— Наступают? — спохватился Гном.
— Нет, духи — души явились на призыв мести!
— Свят-свят-свят... — перекрестился Батя.
* * *
— Жалкий раб! — набросился Лич на одержимого. — Как ты мог подставить меня, своего хозяина, а? Ты где пропадал столько времени? И почему не сдох, как другие в отличие от тебя — и даже я! Посмотри, в кого ты превратил меня — слугу!
— Прочь! Изыйди... — убрал Крабат в сторону призрака от одержимого. — Посмотри на меня — мне в глаза!
Некромант заглянул ему в душу, выуживая всё, что тот должен был передать ему, как слуге, требование Повелителя Тьмы — и всё ещё раз повторил в точности, но уже для Крабата, не имея возможности сопротивляться.
— Проклятье! — распалился некромант, и прямо глазах у Лича наказал его раба. К Крабату от него перешла его душа.
— За что? Почему ты не отдал его тело мне? — возопил проклятый дух.
— Он предал нас — его раскусили! Ты бы всё равно долго не протянул в его теле, и тобой бы в первую очередь занялись наши заклятые враги! Они были рядом с ним!
— Воины?!
— А разве у нас есть иные враги помимо них, Лич? Если знаешь, назови их!
— Ты лжёшь, Крабат! Я не верю тебе — ни единому твоему слову!
— Так я тебя не держу — ты свободен — можешь делать всё, что только угодно твоей проклятой душе, — оскалился самодовольно некромант.
— Мерзавец! Упырь! Вурдалак!..
— Но-но... — усмирил Крабат пыл призрака. — Не очень-то, а то я не посмотрю, что ты — один из нас, и...
Продолжать некромант не стал, что дальше в том случае могло ждать призрачную тень.
— Дай шанс! Ведь я позволил тебе узнать последнее волеизъявление нашего Господина! Кстати, чего он там передал нам через этого недостойного раба, мечтающего стать некром?
— Всё ты хочешь знать, раб!
— Да, хозяин, как скажешь, а прикажешь, так и сделаю! Исполню с радостью! Яви свою милость для меня! Я жажду служить!
— А ты хитрец, Лич. Но такой раб мне и необходим! Если заслужишь мою милость, а ещё никто и никогда, я вознагражу тебя по достоинству!
— Знать найдётся для меня работёнка — кого выследить, и где мне наследить? А кого-то следует извести — всенепременно? Так я с радостью сотворю зло! Для меня это пара пустяков!
— Всё это уже в прошлом, Лич! Не забывай, кто ты есть отныне, и я! Я — слуга, а ты — мой раб! Отныне и...
— Только не навсегда!
— Да-да...
— А-а-а... — заметался Лич.
Находись кто-нибудь сейчас рядом с призраком, непременно бы извёл, а довёл до сумасшествия и жизни лишил.
— Остынь! Уймись! Не стоит тратить силы по пустякам! Ты получишь свою жертву, но в своё время, а теперь сам посмотри на меня!
И не в глаза, они были затянуты бельмом у Крабата, он открыл иное око — всевидящее и всезнающее — как у Проклятого Господина, через которое тот мог иной раз взирать на этот мир из своего. Поэтому считалось: через него и происходит общение с рабами посредством слуг.
Перед огненными очами призрака поплыли искрящиеся видения, а затем собрались в единую картину.
— Я запомнил их, хозяин, — зароптал Лич. — Твоя воля, как воля Повелителя Тьмы, исполнится! Я отыщу их для нас! Положись на меня!
— Отправляйся на поиски, проклятая душа, и не возвращайся, пока не разузнаешь про них!
— Но мне требуется жертва! Я должен питаться! Иначе...
— Ничего, поголодаешь какое-то время! И длительность голодовки будет зависеть всецело от тебя! Одна жертва за один артефакт — и так за каждый последующий!
— Цена неимоверно мала, хозяин!
— Ты ещё смеешь торговаться со мной, раб?! — разгневал Лич некроманта, не взирая на то, сколь он был страшен в гневе. — Сгинь! Изыйди! Исчезни!
— Исполняю... — вырвался проклятый дух из оплота тьмы, подавшись срывать зло на всём живом, что попадалось ему на пути. В первую очередь досталась падальщикам. Он налетел на вороньё, заставив их с карканьем разлететься по округе над крематорием.
Это был знак "воинам": кого-то они разозлили. Им оставалось дождаться появления или проявления проклятой магии некров, чтобы заняться их воплощением, а непременно тьмы.
* * *
— Ты больше ничего не хочешь мне сообщить, Матвей? — настоятельно спросил я у него, намекая: не мешало бы спуститься в его тайное хранилище и взглянуть, как именно должен выглядеть настоящий артефакт.
Словно уловив мои мысли, мой собеседник мне сообщил:
— Точно так же, как и её точная копия! За исключением того, что ты захочешь обладать ей — и только — и никому никогда не показывать!
— Так вот почему ты отказываешься пойти мне на уступки! И никакого снисхождения?
— Любая реликвия не терпят суеты, и у неё должен быть один хозяин!
— А что ж ты тогда втирал мне тут про сакральные знания древних? Ведь они владели ими в полной мере, соответственно и артефакты принадлежали не только жрецам, но и всему народу!
— Исключительно посвящённым!
— А ты? Кто ты? Ты один из них?
— Я лишь простой хранитель руны!
— Так уж и простой? — намекнул я Матвею: ему меня не провести.
— Я сказал даже больше, чем мне дозволено...
— Кем?
— Теми, под кем мы ходим сами, а они незримо следят за нами.
Кто бы мог подумать, что в обычном скупщике краденых драгоценностей, пускай и не обычных ювелирных изделий, а древних даров предкам от богов иных миров, скрывается столь одиозно-грандиозная личность. Вот так копнёшь иной раз подобного старикана всю жизнь отходившего в одном пальто затёртого до дыр, как "тришкин кафтан", а под ним скрывается не просто "Плюшкин", а по нынешним меркам не только миллионер, но и тот, кому иной раз в ножки готовы кланяться миллиардеры! И ведь я не сомневался, что кланяются. Знак на перстне подтверждал: Матвей принадлежит, если не к ордену масонов, то иному могущественному тайному братству наверняка, и занимает не последнее место в иерархии. Скорее сам иерарх — и раздаёт звания.
— Ню-ню...
В ответ на моё изречение Матвей оскалился. Похоже, ему нравилось оно, в отличие от Самедова.
— Эх, паря! Зря ты не с нами, а то бы столько всего нового и интересного в жизни узнал!
— А оно стоит того — променять семейную жизнь и любовь на алчность к дарам древних?
— Зайдём с другой стороны... — удивил меня несказанно Матвей. — Что ты знаешь о крестоносцах — и не тевтонцах, а храмовниках в Святой Земле, охранявших Иерусалим от орд Тьмы?
— Вон куда тебя понесло Матвей — на Ветхий Завет с Библией?
— Оставим её тем, кто написал, а не факт: верно трактовал, как и те, кто читал, поскольку истинный смысл надо постигать, глядя меж строк!
Ещё мне один настоятельный урок! Ладно, поговорим о крестоносцах.
— Их цель была не только святая и слепая вера, но и коммерческая сторона! Им требовались артефакты, скрытые в Святой Земле — Грааль, Копьё и... Короче они стремились обрести бессмертие и власть над миром! А в итоге Орден распался, и его приемниками стали тамплиеры, коих потом жгли на кострах по всей Европы короли по воле Пап! А затем появились масоны и прочие тайные общества, правда, не сразу, но вы вроде также являетесь их приемниками!
— Похвально, похвально, молодой человек!
— Да какие мои годы, Матвей, — напомнил я: давно уже не дитя.
— В сравнении со мной — ходишь пешком под стол!
— Что за намёк: я — сосунок?!
— В том смысле, что я выгляжу довольно молодо в свои-то годы, в отличие от тебя, Александр, — удивил меня в очередной раз Матвей.
— А сколько вам лет, если не секрет?
— Секрет, иначе не поверишь мне на слово.
— Вам — уже верю, если убедите меня и продемонстрируйте настоящий артефакт — древнюю руну пращуров.
Матвей вновь оскалился самодовольно и алчно потёр ручки, разгоняя по жилам кровь, иной раз подносил ко рту и дышал на них тёплым воздухом. То-то ему не было жарко как мне. Уж не мертвяк ли ходячий, как тот зомби? — взбрело неожиданно мне на ум. А контуженный!
— Много, — отреагировал Матвей на мой прежний вопрос. — А сколько точно — не скажу, и не по тому, что не желаю, просто не помню — со счёта столетий сбился!
— Столетий?! — вырвалось у меня, слетев с языка.
— Да-да, именно, а не десятилетий, хотя века летят для меня с аналогичной скоростью.
Что ещё мне навешает на уши этот странный старик? И мне казалось: он читает мои мысли, во всяком случае, они не являлись тайной для него. Он читал меня как раскрытую книгу, и ещё ухмылялся постоянно, посмеиваясь надо мной.
— А вы знаете, что за вами следят, Александр?
— Кто? — не стал я вертеть головой по сторонам, и привлекать к себе лишнего внимания той особы, которую неожиданно раскрыл Матвей. Всё-таки профессиональная хватка.
— Да есть тут одна особа, что постоянно стреляет в вас глазками, — продолжил со мной игру Матвей. — Я поначалу решил: она симпатизирует вам, но когда уловил цепкий и пронзительный взгляд, всё сразу встало на свои места — она неспроста приклеилась к вам в качестве хвоста, и заходит к нам с разных сторон, пытаясь подслушать разговор!
— Я могу её увидеть... — указал я глазами на поверхность, отражающую лучи от подделки древнего артефакта. — Под каким углом мне встать, дабы лицезреть преследовательницу?
— Стой, где стоишь, Александр, — чуть посунулся в бок от меня старик.
Я даже рот открыл от восхищения — изумился.
— Если она явилась по твою душу, то я не завидую тебе, — Матвей продолжил обрабатывать меня. — Обычно в таком обличии и являются наёмные убийцы — затащат жертву в укромное место под видом секса, и... поминай, как звали — отравят или хуже того зарежут!
— Если так выглядит смерть, то я готов принять её, поскольку толком и не жил! Да и разве это жизнь, когда хочется определённости! А при моём ритме жизни обзавестись семьёй, да что там — постоянными отношениями — и то не светит!
— Вот уж никогда бы не подумал, Александр, что ты такой домосед, — снова отобразился оскал ехидства на худощавом лице Матвея, всё больше и больше напоминавшего мне ожившую мумию.
Так его я мысленно и обозвал про себя. А то хранитель древнего артефакта — скелетон ходячий!
Улыбка самодовольства и превосходства мгновенно исчезла с лица собеседника, похоже, что я резко разонравился ему. И даже причину знаю. Но нет, Матвей не желал отпускать меня так просто, поскольку и впрямь слишком много наговорил, сам того не желая. Теперь он не отвяжется от меня.
И куда я полез, балбес? Ты дурак, Саня! Нет хуже, чудак! А на какую букву — сам в курсе!
Хотя чего это я — и принижаю сам себя? Нет, я не гордый, но... Что-то тут не то! Этот зомби в лице ожившего мертвеца, затем одержимый, а теперь ещё и Матвей оказался мумией, и эта девица, что крутится подле нас. Глазами так и цепляю её постоянно с той поры, как мой собеседник отвлёк меня ей от себя. А хороша, Маша, да жаль не наша! И всем прекрасна, пусть не подходит под нынешний эталон красоты. Росточку небольшого — максимум за метр шестьдесят, плюс пять сантиметров я бы ещё накинул сверху, и тело небольшое, а вот ноги и шея, да и волосы — сразу же бросаются в глаза, как и сами глаза у неё — а зелёные-презелёные, точно два изумруда. Как взглянешь, так и утонешь в океане чувств.
Я встряхнул головой, когда понял, что рассматриваю уже грудь, прикидывая размер, и даже у себя в руке на ощупь.
— Не всю ещё девицу раздел? — озадачил меня своим очередным заявлением Матвей.
— Нет, не успел...
Ой-ё-о, что это я, а? Совсем расклеился! Соберись, Саня! Быстро взял себя в руки и...
К девушке подошёл охранник. Я даже могу сказать наверняка, кто навёл его на неё. Матвей снова самодовольно открыл рот, расплываясь в привычном оскале. А затем я приметил, как иные два охранника стараются незаметно блокировать ей пути к отступлению. А вот это уже преступление, и я помнится при исполнении! Или Матвей всё намерено подстроил так, чтобы я заглотил его наживку с ней?
Девица не стала брыкаться или возмущаться, напротив обезоружила охранника своей изящной красотой — природной её не назовёшь, но флюиды, которые она распространяла вокруг себя, поразили не только меня. За неё поспешил вступиться посторонний парень, и ладно бы один, а то на её защиту готовы были встать в очередь многие для разборок с охраной музея. А те все как на подбор громилы, подстать экспонатам в лице питекантропов и неандертальцев, только мышц под цивильными костюмами с иголочки много больше, и явно владели приёмами рукопашного боя — в совершенстве.
— Что-то будет сейчас? — стало интересно мне понаблюдать за данным зрелищем со стороны, да Матвей настоял пройти в иной зал по такому случаю, не желая светиться. Взял меня за руку и... Ого, а она у него оказалась не только цепкой, но и крепкой — ощущение, будто меня схватил клешнёй гигантский краб.
Сопротивляться бесполезно, всё-таки я пришёл за информацией, и Матвей мог дать мне много больше, чего я изначально требовал от него.
— Да всё банально — мордобой, что же ещё, — отреагировал спутник на моё высказывание.
Едва мы свернули за угол, послышались возмущённые голоса на повышенных тонах, и далее до нас донёсся эхом грохот устроенной свалки.
Не иначе побоище началось!
Я чуть отвлёкся, поскольку иной просмотровый зал напоминал больше скрытое помещение. И я не ошибся.
— Где это мы? Что-то я не помню такой галереи в музее?
— Это административный центр, — Матвей указал мне на двери вместо картин на стенах.
Блин, зазеркалье какое-то, — окунулся я в какой-то совсем иной мир, чем тот, к которому привык. — Чем ещё удивит меня этот старик?
И ведь удивил! Мы прошли за одну из дверей и оказались в кромешной тьме. Хватка сразу исчезла, и я окончательно утратил контакт с внешним миром и людьми. Мне даже показалось: меня намерено здесь заперли. А где — понятия не имел, как и представления: где могу находиться? Сложилось такое впечатление, будто я оказался совершенно в ином временном измерении.
"Иди на свет!" — раздался голос ниоткуда, отбившись у меня в подсознании.
И повторился вновь:
"Не стой — иди! И ты найдёшь то, что непременно жаждешь узреть! А получишь необходимые знания!"
Вот так да — то ничего, то сразу всё! Ну, Матвей, одно слово — фокусник, так ещё и иллюзионист!
"Поторопись! У нас мало времени!"
— У нас? Это ты, Матвей? Отзовись!
"Ты не слушаешь меня! Отринь всё, что гнетёт твою душу, и прими, как есть сей дар!"
Ничего себе подарок! А тот ещё сюрприз! Сразу что ли не мог предупредить: без спецэффектов никуда! И куда я попал? А то, что попал — и круто — нисколько больше не сомневался!
— Да иду, я иду... — двинул я без боязни во тьму, но всё же по инерции выставил руки, опасаясь наткнуться на любую непреодолимую преграду.
"Ты не слышишь меня! Делаешь всё неправильно!"
— А как надо? Подскажи или научи!
"Закрой глаза и сфокусируйся на мечте всей жизни!"
— Уже, — озадачил я глас у себя в голове.
"Да забудь ты её! И её больше нет подле тебя! У вас с ней ничего не получится — не судьба!"
Я так не думал, как тот, кто разыгрывал меня. Ну, Матвей, я даже не знаю, что с тобой сделаю, после того, как выберусь отсюда! А откуда — понятия не имел!
