Ладога

Хравн, не изменившись в лице, снова занес палку. Другак вскинул щит, и, успев понять, что удара снова нет, из последних сил дернул его вниз, прикрывая ногу. Но удар обрушился на шлем велешанина, а когда тот инстинктивно поднял щит, палка немедленно прошлась по многострадальному колену.

-Смена!— рявкнул Ратмир.

Несколько секунд, ушедших на то, чтобы место Хравна занял Володя, оказались настоящем спасением. Другак опустил обе руки и чуть отдышался, осторожно наступая на левую ногу.

Володя, улыбнувшись, стукнул палкой по собственному умбону, приветствуя соперника и принялся за дело. Для начала отзвонил короткую мелодию по шлему соискателя, причем тот не успел среагировать ни на один удар. А ладожанин, внезапно потеряв интерес голове Другака, опустил щит, открывшись почти полностью. Другак немедленно атаковал, но вместо тела Володи палка рассекла пустоту, а потом и вовсе вылетела из руки велешанина. Потому что Володя, только и того ждавший, рубанул вразрез и оставил здоровую красную полосу на кисти сына старосты. Позволил тому поднять оружие и снова заплясал вокруг, то оказываясь совсем рядом, то уходя из зоны поражения. И нанося удары. Точные, но не сильные.

-Смена!— голос Ратмира прозвучал откуда-то издалека.

Другак подобрал свою палку и, поправив съехавший на глаза шлем, с ненавистью уставился на входящего в круг Язвука. Левая рука отказывалась двигать ставший неподъемным щит, а правая после удара Володи висела как плеть. Тем не менее, Другак ковыляя, сделал несколько шагов навстречу противнику. И даже, кажется, несколько раз ударил куда-то в его направлении, и может даже один раз попал. Только все это было уже как в тумане, из которого то и дело вылетала палка и обрушивалась то на плечи, то на руки, то на бедро велешанина.

Сигнал о конце боя Другак услышал с трудом и удивился, что все еще стоит на ногах. Язвук сграбастал его в охапку и стиснул, а Хравн и Володя, распутав завязки шлема, хлопали по спине и что-то говорили. Хват, позабыв про все наказы, пробрался внутрь круга и, с трудом разомкнув сведенные судорогой пальцы друга, взял щит и палку и помог дойти до расстеленных войлоков.

Больше всего Другаку хотелось упасть на спину и просто дышать, но он упорно сопротивлялся слабости. Потому что никто не сказал, что испытание закончилось, а кроме того в кругу сейчас был Хват, и ему тоже приходилось несладко. Первый же соперник, Карел, разбил велешанину пальцы на правой руке, лишив возможности нормально атаковать. Вышедший вторым Бобер устроил настоящее избиение, щедро одаривая Хвата синяками и ссадинами, а когда тот с трудом продержавшись, оказался напротив огромного Ярополка, Другак от волнения прикусил губу. Здоровяк, выбрав удобный момент, наградил Хвата богатырским ударом по голове, от которого у того подогнулись ноги, а затем откинул прочь щитом, заставив селянина несколько раз перевернуться в пыли.

-Вставай!— велел Ратмир.

Хват с огромным трудом поднялся сперва на четвереньки, затем, опершись на палку, выпрямился. И снова получил удар щитом, отлетев еще дальше и потеряв шлем.

-Вставай!— повторил Ратмир.

Хват снова встал, шатаясь как пьяный, и даже попробовал ударить Ярополка палкой. Тот, легко увернувшись, отвечать не стал, а отбросил щит и заключил велешанина в свои медвежьи объятья. Потому что Хват уже не слышал ничего, включая сигнал о конце поединка. Другак, хромая, добрался до товарища и подхватил того, не давая упасть. И это было весьма кстати, потому что воевода был уже рядом.

-Оба вы мало куда годитесь,— сказал он, и Другаку захотелось провалиться сквозь землю, чтобы не слышать того, что последует дальше. Но Ратмир помолчал и нехотя добавил:

-Хотя, может толк из вас когда-нибудь и выйдет...

-Если нам раньше не отрубят ногу,— улыбнулся разбитыми губами Хват, а Другак, испуганно взглянувший на воеводу, увидел у того в глазах веселые искорки.

Впрочем, Бобер, наградивший обоих рекрутов подзатыльниками, и тут же погнавший их собирать щиты и палки шутить не собирался. Так что пришлось, прихрамывая, нести имущество к палаткам. Но это было уже полбеды. Потому как на прямой вопрос, прошли ли они испытание, Бобер ответил, что будь его воля, оба велешанина непременно отправились бы домой. Но Ратмир решил иначе. А спорить с ним — дураков мало...

* * *

Наваристая уха уже начала остывать, а Бояна все не было. Рассевшиеся ладожане, женщины и единственный гость — Вышата ждали долго, но потом все же начали пировать. Другак и Хват, составившие компанию Язвуку, следили за тем, чтобы кувшины не пустели, а протянутые рога тут же наполнялись медом. Милена и Лиска сидели около Сигрид и смущались, когда Ратияр и Ярополк, оказавшиеся напротив, начинали ловить их взгляды и подмигивать.

-Ну,— привычно поднял рог Ратмир,— за богов — покровителей клуба!

-Что такое клуб?— улучив момент, поинтересовался у Язвука Хват.

-Это мы все,— пояснил тот.

-Не понимаю,— покачал головой велешанин.— Это род или дружина?

-Родовая дружина!— бухнул Язвук, сам не слишком разбирающийся в социальных терминах.

-А так бывает?— усомнился Хват.

-Конечно!— с важным видом подтвердил петербуржец, оставив Хвата недоуменно чесать в затылке.

-А каких богов вы чтите?— в свою очередь поинтересовался Вышата у Бобра и Хравна.

-Перуна,— незамедлительно ответил Бобер.— И других тоже.

Хравн собрался было разразиться привычной филиппикой против язычества, но передумал. Ситуация несколько отличалась от диспутов двадцать первого века. И рассуждения о прогрессивности принятия христианства могли быть не поняты.

Когда привычные тосты закончились, и беседа развалилась на множество локальных диалогов, Карел, прохаживавшийся вокруг лагеря с копьем, привел запыхавшегося Бояна.

-Отец велел идти с ним на совет,— пояснил сын старейшины после приветствий и поднесенного рога с медовухой.

-И что решили на совете?— как бы невзначай поинтересовался Хравн.

-Все боятся Хакона!— вспыхнул Боян.— Только и думают, как его умиротворить. И это притом, что за нами нет вины!

-Надо полагать,— заметил Ратмир,— это решение не всем придется по сердцу?

-Конечно!— вскинулся Вышата.— Я не собираюсь идти на заклание как овца!

-Власть принадлежит старейшинам...— задумчиво проговорил Хравн.

-Они ведь должны стоять за своих родичей,— покачал головой Володя.

-Они и стоят!— криво усмехнулся Боян.— Сказали, что пусть лучше пострадают четверо, чем все остальные.

-Уйду из рода!— выпалил Вышата, сорвав с головы шапку и ударив ею о землю.

-Боян,— обратился к дубовичанину Ратмир,— тебе на совете слово дали?

-Нет,— понуро ответил тот.— Кто я такой, чтобы речи держать?

-Но ты рассказал отцу, о чем я тебя предупреждал?

-Да,— нахмурился Боян.— Я говорил, что в Ладоге не думают мириться с нами и Хакон собирается пройтись тут огнем и мечом, чтобы другим неповадно было. Но отец не верит...

-И что ты будешь делать?— спросил Ратмир, отхлебнув из рога.— Останешься в отцовской воле и поглядишь, как друзей отдают на расправу? Ты не похож на труса. Тем более Хакон не удовольствуется малым...

-Давай со мной!— вскочил Вышата.— То есть с нами! Стояна, Вадима и Черна, стало быть, тоже Хакону предназначили? Твердяту, брата твоего свеи (36) убили, теперь и нас прикончат! А мы вместо мести, ярмо должны одеть?

Взгляд Бояна обратился к ладожанам.

-Воевода,— неуверенно проговорил он,— что посоветуешь?

Ратмир снова отхлебнул медовухи. По его знаку Язвук наполнил питьем опустевшие рога гостей.

-Сколько людей у вас в селе?— спросил руководитель клуба.

-Девять десятков будет,— ответил Боян.

-А молодых парней, что шею перед свеями гнуть не захотят?

Сын старейшины принялся считать, загибая пальцы. По всем прикидкам выходило, что десяток должен набраться.

-Для начала,— заговорил Ратмир,— всех женщин и детей надо увести в безопасное место. Внуши это отцу. В конце концов, это предосторожность, которая никак не повредит миру.

-Попробую,— кивнул Боян.

-Дальше. У Вышаты и других замешанных в той стычке есть два пути. Первый — уйти из Дубовика. Тогда они сохранят жизнь, но лишат старейшин возможности договориться с Хаконом. Тот наверняка заподозрит их в укрывательстве головников (37) и захочет покарать.

-Мы не головники!— не выдержал Вышата.— У нас и видоки есть...

-Я знаю,— оборвал его Ратмир.— Но для Хакона это не так важно. Честного суда не будет. Второй путь — засесть в вашей крепости и попробовать оборониться. Если Хакон и в самом деле соберется решить дело миром, то старейшины смогут указать ему на защитников как на виновных и отвести беду от села. Правда, думаю, что от удовольствия разграбить Дубовик свеи все же не откажутся.

Боян и Вышата переглянулись, осмысливая сказанное.

-А вы?— наконец вымолвил Боян.

-Что мы?

-Вы нам поможете?

-Вопрос обсуждаемый,— протянул Ратмир.— Кстати, если Хакон перебьет всех, кто не успеет укрыться, кто тогда будет править Дубовиком?

-Старшие сыновья в родах,— ответил Вышата.— Боян, я и Отрад.

-Тогда так,— усмехнулся ладожанин.— Если я ошибаюсь, то ничего нам не нужно. Вместе обороняем крепость, и будь что будет. Но коли я прав, и выйдет так, как сказал Вышата, то заключите с нами ряд (38). Мы станем вашей дружиной, а я — князем.

-Но у нас никогда не было князей!— удивился Боян.

-Их много где не было. А потом появились. Я не требую ответа прямо сейчас. Однако, по нашим расчетам, Хакон будет тут послезавтра. Так что и медлить не стоит.

-Мы утром соберемся и решим,— заявил Вышата.

-Вот и славно,— потянулся Ратмир.— А теперь давайте пировать и веселиться. Кравчий, бездельник, не зевай! Эй, там! Расскажите какую-нибудь байку!

-Повел я как-то одну девку в сарай...— упер руки в бока Бобер.

* * *

Когда солнце поднялось уже достаточно высоко, явилась делегация молодых дубовичан в лице Бояна, Вышаты и незнакомого белобрысого парня.

-Это Отрад,— представил его Боян.— Сын старейшины Горазда.

Ратмир кивнул. Все утро ладожане занимались лагерем и теперь в нем царили первозданная чистота и порядок. Котлы были вымыты и вытерты, войлоки выставлены на просушку. Бьерн с Михалкой отправились получать заточенное оружие, а Хравн увел Другака и Хвата за палатки — постигать азы воинского искусства. Все остальные занимались своими делами или болтали, лениво развалившись в теньке под пологами. К гостям вышли только Ратмир, Володя и Ярополк. Каждый при полном параде — в крашеных одеждах, серебряных наборных поясах, с мечами и шлемами на подвесах. Пусть селяне лишний раз убедятся, что к ним пожаловали не простые наемники или захудалые ополченцы. Усилия оказались не напрасны — даже Боян с Вышатой несколько оробели, что говорить про Отрада, впервые видевшего ладожан так близко.

-Мы тут посоветовались...— начал Вышата.

Ратмир молчал, слушая.

-И решили своих на расправу не выдавать...

Володя понимающе усмехнулся.

-То, что вчера сказали,— снова заговорил Вышата.— Мол, если станем старейшинами, то ряд заключить...

Ратмир немигающим взглядом смотрел на него.

-Мы согласны, — совсем смешался Вышата.

-Добро,— согласился руководитель клуба.— Тогда по порядку. Сколько вас?

-Десять,— поднял голову Боян.

-Отцам еще ничего не говорили?

-Нет,— подал голос Отрад.

-Пока и не говорите. У кого из вас зоркие глаза?

-У брата моего, Стояна,— отозвался Вышата.

-Отправишь его на самое высокое место на берегу,— распорядился Ратмир.— И чтобы смотрел изо всех сил. Как только покажутся корабли, мы должны первыми узнать об этом.

-Сделаю,— согласился Вышата.

-Раз корабли тут чините, значит, должна быть смола, верно?— поинтересовался Ярополк.

-Есть смола,— подтвердил Боян.

-Этим сейчас и надо заняться,— поставил задачу Ратмир.— Всю смолу, что найдете, тащите в крепость. И дрова тоже понадобятся.

Дубовичане непонимающе переглянулись.

-Давайте, парни,— подбодрил их Володя.— Наш воевода знает, что говорит.

* * *

Как только Боян, Вышата и Отрад скрылись из виду, жизнь в лагере ладожан забурлила как вода в котле. Палатки сняли и скатали в аккуратные тюки, все пожитки подготовили к переноске. После возвращения Михалки и Бьерна наконец-то появилась возможность поголовно вооружиться и даже создать небольшой резерв из топоров. Расходовать его на Другака и Хвата не понадобилось — парни пошли в поход с копьями и луками.

Переход в крепость прошел как по нотам. Во всем Дубовике насчитывалось около тридцати боеспособных мужчин на обоих берегах реки, в том числе десять молодых селян, решивших пойти против воли старейшин. Да и оставшиеся не были воинами, поэтому перспектива встать поперек дороги десятку дружинников их не обрадовала. Четверо ладожан беспрепятственно разместились у ворот, а остальные принялись перетаскивать внутрь имущество.

Завид Сбыневич узнал о происходящем слишком поздно, и явился к крепости, когда процесс уже подошел к концу. Дежуривший у ворот Бьерн проигнорировал поток возмущенных слов и угроз, а когда распалившийся старейшина совсем потерял чувство меры, демонстративно перехватил поудобнее двуручный топор, тем самым завершив диспут. Завиду Сбыневичу пришлось ретироваться несолоно хлебавши. Впрочем, такая ситуация была старейшине даже на руку. Захватчики вполне могли стать громоотводом для предстоящей грозы. Выдать зачинщиков да подставить под удар чужаков — глядишь, и все обойдется...

Подробный осмотр стен подтвердил первые впечатления — укрепления находились в хорошем состоянии. Почти трехметровый в высоту вал, основу которого составляли заполненные землей и камнями срубы со стороны суши заканчивался частоколом из бревен. На береговом участке частокола не было, но штурмовать крепость с этого направления могли разве что опытные скалолазы с соответствующим снаряжением. Карела тут же отправили нести караул в надвратной башне, а Язвук, Другак и Хват принялись углублять оплывший ров.

Три дома и подсобные строения оказались вполне пригодны для жизни. В одной из изб разместились старшие дружинники и женщины, во второй — все остальные. Готовить еду в печках-каменках не стали — при топлении по-черному весь дым выходил через небольшие дымогоны, при этом разъедая глаза и создавая удушливую атмосферу. Пришлось развести костер во дворе, привычно подвесив котел на треногу.

Володя, будучи инженером по образованию, принялся колдовать над топливными баками с горючим. Самые большие надежды он возлагал на железный бензобак от 'УАЗа', планируя изготовить из него примитивное подобие огнемета. Оставалось решить проблемы нагнетания давления и подкачки жидкости. Прочие ладожане в успех дерзкого замысла не верили, но работе научной мысли не мешали.

Хромающему Ратияру и Сигрид предложили отправиться на время обороны в безопасное место, но тут коса натолкнулась на камень. Ладожане наотрез отказались покидать крепость, заявив, что у всех должна быть одна судьба. Настаивать Ратмир не стал. Да и что ожидало раненого бойца и девушку в случае гибели остальных? Ну а Лиску и Милену никто и не спрашивал. Формально они считались рабынями, а фактически находились при Сигрид и не покладая рук трудились над приготовлением пищи и другими бытовыми вопросами. Разве что Володя подходил к ним чаще других, помогая тащить тяжелый котел с водой или одалживая нож для чистки рыбы. При этом стараясь держаться поближе к Милене...