5. Напряжение на высоте

Хотя, конечно же, кто другой попытался бы жить самообманом, веря, что раз его направил сам герцог, то отвечать заморским гостям за его жизнь перед ним. Но там, наверху, определенно договорятся. Быть может, кто-то еще возжелал бы сбежать и выгадать себе пару дней жизни по темным подвалам, скуля от жалости к себе, от злости на злой рок и чужие тайны, до которых ему никакого дела — и был бы пойман и казнен. Или, обезумев от страха, постарался бы продать тайны кому-либо еще, выторговывая себе жизнь и свободу — в чужом городе, в чужой стране, где чужаку скорее заплатят легкой смертью, а товаром будет быстрое признание. Альтернативой же — пытки.

Иногда все варианты настолько скверны, что выбирая из них в первую очередь хочется оставаться достойным человеком.

— У меня посылка для его сиятельства князя Черниговского. — Переводчик поставил сумку с нетяжелым содержимым на стойку. — Лично в руки.

— К сожалению, его сиятельство в отъезде, — изобразила печаль девушка на рецепшне.

— Мне стоит его дождаться? — Посмотрел юноша на настенные часы.

— Боюсь, его сиятельство вряд ли сегодня появится. Изволите оставить сообщение для его секретаря?

Странные эмоции поднялись в душе — от сожаления до приятного облегчения отсрочкой. Но были тут же изгнаны.

— До какого числа он будет в отеле?

— К сожалению, информация о гостях закрыта. — Еще одна очаровательная грусть и фальшивое сопереживание на лице.

— Хорошо. Я бы желал занять самый лучший номер и ожидать его сиятельство.

— Отличное решение! Готовы предложить вам одноместный номер серии 'делюкс'...

Переводчик поймал взгляд девушки и добавил тоном, уже ставшим привычным.

— Самый лучший.

— Так же свободны два номера серии 'люкс' — замялась та, пытаясь отвести взгляд, нервно теребя карандаш.

— Самый.

— Он занят, но... — Сбилась девушка и вовсе, ухватившись за карандаш до побелевших костяшек на пальцах.

— Когда освободится?

— Утром субботы...

— Благодарю. — Развернулся он, подхватил мешок и направился на выход.

— Постойте, а номер... — Донеслось робкое за его спиной.

Юноша остановился, перехватил свою сумку правой рукой и обозначил вежливую улыбку.

— Номер навещу в пятницу.

Погода на улице не стала за пару минут лучше — неожиданная зима, накрывшая город в октябре, не желала униматься. В чем-то она была весьма кстати: белоснежный покров скрывал осеннюю слякоть и серо-коричные оттенки городской осени. И пусть городские службы все еще пытались вернуть серый оттенок обратно, насыпая песок по дорогам и улочкам, но снег прятал и его. На передний план выходили празднично-красивые фасады зданий, проглядывающие через снегопад. Было бы интересно побывать в этом городе летом — мелькнула, да так и пропала сразу мысль.

Замерев на пару секунд у выхода, переводчик направился к ожидавшим у отеля машинам клана Аймара. А заметив рядом еще с десяток тускло-темных машин с гербами империи вместо номеров, да еще своих временных нанимателей на улице самолично в сопровождении еще пары знакомых ему людей, изрядно прибавил шаг. После чего и вовсе побежал, узнав в стоящем подле Аймара Катари — самого Романа Глебовича, да еще в форменном мундире возглавляемого им морского ведомства, с накинутым на плечи пальто. Высокие стороны молчали, стоя друг напротив друга — и были явно недовольны. Вернее, недовольство виделось исключительно на челе дяди Императора — он хотел говорить, но его английский не хотели понимать. Во всяком случае, отреагировал Рюрикович на появление спешащего переводчика весьма положительно.

Он просто еще не знал, что Аймара не нуждаются в переводе — в том смысле, что им не нужны его слова, на каком бы языке те не были бы сказаны. Равно как не интересен его визит.

— Передайте многоуважаемому Аймара Катари, что у нас есть ряд договоренностей о поведении в столице. — Жестко произнес Роман Глебович подошедшему переводчику.

— О каких именно правилах идет речь? — Вслед за ответившим перевел юноша.

— О тех, что нарушаются, когда на улицах моего города отрубают головы.

— Клан Аймара обещал, что не тронет живых врагов без суда и вины. — Спокойно перевели ему. — Мертвец не входит в договоренности.

— Добрый гость не станет красть голову мертвеца посреди бела дня!

— Кому принадлежит голова мертвеца? — Бесцветно сопровождались слова переводом.

А двое сиятельных смотрели только друг на друга.

— Это софистика! Вы понимаете, о чем я говорю. Нарушение порядка. Люди напуганы!

— Если никто не заявит на эту голову права, то кражи нет.

— Я. Я заявляю. — Нахмурился Роман Глебович.

— В таком случае, мы готовы ее вернуть, — протянул переводчик сумку вперед.

Да так и остался с ней стоять, ловя на себе сначала недоуменный, а потом опасливый взгляд дяди императора.

— Но раз она вам не нужна, то к чему слова? — Перевел юноша и опустил руку с особенным грузом.

— Послушайте, мы же договаривались решать все вопросы через нас. — Примирительно произнес Рюрикович. — Зачем эти жесты?

— Вопросы не решаются.

— Мы работаем. Мы ищем. — Вложил тот в эти слова всю убедительность.

— Ваш князь назначил встречу на это утро и сбежал.

— Вы отрубили голову его советнику! Мне понятна его немилость.

— Разве он пожелал договариваться об этом через вас?

Пространство между говоривших, и без того очищенное охраной от посторонних, пустело с каждой секундой. И даже самому переводчику, насколько бы он ни был равнодушен к своей судьбе, становилось не по себе.

Нечто невысказанное, спрятанное между слов, уплотнялось и поднимало напряжение беседы.

— Князь свободен в своих действиях. Вам стоило проявить уважение.

— Где его уважение было вчера? Где его гостеприимство?

— Мое гостеприимство тоже не безгранично. — Поджал губы Рюрикович.

— Но если оно есть, устройте нам сегодня встречу с Самойловым Максимом. Это мальчишка из новостей. — Аймара посмотрел в сторону Кремля, уже пятый день недосчитывающегося одной из башен.

— Есть определенные сложности, чтобы сделать это так быстро, — замер на секунду дядя императора, растеряв всякие эмоции.

И даже на лице появилась столь же невозмутимая маска, как у Аймара.

— Вы устроили нам встречу с императором. — Слегка недоуменно произнес Катари.

Разница между просимым и уже свершенным казалась ему просто громадной, равно как отсутствие немедленного согласия. Не то, чтобы им оно было нужно — нужного человека они найдут в любом случае, но так было проще.

— Мы обещали. — Подтвердил Роман Глебович. — Мы сделали так, как положено хорошим хозяевам. Мы желаем видеть в вас хороших гостей. Если вам нужны ответы от Самойлова, предоставьте список вопросов.

— То есть, вы не желаете обеспечить эту встречу. — Уже без вопросительного оттенка, с мрачным подтверждением отношения к ним окружающих, проронил Катари.

— Мы уже обеспечили все, что вы просили — круглосуточный поиск всеми службами империи. Вы встретились с Императором, как было обещано. Вам предоставили время на телеканале, которым вы даже не подумали воспользоваться...

— Разве вы считаете, что моя внучка может смотреть телевизор? Быть может, ее водят по театрам?! — С горечью прервал его Аймара. — Мы думаем, что кусочек неба за решеткой — это все, что она может сейчас видеть! И мы знаем, как сделать, чтобы она узнала, что мы рядом!!

Взвыл ветер, унося снежные хлопья. А потом вокруг разительно посветлело — глаза, уже привыкшие к вечному полумраку под плотными снежными облаками, с радостью уловили сияние утренних небес над головой.

Но вместо восклицаний радости и удивления вокруг отчего-то послышалось ойканье и панические возгласы. И на мир тут же навалились сумерки — гораздо плотнее, чем были до того.

Переводчик невольно поднял голову ввысь. И судя по тишине рядом — это сделали все, включая великого князя Романа Глебовича.

То, что вымолвил Рюрикович, было полно эмоций, но не нуждалось в переводе.

А сам юноша наконец-то нашел ответ, откуда в большом промышленном городе столь красивый и белый снег крупными хлопьями. Потому что прямо сейчас, на его глазах, с высоченной снежной вершины гигантской горы, до того скрытой плотными облаками, а ныне парящей над Москвой и закрывающей солнце, ветер сорвал длинный и красивый шельф снега и скинул на столицу вниз.

— Как вы посмели! — Рявкнул дядя императора.

— Расскажите нам, кому принадлежит небо?! — Рявкнули ему в ответ. — А раз всем благородным, то потрудитесь умерить тон!

— Зато земля под небом — принадлежит моему роду! — Зло смотрел на него Роман Глебович, буквально сотрясаясь плечами от гнева.

Потому что гора над городом никому не прибавит настроения.

— Нам кажется, что вы не знаете, кто такие Аймара. — Источая практически ощутимую материально ярость, произнес Катари. — Но на ваше счастье, мы гости и друзья. Вы вправе нас прогнать. Тогда мы вернемся врагами.

Поиграв желвакам и сжав кулаки, некоторое время Роман Глебович смотрел на него.

А затем перевел взгляд на переводчика.

— Я предприму все усилия, чтобы вы встретились с Самойловым. — Бросил он и отвернулся к своим машинам, размашисто зашагав в сторону лимузина.

— Кажется, он угрожал, — подумав, все-таки решил добавить от себя специалист, когда Рюрикович уже не мог их слышать.

Потому что некоторые оттенки слов его временные наниматели тоже могли не понять.

В ответ же встретил удивление и пренебрежение во взгляде. Люди, тайно разместившие гору на огромным городом, не боялись детей.

— Возвращаемся в отель. — Скомандовал Аймара.

— Что насчет Черниговского? — Спросил переводчик, занимая свое место на заднем сидении рядом. — Его нет в гостинице. Возможно, будет в пятницу. Судя по газетам, планируется большой сход князей.

— А что может быть насчет него? — Пожал плечами Катара.

— Я имею ввиду, что вы знаете достаточно, чтобы его наказать, — переводчик равнодушно покосился на мешок на своих коленях.

Содержимое уже не вызывало таких эмоций. А дискуссия с людьми такой величины уже не вводила в ступор.

— Самое ценное место у князей — в их кошельках, — добавил юноша. — Бедность породит агонию.

И все-таки покосился в окошко — гора все еще была на месте. Гигантская, в десятки километров, и будто аккуратно срезанная по нижней плоскости. Невозможная до такой степени, что он уже привык к ее существованию в небесах. То, что будет, если она упадет, нет-нет, но пробирало нервной дрожью.

— Одна голова — хорошо. — Мудро произнес Катари, глядя на приданного специалиста и мешок. — А две — лучше.

И пока юноша приходил в себя, пытаясь переосмыслить народную мудрость, тот задал еще один вопрос. Который был даже неожиданней предыдущей сентенции.

— Расскажи о доме.

Приказ был дан — и переводчик не посмел ослушаться. Но рассказ отчего-то начал не о квартире в Минске. Как-то само собой слова сплелись в рассказ о деревенском домике родителей. О парном молоке и умных котах. О морозных рассветах и пеших походах к дальним прудам в детстве. О случайно замеченном волке и звездном небе, от которого не оторвать глаз. Там всегда было лето, безопасно и тепло — оттого хотелось говорить и говорить.

— Твои родители все еще живут там? — Выслушав все за время долгих московских пробок, спросил Аймара, когда машина остановилась у отеля, и рассказ прервался сам по себе.

— Да. — Ответил переводчик, слегка улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.

— Тебе и твоим родителям понравится у нас в горах. — Кивнул глава клана.

* * *

Колокольный звон церквей глухо донесся из-за толстых стен. Десятый час утра — сосчитала принцесса Елизавета, зябко ежась от холода в парадном платье, которое ей так и не удалось сменить этой ночью. Пуховой платок поверх плеч, оставленный сердобольной бабкой-ключницей, мало помогал от холодной сырости помещения, о котором словно вспомнили в последний момент — определяя, где в огромном дворцовом комплексе Кремля отыскать укромный уголок для консультаций.

Вознесенное на десятки метров вверх, помещение было крошечным — два с половиной на два метра. Некогда служившее альковом для умываний или стирки одежды, ныне оно было приведено в обезличенное состояние заштукатуренных стен, стеклопакета под потолком и пары скамеек, поставленных вдоль стены. Но наличие близкой воды чувствовалось все равно — даже стены были слегка влажными, а уж холод сначала позднего вечера, затем ночи и рассвета ощущался десятикратно — с рассветом в заиндевевших окнах не было видно неба, а в углах комнаты появилась изморозь.

Зато не хотелось спать. Ее ночное пребывание в холоде не было наказанием — просто было необходимо сообщить огромный массив информации без лишних ушей и чужого внимания в крайне сжатые сроки. То, чему следует уделить недели, если не месяцы, выдавалось сжато и без приличествующей ее титулу деликатности. С этой информацией требовалось работать уже сегодня — чтобы быть женой человека, которого до того она даже не знала.

Консультанты, оперативники, финансисты, психологи и иные люди — знакомые смутно или не виденные ею ранее никогда, старались не занимать много времени, выдавая пласт данных и рекомендации, что с этими данными следует делать. Странные рекомендации, которые никак не укладывались в картину, ею представленную. Но задавать вопросы и спорить было слишком холодно — воздух царапал горло, а консультанты все равно старались увильнуть от ответа. Час шел за часом, ломило в висках, недоумение накапливалось — а люди все приходили и приходили, отнимая от ночи и терпения от десятка минут до полновесного часа. Сорок минут назад ушел последний посетитель. А еще пять минут после того в помещение вошел ее царственный дед.

Был Император ныне в одеждах темного покроя, с блекло-синим воротом и кантом на рукавах. Правда, под ним виднелись детали куда более богатого алого одеяния, шитого золотом.

— Все ли тебе ясно, мое ясно солнышко? — Поприветствовал ее дед мягким тоном и ласковой улыбкой.

Затем на секунду нахмурился, уловив холод и сырость, и одним движением руки нагнал в покои теплую волну из коридора. Без извинений и покаянного взгляда.

— Нет, дедушка. — В идеальной осанке принцессы чувствовалась напряженность и желание задать те десятки вопросов, что накопились за все это время.

— Я верил, ты понимала, что делаешь, когда вызвалась стать его женой. — император отразил недовольство во взгляде и сцепил руки за спиной.

— Быть женой, а не палачом. — Прозвенел в высоком помещении негодующий девичий голос.

— Ты перегибаешь. — Слегка поморщился мужчина от звонкого эха.

— Вы желали влияния, дедушка. Я готова его обеспечить! Но то, что рекомендовали ваши люди... — Задрожал от протеста ее тон.

— Не мои люди. Это я приказываю тебе. — Мрачно упали слова, подавляя всякое желание спорить. — Твоя задача, как его жены, убрать от него всех друзей. Рассорить с родней и изолировать от их влияния. Быть ему единственной опорой и поддержкой.

— Чтобы потом предать?! Как мы будем выглядеть?! — Все же вырвалось у принцессы.