1.Джеронимо! Кн.1 Война

— Черт косорукий! Чтоб тебя...! — выругался на наводчика один из парашютистов. И выпустил длинную очередь вверх, вдоль лестницы. Диверсант прекратил стрельбу, укрывшись от пуль за стенкой.

Второй раз громко щелкнула пружина гранатомета ПИАТ. На этот раз прицел был точен. Граната, проломив дверь, взорвалась.

Том и его напарник, сержант Эткин, поливая перед собой лестницу очередями, бросились верх. Длинный, самый длинный на памяти Толика и Тома забег по лестнице вверх закончился в разгромленной спальне. Куда, перед тем как войти, Толик, по старой афганской привычке, бросил гранату. Правда, на это раз не выдернув кольцо. И оказался прав. Из-за кровати подскочил, поняв, что взрыва не будет, окровавленный, но боеспособный человек в американской форме. Но, увидев два ствола, сумрачно смотревших в его сторону, и готовых выплюнуть смертоносные очереди, бросил пистолет и медленно поднял руки вверх.

А дальше уже вступил в дело Кошен...

В рев моторов вплелись знакомые звуки стрельбы зенитной артиллерии. Почти мгновенно затихли, словно заглушенные ударом гигантской пуховой подушки. Томпсон выглянул в проем. Проследил, как набирает высоту четверка освободившихся от бомбового груза 'Тандерболтов' и перевел взгляд на землю. Вместо однообразной серовато-стальной водной поверхности самолеты теперь пролетали над территорией Голландии. Он любовался похожими друг на друга каналами, зелеными полями и фруктовыми садами. Среди всего этого великолепия виднелись группы домиков с веселенькими красными крышами, выглядевших с высоты игрушечными. Некоторое время Томпсон выглядывал в проем, пытаясь сориентироваться. Но понял только, что это точно Голландия, причем пока где-то далеко от зоны высадки. Однообразие полета лишь изредка нарушалось отдельными вспышками выстрелов зенитных орудий. На каждую такую попытку обстрела весьма агрессивно реагировали сопровождавшие армаду 'дугласов' истребители-бомбардировщики. На обнаруживших свои позиции немецких артиллеристов с неба обрушивался град ракет и крупнокалиберных пуль. Весьма опасный для жизни и здоровья, надо заметить. Впрочем, Тому наблюдать за этим быстро надоело, и он опять погрузился в воспоминания.

После поимки диверсионной группы им дали пару суток на отдых, а затем вернули в родную 'Всеамериканскую '.Том перед убытием неплохо посидел в местном бистро с майором и капитаном. Оба контрразведчика в два голоса хвалили его и обещали походатайствовать о переводе в контрразведку. Правда, сам Том особого энтузиазма не испытывал, учитывая обычную рознь между любыми спецслужбами и строевиками, плюс отсутствие у него высокопоставленных знакомств. В общем, расстались друзьями, но без особых надежд на новую совместную службу. По крайней мере со стороны Томпсона было так. А потом была Британия. 'Старая, добрая' провинциальная Англия. Правда, Том увидел только старость и провинциальность. И еще — тяжелую военную жизнь. Конечно, в СССР этого времени жизнь наверняка была намного тяжелее. Но и англичанам от войны досталось. Привыкшие к более-менее зажиточной жизни островитяне теперь получали по продуктовым карточкам в неделю 170 граммов мяса, в полтора раза меньше сыра и масла, одно куриное яйцо. Пожалуй, даже в будущей России 90-х народ питался немногим лучше... Везде встречались разрушенные немецкими бомбежками дома. Девушки, работавшие на фермах в Женской Земельной Армии, для 'выхода в свет' рисовали себе смесью акварельных красок чулки прямо на голых ногах, стрелки на которых наносили карандашом для подведения бровей.

Восемьдесят вторую разместили в районе города Грантем, неподалеку от аэродромов с транспортниками. Поэтому в 'день начала' ни сборы, ни доставка до летных полей, на которых стояли готовые к рейсу 'Скайрейны' много времени не заняли. И вот теперь они летят, а Том старается думать о чем угодно, но только не о будущих боевых действиях и о готовых атаковать их прямо во время высадки эсэсовцах...

Опять раздалась команда: 'Приготовиться!'. И снова прыжок в бездну, уже привычные ожидание раскрытия основного парашюта. Мысленно считая тысячи, Том ждал, готовясь раскрыть запасной парашют. Но снова привычно дернулся, раскрываясь и принимая на себя вес тела основной. Он повис в воздухе и наконец смог оглядеться вокруг. Небо в парашютах и сотни самолетов, проносящихся над землей, рассеивая, словно одуванчики под ветром, все новые и новые белые купола. Огня с земли или движения в зоне посадки Том не заметил. Однако где-то правее зоны высадки небу уже поднимался порядочный столб дыма, словно что-то горело. Сгруппировавшись, он приготовился к приземлению. Удар, довольно сильный, свалил его с ног! Купол, надувшись, тянул изо всех сил куда-то назад. Томпсон выхватил стропорез и наотмашь резанул по натянутым стропам. Раз, другой, третий... наконец-то он освободился, встал и чуть не упал снова. Резко дернуло в лодыжке. 'Перелом? Или потянул?' — мысль еще не успела оформиться до конца, когда он услышал невнятный крик. Забыв о боли, он снова вскочил, переводя в боевое положение карабин. И тут же успокоился, опуская ствол. Орал сержант Гомес, видимо воспитывая кого-то из новичков.

Том проковылял несколько шагов вперед, устроился на удобном, словно специально для него подготовленном пригорке. Задрал штанину, убедился, что нога не сломана. Достал бинт и крепко перетянул лодыжку. Встал, переступил пару раз с ноги на ногу. Больно, но терпимо... В этот момент к нему подбежали ротный сержант, посыльные и радист.

— Все в порядке, сэр! — доложил Гарри. — Все лейтенанты приземлились благополучно, десантники выдвигаются вперед по плану.

— Связи с батальоном пока нет, сэр, — доложил радист.

— Хорошо, — кивнул Том. — То есть конечно, плохо, что связи нет. Но что идем по плану, это неплохо.

— Не сглазьте, сэр, — пошутил Эткин.

— Постараюсь, — отшутился Том. — Что с поломавшимися при приземлении?

— Пока всего трое, капитан. Двое — с переломами ног, один — рука и нога. Санитар занялся, сэр. Но сведения не полные, — доложил сержант.

— Пошли одного узнать точнее, приказал Томпсон. — Пусть возвращается к вон той высоте. Там и ротный КП разместим.

— Есть, сэр! — сержант подозвал одного из присевших неподалеку от них посыльных. Пока шел инструктаж, Том, дав отмашку остальным посыльным, вместе с радистом неторопливо поковылял к облюбованной им возвышенности.

В то время, как Томпсон и его однополчане высаживались на землю и выдвигались вперед, их коллеги из пятьсот четвертого и пятьсот восьмого полков уже вовсю дрались с джерри. Которых, кстати, после учебы в Англии многие стали называть 'капустниками' ('краутами'), переняв это прозвище у томми. Гремели легкие пушки и гаубицы, стрекотали пулеметы, трещали пистолеты-пулеметы и щелкали винтовки, создавая почти музыкальный фон маршу парашютистов из пятьсот пятого. На намеченных Томом высотах рота задержалась недолго. Они только успели распаковать все оставшиеся контейнеры, немного отдохнуть и двинулись дальше, к видневшейся впереди дороге и небольшой деревушке, обозначенной на карте как Графвеген.

Здесь и настиг их приказ командира полка: 'Занять оборону и прочно обеспечить фланг дивизии'. Из этого же сообщения стало известно, что второй батальон полка сразу же после высадки захватил главную цель — Гроосбек. А на других направлениях идут серьезные бои и десантники пятьсот четвертого завязли на окраинах Неймегена. Немцы везде упорно сопротивляются и даже сумели подорвать три моста через канал Ваал-Маас, включая железнодорожный в зоне высадки пятьсот четвертого полка. То есть новости вполне подтверждали то, о чем говорил Том с контрразведчиками до этого — немцы не собирались драпать и сдаваться без боя. О чем он и проинструктировал собравших в одном из домиков лейтенантов. После чего отправил их копать вместе с подчиненными окопы отсюда и до ночи.

Ночь к удивлению Тома, прошла спокойно. На участке его роты, по крайней мере. Кое-где временами постреливали. А с рассветом, разбудив Тома, откуда-то с севера донеслись звуки артиллерийской канонады. Он вскочил, быстро, без помощи подскочившего солдата, умылся, нацепил амуницию и выскочил во двор, где начинался ход сообщения.

Едва Томпсон успел занять место в блиндаже, который за ночь оборудовали неподалеку от облюбованного им домика для командного пункта, как началось и на их участке. Воздух разодрали на части залпы орудий и летящие снаряды. Стреляли, похоже, всего лишь легкие полевые гаубицы. Но сегодня едва успевшему проснуться Тому казалось, что стреляет как минимум тяжелая корпусная артиллерия. Немцы стреляли, казалось, на пределе возможностей орудий. Сотни снарядов перепахивали окопы, разносили дома и валили заборы, срубали деревья. Во все стороны с визгом летели осколки и камни. Сверху рушилась земля, стенки наскоро сооруженного блиндажа ходили ходуном. Казалось, прошла вечность, но внезапно все стихло.

Том выглянул в полузасыпанную мусором бойницу. В бинокль хорошо различались выползающие из рощицы штурмовые орудия, а позади, поблескивая в лучах восходящего солнца касками, бежит пехота.

— К бою! — крикнул он связисту, и не дожидаясь, пока тот передаст его команду дальше, вновь вернулся к наблюдению за наступающими 'капустниками'.

'Пять самоходок и примерно две роты пехоты. Да, нам хватит по самые ушки... — подвел он мысленно итог. — Надо комбата вызывать и требовать огня'.

— Давай первого! — опустив бинокль, потребовал он у связиста.

— Первый на связи, — спокойный голос полковника отдался в голове злостью. Том крикнул в трубку так, что поморщился даже стоявший рядом радист. — Сэр, нас атакует не менее батальона при поддержке штурмовых орудий. Подкиньте согревающего!

— Понял, капитан. Огня нет, но вы держитесь. Через пятнадцать минут прилетят птички.

— Сэр, со всем уважением, пока они прилетят..., — договорить он не успел. Громыхнуло. За шиворот Томпсону посыпалась земля. Не успел он выругаться, как опять громыхнуло. Похоже, самоходки открыли огонь. Полковник что-то прокричал в трубку, но Том ничего не успел разобрать так как связь внезапно оборвалась.

— Что, черт побери...!? — злобно прокричал он связисту, одновременно стараясь не выпускать из виду атакующих немцев. И тут же грязно выругался. Один из расчетов 'базуки' не выдержал и выстрелил по самоходкам, закономерно промазав из-за большого расстояния.

— Что делают, сволочи, — забыв о связи, Том с отчаянием смотрел, как немцы неторопливо, словно на полигоне, расстреливают обнаружившие себя огнем расчеты базук и пулеметов. Несколько десятков разрывов, накрывших пехоту, заставили немцев залечь, но обстрела не остановили. А потом и американские минометы замолчали, а из тыла донеслись характерные звуки. Похоже, те же батареи, что подготавливали атаку джерри, сейчас обстреливали позиции минометчиков.

За спиной Тома раздался знакомый резкий скрип, слышный даже сквозь шум боя. Он обернулся и невольно улыбнулся, увидев тот самый ПИАТ. Который сержант должен был сдать на склад по окончании их миссии у контрразведчиков. А вместо этого сейчас как ни в чем не бывало взвел боевую пружину и зарядил кумулятивной гранатой.

Обстрел смолк и до Томпсона донесся шум моторов. Немцы все-таки двинулись вперед. Неровные цепи пехоты, поддержанные серыми угловатыми бронированными коробками. Уязвимые в отдельности и почти непобедимые вместе.

— Связь? — уточнил на всякий случай, не оборачиваясь, капитан.

— Нет связи, — печально ответил связист. Том, по-прежнему наблюдая за подбегающим уже к окопам немцам, снова лаконично спросил. — А рация?

— Осколок, — в той же манере ответил связист.

В этот момент немцы приблизились к траншеям на бросок гранаты. И окопы ожили, обрушив на атакующих шквал огня из всего, что еще могло стрелять. Вспыхнула одна из самоходок. Вторая, потеряв гусеницу, развернулась на месте, уставившись дулом в собственный тыл. Однако германская пехота тоже не терялась и кое-где в окопах рванули взрывы гранат. Казалось, еще немного и немцы ворвутся в окопы. Но тут внезапно застрочили несколько пулеметов третьего взвода, добавив плотности в поредевший было ливень пуль, летящий навстречу атакующим. Три оставшиеся самоходки начали отползать назад, пытаясь на ходу нащупать замаскированные пулеметные точки. Одновременно на позиции десантников вновь обрушились снаряды немецкой артиллерии. Грохот взрыва, сотрясшего землю, бросил Тома на колени. На плечи и голову обрушился водопад земли. Что-то с силой ударило по каске. В глазах потемнело. Томпсон упал, теряя сознание и чувствуя, как его давит тяжесть свалившейся земли и бревен. Перед тем, как его окончательно поглотила тьма до слуха Тома донесся слабый звук, напоминающий шум летящих на небольшой высоте самолетов.

И тут сверху на отходящую пехоту и коробочки немецких самоходок обрушилась шестерка истребителей-бомбардировщиков. Самолеты, зайдя вдоль траншей обороняющихся парашютистов обрушили на отступающих немцев пару двестидвадцатисемифунтовых бомб и две или три дюжины неуправляемых ракет. Бомбы рванули рядом с одной из самоходок, кажется повредив ее гусеницу. 'Артштурм' слегка дрогнул, развернулся боком и так застыл, некоторое время ковыряя и выбрасывая землю левой гусеницей и все глубже закапываясь катками с правой стороны. Пехота немцев тоже получила подарки в виде тяжелых пуль пятидесятого калибра, которые ей очень не понравились... Невероятно громко грохнуло...

Чьи-то руки подхватили тело Толика, потянули. Рванули... Чужие руки извлекли его из-под завала и аккуратно усадили, прислонив спиной к чему-то освежающе холодному. Все это происходило в тишине, да и глаза открыть сил не было. Но через несколько мгновений тишина в ушах сменилась гулом. Резко и неприятно заломило в затылке, заболела голова. Но зато глаза открылись сами собой и Толик увидел солдата в американской форме, с сумкой с красным крестом на боку и таким же — на каске. Он что-то говорил, но слова заглушал шум в ушах.

'Черт, что это такое? — удивленно спросил сам себя Толик. — Глюк от удара током?' — и тут на него опять навалилась тьма. Глаза закрылись сами собой. И опять — беспорядочно палили автоматы. Кидались в рукопашную те, кто добраться до атоматов не успел. И тени, тени, тени: мечутся и падают, падают и мечутся...

Когда Том очнулся, у него появилось ощущение, что все это он уже видел совсем недавно. Он лежал в палате на койке с металлическими спинками, украшенными никелированными шарами. Голова побаливала, но шума в ушах уже не было. Где-то играло радио и приятные женские голоса напевали песенку про джип и шестерых его пассажиров.

'Сестры Эндрюс, — всплыло в памяти. — А я похоже получил контузию'.

Появившийся в сопровождении санитара доктор Марк подтвердил диагноз, а после осмотра заявил, что еще пара дней и капитан может возвращаться в строй.

— Хотя я бы посоветовал полежать подольше, — заметил он.

— Вам лучше знать, доктор, — ответил Том. — А что у нас творится? — спросил он, заметив, что кроме музыки не слышно ни стрельбы, ни грохота моторов.

— Не беспокойтесь, капитан. Англичане наконец подошли, их танки рвутся к Арнему. Пятьсот пятый отражает вялые атаки на Гроосбек, а пятьсот четвертый очищает пригороды Неймегена, отлавливая расползающихся по щелям немцев.