Непрощенные...

— У тебя там танк? — рыжий явно глумился.

— Не. Танку там места нету.

На землю упала пара лаптей.

— Боты и... твои часы, жолнер.

Рыжий обхватил запястье, будто пытаясь оставить свой трофей.

Дедок ждал.

Сержант чертыхнулся и снял с запястья хронометр:

— Ладно. Снимайте сапоги, товарищ лейтенант!

Я колебался, надеясь отмудохать доморощенного коммерсанта, но рыжий снова подмигнул:

— Снимайте!

Ладно. Я стянул сапоги и бросил дедку. Тот протянул лапти.

— Тутока веревочки сзади. Завяжешь вкруг онучей!

Аллах, милостивый и милосердный! Счастье, что не видит родня!

Дед взглянул на сержанта, тот протянул часы.

— Ну! Где танк?

Старикашка ухмыльнулся:

— Ходьте. Тут недалёка.

* * *

Дедок не соврал. Через полчаса они были около заваленного ветками БТ-7. Танк спрятали недалеко от дороги. Выглядел он совершенно исправным: ни царапины, ни вмятины. Даже боекомплект оказался на месте, неполный, правда. Олег обследовал внутренности и вылез удивленный.

— Затвор не вынули, прицел цел. Почему бросили?

— Разреши, командир!

Коля заскочил внутрь, затарахтел стартером и выглянул из люка.

— Баки пустые, товарищ сержант!

Все ясно. Неведомые танкисты ехали, пока топливо не кончилось. Отогнали танк в лес, замаскировали, думая вернуться. Да только где его взять, бензин? Олег оглянулся. Дедок стоял на кромке леса, ухмыляясь.

— Иди-ка сюда, драгоценный!

Старичок осклабился беззубым ртом:

— Не... Я лепей тутай.

Олег пружинистым шагом двинулся нему. Дедок дернулся, но сообразил, что убежать не успеет. Остался стоять.

— Чаго?

— Отдавай сапоги! И часы! Мы так не договаривались! Без топлива танк — груда железа.

Дед заюлил:

— За бянзин разговору не было! Танк — вось ён. Усё чэсна.

Рыжий схватил деда за шиворот:

— Сапоги! Часы!

Селянин бросил мешок ему под ноги:

— Шукайте!

Подбежавший Коля взял мешок. К общему удивлению внутри ничего, кроме давешних тряпок, не было.

— Ах ты, фокусник! Куда вещи подевал?

Дед, все еще вися на руке сержанта, захихикал:

— Дык я ж не валенок дурны. Пакуль шли, схавау.

— Спрятал?

— Дык.

— Где?

— Не скажу!

Олег еще раз тряхнул крестьянина, но тот только насупился.

— Дай я его немного попытаю, — предложил Ильяс, плотоядно улыбаясь и берясь за штык. — Мал-мала резать буду.

Дедок закашлялся:

— А что, хлопцы, вам, мабуць, и бянзин трэба?

Глаза сержанта сузились:

— Вещай куркуль!

Дедок закрутился:

— Тут МТС недалека. Там бочки с бянзином, и сеялки, и трахтар!

— А немцы?

Селянин скуксился:

— Ну и немцев трохи. Вядома ж.

— Сколько?

— Ну так... Десяток, мабуць.

— Ах ты... Да я тебя...

Но что именно собирается сделать сержант с коммерсантом, лейтенант с мехводом не услышали. Кусты на краю поляны разошлись, в прогале появился ствол винтовки:

— Руки вверх!

Сержант отпустил дедка. Тот плюхнулся на колени и быстро-быстро, на четвереньках, заелозил в лес.

— Кто ты, добр человек? — поинтересовался сержант, поворачиваясь на звук.

— Руки!

Все замерли, послушно подняв руки.

Заросли раздвинулись, и на поляну вышло четверо красноармейцев. Замызганные, небритые, но с оружием: у двоих в руках — винтовки Мосина, у третьего — трофейный "Маузер", самый здоровый шел с пулеметом "МГ".

— Почто гражданского тиранишь? — сквозь зубы спросил тот, кто с пулеметом.

Ильяс пригляделся. Судя по петлицам, все рядовые, но никаких попыток приветствовать лейтенанта у пришедших не наблюдалось. Ильясу это не понравилось.

— Представьтесь-ка, рядовой! — он попробовал придать голосу металла.

Бойцы смерили его тяжелыми взглядами и переглянулись. Пулеметчик, нехотя, выдал:

— Рядовой Горовцов, 44-й стрелковый полк. Это — бойцы сводного отряда. После прорыва следуем к линии фронта. А вы кто?

Ильяс решил спустить фамильярность:

— Лейтенант Паляница, 22-я танковая дивизия. Следуем туда же.

Горовцов кивнул на БТ-7:

— Ваш?

Сержант, убедившись, что конфронтация не грозит, обернулся, выискивая дедка, но того уже и след простыл.

— Наш... Выменяли вот.

— Почему лейтенант в лаптях? — пулеметчик им явно не доверял.

— Потому что нехрен влазить в чужие разговоры! — вспылил сержант.

Горовцов перехватил пулемет и мрачно потребовал:

— Предъявите документы, товарищ командир!

Ильяс протянул удостоверение. Горовцов изучил подписи, печать и вернул. Подтянулся. За ним — и остальные бойцы.

— Извините, товарищ лейтенант. Разный люд бродит по лесам. Кто к своим пробирается, а кто и домой бежит.

— Сколько у вас людей, Горовцов? — влез с вопросом рыжий.

Рядовой перевел взгляд с лейтенанта на сержанта, убедился, что лейтенант не против нарушения субординации и ответил:

— Тут четверо. В лесу еще столько. Из них — один тяжелораненый, двое — легко. Оружие есть, но патронов мало... Жрать нечего.

Мехвод молча скинул с плеча сидор, развязал горловину и достал припасы.

Солдаты, получив от Горовцова кивок, опустили оружие и взялись за еду. Ели жадно и быстро. Часть продуктов отодвинули, видимо, остальным.

— Что собираетесь делать, товарищ лейтенант? — подал голос Горовцов.

Сам он к еде не притронулся.

— Да вот... Танк приведем в порядок и будем к нашим пробиваться, — неуверенно начал Ильяс.

Рядовой согласно кивнул:

— Если на машине, то быстрее. Да и немца встретим, отобьемся! Нас возьмете?

Сержант и лейтенант переглянулись.

— Почему нет? Не помешаете, — подтвердил Олег. — Нам бы топливо раздобыть! Дед говорил, недалеко МТС...

— МТС есть, — подтвердил рядовой. — В двух километрах село, там она. Только и немцы есть. Они танки ремонтируют: свои и наши. Полный двор навезли. Немцев много.

— Сколько?

— До взвода. В основном, механики. Но винтовки у каждого. Охрана, пост на въезде.

Олег почесал шею:

— Кисло. С взводом не сладим.

Горовцов подошел ближе:

— Если разрешите... Мы тут третий день сидим: с ранеными не уйдешь. Все подходы изучили, сами думали попробовать. Ночью у них тихо. Двое часовых, остальные спят. Если действовать тихо...

Ильяс с сомнением посмотрел на рядового, но тот, судя по виду, и не думал шутить. Одиннадцать человек, из них трое раненых, атакуют взвод? Да он в своем уме?!

Но Олегу затея понравилась:

— А что? Немцы успокоились. Работы техникам много, день длинный. Устают, наверное? Спят крепко. А тут мы...

— Поднимется стрельба — помощь подоспеет, — Ильяс сбивал воинственный напор.

Горовцов пожал плечами:

— Могут. Но и мы не будем ждать.

Сержант повернулся к мехводу:

— Коля, сколько времени надо, чтоб бочки погрузить и увезти?

Климович задумался:

— Если постараться, то за час... И еще час, чтоб заправиться.

— Много, — резюмировал Ильяс.

— Если еще соляру найдем! — добавил Климович. — В этом танке дизель.

— Дизель? — удивился Олег.

— Новый танк! — подтвердил Коля. — Сильный! Нам такие показывали. По дороге прет, что полуторка или легковая, и запас хода большой.

Один из бойцов подошел ближе.

— Тут недалеко немцы беженцев с воздуха расстреляли. Полуторки сожгли, а вот трактор целый. Ему в мотор попали, а он не загорелся. Мы удивились, а потом посмотрели: дизель! На гусеницах трактор. Можно из бака слить. Ведро или два...

Коля задумался:

— До МТС доедем.

— И внутрь зайдем! — ухмыльнулся Олег.

Ильяс повернулся к бойцу. По всему выходило, что мимо МТС им не пройти.

— Веди к дороге! — скомандовал, удивляясь властности в своем голосе. — Горовцов, организуйте доставку раненых. Всех накормить. Еды не жалеть! Если возьмем базу, разживемся у немцев! Или...

Что "или" Ильяс не уточнял. И так было понятно.

* * *

От картины, открывшейся на дороге, сомнения в том, стоит ли им атаковать немцев, пропали даже у самых робких. Полотно гравейки, кюветы и обочины устилали тела. Женщины, дети, старики лежали кучами тряпья. Почерневшие лица, оторванные руки и ноги... И смрад; тяжелый, тошнотворный запах разлагающихся на жарком тел. По всему было видать: "Штуки" напали на беженцев внезапно. Сначала отбомбились, потом прошлись из пулеметов. Многие погибли сразу — этим повезло. Остальные умирали в мучениях — это было видно по искаженным страданием лицам. Раненым никто не помог; видимо местные жители побоялись подходить.

Группа некоторое время стояла, ошеломленно рассматривая картину трагедии. Ильяс внезапно поймал себя на том, что скрипит зубами. Олег рядом почернел с лица. Ильяс подумал, что желание у них сейчас одно. Добраться до ближайшего фашиста и бить, бить его башкой о землю, пока не вытекут мозги. А потом еще пройтись каблуком...

Не сразу, но они пришли в себя. Нашли трактор с убитым трактористом в кабине. Наверняка в кабине нашелся бы шланг, но лезть туда никто не захотел. Винтовочным штыком пробили бак и подставили ведра: одно принесли с собой (нашлось в танке), второе висело за кабиной трактора. Наполнив ведра, двинулись обратно.

— Сволочи! — промолвил Ильяс, находясь под впечатлением. — Гражданское население, видно же сверху. За что их?

— Унтерменши мы, — процедил Олег. — За людей у них не канаем.

— Что? — переспросил идущий рядом боец.

— Не считают нас людьми.

— А кто ж мы? — удивился рядовой. — Всяко же — люди.

— Они так не думают. Люди для них только немцы, остальные — недочеловеки. Унтерменши.

Солдат выругался:

— Попомнят, гады! Подойдут резервы, вдарим так, что на коленках ползать будут! Покажем, кто здесь люди!

Олег не стал разуверять бойца. Злость и надежда — лучшие чувства в бою.

Принесенную соляру залили в танк, покрутили стартер. Мотор завелся.

— Хорошо, что не бензиновый! — Коля похлопал "БТ" по броне.

Ильяс не понял радости:

— Почему? Бензин с любой машины слить можно.

Климович объяснил снисходительно:

— Для "БТ" не всякий бензин подойдет, авиационный нужен. К тому же танк жрет много, больше литра на километр. С солярой куда меньше. А с дизелем танк просто летит! 375 лошадиных сил!

Подошел Олег, координировавший действия с пехотой. В бой кроме танкового экипажа шли пятеро бойцов. Двое легкораненых будут контролировать дорогу к селу на случай, если немцы пожалуют. Остановить большую колонну они не смогут, но подать сигнал и сдержать фашистов до того момента, когда на помощь прилетит танк, вполне в состоянии.

Горовцов уговаривал сержанта не лезть на рожон и не соваться на мехдвор с танком. Не верил, что будет толк. На шум боя подтянутся гарнизоны соседних сел, трофейные команды; так что с танком или без него, все равно не уйти. Предлагал просочиться, вырезать охрану кухни, забрать продукты и слить немного соляры, унеся ее в ведрах. И так, тихонько, на малом ходу и своих двоих, отойти в лес. И уж оттуда двигаться к фронту.

Олег уперся. Танк у них хороший, рядом — море солярки. Не может не быть! Надо уничтожить охрану, заправить танк (на все про все — минут двадцать), на хвост подвесить прицеп тракторный (наверняка найдется) и с парой бочек и ранеными полететь со скоростью пятьдесят "камэ" в час. Пока немцы расчухаются, за Днепром будем!

Пехота поскребла затылки, переглянулась, но перечить командирам не стала.

Ударили ночью.

В село въехали по дороге, с включенными фарами, да еще со стороны "немецкого" Бреста. Часовой на посту даже мысли не допустил, что едут не "свои". Так и умер с приоткрытым от удивления ртом, когда с проезжающего танка ему всадили штыком в горло.

"БТ" сбросил десант, выбрался на дорогу против мехцеха, развернул башню и всадил осколочно-фугасный в окно казармы ремвзвода. В деревенских домах, как выяснили наблюдавшие за селом бойцы, жили только офицеры и унтеры, рядовые ночевали в приспособленном под казарму помещении. Это их и сгубило.

Одновременно пехота единственной гранатой взорвала хату, где квартировали офицеры, переколола штыками рванувших на шум часовых и взялась за второй дом с командным составом. Там, однако, немцы очухались быстро. Выбили окна и открыли огонь.

"БТ" тем временем прошелся из пулемета по окнам цеха, всадил еще один снаряд в дверь ("перестраховочка" по словам Олега) и двинулся на помощь пехоте. Со стреляющими из окон немцами Олег заморачиваться не стал — приказал таранить дом. БТ повернул башню и разворотил стену. Немцы попрыгали в окна — прямо под пули.

Перестрелка стихла, но счет шел на минуты.

Пехота заняла периметр МТС, стараясь следить за подходами. Мехвод и сержант побежали к бочкам. Одна, вторая, все — бензин. А вот и солярка! Пока шел розыск, Ильяс ворочал башней, выискивая желающих на тот свет. Но выжившие немцы, если не успели удрать, то сидели, как мышь под веником.

Бочку подкатили, взгромоздили на "козлы", выбили пробку и начали сливать соляру. Насосов не было, носили ведрами, поочередно опорожняя их в баки. Опустошив одну двухсотлитровую бочку, взялись за следующую. С этой провозились дольше.

Пока Коля с приданным бойцом занимался заправкой, Олег отыскал тракторный прицеп. Буксировочного троса не было, но зачем, спрашивается, "БТ" цепь на броне? Для того и возит! Ильяс выскочил и помог закатить по подставленным бревнам в кузов бочки, закинуть канистры с маслом.

Подбежала пехота, успевшая прошарить территорию и разжившаяся, кроме пулемета и патронов, внушительным запасом съестного. Выгребли все, что нашли на кухне.

— А медикаменты? — спросил ближайшего рядового Олег.

Красноармейцы переглянулись. О бинтах и йоде никто не подумал. Один из бойцов что-то пробурчал и исчез в ночи.

— Куда? Назад! — рявкнул сержант, но солдат уже копошился где-то в развалинах цеха. Вигура нырнул в люк. — Давай, Коля!

Танк взревел мотором, сдернул прицеп и двинулся на выезд. За околицей послышались выстрелы. "Заслон" вступил в бой.

— Быстро фашисты подкрепления перекинули, — уважительно констатировал Олег.

Бойцы в прицепе всматривались в отблески горящего цеха, силясь разглядеть там товарища.

— Вот! Нашел!

Прицеп догонял убежавший боец. Внутрь залетела фельдшерская сумка немцев. Следом ввалился красноармеец.

Его придержали, пару раз хлопнули по плечу. Молодец!

...Бой на околице разгорался. К сухому треску винтовок Маузера подключился пулемет. Мосинки затихли.

Танк проломился сквозь чей-то сад и, безжалостно тряся прицеп с десантом, вывалил на дорогу. Быстро пронесся по ней, взлетел на холм, за которым оставили раненых.

Пехота скатилась выискивать своих. БТ поехал дальше, громыхая "хвостом".

— Надо бы прицеп скинуть — продырявят нам бочки, — прокричал Ильяс.

Олег знаком показал, что некогда. Сам он старательно объяснял Коле диспозицию:

— Весь не показывайся. Тут перепад на изгибе дороги, приличный. Постарайся так, чтобы только башня сверху торчала. Туда-сюда не катайся, мельтешить не стоит — вряд ли у них пушки есть. А пехоту с гранатами мы из пулемета положим.