Летучий корабль

Пролог

— Рейс СУ1792 — Москва-Симферополь — задерживается ввиду сложных погодных условий. Просим прощения за временные неудобства, — объявил диктор по громкой связи.

Я зевнула и взглянула на часы: полночь. Спать охота. И на сколько он задерживается не сказали. Уже через десять минут должна была начаться посадка. А теперь что? Сиди и кукуй тут непонятно сколько?

Ещё и в зоне вылета находимся. Никуда не выйти. Благо, лечу без багажа. Встала с места, перебросила через плечо ручную кладь в виде небольшого рюкзачка с небольшим комплектом вещей нужных для проживания в гостинице да купальник... Всё же море... Улетать обратно лишь послезавтра.... Очень надеюсь поплавать в море. Эх, море-море! Скоро я тебя увижу... Только долететь надо, выдержать совещание, успеть погулять по набережной, искупаться, а потом уже можно на боковую — отсыпаться после бессонной ночи. Вряд ли удастся за полтора часа перелёта поспать, разве что, вздремнуть.

Огляделась. Сотрудников аэропорта в этой зоне не видно. Наш выход пока не открыли. Девушки, проверяющие посадочные талоны, не пришли к нашей стойке. У кого спросить?

Осмотрелась, ища глазами сотрудника аэропорта, но не торговца. Палатка, торгующае игрушками, уже закрывалась. Скорее всего, рабочий день закончился, хотя, может, просто перерыв.

Соблазнительно запахло жареными сосисками. Я подошла к маленькому кафе, где ассортимент был невелик: неприглядные пирожки, неизвестно сколько пролежавшие уже в готовом виде, да хот-доги. В отличие от традиционного русского блюда, горячие собаки, ну, то бишь, сосиски в булке, выглядели посвежее, да ещё и источали слюноотделительный аромат. На гриле подогревались сосиски. В сухомятку есть не станешь... Напитки... Вода за бешеные деньги, кофе аж двести рублей за маленький одноразовый пластмассовый стаканчик. Жаба давит. Кофе, чашка которого стоит от силы семь рублей, в автоматах обычно уже цена поднимается до тридцати-сорока, в кофейных киосках порядка ста, а здесь уже раз в тридцать дороже. Да и среди ночи есть не положено. Спать охота.

Сколько ждать?

Заметив оживление, я побрела к другому выходу, где осуществлялась посадка. Странно, что этих людей в самолёт сажают, погодные условия ведь для всех одинаковы.

Уже образовалась очередь, лишь самые нахальные лезли вперёд. Первый класс да родители с маленькими детьми.

Я стала протискиваться к стойке.

— Простите... Простите...

— Куда прёшь, как танк?! — возмутилась какая-то дородная женщина в безразмерном пёстром платье и ярко-малиновой незастёгнутой кофточке. — У тебя точно детей нет! Самая наглая, да?

— Мне только спросить...

— Всем вам только спросить...

— Да я вообще с другого рейса, — зачем-то начала оправдываться.

— Врёшь, гадина! — и она уцепилась в мой рюкзак.

— Отпустите, пожалуйста, — постаралась решить конфликт мирно. — Мне нужно только спросить.

Да, спокойствие, только спокойствие. Стрессоустойчивость, как говорят при приёме на работу. Видели, проходили. Хотя на совещаниях большинство народу держит себя в руках, но попадаются порою индивиды, я так понимаю, нарочно нанятые, чтобы трепать нервы, вызывая нервозность у партнёров.

— Какие-то проблемы? — откуда-то появился охранник.

— Да, — сказала я, кивая на женщину. — Наш рейс задерживают, хотелось бы знать, на сколько. И почему этот, — я показала взглядом на ближайшую стойку регистрации, — рейс летит по расписанию?

Женщина удивилась моим словам и рюкзак выпустила. Неужели поняла, что не вру? Негатив резко исчез?

— Извините, но я не имею права говорить об этом. В мои обязанности входит лишь поддержание порядка.

Не имеет права? Эти слова задели. А что там такого случилось, что он "не имеет права", да ещё и "об этом"?!

— Простите, тогда отведите меня к тому, кто "имеет право" говорить "об этом", — сказала спокойно я, постаравшись улыбнуться и снять напряжение.

Сон вдруг выветрился, стало жутко интересно.

— Тогда пойдёмте, я вас провожу, — предложил охранник и повёл меня в сторону двери с надписью "посторонним вход запрещён".

Мы уже почти дошли, как я заметила, что та скандалистка следует за мной. Охранник поднёс карточку-ключ к коробочке на стене, та загорелась зелёным огоньком, и дверь открылась. Он прошёл внутрь, галантно придерживая дверь, пропуская меня вперёд. Но тут случилось ЭТО.

Я ощутила спиной опасность. Хотела обернуться, но отвлекло сообщение громкоговорителя, объявляющего посадку на мой рейс. На миг я замерла, прислушиваясь к словам диктора, удостоверилась, что по-английски тоже назвали именно мой рейс, а потом обернулась на голос громкоговорителя. Это что же получается, погода изменилась в лучшую сторону? Уже? Я взглянула на часы: половина первого. Полчаса всего прошло. Прислушалась к своим ощущениям: чувство опасности улетучилось.

А когда первый шок схлынул, я решила извиниться перед охранников и сказать, что надобность разговора с высоким начальством отпадает. Но к моему удивлению охранника на месте не оказалось, да даже дверь в служебное помещение была закрыта.

Я повернулась к женщине, всё ещё стоящей рядом. Она стояла, открыв рот.

— К-как он это сделал? — заикаясь прошептала она.

— Что именно? — уточнила я, прозевав всё представление.

— Он... он... исчез!

— Прошу меня простить, — вспомнила я важное. — Но я вынуждена пройти на посадку. Мой рейс тоже объявили. Видно, произошла небольшая задержка, и ваш рейс объявили раньше.

Женщина опомнилась и побежала становиться в свою очередь, которая заметно поредела.

А я, стряхнув наваждение, направилась к своим вратам. Это если с английского перевести "gate". По-русски переводят как выход. Возникла стойкая ассоциация со звёздными вратами и путём в другой мир.

Стала в небольшую очередь из чисто взрослых мужчин и женщин. Сейчас семьи с детьми обслуживала одна девушка, а всех остальных пассажиров — другая. А молодцы — девчонки. Грамотно подсуетились. И все довольны. Бизнес-класс, было, направился вперёд всех, но девушка, что мою вереницу пропускала, сканируя штрих-коды на посадочных талонах, попросила встать в очередь.

— Да у меня... — начал-было мужчина в костюме, но был остановлен жестом и улыбкой сотрудницы аэропорта.

— Вы — немощный старик? — спросила девушка. В ответ получила мотание головы. — Тогда беременная женщина? — с вызовом спросила она. — Все устали, я понимаю, все в равных условиях. Кто-то раньше встал в очередь, тот и раньше будет обслужен. Займите, пожалуйста, очередь.

Её спокойный ответ вызвал улыбку у всех. А мужчина, дабы не расписываться в своей немощности, всё же встал — как раз за мной.

— И вовсе не смешно, — буркнул он, узрев мою улыбку. Но раздражение схлынуло.

— Зато как она вас! А?

Мужчина, будто понял что-то и взглянул на доброжелательную девушку.

— Да... — прозвучало восхищённо. — Вы правы. Но... Она наверняка занята.

О как! Сразу оценивает с точки зрения пары? Здорово!

— Кольца на руке нет. За попытку ведь биты не будете. А даже если и будете, разве приз не стоит свеч?

Тут уже подошла моя очередь. Меня пропустили внутрь врат. Спускалась вниз по лестнице ножками, помогая впереди идущей мамочке с тремя детьми, младший из которых, был ещё маленьким и спал у мамы в коляске. Я взяла старших за руки, а тот самый мужчина из бизнес-класса, всё же спохватился и помог спустить коляску.

— Благодарю, — искренне сказала мамочка. — Что бы я без вас делала?!

Мы улыбнулись. Но я старших — лет шести и четырёх — не отпустила даже когда сели в подошедший автобус, и потом, когда входили на трап.

И вот тут, хотя было и темно, я остолбенела, увидев в свете фонарей самолёт. Точнее то, что было вместо него. По внешнему виду, если честно, напоминало стрекозу, сидящую на своих лапках. А трап вёл к дверце в её брюшке. Как так? Неужели у нас уже такие самолёты летают? Я, конечно, что-то читала про маленьких роботов-насекомых, разведчиков, с камерами. Но чтобы это был полноценный самолёт — впервые даже не слышу, вижу. Но никто не обращал на эту несуразность внимания. Неужто так устали, что ничего вокруг не замечают?

Мужчина из бизнес-класса как раз подошёл ко мне.

— Вы идёте? Не хочу толкаться...

— А вы это видете? — спросила я.

— Что именно?

— Стрекозу. Огромную стрекозу.

— И что? — не понял моего замешательство он.

— Стрекоза летает...

— Девушка, вы белены объелись? Конечно, летает. Насекомое, да ещё с крыльями.

— И мы полетим внутри? — пыталась я объяснить то, что на мой взгляд очевидно в моём удивлении.

— Ну да. Так проходите или пропустите меня вперёд?

Я его всё же пропустила. А сама стояла и пялилась на огромную стрекозу.

— Девушка, проходите внутрь? — спросила та же остроумная девушка из аэропорта.

— Да, конечно! — ответила я, выходя из ступора.

Глава 1

Оказавшись на борту, я сильно удивилась. Просто внутренность стрекозы ничем не отличалась от обычного самолёта. Тот же вход, места для бизнес-класса, места эконом. Я могла б ездить более комфортабельно, но... Так уж договорилась с начальством, что мне выделяют деньги на вип-место, никаких чеков не требуется для подтверждения оплаты перелёта, ну а я на себе экономила. Разницы особой не видела. Лечу тем же рейсом, а без отдельного сиденья в бизнес-классе переживу. Кормят так же, багаж тоже, если надо, полагается. Зачем платить больше?

Начальство знало о моих "махинациях", но закрывало глаза.

— Алиса, я понимаю, что ты экономишь на себе, — как-то сказал начальник. — Давай договоримся: я не требую чеков на билеты, а ты не требуешь премию. Командировки хотя бы раз в месяц я тебе обещаю.

Можно было не согласиться. Ездить с удобствами, ещё и премию получить.

Но я подсчитала возможную выгоду и кивнула. Попросила только прописать в дополнительном соглашении договора о найме перелёты бизнес-классом, без премии. Дура? Возможно. Припрёт начальству оформление всех бумаг с чеками — придётся летать с комфортом и остаться без премии. Зато пока не приспичило, минимум треть от зарплаты — премия, которую сразу кладу в карман и ни перед кем не отчитываюсь. А что налог с неё не получает государство, так я плачу неудобством сидений в самолёте.

Вот так и летаю второй год.

Прошла к своему месту — оно находилось у окна — и села. Ну вот, можно подремать немного. Пристегнулась и... Отключилась, не дождавшись даже взлёта.

Проснулась уже выспавшейся и полной сил.

Иллюминатор открыт, солнечные лучи проникают в салон, заливая всё ярким светом, но никого это не смущает. Народ вокруг спит — все, сколько могла охватить взглядом. Тихо, даже давящая такая тишина стоит в салоне.

Взглянув в окно, увидела движущиеся беззвучно быстро-быстро крылья стрекозы. Значит, всё же стрекоза. А я уж думала, что глюки. Забавно. Достала телефон и сняла вид из окна на белые сугробы облаков. А потом второй раз уже так, чтобы в кадр попали крылья. Благо, солнце не с моей стороны, а то видео бы не удалось.

Но теперь, убедившись, что в очередной раз глючу или нет, присмотрелась ко всему внимательнее. Места, в отличие от обычных самолётов, располагались свободно: можно было вылезти, не потревожив загораживающих путь к проходу пассажиров. Я осторожно вылезла со своего места, придерживая рыжую длинную косу. Прошла к выходу. Хотелось есть и в одно место.

Стюардессы тихо переговаривались, но пока не вышла из салона, не услышала ни звука. Шумовая завеса? Точнее, антишумовая.

— Ой, — меня заметила одна из женщин. — Вы проснулись?

— А не должна была? — поинтересовалась я, но решила не развивать тему, а то получилось как-то грубо, и спросила: — Я могу покушать или еду пока не носили?

— Можете, конечно, можете, — закивала девушка. — Вам принести на ваше место или хотите воспользоваться рестораном?

Рестораном? В самолёте? Это что-то новенькое.

— А это бесплатно?

— Конечно! Всё включено в стоимость билета, — с улыбкой молвила та же девушка.

Может быть речь о бизнес-классе? Меня путают с кем-то или где сижу? Убеждать в обратном не стала, но решила уточнить:

— Если бесплатно, то воспользуюсь рестораном, но сперва мне надо в... — я не договорила, но меня поняли и показали на заветную дверцу.

Освободившись, вышла. Меня встречала всё та же девушка, которая и проводила на нижний ярус. Ого, здесь даже такой есть! Про самолёты в несколько ярусов я слышала, но сама ни разу не летала. А тут — стрекоза. До сих пор считала, что мне показалось. И как это понимать? Я в другой мир попала, очень похожий на наш, но не наш? Или это самолёт такой — новая разработка?

Нижний ярус был залит солнечным светом ещё больше, ведь пол представлял собой прозрачный купол, по которому мы шли. Как красиво! Будто по облакам иду. И страшно немного. Пусть, и не боюсь высоты, но ведь я над облаками!

— Вот ваш столик, — сказала стюардесса. И я только сейчас заметила, что столиков много, они тоже прозрачны, а бодрствующие люди здесь всё же есть. Среди них заметила того знакомого мужчину, что летел бизнес-классом.

Можно предположить, что остальные — тоже.

— О, вы не спите! — он узнал меня. — Садитесь ко мне, — он лучился гостеприимностью.

Я взглянула на стюардессу, ища одобрения. Она кивнула, давая добро.

— Тут можно заказать что-то или дают то, что есть? — спросила у девушки.

— Можете заказать, официант сейчас подойдёт, — ответила стюардесса и покинула нас.

Не успела я даже осмотреться, как на стол легла пухлая папка с меню.

— Здравствуйте! Я подойду, как позвоните в колокольчик, — сказал бархатистый голос. Я подняла взгляд и обомлела — мой бывший. Но что он тут забыл? Ещё и официантом работает. А он между тем продолжил: — А пока выбирайте.

Хотелось задать ему вопрос: случайна ли наша встреча или он преследует меня.

Расстались мы не очень хорошо. Он настаивал на начале интимной жизни, а я не была готова. Он убеждал, но я лишь сильнее паниковала. А закончилось тем, что я психанула и порвала с ним. Достал просто. И это я, имеющая стрессоустойчивость, которой многие завидуют.

— Игорь? — спросила рассеянно. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

Бывший расцвёл буквально на глазах. Единственное, что казалось непривычным — очки. В тонкой золотистой оправе, почти незаметны. Но выглядел более солидно что ли, чем раньше.

— Алиса, ты помнишь моё имя?

Его отповедь произвела не меньшее впечатление. Я не настолько горда, чтобы знакомого человека настолько вычеркнуть из своей жизни. Как он мог подумать обо мне такое? А знакомы мы были ещё со школы. Он учился в параллельном классе. Заучкой никогда не был, скорее драчуном. Но вот чего не занимать было, так это шарма и его обаятельной улыбки, хоть очки и носил. Да и натура он увлечённая — фантики от жвачек коллекционировал, а порою и отбирал, если честно выменять не выходило. А поскольку слыл драчуном, я в его сторону даже не смотрела.

И когда мы учились уже в десятом классе он за меня заступился. Один мальчик из нашего класса как-то в угол зажал и стал приставать. Уж не знаю, каким ветром занесло туда Игоря, но он оказался рядом. Моего одноклассника об стену ударил так, что тот потом два месяца в больнице пролежал с сотрясением. А мы с Игорем начали встречаться. Почти два года продлились наши отношения до окончания школы, а потом пути разошлись. И вот спустя шесть лет я его встречаю. Работающего официантом. А где же его высокие цели стать конструктором машин? Он мечтал придумывать новые машины и воплощать их в жизнь. Уж не знаю, поступил ли, куда хотел, но в отцовской ремонтной мастерской возился постоянно.

Неужели не вышло у него поступить? Или устроиться по профессии? Если честно, такая мысль огорчила меня. Игорю зла не желала и искренне радела за его успехи и мечты.

— Ты что будешь? — спросил он, не сводя с меня взгляда.

— А что посоветуешь?

— Жаркое.

— Извините, Алиса, — встрял вдруг тот мужчина из бизнес-класса, — но я вам не советую есть жаркое.

— Почему? — одновременно спросили мы с Игорем, поворачиваясь к нему.

От такого единодушия мужчина растерялся.

— Ну, оно недосолено.

— Недосол на столе, пересол на голове, — вновь одновременно выдали народную мудрость.

— Какое единодушие! — поморщился мужчина. — Вы двойняшки?

— Нет!

— Парочка?

Мы окинули изучающим взглядом друг друга и сказали:

— Нет!

— Тогда, попрошу принять заказ и покинуть нас, — прогнал Игоря мужчина. — Алиса приняла моё предложение.

И вот Игорь как-то сразу сдулся. Странно. Не в его характере такое поведение.

Кивнул и ушёл.

— Зачем вы так с ним? — обиженно засопела я.

— Не понравилось мне, как он на вас смотрел, — пояснил мужчина. — Кстати, я — Глеб.

— И как же?

— Будто преданная собачонка. Фу! Терпеть не могу таких мужиков-подкаблучников!

Поначалу не могла понять: он серьёзно или нет, но потом решила махнуть рукой.

В глазах Игоря не заметила я того, о чём говорил Глеб. Там скорее было нечто другое: затаённая надежда, радость встречи.

— Мне надо припудрить носик, — сказала я, вставая.

И пошла в сторону помещения для сотрудников.

Встреча с Игорем всколыхнула старые чувства. А ведь я его любила. Просто терпеть не могу давления.

Игорь вышел из кухни и направился мимо меня. Но заметил, притормозил.

— Алиса... — в следующее мгновение оказался рядом, прижал к стене и поцеловал. Неистово, будто давно скучал.

Я же не могла унять бешено стучащее сердце.

— Что ты здесь забыл? — спросила, когда мы всё же оторвались друг от друга.

— Работаю.

— А как же твоя мечта быть конструктором машин?

— Отец умер. Мать работать не могла. Пришлось вместо института идти работать.

— О, мои соболезнования...

— Не стоит. Я тут тоже потихоньку учусь. Пойдём покажу?

Я кивнула, позволила взять себя за руку и направилась за Игорем.

Игорь толкнул створку двери кухни, где вовсю готовили блюда.

— Это со мной, — сказал он толстенькому мужичку с поварёшкой и потянул в другую дверь. Мы оказались на маленьком пятачке, за которым сразу начиналась лестница.

— Осторожно, ступеньки... — притормозил Игорь и, придерживая, повёл вниз.

Мне было любопытно. А ещё... Я его до сих пор любила. Все эти годы старалась не вспоминать. Тоже работала, но при этом училась на заочном. Мне ещё оставалось два года, даже полтора. А там — преддипломная практика.

И вот он так внезапно появляется в моей жизни вновь.

Перед нами появилась дверь. То есть ступени вели прямо в неё. Игорь достал хитрый ключ, повернул замок, толкнул дверь.

Сразу хлынул такой шум, будто находимся в кинотеатре, а динамики врубили на полную мощность.

Это был механический отсек.

— А разве сюда можно? — постаралась перекричать шум.

— Мне — да.

— А мне?

— А мы никому не скажем.

— Но нас ведь видели...

А Игорь прижал меня к стене и вновь поцеловал. Да так, что все мысли выветрились. Его руки вдруг заскользили по блузке, задирая её вверх.

Это отрезвило, заставило отпихнуть моего бывшего. Послышался шлепок.

— За что? — обиженно заворчал Игорь, схватившись за щёку.

— За руки.

— Ты ведь не девственница, так что тебя смущает?

— Я — кто?

Обида закипала.

— Тебе ведь раньше нравилось. До того, как мы расстались. Или у тебя есть кто-то?

Я совсем не понимала, о чём он говорит. Его "недевственница" глубоко покоробило и обидело.

А он наклонился, задрал юбку и стянул мои трусики.

Всё это так быстро, что я не успела среагировать, не сразу отойдя от его обидных слов.

— Вообще ополоумел!

— Алиса, не буянь. Это для конспирации. Тебе действительно сюда нельзя.

Его слова немного успокоили.Позволила ему снять до конца лоскуток опущенной до щиколоток ткани, и стиснула зубы, когда он повесил трусики на какой-то вентиль.

— Раньше ты такой скромной не была, — поддел он.

Разве я давала ему повод так думать? Хоть раз? Да, видел меня в купальнике на речке, но не более того.

Тут появился мужчина, а Игорь припал к моим губам. Я не сопротивлялась на этот раз, когда он задирал мою блузку.

— Игорь! — раздалось раздражённое за его спиной.

— Ой, Анатолий Дмитриевич, прошу прощения... — Игорь отстранился и поправил мою блузку.

— Эх ты, совсем невмоготу... Молодёжь... Мы до свадьбы ждали, а вы даже посадки самолёта дождаться не можете...

Жар припал к щекам, стало жутко стыдно. Ага, я Игорю тоже говорила, что до свадьбы ни-ни. Но он настаивал. Мол, мужские потребности никто не отменял. И хоть я была инициатором нашего разрыва, он всё время грозился найти более покладистую.

Извинившись ещё раз, мне вернули трусики, закрыли собой, позволяя их надеть.

— Мы пойдём? — спросил Игорь.

— Лучше б девушке показал машинное отделение, — сказал уже седой мужчина, хотя старым он не выглядел.

— А можно? — удивлённо спросил Игорь.

— Ну раз уж пришли...

Кажется, именно этого разрешения мой бывший парень и добивался.

Внутри машина выглядела как автомобиль под капотом. Какие-то цилиндрики, трубы, шестерёнки, которые быстро-быстро вращались.

— Вот это механизм, который приводит в действие крылья, — пояснил Игорь. — Видишь эти шестерни? Вот, это моё изобретение, — гордо молвил он. — Поначалу крылья были неподвижны и, хоть и помогали планированию, но мешали рассекать воздух. Но стрекоза ведь летает. Не так, как птица, а даже быстрее. У многих насекомых четыре крыла, просто они как бы сросшиеся, но не у стрекозы... — восхищённо вещал Игорь. — Правда, без высшего образования я всего лишь идейный консультант, и на этом заработать не выйдет, — грустно добавил он. — Как тебе?

— Ты молодец! — похвалила я. — Как ты сумел это реализовать?

— Устроился уборщиком в авиаконструкторское бюро. Хоть и платили мало, но там на меня обратили внимание. У одного инженера не получалось реализовать один двигатель, я подсказал, а он прислушался к совету.

— Сомневаюсь, что они оценили твои таланты и признали заслуги.

Он потёр переносицу, снимая очки, закрыл глаза.

— Не знала, что у тебя плохое зрение.

— Просто в школу не надевал — дразнили. Да и сейчас только на работе ношу.

— Почему?

— Так официант, вижу плохо вдаль, могу наткнуться на что-то, побить посуду...

— Ясно.

А он вдруг вновь притянул к себе и поцеловал.

— Игорь! — возмутилась я.

— Я соскучился. Год не виделись. Да и то, потому что ты не хотела продолжать отношения на расстоянии. Но у меня никого не было. Тебя ждал.

Его слова согрели душу. Но... Год? Да я не видела его целую вечность! И тут слабо стало доходить, это не мой Игорь, не моя реальность, не моя жизнь. Я так поняла, что здесь у нас были интимные отношения, в отличие от дома.

— Нет, Игорь, не сейчас!

— Почему? Тебе же нравится. Или дело в том хлыще?

— Я того мужчину не знаю. Мы впервые встретились, когда садились на этот самолёт. И вот в ресторане.

Игорь обрадовался этой новости.

— А есть кто?

И вот что ему сказать? Откуда я знаю?

— Допустим, что нет, — ответила туманно.

Он вновь припал к моим губам, а потом, оторвавшись, хрипло прошептал:

— Лиска... Как же я скучал...

Его желание ощутила сквозь тонкую ткань летней одежды.

И как мне быть? Понимаю, что отталкивать нет смысла, ведь я его люблю. И эта встреча должна была состояться. Но... Не собираюсь я с Игорем спать, да с кем угодно. Во всяком случае, пока.

— Игорь, погоди, не гони коней, — всё же смогла отстраниться. — Мы расстались ведь не просто так. Я не могу вот так просто перечеркнуть этот год и встречаться с тобой, как ни в чём не бывало. Мне нужно время. Наши отношения в прошлом. Понимаешь? Если ты вновь хочешь начать всё с начала, то должен завоевать меня, — придумала этот вариант и сразу легче стало. Действительно, пусть завоёвывает. А там может уберусь отсюда и вернётся настоящая здешняя Алиса. — Выведи меня отсюда. Я хочу покушать. Мы скоро приземлимся?

Игорь взглянул на часы.

— Да, скоро. Ты права, во всём, — он взял меня вновь за руку и провёл.Тем же ходом, что и сюда.

Я вернулась за стол, немного смущаясь: что обо мне подумает Глеб: губы от поцелуев, небось, набухли.

— Ещё не принесли еду? — немного удивилась я. Мне показалось, я долго отсутствовала.

— А не имеют право, — ответил мой кавалер, если можно так назвать человека, пригласившего с собой отобедать.

— В смысле? — не поняла я.

— Еда должна быть определённой температуры перед подачей на стол. И подавать можно только клиенту.

— А вам?

— Я попросил подавать когда вы вернётесь.

И, будто подслушав его слова, подошёл Игорь с подносом, на которой дымилась еда. Моя еда. Но тут подошёл второй официант с подносом в одной руке и бутылкой в другой. Глеб, судя по всему, заказал лишь вино и холодные закуски.

Правда, бокалов было два.

— Будьте добры, унесите второй бокал, — попросила я, увидев, что ставят всё же мне.

— Как скажете, — учтиво молвил незнакомый официант.

— Ещё что-то принести? — обратил на себя внимание Игорь.

— Морс. Холодный.

— Какой именно? У нас есть.... — хотел перечислить он.

— На ваше усмотрение, — ответила я.

Провстречавшись с ним два года, я была уверена, что он знает мои вкусы. Хоть в те времена мы в такие заведения не ходили, но я любила только один морс — тот, что делала его мама. И хоть, возможно, на борту этой ягоды нет, посмотрим, как он выкрутится.

Игорь кивнул и ушёл. Второго официанта и след простыл. Бокал тоже отсутствовал. Это хорошо. Люблю контролировать ситуацию. Всегда. А расслабиться можно и другими способами, например, танцами.

Ходил Игорёк долго, как мне показалось. Хоть Глеб и травил какие-то байки и смешные случаи, я себя чувствовала с ним неуютно и ждала своего бывшего. Почти своего.

Игорёк, можно сказать, не разочаровал. Чернику, которую собирала его мама он, увы, не нашёл, но принёс морс, который я тут же попробовала. Голубичный. Голубика всегда была слишком дорогая. У нас не росла. Но в сезон черники её продавали и на кухне Игорька она тоже водилась. Просто в очень маленьких порциях. Горсточка перепадала и мне.

Я зажмурила глаза от удовольствия. Со стороны, наверное, выглядела как в фильмах показывают гурманов, смакующих глоток вина. И я, можно сказать, выпала из реальности. А когда открыла глаза, то очутилась в салоне самолёта, только отчего-то в бизнес классе. Рядом стояла стюардесса. В висках застучало.

— Вам передал этот бокал вот тот молодой человек, — заговорила стюардесса и показала взглядом на сиденье по левую сторону от прохода. Проследив за её взглядом, заметила Глеба.

— Благодарю, — сказала я, немного прийдя в себя.

Это что же — сон? Выглянула в окошко, замечая обычное крыло самолёта.

— А что это? — повернулась к стюардессе, всё так же удерживающую поднос с бокалом.

— Вино...

— Верните тому мужчине и скажите, что у меня на алкоголь аллергия. А если хочет поухаживать, пусть найдёт более изысканный способ.

Стюардесса ушла, а я закрыла глаза, вспоминая Игорька. Неужели приснилось? Как же так? Я уже готова была поверить в путешествие между мирами, а реальность стала неприятным сюрпризом.

— Мы подлетаем, пристегните ремни, — сказала уже другая стюардесса.

А я вскочила со своего места.

— Где здесь туалет? — спросила у неё.

— Сейчас нельзя ходить...

— Где?

— За моей спиной.

Тошнота накатила так быстро, что едва успела добежать до унитаза.

Девушка вещала о ремнях безопасности, напоминая, как действовать. Самолёт тряхнуло, я чуть не ударилась. На меня накатил жар, потом бросило в холод, проступил пот. Да что со мной такое? Неужто заболела?

До сих пор не могла прийти в себя, а стоило закрыть глаза, как видела открытый ресторан стрекозы. Сон не отпускал. А на губах всё ещё ощущались поцелуи Игорька и вкус голубичного морса.

Глава 2

Стук в дверь вывел меня из состояния нестояния.

— Девушка, с вами всё в порядке? — раздался встревоженный голос стюардессы.

Я взглянула на себя в зеркало. Бледная, растрёпанная. Ну а как я ещё должна выглядеть, когда ночь не спала. Перелёт не в счёт. Слишком короткий, чтобы выспаться. Интересно, я хоть сколько-то поспала? Когда именно уснула? Сразу, как села в самолёт?

Тошнота отпустила.

— Да, всё в порядке, — сказала, открывая дверь.

— Присядьте, пожалуйста, на своё место и пристегнитесь. Мы снижаемся. Скоро садимся. Пакет я вам дам.

— А попить будет что-то?

— А что бы вы хотели?

— Сок или воду.

— Есть грейпфрутовый, гранатовый, томатный, апельсиновый, яблочный... — она долго перечисляла.

— Апельсиновый. Скажите, пожалуйста, а я давно уснула? — прямо спрашивать о том, как оказалась в бизнес-классе не стоит. Подумают ещё, что шарики за ролики зашли.

— Как сели, сразу отрубились.

— А почему бизнес-класс? У меня ведь билеты эконом.

— Так места свободные были. Мы бы рады кого-то из мамочек с детками пересадить, но... — она не договорила. Но и так понятно — те, кто здесь сидят не обрадуются крику и плачу деток. — Обычно опрашиваем клиентов, есть ли предпочтения. Выбрали вас.

— Вот как?!

— Мы надеемся, вам понравился перелёт и обслуживание.

— Да, конечно.

Девушка ушла, а вернулась с соком. Я к тому времени уже пристегнулась. Выпив его залпом, тихо спросила:

— Это вот этот клиент выбрал меня? — показала на Глеба.

— Да.

— Ясно. Благодарю, — отпустила я стюардессу.

— Что-то ещё?

— Плед, если можно.

Укутавшись, закрыла глаза. Это что же выходит? Я совсем не помню, как сюда садилась. Значит ли это, что всё же побывала в ином мире?

Тоска сжала сердце. Вновь вспомнились поцелуи Игорька и даже притворные ласки. Лицо залил румянец.

Разбудила меня стюардесса.

— Девушка, вставайте, мы прилетели.

Вначале выпустили бизнес-класс, затем остальных пассажиров. Везли нас отдельным автобусом в аэропорт.

Таможенный контроль, благо, проходить не надо.

— Девушка, покажите, пожалуйста, ваши документы, — обратился сотрудник безопасности аэропорта.

Я достала паспорт.

— А где ваша миграционная карта?

— Какая миграционная карта? — удивилась я.

— Ну, вы пересекли границу. А гражданство у вас российское.

Я впала в ступор. Неужели опять не моя реальность? Крым ведь присоединили к России или нет? Но если нет, значит, если ляпну что-то подобное, меня могут и в тюрьму посадить.

— Ой, а мне не сказали, — включила я тупую блондинку. — А как её сделать?

Мужчина закатил глаза и повёл меня обратно через красный коридор. Я молча скрипела зубами и не возражала, даже когда вновь пришлось досмотр проходить.

Довёл до места, где мне выдали миграционную карту и велели заполнять. Я и заполнила. Благо, все паспортные данные наизусть помнила.

Потом выстояла очередь на паспортный контроль. Взглянула на часы. Я опаздываю. Надо поторопиться. Через два часа уже переговоры, а я даже не заселилась в гостиницу.

Но при сверке моих данных с паспортом возникла заминка.

— Женщина, у вас неправильно фамилия указана и паспортные данные.

— Как? — искренне удивилась я. Вроде бы, всё проверила, ошибок не было.

Сотрудница таможни вернула мне документы и сказала:

— Идите берите новую миграционную карту и вновь заполняйте.

— А очередь... Я ведь отстояла...

— Вы молодая и сильная. Ничего страшного — отстоите вновь.

Вернувшись к столику, где заполняла в первый раз, стала сверять старую карту и обомлела. Паспорт был мой да не мой. Выдан на Орлову Алисию Дмитриевну. Но я ведь Крылова! Была... Возникли подозрения и я пролистнула паспорт до штампа о регистрации брака с Орловым Игорем Анатольевичем. С одной стороны испытала шок, а с другой — облегчение. Игорёк. Хвала небесам, не кто-то другой.

В этот раз таможню прошла без проблем. У той же тётушки. Тем более, что очередь уже рассосалась.

— Ну вот, всё верно.

— Простите, не привыкла к фамилии мужа и по привычке старые данные указала.

— Странно, ведь вы уже четыре года замужем... — сказала она, пролистывая паспорт.

Четыре года? Это сразу после школы поженились?

— А, бессонная ночь? — сама объяснила сотрудница таможни. — Ну да, и не такое иногда выкидывают утомлённые пассажиры.

А у меня закрались ещё кое-какие подозрения. Дети! Что, если у нас есть дети?

И, получив обратно паспорт и миграционку со штампом-датой, я пролистнула его до нужного раздела. Так и есть! Мамочки! Их двое!

Мне стало дурно.

— Женщина, с вами всё в порядке? — спохватилась проверявщая и поставившая штамп в миграционную карту женщина.

Вышла из своего стеклянного загона и подошла ко мне.

— Пойдёмте, проведу вас к выходу. Вас кто-то встречает?

Я пожала плечами. А что я могла сказать?

— В туалет надо?

Я прислушалась к себе и кивнула.

— Меня Лидией зовут. Давайте я вам позвоню попозже, проверю, что вы добрались благополучно.

— Спасибо, — искренне сказала я. Продиктовала свой номер. Лидия, к слову, женщина лет тридцати с собранными в гульку тёмными волосами, набрала мой номер.

— Только это Московский... — смущённо пробормотала я. Друзей в органах у меня ещё не было.

— Не страшно. Если приобретёте другой, местный номер, позвоните с местного.

— Хорошо.

Умывшись, я пошла к выходу. И если внутри таможни работали кондиционеры, то в общем зале нет. Стало жарко. Мазнула беглым взглядом по внутреннему убранству аэровокзала: киоски с журналами, автоматы с кофе, обменный пункт.

— Лиска! — услышала радостный голос Игоря.

А я его и не заметила. И после оклика не сразу узнала.

— Муж? — спросила Лидия.

— Да.

— Ну, будьте здоровы!

— Благодарю. За всё!

Женщина всё же развернулась и ушла, а меня заключили в объятия и поцеловали. Игорь отрастил усы и бороду и сейчас был без очков. А поцелуй с бородатым мужчиной оказался приятным, и даже каким-то особенным.

— Ты один? — спросила, отстраняясь.

— Дети с бабушкой, — понял он с полуслова.

Бабушкой? Что-то я ничего не понимаю!

— Поехали домой? Мама их приведёт вечером, у нас будет несколько часов друг для друга...

Свекровь? Хоть что-то разъяснилось. От осознания того, на что намекал Игорь, тело бросило в жар. Я уже возбуждаюсь от одного намёка на то, что мы побудем одни и сможем заняться друг другом?

Кивнула. Сумку у меня забрали и повели куда-то. При выходе на улицу вновь дыхнуло жаром. Ещё большим. Я мгновенно запарилась.

— Представляешь, Даша полы помыла сегодня с утра, сама набрала воды, устроив потоп, — улыбнулся Игорь, — а Митя все игрушки собрал и помог мне постель перестелить.

— Здорово! Надеюсь, ты их похвалил, — постаралась отреагировать спокойно, как если б сама была мамой.

— Конечно! Они у нас самые лучшие! Мама обещала с обоими приготовить пирог. Так что, они заняты.

— А спать? — спросила я, имея представление, что дети должны спать днём.

— Ну, Даша ж не спит. А Митьку, не знаю, сможет ли мама уложить. Все тебя ждут. Как твоя командировка?

На удивление, ощущение было такое, что я дома. Видно, неподдельная радость встречи сделала своё дело — дала почувствовать, что меня здесь ждут.

Командировка? Это что же, я в Москву по делам летала? А сейчас домой приехала? Мы, выходит, живём тут.

— Да как обычно, — отмахнулась я. В моих воспоминаниях её пока не было.

Тут мы подошли к старенькой, местами потёртой серебристой иномарке. Моя сумка была убрана в багажник, мне предложили сесть.

Я и села на пассажирское сиденье спереди. Собралась пристегнуться, да куда там.

Муж притянул к себе и поцеловал.

— Игорёк, что ты творишь?.. — попыталась отстраниться. — Жарко. И так хочется умереть.

— Я включу кондиционер, если хочешь.

— Ага.

— Я соскучился, — сказал он.

— И я возьму всё же сумочку, — сказала, порадовавшись, что не успела пристегнуться. Вернувшись обратно, поставила её на колени, всё же пристёгиваясь.

— Да и вокруг люди...

— И что? Мы просто целуемся, — и вновь накрыл мои губы поцелуем.

Я не возражала, вот только понимала, что не мой это Игорь. Той женщины — его жены, внешне очень похожей на меня. Хотела бы я, чтобы другой мне изменял мой муж? Вряд ли.

Интересно, а она где? Где-то здесь же, просто отвлеклась, не успела на самолёт или наблюдает, как её муж целуется с другой? Как происходит это перемещение?

— Игорь, всё! Прекрати! — строго сказала я, сама же принялась оглядываться.

Не заметив поблизости вообще никого, немного успокоилась. Вспомнила, что документы у меня на Орлову. Значит, я вместо неё. Две одинаковых женщины ведь не могло путешествовать в одном самолёте. Стюардессы наверняка бы заметили. Да и как могли её документы оказаться в моей сумочке. Или не моей?

Я принялась рыться в до боли знакомой сумочке — моей любимой дорожной. Внутри оказалось незнакомое зеркальце с портретом-глазурью, на котором я счастливо улыбалась в объятиях Игоря. Все остальные вещи были хорошо знакомые. Достала зеркальце, любуясь работой.

— Ну, не зря мама подарила такое зеркальце? — спросил муж, заводя двигатель и переключая рычаги вентилирования воздуха. Повеяло прохладой.

— Какая искусная работа... — я провела рукой по крышке.

— Внутри ещё лучше.

Я, дрожащими руками открыла крышечку, на обороте было семейное фото с двумя малышами. Сердце дрогнуло. Но это ведь не мои дети! Я люблю деток, но как же их мама, та, что рожала... От пришедшей в голову мысли я замерла: или я рожала? Ну, то есть, я перемещаюсь между мирами телесно, меняясь с другой я или нет? Просто моя душа или сознание меняется на другое, а тело остаётся прежнее?

От этой мысли начала задыхаться.

— Милая, что с тобой?

— Игорёк, остановись! — попросила я.

Он, включив поворотник, замедлил скорость и тут же съехал на обочину.

Я выскочила из машины, глубоко дыша. Хотя снаружи было жуть как жарко и стало, по-моему, только хуже. Мне реально было плохо. Да что со мной такое? Никогда не было такого, чтобы я задыхалась. Дело в жаре или просто в ситуации, в которой оказалась?

Игорь приблизился. С трудом подавила желание попросить его отстраниться. Притянул к себе.

— Любимая, неужели опять приступы? Ты разве переживаешь? — он приподнял мой подбородок, заглядывая в глазки. — Где ингалятор?

Я пожала плечами. Хотелось плакать.

Любимый, придерживая, поднял упавшую на землю у машины сумочку. И стал в ней рыться. Где-то под подкладкой нашёл баллончик для астматиков и протянул мне.

— Давай, делай впрыск.

Но у меня дрожали руки, воздуха не хватало, в груди было жуть как тяжело. Я умираю?

— Открывай рот, обхватывай губами... — командовал он. — Задерживай дыхание, —

впрыск. — А теперь медленно вдыхай.

Я, плохо соображая, следовала инструкциям.

Я — астматик? С каких пор? У меня и аллергия разве что пищевая в детстве была.

Значит, тело всё же не моё.

Игорёк обнял и позволил побыть слабой женщиной. Отринув все мысли, я успокаивалась в крепких руках мужа.

"Мужа?"

"Не думать об этом! — велела себе. — Мне нельзя нервничать".

Ком в груди прошёл, но я решила побыть ещё в объятиях сильного мужчины, даже запах которого внушал спокойствие. На жару постаралась не обращать внимание.

— Что тебя беспокоит, Лисёнок? — спросил он нежно, гладя мою спину. — Расскажи мне, мы ведь обещали друг другу рассказывать всё, что волнует.

Решила закинуть пробную удочку.

— Я тут одну книгу читала в аэропорту и в полёте... Там девушка попадает в иной мир, — ожидала, что он перебьёт и сделает ехидное замечание. Мол, развелось сейчас книг о попаданках, но Игорь просто ждал. Пришлось продолжить: — Мир почти такой же, как её, но с какими-то изменениями. Те же люди, да не те, те же места, но чем-то отличающиеся. И люди... как бы это сказать, отношения с ними другие.

— В смысле отношения?

— У неё, оказалось, есть муж, — и тут подумалось, что надо добавить: — Понимаешь, она как бы между параллельными реальностями путешествует. Мне сложно пересказывать, давай на нашем примере объясню. Вот допустим, мы с тобой. Женаты и имеем деток. А в другом параллельном мире мы тоже есть, но отношения у нас не сложились. В третьем, допустим, мы просто встречаемся, но не женаты, в четвёртом — у нас другие семьи и так далее. И вот, допустим, я, попадаю из одного мира в другой.

— Как попадаешь? Что-то случается?

— Не знаю, не важно. Меня другое гложет.

— Тогда внимательно слушаю.

Я вздохнула и объяснила:

— Вот смотри, если я — не твоя жена.

— Как это?

— Ну, я тоже Алиса, но не Орлова, а Крылова.

— Ну, ты ж всё равно та же Алиса.

— Нет. Тело может и то же, не знаю, но я пришла из другого мира, где мы, допустим, разошлись сразу после школы.

— И?

— Ну и твои действия если ты об этом узнаёшь?

Я замерла, ожидая.

— Ну, ты же всё равно моя жена.

— Ну, не совсем. Твоя жена, допустим, в моё тело попала и сейчас не поймёт, почему живёт одна дома, а не с мужем и детьми. А в это время я с тобой.

Но вместо ответа он накрыл мои губы своими.

— Глупенькая, я тебя всё равно люблю.

— Но я — не твоя жена.

— Нет, моя.

И он поцеловал так, что закружилась голова, ноги перестали держать. Меня подхватили на руки, разрывая поцелуй.

— Хочешь, докажу, что моя?

Я кивнула. Меня внесли на руках в машину, пристегнули и поехали. А у спустя час остановились у дома на берегу моря. Знакомого такого дома.

— Это наш дом?

— Мы его купили три года назад. За бесценок.

Я проболталась. Но он, похоже, не заметил.

Повёл меня внутрь. Я сразу же разулась и, не став брать тапочки, пошла босиком по паркету, приятно холодящего ступни. Помыла руки на кухне, умылась.

— Поставишь чайник? — спросил Игорёк. Я кивнула. Слила воду в кувшины, набрала новую из-под крана и поставила на огонь.

— Сделаешь бутерброды, как я люблю?

Кивнула. С маслом и клубничным вареньем. Обязательно с ягодками. Я потянулась за хлебом в шкафчик, достала из холодильника масло, а потом из другого шкафчика варенье.

— И ты всё ещё будешь утверждать, что не моя жена? — с улыбкой спросил он.

И только сейчас сообразила, что знаю, где что находится.

— К слову, клубнику я раньше терпеть не мог. Пока жена не угостила этим лакомством, — выдал муж. — Ну так что, Лисёнок, будешь говорить, что ты — не моя жена?

— А если это не книжка?

— Да я понял, что не книжка.

— И я не помню, как стала твоей женой, как родила детей?

— Вспомнишь.

— А близость?

— У тебя её не было?

Я помотала головой.

— Ты поэтому разнервничалась?

— Ну, не совсем. Просто... Я ведь не она... Это будет измена ей...

— Я не могу изменять своей жене с женой. Понимаешь абсурд?

У меня вновь задрожали руки.

Он обнял.

— Лисёнок, прекращай, слышишь? Тебе больше четырёх вдохов в день нельзя делать!

— А ты меня не понимаешь! Я — не она. Не я обставляла эту кухню, покупала с тобой этот дом. Я — не твоя жена.

— И ты меня не любишь, — сделал он вывод.

— Люблю, — возразила я.

— Даже зная, что я — не твой Игорь?

И вот тут я впала в ступор. А ведь правда, и того Игоря на стрекозе любила, и этого люблю.

— Вот и я тебя люблю, — сделал он правильные выводы. — И не важно, что в данный момент та часть тебя, что строила со мной наше гнёздышко, где-то потерялась. От этого мои чувства не изменились.

Я вздохнула. И ощутила, как люблю этого мужчину всеми фибрами души. Как соскучилась по нему.

— Расскажи мне о нас, — попросила я, поставив блюдечко с заказанным бутербродом на стол и усаживаясь рядом с ним.

Моё любопытство было удовлетворено сполна. Я нашла точку расхождения наших пространств, если можно так выразиться. По сути, всё так же, как и предыдущем мире. У нас был интим сразу после окончания школы, когда Игорь поступил туда, куда хотел. И я сама отдалась, он даже не просил. И моё желание расстаться... Я просто не смогла испортить ему настроение, так показалось. И он заслужил награды. А он был так счастлив, что предложил выйти за него. Я и согласилась. После учёбы он подрабатывал, а я наоборот — училась. На вечернем, а утром работала. И нам удалось кое-что скопить. Потом совместный отдых в Крыму, увидели объявление о продаже, приехали сюда посмотреть на дом. И сразу же купили. Решили жить здесь. Продолжить мне работать, только по командировкам мотаться отсюда. Вот и мотаюсь. А муж устроился на работу здесь, перевёлся на заочное обучение. Маму его забрали к себе. Она стала сдавать квартиру в Москве и накопила деньжат на часть дома. Я тогда как раз беременная была. Вот она и съехала. Вроде как недалеко, но отдельно. А поскольку командировки у меня раз в две недели, то на их время муж со свекровью сидит с детками.

— Хочешь знать обо мне?

— Хочу.

Я пересказала вкратце.

— И не спросишь, есть ли у меня кто. С кем невинность потеряла?

— Не хочу знать. Хотя очень надеюсь, что нет никого.

— Нет и не было. Я до сих пор девственница.

— Разве что психологически.

— В смысле?

— Думаю, любой гинеколог подтвердит, что ты уже дважды рожала. Если б тело изменилось резко, я б заметил. К слову... Есть ещё кое-что.

— Что же?

— Не знаю, есть ли молоко или перегорело, но перед этой поездкой ты всё ещё кормила Митьку.

Я бросилась в ванную, вновь на автомате, зная, где она расположена. Там сняла платье, оголила одну грудь и сжала сосок. В стороны брызнули струйки белой жидкости.

Сомнения, в чьём теле я нахожусь, развеялись.

Я закрыла глаза, попытавшись успокоиться.

"Не нервничать!" — велела себе.

Увидела душевую кабинку и решила помыться. Всё же дорога, жара. Да и вода смывает негатив.

А вот вылезая из душевой, поняла, что сменной одежды нет. А надевать напрочь пропотевшую, да ещё и после общественного транспорта, не стоит.

— Игорёк, — высунула я нос из ванной. — принеси, пожалуйста, мне домашнюю одежду.

Он, спустя минуту, постучал в мою дверь, хотя её не запирала, опасаясь новых астматических приступов.

Открыла, прячась за полотенце.

Он заметил, хмыкнул.

— Говорю ж, я — не она. Представь, что в теле твоей жены совершенно другая женщина, — я ещё пыталась убедить, хотя без особого энтузиазма.

— Лиска, а Лиска, ты решила уйти от меня? Вот скажи, у тебя кто-то есть?

Я возмутилась такому предположению.

— Как ты мог подумать?! А я думала, ты мне поверил.

— Я и поверил. Но твоё нежелание быть со мной поражает.

— Ты опять меня не понимаешь!

— Я пытаюсь. И говорю, что проблемы не вижу. Если твои чувства не изменились, то мы преодолеем это. Вместе, понимаешь?

— Но измена...

— Лис, вот допустим, что ты права. Что ты скачешь между реальностями, в которых по-разному сложились твои жизни. И что тогда? Пока ты пытаешься разобраться в изменениях и держишь дистанцию, что от этого изменится? А то, что наша семья рушится. У нас дети. Я готов не торопить нашу близость, но... Жизнь пройдёт мимо. Работа — это не то. Я же предлагаю ничего не менять. Ты — это ты, из какой бы параллели не была. Пусть будешь ты та, что несколько лет назад. Я тебя всё равно люблю. Наслаждайся каждым мигом. Тем более, что ты меня любишь. Да и деток не сможешь не полюбить.

Я вздохнула. Он прав. Наверное.

Я убрала полотенце, безумно волнуясь из-за принятого решения. Я была не готова к близости. Вот так, сразу. Но... Я ведь уже его жена. Именно до свадьбы собиралась подождать. Да и уже не девственница, судя по всему, значит, больно не будет.

— Игорёк, будь нежен, прошу, как в первый раз...

Он хмыкнул, притянул меня к себе и просто обнял.

— Не будем торопиться.

— Но ты ведь сам сказал, жить полной жизнью, наслаждаясь каждым мгновением...

— Настроение для этого нужно. А ты, хоть и красивая, но столько всего вылила... Пойдём, покажу тебе наши фотографии.

Следующие два часа мы смотрели альбомы со множеством снимков. К некоторым Игорёк рассказывал предыстории. О том, как жили, какая мебель была, что менялось.

Как дочку ждали, потом сына. И почти все снимки мне казались знакомыми. Правда уже после того, как я их увижу.

Закрыв последний альбом, Игорёк взглянул на часы.

— Сейчас мелочь придёт.

Странно, но это предупреждение вызвало прилив желания.

Я встала, потянулась, как кошка, и пошла на кухню, ставить чайник.

А поставив, была заключена в объятия. Игорёк развернул лицом к себе и впился в губы, целовал как тогда, в стрекозе, заставляя забыть обо всём, и потом, когда встретил.

— Точно, не пожалеешь? — отстранился, заглядывая в глазки.

— Нет.

Его руки заскользили под платье, снимая единственную преграду. Тело бросило в жар. Меня усадили на рабочую поверхность кухонного гарнитура. В какой-то момент он прикоснулся ко мне мужским естеством, вызвав дрожь во всём теле. Вновь поймал мой взгляд.

— Всё хорошо?

Кивнула. В дверь начали трезвонить.

А когда открыла глаза, едва не вскрикнула.

Глава 3

Птичья трель, звучащая на дверном звонке, отрезвила. Дети пришли! Значит, не судьба.

Я распахнула глаза и едва не вскрикнула. Просто Игорь был с короткой стрижкой и бородой, а теперь стал гладко выбрит, зато с длинными волосами до плеч. В деловом костюме и... почти во мне.

— Стой, Игорь, нет!

Он замер и отстранился.

— Что не так? Лис, у тебя семь пятниц на неделе.

— Мы слишком торопимся. К тому же... — я прикусила язык, не зная, в какой реальности очутилась и какие у нас отношения.

Ну что это за дурдом такой? Неужели нельзя передышку сделать? Ещё даже сутки не прошли, а уже — четвёртая реальность! Сколько можно?! Хочу домой, к себе! К своему Игорю.

И, будто в ответ на мою просьбу, реальность вновь поменялась. Сейчас я была уже в какой-то комнате. Одна. Одетая, что радовало!

Взглянула на часы. Почти десять. Того же утра, когда прилетала. Даже странно как-то. Неужели оказалась в прошлом? Но как такое может быть.

Я думала, миры синхронны.

Окинула взглядом помещение. Скромная комната с кроватью, тумбой и шкафом, креслом и маленьким столиком. Окно с миленькими занавесками, две двери. Надеюсь, одна из них ведёт в санузел.

Увидела свою сумочку на столике, рядом с рекламными буклетами. Влезла в неё, в поисках чего-то необычного, но всё оказалось знакомым. Даже сменное платье, именно то, что планировала надеть на совещание, и книга, которую читала в самолёте. Похоже, я заселилась в нужную мне гостиницу. Теперь бы не опоздать на переговоры. Надеюсь, они здесь же будут проходить и их не вздумали куда-то перенести.

Достала очки, свежекупленную сим-карту с предоплаченным интернетом, вставила в очки. В ухо всунула маленький наушничек, а волосы распустила, перевязала резинкой, оставшийся хвост заплела в косу, затем подобрала так, чтобы казалось, что каре. С распущенными волосами ходить не любила, да и не для деловых переговоров эта причёска, точнее, её отсутствие. Но сейчас цель была иная — скрыть уши с наушником.

Мне не зря платили такие деньги — ведь представляла генерального директора в своём лице. И хоть, якобы, мне доверяли вести переговоры, директор хотел быть в курсе того, что происходит. А ещё он боялся НЛП — нейролингвистического программирования. Насмотрелся американских сериалов и считал, что его запросто могут надуть партнёры и повлиять на его решение. Поэтому по ту сторону экрана, куда передавалась запись с моих очков, сидела целая команда, следящая за происходящим и анализирующая все способы манипулирования. Вот мне и подсказывали, как действовать. Ну и итоговый аккорд — ответ на переговоры.

И вот я такая деловая иду на финальную встречу. И всё бы ничего, но... В зале переговоров встречаю Его — Игоря. На этот раз к его последнему образу добавляются усы. Отстраниться от чувств сложно, но я стараюсь изо всех сил, думая лишь о деле.

Сердце дало сбой. Усиленно застучало, заставляя отчаянно краснеть.

И вот переговоры. Партнёры пытаются добиться скидок, я в чём-то соглашаюсь, но потом в ушах звучит "нет", и я повторяю за шефом.

Переговоры длятся несколько часов, я ощущаю голод — похоже с ночного перекуса в самолёте так и не положила и крошки в рот, а партнёры — японцы — улыбаются и кивают в ответ, советуются с Игорем, прекрасно владеющим этим восточным языком, и... откладывают решение на послеобеденное время. На обед не приглашают меня, но хитро так улыбаются. Уходят, остаётся лишь Он.

— Привет, Лисёнок!

Ощущение не из приятных. Просто глава японцев что-то Игорю сказал, зыркнул на меня, вновь шепнул перед уходом.

Я молча собираю бумаги, не глядя на возлюбленного, и собираюсь уходить.

Обзор загораживает тень.

От неожиданности очки соскальзывают с лица. Пытаюсь ловить, но не удаётся. Просто один наглый мужчина опережает, складывает их, отключает и убирает к себе в карман пиджака. Нормально? То есть, он знал! Но были ли в курсе японцы?

Но возмутиться не успеваю.

Игорь наклоняется и целует. Да так, что мир уходит из-под ног. Они совершенно не держат.

Любимый разворачивает к себе лицом. И я цепляюсь за его шею, будто за спасительную соломинку. Вновь поцелуй, заставляющий меня гореть в его объятиях. Чувства распаляются с новой силой. Кажется, мы дышим друг другом, пьём жизнь друг друга. Но всё когда-то заканчивается.

— Пойдём пообедаем? — наконец отстраняется он.

Я глупо киваю. Душа ликует. Игорь! Игорь! И обратил на меня внимание.

— Зачем такие классные волосы обрезала? — вздыхает он. Вспоминаю, что ему всегда они нравились. Когда мы находились наедине, он их всегда распускал. А сейчас даже не прикоснулся к ним.

— Я же девушка. Захотелось перемен! — не стала признаваться я, блефуя.

Он вздыхает, закатывая глаза и открывает дверь, придерживая её для меня. Ладно, поухаживай, я не против.

Мы поднимаемся на лифте на самый верхний этаж, где меня ведут в ресторан на крыше. А я глупо улыбаюсь, глядя на Игоря.

Всё идеально. Ухаживания, вкусный обед, непринуждённая беседа. На этот раз никаких Глебов, только мы вдвоём.

— Женился? — с затаённой надеждой на отказ спрашиваю. Мне очень не хочется разбивать семью.

— Нет.

— Чего так?

— Одна рыжая бестия покоя не даёт.

Я притворно удивляюсь.

— Как так? Неужто влюблён? Так чего не женишься на этой рыжей бестии?

— А ты согласна?

Я хлопаю глазами, осознавая: это что же предложение руки и сердца было?

— На что? — уточняю я.

— Выйти за меня.

— А вдруг я замужем?

— Значит, разведёшься.

— Что? — удивляюсь я. — А дети?

— Какие дети?

— Мои.

Обычно мужчин такая фраза пугает.

— Решим вопрос, — уверенно отвечает Игорь. Он вообще изменился. И если в других реальностях он всегда был уверен в себе, хотя и работал официантом и не знаю кем, то сейчас он, хоть и в костюме, но без галстука. С длинными до плеч тёмными волосами, коротко стриженными усиками. Не знаю, нравится ли мне такой его имидж. Но что-то в этом есть.

Как решим? Это о чём он? Типа на мужа оставить?

Увидев мою шоковую реакцию, он встаёт, наклоняется и шепчет на ухо:

— Усыновлю или удочерю, смотря кто у тебя в загашнике.

И так это необычно шепчет с хрипотцей в голосе, вызывая прилив жара во всём теле. Но, заметив мою реакцию, расстояние между нами увеличивает, садясь на своё место.

— Так ты согласна?

— Надо обсудить с мужем.

— Хорошо. Обсудишь.

Он оплачивает счёт, мы идём в лифт, потом какими-то коридорами, оказываемся в чьём-то номере. Хотя... В его номере. И его губы накрывают мои поцелуем.

И, что удивительно, я отвечаю на всё это безумие, не обращая внимания на то, как он ловко избавляется от моей одежды. И я от его — тоже.

Его же моя измена придуманному мужу не смущает. А я мужу не изменяю, с мужем же это невозможно, как он сам говорил в другой реальности.

Игорь целует меня везде.

— Врушка, — и берёт сосок в рот. — Никакого мужа ведь нет. И детей тоже...

Я задыхаюсь от новых ощущений.

— Есть муж, и дети... — шепчу я, имея в виду параллельную реальность. — Они такие милые, — хочется добавить, что очень на него похожие.

Но он очерчивает сосок языком и чуть прикусывает, заставляя застонать. Безумие!

— Игорёк, я должна кое-что сказать...

Он нависает надо мною, заглядывает в глаза.

— Что ж ты со мной делаешь? — шепчу я.

— Так что ты хотела сказать?

— Зря мы расстались. У меня так никого и не было.

— А как же дети? — притворно удивляется он.

— Дети ещё будут...

Он целует, но не страстно, как раньше, а безумно нежно.

— Обязательно будут, — отвечает он.

— И муж... — добавляю я.

— Так ты согласна?

— Люблю тебя, — шепчут мои губы.

— И я люблю тебя, так ты выйдешь за меня? — какой настойчивый! Как хитро добивается своей цели.

— Выйду, — шепчу я.

И весь мир перестаёт существовать. Есть только мы, слившиеся в единое целое. Две половинки, соединившиеся в чём-то правильном, делающих нас полными.

Из номера мы так и не вышли в этот день. Просто соскучились друг по другу очень сильно. Не было ни беспокойств обслуживающего персонала, ни телефонных звонков. Только мы, наслаждающиеся встречей после долгой разлуки.

На удивление, нас не уволили наши начальники за прогул. Просто перенесли переговоры на следующий день, потому что самолёт обратно улетал лишь поздно ночью следующего дня, как впрочем и мой. Но свой билет пришлось сдать. Почему? Да меня кое-кто усатый не отпустил. Взял отпуск в десять дней, что ему полагался в течение года.

— Десять дней? — удивилась я.

— Японское посольство работает по календарю Японии.

Я скривилась. Работа — она и в Африке работа, но японцы работают на износ. Для них это в порядке вещей, но не для нас.

— А каким ветром тебя занесло в японское посольство?

— На работу туда устроился. Им нужен был технический переводчик.

— А японский ты как выучил?

— Друг учил, а я — за компанию. Но я больше на технике всё же специализируюсь, хотя разговорный тоже знаю.

Я задумалась и потребовала очки.

— Очки больше не надевай, — сказал он, когда мы шли на переговоры.

— Они знают?

— Догадываются. Действуй открыто и не опаздывай на встречу. А ещё они больше любят цифры.

Цифры?

— Отдай очки! — сказала я, пытаясь сообразить, как действовать. Очки стоили моей конторе целое состояние.

Отдал. Я их тут же надела и включила сеть. Потом голосом велела зайти на нужный мне сервер и просмотреть цифры. Времени было в обрез. Мы уже поднимались на лифте.

— Давай сюда, — сказал любимый, когда я пыталась запомнить цифры. Правда, сильна в них никогда не была.

Я уступила устройство. Пока поднимались, Игорь запоминал, нервно постукивая пальцами по карману. Хотя нет, не нервно, а отбивая какую-то мелодию.

— Всё, убирай! — сказал Игорь, снимая очки.

Я послушалась.

Японцы и сами даром времени не теряли, в кои-то веки решили отдохнуть на море да развлечься с нашими девушками. В общем, наслаждались неожиданным отпуском на море. Японцы очень трудолюбивый народ, поэтому даже каникулы у детей в школе всего порядка двух-трёх недель за целое лето. Что уж говорить о взрослых, пропадающих на работе постоянно.

Но на назначенную в десять утра встречу мы явились вовремя. Игорь нервно поглядывал на часы.

— Мы же вышли заранее, значит, успеваем.

— Они любят пунктуальность.

Из другого лифта, одновременно с нами, вышли японцы. А я тут вдруг вспомнила шушуканье Игорька с начальством. Игорёк с ними раскланялся, а я просто протянула руку для пожатия.

— Так, а скажи, Игорёк, а что тебе вчера японцы шептали в конце переговоров.

— Да так... — и мой жених смутился.

— И всё же...

— Сказали, что должно быть, горячая ты штучка, но явно не удовлетворённая. И если я не удовлетворю, этим займутся они.

Я с трудом подавила возмущение. Ну японцы! У них что, на уме только одно? Про их порнушку, в том числе для детей, я слыхала. Но чтобы они вот так переходили к делу...

Я вздохнула и успокоилась. Эмоции мне сейчас не нужны. Их показывать нельзя. Зато и эйфория прошла.

Что ж, раз хотят, чтобы всё по-честному было, прекрасно. Скажу всё, что думаю об этой сделке.

Без контроля со стороны шефа я расслабилась. Цифры я запомнила лишь частично, но, как поняла, Игорёк меня выручил, дополняя забытое. Но поставка той техники, которую хотел мой шеф была нам не по карману.

Так и сказала японцам. Это у них зарплаты огромные, и цены... Но... Японцы это знали. Поэтому готовы были торговаться. Пришлось озвучить гораздо меньшую выгоду для них, чтобы при торге чуть увеличить цену, но всё же в пределах разумного.

Они остались довольны. И если б я понимала японский, я б не предполагала, а точно была уверена в том, что они удовлетворённо сказали Игорьку.

Подписав все бумаги, распрощались. Игорь ушёл с ними. А я испытала лёгкое разочарование. Неужто бросил? Нет, не может быть! Не желаю в это верить. Вернётся! Простится и вернётся.

Я успокоилась и стала звонить шефу.

Первым делом он спросил, что с его очками. Видно, видел, как их забирал Игорь. Вот зачем, спрашивается, посылать меня за тридевять земель, чтобы провести переговоры, которые прекрасно может провести сам? Хотя нет, не может. У него боязнь полётов, а партнёры обычно в наше захолустье не забираются.

— Шеф, я увольняюсь.

— Что? — опешил он и предположил: — Провалила переговоры?

Я замерла посреди зала.

— Договор с японцами заключён, — обиженно молвила я, не став юлить. — Но ваше недоверие задевает и меня, и партнёров.

— Возвращайся!

— Копию договора я пришлю по почте. С оригиналом придётся подождать.

— Почему?

— Потому что я иду в заслуженный отпуск на десять дней. А нет — увольняюсь.

Так и представился толстячок с залысиной на макушке, у которого пар из ушей валит.

— Хорошо, Алиса. Отдыхай. Как приедешь, поговорим. Но отпускные не дам. Зарплату тебе ведь уже выплатили. Отпускные меньше. Удержим из следующего месяца. Минимум две недели должна будешь после отпуска отработать.

Я вздохнула и согласилась. А куда деваться? Проблема только в том, что наличных у меня почти нет. Всё на карте. Не планировала я за два неполных дня много потратить. А как тут обстоят дела с банкоматами и обналичиванием в чужом банкомате, пока не знаю.

За сим распрощались.

Я убрала договор в папочку, затем в сумочку и рухнула в стоящее рядом кресло и тупо уставилась в потолок.

Мелькнула тень, на плечи опустились горячие руки. Игорёк. Я подняла на него глаза. Верх ногами он выглядел непривычно. Но он наклонился и поцеловал в губы.

— Пойдём на море?

— Пойдём, — устало сказала я. Радость от его возвращения заполнила ту пустоту, что образовалась перед этим от переживаний, но эйфории уже не было. Чувствовала себя выжатым лимоном после разговора с шефом. Вот всё ничего, вроде бы, работой довольна. Но как поговорю с шефом, будто по мне трактором проехались. Самое главное, что на переговорах такого нет. Но стоит дать ему отчёт и всё...

Игорёк отодвинул кресло со мной от стола, зашёл с другой стороны и подал руку.

— Погоди, нет сил. Вот совсем.

А Игорь... Он стал выдёргивать шпильки из моего ложного каре. Видел мои длинные волосы сегодня утром, усмехнулся и сказал, что теперь доверия к моим словам нет. Будет всё проверять сам. И вот сейчас я молча наблюдала за его действиями. А потом он вновь поцеловал.

На этот раз поцелуй наполнил меня силой, а волосы, как показалось, обмениваются энергией.

Вскоре моя батарейка зарядилась. Игорь разорвал поцелуй и отошёл за мою спину.

— Расчёску дай, пожалуйста, — попросил он.

Я порылась в сумочке и дала.

А вот расчёсывание вызвало сеанс отдыха. Я наслаждалась прикосновением к волосам, потягиванию и копошению прядей, чуть ли не стонала от удовольствия.

Закончилось всё плетением косы.

— Мало. Хочу ещё, — попросила я. Но он, положив руки на ключицы, стал мять мышцы. Вот теперь я застонала от удовольствия. Да, больно немного, но после той почти судороги, в которой они оказались, это было даже приятно. Моя стрессоустойчивость имела свои минусы. Это как раз спина. Перенапряжение, ровная спина и боли в шее и спине. Удивительно, как Игорь угадал. Раньше меня боли не мучили, да и показывать недостатки до замужества не стоит. А красота требует жертв. Правда, с Игорьком такого не было. Он был в большей степени другом, видел меня в школе, в школьной форме. Никаких высоких каблуков, удлиняющих ноги, коротких юбок, распущенных волос. Девчонки и с распущенными ходили, хотя правила школы запрещали, а я — с косой.

— Куда отправимся?

— Ты освободился?

— Да. В ближайшие одиннадцать дней я целиком твой. Даже телефон выключил.

— А как же отпуск? Тебе ведь надо было заявление написать за две недели...

— У японцев всё в электронном виде. Заявление уже написал, начальство подписало. И даже отпускные уже перечислили.

— Здорово! — я села, а затем встала, двигая шеей.

— Пойдёшь в спа-салон? — удивил меня Игорёк.

— Зачем?

— Хочу тебе подарок сделать.

Какой необычный подарок. И хоть никогда в спа не была, решила принять ухаживания.

— Номер в гостинице мы должны освободить через полчаса. Пойдём? Или снимем другой?

— В гостинице дорого. Лучше в частном секторе, на море. Может, даже не в Симферополе.

— Хорошо. Тогда пошли.

Забрав свои вещи из номеров, мы выписались и, держась за руки, пошли бродить по центру города. Вначале пообедали в какой-то кафешке, а затем, как по заказу встретили искомую точку. Я подозревала, что либо Игорёк знает тут где что находится, и шли мы прицельно к спа-салону, либо он загуглил. Он не удивился особо, когда мы нашли спа, и меня просто сдали туда.

Нам предлагали комплекс услуг для двоих, но Игорёк отказался. Я надула губки, но не помогло. Мой жених узнал, когда я закончу, оплатил всё и сказал, оборачиваясь ко мне:

— Я зайду за тобой, а пока по городу прогуляюсь.

Настаивать не стала.

В спа постаралась расслабиться, отрешиться от всех мыслей и наслаждаться массажем и прочими процедурами. Помогло.

Мне также сделали всевозможные маски для волос, лица, тела, рук и ног. Всё это заняло несколько часов.

На выходе мне дали комнату отдыха, где я могла посидеть ещё, почитать, собраться с силами для того, чтобы вновь окунуться в городскую суету.

Ко мне заглянула сотрудница салона и сообщила, что меня уже ждут. Провести сюда моего ухажёра или я сама выйду.

Решила, что сама. Оделась и вышла с распущенными волосами.

Игорёк обрадовался, увидев меня.

— Ну как, понравилось?

— Да, благодарю. Прекрасно себя чувствую, — и я не лукавила. Тело казалось лёгким, душа пела. Особенно, как узнала, что за мной пришли.

У выхода из салона нас ждал автомобиль.

Мне отворили дверцу.

— Это что?

— Арендовал машину.

Я улыбнулась.

Мы уже сели и пристегнулись, когда мне вручили подарочный пакетик.

— Что это?

— Открой и узнаешь.

Похоже, он с пользой провёл время, пока я отдыхала. Но я ни о чём не жалела. Любопытство подстёгивало заглянуть внутрь, а я оттягивала удовольствие.

Мы тронулись.

Глава 4

Какое-то время я не решалась открыть пакет с подарком, но потом всё же пришла к выводу, что нельзя затягивать, ведь не знаю, сколько мне отмерено времени до следующего переноса в другую реальность.

Внутри оказалась красная бархатная коробочка, подобная тем, в которых ювелирные магазины упаковывают серьги и кольца. И не то, чтобы я хотела колечко, просто... Сердце пропустило удар. Но... Не радости. Банальщины ой как не хотелось.

Никогда не понимала все эти фильмы, в которых девушка ждёт колечко от любимого, ну и предложение руки и сердца следует за подарком. А потом хвастовство перед подругой, мол, смотри, сколько каратов бриллиант. К ювелирным изделиям всегда была равнодушна. Но по школьным временам мы не могли себе их позволить, а сейчас... Сейчас я не хотела.

Закрыла пакет, так и не открыв коробочку.

— Что это? — задала провокационный вопрос.

— Посмотри.

— Игорёк! — возмутилась я.

— Лис, я тебе разве дарил что-то угадываемое?

Он прав. Его подарки всегда удивляли. Однажды подарил серебряную цепочку с кулончиком в виде кошечки. Ещё был набор для археологических раскопок. Я тогда мечтала археологом стать. Но потом не срослось. Меня отговорил один археолог, встретившийся совершенно случайно когда ехала поступать. Он жаловался на то, что история — не наука, а художественная литература. Находят археологи вещь и смотрят по своей шкале датировок. Раз стеклянную посуду нашли, значит, древний Рим, 5 век нашей эры, и плевать, что стекло дольше четырёх сотен лет не живёт, что другие науки существуют как бы отдельно и не применительны к артефактам. А хронология Скалигеровская вообще неправильная. Да и вообще очень часто раскопки проводить не дают, когда откапывают древние руины при стройке. Откат получили и всё, в лучшем случае, зароют обратно, а в худшем — снесут постройки. А чтобы сам копал — нельзя. И археолог, искренне болеющий за своё дело, был в отчаянии и собирался бросить профессию. Он тогда многое на меня вылил, сливал негативчик своей попутчице. Поэтому поступать пошла в ИнЯз. Там спокойнее. Всё равно разрывалась между переводчиком и археологом.

— Решайся! Это не опасное. Правда, на радиацию не проверял... — пошутил любимый.

И я решилась. Дрожащими руками достала коробочку и открыла.

Внутри обнаружилась стопка старинных монет. Такую редкость я не собирала. А вот юбилейные — да. Но это же целое состояние!

— Игорёк!

— Да, любимая. Тебе понравился подарок?

— Останови машину!

Он и остановил. А я, отстегнув ремень безопасности, кинулась в его объятия. Просто не было слов. Один только шок.

Монеты двухсот-, трёхсотлетней давности.

— Ну всё хватит, а то задушишь! — смутился он, отстраняя меня за плечи.

— С днём рождения, Лисёнок! — сказал он и чмокнул меня в носик. А я припала к его губам.

— Ну так что, едем на море? — всё же отстранился он.

— Да! — дело уже к вечеру двигалось, следовало поторопиться.

Он дождался, когда я вновь пристегнусь, и мы поехали. На горизонте виднелись тёмные силуэты гор и почти сливающееся с небом, если б не солнечные блики, голубое море. Я восхищённо смотрела по сторонам. Виноградники, поля, горы... Есть такое мнение, что учёные находят ил и ракушки у их подножия, будто тут когда-то плескалось море. Вполне может быть. Есть даже карты конца семнадцатого века, где части нынешней России просто нет на картах. Одно сплошное море. И Каспий иной формы. Благодаря своим командировкам и знанию английского мне стали доступны множество карт и иностранных источников, благодаря которым я убедилась в том, что наша история действительно очень многое скрывает и просто отмалчивается, а порою объясняет те или иные события так странно, придумывая целые легенды на пустом месте, просто чтобы хоть как-то объяснить, как построены древние города, относительно древние, ведь зачастую истинная древность не признаётся, технологий, якобы не было, мы жили в лесу и молились колесу, носили звериые шкуры (иль шубы), строили землянки и избы, топили их по-чёрному и так далее. А все шедевры, которые до сих пор повторить не могут с современными технологиями, строили иностранцы, не имея тех же машин, дорог, таскали по воде гром-камень, при том, что у него такой вес, который даже современные корабли не поднимут. Но объяснить можно любое, главное чтобы у людей даже мысли не возникало, а как, а почему, а зачем. И аналогий чтобы они не строили. Так и живём. А большинство даже не интересуется ничем, довольствуясь навязанным мнением со школьной скамьи, не анализируя вовсе информацию.

— Игорёк, а я ведь не пошла учиться на археолога.

— А я думал, всё же выучилась, а теперь работаешь, кстати, а кем ты работаешь?

— Личный помощник руководителя.

— И как, работа нравится?

— Работа как работа. Нравятся открывающиеся возможности.

— Ясно.

— А тебе твоя нравится?

— Как тебе сказать?

— Честно.

— Нравилась, пока тебя не встретил.

Вот как? Любопытно. Хотя, японцы — трудоголики. Свободного времени у них просто нет. Они живут своей работой. Даже создают камеры для отсыпания. Когда в доме дети и выспаться не дают, то пользуются такими вот услугами. Наверное. Наверняка есть какие-то малоизвестные нюансы, о которых можно узнать лишь опробовав на себе.

Два часа, пока ехали, мы болтали. О разном. Так уже и не вспомнишь, о чём.

И когда приехали, следовало найти жильё, заселиться, а потом уже гулять, но остановившись у берега, мы не удержались и, разувшись, устремились к воде. Жаль, не песочек, а галька.

Уже стемнело. Народу, на удивление, на пляже было мало.

— Окунёмся? — предложил Игорёк.

— Переодеваться не хочется.

— А давай нагишом...

Я окинула пустынный берег осторожным взглядом.

— Нет, сперва давай заселимся, вещи в номере оставим.

— Как скажешь, — молвил любимый, а сам принялся раздеваться.

— Э, так не честно.

— Я окунусь и всё. Водичку попробую. Давно в отпуске не был.

— Ладно, я постою, посторожу вещи.

Но усталость дала о себе знать, я зевнула. Села на гальку, подложила под голову рюкзак Игорька, свою сумку через плечо перекинула и распласталась.

Лежу я на ещё сохранивших дневное тепло камнях и думаю о том, как всё чудно устроено. Как миры, выходит, переплетаются. Раз существуем мы, значит, как минимум наши родители встретились и родили нас. А что же с нами? А тут всё сложнее. Я ведь разорвала наши отношения с Игорьком. Выходит, наши дети уже не родились. И тут миры варьируются. Про детей я лишь в одном мире слыхала. В самом первом мы с Игорьком так же расстались после школы, и то, что встретились, даже не означало, что сойдёмся. Вопрос возникает такой: совпадает ли время во всех этих мирах? Вот если б тот мир, который с детками ушёл вперёд, тогда я, изменив настоящее, могла бы добиться того, что то будущее ещё наступит. А так... Похоже, деток тех у нас уже не будет. Может, конечно, не важно, когда детки воплощаются, но мне кажется, что нужная яйцеклетка уже не соединится с тем сперматозоидом, из которого родилась дочка и сынок. Но может, души всё же воплотятся те же, но тело уже чуточку иным будет.

— О чём задумалась? — раздался бархатистый голос любимого.

И мне захотелось нестерпимо ему всё рассказать.

— Игорёк, у меня к тебе важный разговор. Правда, не знаю, поверишь ли мне.

— Давай сперва жильё найдём, а потом поговорим.

Не нравилось мне это откладывание.

— Нет, сейчас. Это очень важно.

— Хорошо. Я слушаю, — он влез в свой рюкзак, с которого я поднялась, достал полотенце и принялся вытираться.

И я вкратце рассказала про перенос. Отреагировал он спокойно. Стал задавать вопросы: а как, а далеко ли переношусь и прочее.

Не удержалась и всё же спросила, что он об этом думает. Если честно, думала, что он захочет извлечь выгоду из моих перемещений, но он сказал, что верит мне и ответил почти как тот Игорёк, что детей имел. Что, мол, я — это я, даже если и во мне будет некоторая я с другим опытом. Тем паче, что тело сохраняется в своём мире.

— Ну что, поехали искать жильё? — спросил он, посчитав наш разговор оконченным.

Если честно, меня несколько напрягали наши отношения. В том мире мы с Игорьком были муж и жена. И я, рассказав ему о своих странностях, была более спокойна. А здесь мы просто встречаемся. Но не буду ж я навязываться и говорить о женитьбе, если мы только день назад встретились.

— Поехали, — ответила я. Ночь уже полностью вступила в свои права. Мы ехали по практически обезлюдевшим улочкам, если не считать несколько нетрезвых отдыхающих, горланящих на всю улицу.

На многих домах была вывеска "сдам комнату" или "сдам квартиру", но Игорёк, поддаваясь лишь своей логике, проезжал мимо.

Я не спрашивала, почему его не устраивали эти квартиры, если мы на них даже не глядели.

Потом остановился у круглосуточного кафе.

— Зайдём?

— Зачем?

— Воспользуемся бесплатным туалетом.

— Надо будет что-то заказывать. Бесплатный не получится.

— Закажем.

Ладно. Я фыркнула. Как скажет.

Туалетом мы воспользовались по очереди. Пока я сделала небольшой заказ в виде двух пирожков, которые я решила взять с собой, Игорь воспользовался услугами.

Я засыпала прямо за столом. Не привыкла к такому режиму, да и ночь перелёта накопила свой недосып, не компенсированный вчерашней страстной ночью. В одном месте всё тянуло. Я старалась об этом не думать, но у меня какое-никакое, а ранение. Я хоть и застирала после простынь, но себя я-то не излечила от всех повреждений. Надеялась, что хотя бы пару дней Игорёк меня там трогать не будет.

Он оказался страстным любовником, и умелым. А значит, в отличие от меня, у него опыт имелся.

Потом мы поменялись местами с Игорем, а когда я вышла, услышала разговор Игорька с девушкой за прилавком. Лёгкий флирт. Ревность дажа о себе знать, выпустив свои коготки в сердце. Я уже десять раз пожалела, что лишилась девственности до свадьбы.

— Есть одно местечко, — сказала девушка. — В часе езды отсюда. Там деревня прямо на море.

— Спасибо, красавица, — сказал Игорёк. — Ты всё? — увидев меня, спросил он.

— Да.

— Нам предложили переночевать тут на втором этаже. Там есть душ.

— Здорово! — наигранно обрадовалась я и повернулась к девушке: — Вы очень любезны.

Девушка улыбнулась в ответ и спросила:

— Так что, остаётесь?

— Да, Викуля, остаёмся. Сколько с нас?

— Нет-нет, не стоит. Это бесплатно.

Сама идея мне не нравилась. А особенно "бесплатно".

— Благодарю, — сказал Игорёк.

— Я вас провожу, — девушка вышла из-за прилавка, замкнула кафе, повесив на дверь табличку о перерыве в четверть часа, и повела нас по боковой лестнице, за одной из дверью с надписью "служебное помещение".

На втором этаже попросила разуться. Наверху оказалось две комнаты, отдельная ванная с душевой и стиральной машинкой и туалет.

— Ко мне часто родственники приезжают, — пояснила девушка, видя моё напряжение. — Отдыхают бесплатно. Но пока вот небольшой перерыв. На большее приютить вряд ли смогу. Мама должна приехать с братом, она обычно без предупреждения является. Сегодня точно свободно.

— А когда же ты отдыхаешь, если круглые сутки работаешь?

— Да нет, мы посменно с подругой. Она спит в соседней комнате. Её смена в десять начинается, и до десяти вечера, а моя — ночная.

— Так разве ночью много народу? Да и, небось, народ ночью пьяный. Не страшно?

— Нет, привыкла уже. О плохом не думаю, чего и вам желаю. Вот тут чистое постельное бельё, — она положила его нам на двуспальную постель, полотенца. Как встанете, запустите, пожалуйста, стирку с этими вещами. Тут на этаже ещё балкончик. Надеюсь, вы развесите потом бельё. Извините, что неглаженное. Если надо, дам утюг.

— Не стоит беспокоиться. Давай мы тебе заплатим за ночь? — всё же спросил любимый.

— Не надо, — она улыбнулась. — Мне пора. Отдыхайте.

И она ушла.

— Постелишь? Я пойду вещи принесу.

— Угу.

Игорёк ушёл. Я задумалась, расстилая постельное бельё. За,счёт чего же эти девушки живут? Комнату не сдают. Вряд ли кафе приносит огромные прибыли. Да и сезонный это бизнес. Не хотелось бы, чтобы муж платил натурой. Муж? Ха! Почему-то воспринимаю его именно так.

Чтобы не накручивать себя, пошла в душ. Одежды сменной не было, а надевать ту же не хотелось.

Услышала стук в дверь, когда уже вылезала.

— Кто там?

— Это я, — ответил Игорёк.

Я открыла, немного смущаясь своей наготы.

Он принёс мою сумку и свою, протискиваясь внутрь.

Я поблагодарила и полезла в сумку. Игорёк стал раздеваться. Тесновато вдвоём, но терпимо. Помимо душевой и стиральной машинки в ряд, между ними была ещё и большая раковина. Остальное место занимал узкий проход. Над машинкой висел бойлер. Когда поднялась и хотела надеть ночную сорочку, Игорёк обхватил меня за талию, пристроившись сзади. Ощутила его желание. Он же принялся меня оглаживать, вызывая волну жара и предвкушения. А затем наклонил меня вперёд, облокачивая на стиралку, и рывком вошёл внутрь.

Я застонала, а он начал двигаться. В отличие от моих страхов, больно не было. Тело отзывалось на его ласки и движения. Разрядку он получил первый и вышел из меня.

Развернул к себе лицом, впился в губы поцелуем.

Ноги не держали.

— Иди, ложись, я по-быстрому помоюсь, и продолжим.

Натянув на себя сорочку, я забрала свою сумку и выскользнула из ванной. Легла в постель, и сон тут же сморил меня.

Проснулась от того, что меня целовали. Не просто в губы, а грудь.

— Игорёк, ну дай поспать, а? — прошептала я сонно.

— Поспишь, я соскучился, Лис, можно? — голос любимого звучал почти умоляюще.

— Ладно, пользуйся, — разрешила я и погрузилась вновь в сон.

Очередное просыпание было, когда он вошёл в меня и начал двигаться.

Я застонала.

— Тихо-тихо, милая, а то деток разбудишь, — прошептал он, накрывая мой рот поцелуем.

Деток?

Я распахнула глаза и, когда он отстранился от моих губ, узрела в свете уличного белого фонаря бородатого Игорька.

Вновь закрыла глаза, пытаясь совладать с чувствами. Нет, только не это!

И что мне делать? Первой реакцией было отшатнуться, но...

"Это Игорёк, так что спокойствие! — велела себе. — Муж мой! Почти! И я ему сама разрешила".

К тому же ощущения были почти прежними, разве что не такими страстными и без прелюдии.

Он вновь поцеловал, заставляя отвлечься от мыслей. Целовал страстно, как прошлой ночью, когда я стала женщиной. Поэтому я постаралась не думать, а наслаждаться прикосновениями. Тем более, что тело было податливым и жаждало этих ласк. Но разум всё равно противился.

"Не думать!"

Сосредоточилась на ощущениях. И когда любимый получил разрядку, я обвила его шею руками и раскрыла глаза. Как мне действовать? Решила брать быка за рога.

— А теперь твоя очередь подарить мне удовлетворение, — прошептала на ушко, жутко смущаясь этой просьбы.

Игорёк растерялся.

— Ты раньше не просила.

— Вчера ты был более умелым, — прошептала я, понимая, что выдаю себя, но это лучше, чем он подумает, что у его жены появился любовник.

Он на несколько мгновений впал в ступор, отстранился, слезая с меня.

— Ты ж сам говорил, что не важно из какого я мира, я — это я.

— И давно ты перенеслась?

— Во сне. Ты просил разрешения попользоваться моим телом.

Он сел, схватившись за голову.

— Ещё позавчера ты не против был лишить меня девственности.

— Когда моя Лиска вернулась, мы поговорили, и я иначе стал смотреть на свои слова.

— Ладно, забудь! — я обиделась и отвернулась. На глаза наворачивались слёзы. Чувствовала себя виноватой перед своим Игорьком и перед собой этого мира. Хотелось домой.

И в следующий миг пространство изменилось. Проникающий с улицы свет стал оранжевым. Это была мансарда. Комната под крышей, в которую пробивались первые лучи солнышка.

Я всхлипнула.

— Лис, ты чего? — меня притянули к себе сильные руки. Я подняла взгляд, удостоверяясь, что это мой Игорёк, и зарыдала.

Когда выплакалась, меня вызвали на допрос:

— Рассказывай, кто обидел моего Лисёнка.

— Да нет, никто... Я сама...

Но он настоял, и я всё поведала. Сказала про измену.

— Лис, ну что ты...

Я вновь всхлипнула.

— Лисёнок! — прижал к себе крепко-крепко. — Телесно ты не переносилась, так что телом не изменяла. Ты — моя! Слышишь? Только моя! — он поцеловал мою щёку, ловя слезинки. — Моя солёненькая девочка!

Уложил меня на спину и стал целовать. Задрал мою ночнушку до подмышек, принялся целовать грудь, спускаясь всё ниже.

— Игорёк, что ты делаешь?

— То, что обещал. А то когда вернулся, ты уже спала.

— Ты не думаешь, что я тебе изменила?

— Успокойся, любимая, не думаю.

— Точно?

— Точно. Знаешь, что я придумал?

— Что?

— А давай будем меняться опытом.

— В смысле?

— Ну вот ты сказала, что тот я не умеет тебя удовлетворять. Давай я буду говорить, что делаю, а ты научишь того меня удовлетворять свою Лиску.

— А чего ж ты про стрекозу не спрашиваешь? — вспомнила вдруг я. А ведь точно! Он ведь фанат технических штучек. Его должна была заинтересовать стрекоза.

— Нет! Не хочу знать про стрекозу.

— Почему?

— Потому что не хочу тебя использовать — раз, второе — хочу сам придумать и реализовать, а не украсть идею.

— А с удовлетворением не получится, что он сам не догадался, а ты дал непрошенный совет? Да и он в шоке от того, что изменил своей жене.

— Ага, прямо изменил с собственной женой, — ехидно молвил Игорёк и лизнул меня в лоно, отбивая все думы. Подумала только, что этот Игорёк немного другой. Тот более домашний и мягкий, а этот... Нежный, но не мягкий. Чуткий, но... Не смогла подобрать слова. Но тот, выходит, более собственник. А может, потому, что они жили долгое время друг для друга.

Вскоре любимый оторвался и прокомментировал свои действия. А дальше пальцами начал исследовать меня, вызывая волны удовольствия. Я металась на кровати, сжимая простынь. И, взлетев на пике блаженства, заслужила передышку. Игорёк лёг рядом.

— Где ты этому научился?

— Была одна женщина, научившая.

— И сколько их было?

Я ревновала.

— Три. Но с каждой был не больше месяца. Это был просто секс.

— А я тебя ревную.

— К кому? — не понял он.

— К хозяйке сих апартаментов. Ты с ней флиртовал.

— Флиртовал, и что? Сплю ж с тобой.

— А я тебе кто?

— Невеста.

— Да брось! Просто любовница, ну или девушка.

Он молча отвернулся, явно обидевшись. Я обняла его.

— Что? — не поняла я.

— Я ж тебе предложение сделал, и ты его приняла.

— А, ну да, — я закрыла глаза, силясь вспомнить. Точно, приняла.

Голова кругом от всех этих миров и информации.

— Прости, — я прижалась к нему как могла крепко.

Игорёк всё же развернулся ко мне лицом. На улице уже начало светать, и разглядеть его не составляло труда. На лице проступала щетина.

— Наверное, всё дело в том, что мы не разговариваем. Перед тем, как тебя встретить, я провела почти день с тем Игорьком, бородатым, что мужем является. И когда интим сорвался, я ему всё рассказала. А он, в свою очередь, рассказал о нас. Причём не просто рассказал, а и фотографии показывал, а мне казалось, что я проживаю эти мгновения.

— Говоришь, что переизбыток данных, а сама просишь о новых данных. Мы с тобой третьи сутки вместе, а ты уже хочешь знать всё обо мне. Это похвально, но... давай подождём чуток, пока успокоится всё, если успокоится.

Я кивнула.

— Игорёк, а разве ты не ревнуешь того Игоря ко мне? Или меня к нему? Вот у меня был интим, я это ведь помню, но не с тобой же. Ты же не был в это время со мной...

А он приложил палец к губам.

— Я конечно могу мечтать, чтобы ты и душой и телом принадлежала только мне, но даже очень преданные пары порой это переживают, проживая во сне чужие жизни, чужие отношения или измены с другими. Не хочу себя накручивать. Давай будем считать, что тебе просто чего-то не хватает в наших с тобой отношениях, поэтому ты создала в своём подсознании другого Игоря, мужа. Возможно, как поженимся, ты успокоишься и будешь лишь со мною. Идёт?

Может, он прав. Дело в том, что мне не хватает Игорька, не хватало все эти годы. Я ведь его люблю до сих пор.

— А мы можем пожениться сразу?

— Официально, если в ЗАГСе, то надо подать заявление и месяц ждать. А церковный брак регистрируют лишь после заключения официального.

Я вздохнула.

— Не волнуйся, — он привлёк меня в свои объятия, — я никуда тебя не отпущу. Поняла?

— Один раз отпустил.

— Больше я такой ошибки не повторю, — и так он это сказал, что я поверила.

— Ну что, будем вставать или день начнём чуть попозже? — с намёком прошептал он немного охрипшим голосом, к тому же, заставив ощутить его желание.

— Ты ненасытный.

— Я просто соскучился по своей рыжей лисичке.

Я улыбнулась и развела ноги, обхватывая ими его пояс и медленно опускаясь на его возбуждённую плоть.

Глава 5

Утром, часов в десять, мы всё же встали. Я загрузила в машинку постельное и наше нижнее бельё. Стиральная машинка показывала оставшееся время — два с половиной часа. Я задумалась. Долго. Может, вытащить наше и пусть стирается.

— Ты выбрала максимальный режим? — спросил Игорёк, увидев на панели время.

— Хлопок, 95 градусов, 5 полосканий.

— Много. Бельё цветное, не выдержит такой температуры, полиняет. Да и наше бельё.Количество полосканий изменить можно?

Я не стала возражать и пояснять, что бельё чужое, сколько людей проходит, надо бы постирать качественно. Но он был прав: ткань постельного белья, хоть и качественная, но не факт, что красители хорошие. Может и полинять. А с ним и наши вещи. Удивило, что он разбирается в стирке. Жил один или с мамой?

— Можно, но зачем? Надо чтобы хорошо выполоскалось.

— Температуру в 40 градусов меняй.

Я кивнула и крутанула джойстик с температурой. Время показывало теперь полтора часа.

— Ну вот, другое дело! — обрадовался любимый.

Я нажала старт.

Прибравшись в нашей комнате и застелив постель, мы спустились вниз. Зал был полон клиентов: ни одного свободного столика. Какой наплыв! У них хорошая реклама?

Девочек за стойкой оказалось две. Ещё одна суетилась на кухне.

— Вика, привет! — подошёл Игорёк к хозяйке.

— А, Игорёк, привет! — обрадовалась она. — Алиса, — кивнула мне. — Познакомьтесь, это Марина, — показала на черноволосую крашенную девушку, принимающую заказ у клиента на кассе, схватила нас под локотки и утянула на кухню, — и Люся — наш повар, — представила нас она. — Люсь, познакомься, это Игорёк и Алиса!

— Очень приятно, — кивнула пухленькая миленькая девушка с подобранными под колпак волосами, в чистом белом переднике и нарукавниках. — Вам чего сварганить?

— А что можете?

— Да что хотите. Меню видали?

— А что попроще? — спросил Игорёк.

— Давай, я помогу, — предложила я. — Как ты управляешься?

— От помощи не откажусь, — обрадовалась девушка. — Утром, а потом в обед народу очень много. Берите передники.

Игорёк, что удивительно, взял, не ропща, передник, помыл руки и сел за стол.

Втроём мы готовили, иногда кидая в рот обрезки от стряпни. Например, крайние кусочки роллов.

— Мы, обычно, складываем такие обрезки в холодильник, — сказала Люся. — Всегда есть, что поесть. Ещё и задарма.

— А за счёт чего живёте? Вика нас бесплатно пустила переночевать, — поинтересовался Игорёк, нарезая овощи для салата.

Обратила внимание, что ловко справляется и качественно с поставленной задачей. Значит, ему не в новинку готовить.

— Вика очень дружелюбна со всеми. У неё столько знакомых! Поэтому и продукты по очень низкой цене берём, и квартиру сдаём.

— Но она нас бесплатно пустила... — подала голос я.

— Значит, вы ей понравились. Она — добрая душа — иногда в свою комнату пускает.

— Свою? — удивилась я.

— Ну да. Но на лето они делят с Маринкой комнату, позволяя родственникам нашим отдыхать бесплатно. Я вот к родителям съезжаю, а свою квартиру сдаю. Выручку делим поровну и от этого дела и от сдачи. Занимаемся зато любимым делом.

Я поразилась такой дружбе. Девчонки — умницы!

— И часто она пускает к себе чужих.

— Бывает. На удивление, никто ничего не украл, а наоборот, люди добрые, чем могут, помогают. Вот вы готовить вызвались, кто-то нам чинил крышу и лестницу, ещё машину ремонтировали, ну и так, по мелочи, кто чем горазд. А мы ведь даже не просим.

Мы с Игорьком переглянулись. Тоже ведь предложили свою помощь, в благодарность.

— Ещё как-то ночевал поставщик продуктов, так он вот предложил хорошую базу с низкими ценами.

— Вика молодец! — согласилась я, чувствуя себя немного виноватой, что ревновала к ней. Люся согласилась с моим выводом.

Так за болтовнёй и трудом и прошло два часа. Наплыв клиентов схлынул, бельё постиралось, мы развесили его с любимым, забрали свои мокрые вещи попрощались с девчонками. Муж хотел снять у Люси квартиру, но она оказалась занята, да и друзьям за деньги не сдают, как нам сказали.

Обменявшись контактами, мы уехали.

Любимый вновь поехал вдоль берега.

Ещё издали я, узнав пейзаж, замерла, хотя тут никогда не была. В Крыму я вообще впервые, если не считать переноса по параллельным реальностям.

— Здесь? — повернулся ко мне любимый, заметив мою реакцию.

— Что здесь?

— Дом, в котором мы с тобой жили?

Я кивнула.

— Зачем ты совмещаешь реальности? Они ведь всё равно не совместятся, там — дети.

— Чувствую, что так надо.

— Думаешь нам позволят выкупить тот же дом? Там — Украина, а здесь — Россия.

— Вот и узнаем, сами мы ли творим свою жизнь или нас всё же направляют. Мы же с тобой встретились во всех реальностях. Значит, это судьба. Хотя, я с самого начала это знал.

— Ты — знал? — удивилась я.

— Ну, ты сама сбежала.

— Не сбегала я. Просто разорвала наши отношения. Сам виноват.

— Я? Почему?

— Не люблю, когда на меня давят. А ты хотел переспать со мной.

— Неправда.

— Как это неправда? — удивилась я. — Кто всё время приставал ко мне?

— Я делал то, что ты позволяла делать. Как оттолкнёшь, разве я настаивал?

— Нет, но... Руки всё время распускал.

— Подростком был, гормоны шалили, хотел потрогать, погладить и всё остальное...

Мы остановились возле нужного дома. Вообще неогороженного, стоящего на скалистом берегу на возвышении. С него открывался бескрайний вид на голубое море, почти сливающееся с небом! От такого вида захватывало дух. А я думала, что море чёрное, а оно голубое.

— Как красиво! — не удержалась от восторга я.

Нам навстречу вышла молодая женщина.

— Здравствуйте! Могу я быть чем-то полезна?

— Привет! — поприветствовал Игорёк, будто она — давняя знакомая подружка. — Мы хотели снять на девять ночей жильё. У вас тут очень красиво!

— Вам повезло. У нас сегодня как раз жильцы съехали. Мне надо прибраться и можете заезжать. Только мы живём в этом же доме. Идёмте, покажу, если не передумали.

Игорёк взял меня за руку и повёл за хозяйкой.

Домик оказался на два крыльца. Две комнаты полагались нам. Спальня и гостинная. Я узнавала внутреннее расположение комнат. И даже знала, где находился проём во вторую часть комнаты. Сейчас же на той стене висел советский ковёр, загораживающий проход.

— Кухня общая, санузел у вас свой. Сушим бельё на улице. Но вот удобств у нас тут нет.

— Совсем никаких? — удивился мой мужчина.

— У нас только водопровод, вода холодная, бочка на крыше греет воду от солнца. Канализация — выгребная яма. Света нет, газа — тоже.

— А как же вы готовите?

— Плита на угле.

— И сколько вы берёте за ночь?

Женщина, немногим старше меня, назвала сумму.

Любимый достал из кармана деньги и отсчитал нужную. Оставалось у него не так уж и много.

— А где вы продукты покупаете?

— На рынке.

— Холодильника нет?

— Есть, но он не работает. Электричества-то нет. Мы его как шкаф для продуктов используем. Готовим понемногу каждый день. Можем и на вас готовить за небольшую доплату или продукты.

— Хорошо, мы продукты купим. Что надо?

Хозяйка — Карина — составила список продуктов, и мы, взяв ключи от своей половины дома, ушли пешком на рынок.

— Что думаешь? — спросила я по дороге. Не хотела пилить Игорька по поводу излишней доверчивости.

— Дом старый. Коммуникаций нет.Электричество сделать можно.

— Как? — удивилась я. — Сомневаюсь, что вся улица к нему подключена.

— Тут море и ветер, постоянная движущая сила. Да и солнце даёт больше тепла, чем в той же Москве. Но нам выгодно сторговаться.

— Хочешь здесь жить? А чем будем зарабатывать на хлеб?

— Если выйдет добывать так электроэнергию, можно всю улицу подключить за небольшие деньги. Но пока об этом молчок. Живём и присматриваем недостатки, ну и наслаждаемся отдыхом.

А вот на рынке я забеспокоилась. Вроде бы, всё хорошо. Но... Интуиция твердила об опасности, источник которой не нашла, но за спину любимого спряталась.

Вскоре беспокойство сошло на нет, но расслабляться я не спешила. Мало ли...

— Кого увидела? — тихо спросил любимый.

— Никого, — я выглянула и заозиралась. Ни одного знакомого лица. Это хорошо.

Игорёк наклонился к моему ушку и прошептал:

— Присядь.

Я послушалась, а потом не успела оглянуться, как меня утащили под прилавок.

А там не дали опомниться горячие поцелуи и нахальные руки.

Я с трудом отстранилась.

— Игорёк, здесь же люди!

— Они заняты своими делами.

Расслабиться не получилось, а лишнего я не позволила.

— Всё, хватит, опасность миновала, — я выскользнула из объятий и стала выбираться из-под пустого прилавка.

— И куда молодёжь катится? — сказала женщина возраста моей мамы. Бабулькой назвать её не получалось.

Я покраснела, не зная, куда со стыда деться.

— В наши годы-то молодые тебя б посчитали распутной девахой. Замуж ещё не выскочила, а одним местом думаешь! — подключилась другая.

Тут Игорёк вынырнул из-под прилавка:

— Родная, нашёл твоё кольцо! — и надел мне на безымянный палец правой руки золотой ободок. — Надо будет зайти к ювелиру, исхудала ты что-то, кольцо велико стало.

Бабульки тут же смолкли.

— Пойдём? — не обращая ни на кого внимания и глядя лишь на меня, спросил любимый.

— Благодарю, — сказала я, вкладывая пальчики в его протянутую ладонь. Отметила, что у него такое же кольцо надето тоже на такой же палец.

Ловко всё обставил!

В душе поселилось счастье. И пусть кольцо было не настоящим, в смысле, что замуж я пока не вышла, но ведь защитил перед бабульками! Это грело душу.

— А у вас тут ювелирная мастерская есть? — обратился Игорёк уже к бабулькам. Зачем? Не угадал с размером кольца? А зачем оно? Собирался всё же пожениться?

— Есть один мастер, что угодно починит. Он, правда, работает в Севастополе, но тут живёт. Вон на той улочке, — сказала главная зачинщица обвинений, показывая вправо.

Нам дали указания, и мы ушли, ровнёхонько на ту улочку, хотя бабульки заверяли, что в это время мастера обычно нет дома.

— Что ты задумал? — спросила я.

— Колечко подправить.

— Я сниму, — предложила, чувствуя неловкость.

— Нет! Снимешь у мастера.

— Игорёк, это ж не на самом деле...

— На самом. И хоть официально мы не расписались, мои намерения серьёзны. А судачить о тебе никому не позволю. Ясно?

Я улыбнулась и прижалась к нему. Любимый.

Мастер оказался на месте. Игорёк показал мой пальчик, дал снять размер, шепнул что-то, и своё кольцо тоже снял.

Пока мастер сосредоточенно работал, мы сидели у него в саду на скамейке и просто наслаждались единением. Небольшой садик разбит, правда, скорее декоративный. Беседка стоит, детские качели, песочница. Это несколько отрывало от природы, приземляло. Я закрыла глаза. Птички поют, слышится плеск моря о скалы. Лёгкий тёплый ветерок донёс солёный запах моря.

Не помню кто говорил, что Крымские горы на самом деле рукотворны, что это разрушенные пирамиды. Так ли это, не проверяла, но кто-то их создал.

Вообще интересно мир устроен. Есть ли какая-то программа, по которой мир развивается. Придумывают ведь учёные на разных континентах, не общаясь, одно и то же. Да не только учёные. Как происходит это общение подсознания с чем-то или кем-то свыше? Обычно ведь через сны приходят новые идеи, решения задач, воплощение чего-то такого, чего не было ранее. Значит, кто-то подсказывает, считает, что пора человечеству это узнать. А есть ли вообще вдохновение и создание чего-то нового самим человеком? Или, опять же, просто даётся свыше. Так и новая музыка пишется, и всё остальное. Мелодия будто звучит в голове, требуя выхода.

Эти мысли я высказала вслух.

— Любопытные замечания, — хмыкнул любимый. — Теперь бы ещё понять: связано ли это с твоим перемещением.

— Считаешь, что меня направляют на определённые поступки?

— Возможно.

— Например, переспать с тобой.

— Хочешь, покусаю? — предложил он.

— Я называю вещи своими именами.

— Просто подталкивают тебя ко мне, чтобы ты второй раз не наколола дров, сбежав от меня.

— Ты ведь сам отпустил!

— Да, виноваты оба, — не стал спорить Игорёк. — Всё, тему закрыли.

Тут вышел мастер из дома и вынес наши кольца.

— Примеряйте, — протянул красную коробочку.

Игорёк вновь достал колечко и надел мне на нужный палец. Оказалось в самый раз. И замер, чего-то ожидая. Я вновь покраснела и взяла его колечко. Никогда так не волновалась, если не считать астматического приступа в другом мире. Дрожащей рукой надела ему колечко.

— Ну? — спросил мастер, явно не понимая нашей заминки.

— В самый раз, — ответил Игорёк, проверяя своё. Затем снял и стал щуриться, заглядывая внутрь колечка. На лице появилась довольная улыбка.

Я проверила своё, провернув вокруг пальца, кивнула, что всё хорошо, и сняла, решив поглядеть, в чём дело.

Внутри красовалась гравировка: "Моя везде и навсегда".

Тогда я протянула ладошку, как бы требуя его кольцо. Дал.

А я прочла: "Только мой. Всегда и везде".

Странно было то, что я ощутила, как эти надписи появились, будто вырезаясь, во всех мирах.

Неужели можно вот так влиять на все миры?

А любимый зажал в своей ладони моё колечко и закрыл глаза.

Я не мешала, хотя было любопытно, что он делает. Колдует? Затем открыл глаза и сказал:

— Ты согласна с надписью? Готова быть только моей?

— Да, — тихо прошептала я.

Он взял мою ладошку и надел колечко на безымянный пальчик. А я ощутила тепло, идущее от кольца. Нагрел своей рукой или тут нечто большее?

Встал.

— Игорёк, постой, а я ведь не надела... — возмутилась я несправедливостью. Я, значит, только его, а он не только мой? — Дай, я тоже тебе надену.

— А ты сможешь? — с сомнением несколько небрежно бросил он.

Я остановилась вкопанная. Как это не смогу? Что он себе позволяет?!

Я закрыла глаза, успокаиваясь. Он мой, только мой! Не позволю никакой другой прикоснуться к нему! И никакому другому!

Когда открыла глаза, Игорёк улыбался. И душа запела.

Смущения больше не было, только чёткое осознание, что это мой мужчина! Мой!

Я надела ему колечко, и вздохнула с облегчением, едва удержавшись на ногах. Любимый подхватил на руки и внёс в беседку ювелирного мастера.

Встревоженно вглядывался в моё лицо, держа меня на своих коленях.

— Чай будете, лебедятки? — спросил мастер, про которого мы давно забыли.

— А можно здесь? — спросил Игорёк, повернув голову к хозяину этой беседки, уже стоящего у входа в неё.

— Можно. Я сейчас попрошу жену накрыть.

Я смутилась, пряча лицо на груди Игорька.

— Как себя чувствуешь, Лисёнок? — спросил любимый.

— Уже лучше.

— А женские дни у тебя когда?

И тут я поняла его намёк. Мы ведь не предохранялись. Даже мысли не возникло. Просто безудержное желание наконец соединиться, слиться в единое целое. Я полезла в телефон, отмечая, что наш бурный роман начался как раз в период овуляции.

Я встревоженно взглянула на... Кто он мне теперь?

— Значит, судьба, — улыбнулся любимый.

— А ты мне теперь кто? — осторожно спросила я.

— Как кто? Муж. Не официально, но вот тут, — и прикоснулся к области моего сердца. — А ты — моя жена, вот тут, — показал уже на своё сердце.

Я прижалась к нему, смутившись.

— А где наша сумка? — спросила я, привставая с его рук, вспомнив про продукты. — А, вот, — и полезла внутрь за сладостями. Гостинцы нужны, раз в гости пришли.

Мастер появился с женой, нёс самовар, самый настоящий, а она — поднос с чашками и блюдцами. Наши выложенные на стол сладости пришлись к столу. И пили, общаясь, ароматный, на крымских травах, чай.

Муж рассказал, что мы тут один домик сняли, но хотели бы его выкупить и здесь осесть. Всё же горы, море, красота вокруг.

— Да, здесь очень красиво! — поддержал мастер. — Оставайтесь, даже если с этим домиком не выйдет, всегда есть другие предложения на рынке. У нас тут несколько квартир есть, от родственников достались. Так вот, одну мы продали после смерти бабушки, купили другую. А потом, подзаработав за несколько сезонов, сдавая новую квартиру, сумели через пять лет купить ту, так как хозяин решил её продать.

Мы с Игорьком переглянулись. Мастер прав, можно пока начать с того, что нам по карману. У меня тоже кое-какие сбережения есть. Не даром я на себе столько лет экономила.

Поблагодарив за вкусный чай и беседу, мы попрощались.

— Заходите как-нибудь ещё, — пригласил мастер. — Давайте дам наш номер телефона. Правда, номера часто меняются. Но адрес вы, надеюсь, запомните. Вот и заходите. Жена всегда на месте.

Обменявшись номерами, отметили, что у нас они не местные. Мы сейчас в роуминге, хотя его и отменили.

Вернувшись в почти свой домик, отметили, что нас рады видеть. Комнаты уже прибраны.

— Располагайтесь. Постельное я вам оставила, — молвила хозяйка. — Если что надо — обращайтесь. Телевизор нужен?

— Нет, спасибо, — сказал Игорёк. — Да мы тут в основном ночевать будем. Хотим Крым посмотреть.

— Так зачем снимали? — удивилась хозяйка. — Машина ж у вас есть, можно и в ней ночевать. Или палатку разбить, где остановитесь.

— Может, вы и правы.

— Вернуть вам деньги?

— Нет. Мы ж уже застолбили. Скажите, а если снимать на продолжительный срок, то дешевле будет?

— Летом — нет, не сдаём. Цена летом большая. Можете, конечно, и на год снять, но лето отдельно оплачивается.

Муж кивнул.

— Это мы пока прикидываем, сколько будет стоить, если снимать. Хотели в Крым перебраться. Но тут не выгодно, связи нет, электричества, опять же... Работу пока не узнавали.

— Да, работы тут нет. Всё же курортная местность. В основном сезонный доход. Вам выгоднее, наверное, в городе каком крупном снимать, как Ялта, а может, даже и не морской, как Симферополь. Там всё же народу больше, к тому же центр... У нас большинство либо сдачей жилья, либо такси подрабатывает в сезон. Вы кушать будете, я приготовила на вашу долю тоже? — спросила хозяйка.

И хоть мы есть, особо, не хотели после чаепития, но, дабы не обижать её, согласились.

Продукты все ей оставили.

Но после пошли всё же в свои комнаты.

Стоило нам оказаться наедине, как меня прижали к стене и... в общем, муж решил утвердить своё право называться мужем во всех смыслах.

Глава 6

Следующие несколько дней мы путешествовали по Крыму. Выбирали места, куда водят экскурсии и отправлялись туда своим ходом. Выяснили, что горы действительно искусственного происхождения. Но... Обветшали, связующий раствор местами вымылся, в общем, если и пирамиды, то уже не действующие, скорее всего.

Игорёк увлёкся не меньше меня. Мы снимали видео на телефон, фотографировали. Естественно, как доказательства использовать наши материалы нельзя, но пару камешков, уже до нас отколовшихся от скалы, мы себе оставили на память или для исследований.

Ещё бы понять, кем созданы эти скалы и для чего?

Мангуп — целый город, вытесанный внутри скал — нас заинтересовал. Зачем на такой высоте что-то вытёсывать? От кого или чего спасались люди? Вряд ли от других людей. Тогда от стихии?

Вспомнилась заметка в газете, где сообщалось, что у подножия Крымских скал обнаружили кости морских обитателей. Так опустился уровень мирового океана? Материковая плита поднялась/опустилась? Или просто люди спасались в горах от, допустим, очень большого наводнения или потопа? И когда катаклизм был? К сожалению, моей базы знаний не хватало, как, впрочем, и Игорька. И мы решили исследования временно прекратить и оставшееся время посвятить купанию в море.

И вот тут я вновь ощутила страх вкупе с отчаянием. При этом мы просто ехали по довольно крутой горной дороге, возвращаясь к снятому домику, и вокруг — никого.

А в следующий миг пейзаж изменился. Поняв, что перенеслась, закрываю глаза, дышу спокойно. Паниковать нельзя, а то приступ астмы может начаться.

И тут понимаю, что на моих руках что-то липкое и мокрое. Открываю глаза и едва сдерживаю себя, чтобы не закричать. Просто Игорёк лежит весь в крови, я зажимаю ему рану на груди, но чувствую, как утекает между пальцев его жизнь.

Да, Игорёк не мой, а бородатый, но... От этого осознания не менее больно.

И из моего горла всё же вырывается крик отчаяния, когда его глаза стекленеют и исходит последний выдох, а с ним расслабляется всё его тело.

Дальше всё было, словно в тумане. Приехала полиция, скорая. Меня пытались отлепить от мужа, но я не давалась. Потом звонил телефон, полицейский выудил его из моей сумочки и ответил. Стали допрашивать, но что я могла сказать? Что меня рядом не было, а была другая я? Поэтому постаралась полностью погрузиться в собственную трагедию. Потом мужа всё же увезли в морг, а меня — домой. Краем глаза отметила, что свет в окошках горел. Значит, Игорёк его сделал!

И вот тут я встретилась со взволнованной свекровью. А я даже не помнила, как её звать по имени-отчеству. Тётя Маша. А как сейчас я её называю?

Мама Игорька постарела. Сильно. Мы ведь четыре года не виделись, а будто лет двадцать прошло. Она обняла меня и заголосила. Откуда узнала? Или она звонила, когда полиция подняла трубку? Сказали, наверное.

На шум сбежались дети... Старшей девочке было года три, а младшему сыну — полтора.

— Мамочка! — кинулись ко мне, прижимаясь к ногам. И сердце моё дрогнуло.

Не знаю, как я устояла на ногах. И ведь понимала, что мой Игорёк жив, только где-то там находится, а сейчас я тут с моими, но не моими детьми, прижимающимися ко мне, рыдающих на три голоса со свекровью.

Свекровь пришлось отпустить и присесть, чтобы обнять малышей.

Не знаю, как нашла силы прекратить свой поток влаги.

— Так, быстро по постелям! — велела я строго, стараясь и себя отрезвить.

— Мамочка, нам страшно. Можно мы с тобой сегодня будем спать? — спросила дочка.

— Можно.

И тут до меня дошла одна вещь: что, если я беременна? Там ли? Здесь ли? В любом случае, мне нервничать сейчас нельзя. Я не могу потерять этого малыша.

Отметила краем сознания, что на безымянном пальце, как и в своём мире имею простенькое золотое колечко. Появился соблазн узнать, есть ли гравировка внутри. Но сейчас важно сохранить спокойствие. Дети! Они должны вовремя ложиться спать. Взглянула на тикающие часы с маятником — явно старинную вещь — времени уже девять.

— Вы зубы почистили? — спросила деток, желая отвлечься и натянув улыбку.

— Нет.

— Тогда надо почистить!

— Мамочка, а можно не сегодня? — попросила Даша, обнимая мою шею, и заглядывая в глазки. Ох и крутят они мамочкой! Ну как здесь можно устоять?

Я понимала, что у всех стресс. Не знаю, что им сказала бабушка про отца. Но ведь рыдали. Значит, что-то знают.

И как поступить? Дать слабину? Решила, что сама идти и следить за тем, как малыши всё сделали, я не в состоянии. Поэтому разрешила не чистить.

— А помылись?

— Да, я их помыла, — подала голос свекровь.

Зато я в каком виде? В таком явно нельзя спать ложиться.

— Детки, мне надо помыться, я вся грязная, — чуть отстранилась я.

Очень надеялась, что водопровод и горячая вода здесь есть. Хотя, да, есть... Начинаю забывать такие вещи...

Детки сторожили меня в ванной, пока помоюсь и вылезу. На свекровь рассчитывать не стоило. Каково узнать, что единственный сын погиб? Да, остались внуки... Но вот представила, что вот этих крох может не быть. Ты вкладываешь душу, растишь, а потом в один миг остаёшься без своего продолжения, своей кровиночки, своей половиночки... И меня вновь накрыло. Как вновь представила, что Игорька нет рядом...

Детки повисли на мне. Пришлось брать их на ручки и нести на нашу с Игорьком постель. Даша с Митей обняли меня, не желая отрываться. Я тоже обняла, искренне понимая, что эту любовь не купишь. И она обоюдна. Гладила их по головке, что-то бормотала, пока они не уснули. Себе же я не позволяла этого. Надо ещё пообщаться со свекровью. Поддержать как-то. Хотя... Я сама едва держусь.

— Ты такая холодная, — обвиняюще сказала свекровь, когда я всё же выбралась из-под двух сопящих комочков.

— Мне нельзя волноваться, — отозвалась я довольно грубо.

— Уже был приступ?

— Нет, — поняла, что она об астме. — Но дело не в этом. У нас, как прилетела, были отношения... — я не смогла говорить. Просто положила руку на грудь. — Мне нельзя волноваться... Что, если я забеременела? Понимаете, нельзя... — слёзы против воли выступили. Я себя накрутила.

Сделала глубокий вдох, понимая, что начинаю задыхаться. Вспомнился Игорёк, встретивший меня в аэропорту. Он ещё только-только был жив. А уже сейчас... Сейчас его нет.

Отрезвила меня оплеуха, обжигая кожу.

— Не смей! — предупредила свекровь. — Уж лучше будь холодной, чем раскисать. Мы справимся, как-нибудь. Научимся с этим жить. У них же больше никого нет. Ты должна быть сильной! Особенно, если в тебе растёт новая жизнь!

Она права. Слёзы исчезли. Только боль никуда не делась. Просто я вспомнила своего Игорька. Надеюсь, с ним всё хорошо, и такие вещи не проходят через все миры. Она сейчас с ним?

Ревность кольнула. Всё же не воспринимаю её и себя, как одно целое. Как себя ведёт? Если испытывает хотя бы толику того отчаяния, которое испытала я, то как отнесётся к живому Игорьку? Бросится ему на шею, увидев его живым-здоровым или воспримет чужим?

И как бы я поступила на её месте? С одной стороны это как бы не моё горе, а с другой -...

Хотелось домой, к моему Игорьку. Но вот бросить этих двух сопящих комочков на не вполне адекватную мать могу ли?

Скрепя сердце, я всё же захотела вернуться домой, к Нему! Просто чтобы всё объяснить. Да и стоит ли давать ей надежду?

Очнулась в его объятиях. Вдохнула его запах.

Подняла голову. Игорёк! Живой!

Вздох облегчения вырвался непроизвольно.

Сглотнула.

— Вернулась? — тихо спросил он.

— Д-да, — голос задрожал. Глаза наполнились слезами. Любимый! А если б я его потеряла?! Если б не она, а я! Шмыгнула носом и прижалась к нему.

— Я переспал с нею, — сказал он тихо. — Знал, что это не ты. Но не смог ей отказать. Это ведь всё равно ты. Ты, с которой мы прожили все эти годы разлуки. Понимаешь?

— Да, я не ревную. Просто не могу. Всхлипнула, ощущая сейчас себя в её шкуре. Вернувшейся из того, можно сказать, будущего, где его больше нет. Вновь всхлипнула, прижавшись к нему всем телом.

— Я сегодня чуть в аварию не влетел, — сказал он. — Она меня спасла.

— В смысле?

— Ощутил боль в груди, и если б она не перехватила руль, мы бы сорвались со скалы.

— Не продолжай.

— И ты совсем к ней не ревнуешь? — спросил любимый.

— Я ей благодарна. Знаешь, это просто ужас: остаться одной, с детьми. И твоей половинки просто больше нет. Не к кому вот так прижаться, вдохнуть твой запах.

Он прижал меня к себе крепко-крепко.

— Я с тобой.

— Я не против с ней иногда меняться местами. Пообщаюсь с её детками...

— Ты очень добрая. А моего мнения спросишь?

— Я знаю, что ты ответишь.

— И что же?

— Что я и она — мы один человек, просто она чуть опытнее в семейных делах.

Любимый хмыкнул.

— А знаешь, я передумал.

— Ты о чём?

— Мы не будем этот дом покупать.

— Да? Почему?

— Раз ты астматик, тебе нельзя здесь жить. Надо южнее брать дом. Ялту, например. А лучше купить землю и построить дом самим.

— Думаешь, нам это будет по карману?

— Посмотрим. А сейчас отпуск заканчивается. Мне надо возвращаться на работу.

— Ой, мне тоже, — вспомнила я о начальнике. — Не хочу на работу! — поняла, что всё это время, что делала карьеру, жила без него, и вот так пожив вместе, поняла, что не хочу туда возвращаться. Расставаться с любимым надолго, летать в командировки.

— Ну, если ты забеременела, то увольняться нельзя. Пойдёшь в декретный отпуск через семь месяцев.

А ведь муж прав.

Муж? Ну да, мы же, можно сказать, дали друг другу клятвы.

— Тебе она не рассказала, что случилось с Игорьком?

— Нет. Но я её предупредил, что она может быть беременна, поэтому ей надо держаться, если хочет сохранить последнего его ребёночка. И договориться с тобой, когда она сможет приходить.

— А она может это контролировать?

— Не знаю. Но думаю, ты — можешь.

— Надо билеты покупать обратно.

— Надо. Завтра посмотрю, какие есть варианты.

Любимый откинул спадающую прядь с лица. Поняла, что я, оказывается, в чём мать родила. Ну да, мы ж в постели. И он признался, что был с нею. Но сейчас я не хотела... Не потому, что обижена была на измену. Просто прикосновений мне хватало. Положила голову ему на грудь, слушая мерный стук его сердца.

— Лисёнок...

— У меня был жуткий день. Без тебя.

Он не настаивал. Просто гладил мою голову, пока я не уснула.

Проснулась я лишь тогда, когда солнце поднялось уже высоко. Сновидения отсутствовали, что радовало. Шея затекла и болела. Оказалось, я так и лежу на Игорьке. Осторожно приподняла голову, он тут же открыл глаза.

— Спи, любимый, — прошептала я.

— Надо билеты купить.

— Я куплю.

— За четыре часа до самолёта выехать, ещё и собрать вещи...

— Я всё сделаю. Спи.

Загрузила приложение Аэрофлота и стала искать рейсы. Как раз было два места в эконом-классе, недорого. Только бы повезло, и я успела выкупить оставшиеся два билета! Хотя... Загадывать не стану.

Я вбила в электронную форму все наши паспортные и дебетовой карты данные и оплатила билеты. Самолёт улетал сегодня в ночь.

Появилось смутное нехорошее предчувствие. Мы вместе летим. Так что если и погибнем, то вместе!

Предчувствие замолчало. Вот и отлично!

Но мысль успела посетить: смогла бы пережить смерть Игорька? Отмахнулась от неё. Не желаю об этом думать! И точка!

И пока Игорёк спал, а вещи уже были собраны, решила кое-что проверить. Мы меняемся сознаниями с моими копиями, но... Что, если попробовать пообщаться? Не переноситься, а просто связаться сквозь пространство.

Я села в кресло и закрыла глаза. И постаралась представить себя в обнимку с детками. Но не меняться, а просто окликнуть её.

Поначалу не выходило. Я просто будто почти переносилась. Слишком явственно представляю? Но я вернулась обратно в своё тело. Удостоверилась, что любимый рядом и живой, просто спит. Хух!

Что же я не так делаю? И как надо?

Любимый заворочался.

— Лисёнок, доброе утро! — пробормотал он.

— Доброе! — я встала со своего места и подошла к постели. — Мой Лисёнок? — спросил, заглядывая мне в глаза.

— Твой, — грустно вздохнула. — Похоже, ты уже не думаешь как раньше.

Он притянул меня к себе в объятия и крепко сжал, что косточки захрустели.

— Что с тобой?

— Странно себя ощущаю.

— Как странно?

— Будто давно не виделся.

— Что снилось?

— Снилась другая жизнь, но с тобой.

Я задумалась. Может ли это быть жизнь бородатого Игорька, погибшего накануне?

— И чем сон кончился? — стала дальше допытываться.

— Не помню.

— Смотри: один из множества погиб. И ты видишь его воспоминания.

— Я и раньше такое видел. Как мы живём вместе. Ты мне часто снилась.

— Значит, то была не я, а воспоминания другого Игорька. Ты был Им?

— Ну да.

— Вопрос в том, что теперь, после смерти? Если ты — часть множества, идёшь ли в иной мир или дожидаешься окончания пути всех своих копий?

— Интересная мысль: куда девается наше сознание после смерти.

— А если я сейчас поменяюсь с Нею?

— Зачем?

— Хочу узнать что ты будешь чувствовать.

— Экспериментируешь.

— Ну да. Пытаюсь понять: зачем мне всё это? Какой урок должна вынести. Сколько вам дать?

— Часок. Думаю, больше, чем достаточно. Погоди! А когда самолёт?

— Ах да, не сказала. Купила билет на Аэрофлот около полуночи. Так что немного времени есть, — взглянула на часы: десять утра. — Не знаю, как перелёт на нашу связь скажется. Попрощайся с ней, на всякий случай.

— Хорошо.

Я кивнула, чмокнула его в губы, затем села удобно и закрыла глаза, представляя себя в окружении детишек.

Сработало!

Я оказалась лежащей в обнимку с детками. Они меня нежно обнимали и прижимались. Мои хорошие! Сердце защемило от нежности.

Честно: никогда не думала, что смогу полюбить чужих детей. А этих ведь не сама рожала, значит, они для меня чужие. И вот за эти два дня знакомства с ними я поняла, что люблю их. И не только желание экспериментировать и дать мужу возможность объясниться с другой Лиской руководило. Я просто хотела встретиться с ними.

И вот детишки проснулись. А я их целовала, щекотала и наслаждалась общением.

Вставала с жуткой болью в спине, осознавая, что всё тело ломит. Чудно, что не сразу его ощутила.

— Ладно, мои хорошие, пора вставать. Пойдём завтрак готовить?

— Пойдём, мамочка! — поддержала Даша.

— Подём, — воскликнул Митя. Вспомнила про подгузник, который надевала вчера вечером.

— Погоди, Митенька, надо подгузник снять да трусики надеть.

— Тусики! — повторил сыночек.

Я улыбнулась.

Трусики принесла Дашуля, да так грохнула дверью шкафа, что мне отдалось в голове. Услышала голос свекрови. Точно! Она ж осталась вчера у нас.

— Проснулись? Доброе утро! — сказала она.

— Здравствуйте, тётя Маша! — сорвалось с губ прежде, чем успела осознать, что не стоило так обращаться. Вдруг я по имени-отчеству её зову.

— Ну что ты всё тётя да тётя? — и столько боли в голосе. Поняла, что она ж одна осталась. Для кого ей жить? Только для нас. Смахнула выступившие слёзы. Что-то я слишком впечатлительная стала.

— Простите, мама.

Свекровь, появившаяся в нашей комнате, сглотнула. Глаза наполнились влагой. Я поспешила обнять эту постаревшую женщину.

Спина так и болела. Надо размяться немного. Пошла на кухню, влезла в холодильник, нашла молоко, и, пока варила кашу из манки, что нашла в шкафчике, влезла вновь, нашла изюм. Чайник поставила из водопроводной воды.

— Эта ж вода не питьевая, — буркнула свекровь, появившись на пороге кухни. Я заметалась по кухне. А мы ж её пьём! Хозяйка, правда, упоминала, что они, в основном, воду покупают в магазинах.

Увидела пустые бутыли.

— Нет воды, — сказала я тихо.

Она проследила за моим взглядом.

— Ну ладно, тогда кипяти из-под крана, — согласилась она. — А мне успел Игорёк набрать... — добавила себе под нос.

— Мы тоже собирались вчера заехать за водой... Не доехали, — теперь уже я сглотнула слёзы.

Вчерашние события замелькали перед глазами. Как едем с Игорьком по дороге, как раздаётся выстрел, пуля прошивает лобовое стекло и попадает в мужа. Как он, вцепляется в руль и с визгом тормозит. А потом падает на руль. Я дёргаю ручник, вылетаю из машины и кидаюсь к водительской двери. Вытаскиваю мужа из машины, зажимаю ему рану, из которой пульсирует фонтан крови. И всё...

Ноги подкашиваются. Едва успеваю схватиться за стол и сесть на диванчик.

— Мамочка, шапка! — кричит Даша, но звук доносится откуда-то из-под воды. Что за шапка? Свекровь тычет в сторону плиты, и до меня не сразу доходит, что молоко сбегает. Тело реагирует быстро, отключая плиту, но я падаю, не удержав равновесие. Боль отрезвляет, возвращая меня к здешней реальности.

— Мама! — с криком бросается ко мне Митенька. Дашуля тоже что-то кричит, но у меня такой раздай в мыслях. Я хватаюсь за голову, сжимаюсь в комочек. Стараюсь отрешиться от реальности и поймать мысль, которая встревожила.

Игорька убили! Кто и зачем? Вдруг убийца точно так же захочет избавиться от него в моей реальности?

— Алиса! — раздаётся голос свекрови.

— Сейчас, не трогайте меня пару минут! — отвечаю я, пока та на глазах у детей не надавала мне пощёчин.

Как бы ещё понять, кто убил? Прокручиваю в воспоминаниях вновь момент катастрофы. Игорёк спас меня, удержав руль и тормоз. А вот в моей реальности чуть не погиб из-за этого. Как бы вспомнить всю поездку. Может, увижу что-то такое?

— Мама, доварите, будьте добры, кашу. Мне надо побыть одной.

— Алиса с тобой всё в порядке?

— Я вспомнила аварию. В него стреляли. Я должна знать, кто. Мне надо вспомнить.

— Хорошо, милая. Иди. Я детей покормлю.

— Благодарю, мама.

И я вышла из кухни. Прошла в мастерскую Игорька, в которую он меня не водил. Когда проводил экскурсию по дому, сказал, что это его святая святых, то бишь, мастерская. И у меня была своя комната. Там творческий беспорядок.

Я взяла связку его ключей, среди которых нашла нужный. Отворила.

Никакого беспорядка не было. Всё идеально расположено по своим местам. Полочки с инструментами, ящички, станки, запах дерева. И... уменьшенный двигатель стрекозы-самолёта. Сердце ёкнуло. Огляделась по сторонам, отмечая чертежи на стенах, макроснимки стрекозы. Он-таки придумал его в этом мире. Поэтому его убили? Кто-то не хочет, чтобы этот летательный аппарат был изобретён? Сглотнула.

Час я провела в его мастерской. Трогала всё, пытаясь вспомнить. Но всё без толку. Ничего такого не нашла. Сняла все чертежи со стены. Влезла в компьютер и скинула рабочую папку на флэшку, отформатировав жёсткий диск.

Чертежи засунула в печку, которая была в этой же комнате.

"Прости, Игорёк, но на кону безопасность наших детей. Надеюсь, ты поймёшь," — мысленно обратилась к умершему.

Игорёк сам отливал детали своего устройства. Само изобретение не тронула — не смогла уничтожить его последнее творение.

Куда же деть флэшку? Решила, что не в мастерской хранить так точно. Ушла в детскую.

Ничего лучше не придумала, чем забить её пластилином и отдать играться детям. Телефоны старые у них же были, почему порченные флэшки не отдать? Засунула в дальний ящик с игрушками.

Хлопнула входная дверь. Высунула нос в прихожую. Оказалось, дети ушли с бабушкой на улицу. Положила ключи мужа в шкафчик-ключницу, после этого вернулась в кухню. Взглянула на часы. Час прошёл. Пора возвращаться.

И я сосредоточилась на своём Игорьке. Хочу вернуться в свой мир!

Глава 7

И вот у меня вновь дежавю. Объявляют посадку на самолёт. Сердце бешено колотится в груди.

— Всё хорошо? — спрашивает Игорёк и слегка сжимает мою ладонь.

— Да. Просто боюсь.

— Давай решим, где жить будем.

— А есть варианты?

За всё время отпуска я ни разу не вспомнила о родных. Не потому, что не люблю их. Просто... У нас сложные отношения.

Когда я поступила в институт, мне отец сказал, что кормить-поить теперь я должна себя сама.

— Алиса, ты молодец, что поступила. Взрослая уже девочка. И если б не твоё расставание с Игорем, я бы и слова не сказал, но...

Это "но" заставило насторожиться.

— Ты так ничего не добьёшься в своей жизни, если будешь всегда полагаться на нас. В общем, платить за твою еду, одежду и всё остальное мы больше не будем. Хочешь жить с нами — живи. Но изволь вносить свою лепту в квартплату и питание.

— Как?

— Найди подработку.

— А если б мы с Игорем не расстались?

— Он собирался сделать тебе предложение.

— Даже если и так. Где бы мы жили?

— Нахлебников я не потерплю. Могли жить и с нами, но общую лепту вносить извольте. А вообще — это была б уже обязанность мужа тебя содержать. Я ему сразу сказал об этом, когда он просил благословения. Но он сдулся, разве ж он мужик после этого?

Про наш разрыв я сказала лишь в общих чертах. Мол, расстались. Точка. Видно, папа принял это на свой счёт.

После этого разговора я перевелась на,заочку и пошла работать. И с первой же зарплаты съехала на съёмную квартиру, которую планировалось с кем-то делить, рассчитавшись с родителями за прожитый месяц.

Поэтому мы не ссорились, но тесно и не общались. Я поздравляла их с днём рождения, они — меня. Ну и со всеми праздниками. Со старшим братом тоже не особо общались. Он женился, своя семья, свои заботы. Ему, кстати, родители квартиру бабушкину двушку отписали. А я ни собственности не имею, ничего. Младшему брату обещана родительская квартира, при условии, что он их на старости поить-кормить станет. А я...

— Игорёк, я живу с соседкой в однушке. Снимаю.

— А я живу с мамой в двушке.

Его слова всколыхнули воспоминания о параллельной реальности. Свекровь хоть с нами и не жила, но ночевала. И как бы я к ней не относилась, а жить вместе не особо хотелось.

— И что ты предлагаешь? — спросила у любимого.

— Ну, либо ты ко мне, либо...

Я скривилась.

— Не пойми неправильно. Против твоей мамы ничего не имею. Просто пообщалась с ней в последнее время. И мало, но для меня этого уже много.

— Ясно. Тогда как ты оцениваешь соседку? И как далеко вы живёте?

— Нормальная девчонка. Готка, правда. Но никого не водит. Да и куда? Мы ж вместе живём. Но ночами пропадает.

— Если доверие есть, можно в мою комнату её переселить. А вырученные за аренду деньги платить хозяину квартиры.

— Какой смысл менять шило на мыло?

— Ну, не скажи. Там она получала половину комнаты, а тут — целую.

— А твоя мама согласится?

Вот тут он скис.

— Вряд ли. Давай тогда жить у меня, пока не решим вопрос с жильём.

— Как решим?

— Купим что-нибудь или построим.

Я вздохнула и протянула наши посадочные сотруднице аэропорта. Она оторвала свою часть и отдала наши.

Спустились по лестнице, сели в автобус. Ночь. Темно, хоть глаз выколи. откинулась на кресло, запрокинула голову. Перспектива жить со свекровью, тем более, пока не расписались, не радовала.

— Ты свадьбу хочешь? — наклонился к уху Игорёк, обжигая дыханием нежную кожу.

Я помотала головой.

— Предлагаю сказать маме, что мы уже поженились. Тихо подадим заявление в ЗАГС, распишемся через месяц. Правда, с отпрашиванием могут возникнуть сложности. Значит, отработать придётся в выходные.

А я вспомнила про японцев. Угораздило ж мужа на них работать! Трудоголики!

Ну вот, не было печали!

— У меня, — он взглянул на часы, — сегодня ещё отпуск. Пойдём сразу в ЗАГС?

Кивнула. Не обратила внимания, как автобус тронулся и ехал. А вот когда тормозил, что мы чуть не вылетели со своих мест — заметила.

Все пошли на посадку. И мы сели.

— Не вздумай переноситься, — предупредил муж.

— Не собираюсь, да разве ж от меня зависит?

— Не вздумай!

Я лишь крепче к нему прижалась и сильнее вцепилась в руку. Чем чреват такой перенос я могла представить. Что, если радиус действия между моей копией ограничен? А самолёт преодолевает расстояния очень быстро. Остаться в теле Алисы-вдовы я не хотела. На автомате пристегнулась. Где-то на задворках сознания слышала голос капитана воздушного судна и стюардессы, но меня волновало другое:

— А если вдруг... — предположила я. — Ты вернёшься за мной в Крым?

— Вернусь. Только не знаю, как вырвусь. А вот тебе не стоит лететь в Москву, чтоб не разминулись.

Вздохнула. И постаралась зафиксироваться в этом теле.

Взлетели.

— Люблю тебя, родная, — прошептал Игорёк. — Маме пока ничего не говорил про нас. Сказал, что отдыхаю. Не один. Хотя... Всё равно ведь не отпущу.

Я улыбнулась. Игорёк! Любимый!

Стюардесса сообщила, что ремни можно отстегнуть.

Решили сходить в туалет. Но когда мы, сцепившись за руки направились туда, стюардесса сделала замечание.

— Нельзя вдвоём!

— Почему?

— Таковы правила.

— А как же маленькие дети?

— Совсем маленьким можно.

— А можно номер статьи и какого кодекса? — я разошлась не на шутку. Мы не будем там заниматься сексом!

— Успокойся, родная! Ничего не случится, если я отпущу твою руку, — спокойно ответил Игорёк. Достаточно громко, чтобы слышала стюардесса и образовавшаяся очередь.

— Тогда я не пойду в туалет. Перетерплю.

— Мы не будем нарушать правила общественного порядка, — вступился муж и втолкнул меня в кабинку. И сам следом.

А меня замутило. Всё же не удержалась и опорожнила желудок, потом и кишечник. Муж удерживал мою руку.

Взглянула на себя в зеркало. Ну и бледная же я! Если можно так сказать, глядя на мои веснушки.

Когда выходила из помещения, даже покачнулась.

— Вы не сказали, что вам плохо, — пропищала стюардесса.

— Проехали, — сказала я.

Муж отвёл меня к нашему сиденью.

Остаток пути прошёл без приключений, и только в Москве, приземлившись и полностью остановившись, я расслабилась. Закрыла глаза, пытаясь полностью отрешиться от мыслей, и незаметно погрузилась в сон. Без сновидений.

— Лисёнок, — шептал на ушко любимый. Я подскочила, протёрла глаза. В голове всё перемешалось. Где я?

Мужа рядом не оказалось. Меня начала накрывать паника. Неужели всё приснилось? Или я перенеслась? Опять!

Большим усилием заставила себя успокоиться. Тишина. В воздухе витает запах чего-то спиртового, от чего начинает мутить. Надо отвлечься. Осмотрелась. Ряды кресел. Значит, я в самолёте. Вставая, ощутила, как упало на пол одеяло. Меня даже заботливо укрыли. Подняв и сложив его, хотела отнести персоналу, но вдалеке со стороны кабины пилота слышится приглушённая речь. Я села. Прислушалась. По знакомым вибрирующим ноткам узнаю голос любимого. Взглянула на часы: шесть утра. Салон погружён в полумрак. Слышатся шаги. Сердце готово уйти в пятки от страха. Чего я боюсь? Уже либо всё произошло, но тогда не страшно, либо расстояние сыграло свою роль.

Спокойствие! Только спокойствие!

— Чай? Кофе? — раздался рядом голос Игорька. А я чуть не вскрикнула от неожиданности.

— Меня так Кондратий хватит! — пожаловалась я, узнав голос.

— Так что?

— Давай чай.

— Тогда я выпью кофе, — сказал и протянул мне стаканчик со светло-коричневой жидкостью и кусочком цитрусового фрукта. С лимоном, как я люблю. Вот только в другом стакане, судя по всему, был кофе со сливками.

— Давай кофе, — протянула руку к его стакану. Он ведь не любит кофе с молоком. Вообще, молоко не любит.

— Пей чай!

— Тс, — он приложил палец к моим губам и сел на соседнее кресло. — Это была проверка.

Я непонимающе на него взглянула.

— Хочу быть уверен, что передо мной мой Лисёнок.

— Ну так воспоминания приходят.

— Поэтому я разные буду проверки устраивать.

— Так давай кофе...

Он дал. Вот только кофе оказался чёрным.

Я возмущённо уставилась на мужа.

А он из кармана достал сливки.

— Забирай кофе, — отдала обратно.

— Ну вот, семь пятниц на неделе... Беременной женщине не угодишь! — и он воздел глаза вверх.

Я хмыкнула и отхлебнула чай. Потом протянула руку к кофе и попробовала его. Нет, пожалуй, чай вкуснее.

Муж не пил. Ждал.

— Брезгуешь? — уколола я.

— Жду. Вдруг, ты ещё и кофе захочешь.

— Пей!

— Ладно, давай, пьём и пойдём, а то задерживаем людей.

Мы допили напитки в своих стаканчиках, забрали ручную кладь и пошли на выход. Нас проводили через багажный отсек. Самолёт оказался закрыт. И никакого трапа.

На улице оказалось темно и прохладно. Меня даже передёрнуло. На плечи легла кофта. Я с благодарностью взглянула на мужа.

А потом пошли в сторону аэропорта, куда нам показали сотрудники, загружающие какие-то контейнеры. Они предлагали подвезти минут через десять, но стоять и ждать не стали. Лучше пройдёмся, а то ещё укачает.

А вот домой ехали на перекладных. Долго. Слишком долго. Я устала больше, чем за ночной перелёт.

Как я буду работать в таком состоянии? Надеюсь, командировок не будет.

Не доехали до дома, пошли в ЗАГС. Только он закрыт оказался и пришлось под его стенами пару часов ждать. Подав заявление, вздохнули облегчённо.

— Теперь ещё домой добраться надо, — грустно прозвучало в устах мужа. Ну да, устал. Ночь бессонная. Вряд ли он поспал, пока я вздремнула.

— Давай такси вызовем? — предложила я.

— У меня наличные закончились.

— Я оплачу.

— Нет! Плачу за всё я.

— Игорёк, не упрямься, — сказала как можно ласковее, обвивая его шею руками и заглядывая в глазки.

— Хорошо. Отдам потом.

— Ну так мы ж оба работаем, значит, бюджет общий.

— Что ж я за мужик буду, если не смогу обеспечить всем необходимым свою женщину?

— А куда тогда мне свою зарплату тратить?

— На косметику и всякую мелочь.

Я вздохнула. Отпуск кончился. Вот и начались некоторые разногласия.

— Ладно, как скажешь, — вздохнула я.

Такси вызывала я. Иногда этой службой пользовалась, если слишком поздно домой возвращалась. Или, наоборот, рано.

Я чуть-было не назвала адрес Игорька, но он помотал головой и конечный пункт озвучил совершенно иной. Выходит, переехал.

Приехали мы в новый микрорайон, где новостройки вырастали точно грибы. Вот, так, если подумать, у нас территорий не меряно, но всех стягивают к нам, в Московию, создавая такие условия, чтобы в регионах не было работы, а та, что была, приносила такой маленький доход, не покрывающий расход. Вот люди и ищут лучшей жизни. Кто-то едет на заработки в Москву, кто-то сюда переселяется. Ну, обычно не в саму столицу, но в ближайшие города. Застраиваются все поля и луга, где раньше выращивали корм для скотины, вырубаются леса. В лучшем случае — коттеджами, а в худшем — вот такими микрорайонами.

Как-то видела на одном аукционе дореволюционную библию, в которой в разделе Апокалипсиса было пророчество, что мир опутает паутина, в небе будут летать железные птицы, а люди станут жить в муравейниках. Что ж, очень похоже.

Дом Игорька был очень высок. Явно не десятиэтажка. Поднимались мы на лифте аж на девятый этаж. Жуть! А если лифт не работает, как коляску поднимать в малышом?

Войдя в здание, ощутила себя паршиво. В голову будто впились тысячи иголочек.

— Что, родная?

— Мне здесь не нравится, — призналась честно.

— Поэтому я и хотел свой домик, у моря.

— А эта квартира?

— Перспектива на будущее. Сдавать, чтобы как-то жить в старости. Вряд ли пенсии к нашей старости будут. Соломку подстелить не помешает. Да и в любом случае, вкладывание денег в недвижимость — лучшая инвестиция.

Кивнула. Здесь он прав.

Открывал дверь он своими ключами. Квартира оказалась просторной. Огромная кухня, ванная, туалет отдельный, кладовая, две больших комнаты. Но... Низкие потолки. Давящее ощущение. В том доме, который в другой реальности принадлежал нам, потолки были даже не три метра, а выше.

— Сынок... — сонным голосом окликнула Игорька мама.

— Да, мамуль. Мы добрались! Мам, познакомься, это моя жена... — он замолчал, словно не договорил, вытаскивая меня из-за своего плеча, — Алиса!

Судя по его довольной улыбке, хотел произвести на маму впечатление.

Произвёл! Мама схватилась за сердце. Переиграл! Мда, не такого приёма я ожидала. Неужто мне не рады?

— Здравствуйте, тётя Маша.

— Вот шутник! — прошептала она. — Здравствуй, дочка! Не ожидала, но очень рада, — и она подошла ко мне, выходя из тени.

И в отличие от той реальности, тётя Маша оказалась молодой. Ну, не как мы, а лет так сорок пять-пятьдесят, и не казалась старой вообще. Всё же четыре года не виделись.

Что же случилось с той тётей Машей? Или это смерть Игорька так её состарила?

Волосы коротко стрижены, вьющиеся и красного оттенка, явно не своего. Раньше она в красный не красилась. На лице морщинок заметно не было. Светло-серые глаза излучали тепло. Неужели действительно рада видеть?

Думать об этом не стала.

— Мам, мы в душ и спать. Ночь бессонная, — обнял Игорёк маму.

— А кушать будете? Я вчера наготовила...

— Лисёнок, хочешь? — муж повернулся ко мне, стягивая с себя всю одежду прямо в прихожей.

— Не знаю... — потупилась я.

— Пойдём, Лис, освежимся, — взял муж за руку и потянул в ванную.

А я со стыда не знала, куда деться. Я, конечно, понимаю, что раз жена Игорьку, то девичьей чести больше нет. Но вот так мыться вдвоём, когда мама рядом, за стенкой...

— Игорёк, думаешь это нормально вдвоём мыться? — шепнула я.

— Лис, раньше тебя это не смущало.

— Но там твоей мамы не было.

— Лис, она взрослый человек и понимает, чем новобрачные могут заниматься.

Спорить не стала. Позволила мужу себя раздеть, мыть, ласкать и даже слияние. Сил хватило на это, вот только после ему пришлось отнести меня в комнату и уложить в свежую постель.

Мне бы сегодня ещё переехать к нему. А то сменных вещей почти нет, а завтра на работу...

— Спи, как оба выспимся, так и съездим, — пообещал Игорёк.

Но съездить после обеда не удалось. Просто я плохо себя чувствовала, да и свекровь хотела внимания. А потом завертелось... и потребность в переезде к мужу отпала.

Глава 8

С утра токсикоз дал о себе знать. Меня выворачивало.

— И как ты пойдёшь на работу? — спросил муж.

— Ножками.

— Нет!

— Игорёк, мне надо выйти.

— Ага, на больничный.

— Ты подвезёшь, или я своим ходом доеду?

— Упрямая женщина! Любая работа того не стоит. Я могу обеспечить свою женщину.

— Хотя бы сегодня, но надо выйти. Потом, возможно, пойду на больничный.

— Не возможно, а точно!

Спорить не стала. Он прав, только я помощник директора. Включив телефон, на меня посыпались пропущенные звонки. Под конец дня начальник даже звонил. Я заверила, что завтра выйду. А свои обещания надо держать.

Эх, если б знала, чем этот день закончится, ни за что б не вышла на работу.

На работе поздоровалась с охраной, с девчонками. И явилась на ковёр к шефу. Идти к нему не хотелось. Меня мутило, ноги казались пудовыми, но я шла, собрав волю в кулак. В какой-то момент собиралась развернуться и уйти. Но... Тут меня увидел шеф.

— Ба, какие люди почтили нас своим присутствием! — с издёвкой молвил он. Обиделся. Ещё бы, ушла в незапланированный отпуск, ещё и сеанс связи отрубила во время переговоров. Что ж, имеет право.

— И чего явилась? Я пойму, если напишешь по собственному.

А я стояла и хлопала глазами, не в силах понять, ради чего я угробила четыре года своей жизни. Да, мне нужны были деньги, чтобы жить одной, а без стажа да высшего образования куда меня возьмут? Неоконченное высшее корочку не предоставляет, да и заочное обучение стаж не даёт.

— Алексей Мадестович... Да я ж в отпуске четыре года не была...

— А учебный отпуск? — вскинул бровь шеф, проходя вместе со мной в свой кабинет.

— В общем, смотри: тебе замену мы уже нашли, либо ты увольняешься, либо тебя увольняют.

— Вы не можете...

— Могу! Ещё как могу!

И чёрт меня дёрнул сказать, что беременна.

— Вот как? Курортный роман? — и столько брезгливости в голосе. — Не ожидал от тебя. — Что ж, значит, либо приступаешь немедленно к работе, а завтра приносишь справку-подтверждение своих слов, либо... — он сощурил глаза.

— Мне надо на больничный.

Шеф посерел.

— Значит, пиши по собственному.

— Не буду, — заупрямилась я.

— Значит, увольняем за растрату.

— Что? — я так и села.

— Выбирай! Суды — дело муторное и нервощипательное. Но я раньше заведу на тебя дело с моими связями. И не факт, что ты его выиграешь. А сможешь ли подать встречное заявление в прокуратуру — не знаю...

— Я приступаю немедленно, — сказала едва шевелящимися губами и вышла из кабинета.

Это был удар под дых от человека, которого я считала если не другом, то наставником. Неужели я так насолила шефу своим отпуском, что он на меня решил спустить всех собак?

Пошла в свой кабинет, но он оказался занят каким-то мужчиной. Хотя... Кажется, я его знаю. По телу пробежал озноб.

— Здравствуйте, а почему вы в моём кабинете? Вы кто?

— Здравствуйте! — молодой мужчина, улыбаясь, встал и протянул мне руку для рукопожатия. — Надин Глеб Романович! — представился, — замначальника. Позвольте узнать ваше имя.

— Крылова Алисия Дмитриевна — заместитель начальника.

— А, вы та, кого я заменял... — понял мой конкурент. — Но это теперь мой кабинет. Вопрос с вами должен быть улажен...

— Меня не могут уволить, и пока я в состоянии исполнять свои обязанности, то и понизить в должности — тоже, — я старалась быть вежливой, но моё самообладание давало сбой.

Так и хотелось убраться отсюда. Плюнуть на всё и уйти, но чувство несправедливости удержало. Я не могу уйти проигравшей, иначе утрачу уверенность в себе.

— О, прошу прощения, присаживайтесь, — и мне освободили дорогу к моему креслу. Галантность зашкаливала. Язвить не стала, просто приняла помощь, потому как ноги не держали.

— Благодарю.

— Не стоит. Давайте попробуем решить вопрос, не привлекая начальство.

— Но... Мы ведь не будем делить один оклад...

— Не думайте о деньгах. Пока о них рано говорить.

И да, согласна, рано, но... Мне так и не заплатили отпускные. Лишь командировочные, да те, что я получила как разницу между ценой билета. Пока отдыхали, почти не тратили, а если и платили за покупки, то рассчитывался всегда Игорёк, кроме последнего раза.

Глеб, не помнила, как его по отчеству, корчил из себя само обаяние. Постоянно улыбался. А я вот почему-то воспринимала его настороженно. Может, тот случай в аэропорту задел, когда он пытался пролезть первым на рейс стрекозы. Он, правда, потом был тоже сама галантность и обходительность, но я обычно доверяю первому впечатлению. И давило то, что я находилась под постоянным наблюдением и не могла расслабиться. Будто каждый мой шаг проверяют, ждут, что совершу ошибку. Из-за этого тоже тормозился процесс, т.к. я сначала думала, правильно ли хочу употребить ту фразу, которую написала или нет, отвечая на международную почту. Поняла, что ненавижу свою работу.

Я пыталась работать, но не могла сосредоточиться. Меня постоянно мутило, с трудом удавалось сдержать рвотные позывы и не отлучаться. В обед пулей полетела в туалет. Голова кружилась.

А когда я всё же доработала, Глеб предложил отвезти меня домой.

Я влезла в телефон и обнаружила, что он не подаёт признаков жизни. Блин! Он ведь не держит долго заряд. Надо было поставить на подпитку. Но со всей этой чернухой просто вылетело из головы. А номер Игорька наизусть не помню.

— Так что, подвезти? — Глеб остановил лифт, не позволяя тому закрыться на первом этаже, сам же ехал на "-2", на парковку.

— Пожалуй, не откажусь.

— Вас куда отвезти? К отцу ребёнка или...

— Отцу? — я если честно, не поверила, что он проникся моей ситуацией. Шеф ведь обвинил в том, что я живот нагуляла на курорте, да ещё и так вцепилась в своё место. Считает, что придётся одной поднимать малыша? В то, что у меня в законных отношениях зачата кровиночка никто не верил. Шушукались девчонки, косо глядели все. А кольцо я сняла перед работой. Решила, что лишний повод злиться шефу давать не стоит. Тогда я, правда, не думала, что меня собираются уволить. А теперь... раз вцепилась в своё место, надо выгрызать его. И не давать повода думать, что я смогу себя обеспечить. Ведь если обидят меня, скольких потом подставит шеф. Нельзя такое спускать!

— Мне надо в поликлинику. Шеф сказал, надо справку о моём состоянии принести.

— Государственные учреждения уже в такое время не работают.

— Значит, в частную клинику. Я тут одну по дороге знаю... — и я показывала маршрут.

Когда подъехали, голова кружилась. Глеб помог мне выйти, провёл внутрь.

— Ваш муж наверняка беспокоится... — сказал он. — Почему вы ему ни разу за целый день не позвонили? Он знает о вашем состоянии?

— Какой такой муж? Я не замужем.

Если честно, отчего-то всё внутри завязывалось в тугой узел, когда мне делали намёки на Игорька. Вот и сейчас... Чутьё подсказывало, что надо молчать. И домой к Игорьку не поеду. Что же делать? Как поступить правильно? В одном Глеб прав — муж волнуется.

Поэтому, сдав нужные экспресс-анализы, а также ощупывание моего живота и молочных желёз и получив результат, а также рекомендации по борьбе с токсикозом, я вышла на улицу, вдыхая грязный вонючий воздух, от которого кружилась голова и начинало вновь мутить.

Глеб тут же окликнул. Ждал! Ноги подкосились, но меня успели подхватить под локоть.

Что ему нужно? Почему я встречаюсь с ним уже в двух реальностях? А в двух ли?

Меня подвезли к дому той квартиры, которую снимала.

— Спасибо, Глеб, — сказала я устало и поплелась домой.

— Тебя проводить?

— Нет. Спасибо.

— Точно? Как-то ты неважно выглядишь.

— Я справлюсь.

Лифт я не любила, целыми днями просиживая в офисе. Хоть какая-то физическая нагрузка! Но сегодня было плохо, поэтому я бы и рада воспользоваться, но когда вошла так и представила, как Глеб стоит у машины и наблюдает за лестницей. И с одной стороны — подниматься, когда за тобой наблюдают — вдвойне неприятно и страшно, а с другой — хотелось спрятаться в ночи тех этажей, где вечно не горел свет. И если раньше была идея купить в подъезд несколько лампочек, то сейчас я порадовалась, что этого не сделала.

Поднималась, еле переставляя ноги и делая постоянно передышки. Да что со мной? Даже в Крымских горах чувствовала себя прекрасно.

— Кто это был? — спросил спокойно бархатистый голос. На третьем и четвёртом этаже было темно, поэтому не видела его. Сердце застучало чаще.

Усилием воли сделала ещё несколько шагов навстречу любимому, позволяя и себе спрятаться во тьму.

Почти упала в его объятия, ища поддержки.

— Уходи, только не сейчас. Позже.

— Почему?

— Не нравится мне мой исполняющий обязанности. Боюсь, как бы не по твою душу пришёл.

— Лис, я сумею тебя защитить.

— Дело не во мне. В тебе, понимаешь?

— Нет.

Я закрыла глаза. Вздохнула тяжко, вдыхая его запах. Слабость отступала.

И я прошептала ему на ухо:

— В стрекозе был он. А потом Игорька убили, и работал он над стрекозой. А сейчас вдруг эта встреча, причём на моё место его взяли. Не нравится мне это. И такой обходительный, само очарование... Я боюсь потерять тебя.

— Лисёнок... — шептал он, покрывая моё лицо и шею поцелуями. — Ты — моя жена...

— И он об этом знает.

Любимый остановился, замер. Видно, начал осознавать, что мои предположения не напрасны.

— Если я прав, то стрекозы не будет. Никогда! Как и других изобретений.

— Думаешь, всё дело лишь в деньгах?

А он сжал в объятиях.

Тут раздались шаги. Кто-то поднимался по лестнице.

Муж увлёк меня за мусоропровод. Наши глаза к темноте уже привыкли и окружающее пространство мы различали.

Только бы этот кто-то не включил фонарик!

Видно, Вышние силы услышали мой посыл. Человек в темноте казался скорее смазанным чёрным пятном, двигающимся по лестнице. И стало так страшно, что я чуть не вскрикнула. Любимый слегка сжал мою талию, оказывая поддержку. Казалось гул моего сердца нас выдаст, ещё и дышу как паровоз. Но нет, пронесло. Тень поднялась на ещё один пролёт, потопталась у чьей-то двери на моём этаже, дождалась, пока дверь откроется.

— Она здесь? — хриплый незнакомый тембр.

— Нет, — ответил знакомый голос. Соседка по комнате. — Постой, мне надо идти.

— Ну так иди...

Хлопнула дверь.

— И чего ты в ней нашёл? — женский голос приближался.

Мы вновь замерли.

— Не твоего ума дело, — грубо ответил он почти рядом.

— Поехали на лифте, — предложила соседка и, видно, вызвала подъёмник, поскольку тот начал движение.

— Вот ты и едь. А я спущусь.

От этих слов холодок по позвоночнику скользнул прямо в ноги.

Но муж прижался ко мне, закрывая своим телом. И удивительно, но страх отступил. Я не высовывалась, чтобы пронаблюдать за тенью с хриплым голосом, но ощутила, как она прошла мимо, остановившись на несколько бесконечно долгих мгновений. Спустилась. А тут и лифт внизу открылся.

— Никого! Я проверил! — сказали те же хриплые нотки.

— А ты кого ждал?

— Её!

— А ты уверен, что она вошла в подъезд?

— Да. И пошла по лестнице. Но к тебе не дошла или ты врёшь? — и спросил так, что сердце ушло в пятки. — Странно, не врёшь...

А я потянула мужа вверх. Тихонечко. Мы без слов поняли друг друга, поднялись один тёмный пролёт, я, стараясь открывать как можно тише, повернула ключ, резко толкнула дверь, чтобы она не скрипнула. Дыхнуло запахом благовоний, которые обожает прикуривать соседка по комнате, от которых вновь замутило. Но я сдержалась. Осторожно закрыла дверь на задвижку.

Свет не включала. Шторы закрыты, но... Я разулась, прошла в комнату босиком и полезла в шкаф, собираясь копаться наощупь. Муж включил мобильник. И ярким экраном светил мне полки, пока я выгребала в сумку свои вещи.

— Куда теперь? — тихо спросил он.

— Хороший вопрос! — но тут меня осенило. — На крышу! Она обычно не заперта, замок для муляжа висит, — я как-то проверяла. Любила высоту!

Прежде, чем перешагнуть порог, муж встал в позу, в какой боксёры выходят на ринг. Проверив, что за дверью и в зоне видимости никого нет, вышел за пределы квартиры.

— Погоди, мне надо в одно место... — шепнула я и скользнула в туалет, пока не обулась. А то когда ещё смогу сходить!

Вскоре уже обувалась. Муж так и стоял в дверях в напряжённой позе, готовый обороняться.

— Если за нами следят, то наверняка увидят, как мы поднимаемся.

— Не увидят! — шепнул муж. И я поверила.

Замкнула дверь и вложила пальчики в его руку.

Поднималась, на удивление, легко вслед за любимым.

Муж, пока сохранялась темнота, подошёл к выключателю света на этаже и, достав перочинный многофункциональный нож, похимичил. Результатом стал щелчок и подъезд погрузился в кромешную темноту. После этого меня потянули вверх.

— Считай ступени, — прошептал он. — Их тринадцать.

Я и считала, а на страхи времени не осталось. Остановились лишь тогда, когда оказались под самой крышей и упёрлись в решётку. Тут окон уже не было, и фонарик на телефоне у мужа уже безбоязненно включали.

На наше счастье, замок не починили, и мы прошли в чердачное техническое помещение, повесив замок обратно. Войдя внутрь, я чихнула. Похоже, здесь отродясь не убирались. Мне только аллергии и не хватает для полного счастья. А ещё пахло птицами. Выход на крышу оказался свободен, но вот вход в другой подъезд — нет. Я задрожала.

Сильные руки привлекли меня к себе, поставив мои вещи на пыльный пол. И хоть таким отношением я была возмущена, ничего не сказала. Поддержка оказалась важнее.

— Лисёнок, успокойся! — он погладил меня по спине.

А на меня накатила истерика — тяжёлый день дал о себе знать. Я всхлипнула. И где моя хвалёная выдержка и стрессоустойчивость?

— Пойдём, любимая! — отстранился Игорёк.

— Куда? — спросила и отчаянно и всхлипнула.

— Лучше пройти весь дом до конца. Сколько тут подъездов?

— Восемь, кажется, — а жила я в третьем. Дом был ещё советской постройки. Строили при исследовательском институте, давали сотрудниках, чтобы работали рядом с домом. Но потом союз развалился, институт — тоже, а дом остался. Квартиры там, правда, были не очень большие.

— Вот и пойдём дальше.

Я кивнула и последовала за любимым, цепляясь за его локоть, поскольку руки у него были заняты моими сумками.

— Что мне делать? Плюнуть на работу?

— Как хочешь...

Вспомнила сегодняшний день, Глеба, и возвращаться туда не захотелось. Но и подставлять любимого было нельзя.

— Я к тебе не поеду, — сказала твёрдо.

Игорёк резко остановился.

— Я же переехал...

— Всё равно. Подвергать тебя риску не стану.

Любимый молчал. Потом всё же пошёл в конец дома, так и не проронив ни слова.

Мы подходили к очередному выходу, толкали дверь. И лишь последняя поддалась.

— Поживёшь у моего друга, — нарушил тишину любимый.

— У друга?

— Коляна. Он в Москве живёт. Недавно развёлся.

Значит, один живёт? И как это будет выглядеть со стороны? С чужим мужчиной жить под одной крышей? Но выбирать не приходилось.

Мы спустились вниз, на первый этаж. И любимый похимичил с проводами домофона, отвинтив заднюю панель. На удивление, домофон продолжил работать, но вот звук при открытии двери отсутствовал. Собрав всё, как было, мы осторожно выбрались из подъезда.

Машину муж поставил в другом дворе, что, несомненно, обрадовало. И уже через пару минут мы ехали по городку в сторону Москвы. Покинув черту города, я выдохнула облегчённо.

— Что будем делать?

— Я ж сказал.

— Я про ситуацию.

— Если тебя всё устраивает, то работай дальше.

— А, если нет?

— Увольняйся.

— Но я потеряю в деньгах.

— Могу тебя к нам попробовать сунуть. Сколько тебе ещё учиться?

— Год, — затем подумала и добавила: — У нас сессия в ноябре, потом диплом.

— Я поговорю с начальством.

— Но у меня на работе возникли трудности, — и я всё рассказала.

Любимый казался невозмутимым.

— Что скажешь? — не выдержала повисшую паузу.

— Я поговорю с твоим шефом.

— Н-не надо... — перепугалась я. Нас ничего не должно связывать. Не хочу, чтобы про Игорька знали!

— Как хочешь.

— А с нами что будет?

— Ничего.

— То есть как? — не поняла я. То ли мы расстаёмся, то ли ничего не меняется.

— Никак. Я свяжусь с Коляном, тогда и встретимся. Пока с тобой не общаемся, попрошу его, чтобы сыграл твоего парня.

Всё решили за меня. Но сейчас я не могла принять решение. Я откинулась на своём пассажирском сидении и закрыла глаза. Разговор не клеился.

Через час мы уже подъехали к дому высоченному. Явно новостройка.

Колян — небритый заспанный тип в одних трусах — открыл дверь, явно не обрадовавшись тризвону.

— А, Гарик! — и закатил глаза.

Муж втянул меня внутрь и закрыл за нами дверь.

Такому поведению друг не обрадовался, что прошёл вслед за нами на кухню. Я на ходу разувалась.

Затем был чай и обсуждение подробностей.

По легенде выходило, что я вчера забрала вещи из дома и пошла на остановку. Если вдруг спросят, я спряталась в подъезде и дождалась, когда соседка уйдёт, не желая объясняться, почему съезжаю, потом тихо прошла в съёмную квартиру, собрала вещи и покинула подъезд. Колян был по делам в нашем городке и, увидев меня зарёванную, предложил поехать к нему. На удивление, я согласилась. Ну и поскольку плату за квартиру не требовал, то я подумала и решила-таки уволиться. Колян вызвался меня обеспечить. Ну и я живу пока у него. У Коляна в данный момент никого нет, а вот бывшая уже нашла себе нового любовника. И Колян не против играть наши отношения, чтобы вызвать ревность и насолить ей. Всё!

Уложили меня в отдельной маленькой комнатушке. Квартира была разделённая на две комнаты однушка. Я простилась с Игорьком, стараясь не показывать своих чувств, пошла мыться и спать.

Оказавшись в постели я незаметно уснула. А разбудил меня чуть провалившийся диван. Осознав причину пробуждения, запаниковала и замерла. Я хотела заорать, но рот закрыли поцелуем. Сердце ушло в пятки.

Глава 9

За целый день я устала так, что с трудом дошла своими ногами до друга Игорька. И, если честно, беспокоить Коляна не хотелось, вот только одной оставаться тоже оказалось страшновато. Была мысль попросить любимого остаться, но он и так многое сделал для меня, вытащив из той ловушки. Его мама наверняка волнуется, что нас так долго нет. Взглянула на часы. Полночь!

Поэтому, как только мне выдали постельное бельё, Игорёк ушёл, чмокнув на прощание. Я приняла душ и легла в постель, сон тут же сморил. А потом ощутила прогиб дивана.

Первой мыслью было, что меня нашли злодеи. И я уже хотела закричать, как мне накрыли рот поцелуем. Я забилась, точно лань, попавшая в силки, понимая, что наслаждаться моментом не выйдет.

— Тихо, родная, — рот мне закрыли уже рукой, разрывая поцелуй.

— Игорёк, зараза! Как ты меня напугал! — я схватила подушку из-под головы и заехала в него.

Меня накрыло. Обида переросла в злость, появились даже силы, чтобы несколько раз ему заехать по голове, скинув его с дивана.

— Не злись! Я к тебе пришёл, а ты... — в его голосе слышалась обида.

— А я беременна! Мне стресса хватило за сегодня! — шипела я шёпотом, — А ты решил добить меня изнасилованием!

— Не правда, я шепнул, окликая тебя по имени, а ты спишь. Мне надо было лечь на пол? Я тоже устал.

— А зачем полез целовать?

И он замолчал, отвернулся. Обиделся? А я вспомнила, что раньше ему говорила, чтобы обязательно меня целовал на ночь, даже, если и сплю.

— Прости, — я прижалась к его спине. — Просто день тяжкий. А срываюсь на самом дорогом мне человеке.

— Ладно, проехали...

— Ты разве уже не сердишься?

— Я просто тоже устал и переволновался. Хорошо, что знал, где тебя искать. А если б нет? Телефон не отвечает, меня ты не дождалась, ещё и поехала чёрте с кем!

— Ты разочарован?

— В чём?

— Во мне.

— Нет. Просто я как представлю, что с тобой мог сделать кто угодно, так кровь в жилах стынет. А если б я не успел, не оказался рядом?

— Ну вот, пессимизм попёр. Я думала, ты это преодолел.

Я переползла через мужа и забралась в его объятия. Ещё во времена школы у Игорька тоже были белые и чёрные полосы. И иногда ходил злой, готовый кого-то убить. И, ещё до близкого знакомства с ним побаивалась его, ловя иногда плотно сжатые губы и злой взгляд. Уже потом узнала, что он очень любил читать, вот и просиживал ночами, порою до утра, совершенно не высыпаясь, а когда недосып накапливался, то и срывался, особенно когда кто-то приставал.

— Давай спать, родная, завтра на работу... — прошептал он, засыпая.

Отвечать не стала, чтобы не будить. Зато появилось чувство защищённости и спокойствия. Впервые за весь день удалось расслабиться. Закрыла глаза, вдыхая запах любимого, слушала, как бьётся его сердце и старалась дышать в унисон. И сон накрыл меня.

А снилась мне другая я, отвечающая на вопросы следователя. Потом он протянул бумагу с записанными показаниями. Я прочитала и подписывать не стала.

— Подпишите.

— Нет. Я такого не говорила. По вашим словам меня могут обвинить в соучастии преступления.

— Во время убийства вы были в шоке, а сейчас совсем не похожи на того, кто потерял любимого.

Я взглянула на полицейского и сказала:

— Я имею право не свидетельствовать против себя и своих близких, — и бумагу разорвала.

— Вам это с рук не сойдёт!

Похоже, под меня копают. Причём, серьёзно. Что же делать? Как мне защитить Дашу с Митей? Тётя Маша едва на ногах держится.

— Я устала, уже поздно. Вам следует уйти домой и забыть нас, навсегда! — уверенно и повелительно сказала, не допуская и тени сомнения в голосе. Это приказ. Внушение, если можно так сказать.

И полицейский послушался. Отвернулся и молча вышел. А я спустилась в подпол, бумаги бросить в печь.

Глядя на яркое пламя, вспоминала жаркие объятия любимого, которых мне сейчас так не хватает. Прикоснулась к животу, стараясь ощутить жизнь. С одной стороны так хотелось, чтобы она там зародилась. А с другой — понимала, что ей придётся жить без родителей. Жестоко! Им всем, троим, моим малышам, нашим продолжениям.

Тоска сжала сердце. Ощутила, как умираю. Саморазрушение включилось. Я не хотела жить, жить без него. И как пламя, рассыпая искры, сгорает, так и я, медленно сгорала.

"Надо продержаться до родов. А потом я уйду к тебе, родной!" — мысленно обратилась к любимому.

И я вылезла из подвала, находящимся под валом, заваленного чем-то. Вот только дом не старый, а значит, и подвалом не назовёшь. Подполом или погребом. Да и погреб то ещё словечко. Погребено... Бр... Когда ж отдадут тело Игорька из морга? Он хотел, чтобы его кремировали, как делали наши далёкие предки. И мне надо завещание написать.

Я прошла к нашей с Игорьком спальне. Детки уже спали, не дождавшись меня. Два сопящих комочка, лежащих в обнимку. Слёзы потекли из глаз. Не хотелось с ними прощаться, они ведь ощутят это. Присев на краешек кровати, сделанной любимым, я погладила светленькие головки. Роднулечки мои. Смахнула слезинку и легла, умостившись на самый краешек. Больше места для меня не нашлось по эту сторону, а с другой не хочу. Постель свекрови менять запретила. Она ещё содержит запах Игорька. Попыталась вспомнить его, отделив от детских. Представила, как Игорёк обнимает меня, как бьётся его сердце. И под мерный стук и спокойное дыхание и я засыпаю.

А на утро мне позвонили. Из морга. Холодок пробежал по ногам.

И я проснулась.

Как оказалось, от поцелуя любимого.

Он отстранился, а я, наоборот, обвила шею руками.

— Куда?

— Поеду на работу.

— А я?

— Тебя подбросить?

— Не стоит, чтобы нас видели вместе.

— Тогда до метро подброшу.

Кивнула, соглашаясь.

— Я тебе новый телефон привёз и новую симку. Свой номер я вбил, а также номер Коляна. На работе только в обеденный перерыв можно созвониться. И я буду после девяти. Поэтому, если освободишься раньше, можешь с Коляном погулять. Он работает тут неподалёку.

Муж уже был одет во вчерашний костюм. Игорёк надел очки.

— Я ушёл...

— Я с тобой. У тебя есть немного времени?

— Десять минут, — ответил Игорёк, взглянув на часы.

— Я быстро!

И сорвалась на бег. На удивление, чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Собралась я быстро, а вот с волосами — беда. Даже сон с косой приносил спутанные волосы, правда, не такие колтуны, как если с распущенными спать, но всё же. Поэтому захватила с собой расчёску. Колян ещё спал, поэтому я старалась не шуметь.

— Ты не позавтракала, — сказал муж, пока я пила воду с лимоном.

— Пока не хочу.

— Как себя чувствуешь?

— Отлично! — и я улыбнулась, глядя на Игорька. Любимый рядом, что ещё нужно?

Пока ехали в машине, я ему вкратце рассказала про сон.

— Мне тоже что-то такое снилось. То ли очнулся в морге, то ли в больнице. Грудь болела. Всё, Лисёнок, брысь!

Я поцеловала любимого и выпорхнула из машины. Не улыбаться не получалось. Машина любимого тронулась с места и вскоре скрылась за поворотом дороги.

Мда, странно. Неужто, Игорёк не погиб и очнулся в морге? И хоть с одной стороны такая мысль вызвала отвращение, как представила начинающееся вскрытие и очнувшегося Игорька, но жизнь в любом случае лучше, чем смерть. Может, это возвратит той Лиске желание жить?

Хотя... Это наше эгоистичное отношение. Как мы будем жить без любимого. А каково ему жить, с уже израненным выстрелом сердцем, со вскрытой грудной клеткой? Как подумала об этом, оторопь взяла. Хорошее настроение как рукой сдуло. Надо будет спросить его, что он чувствовал, рад ли был вернуться с того света к любимой.

И я пошла в офис, отбросив все посторонние мысли. Входишь в здание работы и всё, семьи, проблем и всего остального мира не существует. Нам даже телефонами пользоваться разрешалось не более пятнадцати минут общего времени рабочего дня.

— О, привет будущей мамочке! — улыбаясь приветствовала меня секретарь шефа Диана.

— Привет, Ди! — я вздохнула. — Неужто уже все в курсе?

— Да. Утром совещание уже было. Решали, что с тобой делать.

Я поморщилась. Шеф у нас со своими причудами. Он не всегда законно действует. Вот и сейчас, не смея меня уволить по закону и затаив обиду, решил созвать большинство голосов. И если б большинство проголосовало против моей работы, меня б уволили. Подставили и уволили.

— И? — решила нарушить тишину.

— За тебя вступился Глеб Романович. Сказал, что ошиблась девочка, с кем не бывает. Но ведь до этого работала исправно и даже отпуск не брала вовсе. А сотрудникам положено отдыхать. Рано или поздно нервное напряжение накапливается и если его не слить, то до беды дойти может. Зато у него есть время войти в курс всех дел, чтобы ты его подготовила к смене, потому как очень много технических нюансов, которые он не понимает. В общем, похоже, он запал на тебя. Какой мужик! — восхищённо молвила Ди.

— И что остальные?

— Все проголосовали за то, чтобы ты остался. И даже шеф, проникнулся речью Глеба Романовича, попросил выписать тебе премию, — и она протянула мне квиток. Рассчёт из бухгалтерии о начислении премии — тринадцатой зарплаты, помноженной на четыре отработанных года.

— Мне никаких смс-сок не приходило, — усомнилась я.

— Ну так ты же знаешь, деньги до трёх дней идти могут.

— Он у себя?

— Угу, — кивнула Ди.

Я постучала и, получив разрешение, вошла.

— Шеф, доброго здоровья! — я закрыла за собой дверь, прошла к столу начальника и достала справку. — Подтверждение моего состояния.

Начальник взял справку, прочёл заключение врача, показал мне на кресло. Отказываться не стала.

— Извините, что так вышло с отпуском. Я не планировала его. Просто навалилось всё, эти японцы меня раскусили, пришлось выкручиваться. А потом подавленная, решила отдохнуть, не смогла лететь домой. Ну и встретила сногшибательного парня. Если б не он, не знаю, смогла ли побороть депрессию, — я почти ни слова не солгала. Депрессия имела место быть, правда, в ином мире, но всё же. И чувства проснулись к Игорьку. Он помог отвлечься. Да и в отпуск я хотела, просто было не с кем. А тут Игорёк...

— Ладно, Алиса, иди работать.

— Вы не сердитесь?

— Сержусь.

— Но...

— Благодари Глеба Романовича.

— Хорошо. Благодарю, Алексей Мадестович!

— Иди уж.

— А, вот, справка, — достала я вчера полученный документ.

— Отнеси в бухгалтерию, — взглянув на бумагу и бегло пробежав глазами, сказал шеф.

— Хорошо.

Выполнив указания шефа, я вернулась к себе.

В моём кабинете, который отныне я делила с Глебом, уже произведена была перестановка. Два стола, стоящие по разным углам, два шкафа у противоположных стен, одно большое окно, два компьютерных кресла и два самых обычных. Компьютерщик настраивал чудо современной техники для Глеба, вернув мне мою машину, немного устаревшую, содержащую системный блок, в то время, как новый моноблок уже компактифицирован и в мониторе находится и сам компьютер. Но, насколько я знала, они стоили не дёшево, в то время, как характеристики у них были хуже.

Поэтому я не завидовала, хотя со стороны те, кто не разбирался в технике, могли увидеть любовь шефа к новому сотруднику.

Радовало то, что перед командировкой я почистила свой компьютер от личных данных, стёрла весь журнал браузера, а свои пароли предпочитала вбивать каждый раз, не ставя галочку "запомнить".

Вот и сейчас взяла у Дианы стопку бумаг, которую следовало обработать — просмотреть и дать ответы с краткими пояснениями. Распечатки — это хорошо, с ними работать легче, но писать от руки долго, к тому же, по почте всё равно придётся мне же отвечать. Поэтому открыла нужный почтовый ящик, нашла оригиналы, пробежалась бегло по тексту, набила краткий перевод, затем предположительный русский ответ, после чего распечатала оба русских текста. Если шеф одобрит, тогда надо будет перевести на английский и уже этот ответ отослать. Помимо всего прочего мне нужно было сделать несколько запросов по новым компаниям, впервые к нам обратившимся. А это, опять же, иностранные ресурсы надо обработать и найти нужную мне информацию.

Вскоре явился Глеб и подсел ко мне, заглядывая через плечо. Я давала ему краткие пояснения, а он делал пометки в своём блокноте.

На самом деле я вела собственную базу данных, где все компании, с которыми мы имели дело, обзаводились собственными характеристиками. Но говорить об этом Глебу я пока не собиралась, поскольку это мой многолетний труд, имея который, уже не нужна я.

Ну а поскольку желательно как-то распределить наши обязанности, я отобрала всех новых потенциальных клиентов и показала, как работать с поисковиком. Обработав информацию Глеб должен был предоставить мне распечатку на английском и своё заключение по компании уже на русском. Ну а со старыми клиентами я работала уже сама.

В обед меня пригласили составить компанию Глебу.

— Ну, рассказывай, как так вышло, что ты — порядочная девушка — вдруг оказалась беременна, — сказал он.

А я растерялась. Вот честно, не знала, что сказать. Лгать не хотелось. Но и правду говорить — тоже.

— Да так, как и все. По залёту, — сказала я.

Не то, чтобы мы совсем не планировали детей, просто вот так, сразу, только встретившись, действительно не собирались заводить.

— А сотрудницы отзывались о тебе тепло, что ты порядочная, у тебя за эти годы даже парня не было.

Я разозлилась. Почему я должна оправдываться перед ним?

— Мы встретились в гостинице. Мне было плохо, он стал ухлёстывать за мной. И незаметно так мы оказались в постели. Завязался курортный роман. Я уже взрослая девочка и не должна отчитываться за свои поступки перед тобой, папочка! — выдала раздражённо раньше, чем успела сообразить, что не стоит так с Глебом разговаривать. С другой стороны — если я его не знаю, то такая гиперопека, особенно после сегодняшнего совещания, может просто бесить.

И я, забрав поднос со своей едой, пересела за другой столик.

Какая-то я слишком нервная стала. И где моя стрессоустойчивость?

За целый день я про телефон даже не вспомнила. Как-то захватил процесс работы, что я почти ни на что не отвлекалась.

А вечером ускользнула, не выключая компьютер. Мол, в одно место ушла. Даже вещи оставила. Там всё равно ничего такого не было. Только телефон, подаренный мужем, захватила. И выскользнула через запасную лестницу на улицу. Растворилась в толпе, идущей к метро, и вскоре уже ехала по направлению к дому Коляна.

Уже у самого дома повстречала его. Вспомнила, что мы играем влюблённых и не смогла не улыбнуться. Он моей улыбке обрадовался и расцвёл.

— Привет! — заключил меня в объятия. И чуть было не поцеловал, но я отстранилась, краснея.

— Не на людях же! — возмутилась и выскользнула из объятий.

— Поехали в магазин? — предложил он.

— Ага!

У Коляна была машина, поэтому мы поехали по пробкам в огромный универсам. А дальше я соображала, что хочу приготовить, главным образом из того, что любит Игорёк. У Коляна спросила, не возражает ли он против конкретных блюд. Он одобрил мой выбор, да и вообще сказал, что давно супов не ел домашних. Бывшая жена не готовила, а порою так хочется... Игорёк в этом плане, живя с мамой, получил порцию белой зависти. Это натолкнуло на мысль, что раз женщины в доме нет, наверняка нужна женская рука в наведении порядка. Подумала и купила несколько тряпок, стиральный порошок и нашатырь.

Вернувшись домой к Коляну, обнаружила, что мои догадки оказались верны. Вчера я просто так устала, что не обратила внимания. Вот и приступила к готовке, а параллельно к чистке всего, что на кухне и до чего с полу могла дотянуться, в то время как Колян сел за компьютер и пропал, поняв, что развлекать гостью не надобно.

Игорёк так и застал меня, драющую раковину.

— Лисёнок, ты за целый день не устала? — прошептал он на ухо, обвивая мою талию.

— Должна ж я как-то отблагодарить твоего друга за гостеприимство, — повернулась к любимому, стараясь не испачкать его грязными в химии руками.

— Ммм, какие запахи... Ты везде успела... — вдохнул он аромат борща.

— Здравствуй, любимый, — решила исправить упущенную возможность встретить. — А почему ты не звонил в дверь?

— Колян дал ключи.

Я взглянула через его плечо на часы. Полдесятого! Ого!

— А чего так поздно?

— Здравствуй, родная! — и он поцеловал нежно-нежно, что у меня закружилась голова и подогнулись ноги. Когда воздух закончился, любимый отстранился и спросил: — Сегодня как себя чувствовала?

— Нормуль.

— А поздно, так вышло. Пришлось на работе задержаться.

— Да? — вот честно, я не поверила. Он и так до 18.00 работает и всё, что свыше — перерабатывает, а тут вдруг дольше задержался, при том, что он до конца рабочего дня всю работу выполняет. Просто у японцев принято задерживаться.

Он вздохнул.

— Ну так? Слежка? — я приподняла одну бровь, ожидая объяснений.

— Слежка, — подтвердил Игорёк.

— За тобой или мной?

— За мной. Пришлось в метро спускаться, а машину бросать на стоянке.

Плохо дело.

— Давай на время прекратим наши отношения, — предложила я.

— Нет!

— Ты рискуешь собой.

— Ради того, чтобы видеть тебя, я готов рисковать.

— Нет! Я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. И если не прекратишь эти явки, то... — да, я угрожала, а что мне оставалось делать?

— То что? — угроза ему явно не понравилась.

— Я разорву наши отношения.

Он разозлился. Желваки заходили, но он сдержался.

— Ещё раз сюда придёшь ко мне и ты попал! — предупредила я.

Игорёк обнял меня и зарылся носом в мои волосы.

— И чем ты будешь мне угрожать?

— Вот увидишь!

Он отпустил и просто ушёл, хлопнув дверью. У меня душа кровила, но я понимала, что не переживу, если он погибнет. Поэтому разорвать отношения мне казалось правильным, хотя очень хотелось, чтобы он не ушёл, вернулся и сказал, что никуда меня не отпустит.

По щекам текли слёзы, когда на кухню пришёл Колян.

— Я слышал голоса. Игорёк приходил?

— Нет, — солгала я. — Просто по телефону разговаривала с ним.

— А... — протянул задумчиво Колян. — Борщ уже готов?

Я отключила кастрюлю с борщом, который готовила для любимого, вытерла слёзы, налила другу Игорька полную тарелку и ушла в ванную запускать стирку. Видеть никого не хотелось, холод сковал сердце. Поймёт ли он мой поступок? И поняла одну вещь — замуж за него я не выйду. От этого осознания стало ещё больнее. Закинув стирку ушла пылесосить и мыть полы.

— Ты б поела, что ли... — появился в комнате Колян.

— Не хочу. Ком в горло не лезет.

— Поругались с Гариком?

Я лишь кивнула.

— Всё будет хорошо, — сказал Колян, присаживаясь в кресло. — Если не с ним, так со мной можешь остаться... Твой борщ восхитителен! Ничего вкуснее я не ел.

Я хмыкнула, но была благодарна даже за откровенную лесть.

— Он — твой лучший друг!

— Я знаю.

Вот и весь разговор.

— Пойдём фильм какой-нибудь поглядим? Хватит уже прибираться!

— Уже поздно, — ответила, взглянув на часы. Полночь! Ого! — Мне завтра на работу.

— Ну, как хочешь. Я тебя завтра подвезу до работы. Ты не против?

Вначале хотела возразить, но потом вспомнила, что мы должны играть отношения, и кивнула. Ну что ж, утро вечера мудренее.

Глава 10

Прошло почти девять месяцев

Не знаю, как продержалась всю беременность. Жила лишь снами, да и там никакого наслаждения, Игорёк трепал нервы, постоянно задерживаясь и держа меня на голодном пайке. Поцелуи лишь в щёчку, объятия такие непродолжительные. Интима не было, да и Игорёк решил спать отдельно, сделал второй ярус, над нашей кроватью, и спал там, уже после того, как выписался из больницы. Порою хотелось его треснуть. Было ощущение, что это не мой Игорёк. Что мой ушёл. И я это чувствовала и умирала. Держалась из последних сил ради малыша, которого носила под сердцем. Я должна его родить, продолжить наши два рода, а воспитать, к сожалению, уже не удастся. И от этого тоска ещё более сковывала сердце.

Ещё и днём муж пропадал. Лишь вечером придёт, будто после работы, помоется да детям сказку читает. Вот детям внимание уделял, что радовало. Хотя, если разлюбил и завёл любовницу, чего ж до сих пор с нами живёт? Как говорят психологи, мужчина любит женщину и её детей, даже если дети не от него. А вот когда разлюбит, то и дети чужие не нужны, а порою и свои.

Ещё складывалось ощущение, что наказывает меня за что-то, а за что, я не понимала.

Деньги он приносил исправно несколько раз в месяц, значит, работает.

Накануне родов у меня случилась истерика. Я плакала и прощалась.

И вот тут мужа прорвало. Он обнимал, целовал и плакал вместе со мной. Но я просто чувствовала, что мои дни сочтены.

А просыпаясь, в настоящем я жила работой и своим малышом. Любимый не звонил даже на тот телефон, что подарил. И я понимала его обиду и несколько раз брала телефон в руки, но потом вспоминала другого Игорька с раной в груди, и не могла дышать, зная, что он не будет жить. Правда, моя жизнь походила на кошмар и вечную борьбу на рабочем месте. Глеб пытался ухаживать, но я превращалась в стерву, когда дело не касалось работы. Колян тоже пытался и ухаживать за мной, и веселить, но я чахла, сохла. Недаром настоящая любовь в стародавние времена называлась сухота.

А ещё я знала, что роды вот-вот настанут. Малыш затих, что тоже говорило о приближении нашей встречи. Но мне нестерпимо хотелось в Крым. Вот только, как туда поехать, если меня даже в самолёт с таким пузом не пустят?

Но желание быть там во что бы то ни стало съедало меня изнутри. Написала письмо с указаниями по поводу еды Коляну, поблагодарила за всё и велела не искать, мол, возвращаюсь туда, где чувствую, должна быть. Оставила письмо на компьютере, сварила ему борща и наготовила на неделю вперёд, выставила всё на холодную лоджию.

И я, собрав сумку-рюкзак, поехала в Москву, чтобы потом отправиться в аэропорт, на перекладных, потому что такси отказалось меня везти, посчитав, что могу родить прямо в салоне. Предложили до роддома довезти, но я отказалась.

С билетами повезло, их купила прямо по дороге, благо, интернет на подаренном любимым телефоне был. Но вот я наконец-то в аэропорту. Подхожу к стойке регистрации, скрывая самой стойкой свой живот. Проверка документов, выдача посадочного талона. Сердце замерло в панике. Пустят ли в салон? Страшно представить, что могут не пустить. Нужно пройти досмотр. Но меня пропускают мимо рентген аппаратов, ни слова не говорят против моего перелёта. Желают счастливого пути и мягкой посадки. Удивительно! И я успокаиваюсь.

И вот объявляют посадку.

Я не пошла вперёд, без очереди, хотя другие пассажиры предлагали меня пропустить. Стояла, скрываясь толпой пассажиров, пока рассосётся очередь, не решаясь сделать шаг вперёд. Уже всех пропустила, оставался последний. И тут мне на плечи легла шаль, укутывая не только мои плечи, но и живот. Я оторопело подняла голову, встречаясь со взглядом насмешливых карих глаз. Скользнула дальше, рассматривая осунувшееся лицо, скрытое за бородой, совсем иная причёска с отросшими вьющимися волосами, торчащими в разные стороны. Вообще другой типаж. Не похож и на того Игорька, что восстал из мёртвых.

Я всхлипнула, сглатывая подступившие слёзы.

— Женщина и мужчина, вы идёте? — разрушила трогательное мгновение сотрудница аэропорта.

Муж прошёл вперёд и подал мне руку. Я вложила дрожащие пальчики. Второй рукой перехватил мою сумку.

— Ваши посадочные?

Игорёк взял талон из сжатых моих пальчиков, соединил со своим, протянул женщине оба. Та оторвала свою часть талона и пригласила пройти в самолёт.

Но видела я только того, кто вёл меня за руку. Столько чувств роилось в моей душе. И радость встречи, и боль разлуки, и обида, которую я ему нанесла, и жизнь, похожая на каторгу без него.

Я не запомнила автобуса, трапа, а может их просто не было. Такое ощущение, что коридор плавно перетёк в салон самолёта. Нас провели в бизнес-класс почему-то, усадили рядом. Мы пристегнули ремни, а потом взлетели. Но весь перелёт мы не выпускали руки друг друга.

Как же сильно его люблю. Он — моё дыхание, моё счастье! Когда можно было отстегнуться, он привлёк меня к себе, усадил на колени и просто дышал мною. Распустил мои волосы и зарылся в них носом. Слова были не нужны. Просто он рядом, прикасаться к нему, чувствовать его дыхание на своей шее.

Но так уж вышло, что и эти мгновения продлились недолго. Вскоре начались схватки. Я замирала, когда мимо проходила стюардесса, стараясь не показывать того, что рожаю. Схватки нарастали. Сходила в туалет. На этот раз ни слова нам не сказали, что вместе заходим, там лопнул пузырь. И схватки усилились. Но чувствуя любимого рядом, я готова была терпеть и дальше. Только бы он не выпускал мою руку. Он и не выпускал. Поглаживал мой живот, шептал что-то и гладил меня в момент схваток, которые я старалась просто дышать.

И лишь оказавшись на земле, услышав рукоплескания, немного расслабилась.

Мы покинули аэропорт на такси. Какие-то быстрые роды. Меня уже тужило. Не зная, чем себя занять, я ходила на подготовительные курсы для беременных, и понимала, что со мной происходит.

— Ещё чуть-чуть... — прошептал муж и попросил таксиста остановиться прямо за поворотом.

— Эй, вы что, собираетесь в моей машине рожать? — возмутился таксист, повернувшись ко мне и увидев, что я продыхиваю схватки.

— Жди! — велел муж ему и вытащил меня из машины. Взял на руки и будто, прорезая пространство, которое казалось желейным, отнёс в белый фургон. Окружающий мир погрузился во тьму, стоило воздуху вновь стать привычным. Странно как. Лишь внутри фургончика горел тусклый свет. А ещё там плакал малыш. А меня тужило уже так, что я не могла больше ждать.

И тут увидела, как любимый надевает маску, делает вдох и падает, и я бы кинулась к нему, но именно в это время малыш решил появиться на свет. Любимый встал, подхватил рождающегося малыша, положил мне на грудь, а затем двигается к шторке, за которой плачет чужой малыш.

— Ты точно решила? — спрашивает муж. А я не понимаю, о чём речь, поэтому молчу. Но отвечает женщина:

— Да.

И он берёт на руки дитя и перекладывает ко мне на грудь второго.

— Держи, — говорил мне. После чего идёт за штору и выносит... меня. Мы встречаемся взглядами.

— Всё получилось, — шепчет она и улыбается. Такая измученная, худая. Со впалыми глазами, кожа да кости, лишь ярко рыжие длинные волосы выделяются ярким пятном в тусклом свете.

И муж выносит её из фургончика. Я пытаюсь позвать его, но не решаюсь. Это что сейчас было? И я держу двоих малышей на своей груди, стараясь уберечь обоих от падения. И испытываю шок, не в силах осознать произошедшего.

Да, я узи не делала. Поэтому не знала, сколько у меня детей, хотя по прогнозам лечащего врача — один. Ага, беременность лечат, считают болезнью. И без целой прорвы анализов и обследований потом не можешь нормально рожать в роддоме, считаясь недообследованной, наравне с приезжими из бывших союзных республик. И вот оба малыша шевелятся и начинают тыкаться в меня. Вначале тот, что на груди, затем тот, что на животе. И тут меня тужит вновь. Я подхватываю своего малыша, лежащего на животе и подтягиваю к груди, при этом прикладывая усилия, чтобы прижимать не сильно. И тужусь.

А потом, будто из ниоткуда, появляется Игорёк.

Он помогает удержать мне малышей, берёт на руки одного, отрывает от груди, к которой тот успел присосаться.

— Дочка, — улыбается муж. — И сын, — гладит по головке мальчика, которого отдала ОНА.

— Сама справишься? Я за руль сяду, — спрашивает муж.

— Игорёк, что это было?

— Мы перенеслись в их мир.

— З-зачем?

— Потому что там нас ничего не держит.

— А здесь?

— А здесь дети. Наши.

— А они?

— Они ушли...

— Куда?

— Он давно ушёл. Тогда, после аварии.

— Но... — я ведь помнила её жизнь и как Игорёк читал сказку деткам.

— Я жил на два мира. Я, не он.

До меня не доходило.

— То есть как?

— Вот так. Днём — в своём мире, а ночью — в их.

— Но как?

— Потом обсудим. Сейчас мне надо за руль. Давай вас пристегну и поехали в больницу.

— В больницу? Зачем?

— В роддом. Я всё же не врач.

Он пристёгивает меня ремнями, закрывает фургон, только сейчас понимаю, что продрогла. И хоть здесь, в Крыму, гораздо теплее, чем у нас, но март-месяц! Любимый укрывает нас. Лишь затем уходит. Тут завыла сирена.

И только сейчас понимаю, что мы в скорой помощи.

Я так устала, что почти тут же начала вырубаться. Слышала, правда, как наша машина останавливалась, голоса людей, прикосновение мужа, от которого и проснулась.

Меня с двумя детками доставили в роддом. Мужу, по законодательству, было разрешено с нами находиться даже в роддоме, а также имелись платные палаты, где можно было даже жить с мужем, пока нас не выпишут. Мы и жили три дня, я училась быть мамой, кормить малышей, пеленать, подмывать, а любимый нянчиться с новорожденными. Он прекрасно с ними ладил. О смене мира мы не говорили. Просто наслаждались друг другом и встречей с крохами. К слову, а ведь Влад, так назвали мы старшенького из близнецов, был моим сыном, моим и того Игорька, которого, по сути, убили. Поэтому, приняла его сразу. И пусть выносила его не я, хотя, тоже спорный вопрос, ведь каждую ночь я проживала жизнь с ним под сердцем. В голове всё перемешалось после первой же ночи. Просто я прожила всю жизнь от рождения и до смерти этой Алисы. И всё настолько перепуталось, что просто не знала, кто это ответил: я или она. Порою вела себя как опытная мамочка, а порою впадала в ступор от простых вещей, как надевание подгузника.

— Привыкнешь... — прошептал муж, обнимая меня и помогая надеть подгузник на Влада, правильно заправив его мужское отличие от сестрички Рады. Был соблазн назвать её на ту же букву, что и братика, как названы старшие детки Дмитрий и Дарья, но перебрав все возможные имена, мы так и ни одно не одобрили, поэтому решили, что раз она — наш первенец, то назовём её Радостью, ну а официально Радой.

Когда же нас выписали, поехали домой на такси. По случайному стечению обстоятельств, нас вёз водитель тот же, что из аэропорта родного мира.

— А мы с вами знакомы? — спросил, удивлённо глядя на нас.

— Дежавю? — спросил муж.

А ведь верно, мы воспринимаем дежавю как что-то само собой разумеющееся, а что прожили этот день или были в этом месте в другом мире, даже не воспринимаем. Просто детали не помним, людей не запоминаем, воспринимая их как что-то смутное из сна. А потом приходит узнавание.

— Да, вы подвозили нас, я рожала, — сказала я.

— Точно-точно, — он наклонился, будто пытаясь ухватить мысль за хвост. — Но вот что странно, — сказал он, спустя несколько секунд, но, похоже, не вспомнив детали, — я точно не работал на днях, и сегодня первый день вышел после отпуска. Как же так?

— Дежавю, — сказал муж. — В другом мире подвозили, — и добавил: — Наверное. А тут нас на скорой подвозили.

— Да? А, ладно, — отмахнулся водитель, помог нам сесть в салон, и больше вопросов не задавал, думая о чём-то своём.

А я предвкушающе ждала встречи с детками. Как они воспримут новорожденных братика и сестричку? Будут ли рады или ждать ревности?

Я по ним соскучилась. Вот так из простой беременной стала враз многодетной мамочкой.

Интересно другое, я вобрала в себя здешнюю Алису, как Игорёк здешнего моего мужа. А если так, то мы никуда не уходим после смерти? Или просто своё предназначение не выполнили и вместо того, чтобы бродить призраками, сливаемся с другими собой, чтобы выполнить миссию? Или просто это исключительно наше желание слиться с ними и их жизнью?

И вставал ещё один вопрос: что с мамой Игорька? Как она переживёт смерть сына? Про своих родителей я не переживала. Всё же давно мы отдалились друг от друга, да и не единственный ребёнок в семье. Интересно, они вообще будут по мне тосковать? Тоскливо стало. Мы даже не попрощались. Странно, но я их простила.

И, подходя к дому, я всё же задала вопрос относительно свекрови.

— Мама умерла, — сказал муж.

— Как умерла? Почему?

— Машина сбила.

— Но как же?.. — я не могла в это поверить. Убили или случайность?

— Это не случайность, — подтвердил муж.

— И?

— Я уволился, запил.

От услышанного вяли уши. Не может быть...

— Правда?

— Ну, так старался выглядеть. Без цели существования. Квартиру продал, деньги раздал нуждающимся. Превратился в бомжа. Но на самом деле следил за врагами.

— Их несколько?

— Целая организация.

— И?

— Надеюсь, водитель такси сделает то, что я попросил перед нашей смертью.

— А что ты просил?

— Сжечь наши тела.

— Но нас будут искать.

— Я подтёр все базы перед вылетом. Нас в аэропорту не было.

— А здесь?

— Вирус тоже должен всё уничтожить. Остаётся лишь водитель такси, который вёз нас из аэропорта. Тут я бессилен. Но ему выгодно помалкивать, чтобы не было судебного разбирательства и уголовного дела.

— А здесь? Тут безопасно?

— Не знаю, но здесь есть те, кто нас держат. Наши дети.

Это точно! Вот только получается, ещё и опасней жизнь, поскольку страх не только за нас, но и за них — маленьких человечков с ясными глазками.

— И что нам делать?

— Я заключил с японцами рабочий договор. Стрекоза уже создаётся и у нас и у них. Они также отвечают за безопасность моей семьи. Так что... не пугайся японцев.

— Они за нами следят?

— Да.

— Считаешь это правильным?

— В их интересах, чтобы с нами ничего не случилось, если будут вам угрожать, то мне придётся отдать все чертежи, хранящиеся в моей голове. И тогда чертежи станут доступны общественности, появятся в сети для свободных технологий. Это не выгодно никому. Так что успокойся и просто живи, наслаждаясь каждым мгновением. А теперь — готова войти в пополнившуюся семью?

Я кивнула, взглянула на Владика, мирно спящего на моих руках, затем на мужа, опустила взгляд к Раде. В отличие от братика она широко распахнула глаза и смотрела на мужа.

— Тогда звоню.

И муж нажал на кнопку звонка.

Встречали нас со слезами радости на глазах. Как после оказалось, нас домой не ждали. Особенно меня. Видно, та Лиска уже попрощалась со всеми. Поэтому радовались вдвойне.

И я зыркнула на мужа, мол, не мог раньше сказать свой план той Лиске, хотя бы.

Помотал головой. Не мог? Ну ладно.

И начались будни. Свекровь осталась в нашем доме, помогала мне по хозяйству, пока я окрепла после родов. Муж, как оказалось, взял на месяц отпуск.

— А японский отпуск разве не десять дней? — хотела добавить, но не стала, про "здесь".

— Да, десять. Но я у них получаю за определённые этапы проектирования, да и в условиях работы на них прописал сразу отпуск во время и после родов.

К слову, моя предосторожность по уничтожению файлов сыграла на руку. В дом влезли, всё перерыли, благо, не уничтожили мебель, шарясь под обшивкой. Влезли и к свекрови. Удивительно, что никто не пострадал. Это было до того, как Игорёк, "воскресший", вернулся домой. Почему нам не осмелились угрожать, я не знала. Но потом решилась задать этот вопрос мужу. Оказалось, что он сразу по "воскрешении" озаботился нашей безопасностью и заключил контракт с японцами и обеспечил охрану. К слову, предотвращённые нападения были, о которых мы ни слухом, ни духом. Что случилось с нападавшими, муж не интересовался, но сомневался, что они ушли живыми. К тому же, японцы вышли на заказчика. После этого о попытках нападения он не слышал. Но охрану не сняли.

Игорёк большую часть времени проводил со старшими детьми: играл с ними, учил, воспитывал. Они очень сблизились. С малышами тоже возился, но гораздо меньше, всё же им больше мама сейчас нужна. Вместе ходили гулять в посёлок и на пляж. Вот муж со всеми детьми купался, хотя вода только-только началась согреваться, в том числе и с малышами, пока мне нельзя было ввиду открытой раны. Я не вмешивалась. И, благо, свекровь не видела этого. А то бы начала говорить, что заболеют. Я считала, что закалка нужна, тем более, видела, что муж её делает постепенно. Да и Игорьку я доверяла.

На море жить — здорово!

Когда отпуск кончился и Игорёк приступил к работе, у нас дома в своей мастерской, обязательно каждое утро и каждый вечер мы купались. Уже со мной. И даже когда лето кончилось и наступили холода. И на деток муж всегда находил время.

Когда проект "Стрекоза" завершил полевые испытания, мужу перечислили крупную сумму денег, которую мы вложили в недвижимость, прикупив несколько квартир на полуострове в курортных городах, которые можно было сдавать, особенно в летний сезон, а также взяли квартиру в Москве, решив, что лучше стабильный доход по сдаче квартиры, чем враз потерять все деньги в виду их обесценивания или развалившегося банка.

И муж посвятил время детям, мне и строительству нового дома, так как в старом мы едва помещались в тех двух комнатах — детской и спальне, остальная часть дома была отдана мужу под мастерскую. Дети росли, нужны были каждому по отдельной комнате, плюс я тоже хотела себе рукодельную мастерскую, да и комната гостям не помешает. А ещё мы мечтали о садике и библиотеке. На остаток денег от выкупания авторских прав мы приобрели большой участок земли на скале с наносным грунтом, где уже даже лес вырос, но в пешей доступности от моря, и начали строить дом, стараясь как можно меньше нанести вред природе.

К слову, скала эта была базальтовая, имеющая шестигранные стержни-формации, что свойственно растениям. И вот возникал вопрос, что это — окаменевшая трава древности или... пеньки от гигантских деревьев?

Всё это требовало детального изучения, и в промежутках между стройкой мы путешествовали по Крыму, исследовали скалы, брали пробы, отвозили их в лаборатории. Иногда выбирались с детьми на континент, предпочитая путешествовать с другими такими же исследователями, организовывали целые экспедиции.

Про Глеба муж наводил справки, он бесследно исчез. Я иногда брала заказы у своего бывшего начальника, но обходилась Крымским полуостровом. Но после того случая в моём родном мире и угрозой растраты, отношения к шефу стали прохладные. Я кривилась, но всё равно бралась.

— Зачем? — недоумевал муж.

— Хочу держать себя в тонусе.

— Найди другого работодателя.

А я глядела волком на мужа.

— Я этого не понимаю, — разводил любимый руками.

— Я тоже. Но почему-то соглашаюсь. Возможно, хочу оставить хоть что-то из прошлой жизни.

Игорёк тогда притянет к себе в объятия и крепко сожмёт.

— У тебя есть я. И я, и Рада.

Я кивала, соглашаясь.

А ещё мне названивали родители, и даже приезжали. Играли с детками, много общались с нами. А вот мне казались такие отношения фальшью. И мама, здешняя мама, раз призналась.

— Знаешь, нам как-то с отцом приснился одинаковый сон. Что тебя не стало. Тебя больше нет. Причём мы не знали, что с тобой случилось, но вот это давящее чувство, предчувствие, что это так. Мы пытались тебя найти, но ничего. Даже нашли какую-то женщину, с которой ты жила, но она сказала, что давно тебя не видела. Ты просто вошла в подъезд и не вышла.

Я хмыкнула. Неужто лишь осознание утраты позволяет нам ценить то, что имеем? А мама продолжила:

— Знаешь, в том сне мы поссорились. Вы с Игорьком расстались и не были вместе. Папа рассердился и выгнал тебя из дома.

Я подошла к окну, глядя, как волны накатывают на берег. Да, грустная история вышла.

— А если б в настоящем мы с Игорьком расстались, папа бы меня выгнал?

— Знаешь, возможно.

— Что? — я удивилась не то слово. Стало так больно.

— Просто ты была очень несамостоятельная. Тебя за руку надо было возить везде. Ты вспомни, я тебя везде возила и на кружки, и на подготовительные курсы при университете. Но это наша вина. Мы боялись тебя потерять. Ты сошлась с Игорьком, и мы вас благословили. Стала ли ты самостоятельной? Не знаю, — вздохнула мама. — Мне кажется, ты до сих пор позволяешь мужу собой помыкать.

— Не правда! — возмутилась я. — Да, я была домашней девочкой, но... Это не значит, что я не могла сама ездить на те же курсы. Да, порою авторитет папы угнетал.

— Вот видишь... Нам нужно было тебя отпустить. Мы и отпустили тебя в семью мужа. А в том сне отпустили на все четыре стороны.

— Ну, не совсем, по сути, вы меня выгнали.

— Потому что иначе ты б никогда не решилась уйти во взрослую жизнь. Так бы и жила на нашей шее.

Такое определение покоробило.

— Дело не в том, что это плохо. Просто если нас не станет, что будет с тобой? Ну проживёшь ты с нами лет до сорока, так и не заведёшь себе никого, потом, допустим, нас не станет. А что будет с тобой? Думаешь, брат будет содержать? А ты так и будешь маленькой девочкой в теле здоровенной тёти или уже даже почти бабушки?

Зерно истины в её словах было.

— Я сейчас самостоятельна. Точнее не так, у меня своя семья, которую я очень люблю. А что не самостоятельна, ты ошибаешься. Есть вопросы, которые касаются семьи, и мы их решаем совместно с Игорьком и некоторые даже с детьми. А есть те, которые решаю я. Ты знаешь, что я до сих пор работаю?

— Да? — удивилась мама.

— Просто заказы беру время от времени.

— Хочешь вырваться из обыденности?

— Нет. Может, ты права, я хочу немного самостоятельности. Сама принимать решения.

Теперь усмехнулась мама.

— Ну, значит, всё, что ни делается, всё к лучшему. Ты выросла, дочка, хотя для меня всегда останешься маленькой девочкой.

Мы обнялись. Да, всё, что ни делается, всё к лучшему. И я поняла, что больше не злюсь на родителей, что они поступили правильно. Может, не теми словами надо было из дома выгонять, чтобы не сделать наши отношения такими холодными, но... сейчас я ни о чём не жалею. А вот папа с мамой из моего родного мира никогда уже не смогут обнять меня и поцеловать, и всегда будут меня искать, пока бьётся их сердце. Но простые слова, сказанные резко, разрушили наши отношения. Нужно подбирать слова, стараясь не обидеть. И это надо учесть на будущее в воспитании собственных деток!

Родители, погостив, уехали, а мы остались. Муж говорит, что надо как минимум ещё двоих родить, чтобы и у нас было рождённых детей столько же, хотя бы, как у тех, кого мы заменили.

А ещё порою мне с мужем снились сны, где мы бродили по другим мирам в своих телах, и в том мире, который покинули, уже бестелесно. Но, на удивление, уже создавая новую ветвь, где мы всегда вместе и возможны вариации жизни. И вспоминая утром свои сны, мы рассказывали их друг другу, и просчитывали, как поступить, учитывая опыт других миров, считая, что сон был предупреждением, из которого следует вынести урок. Мы и выносили.

Глеба мы потом нашли. Но не в нашем мире. В нашем его больше не существовало. Просто несчастный случай на дороге. Его машина не вписалась в крутой поворот гор Крыма. Видно, карма всё же существует.

А в моём родном мире он женился. На той девушке из аэропорта, которую мы встретили в мире со стрекозой. К слову, в том мире Игорёк нашёл свою Алису, и они тоже счастливы, ожидая уже своё третье чудо, как и я.

— Родная, ты как? — спросил муж, подходя к качелям, на которых я сидела с книжкой, поглядывая одним глазком за нашими карапузами. Старшенькие Даша с Митей уже были совсем большие. Даше десять, а Мите восемь с половиной. Нашим двойняшкам Владу и Раде уже по шесть. Василине три, а сын под сердцем вот-вот запросится наружу.

— В порядке.

— Точно?

— А что?

— Мне кажется, что ты рожаешь.

— Да? Не хочу никуда ехать.

— Дома будешь рожать?

Я вздохнула. Василина тоже дома родилась и проблем с регистрацией было много. Хотя... сейчас законы смягчились, можно вызвать реанимобиль и акушерку, чтобы рожать дома.

— Ну что, звоним нашей акушерке? Боюсь только, не успеет она.

— Звони.

Муж ушёл в наш новый дом, а я прикоснулась к животику. Его чуть тянуло, но не сильно.

Когда муж вернулся, я поняла, что рожаю.

— Ты прав, — прошептала я, ощущая, как по ногам заструилась жидкость. — Пойдём в дом?

— Давай отнесу.

— Дашуля, мелочь на тебе! — сказал муж. — Как приедет скорая, заходите все в дом и из своих комнат не высовываетесь!

— Хорошо, папочка! — кивнула наша старшенькая.

— Мама рожает?

— Да.

— А я могу помочь?

— Да, конечно. Но дети всё равно на тебе, а я нужен маме.

— Так, ребятня, все пошли в дом. Василина, тебя тоже касается!

— Но я не хочу, — заныла наша младшенькая.

— Ничего не знаю! Пошли маме помогать братика рожать.

— Братика? Ура! — закричала Василина и побежала в дом.

Муж подхватил меня на руки и понёс в дом на встречу с ещё одним чудом!

Конец!