— Для посторонних — нет. — Успокоил меня дед. — Но уж я-то всегда могу опознать последствия неумеренного приёма моих эликсиров. Этот желтоватый тон кожи, знаешь ли, достаточно красноречив.

— Дважды за трое суток. — Признался я. Старый прав, пытаться надурить его в этом вопросе, можно считать делом совершенно бесполезным. Недаром же он считается одним из лучших алхимиков и зельеваров в городе, а следовательно и в империи... если не во всех освоенных землях, вообще.

— Значит, дважды. — Задумчиво протянул дед. Щелчок пальцами, и рядом с ним материализовался слуга. — Второй набор, Шарни. Будь добр.

Я скривился. Эта фраза была мне хорошо знакома, даже слишком. А потому, когда ушедший слуга вернулся с небольшим добротным, обтянутым кожей сундучком, снабжённым удобной ручкой для переноски, я ничуть не удивился. Как и его содержимому.

Шарни моментально убрал со стола опустевшие тарелки, освободив место для работы и, заработав тем самым благодарный кивок деда, вновь нас покинул. На столешницу опустилась небольшая горелка, вроде той, что я таскаю на выходы, рядом с ней дед поставил реторту с узким горизонтальным носиком, пару низких стеклянных плошек и подставку с пятью плотно закрытыми пробирками с разноцветным содержимым. А вот и скальпель...

— Ты знаешь что делать. — Прогудел дед, поведя рукой в приглашающем жесте. Вздохнув, я кивнул в ответ и, вытерев руки пропитанной обеззараживающим раствором тканью, решительно полоснул скальпелем по ладони. Кровь сначала закапала, а потом и побежала прямо в одну из плошек. Заполнив её наполовину, я прижал ранку поданным старым тампоном из марли и высушенного мха, пропитанного одним из дедовых эликсиров. Кровотечение тут же прекратилось, и я буквально ощутил, как стянуло кожу под тампоном. Всё же, зелья у старого получаются совершенно сногсшибательные. Тампон отправился на решётку над уже зажжённой, тихо гудящей горелкой и тут же исчез в яркой вспышке.

Треть крови из плошки отправилась в реторту, а ещё одна ушла во вторую плошку. Я взял пробирку с ярко-синим экстрактом Римана и, с трудом вытащив добротно притёртую пробку, капнул жидкость в плошку. Лёгкое шипение и белый пар, поднявшийся над ней, показали начало реакции. Не дожидаясь, пока реактив полностью прореагирует с кровью, я закрыл пробирку и взял следующую, с зелёным содержимым... вытяжкой из корня пустынного златоцвета, если быть точным. Его следовало налить во вторую плошку, разбавив кровь в пропорциях один к одному, что легко было определить по рискам, нанесённым на плошку. Как я и поступил. Здесь реакции не было. Более того, кровь и вытяжка даже не смешались, так что зелёная жидкость легла поверх алой. Убедившись, что реактивы не реагируют, я открыл третью пробирку и, набрав в заборную стеклянную трубку точно отмеренное количество суспензии серой пыли, подлил её в плошку с кровью и вытяжкой златоцвета. Реакция была мгновенной! Кровь и вытяжка моментально перемешались, и получившаяся смесь пошла пеной. Не теряя времени, я выплеснул это непотребство в реторту, добавил туда же содержимое второй плошки и, закупорив, соединил её носик с торчащей из четвёртой пробирки трубкой. Сама пробирка, на дне которой плескалось небольшое количество ртути, была водружена на решётку горелки, и мы с дедом одновременно уставились на подсоединённую к ней реторту.

Стенки пробирки медленно становились зеркальными, а содержащаяся в реторте ядрёная смесь реактивов невнятного бурого цвета, примерно с той же скоростью начала приобретать оранжевый цвет. Спустя минуту я выключил горелку и вместе с дедом уставился на кристаллы, в которые превратилось содержимое реторты. Оранжевые с чёрными ломанными узорами на гранях, они лежали на чёрном песке, в который превратилось остальное содержимое.

— Что ж... могу сказать сразу. Напитка твоего организма почти прекратилась. Думаю, через неделю, чтобы не перегружать печень и почки, можно будет принять ещё один ускоряющий набор, а потом... потом, останется только ждать, когда организм закончит перестройку. — Задумчиво проговорил старый, не сводя взгляда с лежащих на дне реторты кристаллов.

— И сколько придётся ждать? — Поинтересовался я, мысленно радуясь скорому завершению дедова эксперимента.

— Неделю, может две. Финальная стадия не должна затянуться надолго. — Пожав плечами, произнёс дед. — Но это время я советую тебе провести дома, исключив любые нагрузки. Да и вообще, лучше тебе будет поменьше двигаться.

— Почему? — Нахмурился я.

— Взрывное изменение тканей, в том числе и нервных волокон може повлечь за собой некоторые побочные эффекты. — Медленно проговорил старый и, заметив моё возмущение, поспешил меня успокоить. — Это временно, только до завершения перестройки организма! Да и необязательно, так и будет.

— Как "так"? — Уточнил я.

— Ну... — Дед замялся. — Возможно нарушение координации, скачки чувствительности органов зрения, обоняния и слуха, ускорение метаболизма, нарушение работы вестибулярного аппарата...

— Чего? — Опешил я от такой засады! Ещё бы, раньше дед не говорил, что его эксперимент, который длится уже три года может сопровождаться такими симптомами.

— Чего-чего. Из сортира не вылезешь и блевать будешь дальше, чем видишь. — Буркнул старый. — Может быть...

— Подожди, ты хочешь сказать, что через неделю я стану пьяным глухонемым слепцом, не знающим какой стороной поворачиваться к очку?! — Возмутился я.

— Может быть. — Подчеркнул дед и развёл руками. — Дим, наш эксперимент, первый в своём роде. Раньше никто ничего подобного не делал, так что это лишь мои предположения. Вполне возможно, что ты вообще ничего не почувствуешь, но... предполагать нужно самое худшее, ты же знаешь.

— Знаю. — Угрюмо кивнул я. — И тебя я хорошо знаю. Так что, могу предположить, что наличие таких подобных эффектов ты высчитал не сейчас, а ещё до начала эксперимента. Но предупредить меня об этом даже не подумал.

— А это что-то изменило бы? — Приподнял он густую, но совершенно седую бровь. — Узнай ты об этих эффектах заранее, неужто отказался бы от проведения эксперимента?

И я вынужден был признать, что он прав. Даже если бы старый счёл необходимым предупредить о таких "дополнениях", я бы всё равно настоял на проведении эксперимента. Уж больно серьёзные преимущества он сулит.

Закрепление эффектов зелий известно давно. Со временем, в организмах людей постоянно принимающих эликсиры, даруемые ими свойства начинают проявляться даже без приёма зелий, правда, лишь в малом, можно сказать, остаточном виде, но это факт имеющий место и довольно широко известный как среди алхимиков и зельеваров, так и среди ходоков, которые и являются самыми частыми пользователями разнообразных эликсиров. Правда, считается, что такое закрепление, ни что иное, как эффект натренированности, то есть, наработанная организмом привычка. И до недавнего времени никто не пытался направленно развивать это свойство эликсиров, пока вопрос не заинтересовал моего деда. Было это десять лет назад, а через пять лет он сумел создать набор алхимических эликсиров, призванный не только расширить пределы физических возможностей принимающего их человека, как обычные зелья, но и максимально закрепить их, сделав неотъемлемыми качествами организма. Спустя ещё три года, отработав своё изобретение на подопытных животных, дед предложил мне испытать его творение на себе. Ну, покажите мне мальчишку, который отказался бы от такой возможности! Вот и я не смог, и теперь, кажется, пришла пора расплачиваться за своё решение. Впрочем, неделя мучений, не очень большая цена за такое... по-моему.

Глава 7.

Визиты в Ленбургский собор всегда производят на меня неизгладимое впечатление. Так было и в этот раз. Как обычно, после выхода, утром следующего дня Дим отправился в собор, правда, на этот раз он шёл не один, а прихватил с собою Граммона, жутко недовольного ранним подъёмом и необходимостью куда-то идти без всякого завтрака. Правда, долго бухтеть баранёнок не стал. Для того, чтобы угомониться ему хватило одного сурового взгляда старика. Уж не знаю почему, но Пир, чуть ли не с момента встречи воспылал к деду моего носителя неподдельным уважением. Так что, стоило тому сделать замечание об необходимости визита в храм после выхода, как Граммон тут же проглотил все свои возражения и принялся собираться, благо этот процесс надолго не затянулся. Может из-за нежелания Пира вызвать неудовольствие хозяина дома, а может потому, что с выбором одежды у баранёнка был явный напряг. Зато она была чистой, за что следовало бы сказать спасибо Шарни, ещё вечером почистившему одежду гостя.

Несмотря на будний день и, как следствие, отсутствие службы, в Доме было довольно много народа. Кто-то, в основном, из приезжих, пришёл из любопытства, всё же Ленбургский Дом, один из пяти великих храмов империи, кто-то заглянул в Дом за благословением перед грядущим выходом, а кто-то явился ради беседы со святыми отцами. Уж не знаю почему, но те же зельевары просто-таки обожают устраивать диспуты с церковниками, в основном на профессиональные темы, хотя, бывает, в процессе спора, они уходят в дебри философии с лёгким профессиональным флёром, вроде возможности использования частей тел искажённых тварей в целительских зельях. И надо заметить, что подобные споры, проходящие в открытую привлекают немало слушателей. Такая себе замена ток-шоу, порой, действительно весьма и весьма интересная. По крайней мере, пару раз мне приходилось уговаривать носителя задержаться в храме на несколько минут ради того, чтобы послушать очередную пикировку. Хотя, он и сам не особо сопротивлялся, особенно, когда спор участников касался тварей и Пустошей.

Но в этот раз мы пришли за другим, а потому не стали задерживаться у северного крыла, где обычно и проходят гражданские диспуты. А полюбоваться красотой собора и мастерством его строителей, не дал Граммон, несмотря на демонстрируемое уважение к старику, явно не желавший терять время на бесцельные блуждания и рассматривание ярких цветных витражей, а потому сразу двинувшийся к хорам, где виднелись чёрно-белые одежды служителей.

— Ходок Дим. — Довольно низкий, обволакивающий голос, больше подошедший бы какому-нибудь придворному ловеласу, нежели инквизитору, остановил нас на полпути к цели.

— Инквизитор Тон. — Носитель не поленился отвесить святому отцу учтивый поклон. А следом за ним, похвастал манерами и баранёнок. Только глаза Граммона удивлённо расширились при виде алой мантии церковного служителя, остановившего наш бег через центральный неф собора. — Рад видеть вас в здравии.

— Взаимно, Дим. Поверь, взаимно. — Губы инквизитора тронула еле заметная улыбка. — Говорят, в этот раз ты успел снять все сливки с Прилива?

— Лгут, ваше преосвященство. Нагло лгут. — Помотал головой носитель. — Всего лишь показал окрестности своему знакомому. Позвольте представить, барон Граммон, третий сын владетеля Бордес. Его преосвященство, протопресвитер Меча, инквизитор Ленбурга, Тон...

— Спица. — Закончил за Дима, Пир. Явно от неожиданности. Впрочем, инквизитор не обратил внимания на такую... невежливость.

— Это прозвище я оставил вместе с плащом Великого Магистра Томарского Ордена, семнадцать лет назад. — Огладив ухоженную бородку, заметил церковник. — Рад знакомству, с сыном своего старого друга. Надеюсь, он жив-здоров?

— Благодарю, ваше преосвященство. Батюшка пребывает в полном здравии. — Поклонился Граммон.

— Замечательно. Замечательно... Надо бы наведаться к нему в гости. А то ведь уже двадцать лет не виделись. — Задумчиво произнёс инквизитор, мечтательно улыбнувшись. — До сих пор вспоминаю его рассказы о домашних виноградниках. Надо бы съездить, проверить, так ли хороши вина его баронства, как во времена нашей юности, да...

— Отец будет очень рад визиту, ваше преосвященство. — Проговорил Граммон. — Он часто вспоминает о службе под вашим началом, можно сказать, что мы с братьями росли на рассказах о подвигах братьев-рыцарей.

— Славно. Я рад, что мой друг не забывает о нашем прошлом. — Покивал инквизитор, но тут же, поведя длинным с горбинкой носом, спохватился. — Ох, совсем замечтался и позабыл о делах насущных. Полагаю, вы, юноши, пришли за очищением после визита в Пустоши?

— Именно так, ваше преосвященство. — Кивнул Дим.

— Что ж, идёмте. Для верных детей Церкви нашей, я найду время и силы. Брат Вран! — Обернувшись, произнёс святой отец в пустоту, из которой тут же соткался служитель в чёрной сутане и белоснежной накидке поверх неё. — Распорядись приготовить малую исповедальню. Я проведу таинство для этих двух юношей.

Монах резко кивнул, что можно было заметить лишь по движению глубокого капюшона, под которым не рассмотреть лица, и исчез. Иногда, мне начинает казаться, что инквизитор набирал себе слуг там же, где дед носителя.

— Идёмте. — Спрятав ладони в рукавах алой мантии, отец Тон развернулся на каблуках и двинулся через толпу снующих по храму людей, словно ледокол через тонкий лёд. Носитель отреагировал сразу, а вот Граммон явно завис, впрочем, уже через секунду он оправился и, нагнал Дима.

— Ваше преосвященство, мы бы не хотели отвлекать вас от важных... — Начал было Пир, но был остановлен одним резким жестом руки святого отца, блеснувшей парой перстней с драгоценными камнями на пальцах.

— Чушь, юноша. Помощь сыновьям Церкви нашей, вот действительно важное дело. Сохранение Света в душах людей и наставление их на путь истинный, вот предназначение святых отцов. Очищение скверны, посмевшей коснуться чистого сердца, дело достойное любого прелата. — Короткой отповедью оборвал Граммона инквизитор, но тут же смягчил тон. — Дела мирские и дела внутренние, церковные, которыми полна жизнь любого священника, не должны быть основанием для отказа от исполнения тех обетов, что мы возлагаем на себя вместе с саном. И не должно князьям Церкви, прикрываясь своим положением, забывать об обязанностях, возложенных на нас прихожанами и Кодексом.

— Прошу прощения, ваше преосвященство. — Склонил голову Пир, до сих пребывающий в некотором ошеломлении от того факта, что таинство очищения для него будет проводить один из высших иерархов в империи. Собственно, я его прекрасно понимаю. Трудно ожидать, что один из самых одиозных князей Церкви не только обратит внимание на какого-то третьего сына заштатного барона, но и окажется на короткой ноге с твоим новым знакомцем, обычным ходоком, не способным похвастаться наследным гербом или именным кредитом в имперских банках. Вот только инквизитор Тон-Спица, так кокетливо отказывающийся от своего прославленного прозвища, плевать хотел на то, что приличествует его сану, а что нет. У этого весёлого дядечки, по слухам, не пропустившего ни одной мало-мальской заварушки в империи за последние сорок лет, вообще, свой взгляд на самые различные вещи. От того, как говорит дед моего носителя, он и тянет лямку на окраине империи, а не заседает в Поместном Соборе, как того требует его сан протопресвитера Меча, то есть, главы всего военного духовенства империи. Спрашивается, откуда мне всё это известно? Так ведь, не только дед носителя расспрашивает меня, я тоже в долгу не остаюсь, стараюсь ликвидировать пробелы в знаниях о мире. А у меня их мно-ого! Вот, как-то так и получается.