Белая ночь. 2 часть "Ночь полной луны"

— Стерва! — бросила я ей в лицо. — Он никогда не будет твоим!

— Посмотрим, — прорычала она. — Я бы с удовольствием столкнула тебя в водопад, но боюсь, что и он бросится за тобой. У него осталась последняя жизнь, и это связывает мне руки! Жаль!

Я не отрываясь, смотрела ей в глаза, мне нужно была знать, что случилось. И я узнаю, чего бы мне это ни стоило! Как и в прошлый раз, я увидела, как Сара вздрогнула, почувствовав меня в своей памяти, но на этот раз я не остановлюсь! Сейчас все получилось быстрей и проще, чем раньше, и чужие видения замелькали в моей голове. И я поняла, что это был за страх, о котором говорил сегодня Дэвид — это был страх за меня. Он заранее знал, что случиться сегодня, и что Сара потребует от него, она 'разговаривала' с ним в тот момент, когда он сказал мне о страшных картинах в своей голове. Теперь я тоже увидела их, и у меня подкосились ноги. Это были чудовищные образы, нарисованные больным воображением Сары. В них была я, один на один с бесконечной жестокостью Отступника. И Дэвид рядом... Я вспомнила его слова: 'Свою боль я бы перетерпел, твою — не смогу'. Я всегда была его слабым местом, и вот такой момент наступил.

Я заметила, как перекосилось лицо Сары. Конечно, она увидела сегодняшнюю ночь! Но мне не было жаль ее, она вполне заслужила такую пытку! Я хотела, чтобы это воспоминание осталось с ней навсегда, на всю ее бесконечную жизнь. Кажется, она поняла мои мысли, и от этого ее глаза налились кровью. Пока длилась наша с ней молчаливая дуэль, Дэвид получил возможность двигаться. Он, покачиваясь, поднялся на ноги и встал между нами, заслонив меня от Сары.

— Хватит! — холодно проговорил он, глядя на нее. — Наша сделка в силе, но мне надо забрать камень.

— Я пойду с тобой, — ответила она, приходя в себя после того, что я ей показала.

— Нет, — отрезал Дэвид. — Она пойдет со мной.

Сара хотела возразить, но он не дал ей сказать ни слова.

— Иначе я расторгаю сделку. Не забывай, водопад рядом. Я могу и прыгнуть...

— Ты не сделаешь этого, — зло ответила она, но в ее голосе прозвучало сомнение.

— Сделаю. Мне нечего терять.

Он даже не стал дожидаться ее ответа, просто повернулся ко мне и, взяв меня за плечи, практически втолкнул в черный проем пещеры. После дневного света, здесь было темно, как в могиле. Это оказалось именно то сравнение, которое было нужно. Я находилась в шоке от всего того, что произошло, мой ум отказывался верить.

— Дэвид, ведь все это неправда? — задыхаясь, произнесла я. — Ты же не уйдешь? Ты что-нибудь придумаешь, как придумал тогда с Аресом?

— Саша, — простонал он, — Саша...

Он не смог больше ничего сказать, просто сгреб меня в охапку и стал целовать мое лицо, шею и руки... Как в последний раз... От этого сравнения, мое сердце сковало льдом. Нет, этого не может быть! Просто не может быть! Не верю! По щекам градом катились слезы, я всхлипывала и повторяла:

— Не правда, не правда...

— Саша, — Дэвид взял мое лицо своими ладонями и заставил взглянуть себе в лицо. Его руки были холодны, как тот лед, который был сейчас в моем сердце. — Я не могу поступить иначе, потому что она пришла не одна. Там внизу люди, они получили приказ забрать одного из нас. Они фанатики, и они не отступятся. Это 'звери', самые лучшие из 'гончих псов' Отступника. Они едят с его руки и ни за что не ослушаются его приказа. От них нельзя скрыться, их невозможно ни обмануть, ни купить. У меня нет выбора, я не могу рисковать тобой. Здесь не кино, где главный герой раскидывает сотни врагов и спасает свою возлюбленную. Это реальность! И она, как всегда, очень жестока. И потому мне приходится делать страшный для меня выбор.

— Дэвид, я не хочу жить без тебя...

— Ты должна. Пока ты жива, у меня есть надежда... И не забывай о том, что я тебе говорил. И найди последний камень, пока Отступник не заставил меня это сделать!

Дэвид помолчал и добавил:

— Алекс — теперь единственное, что у тебя осталось.

— Не говори так, — мне показалось, что от этих слов мое сердце совсем перестало биться.

Они прозвучали, как прощание навсегда.

— Мне пора, — сказал он и отступил на шаг. Дэвид, не отрывая от меня глаз, одной рукой пошарил на каминной полке и, отбросив в сторону картину в старой почерневшей рамке, достал из-за нее янтарную фигурку. Она все еще была на моей цепочке. Все это я отметила как бы про себя, мой взгляд был прикован к его лицу. Защемило сердце, я знала, что он сейчас скажет.

— Не ходи за мной, так будет еще трудней...

— Дэвид, мы скоро увидимся? — в моих словах прозвучала такая надежда, что лицо Дэвида перекосилось. Он закрыл глаза и со всей силы прижал меня к себе, словно хотел в последний раз почувствовать мое тепло каждой клеточкой своего тела. Я словно провалилась в туман, такой плотный и густой, что стало темно. И холодно! Когда я открыла глаза, его уже не было, только пустота вокруг и душераздирающая тишина! Я бросилась к свету, хватаясь за последнюю соломинку, стараясь увидеть его еще один раз, но он уже был внизу. Дэвид быстро бежал по ступенькам, не оглядываясь и не останавливаясь. Я не выдержала этой тишины.

— Дэвид! — что есть силы, закричала я.

Он на секунду остановился, словно собираясь с силами, потом медленно оглянулся, и я увидела его лицо, искаженное отчаяньем. Именно такое, каким я видела его вчера во сне. И он уходил навсегда! Еще секунду Дэвид смотрел на меня, потом отвернулся и исчез в тумане.

Туман был в моих глазах, он расплывался все шире, заслоняя собой солнце. Я прислонилась к скале, чтобы не упасть. Свет исчез, наступила темнота. Мне не хватало воздуха, чтобы дышать, чтобы видеть, чтобы чувствовать. Но какой теперь в этом смысл? Время остановилось...

Туман... Он окутывал меня с ног до головы своей плотной серой пеленой. Липкий и неприятный, но он давал возможность не думать. Мысли замерли... Было темно, лишь откуда-то издалека пробивался тонкий дрожащий луч света. Сначала он казался светлым еле заметным пятном, потом стал ярче и, наконец, ударил по глазам, заставив зажмуриться. Свет причинял мне боль, и я захотела заслонить лицо от его ядовитого прикосновения, но чья-то рука остановила меня. Она была теплая и мягкая. Что это? Кто нашел меня в этом тумане? Дэвид? С новой силой память схватила меня в свои цепкие лапы. Нет!.. Он ушел, и я не знаю, увижу ли его когда-нибудь вновь. Мне захотелось укрыться от этих рук, но они не исчезали, и их тепло медленно разливалось по моему бесчувственному телу... Туман стал отступать, медленно, словно нехотя, и потом я увидела глаза, огромные, бирюзовые, словно море...

— Возвращайся, — я услышала голос.

Он был нежный и очень приятный, навевая воспоминания о далеком доме. Мама?... Нет, это не она...Слишком далеко...

— Кто-то остановил время. Что здесь произошло?

Я продолжала молчать, и мне казалось, что это всего лишь сон, но тепло ее рук было реальным, и вскоре я начала подавать признаки жизни. И чем больше я приходила в себя, тем сильнее ощущала боль от своей потери. Наконец, мне удалось найти в себе силы, чтобы взглянуть на того, кто был рядом со мной. Орланда. Ну конечно, эти бирюзовые глаза могли принадлежать только ей. Я почувствовала, как к горлу подступает ком. Слезы сами покатились по моим щекам, а я не могла их остановить...

— Он ушел... — сквозь рыдания выговорила я.

— Я знаю.

— Откуда? Почему Вы не помогли ему?!!

Я накинулась на нее с упреками, но она, похоже, готова была простить мою дерзость.

— Когда я узнала об этом, было уже поздно.

Я непонимающе моргала, глядя на нее.

— Поздно? Но ведь Вы появились так быстро.

Она покачала головой.

— С тех пор прошло четыре дня...

— Что?!

Она продолжала сжимать мои руки в своих ладонях, и это прикосновение влияло на меня каким-то странным образом. Моя боль начала медленно затихать. Надолго ли? В сердце заползала надежда на лучшее, и мне так захотелось поверить. Несомненно, Орланда приложила к этому свою руку, но сейчас я была ей очень благодарна. Четыре дня... эта новость поразила меня. Как это случилось? Сама не знаю.

— Я помню лишь туман вокруг себя и тишину...

— Теперь я поняла, почему Дэвид звал меня. Он боялся за тебя, и был прав.

— Звал? — переспросила я. — Что это значит?

— Я могу слышать его, так же, как и он меня. И расстояние здесь не имеет значения. Главное условие, чтобы я находилась в вашем Отражении. Как только я вернулась, то сразу поняла, что произошло что-то плохое.

Орланда поднялась и помогла мне встать, потому что мое тело просто одеревенело. Подумать только, четыре дня... Мне едва удалось распрямить свои затекшие ноги. Все вокруг выглядело так же, как и раньше: светило солнце и щебетали птицы... Как они могли петь, ведь случилась такая беда? Мне захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать их гомона, беззаботного и равнодушного к моему несчастью. Орланда, почувствовав во мне новый прилив отчаяния, обняла меня за плечи и увлекла в пещеру. Здесь было тихо, но от этого мне не стало легче. Все внутри еще хранило свежие воспоминания о Дэвиде, даже постель осталась неубранной. У меня защемило сердце, я вспомнила нашу последнюю ночь с ним... Как несправедливо! Я обрела его и тут же потеряла! Снова навернулись слезы.

— Ты справишься, — сказала Орланда, как будто слышала мои мысли.

Может, так оно и было, от ее глаз невозможно было скрыться. Наверно, она сразу же поняла, что произошло здесь четыре дня назад, но я не почувствовала смущения. Я испытывала лишь боль от невосполнимой потери. С Орландой было легко, она понимала меня без слов, и это было, как само собой разумеющееся.

— Ты очень сильная, Саша, — женщина гладила меня по волосам, убаюкивая мои страхи, — а твоя любовь сделает тебя еще сильнее.

На меня навалилась усталость, веки стали тяжелыми, словно они были сделаны из свинца.

— Тебе надо отдохнуть, — услышала я издалека ее голос, — ты не спала четыре дня.

Она усадила меня на софу, и я без сил откинулась на спину, коснувшись подушки головой. И я тут же почувствовала еле уловимый запах Дэвида, он сохранился здесь повсюду, казалось, даже его тепло осталось в складках моей одежды. Снова нахлынула тоска, но усталость взяла свое: я лишь судорожно всхлипнула, и сон оборвал мои невеселые мысли...

Когда я вновь открыла глаза, мне показалось, что прошло всего несколько секунд. Чувства, что я отдохнула, не было. Орланда сидела в низком кресле у камина, поджав под себя ноги, и глядела на огонь. Что сейчас: ночь или день? А в прочем, какая разница. В комнате было темно, и лишь блики от костра играли на ее точеном лице. Сейчас она выглядела совсем по-другому, не так, как при первом нашем знакомстве в Питере. Простая одежда сильно изменила ее облик: мягкие современного покроя брюки с огромными карманами по бокам и уютная плюшевая курточка с капюшоном делали ее похожей на подростка. Лишь совершенные черты лица выдавали в ней ту, кем она на самом деле была. 'Она очень красива, — отметила я еще раз про себя, — в любом облике и в любом месте...' Черные до синевы волосы были собраны на затылке в узел, что еще больше добавляло ей молодости. Сколько ей на самом деле лет? Думаю, мне лучше этого не знать... Я неосознанно любовалась ею, то изящество, с которым она держала голову, было достойно кисти великих художников. В моих мыслях не было ни тени зависти или обиды, мне просто доставляло удовольствие смотреть на нее. Она поможет мне... Если бы не ее появление, я так и осталась бы навсегда сидеть у скалы. От этого предположения мурашки пробежали по моей спине. Кто-то остановил время... Мне так этого хотелось... И я поддалась отчаянию, даже не пытаясь ничего изменить... Разве так я должна себя вести?!

Орланда повернула голову, и ее взгляд обратился на меня.

— Мне нравится твой настрой, — подбодрила она.

Она знает, о чем я сейчас думаю. Не удивлюсь, если она даже видит мои сны... Это ужасно! Но, похоже, неизбежно.

— Извини, — проговорила она, — я понимаю, что для тебя это очень непривычно и, наверно, даже неприятно.

Я пожала плечами в ответ — это не самая большая проблема на сегодняшний день.

С Орландой было и легко, и одновременно очень сложно. Ее лицо оставалось непроницаемым, ведь Варунам не ведомы человеческие чувства. Идеальные черты были холодны и неподвижны, словно камень, но в то же время от нее исходило какое-то тепло, которое я ощущала не глазами, а всей кожей. И мне на миг показалось, что ее бирюзовые глаза наполнились нежностью. Пламя костра придало им янтарный оттенок, словно в них отразился закат на море. В памяти всплыли чужие образы, ведь на Балтике не бывает подобных красок. Чьи это воспоминания: Ареса или Сары? Теперь они все уже перемешались, и стали моими.

Вставать не хотелось, пламя костра притягивало к себе взгляд, гипнотизируя и давая возможность ни о чем не помнить. Сейчас единственным моим желанием было укрыться от всего, что осталось за пределами этого сумрачного мира. Там все слишком сложно и больно, а здесь есть спасительная темнота и тишина. И еще Орланда. Я понимала, что это ее присутствие дает мне обманчивое ощущение покоя. Ну, что ж, тогда я навсегда останусь рядом с ней... Если она позволит...

— Давай поговорим, — Орланда прервала мои вяло текущие мысли.

— Давайте, — согласилась я.

Спорить было бесполезно.

— Во-первых, договоримся, что ты перестанешь называть меня на 'Вы'. Это раздражает.

Я усмехнулась, почему они все не терпят уважительного обращения?

— Потому что это всего лишь слова. Уважение надо заслужить, и оно совершенно не зависит от возраста.

Конечно, она была права, просто меня всегда учили, что надо быть вежливым.

— Удивительно, как люди привязываются к нелепым условностям, но, в то же время, не могут заставить себя по-настоящему уважать друг друга. Вы не понимаете, что возраст не дает никаких прав. Очень часто человек доживает до глубокой старости, но так и не становится мудрей.

Наше общение было очень странным, я не произносила ни слова, но это нисколько не мешало диалогу. Конечно, очень удобно, но и очень опасно, потому что слова можно контролировать, мысли — нет! Сколько глупостей я могу таким образом 'наговорить' ей. А что чувствует она, слушая весь этот бред?!

Орланда изящно пожала плечом.

— К этому привыкаешь. Как к ветру вокруг, к шуму листьев, плеску воды. Ты же не задумываешься каждый раз о том, что слышишь все это. Они — просто фон твоей жизни. Вот и все...

— Ничего себе фон. Мне кажется, что в моей голове крутятся одновременно миллионы мыслей.

— Я думаю, этим стоит гордиться, для многих это — большая роскошь...

'Ух, ты, — подумала я, — у нее есть чувство юмора!'. А в слух сказала:

— Я не поручусь, что все они умные.

Орланда ответила.

— Ты мне нравишься, Саша. Самокритика — редкое качество среди людей.

Было лестно услышать от нее эти слова, хотя все-таки шутки она не поняла.

— Я бы не смогла так жить, — медленно произнесла я. — Мне совсем не хочется знать, что думают люди, даже те, которых я считаю своими близкими. В мыслях мы реже сдерживаемся, чем на словах. Я не представляю, что кроется у них в голове, и пусть лучше это останется тайной.