— Жемчужные острова состоят из тридцати четырех островов, расположенных полумесяцем недалеко от побережья. Самый большой остров, на котором построен замок морской скалы, связан с берегом песчаной косой. Весомых контактов с Центральным королевством в прошлом никогда не было. Основные товары — жемчуг, немного уступает речному, встречающемуся в центральном королевстве, рыба и знаменитая керамика. Флот больше торговый и войн Жемчужные острова никогда не вели.
— Сейчас бесполезно гадать, какую роль они сыграют в грядущем. У нас мало данных. Давай пройдемся по истории островов. Начнем с того, что там за устройство общества.
— Формально — королевство. И в отличие от Центрального королевства, где от королевства есть разве что название, здесь всегда есть и король, и королева. Однако, имеются особенности, связанные с царствующей династией. Согласно легенде, стоит роду оборваться, и все острова уйдут под воду. Династия наследует древнюю силу, предположительно идущую от основателя. Согласно легенде он и поднял острова с морского дна взмахом своей руки. Силой традиционно обладает только один из царствующей четы.
— Что за сила?
— Правителю подчиняется погода на островах, и доступны большинство магических практик, которые только можно найти в библиотеках. За пределами островов все эти силы практически сходят на нет.
— До сил демиургов им далеко.
— Скорее всего, у них остатки сил сгинувшего в давние времена основателя рода. Который и был демиургом.
— Такое весьма вероятно.
— Евклид. Теперь я хочу знать про особенности наследования престола.
— Хорошо. Древняя сила следит за тем, что бы из поколения в поколение у правящей четы появлялись близнецы. Либо только мальчики, либо только девочки. Им от рождения дана сила, которой они учатся пользоваться до своего совершеннолетия, когда вступают на престол. Но вступить на престол может только один из наследников. Второй после коронации умирает, убитый собственной наследственной силой, которая уходит к новому королю.
— Как выбирают, кто займет трон? — заинтересовался маг.
— Зависит от характера наследников. Иногда яд, иногда дуэль. Иногда один просто уходит, считая, что другой достойнее.
— Наш случай?
— Сто три года назад королева Жемчужных островов родила на свет двух девочек, названых Ликаса и Хелькаса.
В воздухе перед Женекерсом повисли видимые только ему гравюры, изображавшие двух принцесс. Ликаса — черноволосая, с достаточно мрачным взглядом. В противоположность ей — белокурая Хелькаса с мягкой улыбкой.
— Художник явно не сильно жаловал Ликасу. Слишком много теней. Должно быть, он хотел изобразить... мрачность.
— Ликаса не раз попадалась на занятиях черной магией. Была достаточно своенравна, требовательна. Видела людей насквозь. О ней вечно распускали слухи, отождествляя ее со всем плохим, что происходило.
— Я бы поверил, но что-то подсказывает мне, что это не так. Ведь большинство придворных купцы, так?
— И обладающая мягким характером Хелькаса была бы для них лучшим вариантом, так как на нее было бы легче оказывать влияние, — буквально прочитал мысли мага Евклид.
— Разумно. Однако и многочисленные свидетельства занятий Ликасы темной магией не стоит выпускать из виду.
— Конечно.
Дорога петляла между холмов, спускаясь к морю. Справа, выше по склону, был виден краешек синеватой пелены страны мертвых, слева открывался отличный вид на селения побережья. Отсюда так же можно было заметить вдалеке мрачный силуэт цитадели Ланны.
— Что же случилось тогда?
— Точно никто не знает. Одна из сестер прокляла себя, сестру, погрузила остров в зачарованный мрак. Король вынужден был переехать в летнюю резиденцию, подальше от замка морской скалы и до самой своей смерти не оставлял надежды спасти дочерей от проклятия.
— Что за проклятие?
— Судя по имеющейся информации, известное среди магов Центрального королевства как «энигматическое». Впервые же оно упоминается в книге военных обрядов кроу. Оно защищает только тела и сознания проклятых, предотвращает их старение, но вот для других смертельно. Проклятые существуют в подобии сна. Люди, попавшие в зону действия, погружаются в этот же сон. Но за ними проклятие не следит, и их тела быстро погибают. Разодранные дикими зверями или банально от голода и жажды...
Ветер изменил направление, и с луга повеяло холодом. Женекерс остановил лошадь и спешился.
Одним из чудес Центрального королевства были хладоцветы. Растения, в чьих розоватых цветках можно было найти льдинки. Они зрели всю весну, накапливая неведомым образом холод, чтобы распустившись начать таять. Легенда гласила, что когда-то в древности лисоухая полюбила снежного воителя. Несмотря ни на что, эта любовь стала взаимной. Вот только холод отреченного убил лисоухую, но своим теплом она смогла растопить сердце воителя, и он прожил не дольше нее, потихоньку сойдя с ума. А на следующий день, на месте смерти девушки зацвели впервые эти странные цветы, которые каждое лето с тех пор приносили холод на несколько дней.
Крестьяне собирали их в погреба, чтобы во время жары хранить продукты в прохладе. А кондитеры делали при помощи этих цветков вкуснейшее мороженное.
Женекерс сорвал хладоцвет и в сотый раз осмотрел цветок, от которого прямо веяло холодом. Могла ли легенда быть правдой? Когда-то он бы в это не поверил, посчитал бы россказнями деревенских бабушек. Теперь... Странность и нелогичность слишком многого в этом мире заставляла переосмыслить даже такие мелочи. Слишком часто приходилось учитывать то, что, казалось бы, не могло вообще существовать.
— Я считаю, это было элегантным издевательством колодца, Евклид.
— Что именно?
— Сделать нас слишком логичными и рациональными в слишком нелогичном и иррациональном мире.
— Интересное наблюдение.
Женекерс вновь оседлал своего скакуна и двинулся дальше.
— Какой есть способ снять проклятие?
— Проклятие держится на загадке. Согласно имеющимся свидетельствам, стоит гостю понять, как оно было создано, узнать первопричину, и тогда оно рассыплется.
— Но это не совсем обычное проклятие такого типа, не так ли?
— Самое сильное из известных. Обычно мага хватает проклясть комнату, если маг на удивление силен — хватит силы на дом.
— Но у нас две принцессы, наследующие мощь древнего выродившегося демиурга, да еще и у себя дома.
— Что вполне себе объясняет масштабы. В настоящее время проклят весь замок морской скалы и два прилегающих острова. Около тридцати лет назад проклятие пытался снять маг из Центрального королевства, но неудачно. Есть сведения, что после этого площадь проклятых земель заметно увеличилась.
— То есть, если мне не удастся снять его...
— Проклятой будет огромная территория побережья, так как твоя сила даже по самым грубым расчетам в несколько раз превосходит силу принцесс Жемчужных островов. Проклятие вполне способно дойти до самой цитадели Ланны. Однако, есть вероятность, что твоя сила слишком велика, чтобы проклятие смогло тебя уничтожить.
— Я понял. Так что ждет внутри?
— Гость проваливается в сон, где его сознание встречается с воспоминаниями проклятых. И бродит там до тех пор, пока не осознает первопричин случившегося. Смысл и последствия этого сна могут быть абсолютно непредсказуемыми.
— Радужная перспектива.
— А это играет роль?
— Честно? Нет. Во-первых, Артелайл едва ли бы отправила меня сюда, знай она, что есть вероятность провала.
— Либо ей нужно было избавиться от тебя.
— Такая вероятность есть?
— Я не могу точно оценить эту вероятность, но она есть. А если это новое заключение?
— Ну, значит, так тому и быть, Евклид. Ты сам знаешь правила. Какими бы странными они не казались, следуй им. Хранительнице виднее.
— И ты будешь слепо следовать?
— Нет. Не слепо. Но буду. Сам знаешь, я не могу иначе.
— Пожалуй.
— Вот и славно. Давай теперь подумаем, с какими мыслями шли на верную погибель мои предшественники.
— Согласно летописям, первыми на спасение бросились те, кто добивался сердца принцесс. Несмотря на дурную славу Ликасы, она, как и Хелькаса, получала массу внимания от кавалеров.
— Разумеется, ухажеры… каждый верил в непогрешимость любимой, так?
— Это наиболее вероятно.
— Так что вариант «злобная Ликаса прокляла бедную Хелькасу» проигрышен, как и обратное. Подготовь краткую информацию обо всех, кто туда отправлялся, и передай ее мне.
— Одну секунду. Готово. Первые годы все уходившие туда заносились в реестр Жемчужных островов, который и смогли прочитать библиотекари. Они поступили на службу в замок морской скалы триста восемьдесят четыре года назад, позже были переведены в другую резиденцию.
Некоторое время Женекерс рассматривал призрачные страницы, видимые только ему одному, выхватывал из них интересующие куски и потом, наигравшись с информацией, заставил все это скрыться из вида.
— Давай подберем типовое сознание, способное управиться с моим телом, пока я буду отсутствовать в этом сне. Я думаю «потрошитель» вполне себе уживется в том, что есть в моем протезе. Надо только научить его кормить это тело.
— Да, вполне. Мне изготовить сознание?
— Не стоит — я сам. Твоя задача — говорить ему, что делать. И направлять. Без команд это тупое и агрессивное создание. Пока я там, оно должно будет отбиваться от хищников, если такие будут, а так же не давать телу умереть от голода. Если через неделю я не вернусь, мое тело должно быть транспортировано в пустыню. Виллам, Ланна и Артелайл в этом случае должны быть оповещены. Далее мое тело надо будет поддерживать уже там. На случай если сознание мое вернется. Когда-нибудь. Поддерживать любыми средствами неограниченный срок.
— И все-таки, это вполне может быть новым заключением.
— Я думаю, мы поверим Артелайл в этот раз. Кроме меня никто не может починить ее ноги, если они сломаются. А ты сам знаешь, сколько проблем в обслуживании доставляет этот протез. Она слишком во многом может полагаться только на меня, чтобы избавляться таким способом.
— Ты уверен или успокаиваешь сам себя?
— Мы только что об этом говорили. Хранительнице виднее. Это правило. Помнишь?
— Помню. Но почему мы следуем этому без вопросов?
— Каждый заданный вопрос в силах изменить исход. Хранительница скажет ни больше и ни меньше, чем необходимо для благоприятного исхода.
— Проблема только в том, что исход благоприятен для нее.
— Я ценю твою заботу, но здесь выбор делаю я. По своим правилам, которые не в силах изменить.
Ответа от Евклида маг так и не услышал.
Пляж. Солнце в этих широтах светит мягко, почти не печет. Двадцать четыре градуса выше нуля, вода теплее воздуха. Сюда течение доносит теплые воды откуда-то с юга. И здесь пусто. Лишь желтый песок, на котором изредка белеют раковины или чернеют выкинутые в шторм водоросли, вода и прозрачный воздух. Справа видны едва торчащие из воды островки, на некоторых из которых приютился гигантский мохнатый орех. Небольшие пальмы, продолговатые орехи которых достигали почти метра в длину, прекрасно росли и вдали от родных южных краев, видимо, здешний климат им пришелся по нраву.
Отмель шла прочь от берега и упиралась в остров, на котором стоял проклятый замок морской скалы. Когда-то этот остров был столицей Жемчужных островов.
Женекерс спешился, снял седельную сумку с припасами и отпустил скакуна. Евклид позаботится о том, чтобы с ним ничего не случилось. А если и случится, невелика потеря — из пустыни прискачет новый. Их сборка давно поставлена на поток.
Песок зашевелился, послушный воле мага. Он был менее удобен в работе, чем родной песок пустыни, имел больше примесей, но тоже годился. Спустя секунды маг шагнул на борт небольшой стеклянной лодки и, взяв такое же стеклянное весло, отчалил от берега.
В голове Женекерс прокручивал информацию. Все детали, которые смог узнать. Но их все еще было мало. Оставалось только рискнуть. Стеклянная лодка плыла, все ближе и ближе подходя к берегу. В воздухе ощущалось напряжение, а сознание мага словно бы ощупывала неведомая сила, природа которой была совсем чужой.
Женекерс почувствовал, как что-то тянет его, словно желая вырвать из тела то немногое, что в нем осталось от человека. Но как ни старалась неведомая магия, сделать этого без согласия стеклянного мага она не могла. Потому он не позволил сознанию уйти раньше, чем шагнул на землю и забрал из лодки припасы. Берег был пустынен. Остатки рыбацких доков давно смыло в океан: с этой стороны не было каменных причалов. Лишь почти полностью разрушенные остовы зданий и тишина.
Путь до замка занял не так много времени, но и здесь время не пощадило практически ничего. Некогда оставленные распахнутыми ворота лежали, дорога заросла. Сбоку остались руины города. Дворец встретил путника пустотой. Он, в отличие от городских строений, лучше перенес эти годы запустения.
Женекерс еще раз пробежался по всей информации, что подобрал для него Евклид, и проверил заготовленное сознание потрошителя. Такое простое и примитивное. Маг прекрасно чувствовал разлитое в воздухе проклятие и не давал ему проникнуть в свой разум до этого самого момента.
— Евклид, отсчет времени пошел, — произнес Женекерс, отключая все то, что защищало его разум от малейшего вмешательства.
Мелькнули цифры часов, а спустя секунды поток каких-то обрывочных мыслей закрутил Женекерса, руины преобразились. Провалы в полу и дыры в стенах исчезли, коридор освещали теперь некоптящие светильники коротышек, на полу лежал красный ковер, покрытый золотой вышивкой. Но не это поразило мага, а то, кем он стал. Привычные ощущения исчезли. Что-то в нем изменилось и, подойдя к зеркалу, он сразу понял что. Сила ушла, осталась где-то далеко, а здесь... Он вновь чувствовал, как когда-то давно. Это было удивительно и приятно, словно он очнулся после долгого страшного сна.
На нем оказался мундир Центрального королевства, а вместо протеза вновь была обычная рука. Такая привычная, теплая... Живая. И он прекрасно помнил этот мундир.
Во внутреннем кармане, как и в тот самый день, когда он получил силу у колодца, оказалась фотография. Виллам сделал ее когда-то давно. Илейн и он, тогда еще просто Женя, чужак в этом мире на фоне садов столичного острова Виллама. Печаль и сожаления. Как же это было давно. С большим трудом маг отвлекся от воспоминаний и ощущений. Если он хочет вырваться отсюда живым, то чувствам нельзя давать волю. Надо оставаться расчетливой машиной, как и в реальном мире. Тогда только есть шанс. Взглянув последний раз на фотографию, он убрал ее и только тут заметил, как ставшие уже формироваться вокруг него тени явно знакомых вещей и мест его прошлого внезапно исчезли. Нельзя вспоминать прошлое, или это все станет его сном навсегда. Стоит увлечься воспоминаниями, и это место создаст для него персональный кошмар.
Вздохнув, Женекерс развернулся и пошел по коридору. Сейчас все казалось совсем иным, и это давило. Утрата Илейн, беспокойство за Артелайл, непонятно откуда выползшая тоска по дому... И, наконец, самая обычная человеческая усталость. Четыре сотни лет одиночества не проходят даром. Даже если ты этого и не чувствуешь. Он словно провел четыре сотни лет в темноте и тишине, а теперь вырвался, пускай ненадолго, из этой пещеры.
