После Пламени. Пламя раздора

Властелин ушел в сторону — легко, играючи. Правда, меч противника все же задел его чуть выше локтя. Я поморщился: ну, зачем было подставляться? Ладно, это царапина, а зацепят сильнее — придется силы на заживление тратить, что для Мелькора совершенно лишнее.

И тут скала вздрогнула под ногами. Ангбанд застонал, словно это ему нанесли рану. Болезненную. Тяжелую. Воплощенный не мог сделать такого!

Не мог?! Прежде — не смог бы. Но оружие, созданное нолдор, оказалось еще опаснее, чем мы полагали. А Мелькор так до сих пор и не восстановил былые возможности. Не стоило ему выходить на бой с пустыми руками.

Я выхватил меч из ножен и бросил его вниз. Клинок пронзил камень, словно мягкую землю. Рукоять качнулась в шаге от Властелина.

— Вы слышите? — Ирбин остановил коня.

— Что такое? — обернулась к нему Ральтагис. — Неужели погоня?

— Да нет же! — майа поморщился. — В Музыке будто сломалось что-то.

— Тоже мне новость! — фыркнула Дэрт. — А с чего бы мы иначе ушли?

— Дело не в нас, — хмуро пояснил Ирбин. — Не в нашем уходе.

— Что-то случилось с Вла... с Ме... с Ангбандом, — хвост Тевильдо нервно задергался из стороны в сторону. — С нашей Темой.

— Так с Ангбандом или с нашей Темой? — холодно осведомилась Ральтагис.

— С Мелькором, — уточнил Ирбин, глядя в сторону.

— Тебя это удивляет? — усмехнулась Дэрт. — Возможно, те, кто остался с ним, устали наконец терпеть фальшь в Музыке.

— Земля стонет, — Нэртаг спешился и сделал несколько шагов к западу. Туда, где на горизонте едва виднелись Железные горы. — Там беда какая-то.

— Аман? — зеленые глаза Тевильдо тревожно блеснули. — Война?!

— Поющие, нам лучше вернуться, — решительно предложил Ирбин. — Можно сколько угодно спорить между собой, но если в Эндорэ явились враги, кто преградит им путь?

— Если и так, они пришли за Восставшим, — жестко сказала Ральтагис. — Было время, когда я готова была на все ради него. Наверное, как и любой из вас. Но прежнего Мелькора больше нет. А вот Тема наша осталась. Кто поведет ее дальше, если мы истратим все силы в безнадежном бою?

— Но это предательство! — вздыбил шерсть Тевильдо.

— Нет, это верность, — мягко возразил Талло. — Верность избранной Теме. Верность себе. А Мелькору мы больше ничего не должны.

— Однажды мы сумели петь без Валы, — добавила Ральтагис. — Справимся и теперь.

Финголфин снова занес клинок для удара. Его движения были немыслимо, невозможно быстрыми для Воплощенного. Или это мои стали медленными?

Из трещин в земле валил дым, словно Ангбанд пытался скрыть меня от врага. Словно эльфу недостаточно было Музыки, чтобы найти цель.

Справа в землю воткнулся меч. Наромбар?! Феанор, спасибо! Не ожидал...

Я торопливо потянулся к оружию — и тут же отдернул руку, поняв, что ошибся. Что на помощь мне пришел Саурон, а не Пламенный. И помощь эту принять нельзя. Достаточно вспомнить, как сломался когда-то клинок Глора от удара феанорова меча. Хотя не выкован был, а спет, и спет Нэртагом, которому такие мелодии всегда удавались.

Может, конечно, дело тогда не в клинке было — в самом мастере. В его ярости, в его даре. Может, я смогу сейчас отразить удары Финголфина. А может — разлетится оплавленными осколками меч Саурона. Моего Первого Помощника. Повелителя орков. Сломается — на глазах у всего Ангбанда! Этого нельзя допустить.

А нелепый поединок действительно пора заканчивать. Слишком многие его видят. Если орки усомнятся в силе Поющих, усмирить их удастся только большой кровью. Что совсем некстати, пока мы не разобрались с новым нолдорским ор-р...

Я покачнулся, едва устояв на ногах после очередного пропущенного удара. В глазах стало темно.

Надо собрать силу. Не знаю, как, но надо собрать. Больше сражаться нечем.

Я не знал, кому из них желаю победы. Брату по крови, которого я когда-то обрек на смерть, или брату по духу, с которым мы не раз спасали друг друга? Тому, кто никогда не заслуживал доверия, или тому, кто предал меня, пусть даже против воли?

Я не знал... хотя ясно было, чем все закончится. Не устоять Финголфину против Поющего. Даже с Рингилем.

Но он сражается! Он наносит удар за ударом, заставляя Валу — Валу! — отступать к воротам. Безрассудно смелый, неудержимый, быстрый... почти как я.

Но Мелькор-то, Мелькор почему не защищается?! Чего ждет?! Смотреть невыносимо на это! Не может сам биться — так хоть меня бы пустил! Ну... вот же клинок тебе бросили, хватай, что ли! Действуй! Дерись! Да что же ты?!

И тут я понял, чего он ждет. По тому, как он потянулся к мечу — и отпрянул, едва не угодив под очередной удар Рингиля.

Вспышка надежды и благодарности — и тут же острое разочарование. Я почувствовал их: Мелькор думал обо мне в этот миг. От меня помощи ждал. Не от Саурона.

От меня?! После нашей ссоры?

Я схватился за рукоять и рванул меч из ножен.

Мелькор не может сражаться, как прежде. И он не вышел бы на бой, если б не я. Если б не те мои слова. Незаслуженные, несправедливые. И клинок Финголфина — моей рукой выкован. И я могу хотя бы...

Нет. Нельзя. Бросить Мелькору меч — все равно что принять сторону Ангбанда. Предать нолдор. Этого я не сделаю. Ни ради кого. Никогда.

Я закусил губу и медленно вернул клинок на место.

— Тургхас! Тургхас пришел!

— Хлебало заткни, Хагга! — оскалился Брынг-десятник, лихорадочно пытаясь сообразить, стоит ли наводить порядок или лучше дать деру, пока не поздно.

Дать деру хотелось гораздо больше, особенно когда стена казармы пошла трещинами. Брынг вырос в пещерах и хорошо знал, что такое обвал. Но и десятничьей бляхи лишиться жалко было до боли в брюхе. Вот кабы и шкуру свою спасти и вожаком остаться...

— Ограма это, — брякнул он наугад услышанное когда-то имя, краем глаза следя за разломом: не расширится ли.

— Чо еще за Ограма? — недоверчиво переспросил Хагга.

— А тот, что Урдун, как мозговую кость, расколол, — хмуро бросил Костлявый.

— Чем расколол?

— Ухи прочисти! Рог слыхал, нет?

— Ну!

— Так Ограма завсегда в рог трубит, — важно объяснил Костлявый. — Вот им и расколол.

Брынг представил себе огромного орка, то дующего в рог, то принимающегося колотить им по стенам крепости, и заветная бляха показалась ему не столь уж ценной штуковиной. Во всяком случае, дохлому она ни к чему.

— А Тургхас? — опасливо спросил Хагга.

— А он просто орет громко. Сам, без рога.

— Э! Нам-то что за дело? — вмешался Облезлый. — Хоть Мелгыр, хоть Тургхас, хоть Ограма. Пускай кишки друг другу повыпускают.

Брынг сделал несколько осторожных шагов к двери.

— Во, точно! — возбужденно подхватил Урр. — Интересно, мясо у Повелителей вкусное?

— Ядовитое, вроде, — скривился Хагга. — Брюхо враз скрутит, тут и окочуришься.

Брынг толкнул створку — та не сдвинулась с места. Словно приросла к стене.

— Тогда его надо волкам скормить, — продолжал болтать Урр, пришедший с равнин и оттого не чуявший опасности. — Пусть передохнут, ненасытные твари!

— Какое мясо! — не выдержав, завопил Брынг и изо всех сил саданул по двери. — Вы грибов веселящих нажрались, что ли?! Аргбад сейчас напрочь порушат! Когда Повелители начинают выяснять, кто главней, им вообще все без разницы!

— А нам-то чего? — удивился Облезлый. — Кто победит, тот вожаком и будет. Лишь бы жрать давал.

— Щас каменюка те на голову свалится — узнаешь, чего! — Брынг ударил в дверь всем телом. — Навалитесь, ну!

Но сколько они ни наваливались, тяжелая железяка не поддалась. Аргбад не желал выпускать орков.

"Таринвитис, что там?"

"Не знаю, Глор".

Я растерянно огляделась. Снаружи что-то происходило. Неправильное... нет, страшное! И там был Мелькор!

"Властелин!"

Зов не оборвался в пустоту, как я опасалась, но и ответа не было. Только внезапно захлестнула боль, такая пронзительная, что я не выдержала -закрылась.

— Наверх! — Дарглуин бесцеремонно схватил меня за руку, потащил по коридору, потом по лестнице.

— Саурон там, — выдохнул он на бегу. — Только не отзывается.

Крепость трясло — словно умирающий зверь бился в мучительной агонии. Что-то ломало Музыку... нет, не ломало. Это больше походило на отравленную иглу, раз за разом вонзающуюся в тело. Камни не дробились, не рассыпались пылью, как в Удуне от звуков рога Оромэ. Только мелкие трещины змеились по стенам — и сразу же зарастали, чтобы появиться на новом месте. Ангбанд отчаянно боролся с разрушением.

Ступени ходили ходуном под ногами, и мы с Дарглуином, не сговариваясь, сменили облик. Взлетев, я тут же обогнала волка, огромными прыжками несущегося по лестнице.

Саурон действительно был на площадке для наблюдения. Напряженно смотрел вниз, держась рукой за скалу. А рядом с ним стоял нолдо Мелькора.

Почему Властелин не берет меч?! Ожоги? Но ведь он говорил, что боль в руках стала меньше. Или она усилилась из-за этих ран? Мы все еще не знаем точно, как действует нолдорское оружие.

Я скрипнул зубами, когда клинок Финголфина снова настиг Мелькора. В шестой раз.

А ведь мне ничего не стоит остановить это! Летучей мышью кинуться вниз, закрыть собой Властелина, уничтожить его врага. Если можно назвать врагом Воплощенного. Или еще проще — тряхнуть землю, сбить нолдо с ног и не позволять подняться, пока Вала не будет готов добить противника.

Только вот Мелькор мне не простит вмешательства. А нас, верных ему, и так немного осталось. Мы не можем позволить себе разлада.

Властелин собирает силу. Медленно, с трудом, но собирает. Финголфин бьет снова... мимо. И опять. Одна яростная атака следует за другой, но выпады не достигают цели. Пока не достигают.

Все. Еще хоть один пропущенный удар, и я прекращу этот поединок. Любой ценой прекращу.

Моргот навис над Финголфином, словно туча. Словно гора. Хоть и выше был всего-то на локоть, да немного шире в плечах. Если смотреть глазами.

Король чувствовал, как Враг собирает силу. Казалось, огромный молот поднимается над головой нолдо, над Ангбандом, над Железными горами — и когда он опустится, земля не выдержит удара, вдребезги разлетится.

Что, если все Эндорэ... Финголфин закусил губу. Нельзя думать об этом! Да и поздно уже. Теперь одно остается — успеть, пока Моргот еще не готов. Опередить, дотянуться мечом, хоть несколько мгновений выиграть. Драгоценных. Последних.

Незримый молот обрушился — и мир взорвался осколками от запредельной мощи удара. Но светлый клинок успел мгновением раньше.

Финголфин не видел, как дрогнули стены крепости, как взметнулось из трещин в изуродованной земле багровое пламя. Не слышал, как вскрикнул Враг, судорожно прижав руку к глубокой ране в боку.

Короля отбросило в сторону с такой силой, что он потерял бы сознание, если бы не шлем.

Нужно было подняться — пока Моргот не успел опомниться, не добил. Подняться и продолжить бой. До конца.

Ненависть. Безумная, ослепляющая, неудержимая.

Ненависть, рожденная болью. От ударов клинка, созданного тем, кто когда-то был — был ли? — моим другом. От ухода прежних соратников. От глубоких трещин, рассекающих стены крепости и землю перед воротами. От изломанной нашим сражением Музыки.

Ненависть, гораздо более сильная, чем заслуживал мой противник. Не с Финголфином я бился сейчас. С предательством майар, отвернувшихся от меня, не пожелавших понять. С неблагодарностью друга, ради которого я столь многим пожертвовал. С той неумолимой трясиной, что засасывала меня, отнимая силы, лишая способности творить.

Ненависть, похожая на бесформенную каменную глыбу. Гнущая к земле, невыносимо тяжелая даже для меня. И ненависть, которую вкладывал в каждый выпад Финголфин, вот-вот должна была вернуться к нему. Многократно усиленная.

А потом я ударил — нет, не ударил даже — просто отпустил собранную мощь. Дал выход ненависти.

Нолдо все-таки успел напоследок достать меня мечом, но это не помогло ему. Бой закончился. Я шел к поверженному врагу, безуспешно пытавшемуся подняться. Очень долго шел, потому что земля и небо качались, норовя поменяться местами. И еще потому что я устал. Так устал...

Я поставил ногу ему на грудь. В знак победы. Не над этим Воплощенным, разумеется, — о нем я уже не думал. В знак победы над каждым, кто осмелится бросить мне вызов.

Ну, зачем было тратить так много сил? Мощи, которую Властелин обрушил на своего противника, хватило бы, чтобы развоплотить майа. И даже не одного, пожалуй.

Финголфина швырнуло на камни, впечатало в них — только кровь брызнула да обломки меча полетели в стороны. Скала, на которую я опирался, задрожала и треснула.

Будь здесь Ирбин, мы бы не позволили королю нолдор умереть прежде, чем его допросят. А теперь... я даже отсюда видел, что Финголфину осталось жить слишком мало.

Властелин стоял, пошатываясь и глядя на то, что осталось от Воплощенного. Должно быть, жалел, что перестарался. Потом он медленно подошел к нолдо и наступил тому на грудь, будто хотел втоптать в исковерканную сражением землю.

Финголфин дернулся. Рука, в которой он все еще сжимал сломанный меч, напряглась, и он...

"Мелькор!!"

Тарис летучей мышью рванулась вниз. Я тоже шагнул к самому краю площадки. Только облик сменить не успел.

Финголфин ударил из последних сил, вонзив острый обломок меча в ногу Властелину. Ангбанд снова зашелся в вопле, и судорога, прошедшая по скалам Тангородрима, едва не сбросила меня со склона.

Вот оно!

Торондор, не раздумывая, метнулся вниз, туда, где скорчился на земле Враг. Враг, который был сейчас уязвим. Досягаем. Только бы успеть, пока он не опомнился!

Вообще-то приказа сражаться с Восставшим Владыка орлов от Валар не получал: только следить за Ангбандом. Но упустить такой шанс... Торондор не простил бы себе этого.

Мелькор пошевелился. Дотянулся до обломка скалы, вцепился в него непослушными руками, стал подниматься. Очень медленно.

Лишить его облика — одним ударом клюва, второго не потребуется! Что-то толкнуло Торондора сбоку, заставив притормозить. Летучая мышь. Владыка орлов отбросил ее с пути: не стоило отвлекаться на пустяки.

Враг поднял голову и встретился с Торондором взглядом. Поздно. Исполинский орел был у цели.

...и не смог достичь ее. Ветер налетел неожиданно. Яростный, обжигающе холодный, пропитанный ненавистью. Налетел и потащил Владыку орлов к Тангородриму. Выворачивая крылья, не давая опомниться, пытаясь ударить о скалы, не подпуская к Врагу.

"Индэлир!" — мысленно позвал Торондор, тщетно пытаясь вырваться.

Второй орел камнем упал вниз. Но удар, который должен был снести Мелькору голову, почему-то прошел вскользь. Индэлир увяз во внезапно сгустившемся воздухе. Только кончиком клюва и удалось дотянуться, оцарапать слегка. Враг, правда, все равно покатился кубарем. И затих.

Индэлир отчаянно забил крыльями, пытаясь добраться до противника, довершить дело, пока тот не пришел в себя. Потом — хотя бы освободиться. И наконец — от нестерпимой боли, когда две огромных летучих мыши вцепились в него, раздирая пополам.

123 ... 1112131415 ... 313233