Полудемон. Король. Алекс

Я чуть кланяюсь.

— Господа, мне жаль, что я не разделяю ваши наклонности, но как настоящий мужчина я предпочитаю сражения и женщин. Как настоящий дворянин я также обещаю никому не рассказывать, что вы тесно дружите с любителями мальчиков.

Слова 'тесно дружите' я подчеркиваю и голосом и наглой ухмылкой. До дворянчиков доходит с опозданием — через полминуты.

— Да как ты смеешь нас оскорблять, хам!!! — возмущается тощий. Ага. Это он говорил первым. Что ж, и не жалко.

— Действительно, господа. Мне не стоило оскорблять вас. Я обещал наставнику не издеваться над убогими. Прошу меня извинить. Вас и так судьба обидела.

Издевательский поклон.

— Да я... да я тебя!!! — возмутился толстячок. Я ехидно оглядел его — от одного толстого бока к другому.

— Что вы меня? Сядете сверху и раздавите? Извините. Я уже сказал, что предпочитаю женщин.

Слева раздались неуверенные смешки. Я чуть скосил глаза. Ага. Королевский двор — место, где нет уединения. Вот опять придворные нарисовались. Где бы от них спастись?

Отвлекшись, я чуть не пропустил момент, когда в лицо мне полетел носовой платок. Платок пришлось поймать и демонстративно вытереть им подошву сапога.

— Сударь! Вы хам!! Я требую удовлетворения!!!

— Это не ко мне, — терпеливо разъяснил я. — Это к вашему любителю мальчиков... с костлявой попкой.

Смешки стали намного отчетливее.

— Я вызываю вас на дуэль, деревенщина! Вы примете вызов или мне заклеймить вас трусом!? — взвизгнул худощавый.

— Принимаю, принимаю, — отмахнулся я. — а что же ваш приятель? Не чувствует себя оскорбленным!?

— Рональд все равно убьет тебя, сопляк, — прошипел толстый. — Но если хочешь...

Второй платок я израсходовал на второй сапог.

— Прошу простить, господа. Здесь слишком много дерьма. Просто наступить некуда.

— Хам! Деревня неотесанная! — шипел толстяк. Я улыбнулся еще мерзопакостнее.

— Не желаете ли вы сказать, когда хотите... получить свое удовлетворение? Может быть утром, после того, как вас удовлетворит напоследок ваш любитель мальчиков?

— Немедленно!!! — взвился костлявый. — За павильоном Роз есть дуэльная площадка!!! Там вы и останетесь!!! А потом ваши кости выкинут в выгребную яму!!! Я лично прослежу!!!

Я покривился.

— Не могу обещать вам того же самого, неизвестный господин. Я не муха, меня на навоз не тянет. Господа, желает кто-нибудь быть моим секундантом? И секундантами этих... господ. Чтобы потом не было упреков, что поединок идет не по правилам?

От горстки придворных, стоящих в отдалении, отделились трое молодых людей. Двое направились к дворянчикам, один — решительно и уверенно — ко мне.

— Я с радостью буду вашим секундантом, — произнес юноша. Невысокий, плотный, на несколько лет старше меня, он производил впечатление любителя вкусной еды, девиц и вина, но только вначале. Потом человек натыкался на холодный взгляд его серых глаз — и понимал, что совершил серьезную ошибку. Человек с такими глазами не будет бездарно тратить жизнь на гулянки. Юноша понял, что я раскрыл его секрет и чуть улыбнулся. В следующую секунду он прикрыл глаза длиннющими ресницами, чуть изменил выражение лица — и передо мной уже стоит записной 'свой парень'. Надо бы взять у него пару уроков. Никакой магии, но маскировка на уровне магистра.

— Как вас зовут?

— Рене Луис Моринар. Виконт Моринар. Я должен вас предупредить, молодой человек, что вы сейчас наживаете в их лице серьезных врагов.

Я покачал головой.

— Меня зовут Алекс Раденор. Александр Леонард Раденор. И никаких врагов я в их лице не наживу. Хотя бы потому, что покойники — они тихие.

Рене улыбнулся. Мои слова пришлись ему по вкусу.

— Вы собираетесь их убить?

— Да. Обоих. И чем быстрее, тем лучше.

— Тогда их семьи будут жаловаться королю.

— На что? — картинно изумился я. — Это мне впору жаловаться! Стою, рассматриваю картины, повествующие о подвигах Его Величества, а меня начинают оскорблять. А что эти двое негодяев осмелились сказать про короля!? За такое им трепки мало. Тем более, вы проследите, чтобы дуэль шла, как полагается, по всем правилам. Какой же тут повод для жалоб?

Рене кивнул.

— Я прослежу. Но если вы их убьете, вам придется спать одним глазом и держать кинжал под подушкой.

— Да? А я-то сюда веселиться приехал, — съязвил я.

— Если это — ваше понятие о веселье, — не остался в долгу Рене, — мне жаль наших придворных щенков.

— Ничего. Будут знать, на кого нельзя тявкать безнаказанно.

Мы оба широко улыбнулись. Что ж. Рене мне понравился.

В этот миг к нам подошли два дворянчика-секунданта.

— Барон Ральф Лоран Лиррио, — отрекомендовался один из них, чуть повыше и в зеленом камзоле. Зеленый цвет придавал ему потрясающее сходство с древесной жабой. Они такие же зеленые, лупоглазенькие и глупоморденькие.

— Маркиз Леонид Вольдемар Леклер — отрекомендовался второй.

— Очень приятно, господа, — вежливо кивнул я.

— Условия? — резко спросил Рене.

— Наши доверители предлагают поединок на мечах, до смерти одной из сторон.

— Оба? — Рене метнул на меня быстрый взгляд. Я чуть опустил ресницы — соглашайся.

— Да. Оба. Первая кровь не считается.

— Алекс, вы согласны с этими предложениями? Если нет, я могу оговорить условия поединка до первой крови или договориться, чтобы вы сражались чем-нибудь более удобным...

Я бы предпочел кривую абордажную саблю. Но разве эти двое согласятся? Никогда.

Ладно, убить их я смогу и мечом.

— Пусть так, — небрежно согласился я.

Дворянчик еще больше скривился — и взмахнул рукой.

— Тогда прошу вас проследовать к павильону Роз.

— К сожалению, я не знаю, где этот павильон Роз. Я — провинциал. Поэтому прошу вас показать мне дорогу.

— Я покажу вам дорогу... в ад!!! — зашипел дворянчик — и они со вторым секундантом направились вперед. Я, чуть улыбаясь, направился за ними. Рядом со мной — Рене. А за нами толпа придворных.

Я был доволен. Мне нужно было запугать весь двор до такой степени, чтобы, когда станет известно о моей демонической природе, меня уже боялись. До мокрых штанов. Меньше покушений будет. И вообще. Любить меня они не будут. Пусть хоть боятся. Меньше убивать придется.

Павильончик Роз мне понравился. Невысокий, широкий, очень основательный. И весь, от земли и до крыши увит дикими розами. Шиповником. Запах стоял такой, что хотелось отломить кусок воздуха и унести с собой.

Я понял, что буду часто приходить сюда. Только ради этого запаха диких роз, так похожего на запах горного шиповника.

И еще больше разозлился на своих противников. Ну почему я сейчас должен кого-то убивать — вместо того, чтобы просто посидеть здесь и погреться на солнышке? Площадку, которую эти олухи приспособили для дуэлей, сейчас заливало теплое уютное солнышко. Так хорошо...

Ладно. Я буду благородным. За то, что эти олухи привели меня сюда, я подарю им легкую смерть.

Олухи как раз остановились — и теперь взирали на меня с непередаваемым презрением.

— Ты готов умереть, деревня? — прошипел высокий. Толстячок пытался отдышаться. И как он меня убивать будет? Если просто прогулка быстрым шагом — уже вызывает у него одышку?

Либо постарается уплющить тушкой, либо рассчитывает, что драться не придется. А зря.

— Я надеюсь, господа вы оставили завещание? — учтиво осведомился я. — Вас, неизвестный сударь с интересными друзьями, это уже не касается, я не намерен давать вам отсрочку, а вот у вашего обширного приятеля есть еще пара минут, чтобы написать свою последнюю волю. Коротенько так.

— Я Рональд Бернард Муэрлат! Виконт Муэрлат, ты, деревня! И я вызываю тебя на поединок — здесь и сейчас! Немедленно!!!

Я оскалился.

— А я — Александр Леонард Раденор. Можете называть меня просто — Ваше Высочество, виконт Мурло... А ваш друг?

— Я — маркиз Тирнен, Ваше Высочество, — как-то сдулся 'шарик'. — Эдуард Мишель Тирнен.

Имя моей матери — и этот толстяк!?

Рене едва сдерживал ехидный оскал. Еще бы. Одно дело позадирать и убить провинциального дворянчика. Другое — принца.

— Смерти не важны имена, — я продолжал улыбаться. Перстень, помогающий поддерживать самоконтроль и, соответственно, оставаться в человеческом облике, все сильнее нагревался на пальце. Почти обжигал. Спокойно, Алекс. Сейчас ты просто убьешь их — и все будет хорошо. Я посильнее прикусил раздвоенный язык, чтобы не вылез не ко времени.

Уговоры помогли. Я медленно вытащил клинок из ножен. Отстегнул их и положил на землю радом с собой. Рональд отшвырнул ножны прямо мне в лицо. Я ловко отбил их так, что на землю упали две половинки когда-то роскошного украшения. Да. Именно украшения. Назвать это — оружием было насмешкой.

На ножнах, да и на его мече было столько золота и драгоценных камней, что хотелось назвать все это 'сорочьей радостью'. Даже по лезвию меча шла гравировка из золота. А эфес какая-нибудь красотка могла бы носить вместо здоровущей броши.

Мой клинок был намного проще. На нем вообще не было ни единой золотой или серебряной искорки. Серый матовый металл, акулья кожа на рукояти. Но я спокойно разрубал им кольчугу. И клинок после этого оставался таким же острым, почти без щербинок.

Сам поединок длился не больше двадцати секунд.

Рене, Ральф и Леонид встали треугольником. А в центре расположились мы с Рональдом. Рональд сделал резкий прямой выпад в мою сторону. Но я видел уже по стойке — его учили фехтовать в красивой кирненской школе. В которой много времени уделяется изяществу поз — и очень мало — функциональности.

Меня учил фехтовать Анри. Учил Рене. И учили меня — убивать. Я не стал парировать выпад. Смешно. Зачем?

Я просто сместился на шаг в сторону и вперед — и молниеносно чиркнул самым кончиком меча по шее противника, растянувшись в низкой стойке. И — отпрянул в сторону. Получать от Марты выговор за испорченный камзол вовсе не хотелось. А ранение было... грязным. Кровь лилась несколько секунд, а Рональд старался зажать горло ладонями.

Не помогло.

Я мог бы с точностью до секунды сказать, когда он умер. Дар некроманта.

Толстячок стал белее мела. Но отказаться от поединка он не мог. Тогда я имел право убить его на месте, как труса. Или за меня эту работу сделали бы секунданты. И Эдуард Мишель Тирнен прекрасно это понимал. Он отстегнул от пояса ножны, вытащил меч, аккуратно положил ножны на камни площадки... Он так отчаянно трусил, что меня пробрала брезгливость. Убивать такое? Все равно, что мечом убирать навоз.

Но кто-то и чем-то ведь должен?

Этот навоз уберу я.

Толстячок не нападал первым. И я сделал шаг вперед. Осторожно. Очень осторожно.

— Запомни, Алекс, трусливые твари самые ядовитые...

Если бы не Шон, я бы пропустил молниеносный двойной выпад толстячка. Правой рукой он взмахнул мечом. А левой просто попытался задеть меня. Легонечко, наотмашь...

Но не просто же так он носит на левой руке всего один здоровущий перстень?

У полудемонов чувствительное обоняние. Запах яда я почувствовал в тот самый момент, когда из перстня выскользнула иголка. Ах вот как! Отравить противника — и зарубить, когда он потеряет силы!?

Мразь!

Я резко увернулся. И еще от одного неуклюжего удара. А толстячка неплохо учили. Такая нарочитая неловкость — и как бы балансирование левой рукой, которой он беспомощно размахивает в воздухе...

Все равно ему это не помогло.

Я подловил его на очередном замахе. Косой удар справа направлен мне в ноги. Я легко взвиваюсь в высоком прыжке — и уже оттуда отрубаю толстячку левую ручонку.

Раздается дикий крик.

И Эдуард оседает на камешки, которыми вымощен двор.

А я киваю виконту Моринару.

— Рене, вас не затруднит осмотреть это интересное украшение на руке нашего пухлячка?

— Какое?

— А вот это колечко.... Только не голыми руками. Отравлено!

Рене осторожно стягивает кольцо, всматривается, показывает его остальным секундантам... что приятно — гримаса отвращения у всех одинаковая. Неприятно, когда тебя могут отравить просто так, потому что ты лучше фехтуешь, да и вообще, кто их, отравителей, любит, кроме палача?

— Мерзость какая! Алекс, а как ты...?

— Знаю я о таких игрушках, — проворчал я. — Читал.

— Надо сообщить его величеству.

— Полагаю, секунданты проигравших возьмут это на себя, — я многозначительно поглядел на них. Парни резко сбледнули. Еще бы, такое пятно — позор на весь род... — а вас, Рене, я приглашаю выпить в честь победы... только я не знаю где.

— Я покажу, с вашего разрешения, Алекс.

Рене смотрел открыто. Улыбался — и демонстрировал готовность к дружбе. Вроде бы искреннюю.

Мы развернулись и ушли с места дуэли.

Кабачок 'Зеленый кролик' был выше всяких похвал. Вино неразбавленное, мясо в меру прожаренное, а служанки казались симпатичными не только после пятого кувшина.

Мы выпили по первой, по второй, разговорились и я вспомнил, почему фамилия Моринаров казалась мне знакомой.

Ну да, был такой казначей у моего деда. Известный на всю страну тем. Что не воровал.

Вообще.

А зачем ему? Графу с диким талантом делать деньги? Это кто не умеет — воровать будет, а он там налоги снизил, тут пошлины чуть поднял, нашел деньги на ремонт дорог, оживил торговые пути, на деньги купцов нанял охрану, чтобы повычистить разбойников — и одно покатилось, цепляясь за другое. Разумеется, был выставлен с позором, когда к власти пришел Рудольф по многочисленным просьбам родны Абигейли. Он им воровать не давал, вот гад-то!

— я слышал о вашем дедушке.

— Да?

— мой дед очень ценил его, я знаю. Надеюсь, он в добром здравии?

— к сожалению, дедушка умер год назад.

— Примите мои самые глубокие и искренние соболезнования, — вышло очень убедительно, потому как правдой было. Мне бы такого казначея!

Рене посмотрел внимательно, но остался доволен увиденным. Поверил.

— К сожалению, ваше высочество, наша семья не в милости у короля.

— мое высочество также не в милости, — я небрежно пожал плечами.

— Это так... печально...

— так давайте выпьем и поплачем, — ухмыльнулся я.

Рене ухмыльнулся в ответ. Кажется, мы сможем стать друзьями. Ну, насколько это возможно с нами, полудемонами.

Во дворец я вернулся только через три часа, слегка под хмельком и с приглашением на воскресный обед к Рене. Ему как раз хватило бы времени предупредить родных, подготовиться — все-таки я принц, так что относиться ко мне должны соответственно. Не то, чтобы мне это было нужно — все эти придворные финтифлюшки, но...

— Алекс, этикет — это твое спасение на первых порах. Не знаешь, как себя вести? Веди так, как написано, а потом разберешься и выберешь наилучшую модель поведения.

Спасибо, Рик.

* * *

А во дворце меня ждал разнос от Тома, за то, что я подвергаю свою жизнь опасности — и разнос от дядюшки.

С первым я справился легко. Фыркнул в ответ и заметил, что если бы меня могли победить два раззолоченных попугая — грош мне цена. Так и тараканы лапками затопчут!