Клык и Коготь

— Ты пойми! Мы вернёмся, и я тебе заплачу! Много денег! За каждую ягодку — по десять тысяч баксов, а то и больше. Столько их у тебя тут — двадцать? Оставь себе несколько — остальные продай! Старикан сам сказал, что ты ими распоряжаться можешь, как сама захочешь. Ну не отдала и не отдала — твоё право! Может, решила, что все недостойны! А я тебе заплачу! Даже по пятнадцать тысяч... На всю жизнь себя обеспечишь! Знаешь, как у меня кровь сейчас играет! Весь мир покорить готова! Я тебе уже 300 тысяч предлагаю — соглашайся!

Макс осторожно прикрыл дверь. Хотелось пойти умыться. Почему всегда найдутся такие, кто во всём увидит возможность заработать? Красноречивый в погоне за собственным достатком, он сможет заставить сомневаться любого порядочного человека — а, заставив сомневаться, убедит в истинности именно своих доводов. После, получив желаемое, исчезнет, оставив "лоха" наедине с разбитыми идеалами и муками собственной совести. Скоро появиться новый торгаш, утешающийся только наличием большого количества денежных знаков.

Макс стоял перед дверью — не зная, как лучше? Что именно выберет молодая девушка, оказавшаяся на такой привычной для земли, но совершено нелепой для мира хлоев развилке. Сможет ли пойти путём шамана — без надежды стать когда-нибудь полноценным, стопроцентным мастером, способным оборачиваться и иметь собственного крига? Или сдастся, поплывёт по течению, надеясь на маленькое, пустое денежное счастье? Продав не горстку ягод — саму свою суть? Хранительницы, защитницы, создателя внутренней гармонии?

Но этот бой ей нужно выиграть самой — советчики тут только мешают. Вздохнув, он достал своего Огонька — и направился на берег реки. Глядя на возможности других кригов, он жаждал научить своего кроху чему-то ещё...

Два дня пролетело быстро. Это было здорово — неспешно перебирать мгновения отдыха, идти по незнакомым, но захватывающим дорогам, слушая странные, немного непонятные, немного лукавые советы отшельника. Наконец Макс, составив какое-то подобие карты, выбрал маршрут — Клайон долго возмущался, пытаясь отговаривать упрямого сибиряка, но Миер-Лиг, по своему обыкновению, выдал длинную фразу о необходимости не мешать идущим путём клыка — и проводник сдался, бурча о сумасшедших, сующихся в пасть касадгу...

Маленький отряд вышел прямо с утра. Солнце только поднималось над деревьями, как все уже перебрались через реку по тонким мосткам, хитро сооружённым Миер-Лигом. Отшельник стоял на пороге, наблюдая за идущими людьми. Грустная улыбка бродила по его губам. Перед выходом Татьяна раздала своим спутникам по две ягоды крига, давая им силы для длительного перехода, подчёркнуто обойдя Мадлену. Если бы взгляды, бросаемые той, могли испепелять — путь людей на этом бы и закончился. Старый хлой умел читать в сердцах людей — и хмурился, предвидя будущие ссоры и конфликты. Нельзя было отпускать зелёную молодёжь по трудным дорогам, не вселив спокойствия в их сердца! Но время! Оно в очередной раз показало своё коварство, зажав в руках горсть мгновений в тот момент, когда они стали поистине драгоценными! Миер-Лиг вздохнул, отведя взгляд от пустевшей опушки, и совсем уже обрался зайти в дом — как за деревьями вознёсся, набирая силу, грозный рык начинающийся схватки!

Их ждали. Причём уже не первый день — роса на листьях, только распрямляющихся навстречу лучам жёлто-фиолетового светила, была не тронута. Это был не основной отряд — наверняка он рыскал по дорогам — но группа наиболее опытных, достаточно умелых ветеранов, умеющих читать след на воде и разгадавших тайгу магической схватки у ручья. Их было меньше — но судя по седине, покрывшей тяжёлые шкуры, по боевым рубцам, оставшимся от тяжёлых схваток, несмотря на регенерацию — шансов у новичков было не много.

Всего семеро вышло из кустов — семь мощных волков легко окружили сбившихся в кучку девушек — и двух зверей, пытающихся оказаться на линии основной атаки. Один из волков выступил вперёд — и волна преобразования взлохматила шкуры присутствующих, явив пожилого, но крепкого ветерана — кряжистого, с чёрными кок ночь глазами. Он не тратил время на пустые речи — сразу перейдя к сути.

— У нас не было приказа уничтожать вас всех. Было сказано — принести только шкуру медведя. Сдайся — и здесь и сейчас твои спутники выживут. Да, ты разметал молодёжь — но против нас тебе не устоять.

Большой медведь заколебался. Внешне по-прежнему готовый к схватке, он шагнул вперёд — и замер, не зная, что предпринять. Мысли в голове зверя ворочались с трудом, голова животного не была приспособлена для принятия сложных решений. Зверь хотел схватки — и крови врагов! Но зашита самок стаи — важнее всего, и если есть шанс дать им уйти — пусть уходят.... Большой зверь замялся — больше всего ему хотелось сменить шкуру, переложив груз ответственности за свою человеческую ипостась!

— Не делай этого, Макс! — Запыхавшийся отшельник, весь в утренней росе, появился позади окруживших землян волков. Не обращая внимания ни на оскаленные клыки коричневых зверей, не на собственное смятое быстрым бегом дыхание, он говорил как всегда — спокойно и рассудительно.

— Как только ты сменишь шкуру — они прыгнут! Воины коричневого клана готовы пойти на любую подлость, прокладывая себе путь к лёгкой победе.

— Как только землянин Макс обернётся и даст себя связать — я дам остальным уйти! — Клянусь в этом словом клана! — Пожилой воин держал свои эмоции в узде, не обращая внимания на обиду — или оставив её на потом.

— Оставив ребят одних, ты однозначно подписываешь им смертный приговор! И всё одно не жить! Не коричневые разделают, так сама земля успокоит — без крига, без умения менять шкуру — сколько, по твоему, у них шансов? Путь клыка и когтя не терпит добровольных поражений — ты должен идти до конца!

Значит, конец будет здесь и сейчас — для всех вас! — Пожилой хлой неторопливо обернулся — и застыл коричневой статуей, выжидая удобного момента для броска. Макс застыл напротив — глаза в глаза... Он так и не спросил ни у шаманов, ни у Миер-Лига, что же такое — этот пресловутый "путь клыка и когтя". Но сейчас, чувствуя, как кипит в предвкушении схватки кровь в жилах, как испуганно жмутся девчата за его спиной, слушая малейшие передвижения мягких лап остальных волков, он понимал: он идёт именно этим путём. Не путём силы, торжествующей над слабостью — и не путём силы, защищающей слабость. Нет! Он воин, существующий здесь и сейчас — и ему не нужно никому ничего доказывать. Он есть! А остальное пусть говорит его клык — и коготь.

Чёрные глаза распахиваются во всю ширь, увлекая его в темноту чужого взгляда. Что-то озабочено чирикает криг, шорох чужих лап по мокрой траве всё ближе. Коричневые звери смыкаются вокруг него, они хотят напасть все разом, и это хорошо — про девушек забыли и можно отдаться упоению схватки, не оглядываясь назад... Только почему лапы немеют и хочется лечь? чужой взгляд завораживает, заставляя забыться и лечь.... Но тут Огонёк застрекотал что-то сердито и громко — и разом пропала сонная одурь, ярость пронеслась по телу, заставляя сжиматься мышцы! Его пытались околдовать! Трусы, стращающиеся честного поединка!

Большой медведь подобрался — и прыгнул вперёд — за секунду до того, как это сделали коричневые фигуры. Решило ли это исход поединка? Во всяком случае, удар вышел менее слаженным, чем это ожидали матёрые волки. Вожак, мёртвой хваткой повиснув на жесткой шкуре, не дотянув до ярёмной жилы — и отлетел под ударом тяжёлой лапы, всё еще сжимая клок шкуры в зубах. Но тут навалились остальные!

— Хлой Каймену, да сверкайте зубы в ночи! — И чёрный зверь кинулся в мешанину тел, давая медведю секунду на вздох.

Все затаили дыхание... Все, кроме Миер-Лига.

— Настя! У пути клыка и когтя много развилок, но он не приемлет отступлений. На него возможно вступить — но нельзя выйти. Ты оказалась перед одной из таких развилок! Я не знаю будущего, и не могу изменить прошлого, но я призываю тебя — живи настоящим. Можно стоять, испуганно глядя на битву, с остальными женщинами — а можно воспарить над схваткой! Что выбираешь ты?! — Голос отшельника был ровен и спокоен... И он не собирался менять шкуру, вмешиваясь в яростную битву.

Настя посмотрела на него — и вновь, с отчаянием — на мещанину тел. Один из коричневых стоял над Клайоном, препятствуя его попыткам вступить в бой — чужие клыки на горле надёжно блокировали молодого хлоя. Вожак уже оправился — и усердствовал больше всех, стремясь упоением битвы разогнать замаячивший ужас поражения.

Волки теперь действовали слажено и чётко — четверо блокировали передние, самые опасные по силе удара лапы — а двое наиболее матёрых коричневых рвали горло чужака, уворачиваясь от оскаленных клыков.

Настя вздохнула, и, раскинув руки-крылья, подпрыгнула вверх. Ощутив ток воздуха, расправила перья, заставив воздух застыть, став плотным — и глянула вниз.

Казалось, что вся картинка внизу застыла, как застывает кадр в старом кино — оскаленные пасти, кровь, брызжущая из ран, движение тел — всё стало тягучим, замерло на несколько ударов сердца...

"— В момент своего взлёта ты движешься в десятки раз быстрее, чем остальные существа на нашей планете! Это великий дар, девочка, он позволит тебе в течении нескольких мгновений делать с воздухом всё, что ты сочтёшь нужным!"

— Ты прав, учитель! И не только с воздухом! — Настя выбросила вперёд руки, прицеливаясь в скопление тел — и десятки перьев сорвались с её рук, рассекая ставший тягучим воздух, прокладывая себе дорогу с цели, подобно стальным клинкам...

Бой прервался, рассыпался гроздьями тел: волки, скуля, разбегались с поляны — в каждом торчало, войдя до половины, по нескольку серых перьев.

Макс, пошатываясь, поднялся на ноги, за ним — Клайон. С их быстро затягивающихся ран на землю сочилась густая кровь, но смотрели они не на неё, и даже не на растерянно исчезающих в подлеске врагов — а на парящую в воздухе девушку, широко раскинувшую руки-крылья — и небольшие серые перья, резавшие землю, кусты, деревья — но не тронувшие никого из своих...

На дорогу они вышли на второй день. Жёлтое полотно показалось внезапно: в течении минуты неспешного шага лес раздвинулся, размазался , став из высокой стены редким подлеском — и под ноги легла приятная упругость вечно чистой охраной зоны — древнего творения мастеров.

Настя, радостно вскрикнув, взлетела — и приземлилась прямо на жёлтое полотно, с удовольствием ощущая себя в относительной безопасности. Да, им на этот раз не встретился никто по настоящему серьёзный — но и мелкие атаки лесной живности здорово действовали на нервы. Вадим присоединился к ней, затем и остальные девчонки — лишь медведь и волк хмуро стояли на обочине, не спеша оборачиваться.

Наконец волна превращения заставила звериные шкуры свернуться, исчезая из мира хлоев в ' — не здесь и не сейчас' ; двое парей шагнули да дорогу, с непонятным смущением поглядывая на веселившихся землян.

— Ты им скажешь — или я? — Клайон был, как всегда, лаконичен.

— Я! — Макс вздохнул. — Это моё решение, пусть меня и ругают.

Он подошёл к удивлённо глядящим на него девчонкам, присел рядом, с удовольствием ощущая под собой упругую, чистую поверхность.

— Мы не пойдём по дороге. Это слишком опасно!

Лавину негодующих криков он стоически перенёс, прикрыв глаза. Особенно тяжело было всё это выслушивать, глядя не внешне невозмутимого Клайона, на губах которого притаилась лукавая ухмылка.

— Опасно там, в лесу! — Мадлена, почуявшая близость "цивилизованных мест", не желала возвращаться в леса — и ярилась больше всех. Впрочем, остальные от неё не на много отставали. Даже Татьяна, после разговоров с Миер-Лигом державшаяся особняком, присоединилась к хору негодующих криков.

— Там, где мы шли, опасности было немного. Если не считать идущих по нашему пути коричневых, мы не видели ничего, с чем бы не могли справиться. Но сейчас перед нами сложный выбор: идти по дороге, к неизбежным схваткам с кланом кровников — или по запретным землям! — Клайон негромко обрисовал проблему, заставив спорщиков замолчать и прислушаться.

— А что такое — запретные земли? — Татьяна умудрилась задать этот вопрос даже раньше вечно интересующегося все новым Вадима.

— Не вся земля хлоев такова, как вы видели. Кроме посёлков, дорог между ними и лесов, где безбоязненно живут лишь магические животные, есть места, где магии вообще практически нет — на них стоят наши города; и места, где её слишком много — такие, собственно, и называются запретными землями. Мы не знаем, откуда взялись они; возможно, это просто излишние сильные магические поля, вывернули землю наизнанку — но больно правильные эти изменения. Есть гипотеза, что это места, где хлоям удавалось воздействовать на магию. Отчаянные смельчаки, рискнувшие заходить на окраину этих земель, рассказывали, что видели остатки городов — мёртвых, покинутых городов. И Макс задумал туда идти!

Сибиряк пожал плечами.

— А какова альтернатива? Идти по дорогам, постоянно нарываясь на засады коричневых, терпя открытое недовольство остальных кланов, видящих чужаков, воюющих с такими же хлоями, как и они? Запрет запретом, но в один прекрасный момент они не выдержат — и мы автоматически окажемся в состоянии войны со всем вашим миром! Это в лучшем случае — если коричневые нас не прикончат!

Все подавлено замолчали. Наконец Вадим встал и, потягиваясь, произнёс:

— А вы знаете, что такое приключение? Это когда забираешься к чёрту на рога, и там ввязываешься в авантюру! Это я где-то вычитал. Похоже, нам предстоит настоящая исследовательская экспедиция! Есть шанс увидеть изнанку чужого мира — и попытаться его понять, изучая незашоренным мышлением разума человека технического века!

Глава 8

Изменения начались не сразу; всё так же светило солнце, пробиваясь сквозь тёмную листву. Всё так же хлестали ветки по лицу бредущих путников. Но постепенно листья, трава, деревья — всё приобретало всё более светлые оттенки. Заметив это, Вадим остановился, сорвал один — тонкий и по-летнему живой, похожий на кленовый, листок легко лёг на ладонь — и принялся его изучать. Он был по-прежнему тёмно-зелёным, темнее своих земных собратьев. Однако его прожилки были более бледного, серебристого цвета. Сунув лист в карман, Вадим заторопился, догоняя основную группу, в очередной раз заработав неодобрительный взгляд идущего позади всех Клайона. Замыкая группу, тот всегда останавливал прущего напролом Макса, если задерживался кто-то из девушек. Вадиму же он делал поблажки, считая, что мужчина должен уметь позаботиться о себе. В принципе, тот был согласен с таким положением вещей — и одновременно твёрдо знал, что ничего не сможет сделать в случае магической атаки дикого зверя — и поэтому старался не отставать. Обычно. Но сегодня... Не прошло и четверти часа, он вновь отошёл в сторону, сорвал ещё один лист, сравнил с предыдущим — закричал, привлекая внимание остальных.

— Смотрите! — Возбуждённый, Вадим положил рядом два листа дерева.

— Этот, практически не отличающийся от остальных, я сорвал недалеко от дороги. А этот — только что! Видите?