Не портили коротко стриженную брюнетку ни внешне довольно ровные и тонкие шрамы, ни аккуратные разъемы подключения на висках. Герардина Вентурини, происходящая из древнего дворянского рода офицеров-пустотоплавателей, умела произвести впечатление и, на взгляд Фрейзера, неплохо этим умением пользовалась, да и было тут на что посмотреть, благо явно не страдающая излишним аскетизмом мадмуазель носила значительно укороченный вариант офицерского френча, чем тот, который был положен по уставу.
Николас изучал женщину с холодным, вежливым интересом, параллельно просматривая сводку об установке лафетов и монтаже амортизирующих "ног" под макро-орудия. И тут не было ничего необычного или даже постыдного, ибо, по личному мнению попаданца, служащие в армии или на флоте женщины зачастую относились к служебным обязанностям совершенно иначе, чем мужчины, и подход к ним требовался соответствующий.
Недаром же сам Император не рискнул пытаться сделать из представительниц слабого пола Астартес, и это не учитывая то, что было сказано Повелителем Человечества Малкадору во время приснопамятной беседы, в которой речь зашла о совершенно различном строении гормональной системы и слишком высоких рисках неконтролируемых изменений.
Из того, что попаданец мог припомнить из своих воспоминаний и жизни в двадцать первом веке, выделялись случаи с посаженным на камни и затонувшим норвежским фрегатом, который предварительно столкнулся с танкером и на котором капитанствовала женщина, продолжая перевернувшейся и рухнувшей в кювет "Меркавой" армии обороны Израиля, и заканчивая женщиной-пилотом, которая умудрилась прокомандовать в истребительной эскадрилье менее двух недель, после чего была снята с должности с не самой приятной формулировкой в личном деле.
Да, мужчины тоже косячили, в том числе Тектрий с не до конца проверенной механической клешней, и зачастую залеты там были куда как более серьезные, вот только в отличие от офицера-мужчины, офицеру-женщине по прелестному личику кулаком не врежешь, и на пьянку не утащишь, а если и утащишь, то готовься к тому, что при пробуждении дамочка ошарашит тебя какой-нибудь новостью, и дай Император, чтобы новость ограничилась только возмущениями и обвинениями в домогательствах и спаивании, а не чем-нибудь похуже.
Например, писающимся в пеленки и орущим свертком месяцев через девять, да...
Фрейзер аж передернул плечами от ужаса, в красках представив себе, к чему сможет привести интрижка с дамочкой, которая на данный момент докладывалась о своем прибытии Деячу, в то время как сам Николас не слишком удобно устроился в соседней каюте, наблюдая не только техническими, но и физическими методами, и обдумывая текущую ситуацию.
Почему же, спросите вы? Да просто опыт общения с предыдущим разумным, присланным для службы на "Страже Бездны", показывал, что лучше уж первый удар примет на себя непрошибаемый и спокойный товарищ старший безопасник, чем мозги будут полоскать уже Фрейзеру. Да, низко и не соответствующе понятиям негласной офицерской этики, но Николас, как известно, происходил из отнюдь не аристократической семьи, а потому в этом случае предпочел отыгрывать карту совершенно неотесанной деревенщины.
Данное поведение имело под собой сразу три причины. Во-первых, Герардина Вентурини не нравилась Фрейзеру. Правда, как женщина она была очень даже ничего, но вот внутри что-то подсознательно ворочалось, вызывая необъяснимую неприязнь и заставляя дышать глубже и контролировать себя лучше.
Вторая причина заключалась в том, что Николас совершенно не хотел выходить за рамки деловых отношений типа "начальник-подчиненная", а для этого, помимо всего прочего, требовалось показать свое отношение с самого начала. Нет, Фрейзер не был женоненавистником или, тем паче, и вовсе асексуалом, но вот к женщинам в форме имел стойкое предубеждение...
Третья же причина столь... Затворнического поведения заключалась в том, что личное дело той, которую сейчас аккуратно и тщательно раскручивал Деяч, было слишком уж обычным. Никаких глобальных взысканий, минимум негатива в присланной характеристике и некоторое количество поощрений за толково проведенные преимущественно вдали от крупных театров военных действий операции, большая часть которых сводилась к "прилетели, постреляли, собрали трофеи, высадили десант". И вот это не нравилось уже Деячу, который прямо заявлял, что дослужиться до текущего поста, оставаясь все таким же "обыденным" разумным, решительно невозможно.
Радулович не понимал, что не нравится безопаснику, Тектрий и Фраар самоустранились, а Николас скептически хмурился и чесал затылок в районе разъемов подключения к капитанскому трону, но Деяч стоял на своем.
— Поймите, господин капитан, столь... "Серые" и незаметные личности либо отбираются в те или иные службы безопасности, либо прямо в процессе обучения к ним присматриваются разные... Организации, в интересах которых они потом и работают, — объяснял востроянец, пока они шли к кабинету, в котором ожидала беседы госпожа Вентурини.
— Империум огромен, поэтому я не вижу ничего странного в подобном, — скептически покачал головой Фрейзер.
— Согласен, — кивнул дистанционно участвующий в беседе майор, — невозможно проверить всех. И вообще, баба как баба, чего ты взъелся-то?
Деяч поднял глаза к низкому потолку коридора, всем своим видом демонстрируя негодование, а затем вдруг выдохнул, прекратил паясничать и стал серьезно и быстро объяснять.
— Флот ценит хороших офицеров. Флот ценит толковых офицеров. Но флот не позволит подняться наверх тому, кто большую часть своей службы провел на каботажном мониторе планетарной обороны, а потом поучаствовал в паре операций. И уж точно офицерский состав не допустит, чтобы такой выскочка получил весьма высокое звание...
— На своем собственном примере, я не могу согласиться с вами, — с улыбкой прервал подчиненного Фрейзер.
— Вы... — сбился с мысли Деяч. — В вашем случае всем интересно, что будет дальше. Иными словами, вы смогли произвести на флотских некоторое впечатление, и теперь тем, кто в курсе, интересно, выплывете вы из этого, прошу прощения, дерьма или утонете в процессе. Но у вас есть начальная репутация и о вас кое-что знают...
— Хочешь сказать, — в миг растерял все веселье Николас, — что у нее ВООБЩЕ ничего не было?
— Возможно, — озадаченно огладил короткую бороду востроянец. — Хотя я бы скорее сказал, что эта... Герардина Вентурини не известна в секторе вообще никому. И чтобы ее вот так сразу спихнули к нам... Нет, если бы там был определенный скандал или иное проявление начальственной немилости, то об этом бы знали...
— Тогда что мы можем с уверенностью утверждать? — задумался Фрейзер.
— Может она... — казалось, Радулович даже слегка смущен. — Ну это... Гулящая слегка?
— Да вроде как и нет, — наверное, если бы не русская часть личности, Николас бы не понял, что именно имеет в виду Деяч.
— Тогда что? — попаданец внимательно взглянул на безопасника.
— Пока не знаю... — рассеянно пробормотал Деяч, а затем словно встряхнулся, приходя в себя: — Разрешите взять объект под ненавязчивое наблюдение?
— Копать будешь? — понял Фрейзер. — Не рекомендую. Лучше комиссаром новоприсланным займись.
— Я все же разделю силы, — упрямо мотнул головой востроянец.
Сейчас Деяч напоминал хмурого бульдога, готового при первых же признаках угрозы рвануть в атаку, и попаданец уступил этому холодному, уверенному желанию проконтролировать, проверить и убедиться. Ведь вреда не будет, правда?
— Дело твое, — хмыкнул капитан, направляясь дальше по коридору, — А комиссаром все же займись. Если не найдешь рычагов давления, так хоть на нервы подействуешь...
Комиссар оный прибыл на место службы менее двух недель назад, и за прошедшее с того момента время успел завоевать не самые лестные оценки не только у экипажа, но и у командного состава. Обличенный правом карать еретиков без суда и следствия, мрачный и нелюдимый Адам Ланге темной тенью скользил по помещениям дока и крейсера, блестя надраенными линзами противогаза, который этот не молодой уже мужчина предпочитал не снимать вне своей каюты.
Впрочем, причина не снимать данное одеяние у комиссара имелась вполне достойная и даже заслуживающая уважение. Еще бы, пройти через чудовищную мясорубку на Наковальне 206 три года назад, в самом начале Готической войны, и выжить после встречи с предателями из числа Гвардии Смерти, причем не только выжить при этом, но и сохранить почти нормальный вид... Чудом было уже то, что комиссара не отправили на тот свет коллеги и подчиненные старины Хорста, который занимался этим вопросом наравне с несколькими другими случаями атаки космодесантников Хаоса на лояльные Императору миры.
Как итог, комиссар слегка повредился рассудком, а также счел, что к его спасению приложил божественную длань сам Император. В общем, уровень набожности одного конкретного представителя старшего командного состава крейсера превысил все мыслимые пределы, а Адам к тому же счел, что обязан не допустить подобного и искоренять любую ересь.
За прошедшие с момента прибытия комиссара недели Фрейзер удостоился единственной скупой похвалы за удивительную чистоту на борту корабля, а затем вынужден был терпеть буравящий взгляд господина комиссара, когда противился требованиям этого фанатика расстрелять очередного члена экипажа, который, по мнению Ланге, не уделял должного почтения Великому Императору или же не демонстрировал рвения в делах религиозных. Помимо этого, Адам также требовал как можно быстрее восстановить священные мозаики и реставрировать алтарь Императора, а затем и отстроить заново храмы, причем действовал настойчиво и прямо, совершенно не желая входить в положение и знакомиться с текущей ситуацией.
Наблюдая в течение недели за жизнью нового подчиненного, которому в каюту аккуратно подсунули пару камер, Николас все больше и больше склонялся к мысли об аккуратном устранении данного конкретного комиссара, либо о частичном раскрытии ему своего статуса как агента Инквизиции, но тут тоже существовали свои трудности...
В итоге, Деяч получил задание занять комиссара на время, чтобы не лез и не мешался, ибо попытка занять Адама тренировками личного состава привела к резкой конфронтации с Радуловичем. Майор считал, что абордажников и матросов должно учить в первую очередь не молитвам и шагистике, а действиям в тесных коридорах и отработке навыков обращения с оружием и скафандрами, с чем комиссар оказался решительно не согласен и схватился за лаз-пистолет. Радулович, понятное дело, в долгу не остался.
Разнимать спорщиков пришлось Фрейзеру, и после этого инцидента отношения комиссара с остальным экипажем еще более усложнились. Во всяком случае, решивший срезать путь через технические тоннели Николас лично слышал, как пара пустотников обсуждала, что капитан добр, а вот Ланге вообще зверь. С учетом того, что пара быстро завершила обсуждение и приступила к продолжению рода и улучшению демографической ситуации в Империуме, Фрейзер, ведомый мужской солидарностью, решил, что мешать им не стоит, но случай запомнил.
Как итог, комиссара Ланге ждали весьма интересные месяцы...
Интерлюдия: Ланге
Время.
Оно всегда воспринимается по-разному... В одних ситуациях часы пролетают незаметно, а затем ты вдруг приходишь в себя, ослепленный и ошарашенный тем, чего ты смог добиться. Однако это не всегда так. Зачастую секунды растягиваются, минуты превращаются в вязкую и совершенно отвратную патоку, а организм, разум и все твое естество требует сорваться вперед, начать действовать, отпустить тугую пружину напряжения, не позволяющего выдохнуть, и, отбросив сомнения, начать выполнять свою задачу.
— Вперед! — резкий окрик бьет по ушам и натянутым до предела нервам.
Хриплый голос где-то далеко отдает приказ, и сотни людей, одинаково одетых и вооруженных, устремляются в мрачную глубину ничем не освещенных коридоров. Там затаился враг. Жестокий, опасный, хитрый враг. Наиболее изобретательный и изменчивый, наиболее опасный противник из всех тех бесчисленных ужасов Галактики, с которыми сталкивался Империум в сорок первом тысячелетии.
Люди. Такие же, как и те, которым сейчас поставлена задача прорваться к защищенному и укрепленному резервному командному пункту системы управления артиллерийскими системами. За многометровыми бронеплитами и толщей сгустившейся в коридорах темноты скрыта сегодняшняя цель. Цель важная, ценная и очень, ОЧЕНЬ опасная. Те, кто занимает оборону там, в узких коридорах, среди труб и кабелей, организуя импровизированные баррикады и устанавливая различнейшие технические средства противодействия.
Впрочем, штурмующие готовы к этому. Бойцы, быстро углубляющиеся во тьму, обучены выполнять подобные задачи. Они знают, что им необходимо сделать. Они умеют пользоваться своим вооружением. Они примерно представляют себе, на что способен сегодняшний их враг. Они представляют, какая награда может ожидать их в случае успеха миссии. Сегодня каждый из них, волей стоящих куда как выше в командной иерархии разумных, имеет право поразить своего врага из табельного оружия.
Но противник хитер и коварен. Обороняющиеся оставляют первые метры коридоров, ведущих к скрытому в глубине корпуса космического корабля командному пункту. Тут пусто и отсутствуют различные "сюрпризы", к которым уже в общем-то привычны по прошлым операциям те, кто играет роль атакующих. Это должно сбить их с толку, ввести в заблуждение, отвлечь и заставить потерять темп. Разумная мера в текущих условиях.
— Время! Вперед! — Ланге склоняется над панелью тактического стола, просматривая поступающую от передовых отрядов информацию. — Не сбавлять темп!
Стрекочут когитаторы и шипят воксы, информация облекается в сухие строчки машинного кода, меняется, шифруется и стремительно мчится по коммуникациям к передатчикам, чтобы через пару секунд достигать передовые группы штурмующих.
— Вперед! Пошли, пошли, бегом! — надрываются сержанты, подбадривая и ускоряя подчиненных: — Усилить бдительность! Не задерживаться!
Они усердствуют, стремясь не потерять время, но в то же время не влететь в сети ловушек противника. Вперед выдвигаются сервиторы-щитоносцы, перекрывая проходы толстенными и тяжеленными плитами, по прочности не уступающими рокриту. Бойцы пока что не могут самостоятельно таскать подобные конструкции сколь-нибудь долго, но отказываться от чрезвычайно эффективного средства защиты нельзя...
Бледные, вытянутые лица скрыты однотипными дыхательными масками. Универсальные замкнутые фильтро-вентиляционные установки, входящие в стандартное снаряжение тех, кто сейчас продвигается вперед, обеспечивают бойцов кислородом на протяжении более шести часов, пусть к концу дышать в очередной раз прошедшей цикл очистки воздушной смесью становится почти невозможно. Это не останавливает штурмовиков в одинаковых серых герметичных комбинезонах. Они привыкли делать невозможное, жить в невозможных условиях, воевать с невозможными тварями и выживать в совершенно нереальных ситуациях.
