Перекрестье Миров. Часть 2

Рядом с окнами, резной рабочий стол с канделябрами, чернильницей, набором перьев в одном стакане, и обычными ручками с цветными карандашами в другом. К нему стул с мягкой спинкой и вышитой золотом короной. Сзади, по той же стене, что и дверь, белый книжный шкаф, с расставленными внутри разномастными книгами, сложенными аккуратными стопками тетрадками, сваленными, как попало, свитками, огромным количеством сувениров и каких-то слабо понятно, как тут оказавшихся, деталей. Например, засушенный древесный гриб или несколько самых обычных камней щебёнки.

Половину комнаты, где стоит кровать, занимает пушистый ковер. На второй половине комнаты просто дощатый пол, а у самого окна, между креслом и рабочим столом, маленький прямоугольный пушистый коврик, как для декоративной собачки.

Эдвард прошелся по комнате, разглядывая каждую деталь этого своеобразного кукольного домика, представляя, как его любимая в детстве делала уроки за этим столом, читала книгу, сидя в кресле, крутилась перед зеркалом и мирно спала на этой кровати, сбрасывая во сне мешающиеся подушки на пол.

Дойдя до камина, Эдвард впервые улыбнулся за эти несколько дней. Там в два ряда стояли самые обычные для его мира рамки с фотографиями. На одной из них чумазая всклокоченная светловолосая девочка лет пяти, со счастливой улыбкой демонстрировала скалящееся зубастое существо, чем-то отдаленно похожее на бобра.

— И этот ребенок бегал тут по белому ковру? — усмехнулся он.

Фотографии стояли в разнобой, без какой бы то ни было логики, разного размера, возраста, сюжета, и даже случайно заснятые кадры, где никто не смотрит в объектив. С кем-то из семьи, с друзьями или одна Рина на Красной Площади. А в самом центре, вампир увидел себя, рядом со своей рыжей невестой, в день их тайной свадьбы. Только это фото выделялось на фоне остальных не только своим местоположением и цветом волос Алларрианы. Больше нигде она не была запечатлена с рыжими волосами, только блондинкой. Здесь она тоже улыбалась, но уже не так беззаботно, а скорее растерянной или даже извиняющейся улыбкой. Если ото всех снимков веяло счастьем, то тут скорее речь шла об официальности.

— Не грусти, — приблизилась к нему Мечта. — Мне это фото тоже не очень нравится. Но зато ты получился здорово.

* * *

От Мечты

Эдвард неподвижно простоял у камина несколько мучительно долгих минут, я уже начала жалеть, что открыла эту злосчастную дверь в ванную, и даже обрадовалась, когда он прошел дальше к комоду, погладил по голове сидящего на нём белого мишку. Любимая детская игрушка, которую я так и не смогла отдать даже Дарину.

Испугалась только, когда он потянулся к верхнему ящику комода.

— Эй, туда нельзя! — закричала я, но остановить его действия не смогла.

Я никогда не вела дневник в полном смысле этого слова. Во-первых, у меня очень любопытный старший брат, во-вторых я долго жила в общежитии, где раз в месяц проводится инспекция комнаты. В общем, тот факт, что тайными мои мысли могут оставаться только в моей голове, я усвоила с детства, но иногда же хочется записать что-то очень эмоциональное. Вот для этих целей у меня и была принесенная Демианом тетрадка в твёрдом переплёте и короной на обложке.

Именно её мой Избранный и взял в руки.

Может быть, будь там написано "Дневник", он бы и положил тетрадь обратно, но на первой же странице красовалось витиеватая надпись на алладаре, которую я столько раз писала ему в письмах: "Я тебя люблю!", ниже дописано другой ручкой: "Эдвард", правда, уже перечеркнуто. А в самом низу, мелким шрифтом, как так на крупный места уже просто не оставалось: "Нет, всё равно люблю!"

Да, каюсь, за столько лет я не раз меняла своё мнение. И моему возлюбленному очень повезло, что перед его именем не стоял какой-нибудь Ринар из догевских Стражей или Важек из школы магии. Ни в кого из них я, конечно же, не влюблялась, но это не значит, что внешне мне так никто и не нравился, кроме приходящего в кошмарах холодного вампира. Про время болезни и после неё я вообще молчу, меня тогда швыряло из крайности в крайность.

Всё-таки хорошо, что это не дневник.

— Хорошее начало, — нахмурился Каллен. Отойдя, он сел на ковер в центре комнаты, и облокотившись на край кровати, перехватил тетрадь так, чтобы свет луны доставал до страниц.

Он осторожно переворачивал страницы, чтобы ничего из содержимого не вывалилось на пол. В тетради хранилось несколько засушенных цветов и травинок с приятным ароматом, несколько фотографий не все из которых я приклеивала. Вырезки из газет и журналов, где писали про Демиана. Билеты из Лос-Анжелеса и недавний в Форкс.

Помимо этого, я записывала туда школьные гадания, с расшифровкой их значений, рецепты особенно веселых или полезных зелий. Описание нескольких снов, события, которые хотелось запомнить в мельчайших деталях. Но всё это относилось исключительно к тому времени, когда я находилась в Догеве, так как пределов этой комнаты тетрадь не покидала.

Апофеозом всех этих не связанных между собой записей, то есть последней исписанной страничкой стало второе упоминание о моём Избранном, которое и увидел Эдвард. На странице красовалась старательно выведенная на английском языке надпись:

Allarriana Kallen kail Shaeonell.

Там же лежала сложенная салфетка из московского ресторана, куда мы ходили в день своего прилёта с ребятами, с несколькими вариантами росписи, последняя из которых: AllKallen, с витиеватыми буквами ll, была обведена кривоватым сердечком.

— Что же ты мне ничего не сказала? — печально улыбнулся Эдвард и, закрыв глаза, запрокинул голову на стоящую позади него кровать.

— Рина, — спустя время позвал он.

— Что? — наклонившись вперёд, я нависла над ним, с улыбкой изучая перевернутое для меня лицо любимого.

— Ты меня слышишь? — спросил он. — Должна ведь слышать, правда?

— Слышу, — вздохнула я. — А вот ты меня нет.

— Твоя душа же ещё не должна была уйти дальше этого дома? А то, что Розали видит на той стороне дороги — это не о чём не говорит, ведь так?

— Наверно, нет, — задумавшись, пожала я плечами.

— Не оставляй меня, — спустя ещё несколько минут попросил он.

— Я рядом, — насторожилась я, дотронувшись до его волос.

— Ты ведь моя жизнь! — напомнил он. — Моя мечта! Если нет тебя, то и меня быть не должно.

— Наоборот, — пробормотала я. — Пока есть ты, я всегда буду рядом.

— Не смогу жить годами, в надежде, чтобы ты снова родишься, и судьба сведет нас вновь, — распахнув глаза, он уставился в потолок. — Лучше сразу отправиться за тобой. Ты же встретишь меня на той стороне?

— Даже думать об том не смей! — ужаснулась я, подскакивая на ноги.

От автора.

После слов Эдварда по комнате словно пронеслось небольшое торнадо. Балдахин над кроватью, занавески, листочки на посменном столе — всё взлетело в воздух и медленно осело. Даже тетрадь Рины резко вырвало из рук юноши и закружило по комнате, вышвыривая в разные стороны всё хрупкое содержимое.

Вампир подскочил на ноги и всё затихло. Замер и Каллен. Тетрадь со стуком упала на пол.

— Рина — это ты? — шёпотом переспросил он.

В ответ ни звука, ни шелеста страниц, ни странных надписей на зеркале, ничего.

— Это ты так ругаешься или приветствуешь моё решение?

Снова тишина.

— Как всегда ни черта не понятно, — фыркнул вампир, опускаясь за тетрадкой, которая оказалась раскрыта на первой странице.

— Я тоже тебя люблю! — вздохнул Эдвард, принявшись на огромной скорости собирать всё, что рассыпалось по комнате. Когда большая часть уже была собрана, об его голову словно что-то ударилось:

— Если не спишь, то приходи сюда, — раздался у него в голове голос Рикона. — Она нервничает и царапает мраморный пол когтями.

— Я тебя капитально разозлил, да? — виновато огляделся по сторонам холодный вампир. — Прости. И лучше вернись ко мне в полном составе, ладно? Цельной ты мне намного больше нравишься.

Глава 5. Капище. (от Розали)

Меня подняли ни свет, ни заря. В том смысле, что ни света, ни даже зари на улице не было. Растолкав и дождавшись, когда я приму сидячее положение, Демиан протянул мне чашку теплого чая и кусок черного хлеба (почти как в тюрьме), а потом указал мне на стул возле камина, где висели аккуратно разложенные вещи.

В комнате было очень тепло, даже жарко, подойдя к огню, я увидела сложенные там свежие поленья и большое количество уже прогоревших, которых точно не было вечером. Видимо в течение ночи, кто-то не раз заходил сюда, не давая мне замерзнуть.

Предложенная мне одежда оказалась в массе своей коричневого цвета: теплые брюки с начесом, очень приятные к телу вязаные носки и водолазка, а также парка, с натуральной овечьей шерстью внутри. Вся одежда согрелась от огня и не доставляла неприятных ощущений при переодевании после уютной постели.

Мы встретились около лестницы. Мой сопровождающий тоже оделся теплее, чем вчера, и затравленно озираясь в сторону правого крыла, поманил меня вниз.

— Есть хочешь? — зевая, спросил он.

— А можно? — насторожилась я.

— Конечно, почему нет? — опешил Орлов.

— Так мне же предстоит...

— Тсс, — подскочив ко мне, приложил он палец к моим губам, и отрицательно покачал головой. Хорошо, про обряд вслух ни слова, согласно кивнула я.

— Я так поняла, что завтрак, который ты мне принёс — это всё, — прошептала я.

— Нет, — отмахнулся юноша. — Это так. Чтобы легче было проснуться.

— Никогда бы не подумала, что для того, чтобы проснуться, надо сразу начать что-то жевать, — фыркнула я.

— Так пойдем, нормально позавтракаем? — вернулся он к прошлой теме. — И не волнуйся, — шепотом продолжил парень. — Тебе же не гастроскопию делать будут.

— Ну, мало ли, — нахмурилась я. — Даже перед стоматологом есть не рекомендуется.

— А, — махнул рукой тот. — Просто не объедайся. К тому же, тебе нельзя пренебрегать нормальным питанием, — и повернувшись ко мне спиной, пошел вниз по лестнице.

— Почему это? — опешила я.

Что, и он туда же? Вчера вел себя нормально, а к утру заразился от местных вампиров? Может, наоборот, для обряда важно, чтобы жертвенная овечка была полностью здорова?

Демиан повел меня вглубь дома, где за одной из дверей скрывалась просторная кухня, почему-то с четырьмя, выходами. Как позже выяснилось тремя, одна из дверей вела в местный вариант холодильника, а то и в погреб.

Мне казалось, что в такую рань все ещё должны сладко спать, особенно в доэлектрический период. Но оказалось, что вампирша, отвечающая за готовку, закончила с завтраком и пошла на рынок за свежими продуктами для сегодняшнего обеда.

— Дарин уже убежал к границе, отлавливать брата с сестрой, — усмехнулся Демиан, доставая из печки котелок с рагу. Предложенная ранее манная каша едва не вызвала у меня приступ тошноты. Уж больно непривычная консистенция.

Эсми, конечно, восхитительно готовит, но такой идеально проваренной и безумно ароматной еды я ещё не пробовала. Видимо всё дело в чугунной посуде, или в печке, или в солёных огурцах, которые принес откуда-то из подвала Ринкин Покровитель, торжественно произнеся:

— Бочковые!

В общем, я бы с удовольствием объелась, забыв обо всём, если бы за спиной радостно хрустящего огурцом Демиана не возникла она.

Невысокая пухлощекая рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим, зашла в кухню совершенно бесшумно. Я открыла рот, чтобы поздороваться, но незнакомка приложила палец к губам и со зловещим выражением на лице схватила Демиана за плечи.

— Доброе утро, Димочка, — нехорошо улыбнулась она. — Как прошла ваша с Лёном вчерашняя конная прогулка?

Орлов замер с набитым ртом и резко округлившимися глазами. Даже жевать перестал.

— Встретили моих детей? — она сжала плечи юноши, как при массаже, с такой силой, что тот даже покраснел.

Юноша едва заметно качнул головой в знак отрицания.

— Вот и я смотрю, что твоя светловолосая спутница на мою Алларианку совсем не похожа, — улыбнулась та. — И мой клыкастый прохиндей сообщил, что у нас гости из твоего мира. Только вот вместо того, чтобы объяснить, где вы их нашли и как они сюда попали, махнул на прощание крылом и убежал показывать промелькнувшему в коридоре парню окрестности. Кроме Верховного Повелителя, в пять утра, некому же было провести экскурсию!

Это Ринкина мама? Я только сейчас заметила едва уловимое сходство, особенно в выражении лица. У нашей ведьмочки оно тоже не предвещало ничего хорошего.

— Ммм... — промычал Демиан.

— Решил сбегать в свой мир на пару минут, руки помыть... Ночью... а там они. Так, Димочка? — елейно пропела Верховная Догевская Ведьма, ткнув его указательным пальцем в макушку. — Сколько же занятных мыслей, должно быть, крутится в твоей скрытой от подслушивания голове! Должен же быть способ туда пробраться... — Ринин Покровитель сменил на своём лице несколько оттенков, от зелено-серого до красного в пятнышко. Судя по бегающим глазам, он пытался что-то придумать, но под натиском рыжеволосой женщины процесс не шел, и я решила вмешаться:

— Доброе утро, — заикаясь, качнула я головой, и только по изумлённо изогнувшейся брови Вольхи поняла, что говорю по-английски. Пришлось срочно исправляться:

— Здравствуйте, — на этот раз более затравленно протянула я.

— Розали, я полагаю? — уже миролюбиво улыбнулась та, облокотившись на многострадального Орлова, наклонив его голову, чтобы не мешалась, чуть ли не до самой тарелки.

— Да, — смотря, как кролик на удава, отозвалась я.

— И что же здесь делает Хранительница моей дочери? — спокойно спросила она.

— Завтракает, — без запинки сказала я.

— Не поспоришь, — хмыкнула женщина. — Приятного аппетита. Но всё же?

— Рина прислала письмо и пригласила нас на день рождения, — надеюсь за столько десятков лет практики врать я научилась не краснея, даже в человеческом обличии, — Простите, что мы прибыли раньше времени. Демиан был уверен, что Рина прибудет не позднее вчерашнего вечера.

— Мне бы его уверенность, — вздохнула Вольха — Ну, тогда кушайте, — выпрямившись, похлопала она Орлова по спине, отчего тот едва не выплюнул всё, что было у него во рту. — Не буду вам мешать.

Она повернулась боком, и первый раз под широким платьем я увидела контур большого живота. Да, точно, Рина же говорила, что её мама беременна и, судя по габаритам, пополнения в семье Ордвист, осталось ждать недолго.

Демиан воровато оглянулся и, убедившись, что дверь закрылась, подорвался со своего места и, схватив меня за руку, практически вырвал из-за стола.

— Валим отсюда, — на бегу прошептал он.

Мы выбежали в соседнюю дверь, пробежали большой зал с огромным, по-праздничному застеленным столом. Дальше, через неприметную дверь попали в ещё один, по-видимому, тронный зал, только почему-то очень скромных размеров. Откуда на улицу вела ещё одна красиво украшенная дверь. Парадный вход для послов, что ли?

В лицо ударил свежий морозный воздух. Оглянувшись вокруг, я обомлела. Вся площадь была усыпана снегом, а вокруг незамерзшего фонтана бегали дети, в коричневых тулупах и вязаных шапках. Обычные такие дети, но с клыками. И это при условии, что небо едва начало светлеть.