— Триста пятьдесят человек? — изумлённо выдохнул он. — Она что, с ума сошла?
Денис весело наблюдал за ним, потом пожал плечами.
— Мне откуда знать? Это твоя свадьба. Да и этого следовало ожидать. Светка собирается выйти замуж один раз и на всю жизнь. А у тебя другие планы?
Илья посмотрел в его ухмыляющееся лицо и скривился.
— Умный, да? Будешь умничать, я прямо сейчас тебя из этого списка вычеркну.
Денис захохотал.
— Не можешь! Я твой свидетель!
Говоров в раздражении швырнул листки на стол, и они разлетелись в разные стороны.
— Сумасшедший дом какой-то, — пожаловался он.
— Что делать, Илюх. Кто-то должен собой пожертвовать. Да и всё равно жениться надо когда-нибудь.
— Вот именно, что когда-нибудь. И на ком-нибудь... другом.
Денис прищурился, внимательно разглядывая его. Потом перегнулся через стол и тихо проговорил:
— Ты же не собираешься упустить такой шанс? Это глупо.
Илья лишь отмахнулся, не желая отвечать на этот вопрос.
Когда Горский ушёл, Илья ещё посидел, недобро поглядывая на листы со списком гостей, а потом вдруг поднялся и прошёл в кабинет своей помощницы.
— Ксения...
Она оторвалась от монитора компьютера и посмотрела на него.
— Да, Илья Константинович? Вы что-то хотели?
Говоров остановился в дверях, затем неуверенно проговорил:
— Хотел с вами поговорить.
Сразу насторожилась. Илья исподтишка наблюдал за ней и сразу заметил, как Степнова подобралась. Невесело усмехнулся.
— Просто поговорим, — успокоил он. — Ведь проблема возникла, не так ли?
— Какая проблема? Всё в порядке. А если вы о вчерашнем...
— И о вчерашнем тоже, — перебил он её. — Я хочу понять, чем я вас так пугаю. Чего вы боитесь?
Она очень старалась выглядеть спокойной. Отодвинулась от компьютера и предприняла попытку посмотреть Говорову прямо в глаза. Хотя бы пару секунд его взгляд выдержать, но не смогла, зачем-то схватила карандаш и принялась вертеть его между пальцев.
— Ксения...
— Чего я боюсь? — излишне небрежно начала она. — Ничего я не боюсь. Что за глупости?
— Вы же не хотите, чтобы я виделся с Ванькой дальше, — напрямую сказал он. — Так?
Ксения медленно выдохнула, продолжая прятать глаза.
— Дело не в этом, Илья Константинович.
— Тогда в чём?
— Дело не в том, что я не хочу... а в том, что это совершенно ни к чему.
— Ни к чему? — непонимающе повторил Говоров. — Как это ни к чему? Мы с Ванькой...
— Вот именно, что "вы с Ванькой"! — неожиданно перебила его Ксения. — Он привязался к вам, Илья Константинович. А это неправильно. Я, конечно, безумно вам благодарна, я не знаю, чтобы я делала без вашей помощи в эту неделю, но "вас с Ванькой" быть не должно!
— Да почему? Что в этом плохого? Я просто хочу...
— Не надо ничего, Илья Константинович, пожалуйста. Не надо, чтобы он привыкал к вам ещё больше. Что с ним будет, когда вы перестанете приезжать? Как я ему объясню?
Илья нахмурился.
— А кто вам сказал, что я перестану?
— Что?
Говоров придвинулся ближе к столу.
— Ксения, послушайте меня... Я всё равно уже не смогу просто исчезнуть из его жизни, вот это уже будет неправильно. Да я и не хочу... Хорошо, если вы так настаиваете, я не буду приезжать каждый день, но и просто исчезнуть я не могу.
Она покачала головой.
— У вас есть своя жизнь, Илья Константинович. Вы скоро женитесь, вам будет не до Ваньки. У вас времени не будет совершенно!
Она говорила с такой убеждённостью, что Илья разозлился.
— Может, хватит за меня говорить? Ты меня вообще слышишь?
Ксения отпрянула от неожиданности, когда он заговорил с ней в таком тоне. Совсем, как вчера. Но вчера всё было по-другому, и она не думала, что это может повториться, да ещё на работе. Раньше Говоров всегда старался быть с ней исключительно вежливым, соблюдал профессиональный этикет.
— Я, возможно, и произвожу впечатление избалованного самодура, но моему слову привыкли доверять, — скрипучим, неприятным голосом проговорил Илья, встретил её ошарашенный взгляд и сказал: — Извини. Просто у меня такое чувство, что я говорю, а ты... вы меня не слышите. Я не исчезну из Ванькиной жизни, потому что это невозможно. Я не могу его подвести. Я не собираюсь надоедать, не собираюсь навязываться... Просто я буду иногда приезжать и гулять с ним, звонить... И я найду для него время. И мой брак, — Говоров мрачно усмехнулся, — от этого нисколько не пострадает.
Ксения нервно сглотнула под его тяжёлым взглядом.
— Светлане Юрьевне это не понравится, — привела она последний и, по её мнению, веский аргумент. У Ильи же это вызвало лишь пренебрежительную ухмылку.
— При чём здесь Светлана Юрьевна?
А действительно, при чём?
Вместо того, чтобы привести или хотя бы попытаться придумать ещё несколько весомых доводов, Ксения вспомнила, как Ванька сегодня утром по дороге в садик, рассказывал ей о том, чем они сегодня вечером с Ильёй займутся. Ведь он обязательно сегодня заберёт его из садика... А ей не хватило духу сказать сыну, что не заберёт.
Илья подался вперёд и облокотился на стол.
— Почему ты мне не веришь? Я ему нужен, и ты это понимаешь.
Она подняла на него осуждающий взгляд.
— Я просто пытаюсь его уберечь!
— Не переусердствуй.
Ксения и обиделась, и возмутилась, и виноватой себя почувствовала. И всё в одно мгновение под пристальным, невыносимым взглядом тёмных глаз. Илья наклонился совсем близко к ней, она даже дыхание его чувствовала. Кинуло в жар, и Ксения поспешно отодвинулась, а Говоров выпрямился, но чересчур медленно и как-то неохотно. И смотрел на неё, ожидая, какое решение она примет.
Ксения поднялась, стараясь не смотреть на него и незаметно перевести дыхание.
— Ну, хорошо, — не слишком уверенно проговорила Степнова. — Но... Илья Константинович, я вас очень прошу, никогда не обещайте ему того, что сделать не сможете. Не надо обманывать его надежды.
— Я не собираюсь этого делать, — заверил он её и поднялся. — Я очень рад, что мы поняли друг друга. А вечером сегодня я приеду, надо вещи собрать, да и вообще...
Она кивнула.
— Хорошо.
Илья остановился в дверях и улыбнулся, довольный её решением, да и просто в знак примирения.
— И на ужин постараюсь успеть.
Ксения закатила глаза, но Говоров этого видеть не мог, она стояла к нему вполоборота. Снова кивнула.
— Хорошо, Илья Константинович.
Когда Илья вернулся в свой кабинет, чувствовал себя так, словно маленькую войну выиграл.
До конца рабочего дня никаких недоразумений и серьёзных разговоров больше не возникало. Ксения работала, и как Илья не пытался её от этого бесконечного процесса отвлечь, ничего не выходило. Пригласил её на обед... В ресторан... Почему-то это показалось само собой разумеющимся в свете их новых, почти "родственных" отношений. Ксения подозрительно посмотрела и вежливо отказалась, а на обед отправилась с подругами в кафе. Говоров недолго потомился, а потом в одиночестве отправился в ресторан. А когда вернулся... вместо своего кабинета направился в бухгалтерию, чтобы выяснять, сколько по ведомостям получает Ксения Степнова. А когда узнал, смущённо кашлянул.
Но проблему решил быстро, проигнорировав удивлённый взгляд главного бухгалтера, и к себе Илья вернулся довольным и успокоенным. Теперь Ксении не придётся искать дополнительный заработок, и она больше времени будет проводить с ребёнком. Вот только долго не мог решить стоит ли Ксении сообщать о прибавке к зарплате сейчас. И, побоявшись вызвать новый приступ гнева и возмущения, промолчал. А то ведь она и отказаться может, упрямая ведь до жути...
На вечер у Ильи была запланирована встреча, он только успел проследить, чтобы Ксения не вздумала задержаться на работе, и практически выпроводил её из кабинета, как только часы показали семнадцать ноль-ноль. Пообещал ей приехать к семи и со спокойной душой отправился по делам. Но встреча продлилась дольше, чем он ожидал, и к дому Степновых он подъехал уже ближе к восьми. Приткнул машину недалеко от подъезда и почти сразу увидел Ванькин велосипед. Он одиноко стоял рядом с лавочкой, а самого Ваньки видно не было. И Ксении тоже.
Илья в недоумении огляделся, даже повернулся и посмотрел в заднее стекло, ожидая увидеть их на детской площадке, но их и там не было. А велосипед стоял, и от его вида Говоров почувствовал смутное беспокойство. Вышел из машины, поднял глаза на окна квартиры, а потом снова обвёл беспокойным взглядом двор. И вдруг услышал голос Ваньки.
— Мама, пойдём! — требовал тот.
Голос слышался из-за угла дома, и весёлым или игривым совсем не был. Даже капризным не был. Он был испуганным.
Илья быстрым шагом направился в ту сторону. Завернул за угол, и сразу увидел их. Ксения стояла рядом с молодым человеком, правда на него не глядела, смотрела в сторону, а тот ей пытался что-то втолковать, наклонившись близко к её лицу, и видимо пытаясь заглянуть в глаза. Говорил что-то и держал за локоть, по-видимому, крепко, потому что Илья заметил, как Ксения повела рукой и болезненно поморщилась при этом. Что-то ответила и замолчала под градом посыпавшихся на неё слов.
Ванька всем этим был напуган, а больше всего, наверное, смятением матери. Жался к ней, иногда выглядывал из-за её ноги и посматривал на грозного дядьку, а то начинал тянуть Ксению за руку.
— Мама, пойдём!.. Пойдём!
Она рассеянно принялась гладить его по волосам, успокаивая.
— Сейчас, милый...
— Ксют, у меня на шутки времени нет, — услышал Говоров нетерпеливый мужской голос.
— Для начала отпусти меня, — потребовала Ксения и снова попыталась освободить руку.
Направился к ним, Ванька обернулся, услышав его шаги, тут же отпустил мать и побежал к нему, всхлипывая и заливаясь слезами. Ксения тоже обернулась, увидела его, но тут же отвернулась. Правда, Илья успел заметить промелькнувшее в её взгляде отчаяние. Подхватил Ваньку на руки, прижал к себе, а мальчик ткнул в обидчика пальцем.
— Он плохой, он на маму кричит!
Ксению словно обожгло изнутри, когда она услышала крик сына. Всё же сумела освободить свою руку, да и хватка Вадима к тому моменту заметно ослабла. Пальцы разжались, и он сам отступил от Ксении, но произошло это скорее от замешательства, непонимающе приглядывался к Говорову.
А Илья в три шага преодолел разделявшее их расстояние и угрожающе глянул на молодого человека. Почувствовал ладошку Ксении, которая неожиданно упёрлась в его грудь, но разве она могла его удержать? Удержать его мог только ребёнок, которого он держал на руках. Но это не помешало наградить недруга взбешённым взглядом.
— Ты кто такой? Тебе чего надо? — налетел он на парня, а тот на всякий случай ещё отступил и обратил к Ксении насмешливый взгляд.
— А я посмотрю, у тебя перемены в жизни.
Илья почувствовал прилив такой безудержной злости, что дышать нечем стало. Попытался передать Ваньку Ксении, но она не взяла, причём намеренно, и встала между ним и Вадимом. Кинула на того уничижительный взгляд.
— Уходи!
Вадим продолжал стоять, смотреть на неё, и всё больше мрачнел.
— Уходи, я его не удержу! — воскликнула Ксения.
Если бы Илья не был так зол, он, наверное, рассмеялся бы после этих слов. Парень же ещё секунду сверлил его тяжёлым взглядом, потом мрачно ухмыльнулся, развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь. Ксения смотрела ему вслед, чувствуя облегчение, а Ванька погрозил кулачком вслед удаляющейся фигуре.
Говоров же стоял и молчал. А потом одарил Ксению злым, обвиняющим взглядом, словно это она была во всём виновата. Она этот взгляд расценила правильно, до боли закусила губу, и чтобы как-то разрядить обстановку, взяла сына за руку, которую он к ней протягивал.
— Всё хорошо, Ванюш. Испугался?
Тот обнял одной рукой Илью за шею и храбро покачал головой. Ксения невольно улыбнулась, потом срывающимся голосом проговорила:
— Пойдёмте домой.
Она была очень расстроена, Илья это понимал. Шла впереди, опередив их на несколько шагов, словно стремилась поскорее укрыться дома. Они не заговаривали, но у подъезда он всё-таки передал ей на руки ребёнка, а сам подхватил велосипед. Ксения прижала сына к себе и поцеловала в лоб.
Свидетелем чего он стал, Илья у Ксении спросить не решался. Она кормила его ужином, нервничала и хмурилась, думала о чём-то, и ни на какие взгляды Говорова не реагировала. Рядом с ним крутился Ванька, он хоть есть и не хотел, но от Ильи старался далеко не отходить, а когда Говоров, наконец, отодвинул от себя тарелку, сразу забрался к нему на колени.
— Сколько дней ещё ходить в садик? — спросил Ванька, возя по столу машинкой.
Илья пригладил его волосы.
— Один. Завтра сходишь — и выходной.
— Поедем в деревню?
Говоров замялся и посмотрел на Ксению, но она, кажется, даже не слышала, о чём они говорят, вся была в своих мыслях. Так Илье показалось в тот момент, но очень скоро он смог удостовериться в обратном.
— Мы потом подумаем, хорошо, Вань? — сказал он, а тот без паузы спросил:
— А ты плохого дядьку прогнал? Он больше не придёт?
Тарелка упала и разбилась. Ксения присела на корточки и принялась дрожащими руками собирать осколки. Перед глазами всё поплыло от невыплаканных слёз. И чувствовала тяжёлый взгляд Говорова, который давил на неё, как каменная плита.
Ванька хотел соскочить с колен Ильи, когда Ксения принялась собирать осколки, но Говоров его удержал.
— Сиди. Ещё не хватало, чтобы ты порезался.
Ксения тщательно подмела пол, а потом посмотрела на часы. Ванька пробовал протестовать, когда понял, что его отправляют спать, жалобно посмотрел на Илью, но тот лишь покачал головой. Демонстрируя своё явное недовольство, Ванька нехотя поплёлся в ванную, а Говоров замер у окна в напряжённой позе, ожидая появления Ксении. Пришло время кое-что прояснить... Просто потому, что ему неожиданно пришло в голову, что он ничего не знает о её жизни. В смысле, личной. И пока непонятно, кого именно он шуганул сегодня. А может это её любовник? Ведь может у неё быть любовник? Призадумался и ответственно решил — может. Может быть любовник, просто мужчина в её жизни, жених, в конце концов. И то, что Ванька его не любит... это ведь не факт. Да, со стороны Илье показалось, что этот парень разговаривал с ней грубо, но чего между людьми не бывает? Ведь по всему было понятно, что она его появлению не обрадовалась. Он им помешал.
А если причина её нежелания общаться с ним помимо работы именно в этом? Поэтому и Ваньку уберегает. Потому что видит, что ребёнок привязывается не к тому, к кому надо.
Эти мысли сильно разозлили. Илья пока Ксению ждал, столько всего надумал — и обвинений, и оправданий, что когда она, наконец, появилась, он был уже прилично на взводе и сразу уставился на неё обвиняюще, ничего не мог с собой поделать. Ксения, наверное, почувствовала его настроение, потому что замялась в дверях и глянула исподлобья.
— Я думала, вы уже ушли.
— Не попрощавшись? Как можно?
Она ещё больше насторожилась. Взгляд острый, как бритва, обжёг Илью, но лишь раззадорил.
