Дипломатическая миссия

Войдя в помещение, аборигены синхронно прикрыли глаза — настолько был ярок свет внутри. Помещение представляло собой зал для совещаний, во многом напоминающий аудиторию университетских вузов. Вытянутый в длину, со сценой, с понижающимся в сторону нее полом, оборудованный огромным голографическим экраном, он производил впечатление. Сейчас зал был битком набит людьми, взволнованно переговаривающимися между собой.

Когда делегация вошла внутрь, шум разом усилился. Защелкали камеры, снимая входящих в зал. Ашьви и Пейрал, немного привыкнув и уже не обращая внимания на вспышки вокруг, сели в первый ряд. Макс и Норм сели рядом. Люди вокруг разглядывали группу с удивлением во взгляде.

Через несколько минут шум поднялся еще больше. Нави подняли головы — на трибуну поднялся директор Копрорации Алан Ротшильд. Пейрал узнала его — это был тот самый человек, который вчера оболгал ее народ. Нахмурившись, она разглядывала его.

Директор обвел взглядом зал, внимательно вглядываясь в лица. Остановившись им на послах, он с минуту их рассматривал, затем ухмыльнулся краем рта и прищурился. Посмотрел в зал и постучал рукой, наводя тишину. Шум стих.

— С вашего разрешения, я начну.

Директор кашлянул в ладонь и снова уставился в зал.

— Некоторые здесь знают, почему мы собрались сегодня. Некоторые нет. И я хотел бы сейчас рассказать об этом. Но перед этим я хотел бы поприветствовать находящихся в зале послов с Пандоры, которые не пожалели времени на то, чтобы добраться сюда со своей родной планеты. Давайте поаплодируем им.

Под взглядами десятков глаз нави встали и церемонно поклонились. Зал взорвался аплодисментами и щелканьем камер.

— Теперь я буду говорить о цели нашего сегодняшнего собрания. Как знают многие, на планете Пандора, колонии Корпорации, произошло чрезвычайное происшествие. Компании пришлось эвакуировать персонал комплекса, чтобы избежать его гибели. Цель для обсуждений сегодня такова — возможно ли возобновить добычу анобтания на Пандоре? И как это возможно осуществить в силу изменившихся обстоятельств? Говорите ваши мнения.

Публика молчала. Директор обвел взглядом сидящих в зале людей, и только набрал воздух в легкие, чтобы что-то сказать, как вдруг осекся и неожиданно жестко посмотрел в сторону группы послов, на поднявшегося человека. Им был руководитель группы, Макс.

— Мое имя Максвелл Каллимор, я доктор биологических наук. Мое мнение таково — без согласия нави любые дальнейшие разработки сверхпроводников невозможны. А в виду того, что произошло с попустительства администрации колонии на самой Пандоре, нави на это согласие так просто не пойдут, и имеют на это серьезные основания.

— Мистер Каллимор, а откуда у вас такие сведения? — с иронией в голосе спросил директор. Ученый не смутился.

— Потому что я работал на Пандоре в числе работников Корпорации в течение пяти лет. Я лично свидетель тому, что администрация допускала массу нарушений при добыче анобтаниума и создания для его обработки инфраструктуры. К этому относится и крайняя непоследовательность в отношении туземной расы, проживающей там. А причиной, — Макс выделил фразу, — уничтожения колонии стала политика геноцида, которую Корпорация начала проводить в отношении нави.

Его слова перекрыл взволнованный гул голосов. На его фоне прозвучала фраза, произнесенная директором Корпорации с изрядной долей сарказма:

— У меня другие данные, мистер Каллимор. Согласно им, некие служащие Корпорации, решившие порвать с ней, спровоцировали аборигенов на вооруженный конфликт.

— Я весьма сожалею, мистер Ротшильд, но ваши данные ошибочны.

В зале повисла тишина. Ее нарушил голос Ротшильда:

— Вы утверждаете, что наши данные ошибочны. Вы хотите сказать, что мы лжем?

В воздухе явственно запахло электричеством. Макс произнес:

— Нет, я подразумеваю под этим, что возможно, вам давали изначально неправильную информацию, невольно или сознательно ее искажая. Я не хочу уличить вас во лжи, Боже упаси! Но то, что вы делаете свои заявления на непроверенных данных, меня очень огорчает. — произнес ученый, глядя Ротшильду в лицо.

Закончив короткий спич, Макс поправил очки и внимательно оглядел смотрящих на него людей. Среди них были те, кто смотрел на него с любопытством, с настороженностью, взгляды некоторых излучали неприязнь. Но были и те, в чьих глазах можно было встретить понимание, и даже сочувствие.

— Мистер Каллимор. Ваше предположение довольно любопытно. Но оно должно основываться на неопровержимых доказательствах. Какие из них вы можете нам представить? — голос директора Корпорации лучился ехидством.

— Доказательств у меня более чем достаточно. Во-первых, вместе со мной на Землю прилетело трое свидетелей, которые могут подтвердить и дополнить мои слова. Во-вторых, у меня есть другое, особое доказательство, но о нем я упомяну чуть позже. Пока я хочу добавить, что Корпорации следует признать свои ошибки на Пандоре, принести извинения народу нави, которые очень сильно пострадали от ее действий, и впредь поступать крайне осторожно при формировании своих новых колоний.

Макс вновь оглядел зал, ожидая новых вопросов. И они не замедлили ждать. Со своего места поднялся мужчина в очках и с диктофоном в руке.

— Меня зовут Гордон Шейпер, я корреспондент газеты "Дейли Ньювс". Я хочу спросить у мистера Каллимора, в чем именно выражался геноцид нави на Пандоре?

— Он выразился в следующем, — произнес Макс, глядя в сторону репортера. — Во время расчистки мест для будущих шахт, администрация колонии не стеснялась в средствах. Прокладывая дороги через леса, бульдозерами сносились священные места для аборигенов, тотемы, что дополнительно их озлобляло. И однажды сложилось так, что одно из поселений туземцев, их город, в котором они жили уже тысячи лет, оказалось на крупнейшем месторождении анобтаниума в регионе. Корпорация отдала приказ расчистить место для шахт — и оно было расчищено вертолетами — вместе с поселением. И большей частью его жителей.

В зале поднялся гул. Люди перекрикивали друг друга, пытаясь что-то спросить. Кто-то выкрикнул, что это надо доказать.

— И докажу! — рявкнул Макс, снимая очки и протирая их. Нагнувшись, он прошептал на ухо Пейрал. — Приготовься. Сейчас будешь говорить ты.

Ученый продолжил:

— Здесь есть очевидец того, что это действительно происходило. Хотите выслушать ее?!

Зал загудел, кто-то захлопал в ладоши, и вскоре весь зал гремел.

— Просим!

— Давай, — слегка хлопнул девушку по ладони Норм. — Удачи.

Идя на сцену, Пейрал здорово волновалась. Не каждый день выступаешь от лица своей расы, и не каждый день от того, что ты скажешь, зависит ее судьба. Охотница, идя к трибуне, лихорадочно вспоминала текст, который они всей группой обсуждали, и с ужасом понимала, что ничего из него сейчас сказать не получится. Это будет не то, что нужно говорить. Зацепить словом так, чтобы ее услышали, чтобы ее захотели слушать, дослушали, поняли. Ничего из того, что они вчера придумывали, для этого не годилось.

Подойдя к трибуне, девушка не стала заходить на нее — высокий рост и так позволял все ее видеть. Она лишь встала за ней, нервно теребя пуговицу на форме и думая, как ей начать. Пауза затягивалась. Осмотревшись по сторонам, она увидела справа от себя директора Корпорации, его ироничную улыбку, серые глаза, оглядывающие ее как неживое существо. Волна ярости всколыхнула кровь, прогоняя робость, и проясняя чувства и разум. Внезапно Пейрал поняла, что она должна будет сказать.

— Небесные люди. Когда вы пришли в наш мир, мы были рады вам. Но мы ошиблись. Очень скоро нам стало ясно, что таким как вы, — она посмотрела желтыми глазами на Ротшильда, — нужны не наши любовь и дружба, а серый летающий камень, которым вы пытаетесь спасти свой мир. Вы были настолько уверены в своем превосходстве над нами, что решили, что нас можно гонять по нашим лесам, убивать нас, не ожидая такого же ответа. Тогда мы поняли, что с теми, кто не собирается жить с нами в дружбе, можно говорить только на языке войны. Мы защищали свое право жить как хотим на своей земле. И вы, те, кто говорит так много о свободе и справедливости, решили, что если мы сопротивляемся, то нас нужно уничтожить, только потому что мы — против нашего угнетения. И ваши войны — да, ваши, миста Рошильт! — объявили нас своей дичью. Они стреляли в нас, когда видели, оскверняли наши святыни, сжигали наши дома. И тогда Народ решил, что тех, кто так ведет себя в чужом краю, терпеть более нельзя.

Пейрал сделала паузу, сглатывая слюну. Люди в зале слушали ее, боясь пропустить хоть слово.

— Если вам этот камень так нужен, вы могли бы его взять в самом начале, лишь попросив Народ вам помочь. Но нет! Вы решили, что если вы имеете адское оружие, то вам никто не сможет помешать. Сейчас все навия в нашем мире ненавидят и презирают вас. Потому, что в самом начале вы не стали протягивать руку дружбы, когда вам нужна была помощь, вы предпочли предать Народ, который не умеет лгать и считает это позором. Сегодня мы готовы защищать свою родину. Вы можете нас уничтожить, мы знаем это, но вы этим не добьетесь ничего. Потому что у нас есть ваше оружие. И мы готовы умереть, защищая наш дом.

Девушка умолкла. С минуту в зале стояла тишина. Потом раздался один несмелый хлопок в ладоши. Потом еще один. И еще. Кто-то крикнул "Браво!" и захлопал в ладоши. И вот уже весь зал сотрясался от криков одобрения и аплодисментов.

— Ну хорошо! — воскликнул директор. — Но это все слова! Общественность нуждается в весомых доказательствах!

— Вы хотели доказательство? Извольте! — произнес Макс, доставая из-за пазухи какую-то толстую папку.

Подойдя к сцене он взошел на трибуну и положил ее перед Ротшильдом, предварительно подняв ее над головой, показывая ее всем. Директор открыл ее и напрягся — это была копия того доклада, что Селфидж отдал ему днем ранее.

— Надеюсь, подпись вам знакома? — с иронией воскликнул Макс. — Этот доклад был составлен вашим подчиненным. Администратором колонии мистером Селфиджем незадолго до его отлета на Землю. Согласно протоколу, он составил два доклада. Первый он отправил вам. И вы его получили. Второй он загадочным образом потерял. Он у меня. А это — его копия. Здесь все указано! И как наемники Корпорации бомбили напалмом деревни, как расстреливались туземцы, как была захвачена колония. Так что я утверждаю! — Макс перевел дух и развернулся лицом в зал.

— Я утверждаю — вы намеренно замалчивали информацию о падении колонии! А когда пришло время — вы намеренно ее исказили, чтобы представить нави виновниками произошедшего! Намеренно!

Ротшильд побледнел и рявкнул:

— Ваше поведение возмутительно, мистер Каллимор!

— Нет, господин директор, это ваше поведение возмутительно! Вы, наверное, рассчитывали, что мнение общества встанет на вашу сторону. Но у вас это не получилось. И не получится — потому что подлинник этого документа, — Макс потряс папкой, — будет опубликован.

Зал ревел. Сыпались проклятия в адрес Макса, в адрес Корпорации, нави, Ротшильда. Кто что говорит разобрать, было невозможно. Но в этом хаосе было видно три лица — улыбающуюся красивую девушку-нави, ухмылявшегося, довольного Макса. И понурое, усталое лицо Ротшильда. Проигравшего свой бой.

* * *

Выходя из здания, Макс промокал без конца свой лоб платком. Три часа, проведенных в зале, несмотря на кондиционеры душном как доменный цех, вымотали его до предела.

Пришлось выстоять нешуточный бой. После долгих и оглушительных дебатов было принято решение создать смешанную комиссию, которая в будущем займется расследованием конфликта. В принципе, практически ничего, но главное достигнуто — общественности стало ясно что причиной всему не кровожадные туземцы, а человеческая бесчувственность.

Ученый оглянулся. Сзади него шли усталые, но довольные Ашьви и Пейрал, что-то обсуждающие между собой на родном языке. Девушка улыбалась, слушая своего спутника, а охотник что-то рассказывал, жестикулируя руками, наверное, очередную байку.

"Девчонка молодец..." — подумал Макс. — "Обошлась без нашей помощи. И сказала так, что лучше, пожалуй, некуда. Сегодня все газеты разнесут весть о том, что сегодня было. Теперь дело встало на рельсы, и главное — не дать свалить себя. Тогда все будет хорошо..."

* * *

Здесь, на высоте, ветер бил в полную силу, срывая с плеч камуфляж. Отсюда, с дистанции двухсот метров, лица Макса, Норма, обоих нави и сопровождавших их репортеров, охранников были прекрасно видны в оптический прицел. Человек в камуфлирующем облачении, с маской на лице, внимательно смотрел на площадь внизу, целясь из винтовки в идущих внизу людей.

Опершись на короб вентилятора, человек положил на парапет мешочек с песком, на который положил оружие. Усевшись на раскладной стульчик, он помассировал руками веки, размял пальцы и вновь приник к прицелу.

Группа уже успела пройти треть площади и приближалась к входу в паркинг. Снайпер уже наметил себе точку, где начнет стрелять — в сорока метрах от входа возвышалась бетонная тумба малопонятного назначения, за ней — открытое пространство. Идеальный расклад, если вдуматься.

Человек посмотрел на болтающийся рядом с ним флажок — серую рваную тряпочку, намотанную лентой на торчащую вверх проволоку с оставленным свободным концом, полощущимся на ветру. Посмотрел в прицел на точно такую же тряпку, примотанную вчера ночью к тумбе. Сопоставив дистанцию и направление флажков, он ухмыльнулся. Ветер постоянный, у земли средней силы, наверху посильнее, в одну сторону. Дополнительную поправку делать не надо, расстояние оптимальное для вот такого боя — снайперского в условиях городской высотной застройки.

Дослав патрон в патронник, он пошевелил стволом, "ведя" группу. Ей осталось пройти еще пятнадцать метров, и потом уже можно будет стрелять.

Десять метров.

Рука снайпера нащупала спусковой крючок и слегка надавила его.

Пять метров.

Палец начал плавно выжимать спуск.

Ноль.

Выстрел ударил в уши. В прицел было видно, как пуля ударила рядом с тумбой, прямо перед ногами ученого. Никого вроде не задело, но когда вот так неожиданно перед тобой вгрызается в бетон, брызгая осколками, миниатюрный бронебойный снарядик, то сам падаешь на землю безо всяких рефлексов.

Люди на площади мгновенно попадали на бетонные плиты. Бодигарды рассыпались цепью, настороженно поводя стволами пистолетов. Глупцы... когда тебе противостоит стрелок с длинноствольным оружием, для эффективного противостояния нужно иметь хотя бы такой же ствол, чтобы уравнять шансы. И все же, если ты, ничего не подозревая, идешь под прицелом опытного снайпера, выбравшего тебя в качестве жертвы — считай, что ты уже мертв. Человек в маске неоднократно видел ситуации, когда даже самая лучшая охрана не спасала ВИПа от одинокого стрелка с соответствующей квалификацией.

Передергивать затвор не было нужды — винтовка была самозарядной, что было как плюсом, так и минусом. Плюсом — быстрая перезарядка, минусом — если стрелять с большой дистанции, то самозарядный механизм неуловимо, но верно подкидывал ствол винтовки вверх, сбивая прицел. Человек прицелился, оглядывая залегших людей.