| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Госпожа, гвардейцам необходим отдых! — рапортовал Гут.
Солдаты восприняли слова командира не иначе как приказ, и немедленно расселись на полу.
— Та-ак! — видимо это заговор, и все решили сегодня портить мне настроение... Которого, собственно, и так нет! С утра Крес пытался накормить пауками, потом гнилая, крестьянская телега сломалась под людоедовым весом, а теперь еще и эти вот... — Отдых, значит?! Сейчас, сейчас... — я стала демонстративно копаться в поясной сумке, отыскивая подходящие снадобья. — По паре уколов каждому, включая тебя, Гут, и будете как новенькие!..
Ну вот и славно, всего одна угроза — и усталость как рукой сняло, даже зелья переводить не понадобилось! Ишь, как шустро они его понесли!
— Эвельхеши, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? — укоризненно посмотрел на меня Гут.
— Доставят людоеда в морг — получат отменный ужин и столько спиртного, сколько смогут выпить. Причем, не той дряни, которую вам выставляет Крес на праздники, а ХОРОШГО питья! — улыбнулась я хмурому лейтенанту. — Об ужине я распорядилась, и еще можете заночевать на первом этаже.
Гут озадаченно заскреб затылок. Нет, все-таки орки туповаты, что бы там Тур не говорил. Куда им до эльфийских интриг...
— Гутти, расслабься! — продолжаю я возвращать расположение лейтенанта. — Не такая уж я и гарпия, какой иногда кажусь! Закончите работу, а потом отдыхайте, сколько влезет, все честно!
— Да, госпожа... — Гут задумался. — А что такое эта "гарпия"?
— Злобная, крылатая тварь! Водятся в скальной части ущелья Хоргруса, хотя некоторые из них приспособились жить и в подземельях. — охотно стала пояснять я — была затронута моя излюбленная тема — охота! — Выглядит гарпия как крупная птица с женским лицом. Они пользуются плохой репутацией у проезжающих по ущелью путников — любят вырывать у них глаза. Убить легко, особенно если заметишь вовремя — метко пущенная стрела, и можешь привязывать к поясу любопытный трофей. Только дротики и ножи метать не стоит — перья у них очень жесткие и густые, не пробьешь. Говорят, тролли их даже едят...
Гут снова почесал затылок, благодарно кивнул и поспешил к ушедшим вперед гвардейцам — помогать... советами.
Как хорошо, все-таки, оказаться дома! Тут тебе и мягкая постель, и горячая ванна... Именно ванна, а не лохань, как кое-где... Мертвяки-работники поддерживают все в идеальном состоянии — зверье в конюшне и ткачи в кладовых накормлены и ухожены, пыль всюду вытерта, в общем — хорошо! Надо будет на крылане вечерком полетать — давненько не было практики, могу отвыкнуть, да и чертовы летучие мыши без систематических занятий быстро дичают...
Спустя еще двадцать минут, титаническими усилиями отряда гвардейцев, и моими, вонючий труп людоеда был торжественно внесен в морг... и брошен на пол! Стоит заметить, что расколотили гвардейцы всего одну пустую колбу. Дешево отделались, можно сказать! Вот если бы они телескоп сломали... Об этом лучше не думать!
Сейчас мне хочется искупаться, поесть и полетать на Баньши. И я никак не могу решить — чего мне хочется больше?!
— Гутхаг, извольте отужинать! На первом этаже уже должен быть накрыт стол.
— А...
— Присоединюсь к вам несколько позже, у меня есть пара неотложных дел!
Покончив, таким образом, с объяснениями, я поспешила в подвал — в конце концов, после полета все равно придется мыться, летать на полный желудок малоприятно, а смотреть на ужинающих орков — тем более!
— Тэз!
— Слушаю Вас, госпожа! — наш мажордом выскочил из ближайшей к лестнице кладовой, на ладони у него развалилась упитанная ткачиха. Ее мохнатое брюшко отливало синевой в лучах заходящего Светила.
— Какая красавица! — я осторожно забрала ее у Тэза, она лениво коснулась моего разума, ясно дав понять, что работать ей сейчас не очень хочется.
Я нежно прошлась пальцами по мягкой шерстке.
— Тэз, седлайте мне беленького, я желаю совершить вечернюю прогулку.
— Сию секунду госпожа! — ответил мажордом своим приятным баритоном, но с места не сдвинулся.
— О ткачихе я позабочусь сама, Тэз!
Мажордом слегка поклонился и быстрыми шагами направился к лестнице. Я еще немного повозилась с мохнатой красавицей, и вернула ее в кладовую. Паучиха печально глянула на меня, и с явной неохотой слезла с ладони.
Проклятье, я и забыла, как верещат эти твари! К тому те он совершенно отбился от рук — трижды пытался меня скинуть, зацепил за ветку, а под конец погнался за неожиданно выпорхнувшим из-за очередной густой кроны филином. Все, моему терпению конец!
— Получи! — резкий удар рукоятью кинжала в основание крыланова черепа, и не в меру распоясавшийся летучий мышь — переросток приходит в себя. — Будешь себя так вести — я тебе еще и не так больно сделаю! — пообещала я, легонько вцепившись ногтями в огромное, круглое ухо.
Баньши тоскливо взвизгнул, но неповиновения больше не проявлял.
— "Возвращаемся домой!" — решила я. Придется сызнова дрессировать эту гнусную тварь, его подружку — тоже.
Легкое движение поводьев, и мы плавно взмываем над лесом — ласковый, теплый ветерок нежно играет с моими волосами, на совершенно чистом, сапфировом небосводе зажигаются первые бриллианты звезд. Прекрасны, чарующи туманнолесские сумерки! Воистину, есть что-то волшебное в этой границе между ночью и днем! Мне вспомнилось, как Тур однажды попытался научить меня черпать некую энергию сумерек — у меня тогда, правда, ничего не получилось. Но мысли о муже разбудили затаенную в сердце грусть — где он сейчас, все ли у него хорошо?.. Заставил меня сидеть здесь одну! И как я позволила себя уговорить?!
Любоваться красотами родного леса уже совершенно не хотелось — я пришпорила Баньши и направила его напрямик к дому.
Беленький привычно повис вниз головой под потолком подвала и что-то тихо затрещал а я поспешила в гостиную. Всего несколько ступеней и предо мной предстала вполне ожидаемая картина — отряд мертвецки пьяных орков, валяющихся по всей комнате и ужасно храпящих. Кажется, они тут еще и передрались...
Наверное, подлить им в питье несколько капель сонного зелья было вовсе не плохой идеей — даже и не знаю, что остановило мою руку? Знала ведь, что так будет!
— Тэз!
— Да, госпожа? — вынырнул из кухни невозмутимый мажордом.
— Нет, ничего. Можешь идти. — передумала я. По-хорошему, конечно, надо бы вышвырнуть всю эту пьянь на улицу... Но там, чтоб их, звери! Лес, все-таки... А слушать нытье Креса по поводу порчи гвардейцев совсем не хотелось. Вышвырнем их завтра утром, а опохмелиться не дадим! Будут в следующий раз меру знать!
Один из орков громко всхрапнул, как бы соглашаясь.
— Ну вот и славно. — недобро усмехнулась я, и, скомандовав Тэзу подать мне ужин в спальню, отправилась к себе наверх...
В общем, сидеть дома мне окончательно надоело к концу второго дня. Нет, наблюдать за тем, как Тэз выкидывал гвардейцев на улицу вчера утром было чертовски весело, принимать ванну и спать на мягкой перине очень приятно, летать над лесом на крылане мило и знакомо, а тренироваться с мечем в гостиной, стоя поближе к камину, -как-то по-домашнему и очень уютно! Прямо как в старые, добрые времена! Сегодня с утра, впрочем, меня потянуло в лес — захотелось полазать по болотам, как знать — вдруг там завелся еще один беглый каторжник, или чем черт не шутит — забрел василиск! Да, настоящий василиск, способный убить свою жертву одним лишь взглядом! Хвостатая, бронированная не хуже дредноута горных карлов, злобная тварь о шести лапах! Я уже, было, велела Тэзу седлать Смэка и собирать мне провизию на три дня пути, но к обеду все эти иллюзии, как это часто со мной бывает, улетучились безвозвратно!
Я сидела за красиво сервированным столом в гостиной, вяло жевала салат, и понимала, что шансы встретить еще одного каторжника на болотах у меня примерно такие же, как, скажем, у Креса обыграть Тура в шахматы. А уж наткнуться там на василиска — и того меньше. Не заходят эти твари сюда... Меня боятся, наверное... Прогуляться по лесу, впрочем, от этих размышлений хотелось не меньше. И тут меня осенило, ведь можно совместить приятное с полезным: отправиться искать Тура, а заодно прогуляться по лесу, ну и прочим местностям, кои обязательно встретятся мне на пути! Потом найти его и настучать рукояткой кинжала по его дурной, человечьей башке, за то, что оставил меня скучать тут одну! Еще можно расцарапать ему лицо... Он, конечно, взял с меня слово сидеть дома — ну а я что, не сидела? Сидела! Целых два дня, как паинька. Хватит!
Обед был заброшен, и я быстро поднялась в спальню...
...поправила тунику, пристегнула к поясу оружие, закинула за спину лук и стрелы и оглядела свое отражение в зеркале, увиденное мне понравилось — прекрасна как всегда, стройна, ухожена, агатово-черная кожа гладкая и лоснящаяся, огромные зеленые глаза горят озорным огнем, белые, как невесомые облака в погожий день, волосы струятся по плечам и груди, а эта туника, плащ, и сапожки мне очень идут! Я довольно улыбнулась своему отражению и решила, что можно отправляться.
Предвкушение путешествия и приключений благотворно отразились на настроении, и я весело запела походную песенку, которую мы когда-то сочинили вместе с папой:
Нек сквим с"изм — тракел сальтус тидес,
Ал"тец нек кельдре тарунь, рибен таш квиштитес,
Кауде, келуэ, то гракла килтэ тэлкэ, эхмур гар"ко,
Кельдрен кельдри, рок то гарлак тидаш, кельшэ дар"ко! [1]
Я уже проходила пустующий этаж детской, когда под лестницей материализовался Тэз.
— Ждать Вас к ужину, госпожа? — вежливо вопросил он.
-Не стоит! Ни к ужину, ни к обеду, ни к завтраку! Я отправляюсь в путешествие. Пешком! Вернусь нескоро!
— Но...
— Никаких "но!", я делаю то, что хочу! — и больше не слушая никаких возражений, я побежала в гостинную, к выходу. Впереди меня ждал мой родной мальгримовый бор, а в качестве приза в конце пути — любимый, пусть иногда и совершенно невыносимый, муж!
[1] Два тонких клинка — продолжения дланей изящных,
Словно два дивных крыла, скорой смертью грозящих,
Поют, летят, в страшном танце кружась, врага разя,
Эльфийке прекрасной, но в гневе ужасной, славу неся! (кельмоу)
Глава 13. Сталь, кубок и кровь.
Подходил к концу третий день моего одинокого путешествия — довольно скучного, надо признать. Окружающие красоты радовали сердце уже не так сильно, как в первый день, а ничего интересного не происходило. Последующий день в точности повторял предыдущий — подъем на рассвете, совмещенная с охотой пробежка, завтрак, снова пробежка, при необходимости совмещенная с охотой, обед, пробежка, ужин и сон на любом ближайшем мальгриме. Можно было бы конечно обойтись и без сна, будь такая надобность — тонизирующих эликсиров прихвачено с собой в избытке, но лучше поберечь их на крайний случай. Да и чувствуешь себя после них, когда их действие ослабевает, весьма паршиво!
А, в общем — тоска смертная! Самым запоминающимся событием за прошедшие дни была встреча с лосем, который мирно пасся у заросшего осокой ручейка, и лишь завидев меня, молниеносно скрылся в чаще. Догонять его я не стала — не люблю лосятину. К тому же убивать целого лося ради одного-двух приемов пищи расточительство! Не потащу же я такую тушу с собой!
Мне подумалось, что лесные обитатели нас, эльфов, небезосновательно опасаются. Любая тварь, могущая показаться нам съедобной, или не приведи ее Н'Хеши — опасной, лишь только почуяв наше присутствие, пускается наутек, не разбирая дороги. Я усмехнулась — да, мы заставили всех уважать нас, даже тварей неразумных! Мы, эльфы, — лучшие охотники, лучшие строители, лучшие бойцы и маги — что бы там Тур, по последнему пункту, не возражал!
Сегодняшний день, равно как и предшествующий ему, не предвещал ровным счетом ничего необычного, однако под вечер я наткнулась на НИХ! По лесу неторопливой походкой топали два престранных типа: один был пожилым человечком совсем небольшого росточка, суховатым, седоволосым и очень бледным, нос имел крючковатый, черты лица острые, а прическу носил короткую. Одет же он был в строгий, черный, длиннополый балахон, совершенно ничем не украшенный. Расовую же принадлежность второго путника определить не представлялось совершенно никакой возможности, потому как с ног до головы он был закован в тяжелые, выполненные из неизвестного мне голубоватого метала, латы. Голову же его венчал похожий на перевернутое вверх дном ведро шлем, наглухо крепящийся к массивному воротнику кирасы. Роста латник был очень высокого — никак не меньше семи футов, а на плече его покоился огромный эспадон из такого же, как и доспехи металла. Клинок меча был обильно гравирован неизвестными мне рунами...
Сейчас же я свисаю головой вниз, зацепившись носками сапожек за толстую ветку, надежно скрытая от посторонних взоров густой темной хвоей, и наблюдаю за этой любопытной парочкой, а они неторопливо топают своей дорогой и ведут степенную беседу. Говорит в основном старичок, латник же отвечает ему лишь изредка, и большей частью односложно. Идут они метрах в сорока от меня, то и дело, скрываясь из виду за толстенными колоннами черных стволов, но слышно мне их прекрасно! Да что там, я могу услышать биение сердца кролика сидящего за четверть лиги от меня! Находясь с подветренной стороны, разумеется...
— Подумай вот еще о чем, юный Тетр... — вещал приятным, хоть и слегка надломленным голосом, седовласый. -... так ли всегда важна цель поисков? Представь себе, что ты долгие годы сосредоточенно нечто ищешь, вкладываешь в это все силы, душу, средства которыми располагаешь, вожделеешь это всеми фибрами своей души, ночами не спишь (это я образно!), и в итоге все же обретаешь искомое! Представил?
— Да. — подумав, озвучил свой ответ тот, которого звали Тетр. Голос его из-за ведра-шлема звучал гулко и тихо.
— Отлично, мой юный друг, отлично! — потер бледные, высохшие ладони не в меру многословный старик. — Ну а теперь еще кое-что представь: вот нашел ты это что-то, а оно БАЦ!, и не оправдало твоих ожиданий!
— Почему? — прозвенел латник.
— Хе-хе-хе! — хрипло рассмеялся его спутник. — По разным причинам, мой юный друг! По самым, что ни на есть, разным! Вот, к примеру, искал ты это "что-то", искал всю жизнь, самосовершенствовался, учился, рос и... ВЫРОС! А потом нашел эту штуку, а она тебе уже и не нужна, ты и без нее все можешь то же самое сделать, что и с ней. Понимаешь?
— Да.
— Отлично! — рассмеялся старичок. — Это один пример был. А вот тебе другой — нашел ты искомое, а оно оказалось не тем, чем до этого казалось. Нашел ты это "что-то", а оно ни на что не годится.
— На что вы намекаете, господин? — недовольно прозвенел шлем.
— А ни на что я не намекаю! — ехидно расхохотался словоохотливый старик. — Это не наш случай совершенно! Я просто примеры привожу, как оно в жизни иногда бывает! Ты-то молодой еще, всего не знаешь, тебя учить надо! А кто тебя учить будет кроме меня?
Тетр не ответил, но у меня сложилось впечатление, что он кивнул. Увидеть это, впрочем, конструкция и крепеж шлема совершенно не позволяли. Вот интересно, как он в таких латах видит, что по бокам от него творится? Неудобно, наверное, всем корпусом поворачиваться, чтобы по сторонам поглядеть?...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
