Воин, солдат, убийца (роман)

Из надзирателей сегодня в "столовой" дежурил Чау, а за мониторами и лучевой, по всей видимости, следил Гай, его обычный напарник. Подлянки они, конечно, подкидывали, и регулярно, но всё же не столько, сколько старший смотрящий Фарт и подражающий ему во всём Бро. Те, бывало, по несколько раз за ночь устраивали внезапные шмоны-проверки, завершающиеся, как правило, публичными наказаниями всех попавшихся под руку.

Раф, безусловно, догадывался, зачем это нужно "эсэсовцам", но совершенно не понимал, почему хозяева шахт смотрят на их забавы сквозь пальцы. Ведь от этого напрямую зависела добыча сквирилия. Из-за чрезмерности наказаний некоторые шахтеры попросту не могли нормально работать, и тогда производительность не росла, а падала, что, в свою очередь, приводило к новым издевательствам над людьми и так до тех пор, пока охранникам не надоедало демонстрировать свою силу и значимость...

Помимо надзирателя в комнате для приема пищи присутствовали ещё двое: Зар и Крит. И если с первым всё было ясно — его номер отличался от номера Рафа на единицу, поэтому бригадир опережал сорок четвертого ровно на три минуты — то с сорок вторым дело обстояло иначе. Крит и сам никуда не спешил, и выгонять его не торопились.

О причине долго догадываться не пришлось. Хватило одного взгляда на стоящую перед "счастливчиком" миску. У Крита сегодня был ужин с "деликатесами". Цена — те же четыре креда, что и ночь с женщиной, если без аукционов. Раф ему даже слегка позавидовал. Мало того, что за Бэлти не торговался (этим вечером других претендентов на неё не нашлось), так еще и поужинал с удовольствием, и денег на всё потратил на два креда меньше, чем собирался. Хотя всё равно дурак. Глупо разменивать своё будущее на всякую ерунду, за которую сам потом будешь корить себя, поняв, что продешевил...

В пять минут Раф уложился — успел выхлебать всю полученную в "раздатке" похлебку, пусть и питательную, но совершенно безвкусную. За это время Зара за столом сменил Махир — по номеру он шел следующим за Рафом, после него в "столовой" должны были появиться Прун и Ларс, сорок шестой и девяносто восьмой. Сорок седьмого Раф не учитывал — он ни в одной бригаде не числился и столовался отдельно, как и второй стволовой. Другие шахтеры их на дух не переносили, поскольку оба служили штатными стукачами и пользовались поблажками от начальства. Отчеты наверх двадцать третий и сорок седьмой строчили по два раза в сутки, и обойтись без них ни надзиратели, ни хозяева не могли. Камеры слежения на нижних уровнях "почему-то" не приживались и, всякий раз, когда их там устанавливали, уже через несколько дней "внезапно" выходили из строя. "Случайно", конечно, а не по злому умыслу...

— Четыре четыре, почему тормозим?

В голосе Чау сквозило неудовольствие, поэтому Раф не стал искушать судьбу и, кое-как запихнув пустую посуду в утилизатор, рванул из "столовой в "казарму". До отбоя оставалось совсем немного, а так называемая "уборка" могла оказаться тем ещё испытанием. По инструкции требовалось всего-навсего протереть пол и стены, но иногда надзиратели "развлекались" тем, что подбрасывали в помещение мусор и разливали какую-нибудь клейкую массу, оттирать которую приходилось втроём-вчетвером и чаще всего — под болевым "стимулятором".

Сегодня, к счастью, ничего подобного не случилось. Или случилось, но раньше, когда сорок четвертый ещё ожидал своей очереди на облучение и помывку.

В итоге "уборка" заняла меньше минуты, и Раф смог спокойно, без суеты подготовить ко сну свой "спальный отсек". Последний представлял собой обычную нишу в стене, из которой при вводе на спецпанели личного номера выезжала лежанка. На эту лежанку требовалось лечь ногами вперед и заново ввести код на панели. "Кровать" перемещалась обратно в стену, ниша перекрывалась прозрачной крышкой, после чего в ошейнике включался "спящий режим".

Именно в этом режиме происходило обучение шахтерской профессии. Сразу же по прибытии на Кариан-3 бывших кочевников запихнули в индивидуальные "спа-отсеки" и в течение нескольких дней загружали в их память ценную информацию. Ещё неделя ушла на закрепление навыков, месяц — на "переваривание" чужого опыта. Долго, конечно, но результат того стоил. Теперь за двенадцатичасовую смену бригада Зара могла выдавать на-гора около пятисот тонн сквирилиевой руды, а если учесть, что на их участке таких бригад было две, а участков на руднике пять, то, в целом, на выходе получалось от пятнадцати до двадцати пяти радужных бриллиантов в год. Сколько за них давали на рынке, Раф, конечно, не знал, но подозревал, что много. Шахтеры вообще почти ничего не ведали о том мире, где очутились. Информация была достаточно скудной. Название планеты, примерная численность населения, политическое устройство и общие данные о географии, климате и экономике. Тем не менее, сорок четвертому временами казалось, что он знает о Кариане-3 гораздо больше, чем им рассказывали. Что когда-то он здесь уже побывал и с этой планетой его, как и с Радесом, что-то связывает. Что-то не слишком хорошее. Или даже ужасное. Хуже, чем боль. Тяжелее, чем страх...

— Ну что? Все готовы? Тогда пошли. Взрывника дожидаться не будем, нам ещё шпуры бурить. — Зар обвел взглядом бригаду, остановился на Рафе. — Останешься?

— Останусь, куда деваться, — пожал тот плечами.

— Ну, вот и ладненько, — сорок третий махнул рукой остальным. — Двинули. Кто отстанет, пойдет на затяжку.

Шахтеры один за другим потянулись на выход из буцегарки.

Сперва, как обычно, стафы, они же SF, "стандартные формы". Тридцатый, семнадцатый, сорок третий, сорок второй, сорок пятый. Сагиш, Борода, Зар, Махир, Крит. Первый — известный молчун, Раф даже вспомнить не мог, когда слышал от него хоть слово. Последний — наоборот, болтун, каких поискать, правда, сегодня он был на удивление неразговорчив и буквально спал на ходу — видимо, ночь в камере для свиданий выдалась слишком бурная.

Следующими шли лефы, Laborer Forms, "рабочие формы". Двадцать шестой, тридцать седьмой и десятый. Забойщик Слабый, насосник Чих-Пых и разнорабочий Щелчок. Десятый "заслужил" своё прозвище, благодаря совершенно невероятной дремучести и редкостному тугодумию. "На щелчок умнее чака", — говаривали про таких вольнонаемные. Чаком они называли ручную лебедку, механизм чрезвычайно простой как в работе, так и в обслуживании. А вот двадцать шестой, наоборот, оказался парнем смышленым и со временем пробился в проходчики. Иногда ему даже доверяли рубить кутки и работать в лаве на концевых уступах. И на Рафа он зла не держал, хотя именно с ним схлестнулся и от него же огрёб в памятном поединке на корабле, когда старший смотрящий выявлял первого кандидата на "поощрение".

Замыкали "колонну" спары. Сорок шестой и девяносто восьмой. Прун и Ларс. Подай-принеси и люковой-расштыбовщик, главной задачей которых было следить, чтобы ленту конвейера не забивало штыбом (мелкими фракциями сквирилия), работала воздуходуйка, не пережимало кабель, не капало с кровли, и чтобы руда шла куда нужно — через люки на главную магистраль, а не куда-нибудь в старые выработки...

Звуки шагов постепенно стихли. Раф остался один.

Подсобка располагалась недалеко от ствола, в верхнем уровне. Сюда вел довольно извилистый ход, тянущийся через всю шахту и перекрываемый по необходимости мощными стальными воротами. Хозяева рудника всерьёз опасались случайных взрывов и выбросов "синей дури" и потому одними лишь датчиками не ограничивались. Логика понятная и простая: сигнал — хорошо, но инженерные заграждения лучше. Один звонок, одно нажатие кнопки, и подозрительный участок шахты сразу же изолируется. Потом можно долго разбираться, ложное это было срабатывание или нет, стоит ли кого-то спасать или пусть подыхают без права на восстановление... Главное, чтобы остальные участки не пострадали, и добыча ценного ископаемого продолжилась прежним порядком...

— Привет гибридам! Как жизнь?

Раф улыбнулся.

— Живем помаленьку, а вы?

— А мы выживаем, — в тон ему усмехнулся вошедший.

Дурк был вольнонаемным, но, в отличие от других, наверху не отсиживался и на рабочие уровни спускался по первому требованию. По имени его редко когда называли, чаще всего — просто Дедом. Наверное, потому что выглядел он старше, чем многие, а сколько ему на самом деле, не знал никто. Слышали только, что на руднике он работает едва ли не со дня основания. Причем, не кем-нибудь, а взрывником, уважаемым не только простыми шахтерами, но и начальством.

— Ваши-то где?

— Буриться пошли. Чего зря время терять?

— Это хорошо, это правильно. Значит, и мы почапаем. Держи вот, — Дед протянул Рафу небольшой ящичек с ручкой. — Только не урони, а то мало ли что.

— А детонаторы? — поинтересовался Раф.

— Детонаторы не отдам, и не проси.

— Даже если на колени упасть?

— На колени не выйдет, — покачал головой взрывник. — Только на задницу, тогда сдетонирует.

Оба расхохотались. Это была их обычная шутка, перед тем как спускаться в забой. Вместе они работали уже не один месяц. Сначала Раф просто смотрел, что и как делает Дурк, а потом вдруг почувствовал, что может так же. Словно когда-то делал нечто похожее: закладывал-заливал в шпуры конфигурируемую взрывчатку, устанавливал шариковые детонаторы, электрохимические и контактные, соединял их в цепь, включал радиосигнал... Только происходило это на памяти Рафа не в шахте, а где-то в горах или среди построек. Впрочем, об этом сорок четвертый никому не рассказывал, в том числе, Деду — просто изображал живой интерес и говорил, что хотелось бы научиться. И Дурк учил, но тоже — не слишком рьяно и не всему. Так что, в определенном смысле, оба они друг друга стоили...

— Слушай, Дед, так как же всё-таки получается, что ты работаешь незнамо сколько, а синьку так и не подхватил?

— Я уже говорил. Хочешь узнать, иди ко мне в подмастерья.

— Не, не могу. У меня тогда счёт обнулится, да и парней бросать было бы это... неправильно, в общем.

— Ну и дурак. А, впрочем, как знаешь. Моё дело предложить...

Привычный уже разговор завершился, едва начавшись.

Раф и Дурк вышли к стволу. Сегодня в загоне дежурила Лиртия. Её смена, как помнилось Рафу, заканчивалась часа через полтора.

— Эй, красавица! Отправишь нас на минус семнадцатый?

"Красавица" посмотрела на скалящегося во весь рот взрывника и презрительно фыркнула:

— Оборудование опущу, тогда и отправлю, — затем отвернулась и буркнула под нос. — Ходют тут всякие...

Дед тихо вздохнул:

— Вот за это, Раф, стволовых раньше и не любили. Сейчас, правда, за другое, но суть та же.

Спорить сорок четвертый не стал, как не стал и ругаться с Лиртией. В забой он не торопился. Вот если обратно, тогда другое дело. Подняться быстро наверх и отдохнуть в раздевалке лишние десять-пятнадцать минут, пока готовится лучевая — это святое.

Тем более что сейчас клеть перевозила элементы крепежных арок для его же бригады...

— Залазьте, — холодно бросила стволовая, когда площадка вернулась наверх.

Шахтеры забрались внутрь. Решетчатые двери закрылись.

— Бей сигнал, крошка! — хохотнул Дед.

— Да пошёл ты... — отозвалась Лиртия, повернув рукоять.

Клеть двинулась вниз...

Новый забой находился достаточно далеко от ствола. Идти минут двадцать, не меньше. Половину этого времени ушло на хорошо освещенные околоствольные штреки, затем Дед с Рафом миновали главный откаточный квершлаг и углубились в темные участковые выработки. Тусклые аварийные фонари света почти не давали, приходилось пользоваться нашлемными. Но, с другой стороны, долгое хождение в темноте само по себе располагало к откровенному разговору.

Взрывник шёл впереди, Раф сзади.

— Знаешь... когда-то я был таким же, как ты.

Раф затаил дыхание. Он ещё ни разу не слышал от Деда подобных признаний.

— Нас было двадцать семь, первые "живучие" на руднике.

— Вы тоже с Радеса? — невольно вырвалось у сорок четвертого.

Дед усмехнулся.

— Нет, не с Радеса. С Сантакара. Но это неважно. Важно, что мы были первопроходцами. Хозяева рудника пробовали на нас разные методы. Кнут, пряник, перемешивание с обычными каторжанами...

Взрывник на какое-то время умолк. Видимо, вспоминал.

Раф старался ступать мягко и не шуршать ботинками по камням, боясь "спугнуть" разговор.

— Сейчас всё не так. Сейчас всё уже устаканилось, — со вздохом продолжил Дед. — Первые полгода вы работаете не за страх, а за совесть. Копите деньги, мечтаете выкупиться, а вот потом... — он вдруг запнулся, почесал за ухом, хмыкнул. — Н-да. Потом вы начинаете грызть друг друга. Не буду объяснять, почему. Скоро сами узнаете...

Он опять замолчал.

— Нас будут стравливать? — попробовал угадать Раф.

Дурк, не сбавляя шага, поднял вверх большой палец.

— Молодец. Быстро соображаешь. Теперь думай дальше. Может, поймешь.

Вдохновленный похвалой "ученик" принялся рассуждать:

— Через месяц-другой кто-то из наших поймает синьку. Так?

"Учитель", не оборачиваясь, кивнул.

— Ага. Самые слабые начнут умирать. Выжившим придется работать больше... Но нормы останутся прежними. Значит... значит, получать мы будем всё меньше и меньше...

Раф непроизвольно напрягся. Собственные мысли начинали пугать его. Он никогда не думал о будущем в подобном ключе. Раньше ему казалось, что хуже, чем есть, быть не может. Всё, что не вписывалось в привычные представления об окружающем мире, он просто отбрасывал. Точнее, не хотел верить, что может быть по-другому, гораздо хуже, чем думалось. А вывод напрашивался сам собой:

— Значит, выходит, что я... что мы... мы никогда не накопим нужную сумму, да?

— Ты прав. Никогда не накопите, — подтвердил Дед. — Но понимание придёт поздно. Сначала вас будут как бы поддерживать. После первых потерь вам разрешат перераспределять доходы внутри бригады. По форме это выглядит справедливым. Те, у кого уровень выше, должны получать больше. Но на деле, получать больше они не будут, в лучшем случае, сохранят то, что имели, за счет остальных. В бригаде начнётся раздрай. Лефы станут работать хуже — зачем рвать жилы, если бОльшая часть заработка уходит стафам? Про спаров и говорить нечего — по факту, эти вообще ничего получать не будут, а будут проедать то, что заработали раньше...

— Постой, постой. Я, кажется, понял, — хлопнул себя по лбу сорок четвертый. — С нас и сейчас снимают по три креда в день за одежду, еду и прочее. Это немного, но когда заработки уменьшатся, мы это сразу почувствуем. Дальше, наверное, начнутся драки за лишнюю порцию концентрата или, например, за новую обувь.

— Молодец. Правильно расписал, — ещё раз похвалил Дед. — Но это не всё. Слабые и голодные будут хуже регенерировать. Иммунитет к синьке ослабнет, и они быстро умрут. Оставшиеся продолжат делить заработанное. Но доходы опять уменьшатся. Появятся новые обиженные и голодные. Они тоже умрут. Заработок снова уменьшится. Потом ещё и ещё, и, в конце концов, в живых останутся один или двое, когда-то самые сильные и здоровые, но — после долгой работы на пределе возможностей и постоянной борьбы за пайку — ставшие слабыми и больными, не способными выдавать на-гора не то что норму, но даже её сотую часть.