Квантунская рапсодия - 2

Красавец "Карл Винсон" вез в страну Восходящего солнца мостовые части, стальные валы и прочие материалы двойного назначения. Капитан парохода начал яростно наседать на лейтенанта Васильковского с типичной нахрапистостью янки, доказывая неправоту его действий. Видя звездно-полосатый флаг и выслушав доклад лейтенанта капитан "Лены" Берлинский стал колебаться в принятии окончательного решения.

— Черт его знает, что с этим американцем делать, Владимир Иванович. Потопишь, а потом сам рад не будешь — смущено вопрошал Берлинский Семенова.

— Как, что делать? Груз явно контрабандный значит топить — решительно ответил Семенов и участь "Карла Винсона" была решена.

Повторную нерешительность командир крейсера проявил при осмотре парохода "Скотин". Он шел в Японию с небольшим грузом леса и продовольствия. Все документы были оформлены должным образом, и по большому счету можно было не придраться, однако Семенов настоял на его уничтожении.

— Но ведь на нем только продовольствие и только — пытался протестовать капитан Берлинский, тыча пальцем в изъятые у капитана документы.

— На войне продовольствие тоже оружии, а в борьбе с таким врагом как Япония, мы не должны давать ему ни единой поблажки. К тому же, уничтожая вот такие пароходы у берегов противника, мы посеем панику и страх в сердцах его потенциальных союзников британцев и американцев — ответил Семенов, не взглянув в протянутые ему документы.

— Ну как же так, Владимир Иванович, взять и потопить с таким то грузом? — продолжал недоумевать командир "Лены".

Вы конечно можете не топить пароход, Александр Янович, приказать вам я не имею права. Однако предупреждаю, что после прибытия во Владивосток, мною будет подан рапорт адмиралу на ваши действия — честно предупредил своего собеседника Семенов и тот сник.

— Бог вам судья — вяло махнул ему рукой Берлинский и после короткого раздумья приказал подготовить пароход к уничтожению.

После этого разговора в отношениях между двумя офицерами возникло охлаждение, но случай с пароходом "Талботом" примирил их.

Завидев идущую ему наперерез "Лену", британец попытался избежать встречи с крейсером, но это ему не удалось. Трюм парохода был загружен по самую ватерлинию и, не сумев оторваться от "Лены" был вынужден лечь в дрейф по её требованию.

Ещё стоя на мостике, Семенов почувствовал нехорошее предчувствие и предложил капитану Берлинскому дать предупредительный выстрел из носового орудия. Тот сразу насупился, но все-таки последовал полученному совету и отдал команду. Однако когда пароход лег в дрейф и стал ждать прибытия призовой команды, Александр Янович демонстративно покинул капитанский мост, как бы заранее предоставляя Семенову право лично решать судьбу остановленного парохода.

Все было как обычно, но когда шлюпка под командованием лейтенанта Терентьева отошла от борта "Лены", на британском пароходе, что-то произошло. "Талбот" вдруг перестал дрейфовать, развернулся в сторону русского крейсера и двинулся на него с явным намерением произвести таран.

В первую минуту никто не понял, что произошло, а когда намерения капитана британца стали ясны все всполошились. Орудийные расчеты в ожидании приказа выжидательно смотрели на капитанский мостик, но капитана Берлинского там не было. Боцман бросился искать командира, а расстояние между кораблями неумолимо сокращалось. Нужно было принимать решение и, плюнув на субординацию и прочие морские правила, Семенов вступил в командование.

— Носовые! Приготовиться к открытию огня по пароходу! — грозно рыкнул он прислуге, и та с радостью бросилась выполнять его приказ. Отдавая этот приказ, Владимир Иванович очень надеялся, что вид нацеленных орудий приведет в чувство британцев, но этого не произошло. "Тальбот" как шел, так и продолжал идти на сближение с "Леной" желая выяснить, чей борт крепче.

Не желая доводить дело до крайности, Семенов отдал приказ на открытие огня и тут его ждал неприятный сюрприз. Часть выпущенных по пароходу снарядов не успели разорваться внутри него и, пробив оба его борта, упали в море, где и благополучно взорвались. Те же, что все-таки взорвались не вызвали на нем существенных разрушений или пожаров.

Словно какая-то волшебная сила защищала "Талбот", уверенно сокращавшего между собой и "Леной". Не желая вникать в сущность возникшего феномена, Семенов приказал вести беглый огонь и это, в конце концов, спасло крейсер. После четвертого или пятого выстрела, в районе кормы левого борта, что-то громко ухнуло и, получив огромную пробоину, пароход стал стремительно оседать на поврежденный борт.

Когда испуганный Александр Янович поднялся на капитанский мостик, все было кончено. "Талбот" уже лежал на боку, выставив на всеобщее обозрение часть давно нечищеного днища, поросшего водорослями и ракушками.

В сложившейся ситуации Семенов мог отстранить Берлинского от командования кораблем, но не стал этого делать. Владимир Иванович только ограничился уточнением, что на борту погибшего парохода видимо была большая партия либо пороха, либо снарядов.

Четвертый корабль под названием "Сент-Джорджий" угодивший в сети русского вспомогательного крейсера шел из Сан-Франциско и был самым ценным призом этого похода. В его трюме находилось сто двадцать девять орудия, предназначенные для японской армии. Капитан парохода Буль Стетхен даже не пытался объяснить наличие на борту военного имущества. Он вместе с командой покорно перешел на "Лену", но в глазах пойманного за руку бритта стояли слезы, когда его корабль расстреляли из орудий.

Появление русских крейсеров на торговых путях Японии вызвало панику на биржах Токио, Лондона и Нью-Йорка. Судоходные компании Европы и Америки резко сократили число рейсов своих пароходов в Японию или вовсе прекратили их из-за страха перед встречей с русскими крейсерами, которые мерещились капитанам контрабандистам в каждом дымке на горизонте.

Лондонские страховые общества отказались страховать суда, идущие в Японию, считая сделки подобного рода откровенно для себя убыточными. Очень сильно от действия владивостокского отряда пострадали американские компании торгующие хлопком. Ввоз этого важного в войне товара сократился сразу на 80%, что обернулось огромным убытком для янки.

Также понесли потери компании, торгующие всем необходимым для прокладки железнодорожных путей. До появления русских крейсеров на просторах Тихого океана японцы были готовы закупить большую партию шпал, рельсов, паровозов и прочие железнодорожные атрибуты, но теперь вопрос повис в воздухе.

Звон по обе стороны океана стоял сильный и если американцы считали свои убытки, то японцы переживали падение престижа японского оружия. Теперь прибрежные районы Японии захлестнула паника сходная по своей силе с той, что обрушилась на Порт-Артур в январе, после нападения японских кораблей на эскадру Старка.

В каждом силуэте, в каждой тени внезапно мелькнувшей вдоль восточного побережья, японцам чудились либо корабли с русским десантом на борту, либо миноносцы, безнаказанно ставящие мины. Ажиотаж населения страны был так высок, что если бы не боевые ранения адмиралов Того и Камимуры им бы наверняка пришлось бы просить разрешение императора совершить харакири, во искупления случившихся неудач.

Имя императора и его воля в Японии всегда была священна. Его желанию были послушны всё и вся, и этот фактор помог империи превозмочь обрушившиеся на неё трудности в войне с "белыми дьяволами". Император обратился к своим подданным не судить поспешно деяния его славных моряков.

— Временные неудачи бывают у всех кто занят делом. Главное суметь их понять и исправить, а не сидеть и причитать как женщина от того, что они случились — изрек император и народ покорно согласился с его словами. Командующему Соединенным флотом было дано время на исправление ошибок. Его было немного и потому адмиралу предстояло спешить.

Глава XIII. Большие перемены в Большой игре.

Склянки на "Цесаревиче" отбили только восемь часов утра, а адмирал Макаров уже с головой ушел в работу. Сидя за широким столом адмиральской каюты, он внимательно читал последние сообщения, поступившие в его штаб и время от времени делал небольшие пометки в своем большом рабочем блокноте.

Адмирал всегда не любил хвастать, искренне считая, что подобная черта только вредит делу, но без ложной скромности можно было сказать — его дела шли хорошо.

Хорошо не только от того, что рейд крейсеров к берегам Японии в основном оправдал возложенные на него ожидания. Что крейсерская война против торговых кораблей, снабжающих Японию стратегически важными товарами, успешно набирала свои обороты. После похода "Лены", в дело вступили вспомогательные крейсера артурской эскадры. Воспользовавшись, что японцы ослабили наблюдение за портом, из него под покровом ночи ушли "Ангара", "Забияка", "Джигит" и "Разбойник".

Вчерашние парусно-винтовые клипера, а ныне крейсера 2 ранга, под общим командованием капитана 2 ранга Лебедева ушли далеко на юг, держа курс сначала на Шанхай и далее к Гуанчжоу и Сайгону. По распоряжению адмирала Макарова они должны были взять под свой контроль морские просторы южнее Формозы.

Несколько иным было задание у "Ангары" и её нового командира капитана 1 ранга Эссена. Ему в качестве театра боевых действий было определено Желтое море, в акватории которого он успел отметиться удачным дебютом. Разминувшись с кораблями эскадр адмирала Дева и младшего Того, он подошел к Чемульпо, где атаковал транспорт с солдатами на борту.

Увидев белое полотнище с восходящим солнцем, Эссен без раздумья атаковал пароход "Синдзу-Мара" перевозившего два батальона солдат и несколько артиллерийских полевых батарей. Имея на вооружении новые шестидюймовые орудий, установленных на крейсере по приказу Эссена, "Ангара" успешно атаковала вражеский пароход и пустила его на дно вместе со всем экипажем и снаряжением.

Также успешны были действия Владивостокской эскадры, отразившие атаку японских кораблей. Минные заграждения и дежурные крейсера на подходе к Босфору не позволили врагу повторить артурский сценарий, да и силы пришедшие громить Владивосток были несоизмеримы с теми, что были у японцев в начале войны.

В набег на столицу русского Приморья были отправлены броненосец "Сикисима", "Асахи" и пять броненосных крейсеров с двумя отрядами миноносцев.

Идя в поход на Владивосток, японцы изрядно опасались, что пойдя по шерсть вернуться стрижеными, но этого не случилось. Макаров не принял брошенный адмирала Урио вызов, хотя корабли стояли под парами и были готовы выйти в море в случаи необходимости. Все противостояние враждующих сторон ограничилось артиллерийской дуэлью, в которой каждая из них имела свой успех.

Ожидая неприятеля Макаров, удачно использовал артурский опыт борьбы с кораблями противника. Он заблаговременно наладил телефонную связь с батареями на полуострове Басаргина и на острове Русским, что прикрывали вход в Босфор с кораблями эскадры. Поэтому, когда японцы принялись привычно обстреливать перекидным огнем бухту Золотого Рога, они быстро получили сильный отпор.

Благодаря сигнальщикам наблюдательных постов броненосцы эскадры действовали весьма успешно. Наблюдатели зафиксировали по одному прямому попаданию в "Асахи" и "Сикисиму", а также под накрытие попали крейсера "Ниссин" и "Асама". Этого было достаточно для того, чтобы японцы почувствовали себя неуютно и прервали огневой контакт с русскими броненосцами. По приказу Урио они от Босфора и сначала забросали снарядами береговых батареи, находясь в мертвой зоне действия их орудий, а потом, не дожидаясь получения сдачи, ушли в море.

В результате обстрела с японских кораблей батареи форта Суворова и Леневича, а также полуострова Басаргина поучили незначительные повреждения и потери в живой силе. Погибло восемь и ранено двенадцать человек. Что касается кораблей эскадры, то из всех выпущенных врагом снарядов только один попал в борт "Победы" не причинив броненосцу серьезных повреждений, а также взорвался у самого борта "Паллады" отчего у крейсера возникла течь.

Перевес в этой дуэли был явно на стороне русских, но японцы отыгрались при постановке мин. Воспользовавшись бездействием кораблей эскадры, вражеские миноносцы закидали мина подходы к Владивостоку. На одной из них на следующий день подорвался крейсер "Громобой" несмотря на то, что сразу после ухода кораблей противника, адмирал приказал произвести траление.

Новое боевое столкновение принесло обеим сторонам определенные дивиденды. Если совершив набег на Владивосток, японцы смогли, хоть как-то вернуть себе лицо как внутри страны, так и перед своими заокеанскими союзниками, то у Макарова была иная выгода. Рисуя перед Адмиралтейством, наместником и государем императором слабость кораблей тихоокеанской эскадры, он требовал немедленной отправки эскадры адмирала Рожественского.

По своей сути, в этом не было ничего нового и даже, находясь в статусе национального героя и временного фаворита государя императора, Макаров не мог рассчитывать на положительный результат раньше сентября-октября месяца и адмирал пошел иным путем.

Сознательно сгустив туман над положением эскадры, и максимально обострив обстановку, он сделал неожиданный для своих оппонентов в лице Авелана и компании шаг. Вместо того чтобы привычно пугать их возможной отставкой, Макаров сделал им компромиссное предложение позволяющее и честь соблюсти, и капитал приобрести.

Адмирал перестал настаивать на отправке всех броненосцев находящихся на Балтике. В своей телеграмме отправленной Авелану и наместнику он говорил, что при нынешнем положении эскадры можно было ограничиться отправкой только четырех броненосцев и трех крейсеров, но отправкой немедленной, до конца июля.

В сокращенном составе 2-й тихоокеанской эскадры адмирал видел броненосцы "Бородино", "Суворова", "Александра III" и "Ослябя", а также крейсера "Аврора", "Светлана" и вспомогательный крейсер "Алмаз". Указанные Макаровым корабли были новыми, имели полностью укомплектованный экипаж и благодаря своим скоростным характеристикам могли совершить до конца года переход из Балтики во Владивосток. Все остальное, в лице старых и новых броненосцев, а также броненосных и бронепалубных крейсеров Степан Осипович был согласен получить позже, когда все будет готово.

Сделав этот ход, адмирал замер в ожидании исхода дела. Возможно, что морской министр и светлые головы Адмиралтейства смогли найти контраргументы предложению Макарова, но тот подстраховался и направил копию телеграммы государю. Николай счел предложение адмирала вполне разумным.

— Если Макаров согласен взять готовую часть кораблей, почему нельзя пойти ему навстречу? — спросил самодержец у Авелана по телефону из Петергофа. Хозяин земли Русской находился в превосходнейшем настроении, императрица несколько раньше ожидаемого срока разрешилась от бремени, подарив Николаю долгожданного наследника — Алексея.

— В чем дело? Что мешает поступить, так как предлагает Макаров? Насколько мне помниться весь вопрос был в броненосцах "Орел" и "Слава" и крейсерах "Олег" и "Жемчуг", а также в некомплекте экипажа ряда кораблей? — забросал император, вопросами министра, заглядывая в текст телеграммы полученной от Макарова.