— Пей, говорю. Заболеть хочешь? — помолчал и добавил: — Выпей и я уйду.
Она повернула голову, убрала мокрые пряди с лица, потом взяла у Андрея бокал и выпила. Залпом. Жданов удивлённо приподнял одну бровь, но ничего не сказал. Катя вернула Андрею пустой стакан.
Жданов не удержался и многозначительно хмыкнул.
— Молодец. Халат на вешалке.
Он, наконец, убрался из ванной и Катя расслабилась. Опустила руки, минуту посидела с закрытыми глазами, а потом умылась горячей водой. Дрожь, которая била её уже давно, постепенно проходила и тело согревалось. Вытянула ноги и включила воду. Алкоголь, выпитый в невероятном для неё количестве, уже давал о себе знать, в голове всё кружилось, щёки загорелись, и спустя пару минут стало нестерпимо жарко. Пушкарёва пошевелила пальчиками ног и понаблюдала за этим действом с неожиданно проснувшимся любопытством, затем вытянула руки и полюбовалась на синяки на предплечьях. Кто бы мог подумать, что с ней такое может произойти...
Икнула и испуганно зажала рот рукой.
А этот тоже хорош... Напоил, раздел, а теперь гремит чем-то на кухне, видимо, собирается себя кормить. Проголодался он... Такое ощущение, что ему не впервой подбирать на улице бьющихся в истерике женщин. Слишком спокоен.
— Опасный тип... опасный, — пробормотала она.
Катя снова умылась, потёрла глаза, а когда их открыла, видеть стала ещё хуже. Вспомнила про потерянные очки и снова разревелась.
Её Денис бросил. У него другая, Яна Прохорова, до которой Кате, как до Луны, никогда и ни за что не дотянуться. Потому что Янка замечательная и красивая, умница... у неё квартира, машина и счёт в банке. Всё, о чём Старков мечтает.
Андрей прошёл мимо двери ванной, Катя слышала его шаги и, позабыв о Денисе, стала думать о соседе. Как её угораздило на него наткнуться? Вспомнила, как он на неё смотрел, когда увидел разорванную одежду, с ужасом во взгляде, а потом раздевал и сидел рядом, а она закрывалась руками и краснела.
Жутко стыдно.
Интересно, который час? Родители, наверняка, волнуются.
Мысли о родителях заставили приуныть. Сейчас появиться им на глаза самое время — в порванной одежде, пьяной и раскрасневшейся после горячей ванны. У отца будет инфаркт, на этот раз точно.
Даже застонала в голос.
В дверь коротко постучали, Катя испуганно встрепенулась, снова подтянула колени к груди и с тревогой на дверь уставилась. Но та не открылась, только сосед подал голос:
— Катя, ты там не утонула?
— Нет, — пискнула она. Точнее, хотела пискнуть, а получилось хрипло и чуть ли не басом. Кажется, ангина ей обеспечена.
— Тебе помочь?
— Нет... Нет, не надо! Я сама, — выкрикнула она испуганно.
— Ну, хорошо.
Чтобы выбраться из ванны, потребовалось немало усилий. Катю мотало из стороны в сторону, она ухватилась за бортик ванной, поднялась и несколько секунд стояла, боясь пошевелиться и держась за стену. Мало ей было подгибающихся от слабости ног, так теперь ещё и напилась. Алкоголь притуплял чувства и мешал мыслительному процессу. Ох, как мешал.
Обтёрлась полотенцем, завернулась в мужской халат, который пах знакомым уже одеколоном, и подошла к зеркалу. Пришлось прищуриться, чтобы как следует разглядеть своё отражение. Ничего хорошего она не увидела — красная, распухшая от слёз физиономия. Только расстроилась сильнее.
Увидев её на пороге кухни, Жданов присвистнул.
— Ничего себе. Кажется, с виски мы переборщили.
Необходимо было отлепиться от косяка, гордо вскинуть голову и прошествовать к кухонному столу. Не качаясь, сделать несколько шагов, сесть на стул и что-нибудь сказать, желательно, без запинки. В уме Катя запросто нарисовала себе план действий, вот только тело подчиняться отказывалось, и она так и стояла у косяка и чувствовала себя несчастной. По причине своей сиюминутной беспомощности и наверняка глупого вида, а не потому что... не потому, что её сегодня кто-то бросил, а потом ударил, и вдобавок ко всем неприятностям она потеряла очки. А очки это важно, с самого детства — важно! Что она видит без очков? Цветную пелену перед глазами и всё...И, кажется, начинает болеть горло.
Андрей минуту наблюдал за тем, как она хмурится, потом досадливо морщится, но от косяка не отлепляется. Подошёл, взял под локоток и сопроводил до стола. Катя опустилась на стул и с облегчением вздохнула.
— Тебе лучше?
Она кивнула.
Андрей сходил в комнату и принёс носки, которые приготовил заранее.
— Надень, опять замёрзнешь.
Носки больше напоминали гольфы. Катя разглядывала свои ноги в мужских носках, пятка находилась где-то выше щиколотки, зато ногам сразу стало тепло.
— Ты есть хочешь? — спросил Андрей, наблюдая за ней.
— Мне нужно позвонить домой, — опомнилась она.
— Звони, — согласился Жданов.
— Я не могу, я же... пьяная, — сообщила она таинственным шёпотом.
Андрей обернулся от плиты и внимательно на девушку посмотрел. Одно хорошо — истерика прошла. Но пьяная Катя Пушкарёва — это было нечто.
— Папа заметит, обязательно. И что тогда будет?
— Что?
Она низко опустила голову и сказала:
— Три... а может и пять нарядов вне очереди.
Жданов хохотнул, правда, невесело.
Разговоры о еде Катерина игнорировала, словно не слышала, но когда он поставил перед ней тарелку с бутербродами, взяла один и начала жевать. Андрей сел напротив, посмотрел на девушку, с каким равнодушным видом она жуёт и ему очень захотелось выпить. Весь вечер кувырком пошёл, и вместо того, чтобы лелеять собственную боль и обиду, успокаивает соседскую девчонку, у которой непонятно что случилось.
Жданов налил себе виски, прямо в чашку, не обнаружив поблизости стакана, но прежде чем выпить, решительно поинтересовался:
— Катя, что у тебя произошло?
Она замерла и посмотрела вроде бы удивлённо. А потом вспыхнула, взгляд стал перепуганным и губы снова задрожали. Жданов про себя чертыхнулся, но повторил:
— Катя...
Она продолжала молчать, только губы нервно кусала и смотрела в стол. Андрей отвёл от Кати глаза, выпил и поморщился.
— Катя, — в третий раз начал, немного хрипло, но зато осторожно подбирая слова, — ты понимаешь, что... нужно сообщить в милицию?
Пушкарёва нервно кусала губу, снова откусила от бутерброда, а головой отрицательно помотала.
— Ты расскажешь мне, что случилось?
Снова головой помотала.
— Катерина...
— А можно мне ещё? — вдруг подала она голос.
— Что? — не понял Андрей.
Катя кивнула на бутылку.
Андрей хотел запретить, а потом себя одёрнул. С какой стати он что-то ей запрещать будет? Взрослая девушка, она вполне может решить, что ей делать. Хочет пить — пусть пьёт. Непонятно почему он относится к ней, как к ребёнку. Наверное, у её родителей этого нахватался.
Преодолев внутреннее сопротивление, взял бутылку и налил Кате немного виски, так же в чашку. После секундного колебания, она выпила и зажмурилась. Жданов невольно улыбнулся, наблюдая за ней, а потом подлил себе.
— Тяжёлый день, да?
Катя кивнула.
— Очень.
Некоторое время она ещё помнила о том, что нужно позвонить родителям, что-то сказать, успокоить, предупредить... Помнила, но недолго. После второй порции виски, сидеть на чужой кухне в компании практически незнакомого человека показалось очень приятным. Было тепло, уютно, бутерброд оказался большой, Катя никак не могла его доесть. Андрей тоже заметно захмелел и над Пушкарёвой с её бутербродом посмеивался. Больше её ни о чём не спрашивал, а Катя неожиданно сама начала рассказывать. Сначала об институте, потом о Денисе, а когда они со Ждановым перебрались в комнату на диван, не забыв прихватить с собой бутылку, и о случившемся заговорила, причём Андрей из неё подробности не тянул, они сами собой посыпались.
— Я так старалась быть обычной, такой, как все, чтобы ему нравиться, а он... а ему всё равно.
— Идиот, — уверенно заявил Андрей, прихлёбывая из бокала.
Катя поджала под себя ноги и покачала головой.
— Не-ет, он не идиот. Какой же он идиот? Он же понимает, какая она!..
— Кто? — не сообразил Андрей сразу.
— Яна! Знаешь, какая она? Красивая, шикарная и папа у неё...
— У тебя тоже папа. Ого-го, какой папа. — Андрей рассмеялся и продемонстрировал Катерине кулак. — Кремень.
Пушкарёва удручённо кивнула.
— Да... папа у меня... что надо. Иногда мне очень хочется, чтобы у меня был брат... или сестра. Чтобы маме с папой было на кого отвлекаться.
— Ты вся их надежда.
— Да уж. — Катя сунула в рот крупную виноградину и отхлебнула виски.
— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он вдруг, видя, как она щурится. — Ты плохо видишь?
Она расстроилась.
— А я очки потеряла... Так жалко, они новые совсем были, и так мне нравились.
Андрей развернулся к ней лицом, поджал под себя одну ногу, и полюбопытствовал:
— И меня не видишь?
— Смутно. Курица слепая, — сказала она и пьяно рассмеялась.
— Какая ты курица? А если бы я тебя не нашёл, ты так бы и сидела там, на морозе?
Она пожала плечами и стянула на груди полы халата.
— К Кольке бы пошла, когда совсем бы замёрзла.
Жданов кивнул и усмехнулся.
— Когда бы у тебя нос совсем отмёрз и отвалился. А домой?
Катя отвела глаза.
— Как я могла домой в таком виде пойти? Родители бы не пережили.
— Кать... он тебя изнасиловал?
Она не знала, куда деть глаза. Щёки раскраснелись, вцепилась в стакан и поднесла его к губам. Правда, не сразу сделала глоток. Покачала головой. А Андрей вздохнул с облегчением. Катя отвернулась, пристроила локоть на спинке дивана и уткнулась в него носом. Жданов не удержался и погладил её по волосам.
— Не реви. Всё не так уж плохо, ведь правда?
Она кивнула. Рукавом халата вытерла слёзы, всхлипнула, а на Андрея глянула с бравой улыбкой.
— Я его книгой так сильно приложила! А потом ещё раз, губу ему разбила. — Взмахнула рукой. — Сама от себя не ожидала!
Жданов рассмеялся.
— Молодец. А кровь откуда? Я видел.
— Так это его! Я его сильно... прямо книгой... — Перестала улыбаться и вытерла слёзы. — За что он со мной так? — пробормотала она едва слышно.
А почему мы все так поступаем? Друг с другом?
Андрей протянул руку и погладил девушку по вздрагивающему плечу.
— А моя невеста сегодня замуж вышла, — сказал он и сам удивился. А Катя перестала всхлипывать, подняла голову и посмотрела ошарашено. Поморгала, вытерла слёзы и близоруко прищурилась.
— Как это? — спросила она.
Жданов пожал плечами.
— Очень просто. Взяла и вышла. А я на свадьбу ходил, — вроде как похвастался он.
Катя приоткрыла рот, размышляя.
— И как?
— Да никак. Свадьба, как свадьба.
— А как же она вышла... раз твоя невеста?
— Она меня бросила.
Пушкарёва растерянно моргнула раз, другой, а потом фыркнула от смеха.
— Ты врёшь!
— Почему это?
— Как тебя бросить можно? Ты вон какой!..
— Какой? Обыкновенный. Ты меня не знаешь, может у меня характер плохой?
— Да какой у тебя характер? Вот у папы характер!
Жданов спорить не стал, но добавил:
— Зато у меня куча других недостатков.
— Вот и у меня... недостатки эти, — расстроилась она. — А разве может быть человек без недостатков?
— Вот точно! Не может, — закивал Андрей, соглашаясь.
— Главное, нужно с ними бороться. Я ведь права?
Андрей снова кивнул и поискал глазами бутылку. Она нашлась на журнальном столике и пустая. Пришлось вставать и отправляться на поиски другой. Он вышел из комнаты, а Катя развернулась на диване и продолжила громче и убеждённее.
— Вот я и решила — с завтрашнего дня новая жизнь! У меня всё по-другому будет! Я же взрослая, уже давно взрослая, а они... опекают меня, как маленькую!
— Правильно. Только на завтрашний день я бы не особо рассчитывал.
— Почему? Я решила...
— Завтра нам будет плохо. А когда утром плохо... не очень хочется начинать новую жизнь, поверь мне.
— Плохо? — Катя снова развернулась и рухнула на диван. — Ты хочешь сказать, что у меня будет похмелье? Самое настоящее?
— Не у тебя, а у нас.
— Это не так уж плохо... страдать за компанию не так обидно.
Никогда раньше ему не приходилось напиваться в компании молоденькой девушки. В смысле, в компании девушки приходилось, а вот именно напиваться, при этом жалуясь друг другу на судьбу-злодейку — впервые. Дошло до того, что Андрей вознамерился спеть ей песню, которую когда-то сочинил для Киры, долго искал в спальне гитару, пока в замутнённом алкоголем сознании не появилась мысль о том, что гитара осталась дома. Дома, а не здесь. Это не дом — это временное пристанище.
Когда вернулся в комнату, Катя уже спала, пристроив голову на сгибе локтя. За неспетую песню стало обидно, потому что Жданов на самом деле ею гордился.
Вот так этот ужасный день закончился. Не так уж плохо, надо сказать.
Разбудил его на следующее утро требовательный звонок в дверь. Кто-то давил и давил кнопку звонка и противная трель впивалась в мозг и отдавалась острой болью в висках. Андрей застонал и перевернулся на бок. Положил на лоб горячую ладонь. На пару секунд воцарилась блаженная тишина, а потом снова тишину квартиры разорвал звонок.
Глубокий вдох и вот Жданов уже принял вертикальное положение, спустил ноги на пол и покачнулся.
— Убью, — пробормотал он непослушными губами.
Натыкаясь на мебель и дверные косяки, пытаясь продрать глаза и поправляя сползающие джинсы, добрался до прихожей. Там звонок просто бесчинствовал, невозможно было терпеть. Хлопнул себя по щекам, потёр глаза и, наконец, открыл дверь. И повалился на стену, не удержавшись на ногах, когда в квартиру вломился полковник. А Пушкарёв вбежал в квартиру, оглянулся на Андрея и нахмурился, разглядывая соседа в столь непрезентабельном виде. А потом рыкнул, доводя своим криком Жданова до отчаяния.
— Спишь?!
Андрей вяло подтвердил, что спит. По крайней мере, пытается.
— У меня дочь пропала! — возвестил Валерий Сергеевич и воинственно взмахнул руками.
Андрей посмотрел на вешалку с одеждой, не совсем понимая, что его в ней так смущает. И переспросил у полковника:
— Как пропала?
— А вот так! Ночевать не пришла! Паразитка такая... Лена в милицию звонила, а они знаешь, что говорят? Заявление только через трое суток принимают! Это где слыхано такое? Да за трое суток человек на другом конце света оказаться может! А они, разгильдяи, у себя под носом ничего найти не могут! Какой уж тут край?..
Жданов выдохнул в сторону, чтобы не дышать на Пушкарёва перегаром, и попытался удержать какую-то важную мысль, которая всерьёз смущала, посмотрел в сторону спальни, потом снова на вешалку. Что же в ней не так-то?
— Я чего пришёл-то, ты мне машину дашь? Моя не заводится, как назло. Поеду искать её! Ну, найду... мало ей не покажется!
— А где искать-то? Вы знаете?
— Я найду, ты не сомневайся, — заверил его полковник. — Я этого выверта с собой прихвачу, а то он, видите ли, не знает, где она может быть! Ещё врёт мне!
