Летучий корабль

Я всхлипнула, сглатывая подступившие слёзы.

— Женщина и мужчина, вы идёте? — разрушила трогательное мгновение сотрудница аэропорта.

Муж прошёл вперёд и подал мне руку. Я вложила дрожащие пальчики. Второй рукой перехватил мою сумку.

— Ваши посадочные?

Игорёк взял талон из сжатых моих пальчиков, соединил со своим, протянул женщине оба. Та оторвала свою часть талона и пригласила пройти в самолёт.

Но видела я только того, кто вёл меня за руку. Столько чувств роилось в моей душе. И радость встречи, и боль разлуки, и обида, которую я ему нанесла, и жизнь, похожая на каторгу без него.

Я не запомнила автобуса, трапа, а может их просто не было. Такое ощущение, что коридор плавно перетёк в салон самолёта. Нас провели в бизнес-класс почему-то, усадили рядом. Мы пристегнули ремни, а потом взлетели. Но весь перелёт мы не выпускали руки друг друга.

Как же сильно его люблю. Он — моё дыхание, моё счастье! Когда можно было отстегнуться, он привлёк меня к себе, усадил на колени и просто дышал мною. Распустил мои волосы и зарылся в них носом. Слова были не нужны. Просто он рядом, прикасаться к нему, чувствовать его дыхание на своей шее.

Но так уж вышло, что и эти мгновения продлились недолго. Вскоре начались схватки. Я замирала, когда мимо проходила стюардесса, стараясь не показывать того, что рожаю. Схватки нарастали. Сходила в туалет. На этот раз ни слова нам не сказали, что вместе заходим, там лопнул пузырь. И схватки усилились. Но чувствуя любимого рядом, я готова была терпеть и дальше. Только бы он не выпускал мою руку. Он и не выпускал. Поглаживал мой живот, шептал что-то и гладил меня в момент схваток, которые я старалась просто дышать.

И лишь оказавшись на земле, услышав рукоплескания, немного расслабилась.

Мы покинули аэропорт на такси. Какие-то быстрые роды. Меня уже тужило. Не зная, чем себя занять, я ходила на подготовительные курсы для беременных, и понимала, что со мной происходит.

— Ещё чуть-чуть... — прошептал муж и попросил таксиста остановиться прямо за поворотом.

— Эй, вы что, собираетесь в моей машине рожать? — возмутился таксист, повернувшись ко мне и увидев, что я продыхиваю схватки.

— Жди! — велел муж ему и вытащил меня из машины. Взял на руки и будто, прорезая пространство, которое казалось желейным, отнёс в белый фургон. Окружающий мир погрузился во тьму, стоило воздуху вновь стать привычным. Странно как. Лишь внутри фургончика горел тусклый свет. А ещё там плакал малыш. А меня тужило уже так, что я не могла больше ждать.

И тут увидела, как любимый надевает маску, делает вдох и падает, и я бы кинулась к нему, но именно в это время малыш решил появиться на свет. Любимый встал, подхватил рождающегося малыша, положил мне на грудь, а затем двигается к шторке, за которой плачет чужой малыш.

— Ты точно решила? — спрашивает муж. А я не понимаю, о чём речь, поэтому молчу. Но отвечает женщина:

— Да.

И он берёт на руки дитя и перекладывает ко мне на грудь второго.

— Держи, — говорил мне. После чего идёт за штору и выносит... меня. Мы встречаемся взглядами.

— Всё получилось, — шепчет она и улыбается. Такая измученная, худая. Со впалыми глазами, кожа да кости, лишь ярко рыжие длинные волосы выделяются ярким пятном в тусклом свете.

И муж выносит её из фургончика. Я пытаюсь позвать его, но не решаюсь. Это что сейчас было? И я держу двоих малышей на своей груди, стараясь уберечь обоих от падения. И испытываю шок, не в силах осознать произошедшего.

Да, я узи не делала. Поэтому не знала, сколько у меня детей, хотя по прогнозам лечащего врача — один. Ага, беременность лечат, считают болезнью. И без целой прорвы анализов и обследований потом не можешь нормально рожать в роддоме, считаясь недообследованной, наравне с приезжими из бывших союзных республик. И вот оба малыша шевелятся и начинают тыкаться в меня. Вначале тот, что на груди, затем тот, что на животе. И тут меня тужит вновь. Я подхватываю своего малыша, лежащего на животе и подтягиваю к груди, при этом прикладывая усилия, чтобы прижимать не сильно. И тужусь.

А потом, будто из ниоткуда, появляется Игорёк.

Он помогает удержать мне малышей, берёт на руки одного, отрывает от груди, к которой тот успел присосаться.

— Дочка, — улыбается муж. — И сын, — гладит по головке мальчика, которого отдала ОНА.

— Сама справишься? Я за руль сяду, — спрашивает муж.

— Игорёк, что это было?

— Мы перенеслись в их мир.

— З-зачем?

— Потому что там нас ничего не держит.

— А здесь?

— А здесь дети. Наши.

— А они?

— Они ушли...

— Куда?

— Он давно ушёл. Тогда, после аварии.

— Но... — я ведь помнила её жизнь и как Игорёк читал сказку деткам.

— Я жил на два мира. Я, не он.

До меня не доходило.

— То есть как?

— Вот так. Днём — в своём мире, а ночью — в их.

— Но как?

— Потом обсудим. Сейчас мне надо за руль. Давай вас пристегну и поехали в больницу.

— В больницу? Зачем?

— В роддом. Я всё же не врач.

Он пристёгивает меня ремнями, закрывает фургон, только сейчас понимаю, что продрогла. И хоть здесь, в Крыму, гораздо теплее, чем у нас, но март-месяц! Любимый укрывает нас. Лишь затем уходит. Тут завыла сирена.

И только сейчас понимаю, что мы в скорой помощи.

Я так устала, что почти тут же начала вырубаться. Слышала, правда, как наша машина останавливалась, голоса людей, прикосновение мужа, от которого и проснулась.

Меня с двумя детками доставили в роддом. Мужу, по законодательству, было разрешено с нами находиться даже в роддоме, а также имелись платные палаты, где можно было даже жить с мужем, пока нас не выпишут. Мы и жили три дня, я училась быть мамой, кормить малышей, пеленать, подмывать, а любимый нянчиться с новорожденными. Он прекрасно с ними ладил. О смене мира мы не говорили. Просто наслаждались друг другом и встречей с крохами. К слову, а ведь Влад, так назвали мы старшенького из близнецов, был моим сыном, моим и того Игорька, которого, по сути, убили. Поэтому, приняла его сразу. И пусть выносила его не я, хотя, тоже спорный вопрос, ведь каждую ночь я проживала жизнь с ним под сердцем. В голове всё перемешалось после первой же ночи. Просто я прожила всю жизнь от рождения и до смерти этой Алисы. И всё настолько перепуталось, что просто не знала, кто это ответил: я или она. Порою вела себя как опытная мамочка, а порою впадала в ступор от простых вещей, как надевание подгузника.

— Привыкнешь... — прошептал муж, обнимая меня и помогая надеть подгузник на Влада, правильно заправив его мужское отличие от сестрички Рады. Был соблазн назвать её на ту же букву, что и братика, как названы старшие детки Дмитрий и Дарья, но перебрав все возможные имена, мы так и ни одно не одобрили, поэтому решили, что раз она — наш первенец, то назовём её Радостью, ну а официально Радой.

Когда же нас выписали, поехали домой на такси. По случайному стечению обстоятельств, нас вёз водитель тот же, что из аэропорта родного мира.

— А мы с вами знакомы? — спросил, удивлённо глядя на нас.

— Дежавю? — спросил муж.

А ведь верно, мы воспринимаем дежавю как что-то само собой разумеющееся, а что прожили этот день или были в этом месте в другом мире, даже не воспринимаем. Просто детали не помним, людей не запоминаем, воспринимая их как что-то смутное из сна. А потом приходит узнавание.

— Да, вы подвозили нас, я рожала, — сказала я.

— Точно-точно, — он наклонился, будто пытаясь ухватить мысль за хвост. — Но вот что странно, — сказал он, спустя несколько секунд, но, похоже, не вспомнив детали, — я точно не работал на днях, и сегодня первый день вышел после отпуска. Как же так?

— Дежавю, — сказал муж. — В другом мире подвозили, — и добавил: — Наверное. А тут нас на скорой подвозили.

— Да? А, ладно, — отмахнулся водитель, помог нам сесть в салон, и больше вопросов не задавал, думая о чём-то своём.

А я предвкушающе ждала встречи с детками. Как они воспримут новорожденных братика и сестричку? Будут ли рады или ждать ревности?

Я по ним соскучилась. Вот так из простой беременной стала враз многодетной мамочкой.

Интересно другое, я вобрала в себя здешнюю Алису, как Игорёк здешнего моего мужа. А если так, то мы никуда не уходим после смерти? Или просто своё предназначение не выполнили и вместо того, чтобы бродить призраками, сливаемся с другими собой, чтобы выполнить миссию? Или просто это исключительно наше желание слиться с ними и их жизнью?

И вставал ещё один вопрос: что с мамой Игорька? Как она переживёт смерть сына? Про своих родителей я не переживала. Всё же давно мы отдалились друг от друга, да и не единственный ребёнок в семье. Интересно, они вообще будут по мне тосковать? Тоскливо стало. Мы даже не попрощались. Странно, но я их простила.

И, подходя к дому, я всё же задала вопрос относительно свекрови.

— Мама умерла, — сказал муж.

— Как умерла? Почему?

— Машина сбила.

— Но как же?.. — я не могла в это поверить. Убили или случайность?

— Это не случайность, — подтвердил муж.

— И?

— Я уволился, запил.

От услышанного вяли уши. Не может быть...

— Правда?

— Ну, так старался выглядеть. Без цели существования. Квартиру продал, деньги раздал нуждающимся. Превратился в бомжа. Но на самом деле следил за врагами.

— Их несколько?

— Целая организация.

— И?

— Надеюсь, водитель такси сделает то, что я попросил перед нашей смертью.

— А что ты просил?

— Сжечь наши тела.

— Но нас будут искать.

— Я подтёр все базы перед вылетом. Нас в аэропорту не было.

— А здесь?

— Вирус тоже должен всё уничтожить. Остаётся лишь водитель такси, который вёз нас из аэропорта. Тут я бессилен. Но ему выгодно помалкивать, чтобы не было судебного разбирательства и уголовного дела.

— А здесь? Тут безопасно?

— Не знаю, но здесь есть те, кто нас держат. Наши дети.

Это точно! Вот только получается, ещё и опасней жизнь, поскольку страх не только за нас, но и за них — маленьких человечков с ясными глазками.

— И что нам делать?

— Я заключил с японцами рабочий договор. Стрекоза уже создаётся и у нас и у них. Они также отвечают за безопасность моей семьи. Так что... не пугайся японцев.

— Они за нами следят?

— Да.

— Считаешь это правильным?

— В их интересах, чтобы с нами ничего не случилось, если будут вам угрожать, то мне придётся отдать все чертежи, хранящиеся в моей голове. И тогда чертежи станут доступны общественности, появятся в сети для свободных технологий. Это не выгодно никому. Так что успокойся и просто живи, наслаждаясь каждым мгновением. А теперь — готова войти в пополнившуюся семью?

Я кивнула, взглянула на Владика, мирно спящего на моих руках, затем на мужа, опустила взгляд к Раде. В отличие от братика она широко распахнула глаза и смотрела на мужа.

— Тогда звоню.

И муж нажал на кнопку звонка.

Встречали нас со слезами радости на глазах. Как после оказалось, нас домой не ждали. Особенно меня. Видно, та Лиска уже попрощалась со всеми. Поэтому радовались вдвойне.

И я зыркнула на мужа, мол, не мог раньше сказать свой план той Лиске, хотя бы.

Помотал головой. Не мог? Ну ладно.

И начались будни. Свекровь осталась в нашем доме, помогала мне по хозяйству, пока я окрепла после родов. Муж, как оказалось, взял на месяц отпуск.

— А японский отпуск разве не десять дней? — хотела добавить, но не стала, про "здесь".

— Да, десять. Но я у них получаю за определённые этапы проектирования, да и в условиях работы на них прописал сразу отпуск во время и после родов.

К слову, моя предосторожность по уничтожению файлов сыграла на руку. В дом влезли, всё перерыли, благо, не уничтожили мебель, шарясь под обшивкой. Влезли и к свекрови. Удивительно, что никто не пострадал. Это было до того, как Игорёк, "воскресший", вернулся домой. Почему нам не осмелились угрожать, я не знала. Но потом решилась задать этот вопрос мужу. Оказалось, что он сразу по "воскрешении" озаботился нашей безопасностью и заключил контракт с японцами и обеспечил охрану. К слову, предотвращённые нападения были, о которых мы ни слухом, ни духом. Что случилось с нападавшими, муж не интересовался, но сомневался, что они ушли живыми. К тому же, японцы вышли на заказчика. После этого о попытках нападения он не слышал. Но охрану не сняли.

Игорёк большую часть времени проводил со старшими детьми: играл с ними, учил, воспитывал. Они очень сблизились. С малышами тоже возился, но гораздо меньше, всё же им больше мама сейчас нужна. Вместе ходили гулять в посёлок и на пляж. Вот муж со всеми детьми купался, хотя вода только-только началась согреваться, в том числе и с малышами, пока мне нельзя было ввиду открытой раны. Я не вмешивалась. И, благо, свекровь не видела этого. А то бы начала говорить, что заболеют. Я считала, что закалка нужна, тем более, видела, что муж её делает постепенно. Да и Игорьку я доверяла.

На море жить — здорово!

Когда отпуск кончился и Игорёк приступил к работе, у нас дома в своей мастерской, обязательно каждое утро и каждый вечер мы купались. Уже со мной. И даже когда лето кончилось и наступили холода. И на деток муж всегда находил время.

Когда проект "Стрекоза" завершил полевые испытания, мужу перечислили крупную сумму денег, которую мы вложили в недвижимость, прикупив несколько квартир на полуострове в курортных городах, которые можно было сдавать, особенно в летний сезон, а также взяли квартиру в Москве, решив, что лучше стабильный доход по сдаче квартиры, чем враз потерять все деньги в виду их обесценивания или развалившегося банка.

И муж посвятил время детям, мне и строительству нового дома, так как в старом мы едва помещались в тех двух комнатах — детской и спальне, остальная часть дома была отдана мужу под мастерскую. Дети росли, нужны были каждому по отдельной комнате, плюс я тоже хотела себе рукодельную мастерскую, да и комната гостям не помешает. А ещё мы мечтали о садике и библиотеке. На остаток денег от выкупания авторских прав мы приобрели большой участок земли на скале с наносным грунтом, где уже даже лес вырос, но в пешей доступности от моря, и начали строить дом, стараясь как можно меньше нанести вред природе.

К слову, скала эта была базальтовая, имеющая шестигранные стержни-формации, что свойственно растениям. И вот возникал вопрос, что это — окаменевшая трава древности или... пеньки от гигантских деревьев?

Всё это требовало детального изучения, и в промежутках между стройкой мы путешествовали по Крыму, исследовали скалы, брали пробы, отвозили их в лаборатории. Иногда выбирались с детьми на континент, предпочитая путешествовать с другими такими же исследователями, организовывали целые экспедиции.

Про Глеба муж наводил справки, он бесследно исчез. Я иногда брала заказы у своего бывшего начальника, но обходилась Крымским полуостровом. Но после того случая в моём родном мире и угрозой растраты, отношения к шефу стали прохладные. Я кривилась, но всё равно бралась.