгущаться над ними и в первую очередь над Сергеем, но и Наталья уже попала под прицел роковых стечений данного обстоятельства, ибо влюблённые люди слепы и не замечают того, что твориться вокруг них, поскольку ничего не замечают кроме друг друга.
— Ну, ты даёшь, подруга, — неожиданно для всех объявилась Валентина. — Твой заразительный смех слышен не только на втором этаже, но и на первом. Я гляжу: у вас налаживаются отношения?
Наталья прекратила смеяться.
— Зачем пришла? Только не ври, что помочь! Не поверю, будто совесть замучила!
— Нет, но Светка тоже обещала подтянуться. Ведь кого-то перед Новым Годом не увидим из своего коллектива! И сама должна прекрасно понимать: работа работой, а про праздник не стоит забывать! Это единственная отрада в жизни у всякого человека. Верно, красавчик?
— Я — Сергей.
— Это для Натальи, а для всех остальных лучше и дальше оставайся им! Сразу не поймёшь, но ничего, придёт время. А теперь, если я не помешала вашей идиллии, можешь идти. Погуляй, я сказала! Нам надо поговорить с подругой о своём — женском!
Сергей не воспротивился, поскольку его тотчас стали зазывать иные продавщицы в свои отделы. И он подался далее исполнять свои профессиональные обязанности, что по большому счёту были вовсе и не нужны. Женщинам не хватало мужчин.
Едва Сергей откликнулся на один подобный призыв, как его пригласили к предпраздничному "столу".
— Нет, спасибо, девчонки, но я...
— Не пьёшь даже в преддверии Нового Года? Брось!
— Нет, на работе у меня сухой закон.
— Значит, только на работе?
— Кто знаешь.
— Тогда поешь.
— Не могу.
— Только не говори, что и с едой завязал! Ты же охранник! Тебе требуется нормально питаться! И потом: это невредная привычка!
— Смотря для кого, — поддел Сергей пышную продавщицу, которая остановила его. — Похоже, еда для тебя круче наркотика. Сложно порой остановиться от переедания?
— А всё из-за переживания по известной всем причине в женском коллективе?
— Опять вы о мужчинах! — возмутился Сергей.
— Только не говори нам: ты не он — не имел женщины до сей поры?! — ответили любезностью продавщицы.
— Я конечно святой, — подыграл он им, но было видно: они задели его за живое, надавив на самое больное нынче место против всяких правил приличия. Однако Сергей сдержал удар и не подал вида. — Но насчёт женщин разговор особый. Любовь — это не порок, а дар божий!
— Вот только не надо путать его с яичницей, — выдала толстуха.
— Не стать тебе стройной, — усмехнулся Сергей. — Еда у тебя в жизни на первом плане, а должен — мужчина и семья!
Та тяжело вздохнула и... живо опомнилась, спрятав бутерброд из толстого ломтя белого хлеба, на который был положен не менее объёмный кусок колбасы.
— Прекращай трапезничать фастфудом и переходи на каши...
— С маслом?
— Желательно без него и молока. В твоём случае их заменит вода.
— И что это получится за еда?
— Не знаю. Попробуй, вдруг понравится.
— Нет уж! Зря я наращивала свои формы, чтобы вот так на ровном месте превратится в скелет! Это не для меня!
— Я, кажется, понял тебя. Еда в твоём случае — это любовь до гроба! Смотри, не найдётся нужного размера.
— Значит, долго жить буду!
Толстуха прильнула устами к бутерброду, и прежде чем проглотила одним махом, поцеловала.
