Свиньи, например, здесь были разных оттенков, не только розовые, персиковые, но и голубоватые, жёлтые, оранжевые, это если брать основные виды. Гуси, оказывается, разводились не только ради яиц, мяса, но ещё и ради пуха. Ничего необычного на первый взгляд, но каково было узнать, что раз в квартал они полностью сбрасывают пух и перья, и бегают голыми? У них, видите ли, на каждый сезон особый покров вырастает.
А куры! Самые переменчивые птицы.
В зависимости от корма и соответственно вида, они несут разноцветные яйца. "Бывает" ‒ подумала поначалу гаргулья, но вскоре узнала, что держит в лапах не крашеные яйца, а свежие. Полная палитра цветов, причём скорлупа измельчается и идёт на создание краски. Светлые оттенки, которые используют для покраски внутренних помещений, обладают обеззараживающим эффектом, а тёмные поглощают пыль. Правда, когда пыли в краску уже вобрано много, она отваливается слоями. В общем, всё немного странное вокруг, но Гаруня не отчаивалась, ведь она тоже, вроде как странная.
И в самом деле, ко всему можно привыкнуть, а жить подобные сюрпризы не мешают, поэтому стоит ли ломать над непонятками голову? Главное, версия у неё была, а следствие покажет.
Алеш, заинтригованный рассказом Дару, поступил точно так же, как дворецкий в своё время. Они всей компанией осмотрели местность, увидели летающий по саду пух, что означало, что прямо там происходит убийство и пришли к выводу, что необходима засада. Алеш так увлёкся, что когда планировал устраивать ночные посты, не прислушался к слабым возражениям Дару. Поэтому, не откладывая дела, юный лэр-в нашёл себе место на дереве, Гаруне было поручено следить за садом с крыши, а несколько человек были посажены у калитки и у ворот в имение.
Ночь была прекрасна. Гаргулья забралась на самую высокую часть крыши и аккуратненько пристроилась на краешке, чтобы, если даже повредить своим весом покрытие, то совсем небольшой кусочек. Она окуталась крыльями и впала в окаменелое неподвижное состояние, настроив себя реагировать только на движение в сторону подворья. Несколько раз она просыпалась, вглядывалась в беспокоящие её движения, но это были мелкие безобидные животные вроде мышек, ёжиков.
Алеш нашёл для себя дерево, наиболее близко расположенное к подворью. Стараясь не повредить ещё не вошедшее в полную силу древо, он устроился в самом его центре, где расходились толстые ветви, и целую ночь не смыкал глаз.
Под утро до него стало доходить, что птицу, по наблюдениям Дару, таскали днём, и он, ругая себя за невнимательность, позволил себе заснуть. Бросать пост не стал из солидарности к рабочим, которых назначил охранять выходы. Назначенцы-сторожа не были столь сознательны и, натянув верёвочку на дорожке с колокольчиком, раз молодой хозяин не полагается на охранную магию имения, спокойно заснули, держа в руках грохочущие палочки для запугивания предполагаемого вора.
Так вся устроенная засада и встретила рассвет, мирно посапывая, отдавая долг вроде бы и охране, но не обижая традицию спать ночью.
Киззи, пришедшая утром на работу, начала с гусей. Они теперь следили за тем, чтобы их первых выпускали из домика, первым насыпали корм и первым меняли воду. В противном случае могли и защипать. Уже привычным сбитым отрядом они вывалились на свою площадку и неожиданно устроили невероятный гвалт.
Киззи, бросившая уборку и выскочившая на дворик, увидела, как гуси налетают на дерево и орут, стараясь общипать его. Когда в сердцевине дерева она увидела силуэт тёмного шевелящегося чудовища, то заорала, что было сил, выкладываясь до лопнувших сосудов в глазах. Весь поднятый гвалт произвёл непредсказуемый эффект.
Гаргулья, продолжавшая спать на краешке крыши, вздрогнула от душераздирающего, заставляющего вибрировать тело, визга и, забыв, где находится, шагнула вперёд.
Кулем свалившись на другую, ниже располагающуюся крышу пристройки, она кубарем полетела по наклонной плоскости вниз, не имея возможности ни зацепиться, ни расправить крылья, только создавая грохот и внося ещё большую сумятицу в происходящее. Падение длилось недолго и закончилось в бочке с дождевой водой, собираемой с крыши. Самое обидное для неё состояло в том, что чётко влетев штопором в высокую узковатую бочку, она в ней застряла и никак не могла выбраться без посторонней помощи.
Стыдно было жуть как. Тем временем в доме, ошалевшие от непонятного грохота, произведенного её падением, гости и хозяева выскакивали, кто в чём был, и наблюдали странную картину. Алеш, находящийся в сердцевине дерева, держась за ветки, со странным воплем нёсся по саду. Приблизившись к воротам, где раздавались громкие хлопки праздничных шумелок, дерево (а возможно это был Алеш... ‒ зрителям было непонятно) помчалось в другую сторону.
‒ Не знал, Кордилион, что твой сын умеет оживлять и руководить деревьями, ‒ потрясённо сказал лэр-в Тинек.
‒ Поверишь ли, дружище, я и сам не знал.
Дерево, перебирая раскинувшимися корнями, живенько промчалось мимо высыпавших во двор обитателей дома, и устремилось в другую сторону, откуда вновь послышался грохот шумелок.
‒ Лэр-в Ферокс, мне показалось или у дерева в ветках застряла пара куриц? Я слышал, как Дару жаловался на пропажу птиц, но теперь встаёт вопрос, зачем они Алешу?
‒ Молодой лэр-в мало ест за столом, ‒ подала голос кухарка и застеснялась, когда на неё все обратили внимание.
‒ Ну, я бы скорее предположил, что он старается для своей гаргульи, ‒ задумчиво произнёс капитан, ‒ она немного стеснительна и, возможно, не показывает, что ей надо больше мяса.
‒ Кстати, а где она? — заволновался Тинек, ‒ Ведь могла и испугаться грохота, она такая...чуткая... ‒ сказал и покраснел.
Но его слова возымели действие на Ильяну и Дару.
‒ Ох, звёзды! ‒ воскликнул дворецкий, ведь лэра гаргулья должна была расположиться на самом верху и сразу у него в голове сложилась картина грохота на крыше и падения Гаруни. Он бросился к месту, где она могла упасть, и сразу же обнаружил её несчастной и мокрой, сидящей в бочке. Вверх гаргулью вытянуть было невозможно, поэтому опрокинув бочку на бок, он помог ей выползти из постыдной ловушки.
‒ Дару, что с Алешем? — первым делом спросила ответственная гаргулья, а может, ей хотелось поскорее забыть о позорном сидении в тесной бочке и перевести мысли на деловой лад.
‒ Он на дереве забеги устраивает. Ему как-то удалось оживить его и теперь, по-видимому, он его тренирует.
‒ Как? А как же наша засада? — разочаровано и уже чисто риторически спросила гаргулья.
Между тем, вера в Алеша и всеобщее заблуждение, доставили молодому лэр-ву массу адреналина. Да что там, слова "уйма", "бездна", "пропасть" или "тьма-тьмущая" подошли бы гораздо больше к объему вырабатываемого им гормона "шальной бодрости".
Убаюканный тихим шелестом листочков, под утро он неожиданно проснулся, услышав птичий гвалт и присоединившийся к ним истошный визг. Ничего не соображая, юный лэр-в вскочил, держась за ветки, и впервые не знал, что делать. Его дерево, на котором ему в какой-то момент стало очень удобно, схватило пару курей и побежало. Вот что он должен был делать в этой ситуации?
Он держался за ветки и пытался устоять, возможно, в первые секунды немного вопил от неожиданности.
Положение усугубил грохот с крыши. Дерево явно перепугалось и рвануло к выходу, а там оставленные на ночь сторожа, безбожно вырванные из сновидений, не задумываясь, воспользовались выданными им шумелками, от души добавляя грохота. Дерево обезумело, родители и гости, стоящие у подъезда, замерли, словно наблюдали праздничное представление, и не собирались спасать сына, а Алеш носился по саду вместе с деревом, не зная, что делать и очумевая от происходящего. Отчего-то захотелось увидеть разумницу гаргулью, но на крыше её не было, зато при забеге он увидел её на четвереньках выползающей из бочки.
Мир сошёл с ума!
Наконец, безумие звуков сошло на нет и дерево, словно стесняясь своих забегов, притормозило и маленькими шажками попыталось затереться среди обычных саженцев. Алеш никак не мог спрыгнуть. Как только он подготавливался к прыжку, ветки перед ним смыкались.
Свидетели бесчинств недоумевали, зачем молодому хозяину птица и одновременно восхищались тем, как он замагичил дерево.
Выползшая из бочки мокрая Гаруня, приблизившись к раздетым и слегка возбуждённым обитателям дома и послушав их догадки, бросилась с Дару в погоню за деревом. Она не знала, что ожившие растения — это нонсенс, но ведь была затеяна операция по поимке похитителя птиц, и, похоже, она успешно завершилась. Осталось спасти Алеша от преступника.
Дворецкий же узнал дерево, как говорится "в лицо". Именно оно росло невдалеке от чёрного хода кухни, и именно ему была заботливо подрыхлена почва, куда скидывали пожёванное гаргульей мясо.
Это был редкий вид самого красивого дерева на Вариетасе. Оно должно было умопомрачительно цвести и прикрывать собой помойку. Цветки этого редкого дерева питались мелкой мошкой, что сулило двойную выгоду. Единственным его недостатком был слегка неприятный запах, но кто будет у помойки втягивать носом?
И вот, это роскошное и очень полезное дерево теперь устраивало забег после охоты. Всё это Дару вывалил лэре Гаруне, пока они пробирались к затаившемуся растительному преступнику. Она слушала и переваривала поступившую информацию. "Хищный энт" ‒ пришло ей на ум.
Удивительное сочетание её потрясающих теоретических, неизвестно откуда взявшихся, познаний с полной неосведомлённостью насчёт жизни на Вариетасе вообще. Впрочем, в данный момент речь была не о её уникальности, а о необходимости немедленного спасения её замечательного, самого лучшего и расчудесного Алеша. Именно в такие моменты вдруг понимаешь, насколько кто-то тебе дорог. Гаруня переживала за своего друга безмерно.
Продравшись через последние кусты, пара охотников выскочила прямо к ожившему дереву.
‒ Гаруня, осторожно, оно кур сожрало! — крикнул Алеш, держащийся за ствол.
Дару мужественно, как делал на полигоне молодой лэр-в, прикрыл лэру гаргулью собою, увидев, что дерево нагнулось в их сторону.
‒ Бессовестное! ‒ начал он отчитывать дерево, ‒ Разве я тебя не кормил, не заботился о тебе? Всё ждал, когда ты порадуешь нас цветением и до чего дождался?! — сердился дворецкий, воодушевляясь поникшим видом древесного хищника.
‒ Дару, скажи ему, чтобы выпустил меня, а то всё тело затекло, ‒ взмолился Алеш.
‒ Ты слышало, неблагодарное? А ну, немедленно дай лэр-ву слезть!
Веточки дерева разошлись и Алеш спрыгнул, простонал и, кряхтя, неуклюже отошёл в сторону.
‒ Пока оно носилось, всё тело закостенело от напряжения. Ноги аж свело, ‒ оправдывался он.
Как только в саду установилась тишина, и лэр-в Ферокс младший очутился на свободе, а честь его отмылась от приписанных ему куриц, сразу встал вопрос о дереве.
‒ Я слышал, что в дальних странах существуют закрытые леса и там живут разумные деревья, ‒ поделился сведениями подошедший капитан.
‒ Но чтобы деревья ели мясо в таком количестве, подобного я не слышал, ‒ возразил Ферокс старший.
‒ Наш случай, в плане питания, объясним, загадка в другом: каждое ли дерево способно оживать, если давать ему специальные подкормки?
‒ Лэр-в Ферокс, давайте не будем плодить хищников. Сегодня утка, завтра свинья, а послезавтра кто? — резонно возразил Дару.
‒ М-да, пожалуй, надо прекратить эксперименты, ‒ задумался командующий, ‒ И что нам делать с объектом?
‒ Это энннт, ‒ сказала до сих пор молчавшая гаргулья.
‒ Может и энт, но как нам его спилить, если он бегает? — не сдавался Ферокс, а дерево не только уменьшилось в размере от его слов, но и боязливо подтянуло веточки к себе и стало похоже на пирамидку.
‒ Жалко, оно же разумное, ‒ заступился Алеш.
‒ Мможжет буддем его подкарррмливвать, ‒ заикнулась волнующаяся Гаруня.
‒ Невозможно, ‒ безапелляционно заявил командующий, ‒ скоро мы все разъедемся, и кто будет ухаживать, следить за ним?
‒ А можжет возьмём его с ссобой? — предложила гаргулья.
Тишина стала ей ответом, но она не сдалась.
‒ Ддавайте для наччала дадим ему имя! — на удивление чисто и почти не притормаживая на словах, сказала она. Не дождавшись снова никакой реакции, она предложила сама.
‒ Пуссть будет Шшаррик!
‒ Почему Шарик? — раздалось с нескольких сторон. Хотелось ей сказать "для того, чтобы вы все спросили", но она глубокомысленно заметила:
‒ Потому что беггает, как летает, быстрро и непрредсказуемо.
Все задумались, но, впрочем, всем было все равно. Всегда наступает момент, когда перестаёшь удивляться чудесам и спокойно идёшь заниматься насущными делами. Поскольку ещё никто не позавтракал, то это для всех оказалось важнее энта Шарика. С кухни так вкусно пахло! М-м-ммм!
Часть 2.
Столица
Справедливости ради, стоило бы отметить, что гаргулья не виновата, но так совпало, что именно её считали грешной. Лэр-ву командующему ехать в крепость, а он не готов!
Вопрос: "Кто повинен?". Ответ: "Гаруня".
Лэре Ильяне предстоит менять место жительства с крепости на столицу, а у неё до сих пор "ящер не валялся" ‒ опять Гаруня виновата.
Зевус, скотина неблагодарная, сожрал всю свою особую траву, а основной корм привезли сразу в столицу ‒ все опять на бедную несчастную гаргулечку косятся.
А то, что она, как ненормальная прикорм Шарику подбирает, не щадя зубов своих, котлетки ему мясные делает, за это никто спасибо не скажет!
А как шортики себе заказала, так сразу Гаруня всех задерживает и никто, не восхитился её вытянувшимся хвостиком.
"Бесчувственные чурбаны!"
Как жаль, что лэр-в Тинек уехал к родным, он бы обязательно обратил внимание, какое милое сердечко удалось сформировать на конце хвоста!
Люди всё-таки неблагодарные животные, только о себе думают. Поназаказывали страуатисов ездовых и решили, что за неделю быстренько доберутся до столицы (доберутся). Никому, видите ли, и в голову не пришло, как гаргулья будет смотреться верхом на страусе, пусть он и страуатис!
А то, что у Гаруни собрался жизненно необходимый в дороге багаж, кто-нибудь подумал? А то, что с ней теперь едут две пигалицы подопечные, плюс дворецкий? Кто-нибудь учёл это?
Разве могла Гаруня поступить иначе? Ведь пришлось забирать с собой Шарика. Ему соорудили низкую телегу, что бы он не топтал излишне корешки, но теперь требуются частые остановки в пути. Энту ножки разминать нужно, а Гаруня же не изверг, понимает, что к земле малыша тянет.
Но самым несправедливым было то, что при выезде из родного города, на дороге они встретили знахаря со свиньёй, которую он, молча, оставил им. Бедняжка похудела за время работы, отчего ушки у неё стали казаться больше и жалостливее. На шее у неё был ошейник с пропихнутой бумажкой. Послание было ничем иным, как рецептом снадобья ума. Надо ли говорить, что Хавронью определили в повозку к Гаруне?
