Кавказский принц (Инженер его высочества)

Начнем с самого верха. Что известно Николаю? Что его брат у себя на Кавказе нашел старца сверхмощной целительской силы. Одновременно неизвестно откуда там же появился инженер Найденов с племянницей, самолетами и мотоциклами. Теперь выясняется, что он еще и врач весьма не из последних. Выводы? Ну ей-ей этот инженер как-то связан со старцем!

Даже если Николай и такой дурак, каким он выглядит в своих дневниках, то уж Алиса-то именно этот вывод сделает точно, если еще не уже. А значит, надо честно и откровенно заявить, что я... сын? племянник?.. нет, пожалуй, лучше внук старца. Точно, внук, которому оный старец и передает помаленьку свои безграничные знания. Кстати, надо слегка покраситься, чтобы народ успел привыкнуть к тому, что Гошин зам уже не седой. А старец, наоборот, бел как лунь и без очков, будем надеяться, что такого различия хватит.

На следующий день мы разбежались по городам и временам. Гоша отправился в Питер презентовать дяде-адмиралу шедевр киноискусства. Маша — в Москву-1900, продолжать крепить нашу финансовую мощь. Я — в Москву-2009 за патефоном и информацией про пенициллин.

Патефон я приобрел быстро, а вот по поводу антибиотиков поначалу вышел затык — то, что я нашел по этому поводу в интернете, четко делилось на две части. Первая была мне просто непонятна. Вторая была понятна ровно настолько, чтобы сделать вывод о практической невозможности развертывания такого производства в Гошином мире. Решение, как это часто бывает, нашлось неожиданно и совсем не там, где искалось.

Как я уже вскользь упоминал, до встречи с Гошей на жизнь я себе зарабатывал ремонтом и тюнингом двухколесной техники. И вот мне позвонил один из старых клиентов и, посмеиваясь, сказал, что его батя совсем сбрендил и на старости лет возжелал себе скутер. Можно, конечно, пойти в магазин и купить, продолжил клиент, но я могу себе позволить подарить бате нечто получше среднего. Возьмешься ему по спецзаказу сделать?

Мне, честно говоря, было несколько не до этого, но потом я вспомнил, что клиент как-то завязан в медицинском бизнесе. И вроде он говорил, что это у него потомственное. Быстро выяснилось, что желающий скутер старикан всю свою трудовую жизнь был фармацевтом, причем именно по антибиотикам! Батя учился у самой Ермольевой, с гордостью сказал клиент. В общем, через день фармацевт, сильно напоминающий постаревшего лет на десять Цепеллина, уже объяснял мне, какой именно скутер ему хочется. На самом деле было несколько не так — я наводящими вопросами подвел его именно к той конфигурации, которая не представляла особой опасности для него и особой трудности для меня, и теперь слушал пересказ своих же неявных предложений. Мы быстро сговорились. Он, разумеется, получит свое транспортное средство. Тут я сделал отступление и наплел о своей любви к истории техники. Мол, у меня хобби — сделать что-то так, как могли сто или более лет назад. Как пример я показал несколько фото "Святогора", в том числе летящего, сказав, что вот — сделал самолет по технологиям конца девятнадцатого века. Фармацевт проникся и восхищено зацокал языком. А теперь, продолжил я, мне вот захотелось попробовать произвести, например, пенициллин, опираясь на технологии того же примерно времени. В общем, очень довольный знакомством фармацевт обещал написать подробное руководство по лабораторно-кустарному производству, разжеванное по шагам.

За неделю я на базе стандартного скутера собрал фармацевту желаемое, а он написал мне руководство и приложил отсканированную статью некоего Бергера про получение пенициллина как первоисточник.

А потом я шагнул из гаража в Георгиевск, куда за день до меня из своего питерского вояжа вернулся Гоша.

— Ну, здравствуй! — сказал он мне. — Твой чемоданчик — это и есть тот самый знаменитый патефон?

— Ага, вот, слушай.

Пружина была уже заведена, я открыл крышку, поставил пластинку и опустил на нее штангу с иглой. Патефон зашипел, заёкал, а потом громко и хрипло заиграл "Болеро" Равеля. Сунувшаяся было ко мне кошка возмущенно фыркнула и ушла. Гоша с подозрением смотрел на надрывающийся ящик, Маша чуть не валялась на полу от хохота.

— Я представлял себе несколько более качественный звук, — осторожно сказал Гоша.

— По сравнению с МП-три плеером действительно не фонтан, но ведь тут сейчас ничего другого вообще нет. И потом, пластинка довольно заезженная, с новой должно быть малость получше. Так что вот вам образец, копируйте и начинайте гнать культуру в массы.

— А я-то собиралась под гитару петь... — разочарованно протянула Маша. — Но с такой звукозаписью я не согласна, подожду лучше магнитофона.

— Ничего страшного, Шаляпин небось не хуже тебя споет и привередничать не будет, — утешил я племянницу. — Ужин у вас тут скоро будет?

После еды Маша пошла пострелять, а Гоша сказал, что у него есть несколько мыслей по радиоуправляемым катерам-камикадзе.

— Ну-ну, интересно... На словах будешь делиться или у тебя уже на бумаге что-то есть?

— Пошли ко мне, покажу.

В кабинете Гоша открыл сейф (удалось-таки мне отучить его держать бумаги на столе) и протянул мне несколько рисунков. Надо сказать, что изображенное на них очень мало напоминало катер. Гораздо больше это было похоже на две торпеды, соединенные отрезком тонкого крыла, наподобие шверта у яхты. Нижняя имела винт и руль, верхняя, вдвое тоньше и несколько короче, была снабжена двумя мачтами.

— Так, это, значит, в нижней колбасе у нас мотор, оборудование, взрывчатка... — начал соображать я. — Плавучесть у нее отрицательная. А верхняя — пустая?

— Там пробка.

— Мачты — это чтоб натянуть антенну и для забора воздуха?

— И еще чтобы со стороны было проще определить курс и расстояние.

— Да, пожалуй, это будет получше обычного катера — во-первых, сама мишень получается раза в три меньше, а во-вторых, дырки ей ничем не повредят, чтобы утопить, ее придется разорвать в клочья. Думаю, надо модель сделать, примерно один к десяти, посмотреть как плавает и как управляется. Тем более что на Оке как-то многовато всяких браконьеров развелось...

Глава 13

Через неделю Гоше пришел пакет из Адмиралтейства — официальное решение об опытных бомбардировках боевого корабля, устаревшего броненосца "Петр Великий".

— Пора готовиться, — предположил Гоша.

— Только перед этим желательно решить, к чему. Тут вот в чем дело, я ведь работал в оборонке и знаю, что любая демонстрация новой техники всегда имеет элементы показухи. Вот нам и надо заранее прикинуть ее процент. И направление, кстати, тоже.

— Опять какую-то пакость задумал... — обреченно вздохнул Гоша. — Ну давай уж, выкладывай.

— У нас два варианта — либо преуменьшить, либо преувеличить возможности самолетов.

— Вариант показать их как есть ты даже не рассматриваешь?

— Разумеется, там же всяких военных атташей будет как грязи. Так что выбирать придется только из двух.

— Ладно, пусть мы создадим у зрителей преувеличенное представление об опасности бомбардировок с воздуха... — задумался Гоша, — тогда наш флот увеличит закупки, а заграничные друзья форсируют работы по созданию своей авиации. Пока плюсы и минусы уравновешиваются. Дальше. Обе стороны сделают вывод об усилении противовоздушной обороны судов. Но та сторона успеет раньше и, боюсь, лучше. Минус.

— Вот и я тоже думаю, что сильного впечатления производить не надо. Значит, прицелы-транспортиры снимаем, пусть по между ног наводят. Я не полечу, пожалуй, а то вдруг попаду. Бомбы набить черным порохом.

— Совсем-то уж явные поддавки ни к чему, — возразил Гоша. — Набьем динамитом, все равно скорость падения будет мизерной. И чтоб хоть кто-то попал, пусть Маша летит.

— Ну, это понятно, ей пропустить повод покрасоваться на публике никак нельзя.

— Вес бомбы, я думаю, взять килограмм сто...

— Нефиг, еще навернется кто-нибудь на взлете, пилоты у нас — одно название (я мысленно прикинул допустимый вес). Не больше восьмидесяти. Хотя тому же казачонку или Маше можно и сто двадцать — сами легкие, летают хорошо. Вот только надо ли?

— Думаю, надо. Не годится, если кораблю вообще не будет нанесено вреда. И еще, мне кажется, для нас главное — создать впечатление, что для обороны от самолетов достаточно пулемета на станке, позволяющем направить ствол вертикально вверх.

— Ага, значит скорость пусть снижают не прямо над кораблем, а метров за триста, и так и ползут к нему на сорока пяти. План учений кто писать будет?

— Ты, конечно, — ехидно повелело высочество.

— Ну ладно, я напишу. Вот уж букв не пожалею!

— А я все твои непечатные буквы отредактирую, не волнуйся.

Гоша уже собрался уходить, но задумался.

— Если бы нам надо было преувеличить эффект бомбардировки, — неуверенно начал он, — то можно было бы... слушай, а место открытия портала — оно привязано к географическим координатам или к окружающей обстановке?

— Ваше высочество, — торжественно сказал я, — вы гений. Разумеется, против "Петра" мы ничего такого применять не будем, но проверить надо. Пока развалюха будет стоять в порту, откроем портал ей в трюм. А когда она поплывет, откроем еще раз и посмотрим, куда получилось... Тогда в случае удачи придется тебе в Японию съездить — меня, боюсь, на новейший броненосец не пустят. Хотя какая в задницу Япония — "Микаса" же сейчас в Англии достраивается!

Гоша хлопал глазами. Пришлось разжевать:

— Вот приехал ты в Англию — самолеты привез. Попросил устроить экскурсию на достраивающийся броненосец. Заходишь в то место, где потом будут лежать заряды к главному калибру. Я в это время сижу в гараже, жду. Ты выбираешь момент, когда никто не смотрит, и мы открываем портал. Для подстраховки так, чтоб он еще твоим телом закрывался. Все, после этого мы в любой момент сможем вдвоем из гаража открыть дыру в эту посудину. А уж какого конкретно числа какого года наступит этот "любой момент", видно будет. Только сначала на "Петре" потренируемся.

— Но ведь так можно будет у них весь флот утопить...

— Ага, так тебя и пустили сразу на "весь флот". Хорошо, если удастся один-два кораблика пометить. А вообще, возвращаясь к насущному, пора в Кронштадт команду посылать для подготовки аэродрома. И домик для нас с тобой неподалеку снять или быстренько построить, чтоб было откуда по порталам шастать без привлечения излишнего внимания.

— Про домик я и сам подумал. А что с летной школой, кто будет курсантов по небу выгуливать?

— Никто. У нас всего шесть летчиков и еще три курсанта, которых можно взять в Кронштадт. Остальные поедут в Москву, лекции Жуковского послушают. Ой, ё... Из этих трех же один англичанин!

— Джефф? Тот паренек, которого ты выбрал из их кандидатов?

— Он самый. И летает, учитывая что только начал, очень неплохо. Кстати, как его фамилия?

— Сейчас... вот... де Хэвиланд.

— Вот те раз! Причем по возрасту похоже, что тот самый.

— Можно пояснее для местных? — поинтересовался Гоша.

— Джеффри де Хэвиленд, один из первых и лучших английских авиаконструкторов. И теперь наверняка будет и первым, и лучшим. Если не разобьется, конечно.

— Надеюсь, ты помогать не собираешься?

— Интересная мысль, — начал было я, но, увидев, как напрягся Гоша, махнул рукой. — Да шучу я, шучу. Не хватало еще за просто так восемнадцатилетних пацанов гробить. И давай действительно возьмем его в Кронштадт, хрен с ним, что он англичанин. Типа выпускного экзамена, он же по сокращенной программе учится.

— Если мы возьмем его в Кронштадт, он поучаствует в реальной бомбардировке, — заметил Гоша. — Если не возьмем, он вместе с оставшимися курсантами будет слушать лекции Жуковского. Что хуже?

— Конечно, лекции. Так что курсант де Хэвиленд однозначно будет бомбить "Петра Великого". А потом — сразу домой, хватит, насмотрелся он уже здесь на наши достижения.

— Ладно. Тут у меня к тебе еще вопрос появился. Помнишь, мы говорили про модель двухэтажной торпеды? Я нарисовал эскиз, и мне такую сделали, совсем маленькую, деревянную, с резиновым моторчиком. Но что-то с ней не так, не желает она нормально плыть. Сначала ныряет, потом выскакивает из воды, плюхается набок и крутится на месте, пока завод не кончится.

— Показать можешь?

Через полчаса мы были на берегу Нары, и я вертел в руках модельку. Две деревянных сигары, в нижней, кроме резиномотора, явно есть еще балласт. Сзади — рулевое перо, по бокам — съемные рули глубины, как у подлодки. Верхняя секция пустотелая липовая.

— Я подумал сначала, что дело в отсутствии рулей глубины, — пояснил Гоша, — но с ними стало только хуже.

Посмотрим... Я завел резинку и запустил модель. Она проделала именно те манипуляции, которые мне были описаны. Тогда я запустил ее носом вниз. Она нырнула поглубже, но быстро всплыла и проделала те же финты. Запуск носом вверх привел только к тому, что модель, пару раз подпрыгнув, ложилась на бок и начинала крутиться без предварительного заныривания.

— Ну-ка, прикинем...

Я быстро набросал схему, расставил векторы сил, потом очень приблизительно рассчитал их величины. После чего вынужден был прокомментировать полученный результат на разговорном диалекте великого и могучего.

— А почему мы именно му...ки? — растерянно спросил Гоша.

— Потому что судно может устойчиво находиться на границе двух сред только тогда, когда гидродинамическая выталкивающая сила много меньше веса. А она пропорциональна квадрату скорости. То есть быстро плыть могут только тяжелые суда. Легкие будут или глиссировать, или нырять. Нырять нельзя, под водой радиоволны гасятся. Глиссировать тоже нельзя, слишком заметно и на любой волне перевернешься. Для тонны максимальная скорость получается в районе тридцати километров в час.

— Получается, что вся затея с радиоуправлением — химера? — огорчился Гоша.

— Да не с радиоуправлением, а с катерами-камикадзе. А радиоканал не пропадет, подумаем, как его в диверсионном деле использовать.

Крейсер "Светлана", который дядя генерал-адмирал беззастенчиво использовал в качестве личной яхты, медленно плыл по Финскому заливу (это я думал про себя; скажи я такое вслух, находящиеся рядом морские офицеры вполне могли бы и выразить свое отношение ко мне действием). Дядя Алексей, Гоша и прочие высокие шишки были наверху — не знаю, именно эта площадка над носовой настройкой называется мостиком или нет. Мне было несколько не по себе. Дело в том, что по морю я плавал второй раз в жизни. Первый раз — из Англии в Питер, и я помню, как всю дорогу мне не давала покоя мысль — что делать, если вот сейчас посудина начнет тонуть? Причем вопреки логике в каюте мысль почти пропадала, особенно с занавешенным иллюминатором.. Но сейчас я был на палубе.

В двух километрах от нас застыл броненосец "Петр Великий". Кстати, эксперимент с порталом увенчался успехом — он открылся именно в трюм, когда "Петр" вышел в море. Я тогда еще взял палку колбасы, дернул её за шнурок с биркой и бросил в темную дыру портала. Остальным и лимонки не пожалею, пояснил я свои действия Гоше.

Со стороны берега послышался треск моторов — приближались самолеты. Скоро над нами пролетело первое звено — три курсанта и Мишка-казачонок в качестве лидера. Второе вела Маша. Вот казачонок навел свое звено на корабль и отвернул — по плану, командиры должны были бомбить последними. В атаку пошел де Хэвиленд. Грамотно идет, и не скажешь, что всего месяц как летает. Он увеличил угол, бросил бомбу... вот ведь гадство, попал! В самый кончик носа, который просто исчез во вспышке взрыва. Следующий промазал. Но третий опять попал, да что же за невезуха! Бедный корабль лишился трубы и задней части надстройки. Казачонок закончил круг и показал класс. Я уверен, что он целился именно туда, куда попал! Теперь вместо и до того поврежденного носа ветеран имел какой-то тупой обрубок. Начал разгораться пожар, и тут налетела Маша со свом выводком. У нее тоже промазал только один. На корабле уже горело все, что можно, и Маша развернулась на боевой курс — вносить завершающий штрих в картину. Ведь утопит же сейчас бессердечная девка старика! Мне было до слез жалко первый русский броненосец.